Н. И. Костомаров
Н. И. Костомаров
Старинные земские соборы
Старинные земские соборы
I
I
II
II
III
III
IV
IV
V
V
Старинные земские соборы, Костомаров Николай Иванович, Год: 1885
Время на прочтение: 75 минут(ы)
В древности, когда народ не сплотился еще в политические общества, каждое поселение управлялось сходом хозяев жилищ и выбранными от них, из их же среды лицами. Такой порядок был общим всем народам, стоявшим на первобытных ступенях гражданственности. И у нас было то же. ‘Живяше кождо с родом своим’ — выразился древний летописец о быте наших предков в отдаленные неведомые времена. Наша историческая жизнь в последовательном повествовании источников является со времени возникновения единого княжеского рода и с усвоения за ним права иметь своих членов правящими лицами у всех народцев, составлявших славяно-русское племя. Русь в это время делится на земли, и в каждой земле должен быть князь — как правитель, судья и предводитель военных сил по признанию в таком достоинстве всею землею, которая по отношению к нему, как к властвующей силе, называлась его ‘волостью’. Главным пунктом в земле был город, укрепленное поселение, где пребывал князь и где обыкновенно сходились на совет с ним об общих делах жители земли, совет этот назывался вечем. Но земли, в свою очередь, делились на более мелкие земли, и в таких мелких землях возникали города, называемые по отношению к главному городу пригородами, они вместе с последним составляли одну единицу общей земли, а потому и были подчинены главному городу. Однако при стечении благоприятных для пригородов обстоятельств пригороды иногда приобретали самобытность и даже полную независимость и тогда призывали к себе особых князей. Дробились, таким образом земли, дробились и княжения. В Древней Руси все отличалось неопределенностью: не было ни точного разделения жителей на сословия, ни законности в приобретении княжения для лиц княжеского рода, ни правил составления веч, ни условий состоятельности вечевых приговоров, во всем господствовала личная свобода и все направлялось по стечению событий. Г. Сергиевич превосходно изобразил этот характер нашей старинной политической жизни в своей книге ‘Вече и князь’, которая, будучи лучшим исследованием в нашей науке, должна надолго остаться настольною книгою для всякого желающего уразуметь нашу древнюю жизнь, хотя едва ли можно согласиться с почтенным автором ее в том, что будто* племенное различие не имело решительного влияния на образование волостей. Это утверждает автор на том основании, будто славянские племена, заселявшие Россию, не отличались резкими особенностями, которые бы могли надолго обусловить особый для каждого племени ход политического развития. При увеличивавшемся дроблении русско-славянского мира издавна, однако, светилось сознание, что Русская земля есть едина, отлична от других, нерусских стран и все части Русской земли составляют одно общее для всех отечество. Такая идея еще в темные для нас времена привела к единству княжеского рода, эта идея высказалась и в том внимании, какое оказывали к ней летописцы, охватывая в своих повествованиях все русские земли разом. Эта идея выразилась и в поэтической скорби о раздроблении русских сил певца Игорева. Но более всего эту идею проводила и поддерживала православная церковь, которая при всех политических дроблениях пребывала всегда единою для целого русско-славянского мира как в своем иерархическом, строе, так и в единообразии богослужения и церковного вероучения. Древняя дотатарская Русь не додумалась до соединительного органа всех земель своих, попытки некоторых князей устроить княжеские съезды остались неудавшимися и притом сами по себе были недостаточными для цели. Удельно-вечевой строй представлял такое брожение, в котором ощутительными были противоречивые стихии: из него могла выработаться и федерация свободных земель, и строгая монархия, смотря по тому, куда события повернут судьбу русско-славянского мира. Татарское завоевание повернуло его к тому, что в ее историческом ходе явился перевес к единовластию.
______________________
* Мнение г. Сергиевича справедливо только до известной степени. Несмотря на долгое пребывание народных частей в одном политическом единении, и теперь еще можно заметить в нравах, образе жизни, верованиях и в языке народа некоторых губерний и уездов отмены, соответствующие Древнему делению на земли и волости.
______________________
Справедливо можно усматривать первичные зачатки единовластия в Ростовско-Суздальской земле уже в XII веке, но они, без сомнения, не пустили бы таких ростков, если бы не явилось на содействие их развитию иноплеменное завоевание. В XIV веке возникло ясное и определительное стремление к единовластию над всею Русью в Москве, прямой отрасли Владимира на Клязьме, взявшей над ним первенство подобно тому, как Владимир некогда захватил первенство над старейшими городами своей земли — Суздалем и Ростовом. В Москве развилось это стремление, в Москве окрепло оно в XV веке, а в XVI Москва стала центром Московского государства, подчинившего все русские области, за исключением тех, которые отошли к иному, образовавшемуся из русских же стихий государству — Великому княжеству Литовскому. Признаками московского владычества было поглощение земской областной жизни, уничтожение вечевого строя, стеснение личной свободы и порабощение народных масс воле великого князя и его наместников и волостелей. Здесь не место вспоминать, как русские земли одна за другою подпадали под власть Москвы: факт был для всех неизбежный и необходимый, но везде он возбуждал горькие жалобы привыкших к прежнему свободному строю. Дошли до потомства и стенания ростовцев, потерявших свою областную самобытность еще при Иване Даниловиче Калите*, и стенания псковичей, лишившихся своей свободы уже при Василии Ивановиче, в начале XVI века**. Господство великокняжеских наместников делалось сноснее только тогда, когда присланный из Москвы наместник был сам по себе человек доброго нрава, но вообще приходило в звании наместников больше таких, которых управляемые жители находили ‘лихими’. Но мало-помалу начались делаться шаги к возвращению покоренным областям если далеко не полной былой свободы, то, по крайней мере, некоторого участия жителей в их местном управлении. При великом князе Василии Ивановиче велено было в Новгороде выбрать из улицы лучших людей сорок восемь человек и к целованию привести, а по государеву великого князя Иоанна Васильевича слову ‘оставили судити с наместники старосту купецкого, а с тиуны судити целовальником по четыре на всякий месяц’***. В малолетство Иоанна Васильевича, когда государством управляли бояре, начались подаваться от жителей разных областей жалобы на злоупотребления и насилия наместников, и бояре стали давать грамоты, дозволявшие участие выборных от народа лиц в суде и расправе. Так, в управление Шуйского даны грамоты каргопольцам**** и белозерцам*****.
______________________
* ‘Увы, увы тогда граду Ростову, паче же и князем их, яко отьяся от них власть и имение, и честь, и слава, и потягнуша к Москве… егда внидоста во град Ростов, тогда возложиста велику нужу на град и на вся живущая в нем и не мало от ростовец москвичей имения своя отдаваху с нужею, а сами противу того раны на телеси своем с укоризною взимающе’ (Карамз., ГУ, прим. 303).
** ‘И начаша наместники над псковичами силу велику чинити… и от их насилства и налогов многие разбегошася по чюжим городом, а кои иноземцы жили во Пскове и ти розыдошася во свои земли, ано не мочно во Пскове жити, толко одны псковичи осташа, ано земля не разступится, а вверх не взлететь’. (П. С. Р. Л., т. IV. стр. 288).
*** Это сведение Карамзиным заимствовано из известной ему архивной ростовской летописи. Оно сбивчиво: установление 48 целовальников приписывается великому князю Василию Ивановичу, о введении же в суд с наместниками старосты купецкого и с тиунами целовальников говорится, что это совершилось по слову великого князя Иоанна Васильевича. Из этого мы предполагаем, что собственно это учреждение в его исполнении относится к государствованию сына Василия Ивановича, великого князя Иоанна Васильевича и, вероятно, к его младенчеству или отрочеству, так как он в юности принял уже титул царский, а не назывался только великим князем (Карамз. Ист. Госуд. Росс, т. VII, прим. 362).
**** Дополн. к Акт. Истор., I, стр. 32.
***** А. Арх. Эксп., I, стр. 164.
______________________
Сущность этих грамот, выданных в 1539 году, состояла в том, что доверялось в волости избрать трех или четырех лиц из детей боярских, а при них быть старостам, десятским и лучшим людям из крестьян, человек по пяти и по шести, и передать им суд и расправу по уголовным делам. В последовавшее затем управление вельского возвращено было псковичам их старинное право ‘по всем городам большим и по пригородам и по волостям лихих людей обыскивать самим крестьянам между собою по крестному целованию и казнить их смертною казнию, не водя к наместникам и их тиунам’. ‘Наместники, — сообщает летописец, — были этим очень недовольны, а крестьянам была великая радость и облегчение, и суд перешел в руки псковских целовальников и сотских, которые стали производить суд в ‘суднице’ (судной избе) на княжем дворе, над рекою Великою’*. В короткий период управления Бельского не только во Пскове, но и в других местностях дано или, правильнее сказать, возвращено было жителям участие в суде. Так, в Сольгаличе дано обывателям право избрать десятских, пятидесятских и сотских и предоставить им вместе с городовым приказчиком (такие были в дворцовых волостях, а Сольгалич был волостью дворцового) творить суд и казнить смертью преступников**. Такое же право дано крестьянам сел Прилуцкого монастыря. То же произошло на севере, в Двинской земле, где керетчанам и ковдянам дано право выбирать целовальников, которые должны быть на суде с великокняжескими денщиками и слободчиками, посылаемыми в эти края, а последним запрещалось без целовальников творить суд и расправу***.
______________________
* Пск. первая лет. П. С. Р. Лет., IV, 305.
** А. Арх. Эксп., I, 169-170.
*** Ibid., стр. 176.
______________________
Есть основание думать, что известными нам актами не ограничивалась тогдашняя деятельность правительства и что эти акты стали нам известны только потому, что попались в Сборник Археографической комиссии случайно, но в оное время дано было еще немало таких грамот и в другие места, и при Бельском положено основание того самоуправления областного, которое распространилось так широко впоследствии под влиянием избранных советников, окруживших на некоторое время молодого царя Ивана Васильевича. Недаром Курбский, один из таких советников, с сочувствием и похвалами отзывается об этом Бельском*. Но туго на Руси могли прививаться подобные начатки свободной жизни, несогласные с утвердившимся уже господством произвола власти.
______________________
* Карамзин, Ист. Гос. Росс, VIII, прим. 117.
______________________
В 1547 году приехали в Москву псковичи жаловаться на наместника государева. Московский государь, уже достигший тогда совершеннолетия, опалился на них, бесчествовал их, обливал горячим вином, жег им бороды и волосы на голове и приказал разложить их нагишом на земле с тем, чтоб истязать. К счастью псковичей, в это время нежданно московский ‘колокол благо-вестник отпаде’, государь ускакал в Москву по такой вести и ‘жалобщиков не истеря’*.
______________________
* Пек. первая лет. П. Собр. Р. Л., IV, 307.
______________________
Скоро затем случился в Москве страшный пожар, а за пожаром и страшный народный бунт, в котором не оказывалось пощады государевым родственникам, а затем произошло многознаменательное по последствиям явление священника Сильвестра перед царем. Молодой царь впал в ребяческую боязнь и подпал под влияние умных людей, на которых указал овладевший совестью царя Сильвестр. Тогда царь приказал собрать со всего государства земских людей на собор. Явление новое и никогда не бывалое. Прежде, как мы выше привели, существовали веча, собрания народные по землям, но общего веча, так сказать, веча веч, не было, и никто даже не подавал об этом мысли. На прежних вечах не было никакого выбора, никакого представительства от местностей или сословий, каждый как свободный человек шел сам за себя, и дела решались на вече не большинством, а общим желанием, выражаемым тем, что кто сильнее духовно и материально, тот и берет верх. Это было возможно в каждой из земель, да и то иные были до того пространны, что затруднительно было из отдаленного пригорода идти на вече в главный город, и это, между прочими другими побуждениями, содействовало отложениям пригородов и образованию отдельных земель и княжений. Теперь, когда Москва подчинила себе такие широкие пространства русских земель, немыслимо было уже сходиться на общий совет людям за каких-нибудь триста или пятьсот верст. Неизбежно вытекало отсюда, что если призывать на совет Русского государства людей, то надобно в областях выбирать нескольких и отправлять в столицу в качестве послов или представителей своей области. Так и возникли земские соборы — сходки выборных людей всего Московского государства по призванию верховной власти — явление, в первый раз возникшее при царе Иване Васильевиче и несколько раз повторявшееся по разным важным случаям вплоть до царствования Петра Великого, начавшего преобразовывать весь строй своего государства на западноевропейский образец того времени. Что побудило царя Ивана Васильевича вызвать такое явление к жизни? Мы едва ли ошибемся, когда, принимая во внимание нравственные свойства этого государя, скажем, что его побудила к этому трусость, составлявшая от юности до старости отличительную черту его характера. Царя Ивана Васильевича перепугал народный бунт. Он трепетал от страха не только за свою родню, которую москвичи стали истреблять, но и за собственную жизнь. Шел вопрос о том, как спасти себя и свою царскую власть. Он тогда слушался советов и совершенно отдался в руки Сильвестра и людей, на которых последний указал ему как на умных и полезных помощников. На это есть указания источников того времени и собственное признание царя Ивана Васильевича в его письмах к Курбскому. Тут-то, вероятно, и подали ему совет обратиться ко всему русскому народу, покаяться перед всем миром в своих ошибках, в дурном управлении государством и приступить к усовершенствованию законодательства гражданского и церковного. В таких-то видах был созван в Москву Земский собор из выборных людей всего Русского государства. К большому сожалению, мы не знаем не только подробностей, но и главных черт этого первого Земского собора. Не дошло до нас ни царской грамоты о созвании выборных людей, ни деяний соборных. Знаем только, что царь, благословившись у митрополита и духовных властей, вышел на лобное место перед толпу собравшихся из городов русских выборных людей, проговорил пред ними речь, каялся в том, что до сих пор управление государством велось дурно, просил у всех прощения, но приписывал все бывшее зло боярам, правившим государством во время его малолетства, уверял, что сам он от всего чист, кланялся на все стороны, сознавал, что уже воротить того, что было прежде сделано, нельзя, убеждал до срока оставить всем свою вражду друг к другу и прекратить ссоры и распри, кроме важных дел, и обещал сам быть всем судьею, неправды разорять и похищенное возвращать. В заключение царь поручил Алексею Адашеву принимать от всех и рассматривать челобитные и назначил из бояр верховных судей*.
______________________
* Карамз. Ист. Гос. Росс, т. VIII, примеч. 182,183,184.
______________________
После этого собора принялись за работу: составлен был новый судебник, составлены уставные грамоты, в силу которых по всем городам, пригородам, волостям и погостам велено выбрать старост и целовальников, сотских и пятидесятских: суд и местное управление передавались от царских наместников и волостелей народу в лице выбранных последним должностных лиц. Затем занялись церковною реформою, следствием чего был Стоглав. Не только церковные законоположения обсуждались и утверждались духовенством, самый судебник, касавшийся исключительно гражданских или мирских дел, и уставные грамоты — все это было представлено на обсуждение духовенства для рассмотрения: согласно ли оно с правилами церкви и с прежними законами царских прародителей*. Царь просил духовных, собранных на церковный собор, побеседовать, посоветовать и известить его насчет обычаев, которые в последнее время ‘поисшаталися, или что в самовластии учинено по своим волям, или предания законы нарушены’**. Дух новых законодательных преобразований был в высшей степени консервативен и даже, так сказать, ретрограден: идеал правды был позади, а не впереди, и недаром все отдавалось под окончательный контроль церкви, которая всегда привыкла мыслить так, что вообще лучшим надобно признавать то, что было старее. Если в новом устроении является свобода для областной народной жизни, то это потому, что действительно была у русского народа свобода в старину, хотя уже она и не могла воскреснуть в прежнем виде, но теперь, однако, она должна была отзываться в жизни поколений нетвердыми, как показало будущее, чертами. Духовенство не могло не одобрить таких изменений, когда усматривало, что они делались на том основании, что так было в старину. Такое подчинение царя духовенству было только временное, совершившееся под влиянием трусости, впоследствии, когда царь Иван Васильевич удостоверился, что власть его тверда, он в письме к Курбскому указывал, что ‘никак не подобает священником царская творити’, что каждое царство, обладаемое попами, подвергается разорению, и ссылался на пример Византийской державы, подчинявшейся духовенству***. О том, кто все это делал и кто всем тогда заправлял, мы находим достаточное указание в повествовании Курбского****, который сообщает, что Сильвестр и Адашев ‘собрали к царю мужей разумных и совершенных, стариков, украшенных благочестием и страхом божиим, а также и таких, которые были еще не стары, но искусны в военных и земских делах, и до такой степени усвоил их к нему в дружбу, что он без их совета ничего не устраивал и даже не мыслил’. Согласно с этим известием, сам царь сознается, что от него тогда ‘отнята была власть, данная от прародителей, все делалось так, как захотят бояре, которые утвердились между собою дружбою и даже у царя ничего не спрашивали, как бы его вовсе не было’*****. Таким образом, следствием первого Земского собора было ограничение царской воли и отдача власти в руки кружка бояр, указанных царю Адашевым и Сильвестром. Имел ли бывший собор прямое влияние на такое явление — мы не знаем, так как об этом соборе нам известно только очень немногое. Впрочем, ограничение царской воли было только фактическое, а не легальное, и потому временное, продолжавшееся только до той поры, пока самому царю угодно будет находиться в возложенных на него путах.
______________________
* Стогл., стр. 39.
** Ibid., стр. 40.
*** Сказ. кн. Курбск., II, стр. 33-39.
**** Ibid., I, стр. 11-12.
***** Ibid., т. И, стр. 57.
______________________
Итак, первый Земский собор, о котором мы так мало знаем, не оставил непосредственно от себя каких-нибудь прочных плодов, потому что законодательные преобразования хотя и явились тотчас после него, однако нет никаких доказательств, чтоб они исходили из него и не могли бы возникнуть и быть приведены в исполнение, если б выборных на Земский собор не было вовсе присылаемо в Москву. Замечательно, что этот собор происходил на площади, по крайней мере, там говорил с ним царь, тогда как о многих других земских соборах, бывших в Московском государстве, нам известно, что они отправлялись в царских палатах. Никаких законоположений о созыве выборных для Земского собора не начертывалось ни тогда, ни после, важным почитали тогда не форму земского собора, не способ, каким он отправлялся, а только главную цель, для которой он собирался, цель эта была потребность верховной власти говорить с народом, объявить ему свою волю, узнать от него общий взгляд земли на какое-нибудь важное событие. Достигалась ли эта цель созванием собора или каким-либо иным путем — все равно, лишь бы цель была достигнута. От этого цари по надобности созывали соборы неполные, то есть из некоторых только сословий или местностей, причастных к вопросам, о которых будет идти речь, или даже без призыва выборных обращались к массам сословий и жителей. В 1565 году тому же царю Ивану Васильевичу оказалась надобность говорить с народом. Было это по поводу опричнины. Хотелось царю Ивану Васильевичу заручиться народным согласием на совершение казней, которые он задумывал над теми, которых не любил, или, по крайней мере, народным равнодушием к таким казням. Царь прибегнул к такой выходке. Он уехал в Александровскую слободу и оттуда послал сказать митрополиту, что отходит вон из царства, и отправил к нему список изменам бояр, воевод и приказных людей, обвинял их, что захватили царские земли и пораздавали своей родне, что они не хотят оборонять государство от иноземных неприятелей, удаляются от службы и творят насилия крестьянам, жаловался и на то, что духовные заступаются за виновных, когда царь замыслят кого-нибудь из них подвергнуть суду и расправе. Царь извещал, что по этой причине он удаляется от престола и намерен поселиться там, где ему Бог известит. Вместе с тем отправлена была грамота к купцам и московским посадским людям, грамоту эту велено было прочесть дьякам, в ней говорилось, чтоб жители Москвы не держали никакого сомнения, что на них нет царского гнева и царской опалы. Царь образовывал между своими подданными в Москве как бы два враждебных один другому стана: в одном — бояре и служилые, в другом — торговые и черные люди. Но общее недоразумение соединило тех и других вместе, хотя, быть может, по разным побуждениям. Отправилась к царю депутация с челобитного от всех: править как ему угодно и казнить изменников*.
______________________
* См. Александроневск. летоп. Русск. Истор. библиот., III, стр. 247 — 255.
______________________
Царь после того учредил опричнину и возвратился в Москву: оба чина, и служилый и неслужилый (beide Stande), явились к нему, и потом все чины государства изъявили ему благодарность за его заботливость (von alien Standen fur solche vorwilligte Sorgfaltigkeit Dankgesagt)*. Это, конечно, не был Земский собор в его форме, но цель в глазах верховной власти была достигнута та же, для которой должен был, по-видимому, созываться Земский собор: царь объяснился с народом и услышал от него мнение. Полного собора царь, как видно, созывать не решался, но тут было заявлено мнение и духовных, и служилых, и неслужилых, правда, только московских и тех, которые случайно находились в Москве. Но и в других соборах не отовсюду непременно вызывали выборных людей.
______________________
* Taube und Kruse. Ewers, Beitrage zur Kenntniss Russlands und seiner Geschichte, 196.
______________________
Но через год, в июле 1566 года, тем же царем был созван Земский собор, уже по форме более имеющий права на это название, хотя все-таки неполный. Еще в 1558 году началась война у царя с Ливонским орденом. По поводу начатия этой войны расстроилось согласие в боярском кружке, овладевшем царскою волею: одни были за войну, другие против войны. С немцами война велась чрезвычайно удачно для Московского государства, но оно втянулось в войну с другим государством — польско-литовскою Речью Посполитою, которой отдался в подданство бывший гроссмейстер ордена, снявший с себя рыцарский сан. Тогда война пошла с попеременным счастьем. Успех царя Ивана Васильевича был велик: он завоевал Полоцк с его территориею, но потом князь Радзивилл, военачальник сил литовских, разбил при Орше московское войско. Король Сигизмунд-Август предложил перемирие. Царю нелегко было вести эту войну, так как она длилась уже восемь лет и стоила государству больших издержек. И вот царь собрал земских людей на совет. Соображая тогдашние обстоятельства, можно открыть побуждения, руководившие царем при созыве этого собора. При самом начатии войны он слыхал мнения, не одобрявшие эту войну, и хотя те, которые тогда были против войны, служили царю добросовестно в этой же войне, но на искренность их он не мог положиться. По справедливому замечанию историка Соловьева*, царю хотелось знать, что думают о войне другие сословия, а при разделении на опричнину и земщину, совершенном в прошлом перед тем году, он не мог узнать этого ни через опричников, стоявших враждебно к остальному народонаселению, ни чрез опальных земских бояр, которые бы никак не посмели сказать ему правды, как сами думают. Притом отъезд Курбского сильно тревожил его, и он беспрестанно боялся, чтоб и другие бояре и военачальники не последовали примеру Курбского. Ему хотелось поставить на вид всем, что война ведется по общему хотению всей Русской земли.
______________________
* Ист. России., VI, стр. 259.
______________________
На созванном тогда соборе было девять архиереев, двадцать два монаха, из которых пятнадцать были настоятелями монастырей с титулами архимандритов и игуменов, были бояре, окольничьи и все думные люди, были дворяне, дети боярские, гости и купцы из Москвы и Смоленска. Духовенство одно услышало лично от государя изустно вопросы, предложенные к обсуждению, боярам и другим членам Царской думы дали такие же вопросы на письме. Главный вопрос заключался в том: стоять ли против недруга, короля польского, или согласиться на предлагаемое примирение? Польская сторона уступала царю Полоцк и занятие в Ливонии московскими силами места, царь уступал с своей стороны Курляндию и несколько городов по сю сторону Двины, но требовал уступить ему Ригу. Соглашение на том не состоялось, и польско-литовские послы предлагали государю съехаться с их королем на границе. Вот что следовало обсудить и по всему этому подать мнение.
Духовенство дало в таком смысле коллективный ответ: велико смирение государево, что он уступает королю пять городов в Полоцком повете, да в Задвинье земли верст на 60 или на 70 в стороны, да Озерище и волость Усвятскую, а в Ливонской земле и в Курляндской за Двиною шестнадцать городов, да на сей стороне Двины пятнадцать ливонских городов с уездами и со всеми угодьями, принадлежащими к этим городам, и вдобавок отпускает взятых в плен в Полоцке Довойву с товарищами и с семьями их без окупа, своих же пленных детей боярских выкупает за деньги. Более уже ничего нельзя уступать и за те города, что хочет забрать к себе король: Ригу, Кесь (Венден), Володимерец (Вольмар), Ровно (по-латышски Раунас-Пильлис, по-немецки Раненбург) и Куконос (Кокенгузен), следует стоять, потому что эти города близко подошли к Юрьеву (Дерпту) и Пскову. Иначе из тех городов будет происходить разорение церквам, построенным в тех городах, что отошли под власть великого государя, да немало тесноты станет и Пскову и Новгороду. При этом замечали, что царь начал войну по правде, магистра (Фюрстенберга) и епископа (дерптского Германа) взяли в плен, многие города царь покорил и православием просветил. Остальные же, видя свое изнеможение, отдались королю. Если б великий государь не наступил на Ливонскую землю, то король не мог бы ни одного города ливонского себе взять. Не по правде король берет эти города: они — вотчина великого государя от прародителей, начиная с великого князя Ярослава Владимировича. У короля с великим государем перемирие было, а война началась от короля: его люди напали на город Тарваст, уже покоренный царским оружием, и взяли его. Предлагает король Полоцк и земли к нему дает по сей стороне Двины на пятнадцать верст и на пять верст вниз, а за Двиною земли не дает, чтоб Двина была рубежом. Можно ли городу стоять без уезда и сел? И деревня не живет без полей и угольев. Как же городу-то быть без уезда?
Видно, что духовные говорили так, как было угодно государю. Бояре и все думные люди сказали от себя то же, что и духовные, но в прибавку к тому указали, что на сей стороне Двины места, уступаемые королем к Полоцку, все дурные по своим качествам, а лучшие места остались за рекою Двиною, и если в таком положении принять условия и постановить перемирие, то как только пройдет перемирный срок, Полоцк неволею должен будет сдаться королю, сверх того, если оставить ливонские города королю, то король пополнит в них свои военные силы и те будут угрожать не только Юрьеву, но и Пскову. Лучше, коли так, не мириться, а биться. Насчет съезда московского государя с польским королем на границе все думные люди предоставляли это воле государя, но заметили, что литовские послы нарочно выдумывают предлоги, чтоб иметь время укрепить ливонские города, заключить договор Литвы с Польшею и усилиться. Теперь, соображали они, у короля с цесарем не согласно, а как начнется у ляхов с цесарем война, тогда ляхи не подадут уже помощи литовцам. Этого король опасается, а потому и хочет скорее с нами замириться. Не пригоже нам поэтому теперь с королем мириться, а возложим надежду на Бога: он гордым противник. Будем класть головы свои за великого государя.
Дворяне и дети боярские, прибывшие на собор по выбору, делились на две статьи: первой статьи было 97, второй с детьми боярскими 99. Они представили те же доводы, что и думные люди, и выразились так: ведает то Бог и великий государь, его государская воля, а мы, холопи государевы, готовы на государское дело. Спрошенные особо торопецкие и великолуцкие помещики (первые в числе трех, последние в числе шести), как ближайшие тогда участники в войне, сказали то же, что и прежние, и, кроме того выразились так о землях, належащих к Полоцку, в таких словах: за одну десятину земли Полоцкого и Озерищинского поветов лучше головы положим, чем нам быть запертыми в Полоцке!
Дьяки и приказные люди в числе двадцати восьми были такого же мнения, что лучше отважиться на войну, чем согласиться на перемирие, предлагаемое королем.
Гости в числе двенадцати, московские торговые люди в числе тридцати восьми и смольняне в числе двадцати двух, изложивши мысль о невозможности мириться на предлагаемых условиях, сказали: мы люди неслужилые, службы не знаем, ведает Бог да государь, мы же не токмо за свои животы не стоим, но и головы свои кладем за государя, чтоб государева рука была везде высока. Смольняне прибавили: и село без земли стоит покинуть, и через улицу лихой сосед лихо, а городу без земли как быть! Только будет около Полоцка королевская земля, король около Полоцка город поставит и дороги отнимет и Полоцк будет теснить*.
______________________
* Собр. госуд. грам. и договор., I, 554.
______________________
Собор этот был неполный, потому что выборных от посадов и уездов из неслужилых людей, кроме Москвы и Смоленска, не было.
В 1580 году при том же царе Иване Васильевиче был собор еще более предыдущего неполный, так как на нем были только духовные и думные люди, и те и другие всегда на соборах участвовали по их сану, а не по выбору. Велась тогда тяжелая для Московского государства война против польского короля Стефана Батория. Предложено было на обсуждение то обстоятельство, что государству угрожают и угры, и поляки, и литовцы, и немцы ливонские и свейские, и татары крымские, и ногайцы, все они ‘образом дивиего зверя распьгхахуся, гордостию дмящеся, хотяху истребити православие’, между тем во владении епархий и монастырей состоят принесенные некогда в дар Богу села и пожни, они ‘в пустош изнуряются на пьянственные и иные проторы… а воинственному чину оскудение приходит велие’. По этому предложению митрополит Антоний и духовные власти вместе с царским синклитом уложили: все недвижимые имущества, села, пожни и сеножати, данные Богу и состоящие в ведении митрополита, архиереев и монастырей, не должны исходить из-под их ведения, никаким судом и тяжбою не могут быть отчуждены, и если бы какое-либо имущество стояло за монастырем без крепости, должно за ним оставаться, а вперед не тягаться с монастырями о вотчинах. Затем на будущее время, начиная с 15 января 1580 года, вотчинники не должны по душам отдавать своих вотчин в монастыри, но могут давать деньги по цене вотчин, самые же вотчины должны переходить к наследникам, за неимением же наследников вотчины эти будут отбираемы на государя, а монастырям будет выплачиваемо из государевой казны. Затем архиереям и монастырям вотчин не покупать и в залоги не брать, а что после этого уложения будет поступать к ним покупкою или залогом, то отбирать безденежно, все же, состоящее в залоге у архиереев и монастырей в настоящее время, следует отобрать на великого государя, а в деньгах ведает Бог и государь, как пожалует своих богомольцев. Вперед вообще владыкам и монастырям не прибавлять своих земель, а довольствоваться теми землями, которые теперь у них остались, бедные же монастыри пусть бьют челом великому государю, и государь, по совету с Освященным собором и с боярами, приговорит как устроить те монастыри*.
______________________
* Собр. госуд. грам. и договор., I, 584 — 585.
______________________
По смерти царя Ивана Васильевича, очень скоро после вступления на престол его преемника или, быть может, в самое время этого вступления, был в Москве Земский собор, который по недостаточности остается еще как бы загадкою. В ночь, последовавшую за днем смерти царя Ивана Васильевича, по известию русских источников, в царском дворце происходили между боярами какие-то смуты. Нагие, родственники последней из жен царя Ивана Васильевича, были взяты под стражу и разосланы по городам, а их имущества были отписаны на государя. Потом отправлена была в Углич сама царица Мария с малолетним сыном Димитрием. По объяснениям, сообщаемым иностранцами Горсеем и Петреем, в пользу Димитрия был тогда из бояр Богдан Бельский, которому царь Иван поручил в опеку Димитрия, подобравши на свою сторону людей, Бельский заперся в Кремле и хотел овладеть правлением, но бояре, поднявши толпу народа, пошли на него с пушками и провозгласили царем Федора Ивановича*. И в русских источниках есть намеки на эту смуту, но чрезвычайно разноречивые, неясные и сбивчивые**, сходящиеся только в том, что в конце концов Богдан Бельский был отправлен именем царя Феодора Ивановича в Нижний Новгород. Так как несомненно известно, что Богдан Бельский был от покойного государя назначен опекуном Димитрию, а ссылка Богдана совпадает с отправкою самого Димитрия с матерью в Углич, то кажется вероятным, что смута, происходившая в то время, имела тот смысл, что Богдан Бельский пытался объявить государем Димитрия.
______________________
* Сказ, иностр. о Росс, т. I, стр. 148.
** Ник. лет., VIII, стр. 6. — Арцыбаш. Повеств. о России, т. III, стр. 2.
______________________
По известию англичанина Горсея, 4 мая собрался Земский собор, состоявший из духовных, бояр, дворян, детей боярских и вообще служилых, составлявших в государстве как бы высший класс народа (and all the nobility whatsoever). Этот собор признал царем Феодора Ивановича. С этим известием иностранного источника совпадает, по смыслу, русское известие о том, что ‘придоша к Москве из всех городов Московского государства и молиша со слезами царя Федора Ивановича, чтоб, не мешкая, сел на Московское государство и венчался царским венцом’*. Справедливо заметил Соловьев, что, вероятно, в Царской думе возник вопрос: кому из двух оставшихся сыновей умершего царя передать престол, и тогда созвали Земский собор решить, кто будет государем**. Вопрос был действительно запутан, и решить его могла только воля всей земли. Из этих двух сыновей Ивана Васильевича оба не обладали тогда качествами, пригодными к принятию на себя верховной власти: один был малолеток, другой слабоумен. К большому сожалению, в современных документах не отыскано до сих пор даже упоминовения об этом соборе. Быть может, этот собор совпадает с известным нам по актам*** собором, происходившим 1584 года в июне, составленным из духовенства, бояр и синклита (под последним могла разуметься не только постоянная Царская дума, но и привлеченные к ней выборные дворяне и дети боярские, тем более что вопрос, разрешаемый тогда на соборе, их особенно касался) об уничтожении тархан, то есть грамот на изъятие некоторых имений от общих всем другим повинностей. Наибольшая часть таких имений принадлежала архиереям и монастырям, тарханные владения не платили никакой царской дани, не несли никаких розметов, при такой льготе вся тягость того, от чего тарханные владения были освобождены, падала на земли, розданные служилым людям. От этого крестьяне с земель, принадлежавших служилым, уходили на тарханные земли, и ‘великая тощета воинским людям прииде’. Митрополит Дионисий со всем Освященным собором, с боярами и синклитом приговорили тогда: все тарханы отставить и платить всякие царские подати и земские розметы тарханам как духовных лиц, так и боярских и княжеских владений, а всяким людям из тарханов, которые станут торговать, платить таксу государеву. Это постановлялось в тех видах, ‘чтоб не было оскудения воинству и убытку царской казне’. Тот же собор подтвердил приговор собора, бывшего в 1580 году при царе Иване Васильевиче, о вотчинах архиерейских и монастырских****.
______________________
* Ник. летоп., т. VIII, стр. 5.
** Ист. Росс, т. VII, стр. 251.
*** Собр. госуд. грам. и догов., т. I, стр. 594 — 595.
**** Собр. госуд. гр., Ibid.
______________________
Смерть царя Федора Ивановича прекращала царственную линию. Предстоял вопрос: кто теперь будет царем и откроет собою дорогу новому царскому роду в Русском государстве. Решить его могла только сама Русская земля. Главное лицо в государстве, оставшееся после кончины царя и после отхода его вдовы в монастырь, был патриарх Иов. Он созвал Земский собор для выбора нового государя, но сам, расположенный к Борису Годунову, уже на деле правившему всею Россиею при покойном царе, слабоумном Федоре Ивановиче, патриарх думал заранее устроить выбор так, чтобы престол достался Годунову. Было даже намерение не созывать выборных людей изо всех городов Московского государства, а ограничиться спросом московских жителей и тех с ними приезжих из городов, которые на ту пору случайно очутились в столице, но сам Борис тогда объявил, что не примет венца без воли людей, выбранных от всей земли Русской. На этот собор собралось до ста духовных особ, бояр, окольничих и прочих думных людей сорок пять, стольников сорок пять, дьяков по приказам двадцать семь, стряпчих девятнадцать, ключников тринадцать, ба-рашей два, жильцов тридцать восемь, дворян (по подписям включая тех, которые за других подписывались) сто девятнадцать, голов стрелецких пять, гостей двадцать один, гостиной сотни два, суконной сотни три, из жилецких торговых людей тридцать четыре принадлежали Москве, а из городов только двое из новгородских пятин и один изо Ржева. Собор был неполный, и вообще все дело заранее было решено, так что все были настроены в большинстве избрать Годунова. Духовные не смели противоречить представлениям патриарха, которому были подчинены, служилых большинство располагалось в пользу Годунова надеждами на его щедрость и обещаниями. Московские торговцы ожидали от его царствования милостей и льгот. Борис, как известно, играл роль не желающего принимать царского венца, и удалился в Новодевичий монастырь и на всякие просьбы отвечал отказом, пока, наконец, патриарх Иов не поднял на ноги московского народа и не устроил крестного хода в монастырь с целью умолить упрямого Бориса сделаться государем. Есть известие (хотя передаваемое Татищевым, которому нельзя во всем верить, однако, тем не менее, принятое историком Соловьевым за достоверное), что князья Шуйские стали было говорить, что если Борис не хочет принимать престола, то не надобно его к этому приневоливать, а следует выбирать кого-нибудь другого* и что тогда именно решился патриарх устроить крестный ход. Накануне того дня, как должен был совершиться этот крестный ход, патриарх Иов, показывая вид недовольства упрямством Бориса, говорил, что если на этот раз не упросят они его принять престол, то он, патриарх, и с ним все русские архиереи снимут с себя свои святительские облачения, за ослушание Бориса не будет в Москве отправляться литургия и тогда взыщет Бог на Борисе Федоровиче Годунове. Это было средство, с одной стороны, понудить Годунова поступить по желанию избиравших его, а с другой — возбудить народ поступать так, как хотелось патриарху. Для русского человека того времени страшным делом было прекращение богослужения, и можно было на все уговорить его, лишь бы избежать ему такой беды. Собственно, просить Бориса должны были только выборные люди, собравшиеся избирать государя, но при ничтожном числе в числе выборных неслужилых для городов их место пополняла московская чернь, увлеченная в крестный ход. Современники, описывая, как народ во дворе Новодевичьего монастыря умолял Бориса принять русский венец, сообщают, что сторонники Бориса сгоняли туда московских посадских людей и приказывали им плакать, вопить и просить Бориса вступить на престол, и заранее угрожали пенею в два рубля тому, кто не отправится с крестным ходом в Новодевичий монастырь, когда же толпа стояла на монастырском дворе у келии, где сидел Борис и где его упрашивали духовные сановники и бояре, то из окон этой келии подавались знаки, приставы побуждали стоящих на дворе кланяться и вопить со слезами, а неохотно кланявшихся ободряли пинками, многие, за недостатком слез, натирали себе глаза слюною, и хоть не хотели, но поневоле выли по-волчьи, а патриарх и архиереи, упрашивавшие в келии Бориса, указывали ему на трогательное зрелище плачущего народа**. И такое зрелище наконец до того привело Бориса в умиление, что он изъявил согласие принять венец.
______________________
* Сол. Ист. Росс., т. VIII, примеч. 12.
** Врем. Общ. моек. ист. и древн., т. XVI. Иное сказание о самозванцах, с. 8.
______________________
Этот Земский собор был неполон и поставлен был в такое положение, что должен был делать угодное патриарху, но трудно решить: следует ли поэтому назвать его неправильным, так как ни до того времени, ни после не было начертано правил для отправления земских соборов и, следовательно, нельзя было определить законности или незаконности приемов, с которыми они происходили. При их созывании была, как мы уже выше сказали, одна руководящая мысль — говорить с землею, с народом, но если мы видим, что призывались одни служилые, а неслужилых не было или последних было мало, то это только показывает, что такой неполный созыв признавался достаточным, чтобы говорить власти с землею и слышать голос народный.
Были примеры, что считалось возможным не созывать вовсе выборных, а извещать народ, что известное государственное дело свершилось по единодушному желанию народа, хотя никто в самой Москве из народа не показывал такого желания.
Такой случай произошел в Московском государстве скоро.
Царь Борис, как известно, умер скоропостижно, оставив престол в крайней опасности. На Московское государство шел претендент, угрожавший отнять власть у династии Годуновых. Сын Бориса Федор объявлен был царем, но патриарх Иов, зная, что новая династия еще не укрепилась, и соображая, что против нее ополчается враг, который может склонить на свою сторону чувства и совесть народа, счел полезным издать грамоту, в которой воцарение Борисова наследника изображал делом народного избрания и извещал в ней всех русских людей, будто ‘всенародное множество народа Российского царствия’ молило со слезами Федора Борисовича, чтобы он принял после отца власть, а его мать, царицу Марию Григорьевну, просило благословить сына на царство*.
______________________
* Акты Арх. эксп., II, 87.
______________________
Не зная хорошо событий того времени, по этой грамоте можно было бы предположить, что тогда съезжались выборные люди из всех областей Русской земли, потому что только таким способом мог бы в Москве услышаться голос ‘всенародного множества народа Российского царствия’, и молить Федора Борисовича о принятии на себя царской власти. Ничего подобного не было, и в то время, когда в одних официальных актах старались показать вид, будто власть принята Федором Борисовичем по единодушному молению всего народа, в других высказывается недоверие к народу и опасение сопротивлений. Так, в окружной грамоте, посланной от имени молодого царя и его матери в разные стороны, приказывалось воеводам и приказным людям беречь накрепко, чтобы не оставалось ни единого человека, который бы не целовал креста*. Названый Димитрий пред прибытием своим в Москву извещал окружною грамотою всю Россию, что его признали и приглашали все сословия на прародительский престол**. И здесь показывалось дело так, как будто был тогда созван Земский собор, но его не было. Впрочем, Дмитрий сделался царем по воле народа более, чем кто иной.
______________________
* Собр. госуд. грам. и догов., т. II, с. 187.
** Собр. госуд. грам. и догов., т. II, стр. 200.
______________________
Существовала издавна идея, что в важных случаях сам народ устраивает судьбу свою и Земский собор является только одной из форм, в которой стала выражаться эта идея. Однако эта форма еще не установилась, не освятилась долговременным обычаем и многими примерами, не вошла в государственное законодательство, и та идея, которой выражением эта форма служила, могла высказываться равносильно и другими способами. При воцарении названого Димитрия она так и явилась: бояре и думные люди представлялись ему в Туле и принесли челобитную от всего Московского государства*. Когда после того он следовал к Серпухову, по дороге встречали его собранные толпы народа и приветствовали нового государя. В Серпухове в богато убранном шатре молодой царь угощал думных людей, прибывших к нему снова из Москвы встречать его и ударить челом. Под Москвою, в селе Коломенском, опять приветствовала его огромная толпа: тут были и духовные, и мирские люди всякого чина, тут были и посадские, и уездные люди, прибывшие из разных городов и сел. Все люди Московского государства были тогда в восторге от радости, что найден законный царь, считавшийся погибшим, все несли ему, по обычаю, и дары, и хлеб-соль.
______________________
* Костомаров. Смутн. время. М. Г., I, стр. 207 — 209. Изд. 1868.
______________________
20 июля он въехал в Москву при громадном стечении ликующего народа. Не только москвичи, не только прибывшие из близких городов и сел приветствовали его, приехало туда немало из далеких русских краев смотреть на невиданный праздник Руси по случаю чудного обретения царя, о котором давно уже служились панихиды. Это было истинное всенародное признание, гораздо искреннейшее и действительнейшее, чем то, которое совершилось бы при посредстве съезда выборных от всей земли Русской. При названом Димитрии Земский собор не собирался, но по поводу суда над Василием Шуйским было какое-то собрание из всех сословий, к сожалению, мы не знаем, как и из кого оно составлялось. Названый царь Димитрий, хотя не истинный сын царя Ивана Васильевича, но тем не менее талантливейший и симпатичнейший из московских государей, погиб жертвою собственного добродушия и легкомысленности. Его низложила и умертвила шайка злоумышленников при содействии подущенной толпы пьяниц и отъявленных негодяев, нарочно выпущенных из тюрем. Воцарение Шуйского было делом кружка бояр и толпы подкупленных сторонников, между тем хотели придать ему вид законности и разослали во все пределы Московского государства грамоту, в которой уверяли русских, будто все духовные сановники, так называемый Освященный собор, все бояре и думные люди, все дворяне и дети боярские, гости, торговые и всяких чинов люди Московского государства били челом князю Василию Шуйскому, чтоб он принял престол*. И теперь делался вид, как будто по поводу этого события созываемо было всенародное собрание чинов Московского государства, но его отнюдь не было. При низложении Шуйского Захар Ляпунов с Салтыковым и Хомутовым да с кружком единомышленных дворян и детей боярских за Серпуховскими воротами собрали ‘всенародное множество’, пригласили туда духовных и мирских сановников и дали этому сборищу вид Земской думы московских людей всяких чинов. Тут, после недолгих возражений патриарха Гермогена, хотя не любившего Шуйского, но считавшего долгом поддерживать его, как лицо, облеченное верховною властью, это сборище порешило бить челом Шуйскому, чтоб он оставил царство.
______________________
* Собр. госуд. гр. и дог., II, 304.
______________________
И здесь голос этого сборища имел или хотел иметь значение Земского собора, оно хотя им никак не было, но, как мы выше сказали, не все только в этой последней форме могла, по народному воззрению того века, выражаться воля земли, в этом сборище за Серпуховскими воротами такая воля выразилась даже правильнее, чем при восшествии Шуйского на престол. За Шуйского никто не хотел стоять на этом сборище, а во все продолжение четырехлетнего царствования царя Василия Ивановича вся земля Московского государства относилась к нему так, что сборище за Серпуховскими воротами смело могло говорить, что Русская земля не хочет, чтоб он оставался долее на престоле*.
______________________
* Собр. госуд. грам. и догов., I, 607.
______________________
Признание царем вместо низложенного Василия Шуйского королевича Владислава было делом партии, состоявшей из бояр и дворян. Но по приглашению старейшего из бояр князя Мстиславскиго они собирались за городом, и такому сборищу придано было значение собрания всей земли Русской. Вслед за тем 17 августа 1610 года бояре, князья Мстиславский, Голицын и Мезецкий и двое думных дьяков заключили с польским военачальником Жолкевским договор, по которому от лица всей земли: духовных и мирских властей, служилых и неслужилых, жилецких людей всего Московского государства, изъявлялось желание иметь на московском престоле польского королевича, с тем чтобы он принял православную веру*. Здесь была ложь, но она объяснялась тогда крайнею необходимостью, потому что Москву окружали враги, собравшиеся с двух сторон терзать Россию и требовавшие от русских покорности.
______________________
* Собр. госуд. грам. и догов., II, стр. 406.
______________________
В годы междуцарствия русский народ оставался без руководящей верховной власти, должен был сам собою выбиваться от многих постигших его напастей и устраивать свою судьбу. Тогда политическая его деятельность проявилась в частных собраниях по городам и их уездам. Народные сходки составляли постановления, города сносились с городами, гонцы бегали из одного города в другой с отписками, толковали повсюду о том, как спасти православную веру от насилия и Русское государство от иноземного покорения, составлялись в областях ополчения, соединялись с ополчением других областей, и, таким образом, поднимались народные восстания с целью изгнать врагов, засевших тогда в столице. Так составилось первое ополчение, не удавшееся от преждевременной гибели Ляпунова. Так впоследствии составилось другое ополчение, Нижегородское, избравшее предводителем князя Пожарского. Находясь еще в Ярославле на пути к Москве, руководители восстания рассылали грамоты в разные города и приглашали избрать и прислать к ним выборных земских людей, которые бы могли обсудить и решить, что делать далее и как устроить отечество. Пожарский, ввиду разнородных мнений и попыток, не брал на себя слишком многого, а просил присылать выборных по два человека из всякого чина людей и отписать вместе с присланными свой совет об избрании государя*. После освобождения Москвы была разослана другая грамота — о том, чтоб везде по городам выбирали лучших и разумных людей для избрания государя на государство Владимирское, Московское, Новгородское, на царство Казанское, Астраханское и Сибирское и на все государства русские кого Бог даст, чтоб такое избрание было от Бога, а не от человека**. По оставшимся нам известиям оного времени, было два съезда выборных людей под Москвою: один в декабре 1612 года, о котором мы почти не имеем сведений***, второй в январе 1613 года, и тогда открыт был Земский собор. Но и здесь показалось, что, по тогдашним воззрениям, главное состояло не в форме собора как способа выражения народной мысли, а в самой цели, для которой собор созывался, хотя бы такая цель была достигнута и иным путем. Хотя под Москвою были уже выборные люди, съехавшиеся с целью избрания царя, но сочли нужным еще послать ‘верных и богобоязненных людей во всяких людях мысли их про государское обиранье проведывать’ во всех городах и уездах****, и, кажется, избрание Романова решили полученные на соборе отзывы более, чем согласие выборных лиц, находившихся тогда под Москвою в качестве членов самого собора. Из этого видно, что хотя русский народ по необходимости избрал присылку выборных лиц из всех местностей своего жительства способом заявления всеобщей народной воли, но не мог еще усвоить себе такого способа вполне, как бы чувствовал его недостаточность и возвращался по возможности к прежнему, давнему способу вечевого строя, когда общее мнение всех выражалось на самом деле всеми, а не доверенными от всех немногими лицами, которые, по человеческому естеству, не всегда могли быть верными носителями чужих мнений. То же народное воззрение просвечивает в грамоте об избрании Михаила, когда рассказывается, что приходили просить на царство Михаила Феодоровича Романова не только выборные люди, прибывшие от Земского собора, но и все православное христианство всея Русские земли с женами и детьми, тогда ‘жены ссущих своих младенцев на землю пометаху’*****.
______________________
* Акты Арх. Эксп., II, 256 (346).
** Собр. госуд. грам. и догов., III, 9.
*** Времен, моск. общ. ист. и др., III, стр. 292.
**** Собр. госуд. грам. и договор., т. I, стр. 613.
***** Собр. госуд. грам. и догов., т. I, стр. 627.
______________________
Когда на Земский собор привезено было из Костромы согласие избранного в цари Михаила Феодоровича Романова, тогда была составлена утвержденная грамота за благословением владык и за подписом духовных и мирских особ, участвовавших на соборе*. Всех подписей насчитать можно 262, но сколько именно было тогда участников на этом соборе, теперь решить невозможно, так как и в грамоте, созывавшей выборных, не указывалось, сколько прислать их, а предоставлялось всем выбрать их ‘сколько пригоже’**. Притом же под Москвою была тогда вся вооруженная земская сила, и никого нельзя было изъять от права заявлять гласно свою мысль об избрании, да и в видах руководивших делом было, напротив, предоставлять русским людям как можно шире и свободнее об этом важном вопросе высказаться: доказательством тому служит упомянутая посылка по разным городам с целью узнать о всеобщем народном мнении. В самой грамоте лица, прилагавшие там свои подписи, прилагали их не только за себя, но и за своих земляков, находившихся тогда вместе с ними, а сколько таких земляков было налицо с теми, которые подписывались, — неизвестно. Выборные были не от сословий, а от местностей, от городов и уездов, и оттого за некоторые города подписывались местные духовные, хотя духовенство выставляло за свое сословие подписи впереди.
______________________
* Собр. госуд. грам. и догов., т. I, стр. 636.
** Собр. госуд. грам. и догов., I,612.
______________________
По мнению Беляева*, собор, избравший Михаила, оставался при царе до конца 1615 или до начала 1616 года. Это мнение основано на том, что в период этого времени были издаваемы грамоты от Земского собора, но мы, собственно, не знаем, все ли избравшие царя оставались членами остававшегося собора или только из всех удержаны немногие, а также неизвестно — не были ли они все распущены тотчас, а потом вместо них выбирались и присылались иные. Акты оного времени не дают насчет этого сведений, но что Земский собор в первые годы царствования Михаила Феодоровича сильно действовал, — это не подлежит сомнению. Земский собор занимался устроением разоренной Русской земли и охранял царское самодержавие, которое при молодости и неопытности царя совсем было пошатнулось: бояре, писавшие условия Василию Ивановичу Шуйскому при его воцарении и избиравшие на условиях в цари Владислава, думали было и новоизбранного царя Михаила Феодоровича опутать выгодными для них ограничениями самодержавной власти. По известию Котошихина**, все цари после царя Ивана Васильевича, вплоть до Алексея Михайловича и в числе их Михаил Феодорович, давали на себя обязательство не казнить никого без суда и без вины, советоваться во всех делах с боярами и без ведома их ничего ни явно, ни тайно не делать. По известию, записанному в Псковской летописи, бояре, пользуясь молодостью Михаила Феодоровича, взяли с него под присягою грамоту, которою царь обязывался никого из людей знатного происхождения не казнить смертью, а в случае преступлений отсылать виновных в заточение, но если кому-нибудь из них приходилось быть отправленным в заточение, то они за виновного ходатайствовали, пока не успевали в своем ходатайстве***. Они высокомерно обращались с своим государем, не хотели покоряться ему и слушаться его, отнюдь его не боялись, надеясь на то, что он был милостив к ним, любил их и все делал по их прошениям. Недаром они еще прежде хотели себе государя взять из чужих стран, много раз просили себе на царство из Польши, из Швеции, а своего государя Василия задали в Литву, возлюбили было литовского короля, но от него же были разорены, и Бог воздал им по их же хотению. К счастью, премилосердый Господь не изволил отдать христианской веры в разорение латинам и вложил православным в ум избрать и посадить на царство от своих единоверных христиан царя, а окаянный злой совет (бояр) отвергли****.
______________________
* Речь, читанная 12 января 1867 года на торжественном акте Московского университета, стр. 269.
** Как прежние цари, после царя Ивана Васильевича, обираны на царство: и на них были иманы писма, чтоб им быть нежестоким и неопалчивым, без суда и без вины никого не казнити ни за что, и мыслити о всяких делах с бояры и с думными людми собча, а без ведомости их тайно и явно никаких дел не делати… А блаженные памяти царь Михайло Феодоровичь, хотя самодержцем писался, однако без боярского совету не мог делати ничего (Котоших. О России в царствование Алексея Михайловича. Гл. VIII, с. 100).
*** Сему благочестивому и праведному царю, смирения его ради, не без мятежа сотвори ему державу враг диявол древний, возвыся паки владущих на мздоимание, наипаче же насиловаху православным, емлюще в работу силно собе… а царя нивочтоже вмениша и не боящеся его, понеже детеск сый. Еще же и лестию уловивше: первие егда его на царьство посадиша, и к роте приведоша, еже от их велможска роду и болярска, аще и вина будет преступлению их, не казнити их, но разсылати в затоки, сице окаяннии умыслиша, а в затоце коему случится быти, и они друг о друге ходатайствуют ко царю и увещают и на милость паки обратится (Полн. собр. русск. летоп., т. V, стр. 64).
**** Гнушахуся своего государя и гордяхуся, не хотяще в покорении и в послушании пребывати и не боящеся отнюд, понеже милостив бе, и любяше и миловаше их и вся подаваше им, яже они прошаху, и своеволии беша, якоже и преже рех, издавна бо похотеша собе государя взята от чюждих стран, просиша многажды из Полши и из Свеи, а своего государя царя Василия в Литву отдаша и литовского короля возлюбиша, от него же и разорени быша, Бог им воздал по их желанию. Но и еще премилостивый Владыка Господь не изволи разорити веры христианские от латин, и вложи во ум православным избрати и посадити на царство от своих единоверных християн царя в Русии, а их окаянный и злый совет отвергоша и не восхотеша, аще бы и попустил Бог по их повелению тако быти, то не бы так обладали Русскою землею и насиловали християном, но и сами бы до конца погублени были от любимых ими. (Поли. собр. русск. летоп., т. V, стр. 66).
______________________
Летописец, знавший события своего времени, ясно показывает, что в эпоху избрания на царство Михаила Феодоровича Романова желания и виды бояр и думных людей стояли вразрез с желанием большинства народа и содействие Земского собора в правлении, в первые годы царствования молодого и неопытного государя, было очень полезно, потому что сдерживало боярские козни. К сожалению, мы знаем только в общих чертах и только по официозным памятникам о деятельности Земского собора в тогдашние смутные годы, мы ничего не знаем в подробностях об отношениях и бывших столкновениях выборных земских лиц с боярством, а если опираться на исходившие тогда акты, то можно заключить, что у выборных с боярством все обстояло согласно. Земский собор после избрания царя послал во все города Московского государства грамоты о том, чтобы все принесли присягу*, и грамоту к польскому королю о несоблюдении им данных обещаний, об отказе королевичу Владиславу в московском престоле, с требованием вывести из пределов Московского государства польские войска и отпустить задержанных в плену послов**. Грамоты эти были запечатаны красною печатью казанского митрополита и черною печатью Земского собора, из чего видно, что в это время созванное собрание земских людей считало себя как бы уже правильным государственным учреждением, с собственным порядком делопроизводства. В 1613 и 1614 годах издавались указы о сборе денег на содержание ратных людей не только от имени царя, но и ‘по приговору духовных и мирских всяких чинов людей’***. К атаману Заруцкому, волновавшему юго-восток России вместе с Мариною Мнишек, отправлена была увещательная грамота от собора всех духовных и земских людей, хотя другая такая же грамота к тому же Заруцкому послана от имени государя****. В том же 1614 году, в сентябре, Земский собор послал такую же увещательную грамоту в Ярославль атаманам и козакам, убеждая отстать от воровства и идти на службу царю против немецких людей к Тихвину, а если они будут упрямиться, то поручалось местной власти, собравши охочих боярских людей, монастырских слуг и даточных с посадов и уездов, промышлять над ворами*****.
______________________
* Собр. госуд. грам. и договор., т. III, стр. 14.
** Ibid., стр. 22-31.
*** Акты Арх. Эксп., т. III, стр. 70.
**** Акты Арх. Эксп.. т. III, стр. 64.
***** Собр. госуд. гр. и догов., т. III, стр. 102.
______________________
В течение 1615 года не видно грамот по приговору земских людей, но тем не менее значительно то, что в актах того года различаются между собою дела государские от дел земских. Так, в наказе князю Куракину, посланному с товарищи в Тулу, говорится, что им поручаются дела государские и земские*. Тоже в наказе, данном в июле 1615 года князю Пожарскому, отправленному в Карачев и Брянск против шайки Лисовского, сказано, что государь посылает его для своего государского и земского дела**.
______________________
* Ibid., т. III, стр. 125-130.
** Ibid., стр. 131-136.
______________________
И в наказе Федору Шереметеву, посланному во Псков для защиты этого города от шведов, говорится, что он посылается ‘для государева и земского дела’*. В 1616 году, в январе, последовала царская грамотав Пермьотом, чтобы прислано было в Москву для государева ‘и земского дела на совет пермич посадских лучших и середних трех человек добрых и разумных и постоятельных’**. Это было уже вторичное требование, в котором сказано было, чтоб они по прежней и по настоящей грамоте прислали выборных людей, чтоб затем государское и земское дело не стало. Этот Земский собор установил налог с посадских, с их торгов и промыслов пятую деньгу, то есть пятый процент, а с уездных, с поселян — по 120 рублей с сохи. Этот налог определялся на жалованье ратным людям. По расчету, основанному на определении такого налога, следовало взять со Строгановых, богатейших в то время гостей и солепромышленников, шестнадцать тысяч рублей***, и о взыскании с них такой суммы состоялся царский указ от 20 апреля, но в указе от 23-го того же месяца**** говорится, что по всемирному приговору с них, Строгановых, следовало получить сорок тысяч рублей по их вотчинам и промыслам. Из этого оказывается, что сначала на соборе составили приговор в одном смысле, а потом обсуждали вопрос снова и пришли к другому приговору. Налог на Строгановых был для них обременителен, и это сознавал сам царский указ, в котором уговаривали Строгановых заплатить эту сумму, хотя бы им пришлось разориться, потому что иначе если не будет средств содержать ратную силу, то постигнет разорение все православное государство и тогда у самих Строгановых животов и дворов не будет. Положение государства было критическое: шла война разом и со шведами, и с Речью Посполитою, и внутри еще не вполне улеглось брожение, нужны были чрезвычайные усилия, которые только и были возможны при единомыслии всей Русской земли, а чтоб достичь такого единодушия, необходимы были земские соборы.
______________________
* Ibid., стр. 141-145.
** Акт. Арх. эксп., т. III, стр. 111.
*** Акты Арх. эксп., т. III, стр. 113 — 114.
**** Ibid., стр. 114-116.
______________________
В 1618 году угрожал Московскому государству королевич Владислав, предъявлявший свои права на московский престол по избранию, состоявшемуся после низложения Шуйского. В августе этого года польский королевич распустил грамоту, в которой хотел обольстить московских людей обещанием хранить все права и обычаи и прибавить народу новые права и льготы ‘по приговору с боярами и со всею землею’*.
______________________
* Собр. госуд. грамот и договор., т. III, стр. 168.
______________________
В противодействие врагу царь Михаил Федорович в сентябре того же года созвал земских выборных на собор и объявил ‘митрополитам, архиереям и всему Освященному собору, боярам и прочим думным людям, стольникам, стряпчим, дворянам московским, дворянам городовым, детям боярским и всяких чинов людям, что идет на Москву королевич Владислав с польскими и литовскими людьми и с немцами, хочет Москву взять, церкви разорить, веру попрать и учинять свою проклятую еретическую латинскую веру’. Царь, изъявляя намерение защищаться против врага, убеждал всех против него биться и не поддаваться на неприятельские прелести. Все обещали, и тогда собор приговорил боярам (которые поименованы в приговоре) и другим думным людям заняться обороною столицы, ставши со вверенными их начальству ратными отрядами по разным частям Москвы — на Замоскворечье, у Чертольских, у Арбатских, у Никитских, у Сретенских ворот и за Яузою, поименовывалось, сколько войска числом должно стоять в каждом месте и из каких городов служилые будут составлять каждый отряд. Кроме служилых, в войске, назначенном для обороны столицы, значились торговые люди гостиной, суконной и черных сотен и даточные люди с пищалями и рогатинами*, а по городам назначены были бояре с ратными силами в Нижний Новгород, во Владимир, в Рязань и в украинные города на юг от столицы** с правом, предоставленным этим боярам верстать служилых людей поместьями, назначать им жалованье, сыскивать и наказывать непослушных и уклоняющихся от службы. Кроме служилых, определено было взять на ратную службу даточных с посадов и с уездов по десяти человек с сохи и ополчить татар, мордву и черемис, чтобы воспрепятствовать шедшим на содействие королевичу черкасам перейти реку Оку***.
______________________
* Собр. госуд. грам. и догов., т. III, стр. 169 — 177.
** Собр. гос. грам. и догов., III, 177 — 184.
*** Ibid., 182.
______________________
После заключения мира, который, по выражению царской грамоты, ‘царь общим советом прия’*, созван был снова Земский собор. В грамоте, посланной по этому поводу в Новгород, заранее излагались вопросы, предлежавшие к обсуждению на этом соборе земских людей. Царь, советуясь с возвратившимся из плена своим родителем, возведенным теперь в сан патриарха, Филаретом Никитичем, со всем Освященным собором и с боярами, усмотрели, что Московское государство разорилось во время прошедших войн от неприятелей и своих воров и везде возник беспорядок, подати берутся неправильно, то по писцовым, то по дозорным книгами и выходило, что иным приходилось тяжело, другим легко, дозорщики, отправляемые для осмотра пострадавших от разорения областей, делали свое дело неправильно. Из замосковных и украинных городов посадские люди, льготя себе, наехали в Москву и жили у своих родных и друзей, а назад возвращаться не хотят, чтобы в своих городах им податей не платить, иные заложились за монастыри и за бояр и также не хотят платить в тех посадах и уездах, куда были приписаны, оставшиеся же на прежних местах жалуются на тягость и просят о льготах, иные молят, чтоб их оборонить от сильных людей. Тогда на съехавшемся соборе приговорено было в не-разоренные города и уезды послать писцов, а в разоренные дозорщиков, приведя наперед тех и других к присяге. Посланные с таким поручением должны будут сыскивать посадских и высылать в их прежние города и уезды, а разоренным местностям давать льготы сообразно степени разорения, также закладчиков от владык, монастырей, бояр и других чинов особ, за которыми они заложились, вернуть в их прежние места жительства, а на тех, за которыми они, самовольно заложась, проживали, доправить всякие подати, следуемые с закладчиков за прошлые годы, и, наконец, сыскивать просильных людей, на которых последуют жалобы, указ же о таком сыске учинить князьям Черкасским и Мезецкому. Наконец, поручалось посылаемым узнать и выписать: сколько с каких городов следует по окладу всяких доходов денежных и хлебных, сколько в действительности в последних годах было дохода и расхода и что осталось недобранного, что уцелело от бывшего разорения, что где роздано в поместья и вотчины, и сколько затем доходов и расходов указано, и что останется за расходами. Число выборных на этом соборе было заранее определено: из духовного чина по одному, из дворян и детей боярских по два да из посадских по два человека добрых и разумных, которые бы сумели рассказать про все бывшие обиды, насильства и разорения, и подать бы могли совет — чем полниться Московскому государству, чем ратных людей пожаловать и как устроить Московское государство, чтобы все в нем пришло в достоинство**. Царская грамота о созвании этого собора прочитывалась вслух всем в соборной церкви города, куда приходила, потом производился выбор, воеводы брали выборные списки и отправляли выборных людей в столицу.
______________________
* Ibid., стр. 184-185.
** Собр. госуд. грам. и договор., т. III, стр. 208 — 210. — Акт. Арх. эксп., т. III, стр. 143-145.
______________________
В 1621 году был созван опять Земский собор* по поводу угрожавшей снова войны с Польшею. Собор этот открылся 12 октября в Золотой большой грановитой палате в присутствии царя и патриарха. На этом соборе были духовные сановники, владыки, настоятели монастырей и протоиереи, бояре и думные люди, стольники, стряпчие, дворяне московские, жильцы, дворяне и дети боярские, выборные из городов, дьяки и приказные люди, головы, сотники стрелецкие, донские атаманы и козаки, и разных городов гости, и торговые и всяких чинов люди Московского государства.
______________________
* Собр. госуд. грам. и договор., т. III, стр. 227.
______________________
Царь и патриарх объявили всему собранию, что ‘от польской стороны нарушается постановленное перемирие, порубежные люди пишут своего королевича Владислава московским царем, чинят задоры в пограничных местах Московского государства, присваивают государевы земли, строят на них свои слободы и остроги, в Путивльском уезде делают селитру, в уездах Брянском, Луцком и Торопецком грабят поместья дворян и детей боярских, бьют их самих и сгоняют из поместий. Кроме того, полоняников русских всех оставшихся в Польше не отпускают и государево имя пишут с укоризною, в прошлом (1620) году присылали в Москву посланников, и те отзывались о государе непригоже: будто царя Ивана Васильевича не следует писать дедом, а царя Федора Ивановича дядею нынешнему государю. Поэтому царь, с благословения отца своего патриарха, желает стоять против польского короля. Турский султан уже десятый год ведет войну с поляками и в апреле присылал в Москву грека Кантакузина и двух чаушей, с подарками к царю: желает он быть в братской любви с великим государем и просит, чтобы великий государь помогал ему в войне против поляков и свои города отобрал бы у поляков, крымский царь к великому государю пишет, что польский король подущал его воевать Московское государство, но он воевать не пошел, а пошел вместе с турками на поляков, и он, крымский царь, просит, чтоб Московского государства ратные силы пошли на поляков. Еще и свейский король присылал к великому государю послов не раз, с тем чтоб заодно воевать против польского короля. Великий государь уже посылал в Польшу к панамраде свои грамоты об исправлении и грозил, что если не исправятся, то пойдет войною. Теперь поляки в тесноте от свейского короля, от турок и татар, если нам смолчать польскому королю, а они от тесноты избавятся и с неприятелями своими помирятся, тогда будут больше зломыслить на Московское государство. С другой стороны, если нам теперь с турком и с Крымом заодно, по их прошению, не воевать против поляков, то как бы нам через то не войти в большую недружбу с турским салтаном и с крымским царем, да еще и со свейским королем’.
На это заявление все участвовавшие на соборе отвечали, что надобно стоять против врагов. Духовные обещали молить Бога о победе и одолении, бояре, думные и служилые люди сказали, что рады биться, не щадя голов своих. Гости и торговые люди изъявили готовность в помощь государевой казне давать деньги, ‘как кому мочно по их прожиткам’.
Тут дворяне и дети боярские били челом, чтоб их в городах разобрать, кому лично государеву службу служить, чтоб из них никакой человек ‘в избылых не был’.
На основании этого собора указано было послать бояр, дворян и дьяков в города Ярославль, Кострому, Галич, Вологду, Нижний, Великие Луки, Новгород, Псков, Тверь, Кашин, Торопец, Брянск, Владимир, Муром, Рязань, Шацк, Тулу, Калугу, Белев, Мценск, Путивль и в так называемые тогда польские города Белгород, Оскол, Курск, Елец, Воронеж, Казань, Ливны — разбирать дворян и детей боярских в уездах тех городов и в других сопредельных уездах, нарочно для того по разбору служилых, приписанных к этим указанным поименно городам*.
______________________
* Собр. госуд грам. и договор., т. III, стр. 227 — 233.
______________________
Посланные по приговору Земского собора бояре и дворяне, прибывши в назначенный каждому город, должны были созывать для пересмотра дворян и детей боярских из местностей, указанных по росписи, но не всех вдруг, чтобы лишнего скопа людей в городе не было, потом надлежало прибывших пересмотреть и произнести к ним речь по данному наказу, в которой излагалась предыдущая история неправд с польской стороны и необходимость снова начать с поляками войну, если они не исправятся. После того посланные, сообразно земскому приговору, должны были выбрать из тех же дворян и детей боярских окладчиков и привести их к крестному целованию. Окладчики обязаны были по правде показать, за кем состоят какие поместья, сколько получается дохода и какова может быть каждому помещику служба сообразно с своим поместьем, но следовало также расспрашивать и самых помещиков, о которых будут показывать окладчики, и если между окладчиками и вкладываемыми помещиками возникнет спор, то расспрашивать целым городом, а если и тогда произойдет спор, то посылать дозирать такие поместья дворян и детей боярских иных городов. Затем молодых детей дворян и детей боярских, годных к службе, верстать поместьями и денежным окладом по статьям, а также и тех, которые хотя уже отставлены, но еще могут нести служебные обязанности, обратить на службу. Нужно было произвести дознание о запустевших поместьях и вотчинах, отчего они запустели: от военного ли разорения или от собственного ‘воровства’ их владельцев, и сделать тем и другим списки особыми статьями, а у тех помещиков, о которых окладчики покажут, что они уклоняются от службы воровством, отбирать и отписывать на великого государя поместья и вотчины, указано так же поступать и с теми, которые бы явились на службу не в том надлежащем виде, в каком показали о них окладчики. Но самих окладчиков за неправду, если сыщется, бить кнутом. Наконец, следовало сыскивать тех помещиков, которые покинули свои поместья и, не сдавши их другим, живут в закладчиках или холопях*.
______________________
* Собр. госуд. грам. и договор., т. III, стр. 235 — 245.
______________________
Ожидаемой войны против Польши тогда не последовало, потому что у Московского государства разом отнялись союзники, предлагавшие действовать заодно против поляков. Султан Осман, воевавший с Польшею, был умерщвлен своими янычарами, а с шведским королем польский король успел заключить перемирие, отважиться одному Московскому государству на войну при тогдашней своей слабости, не оправившись еще от недавних ран, нанесенных ему теми же поляками, было невозможно.
Через одиннадцать лет, однако, в 1632 году, вспыхнула война с Польшею, где уже воцарился сын короля Сигизмунда III, Владислав, некогда избранный московским царем. Тогда в ноябре собран был Земский собор, на котором были созваны духовные сановники, бояре и думные люди, стольники, стряпчие, дворяне, приказные люди, гости и торговые люди и всяких чинов люди Московского государства. Вопрос шел о деньгах на жалованье ратным людям и на содержание их во время войны. На торговых людей во всем Московском государстве наложена была пятая деньга с их животов и промыслов, как делалось прежде, но распространялся ли соответствующий налог на сошных людей, земледельцев — неизвестно. С бояр же, с думных людей, стольников, стряпчих, дворян, дьяков и приказных людей в городах положено взять на жалованье ратным людям, кто что даст. По этому приговору все означенные лица приносили пожертвования на вспоможение ратным людям по составленным росписям и отдавали назначенному для приема таких денег князю Пожарскому с товарищами*, а для сбора пятой деньги с торговых людей посылали в города архимандритов и игуменов и дворян добрых, которые получали деньги от выборных самими посадскими людьми лиц. В 1634 году января 29, созван был опять Земский собор, отправлявшийся в столовой избе царских палат. Указано быть на этом соборе духовным сановникам, боярам и другим думным людям, стольникам, стряпчим, дворянам, гостям, торговым и всяких чинов людям Московского государства.
______________________
* Акты Арх. Эксп., т. III, стр. 313 — 314.
______________________
От имени царя было объявлено, что за многие неправды была объявлена война польскому королю и послано было царское войско с боярином Шеиным, который многие города литовские повоевал и осадил Смоленск. Но польский король Владислав ‘накупил’ крымцев, и те украинные царские города повоевали, и дворяне, и дети боярские, у которых поместья в тех городах, услышавши об этом, ушли из-под Смоленска, оставя Шеина с небольшим числом ратных людей. Польский король пришел с своим войском к Смоленску, чтоб удержать этот город за Польшею и Литвою и чтобы, ‘по умышлению проклятого папы римского, в Московском государстве истинную нашу православную веру христианскую греческого закона превратить в свою еретическую проклятую папежскую веру’. Вспоминалось затем разорение, какое прежде претерпела Русская земля от поляков и литовцев. Извещалось, что государь послал на выручку войска своего к Смоленску боярина своего кн. Черкасского Дмитрия Мамстрюковича с ратными людьми, но государева казна, собранная прежде на жалованье и на корм ратным людям, была истрачена и ей ‘без прибыльные казны быть не уметь’. В прошлом году, по приговору властей, бояр и всех чинов людей выборных Московского государства, посылались в города архимандриты, лучшие дворяне и приказные люди собирать пятую деньгу с животов и промыслов торговых людей. Но в Москве и в городах гости и торговые люди многие давали ту пятую деньгу не по соборному уложению и не по своим промыслам, а неправдою. В прежнее же время, когда воцарился государь Михаил Федорович, в казне денег не было, а со всей земли Московской на ратных людей были поборы, и было тогда собрано денег больше, чем в последнее время, хотя в то время было скуднее, теперь же ‘Московское государство в тишине пополнилось гораздо. И вам бы, властям духовным и боярам, и окольничим, и думным людям, стольникам, дворянам, которые на Москве и которые в городах воеводами, дать денег на жалованье ратным людям, что с боярами и воеводами под Смоленском, а торговым людям дать пятую деньгу по животам и промыслам’.
Все бывшие тогда на соборе отвечали, что готовы дать денег, те, которым не назначен был размер взноса, обещали сколько можно, торговые люди обязались платить пятую деньгу*. Однако и на этот раз сбор шел так же не совсем охотно, как и в начале войны. В марте того же года послан был указ Печерского нижегородского монастыря архимандриту: ему поручено было в Нижнем Новгороде собрать запросные деньги с духовных мастей, монастырей, бояр, воевод, дьяков, губных старост, городовых приказчиков и со всех приказных людей, а с гостей и торговых людей пятую деньгу по их животам и промыслам. Но архимандрит прислал денег скудно, и теперь снова указывалось ему прислать своих монастырских и келейных денег и обложить своих монастырских служек, смотря по их животам и промыслам**.
______________________
* Собр. госуд. грам. и договор., т. III, стр. 345 — 347.
** Собр. госуд. грам. и договор., т. III, стр. 348 — 349.
______________________
В 1637 году был созван опять Земский собор по поводу нападения на украинные города крымцев в отмщение за взятие донскими козаками Азова. На этом соборе были духовные власти, бояре и думные люди, стольники, стряпчие, дворяне и всякого чина люди. Приговорили боярам, стольникам, стряпчим, жильцам, городовым дворянам, детям боярским, стрельцам, козакам, всяким ратным людям идти на службу против неприятеля, с дворцовых сел взять ратных даточных по человеку с двадцати дворов, а с земель и вотчин митрополитов, архиереев и больших монастырей по человеку с десяти дворов, с поместий же и вотчин бояр и думных людей, стольников, стряпчих, дворян, дьяков и всяких иных чинов по человеку с двадцати дворов, с середних и меньших монастырей с десяти дворов по четыре лошади, а с городов, посадов и с уездов с черных волостей с десяти дворов вместо даточного человека двадцать рублей, по два рубля с двора, но разверстывали бы меж себя так, чтобы людям бедным перед прожиточными людьми тягости не было*.
______________________
* Акты Арх. Эксп., т. III, стр. 419.
______________________
В 1642 году созван был собор, о котором сохранились полнее сведения, чем о других, происходивших в царствование Михаила Федоровича. Этот собор был созван по случаю завоевания турецкого города Азова донскими козаками. Шел вопрос: отдавать ли Азов туркам или удержать его и отважиться на войну с басурманами? Царь указал быть на соборе ‘крутицкому митрополиту, владыкам и всему Освященному собору, боярам и всем думным сановникам, стольникам, стряпчим, дворянам, московским жильцам, головам и сотникам стрелецким, дворянам из городов и детям боярским, гостям, торговым людям сотен: гостиной, суконной и черных, и всяким служилым и жилецким людям’. Указано было выбрать по городам ‘людей разумных и сведущих из всяких чинов и лучших, и середних, и меньших людей: из больших статей человек по 20, и по 15, и по 10, и по 7, а не изо многих людей человек по 5, и по 6, и по 4, и по 3 и по два’. Вероятно, под большими статьями разумелись крупные собирательные числа, из которых собирали выборных людей на собор, и предоставлялась по местностям свобода, сколько где их выбрать. В столовой избе, куда вошли прибывшие в Москву выборные, были уже царские бояре и прочие члены Царской думы: там было всем вслух прочтено дело о взятии козаками Азова и сделаны были вопросы: разрывать ли мир с турками и Крымом и принимать ли Азов от козаков? Если разрывать мир и принимать Азов, то нужно будет много войска и много денег на жалованье ратным людям и на хлебные и пушечные запасы не на один год. Где взять денег и запасов?
По прочтении всего этого выборным розданы были списки всего прочтенного для ведома. Такое же писание послано к крутицкому митрополиту, которому поручалось собрать духовенство, чтобы все объявили свою мысль государю на письме.
В столовой избе тех, которым сделано было объявление и розданы списки, было:
1) стольников десять, при них особый дьяк,
2) дворян московских двадцать два, голов стрелецких четыре, жильцов двенадцать. У них у всех особый дьяк,
3) дворян городовых и детей боярских из городов: Владимира — три, Суздаля — три, Юрьева-Польского — три, Луха — один, Гороховца — один, Переяслава-Залесского — три, Нижнего Новгорода — два, Мурома — три, Арзамаса — три, Мещеры — три, Коломны — три, Рязани — восемь, Тулы — три, Каширы — три, Алексина — три, Серпухова — два, Калуги — три, Воротынска — два, Лихвина — два, Серпейска — три, Белева — три, Козельска — три, Мещовска — три, Можайска — два, Звенигорода — один, Ярославца-Малого — два, Черни — два, Новосиля — три, Ряжска — три, Великого Новгорода: из Деревской пятины — один, из Бежецкой — один, Ржевы-Володимировой — два, Зубцова — два, Торопца — два, Смоленска — четыре, Вязьмы — три, Ростова — два, Ярославля — три, Костромы — четыре, Галича — четыре, Торжка — два, Старицы — один, Белоозера — два. У них у всех один особый дьяк,
4) гостей — три, торговых людей гостиной сотни — пять, суконной сотни — четыре, черных сотен: Дмитровской — два, Новгородской — два, Сретенской — два, Заяузской слободы — два, Покровской сотни — два, Кожевнецкой полусотни — один, Устюжской полусотни — один, Ордынской сотни — два, Мясницкой полусотни — один, Кузнецкой слободы — один, Голутвинской слободы — один, Екатерининской слободы — один, Алексеевской слободы — один, Никитской слободы — один.
Января 13 получено от крутицкого митрополита заявление духовенства в таком смысле, что предлагаемое дело — царского синклита, а не духовное, их же духовных лиц дело молить Бога, а ‘в подможенье рады они помогать, сколько сил их станет’.
Стольники, спрошенные 8 января, в поданном от них письме отвечали, что во всем воля великого государя, а их мысль такова, что Азов велеть взять и быть в нем донским козакам, в прибавку же к ним послать рать из воинских вольных людей, а сами они, стольники, на службу идти готовы.
Дворяне московские, спрошенные 3 января, отвечали на поданном письме, что оставляется на волю государеву принять Азов и послать туда ратных людей, а ныне держать бы Азов донским атаманам, и велел бы государь помочь им людьми и хлебными и пушечными запасами, и велел бы охочих прибрать в украинных городах из своего государева жалованья, потому что тамошние люди на Дону бывали и им та служба за обычай, если же охочих людей будет мало, то велел бы государь помочь им людьми из украинных же городов, а хлебные и пушечные запасы тем людям в Азов будут доставляться, откуда государь укажет.
Из дворян московских подали особое мнение Никита Беклемишев и Тимофей Желябужский в таком изложении: ‘Государю известны неправды турского султана и крымского царя. Крымский царь всегда великому государю шерть давал и всегда лгал: по вся годы воевали татары украинные города, увозили в Азов православных христиан и там продавали в свои басурманские орды в порабощение, а крымский царь за то брал пошлины с девяти десятого. Когда король польский воевал под Смоленском, крымский посылал своих царевичей с крымскими людьми на войну против царской державы в украинные места, и оттого украинных городов помещики разъехались из-под Смоленска. За такие неправды не велел бы государь посылать казны своей в Крым, и та его казна пригодится ратным людям на жалованье. Азов взят немногими донскими козаками, и с той поры, как взят Азов, украинные города стали спокойнее от татар. В прошлом году турский царь присылал под Азов пашей и крымского царя, но их злую мысль Господь разрушил: козаки отсиделись и басурманы погибли. И теперь ему, великому государю, велеть бы принять Азов, держать его донскими атаманами и козаками, а в прибавку козакам послать бы охочих вольных людей, опричь крепостных и кабальных, и дать им денежное и хлебное жалованье. А сидеть бы им в Азове под атаманским началом, город поправлять и укреплять, пока Бог Азова от турок и крымцев не защитит, собирать же им деньги на жалованье с тех, которые великому государю не служат ни в Москве, ни в городах, да и с тех, которые хотя и служат, но находятся по воеводствам и по приказам у корыстных дел, сколько государь укажет, чтоб неслужилые со служилыми вровне были, сбор этот производить добрым лицам, выбранным нарочно для того из всяких чинов по два или по три человека. Даточных людей указал бы великий государь имать с больших монастырей и с пожалованных людей, за которыми вотчин и поместий много. А у других не-состоящих постоянно в службе (не у слуг) за окладами много лишней земли, да они ездят по воеводствам, и бедным людям с такими пожалованными людьми не стянуть. И велел бы государь разобрать: с малопоместных и беспоместных даточных людей, и за даточных денег не брать против городовых дворян, потому что городовые после службы живут себе в поместьях и вотчинах, а московские по его государеву указу на Москве живут без съезда и колодников держат и в посылки их посылают такие, которые никакой корысти им не приносят, и Земляной город и всякие городовые дела они делают, и деньги платят на колодцы, паруса, мосты, решеточные и посаженые со дворов, а городовые дворяне всего этого не знают. А если угодно будет великому государю еще сверх того ратным людям на жалованье собирать, то указал бы выборным людям со всех земель, с вотчин и с поместий собирать поворотно хотя бы по гривне со двора, и тех денег на многие годы станет на жалованье войску и на запасы. Затем — как великий государь укажет. Если Азов останется за великим государем, то и нагай большой, и казыевы, и кантемировы улусы, и горские черкасы, и темрюцкие, и кженские, и бесленеевские, и адинские — все будут служить великому государю, а только Азов будет за турком, тогда и последние нагаи из-под Астрахани откочуют к Азову’.
Головы и сотники стрелецкие во всем положились на волю государеву, а сами за себя изъявили готовность служить, где им великий государь укажет.
Володимирцы дворяне и дети боярские сказали: пусть будет так, как укажут великий государь и его бояре, они же сами готовы служить, но при этом заметили, что бедность их города известна великому государю и его боярам.
17 января дали ответ дворяне и дети боярские городов Нижнего Новгорода, Мурома и Луха: ‘Во всем его государева воля, принять или не принять Азова и где денег взять, во всем его воля, а бояре вечевые их промышленники, и они готовы служить, где укажут, сколько мочи станет’.
Дворяне и дети боярские городов Суздаля, Юрьева-Польского, Переяславля-Залесского, Белой, Костромы, Смоленска, Галича, Арзамаса, Великого Новгорода, Ржевы, Зубцова, Торопца, Ростова, Пошехонья, Нового Торга, Гороховца дали такой ответ: ‘Надобно велеть принять Азов, а если не принять Азова, то с ним вместе образ Иоанна Предтечи достанется басурманам. Не навести бы через то гнев от Бога и от святого Иоанна Предтечи и чудотворца Николая на все Русское царство, потому что их помощью по изволению Божию такой дальний украинный город достался благочестивому государю без государевой казны, без подъема больших ратей, такими малыми людьми. Они, великие светильники, подали милость и заступление таким малым людям отсидеться от многих нечестивых орд и многочисленных людей помощью Бога, который хотел явить преславные чудеса благочестивому государю и всей Русской земле. Послать бы к козакам на помощь пеших ратных людей государевых стрельцов да старого сбора солдат, сколько государь укажет, пушечного запаса у тебя, государь, много, а хлебных запасов можно для скорого подъема взять из украинных зарецких (т.е. за Окою) городов, с живущего со всех без выбора и из государевых дворцовых сел, а для великого поспешенья взять бы запасов с Троицкого Сергеева монастыря и с иных монастырей, сколько государь укажет. Людей ратных в полевые и повольские города вели, государь, в Москве и других городах прибрать стрельцов и солдат сколько надобно, на будущее же время хлебных запасов вели, государь, брать со всей земли без выбора, и будет тех запасов ратным людям не на один год. Учинилось государю ведомо, что турский визирь идет Азов осадить: велеть бы рать строить и людей собирать, как бывало при прежних царях, при Иване Васильевиче и при Федоре Ивановиче, и при иных государях, когда они с боярами сами в поход ходили, а с вотчин боярских и с поместий, и монастырей, и от властей даточные люди были конные и пешие. И ныне, государь, при тебе многие бояре пожалованы многими вотчинами и поместьями, и с них бы ратных конных и пеших взять для бусурманского нашествия, а твои, государь, дьяки и подьячие пожалованы вотчинами и поместьями, и будучи у твоих государевых дел они богатеют неправедным мздоимством: покупили себе вотчины и дома построили, палаты каменные такие неудобосказаемые, каких прежде у великородных людей не было, которым бы и достойно было в таких палатах жить, с их бы вотчин и поместий взять конных и пеших ратных людей и против домов их и пожитков обложить бы их деньгами на жалованье ратным людям, сколько, государь, укажешь’.
‘С вотчин властей и монастырей взять бы даточных конных и пеших, сколько, государь, укажешь, да вели, государь, от них росписи взять по их святительскому и иноческому обещанию, сколько за ними крестьян в вотчинах, а за утайку утаенных крестьян отбирать бы от них на великого государя. Да и нашей братьи есть такие, что, не хотя государевой службы отбывать, пишутся по московскому списку и в иные государевы чины, и будучи в городах у государевых дел отяжелели и обогатели большими богатствами, а иные пожалованы вотчинами и поместьями большими и через то еще покупили себе многие вотчины. С их поместий и вотчин взять бы даточных конных и пеших и самих их с их пожитков обложить бы деньгами на жалованье ратным людям. Кроме всех этих, дворцовые царские всяких чинов люди пожалованы вотчинами и поместьями, да им же ежегодно идет государево денежное жалованье, а они бывают через год или через два года на приказах (приказчиками) в дворцовых селах и наживают великие пожитки, полевой же службы не служат, а когда бывают в Москве, то, находясь у царских дел, не проживают там нажитого прежде. И с них, государь, когда не будут нести полковой службы, вели взять даточных конных и пеших, а с их пожитков деньги в свою государеву казну. Со вдов, недорослей и с отставных нашей братьи дворян и детей боярских взять бы также даточных людей. Вместо тех людей, которые посланы будут в Азов в украинные и повольские города, вели, государь, набрать стрельцов и солдат, только не из наших крепостных и старинных людишек и крестьянишек. Мы готовы работать головами и всею душою. Вели, государь, нашу братью, бедную беспоместную, взыскать поместным и денежным жалованьем. Вели, государь, учинить по всей земле роспись всем вотчинам и поместьям, сколько за кем крестьян у всяких чинов людей, допрашивая их по их крестному целованию. Вели, государь, установить: со скольких крестьян служить государеву службу без жалованья, а за лишних крестьян брать бы деньги на жалованье ратным людям. Если же кто при допросе утаит своих крестьян, у тех вели утаенных крестьян отбирать бесповоротно на себя, великого государя. Коли нужно еще будет денег, вели, государь, взять у патриарха и у властей их домовую казну, а с торговых людей, с их промыслов вели, государь, взять на то же, сколько тебе, государю, Бог известит. Вели, государь, счесть приказных людей и дьяков, и подьячих, и таможенных голов по приходным книгам в Москве и в городах, чтоб государева казна не потерялась, а пошла бы ратным людям на жалованье. Вели ту свою государеву казну собирать своим гостям и земским людям, тем же, которые ныне по городам на воеводствах и у приказных дел, вели, государь, быть на твоей государевой службе против басурман. Вот тебе, государь, нас, дворян и детей боярских разных городов, наша мысль и сказка. Затем, как тебе, государю, Бог известит и твоя государева дума одержит и твоих государевых бояр’.
Дворяне и дети боярские городов Мещеры, Коломны, Рязани, Тулы, Коширы, Алексина, Калуги, Торусы, Серпухова, Белева, Козельска, Лихвина, Серпейска, Воротынска, Медыни, Ярославца-Малого, Боровска, Волхова, Мценска, Ряжска, Карачева дали ответ в таком же смысле, как и предыдущие, прибавивши, что ‘если отдать Азов бусурманам, то их тем не укротить, а можно еще пуще тою отдачею турок на себя подвигнуть’. Взять запасы для ратных людей, которые будут посланы в Азов, советовали они из Шацких и Тамбовских волостей да из Комарицкой волости. Они советовали обязать нести службу без жалованья всех тех, у кого окажется пятьдесят крестьян, а с тех, за кем крестьян более, брать деньги и запасы на ратных людей. ‘А мы, холопи твои, — выражались они в конце своей сказки, — с людьми своими и со всею своею службишкою на твою государеву службу против твоих государевых недругов готовы, где ты, государь, укажешь, только разорены мы, холопи твои, пуще турских и крымских бусурман московскою волокитою и от неправд и неправедных судов. Вот наша, холопей твоих, разных городов дворян и детей боярских мысль и сказка’.
Гости и торговые люди сотен гостиной и суконной насчет Азова и посылки туда ратных и их содержания сказали, что то дело служилых людей, за которыми есть вотчины и поместья. ‘За нами, торговыми людьми, нет ни вотчин, ни поместий, а службы мы, — замечали они, — несем в Москве и в городах по вся годы беспрестанно, и многие из нас оскудели и обнищали от таких служб и от платежа пятинных денег, которые давали во время смоленской войны. Мы за крестным целованьем сбираем твою государеву казну против прежних лет с прибылью, в прежнее время сбиралось ее сот до пяти и до шести, а ныне сбирается нами со всей земли тысяч до пяти, до шести и более. Наши торжишки стали худы оттого, что иноземцы, немцы и кизильбаши, приезжают в Москву и в иные города с большими торгами, и в городах наши люди обнищали от твоих государевых воевод, и торговые людишки, что ездят по городам для торгового промысла, от воет воеводских задержаний и насильств, торгов своих избыли. При прежних государях были губные старосты, и тогда посадские люди сами судились промеж себя, и воевод в городах не бывало, воеводы посылались только в украинные города для береженья от турских, крымских и ногайских неприятелей. Просим пожаловать свою государеву вотчину, воззреть на бедность нашу. Если изволишь, государь, принять Азов, если для содержания ратных положишь на всю землю, вели, чтобы в твоем государстве никто в твоей вотчинной земле в избылых1 не был. Мы же готовы служить тебе, государю, своими головами и помереть за Божии церкви, за твое государево здоровье и за православную веру’.
Черных сотен и слобод старосты насчет Азова и ратных людей сказали то же, что и торговые люди гостиной и суконной сотен, а о себе заявили: ‘Мы — сироты твои, сотские, старо-стишки и все тяглые людишки оскудели и обнищали от великих пожаров, от пятинных денег, от даточных людей и от подвод во время смоленской службы, от поворотных денег, от городового земляного дела, от платежа великих государевых податей и от многих целовальничьих служб, которые мы служим в Москве и в городах с гостьми и опричь гостей. В твоих государевых приказах на всякий год с нас берется сто сорок пять целовальников, да на земском дворе стоят без съезда наших семьдесят пять человек ярыжных, да извозчиков с лошадьми на случай пожаров, и мы платим этим ярыжным и извозчикам каждый месяц большие подможные деньги и от великой бедности многие тяглые людишки из сотен и слобод разбрелись розно и дворишки свои покинули’*.
______________________
* Собр. госуд. грам. и догов., т. III, стр. 378 — 400.
______________________
Акты, относящиеся до этого Земского собора, не дошли до нас целиком, нет окончательного приговора, но из событий оного времени мы узнаем, что хотя на соборе служилые люди оказали полную готовность начать войну с турками, однако правительство сообразило, что на такое смелое предприятие отважиться опасно, к этому же молдавский господарь уведомил московское правительство, что султан поклялся, в случае войны с Московским государством, истреблять православных в своем государстве. Царь приказал донским козакам оставить Азов, а на следующий год отправил в Константинополь посольство с подарками визирю и султанским приближенным, и дело с Турцией покончилось тем, что султан на отпуске московских послов обещал послать повеление крымскому хану и кафимскому паше4, чтоб они не посылали воинских людей на земли московского государя, за то потребовал, чтобы и московский государь дал повеление донским козакам не беспокоить владений турецкого султана*.
______________________
* Соловьев. ‘Ист. Росс’., т. IX, стр. 303 — 308.
______________________
Собор 1642 года, однако, тем памятен и замечателен, что на нем так гласно заявлялись жалобы на злоупотребления тогдашнего управления воеводами и приказными людьми, возбуждавшие, как видно, повсеместный ропот в народе. Не менее замечательно, что у людей, не владевших вотчинами и поместьями, существовала неприязнь и зависть к землевладельцам, особенно богатым. Последствий, в смысле улучшений, не было, потому что такие соборы не имели обязательной силы над правительством и стремления приобрести ее не было заметно. Из того же деяния Земского собора видно, что земские люди все полагали на волю великого государя. Русские не смели даже подумать, чтобы от их государя могло происходить что-нибудь худое, а если б и чувствовали какой-нибудь гнет, то всегда готовы были приписать это каре Божией за свои собственные грехи. Не так, однако, относились они к боярам и вообще высокопоставленным лицам, управлявшим государством: оправдывая царя, они всегда рады были взвалить на них всякие обвинения, и когда мера терпения переполнялась, то не останавливались ни пред какими крайностями, что и показали народные бунты, вспыхнувшие в начале царствования Алексея Михайловича в Москве, в Новгороде и в других городах, — бунты, сопровождавшиеся и убийствами начальствовавших лиц.
По известию Котошихина, при восшествии на престол Алексея Михайловича созывался Земский собор, который и избрал на царство сына умершего государя*. Что это был настоящий Земский собор, показывает то, что автор, сообщающий о том известие, говорит о числе выборных из каждого города и описывает пиры, происходившие после избрания, на которых новоизбранному царю подносили подарки. Об этом соборе нет никаких упоминаний в дошедших до нас актах того времени, но это не дает права подвергать сомнению действительность передаваемого Котошихиным события, так как до нас многое не дошло из старых дел, а многое еще не обнародовано исследователями и издателями.
______________________
* Патриарх, и митрополиты, и архиепископы, и епископы, и архимандриты, и игумены, и весь духовный чин соборовали, и бояре, и окольничие, и думные люди, и дворяне, и дети боярские и гости, и торговые и всяких чинов люди, и чернь после смерти прежнего царя обрали на царство сына его нынешнего царя и учинили коронование в соборной большой первой церкви и молили Бога… а было тех дворян, и детей боярских, и посадских людей, для того обрания, человека по два из города. (Котоших. О России в царств. Алекс. Мих. Гл. I, стр. 4).
______________________
Мало официальных свидетельств осталось и о другом Земском соборе, созванном царем Алексеем Михайловичем по поводу составления Уложения. Июля 16-го 1648 года государь с патриархом, духовенством, боярами и думными людьми, по челобитью многих всяких чинов людей, приговорили: ‘Выписать из правил св. Апостол и св. отец, и из градских законов греческих царей пригодные для государских и земских дел статьи, и собрать указы прежних царей и боярские приговоры, справить их с старыми судебниками, а на которые статьи указов государевых и боярских приговоров не было, и те бы статьи вновь написать и изложить по его государеву указу, общим советом, чтоб Московского государства людям от большого до меньшего чина суд и расправа были во всех делах всем ровно’. Указал государь все то собрать и в доклад написать князю Никите Ивановичу Одоевскому, Федору Федоровичу Волконскому, Семену Васильевичу Прозоровскому и дьякам Гавриле Леонтьеву и Федору Грибоедову. Для такого великого государского и земского дела царь указал и бояре приговорили: ‘Выбрать из стольников, стряпчих, из дворян московских и из жильцов из чину по два человека, также всех городов из дворян и из детей боярских взять из больших городов, опричь Новгорода, по два человека, а из новгородцев с пятины по человеку — из меньших городов по человеку, из гостей — трех человек, из гостиных и суконных сотен по два человека, а из черных сотен и из слобод и из городов с посадов — по человеку, добрых и смышленых людей, чтобы государево его царственное и земное дело с теми со всеми выборными людьми утвердить и на мере поставить’*. По царскому указу в городах воеводы или губные старосты в губных станах должны были собирать тех, которые должны выбирать выборных, прочитать им царский указ, а по исполнении выбора — отправить выбранных в Москву**. В октябре 1649 года составленное Уложение слушал государь с патриархом, духовенством, боярами и другими думными людьми, а в ответной палате, где сидели выборные люди с боярином Юрьем Алексеевичем Долгоруковым, было предъявлено им Уложение и, по царскому указу, все к тому Уложению подписались, и с этого экземпляра напечатана была книга и разослана в Москве по приказам и в города для руководства — всем судящим лицам***.
______________________
* Собр. госуд. гр. и догов., т. III, стр. 438.
** Акты Арх. эксп., т. IV, стр. 40.
*** Полн. собр. зак. Росс, имп., т. I, стр. 2 — 3.
______________________
Хотя деяния этого важного Земского собора до нас вполне не дошли и мы не имеем под рукою всех заявлений, представленных тогда выборными людьми, но остались, однако, некоторые указания на подававшиеся тогда челобитные выборных, которые были приняты во внимание и внесены в законодательство. Так, выборные всяких чинов указали, что около Москвы и других областных городов именем патриарха, владык, монастырей, бояр, думных людей, дворян и т. п. знатных того времени особ заведены дворы и целые слободы, где жили в качестве закладчиков за сильными особами бежавшие от тяготы люди, занимались торговлею и промыслами и пользовались льготами, тогда как через то самое увеличивалась тягость на людях, оставшихся в тех тяглых общинах, откуда закладчики ушли. Таких много было в Москве и в ее предместьях, называемых слободами. В Нижнем Новгороде, в Благовещенской слободе, принадлежавшей патриарху, сверх записанных в писцовых книгах было до шестисот ремесленных и торговых людей, которые туда сошлись из разных городов ‘для легости’. Около Москвы, за Земляным городом, были исстари версты на три и на четыре от города выгоны для выпуска скота, и близ других городов около посадов были такие же выгоны и выезды в лес по дрова, а все это захватили бояре и ближние люди, и московские дворяне, и дьяки под свои загородные дворы и огороды, а в иных местах монастырские люди и ямщики (пользовавшиеся также льготами) распахали там землю, и в леса не стало проезда. Выборные просили всех таких торговых и промышленных людей на посадах и в слободах взять за великого государя в тягло наравне с посадскими. По этой челобитной состоялся указ: все заведенные частными лицами дворы и слободы, где жили их закладчики, взять в тягло, а тех из них, которые прежде находились в тягле в посадах, воротить на их прежние места, впредь же состоящим в тягле не записываться в закладчики под страхом жестокого наказанья кнутом и ссылки в Сибирь на Лену. О тех же селах, слободах и деревнях, которые хотя не близко от посада, но в которых живут торговые и промышленные люди, указано было произвести сыск: если по этому сыску окажется, что они были издавна городские посадские люди, таких переводить в посады, а тем, которые, издавна бывши крестьянами, завели себе лавки и начали заниматься торговлею и промыслами, велено торговые и промысловые заведения продать тяглым людям. Но о таких селах, которые не очень близко были к посадам, велено ждать дальнейшего указа*. Челобитные эти подавались в смысле уравнения всех в отправлении государственных и земских повинностей. Другая челобитная выборных людей указывала на то, что после указов и соборных приговоров, состоявшихся еще при царях Иване Васильевиче и Федоре Ивановиче, о непринимании вперед духовным властям и монастырям земель, многие приобрели себе и по царскому пожалованию, и чрез вклад от всяких чинов людей по душам своим и, наконец, покупками и взятием в залог вотчины, села и всякие угодья. Челобитчики домогались, чтоб эти земли, взяв от монастырей, раздать по разбору служилым, беспоместным и малопоместным дворянам и детям боярским. На эту челобитную не последовало полного решения, а велено было сделать выписку о вотчинах духовных властей, монастырей и церквей**. Но не ко всем заявлениям, сделанным тогда на соборе, правительство отнеслось так снисходительно. Есть известие, что князь Львов, а с ним сто двадцать человек, осмелились выразить свое неудовольствие по поводу некоторых статей Уложения и за то сосланы были в Соловецкий монастырь***. Впоследствии этим Уложением недоволен был патриарх Никон, называл его книгою проклятою, противною Св. Евангелию, правилам св. апостол и св. отцов****. В своих ответах боярину Стрешневу патриарх выразился об этом соборе: ведомо всем, что собор был не по воле, боязни ради междоусобия от черных людей, а не истинные ради правды*****.
______________________
* Акты Арх. эксп., т. IV, стр. 44 — 47.
** Акты Арх. экспед., т. IV, стр. 49.
*** Щапов. Земский собор 1648 — 1649 годов, стр. 6.
**** Соловьев. Ист, Росс, т. XI, стр. 352.
***** Речь Беляева, стр. 224.
______________________
Но и заклятые враги Никона, раскольники, были также недовольны Уложением и называли его ‘книгою богопротивною, антихристовою’*. Из этого можно с вероятностью заключить, что собор, утвердивший Уложение, не был делом всего народа русского и много было в последнем противного. Тем не менее, однако, созданное им Уложение надолго оставалось единственным кодексом законодательным, единственным мерилом правосудия для русского народа.
______________________
* Щапов. Земск. соб., 1648-1649, стр. 6.
______________________