Стихотворения, Ахшарумов Владимир Дмитриевич, Год: 1908 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 26 минут(ы)

Скачать в PDF

Скачать в FB2

СТИХОТВОРЕНІЯ В. Д. АХШАРУМОВА

Типографія И. А. Дохмана.
Полтава, Александровская ул., д. Варшавскихъ,
1908.

ОГЛАВЛЕНІЕ

1. Сонъ

2. Басня

3. Ночь

4. Сказка для двушекъ

5. Лтомъ

6. Могила

7. Когда-бы

8. Виднье

9. Холодный втеръ ломитъ двери…

10. Война

11. Взгляни, какъ солнце золотое…

12. Въ саду

13. Гаданіе…

14. Валитъ толпа путемъ избитымъ

15. Старуха

16. Куда?

17. Они смялись и глядли

18. Разрывъ

19. Баллада

20. Я ласкаю мальчика кудряваго

21. Анжелика

22. Съ иглы одтъ, по горло сытъ

23. Тяжело 63

24. Изящная во всемъ, красива и стройна

25. Погасшая звзда

26. Мирный обыватель

27. Кто она?

28. Изъ Гейне

29. На балу

30. Сказки изъ давно — былаго (въ 3 картин.)

31. То было въ юности моей

32. Послдняя запись

33. Когда наслушавшись тебя

34. Первая любовь

35. Недвижно я, безъ мысли и безъ силы

36. Сказать-ли вамъ

37. Допта печальная псня

СОНЪ.

Рка мелла, пруды засохли,

Сгорлъ ковыль,

Земля горла и на дорогахъ.

Стояла пыль.

Табунъ голодный бродилъ безъ корма

Въ нагихъ степяхъ,

Какъ Божья кара пылало солнце

На небесахъ.

Валился на-бокъ мой домикъ старый,

Въ дому разладъ:

Любовь погасла, въ душ остался

Тяжелый чадъ.

Жена дремала въ постели душной,

День догаралъ:

Томимый зноемъ, убитый горемъ,

Я засыпалъ,

И вотъ мн снилось: дождемъ обильнымъ

Гроза прошла,

Воскресла зелень и на дорогахъ

Пыль прилегла.

Былъ вечеръ влажный — и вышелъ съ нею

Я на крыльцо,

Съ березы мокрой упали капли

Ей на лицо.

Она смялась, ихъ отирая,

Я съ ней шутилъ,

Я цловалъ ей плечо и руки

И говорилъ:

‘Взгляни, какъ чудно въ зеркальныхъ окнахъ

‘Горитъ закатъ,

‘Какъ рощи свжи, какъ разомъ ожилъ

‘Нашъ милый садъ!’.

‘Сойдемъ и спустимъ фонтанъ гремучій-

‘Теперь съ дождемъ

‘Воды довольно-омъ вверхъ ударитъ

‘Густымъ столбомъ’.

На сонъ аркадскій, на сонъ волшебный

Дохнулъ разсвтъ^

Блеснуло солнце сквозь щели ставней,

Прошелъ мой бредъ.

И сжалось сердце,— увидлъ снова

Я ту же быль: —

Густой стною вдоль по дорог

Неслася пыль.

Любви и счастья давно межъ нами

И слдъ пропалъ,

И также бденъ я пробудился,

Какъ засыпалъ.

БАСНЯ.

Съ горячими страстями

И съ тощимъ кошелькомъ

Жилъ человкъ, — съ трудомъ

Концы сводя съ концами.

На мертвеца похожій,

Трудясь, что было силъ,

Онъ много лтъ прожилъ,

Онъ долгъ лзъ изъ кожи…

Изъ кожи лзъ несчастный,

Разбогатть хотлъ:,—

И вотъ разбогатлъ

И домъ купилъ прекрасный.

Роскошные покои,

На лстниц парадъ: —

Съ лакеями торчатъ

И древности герои.

Подъ упряжью кареты

Четыре жеребца,—

Безъ дла у крыльца

Швейцаръ, шутомъ одтый.

Въ гостиной богатйшей

Красавица жена

Сидитъ погружена

Въ Дюма романъ скучнйшій.

Все счастіе пророчитъ- —

Вотъ и хозяинъ самъ,

Онъ ноги по коврамъ

Едва-едва волочитъ.

Едва встаетъ съ постели-

Всегдашній шумъ въ ушахъ,

На ше и рукахъ

Открыты фонтанели.

Нельзя не любоваться,

Какъ славно онъ живетъ, —

Какъ вренъ былъ расчетъ,

Нельзя не удивляться.

Весь трудъ былъ трудъ напрасный,

Предъ смертью поздно жить: —

Вели могилу рыть,

Ложися въ гробъ атласный.

НОЧЬ.

Все насколько можетъ

Глазъ хватить впередъ,

Все одна равнина

Снжная идетъ.

А надъ той равниной

Вправо лсъ глухой

Тянется высокой,

Черною стной.

Сонныя, сухія

Дерева торчатъ,

И съ втвей ихъ голыхъ

Вороны кричатъ.

Волки-ли къ селенью

Близко подошли,—

Отчего собака

Воетъ такъ вдали?

Тихо и печально,—

Смерть и сонъ кругомъ,—

Лишь торчитъ у лса,

Одинокій домъ.

Плотно прислоняся

Къ лсу, онъ стоитъ, —

И кровавый мсяцъ

На него глядитъ.

Въ немъ живетъ лсничій,

Въ немъ теперь не спятъ

И людскія тни

На стнахъ дрожатъ.

Свтъ изъ тусклыхъ оконъ

Падаетъ на снгъ,—

Въ дом вопли слышны,—

Плачетъ человкъ.

Но не лсъ покрали,

Что, не выждавъ дня,

Всталъ старикъ и въ городъ

Сталъ справлять коня.

Надвая шубу,

Горько плачетъ онъ,—

Плачъ его рыданьемъ

Громкимъ заглушенъ.

Въ дом столъ дубовый

Простыней покрытъ,

У стола, рыдая,

Женщина сидитъ.

Плачетъ, — головою

На руку припавъ, —

Слезы градомъ льются,

Вымокъ весь рукавъ.

Новый столъ дубовый

Простыней покрытъ,

На стол омытый

Женскій трупъ лежитъ.

Какъ статуя блый,

Стройный и нагой,—

Съ развитой, намокшей,

Черною косой.

Съ головы прелестной

Волоса висятъ,—

Капли водяныя

На концахъ дрожатъ.

Изъ-подъ вкъ повисшихъ,

Верхнихъ вкъ большихъ,

Чуть глядятъ два глаза,

Межъ рсницъ густыхъ.

Свтъ изъ мутныхъ оконъ

Падаетъ на снгъ, —

Какъ ужасно въ дом

Плачетъ человкъ.

Но ушелъ хозяинъ

И, въ глухую ночь,

Эта мать такъ плачетъ,

Обнимая дочь.

Руки, грудь цлуетъ,

Ей въ лицо глядитъ

И, въ уста цлуя,

Съ мертвой говоритъ:

‘Милая, родная!…

‘Ахъ!…. Я не ждала,

‘Чтобъ тебя, мой свтикъ,

‘Я пережила!…

‘Что за жизнь мн будетъ

‘Безъ тебя родной,

‘Безъ тебя, Маруся,

‘Ангельчикъ ты мой!

‘Кто мн въ темный вечеръ

‘Псеньку споетъ,—

‘Кто водицы свжей

‘Съ рчки принесетъ?…

‘Кто насъ приласкаетъ…

‘И — когда умремъ —

‘Намъ глаза закроетъ

‘Здсь,— въ лсу глухомъ?’.

СКАЗКА ДЛЯ ДВУШЕКЪ.

Двицы нжныя сюда!

Не бойтеся меня,

Пускай не робокъ съ виду я,

Въ душ огонь стыда!

На вашихъ плечахъ молодыхъ,

Иль на лиц у васъ,—

Скажите — при словахъ моихъ

Зажегся-ль стыдъ хоть разъ?

Готовъ сегодня съ вами я

Хоть до ночи болтать, —

Хотите-ль сказокъ,— я готовъ

И сказку разсказать

Начнемъ: представьте вы себ

Прелестнйшую ночь,

Когда вамъ хочется любить

И просто, спать не въ -мочь.

Представьте домъ,— старинный домъ,—

На домъ глядитъ луна,

При дом садъ — въ просвтъ втвей

Глядитъ и въ садъ она.

Въ саду, при легкомъ втерк,

Склоняются кусты,

И, съ тихимъ шопотомъ, на нихъ

Цлуются листы.

И дышетъ страсть въ природ всей:

Къ вод припалъ цвтокъ,

Во сн, къ голубк прислонясь,

Воркуетъ голубокъ.

Въ глуши аллей скамейка есть,

И на скамейк той

Съ красивой двушкой сидитъ

Мужчина молодой,

Волшебный, мягкій свтъ луны,

Въ двухъ ясныхъ полосахъ,.

На миломъ личик лежитъ,

На мраморныхъ плечахъ.

Она, припавъ къ нему на грудь,

Обнявъ его, молчитъ,

А онъ головку гладитъ ей

И тихо говоритъ:

‘Ты видишь, я тебя люблю….

Чтожъ дольше жить намъ врозь?

Давно пора — оставь семью,

Безпутныхъ братьевъ брось.—

‘Сегодня ночью въ первый разъ

Ты стала вся моя…

И эту ночь и этотъ часъ

Не позабуду я!

‘Не позабуду никогда,

Благословляю ихъ,

Ихъ и бесдку у пруда

Въ акаціяхъ густыхъ.

‘Осыпьте всю ее кругомъ

Вы, желтые цвты,—

— Опять ты плачешь…ахъ! о чемъ,

Скажи мн, плачешь ты?

‘Что молча на меня глядишь,

Красавица моя,—

Зачмъ блдна, зачмъ дрожишь,

Когда такъ счастливъ я?’.

Какъ солнце, лтомъ иногда

Сквозь крупный дождь блеститъ,—

Сквозь слезы крупныя она

Съ улыбкой говоритъ:

‘Читалъ-ли въ книгахъ ты разсказъ,

Слыхалъ-ли ты о томъ,

Какъ дочь бжала, въ поздній часъ,

Отъ матери тайкомъ?

‘Какъ я глупа, какъ я ушла

Съ любовникомъ своимъ,—

Тиха ночь майская была,

Все улыбалось имъ.

‘И первый мсяцъ былъ какъ мдъ,

И сладокъ былъ второй,

Но окупился сладкій годъ

Цною дорогой

‘Въ лишеньяхъ, въ гор и нужд

Покорна и врна,

Какъ тнь печальная, везд

За нимъ влеклась она.

‘За тожъ онъ разъ ее, потомъ,

И наградилъ за все:

Безъ гроша, въ город чужомъ,

Покинулъ онъ ее.

‘Погибла бдная, и вотъ

Я плакала объ ней,

И эта мысль теперь нейдетъ

Изъ головы моей.

‘Но пусть не бросишь ты меня,

Пускай,— не стану лгать, —

Моя семья мн не семья….

Но жаль покинуть мать.

‘Добра ко мн была она,

Ее одну мн жаль,

Старуха мать и то больна,

Ее застъ печаль’.

— ‘Не бойся, милая моя,

Не бойся такъ за мать:

Съумютъ мужъ и сыновья

Старушку, утшать.

‘Я замню теб семью

И мать и домъ отца,—

Да! Я люблю тебя, люблю

Безъ мры и конца!…

‘Бжимъ со мной, бжимъ со мной,

Послушайся меня:

Какъ въ воду канетъ твой покой

Съ сегодняшняго дня.

‘Бжимъ скорй!— Пора, пора!

Что если невпопадъ,

Отецъ, поднявшись до утра,

И нынче выйдетъ въ садъ?’

И, вздрогнувъ, двушка встаетъ,

Глядитъ:— отцовскій домъ

Угрюмымъ призракомъ стоитъ

На воздух- ночномъ.

Лампадка тамъ въ углу стны

Предъ образомъ горитъ,

Но тихо все, закрыта дверь,

Отецъ спокойно спитъ.

‘О другъ, постой!— Сейчасъ! Сейчасъ!—

О милый мой, постой!—

Пусти туда!— Пусти хоть разъ,

Стать на порогъ родной!’

Взошла и пала на крыльцо,

И встала вся въ слезахъ:

‘Бжимъ теперь!— Въ душ тоска,

‘Тоска и смертный страхъ’.

‘Скоре прочь!— далеко прочь!

А то, начнутъ искать: —

Уйти не въ силахъ будетъ дочь,

Когда заплачетъ мать’.

И онъ, обнявъ ее, увлкъ:

Аллея скрыла ихъ:,—

Послдній робкій говоръ въ ней

И звукъ шаговъ затихъ.

Всходило солнце,— рыбаки

Сходилися къ рк- —

Вилася пыль и стукъ колесъ

Былъ слышенъ вдалек.

Конецъ!— Красавицы мои!—

Хорошъ-ли мой разсказъ?—

Чего-жъ глядите на меня,

Что удивляетъ васъ?

Иной развязки ждали вы,

Но я не стану лгать: —

Про то, что было, я сказалъ,

Что будетъ, — какъ узнать?

Еще я могъ бы дать совтъ,

Да мало пользы въ немъ: —

И по рукамъ и по ногамъ

Вы связаны кругомъ.

Случись, падетъ изъ васъ одна,

Надъ нею, прежде всхъ,

Раздастся женщины укоръ

И женскій злобный смхъ.

Рабыня мннія — она,

Не дрогнувшей рукой,

Прижжетъ позорное клеймо

Къ челу сестры родной.

Чего-жъ тутъ ждать,— куда бжать

Отъ злобы и вражды?—

Молите Бога, да спасетъ

Насъ отъ такой бды!

Съ кольцомъ на пальц — мой совтъ

Врне вкъ прожить,

Съ согласья матери врнй,

Спокойне любить.

Вы только вкусъ скажите свой,

Найдутъ вамъ жениха, —

Безъ тайныхъ бурь начнется жизнь,

Безъ сладкаго грха.

И жить вамъ будетъ хорошо,

Но я не знаю самъ,

Съ чего болитъ моя душа

За васъ, по-временамъ.

Быть можетъ такъ — душа дуритъ,

Пора!— Идите спать,—

Про то, что было, я сказалъ,

Что будетъ,— какъ узнать?

ЛТОМЪ.

Въ утро ясное лтняго дня

Въ лсъ вхожу я, гд сосны шумятъ,

Ихъ смолистый, живой ароматъ

Обдаетъ, освжаетъ меня,

По земл тамъ въ жилища свои

Тянутъ соръ и песокъ муравьи,

Но межъ ихъ городовъ, безъ хлопотъ,

Я на землю ложусь подъ сосной,—

Птица звонкія псни поетъ,

Векша прыгаетъ тамъ надо мной.

Славно тамъ!— Но какъ выпадетъ снгъ,

Стану вновь я больной человкъ,

Стану въ город дымномъ скучать

И, зарывшись въ снга какъ медвдь,

На грядущее мрачно глядть

И прошедшаго лапу сосать.

МОГИЛА.

На Охт есть одна могила,

За нею сторожъ не глядитъ:—

Трава весь крестъ почти закрыла,

И самый крестъ едва стоитъ.

Сугробомъ снгъ на ней зимою,

Весной вода стоитъ кругомъ,—

И точно островъ надъ водою

Она съ погнувшимся крестомъ.

Землей холодною объята,

Въ могил гршница лежитъ —

И повсть страшную разврата

Объ ней преданье говоритъ.

Порокъ, сплетая преступленья,

Кровавыхъ много пролилъ слезъ —

И въ ранній гробъ вс обольщенья

И красоту ея унесъ.

Осенній втеръ плъ уныло,

Когда могильщикъ гробъ забилъ,—

И надъ позорною могилой

Никто слезы не уронилъ.

Но пусть заброшена людями,

Ее природа бережетъ:

И солнце съ яркими лучами

Надъ ней не мене взойдетъ.

Трава зеленая не рже

И, будто даръ свой раздливъ,

Съ чужихъ могилъ березы тже

Ей тнь дарятъ наперерывъ.

КОГДА-БЫ.

Когда-бъ намъ хлбъ давался даромъ,

Вино лилося какъ вода,

Когда-бъ не бушевали бури

И не стояли холода.

Когда-бы можно было врить.

Всмъ людямъ врить, всхъ любить,

Оно подчасъ хоть и скучненько,

А какъ бы славно было жить!

ВИДНЬЕ.

Виднье прежнихъ лтъ опять

Встаетъ предо мной,

Мн внятно слышатся шаги

И милый голосъ твой.

Какъ птичка ты влетаешь въ дверь,

И сердцу моему

Твой каждый взглядъ какъ солнца лучъ,

Пробравшійся въ тюрьму.

О чемъ-то ты лепечешь мн

Съ улыбкой на устахъ

И радость слышится въ твоихъ

Загадочныхъ словахъ.

И я хочу тебя обнять,

Но ускользаетъ тнь —

И шепчетъ — ‘жди, я вновь приду,

Когда погаснетъ день’.

*** * ***

Холодный втеръ ломитъ двери,

Осенній дождь стучитъ въ окно,—

Одинъ сижу я худъ и блденъ,

Въ душ, какъ на неб темно.

Ни преступленья, ни позора

На сердц камнемъ не лежитъ,

Не сожалнье о минувшемъ

Не страхъ о будущемъ томитъ.

Все въ дом спитъ подъ псню бури,

Не сплю лишь я да старый садъ,

Гд втеръ листья обрываетъ,

Деревья стонутъ и трещатъ.

О буряхъ жизни, о страданьяхъ,

О близкой смерти мыслю я,

О тайн смерти — страшной тайн

И о задач бытія.

Ужель нужны вс эти муки —

И вчный трудъ и вчный гнтъ —

И только міровымъ страданьемъ

Нашъ міръ и движется впередъ?

ВОЙНА.

Свжетъ воздухъ — рдетъ ночи

Густая тнь-

Ни тучки въ неб и скоро ясный

Займется день.

Въ лугахъ привольныхъ недвижны травы,

Природа спитъ —

И лишь незримый, подъ кровомъ ночи,

Дунай шумитъ.

А надъ Дунаемъ идетъ кровавый,

Упорный бой —

И тучи дыма среди поляны

Стоятъ стной.

Сквозь тучи дыма гремятъ орудья,

Блеститъ огонь —

Изъ дымной счи, урвавшись въ поле,

Несется конь.

Бжитъ и станетъ,— протянетъ шею —

Храпитъ и ржтъ —

Вся морда въ пн, дрожатъ колни,

Въ крови животъ.

Въ сдл качаясь, рукой хватаясь

За правый бокъ,

На вылетъ раненъ, облитый кровью,

На немъ сдокъ.

Не долго въ пол шальная лошадь

Его несла:—

При поворот, онъ съ громкимъ стономъ

Упалъ съ сдла.

И конь умчался, и онъ остался

Совсмъ одинъ

Въ поляхъ чужбины, среди цвтущихъ

Ея равнинъ.

II.

Померкли звзды, румянцемъ утра

Горитъ восходъ,

Съ рки Дуная, съ болотъ прибрежныхъ

Туманъ встаетъ.

И легкій втеръ, на встрчу солнца,

Отъ горъ дохнулъ,

И виноградникъ лозою чуткой

Пошевельнулъ.

Шатнулись травы — и все затихло

Опять кругомъ,—

Лишь съ псней птица вилась надъ тплымъ

Своимъ гнздомъ.

И въ этихъ сочныхъ, душистыхъ травахъ

Полуживой

Лежалъ страдалецъ, не разъ хватаясь

За нихъ рукой.

Томимый жаждой, онъ встать пытался,

Но голова

Къ земл клонилась — и обрывалась

Къ рук трава.

Въ глазахъ темнло и, исчезая

Предъ нимъ вокругъ,

Померкло небо, покрылся мглою

Цвтущій лугъ.

И бредъ предсмертный его уноситъ

Къ мстамъ роднымъ,

Тамъ ель съ березой, раскинувъ втви,

Шумятъ надъ нимъ.

Пескомъ и лсомъ идетъ дорога,

И съ двухъ сторонъ

Смолистой вткой сосна киваетъ

Ему поклонъ.

За лсомъ Волга — село — поляны —

‘Мой свтлый рай!’…

‘Гд я?… Дай руку!… Все вдругъ стемнло’…

‘О мать, прощай!’…

Умолкъ — и солнце взошло на неб,

Востокъ пылалъ,

И, прямо въ небо уставя взоры,

Убитый спалъ.

Цвты шептались, окрестный воздухъ

Былъ свжъ и чистъ —

Роса катилась, перепадая

Съ листа на листъ.

III.

И гулъ послдній, послдній выстрлъ

Замолкъ вдали,

Гд бились люди всю ночь за лоскутъ

Чужой земли.

Чего искали въ поляхъ чужбины?…

Свои поля

Землей богаты и проситъ плуга

Своя земля.

И дымъ, какъ туча надъ полемъ смерти,

Еще вислъ-

Живые люди бродили молча

Надъ грудой тлъ.

Копали ямы, носили трупы

И, чередой,

Ихъ опускали и засыпали

Сырой землей.

*** * ***

Взгляни, какъ солнце золотое

Румянитъ небо голубое,

Какъ голубыя небеса

Легли на темные лса,

Тамъ воздухъ свжъ, синетъ море,

Въ пустынный берегъ бьетъ вода,

Гуляютъ въ шумномъ разговор

Прилива блыя стада….

Мой бдный другъ, уйдемъ туда,

Весь соръ волненій жизни вздорныхъ

Душа съ себя тамъ отряхнетъ —

И на красахъ нерукотворныхъ

Усталый взоръ твой отдохнетъ.

ВЪ САДУ.

Въ пустынный садъ зайдя случайно,

Кустами спрятанный, какъ воръ,

Чужой любви свидтель тайный

Я слышалъ странный разговоръ.

Она

‘Ахъ, о теб дурная слава,

Но я не врю никому,

Затмъ что больше всхъ я врю

Теб и сердцу своему’.

Онъ.

‘Съ тобой не стану я лукавить

И я скажу: она права —

Молва, которая порочитъ

Мои поступки и слова.

‘Но ты не требуй въ нихъ отчета

И не мшай себя съ толпой-

Во мн живутъ два человка,

Одинъ въ толп, другой съ тобой.

‘Мн самому противенъ первый,

Несчастный нравственный уродъ,

Но добръ и чистъ другой, который

Въ твоемъ присутствіи живетъ.

‘Едва вдали тебя завижу,

Вдали заслышу голосъ твой —

Робетъ въ сердц чувство злое

Передъ твоею чистотой.

‘Звзда моей безпутной жизни.

Судьбой навязанный мн другъ,

Не перейду я добровольно

Твоей любви волшебный кругъ.

‘Но смерть придетъ — и мгла нмая,

Объявъ нашъ прахъ, раздлитъ насъ…

О страшный часъ!— Душа родная,

Не брось меня въ ужасный часъ!.

‘И какъ защитой предъ людями

Была мн здсь — земную грань

Минувъ, молитвой и слезами

Предъ Небомъ мн защитой стань.

‘Чтобъ я опять съ тобою встрчи

Могъ въ новомъ мір ожидать,

Могъ въ новыхъ формахъ, въ новой рчи

Тебя узнать и понимать’.

ГАДАНІЕ.

Ярко блещетъ Востокъ,

Утро нгой дышетъ,

На лугахъ втерокъ

Чуть цвты колышетъ.

Но туманъ отъ земли

Къ небесамъ восходитъ,

И ужъ тучка вдали

Надъ горами бродитъ.

Быть гроз!— Грянетъ громъ-

Небо не разъяснитъ,

И въ дожд проливномъ

Жаркій день погаснетъ.

Такъ и ты, межъ людей

Свтлое явленье:—

Утро жизни твоей

Ясно на мгновенье.

Предъ тобой, какъ пророкъ,

Я судьбу пытаю,

И страданья залогъ

На теб читаю.

Много розъ на груди

У тебя завянетъ,

Много слезъ впереди,—

Жизнь тебя обманетъ.

Не съ твоею душой

Пылко-справедливой,

Не съ такой красотой

Вкъ прожить счастливо.

Нжной, врной любви

Ласки неземныя

Общаютъ твои

Глазки голубые.

Точно псни звучатъ

Огненныя рчи —

Щечки жаромъ горятъ.

Вздрагиваютъ плечи.

И порой, не путемъ,

Смхъ твой слишкомъ звонокъ —

И о гор чужомъ

Плачешь, какъ ребенокъ.

Свжимъ сердцемъ чутка

Ты на зовъ страданья,

И безъ счета рука

Сыплетъ подаянья.

Божество на чел

У тебя сіяетъ:—

Значитъ крестъ на земл

Тяжкій ожидаетъ.

* * *

Валитъ толпа путемъ избитымъ,

И ты ничмъ не лучше ихъ —

Тебя всосетъ болото жизни,

Загрязнешь ты въ грязи другихъ.

Прошли вка,— все измнилось

Въ быту людей и въ ихъ длахъ —

За убжденья прежде гибли

Они на плах и кострахъ.

Но отжилъ моду плащъ геройскій,

И по тернистому пути

Героевъ слабые потомки

Не соблазняются идти.

Въ родной семь и въ душной школ

Съ природой рано свой разрывъ

Ребенокъ блдный начинаетъ,

Призванье сердца заглушивъ.

Какъ пытку юноша выноситъ

Года ученія — и вотъ,

На жизнь снабженный аттестатомъ,

Онъ жить замученный идетъ.

Махнувъ рукой на идеалы

И на завты Божества,

Иные планы затваютъ

Сухая грудь и голова.

Въ чинахъ, въ крестахъ, богатъ, женился,

Больной — больныхъ дтей прижилъ,

Иль на танцовщицу балета

Вс средства жизни просадилъ.

Наживъ удачно милліоны,

Иль заложивъ часы и фракъ,

Заплывшій жиромъ, иль голодный

Онъ умираетъ кое-какъ.

Погасъ — и въ землю опустили….

Вся жизнь пуста, вся жизнь темна —

И даже въ памятную книгу

Безславныхъ длъ не внесена.

СТАРУХА.

У церкви домъ старинный,

Кругомъ туманъ и мракъ,

На площади пустынной

Чуть слышенъ лай собакъ.

Подъ лстницей крутою

Чуть свтится одно,

Надъ самою землею

Вспотлое окно.

Ужъ свчка догараетъ,

Въ каморк чадъ и жаръ,

Шумитъ и напваетъ

Къ погод самоваръ.

Налита врхомъ кружка,

Отъ чая паръ валитъ…

И вотъ, вздохнувъ, старушка

Сосдк говоритъ:

‘Весь вкъ трудомъ живу я,

Безъ гроша за душой,

Куда какъ, погляжу я,

Сталъ дорогъ хлбъ чужой!

А лишнюю деньженку

Хотлось бы скопить….

Родимую сторонку

Предъ смертью навстить.

Ни слуху нтъ, ни духу

Оттуда отъ родныхъ —

Забыли вс старуху,

Да я-то помню ихъ.

О Господи Владыко!

адевна, мой свтъ,

Не малое толико

Я натерплась бдъ.

Про счастье мн гадала

Одна ворожея:,

Но счастія не знала

И въ молодости я.

Въ года неурожая

Отъ барыни моей

Взяла меня чужая,

Въ счетъ долга — въ сто рублей.

Шестнадцать лтъ мн было,

Рыдала вся семья,

И все, что слезъ хватило,

Вс выплакала я.

Тогда иное дло:—

Румянецъ вдоль щеки,

Коса до пятъ висла,

Глаза — какъ угольки!

Ну вотъ меня и взяли:,

И, первою порой,

Ласкали, баловали,

Шутили надо мной.

Такая жизнь, казалось,

Была-бъ и не худа….

Такъ барыня попалась

Такая, что бда!

Ужъ я-ль не угождала?…

Да чортъ ей угодитъ-

Побьетъ меня, бывало,

И плакать не велитъ.

Охотникъ до бабнокъ,

Красивенькій собой,

У барыни барченокъ,

Племянникъ жилъ родной.

Не долго дожидался,

И со второго жъ дня

Ко мн онъ привязался,

Сталъ сманивать меня.

И тутъ… сказать примрно…

Случился грхъ такой,

адевна, какъ врно

Случалось и съ тобой.

Чтожъ лучшаго барченку

И въ умъ могло придти,

Какъ сманивать двчонку?…

О Господи прости!…

Но барыня дознала,

Пронюхала о всемъ,

Къ допросамъ затаскала,

Замучила стыдомъ.

И вотъ какъ поршили:

Въ барченк будетъ прокъ,

Барчнка похвалили,

А двку — на оброкъ!

Такъ съ молоду досталось

Мн по-свту гулять,

Чего ужъ ни случалось…

Всего не разсказать.

Подчасъ, про то, что было,

И вспомнить-то смшно:

Вдь замужъ выходила….

Да знать не суждено!…

И точно, ужъ какова

Имла женишка!

У князя Салтыкова

Служилъ за деньщика.

И рослый и румяный,

Пивалъ… да кто-жъ не пьетъ?…

Гляди-ка — мужь Татьяны…

Запоемъ цлый годъ!

Но тутъ Французъ проклятый

Къ Москв сталъ подступать: —

Женихъ мой взятъ въ солдаты,

Съ тхъ поръ и не слыхать.

Да!… много натерплась

И горя и хлопотъ,

За то ужъ насмотрлась

Я въ жизни на господъ.

Какъ вотъ у Покрова я

Тогда еще жила,

Такъ притча-то какая,

Подумаешь, была.

У барышни сиротки

Деньженокъ кой-какихъ

Сыскалось посл тетки,—

Сыскался и женихъ.

За что любить-то было —

Картежникъ онъ и мотъ,

А ужъ вдь какъ любила,

Бывало, плачетъ — ждетъ…

Какъ восковая выйдетъ

Подъ — вечеръ на крыльцо,

Но чуть его завидитъ,

И вспыхнетъ все лицо.

Зашутитъ, засмется…

За то, глядишь, лотомъ,

Прощаться какъ придется,

Повиснетъ вся на немъ.

Иль на колнки станетъ.,

Одежу-то за край

Ухватитъ-и пристанетъ: —

‘Голубчикъ, не играй’!

И плачетъ, горько плачетъ..

Да плачь себ хоть вкъ —

Такой ужъ камень, значитъ

Былъ этотъ человкъ.

Въ комод все обшарилъ,

Послдній грошъ стянулъ,

И барышню оставилъ,

Двицу обманулъ.

Не долго горевала,

Голубушка моя: —

Закашляла, завяла

Почесть съ того же дня.

Вся стаяла- зимою

Ходила чуть жива

И кончилась весною,

Какъ тронулась Нева.

Да это что? и хуже

Видали мы дла: —

Какъ барыня при муж

Съ аптекаремъ жила.

Не крайность и не голодъ,

Смшно и грхъ сказать…

А чтожъ, что мужъ не молодъ

Самой за тридцать пять.

За то, поди какъ ловко

Вела себя…. придетъ,

Бывало, да головкой

Къ нему и припадетъ.

Въ слезахъ, цлуетъ руки,

Въ глаза ему глядитъ….

Смотрть на эти штуки —

Такъ просто затошнитъ!

Да мн нужда какая!…

А мужу — невдогадъ,

Что на себ, играя,

Чужихъ возилъ ребятъ.

Что людямъ на потху

Жену рядилъ въ атласъ….

Что съ этимъ было смху,

адевна, у насъ!

Но разъ, когда стемнло,

Нашъ баринъ той порой

Хворалъ… подъ осень дло…

Съ нимъ дядя жилъ родной…

Ужъ какъ провдалъ дядя —

И Богъ всть, только ну ..

Вдругъ, слышимъ, на ночь глядя,

Какъ взялись за жену….

Какъ взвизгнетъ въ кабинет

Она!… Какъ зарыдалъ

Нашъ баринъ!… даже дти

Проснулись… Онъ кричалъ:

‘Ухъ!… Дти!… Не вводите!…

‘Прочь!. Вонъ дтей чужихъ!…

‘Змя!… Да оттащите

‘Ее отъ ногъ моихъ!’

Кровь горломъ, разослали

Людей, и до утра

За ночь перебывали

Съ Москвы вс доктора.

За ночь глаза ввалились,

Осунулось лицо —

Гробовщики ломились

Съ утра ужъ къ намъ въ крыльцо.

Къ заутрен звонили,

Я помню… дождикъ щель…

Какъ барина обмыли,

Обмыли… и на столъ.

Такъ вотъ дла лихія!.

О Господи!… бда,

Подумаешь, какіе

Бываютъ господа!

И много я видала…

Да что!— Въ послдній годъ

Сама ужъ оплошала,

И память выдаетъ.

Совсмъ, совсмъ хилю,

И смотришь, тутъ-какъ-тутъ.

Чуть только заболю,

Извозчика наймутъ…

И я возьму, въ тряпицу

Гроши свои сберу,

Свезутъ меня въ больницу,

Да тамъ я и помру!’

КУДА?

Пусть будетъ то, что быть должно,

Событья время набираетъ —

И, длинной цпью, какъ звено

Съ другимъ звеномъ соединяетъ.

Ничто отдльно не идетъ,

Въ одномъ ужъ есть зерно другого —

И сила тайная влечетъ

Слпые жребіи земного.

Куда? Зачмъ? Что дальше тамъ,

Гд смерть намъ путь перескаетъ?…

Послдній вздохъ, быть можетъ, намъ

Вс эти тайны открываетъ.

Пока — мы въ прав лишь гадать,

Что жить горячее желанье

И жизни тяжкое страданье

Не могутъ даромъ пропадать.

Es ist eine alte Geschichte
Doch bleibt sie immer, neu
Und wem sie just passieret
Dem bricht das Herz entzwei.
Heine.

Они смялись и глядли

Другъ другу весело въ глаза,

И знать и видть не хотли,

Что надвигается гроза.

Такъ буря ихъ врасплохъ застала,

И жить имъ стало тяжело,—

Цвты любви гроза измяла,

И счастье вихремъ разнесло.

Чрезъ годъ опять въ алле тмной

Ее я встртилъ, но — не съ нимъ,

Я слышалъ тотъ же смхъ нескромный,

Она кривлялася съ другимъ.

А онъ, надломленный судьбою,

Ни съ кмъ не могъ сойтися вновь,

И въ ранній гробъ сложилъ съ собою

Свою безумную любовь.

РАЗРЫВЪ.

Онъ грозно говорилъ — любовница молчала.

‘Ваша ложь есть злая истина,

Наше счастье — бредъ,

Ты лгала и лжшь безсовстно

Мн ужъ много лтъ.

‘Ты все лжешь — и что-жъ мудрнаго,

Съ дтства учитъ мать

Васъ, безъ всякаго зазрнія,

Всмъ мужчинамъ лгать.

‘Отъ романовъ лихорадочно

Съ дтства блещетъ взглядъ,

На устахъ слова наивныя,

Въ сердц тонкій ядъ.

‘Вс равно пышны подъ юбками,

Всмъ равно корсетъ

Врзалъ талью — о коварныя!

Съ вами счастья нтъ!’…

Онъ кончилъ говоритъ — она захохотала.

БАЛЛАДА.

Въ дворц своемъ Герцогъ Альгонскій

Сбирается въ дальній походъ- —

Бродячій пвецъ при дорог

Съ гитарой сидитъ и поетъ.

‘Не хлбомъ, но сочной травою

Взошли у сосда поля,

Посыпана пепломъ пожаровъ

И кровью залита земля’.

Нахмурился Герцогъ и, кликнуть

Велвъ музыканта, сказалъ:

‘Пропой мн ту старую псню,

Давно я ея не слыхалъ’.

И робко предъ гордымъ Раулемъ

Бднякъ, заморнный нуждой,

Поетъ — какъ грабитель суровый

Къ сосдямъ врывался войной.

И снова готовясь къ набгу,

Задумчиво Герцогъ стоитъ,

На мечъ опираясь,— а псня

Все дальше и громче звучитъ.

‘Не хлбомъ, но сочной травою

Взошли у сосда поля,

Посыпана пепломъ пожаровъ

И кровью залита земля.

‘На мирномъ, свободномъ народ

Раздалось бряцанье цпей,

Но кровь нашихъ братьевъ упала

На насъ и на нашихъ дтей.

‘Съ набга вернулись мы шумно

И плнныхъ влачили въ пыли,

Навьючивъ имъ спины. добычей

Съ ограбленной нами земли.

‘Труба оглашала побду,

Знамна по втру вились,

Но слезы и кровь побжденныхъ

Намъ щедро судьбой отлились.

‘Съ тхъ поръ наши нивы безплодны,

Червякъ нападаетъ весной,

И къ жатв на стебл засохшемъ

Качается колосъ пустой.

‘Народъ умираетъ въ лохмотьяхъ,

Заразою гибнутъ стада —

И съ грузомъ богатой торговли

Въ моряхъ потонули суда’.

И Герцогъ сказалъ — ‘Ну довольно,

‘Закуйте его, чтобъ опять

Охота ему не припала

Въ народ о томъ распвать’.

И нищій задохся въ темниц- —

Недолго и Герцогъ нажилъ:

Ударомъ кинжала ревнивый

Вассалъ его въ гробъ уложилъ.

Такъ въ точности Слово Писанья

Сбылось надъ злодемъ, что тотъ,

Кто мечъ обнажитъ для насилья,

Самъ жертвой насилья падетъ.

*** * ***

Я ласкаю мальчика кудряваго-

У него глаза, какъ дв родныя звздочки,

Какъ весна свтла улыбка ясная —

Я вздохнулъ — и онъ вздохнулъ и смотритъ.

Смотритъ милый и понять не можетъ,

Сколько сходства въ немъ съ его сестрою,

Съ тою старшей, по которой сердце,

Обливаясь кровью, изнывало.

АНЖЕЛИКА.

Предъ красавицей усталою

Блдный юноша стоитъ

И съ улыбкой принужденною,

Къ ней ласкаясь, говоритъ.

‘Анжелика, полно хмуриться,

Видишь, я теб привезъ

Ожереліе жемчужное

И букетъ душистыхъ розъ.

‘Подними-жъ головку милую,

Приколи букетъ на грудь,

Дай на шейку твою нжную

Ожерелье навернуть’.

Но, потупя взоръ, по прежнему

Анжелика все молчитъ —

На колни онъ становится

И съ тоскою говоритъ:

‘Анжелика, моя душенька,

Эта псня ужъ стара,—

Не къ сестр вчера ты здила,

На балу была сестра.

‘Не шути моимъ отчаяньемъ,

Не дурачь меня въ любви

И оставь вс ухищренія

И вс выдумки твои’.

Анжелика призадумалась,

Блой ручкой третъ глаза,

На букетъ душистыхъ розановъ

Будто капнула слеза.’

‘Анжелика, если думаешь

Обмануть меня слезой,

Если снова лгать ршаешься,

То, клянусь, разсчетъ плохой!,

‘Я хочу знать правду голую —

Гд каталась до зари,

Съ кмъ тебя въ коляск видли,

Анжелика, говори!’…

Поднялась головка дивная,

Томный взоръ едва глядитъ,

И съ холодною усмшкою

Рчь лукавая звучитъ:

‘Вотъ мужчины!… Вотъ безуміе!…

Говоритъ, меня любя,

Хочетъ правды онъ и требуетъ,

Чтобъ лгала я на себя.

‘У сестры я оставалася,

Я клянусь!’ — ‘О Боже мой!’

Крикнулъ онъ, вскочивъ — ‘бездушная,

Ты смешься надо мной!’

Хлопнулъ дверью, блдный выбжалъ,—

А съ дивана поднялась

Анжелика и серебрянымъ,

Звонкимъ смхомъ залилась.

Дверь другая отворяется —

И въ дверяхъ стоитъ другой,

На кокотку смотритъ ласково

И качаетъ головой.

‘Что, ушелъ? Прідетъ вечеромъ,

Погоди… еще не вс…

Ахъ какъ мило, что за нжности,

Est — il drlfe ce jouvenceau!’

*** * ***

Съ иглы одтъ, по-горло сытъ,

Въ его карманахъ денегъ много —

Но съ тайной, жлчною тревогой

Онъ самъ съ собою говоритъ.

‘Дла въ порядк, мой заводъ

Идетъ успшно, сбытъ прекрасный,

И я владлецъ полновластный

Роскошныхъ нивъ и быстрыхъ водъ.

‘Но къ сердцу самому съ ножемъ

Вопросъ о жизни подступаетъ,

Питье и пищу отравляетъ,

Мшаетъ спать спокойнымъ сномъ.

‘И вяну я… и гибну я…

На лон роскоши восточной

Душа скорбитъ въ тиши полночной

И проситъ цли бытія’.

ТЯЖЕЛО.

Труженикъ бездбльный

Съ бдной я сошлся,

Думалъ, что съ женою

Легче поживется.

Въ мастерской огромной

Фабрики богатой

Съ той поры сижу я

Отъ утра до ночи.

Не въ припвахъ дружныхъ

Спорится работа —

Ткацкіе станки намъ

Псни распваютъ.

Отдыхаю въ праздникъ,

Да и то въ попойкахъ,

Иль на картахъ ржу

Лишнюю копйку.

Но любовь пригрла

Фабрику живую…

Нарождались дти,

Закачались люльки.

А всего съ годами

Родилось на прибыль

Намъ и государству

Лишнихъ девять нищихъ.

Разошлись по свту,

Все на трудъ полезный:—

Тотъ живетъ въ лакеяхъ,

Тотъ выноситъ мусоръ.

Такъ и съ дочерями —

Прачки да служанки:,

А о двухъ любимцахъ

И подумать страшно.

По лсамъ дремучимъ,

По большимъ дорогамъ

Младшій сынъ, какъ дома,

Съ кистенемъ гуляетъ.

Такъ и дочь меньшая,

Бойче всхъ голубка,

Всхъ сестеръ пригожй

И — живетъ распутствомъ.

Отъ плохихъ достатковъ,

Отъ заботъ и горя

Мы съ женою оба

Рано поблли.

На шестой десятокъ

Жизнь перевалила,

Сгорбленный сижу я

Въ мастерской — какъ прежде.

Да на-дняхъ, какъ вспомнилъ

О тхъ двухъ несчастныхъ,

Точно кто мн въ сердце

Ткнулъ двузубой вилой.

Потемнлъ свтъ Божій

Предо мной — и руки

На станк дрожали,—

Хоть бросай работу.

День прошелъ, закрылась

Фабрика — побрлъ я

Уличкой пустынной

До своей лачуги.

Постучалъ въ окошко,

Отперлась калитка,

Ужинать съ женою

Мы вдвоемъ услись.

‘Что съ тобою, баба,

‘Плакала ты что-ли,

‘Что глядишь понуро,

‘И глаза припухли?’.

А она въ отвтъ мн:

‘Вотъ уже съ недлю

‘Сонъ недобрый снится

‘Про меньшого сына.

‘Будто весь забрызганъ

‘Онъ людского кровью,

‘Будто-бы живого

‘Мы его хоронимъ.

‘А за нимъ, Егоромъ,

‘Вспомнилась и Софья,

‘Вспомнилось какъ много

‘Мы ихъ двухъ любили’.

И подслъ къ жен я

И заплакалъ съ нею,—

Плакали о томъ мы,

Что дтей нтъ съ нами,

Что потребность въ хлб

Всхъ насъ разогнала

По концамъ далекимъ

Стороны родимой.

Плакали мы тоже

О тхъ двухъ несчастныхъ,

Будто схороненныхъ

Заживо въ могилу.

Словно въ голомъ пол

Мы, какъ дубъ съ берзой,

У которыхъ бури

Втви обломали.

Бдный человкъ я

Съ бдною сошелся,

Думалъ, что вдвоемъ намъ

Легче поживтся!

* * *

Изящная во всемъ, красива и стройна,

Одно не хорошо — глядитъ она лукаво,

Но нтъ лукавства въ ней, и не ея вина,

Что лвый глазъ ея коситъ немного вправо.

Какого-жъ требовать порядка отъ людей,

Когда сама разумная природа

По временамъ шалитъ и въ шалости своей

Изъ красоты чуть-чуть не сдлала урода.

ПОГАСШАЯ ЗВЗДА.

Холоднымъ вечеромъ, въ глуши, въ снгахъ зимы,

Какъ яркая звзда ты предо мной взошла

И мракъ раздвинулся — и сблизилися мы…

Но видно насъ судьба въ недобрый часъ свела.

Сошлись и разошлись — разстались навсегда —

И тайной это все осталось между насъ…

Тебя давно ужъ нтъ,— съ тхъ поръ прошли года,

Одна весна другой смнилась много разъ.

Теперь опять весна.— Когда сгорала ты,

Я помню, что въ т дни рка ломала лдъ,

Когда угасла ты — весенніе цвты

Раскрылись, и пчела съ нихъ собирала мдъ.

Теперь опять весна — и вскрылася рка,

И снова по цвтамъ сбираетъ мдъ пчела,

Все также, какъ тогда!— и жадная тоска

Мн въ сердце, какъ змя голодная, вползла.

Тебя давно ужъ нтъ, но каждый разъ весной,

Когда проснется лсъ и хлынетъ съ горъ вода,

Ты — какъ живая вдругъ встаешь передо мной,

Какъ будто вновь зажглась погасшая звзда.

Гд ты? Откуда ты, какъ будто обновись,

Являешься опять въ знакомыя мста,

Иль межъ мірами есть таинственная связь

И вчность бытія не праздная мечта?

Сознанье о быломъ опять тебя ведетъ

Туда, гд ты жила, гд въ скромной тишин,

Чтя память о теб, семья твоя живетъ,

Гд твой портретъ виситъ, какъ прежде, на стн.

Гд птички по утрамъ, на твой слетаясь зовъ,

Кормилися зерномъ изъ милыхъ рукъ твоихъ,

Гд ты защитница сиротъ и бдняковъ

Отъ мукъ и гибели не разъ спасала ихъ.

Могила вс взяла,— тяжелая плита

Легла на милый прахъ… одинъ остался я,

Вокругъ меня содомъ, борьба и суета,

Хаосъ насилія, безумства и лганья.

Отъ жизни далеко несется гулъ и смрадъ

И тяжело дышать отъ всхъ тхъ бдъ земныхъ,

Гд разобрать нельзя, кто правъ, кто виноватъ,

Гд счастіе однимъ — есть гибель для другихъ.

Какъ прежде тянутся по небу облака…

И солнце каждый день заходитъ и встаетъ…

И тмный лсъ шумитъ… и жадная тоска

Мн сердце, какъ змя голодная, сосетъ.

МИРНЫЙ ОБЫВАТЕЛЬ.

Зоринъ счастливъ — для него

Нтъ задачъ на свт,

У него свой домикъ есть,

Есть жена я дти.

У ручья растетъ — цвтетъ

Садъ его фруктовый,

На лугу пасутся дв

Тучныя коровы.

Но и Зоринъ сытъ и живъ

Не единымъ хлбомъ:—

Любитъ онъ курить въ саду

Подъ открытымъ небомъ.

Въ праздникъ сядетъ у окна,

Вслухъ Псалтырь читаетъ

И со вздохомъ мдный грошъ

Нищему бросаетъ.

А случится-ль гд бда,—

Съ горестью во взор

Зоринъ прежде всхъ бжитъ

На чужое горе.

И хоть помощи не дастъ,

Но за то ужъ масла

Самъ въ лампадку подольетъ

Такъ, чтобъ не погасла.

Говоритъ, что никогда

И никто не можетъ

Такъ помочь, какъ если намъ

Самъ Господь поможетъ.

Нжно любитъ онъ жену,

Но и у сосдки,—

Ходитъ слухъ, что отъ него —

Завелися дтки.

Денегъ въ ростъ онъ не даетъ,

Разв изъ участья

Рубль на рубль когда возьметъ

Съ ближняго въ несчастьи.

Да, хорошій человкъ,

Человкъ достойный,

Зоринъ съ толстымъ животомъ

Сытый и спокойный.

КТО ОНА?

Глазки каріе и пепельные волосы,

Рчи странныя въ пвучихъ звукахъ голоса,

Вся она такъ чудно хороша,

Точно будто къ намъ, изъ міра намъ чужого,

Въ самыхъ нжныхъ очертаніяхъ земного

Появилась чистая душа.

И какъ сонъ живетъ при мн воспоминаніе,

Будто я тебя, прелестное созданіе,

Видлъ прежде въ грзахъ молодыхъ.

И все мнится мн, что какъ-нибудь весною

Ты въ тотъ часъ, какъ солнце выйдетъ надъ горою,

Улетишь на крыльяхъ золотыхъ.

ИЗЪ ГЕЙНЕ.

Передъ твоимъ портретомъ

Въ раздумьи я стоялъ,

И милый образъ чудно,

Казалось, оживалъ,

Улыбка шевельнула

Недвижныя уста —

И будто-бы блеснула

Въ глазахъ твоихъ слеза.

И горькими слезами

Заплакалъ тоже я —

И не могу поврить,

Что нтъ уже тебя.

НА БАЛУ.

Несутся нарядныя пары,

Кружатся — и нтъ имъ конца,

Подъ фракомъ и тснымъ корсетомъ

Веселіемъ бьются сердца.

Подъ звуки роскошнаго бала

Съ невстой танцуетъ женихъ,—

Смшны мн ихъ нжные взгляды,

Смшно воркованіе ихъ.

Давно-ли улыбки и ласки

Она расточала и мн,

Когда мы у рощи сосновой

Сходились въ ночной тишин.

СКАЗКИ ИЗЪ ДАВНО-БЫЛОГО.

ГОРОДЪ ВЪ 50-хъ ГОДАХЪ

Картина 1-я.

Тускло свтятъ фонари,

Мракомъ улицы одты —

И въ театры понеслись

Фаэтоны и кареты.

Третій день идутъ подрядъ

‘Гугеноты’ Мейербера,

И вс ложи нарасхватъ,

Взяты вс мста партера.

Въ ложахъ много дамъ сидитъ,

И одна есть между ними

Съ чудной русою косой

И глазами голубыми.

Та одна замтнй всхъ —

Яркій свтъ бросаютъ свчи

На ея изящный бюстъ,

Бломраморныя плечи.

Да! Одна замтнй всхъ —

Кто изъ модныхъ львовъ столицы

Выгружать свой кошелекъ

Не входилъ въ обитель львицы?

И еще не потерялъ

Ни одинъ терпнья мры,

Ожидая своего

Дня пріема у Венеры.

И легко живется ей —

Ночью пляшетъ на паркет,

Утромъ здитъ, развалясь,

Въ модной англійской карет.

И къ подъздамъ, здсь и тамъ,

Подкативъ, рукой прекрасной

Загибаетъ свой визитъ

Съ боку карточки атласной.

Золотой, счастливый вкъ,

Вкъ забавъ и увлеченья!

Пылкій юноша, смлй,—

Брось докучныя сомннья.

Вс, чему учила мать,

Дтства робкія повязки

Съ плечъ долой, пойдемъ плясать

Соблазнительныя пляски!

Картина II-я.

Все мрачнй, все глуше ночь- —

На бульваръ пробравшись темный

И къ скамейк прислонясь,

Задремалъ голякъ бездомный.

Рзкимъ крикомъ ‘караулъ!’

Огласилася площадка,

Но спокойно въ будк спитъ

Стражъ законнаго порядка.

Втеръ съ моря, и Нева

До кольца подъемлетъ воду,

Гавань въ страх, но богачъ

Презираетъ непогоду.

Его барскій старый домъ

Освтился вдругъ огнями —

И кареты предъ крыльцомъ

Стали тсными рядами.

Въ зал музыка гремитъ,

Балъ кипитъ во всемъ разгар ..

И сынъ вора на балу

Вальсируетъ въ первой пар.

Всякій знаетъ, что отецъ

Явный плутъ, но кралъ прилично,

Такъ, что грознымъ словомъ ‘воръ’

Не клейменъ еще публично.

А затмъ и сыну честь,

Въ дл онъ пока невжда,

Но на немъ уже лежитъ

Благородная надежда.

У него на голов

Шишка есть — залогъ безцнный,

Что способностей отца

Онъ преемникъ несомннный.

Посмотрите, какъ графъ Z

Съ нимъ привтливо воркуетъ,

Какъ съ богатымъ женихомъ

Страстно дочь его танцуетъ.

А въ окно бьетъ мелкій дождь,

Подъ окномъ волна играетъ,

И послдняя звзда

Въ черномъ неб погасаетъ.

ДЕРЕВНЯ ВЪ 50-хъ ГОДАХЪ.

Картина III-я.

Разсялся туманъ, осенній ясный день

Всходилъ надъ влажными полями деревень,

Изъ логовища зврь продрогшій вылзалъ,

Поблекшій листъ съ деревъ беззвучно отпадалъ,

Надъ лсомъ журавли тянулись и кричали-

Народъ въ селеньи спалъ,— дв женщины не спали.

Въ слезахъ сидла мать надъ дочерью своей,

А дочь, упавъ къ ногамъ, лицо въ колни ей

Рыдая прятала,— безпутно расплетясь,

Густыми прядями коса ея вилась —

Но вотъ, взглянувъ на мать съ глубокою тоскою,

Промолвила она: ‘Ой, мама, что со мною!

‘Ой, мама милая, что сдлали они!

‘Молила я, рвалась, но двери западни

‘Затворены на ключъ, а онъ ласкалъ…. и пить

‘Чего-то дали мн, и началъ сонъ клонить….

‘Очнулась въ ужас оборванныя платья

‘Набросила кой-какъ и кинулась бжать я.

‘Взгляни, какая я!…. ‘ И начала рыдать

Сильне прежняго надъ ней старуха- мать.

А тамъ черезъ рку, чуть не съ разсвтомъ дня,

Въ усадьб говоръ былъ и шумъ и бготня,

Два конюха коня передъ крыльцомъ держали

И егеря верхомъ отъзда ожидали.

И вышелъ на балконъ изъ дома своего

Владлецъ тхъ земель, и на лиц его

Забытыхъ длъ и чувствъ, растраченныхъ давно,

Сказанье темное могло быть прочтено,

И чрствый эгоизмъ, отъ всхъ тхъ бурь осадокъ,

Измятыя черты въ суровый свелъ порядокъ.

‘Что сдлалось со мной — вздыхая, думалъ онъ —

Всю ночь мн слышались мольбы ея и стонъ,

Вс грезился ея молящій, робкій взглядъ,

И жалость ворвалась мн въ сердце — и въ разладъ

Попавъ съ самимъ собой, я съ чувствомъ омерзнья

Ворочалъ въ памяти былыя преступленья.

‘Насилье, гнтъ, обманъ! Съ чего-жъ отнын связь

Съ прошедшимъ для меня такъ сразу порвалась,

Въ чемъ тайна? Что за власть чудесная дана

Той бдной двушк Какъ будто мн она

Сказала ‘Стой!’ И я, разбойникъ при дорог,

Остановился вдругъ въ мучительной тревог?.

‘Жена и дти спятъ., всмъ ночь — какъ ночь прошла,

Лишь за ркою мать вс дочери ждала,—

И тутъ вдругъ понялъ я: то дочь пришла домой —

Протяжный, страшный вопль пронесся надъ водой…

Отъ вопля дрогнулъ паркъ — и крикомъ свтъ денницы

Встрчали, пробудясь, испуганныя птицы’.

И на коня онъ слъ- къ отъзду поданъ знакъ,—

Рванулся срый конь…. раздался лай собакъ….

А въ дом, съ пуховой перины соскочивъ

И плечи блыя рубашкою прикрывъ,

Вспотлое окно рукою протирая,

Глядла на отъздъ хозяйка молодая.

*** * ***

То было въ юности моей —

Я жилъ въ семь большой-

Въ конц села нашъ домъ стоялъ,

Близъ лса надъ ркой.

Трудясь въ поляхъ, бродя въ лсахъ.

Кормясь чмъ Богъ пошлетъ,

Какъ птица вольная я жилъ

Безъ горя и заботъ.

Но захотлось мн

Иную жизнь узнать —

Отъ счастія пошелъ

Я счастія искать.

И посл многихъ, долгихъ лтъ

Я всежъ домой прибрлъ,

Но никого изъ всей родни

Въ живыхъ ужъ не нашелъ.

Течетъ рка, разросся лсъ,

Но покосился домъ —

И жутко жить мн старику

Въ дому совсмъ пустомъ.

И чудится вс мн,

Что въ часъ послдній мой

И ветхій домикъ нашъ

Разрушится со мной.

ПОСЛДНЯЯ ЗАПИСЬ.

На стол вино съ отравою.

На него гляжу украдкой —

И урывками въ дневникъ мой

Строки я вношу послднія.

Гаснетъ милая страдалица,

Я сижу у изголовья

Съ неотвязной, страшной думой,

Что сегодня все окончится.

Я гляжу въ нмомъ отчаяньи —

Сохнутъ ручки, гаснутъ глазки

И съ головки полумртвой

Волоса висятъ недвижные.

Я глотаю слезы горькія,

А она въ выздоровленье

Еще вритъ — и предъ смертью

Улыбнуться мн пытается.

Я одинъ надъ умирающей,

Да и самъ разбитъ, измученъ

Страшной пыткою сознанья,

Что сегодня все окончится!

Все — какое слово страшное!

На столахъ поставятъ завтра,

Въ двухъ гробахъ, два наши тла,

Преждевременно отжившія.

Для чего мы къ жизни вызваны,

Чтобъ погибнуть въ дни разцвта

Всей природы, когда цпко

Все за жизнь и солнце держится.

Въ чемъ таится смыслъ загадочный

Рдкихъ тхъ часовъ блаженства,

Потонувшихъ въ дняхъ тяжелыхъ

Двухгодичнаго мученія?

На стол вино съ отравою —

Имъ, въ минуту разставанья,

Я уйму мои страданья

И запью конецъ трагедіи.

За спиной мн вдругъ послышался

Голосъ смерти: ‘Чтожъ ты медлишь…

Если хочешь съ ней проститься,

Поцлуй ее въ послдній разъ’.

Вздрогнулъ я, припалъ съ рыданіемъ,

Цловалъ ее я жадно,

И въ себя принялъ послдній

Вздохъ отъ устъ ея хладющихъ.

Отъ нея къ столу я кинулся

И до капли весь тамъ выпилъ

Ядъ, который для несчастныхъ

Мудрой выращенъ природою.

III

Душно мн!… Тоска ужасная!…

Не съ кмъ даже мн проститься…

Я одинъ!… и сердце жжетъ мн

Кровь, отравой воспалнная….

Съ вихремъ занавсъ срывается….

Душно мн!… и предо мною….

Тонетъ… тонетъ… вс земное

Въ мутныхъ волнахъ безконечности.

*** * ***

Когда, наслушавшись тебя,

Я ухожу домой,

Всю ночь въ душ моей звучитъ

Твой голосъ молодой.

Когда вгляжусь въ твои глаза,

То долго ночью мн

Ихъ страстный и глубокій взглядъ

Мерещится во сн.

Мн милъ и блдный ротикъ твой

И худоба лица —

Я всю тебя люблю, люблю

Безъ мры и конца.

ПЕРВАЯ ЛЮБОВЬ.

Съ какой бды, съ какой тревоги

Такъ поздно женщина идтъ,—

Темнетъ ночь-о снгъ и лдъ

Скользятъ изнженныя ноги.

Въ домъ къ богачу судьба лихая

Ее ведетъ, и вотъ блдна,

Войдя, какъ статуя живая

Остановилася она.

Въ душ, любовью оскорбленной,

Невыносимая тоска,

Въ груди, страданьемъ изнуренной,

Нтъ больше сыну молока.

И говоритъ она — ‘Ршаюсь!

Не ты — другой, не все’ль равно….

Любовникъ бросилъ…. суждено….

Къ теб всхъ прежде обращаюсь….

Ты звалъ, ты ждалъ меня давно.

‘Купи меня!… Все, что имла,

Я продала…. и предъявлять

Несу на торгъ не тряпки съ тла,—

Я вышла тломъ торговать.

‘Дай мн вина — изнемогаю,

Ни денегъ, ни работы нтъ,

Возьми!… сама я предлагаю!…

Купи!… спаси меня отъ бдъ.

Гаси огни, чтобъ я впотьмахъ,

Отбросивъ стыдъ, скорй ршилась…’

Торговля гнусная свершилась,

Подушка вымокла въ слезахъ.

Гроза прошла,— ребенокъ бдный

Палъ первой жертвой подъ грозой —

Не пронеслося зло безслдно

Надъ нжной дтской головой,

Наемной груди молокомъ

Не поднялися силы въ немъ.

Напрасно мать надъ нимъ стояла,

Напрасно жадно цловала….

Къ земл клонясь, ожить не могъ

Въ дни бури сломанный цвтокъ.

ШШШ

Омыты грхъ и нищета,

Былое словно спитъ въ туман,

Въ сознаньи власти красота

Лежитъ на бархатномъ диван.

Все то, что роскошь дать могла,

Дано ей щедрою рукою —

И, въ разныхъ позахъ, въ зеркала

Она любуется собою.

Но все жъ, порой, въ груди у ней,

Среди забавъ, иль на гуляньи,

Какъ будто шевельнется змй —

Ужалитъ вдругъ воспоминанье:,

Иль защемитъ вдругъ сердце тамъ

Ей, на свиданіяхъ любовныхъ,

Куда на коняхъ чистокровныхъ

Она катитъ по островамъ.

Въ разгар шумныхъ развлеченій

На свтломъ фон, тамъ и тутъ,

Одной ей видимыя тни

Въ знакомыхъ образахъ встаютъ.

Вотъ онъ, покинувшій больную

Ее, съ ребенкомъ на рукахъ,

Вотъ и отецъ,— онъ дочь родную

Клянетъ и гонитъ… а въ дверяхъ,

Рыдая и ломая руки,

Безъ чувства повалилась мать…

Былыя радости и муки

Ей, какъ забытыхъ псенъ звуки,

Слетаютъ на душу опять.

Воспоминанья увлекаютъ

Ее не разъ и въ садъ глухой,

Гд надъ дерновою скамьей

Деревья старыя качаютъ

Навсъ разросшихся втвей,—

Гд счастье улыбалось ей.

Потомъ туда, гд вс могилы,

И подъ одной изъ малыхъ плитъ

Дитя любви, младенецъ милый,

Землй засыпанный лежитъ.

Иль нтъ минувшему забвенья,

Иль связь съ нимъ слишкомъ велика —

Все чаще сходятъ къ ней виднья,

Все глубже роется тоска.

И дни идутъ въ нмомъ страданьи,

Истома въ ней во всемъ видна —

Въ рчахъ, въ движеньяхъ и въ дыханьи

Ея прерывистаго сна.

Истома тмною каймою

Обводитъ страстные глаза…

Изъ нихъ не разъ ночной порою

Скатилась крупная слеза.

Но на распросы властелина:—

‘Теб-ль живется не тепло?…

‘О чемъ тоскуешь ты, Алина?’…

Одинъ отвтъ:— ‘Мн тяжело!’.

IV.

Былъ праздникъ — модныя гетеры

Собрались въ загородный залъ-

Ужъ шелъ къ концу веселый балъ,

Канканъ разгульный, въ честь Венеры,

Подпившій Бахусъ танцовалъ…

Вдругъ — крикъ всю залу потрясаетъ…

‘Какой позоръ… О Боже мой!…

‘Зачмъ я здсь, что вынуждаетъ

‘Меня къ насилью надъ собой?…

‘Еuj ужъ нтъ!— Затя злая

‘Не удалась — дитя, прости!…

‘ Себя на мерзость обрекая,

‘Тебя хотла я спасти!…

‘Прости мн все!’ — И залилася

Слезами горькими она….

Карета съ ней домой неслася —

Она слегла,— она больна.

Огонь печально догараетъ,

Сидлка дремлетъ надъ больной,

И смерть послднія считаетъ

Минуты жизни молодой.

Чуть слышенъ вздохъ груди отжившей,

Едва глядитъ потухшій взоръ,—

И вотъ предъ нею Разумъ Высшій

Раздвинулъ тсный кругозоръ.

Любовь Великая, крылами

Прикрывъ, ей сердце стережтъ —

И полумертвыми устами

Она съ землею сводитъ счетъ:

‘Звено, ступень въ мірахъ несчтныхъ —

‘Земля мн счастья не дала,

‘Я дней не знала беззаботныхъ,

‘Ночей спокойныхъ не спала.

‘Свой крестъ снесла я безъ роптанья,

‘Возьми-жъ, земля, его назадъ,

‘Его и вс твои даянья —

‘Обманъ, злодйство и развратъ.

‘Забвенье грзамъ измнившимъ,

‘Не обвиняю никого —

‘И все прощаю имъ, убившимъ

‘Меня и сына моего.

‘Не бредъ, не сонъ — онъ здсь со мною

‘Въ мой смертный часъ, и мы вдвоемъ

‘Какъ будто свтлою стезю…

‘На долю лучшую идемъ!’…

*** * ***

Недвижно я, безъ мысли и безъ силы,

Страданьемъ медленнымъ измученный, лежалъ,

Какъ потемнвшій трупъ, который только ждалъ

Изготовленія могилы.

И, волею Небесъ,

Я вдругъ воскресъ.

И сколько разъ потомъ, истрепанный годами

И жизнью и людьми, ложась въ свою кровать,

Я смерти жду — и не могу понять,

Зачмъ мн дальше жить., а тутъ-же, за дверями,

И смерть все ждетъ, да ждетъ —

Когда же онъ умретъ.

СКАЗАТЬ-ЛИ ВАМЪ.

Сказать-ли вамъ простую сказку,

Какъ я любила, какъ ещ

Я до сихъ поръ о томъ вздыхаю,

Кого любила горячо.

Но выборъ мой былъ не по вкусу

Моей семь — и предъ отцомъ

Склонилась дочь — и обвнчали

Меня съ богатымъ женихомъ.

Съ тхъ поръ одтая по мод,

Въ довольств, въ роскоши большой,

Какъ птица, пойманная стью,

Живу я въ клтк золотой.

И мужъ и дти меня любятъ,

И я покой ихъ берегу —

Имъ измнить мн не подъ-силу,

Покинуть ихъ я не могу.

Но сердцемъ я живу, какъ прежде,

Въ воспоминаньяхъ о быломъ,

О дняхъ любви, часахъ блаженства…

О счастьи сломанномъ моемъ.

А тотъ, кто милъ мн былъ и будетъ,

Онъ знаетъ вс — какъ я живу,

Онъ далеко — и я, конечно,

Его сюда не позову.

А самъ онъ слишкомъ добръ и честенъ,

Чтобъ нашъ порогъ перешагнуть

Незваннымъ гостемъ и все сразу

У насъ вверхъ дномъ перевернуть.

И такъ проходятъ дни за днями

И, утомленная борьбой,

Межъ долгомъ жизни и любовью

Я въ двухъ мстахъ живу душой.

Везд кругомъ и блескъ и роскошь,

Везд встрчаю я привтъ,

Услугу, ласку и вниманье…

Все есть,— но счастія мн нтъ.

*** * ***

Покоя ищу я, покоя

Отъ всякихъ тревогъ и заботъ —

Жизнь тянетъ послднія силы,

Начало конца настаетъ.

Все то, что могъ сдлать, я сдлалъ

И чувствую самъ, что идти

Мн некуда дальше и мста

На жизненномъ нтъ мн пути.

СТИХОТВОРЕНІЯ В. Д. АХШАРУМОВА

Типографія И. А. Дохмана.Полтава, Александровская ул., д. Варшавскихъ,1908.

СОНЪ.

БАСНЯ.

НОЧЬ.

СКАЗКА ДЛЯ ДВУШЕКЪ.

ЛТОМЪ.

МОГИЛА.

КОГДА-БЫ.

ВИДНЬЕ.

* * *

ВОЙНА.

* * *

ВЪ САДУ.

ГАДАНІЕ.

* * *

СТАРУХА.

КУДА?

РАЗРЫВЪ.

БАЛЛАДА.

* * *

АНЖЕЛИКА.

* * *

ТЯЖЕЛО.

ПОГАСШАЯ ЗВЗДА.

МИРНЫЙ ОБЫВАТЕЛЬ.

КТО ОНА?

ИЗЪ ГЕЙНЕ.

НА БАЛУ.

СКАЗКИ ИЗЪ ДАВНО-БЫЛОГО.

* * *

ПОСЛДНЯЯ ЗАПИСЬ.

* * *

ПЕРВАЯ ЛЮБОВЬ.

* * *

СКАЗАТЬ-ЛИ ВАМЪ.

* * *

Читайте также:

Типографія И. А. Дохмана.
Полтава, Александровская ул., д. Варшавскихъ,
1908.

*** * ***

*** * ***

*** * ***

*** * ***

*** * ***

*** * ***

*** * ***

*** * ***