Ставрополь с открытия городового магистрата 15 февраля 1786 года до учреждения шестигласной думы 18 января 1808 года, Бентковский Иосиф Викентьевич, Год: 1890 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 31 минут(ы)

И. В. Бентковский

Ставрополь с открытия городового магистрата 15 февраля 1786 года до учреждения шестигласной думы 18 января 1808 года¹

Опальные: Русские писатели открывают Кавказ. Антология: В 3 т. Т. 2

Ставрополь: Изд-во СГУ, 2011.

Экономическая жизнь зарождающегося города, как и человека, находится под безусловным влиянием одних и тех же законов постепенного развития, пока, наконец, не достигает периода зрелости. Изучение поэтому экономического развития Ставрополя не только не лишено исторического интереса, но и полезно в социальном отношении. В данном случае такое изучение необходимо и для полной истории края, колонизация которого одновременно с введением гражданственности и военными делами лежала на прямой обязанности тогдашних главных военных начальников на Северном Кавказе. Вытекающая отсюда двойственная обязанность была далеко не легка и в позднейшее время, а тем более тогда, когда Черномория не была еще заселена казаками, передовая Кубанская линия не была занята нами и когда наши войска должны были и драться с турками и крымцами, и защищать новые города и поселения, лежащие на северной стороне Моздоко-Азовской линии от набегов и разорения закубанских ногайцев.

Весьма понятно, что и после открытия в губернии присутственных мест нелегко было тогдашнему главному военному начальнику укомплектовать административные и судебные органы, как по недостатку благонадежных, способных к тому лиц, так и по малочисленности русского населения губернии. Так, в 1786 году в уездах Екатериноградском, Кизлярском и Ставропольском не было стряпчих, а в 1796 году ставропольское купечество, по неимению публичного нотариуса, приговором 31 августа избрало для протеста векселей и ценовщиком купца Федора Стасенкова. Даже для прямых полицейских должностей квартального надзирателя и его помощника, которого титуловали квартальным поручиком, избраны были обществом свои же граждане. Далеко позже, а именно 22 августа 1800 года, астраханский губернатор Иван Семенович Захаров, бывший в Ставрополе, официальным предложением спрашивал магистрат, в состоянии ли купечество по своей численности избрать из среды своей в должность смотрителя при местном винном магазине. На этот вопрос купечество дало отрицательный ответ. В том же 1800 году для свидетельствования лавок, нет ли в них запрещенных товаров, избраны были купцы Денис Черноглазов и Михаил Шуваев, которые о ревизиях своих обязаны были через каждые две недели рапортовать губернскому правлению.

Отсюда понятно, что тогдашнее кавказское начальство только крайним недостатком чиновником вынуждено было отправление некоторых административных функций поручать выборным гражданам вновь учрежденных городов, для которых отправление таких должностей не могло не иметь парализующего влияния на собственные их дела. Следует, однако ж, заметить, что уже в то время некоторые выборные, служащие в магистрате, получали жалованье из городских доходов, например, в 1804 г. бургомистр получал 120 р., а 2 ратмана по 100 р. в год. Следует еще заметить и то, что хотя в магистрате, согласно городового положения, должно было быть четыре ратмана, но их, как оказывается, было только два, что, вероятно, было допущено или по малолюдству города, или же потому, что и двум часто нечего было делать. Так, например, в журнале 1789 г. июня 27, в пяток в 7 часов, записано следующее: ‘В Ставропольском магистрате присутствовали бургомистр Архип Паренов и ратманы Артамон Тарасов и Антон Немиров и, по неимению дел в слушании, упражнялись в чтении законов’.

Все высочайшие повеления и правительственные распоряжения, подлежащие обнародованию или исполнению, поступали в магистрат из наместнического правления, которое находилось тогда в Астрахани. Магистрат каждую такую бумагу обязан был заслушать, составить о том журнальное постановление и о получении указа рапортовать. Канцелярская процедура выполняема была с величайшею точностью и аккуратностью. В числе важнейших бумаг, Кавказское наместническое правление 8 сентября 1786 г. препроводило при указе в Ставропольский городовой магистрат высочайше утвержденное положение о благочинии, водоходстве и жалованной дворянству и городам грамоте. Магистрат поэтому был в то время важным правительственным органом, и ему поручаемо было обнародование законов.

Но было ли тогда в Ставрополе и его уезде дворянство и в каком числе, — на этот вопрос в своем месте ответим. Скажем только теперь, что для дворян Кавказской губернии установлен был следующий мундир: ‘темновышневый кафтан с голубым бархатным воротником и косыми обшлагами, четырьмя на разрезе пуговицами, подбой и камзол такого же цвета, пуговицы белые, на кафтане по обеим сторонам гнездами и карманы косые’.

В марте 1786 г. генерал-поручик ездил в Астрахань для открытия областных присутственных мест, поручив командование войсками на линии генерал-майору Шемякину, которому и гражданские, и присутственные места относиться были должны. В сентябре сделано было распоряжение о встрече ожидаемого на Кавказскую линию генерал-фельдмаршала кн. Григория Александровича Потемкина, которого в Ставрополе должны были встретить коллежский асессор Молебников с городничим, дворянством и купечеством. Ожидался также приезд в 1785 году самой императрицы Екатерины II, но от таких неосуществившихся ожиданий остались только в память потомству до сороковых годов выстроенные в губернском городе Екатеринограде из жженого кирпича большие триумфальные ворота. Словом, начиная с 1787 г., для тогдашнего гражданского начальства и города Ставрополя настало время успешной деятельности, положившей краеугольный камень нынешнему его экономическому состоянию.

Рассмотрим эту деятельность по категориям, насколько позволяют имеющиеся у нас в руках, далеко не полные, сырые материалы.

Отвод городу двухверстного выгона. По указу Кавказского наместнического правления прибыл в Ставрополь 17 августа 1786 года уездный землемер Филипп Хохлов для отрезки городу двухверстного выгона и для отмежевания хоперского полка, станицы Ставропольской казакам и однодворцам земли. Чрезвычайно близкое соседство казаков с гражданами — станица своими постройками примыкала к городским — было причиною беспрерывных поземельных споров, окончившихся только с выселением в 1828 году казаков на Кубань. Но главнейшим поводом споров было то, что казаки на городской земле по реке Ташле завели 7 мельниц и 17 хуторов, как это видно из отношения хоперского казачьего полка поручика Иноземцева в городовой магистрат от 22 марта 1789 года. Хотя поэтому поземельное дело было запутано обоюдными притязаниями граждан и казаков, но землемер Хохлов все-таки отвел городу двухверстный выгон. Споры за землю все-таки продолжались, как оказывается из следующего.

Хоперский полк (казаки тогда неохотно принимали названия своих станиц, при том же в Ставропольской станице жил и командир хоперского полка) 6 августа 1795 года представлял графу Гудовичу, ‘что станица заселена при Ставропольской крепости еще до открытия кавказского наместничества, когда не было еще в Ставрополе ни купцов, ни мещан и жители станицы — казаки — завели на том месте хутора, сады и огороды, и ныне земля эта состоит по назначению для города Ставрополя и через то происходят у казаков с купцами и мещанами споры и распри, то хоперский полк и просит к прекращению оной приказать вместо занятой станицами и хуторами городской части земли вымежевать таковую же часть из назначенной казакам Ставропольской станицы земли’. Граф Гудович приказал это исполнить, и Кавказское наместническое правление 7 апреля 1796 года дало о том указы ставропольскому городничему Зервальду и уездному землемеру Костылеву.

Вследствие такого распоряжения землемер Костылев 16 сентября того же года за No 28 сообщил магистрату, что по измерению им станицы Ставропольской хуторов с огородами, садами и всеми заселенными местами по реке Чле (по нынешнему Ташле — речка эта по-татарски называлась Ашле) и под Круглым лесом, оказалось занятой казаками городской земли 174 д. 2224 с.

Дело отмежевания Ставрополю двухверстного выгона, казалось, приходило к концу, как неожиданно, по высочайшему указу 9 февраля 1797 года, велено приостановиться с производством дел, заведенных по указу 19 мая 1781 года, доколе невоспоследует точного постановления об отмежевании городам выгонов и нового о том Ее Императорского Величества указа.

Между тем, в течение того времени были правительственные распоряжения и частные требования об отводе из городского выгона земли в сословное или частное владение. Так, Кавказское наместническое правление указом 31 октября 1795 года предписало уездному землемеру Костылеву отвести церковным служителям вновь строящейся в Ставрополе церкви во имя св. Троицы земли. (Вероятно, здесь говорится о старой деревянной церкви, вместо которой впоследствии выстроен новый каменный собор). Приступая к исполнению указа, землемер Костылев сносился с магистратом, в каком месте отвести причту земли, где было бы хлебопашество и покос — поблизости ли Форштадта или от границы окружной градской земли? На это магистрат ответил, что хотя городу и отведена выгонная земля на две версты во все стороны, но по р. Ташле застроена хоперскими казаками, устроившими водяные мельницы, хутора, гумна, сады и что от того градское общество претерпевает в земле крайний недостаток и не находит средств, где можно бы отвести для церковнослужителей землю. Городничий Зервальд 15 декабря 1796 г. тоже требовал от магистрата присылки депутатов для отвода священно-церковнослужителям вновь строящейся на Форштадте церкви Св. Живоначальной Троицы земли 93 д. из числа занятой казаками на р. Чле или под Круглым лесом, но и на этот раз магистрат уклонился от исполнения требования. На том, кажется, дело и остановилось, по крайней мере, духовенство ставропольских городских церквей и до сих пор не имеет законом положенной и нормально отмежеванной земли…

Приостановленное, как мы видели выше, дело об отводе городам выгонных земель опять получило движение. Кавказский гражданский губернатор тайный советник Каспаров 30 сентября 1803 года дал предложение Ставропольскому магистрату, что правительствующий сенат обратил к нему планы выгонных земель городов Георгиевска, Александрова, Ставрополя и Кизляра, представленные еще в 1796 году графом Гудовичем, и предписал отмежевать те земли по тем планам с тем, если они состоят действительно во владении казны и никто ими не владеет, и при том, если при отводе их никем из смежных владельцев не будет предъявлено споров. По отмежевании же, составив планы с межевыми книгами, выдать кому следует со взысканием положенных по межевой инструкции денег.

Приступая к приведению в исполнение упомянутого указа правительствующего сената, уездный землемер Пичугин 20 июня 1805 года требовал от магистрата сведений о числе душ купеческого и мещанского звания, о поселившихся на городской земле и присылке поверенных для бытности при отмежевании городу выгонной земли. Магистрат отвечал Пичугину, что город стоит в смежности с Ставропольскою станциею Хоперского казачьего полка, которая заняла городской земли 174 д. 2224 с, исключая под Круглым лесом. После чего еще занято поселившимися по ту сторону р. Члы и расчищено разными азиатцами и вырублено строевого и плодородного лесу под посев табаку и посадку винограда, а близ крепости, на так называемом татарском базаре, разного звания люди имеют дома, а недалеко от того же базара имеют казармы войсковая команда, лазарет и конюшню для лошадей. Кроме того, здешние купцы и мещане также имеют дома и другие заведения с дозволения городничего. Поверенными по отводу выгона избраны: купец Федор Деденев и мещанин Петр Воробьев. Что же касается числа купцов и мещан, числящихся в 1805 году в Ставрополе и имеющих дома и разные заведения вне города, но в черте городского выгона, то магистрат сообщил о них землемеру Пичугину следующие сведения:

Купцов в том году 2 гильдии было 4, 3 гильдии 231, а мещан 416. Сверх того, имели дома:

На р. Мутной. Купцы: Яков Елагин — хутор и кожевенный завод, Павел Шуваев — хутор и кожевенный завод, Филат Деревщиков — хутор и кожевенный завод с огородом и тутовыми деревьями, Иван Шуваев — хутор и кожевенный завод. Мещане: Филат Евлагин — хутор и мыльный завод, Дементий Карташов — хутор и кожевенный завод и однодворец Нестор Воронин — хутор и кожевенный завод.

Близ татарского базара. Купцы…7 Деревщиков — хутор и кирпичный завод и… Ефремов — хутор, кирпичный завод и огород с тутовыми деревьями.

От города по ту сторону воинской команды, за лазаретом. Мещане: Федор Давыдов, Еремей Шляхов, Петр Воробьев (от него верхняя часть города стала называться Воробьевкою), Евстафий Чернявский и Васалий Тарасов имеют дома.

На правой стороне реки Члы. Купцы: Афанасий Воробьев имеет дом и мельницу: Михаил Плотников дом, 3 мельницы и тутовый сад, Федор Деденев — дом и 2 огорода, Гордей Анненков — мельницу, мыльный завод, огород и тутовый сад, Василий Есенович (от него поныне переезд через р. Тагилу называется Ясеновским) имеет мыльный завод и мещанин Никита Палухчин дом с огородом.

На левой стороне реки Члы. Купцы: Илья Волков, Георгий Архундаки и гость Николай Венцианов имеют огороды для разведения тутовых деревьев.

Сведения эти указывают между прочим на разбросанность городских займищ и построек, поныне характеризующую Ставрополь.

Между тем, городской голова Илья Волков и Федор Деденев, пользуясь случаем отвода городского выгона, в 1805 году обратились с прошением к землемеру Пичугину об отводе им земли около Карабина источника, первому 5, а последнему 15 десятин для разведения тутовых плантаций. Но в свою очередь и магистрат вошел с просьбою в губернское правление, чтобы воспретить этот отвод, так как и Волков и Деденев вошли в товарищество и действуют во вред интересам общества, что около Карабина источника добывается камень для постройки церкви и что камень нужен для всех, а Волков и Деденев, получив отвод, будут отдавать на откуп, и что они захватили уже на городском выгоне земли — Волков 20 и Деденев 5 десятин.

Как решен губернским правлением рапорт магистрата, сведения в архиве старых дел мы не нашли, но из всего видно, что в то время, как и долго спустя, городской выгон захватывал каждый, кто только мог… Были однако ж случаи, что желающие занять землю под видом разведения тутовых плантаций обращались к губернаторам, которые легко разрешали подобные просьбы на основании существовавшего уже тогда закона. Так, 4 августа 1805 года землемер Пичугин писал магистрату, чтобы во исполнение предписания кавказского гражданского губернатора действительного статского советника Христиана Петровича Гельденшольда об отводе из городского выгона земли здешнему городничему коллежскому асессору Зервальду и штатной команды прапорщику Шарову, под тутовые плантации и другие полезные заведения, каждому по 100 десятин в избранном ими месте по обеим сторонам реки Члы, отрядил депутатом купца Волкова.

Городское общество протестовало против такого распоряжения на том основании, что городу выгон еще не отмежеван, что земля эта нужна гражданам для подобных же предприятий и просили, чтобы Зервальду и Шарову отведена была земля в ином урочище, если она им действительно нужна, о чем и было подано губернатору прошение.

Между тем, губернское правление возвратило землемеру Пичугину составленный им план городской выгонной земли потому, что на нем не были означены линиями спорные земли, и предложило недостаток этот исправить. Казакам же отказано в праве, заявленном ими на реку Мутную, потому что она признана сенатом за живой рубеж городского выгона.

Наконец, только в 1806 году вследствие ходатайства поверенного по земле мещанина Воробьева кавказское губернское правление предписало землемеру Пичугину утвердить составленный им план городского выгона, так как поверенный хоперского полка Мельников в полевом журнале подписался, что он и казаки в законной пропорции выгонной земли города Ставрополя не спорят.

Итак, отвод городу двухверстного выгона тянулся ровно двадцать лет.

План этого выгона, сделанный в 1805 году землемером Пичугиным, по указу Кавказской казенной палаты, был поверен исправляющим должность землемера Петровским в 1828 году и по поверке оказалось:

а) Сенного покосу и степи, способной для хлебопашества 1270 д. 614 с.

б) Лесу дровяного 821 д. 894 с.

в) Степи для выгона годной 900 д. 1431 с

г) Под строением города, крепости, солдатской слободки, под хутором, садами и заводами 486 д. 2173 с.

д) Под большой почтовой дорогой 48 д. 1170 с.

е) Под проселочными дорогами 20 д. 1184 с. ж)Под каменистым местом 80 д. 1900 с.

з) Под кладбищами и церквями 1 д. 200 с.

и) Под р.: Члою, Мутнянкою, Желобовкою и половиною р. Мамайки, ручьями, оврагами, отвертками, водомоинами и крутостью гор и берегов 95 д. 834 с. А по всей окружной меже 3553 д. 800 с. А за исключением неудобных мест, одной удобной земли 3477 д. 312 с.

Приписка городского населения и его характер

В архиве, из которого берем сведения для нашей монографии, нет цифровых данных о числе жителей города Ставрополя в период, предшествовавший возведению крепости No 8 на степень уездного города. Едва ли такие сведения могут дать и военные архивы того времени, хотя не военное сословие, проживающее тогда в крепости, находилось в ведении ее комендантов, быть может, в одном только полицейском отношении. Во всяком случае, можно допустить, что искомое число населения было незначительное. Вывод наш опирается на следующие данные.

Со дня открытия в Ставрополе первых присутственных мест и по 15 октября 1786 г., то есть в течение семи месяцев, было записанных в купцы 1 и в мещане однодворцев 121, дворцовых крестьян 7, экономических 9, дворовых 1, малороссиян 16 и из поляков 3, всего 157 человек. Первоначальный, поэтому и преобладающий элемент городского населения, рассматриваемый в этнографическом отношении, был великорусский.

Первым ставропольским купцом был Козьма Яковлев, подавший 20 ноября т. г. прошение о перечислении его во 2 гильдию, а мещане Михаил Тарасов, Макар Колесников и Иван Чернышев о зачислении в третью гильдию. Все они указом 20 января 1787 года в тех гильдиях и утверждены. Большая часть записавшихся были крестьяне новозаведенных в губернии селений, а именно: села Михайловского 13, Надежды 20, Пелагиады 4, Нижней Буйволы 5, Высокой Буйволы 1, Медвеженской балки 1, Нины 1 и Грачевки 4. Затем остальные были: тамбовского наместничества 4, курского 6, харьковского 1, воронежского 1, калужского 1, орловского 1, польских уроженцев 3 и отставной вахтер 1. Преобладающее поэтому число первых городских жителей, а именно 49 семейств из 67, было местное, то есть кавказское, а все население города земледельческого характера. В следующем году приписка к городскому сословию как будто приостановилась, по крайней мере, разбираемый архив не дал нам о ней никаких сведений. Но спустя 6 лет мы находим уже в Ставрополе купцов 195, а мещан 120 мужского пола.

Весьма интересны цифровые данные о естественном приращении населения в 1792 год.

Купцов было в то время	195
В течение года умерло	17
родилось	47
К 1793 году состояло налицо	225
Мещан было	120
В течение года умерло	32
родилось	29
За убылью осталось	147

Замечательный вывод приведенных цифр тот, что в 1792 году купеческое сословие путем естественного приращения увеличилось на 15%, а мещанское на 3% уменьшилось.

Для истории города не важно, но для современников-граждан интересно знать, кто были его предки, положившие основание нынешней торгово-промышленной его деятельности, а следовательно и нынешнему его экономическому состоянию. Сохранившиеся акты городского архива дают нам на этот вопрос следующие сведения.

1788 года октября 11-го села Пелагиады однодворец Павел Черных и сыновья его Сафрон, Никифор и Карней зачислены в мещане города Ставрополя.

В 1789 году зачислены в 3-ю гильдию купцы того же села однодворцы: Леон Шутов с сыновьями Иваном, Дементием, Тимофеем и Филипом, однодворец Потап Белбородов с сыновьями Ильей, Давыдом, Иваном и Михаилом и сибирского наместничества, Корсунского округа, села Николаевского Бекетова, секунд-майора Ивана Дементьева подданный Мокей Шуваев с семейством в 4 души мужского и 1 женского пола.

В 1792 году села Марьевки (ныне Старой) однодворец Никита Деревщиков с сыновьями: Федотом и Филиппом.

В 1783 году в ставропольские 3 гильдии купцы зачислен села Медведского крестьянин Скоморохов. Вообще в том году в Ставрополе было купцов 204, мещан и цеховых 104 и дворовых людей 24.

Все эти, однако ж, отрывочные сведения не заключают точных цифровых данных о тогдашнем населении Ставрополя, и, к немалому сожалению, впредь, до разбора архива местной казенной палаты, мы не имеем сведений о числе жителей города Ставрополя и вообще Кавказской губернии, оказавшихся по народной переписи, произведенной в 1794 году по высочайшему повелению.⁸ Между тем, разборка означенного архива дала бы богатый материал для истории распространения русского владычества и колонизации на Северном Кавказе.

Движение городского населения в Ставрополе путем переписки и естественного приращения в рассматриваемый нами период времени всего лучше можно проследить по исповедным спискам, которые, вероятно, сохранились в архиве местной консистории, или Троицкого собора. Рассмотрение этих списков и метрических книг того времени дало бы богатый статистический материал для нашей монографии, весьма важный, и мы, не сомневаясь в просвещенном содействии епархиальной власти, надеемся со временем воспользоваться этим материалом. Здесь кстати упомянуть, что исповедные списки установлены указом Анны Иоановны 4 февраля 1737 года и что в самой их форме, приложенной при этом указе, замечается более статистическая цель, нежели религиозная, так как форма требовала полного именного списка прихожан с объяснением их сословности и занятий. Верность таких списков обусловлена была до 1812 года строжайшею ответственностью, даже опасностью лишения духовного сана. Но, относясь с полным доверием к спискам, наука будет иметь в своем распоряжении числовые данные только о православном населении города, число же жителей инославных исповеданий и нехристианских религий, которые, вероятно, тогда проживали в городе, как равно число пребывающих в крепости войск, останется, быть может, навсегда неизвестным. Между тем, все население города, без различия сословности, составляло общую массу потребителей, имеющую безусловное влияние на развитие торговли и промышленности, что в свою очередь послужило основанием развития экономического состояния города.

В ожидании, пока представится возможность сгруппировать по разным источникам данные о движении городского населения в Ставрополе, приведем имеющиеся у нас в руках по этому предмету данные.

В 1798 году в Ставрополе было купцов 201 м. и мещан 417 м., между тем, по бывшему в том году набору, по которому взято было с 500 душ по одному рекруту, а с купцов по 500 рублей за рекрута, взыскано с 339 душ купеческого сословия по одному рублю. Такую разницу в числе душ можно объяснить тем, что умершие были исключены из оклада.

В следующем 1799 году мы опять находим разноречивые сведения о числе Ставропольских купцов и мещан, так, в окладной ведомости читаем, что мещан в том году было 184 семейства в числе 482 м. п. душ, а по рекрутскому расписанию значится, что в Ставрополе купцов было 161, а мещан 405 м. п. душ.

Колебание числовых данных, в особенности о купечестве, еще более замечается в 1800 году, в котором купцов, объявивших капиталы, показано 225 ч., а мещан 413 м. п. душ, между тем, год спустя объявлено было 55 капиталов на сумму 110592 рубля.

За 1804 год мы имеем тоже разноречивые сведения о числе купцов и мещан в Ставрополе, так, например, из дел городской управы видно, что в том году купцов было 272, а мещан 388 душ, по сведениям же Равинского, купцов 246, а мещан 402 души. Все же население города, по его сведениям, состояло из 835 мужского и 568 женского пола.

Числовые данные Равинского в 1806 году уменьшаются до 724 душ м.п., а именно официальная ведомость насчитывает купцов 247, мещан 408 и дворовых 69, всего 724 души м. п. Не будь здесь дворовых людей, можно бы полагать, что ведомость ведет счет только платящим в казну подати и другие оклады.

Два года спустя, а именно 20 марта 1808 года, из доставленных по требованию министра внутренних дел князя Куракина сведений видно, что в том году в Ставрополе было купцов: 2-й гильдии 4, 3-й гильдии 85 и с двойным окладом из однодворцев 19, мещан 478 и с двойным окладом из однодворцев 75, итого 661 мужского пола душа.

Заканчивая этими сведениями 1808 г., считаем не лишним упомянуть и о том, что в то время приписке в городские сословия и исключению из них была предоставлена широкая свобода самим городским положением, в котором сказано: ‘П. 92. Дозволяется всякому какого бы кто ни был пола, или лет, или рода, или поколения, или семьи, или состояния, или торга, или промысла, или рукоделия, или ремесла, кто за собой объявит капитал выше тысячи рублей и до пяти тысяч, записаться в гильдии. П. 93. Срок записания в гильдию да будет с 1 декабря по 1 января. П. 114. В третью гильдию вписать, какого пола и лет, кто объявит капитал выше тысячи до пяти тысяч рублей. И п. 139. Буде крестьянин, ведомства директора домоводства, запишется в посад да платит по крестьянину, где надлежит до новой переписи по государству, по посаду же посадскую подать’. Этот закон, общий для всей империи, хотя численно и увеличил сословие купцов (что, конечно, в фискальном отношении было в свое время выгодно), тем не менее внес в его среду земледельческий элемент, так не гармонирующий с новою для него деятельностью на поприще торговли и промышленности. Отсюда понятна характеристическая черта нашей торговли, так не свойственная преобладающему большинству русского купечества и ставящая его в исключительное положение не только на внутренних, но и внешних рынках, что до очевидности ясно выражается на общем ходе нашей торговли.

Не менее значительно, что и выход из городских сословий зависел прямо от магистрата и не был стеснен регламентациею. Так, например, в 1808 году ставропольские мещане Россиевский уволен был в духовное звание, а Гангилов и Стрижанов — в казаки. Они дали только за поручительством подписки в исправной уплате до новой ревизии казенных податей и сборов.

Приведенные за рассматриваемый период данные доказывают, что если статистика о населении Ставрополя до 1808 года имеет кое-какие сведения, то этим она обязана фиску.

Купечество, его капиталы, торговля, промышленность и нужды

Задолго до открытия Кавказской губернии ордером князя Потемкина от 10 марта 1780 года предписано было генерал-майору Якоби ‘для приласкания кабардинского народа построить на Моздокской линии для произвождения мелочных товаров торгу в крепостях: Ставропольской, Георгиевской и Моздокской, на казенную сумму к поклаже товаров амбары, а для продажи оных лавки’. И в том же году 31 марта генерал-поручик Павел Сергеевич Потемкин предписывал кабардинскому приставу Ушакову: ‘По причине междуусобных жалоб от кабардинцев на армян и от них на кабардинцев, приносимых к прекращению оных и удержанию прочного постановления на всегдашнее кабардинцев устройство и спокойствие, запрещено армян и других торговых людей через линию в Кабарду пропускать, а ко взаимной торговле, назначены на линии три города: Екатеринодар, Георгиевск и Ставрополь’.

Известно, что амбары и лавки не были построены на казенную сумму в указанных администрацией пунктах, и, вероятно, потому, что кабардинцы предпочли по-прежнему вести торговлю с армянами, а это в свою очередь доказывает, что и сильной администрации не всегда удается создавать торговые рынки.

В своем месте мы уже говорили, что при открытии присутственных мест во всех городах новой губернии нельзя было найти достаточного количества сукна для покрытия канцелярских столов, и начальству пришлось выписывать сукно из Астрахани, а между тем, это было спустя пять лет после данного князем Потемкиным ордера генералу Якоби о постройке в Ставрополе, Георгиевске и Моздоке на казенный счет амбаров и лавок для торговли с кабардинцами. Торговля, действительно, была тогда ничтожна. В 1786 году в Ставрополе торговали только холстом, хрящем и крашениною города Черкасска казак Осип Кочетов и города Белгорода мещанин Михаил Кобызев, последний по доверенности купца Козьмы Яковлева.

Цены на этот товар существовали тогда следующие: тонкий макарьевский холст за 100 аршин 15 р., такой же среднего разбора 8 р. 50 к., городецкий холст за 100 аршин 8 р., холст сулейка за 100 аршин 5 р. 50 к., хрящ 5 р., крашенина арзамская за 100 аршин 12 р. 50 к. и московская разная крашенина за 100 аршин 8 рублей.

Сообщение тогдашнего ставропольского купечества с метрополиею было и небезопасное и по административным распорядкам затруднительное.

До 1789 года паспорта, или, вернее, подорожные на отлучку купечества в разные российские города по торговым делам, выдавались за подписью главного начальника края Потемкина, что равно затрудняло обе стороны, но с того времени выдача таких документов облегчена передачей в магистрат, который их выдавал на гербовой бумаге пятикопеечного достоинства. Еще больше облегчения сделано в 1792 году при зачислении в купечество. Известно, что по статье 92-й городового положения зачисление в купцы предоставлено городовым думам, но со времени учреждения губернии почему-то зачисление зависело от казенной палаты, и только 10 июня 1792 года Кавказское наместническое правление разъяснило указом такое отступление от закона, причинявшее чиновникам лишнюю переписку, а купцам лишние расходы.

В 1794 году ставропольские купцы в числе 205 душ объявили капиталов 109 125 рублей. С этой суммы купечество должно было взнести в казну однопроцентного сбора 1096 рублей 25 копеек, а с прочими сборами 2985 рублей 55 копеек. Эти прочие сборы были разных наименований, как-то: сорокаалтынные, накладные, семигривенные и трехрублевые. Сверх того, купцы платили 4% с объявленного капитала в городской доход.

На городе Ставрополе успела тогда накопиться и недоимка, о взыскании которой генерал-аншеф Рязанский, Тамбовский и Кавказский генерал-губернатор граф Гудович строго предписывал (из Георгиевска) Ставропольскому магистрату 14 октября 1794 года No 1154.

В том же году запрещено было проживающим в Ставрополе из разных островов беломорским грекам 11 человекам и 12 тифлисским грузинам производить торговый промысел без платежа в доход города, а в следующем 1795 году купцу Волкову разрешено открыть трактир, как сказано в указе ‘No 2 Герберга’. Между тем Кавказское наместническое правление городничему Зервальду предписывало, что Высочайшими указами 30 сентября 1745 года, 5 августа и 17 сентября 1764 года узаконено, ‘чтобы армян и других иностранцев в Россию приезжающих по их желанию принимать и записывать в вечное подданство, которые торги и промыслы имеют, по-прежнему с платежом. Без желания же их не записывать и не записавшимся в подданство дворов своих, лавок и никаких заводов строить и покупать не дозволять, за чем смотрение имеет магистрат’. Греки и грузины не хотели, однако ж, ничего платить в доход города, хотя и торговали в Ставрополе кизлярскими и заграничными винами, получаемыми из Таганрога, сухими фруктами и кизлярскими водками, которую подделывали на манер французской.

В последующие два года торговля, судя по объявленным капиталам, то падала, то развивалась, так, в 1797 г. ставропольские купцы объявили капиталов 98 330 руб., а в 1798 г. объявлено на 160 431 руб.

Армяне, торговавшие тогда в Ставрополе, в отношении принятия русского подданства не подходили под категорию греков и грузин, так как о них Астраханское губернское правление 12 мая 1800 г. дало Моздокскому армянскому суду за No 10658 следующий указ: в высочайше жалованной армянскому народу грамоте, пун. 1 и 2 сказано: армян, поселившихся в Астрахани, Кизляре, Моздоке, Дербенте и Маскуре, Всемилостивейше повелеваем принимать во временное Империи Нашей подданство, а не вечно.

Между тем, Ставрополь мало-помалу населялся и застраивался. В 1789 г. в городе было жилых домов: купеческих, мещанских и разного звания людей 84, но торговля и промышленность была все еще слабо развита, как это между прочим ясно выражается тогдашней ценностью недвижимых имуществ в следующем факте. Купец Скоморохов 1796 г. продал купчихе Гордениной свой дом со всеми при нем надворными строениями, на мещанском Форштадте (ныне Николаевская улица) за 90 руб. Слабое состояние торговли доказательнее выражается и в том, что инженер 1 класса кондуктор Кулаков, командированный на правый фланг Кавказской линии в креп. Донскую, Московскую и Ставропольскую, для приведения их в оборонительное состояние и для составления на разные постройки планов и смет, в сентябре 1800 г. получил из городового магистрата следующие сведения о ценах на строительные материалы. Сведения эти доказывают тогдашнее состояние торговли в Ставрополе и в этом отношении весьма интересны, почему их и приводим вполне. Тысяча жженных кирпичей стоила тогда 15 р., а сырых 10 р., масла конопляного пуд 4 р. 50 к., мелу пуд 1 р. 20 к., фунт сурику 40 к., пуд железа 3 р. 50 к., пуд стали 12 руб., четверть углей 60 к., за пуд толстой веревки 2 р., а средней и тонкой 2 р. 50 к., деревянное ведро 20 к., фунт проволоки для печей 80 к., бруски точильные по 10 к., вьюшки чугунные 2 р., дверцы к голландским печам 70 коп., заслонки по 1 руб., топоры плотничьи 2 р. 50 к., а дровосечные 1 руб. 50 коп.

Следующих же предметов вовсе в продаже не было: разной длины досок, бревен и тесаных брусьев, ушатов и шаек, точил, буравов больших, средних и малых, настругов одно- и двуручных, долот всех величин, каменотесных кирк, ломов и лопат штукатурных, землекопных. В таком-то жалком состоянии ставропольская торговля встретила XIX столетие.

С перемещением в 1801 г. городового магистрата из крепости на мещанский Форштадт торговля как будто стала развиваться, по крайней мере заметно, что купцы для своих операций имели больше необходимого простора, чем могли иметь в крепости, так как около магистрата начали группироваться незатейливые торговые помещения. В том же году объявлено было 55 купеческих капиталов на сумму 110592 р., давших казне 1382 р. 40 к. дохода. Вообще с того времени купечество числительно увеличивалось и крепли капиталы: так, в 1804 году в Ставрополе было уже 176 купеческих семейств, в числе 416 душ м. п., объявивших капиталов на 174456 руб. Сажень дров была тогда по 2 р., фунт свечей продавался по 13 к., свинцу — 20 к., а стопа писчей бумаги — 4 р. 25 коп.

В 1805 г. по указу губернского правления учреждена в Ставрополе квартирная комиссия и базары, а цены на хлеб и прочее существовали следующие:

0x01 graphic

Эти цены, кроме торговых видов, показывают еще, что в 1805 г. озимый хлеб родился плохо, так как ржаная и пшеничная мука с августа месяца в цене значительно поднялась. Из яровых хлебов овес и пшено в ноябре тоже подорожали, а ячмень, за исключением июня, весь год не появлялся на торге. Словом, 1805 год в сельскохозяйственном отношении был неблагоприятен. Не мог он быть благоприятным и для торговли младенчествующего города, тем боле что тогда для ее операции не было постоянных помещений и торговля в базарные дни производилась на открытом месте, остальное же время в домах, большею частью из амбаров и разных помещений.

Вследствие таких неудобств, равно стеснительных для продавцов и покупателей, купечество в 1805 году по собственной инициативе решило построить лавки или гостиный ряд, на собственный же счет, а магистрат, заявляя о таком желании городничему, спрашивал, не будет ли к тому каких-либо препятствий.

Городничий Зервальд ответил магистрату, что ‘на построение лавок между бывшею крепостной и Форштадтом никаких препятствий не имеется, но советовал собрать общество и приговором определить как число лавок, так и то, чтобы те, которым будут отведены места, в состоянии были их построить в должном порядке, избегая безобразия, с соблюдением и торговых выгод. Место для лавок выбрать через землемера и составить план, который представить в губернское правление на утверждение’.

Купечество во всем поступило по совету городничего, место для лавок было уже отведено, но новый губернатор Николай Михайлович Картвелин воспретил постройку таковых.

В 1806 году было в Ставрополе 92 купеческих капиталов, в числе 247 душ, на сумму 190 048 р., а мещан было 408 душ мужского пола. От этой суммы купечество должно было в том году внести 1% в казну и 2% в доход города, всего 2850 рублей, 72 копейки. Сумма по курсу и по размерам тогдашней торговли не малая и тем значительнее, что в то время купечество находило необходимым построить на свой счет гостиный ряд, не дожидаясь построения обещанных казною амбаров и лавок. Интересен, следовательно, вопрос: чем же торговало 70 лет тому назад купечество, в чем заключалась промышленность граждан и вообще какие занятия характеризовали деятельность тогдашнего гражданского населения города Ставрополя?

На эти вопросы мы можем ответить следующими официальными данными (см. таблицу на следующей странице).

В этом распределении занятий ясно выражаются характеристичные черты деятельности тогдашнего купечества.

Официальные данные показывают, что в 1806 г. торговлею занималось 76,52%, ремеслами и мастерствами 9,34%, хлебопашеством и промыслами, более свойственными крестьянскому сословию, 14,14%. Шестнадцать купеческих семейств, занимающихся в то время хлебопашеством, огородничеством, садоводством, извозом, битьем камня, наконец, личною послугою в качестве простых работников положительно доказывают, что объявление капиталов, удовлетворяя фискальным целям и создавая сословность, весьма часто не имело никакого влияния ни на современное состояние торговли, ни на ее развитие.

	Купцы	Мещане
В 1806 году занималось
в Ставрополе подрядами	3	—
Продажею мыла из своих заводов	2	—
Мыльный завод имел	—	1
Продажею разных товаров и кож своего завода	4	—
Занималось скотопромышленностью	4	1
Почтового гоньбою	1	2
Торговали красным товаром	2	—
Занимались покупкою хлеба	2	—
Продажею холщовых и мелочных товаров	И	3
Продажею холста, железа и дегтя	3	1
Продажею мелочных товаров	10	5
Продажею горячих напитков	4	—
Продажею бечевы и дегтя	2	—
Продажею деревянных товаров	2	—
Продажею харчевых припасов	4	14
Продажею мяса и покупкою звериных шкур	2	4
Продажею и покупкою звериных шкур (специально)	3	1
Продажею сбитня	1	1
Продажею табаку и горшков	1	—
Продажею сальных свечей	1	—
Содержал трактир	1	—
Содержало питейные дома	6	2
Затем занимались разными мастерствами, ремеслами и промыслами:
Кузнецов было	2	3
Плотников и столяров	2	9
Сапожников	—	6
Портных	—	4
Хлебников	1	—
Шорник	1	—
Горшечник	—	1
Скорняк, он же и шубник	—	1
Живописец	1	—
Занимались мельничным промыслом и сеянием табаку	1	2
Затем занимались разными мастерствами, ремеслами и промыслами:
Выделкою сыромятных кож	—	1
Хлебопашеством	3	20
Огородничеством и садоводством	1	3
Извозом	4	11
Битьем камня	1	1
Наконец, жили в работниках	4	38

Приведенный перечень торговых и промысловых специальностей доказывает и то, что в то время их развитию отчасти неблагоприятствовали и ограниченные потребности местного населения, тем не менее купечество и тогда уже осознавало потребность построения на собственный счет гостиного двора, о чем за два года перед тем заявляло желание и составило приговор. К сожалению, их желанию суждено было осуществиться не раньше 1828 года.

Постройка гостиного двора, как и построение Троицкого собора, имела свою, не лишенную интереса историю. Припомним, что в 1805 году губернатор Картвелин воспретил купечеству постройку на свой счет лавок, ничем не мотивируя отказ. Но купечество 1 мая 1807 года вновь составило приговор, причем выяснило, что запрещение губернатора последовало по проискам купца Волкова, к которому общество никогда доверия ни имело и иметь не могло, что в построении каменных лавок купечество имеет большую нужду, так как в базарные дни оно вывозит товары на открытый торг, что при размежевании города со станицей многие лавки отошли в последнюю и что приготовленный уже на постройку камень может растратиться. Магистрат, уполномоченный таким приговором общества, начал вновь ходатайствовать о разрешении, но губернатор спустя год отозвался, что плана на лавки не имеет и что по получении такового он представит план на утверждение главнокомандующему, генерал-фельдмаршалу графу Ивану Васильевичу Гудовичу. Вскоре после того и в том же году Картвелин умер. При его преемниках нашлись новые мотивы, затянувшие постройку гостиного двора на двадцать лет…

Ставропольское купечество в 1808 году состояло из 42 капиталов, на сумму 184 103 р., и платило в казну всех сборов 3242 р. 80 к., а в доход города 810 р. 72 к. На местном рынке появился новый товар — овечья шерсть, по крайней мере в первый раз встречаем, что в том году цена белой шерсти была по 2 р. 30 к. за пуд, а черной — 1 р. 15 к. С того времени, можно допустить, кавказская шерсть начала поступать на рынки внутренних губерний.

Население города путем приписки, хотя медленно, все-таки продолжалось. В 1808 году причислился в мещане и вскоре затем в купцы уроженец бывшего Новгород-Северского наместничества и уезда, села Оболенского, выборный казак Карп Цирюльников, отсужденный сенатом из подданства помещика Змиева.

В том же году 13 февраля последовал в магистрат указ казенной палаты, что гости: подданный Венецианской республики Николай Венецианов, грек Константин Морский и армянин Павел Муратов, не пожелавшие записаться в вечное подданство России, на основании высочайшего именного указа 1 января 1807 года исключены из купеческого звания и лишены прав, купечеству присвоенных. Этот указ так подействовал на наших гостей, что все немедленно присягнули на верноподданство.

Городские доходы и натуральные повинности

Развитие экономической жизни каждого возникающего городского общества, как и жизнь каждого индивидуума, вследствие различных условий совершается более или менее медленно, пока, наконец, не достигнет периода зрелости или не остановится на полпути за недостатком сил, без которых дальнейшее развитие немыслимо. Ставрополь в этом отношении счастливее своих сверстников, одновременно возведенных с ним на степень городов при открытии Кавказского наместничества. Его экономическому развитию, сравнительно с остальными городами Северного Кавказа, благоприятствовали: здоровый климат, хорошая родниковая вода, черноземная почва, богатые и обширные леса, а более всего, как кажется, относительная близость к Дону и к театру продолжительной борьбы с Турциею за обладание Кубанскою стороною и Крымом. Вследствие этой близости Ставрополь быстро населялся и экономически развивался. Поступление городских доходов может, между прочим, служить мерилом его общественного постепенного развития. К сожалению, за время с 1786 по 1797 год включительно в архиве старых дел городской управы мы не нашли по этому предмету никаких данных, из поздних же уцелевших шнуровых книг магистрата видно, что источниками городских доходов были сборы за места для торговли на ярмарках и базарах, проценты от продажи казенного вина и откупная плата с городских весов.

Первый источник, собираемый копейками, давал незначительный доход. Процентов от продажи казенного вина поступало в городскую кассу также немного: от 1 р. до 6 р. в месяц. Не раньше 1801 года питейной прибыли город получил 150 р. 29 к., а с купца Акима Чернова поступило откупной платы с городских весов 306 р.

Затем в 1789 г. Ставрополь имел доходов 643 р. 65 к. — расходов неизвестно.

	Доходы	Расходы
В 1799 г.	769 р. 5 к.	756 р. 99 к.
В 1800 г.	738 р. 32 ¹/₂ к.	734 р. 87 ¹/₂ к.
В 1801 г.	1090 р. 59 к.	894 р. 96 к.
В 1802 г.	1068 р. 31 ¹/₂ к.	975 р. 75 к.
В 1803 г.	1662 р. 63 к.	1159 р. 70 к.
В 1804 г.	1071 р. 88 ¹/₂ к.	неизвестно
В 1805 г.	1527 р. 70 к.	1522 р. 77 к.
В 1806 г.	неизвестно	неизвестно
В 1807 г.	1856 р. 57 ¹/₂ к.	1570 р. 57 к.

Увеличение городских доходов с 1801 г. падает на счет питейной прибыли и весовых. До 1807 г. подрядчики поставляли горячее вино в Ставрополь по казенной цене 1 р. 80 к. ведро, а с того времени и по 1811 г. откупщик коллежский асессор Петр Бородин платил в Ставрополь в год за вино, водки, наливки 90 000 р., за пиво и мед 4000 р. Поверенным его в делах был статский советник Галицын.

Ставрополь с самого возведения на степень уездного города (как впрочем и все города тогдашнего Кавказского наместничества) не пользовался никакими льготами и нес те же натуральные повинности, какие лежали на всех городах России.

В 1786 году был объявлен рекрутский (4-й в том году) набор с 500 душ по одному рекруту, а с купечества за каждого рекрута повелено взыскать по 500 р., между тем именным указом 4 марта того же года цена рекрута, установленная в 1766 г., возвышена со 120 руб. до 360 руб. Вероятно, вскоре после того цена возвышена еще до 500 руб., но указа о том в архиве мы не нашли. Во время этого набора население Ставрополя состояло из одного купца и 157 мещан, которые дали натурою одного рекрута и уплатили складочных 113 р. 4 к.

В 1787, 1789 и 1790 годах тоже были рекрутские наборы, но сведений о числе сданных городом рекрутов в делах не оказалось, но мы нашли не менее интересные сведения о том, что в 1792 году на гор. Ставрополе уже числилось недоимок за остающихся рекрутов и складочных рекрутских 10835 руб., сумма для тогдашнего населения немалая. Манифест 12 октября 1793 года объявил набор с 500 душ по одному рекруту, а с купцов деньгами по 410 р. за рекрута. В каком размере город отбыл эту повинность, сведений опять мы не нашли. Затем в 1796 году повелено было произвести усиленный набор, по 5 рекрутов с 500 душ, а с купечества взять по 500 рублей за рекрута и кончить набор к 1 января 1797 года. В этот набор со ставропольских купцов за двух рекрутов взыскано 1000 руб., а с мещан взято два рекрута натурою. Но манифестом 11 ноября этот набор отменен, а повелено нераспределенных рекрут по полкам возвратить домой, а поступивших в полки зачесть в счет будущих наборов. Складочные же деньги велено было возвратить.

В следующем 1797 году был опять набор по 3 человека с 500 душ, а с купцов по 500 руб. за рекрута. В силу этого манифеста Ставрополь за 234 купцов внес 1170 р. и сдал одного рекрута натурою.

В набор 1798 г., уменьшенный до одного рекрута с 500 душ при той же цене за рекрута с купцов, Ставрополь дал государству одного рекрута натурою и 339 р., взысканных с такого же числа купечества. Всех душ в губернии, подлежащих рекрутскому набору в том году, было 24000.

В рекрутский набор 1799 г. с 405 душ мещан город дал одного рекрута натурою, а с остальных 45 уплатил складку, купцы же с 161 души внесли 230 руб. 23 коп. Этот набор, по счету 72, отличался от прежних наборов тем, что к Ставрополю причислены были ближайшие селения, составляющие рекрутский участок. Дорожа статистическими данными о тогдашнем населении губернии, приводим число душ, причисленных к ставропольскому рекрутскому участку.

В 1799 г. в г. Ставрополе числилось купцов 161 и мещан 405 душ. В селениях: Михайловском — 1408 душ, Рождественском — 1014, Старо-Марьевском — 296, Надежде — 1583, Покровском (Ныне Бешпагирском) — 182, Новотроицком — 619, Пелагиаде — 1203, Новой Марьевке — 1309, Богоявленском (ныне станица Сенгилеевская) — 960, Николаевском — 569 и Каменном броде — 232 души, всего 9767 душ в участке, из которого взято 28 рекрут.

Затем в 1800 и 1801 годах наборов не было.

По 73 рекрутскому набору, произведенному в 1802 году в Ставрополе, из 414 душ мещан взято 2 рекрута, а с купцов взыскано 458 р.

О 74 и 75 наборах сведений не оказалось, но в 1805 г. по 76 набору (из 500 душ по 4) Ставрополь дал трех рекрутов, а купцы уплатили 972 р., причем купцы давали по 4 р. с души, а мещане — 72 к. складочных.

Из рекрутской росписи по 76 набору видно, что Ставрополь и тогда был первым между городами Северного Кавказа. Так, Ставрополь с 243 душ купцов внес 972 руб., Георгиевск с 133 — 532 р., Александров с 123 — 492 р., Кизляр с 26 — 104 р., а Моздок с 17 — 68 р.

После государственной рекрутской повинности, отбываемой и натурой и деньгами, главною и самою тяжелою для граждан повинностью было содержание общественной почты. Военное положение края и города, расположенного на главном пути сообщения с метрополиею, прямо указывает на значение почтовой натуральной повинности, хотя о размерах ее до 1798 г. в городском архиве того времени никаких сведений не нашли. Известно только, что в том году купец Белобородов и экспедитор почтовой инспекции Жданов содержали в Ставрополе общественную почту в 16 лошадей с упряжью, повозками и ямщиками, но за какую плату, сведений нет. Такая натуральная повинность для малолюдного тогда города была не по силам, и генерал Кноринг 6 февраля 1801 г. No 122 дал магистрату следующее предложение: ‘По донесению ко мне ставропольского городского головы купца Волкова касательно отягощения городских жителей дачею лошадей для проезжающих и подвод для пересылаемых колодников, предписал я и лично приказал командиру Хоперского казачьего полка подполковнику Голяховскому, чтобы в том участвовали и Ставропольская казачья станица, чередуясь между собой. Что же следует до присоединения в складку к городу поселян для содержания городовой почты, о том предложил на рассмотрение Астраханского губернского правления’.

Вследствие такого предложения губернское правление причислило в складку 62 души дворовых, приписанных в Ставрополе, села Надежды 266 душ, явившихся в уезде беглых 107 и Александровского уезда, села Чернолеса 210 душ. Это распоряжение почтовым сбором обложило 1318 душ, считая в том числе ставропольских купцов 201 и мещан 475 душ.

Казенной почты в то время в Ставрополе еще не было, хотя уже был экспедитор почтовой экспедиции, который отправлял казенную и частную корреспонденцию на Георгиевск и, вероятно, на обывательских лошадях, потому что только 15 января 1803 г. князь Цицианов вошел с представлением к почтдиректору действительному тайному советнику Трощинскому, чтобы почту из Москвы отправлять в Георгиевск через Черкаск на Дону, в том внимании, что направление ее на Астрахань дает 500 верст кругу, отчего и петербургская почта получается в Георгиевске неделею позже.

В том же году открыто почтовое сообщение от Ставрополя до Среднего Егорлыка, что, впрочем, не облегчило города в отправлении почтовой повинности, потому что и в 1804 г. причислено к нему в складку для найма почтовых лошадей 40 душ дворовых, 43 — деревня Тугулук помещика Криворучкина, 79 — деревня Калиновка помещика Устинова и 702 души крестьян села Покровского (ныне Бешпагир), что с 272 душ купцов и 388 душ мещан города Ставрополя составило 1524 души окладных.

Для почтовой гоньбы в 1806 г. граждане Ставрополя наняли 5 января купца Ивана Белобородова для отбывания почтовой повинности на 6 лошадях за 495 руб., из чего видно, что город значительно облегчился. Между тем того же числа в Георгиевске ставропольский городской голова Илья Волков заключил с Кавказским губернским правлением контракт на 2 года на отправление почтовой гоньбы по почтовому тракту от границ Донского войска до Георгиевска на следующих станциях: в урочище Песчаные Копани, Питенской или Рассыпной, Калалинской, Медвежье-Колодезной, Преградной, Безопасной, Донской, Московской, Ставропольской, Бешпагирской, Новогеоргиевской, Северной, Александровской, Сабле-Копанской, Александрийской и в Георгиевске, на всех 16 станциях обязываясь иметь по 16 лошадей, а на Георгиевской — 24 лошади. По силе указа 1769 г. Волков должен был иметь ямщиков не моложе 18 и не старше 40 лет. Плату должен был получать потретно, считая на пару 260 руб. в год, а за все станции 12133 р. 33 ¹/₄ к. бездоимочно из уездного казначейства, которую вносили крестьяне и мещане по расписанию правительства. Этим контрактом купечество было освобождено от участия в почтовой повинности.

Из журнального постановления шестигласной думы на 13 марта 1808 года об учреждении в городе более правильной почтовой гоньбы однако ж видно, что почтосодержатель купец Волков от содержания почты устранен за участие его с ставропольским уездным казначеем Матвеевым в растрате более 20000 р., а потому гражданами был нанят новый содержатель почты купец Иван Белобородов.

Первые начатки городского благоустройства

Войска, расположенные в крепости Ставропольской, и натуральная в пользу их повинность граждан. — Попытки жителей к разведению виноградных садов. — Чума. — Выборные общественные деятели. — Городская полиция. — Открытие шестигласной думы.

Основные в последней четверти прошлого столетия на Северном Кавказе города, в том числе и Ставрополь, слабые и по населению, и по экономическому состоянию, долго не могли и думать о каком бы то ни было городском благоустройстве. Но и тогда уже, как и теперь, Ставрополь во всех отношениях шел впереди своих сверстников.

Первою заботою общественного управления на пути к благоустройству города, как кажется, была самопомощь в пожарных случаях, а отсюда и заведение самых необходимых принадлежностей при тушении пожаров. Осуществление этой мысли шло, однако ж, как видно из дела, чрезвычайно медленно, потому что только в 1800 г. город содержал 2 бочки и 4 пожарных лошади за 70 р. в год, но на уплату этой ничтожной суммы мог собрать с 414 душ мещан только 49 р. 70 к., быть может, и потому, что содержатель обоза вместо четырех имел три лошади.

Не раньше 1805 года городничий Зервальд, вероятно, по желанию граждан, обратился в Харьков к механику с вопросом, по каким ценам можно у него приобрести пожарные трубы. Механик ему ответил, что труба 1 разбора стоит 360 рублей, 2 — 260, а 3 — 160 и что за доставку трубы в Ставрополь он возьмет 45 р. с тем, что тот, кто ее доставит, научит, как обращаться с трубою. Зервальд сообщил эту переписку магистрату с предложением купить 2 трубы, 1 и 3 разбора. Граждане, не исключая разночинцев, сдали на этот предмет раскладку, по которой собрано было с купцов и мещан 879 руб. 70 к., а с разночинцев 520 руб., всего 1399 р. 70 к. На эти деньги предложено было купить пожарные трубы, бочки, багры, лошадей и построить сарай. Между тем и губернатор, действительный статский советник барон Христиан Петрович Гильденшольд, со своей стороны собрал сведения о ценах на пожарные трубы в Туле через тамошнего губернатора, который его известил, что оружейник Роман Гнидин объявил ему следующие цены: за трубу 1 разбора — 400 р., 2 — 350 р., а 3 — 300 р., объясняя, что трубы будут с медными ящиками и стаканами, на ходу, с железными осями и с кожаными рукавами в 12 аршин, а за доставку по 3 р. с пуда.

Губернатор Гильденшольд, сообщая эти сведения магистрату, советовал выписать трубу 2 разбора, или средней величины. Магистрат выбрал трубу 3 разбора и на выписку ее 19 января 1806 г. отослал губернатору 355 р.

Пока происходила переписка, ратман купец Никита Плотников, ездивший в то время в Харьков на ярмарку, купил там на свои деньги трубу 3 разбора за 150 р. и 19 февраля доставил в Ставрополь. Магистрат рапортовал о том губернатору, который возвратил представленные на его предмет 355 р., а губернское правление поспешило просить магистрат, чтобы такую же трубу выписали и для Георгиевска, почему Плотников купил и доставил в Георгиевск трубу 1 разбора.

Из этого понято, как нелегко было Ставрополю при тогдашних незначительных городских доходах (1527 р.) идти по пути общественного хозяйства и благоустройства, которое опираться могло лишь на одни раскладки и денежные сборы с душ… Разнообразные в то время сборы, сверх казенных податей и окладов, при сравнительно ограниченном экономическом состоянии города, для жителей были тем труднее, что они тогда еще платили на какой-то ремонт расположенному в Ставропольской крепости 4 эскадрону Таганрогского драгунского полка. Эта ремонтная повинность, хотя и неизвестно, в каких размерах, существовала долго: только 3 октября 1800 г. No 236 астраханский губернатор тайный советник Андрей Павалишин дал знать магистрату, ‘что денег в ремонт на текущий 1800 г. на полковые надобности от них требовать не будут’.

В архиве дел городской управы есть доказательства, что граждане города еще в прошлом столетии делали более или менее серьезные попытки к усвоению виноградной культуры.

Так, между прочим, в 1798 г. ставропольский купец Горденин отдал греку Гревилю свое поместье, находящееся на левой стороне р. Ташлы, на три года с тем, чтобы он ему развел виноградник в 1500 кустов и своими средствами обрабатывал, за что, по окончании срока, половина отданного Гревилю места поступает в его собственность. Если же он вздумал бы впоследствии свою часть продать, то на покупку оной Горденин имеет преимущество перед всеми покупателями, но не ниже той цены, какую бы давали другие. При всем том, и несмотря на многолетние усилия частной предприимчивости, виноградная культура в Ставрополе не привилась по причинам, о которых поговорим в ином месте и в другое время.

Экономическое состояние города в рассматриваемый период времени вообще развивалось медленно. Особенно тягостным для населения города был 1807 год, когда на Северном Кавказе существовала на людях чумная эпидемия, от чего в Ставрополе прекращены были базары, а ярмарок совсем не было, вследствие чего и местная торговля была в полном застое. Тогдашняя чума и правительственные мероприятия к ее прекращению заслуживают более подробного обозрения, чем мы и займемся в ближайшем будущем.

Для истории города интересно сохранить список выборных общественных деятелей в рассматриваемый период времени. Вот он:

В 1786 г. бургомистром был купец Козьма Яковлев, а ратманом — купец Карп Колесников.

В 1789 г. бургомистр — купец Михаил Тарасов, ратман — Василий Белов.

В 1791 г. бургомистр — купец Архип Терехов, ратман — Артамон Тарасов.

В 1794 г. бургомистр — купец Иван Маленин, ратман — Василий Хахненко.

В 1797 г. бургомистр — купец Илья Волков, ратман — Гордей Анненков.

В 1801 г. бургомистр — купец Созон Медведев, ратман — Аким Чернов.

В 1804 г. бургомистр — купец Гордей Анненков, ратман — Василий Хахненко.

Говоря о первых городских общественных деятелях, нельзя не сохранить в памяти и первых полицейских деятелей.

В 1785 г. первым городничим в Ставрополе был прапорщик Степан Яров.

В 1786 г. — титулярный советник Аввакумович.

В 1789 г. должность городничего правил секунд-майор Михайловский и в том же году назначен городничим поручик Григорьев.

В 1796 г. городничий IX класса Зервальд.

В 1802 г. правил должность городничего капитан Клешин.

В 1805 г. вторично встречаем городничего Зервальда.

Наконец, вследствие законодательного распоряжения, по указу губернского правления от 18 января 1808 г., в г. Ставрополе открыта шестигласная дума, и первым городским головою был выбран Юрий Мануйлович Архундаки.

Примечания

1. ‘Губернские ведомости’ 1876 года, NoNo 6, 7, 10, И, 12, 17, 18 и 19.

2. Указ правящего должность губернского прокурора 11-го марта 1786 г., No 926 Ставропольскому магистрату.

3. Секретарь магистрата получил тогда из тех же источников 150 руб., а повытчик 139 руб. жалованья в год.

4. Полное собрание законов. Т. XXII No 15975.

5. О величине этих ворот можно судить из того, что из употребленного на них кирпича выстроен в Екатериноградской станице войсковой собор значительных размеров. Замечательно, что председателем комиссии по постройке этого собора был магометанин полковник Терганов, командир Горского казачьего полка.

6. Доказательство тогдашней безопасности от хищнических набегов.

7. За ветхостью бумаги невозможно прочитать.

8. Указом Кавказского наместнического правления 29 марта строжайше предписано было окончить эту народную перепись к сроку, т.е. к 1 июля 1795 г.

9. Это видно из дела об окладе на содержание городской почты в 1798 по 1801 г.

10. В 1799 г. зачислены в мещане выкрещенные из турок Григорьев и Иванов.

11. Акты кавказск. ахеограф. комиссии, т. 3, стр. 713.

12. Хозяйственное описание Астраханской и Кавказской губернии, изд. вольных экономических обществ. С.-Петербург, 1809 г., стр. 483.

13. Акты Кавказ. археогр. комиссии т. 2, стр. 1109 и 1112.

14. В 1801 г. губернское правление из Екатеринодара опять переведено было в Астрахань.

15. Акты Кавказской археологической комиссии, т. 2, стр. 233.

Текст и примечания печатаются по источнику:

Бентковский И.В. Ставрополь с открытия городового магистрата 15 февраля 1786 года до учреждения шестигласной думы 18 января 1808 года // Сборник сведений о Северном Кавказе. К 125-летию города Ставрополя. Материалы для истории города / Под редакцией Г.Н. Прозрителева. — Ставрополь, 1910. — Том VI.