Перейти к контенту
Время на прочтение: 33 минут(ы)
Кузьмина-Караваева Е. Ю. Равнина русская: Стихотворения и поэмы. Пьесы-мистерии. Художественная и автобиографическая проза. Письма.
СПб.: ‘Искусство—СПБ’, 2001.
О жизни
[1] ‘Мне кажется, что мир еще в лесах…’
[2] ‘Камни на камни, скала на скалу…’
[3] ‘Господь всех воинств, Элогим…’
[4] ‘Дома земные — в щепы, в пыль и в щебень…’
[5] ‘Там было молоко и мед…’
[6] ‘Мы не выбирали нашей колыбели…’
[7] ‘Всех моих усталых…’
[8] ‘Как капли серебра, бой башенных часов…’
[9] ‘Была весна, — теперь осенний месяц…’
[10] ‘Слишком светлый воздух…’
[11] ‘Развинтил винты, ослабил скрепы…’
[12] ‘У каждого — имя и отчество…’
[13] ‘И нищ, и болен. Был запой…’
[14] ‘Под ноги им душу я кину…’
[15] ‘Повели, как на цепи собаку…’
[16] ‘Людей колючие слова…’
[17] ‘Подвел ко мне, сказал: усынови…’
[18] ‘Братья, братья, разбойники, пьяницы…’
[19] ‘Припасть к окну в чужую маету…’
[20] ‘Что Ему я за братьев отвечу…’
[21] »И каждую косточку ломит’…’
[22] ‘Как они живут спокойной жизнью…’
[23] ‘Где, Каин, твой брат, где твой Авель?..’
[24] ‘Что еще в пути я соберу…’
[25] ‘Что я делаю? — Вот без оглядки…’
[26] ‘Не иные грехи проклинать…’
[27] ‘Трудный путь мы избирали вольно…’
[28] ‘Там, между Тигром и Ефратом…’
[29] ‘Не засыпает тяжелая кровь…’
[30] ‘Дух смятенный, знаешь, как бывает…’
[31] ‘Не то, что мир во зле лежит, — не так…’
[32] ‘С какой тоской иной печати рвет…’
[33] ‘Спокойно, будто опытный анатом…’
[34] ‘Возник. Не отстает. И сердцу нудно…’
[35] ‘Всех демонов, всех демонов в подвал…’
[36] ‘Нечего больше тебе притворяться…’
[37] ‘Чудом Ты отверз слепой мой взор…’
[38] ‘Убери меня с Твоей земли…’
[39] ‘Никогда, ни на каком пути…’
[40] ‘Ты остановил на берегу потока…’
[41] ‘Наконец-то. Дверь скорей на ключ…’
[42] ‘Сопряжены во мне два духа…’
[43] ‘Когда-нибудь, я знаю, запою…’
[44] ‘Ты не изменишь… Быть одной…’
[45] ‘Вдруг свет упал, и видны все ступени…’
[46] ‘Жить в клопиной, нищенской каморке…’
[47] ‘Холодом по комнатам сквозняк…’
[48] ‘Не помню я часа Завета…’
[49] ‘Довольно, о, довольно, счетовод…’
[50] ‘Испепеляющий огонь…’
[51] ‘Названье улиц незнакомых…’
[52] ‘Какие праздничные дни…’
[53] ‘С народом моим предстану…’
[54] ‘Глуше, и туже, и крепче…’
[55] ‘Дверь за спиною распахнулась…’
[56] ‘Кирпичный дом и небосвод белесый…’
О смерти
[1] ‘Да, надо будет в гробовой колоде…’
[2] ‘Как удочка на землю тянет рыбу…’
[3] ‘Подвяжут белым платом челюсть…’
[4] ‘Прикидываешь тесную колоду…’
[5] ‘Взял за руку и прочь повел меня…’
[6] ‘Земля человека не хочет…’
[7] ‘Не все ль равно? Сначала заболею…’
[8] ‘Ни сахаром, ни калачами…’
[9] ‘Все обычно: кому-то худо…’
[10] ‘Последнее солнце и день наш последний…’
[11] ‘Уже и солнца шар не раскален…’
[12] ‘Как хорошо, что есть глухая ночь…’
[13] ‘Распахивают полосу. Курится пар…’
[14] ‘Знаю я, что будет тишина…’
[15] ‘Господи, на этой вот постели…’
[16] ‘Вот ты в размеренный планетный круг…’
[17] ‘Не слепи меня, Боже, светом…’
[18] ‘Сила мне дается непосильная…’
[19] ‘Я струпья черепком скребу…’
[20] ‘Не укрыться в миросозерцанье…’
[21] ‘Прославь бессмыслицу и тлен…’
[22] ‘Из недр восстали мертвецы…’
[23] ‘Не буду ничего беречь…’
[24] ‘О, горлица моя, лети, лети же…’
[25] ‘Нет, и скала несокрушимой веры…’
[26] ‘С осенними листьями вместе…’
[27] ‘Господь мой, я жизнь принимала…’
[28] ‘Нет, только грусть и тонкий запах тленья…’
[29] ‘Каждая мышца свинцом налита…’
Мне кажется, что мир еще в лесах,
На камень камень, известь, доски, щебень.
Ты строишь дом, Ты обращаешь прах
В единый мир, где будут петь молебен.
Растут медлительные купола…
Неименуемый, нездешний Некто,
Ты нам открыт лишь чрез Твои дела,
Открыт нам, как великий Архитектор.
На нерадивых Ты подъемлешь бич,
Бросаешь их из жизни в сумрак ночи.
Возьми меня, я только Твой кирпич,
Строй из меня, непостижимый Зодчий.
Камни на камни, скала на скалу.
Вздыбленных скал сероватые груды.
Бьющий в начале, приемли хвалу,
Сам Безначальный, Предвечный, Премудрый.
Вижу, — подъят указующий перст,
Чертит средь бездны чертеж о живущем.
Хаос шевелится, хаос отверст,
Хаос чреват всем твореньем грядущим.
Вечной завесой закрыт Ты теперь, —
Только нежданно средь молний и грома
В мир отверзаешь широкую дверь
Из Твоего недоступного дома.
Тварь среди хляби и медленных туч,
В недрах печальных укрывшись глубоко,
Видит на небе сияющий луч,
Средь треугольника грозное Око.
Господь всех воинств, Элогим,
Всемощный и всевечный, Сущий, —
Лежит ничтожным и нагим
Мой мир пред волей всемогущей.
Своих слепых законов ряд,
Как колесо в веках вращает,
И отражает Божий взгляд,
Премудрость Божью воплощает.
И вечной Божьей Славы Свет,
И воплощенье Сына-Слова,
И благодатный Параклет
Глядятся в прах лица земного.
И мы за гранью вещества,
В домостроительной работе
Предвидим сроки торжества, —
Преображенье темной плоти.
Дома земные — в щепы, в пыль и в щебень.
Раскол в семью и государства в прах.
Волны Твоей серебропенный гребень
Несет с собой отчаянье и страх.
Средь хаоса — отчизны вечной почва,
Средь хляби водной — каменный оплот.
Среди пустынь — касанье длани Отчей
И солнца незакатного восход.
Прошли века или прошли мгновенья,
Иль в будущем, там, у Тебя в раю
Я вместе с ангелами песнопенья
Пред ликом пламенеющим пою.
Там было молоко и мед,
И соки винные в точилах.
А здесь — паденье и полет,
Снег на полях и пламень в жилах.
И мне блаженный жребий дан, —
В изодранном бреду наряде.
О Русь, о нищий Ханаан,
Земли не уступлю ни пяди.
Я лягу в прах, и об земь лбом.
Врасту в твою сухую глину.
И щебня горсть, и пыли ком
Слились со мной во плоть едину.
Мы не выбирали нашей колыбели,
Над постелью снежной пьяный ветер выл.
Очи матери такой тоской горели,
Первый час — страданье, вздох наш криком был.
Господи, когда же выбирают муку?
Выбрала б, быть может, озеро в горах,
А не вьюгу, голод, смертную разлуку,
Вечный труд кровавый и кровавый страх.
Только Ты дал муку, — мы ей не изменим,
Верные насмерть терзающей мечте,
Мы такое море нашей грудью вспеним,
Отдадим себя жестокой красоте.
Господи, Ты знаешь, — хорошо на плахе
Головой за вечную отчизну лечь.
Господи, я чую, как в предсмертном страхе
Крылья шумные расправлены у плеч.
Всех моих усталых
На путях свободы
Братьев сбереги…
Шлюзы на каналах,
Полновесны воды,
От дождя круги.
Заблужусь средь улиц,
В этажах нависших,
Средь чужих людей.
Где же мед твой, улей?
Что под мшистой крышей?
Покажи скорей.
С колотушкой двери,
Пиво ледяное,
Аисты в гнезде.
Пусть живут, как верят,
Сонного покоя
Не найдешь везде.
О себе ж — глазаста,
На чужое зряча,
Чуть взгляну, — мое.
Только слишком часто
Слышу, — песни плача
Колокол поет.
Как капли серебра, бой башенных часов,
Им отвечают все задумчиво и нежно.
О ангел трубный, у твоих святых весов
Уравновешены две чаши безнадежно.
Зеленовато-сер и мутно-вял канал,
Прибрежные кусты отражены в цветеньи.
О ангел вечности, еще ты не устал
Считать, считать, считать текущие мгновенья.
Смотри, — здесь даже камни сонно устают,
Колокола, и те не очень голосисты.
О ангел гибели, ты покажи приют
Средь вечности твоей для этой плоти чистой.
Преображенная усталостью своей,
Она за каплей числит капли золотые, —
Веков далеких звон, и звон далеких дней
На чаши вечности Божественно-пустые.
Была весна, — теперь осенний месяц.
Спокойна так же тихая вода,
Такая ж мера светлых равновесий,