Старики, Аверченко Аркадий Тимофеевич, Год: 1912 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 7 минут(ы)

Аверченко А. Т. Собрание сочинений: В 13 т. Т. 7. Чёртова дюжина

М.: Изд-во ‘Дмитрий Сечин’, 2013.

СТАРИКИ

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Архитектор Макосов, 56 лет.
Старый слуга Перепелиный.

Действие происходит у архитектора Макосова, комната, у левой стены широкая оттоманка, посредине стол, на котором шипит утренний самовар. Прямо и направо двери, восемь часов утра. Слуга Перепелицын возится у оттоманки, стелет простыню, взбивает подушки, любовно раскидывает поверх пледа халат, ставит аккуратно туфли. Все время ворчит.

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

Перепелицын. И чего, спрашивается, дома не сидеть? Дома тепло, уютно, да и слуга Перепелицын знает, что барчуку нужно. Слуга — он и должен услужить. Нет, вот нужно ходить по клубам да по ресторациям, одно нехорошо — напьется этого винища, а головка-то и болит. А другое нехорошо — изобидеть могут. Известно, пьяная компания — она что? Тьфу она — вот что! Ни тебе приятства, ни тебе спокою. А барчук-то, я знаю, добрый… Ангельская душа нараспашку. ‘Павлуша, одолжи десяточку до послезавтра’… — ‘Изволь, изволь!’ — ‘Павлуша, нет ли у тебя деньжат, до зарезу нужно’. — ‘Изволь, братец, изволь’. Все изволь да изволь. Извольский какой выискался! А по мне — пойди сам заработай — тогда и проси! Мой барчук трудится, работает, плант делает, а ты что? Паршивец ты, и больше ничего. Моему барчуку, может, тысячу в месяц за архиктуру платят, а ты что? (Рассматривает халат.) Ишь ты — халатик будто протерся… Зашить надо завтра, нехорошо. Сам-то он не обратит внимания, известно, молодость — а непорядок! Вчера, этак, будто смеючись, говорит мне: ‘А что, дескать, Перепелицын, ежели жениться мне? Как ты это понимаешь?’ ‘Жениться, — говорю, — Павел Егорыч, не шутка, легче, чем сапоги вычистить, а только рано еще. Молоды вы. Да и характер у вас овечий, ангельский характер, а смотря какая жена попадется… Другая и заклюет нас с вами’. Смеется! Добрая душа. Хе-хе-хе! (Смеется старческим смехом.)

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Входит пьяный Макосов. Он в пальто, цилиндре и галошах. Останавливается у притолоки, обводит стол, самовар, комнату, оттоманку и Перепелицына тяжелым взглядом.

Макосов. Отчего ты, черт тебя подери, не следишь за самоваром? Почему самовар потух?

Перепелицын. Да он вовсе не потух…

Макосов. Молчать! Если я говорю — потух, значит — потух!

Перепелицын. Извольте посмотреть…

Макосов. Ах, так! Значит, я лгу! Так смотри же, собачье отродье! (Схватывает горячий чайник и одним духом выливает его содержимое в самоварную трубу.) Ну? Теперь что?

Перепелицын. Так точно. Потух самовар.

Макосов. А я что говорил?

Перепелицын. Что самовар потух.

Макосов. Значит, я прав был?

Перепелицын. Правы. Прикажете уложить вас? Постельку я загодя приготовил.

Макосов. Ты! Ты! Пе-ре-пе-ли-ца!! Не думаешь ли ты, старое чучело, что я пьян?

Перепелицын. Нет, помилуйте. Вы просто устали…

Макосов. Не-ет… Ты думаешь, я пьян?

Перепелицын. Да ей-Богу, не думаю.

Макосов. Помолчи ты, ради Бога!

Перепелицын. Слушаю.

Макосов (опускается на стул, не снимая пальто и галош, кладет голову на руки и задумывается. Говорит, обиженно). И это называется слуга… Какая-то жалкая пародия на человека. Нос толстый, глаза маленькие. Ты некрасив, брат Перепелицын, ты чертовски некрасив — это ясно. Ведь ты меня ненавидишь — я знаю. Думаешь: нализался барин как сапожник, ноги его не держат… Врешь ты, тварь! Я, брат, и пьяный, может быть, умнее тебя, трезвого. Почему? Тебе это, конечно, любопытно знать? А? Любопытно? Отвечай, Перепелицын!! Любопытно?

Перепелицын (со вздохом). Любопытно…

Макосов (с пьяной торжественностью). Оттого, что ты мужик, хам, а я барин, братец! Господин! Homo sapiens!! Ага?

Перепелицын (покорно). Так точно. Но только теперь, скажу я вам, господа еще спят. Восемь часов утра. Постелька свеженькая, халатик тепленький…

Макосов. Молчи! Ты мне противен со своей примитивной хитростью дикаря. Я тебя, братец, насквозь вижу. Тебе неприятно, что барин твой говорит тебе тяжелые истины прямо в лицо, и ты мечтаешь о том, чтобы сплавить меня спать. Ага?!

Перепелицын (добродушно улыбаясь). Да по мне — хоть здесь сидите. Может, чайку налить?

Макосов. Протрезвить хочешь? Хам ты, старик. Форменный мужлан. Никакой в тебе деликатности. Отвечай мне откровенно: думаешь ли ты, что я пьян?

Перепелицын (деликатно). Вы не пьяны, а только вы устали.

Макосов. Так-с… Значит, я, по-твоему, трезвый? А почему я шатаюсь? Почему от меня вином пахнет? Ты это все прекрасно видишь! И ты лжешь… Лжешь своему господину, которого должен любить и почитать пуще отца. Ага! Да ты знаешь, я, может, из-за тебя и пьян. Ей-Богу. Как слуга — ты ниже всякой критики. Гм… да. Пусть моя кровь падет на твою голову.

Долгая пауза.

Слуга… тоже! Должен бы, кажется, понимать, что ты черная кость, а я белая кость. Где же уважение? Где почтение перед высшим интеллектом. Ты меня как называешь? Павлом Егорычем? А надо говорить: ваше высокоблагородие!

Перепелицын. Хорошо. Теперь буду вас так звать. Может, скушаешь что-нибудь, ваше высокоблагородие?

Макосов. Убирайся! Отстань. Не люблю я тебя, знаешь ли? В тебе нет грации, нет манер, говоришь ты ужасно… А фамилия… Ха-ха-ха! (Иронически.) Пе-ре-пе-ли-цын! Это знаешь от какого слова? Думаешь, от слова ‘перепел’? Как бы не так! Дудочки-с! От слова ‘пе-ре-пить-ся’. Твой предок, вероятно, был пьяница, перепился однажды, — так его и назвали.

Перепелицын (пытается перевести разговор). У кого ужинали? У Ишимовых?

Макосов. Да-а, брат… Там ужинал, где тебя, черта лысого, и на порог не пустят. Ты не воображай о себе много… Другой бы взял барина, снял с него пальто, сюртук, надел халат, да и уложил своего доброго, своего прекрасного (со слезой), своего замечательного барина на диван отдохнуть. Вот что сделал бы другой… А ты?! Господи! И выдумал же Господь такую чудовищную физиономию… Ни фации, ни манер.

Перепелицын. Действительно, где мне. Разве ж я не понимаю? Эх, Господи! Так как же… На диванчик… спать пожалуете?

Макосов. То есть как этот человек может надоесть, даже удивительно.

Перепелицын снимает с него пальто, шляпу, галоши, ботинки и сюртук, облачает в халат, заботливо укладывает на оттоманку, поправляет подушку, покрывает пледом. Ходит на цыпочках, грозя зрителям пальцем: ‘Тссс!’

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

Сцена сразу темнеет. По возможности, абсолютная темнота одна-полторы минуты. Потом — свет. Уже вечер. Над столом ярко горит лампа.

Макрсов (просыпается, потягивается, сбрасывает плед). Ффу! Ну и заспался же я… Который час? (Смотрит на часы.) Однако! Восемь часов вечера! Заспался я. Это значит — двенадцать часов продуть без просыпу. Что-то мой старик на это скажет? Не любит он такого бурного времяпровождения. О, черт возьми, как пить-то хочется. Сельтерской бы. (Возвышает голос.) Перепелиный! Перепелицын!! (Прислушивается.) Ишь ты, не отзывается… Может, заснул старик. Жалко и будить-то. Слабый он у меня… (Кашляет.) О, черт! Какая в глотке засуха. Эх, сельтерской бы. Ну, да черт с ней, перетерплю. Ужасно не хочется старика моего на ночь глядя за сельтерской гонять,.. (Кашляет.)

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Перепелицын (входит в комнату, опирается о притолоку, угрюмо поглядывает на Макосова, он сильно выпивши). Проснулись? Та-а-ак. Так, значит, и запишем…

Макосов. А, это ты, братец? Заспался я что-то. Ну, как, вообще, у нас дела?

Перепелицын угрюмо молчит, опустив голову.

Чего ж ты молчишь, чудак?

Перепелицын (после паузы. Сердито, ворчливо). У других как у людей. Ежели увидит человек своего слугу, он перво-наперво должен сказать ему: ‘Здравствуйте!’ Вот что-с. А у нас, видите, не до того! Некогда. А какое такое занятие? Лишь бы нос задрать повыше.

Макосов (добродушно-снисходительно). Бог с тобой, Перепелицын. С удовольствием поздороваюсь с тобой. Здравствуй, Перепелицын.

Перепелицын (презрительно хохочет, садится у стола). Снизошли? Жалуете здоровье со своего барского плеча? Не надо мне вашего здоровья!

Макосов. Ты… на меня сердишься?

Перепелицын (в тоне страшное презрение). Я? На вас? (Горько.) Разве я имею права сердиться на вас? Ведь я ваш раб, вы купили меня и можете делать со мной, что хотите. ‘Высокоблагородие’… Вы можете сейчас даже голову мне отрезать — ничего вам никто за это не скажет.

Пауза.

А спрашивается, чем вы лучше меня? Тем, что вы архитектор? Ну так что ж… и я могу быть архитектором. Накупить только разных линеечек, циркулей да красок, — и малюй себе на здоровье. Денег только нет, вот беда. А заставь вас делать, то, что я делаю, да вы и повернуться не сумеете. Вы… (Обливает Макосова презрительным взглядом.) Даже самовара не поставите! Ха-ха! Нет-с. Не сумеете.

Макосов (нерешительно). Однако ты того, брат… послушай…

Перепелицын. Да чего там слушать-то? И слушать тут нечего! Самовар-то ведь не сумеете сготовить?

Макосов. Если ты хочешь, Перепелицын, чаю, я могу поставить самовар. Я сумею…

Перепелицын. Лежите уж лучше! Ба-арин… Почему белая кость? Кто ее смотрел? А может, и у меня белая? Только людей морочат.

Макосов, огорченный, встает, прохаживается по комнате. Тяжелая пауза.

Конечно, я вам служить обязан, потому что вы мне платите деньги, но уважать вас — за что? Да разве уважение на деньги берется? Не-ет, миленький. Уважение не такая музыка. Ха! Белая кость… Вот ежели человек сделает какую-нибудь такую штуку — велосипед там какой-нибудь смешной выдумает или песни играет хорошо — я его уважу. А так — что? Наш брат рабочий мастеровой человек и фундамент выкопает, и камни сложит, и крышей покроет, а потом говорят: ‘Кто строил дом?’ — ‘Архитектор Макосов’. — ‘Да не может быть? Архитектор Макосов? Ну, что вы?..’ — ‘Так точно’,

Макосов. Ты не понимаешь, Перепелицын… Ведь я план делаю, всю постройку выдумываю, — я ведь учился, для этого сколько.

Перепелицын (саркастически). А косить умеете?

Макосов. Косить не умею.

Перепелицын. Вот вам и план! Без вашего-то плана проживут, а без хлеба у человека брюхо вспухнет, почернеет он и помрет. Нет уж, что разговаривать-то.

Макосов. Если ты хочешь спать, Перепелицын, иди. Я сам оденусь. Мне еще в клуб надо…

Перепелицын (подпирает руками голову, долго думает, как бы еще уязвить архитектора. Неожиданно.) Как ваша фамилия?

Макосов (кротко). Ты же знаешь, вот чудак!

Перепелицын. Ну? Как?

Макосов. Макосов! Ну…

Перепелицын (ядовито). Так… значит, ваши родители макосы были!

Макосов (ошеломленный). Что такое макосы?

Перепелицын (грубо хохочет). Такие бывают… Макосы. Даром не назовут. Значит, было за что.

Макосов. Ты, голубчик, говоришь вздор.

Перепелицын. Нет, уж вы извините! Ха-ха! Макосы! Вот тебе и макосы.

Макосов. Однако это уже переходит всякую меру… Как ты смеешь говорить это? Этакий хам!!

Перепелицын (утирает слезы). Хам! Конечно, хам. Где ж нам. Недолго ждать-то… Помру — тогда уж не буду хам. Перед Богом все равны будут…

Макосов. Ну, ну… довольно, старик. (Треплет его по плечу, сконфуженно.) Чего там… Ты не обижайся… Я пошутил!

Перепелицын. Конечно… Гм… где же мне… Черная кость! А как сапоги починить или за газетами сбегать — тогда не черная кость?.. Тогда Перепелицын? Если у вас есть имя ‘высокоблагородие’, то и у меня есть не хуже — Иван Захарыч! Вот что-с! Потрудитесь на будущее время называть меня Иван Захарыч.

Макосов. Хорошо. Ну, прощай, брат Иван Захарыч. Пойду одеваться.

Перепелицын. Конечно! В деревне люди от голоду дохнут, а мы, значит, по клубам в карты-марты разыгрываем. Нешто нам есть до чего-нибудь дело?..

Макосов (мягко). Ну, ну, полно, дружище…

Перепелицын. Да чего там ‘полно’. Может быть, я человек старый, мне с места подняться трудно, а вам разве дело до этого? В клуб бежать нужно. А то, что старый человек и до комнаты своей не доползет — это как?

Макосов. А ты ложись тут, на диване. Поспи до моего прихода… Освежишься — встанешь. Постой, я тебе помогу.. (Поднимает его со стула, нежно ведет к дивану.)

Перепелицын приостанавливается.

Перепелицын. Так-так-так… Макосов! Нечего сказать, красивая фамилия! Идите уж! И смотреть-то на вас тошно. (Ложится, потом приподнимается.) Нет, вы скажите мне, какая я кость? А? Вы мне это скажите! Какая?

Макосов (успокоительно). Ну, белая, белая, конечно же, белая. Спи, голубчик.

Перепелицын (угрюмо). То-то. (Поворачивается, засыпает.)

Макосов очень осторожно, на цыпочках ходит по комнате, собирает вещи. Роняет ботинок, испуганно оглядывается на Перепелицына, прижимает палец к губам и уходит на цыпочках.

Занавес

КОММЕНТАРИИ

Миниатюры и монологи для сцены (1912)

Сборник вышел как II том Театральной библиотеки ‘Сатирикона’.

Старики.

Пьеса написана на основе рассказа ‘Старики’ (впервые: ‘Сатирикон’, 1911, No 15, рассказ вошел в сборник ‘Круги по воде’ (1912), см. наст. изд., т. 3). Пьеса с огромным успехом шла на сценах многих театров.

Старики.

Читайте также: