Среди ночи и льда, Нансен Фритьоф, Год: 1897 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 567 минут(ы)

Среди ночи и льда.

Норвежская полярная экспедиція 1893—96 гг.
Фритьофа Нансена.

ВВЕДЕНІЕ.

Неизвданныя и неприступныя, спали мертвымъ сномъ полярныя страны съ начала вковъ, скованныя ледянымъ покровомъ. Могучій великанъ, закутанный въ блое одяніе, спалъ, вытянувъ свои оледенвшіе члены.

На зар исторіи, далеко на юг, проснувшійся человческій геній поднялъ голову и посмотрлъ на землю. Съ юга, на него пахнуло тепломъ, съ свера — холодомъ. Тогда и оба царства, — царство всесокрушающаго жара и всеуничтожающаго холода, — онъ заключилъ въ предлы неизвстнаго.

Но мало-по-малу границы неизвстнаго стали отступать передъ возрастающимъ стремленіемъ человчества къ свту и знанію, и наконецъ они остановились на свер, у самаго порога великаго ледянаго кладбища природы, въ области вчнаго безмолвія полярныхъ странъ. Но этой минуты человческій геній не встрчалъ въ своемъ побдоносномъ шествіи никакихъ непреодолимыхъ препятствій и, успокоенный, двигался дальше. Но тутъ передъ нимъ возсталъ великанъ, въ союз съ самыми страшными врагами жизни: ледянымъ холодомъ и долгою зимнею ночью.

Толпа за толпою устремлялась къ сверу, лишь затмъ, чтобы терпть пораженіе за пораженіемъ, но новые ряды были всегда наготов двинуться впередъ и замнить своихъ предшественниковъ.

Долго не удавалось человку пронизать своимъ взоромъ туманъ ледяного моря. Тамъ, за этою завсой, скрывалась страна скиовъ, тамъ въ Нифльгейм (царство тумана), въ этомъ мрачномъ царств сагъ, кружились въ дикой воинственной пляск грозные великаны инея.

Затмъ насъ снова потянуло туда. Тамъ на свер, среди мрака и стужи, лежалъ ‘Гельгеймъ’, обитель мертвыхъ, гд царила богиня смерти. Зачмъ же люди устремлялись туда, гд не могло дышать ни одно живое существо? Хотли ли они вернуть своихъ мертвецовъ, какъ Гермодъ, отправившійся за Бальдуромъ? Нтъ, не за этимъ шли туда люди. Они хотли добыть знаніе для грядущихъ поколній, и въ этой благороднйшей борьб человческаго духа съ предразсудками и мракомъ невжества заключается вся исторія арктическихъ путешествій, исторія такихъ людей, которые, не смотря на то, что въ т времена зимовка въ полярныхъ странахъ означала почти врную смерть, всетаки устремлялись туда, въ область неизвстнаго, съ развернутымъ знаменемъ въ рукахъ. Нигд знаніе не было куплено цною столькихъ страданій и лишеній, но человческій духъ не успокоится до тхъ поръ, пока ни одной пяди не останется неизслдованной въ этой области и пока не будутъ разгаданы вс ея тайны. Шагъ за шагомъ люди подвигались впередъ, напрягая вс силы. Но заря только еще занимается, и насъ все еще окружаетъ утренняя мгла, и надъ огромными пустынными пространствами тамъ, на полюс, царитъ все тотъ же мракъ.

Наши предки, древніе викинги, были первыми полярными путешественниками. Говорятъ, что ихъ поздки въ ледяное море не имли значенія, такъ какъ они не оставили никакихъ слдовъ своего пребыванія тамъ. Но это не врно. Какъ современные китоловы въ своей постоянной борьб со льдомъ и океаномъ, прокладываютъ дорогу нашимъ изслдованіямъ свера, такъ и древніе норвежцы, съ Эрикомъ Краснымъ, Лейфромъ и др. во глав, были передовыми борцами всхъ полярныхъ изслдователей грядущихъ поколній. Не слдуетъ забывать, что они не только первые пустились въ океанъ, но также первые вступили въ борьбу со льдомъ. Они гораздо раньше другихъ морскихъ націй ршились отдалиться отъ береговъ и на своихъ судахъ прорзали вдоль и поперекъ сверныя моря, открыли Гренландію и Исландію и заселили эти страны, поздне-же отправились въ Америку и не боялись переплывать весь Атлантическій океанъ на своихъ открытыхъ судахъ. Не мало тяжелой борьбы со льдами приходилось вынести имъ у береговъ Гренландіи, и многіе изъ этихъ храбрецовъ сложили тамъ свои головы.

Не одна жажда приключеній, хотя она и составляетъ основную черту норвежскаго народнаго характера, влекла нашихъ предковъ въ эти неbзвданныя области, надо было отыскать новое поле дятельности для многихъ безпокойныхъ головъ, которымъ было тсно въ Норвегіи. Кром того ихъ побуждала къ этимъ поздкамъ и настоящая жажда знанія. Уже Оттаръ, находившійся при двор короля Альфреда въ Англіи, въ 890 году отправился на сверъ, потому что, какъ онъ самъ говоритъ, у него въ душ возникло ‘божественное желаніе и стремленіе узнать и повдать другимъ, какъ далеко на свер встрчается земля и есть-ли человческіе обитатели по ту сторону ледяной пустыни’. Оттаръ жилъ въ самой сверной части Гельгеланда, вроятно, въ Біяркой и прохалъ кругомъ Нордкапа, а также на востокъ до самаго Благо моря.

О Гаральд Гардраад, ‘многоопытномъ норвежскомъ корол’, Адамъ Бременскій разсказываетъ, что онъ предпринялъ путешествіе на сверъ и ‘попробовалъ на своихъ судахъ произвести изслдованіе свернаго океана, но мракъ встртилъ его на порог исчезающаго міра и съ великимъ трудомъ онъ избжалъ гибели, повернувъ свои суда назадъ’.

Тамъ былъ Гиннунгъ — страшная зіяющая бездна на конц міра. Какъ далеко захалъ Гаральдъ, неизвстно никому, но во всякомъ случа его слдуетъ признать однимъ изъ первыхъ полярныхъ путешественниковъ, устремившихся на сверъ изъ одной только жажды знанія. Само собою разумется, что вс эти норвежцы не были свободны отъ суеврныхъ воззрній, господствовавшихъ въ ихъ времена относительно полярныхъ странъ, гд, по ихъ мннію, находились: Гиннунгъ (зіяющая бездна), Нифльгеймъ (міръ тумана), Гельгеймъ (міръ мертвыхъ) и проч. Но и въ этихъ мистическихъ и поэтическихъ представленіяхъ норвежцевъ было зерно настоящаго наблюденія, такъ что первымъ путешественникамъ нельзя отказать въ замчательно тонкомъ и ясномъ пониманіи отношенія вещей.

Правильность и трезвость ихъ взглядовъ доказывается лучше всего научнымъ произведеніемъ нашей древней литературы, появившимся два вка спустя, ‘Королевскимъ зеркаломъ’, гд говорится:

‘Какъ только обширныя пространства бурнаго моря будутъ пройдены, въ мор появляется такое громадное количество льда, какое не встрчается нигд въ цломъ мір. Нкоторыя льдины такъ плоски, какъ будто он образовались прямо въ самомъ мор, он бываютъ толщиною въ четыре-пять локтей и занимаютъ въ мор такое большое пространство, что зачастую надо хать четыре и больше дней по льду, прежде чмъ достигнешь берега… Но эти ледяныя глыбы боле распространяются къ сверо-востоку или сверу отъ берега, нежели къ югу, юго-западу или западу… Он лежатъ иногда почти совершенно неподвижно, раздляемыя прорубями или большими фіордами, но иногда он движутся не медленне судна при попутномъ втр и часто не только съ втромъ вмст, но и противъ втра’.

Такія описанія должны показаться еще боле удивительными, если вспомнить, какія наивныя понятія существовали въ т времена относительно всхъ невдомыхъ странъ.

Затмъ наступилъ перерывъ и прошли вка прежде, чмъ снова были предприняты поздки въ сверныя моря. Теперь уже другія націи, особенно голландцы и англичане, очутились впереди. Трезвые взгляды древнихъ норвежцевъ были забыты, и мсто ихъ заступили разныя фантастическія идеи. Такъ какъ на самомъ дл на свер не оказалось всеуничтожающаго холода, то возникла противоположная теорія, и чрезвычайно странны нкоторыя представленія, удержавшіяся даже до сихъ поръ. Это старая исторія, что люди всего боле избгаютъ естественныхъ объясненій какого нибудь явленія, и если не находятъ средняго пути, то прибгаютъ къ самымъ дикимъ гипотезамъ. Только такимъ образомъ и могла возникнуть и удержаться вра въ существованіе открытаго полярнаго моря, не смотря на то, что люди всюду наталкивались на ледъ, предполагалось, что это море находится дале, за льдомъ.

Эта вра въ свободный отъ льда проходъ на сверо-востокъ и сверо-западъ, ведущій къ богатствамъ Китая и Индіи, существовавшая въ конц XV столтія, снова возродилась, не смотря на вс пораженія, которыя терпли люди. Такъ какъ въ боле южныхъ широтахъ путь преграждался льдомъ, то предполагалось, что свободное море находится дале къ сверу и, наконецъ, стали пытаться найти проходъ черезъ самый полюсъ.

Какъ ни нелпы были вс эти теоріи, но все-таки он послужили ко благу человчества, такъ какъ въ значительной степени расширили наши познанія о земл, изъ этого слдуетъ, что никакой трудъ въ дл изслдованія не пропадаетъ даромъ, даже если онъ исходитъ изъ ложныхъ представленій. Англія своимъ положеніемъ могущественнйшей морской націи въ немалой степени обязана именно этого рода химерамъ.

Разными способами и разными путями пробовали люди проникнуть въ это царство смерти. Сначала они отправлялись по вод. Суда были тогда совершенно неприспособлены къ борьб со льдомъ и поэтому на нихъ отправлялись весьма неохотно. Древнія норвежскія суда, толстыя доски которыхъ изготовлялись изъ сосноваго и еловаго лса и укладывались на подобіе крыши, были столь же мало цлесообразны, какъ и маленькія неуклюжія каравеллы первыхъ голландскихъ и англійскихъ мореплавателей. Но люди, мало-по-малу, научились лучше строить свои суда и стали все смле пускаться въ опасное плаваніе среди ледяныхъ глыбъ.

Между тмъ некультурные сверные народы, жители сибирскихъ тундръ и американскіе эскимосы, еще задолго до начала полярныхъ путешествій изобрли боле врный способъ странствованія по льдамъ: то были сани, въ которыя большею частію запрягались собаки. Такой способъ путешествія впервые былъ примненъ въ Сибири для полярныхъ изслдованій. Уже въ XVII и ХVIII вк русскіе предпринимали большія путешествія на саняхъ и снимали карты сибирскихъ береговъ отъ границъ Европы до Берингова пролива. Но они путешествовали не только вдоль береговъ, а отправлялись зачастую дальше по пловучимъ льдамъ, вплоть до Новосибирскихъ острововъ, даже еще сверне, и врядъ ли гд нибудь въ другомъ мст путешественникамъ приходилось выносить столько страданій и проявить столько выносливости. Англичане также довольно рано стали прибгать къ такому способу путешествія въ полярныхъ льдахъ Америки. Они употребляли санки или индйцевъ, или эскимосовъ. Эти путешествія достигли наибольшаго развитія подъ руководствомъ Макъ-Клинтока.

Въ противоположность русскимъ, которые отправлялись обыкновенно въ путешествіе съ большимъ количествомъ собакъ и меньшимъ количествомъ людей, англичане брали съ собою меньше собакъ, но гораздо больше людей, такъ что сани порою приходилось везти людямъ. Однако, нкоторые англійскіе путешественники, напримръ, Макъ-Клинтокъ, также пользовались большимъ количествомъ собакъ. Во время знаменитой экспедиціи Маркгэма, отправившагося изъ бухты, гд зимовало судно ‘Alert’, 33 человка должны были везти сани, не смотря на то, что на судн было не мало собакъ, изъ этого, пожалуй, можно вывести заключеніе, что собаки тогда не слишкомъ высоко цнились, какъ рабочая сила. Американецъ Пири, однако, избралъ совершенно другой способъ и во время своего путешествія по Гренландіи взялъ съ собой какъ можно больше собакъ и какъ можно меньше людей.

Я, впрочемъ, еще до своего путешествія въ Гренландію не сомнвался въ огромной польз, которую приносятъ собаки при поздкахъ въ саняхъ, и если не взялъ съ собою тогда собакъ, то лишь потому, что совсмъ не нашелъ годныхъ для этой цли.

Третій способъ путешествія въ арктической области двоякій: въ лодк и на саняхъ одновременно. Въ древнихъ норвежскихъ сагахъ и въ ‘Королевскомъ зеркал’ разсказывается, что норвежцамъ приходилось тащить свои лодки по льду черезъ Гренландское море, чтобы спастись и достигнутъ земли. Первый, воспользовавшійся этимъ смшаннымъ способомъ путешествія, былъ Парри, оставившій, во время своей знаменитой попытки достигнуть полюса, свое судно въ 1827 году и отправившійся по пловучимъ льдамъ на сверъ, захвативъ съ собою лодки, которыя везъ на саняхъ. Онъ добрался до 82®45′, — чего раньше никто не достигалъ, — но тутъ теченіе стало относить его къ югу, и онъ долженъ былъ вернуться. Поздне, впрочемъ, къ такому способу полярныхъ путешествій прибгали уже не такъ часто, хотя Маркгэмъ также везъ съ собою на саняхъ лодку. Многія другія экспедиціи должны были поневол прибгнуть къ такому способу передвиженія, посл того какъ они оставили судно и затерялись во льдахъ. Въ этомъ отношеніи заслуживаютъ упоминанія въ особенности австро-венгерская экспедиція Тегеттгофа въ Землю Франца-Іосифа и несчастная американская экспедиція Жаннетты.

Никому изъ полярныхъ изслдователей не пришло въ голову воспользоваться указаніемъ эскимосовъ, вести такой же образъ жизни, какъ и они, и вмсто тяжелыхъ лодокъ брать съ собою легкіе каяки, запряженные собаками. Никогда еще не было сдлано такой попытки.

Пути, которыми пробовали проникнуть разными способами къ полюсу, были главнымъ образомъ: Смитъ-Зундъ, море между Гренландіей и Шпицбергеномъ, море у Земли Франца-Іосифа и Беринговъ проливъ.

Всего чаще въ послднее время отправлялись черезъ Смитъ-Зундъ, главнымъ образомъ вслдствіе того, что американскіе путешественники черезъ-чуръ поспшно объявили, что тамъ они нашли открытое полярное море, далеко распространяющееся къ сверу. Вс экспедиціи, однако, были задержаны громадными ледяными массами, двигающимися къ югу, и были прижаты ими къ берегамъ. Важнйшею изъ экспедицій, отправившихся до этому пути, была англійская экспедиція 1875—76 года подъ руководствомъ Нареса, стоившая большихъ денегъ. Спутникъ Нареса, капитанъ Маркгэмъ достигъ непревзойденной дотол широты, а именно 83® 20′, но это стоило громадныхъ усилій и лишеній, и Наресъ считалъ, что невозможность достигнуть свернаго полюса этимъ путемъ окончательно доказана. Во время пребыванія экспедиціи Грили въ этихъ краяхъ въ 1881—84 гг. Локвудъ добрался до 83® 24′ — высшій пунктъ, котораго коснулась нога человка на земномъ шар до послдней экспедиціи, которой посвящается эта книга.

Въ моряхъ, омывающихъ берега Гренландіи и Шпицбергена, не разъ длались попытки проникнуть тайну ледяного царства. Вдоль восточнаго берега Гренландіи Генри Гудсонъ еще въ 1607 г. попробовалъ достигнуть полюса, гд онъ надялся найти открытое море и пробраться черезъ него къ югу. Но уже подъ 73® с. ш. онъ наткнулся на препятствія у одного пункта на берегу, который былъ названъ имъ ‘Hold with Hope’. Немцкая экспедиція, подъ руководствомъ Кольдевея, (1869—70), тоже постившая эти мста, достигла при помощи саней 77® сверной широты. Безъ сомннія это самое неудобное мсто для плаваній къ сверу, такъ какъ полярное теченіе вдоль этихъ береговъ гонитъ громадныя массы льда къ югу. Лучше путь отъ Шпицбергена, испробованный Гудсономъ посл того, какъ въ Гренландіи онъ былъ задержанъ льдомъ, на этотъ разъ онъ достигъ 80® 23′ с. ш. Вслдствіе теплаго теченія, идущаго по западному берегу Шпицбергена къ сверу, море въ этихъ мстахъ бываетъ свободно ото льда. Въ этомъ мст, безъ сомннія, можно всего легче достигнуть высшихъ широтъ и поэтому то въ 1827 году Эдвардъ Парри сдлалъ отсюда извстную попытку пробраться къ сверу.

Дале къ востоку условія мене благопріятны, и очень немного полярныхъ экспедицій отправлялись по этому пути. Австро-венгерская экспедиція Вейпрехта и Панера въ 1872—74 году поставила себ сначала цлью отыскать сверо-восточный проходъ, но, повстрчавшись со льдомъ у сверной оконечности Новой Земли, повернула къ сверу и открыла Землю Франца-Іооифа, откуда Пайеръ попробовалъ пробраться къ сверу въ саняхъ и достигъ 82® 5′ с. ш. на остров, который онъ назвалъ Землею кронпринца Рудольфа. Ему показалось, что къ сверу оттуда лежитъ большая земля и онъ помстилъ ее на карт приблизительно подъ 83® и назвалъ Землею Петерманна. Поздне, въ 1880—81 и 82 г. Землю Франца-Іосифа два раза постилъ англичанинъ Ленъ-Смитъ, и въ настоящее время тамъ пребываетъ англійская экспедиція Джексона-Гармсуорэса. Датская экспедиція подъ руководствомъ Говшарда въ 1883 году составила планъ пробраться къ сверному полюсу черезъ мысъ Челюскинъ, вдоль восточнаго берега суши, которая, по предположенію Говшарда, должна лежать къ востоку отъ Земли Франца-Іосифа. Но въ Карскомъ мор ихъ затерло льдомъ, экспедиція тамъ перезимовала и вернулась назадъ.

Черезъ Беринговъ проливъ было сдлано немного попытокъ пробраться къ сверу. Первою изъ нихъ была экспедиція Кука въ 1776 году, послдняя — экспедиція Жаннетты въ 1879—81 г. подъ руководствомъ Делонга, лейтенанта американскаго флота. Врядъ ли гд либо въ боле южныхъ широтахъ полярные изслдователи натыкались на такія же непреодолимыя препятствія, представляемыя льдомъ, тмъ не мене послдняя изъ названныхъ экспедицій имла для моего путешествія огромное значеніе. Какъ самъ Делонгъ говорилъ въ своемъ письм къ Гордону Беннетту, устроителю экспедиціи, приходилось выбирать одинъ изъ трехъ путей: Смитъ-Зундъ, восточный берегъ Гренландіи и Беринговъ проливъ. Делонгъ настаивалъ на послднемъ, который и былъ принятъ. Главнымъ основаніемъ въ пользу этого послужило японское теченіе, которое, какъ предполагали, направлялось къ сверу черезъ Беринговъ проливъ и дале вдаль восточнаго берега Земли Врангеля, вытянувшейся, думали, далеко къ сверу. Утверждали, что теплая вода этого теченія должна проложить дорогу вдоль береговъ, быть можетъ, прямо къ полюсу. Китоловы на опыт удостоврились, что всякій разъ, когда ихъ суда бывали затерты льдами въ этомъ мст, то ихъ двигало къ сверу. Изъ этого слдовало вывести заключеніе, что теченіе вообще иметъ такое направленіе. ‘Изслдователи могли бы, пользуясь этимъ теченіемъ, достигнуть высокихъ широтъ, но по этой же причин трудности обратнаго пути должны еще больше увеличиться’, говорилъ Делонгъ, и ему самому пришлось на себ прискорбнымъ образомъ доказать справедливость этихъ словъ. Жаннетта была затерта во льдахъ 6-го Сентября 1879 года подъ 71® 35′ с. ш. и 175® 6′ восточной долготы, къ югу отъ Земли Врангеля, — оказавшейся маленькимъ островомъ, — и подвигалась теченіемъ вмст со льдомъ къ западо-сверо-западу въ продолженіи двухъ лтъ, пока, наконецъ, не утонула 12-го Іюня 1881 года къ сверу отъ Новосибирскихъ острововъ, подъ 77® 15′ с. ш. и 154® 59′ восточной долготы.

Такимъ образомъ всюду ледъ препятствовалъ людямъ подвигаться впередъ на сверъ, и только въ двухъ случаяхъ затертыя льдами суда были унесены теченіемъ въ сверномъ направленіи. Это случилось съ Тегеттгофомъ и Жаннеттой, между тмъ какъ большинство другихъ судовъ было унесено двигающимися къ югу ледяными массами далеко отъ первоначальной цли.

Изучая исторію арктическихъ путешествій, я съ самаго начала пришелъ къ заключенію, что трудно будетъ по испробованной уже дорог и испробованнымъ способомъ вырвать тайну неизвстныхъ еще досел ледяныхъ областей. Но гд же лежитъ дорога?

——

Осенью 1884 г. я случайно прочелъ въ норвежской газет ‘Morgenbladet’ статью профессора Мона, въ которой онъ сообщалъ, что на юго-западномъ берегу Гренландіи были замчены нкоторые предметы, по всей вроятности принадлежавшіе погибшему кораблю Жаннетт. Монъ допускалъ, что эти предметы были занесены туда, черезъ полярное море, на ледяной глыб. У меня тотчасъ явилась мысль, что именно тутъ и лежитъ искомая дорога. Если ледяная глыба могла совершить этотъ путь черезъ неизвстную область, то, значитъ, можно было воспользоваться этимъ теченіемъ и для цлей изслдованія. Планъ былъ готовъ. Однако, прошло все-таки нсколько лтъ прежде, чмъ я изложилъ его въ своемъ доклад географическому обществу въ Христіаніи, по своемъ возвращеніи изъ Гренландіи въ феврал 1890 года. Такъ какъ мой докладъ игралъ большую роль въ исторіи ныншней экспедиціи, то я и приведу здсь главнйшіе пункты, какъ они были напечатаны въ мартовскомъ номер норвежскаго журнала ‘Naturen’ въ 1891 году.

Изложивъ вкратц исторію различныхъ предшествовавшихъ полярныхъ экспедицій, я писалъ:

‘На основаніи всего, что мною было изложено здсь, результатъ многочисленныхъ попытокъ можетъ показаться нсколько неутшительнымъ. Изъ всего этого, повидимому, слдуетъ, что никакими путями нельзя доплыть до полюса. Везд ледъ былъ непреодолимымъ препятствіемъ, задерживавшимъ дальнйшее движеніе, какъ разъ у порога неизвданныхъ странъ. Тащить лодки черезъ эти неровныя плавучія глыбы льда, находящіяся притомъ въ постоянномъ движеніи подъ вліяніемъ теченія и втра, представляло громадныя затрудненія. Ледъ воздвигаетъ на пути такія препятствія, что каждый опытный человкъ долженъ признать почти невозможнымъ съ ними справиться, при томъ количеств провіанта и багажа, какое необходимо для такого предпріятія’.

Я полагалъ, что удобне было бы идти по твердой земл, тогда мы могли бы при помощи норвежскихъ лыжъ достигнуть полюса въ одно лто. Но такая земля намъ неизвстна. Гренландія, по моему мннію, простирается не много дале самаго свернаго пункта, извстнаго людямъ на ея западномъ берегу. ‘Что Земля Франца Іосифа доходитъ до полюса, это мало вроятно. Насколько намъ извстно, она образуетъ группу острововъ, между которыми находятся глубокіе проливы (зунды), и врядъ ли тамъ можно встртить большую сплошную массу земли’.

‘Многіе находятъ, можетъ быть, нужнымъ подождать съ изслдованіемъ такихъ недоступныхъ областей, какъ полярныя страны, до тхъ поръ, пока не будутъ изобртены какіе нибудь новые способы передвиженія. Мн пришлось слышать, что въ одинъ прекрасный день можно будетъ отправиться къ полюсу на воздушномъ шар, до наступленія же этого дня вс попытки пробраться къ полюсу будутъ безплодны. Нечего и говорить, что эти разсужденія не выдерживаютъ критики. Даже если допустить, что рано или поздно идея путешествія къ полюсу на воздушномъ шар, столь часто высказываемая, будетъ, наконецъ, приведена въ исполненіе, все же подобное путешествіе, какъ бы оно ни было интересно въ извстномъ отношеніи, далеко не доставитъ такихъ научныхъ результатовъ, какіе могутъ быть добыты экспедиціями, организованными по способу, указанному нами. Боле или мене значительные научные результаты въ различныхъ направленіяхъ могутъ быть достигнуты лишь посредствомъ постоянныхъ наблюденій во время продолжительнаго пребыванія въ этихъ областяхъ, между тмъ какъ вс наблюденія, произведенныя во время экспедиціи на воздушномъ шар, должны по необходимости имть поверхностный характеръ.

‘Мы должны, слдовательно, попробовать, нтъ ли другихъ путей, и я думаю, что они есть. Я думаю, что если мы примемъ во вниманіе силы природы и попробуемъ дйствовать заодно съ ними, а не противъ нихъ, то мы всего скоре и легче найдемъ дорогу къ сверному полюсу. Безполезно пробовать идти противъ теченія, какъ это длали вс предшествовавшія экспедиціи, надо поискать теченія, съ которымъ бы мы могли дйствовать заодно. Экспедиція Жаннетты, по моему мннію, только одна и находилась на истинной дорог, хотя и противъ своей воли и своего вднія.

‘Жаннетта цлыхъ два года двигалась во льду отъ Земли Врангеля до Ново-сибирскихъ острововъ. Три года спустя, посл окончательной гибели судна, найдены были, по ту сторону полюса, на плавучей льдин, вблизи Юліаншаба, на юго-западномъ берегу Гренландіи, нкоторые предметы, несомннно принадлежавшіе утонувшему судну и замерзшіе во льду.

‘Въ числ этихъ предметовъ, найденныхъ эскимосами и поздне собранныхъ въ Юліаншаб директоромъ колоніи Литценомъ, помстившимъ ихъ списокъ въ географическомъ журнал (1885), находились слдующія вещи: 1) провіантскій списокъ съ собственноручною подписью Делонга, начальника экспедиціи, 2) роспись судна ‘Жаннетты’, 3) пара непромокаемыхъ панталонъ съ мткою ‘Лудвигъ Норошъ’ — имя одного изъ матросовъ Жаннетты, который былъ спасенъ, 4) козырекъ фуражки, на которомъ по показаніямъ Литцена было написано ‘Г. Е. Lindemann’. Имя одного изъ спасенныхъ изъ экипажа Жаннетты было ‘F. . Nindemannn’. Вроятно, что сюда вкралась опечатка или же это была ошибка самого Литцена.

Въ Америк отнеслись очень скептически къ извстію объ этой находк, и въ американскихъ газетахъ были даже высказаны подозрнія насчетъ подлинности найденныхъ вещей. Но приведенные факты врядъ-ли допускаютъ сомнніе и можно считать доказаннымъ, что ледяная глыба, съ заключенными въ ней предметами съ погибшаго судна, была отнесена съ того мста, гд погибла Жаннетта, къ Юліаншабу.

‘Какимъ же путемъ достигла эта ледяная глыба западнаго берега Гренландіи? Профессоръ Монъ уже въ ноябр 1884 года доказывалъ, что эта льдина не могла попасть туда иначе, какъ черезъ полюсъ {Поздне директоръ колоніи Литценъ высказался въ томъ же дух, если только я врно понялъ его, въ копенгагенскомъ географическомъ журнал. Замчательно, что и у него явилась при этомъ мысль, не можетъ ли этотъ случай сослужить службу для другихъ арктическихъ экспедицій и попытокъ достигнуть полюса. Онъ говорилъ между прочимъ: ‘Изъ этого видно, что полярные путешественники, отправляющіеся къ полюсу черезъ сибирское ледовитое море, будутъ вроятно въ какомъ нибудь мст затерты льдами, но эти ледяныя массы будутъ двигаться теченіемъ по направленію къ югу вдоль береговъ Гренландіи. Слдовательно, ничего нтъ невроятнаго въ томъ, что экспедиція, если только судно способно выдержать долгое время напоръ льдовъ, можетъ попасть въ южную Гренландію. Но во всякомъ случа она должна быть готова пробыть многіе годы въ пути’.}.

Ледяная глыба не могла въ данномъ случа пройти черезъ Смитъ-Зундъ, такъ какъ теченіе оттуда направляется къ западной части Баффинова залива. Если бы это было такъ, то ее понесло бы къ Баффиновой земл или къ Лабрадору, а не къ западному берегу Гренландіи. Теченіе у этого берега идетъ въ сверномъ направленіи и составляетъ продолженіе гренландскаго полярнаго теченія, которое идетъ вдоль восточнаго берега Гренландіи, огибаетъ мысъ Фаруэлль и поднимается вдоль западнаго берега.

‘Но вопросъ теперь заключается въ томъ, по какому пути глыба прошла, чтобы отъ Ново-сибирскихъ острововъ попасть къ восточному берегу Гренландіи?

‘Надо полагать, что эта глыба направилась вдоль сверныхъ береговъ Сибири, затмъ къ югу обогнула Землю Франца-Іосифа и прошла черезъ зундъ между этою землею и Шпицбергеномъ, или же ее потащило къ югу вокругъ этой земли и посл этого она попала въ полярное теченіе, которое и увлекло ее внизъ къ Гренландіи. Но если мы обсудимъ условія теченія въ этихъ странахъ, насколько они намъ извстны въ настоящее время, то придемъ къ заключенію, что такое путешествіе глыбы въ высшей степени невроятно, если не совершенно невозможно’.

Доказавъ это на основаніи плаванія ‘Тегеттгофа’ и другихъ фактовъ, я продолжалъ:

‘Разстояніе отъ Ново-сибирскихъ острововъ до восточнаго берега Гренландіи подъ 80 градусами широты достигаетъ 1360 морскихъ миль, разстояніе же отъ этого пункта до Іюліаншаба — 1540 миль, вмст это составитъ 2900 морскихъ миль. Путь этотъ былъ пройденъ въ 1100 дней, что по разсчету составляетъ въ день 2,6 мили. Время, нужное для того, чтобы найденныя останки Жаннетты могли достигнуть Іюліаншаба, посл того какъ он уже побывали на 80 градус широты, можетъ быть вычислено съ точностью, такъ какъ теченіе у восточнаго берега Гренландіи хорошо извстно. На основаніи того, что мы знаемъ о немъ, можно принять, что нужно не меньше 400 дней, чтобы пройти это разстояніе, на путешествіе отъ Ново-сибирскихъ острововъ до 80 градуса широты остается, слдовательно, около 700 дней. Предполагая, что эти предметы отправились по кратчайшей дорог, т. е. черезъ полюсъ, — скорость движенія будетъ равняться двумъ морскимъ милямъ въ день. На другомъ пути, къ югу вокругъ Земли Франца-Іосифа и къ югу отъ Шпицбергена и скорость должна быть гораздо больше. Но вычисленная такимъ образомъ скорость движенія, дв мили въ день, поразительно совпадаетъ со скоростью теченія, уносившаго Жаннетту къ концу ея плаванія, съ 1-го января по 15 Іюля 1881 года. Въ это время Жаннетта двигалась со скоростью, превышающею дв мили въ день, средняя же скорость движенія судна равнялась только одной мил.

‘Но разв нтъ другихъ доказательствъ, что существуетъ теченіе черезъ полюсъ отъ Берингова моря съ одной стороны, въ Атлантическій океанъ — съ другой? Посмотримъ!

‘Д-ръ Рянкъ получилъ отъ одного гренландца въ Годтшаб замчательный кусокъ дерева. Это — древко метательнаго оружія, употребляемаго эскимосами на охот, но отличающееся отъ тхъ снарядовъ, какіе употребляются эскимосами западнаго берега Гренландіи. Д-ръ Рянкъ вывелъ изъ этого заключеніе, что по всей вроятности орудіе это принадлежало эскимосамъ восточнаго берега Гренландіи. Позднйшія изслдованія указали, что оно происходитъ изъ Аляски, по близости Берингова пролива, такъ какъ только тамъ употребляется такая форма оружія. Въ немъ даже оказались вдланными китайскія стеклянныя бусы, какъ разъ такія, какія пріобртаются эскимосами у азіатскихъ народовъ спеціально съ цлью украшенія своего оружія. Можно было, слдовательно, утверждать, что этотъ кусокъ дерева унесенъ былъ отъ западнаго берега Аляски вверхъ къ берегамъ Гренландіи теченіемъ, которое намъ еще неизвстно на всемъ своемъ протяженіи, но, весьма вроятно, проходитъ очень близко къ сверному полюсу или же гд нибудь между полюсомъ и Землею Франца-Іосифа.

‘Можно найти еще много доказательствъ въ пользу существованія такого теченія. Въ Гренландіи, какъ извстно, не растутъ деревья, пригодныя для постройки лодокъ, саней и другихъ хозяйственныхъ предметовъ. Слдовательно, плавучія деревья, приносимыя полярнымъ теченіемъ къ восточному берегу Гренландіи и уносимыя къ сверу вдоль ея западнаго берега, составляютъ одно изъ главныхъ условій существованія эскимосовъ. Но откуда же приносится этотъ плавучій лсъ?

‘Здсь намъ снова приходится подумать о странахъ, лежащихъ по ту сторону полюса. Я самъ имлъ случай изслдовать большія массы плавучаго лса какъ на западномъ, такъ и на восточномъ берегу Гренландіи, я находилъ плавающіе куски дерева и въ мор, довольно далеко отъ берега. Какъ и прежніе путешественники, я пришелъ къ убжденію, что большая часть этого лса могла попасть сюда только изъ Сибири, а меньшая частъ — изъ Америки, такъ какъ среди этого лса мы находимъ сосну, сибирскую лиственницу и другія деревья, которыя врядъ-ли могутъ быть иного происхожденія. Интересна въ данномъ случа находка, сдланная второй германской полярной экспедиціей на восточномъ берегу Гренландіи. Изъ двадцати пяти кусковъ плавучаго лса 17 принадлежали сибирской лиственниц, пять одному сверному виду сосны (вроятно Рісеа obovata), два одному виду ольхи (Alnus incana?) и одинъ кусокъ одному виду тополя (Populus tremula?) — вс эти сорта лса встрчаются въ Сибири.

‘Въ добавленіе къ этимъ наблюденіямъ, произведеннымъ въ Гренландіи, мы можемъ упомянуть, что экспедиція Жаннетты на свер Ново-сибирскихъ острововъ часто находила сибирскій лсъ (сосну и березу) между ледяными глыбами, увлекаемыми теченіемъ, направляющимся къ сверу.

‘Къ счастью для эскимосовъ, ежегодно прибиваетъ такъ много подобнаго плавучаго лса къ берегамъ Гренландіи, что приходится допустить существованіе постояннаго теченія въ этомъ направленіи, тмъ боле, что весь этотъ лсъ сплошь производитъ впечатлніе, какъ будто онъ не только пролежалъ въ вод, но побывалъ и во льду…

‘Трудно допустить, чтобы этотъ лсъ устремлялся къ югу вокругъ Земли Францъ-Іосифа и Шпицбергена: это такъ же мало вроятно, какъ и предположеніе, что ледяная глыба съ останками Жаннетты совершила этотъ самый путь. Доказательствомъ противъ такого предположенія служитъ то, что сибирскій плавучій лсъ встрчается къ сверу отъ Шпицбергена въ теченіи, имющемъ южное направленіе, противъ котораго напрасно боролся Парри.

‘И тутъ, слдовательно, мы встрчаемся съ фактами, которые заставляютъ признать существованіе теченія, проходящаго черезъ полюсъ или вблизи отъ него.

‘Въ связи съ этимъ особенный интересъ представляетъ замчаніе нмецкаго ботаника Гризебаха, указавшаго, что гренландская флора заключаетъ въ себ цлый рядъ сибирскихъ видовъ, которые врядъ ли могли попасть туда иначе, какъ при помощи вышеуказаннаго теченія, смена, вроятно, были занесены въ Гренландію именно этимъ теченіемъ.

‘Я длалъ наблюденія надъ плавучими льдами въ датскомъ пролив (между Исландіей и Гренландіей), указывающія, что и этотъ ледъ, пожалуй, также сибирскаго происхожденія. Я нашелъ въ немъ нкоторое количество ила, повидимому, происходящаго изъ сибирскихъ, а можетъ быть также и изъ сверо-американскихъ ркъ. Возможно, однако, что этотъ илъ происходилъ изъ ручьевъ, находящихся подъ льдами въ сверной Гренландіи или же въ какой нибудь другой, неизвстной полярной стран, поэтому я считаю это доказательство не столь важнымъ, какъ приведенныя выше.

‘Если сопоставить вс эти факты, то, какъ мн кажется, мы необходимо должны придти къ заключенію, что гд нибудь между Землею Франца-Іосифа и полюсомъ находится теченіе, идущее изъ Сибирскаго ледовитаго моря къ восточному берегу Гренландіи.

‘Что это такъ, мы можемъ убдиться еще и другимъ путемъ. Обратимъ вниманіе на полярное теченіе, то широкое теченіе, которое идетъ между Шпицбергеномъ и Гренландіей изъ неизвстныхъ полярныхъ странъ. Оно несетъ съ собою такія громадныя массы воды, что несомннно не можетъ происходить изъ какого нибудь небольшого водоема, а должно собрать всю эту массу издалека, тмъ боле, что, какъ извстно, полярное море у береговъ Азіи, Европы и Америки отличается мелководіемъ. Полярное теченіе, правда, пополняется отчасти рукавомъ Гольфстрема, который принимаетъ восходящее направленіе у западнаго берега Шпицбергена, но этого небольшого теченія, конечно, недостаточно, и главную массу своихъ водъ полярное теченіе по всей вроятности получаетъ съ дальняго свера.

‘Возможно, что полярное теченіе простираетъ свои рукава до береговъ Сибири и Берингова пролива и оттуда также забираетъ воду. Вода, которую оно увлекаетъ съ собою, доставляется частью выше названнымъ теплымъ теченіемъ, направляющимся черезъ Беринговъ проливъ, такъ же какъ и втвью Гольфстрема, который на сверъ отъ Норвегіи огибаетъ въ восточномъ направленіи Новую Землю, откуда наврное большая часть этого теченія идетъ вдоль сверной стороны этого острова, въ Сибирское ледовитое море. Весьма вроятно, что и теченіе, идущее съ юга, также частью направляется по этому пути, такъ какъ вслдствіе обращенія земного шара теченіе, направляющееся къ сверу, будь оно воздушное или водяное, непремнно должно будетъ отклониться въ восточномъ направленіи. По той же причин и теченіе, идущее къ югу, должно отклониться къ западу, къ восточному берегу Гренландіи.

‘Но еслибъ даже не существовало этихъ теченій, направляющихся въ полярный водоемъ, то я полагаю, что туда все-таки впадаетъ столько другихъ водъ, что они должны были образовать полярное теченіе. Прежде всего укажемъ на впадающія въ Ледовитое море сверо-европейскія, сибирскія и сверо-американскія рки. Область осадковъ этихъ ркъ довольно велика, она занимаетъ большую часть сверной Европы, почти всю сверную Азію или Сибирь до Алтайскихъ горъ и Байкальскаго озера, такъ же какъ и большую часть Аляски и британской сверной Америки. Это во всякомъ случа составляетъ не малую часть земной поверхности и осадки въ этихъ мстахъ очень велики. Трудно допустить, чтобы Ледовитый океанъ въ значительной степени содйствовалъ появленію этихъ осадковъ, во-первыхъ онъ большею частью покрытъ плавучими льдами, испареніе которыхъ очень незначительно, и во-вторыхъ, сравнительно низкая температура, господствующая въ этихъ мстахъ, точно также задерживаетъ испареніе открытой поверхности воды. Вода, нужная для образованія этихъ осадковъ, должна, слдовательно, получаться изъ другихъ мстъ, преимущественно изъ Атлантическаго и Тихаго океановъ, и прибыль воды, получаемая черезъ это Ледовитымъ океаномъ, должна быть очень значительна. Если бы мы имли достаточныя свднія о количеств дождя, выпадающаго въ разныхъ странахъ, то мы могли бы непосредственно вычислить эту прибыль {Такое вычисленіе было мною сдлано поздне, и я пришелъ въ заключенію, что общее количество дождя не такъ значительно, какъ я думалъ сначала.}. Еще большее значеніе эта прибыль получаетъ на томъ основаніи, что полярный водоемъ сравнительно не великъ и притомъ, какъ мы уже говорили, мелководенъ, наибольшая извстная глубина достигаетъ тамъ приблизительно 120—150 метровъ.

‘Но существуетъ еще другой факторъ, который также долженъ содйствовать увеличенію водныхъ массъ въ полярномъ бассейн, это — осадки полярной области. Уже Вейнрехтъ указывалъ, что теплое сырое воздушное теченіе, направляющееся съ юга въ полярныя страны, вслдствіе существующаго тамъ низкаго атмосфернаго давленія, должно вызывать много осадковъ, способствующихъ увеличенію количества водъ въ полярномъ мор. Незначительное содержаніе соли въ полярномъ теченіи также подтверждаетъ предположеніе, что въ полярный бассейнъ поступаетъ много прсной воды.

На основаніи выше изложеннаго можно вывести заключеніе, что море вокругъ полюса получаетъ довольно значительное количество воды, частью прсной, частью соленой, доставляемое ему различными морскими теченіями. Согласно законамъ тяжести, это обиліе воды должно имть стокъ и такимъ именно стокомъ служитъ для него гренландское полярное теченіе.

‘Но поищемъ еще и другихъ причинъ, объясняющихъ, почему теченіе. выбираетъ именно это направленіе.

‘Разсматривая отношенія глубинъ, мы находимъ вполн основательныя причины, чтобы главное устье теченія лежало въ мор между Гренландіей и Шпицбергеномъ. Это море, насколько намъ оно извстно, везд очень глубоко, въ одномъ даже мст глубина достигаетъ 4500 метровъ, между тмъ какъ море къ югу отъ Шпицбергена и Земли Франца-Іосифа чрезвычайно мелко и не переходитъ за 300 метровъ глубины. Черезъ Беринговъ проливъ, какъ мы уже говорили, теченіе направляется къ сверу, а Смитъ-Зундъ и проливы между островами къ сверу отъ Америки, гд теченіе иметъ уже южное направленіе, слишкомъ малы и узки и потому не могутъ служить для стока такого большого количества воды. Итакъ, слдовательно, приходится допустить, что эта масса воды слдуетъ по направленію полярнаго же теченія. Кстати напомню здсь о томъ проток, который былъ найденъ экспедиціей Жаннетты между островомъ Врангеля и Новосибирскими островами, Этотъ протокъ имлъ сверное направленіе, и глубина его превышала 150 метровъ, тогда какъ съ обихъ его сторонъ глубина была не боле 80—100 метровъ. Вполн вроятно, что этотъ протокъ находится въ связи съ тмъ, который лежитъ между Шпицбергеномъ и Гренландіей {Сдланное нами открытіе большой глубины полярнаго бассейна подтверждаетъ это предположеніе.}, а это если не вполн опредляетъ направленіе главнаго теченія, то сильно вліяетъ на него.

‘Разсматривая взаимныя отношенія втровъ и атмосфернаго давленія въ полярномъ мор, мы придемъ къ заключенію, что они также должны содйствовать образованію теченія, проходящаго черезъ полюсъ въ указанномъ направленія. Поясъ низкаго атмосфернаго давленія (минимума) идетъ къ югу отъ Шпицбергена и Зеили Франца-Іосифа, отъ Атлантическаго океана въ Сибирское ледовитое море. Согласно извстнымъ законамъ, втры въ южной части этого пояса должны имть по преимуществу направленіе отъ запада къ востоку, это также должно содйствовать образованію восточнаго теченія вдоль свернаго берега Сибири. Такое теченіе, дйствительно, существуетъ {Наши наблюденія, однако, во время этого путешествія не подтверждаютъ существованія восточнаго теченія вдоль сибирскихъ береговъ.}. Втры въ сверной части упомянутаго пояса должны по преимуществу дуть въ противоположномъ направленіи, отъ востока къ западу, и, слдовательно, должны вызвать западное теченіе, которое и направляется черезъ полюсъ въ гренландское море.

‘Итакъ, съ какой бы стороны мы ни разсматривали этотъ вопросъ, и даже помимо спеціальныхъ ршающихъ причинъ, мы и дедуктивнымъ путемъ должны придти къ заключенію, что существуетъ теченіе, которое проходитъ черезъ полюсъ или вблизи отъ него и направляется въ море между Гренландіей и Шпицбергеномъ.

‘Принимая во вниманіе все выше сказанное, я полагаю, что можно попытаться при помощи этого теченія, въ томъ мст, гд оно направляется къ сверу, проникнуть къ полюсу и достичь такихъ мстностей, которыхъ напрасно старались достигнуть вс т, кто дйствовалъ противъ теченія.

‘Мой, планъ вкратц слдующій: я предполагаю выстроить судно наивозможно меньшихъ размровъ, изъ наивозможно боле крпкаго матеріала, но размры судна все-таки должны быть достаточны, чтобы вмстить запасъ угля и провіанта для экипажа въ 12 человкъ, разсчитанный на пять лтъ. Судно въ 170 тоннъ (brutto), вроятно, будетъ отвчать этой цли. Паровая машина должна быть достаточно сильна, чтобы ходъ судна былъ не мене шести морскихъ миль въ часъ, но кром того судно должно быть снабжено полнымъ паруснымъ такелажемъ.

‘При постройк этого судна надо прежде всего имть въ виду, чтобы оно могло выдержать напоръ льда. Бока его должны быть какъ можно боле отлогими, такъ чтобы ледъ, надавливая на нихъ, нигд не могъ удержаться, какъ это было съ Жаннеттой и съ другими судами арктическихъ экспедицій, а соскальзывалъ бы внизъ и поднималъ бы судно на верхъ. Что такое судно можно построить, съ этимъ, вроятно, согласится каждый, кому только случалось видть, какъ давитъ ледъ на какое нибудь судно. По этой же причин судно должно быть небольшихъ размровъ, такъ какъ, не говоря уже о томъ, что съ такимъ судномъ удобне маневрировать, оно легче будетъ подниматься наверхъ при давленіи на него льда, и притомъ маленькое судно легче сдлать очень крпкимъ. Конечно оно должно быть выстроено изъ наилучшаго матеріала. Само собою разумется также, что судно такой формы и величины не особенно пригодно для плаванія по морю, но это не важно, въ виду того, что судну придется плавать среди льдовъ. Конечно, прежде чмъ достигнуть ледяного моря, судну надо будетъ пройти большое пространство по открытому морю, во едва-ли такъ ужъ придется плохо,что судно совсмъ не въ состояніи будетъ подвигаться впередъ, хотя, несомннно, пассажиры, подверженные морской болзни, должны будутъ отдать дань морскимъ богамъ.

‘Имя въ своемъ распоряженіи такое судно и экипажъ изъ 10 или 12-ти сильныхъ и во всхъ отношеніяхъ отборныхъ людей, а также полный запасъ провіанта на пять лтъ, настолько хорошаго качества, насколько это возможно при ныншнихъ условіяхъ, можно, я полагаю, разсчитывать на успхъ предпріятія. На такомъ судн мы попытаемся проникнуть черезъ Беринговъ проливъ {Раньше я думалъ отправиться черезъ Беринговъ проливъ, такъ какъ полагалъ, что именно съ этой стороны можно всего скоре и легче достигнуть Новосибирскихъ острововъ. При ближайшемъ изслдованіи я, однако, убдился, что это сомнительно, и поэтому ршилъ избрать кратчайшій путь черезъ Карское море къ сверу отъ мыса Челюскина.} къ западу вдоль свернаго берега Новосибирскихъ острововъ рано лтомъ, когда условія льдовъ дозволяютъ это. Достигнувъ Новосибирскихъ острововъ, мы должны какъ можно лучше воспользоваться своимъ временемъ и хорошенько изслдовать условія теченій и льдовъ и затмъ выждать благопріятнаго момента, когда можно будетъ пробраться по свободному отъ льда морю какъ можно дальше къ сверу. Судя по сообщеніямъ американскихъ китолововъ, такія благопріятныя условія наступаютъ къ сверу отъ Берингова пролива въ август или въ начал сентября. Когда наступитъ такой благопріятный моментъ, мы попробуемъ пробиться черезъ ледъ какъ можно дальше къ сверу. Что такимъ путемъ можно пройти гораздо дальше самаго свернаго изъ Новосибирскихъ острововъ это доказываетъ, между прочимъ, и экспедиція Жаннетты. Въ то время какъ эта экспедиція обрталась во льду къ сверу отъ острова Беннета, Делонгъ писалъ въ своемъ дневник, что они со всхъ сторонъ видятъ ‘темное водное небо’, т. е. такое, въ которомъ отражается открытое море. Изъ этого слдуетъ, что крпкое полярное судно можетъ продержаться до извстной степени.

‘Надо также принять во вниманіе, что экспедиція Жаннетты отъ острова Беннета до сибирскаго берега путешествовала въ лодкахъ, частью въ открытомъ мор. На берегу, какъ извстно, большая часть этой экспедиціи погибла. Норденшильдъ не пошелъ дальше самаго южнаго изъ названныхъ острововъ (въ конц августа 1878 г.), но тамъ фарватеръ былъ всюду свободенъ отъ льда. Весьма возможно, слдовательно, что мы будемъ въ состояніи проникнуть жъ сверу отъ Новосибирскихъ острововъ, и если намъ удастся пробраться такъ далеко, то мы попадемъ въ теченіе, въ которомъ находилась Жаннетта. Тогда нужно будетъ постараться подвинуться какъ можно дале къ сверу, пока мы не засядемъ плотно во льду {Я указалъ впослдствіи въ своей лекціи въ Лондон, что у меня было желаніе отправиться вдоль западнаго берега Новосибирскихъ острововъ къ сверу, такъ какъ я полагалъ, что теплыя воды, приносимыя Леной, не допускаютъ замерзанія моря въ этомъ мст.}.

‘Когда это случится, надо прикрпить хорошенько судно канатами и предоставить льду накопляться кругомъ, насколько это возможно, и чмъ больше, тмъ лучше. Ледъ будетъ подымать судно, которое сядетъ еще плотне и крпче. Что судно можетъ подъ вліяніемъ давленія льда склониться на бокъ, въ этомъ нтъ ничего невроятнаго, но это и не важно. Теперь уже теченіе возьметъ на себя трудъ двигать судно впередъ, судно перестаетъ быть перевозочнымъ средствомъ и преобразуется въ жилое помщеніе, обитатели котораго располагаютъ вполн достаточнымъ временемъ для производства научныхъ наблюденій.

‘Такимъ образомъ, вполн вроятно, что экспедиція пройдетъ черезъ полюсъ и затмъ въ море, между Гренландіей и Шпицбергеномъ. Тамъ, достигнувъ 80® широты или даже раньше, если это будетъ лтомъ, мы въ состояніи будемъ освободить свое судно и направиться домой. Еслибы судно попортилось раньше этого времени (что, конечно, возможно, хотя и мало вроятно, если судно будетъ построено выше-указаннымъ способомъ), то все же экспедиція не пострадаетъ, такъ какъ обратный путь можетъ совершиться, все-таки посредствомъ теченія, направляющагося черезъ полюсъ въ сверо-атлантическій бассейнъ. Льдовъ тамъ достаточно, чтобы держаться на нихъ, и подобное путешествіе мы уже пробовали раньше. Если бы экспедиція Жаннетты имла достаточно провіанта, и если бы она осталась на льдин, на которой оставила вещи, найденныя потомъ, то исходъ экспедиціи наврное былъ бы совершенно другой.

‘Судно не можетъ такъ быстро потонуть подъ напоромъ льдовъ,чтобы не хватило времени людямъ перебраться вмст со всми запасами и провіантомъ на какую нибудь крпкую льдину, которая должна быть заране выбрана на этотъ случай. На такой льдин надо разбить палатки, взятыя съ собою для этой цли, а, чтобы сохранить провіантъ и вс остальные припасы, не надо сосредоточивать ихъ въ одномъ мст, а распредлить ихъ въ разныхъ мстахъ по льду, и расположить ихъ на плотахъ, сдланныхъ изъ балокъ и досокъ, тогда они не могутъ потонуть, въ случа если подъ ними подломится льдина. Экипажъ ‘Ганзы’, больше полугода пространствовавшей по восточному берегу Гренландіи, именно вслдствіе пролома льдины лишился части своихъ припасовъ.

‘Чтобы такое путешествіе удалось, надо соблюсти два условія: имть хорошую одежду и много запасовъ пищи, а объ этомъ мы можемъ позаботиться. При такихъ условіяхъ мы и на льдин будемъ чувствовать себя такъ же хорошо, какъ и на своемъ судн, и такъ же точно можемъ добраться до Гренландскаго моря. Разница будетъ лишь въ томъ, что, достигнувъ моря, мы, вмсто того чтобы перебраться черезъ него на своемъ судн, отправимся въ лодкахъ которыя также врно могутъ доставить васъ въ ближайшую гавань.

‘Итакъ, по моему, существуютъ большія вроятія, что такое путешествіе можетъ увнчаться успхомъ.

Нкоторые возразятъ мн: ‘Во всхъ теченіяхъ существуютъ, противные и побочные токи. Представьте себ такой случай, что. вы попадете именно въ такой токъ или, быть можетъ, васъ прибьетъ съ какой нибудь неизвстной стран у полюса, и вы тамъ застрянете, что вы будете тогда длать?’ На это я могу отвтить: что касается противнаго теченія, то мы все же должны будемъ выбраться изъ него рано или поздно, это такъ же врно, какъ и то, что мы можемъ попасть въ него, а вдь провіанта у насъ хватитъ на пять лтъ! Относительно второй случайности скажу, что мы привтствовали-бы ее съ восторгомъ, такъ какъ врядъ ли на нашей земл найдется другое мсто, представляющее большій научный интересъ: мы бы произвели какъ можно больше научныхъ наблюденій въ ново-открытой стран. Если-бы намъ не удалось снова попасть въ теченіе со своимъ судномъ, а время-бы проходило, то намъ не оставалось-бы ничего боле, какъ покинутъ судно и попробовать самимъ въ лодкахъ и со всми припасами достигнуть ближайшаго теченія, для того, чтобы вышеуказаннымъ способомъ снова попасть въ прежнее теченіе.

‘Но какъ долго можетъ продолжаться подобное путешествіе?

‘Какъ мы уже говорили, вещи, принадлежащія экспедиціи Жаннетты, самое большое черезъ два года достигли этимъ путемъ 80® широты, слдовательно, и мы можемъ съ нкоторымъ вроятіемъ разсчитывать освободиться отъ льда въ тхъ же мстахъ, подвигаясь приблизительно со скоростью двухъ морскихъ миль въ день. Мы можемъ поэтому разсчитывать достигнуть своей цли въ теченіе двухъ лтъ. Но возможно, что судно освободится отъ льдовъ и въ боле высокихъ широтахъ, чмъ мы это предполагали. Во всякомъ случа запасовъ провіанта, разсчитанныхъ на пять лтъ, намъ должно хватить съ избыткомъ.

‘Но быть можетъ зимняя стужа въ этихъ областяхъ такъ велика, что пребываніе въ нихъ совершенно немыслимо?

‘Врядъ-ли это такъ. Пожалуй, можно даже утверждать, съ большою вроятностью, что на полюс зима вовсе не такъ холодна, какъ, напримръ, въ сверной Сибири, въ которой вдь живутъ люди, или въ сверной части западнаго берега Гренландіи, также обитаемой. Метеорологи высчитали, что средняя температура у полюса въ январ равняется приблизительно 36®Ц. ниже нуля, между тмъ какъ въ Якутск —42®, а въ Верхоянск —48®. Надо принять во вниманіе, что полюсъ по всей вроятности покрытъ моремъ, тепловое лучеиспусканіе котораго гораздо меньше, чмъ такихъ большихъ пространствъ земли, какъ равнины сверной Азіи. По всей вроятности область полюса иметъ морской климатъ, отличающійся сравнительно мягкой зимой, но за то холоднымъ лтомъ.

‘Такимъ образомъ стужа въ этихъ мстахъ не можетъ служить прямымъ препятствіемъ. Затрудненія, съ которыми больше всего приходилось бороться многимъ изъ прежнихъ экспедицій, заключаются въ болзни — цынг. Мы также не можемъ ее игнорировать. Эта болзнь легко появляется при боле или мене долговременномъ пребываніи въ холодномъ климат и отсутствіи свжей пищи. Но я полагаю все-таки, что при нашемъ знаніи какія вещества нужны для поддержанія силъ организма и возможности имть вс нужныя питательныя вещества въ форм герметически закупоренныхъ консервовъ, мы въ состояніи устранить эту опасность. Въ тоже время, какъ мн кажется, полнаго недостатка свжей провизіи въ водахъ, которыя мы будемъ прозжать, не должно быть, мы можемъ съ увренностью разсчитывать, что даже на далекомъ свер намъ будутъ попадаться полярные медвди и морскія собаки и быть можетъ мы встртимъ ихъ даже у самаго полюса. Кром того, въ мор водится еще масса мелкихъ животныхъ, которыя въ случа нужды также могутъ служить пищей.

‘Изъ всего этого слдуетъ, что какъ ни велики трудности такого путешествія, все-таки ихъ нельзя считать совершенно непреодолимыми, съ ними можно бороться и достигнуть хорошихъ результатовъ, если снарядить экспедицію очень тщательно, выбрать подходящихъ людей и руководить ею сообразно съ заране выработаннымъ планомъ. При такихъ условіяхъ мы можемъ вполн разсчитывать, что попадемъ въ открытое море между Шпицбергеномъ и Гренландіей, такъ же, какъ и въ ‘теченіе Жаннетты’ у Новосибирскихъ острововъ.

‘Но если ‘теченіе Жаннетты’ не проходитъ черезъ полюсъ, если оно, напримръ, направляется между Землею Франца-Іосифа и полюсомъ, то какъ же поступитъ экспедиція, чтобы добраться до полюса?

‘Тутъ-то, повидимому, и находится Ахиллесова пята всего плана, такъ какъ если судно будетъ находиться на разстояніи боле одного градуса отъ полюса (60 морскихъ миль), то, разумется, было бы очень неблагоразумно и неразсчетливо бросать его среди теченія и пускаться въ далекій путь на саняхъ, по неровному морскому льду, также увлекаемому теченіемъ… Даже если-бы удалось достигнуть полюса, все-таки экспедиціи трудно было бы разсчитывать найти судно на своемъ обратномъ пути. Но я полагаю, что вообще это не иметъ большого значенія: мы вовсе не имемъ въ виду отыскать непремнно ту математическую точку, которая образуетъ сверную оконечность земной оси, такъ какъ достиженіе этой точки само по себ не представляетъ большой важности, цль наша заключается преимущественно въ изследованіи великой неизвстной части земного шара, окружающей полюсъ. Такія изслдованія будутъ имть огромное научное значеніе, все равно пройдетъ-ли нашъ путь черезъ математическій полюсъ земного шара или на нкоторомъ разстояніи отъ него’.

Я изложилъ въ этомъ доклад вс главнйшія данныя, на которыхъ основывается мой планъ. Продолжая изслдовать полярныя страны во время своихъ послдующихъ путешествій, я пріобрталъ новыя доказательства, подтверждающія мое предположеніе о существованіи теченія, перерзывающаго полярное море. Въ своемъ доклад географическому обществу въ Христіаніи, 28 сентября 1892 года, я упомянулъ о нкоторыхъ изъ этихъ новыхъ доказательствъ.

Я указывалъ уже при изслдованіи толщины и плотности плавучихъ льдовъ по обимъ сторонамъ полюса, что ледъ съ сибирской стороны, къ сверу отъ сибирскаго берега, хотя эта часть моря и принадлежитъ къ самымъ холоднымъ полосамъ земного шара, сравнительно тонокъ (ледъ, въ которомъ находилась Жаннетта, былъ не толще 2,2—3,1 метра), между тмъ какъ съ другой стороны ледъ, идущій съ свера въ море между Гренландіей и Шпицбергеномъ, замчательно толстъ. Это обстоятельство объясняется, по моему мннію, тмъ, что ледъ безпрерывно двигается отъ сибирскаго берега черезъ полярный бассейнъ къ восточному берегу Гренландіи и къ Шпицбергену и на этомъ своемъ пути, черезъ неизвстное холодное море, иметъ достаточно времени, чтобы увеличиться въ толщин частью вслдствіе замерзанія, частью же вслдствіе напластованія во время продолжительнаго запруживанія, образующагося при напор льдовъ.

Въ моемъ вышеприведенномъ сообщенія я упоминалъ также о томъ, что найденный на этомъ плавучемъ льд илъ долженъ быть сибирскаго происхожденія. Тогда я не придалъ этому доказательству большого значенія, но при позднйшихъ изслдованіяхъ во время моей поздки по Гренландіи я убдился, что этотъ илъ врядъ ли можетъ происходить изъ какого нибудь другого мста, кром Сибири.

Д-ръ Тёрнебомъ въ Стокгольм пришелъ къ заключенію при изслдованіи минеральныхъ составныхъ частей этого ила, что онъ состоитъ главнымъ образомъ изъ сибирскаго рчного ила. Онъ нашелъ около 20 различныхъ минераловъ. ‘Количество различныхъ минеральныхъ частицъ, содержащихся въ этомъ ил, сказалъ онъ, должно, мн кажется, указывать, что онъ происходитъ изъ большой площади, скоре всего изъ сверной Сибири’.

Кром того этотъ илъ состоитъ больше чмъ на половину изъ перегноя или болотной земли. Но гораздо интересне для насъ этого ила оказались найденныя въ немъ діатомеи {Діатомеи — одноклтчатыя водоросли, клточная оболочка которыхъ пропитана кремнеземомъ и иметъ очень тонкое, ршетчатое строеніе. Извстно около 2,000 видовъ, которые водятся въ прсной вод и въ мор.}, изслдованныя профессоромъ Кливомъ въ Упсал, высказавшимъ о нихъ слдующее мнніе: ‘Діатомеи безспорно морского происхожденія, за исключеніемъ нсколькихъ немногихъ прсноводныхъ видовъ, заносимыхъ втромъ съ суши. Найденныя мною въ этой пыли діатомеи совершенно особаго рода и очень отличаются отъ тхъ, которыя я находилъ въ тысячахъ изслдованныхъ мною пробъ, и представляютъ сходство только съ одною пробой, именно той, которую собралъ Кьельманъ съ одной льдины во время путешествія Веги у мыса Ванкаремъ вблизи Берингова пролива’. Въ обихъ пробахъ заключаются т-же самые виды и разновидности. Кливъ опредлилъ 16 видовъ діатомей, вс эти виды можно найти въ пыли, полученной съ мыса Ванкаремъ, и притомъ 12 изъ нихъ не встрчаются нигд въ другомъ мст на земл. Такое поразительное совпаденіе между двумя столь отдаленными пунктами земного шара дало право Кливу сказать: ‘Въ высшей степени удивительно, что находимая на льдинахъ вблизи Берингова пролива флора діатомей такъ необыкновенно похожа на ту, которая встрчается у восточнаго берега Гренландіи, и въ то же время вполн отличается отъ другихъ. Это указываетъ на постоянную связь, существующую между морями къ востоку отъ Гренландіи и къ сверу отъ Азіи’.

‘Благодаря этой связи, говорю я дальше въ своемъ доклад, плавучій ледъ ежегодно проходитъ черезъ неизвстное полярное море. Именно на этомъ плавучемъ льду экспедиція и можетъ совершить такое же путешествіе.’

Когда я изложилъ свой планъ, то во многихъ мстахъ, особенно въ Норвегіи, къ нему отнеслись несочувственно. Сильную поддержку оказалъ ему профессоръ Монъ, разъяснившій, какимъ путемъ были занесены найденныя вещи съ погибшей Жаннетты. Тмъ не мене планъ возбудилъ много возраженій не въ одной только Норвегіи, и большинство полярныхъ путешественниковъ и арктическихъ авторитетовъ заявили боле или мене открыто, что онъ есть — ‘чистое безуміе’. За годъ до нашего отъзда, въ ноябр 1892 г. я изложилъ свой планъ въ географическомъ обществ въ Лондон, на засданіи котораго присутствовали вс выдающіеся полярные путешественники.

Докладъ мой вызвалъ пренія, ясно указавшія, какъ противорчатъ мои воззрнія тмъ взглядамъ, которые давно уже установились на счетъ условій, существующихъ внутри полярнаго моря, относительно плаванія во льдахъ и способовъ организаціи полярной экспедиціи. Выдающійся полярный изслдователъ адмиралъ сэръ Леопольдъ М. Клинтокъ открылъ пренія слдующимъ замчаніемъ: ‘Думаю, что могу назвать этотъ планъ самымъ смлымъ, какой когда либо подвергался разсмотрнію географическаго общества’. Адмиралъ согласился съ тмъ, что факты говорятъ въ пользу моей теоріи, но сильно сомнвался въ возможности ея осуществленія. Особенно велика опасность, по его мннію, быть раздавленнымъ льдами. Можно, конечно, построить судно, настолько крпкое, что оно въ состояніи будетъ выдержать напоръ въ теченіи лта, но если этому напору мы подвергнемся въ зимніе мсяцы, когда льды больше напоминаютъ собою ‘скалы, замерзшія у боковъ судна, то существуетъ мало вроятія взобраться на нихъ’. Онъ соглашался съ мнніемъ большинства другихъ авторитетовъ, находившихъ, что невозможно надяться снова увидть ‘Fram’, если судна будетъ отдано во власть безжалостныхъ полярныхъ льдовъ. Свою рчь Макъ Клинтокъ заключилъ слдующими словами: ‘Я желаю г. доктору скорой и полной удачи. Однако, его многочисленные друзья въ Англіи, конечно, почувствуютъ облегченіе, когда онъ, наконецъ, вернется, въ особенности т, кто испыталъ опасности, неразлучныя съ плаваніемъ въ арктическихъ водахъ во всякое время, даже въ такихъ мстностяхъ, которыя не такъ высоко лежатъ на свер’.

Адмиралъ сэръ Георгъ Наресъ сказалъ: ‘До сихъ поръ признавалось абсолютно необходимымъ для счастливаго плаванія въ области льдовъ придерживаться береговой линіи, и чмъ дальше мы будемъ удаляться отъ цивилизаціи, тмъ желательне обезпечить себ врный возвратный путь. Но Нансенъ совершенно оставляетъ въ сторон это правило, добровольно предоставляя льдинамъ увлекать свое судно — то самое судно, на которомъ должны основываться вс надежды экспедиціи, если только плаваніе должно имть до нкоторой степени счастливый исходъ. Такимъ образомъ предводитель экспедиціи, вмсто того, чтобы управлять движеніями судна, вынужденъ будетъ безпомощно подчиниться естественнымъ движеніямъ льдинъ, въ которыхъ будетъ заключено его судно. Предполагая даже, что морскія теченія таковы, какъ думаетъ Нансенъ, все-таки понадобятся многіе годы прежде чмъ судно пройдетъ вмст со льдомъ черезъ полярную область. Въ теченіи этого времени ледъ, окружающій судно, конечно, не будетъ оставаться въ спокойствіи, пусть даже будутъ достигнуты новыя страны, но судно все-таки не будетъ застраховано отъ опасности быть раздавленнымъ напоромъ льдовъ. Чтобы оградить себя отъ такой опасности, судно, какъ намъ говорятъ, будетъ сдлано особенно крпкимъ и ему будетъ придана такая форма, благодаря которой ледъ, напирая на его бока, будетъ поднимать его вверхъ. Такая идея вовсе не нова. Но когда судно замерзнетъ въ полярномъ льду, форма его уже теряетъ значеніе. Судно тогда безповоротно заключено въ глыб льда, съ которой составляетъ уже одно цлое. Въ практическомъ отношеніи форма судна отожествляется съ формою ледяной глыбы, въ которой оно замерзло. Это обстоятельство въ высшей степени важно, до сихъ поръ нтъ ни одного указанія на то, чтобы замерзшее въ ледяной глыб судно могло отъ нея освободиться, хотя бы даже лтомъ, и двигаться какъ самостоятельное тло на время напора льдовъ, не препятствуемое окружающими льдинами’.

Что касается предполагаемаго движенія полярныхъ льдовъ, то Наресъ заявилъ, что онъ не согласенъ со мной въ главномъ. Онъ утверждалъ, что господствующіе втры должны имть существенное вліяніе на направленіе этого движенія, и сказалъ:

‘Принимая во вниманіе вроятное направленіе теченія, ‘Fram’, отправившись изъ нкотораго пункта вблизи устья Лены, можетъ разсчитывать встртить главныя массы льда не сверне 76®30′. Я сомнваюсь, чтобы Нансенъ могъ проникнуть дале на сверъ, прежде чмъ ледъ охватитъ его судно. Но даже если мы допустимъ самое большее, и онъ успетъ подвинуться еще на 60 морскихъ миль, то все же онъ будетъ находиться лишь въ широт мыса Челюскина, на разстояніи 730 морскихъ миль отъ полюса и приблизительно въ 600 морскихъ миляхъ отъ границы дйствительно существующаго морского теченія, которое должно принести его обратно (то именно, которое спускается вдоль восточнаго берега Гренландіи). Подробно разсмотрвъ вс имющіяся донесенія, я полагаю, что господствующіе втры скоре отнесутъ судно къ западу нежели къ востоку. При обиліи льда на свер и открытомъ мор или новообразованномъ льд на юг, шансы на существованіе свернаго теченія, по крайней мр, въ начал, очень невелики, при томъ мн неизвстны такія силы природы, которыя могли бы въ опредленное время провести судно значительно дальше отъ сибирскаго берега, чмъ это было съ Жаннеттой. Во все это время судно будетъ неподвижно заключено во льду и будетъ подвергаться хорошо извстнымъ опасностямъ такого положенія, хотя бы оно и находилось въ это время подъ защитою новооткрытыхъ земель’. Въ одномъ пункт Наресъ согласился со мною, — въ томъ, что ‘главною цлью всхъ такихъ экспедицій должно быть изслдованіе всхъ неизвстныхъ полярныхъ странъ, а никакъ не достиженіе точнаго математическаго пункта, гд находится сверная оконечность земной оси’ {Посл нашего возвращенія адмиралъ Наресъ со свойственнымъ ему рыцарствомъ поздравилъ меня письменно, признавая, что достопамятное путешествіе ‘Fram’ черезъ полярное море доказываетъ врность моей теоріи и неосновательность его сомнній.}.

Сэръ Алленъ Юнгъ оказалъ, между прочимъ: ‘Д-ръ Нансенъ предполагаетъ, что блое мсто вокругъ полюса представляетъ бассейнъ, наполненный водою или льдомъ. По моему же мннію, самую большую опасность, съ которою надо бороться у свернаго полюса, составляетъ земля. Большинство прежнихъ путешественниковъ, чмъ дальше проникали на сверъ, тмъ все больше и больше встрчали земель. Вещи съ Жаннетты могли пройти черезъ узкіе каналы къ тому мсту, гд ихъ нашли, и я думаю, что было бы въ высшей степени опасно отправиться на судн по этому пути, такъ какъ тамъ судно могло бы наткнуться на землю и застрять на долгіе годы’.

Относительно формы судна Алленъ Юнгъ замтилъ, что она ‘не иметъ большого значенія’, такъ какъ, если судно подвергнется сильному напору льда, то при извстныхъ условіяхъ онъ непремнно долженъ раздавить судно, изъ чего бы оно ни было построено.

Нкоторые авторитеты высказались, однако, въ пользу моего плана. Это были: полярный путешественникъ адмиралъ сэръ Э. Ингльфильдъ и начальникъ англійскаго гидрографическаго департамента капитанъ Бартонъ.

Адмиралъ сэръ Джорджъ Рихардсъ въ письм къ географическому обществу но поводу моего доклада изложилъ слдующее: ‘Я сожалю, что долженъ высказаться противъ этого плана, но думаю, что каждый, обладающій авторитетомъ, долженъ откровенно выразить свое мнніе, когда такъ много ставится на карту’.

Онъ пишетъ, между прочимъ, о теченіяхъ: ‘Я полагаю, что постоянное истеченіе (я предпочитаю это выраженіе слову: теченіе) съ свера происходитъ вслдствіе вытсненія воды въ полярной области покрывающимъ ее ледянымъ покровомъ, увеличивающимся въ толщин вслдствіе громадныхъ массъ снга, скапливающихся на поверхности льда’.

Такое истеченіе изъ полярнаго бассейна совершается, по мннію Рихардса, во вс стороны, но всего сильне оно выражено въ области между западною оконечностью острововъ Парри и Шпицбергеномъ, противъ этого то истеченія и приходилось бороться всмъ прежнимъ экспедиціямъ.

Рихардсъ, повидимому, не длаетъ исключенія ни для Жаннетты, ни для Тегеттгофа и ‘не находитъ ни малйшихъ основаній для существованія теченія, идущаго отъ Новосибирскихъ острововъ къ сверу черезъ полюсъ, какъ это думаетъ и на что надется д-ръ Нансенъ’. Онъ продолжаетъ: ‘По моему мннію, если дйствительно удастся проникнуть въ то, что можно назвать внутреннимъ кругомъ, скажемъ приблизительно до 78® с. ш., и если тамъ на самомъ дл существуетъ какое-нибудь теченіе, то все же, вслдствіе густого льда, который долженъ быть въ этой области, оно не можетъ имть никакого вліянія на судно. Только выйдя изъ этого круга и вступивъ въ открытые далекіе каналы, гд ледъ не такъ плотенъ, мы можемъ испытать на себ вліяніе теченія, и тутъ конечно ледъ осенью бываетъ тоньше, а потому не столь опасенъ для судна. Вроятно не много льда вытсняется наружу изъ внутренняго круга, ледъ тамъ становится старше годъ отъ году и толще, такъ что по всей вроятности совершенно препятствуетъ всякому движенію судна. Это тотъ самый ледъ, который надвигался на зимовку Нареса у сверной оконечности Смитъ-Зунда приблизительно подъ 82® 30′ с. ш., тотъ самый ледъ, съ которымъ боролся Маркгэмъ во время своей поздки на саняхъ и противъ котораго не можетъ устоять никакая человческая сила’.

Находк вещей съ Жаннетты Рихардсъ не придалъ никакого серьезнаго значенія.

‘Если они дйствительно были найдены въ Гренландіи, сказалъ онъ, то он могли быть занесены туда на льдин изъ областей по сосдству съ Смитъ-Зундомъ и принадлежать одной изъ американскихъ экспедицій, снаряженныхъ для спасенія Грили’. Быть можетъ пишетъ онъ дале, документы Делонга и разные другіе предметы съ Жаннетты, были ‘взяты съ собою’ которою нибудь изъ этихъ экспедицій. Однако Рихардсъ не говоритъ на чемъ, именно, онъ основываетъ такое предположеніе.

Извстный ботаникъ, сэръ Жозефъ Гукеръ, высказалъ слдующее въ доклад географическому обществу:

‘Планъ д-ра Нансена очень отличается отъ всхъ проектовъ, которые когда либо были приведены въ исполненіе полярными изслдователями и въ этомъ, разумется, можно усмотрть наиболе ясное доказательство опасности такого плана… На основаніи моего трехъ-лтняго опыта въ антарктическихъ областяхъ я не думаю, чтобы судно, какъ бы оно ни было построено, могло долго противостоять разрушенію, если оно подвергнется напору льда въ полярной области. Судно, такъ крпко построенное какъ ‘Fram’, конечно, въ состояніи будетъ противостоять сильному давленію свободно движущагося льда, но оно не можетъ долго противодйствовать повторнымъ напорамъ и еще мене можетъ противостоять толчкамъ ледяной глыбы, вмст съ которою или черезъ которую оно будетъ двигаться. Форма ‘Fram’ только до тхъ поръ будетъ имть значеніе, пока судно держится горизонтально на льду, незначительно возвышающемся надъ поверхностью воды. Но если ‘Fram’ будетъ находиться между льдиной и айсбергомъ или же подвергнется напору по длин, то форма судна уже не иметъ ни малйшаго значенія’.

Даже еслибы ‘Fram’ принесло къ берегамъ Гренландіи или къ американскимъ полярнымъ островамъ и оказалось бы возможнымъ высадиться то все же, по мннію Гукера, нтъ никакихъ шансовъ на спасеніе, въ виду того, что экипажъ судна будетъ, конечно, очень ослабленъ и уменьшенъ въ числ, и не найдетъ спасенія на берегу, вроятно, совершенно покрытомъ льдомъ, или на ледяныхъ горахъ этого палеокристическаго (т. е. наполненнаго ледяными глыбами) моря. ‘Затмъ, приняты ли Нансеномъ надлежащимъ образомъ во вниманіе, — кром скорбута, противъ котораго мы не обладаемъ никакими врными средствами, и вс другія угнетающія вліянія на настроеніе духа экипажа? Подумалъ-ли онъ обо всхъ послдствіяхъ, которыя влечетъ за собою долговременное заключеніе въ узкомъ пространств въ продолженіи многихъ мсяцевъ постоянной тьмы, страшная стужа, бездятельность, постоянныя опасности и неотступно преслдующая мысль о неизвстномъ будущемъ? Побочныя занятія и обязанности не въ состояніи противодйствовать разрушительному вліянію этихъ условій, они едвали даже смягчаютъ это вліяніе, скоре даже усиливаютъ его. Я не считаю невозможнымъ, что д-ръ Нансенъ, имя въ своемъ распоряженіи вс средства, достигнетъ своей цли, но нахожу, что даже счастливый исходъ такого предпріятія не можетъ оправдать ставки на карту столькихъ цнныхъ человческихъ жизней.’

Генералъ Грили изъ Америки, предводитель извстной несчастной экспедиціи (1881—84), написалъ статью въ американскомъ журнал ‘The Forum’ (Августъ 1891) гд, между прочимъ, говорится: ‘Я считаю совершенно невозможнымъ, чтобы планъ д-ра Нансена могъ встртить какую-либо поддержку или даже одобреніе. Мн кажется, что этотъ планъ основывается на ложныхъ представленіяхъ о фактическихъ условіяхъ въ полярныхъ областяхъ, и если даже будетъ приведенъ въ исполненіе, то результаты его окажутся безполезны, не говоря о томъ, что участникамъ экспедиціи будутъ постоянно грозить смерть и страданія. Насколько мн извстно, Нансенъ не пріобрлъ еще никакого арктическаго опыта. Его путешествіе по Гренландіи, хотя и очень трудное, можетъ столько же считаться полярнымъ дломъ (polar work), какъ и восхожденіе на гору св. Иліи. Сомнительно, чтобы какой нибудь гидрографъ сталъ серьезно обсуждать его теорію полярныхъ теченій или же какой нибудь полярный путешественникъ согласился бы примкнуть къ его проекту. Есть, конечно, люди, арктическій опытъ которыхъ настолько великъ, что еслибы они стали поддерживать проектъ Нансена, хотя бы только меньшинствомъ, то это заставило бы отнестись къ нему со вниманіемъ и довріемъ. Эти люди: адмиралы Макъ Клинтокъ, Рихардсъ, Коллинзонъ и Наресъ, также какъ и капитанъ Маркгэмъ въ англійскомъ флот, сэръ Алленъ Юнгъ и Лей Смитъ — въ Англіи, Кольдуэй — въ Германіи, Пайеръ — въ Австріи, Норденшильдъ — въ Швеціи и Мельвилль — у насъ. Я, не колеблясь, утверждаю, что не найдется двухъ человкъ изъ этихъ путешественниковъ, которые бы поврили въ возможность осуществленія первоначальной мысли Нансена, — построить судно, которое въ состояніи было бы продержаться въ арктическихъ льдахъ, черезъ которые онъ намренъ совершить свое путешествіе. Вторая мысль Нансена еще смле. Она предполагаетъ существованіе теченія, имющаго протяженіе боле чмъ 2,000 морскихъ миль по прямой линіи и идущаго черезъ неизвстную область. Путь по этому теченію продолжится два года или боле, и во все это время экспедиція, захватившая съ собою только лодки, будетъ жить на льдин, съ которою вмст и совершитъ свое плаваніе’.

Генералъ Грили затмъ указываетъ на ошибочныя предположенія, поставленныя въ основу моего плана. Относительно находки вещей съ Жаннетты, онъ прямо заявляетъ, что не вритъ этому.

‘Вроятно было найдено кой-какое плавучее имущество, но благоразумне предположить, что эти вещи принадлежали ‘Proteus’, погибшему въ Смитъ-Зунд приблизительно около 1000 морскихъ миль къ сверу отъ Юліаншаба… Дале важно замтить, что если эти вещи дйствительно принадлежатъ Жаннетт, то кратчайшій путь черезъ полюсъ будетъ не вдоль восточныхъ береговъ Гренландіи, а по каналу Кеднеди, черезъ Смитъ-Зундъ и Баффиновъ заливъ — тотъ самый путь, который слдуетъ принять, если признать плавучіе предметы принадлежащими Протеусу’.

Къ самому полюсу мы не можемъ подойти на близкое разстояніе, — говоритъ Грили. ‘Мы знаемъ также врно, какъ будто сами это видли, что въ этихъ неизвстныхъ странахъ находится обширная земля, служащая колыбелью плоскихъ айсберговъ или палеокристическаго льда’. Въ этой то стран, покрытой глетчерами, имющими, по его мннію, боле 300 морскихъ миль въ діаметр, и отсылающими айсберги въ Гренландію и Землю Франца-Іосифа {На утвержденіе Грили, что Лей Смитъ видлъ такія горы у сверо-западнаго берега Земли Франца-Іосифа, замтимъ, что еще ни одинъ человкъ тамъ не бывалъ.}, и долженъ лежать полюсъ.

‘Что же касается неразрушимаго судна, говоритъ Грили, то, разумется, для д-ра Нансена это было бы очень желательно’. Но Грили думаетъ, однако, что такое судно выстроить нельзя. ‘Д-ръ Нансенъ, очевидно, предполагаетъ, что вопросъ о возможности постройки такого судна, которое могло бы оказать наибольшее сопротивленіе напору льда, до сихъ поръ еще не разршенъ, хотя китоловныя общества въ Шотландіи и въ Нью-Фаундленд истратили съ этого цлью сотни тысячъ долларовъ’.

Грили опирается на авторитетъ Мельвиля, говоря: ‘Каждый арктическій путешественникъ, обладающій опытностью, согласится со взглядами Мельвиля, что если даже судно будетъ выстроено изъ одного только дерева, то оно все-таки не въ состояніи будетъ выдержать давленіе огромныхъ полярныхъ льдовъ’. Возражая противъ моего заявленія, что ледъ вдоль сибирскаго берега сравнительно тонокъ (2—3 метра), Грили снова цитируетъ Мельвиля, который говоритъ о льдинахъ высотою въ 16 метровъ (чего мы не встрчали ни разу на всемъ своемъ пути). Доказавъ самвмъ ршительнымъ образомъ, что ‘Fram’ непремнно долженъ погибнуть, какъ только подвергнется напору льда, Грили говоритъ дальше о невозможности двигаться вмст со льдомъ въ лодкахъ. Свою статью Грили заканчиваетъ слдующимъ замчаніемъ:

‘Арктическія экспедиціи, организованныя обычными способами, настолько опасны и столько требуютъ безумной отваги, что незачмъ еще прибавлять къ, нимъ новое бремя, въ вид нелогичнаго плана самоуничтоженія, представленнаго докторомъ Нансеномъ’.

Въ стать, написанной Грили посл нашего возвращенія въ ‘Harper’s Weekly’, онъ, повидимому, пришелъ къ заключенію, что вещи съ Жаннетты дйствительно подлинныя и что мое предположеніе насчетъ того, что они занесены теченіемъ, справедливы, при этомъ онъ указываетъ на Мельвилля, Далля и другихъ, которые этому не врили. Онъ признается также, что мой планъ приведенъ въ исполненіе наперекоръ его мннію. На этотъ разъ онъ заключаетъ свою статью слдующими замчаніями:

‘Если мы противопоставимъ другъ другу экспедиціи Делонга и доктора Нансена, то должны будемъ указать на единственное пятно, омрачающее блестящій во всхъ отношеніяхъ жизненный путь Нансена, а именно: онъ произвольно покинулъ своихъ товарищей на судн, заключенномъ во льду, на разстояніи сотенъ миль отъ какихъ бы то ни было извстныхъ земель, и притомъ съ намреніемъ не возвращаться къ нимъ, а, какъ онъ самъ заявилъ, идти на Шпицбергенъ, отстоящій оттуда на 600 миль, гд онъ былъ увренъ найти какое-нибудь судно. Делонгъ и Амблеръ обладали такимъ чувствомъ чести, что они скоре готовы были пожертвовать своею жизнью, нежели разстаться съ умирающимъ, котораго ихъ присутствіе все равно спасти не могло. Трудно постигнуть, какимъ образомъ Нансенъ могъ пренебречь священнйшимъ долгомъ главы морской экспедиціи. Счастливое возвращеніе мужественнаго капитана Свердрупа вмст съ ‘Fram’ нисколько не извиняетъ Нансена. Врность, мужество и способности Свердрупа, не покинувшаго ‘Fram’ и доставившаго своихъ товарищей въ Норвегію, въ глазахъ многихъ заслуживаютъ еще боле блестящихъ лавровъ, нежели т, которые стяжалъ его талантливый и споообный начальникъ’.

Одинъ изъ немногихъ, открыто поддержавшихъ планъ своимъ научнымъ авторитетомъ, былъ профессоръ Зупанъ, хорошо извстный редакторъ ‘Petermanns Mittheilungen’. Въ стать, напечатанной въ 1891 г. въ этомъ журнал, онъ не только сочувственно отозвался о моемъ план, но даже поддержалъ его новыми взглядами. Онъ указалъ, что то, что онъ именуетъ арктической границею втровъ, вроятно раздляетъ въ теченіи большей части года неизвстный полярный бассейнъ на дв половины, въ восточной части втры дуютъ преимущественно въ сторону Берингова моря, тогда какъ въ западной — въ сторону Атлантическаго океана. Всего дольше, по его мннію, держится эта граница у Берингрва моря, такъ что преобладающіе втры въ тхъ областяхъ, которыя мы имемъ намреніе проплыть, должны благопріятствовать нашему движенію. Нашъ собственный опытъ вполн подтверждаетъ справедливость этой теоріи Зупана.

Надо прибавить также, что извстный шотландскій натуралистъ д-ръ Джонъ Муррей нсколько разъ высказывался въ пользу моего плана. Въ 1888 году, когда я по дорог въ Гренландію видлся съ нимъ въ Эдинбург, онъ сказалъ мн, что совершенно согласенъ съ моими взглядами на направленіе движенія полярныхъ льдовъ.

Ныншній президентъ Географическаго общества въ Лондон, сэръ Клементсъ Меркгэмъ, не присутствовавшій на вышеуказанныхъ преніяхъ, поздне открыто высказалъ свою увренность въ счастливомъ исход экспедиціи. Интересно, что этотъ выдающійся арктическій писатель еще двадцать лтъ тому назадъ, въ своемъ доклад по поводу результатовъ полярной экспедиціи Нареса, пришелъ къ слдующимъ выводамъ:

Во-первыхъ, должно существовать теченіе черезъ полярное море, идущее изъ восточнаго въ западное полушаріе, во-вторыхъ, Земля Франца-Іосифа, повидимому, должна принадлежать къ групп Шпицбергена, возвышающейся надъ тмъ же самымъ мелкимъ моремъ, которое къ сверу становится боле глубокимъ, въ-третьихъ, если даже ‘ужасныя трудности’ ожидаютъ путешественниковъ при вступленіи въ границы неизвстнаго полярнаго моря къ сверу отъ Сибири, все-таки ‘важныя открытія должны вознаградить будущихъ изслдователей, которые смло и благополучно отправятся на сверъ въ этомъ направленіи’ {Report on the Expedition of 1876—76 (London 1877). Если я не упомянулъ объ этихъ замчательныхъ словахъ въ своемъ дождал передъ отправленіемъ въ путешествіе, то лишь потому, что мое вниманіе на нихъ было обращено уже посл моего возвращенія.}.

ГЛАВА I.
Приготовленія.

Не смотря на кажущуюся безумную смлость моего плана, онъ встртилъ сильную поддержку у норвежскаго правительства и короля. Въ стортингъ было внесено королевское предложеніе ассигновать 200,000 кронъ на осуществленіе плана. Эта сумма должна была покрыть дв трети издержекъ, остальную треть я предполагалъ покрыть частнымъ образомъ, такъ какъ съ разныхъ сторонъ получалъ предложенія. Посл моего возвращенія изъ Гренландіи консулъ Аксель Гейбергъ предоставилъ въ мое распоряженіе 10,000 кронъ на случай новой поздки. Его иниціатив я обязанъ также и позднйшими сборами.

30 Іюня 1890 года Стортингъ вотировалъ сумму, о которой я ходатайствовалъ, выразивъ при этомъ желаніе, чтобы экспедиція была норвежскою. Въ январ 1891 крупный торговецъ Томасъ Фернлей, консулъ Аксель Гейбергъ и пивоваръ Эллефъ Рингнесъ принялись за дло сбора недостающихъ суммъ, и уже въ нсколько дней сумма эта была превзойдена подпиской.

Е. В. король Оскаръ подписалъ 20,000 кронъ, частныхъ пожертвованій поступило въ Норвегіи: отъ консула Акселя Гейберга — 10,000 кронъ (впослдствіи еще 7,000), отъ Антона Хр. Хуэна — 20,000, С. I. А. Дика 5000 — поздне поступило еще 7,000, отъ торговца Томаса Ферилея — 5,000, поздне поступило еще 1,000, отъ Рингнеса и К® — 5,000 (потомъ еще 1,000), отъ торговца А. C. Кьестеруда — 5,000 (потомъ еще 1,000), отъ торговца С. Зундта — 5000, — консула Вести Эгеберга — 10,000, отъ Гальфоръ Шоу — 5,000, отъ барона Гаральда Ведель Ярльсберга и министра Левеншильдъ — 10,000, отъ консула Николая Х. Кнутцдонъ — 5,000.

Въ числ пожертвованій, полученныхъ изъ-за границы, мы должны упомянуть о 300 ф. стерлинговъ, присланныхъ королевскимъ географическимъ обществомъ въ Лондон, выказавшимъ такимъ образомъ свое сочувствіе предпріятію.

Баронъ Оскаръ Диксонъ взялъ на себя расходы по электрическому освщенію (динамо, аккумуляторы, проводники).

Во время снаряженія экспедиціи однако оказалось, что первоначальная смта была недостаточна. Корабль, который по предварительному разсчету долженъ былъ стоить 150,000 кронъ, обошелся около 100,000 дороже. Я не считалъ себя вправ экономничать, когда такъ много ставилось на карту и когда для успха предпріятія требовались особенныя мры. Трое лицъ, ставшихъ во глав перваго комитета, согласились образовать изъ себя и комитетъ экспедиціи и заняться ея денежными длами. Для покрытія части дефицита они организовали, вмст съ нкоторыми лицами изъ правленія и совта норвежскаго географическаго общества, новый частный сборъ пожертвованій по всей Норвегіи и стали поздне во глав національной подписки. Поздне я долженъ былъ обратиться съ ходатайствомъ въ Стортингъ о выдач еще 80,000 кронъ, и наше національное собраніе, ассигновавъ мн эту сумму 9 іюня 1893 г., еще разъ доказало свое сочувствіе предпріятію. Въ заключеніе консулъ Аксель Гейбергъ и г. Дикъ, внеся еще около 6,000 кронъ, покрыли вмст со мною послдній дефицитъ, обнаружившійся передъ самымъ нашимъ отъздомъ.

Общій расходъ на экспедицію составляетъ 444339,36 кронъ.

——

Изъ плана, представленнаго мною и подвергнутаго обсужденію, ясно было, что важнйшимъ пунктомъ при приготовленіи къ нашему путешествію я считалъ постройку судна, которое должно было провести насъ черезъ страшныя ледяныя области. И дйствительно, постройка нашего судна была произведена съ большею тщательностью, чмъ какого бы то ни было судна, когда либо перескавшаго арктическія воды. Въ извстномъ норвежскомъ кораблестроител Колен Арчер я нашелъ человка, который вполн постигъ важность задачи и посвятилъ ей всю свою энергію и заботливость. И если наше путешествіе имло счастливый исходъ, то мы въ не малой степени обязаны этимъ Колену Арчеру.

Разсматривая длинный рядъ прежнихъ экспедицій и ихъ снаряженіе, мы должны обратить вниманіе на то, что лишь немногія изъ нихъ пользовались спеціально для ихъ цли построенными судами. Это обстоятельство должно удивить еще больше, если мы вспомнимъ, какія громадныя суммы расходовались на снаряженіе нкоторыхъ экспедицій. Но дло въ томъ, что всегда такъ торопились поскоре отправиться въ путь, что не имли времени позаботиться о боле тщательномъ снаряженіи экспедиціи и часто всего лишь за два мсяца до отъзда принимались за дло.

Но наша экспедиція не могла быть подготовлена въ такое короткое время. Такъ какъ она должна была длиться три года, то и приготовленія къ ней не могли занять меньшее количество времени, между тмъ какъ планъ этой экспедиціи былъ задуманъ за девять лтъ до своего осуществленія.

Арчеръ представлялъ проектъ за проектомъ и изготовлялъ различныя модели, которыя отвергались, затмъ снова придумывались разныя улучшенія и измненія. Форма, на которой мы, наконецъ, остановились, быть можетъ, не красива по мннію многихъ, но ея полная цлесообразность, я думаю, доказана нашимъ путешествіемъ. Всего больше мы заботились о томъ, чтобы снабдить судно такими боковыми стнками, благодаря которымъ оно легко поднималось бы вверхъ во время напора льдовъ, не подвергаясь опасности быть раздавленнымъ между льдинами.

Гридо, Наресъ и др. совершенно правы, говоря, что въ моей иде нтъ ничего новаго. Я опираюсь лишь на печальный опытъ предшествующихъ экспедицій. Ново было, пожалуй, то, что мы не только знали, что судно должно имть такую именно форму, но и дйствительно придали ему ее и построили его настолько прочно, что оно могло противодйствовать напору льда, и это было главною нашею руководящею мыслью при постройк. Коленъ Арчеръ правъ, высказавшись слдующимъ образомъ въ норвежскомъ морскомъ журнал 1892 г.:

‘Принимая въ соображеніе основную идею, на которой зиждется весь планъ полярной экспедиціи д-ра Нансена, надо признать, что судно, спеціально построенное для одной только этой цли, должно во многихъ отношеніяхъ отличаться отъ всхъ строившихся до сихъ поръ судовъ… При постройк судна надо преимущественно обратить вниманіе на то, чтобы, во первыхъ, та часть его, которая можетъ быть повреждена напирающими льдами, представляла возможно меньшую поверхность, и чтобы, во вторыхъ, оно было достаточно прочно для противодйствія давленію во всхъ направленіяхъ’.

Такъ и было построено судно при чемъ не столько быстроходность его имлась въ виду, сколько необходимость врнаго и теплаго убжища во время движенія во льду.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . {Техническія подробности описанія судна, какъ не интересныя для большинства нашихъ читателей, опускаемъ. Ред.}

Жилыя помщенія была расположены въ полупалуб и были такъ устроены, что нашъ общій салонъ, гд мы обдали и проводили дни, находился по средин, а съ обихъ сторонъ его помщались спальныя каюты. Такихъ каютъ было четыре односпальныхъ и дв четырехспальныхъ. Это расположеніе комнатъ имло цлью защитить салонъ отъ вншняго холода. Кром того, стны, потолокъ и полъ состояли изъ толстыхъ слоевъ, и все теплое помщеніе было окружено линолеумомъ, не допускавшимъ осажденія сырости на стнахъ, такъ какъ сырость эта скоро превращалась бы въ ледъ. Бока судна были покрыты просмоленнымъ войлокомъ, за которымъ помщался пробковый слой и затмъ слдующіе слои: изъ еловаго лса, толстый слой войлока, потомъ опять линолеумъ и дощатая обшивка. Потолокъ салона и каютъ состоялъ изъ нсколькихъ слоевъ: воздушнаго, войлочнаго, изъ еловаго дерева, линолеума, оленьей шерсти, пластинчатаго, опять линолеума, воздуха и древеснаго слоя. Считая палубныя доски въ 10 сант., въ общемъ потолокъ былъ толщиною приблизительно въ 40 сант. Полъ салона былъ устроенъ такимъ образомъ: на доски былъ положенъ слой пробокъ и затмъ сверху настланъ толстый деревянный полъ, покрытый линолеумомъ. Палубное окно, черезъ которое холодъ могъ особенно легко проникать въ каюту, было защищено тройными рамами и еще другими способами.

Одну изъ величайшихъ непріятностей жизни на судахъ, во время прежнихъ экспедицій, составляло то обстоятельство, что скопляющаяся на холодныхъ стнахъ помщеніи сырость или превращалась въ ледъ тотчасъ же, или же стекала ручьями со стнъ на полъ или на койки. Благодаря этому, очень часто коечные матрацы превращались въ настоящія глыбы льда. Мы же совершенно избжали этой непріятности, и когда въ салон топили, то на стнахъ и даже въ спальныхъ каютахъ не замчалось ни слда сырости.

Передъ салономъ находилась кухня и по обимъ ея сторонамъ былъ устроенъ ходъ на палубу.

Для защиты отъ холода на каждой изъ лстницъ по сторонамъ кухни были устроены по четыре маленькія, но солидныя двери, также сдланныя изъ нсколькихъ слоевъ дерева и войлока, чтобы выйти наружу, надо было пройти черезъ вс эти двери. Порогъ у дверей былъ сдланъ очень высокимъ, чтобы не давать доступа холодному воздуху. На верху, надъ кухней, между гротъ-мачтой и трубой, находилось помщеніе для картъ съ передней стороны и маленькая рабочая каюта — позади.

Чтобы оградить судно на случай течи, оно было раздлено непроницаемыми перегородками на три части. Кром того, помимо обыкновенныхъ насосовъ, у насъ была еще очень сильная центробжная помпа, приводимая въ движеніе паровой машиной, эту помпу можно было немедленно привести въ соединеніе съ любымъ отдленіемъ судна.

Надо прибавить еще, что ‘Fram’ былъ освщенъ электричествомъ, что также представляло усовершенствованіе сравнительно съ прежними экспедиціями.

Динамо-машина приводилась въ движеніе паровой машиной, когда та находилась въ дйствіи, во время же пребыванія во льду мы предполагали пользоваться для той же цли или силою втра, или своими собственными силами. Для этой цли мы взяли съ собою втряную мельницу и воротъ, который сами могли приводить въ движеніе. Но у насъ много было всякой другой работы, и поэтому мы были чрезвычайно рады, что не пришлось возиться съ этимъ воротомъ, и намъ замняла его втряная мельница. Для освщенія на тотъ случай, еслибы оказалось недостаточно силы для развитія электрическаго свта, съ нами былъ запасъ въ 16 тоннъ керосина, который мы употребляли также для кухни и частью для отопленія жилого помщенія. Керосинъ и 20 тоннъ минеральнаго масла {Это масло, при помощи особенно устроеннаго аппарата съ паровымъ пульверизаторомъ, вспрыскивалось тонкой струей въ топку, гд оно сгарало, развивая очень большое тепло, этотъ аппаратъ былъ совершенно такой конструкціи, какой употребляется въ Англіи для локомотивовъ. Оказалось, однако, что котелъ разогрвался слишкомъ сильно, и мы эту систему примняли лишь короткое время въ теченіе пути.}, которые предназначались вмст съ углемъ для топки котла, хранились въ крпкихъ желзныхъ резервуарахъ, изъ нихъ восемь находились внутри судна и одно на палуб.

Лодокъ на судн было 8, изъ нихъ дв были особенно велики, а именно: длина — 8,8 м. и ширина 2,1. Эти большія лодки предназначались на тотъ случай, еслибъ судно, не смотря на вс мры предосторожности, подверглось разрушенію. Мы намревались тогда на этихъ лодкахъ продолжать свое путешествіе во льдахъ. Лодки были достаточно велики и могли вмстить весь нашъ экипажъ и, кром того, запасъ провіанта на много мсяцевъ. Четыре меньшихъ лодки имли такую форму, которая принята всми охотниками на тюленей. Эти лодки были очень крпки и очень легки, дв были построены изъ дуба и дв изъ вяза. Седьмая лодка — маленькій челнокъ, а восьмая — ботъ съ керосиновымъ двигателемъ, этотъ послдній, впрочемъ, былъ не такъ удобенъ и причинялъ намъ много хлопотъ.

Такъ какъ мн придется еще не разъ говорить о разныхъ предметахъ, которые мы взяли съ собою въ плаваніе, то здсь я упомяну лишь о самомъ главномъ:

Разумется, особенное вниманіе было обращено на запасы провизіи, такъ какъ именно въ плохомъ питаніи лежитъ источникъ скорбута и всякихъ другихъ страданій.

Вс относящіеся сюда физіологическіе вопросы были тщательно обсуждены профессоромъ Торупомъ, который помогалъ во всхъ важныхъ случаяхъ своими совтами. Результатомъ нашихъ совщаній было слдующее: мы пришли къ заключенію, что консервированіе мяса и рыбы посредствомъ соленія, копченія или неполнаго засушиванія не вполн удовлетворяетъ своей цли и не годится для продолжительныхъ полярныхъ экспедицій. Нашею руководящею мыслью было — сохранять пищевые припасы отъ порчи посредствомъ тщательнаго и полнаго высушиванія или же стерилизаціи при помощи теплоты. Я, кром того, заботился не только о томъ, чтобы весь провіантъ былъ питателенъ и хорошаго качества, но также старался обезпечить по возможности разнообразіе пищи. Мы взяли съ собою мясо всхъ сортовъ въ герметически закупоренныхъ коробкахъ, а также сушеную рыбу и консервы {Консервы изъ рыбы очень нравились всмъ на судн, особенно норвежскіе рыбные фарши и рыбные пуддинги, не говоря уже о консервахъ изъ макрели.} изъ рыбы, картофель, какъ сушеный, такъ и въ коробкахъ, консервы изъ зелени и сушеную зелень, вареныя и сухія овощи, варенья и мармеладъ въ большомъ количеств, сгущенное молоко съ сахаромъ и безъ сахара, консервированное мясо, сухой бульонъ всевозможныхъ сортовъ и разныя другія вещи. Нашъ хлбъ состоялъ преимущественно изъ норвежскаго корабельнаго ржанаго и пшеничнаго хлба и англійскихъ корабельныхъ сухарей, кром того, у насъ были съ собою большіе запасы муки, такъ что мы могли печь свжій хлбъ. Вс наши пищевые запасы подвергались предварительному химическому изслдованію {Изслдованія пищевыхъ запасовъ экспедиціи были произведены химиками: Шмелькомъ въ Христіаніи и Геркнесомъ въ Лондон.}, посл чего уже особенное вниманіе было обращено на ихъ тщательную упаковку. Даже хлбъ, сушеная зелень и др. предметы были упакованы въ запаянныхъ цинковыхъ ящикахъ съ цлью лучшаго огражденія ихъ отъ сырости.

За завтракомъ и ужиномъ напитками намъ служили кофе, шеколадъ, чай, иногда молоко. За обдомъ въ первые полгода мы пили пиво, а затмъ употребляли лимонный сокъ съ сахаромъ и сиропомъ. Кром пива и нсколькихъ бутылокъ мальцъ-эстракта, у насъ не было взято съ собою никакихъ спиртныхъ напитковъ {Нкоторые изъ членовъ экепедиціи частнымъ образомъ взяли съ собою немного вина и коньяку. По прошествіи года, когда я убдился, что гигіеническія условія оставались неизмнно хорошими, я разршил во время нкоторыхъ празднествъ приготовлять грогъ изъ морошки или другого фруктоваго сока съ прибавленіемъ спирта.}. Табаку былъ большой запасъ, какъ для куренія, такъ и для жеванія.

Для такого путешествія, какъ наше, большое значеніе иметъ библіотека и, благодаря издателямъ и вообще людямъ, сочувствовавшимъ экспедиціи въ Норвегіи и заграницей, мы въ этомъ отношенія были очень хорошо обставлены. Огромное зкаченіе имютъ, конечно, инструменты, при помощи которыхъ мы должны были производить свои научныя наблюденія. Мы обратили особенное вниманіе на выборъ и качество своихъ инструментовъ. Кром тхъ, которые уже были у меня во время моей поздки въ Гренландію, мы пріобрли цлую массу новыхъ и не щадили никакихъ средствъ для пріобртенія самыхъ лучшихъ и точныхъ приборовъ. Для метеорологическихъ наблюденій были взяты, кром обыкновенныхъ термометровъ, барометровъ, анероидовъ, психрометровъ, гигрометровъ, анемометровъ и т.д. еще и саморегистрирующіе инструменты. Особенно большое значеніе для насъ имлъ саморегистрирующій анероидъ-барометръ (барографъ) и пара саморегистрирующихъ термометровъ (термографы). Для производства астрономическихъ наблюденій у насъ былъ большой приборъ, которымъ мы пользовались во время плаванія во льдахъ, и два теодолита меньшаго размра, предназначавшіеся для экспедиціи въ саняхъ, а также нсколько секстантовъ, различной величины. Дале у насъ было четыре корабельныхъ и нсколько карманныхъ хронометровъ. Для магнитныхъ наблюденій у насъ также было все, что нужно, что бы опредлить склоненіе, отклоненіе и напряженіе, какъ горизонтальное, такъ и общее. Затмъ я упомяну еще о слдующихъ инструментахъ: спектроскоп, спеціально приспособленномъ для свернаго сіянія, электроскоп для опредленія электричества въ воздух, фотографическихъ аппаратахъ, которыхъ у насъ было семь, большихъ и маленькихъ, и фотографическомъ аппарат для съемки картъ.

Я считалъ особенно важными опыты съ маятникомъ на дальнемъ свер, но для этихъ опытовъ нужна была земля, а мы ее не нашли, такъ что аппаратъ, взятый нами для этой цли, не имлъ большого примненія.

Мы взяли съ собою также цлую коллекцію гидрографическихъ инструментовъ и аппаратовъ для опредленія процентнаго содержанія соли въ вод. Кром обыкновенныхъ ареометровъ, у насъ былъ еще электрическій аппаратъ.

Конечно, у насъ были также вс приспособленія для ловли животныхъ и собиранія растеній.

Въ общемъ, наша экспедиція была прекрасно обставлена въ научномъ отношеніи, и этимъ мы обязаны многимъ ученымъ, охотно помогавшимъ намъ. Пользуясь случаемъ, я приношу свою особенную благодарность слдующимъ лицамъ: профессору Мону, не только взявшему на себя выборъ метеорологическихъ инструментовъ, но и въ другихъ отношеніяхъ помогавшему мн и словомъ и дломъ, профессору Гельмюндену, занимавшемуся астрономической частью, профессору Неймайеру, въ Гамбург, наблюдавшему за магнитными приборами, а также профессору Отто Паттерсону въ Стокгольм и стипендіату Торной въ Христіаніи, оба помогли намъ при подбор гидрографическихъ инструментовъ. Не меньшее значеніе имли и физіолого-медицинскія приготовленія, которыя производились подъ наблюденіемъ и руководствомъ профессора Торума.

Въ высшей степени важно было имть въ своемъ разпоряженіи хорошихъ собакъ для саней. Я обратился въ Петербургъ къ моему другу барону Эдуарду фонъ-Толль съ вопросомъ, можно ли найти годныхъ собакъ въ Сибири. Баронъ Толль отвчалъ мн очень предупредительно, что онъ надется самъ устроить это для меня, такъ какъ собирается какъ разъ теперь совершить свою вторую научную поздку по Сибири и на Новосибирскіе Острова. Онъ предложилъ отправить собакъ въ Хабарову у Югорскаго пролива. Во время прозда черезъ Тюмень, въ январ 1893 года онъ уговорилъ, черезъ посредство англійскаго купца Вардропнера, жителя Тюмени, Александра Ивановича Тронтгейма отправиться съ тридцатью якутскими собаками къ Югорскому шару. Но баронъ Толль этимъ не удовольствовался. Такъ какъ г. Николай Кельхъ предложилъ взять на себя вс расходы, то баронъ Толль позаботился купить 26 восточно-сибирскихъ собакъ, считающихся лучше западно-сибирскихъ (остяцкихъ), и норвежецъ Іоганнъ Торгерсенъ отправился съ ними къ устью Оленека, гд мы должны были пройти согласно предположенію.

Дале баронъ Толль находилъ очень важнымъ устройство на Новосибирскихъ островахъ нсколькихъ складовъ, на тотъ случай, еслибы ‘Fram’ потерплъ крушеніе и экспедиціи пришлось бы возвращаться назадъ этимъ-же путемъ. Кельхъ тотчасъ же выразилъ желаніе покрыть вс издержки по устройству складовъ, такъ что и на Новосибирскихъ островахъ мы пользовались сибирскимъ гостепріимствомъ.

Такъ какъ трудно было найти людей, на которыхъ можно было бы положиться въ данномъ случа, то баронъ Толль самъ взялся устроить склады. Въ 1893 года онъ предпринялъ съ этою цлью въ высшей степени интересное и полное приключеній путешествіе съ материка по льду на Новосибирскіе острова, гд онъ не только устроилъ для насъ три склада {Эти склады были такъ предусмотрительно и тщательно устроены, что мы и въ самомъ дл не терпли-бы никакой нужды, еслибъ дошли до этого мста. Въ самомъ сверномъ склад, въ стан Дурново, на западномъ берегу о-на Котельнича, подъ 7,5® 57′ с. ш. мы бы нашли запасъ провизіи на восемь дней. Оттуда мы могли бы уже безъ затрудненій пробраться на 100 километровъ южнй вдоль берега ко второму складу въ Уруссалах, гд въ домик, с барономъ Толлемъ въ 1886 г., мы бы нашли запасы провіанта на цлый мсяцъ. Третій окладъ находился въ одномъ дом на южномъ берегу маленькаго острова Ляхова, тамъ провіанту было запасено на два мсяца, и мы въ состояніи были бы такимъ образомъ добраться до берега.}, но произвелъ также и очень важныя геологическія изслдованія.

Вторымъ важнымъ пунктомъ было, по моему мннію, устройство на нашемъ пути угольнаго склада въ возможно отдаленномъ мст, чтобы взять возможно большій запасъ передъ тмъ, какъ мы совершенно порвемъ сношенія съ остальнымъ міромъ.

Съ радостью принялъ я предложеніе одного англичанина, вызвавшагося сопровождать насъ до Новой Земли или Карскаго моря и на прощанье снабдить насъ 100 тоннами угля. Но передъ самымъ нашимъ отъздомъ я узналъ, что онъ принялъ другое ршеніе, и такъ какъ было уже поздно устраиваться инымъ образомъ, то я подрядилъ яхту ‘Urania’ изъ Бренезунда въ Нордлянд для доставки угля въ Хабарово у Югорскаго пролива.

Какъ только сдлался извстенъ мой планъ экспедиціи, изъ всхъ частей свта, Европы, Америки и даже изъ Австраліи, сотни людей, не смотря на вс предостерегающіе голоса. раздававшіеся противъ экспедиціи, обратились ко мн съ просьбою принять ихъ въ число участниковъ. Не легко было сдлать выборъ между столькими мужественными людьми, предлагавшими мн свои услуги. Само собою разумется, что особенное значеніе придавалось здоровью и силамъ, поэтому никто не былъ зачисленъ окончательно въ экспедицію прежде. чмъ не подвергся тщательному медицинскому осмотру, который былъ произведенъ профессоромъ Хальмаромъ, Генбергомъ въ Христіаніи.

Составъ экспедиціи былъ слдующій:

Отто Нейташъ Свердрупъ, капитанъ Фрама, родился въ 1855 году въ Биндален, въ Гольгеланд. Въ первый разъ онъ пошелъ въ море семнадцати лтъ. Въ 1878 году сдалъ экзаменъ на штурмана и нсколько лтъ плавалъ въ качеств капитана. Въ 1888—89 г. онъ участвовалъ въ моей поздк по Гренландіи. Какъ только онъ услышалъ о моемъ план полярной экспедиціи, то немедленно выразилъ желаніе принять въ ней участіе. Я зналъ, что не могу въ лучшія руки отдать свое судно. Свердрупъ женатъ и иметъ одного ребенка.

Этурдъ Скоттъ Гансенъ, первый лейтенантъ норвежскаго флота, взялъ на себя астрономическія, метеорологическія и магнетическія наблюденія. Онъ родился въ 1868 году въ Христіаніи. Кончивъ курсъ въ Морской школ въ Гортен, онъ былъ произведенъ въ офицеры въ 1889 году и въ 1892 году сдланъ первымъ лейтенантомъ. Скоттъ Гансенъ сынъ окружнаго пастора Андреаса Гансена въ Христіаніи.

Cand. med. Генрихъ Греве Блессингъ, врачъ и ботаникъ экспедиціи, родился въ 1868 г. въ Драммен, гд его отецъ былъ духовнымъ лицомъ. Онъ былъ зачисленъ студентомъ въ 1885 году, въ феврал 1893 получилъ степень кандидата медицины.

Теодоръ Клаудіусь Якобсенъ, штурманъ ‘Fram’, родился въ 1855 г. въ Тромзе, гд его отецъ, капитанъ, занималъ поздне должность главнаго лоцмана. Пятнадцати лтъ отъ роду онъ пошелъ въ море и спустя четыре года сдалъ штурманскій экзаменъ. Два года онъ былъ рабочимъ въ Новой Зеландіи. Въ 1886—90 г. онъ отправился въ качеств шкипера Ледовитаго океана на яхт изъ Тромзе. Онъ женатъ и иметъ одного ребенка.

Антонъ Амундзенъ, первый машинистъ ‘Fram’, родился въ Гортен въ 1853 г. Въ 1875 году онъ сдалъ техническій экзаменъ, въ 1877 году былъ машинистомъ, а въ 1892 году сдалъ экзаменъ на машиннаго мастера, 25 лтъ онъ прослужилъ во флот, гд получилъ мсто старшаго машиниста. Онъ женатъ и иметъ семь человкъ дтей.

Адольфъ Юэль, провіантмейстеръ и поваръ на судн, родился въ 1860 г. въ округ Скате въ Крагеро. Его отецъ, Клаусъ Нильгенъ Юэль былъ поселяниномъ и кораблевладльцемъ. Адельфъ Юэль сдалъ штурманскій экзаменъ и съ 1879 года въ теченіе нсколькихъ лтъ былъ шкиперомъ. Онъ женатъ и иметъ четверыхъ дтей.

Ларсъ Петерсенъ, второй машинистъ ‘Fram’, родился въ 1860 г. въ Борре, близъ Ландекроны въ Швеціи, но происходитъ отъ норвежскихъ родителей. Онъ ученый кузнецъ и машинный работникъ и въ качеств такового нсколько лтъ прослужилъ въ норвежскомъ флот. Женатъ и иметъ четырехъ дтей.

Лейтенантъ резерва Фредрикъ Хіальмаръ Іолансенъ, родился въ 1867 г. въ Скьен и въ 1886 году былъ студентомъ. Въ 1891 и въ 1892 г. онъ посщалъ военную школу и затмъ былъ резервнымъ офицеромъ. Онъ такъ сильно хотлъ участвовать въ нашей экспедиціи, что даже согласился отправиться въ качеств истопника, такъ какъ другого свободнаго мста не было. На судн онъ большую часть времени былъ ассистентомъ при метеорологическихъ наблюденіяхъ.

Гарпунщикъ Недеръ Леонардъ Гендрисенъ, родился въ 1859 г. въ Вальефіорд, по близости Тромзе. Съ самаго дтства ходилъ въ море и въ теченіе 14 лтъ былъ гарпунщикомъ и шкиперомъ въ Ледовитомъ океан. Въ 1888 году онъ потерпіъ крушеніе у Hoвой земли на яхт ‘Enigheden’ изъ Христіанзунда. Женатъ и иметъ четверыхъ дтей.

Бертардъ Нордалъ, родился въ Христіаніи въ 1862 году. Четырнадцати лтъ онъ поступилъ на морскую службу и достигъ должности констабля. Поздне занималъ всевозможныя должности и, между прочимъ, работалъ по проведенію электрическаго освщенія. На судн онъ наблюдалъ за динамо-машиной и электрическимъ освщеніемъ, помогая, какъ истопникъ, и нкоторое время былъ помощникомъ при метеорологическихъ наблюденіяхъ. Онъ женатъ и отецъ пятерыхъ дтей.

Иваръ Отто Иріенсъ Могштадтъ, родился въ 1856 году, въ Адре, въ Нордноре. Въ 1877 году сдалъ экзаменъ на лсничаго. Съ 1882 года былъ старшимъ надзирателемъ въ пріют душевнобольныхъ въ Гауштад. На судн онъ исполнялъ разныя обязанности отъ часового мастера до надсмотрщика за собаками включительно.

Бернтъ Бентуенъ, родился въ 1860 году и нсколько лтъ ходилъ въ море. Въ 1890 году сдалъ экзаменъ на штурмана и затмъ плавалъ въ качеств штурмана въ Ледовитомъ океан. Онъ былъ взятъ нами въ Тромзе, какъ разъ въ самый моментъ отъзда. Дло сладилось скоро: въ половин девятаго онъ явился ко мн на судно, чтобы переговорить, а въ десять ‘Fram’ уже вышелъ въ море.

ГЛАВА II
Отъздъ.

Это было въ Ивановъ день 1893 г. Печально и сумрачно начинался день, надо было проститься, проститься безповоротно. Двери закрылись за мной. Одиноко прошелъ я въ послдній разъ черезъ садъ на набережную, гд уже ждалъ меня маленькій паровой ботъ ‘Fram’а’. За мною оставалось все, что мн было дорого въ жизни. Что же было впереди? И сколько пройдетъ лтъ, прежде чмъ я снова увижу все это?

Чего бы я не далъ въ эту минуту, чтобы имть возможностъ вернуться! Наверху, въ окн сидла Лифъ, моя дочурка, и хлопала въ ладошки. Счастливое дитя, не подозрвающее какъ удивительно сложна и измнчива жизнь!

Стрлой пронеслась маленькая лодка черезъ бухту Лизакеръ къ мсту отправленія въ путешествіе, въ которомъ ставилась на карту жизнь, если не больше.

Наконецъ, все готово. Наступилъ тотъ моментъ, который подготовлялся долгими годами напряженной работы. Онъ наступилъ, но вмст съ нимъ явилось и сознаніе, что все необходимое имется на лицо и все такъ выполнено, что теперь можно сложить съ себя отвтственность и дать, наконецъ, отдыхъ своему мозгу.

Въ бухт Пинервикенъ стоитъ Fram, нетерпливо выпуская пары и ожидая сигнала, гудя, проходитъ баркасъ мимо маяка и, приблизившись къ судну, пристаетъ къ нему.

Палуба полна людей, желающихъ сказать намъ послднее прости, вс они должны теперь покинуть судно. Fram подымаетъ якорь, и тяжело нагруженное судно медленно приходитъ въ движеніе и обходитъ бухту. На набережной толпа народа, махающая шляпами и платками, но безмолвно и тихо поворачиваетъ Fram свой бугшпритъ по направленію къ фіорду и смло идетъ впередъ мимо маяка, быстроходныхъ яхтъ и пароходовъ, на встрчу неизвстному. Тамъ, на морскомъ берегу мирно красуются виллы, утопая въ зелени, какъ всегда. ‘Ахъ, какъ хороши луга, никогда они не казались мн красиве’ {Знаменитое изреченіе Гуннара въ Ньяльсъ саг.}. Пройдетъ много времени, прежде чмъ мы снова появимся въ этихъ знакомыхъ водахъ.

Еще послдній привтъ родному дому, который стоитъ тамъ, на береговой кос. Передъ нами блестящій фіордъ, обрамленный сосновымъ и еловымъ лсомъ, привтливыми равнинами, за которыми виднются вершины, покрытыя лсомъ. Въ подзорную трубу я замтилъ блую фигуру, чуть-чуть выдлявшуюся на скал подъ елкой…

Это была самая тяжелая минута во всемъ моемъ путешествіи.

Впередъ, въ фіордъ! Пошелъ дождь, и мрачный колоритъ окуталъ весь дорогой ландшафтъ со всми воспоминаніями, связанными съ нимъ.

Только утромъ на слдующій день (25-го іюня) Fram медленно входилъ въ бухту Реквика, гд находилась его колыбель — верфи Арчера въ Лаурвид, и гд не мало народилось золотыхъ грезъ о славной судьб судна. Тутъ мы должны были принять на бортъ дв большія лодки и поднять ихъ на шлюпъ-балки, а также разный матеріалъ.

Но прошло гораздо больше сутокъ, прежде чмъ все было готово къ отъзду. 26-го, около трехъ часовъ, мы простились съ Реквикомъ, сдлали привалъ на рейд Лаурвика, чтобы оттуда, мимо Фредриксверна, выйти въ открытое море. Арчеръ самъ правилъ рулемъ и велъ свое дтище Fram до тхъ поръ, пока не пришло время разстаться. Мы въ послдній разъ пожали другъ другу руки — словъ было сказано немного. Арчеръ, мои братья и мой другъ сли въ лодку, а Fram грузно двинулся дальше. Связь была порвана. Необыкновенно грустно было видть, на голубой поверхности моря, эту маленькую лодочку, въ которой находились послдніе, виднные нами, люди родины, на ней разввался блый парусъ катера, а дальше виднлся Лаурвикъ. Мн показалось даже, что на прекрасномъ старческомъ лиц Арчера блеснула слеза, когда онъ, выпрямившись во весь ростъ въ лодк, крикнулъ ‘ура!’, разставаясь съ нами. Это судно, вдь, изъ его сердца выросло! Онъ твердо врилъ въ него, мн это было извстно. Первые салютные выстрлы изъ пушекъ Fram раздались въ честь Арчера и, конечно, трудно было сдлать имъ боле достойное примненіе. Пустили полный паръ и въ тихій, ясный лтній день, подъ лучами вечерняго солнца, Fram поплылъ по голубому морю, чтобы въ высокихъ волнахъ морской зыби взять свою первую морскую ванну.

Плаваніе вдоль берега, мимо Христіанзунда, прошло при хорошей погод. На слдующій вечеръ (27 іюня) Fram миновалъ уже Линдеснесъ. До поздней ночи бесдовали мы съ Сеоттъ Гансеномъ, который исполнялъ обязанности капитана на пути изъ Христіаніи въ Дронтгеймъ, гд уже къ намъ долженъ былъ присоединиться Свердрупъ, проводившій свою семью въ Стенсьеръ. Часы шли за часами, какъ вдругъ качка усилилась, волна распахнула двери и хлынула внутрь. Мы поспшили на верхъ. Корабль сильно качало, точно балку на волнахъ, и онъ черпалъ бортами съ обихъ сторонъ. Мало по малу вс наши люди высыпали на палубу. Всего больше я боялся, что не выдержатъ тонкія шлюпбалки, на которыхъ висли большія лодки, и эти лодки снесетъ въ море, пожалуй, даже съ частью такелажа, когда 25 пустыхъ бочекъ изъ-подъ парафина, привязанныхъ на палуб, сорвало съ мста и стало кидать изъ стороны въ сторону, причемъ он, мало по малу, наполнялись водой, зрлище было далеко неутшительное. Но еще хуже стало, когда подобное же путешествіе по палуб судна предприняли запасныя бревна, дрова, доски, грозившія снести подпорки, укрплявшія шлюпбалки. Это была трудная минута. Страдая морскою болзнью, я стоялъ на командорскомъ мостик, раздираемый разными чувствами, то принося жертву морскимъ богамъ, то охваченный сильнйшимъ страхомъ за людей, старавшихся спасти отъ потопленія то, что можно было спасти. Временами я видлъ передъ собою только какой-то водоворотъ, въ которомъ волны, плавающія доски, руки и ноги людей и пустыя бочки — все смшивалось въ одну кучу. Тамъ зеленая волна свалила человка съ ногъ, и на него брызнулъ водяной потокъ, въ другомъ мст люди прыгали черезъ вертящіяся въ водоворот балки и бочки, чтобы избжать ушибовъ. Ни у кого, конечно, не было сухой нитки на тл.

Юэлль спалъ въ ‘Грандъ отел’ — такъ мы называли одну изъ большихъ лодокъ. Проснувшись, онъ услышалъ, какъ море шумитъ подъ нимъ, точно водопадъ. Я встртился съ нимъ у дверей каюты, куда онъ прибжалъ, крича: ‘Наверху все гибнетъ! Спасти хоть кое-какое тряпье!’ Подъ мышкою у него былъ уже узелокъ, затмъ онъ бросился спасать свои сундукъ, плававшій въ соленой вод. Онъ потащилъ его на корму, а тмъ временемъ волны, одна за другою, окачивали его.

Одинъ разъ Fram почти погрузился носомъ въ воду, и волны ринулись на бакъ судна. Какой-то человкъ, уцпившись за якорный боканецъ, повисъ надъ блою пной. Это былъ опять-таки Юэлль.

Намъ стоило много труда спасти свои вещи. Мы должны были побросать за бортъ вс наши прекрасные боченки изъ-подъ парафина, и одна великолпная балка за другой отправлялись по той же дорог. Я стоялъ и смущенно смотрлъ, какъ он уплывали. Остальная часть палубнаго груза была сложена въ полупалуб. Я боюсь, что акціи нашей экспедиціи стояли очень низко въ этотъ моментъ.

Но вдругъ, когда намъ было особенно скверно, мы увидли барку, выступившую передъ нами изъ тумана. Она такъ спокойно и увренно плыла подъ парусами, тихо качаясь на волнахъ, какъ будто ничего не случилось. Даже досадно было смотрть на нее. Я тутъ невольно вспомнилъ о летучемъ голландц и разной другой чертовщин.

Въ кухн случилось большое несчастье. Могштадтъ вошелъ туда и увидлъ, что вся стна обрызгана какими-то темнокрасными пятнами. Онъ тотчасъ же поспшилъ къ Нордалю съ извстіемъ, что Юэлль, какъ онъ думалъ, застрлился, доведенный до отчаянія невыносимой жарой, на которую онъ сильно жаловался. Кровавая драма на ‘Fram!!!’ Но при ближайшемъ изслдованіи оказалось, что ‘кровь’ происходила изъ банки съ шоколадомъ, которую опрокинуло въ шкафу.

Мы не ршались приближаться къ берегу изъ-за тумана и должны были держать курсъ съ открытое море, пока къ утру не разсялся туманъ, и лоцманъ не увидалъ землю въ Форзунд и Гуммердус. Мы повернули въ Листеръ Фіордъ, чтобы тамъ стать на якорь и привести все въ порядокъ, но такъ какъ погода измнилась, то мы отправились дальше, и съ вечеру подъ сильнымъ дождемъ и втромъ вошли въ Экерзундъ, гд стали на якорь въ Гофландсъ-бухт, родин нашего лоцмана {Какъ этотъ лоцманъ, который насъ велъ изъ Христіаніи въ Бергенъ, такъ и Іоганнъ Гегензейнъ, приведшій насъ изъ Бергена въ Варде, были любезно предоставлены въ наше распоряженіе пароходнымъ обществомъ въ Дронтгейм.}.

На слдующій день шлюпбалки и все остальное было приведено въ порядокъ. Fram былъ черезъ-чуръ нагруженъ и потому не могъ хорошо держаться въ мор, но тутъ ужъ мы ничего измнить не могли. Все, что мы взяли съ собою, было намъ нужно, но когда мы хорошо прикрпили и спрятали весь нашъ палубный грузъ, то волны большого вреда намъ причинить уже не могли: мы знали, что судно и такелажъ ихъ выдержатъ.

Былъ поздній вечеръ въ послдній день іюня, когда мы у Кварвена сдлали поворотъ и ночью, при сумрачной погод, остановились въ Берген. Утромъ на другой день (1 іюля) солнце освщало гавань своими лучами, когда я вышелъ на палубу. Это былъ истинный праздникъ солнца и горъ. Ульрикенъ Флоенъ и Лефстаккенъ блестли и искрились подъ его лучами. Удивительное мсто этотъ старинный ганзейскій городъ.

Вечеромъ я долженъ былъ прочесть лекцію, но явился получасомъ поздне. Когда я уже собирался уходить, мн представили массу счетовъ, и я долженъ былъ заняться расплатою. Публик пришлось ждать долго. Но хуже всего было то, что каютъ-кампанія переполнялась вчнолюбопытными туристами. Я могъ слышать изъ своей каюты, какъ мои двери осадило цлое общество англичанъ въ то время, какъ я одвался, заявившихъ, что они желаютъ ‘пожать руку доктору’ (shake hands with the doctor). Одна англичанка вздумала даже посмотрть на меня черезъ отверстіе вентилятора, какъ я потомъ слышалъ отъ своего секретаря, видвшаго это. Но, должно быть, не совсмъ подходящее зрлище увидала юная красавица, потому что быстро отскочила отъ вентилятора.

Впрочемъ, во всхъ мстахъ, куда мы заходили, на насъ смотрли точно на дикихъ зврей въ звринц. Безъ стсненія ходили кругомъ насъ и разсматривали насъ въ каютахъ, какъ медвдей и львовъ въ клткахъ, разсуждая объ насъ такъ громко, что мы все слышали, и критикуя портреты нашихъ близкихъ, висвшіе на стнахъ каютъ.

Одвшись, я осторожно пріотворилъ дверь и въ два прыжка былъ уже на палуб, проскочивъ мимо звакъ, закричавшихъ другъ другу: ‘Вотъ онъ, вотъ онъ!’ (There he is, there he is). И все общество ринулосъ за мной, но я въ одно мгновеніе былъ уже на пристани и слъ въ экипажъ гораздо раньше, чмъ они выбрались на палубу.

Въ восемь часовъ вечера состоялось большое празднество. Много хорошихъ рчей, хорошее угощеніе и напитки, красивыя дали, музыка и танцы до самаго разсвта.

На другое утро (2 іюля) въ 11 часовъ — это было воскресенье — при солнечной погод мы прошли черезъ фіордъ изъ Бергена на сверъ. Наши друзья провожали насъ. Былъ чудный лтній день. Сверне, въ Герло-фіордъ, въ мор у шхеръ, друзья разстались съ нами. Замахали шапками и платками, и долго еще на сверкающей поверхности моря виднлась маленькая портовая лодка съ ея черною дымовою трубой. Вдали разстилалось море въ солнечномъ туман, а по ту сторону лежала плоская страна, съ которой связаны воспоминанія о цлой жизни естествоиспытателя, много лтъ назадъ подъ дождемъ и солнцемъ производившаго тамъ свои изслдованія. Тамъ одинъ изъ величайшихъ естествоиспытателей Норвегіи, Михаилъ Сарсъ, вдали отъ шумнаго свта, сдлалъ свои великія открытія. Тамъ и я самъ сдлалъ свои первые пробные шаги по узкой тропинк изслдованія природы.

Вечеръ былъ удивительно хорошъ, къ сверу виднлась багровая заря угасающаго дня, за нами — мсяцъ, огромный и круглый, надъ горами. Впереди поднимались изъ моря, точно сказочныя страны, Альденъ и Киннъ, какъ ни былъ я утомленъ, я всетаки не могъ ршиться улечься въ свою койку, мн надо было насладиться всею этой красотой, дйствовавшей точно успокоительный бальзамъ на душу посл всхъ затрудненій и непріятностей, причиняемыхъ чужими людьми.

Такъ, большею частью при хорошей погод, рже подъ дождемъ и туманомъ, прошли мы между зундами и островами, вдоль норвежскаго берега къ сверу. Какая чудная страна! Не знаю, есть ли гд нибудь въ цломъ мір подобный водный путь. Незабвенны утренніе часы, когда природа только что просыпается, и блый серебристый туманъ еще лежитъ на горахъ, верхушки которыхъ высовываются изъ него, точно морскіе острова. Какъ хороши эти блыя мерцающія снжныя горы при яркомъ солнечномъ свт! А вечера съ ихъ солнечнымъ закатомъ, блдною луной, возвышающеюся надъ горами и островами, безмолвными и мечтательными. Тамъ и сямъ виднются хорошенькіе садики и домики, окруженные зелеными деревьями. Ахъ, какъ будитъ стремленіе къ жизни и теплу видъ этихъ мирныхъ жилищъ на островахъ! Какъ ни презрительно относятся иные къ красотамъ природы, а все-таки народу, хотя бы онъ и былъ бденъ, пріятно владть красивою страной. Никогда это не казалось мн такъ ясно, какъ въ ту минуту, когда я долженъ былъ покинуть эту страну.

Временами съ берега раздавались крики: ура! иногда издавала ихъ кучка дтей, иногда взрослые. Но большею частью мы видли изумленныхъ крестьянъ, долго глазвшихъ на странное судно и раздумывавшихъ о загадочномъ путешествіи. На яхтахъ и гребныхъ судахъ женщины и мужчины, въ красныхъ рубахахъ, горвшихъ на солнц, переставали грести и смотрли на насъ и изумлялись. Въ городахъ, мимо которыхъ мы проходили, насъ встрчали паровые суда, наполненныя людьми, съ музыкою, пніемъ и пушечными выстрлами. Большіе пароходы туристовъ такъ же, какъ и яхты, привтствовали насъ флагами и салютными выстрлами. Тяжело быть предметомъ подобныхъ чествованій, раньше чмъ что нибудь сдлано. Старинное изреченіе гласитъ:

‘День хвали вечеромъ, жену — когда она стала прахомъ, мечъ — когда ты его испробовалъ, двушку — посл того, какъ она вышла замужъ, ледъ — посл того, какъ онъ сдержалъ тебя, пиво — посл того, какъ ты его выпилъ’ {Изъ ‘Havamal’, одной изъ псенъ старой Эдды.}.

Всего трогательне были интересъ и привтствія, расточаемыя намъ бдными рыбаками и крестьянами. Это обстоятельство часто изумляло меня, я чувствовалъ, что они напряженно слдятъ за нами.

Я помню однажды, къ сверу отъ Гельгеланда, я увидлъ какую то пожилую женщину, стоявшую на голой скал и кивавшую годовой.

— Желалъ бы я знать, намъ ли она кланяется, — замтилъ я лоцману, стоявшему возл меня.

— Да, конечно, — отвчалъ тотъ.

— Да, но какъ же она могла узнать что нибудь объ насъ?

— О, тутъ знаютъ Fram и ваше плаваніе въ каждой каморк. Будьте уврены, что тутъ будутъ ждать вашего возвращенія, — сказалъ лоцманъ.

Мы, значитъ, беремъ на себя очень отвтственное дло, если за нами стоитъ, такимъ образомъ, весь народъ. Что если все это будетъ однимъ большимъ разочарованіемъ!

Вечеромъ я сидлъ на палуб и смотрлъ на беретъ. Одинокія хижины виднлись тамъ и сямъ, разсянныя на косахъ и островахъ. Тамъ проводитъ норвежскій народъ свою тяжелую жизнь въ борьб со скалами, въ борьб съ моремъ. Этотъ народъ посылаетъ насъ въ область великаго неизвстнаго, — этотъ самый народъ, который тамъ, въ рыбачьихъ лодкахъ. неподвижно стоитъ и смотритъ, какъ тяжелонагруженный Fram медленно направляется къ сверу. Нкоторые махаютъ намъ и кричатъ: ура! другіе же только успваютъ недоумвающе взглянуть на насъ. Тамъ, на самой оконечности берега, группа женщинъ кланяется намъ и кричитъ, нсколько лодокъ, съ дамами, въ лтнихъ туалетахъ, и болтающими мужчинами, встрчается намъ, вс машутъ намъ зонтиками и платками.

Да, это они посылаютъ насъ туда. Грустное чувство возникаетъ при мысли о будущемъ. Никто изъ этихъ людей не знаетъ хорошенько, на что онъ жертвуетъ свои деньги. Быть можетъ, они слышали что нибудь о томъ, что затвается достойное хвалы предпріятіе, но какова же цль его, какова польза? Не обманъ ли это? Но эти люди обращаютъ свои взоры на судно, и передъ ихъ духовными очами встаетъ, пожалуй, на минуту новый, необъятный міръ, и возникаетъ стремленіе къ чему то, что имъ чуждо.

А здсь, на судн, находятся люди, оставившіе своихъ женъ и дтей. Какихъ только страданій не доставляетъ разлука! Какія лишенія и тоску скрываетъ отъ насъ будущее! И не ради хвалы идутъ на это люди. Разв тутъ только дло въ почестяхъ и слав? Нтъ, это проявленія той же жажды дятельности, того же стремленія проникнуть за извстныя границы, которое бродило въ этомъ народ во времена сагъ. Не смотря на вс наши матеріальныя заботы и нашу крестьянскую политику, стремленіе къ выгод, пожалуй, у насъ не столь уже распространено.

Время было дорого, и я не пошелъ до Дронтгейма, какъ было ршено сначала, а только до Бенна, гд къ намъ присоединился Свердрупъ. Тамъ же къ намъ присоединился профессоръ Бреггеръ, чтобы сопровождать насъ до Тромзё. Одновременно съ этимъ нашъ врачъ получилъ три громадныхъ ящика съ медикаментами — даръ аптекаря Брунна изъ Дронтгейма.

Затмъ мы направились къ сверу, вдоль прекрасной сверной страны. Въ нкоторыхъ мстахъ мы останавливались, чтобы взять на бортъ сушеную рыбу, служившую провіантомъ для нашихъ собакъ.

Мы проплыли мимо Торгхаттемъ, Семи сестеръ, Гестманде, Ловунденъ и Трененъ, дальше въ море, мимо Лофотеновъ и разныхъ другихъ красивыхъ мстъ. Одна красиве другой, возставали передъ нами дикія скалы великаны. Это былъ настоящій сказочный міръ — страна грезъ. Мы боялись слишкомъ скоро прохать мимо этой красоты и не успть вдоволь ею насладиться.

12-го іюля мы пріхали въ Тромзё, гд должны были взять уголь и другіе припасы: лапландскія гаубы, камаши изъ оленьяго мха, фанскіе башмаки, сенну (Carex vesicaria), сушеное оленье мясо и т. п. Все это было припасено подъ надзоромъ адвоката Мака, неутомимаго друга экспедиціи.

Тромзё приготовилъ намъ холодный пріемъ: дулъ сильный сверо-западный штормъ съ дождемъ и снжною мятелью. Горы, поля и крыши — все было покрыто снгомъ на слдующій день. Это были самые непріятные іюльскіе дни, какіе когда либо мн пришлось пережить. Обитатели Тромзё увряли, что они не запомнятъ такого іюля. Но, быть можетъ, эти слова вытекали изъ опасенія, какъ бы страна не стяжала дурной репутаціи, потому что въ такомъ город, гд устраиваютъ бга на лыжахъ въ Ивановъ день, надо быть ко всему готовымъ.

Въ Тромзё, на слдующій день, къ намъ присоединился новый членъ экспедиціи. Это былъ Бернтъ Бентсенъ, бравый молодецъ. Онъ долженъ былъ сначала прослдовать съ нами только до Югорскаго шара, но тмъ не мене принялъ участіе во всемъ путешествіи и, благодаря своему мужеству, веселому нраву и многочисленнымъ веселымъ выходкамъ, составилъ весьма пріятное прибавленіе къ вашему наличному персоналу.

Посл двухдневной остановки мы отправились дальше. Къ востоку отъ Нордкапа или Магеро мы испытали въ ночь на 16-е іюля такую сильную качку, и ваше судно такъ заливало водой, что мы укрылись въ Кьолле-фіорд, чтобы нсколько лучше распредлить грузъ на Fram.

Цлыхъ два дня возились мы съ приведеніемъ въ порядокъ своего судна, чтобы пуститься въ путь къ Новой земл. Я сначала предполагалъ въ Вардо взять новые запасы угля, но такъ какъ Fram и безъ того былъ слишкомъ тяжело нагруженъ, и притомъ въ Югорскомъ пролив насъ должна была встртить яхта Urania съ грузомъ угля, то мы ршили довольствоваться тмъ, что у насъ было съ собою, расчитывая на дурную погоду въ Бломъ мор и въ Барентсовомъ мор.

Въ 10 часовъ вечера мы подняли якорь и на слдующій вечеръ были въ Вардо, гд насъ ожидалъ великолпный пріемъ. Цлый оркестръ музыкантовъ на мол, фіордъ, наполненный лодками флаги и салютные выстрлы. Намъ сказали, что насъ ждутъ съ прошлаго вечера, и что даже изъ Вадсо пришли сюда люди, чтобы на насъ посмотрть. По этому случаю состоялось собраніе, на которомъ городскому музыкальному оркестру ‘Сверный полюсъ’ былъ поднесенъ большой барабанъ. Передъ нашимъ прощаніемъ съ Норвегіей намъ устроили великолпный пиръ, на которомъ рчи и шампанское лились ркой.

Послдняя работа, которую намъ надо было сдлать на Fram’, заключалась въ очистк судна отъ раковинъ и водяныхъ растеній, чтобы достигнуть возможно быстраго хода, эту работу сдлали водолазы, любезно предоставленные въ наше распоряженіе начальникомъ порта.

Но и наши собственныя тла нуждались въ послдней очистк цивилизованнымъ способомъ, прежде чмъ мы начнемъ жизнь ‘дикарей’. Мы отправились въ городскую баню, представлявшую маленькій блокгаузъ, комната для мытья низка и снабжена скамьями. Въ то время, какъ лежишь на этой скамь, тебя обдаетъ горячій паръ, постоянно возобновляющійся посредствомъ поливанія водой раскаленныхъ камней въ печи, достойной ада. Въ это же время молодыя двушки стегаютъ тло березовыми вниками, затмъ нжно разминаютъ его, моютъ и обсушиваютъ. Эта процедура столь же чистоплотна, сколько и пріятна. Не ввелъ-ли и Магометъ у себя въ раю подобное же учрежденіе?

ГЛАВА III.
Отъздъ изъ Норвегіи.

Страннымъ было мое настроеніе, когда я въ послднюю ночь писалъ письма и телеграммы. Мы простились съ нашимъ прекраснымъ лоцманомъ Іоганномъ Гогензеймомъ, который провожалъ насъ изъ Бергена сюда. Теперь на судн оставались только тринадцать членовъ экспедиціи и мой секретарь Христоферзенъ, который не только провожалъ насъ до этого мста, но долженъ былъ хать съ нами до Югорскаго пролива.

Все было тихо, тихо! Только перо скрипло по бумаг, когда я писалъ ‘прости’ родин и друзьямъ. Вс наши люди спали. Послдняя телеграмма была готова. Я отправилъ своего секретаря на берегъ съ телеграммами и письмами. Когда онъ вернулся, было уже три часа утра (21 іюля), и я разбудилъ Свердрупа и нкоторыхъ другихъ товарищей. Мы подняли якорь и вышли изъ Вадсо въ тихій утренній часъ.

Городъ еще спалъ, все было такъ смирно и такъ красиво кругомъ. Только на единственномъ паровомъ судн въ гавани слышна была начинающаяся работа. Изъ люка гребного бота высунулась голова заспаннаго рыбака, смотрвшаго на насъ, когда мы проходили мимо мола, на таможенномъ катер въ мор стоялъ человкъ и удилъ рыбу.

Именно, въ тогдашнемъ моемъ настроеніи и надо было разставаться съ Норвегіей. О, какъ благодтельно дйствовали этотъ міръ и тишина! Какое отдохновеніе для думъ! Вдали отъ оглушительнаго людского шума, отъ привтственныхъ криковъ и громкихъ пушечныхъ выстрловъ. Мачты въ гавани, крыши домовъ и трубы вырисовывались на холодномъ утреннемъ неб. Солнечный лучъ прорывался сквозь туманъ и привтливо освщалъ берегъ, обнаженный, суровый, потемнвшій отъ бурь и все-таки прекрасный въ этомъ утреннемъ туман. Тамъ и сямъ виднлись домики и суда, дальше, за ними, вся Норвегія…

Въ-то время, какъ Fram медленно разскалъ волны, направляясь къ нашей отдаленной цли, я стоялъ и смотрлъ, какъ исчезала земля на горизонт. Какъ много произойдетъ событій, прежде чмъ мы снова на горизонт увидимъ эту землю?

Скоро спустился туманъ и скрылъ все отъ моихъ глазъ. Мы двигались въ туман, все въ туман, непрерывно цлыхъ четыре дня. Но когда я утромъ 25-го іюля вышелъ на палубу, то меня встртила ясная погода. Кругомъ снова все было голубое: безоблачное, голубое небо, освщенное солнцемъ, голубое море, слегка волнующееся вслдствіе небольшой зыби. Было такъ пріятно чувствовать себя человкомъ и наслаждаться спокойствіемъ моря.

Около полудня мы увидали Новую Землю, куда и направили свое судно. Сейчасъ же были принесены винтовки и патроны, и мы уже заране радовались, что будемъ сть жаркое изъ гуся и другую дичь. Но когда мы приблизились на очень небольшое разстояніе, то спустился густой волнистый туманъ съ юго-востока и все заволокъ. Опять все скрылось отъ нашихъ глазъ, и искать землю при такихъ условіяхъ было бы настоящимъ безуміемъ. Мы повернули къ востоку, въ Югорскій проливъ, но противный втеръ заставилъ насъ лавировать подъ парами и парусами, такъ что мы цлыхъ два дня провели въ мір тумана. Этотъ безконечно-тягучій туманъ Ледовитаго моря! Когда онъ спускаетъ свою завсу и скрываетъ отъ глазъ синеву небесъ и синеву моря и когда изо дня въ день видишь кругомъ только срый мокрый туманъ, то надо употребить вс душевныя силы, чтобы противодйствовать этимъ давящимъ холоднымъ объятіямъ. Туманъ и только туманъ, куда бы мы ни обращали свои взоры! Туманъ садится на такелажъ и капаетъ съ него на палубу. Онъ ложится на наши платья и насквозь пронизываетъ ихъ сыростью. Онъ ложатся на душу и умъ, и все кажется срымъ въ этомъ сромъ туман.

27-го іюля, продолжая плыть въ туман, мы вечеромъ неожиданно наткнулись на ледъ, къ счастью, лишь на небольшіе куски льда, черезъ которые не трудно было проложить дорогу. Ночью однако, мы натолкнулись на большой величины льдины, но также прошли черезъ нихъ. На слдующее утро меня разбудили всти, что передъ нами находится толстый старый ледъ. Гм! Если уже теперь начнутся затрудненія со льдомъ, то это печально. Но это была лишь одна изъ неожиданностей, какихъ не мало въ Ледовитомъ мор.

Натянуть на себя платье и ползть на верхъ въ караульную бочку на мачт было для меня дломъ одной минуты: ледъ былъ везд, насколько это можно было разглядть сквозь туманъ, который сдлался нсколько прозрачне. Ледъ не былъ тонокъ, но всетаки давалъ въ начал нкоторый проходъ, и намъ ничего другого не оставалось, какъ, согласно нашему девизу, идти впередъ (fram). Я долгое время находилъ открытый путь, но затмъ ледъ сталъ толще, и временами даже показывались большія ледяныя глыбы.

Плыть въ туман въ толстомъ льду неблагоразумно. Не знаешь, куда править судно и легко можно запереть его во льдахъ. Мы должны были остановиться и ждать. Но туманъ и ледъ становились все гуще. Надежда то пробуждалась, то снова падала, большею частью, она была очень слаба. То, что мы въ этомъ фарватер, гд въ это время года обыкновенно бываетъ совершенно свободное ото льда море, наткнулись на такія массы льда, не предсказывало ничего хорошаго. Уже въ Тромзе и въ Вардо мы получили дурныя извстія. Блое море открылось только недавно, разсказывали намъ, и одно парусное судно, попробовавшее было проникнуть въ Югорскій проливъ, должно было вернуться изъ-за льда.

Со страхомъ думали мы о Карскомъ мор, что-то насъ тамъ ожидаетъ? Для ‘Urania’, нагруженной углемъ, этотъ ледъ также долженъ былъ служить препятствіемъ, миновать которое судно не могло, разв только если оно нашло фарватеръ дале къ югу, вдоль русскаго берега.

Какъ разъ въ то время, когда мы стали терять надежду и уже подумывали объ отступленіи, такъ какъ ледъ становился все толще и толще, пришелъ Свердрупъ съ радостною встью, что туманъ проясняется и можно уже замтить впереди къ востоку открытое море по ту сторону льда. Въ теченіе нсколькихъ часовъ мы пробивались черезъ толстый ледъ и, наконецъ, снова были въ открытомъ мор.

Уже въ этомъ первомъ своемъ столкновеніи со льдомъ мы могли убдиться, какое превосходное полярное судно Fram. Видть его маневрирующимъ въ густомъ льду просто наслажденіе. Оно поворачивается и вертится, ‘точно клецка на тарелк’, и никакая расщелина между льдинами не можетъ быть слишкомъ изогнута для него, и никакая ледяная глыба не служитъ ему препятствіемъ.

Но за то трудно приходится рулевому. То и дло надо мнять направленіе. Онъ вертитъ штурвалъ, потъ льется съ него, а онъ все вертитъ. Колесо кружится точно колесо прялки. Fram скользитъ и извивается между льдинами, если только существуетъ какое нибудь отверстіе между ними, достаточно большое, чтобы судно могло пройти. Тамъ-же, гд нтъ такого отверстія, и судно встрчаетъ ледъ, оно на полномъ ходу упирается своею носовою частью въ ледъ, толкаетъ его внизъ и раздвигаетъ льдины. И какое же крпкое судно Fram. Не слышно ни треска, ни звука, когда Fram полнымъ ходомъ пробивается черезъ ледъ, и онъ только чуть замтно вздрагиваетъ.

Въ субботу (29 іюля) мы все шли къ востоку, къ Югорскому проливу, такъ быстро, насколько это позволяли намъ пары и паруса. Открытое море лежало передъ нами, погода была хорошая, втеръ также. Къ утру мы пришли къ южному берегу острова Долгаго или ‘Langia’, какъ его называютъ норвежскіе рыбаки, и оттуда уже должны были держать курсъ къ сверу. У сверной части острова мы снова повернули къ востоку. Тутъ изъ сторожевой бочки я, насколько могъ, разглядлъ нсколько острововъ, не отмченныхъ на карт.

Мы были почти уврены, что Urania не могла пройти черезъ ледъ. Но когда мы посл обда сидли въ каютъ-кампаніи и разговаривали объ этомъ, то съ палубы закричали, что показалась яхта. Это была большая радость, но она длилась недолго, такъ какъ уже черезъ минуту стало извстно, что судно иметъ на мачт бочку, значитъ, это было китоловное судно, а не яхта. Завидвъ насъ, оно немедленно повернуло къ югу, быть можетъ, изъ страха, что наше судно — русскій военный крейсеръ или же что нибудь въ этомъ род. Такъ какъ большого интереса судно это въ насъ не возбуждало, то мы и оставили его въ поко.

Нсколько часовъ спустя, мы приблизились къ Югорскому проливу, ужъ мы высматривали, высматривали землю, но разглядть ничего не могли. Проходили часы, и мы все подвигались впередъ, но попрежнему никакой земли! Земля эта не могла быть высока, но все же мы удивлялись, что ее не было видно.

Но вотъ, впереди показалась, точно полоса тни на краю моря, — это земля, это островъ Вайгачъ! Скоро мы увидли ее ясне и съ другой стороны, а также увидали и материкъ на южной сторон пролива, земля все больше и больше ростетъ на нашихъ глазахъ. Это низменная равнина, никакой возвышенности и никакого разнообразія, кром устья пролива. Отъ этого мста земля виднется къ сверу и къ югу въ вид мягкой, ровной волнистой линіи. Это входъ въ своеобразныя, безконечныя азіятскія низменности, столь отличающіяся отъ всего того, что намъ до сихъ поръ приходилось видть.

Мы поплыли черезъ проливъ, ограниченныя съ обихъ сторонъ низкими утесистыми берегами. Везд крутыя, изогнутыя и изломанныя скалы, но поверхность ихъ гладкая, шлифованная. Никто изъ странствующихъ по зеленымъ равнинамъ и тундрамъ не подозрваетъ о тхъ надломахъ и разрушеніяхъ, которыя скрываются подъ наружнымъ покровомъ въ слояхъ скалистой почвы: горы и скалы, возвышавшіяся нкогда, теперь сглажены и смыты.

Мы высматривали Хабарово. У сверной стороны пролива мы увидли на берегу, потерпвшее крушеніе судно, вроятно, это былъ норвежскій китоловъ. Обломки другого маленькаго судна лежали тутъ же. Въ южной сторон виднлся флагштокъ съ краснымъ флагомъ. Тамъ и должно быть Хабарово. Наконецъ, показались за мысомъ зданія — амбары, и вскор мы увидали передъ собою все поселеніе, состоящее изъ немногихъ домовъ и палатокъ.

На ближнемъ къ намъ маленькомъ выступ стояло большое красное зданіе съ блыми дверьми, сильно напоминавшее намъ родину. Это и былъ норвежскій амбаръ, перевезенный сюда Сибиряковымъ изъ Финмаркена. Но тутъ было мелко, и надо было подвигаться очень осторожно, чтобы не ссть на мель. Лотъ бросали, не переставая, онъ показывалъ 10—8 метровъ глубины, — не многимъ больше того, что намъ было нужно. Затмъ пошло шесть-семь метровъ, что было уже очень мало. Мы снова должны были отплыть дальше въ море, пока не приблизились къ мстечку.

Теперь мы увидли лодку, медленно подплывавшую къ намъ. Въ ней находился человкъ средняго роста, съ открытымъ привтливымъ лицомъ, обрамленнымъ бородою ярко рыжаго цвта. Судя по наружности, онъ могъ быть норвежцемъ. Я вышелъ къ нему на встрчу и спросилъ его по-нмецки, не онъ ли Тронтгеймъ. Такъ и оказалось въ дйствительности.

За нимъ явились какія-то удивительныя фигуры въ толстыхъ мантіяхъ или шубахъ изъ оленьяго мха. На голов у нихъ были своеобразныя шапки въ род башлыка изъ оленьяго мха, и изъ-подъ этихъ шапокъ выглядывали мужественныя бородатыя лица, какія могли быть у древнихъ норвежскихъ викинговъ. Да, ихъ появленіе невольно вызвало въ моемъ ум картины древнихъ временъ викинговъ. Это были, однако, русскіе купцы, доставляющіе туземцамъ водку за медвжьи, оленьи шкуры и другія драгоцнности, они были дйствительно статные, великолпные молодцы, но тхъ, кто разъ попалъ въ ихъ лапы, они держатъ въ такой зависимости, что имъ даже въ голову не приходитъ противиться приказаніямъ купцовъ. ‘Старая исторія, но она всегда нова’.

Вскор на наше судно явились и самоды съ добродушными чино-азіатскими лицами. Разумется, все это были только мужчины.

Первое, о чемъ я спросилъ Тронтгейма, было: каково состояніе льда? Онъ сказалъ мн, что Югорскій проливъ давно свободенъ, и что онъ со дня на день поджидалъ насъ съ возрастающимъ опасеніемъ, что мы не явимся. Туземцы и русскіе уже начали надъ нимъ подсмиваться, что время проходитъ, а никакого судна Fram не видно. Но за то теперь Тронтгеймъ сіялъ.

Условія льда въ Карскомъ мор должны быть, по его мннію, хороши, это говорятъ самоды, побывавшіе тамъ на ловл дня два тому назадъ, по близости восточнаго выхода пролива. На этомъ еще нельзя было построить что-нибудь, но было довольно для возбужденія въ насъ досады, что мы не пришли раньше.

Затмъ чередъ дошелъ до Ураніи, но, конечно, ее никто здсь не видалъ. Только китоловное судно, которое мы встртили утромъ, было здсь нсколько времени тому назадъ.

Что касается собакъ, то, какъ мы узнали, все находилось въ лучшемъ порядк. Тронтгеймъ для большей врности купилъ сорокъ собакъ, хотя я просилъ лишь о тридцати. Пять изъ нихъ погибли еще на пути отъ разныхъ несчастій. Одна изъ собакъ, кром того, заболла за нсколько дней передъ этимъ и до сихъ поръ еще не выздоровла, но остальныя 34 были живы и здоровы, и можно было слышать на берегу, какъ он лаютъ и воютъ.

Во время этого разговора мы приблизились къ Хабарову, насколько это возможно, и въ 7 часовъ вечера (29-го іюля) бросили якорь приблизительно на семи метрахъ глубины.

За ужиномъ Тронтгеймъ разсказывалъ намъ свои приключенія. На пути отъ Сосвы и Урала къ Печор онъ узналъ, что въ Печор открылась эпидемія собачьей чумы. Не ршаясь поэтому продолжать свой путь туда, какъ это было ршено раньше, онъ прямо отправился къ Югорскому проливу. Въ конц пути снгъ исчезъ и въ сопровожденіи оленьяго каравана, онъ двигался со своими собаками впередъ, по обнаженнымъ полямъ и камнямъ, не покидая все-таки саней. Самоды и туземцы сверной Сибири не знаютъ другого экипажа, кром саней. Лтнія сани только нсколько выше зимнихъ, что длается во избжаніе опасности завязнуть въ камняхъ или стволахъ деревьевъ. Само собою разумется, что лтній санный путь не очень-то гладокъ.

Посл ужина мы сошли на берегъ и возбудили величайшее любопытство русскихъ и самодовъ. Первое, на что мы обратили вниманіе, были дв церкви: одна — старый почтенный деревянный сарай, удлиненной прямоугольной формы, другая — восьмиугольный павильонъ, напоминающій бесдки или дачки, какія мы видли на родин. Одно зданіе служило представителемъ старой вры, другое — новой.

Мы должны были потомъ постить скитъ, гд жили или, врне, умерли шесть монаховъ. Монастырь находится какъ разъ противъ церкви и напоминаетъ обыкновенный низенькій русскій домъ. Въ настоящее время тамъ живетъ священникъ со своими помощниками, и у него то остановился Тронтгеймъ, по его приглашенію. Тронтгеймъ попросилъ насъ войти. Мы очутились въ теплыхъ, уютныхъ комнаткахъ, съ открытыми печами, напоминающими наши норвежскіе очаги.

Посл того мы отправились въ собачій лагерь, находившійся въ равнин, на небольшомъ разстояніи отъ домовъ и палатокъ. Чмъ ближе мы подходили, тмъ оглушительне становился лай и вой. Я еще издали былъ пораженъ видомъ норвежскаго флага, разввавшагося на флагшток. У Тронтгейма на лиц появилось выраженіе горделивой радости, когда мы увидали этотъ флагъ, и онъ сказалъ намъ, что онъ предпринялъ свою экспедицію подъ тмъ же флагомъ, что и мы.

Собаки были крпко привязаны и производили раздирающій уши гамъ. Нкоторыя изъ нихъ были породистыя, съ длинною, ослпительно блою шерстью, вертикально стоящими ушами и острымъ рыломъ. Другія были похожи на лисицъ съ боле короткою шерстью, одн были черныя, другія пятнистыя. Очевидно, тутъ были разныя породы, и нкоторыя своими длинными повислыми ушами указывали на значительную примсь европейской крови.

Подивившись, съ какою жадностью он глотали сырую рыбу, причемъ не обошлось все-таки безъ драки, мы предприняли небольшую охотничью экскурсію внутрь страны къ одному близлежащему озеру, но тамъ нашли только одного поморника (lestris parasitica) съ дтенышами. Изъ этого озера была проведена канава, доставляющая прсную воду въ Хабарово. Тронтгеймъ объяснилъ намъ, что ее прокопали монахи, но это, впрочемъ, была ихъ единственная работа. къ тому же не особенно трудная, такъ какъ грунтъ въ этомъ мст состоялъ изъ мягкой глины, и канава была узка и мелка, точно желобъ.

На холм возвышался флагштокъ, который мы замтили при своемъ прибытіи. Онъ былъ поставленъ тутъ почтеннымъ Тронтгеймомъ, для нашего привтствія. Какъ я потомъ узналъ, на вымпел была нмецкая надпись ‘Vorwrts’ (впередъ). Тронтгейму сказали, что такъ называется наше судно, и поэтому онъ былъ очень разочарованъ, когда, явившись къ намъ, узналъ, что настоящее имя судна ‘Fram’. Но я его утшилъ, объяснивъ, что смыслъ этого слова тотъ же, на какомъ бы язык оно не произносилось, на нмецкомъ или норвежскомъ. Тронтгеймъ мн потомъ разсказалъ, что онъ родомъ изъ Норвегіи. Отецъ его былъ капитаномъ судна изъ Дронтгейма, мать же его была эстляндка, жившая въ Риг. Отецъ его ходилъ въ море и рано умеръ, такъ что Тронтгеймъ не усплъ выучиться по норвежски.

Разумется, мы прежде всего старались разузнать что-нибудь о состояніи льдовъ въ сверномъ ледовитомъ мор. Мы ршили отправиться въ путь какъ можно скоре, но должны были предпринять еще чистку котловъ и исправленіе трубъ и вентилей машины. На это понадобилось нсколько дней. Поэтому Свердрупъ, Педеръ Гендриксенъ и я отправились на слдующій день въ маленькой лодк съ керосиновымъ двигателемъ къ восточной оконечноcти Югорскаго пролива, чтобы собственными глазами удостовриться въ состояніи льдовъ на восток. Намъ предстояло пройти четыре мили. Съ востока небольшое количество льда направлялось въ проливъ, и такъ какъ дулъ сверный втерокъ, то мы и повернули тотчасъ же къ сверу, чтобы достигнуть береговъ лежащаго къ сверу острова Вайгача, гд мы могли надяться найти открытый фарватеръ. Я самъ взялъ на себя не очень благодарную задачу, одновременно быть и рулевымъ, и машинистомъ. Нашъ ботъ подвигался очень быстро, приблизительно шесть морскихъ миль въ часъ. Все казалось хорошо, но счастье рдко бываетъ продолжительно, въ особенности, если имешь дло съ керосиновою лодкой. Какой-то недостатокъ въ циркуляціонной помп заставилъ машину остановиться, и мы могли пройти лишь очень небольшое разстояніе сразу, до свернаго берега, гд я посл двухчасовой работы привелъ все настолько въ порядокъ, что мы могли продолжать свой путь черезъ проливъ, среди пловучаго льда. Дло шло кое какъ съ пріостановками по временамъ вслдствіе разныхъ непредвиднныхъ случайностей, заставлявшихъ машину останавливаться. Временами мы много смялись, когда Педеръ, приводившій въ движеніе колесо машины, чтобы дать ей ходъ впередъ, получалъ такой сильный обратный ударъ, что у него едва не отрывало руки, и онъ летлъ вверхъ ногами. По временамъ намъ попадались стаи полярныхъ утокъ (Harelda glaeialis) и разныхъ другихъ птицъ, и одна или дв обыкновенно становились жертвою нашихъ винтовокъ.

До сихъ поръ мы держались вдоль острова Вайгача, но затмъ повернули къ южной сторон пролива. Приблизительно по средин послдняго я былъ пораженъ, вдругъ увидвъ дно моря: нашъ ботъ чуть-чуть не попалъ на мель, которая никому не была извстна. Воды было не боле одного метра и теченіе было очень быстро. Вообще тутъ везд встрчаются мели и скалы, особенно въ южной части Югорскаго пролива, и поэтому надо соблюдать большую осторожность.

Мы пристали въ маленькой бухт, вблизи восточной оконечности пролива и вытащили лодку на берегъ, а сами отправились, съ ружьями за плечами, внутрь страны къ холмамъ, которые мы раньше запримтили. Мы подвигались впередъ по такой-же плоской, слегка волнистой низменности, прорзанной низкими цпями холмовъ, какую встрчали везд въ области Югорскаго пролива.

Надъ равниною простирался темно-зеленый коверъ изъ мха и травы, переплетенныя рдкой красоты цвтами. Во время долгой холодной сибирской зимы огромныя массы снга накопляются на поверхности тундръ. Солнце еще не успваетъ справиться съ ними, какъ уже сквозь рыхлый слой снга пробивается цлый міръ маленькихъ сверныхъ цвтовъ, стыдливо открывающихъ свои чашечки, краснющія подъ лучами лтняго солнца, которое заливаетъ своимъ свтомъ равнину. Большіе цвты камнелома, бловато-желтый полевой макъ (Papamer nudicaule) виднются цлыми сверкающими группами, тамъ и сямъ выглядываютъ голубыя незабудки и сдые цвты морошки. На нкоторыхъ болотистыхъ мстахъ растетъ болотная пушистая трава, образующая пуховый коверъ, на другихъ же высятся рощицы голубыхъ колокольчиковъ, тихо качающихся на своихъ тонкихъ стебелькахъ. Все это не видные цвточки, — нкоторыя возвышаются на нсколько дюймовъ, — но тмъ миле они, и въ такой обстановк красота ихъ привлекаетъ еще больше. Здсь, гд глазъ напрасно ищетъ на поверхности безконечной равнины чего нибудь, на чемъ бы онъ могъ отдохнуть, застнчиво выглядывающія чашечки цвтовъ улыбаются ему и приковываютъ его къ себ.

Въ этихъ равнинахъ, простирающихся безконечно далеко на востокъ, черезъ великія азіятскія тундры, кочуютъ номады со стадами своихъ оленей. Чудная, свободная жизнь! Гд ему понравится, тамъ номадъ разбиваетъ свою палатку, олени располагаются кругомъ, захочетъ — онъ пойдетъ дальше. Я почти готовъ завидовать ему. Нтъ никакой у него цли, никакихъ мученій, онъ только живетъ! Я бы желалъ находиться на его мст и вести такую же спокойную жизнь, на этой безконечной равнин съ женою и ребенкомъ, свободный и довольный.

Пройдя нсколько дальше, мы замтили какую то блую фигуру, сидвшую на пустынномъ каменномъ откос маленькой холмистой цпи. Скоро мы увидали такія же фигуры и въ другихъ мстахъ. Он имли видъ призраковъ, сидя неподвижно и спокойно. Въ подзорную трубу мы увидали, что это были блыя совы. Мы поохотились на нихъ, но дробь оказалась для нихъ безвредною. Свердрупъ, однако, уложилъ пару выстрломъ изъ винтовки. Совы водятся здсь во множеств, я могъ насчитать по восьми-десяти штукъ заразъ. Они возсдали, спокойно воркуя, на кучахъ травы или камняхъ и очевидно подстерегали пеструшекъ, которыя, если судить по множеству ходовъ, вроятно, водились тутъ въ большомъ количеств. Однако мы не видли ни одной.

Съ вершины холмовъ на сверо-восток мы могли видть Карское море. Въ подзорную трубу мы видли всюду ледъ на горизонт, притомъ ледъ, казавшійся довольно толстымъ и густымъ, но между льдомъ и берегомъ виднлось открытое пространство воды въ вид широкой канавы, далеко къ юго-востоку, насколько хватало глазъ.

Больше мы ничего не могли узнать, но въ сущности и этого было достаточно. Все-таки мы могли разсчитывать, что проходъ возможенъ, поэтому довольные вернулись въ свою лодку. Мы развели огонь и сварили себ превосходный кофе. Какъ только котелокъ загудлъ на огн и мы, растянувшись возл, мирно закурили трубки, Свердрупъ тотчасъ-же почувствовалъ себя въ своей сфер: языкъ у него развязался, и одинъ анекдотъ слдовалъ за другимъ. Какъ бы ни была пустынна и печальна страна, но если на берегу можно было найти достаточно лса, чтобы развести хорошій огонь, и чмъ больше, тмъ лучше, то глаза Свердрупа также разгорались, и онъ чувствовалъ себя точно въ раю. Поэтому то ему и впослдствіи такъ нравился сибирскій беретъ: онъ находилъ его превосходнымъ мстомъ для зимовки.

На обратномъ пути мы полнымъ ходомъ прошли надъ подводною скалой, лодка раза два стукнулась объ нее и проскользнула, но какъ только лодка перевалила, винтъ ударился объ скалу, такъ что ахтеръ штевень высоко поднялся въ воздух, и машина завертлась съ неистовою быстротой, все это длилось не боле секунды. Я явился слишкомъ поздно, чтобы остановить машину, и, къ несчастью, одно крыло винта разбилось, но мы съ однимъ крыломъ продолжали все-таки свое путешествіе, лодка шла не совсмъ гладко, но все-же мы подвигались впередъ.

Къ утру мы приблизились къ Fram и прошли мимо двухъ самодовъ, вытащившихъ свою лодку на льдину и поджидавшихъ тюленей. Я бы желалъ знать, что они подумали, увидвъ, какъ мы прохали мимо въ маленькой лодк, безъ пара, парусовъ или веселъ. Мы же сами взглянули на этихъ ‘бдныхъ дикарей’ съ самодовольнымъ состраданіемъ европейцевъ и отправились дальше, не мняя своего удобнаго положенія.

Но высокомріе бываетъ наказано, не успли мы пройти небольшое разстояніе, какъ вдругъ — кррр! Ужасное зрлище! Мимо моихъ ушей пролетли куски разломанныхъ стальныхъ пружинъ. Вотъ такъ подарокъ! Лодку нельзя было двинуть ни впередъ, ни назадъ. Вслдствіе неравныхъ толчковъ однокрылаго винта, канатъ лота попалъ въ маховое колесо и въ одно мгновеніе завертло всю веревку такъ плотно, что надо было разобрать машину, чтобы снова все привести въ порядокъ. Мы были въ большомъ уныніи, когда намъ пришлось на веслахъ возвращаться къ своему гордому кораблю, давно уже привлекавшему насъ возможностью пообдать.

Наша добыча этого дня заключалась въ слдующемъ: сравнительно хорошія всти изъ Карскаго моря, дичь, преимущественно дикія утки и гуси, тюлень и — испорченная лодка. Впрочемъ, Амундзенъ и я снова привели послднюю въ порядокъ. При этомъ я, съ сожалнію, на всегда потерялъ свою репутацію въ глазахъ русскихъ и самодовъ этой области. Нкоторые изъ нихъ прізжали на корабль и видли меня въ рубашк, потющаго и работающаго изо всхъ силъ, съ выпачканными машиннымъ масломъ и разною другою грязью лицомъ и руками. Поздне они говорили Тронтгейму, что невозможно, чтобы я былъ важнымъ господиномъ, такъ какъ я тружусь на судн, какъ простой работникъ, и выгляжу, какъ бродяга. Тронтгеймъ, къ несчастью, ничего не могъ привести въ мое оправданіе, такъ какъ вдь противъ очевидности трудно бороться.

Вечеромъ нкоторые изъ насъ отправились сдлать пробу собакамъ. Тронтгеймъ выбралъ десять собакъ и запрегъ ихъ въ самодскія сани, Но едва мы были готовы и я усплъ ссть въ сани, какъ наша свора увидала какую то несчастную пришлую собаку, подошедшую слишкомъ близко, и тотчасъ же бросилась на нее, не взирая на сани, въ которыхъ находилась моя драгоцнная особа. Произошла адская сумятица. Вс десять собакъ бросились на одну, точно волки, стараясь растерзать ее. Кровь лилась потоками и провинившаяся отчаянно визжала, въ то время какъ прибжавшій опрометью Тронтгеймъ, колотилъ своею длинною палкой направо и налво, самоды и русскіе сбжались съ крикомъ со всхъ сторонъ. Я же сидлъ, какъ зритель, въ саняхъ, безсильный отъ ужаса. Не мало времени прошло, прежде чмъ я сообразилъ наконецъ, что и для меня тутъ было дло. Тогда съ дикимъ крикомъ я бросился на нкоторыхъ изъ главныхъ забіякъ, схвативъ ихъ за шиворотъ, и такимъ образомъ далъ возможность гршниц убраться. Наша упряжка совершенно запуталась во время битвы и понадобилось нкоторое время, прежде чмъ она была опять приведена въ порядокъ. Наконецъ, все было готово къ отъзду. Тронтгеймъ ударилъ кнутомъ и крикнулъ: пррр, пррр — и мы бшено помчались черезъ траву, глину и камни, пока, наконецъ, намъ не стала угрожать опасность попасть въ лагуну устья рки. Я уперся тогда ногами, чтобы задержать бгъ собакъ, но они меня поволокли за собою. Съ большимъ трудомъ удалось мн и Тронтгейму, соединенными усиліями, остановить собакъ, какъ разъ у самой воды, хотя наши крики: ‘sass, sass’ (стой, стой) раздавались по всему Хабарову. Наконецъ, удалось намъ дать другое направленіе собакамъ, и они такъ живо побжали, что мн только и было заботы — усидть въ саняхъ. Это было удивительное катаніе, и мы прониклись уваженіемъ къ сил собакъ, увидвъ, съ какою легкостью они везли двухъ человкъ по этой, выражаясь умренно, скверной дорог. Довольные, вернулись мы на судно, обогатившись еще однимъ опытомъ, т. е. что зда на собакахъ, по крайней мр въ начал, требуетъ порядочнаго терпнія.

Сибирская собачья упряжь удивительно примитивна, ничего кром толстой веревки или ремня, обвязаннаго вокругъ спины и живота животнаго. Сверху веревка прикрпляется бичевкой къ ошейнику. Возжи укрпляются подъ животомъ и проходятъ между ногъ животнаго, причиняя ему подчасъ неудобства. Замтивъ, что вс собаки, за исключеніемъ четырехъ, кастрированы, я былъ непріятно изумленъ. Но Тронтгеймъ пояснилъ мн, что въ Сибири кастрированныя собаки считаются лучшими {Треніе возжей часто вызываетъ у некастрированныхъ собакъ воспаленіе яичниковъ.}. Для меня это открытіе было непріятною неожиданностью, такъ какъ я разсчитывалъ на пріумноженіе собачьей семьи во время пути. Пришлось слдовательно возложить свои надежды только на четырехъ собакъ, да на суку ‘Квикъ’ {‘Квикъ’ произошла отъ скрещиванія эскимосской собаки съ Ньюфаундлендской. Она родилась во время датской экспедиціи въ восточную Гренландію лейтенанта Ридера 1891—92 г. Лейтенантъ Ридеръ подарилъ ее мн, и она оказалась превосходною собакой для зды въ саняхъ.}, которую я взялъ съ собою.

На слдующій день (1-го августа) въ Хабаров былъ большой церковный праздникъ, день св. Ильи. Самоды явились сюда со всхъ сторонъ со своими оленями, чтобы отпраздновать этотъ день посщеніемъ церкви и пьянствомъ. Намъ нужны были люди, чтобы помочь намъ запастись свжей водой въ котелъ и для питья, но вслдствіе праздника нельзя было найти ни одного человка. Тронтгейму удалось однако въ конц концовъ, посуливъ очень большое вознагражденіе, набрать нсколько бдняковъ, которымъ нужны были деньги, чтобы напиться къ вечеру такъ, какъ того требуетъ подобный день.

Я съ утра былъ на берегу, частью для того, чтобы распорядиться запасомъ воды, частью же для того, чтобы набрать окаменлостей, которыми очень богата скалистая почва, особенно на одномъ изъ выступовъ подъ амбаромъ Сибирякова. Затмъ я отправился на холмъ къ западу у Тронтгеймовскаго флагштока я сталъ высматривать Уранію, но ничего не было видно, кром непрерывной водяной линіи. Нагруженный своими находками, я вернулся въ Хабарово, гд, разумется, воспользовался случаемъ посмотрть на празднество.

Женщины уже съ ранняго утра явились разряженными въ свои лучшіе наряды: яркіе цвта, юбки со множествомъ складокъ всевозможныхъ оттнковъ, косы, ниспадающія на спину и украшенныя широкими цвтными лентами. Къ входу въ церковь старый самодъ и молодая статная двушка подвели худого оленя, который предназначался для принесенія въ жертву церкви, т. е. старой церкви. И здсь, какъ я уже говорилъ, существуетъ религіозный расколъ и почти вс самоды этой области принадлежатъ къ старой вр и ходятъ въ старую церковь. Впрочемъ, они посщаютъ изрдка и новую церковь, собственно для того, какъ я понялъ, чтобы не сердить священника и г. Сибирякова. Изъ того, что я узналъ отъ Тронтгейма, я вывелъ заключеніе, что главное различіе между обоими религіозными толками заключается лишь въ способ длать знаменіе креста или что-то въ этомъ род.

Сегодня былъ праздникъ въ обихъ церквахъ. Вс самоды сначала сдлали короткій визитъ въ новую церковь, а затмъ устремились въ старую. При этой церкви у нихъ не было священника, но на сегодняшній день они устроились, предложивъ священнику новой церкви два рубля, чтобы онъ отслужилъ имъ обдню въ старой церкви. Предложеніе это, посл тщательныхъ размышленій, было принято. Въ полномъ облаченіи священникъ переступилъ старинный порогъ. Но внутри былъ такой скверный воздухъ, что я не могъ выдержать доле двухъ минутъ, и ушелъ опять на судно.

Посл обда начался шумъ и крикъ и чмъ дале, тмъ сильне. Ясно было, что теперь то и начинается настоящій праздникъ. Нкоторые изъ самодовъ носились точно бшеные по равнин со своими оленями. Они уже не могли сидть въ саняхъ, а лежали или же сани ихъ волокли за собою, и они только выли.

Нкоторые изъ моихъ товарищей были на берегу и принесли оттуда не очень утшительныя всти. Мужчины и женщины, вс перепились и шатались по площади. Особенно одинъ молодой самодъ оставилъ неизгладимое впечатлніе. Онъ услся въ сани, ударилъ кнутомъ по оленямъ и помчался точно бшеный между палатками, не щадя привязанныхъ собакъ и всего, что ему попадалось по дорог, затмъ онъ вывалился изъ саней и, повиснувъ на ремняхъ, дико рычалъ въ то время, какъ сани волокли его по песку и глин.

Къ утру шумъ постепенно затихъ, и все населеніе заснуло сномъ пьяныхъ. На слдующій день нельзя было найти ни одного человка, который бы могъ помочь намъ грузить уголь, большинство спали цлый день посл ночного пира. Мы должны были ограничиться собственными силами, но даже къ вечеру мы не кончили своей работы, и ужъ меня стало разбирать нетерпніе. Дорогое время проходило. Отъ Ураніи я ужъ давно отказался. Притомъ вдь мы боле не нуждались въ угл, втеръ былъ для насъ благопріятный уже нсколько дней. Это былъ южный втеръ, который долженъ былъ гнать ледъ къ сверу въ Карское море. Свердрупъ былъ вполн увренъ, что мы будемъ плыть въ свободномъ мор до самыхъ Новосибирскихъ острововъ, и полагалъ, что намъ нтъ нужды торопиться. Но слишкомъ полагаться на надежды нельзя, и мои ожиданія были не столь сангвиничны, я торопился ухать, какъ можно скоре.

Во время ужина мы торжественно передали Тронтгейму золотую медаль короля Оскара въ награду за ту заботливость, съ которою онъ выполнилъ свою не легкую задачу и за важную поддержку, какую онъ оказалъ этимъ экспедиціи. Его честное лицо просіяло при вид красивой медали на цвтной шелковой лент.

На слдующій день (3-го августа) мы были, наконецъ, готовы къ отъзду и посл обда на судно были приведены съ большимъ шумомъ 34 собаки. Он были привязаны на палуб и старались въ начал услаждать насъ своей музыкой больше, чмъ слдовало для нашего удовольствія.

Вечеромъ, наконецъ, наступилъ часъ прощанія. Пары были разведены и все было готово. Но поднялся такой густой туманъ, что даже земли не было видно. Настала минута, когда послдній провожавшій насъ другъ Христоферзенъ долженъ былъ разстаться съ нами. Мы снабдили его необходимыми жизненными припасами и немного пивомъ. Съ лихорадочною торопливостью кончали мы свои письма на родину, затмъ послднее пожатіе руки, онъ и Тронтгеймъ сли въ лодку и скоро исчезли въ туман. Съ ними мы отправили домой свою послднюю почту и съ ихъ отъздомъ порвалась послдняя связь.

Мы были совсмъ одни въ мор тумана. Съ этой минуты міръ врядъ ли могъ получить объ насъ какое-нибудь извстіе, пока мы сами не принесемъ ему всти о нашей удач или неудач. Сколько тревоги предстоитъ испытать нашимъ близкимъ за это время! Правда, была еще одна возможность послать письмо домой, — отъ устья Оленека, гд мы, по уговору съ барономъ Толлемъ, должны были забрать еще собакъ, но я на это не разсчитывалъ. Лто проходило, и у меня было предчувствіе, что условія льдовъ далеко не столь благопріятны, какъ было желательно.

Глава IV.
Перездъ черезъ Карское море.

Мы могли выйти въ море лишь довольно поздно ночью, съ 4-го на 5-ое Августа посл того, какъ Кристоферзенъ и Тронтгеймъ оставили насъ. Фарватеръ тутъ былъ довольно опасенъ и поэтому мы не могли ршиться пуститься въ путь раньше, во время густого тумана. Но когда прояснилось, то мы приготовили керосиновую лодку, на которой я хотлъ прохать впередъ, чтобы изслдовалъ фарватеръ.

Мы вышли въ полночь, Скоттъ Гансенъ стоялъ впереди съ ручнымъ лотомъ. Сначала мы взяли курсъ на сверо-западъ къ оконечности острова Вайгача, какъ совтуетъ Паландеръ, а затмъ дале черезъ проливъ вблизи острова. Туманъ часто былъ такъ густъ, что мы едва могли различать Fram, который шелъ тотчасъ же за нашей лодкой, а на Fram не различали нашей лодки. Но пока воды было довольно, а мы все-таки могли видть, что судно держитъ правильный курсъ, — мы продолжали подвигаться впередъ. Скоро туманъ нсколько прояснился, но глубина была не очень значительна: лотъ показывалъ только 9 и 10 метровъ, а затмъ восемь и наконецъ семь. Это было слишкомъ мало. Мы повернули и дали Fram сигналъ, чтобы онъ остановился. Посл того мы стали держаться подальше отъ берега и глубина оказалась больше, такъ что Fram снова могъ идти полнымъ ходомъ впередъ.

Отъ времени до времени машина нашей лодки принималась за свои прежнія продлки, и лодка останавливалась. Я хотлъ налить побольше масла, чтобы лодка снова пошла и въ то время, какъ я продлывалъ это, лодку приподняло на волнахъ, часть масла пролилась и загорлась. Пылающее масло разлилось по дну, гд уже раньше было пролито довольно много масла, и въ одинъ моментъ вся кормовая палуба превратилась въ море огня. Мое платье, забрызганное масломъ, также начало горть. Я долженъ былъ бжать на носъ, и положеніе сдлалось критическимъ, когда загорлось также наполненное до краевъ ведро съ масломъ. Погасивъ свое платье, я опять побжалъ на корму и, схвативъ ведро, вылилъ горящее масло въ море, причемъ сильно обжегъ себ пальцы. Тотчасъ же по всей поверхности воды кругомъ распространилось яркое пламя. Тогда я схватилъ ковшъ и сталъ поливать водою лодку, сколько могъ. Скоро бда была устранена. На Fram все случившееся возбудило тревогу, и уже приготовлены были канаты и спасательные пояса, чтобы бросить намъ въ случа нужды.

Скоро мы были за Югорскимъ проливомъ. Туманъ между тмъ исчезъ, и мы могли видть низкій берегъ, а тамъ дале море, а въ самой дали плавучій ледъ. Въ четыре часа утра (4-го Августа) мы прошли мимо Сокольяго острова въ столь страшное для насъ Карское море. Теперь наша судьба должна была ршиться.

Прежде чмъ разстаться съ родиной, я часто говорилъ, что если 7амъ удастся счастливо прохать Карское море и обойти мысъ Челюскина, то худшее будетъ пройдено. Надежды были недурныя. Къ востоку находилась открытый проходъ, идущій вдоль берега такъ далеко, насколько это можно было видть изъ сторожевой бочки.

Спустя полтора часа мы уже были у края льдовъ. Ледъ былъ такъ плотенъ, что нечего было и думать пробраться черезъ него. Къ сверо-западу онъ, повидимому, былъ не такъ густъ и небеса были голубого цвта {Блый ледъ даетъ свтлое отраженіе въ небесахъ, такъ-что тамъ, гд находятся ледяныя поля, небо иметъ бловатый цвтъ, везд же, гд есть открытое водное пространство, отраженіе бываетъ голубое или темное. Полярные мореплаватели узнаютъ такимъ образомъ по виду неба о фарватер.}. Мы отправились поэтому въ юго-восточномъ направленіи вдоль берега черезъ измельченный ледъ, но затмъ стали держаться боле открытаго моря, такъ какъ голубое небо указывало, что къ востоку и сверо-востоку есть открытый фарватеръ. Къ тремъ часамъ дня ледъ, однако сдлался такъ густъ, что я счелъ за лучшее снова вернуться въ проходъ, идущій вдоль берега. Положимъ, мы могли бы попробовать проложить себ путь черезъ этотъ пловучій ледъ, но могли и зассть въ немъ, а подвергать себя такому риску было слишкомъ рано.

Достигнувъ на слдующее утро 15 Августа устья рки Кары, мы стали держать курсъ на полуостровъ Ялмалъ. Скоро мы увидали эту низменность, но посл обда снова попади въ туманъ и густой ледъ. Мы привязали тогда свое судно къ одному изъ большихъ торосовъ {Торосами называются груды льда, наваленныя другъ на друга, края которыхъ постепенно округлились и смерзлись вмст, такъ что составились цльныя громадныя глыбы}, который лежалъ у берега на земл. Вечеромъ мы сошли на берегъ. Было такъ мелко, что лодка засла на довольно большомъ разстояніи отъ берега и намъ пришлось идти въ бродъ. Берегъ былъ плоскій, гладкій и песчаный, совершенно покрываемый моремъ во время прилива. Отъ берега начинался крутой подъемъ, достигающій высоты 10—12 метровъ, а мстами даже 20-ти метровъ.

Мы немного осмотрлись кругомъ, везд виднлась плоская обнаженная равнина. Весь пловучій лсъ, какой только тутъ находился, былъ зарытъ въ песк и насквозь промокъ. Птицъ не было видно, кром нсколькихъ бекасовъ. Мы подошли къ какой-то вод и въ туман передо мною послышался голосъ кайры (Uria), но ни одного живого существа не было видно. Завса тумана скрывала все отъ глазъ, и мы не знали, куда повернуть.

Оленьихъ слдовъ было довольно, но это были слды ручныхъ оленей самодовъ. Вотъ она, страна самодовъ. Ахъ, какая пустынная и печальная!

Ботаникъ былъ единственный изъ насъ, оказавшійся съ добычей. Привтливо и весело выглядывали въ этой стран тумана цвты, разсянные тамъ и сямъ, точно посланники изъ другого, боле свтлаго міра. Мы прошли по равнин далеко внутрь, но нашли только водныя пространства съ низкими перешейками и цпью холмовъ между ними. Вдали мы зачастую слышали крикъ кайръ, но не видали ни одной птицы. Вс эти озера имли замчательно круглую форму съ нависшими отвсными берегами, какъ будто они сами прокопали себ ложе въ песчаной равнин.

Изъ веселъ лодки и брезента мы устроили родъ палатки. По счастью, намъ удалось найти немного сухого лса и скоро въ палатк распространился запахъ горячаго живительнаго кофе. Подкрпивъ себя пищей и питьемъ и закуривъ трубки, мы были приведены въ изумленіе Іогансеномъ, который, несмотря на свою толщину, сталъ, въ своемъ длинномъ офицерскомъ пальто и охотничьихъ сапогахъ, наполовину наполненныхъ водой, выдлывать на сыромъ песчаномъ грунт передъ палаткой замысловатые прыжки.

Въ половин седьмого утромъ (7-го Августа) мы уже снова были на судн. Туманъ разсялся, но ледъ, къ сверу, казался столь же густымъ, какъ и прежде.

Передъ обдомъ насъ постили два статныхъ самода, которыхъ мы приняли любезно и угостили обдомъ и табакомъ. Они дали намъ понять, что живуть въ палаткахъ дальше къ сверу. Мы ихъ одарили и они отправились домой. Это были послдніе люди, съ которыми мы видлись.

На слдующій день (8-го августа) ледъ былъ все еще очень густъ, и такъ какъ ничего нельзя было предпринять, то нкоторые изъ насъ отправились посл обда снова на берегъ, частью для того, чтобы ближе познакомиться съ этимъ мало извстнымъ берегомъ, частью же для того, чтобы, если возможно, отыскать лагерь самодовъ и вымнять у нихъ мха и оленье мясо.

Это была оригинальная низменная равнина. Ничего, кром песку, везд песокъ, еще боле плоская, боле пустынная, чмъ у Югорскаго шара, съ еще боле широкимъ горизонтомъ. По всей равнин разстилался зеленый коверъ изъ травы и мха, мстами покрытый пескомъ, который намело втромъ. Но какъ мы ни заходили далеко отъ берега и какъ ни искали, все-таки не могли найти никакого лагеря самодовъ, единственное, что мы увидали вдали, это трое людей, которые тотчасъ же скрылись, какъ только насъ запримтили.

Дичи было немного. Нсколько блыхъ куропатокъ, чекушекъ и утокъ, и это было все. Наша главная добыча опять таки состояла изъ коллекціи растеній и геологическихъ и географическихъ наблюденій. Эти послднія указывали, что берега на этомъ мст были поставлены на карт на полградуса долготы (36—38 м.) дальше къ западу.

На судно мы вернулись только на слдующее утро (9 Августа). Ледъ какъ будто сталъ рыхле къ сверу. Въ 8 часовъ вечера мы наконецъ снова пустились въ путь на сверъ. Ледъ былъ легко проходимъ и черезъ три дня мы уже были въ открытомъ фарватер.

Въ воскресенье (13 августа) мы направили свой путь въ открытое Карское море, у сверной оконечности полуострова Ялмата и мимо Благо острова. Нигд не было видно льда. Въ теченіи слдующаго дня все время дулъ сильный восточный втеръ. Мы лавировали подъ парусами, чтобы попасть на востокъ, но Fram при противномъ втр плохой ходокъ, такъ какъ онъ широкъ и не иметъ киля. Теченіе было слишкомъ сильно, шансы идти впередъ поэтому были не велики. Въ корабельномъ журнал все время стоитъ запись: противный втеръ, противный втеръ. Это больше, чмъ однообразно, но такъ какъ для плаванія по этому морю это все-таки представляетъ интересъ, то я и укажу на главнйшія особенности, преимущественно касающіяся условій льда:

‘Понедльникъ (14 Августа). Мы лавировали при сильномъ противномъ втр подъ парусами. Во время ночной вахты (отъ 12 до 4 часовъ утра) видны были отдльныя льдины, поздне льда уже не было видно на всемъ горизонт.

‘Вторникъ (15 Августа). Во время ночной вахты втеръ стихъ, паруса были сложены, и разведены пары. Около пяти часовъ утра мы пошли подъ парами къ востоку, черезъ свободное отъ льда море, но посл обда снова задулъ остъ-нордъ-оотъ и мы должны лавировать подъ парами и парусами. Къ вечеру и ночью можно было замтить отдльные куски льда.

‘Среда (16 Августа). Такъ какъ, къ удивленію, Карское море оказывалось, повидимому, свободнымъ отъ льда, и волненіе шло съ сверо-востока, то мы и ршили насколько возможно держать курсъ къ сверу, хотя бы до самаго острова Уединенія. Но около половины четвертаго передъ нами показалась толстая льдина, такъ что мы должны были повернуть. Сильный втеръ и морское теченіе. Мы продолжаемъ лавировать въ восточномъ направленіи вдоль края льдины.

‘Вечеромъ мы чуть не потеряли своей керосинной лодки. Волны наполняли ее водой все время, въ двухъ мстахъ бортъ былъ разломанъ и толстые боканцы, на которыхъ она висла, согнулись, точно они были сдланы изъ мдной проволоки. Въ послдній моментъ удалось прикрпить лодку, въ то время, какъ насъ заливало волнами. Эту лодку точно преслдуетъ судьба.

‘Четвергъ (17-е Августа). Мы по прежнему лавируемъ въ восточномъ направленіи подъ парами и парусами черезъ рыхлый ледъ у краевъ плотнаго льда. Все время штормъ и чуть мы высунемъ носъ изъ льда, какъ тотчасъ же попадаемъ въ сильное волненіе.

‘Пятница (18-го Августа). Штормъ продолжается. Мы идемъ къ юго-востоку. Въ половин пятаго утра Свердрупъ увидлъ землю къ югу отъ насъ. Онъ находился въ это время въ сторожевой бочк, высматривая медвдей и моржей на льдинахъ’.

Въ десять часовъ утра я пошелъ на верхъ, чтобы осмотрться. Мы были удалены едва на двадцать километровъ отъ плоской земли, которая видомъ напоминала Ялмалъ, была покрыта травой и представляла крутые песчаные откосы. Вблизи земли было, повидимому, боле мелко. Недалеко отъ насъ торосы. Лотъ показывалъ все меньше воды. Въ половин двнадцатаго было только 16 метровъ, но уже около 12 оказалось снова 40 метровъ, и глубина затмъ опять стала увеличиваться.

Между землей и плотнымъ льдомъ, съ подвтренной стороны какъ будто находился проходъ, боле глубокій, гд не такъ много льда лежало на дн. Трудно было представить себ, чтобъ тутъ была неизвстная земля. Тутъ проходили Норденшильдъ и Эдуардъ Іогансенъ, а также можетъ быть много русскихъ, и никто изъ нихъ ничего не замтилъ. Но наши наблюденія установили это вн сомннія и мы тотчасъ же назвали эту землю островомъ Свердрупа, по имени того, кто ее открылъ.

Съ навтренной стороны виднлось все еще много льда и поэтому мы продолжали держать курсъ на юго-востокъ и по возможности по втру. Погода была ясная и къ восьми часамъ вечера уже показалась твердая земля, островъ Диксона.

Наше намреніе было здсь пристать и оставить въ депо нашу почту. Капитанъ Виггинсъ общалъ взять отсюда наши письма по дорог въ Енисей. Между тмъ задулъ втеръ въ противоположную сторону, и такъ какъ время было дорого и надо было пользоваться случаемъ, то мы отказались отъ этого намренія и отправились дальше вдоль берега.

Мстность здсь совсмъ иная, чмъ въ Ялмал. Хотя она и невысока, но все-же это горная страна съ снговыми пространствами, мстами спускающимися къ самому берегу.

На слдующее утро (19 Августа) я увидлъ самый южный изъ Каменныхъ острововъ.

Мы направились туда, чтобы посмотрть нельзя ли тамъ найти какихъ нибудь животныхъ, но ничего не было видно. Островъ равномрно съ всхъ сторонъ подымается надъ моремъ, но берега у него покатые, большею частью скалистые, частью состоящіе изъ плотнаго камня, частью же изъ вывтрившихся каменныхъ породъ.

По виду это былъ слоистый камень, при чемъ слои шли очень наклонно. Островъ покрытъ отчасти круглыми камешками, мстами смшанными съ большими грудами камней, а вся сверная коса, повидимому, состоитъ изъ песка, круто спускающагося къ берегу. Боле всего бросаются въ глаза на этомъ остров его выпуклые берега. У оконечности острова находится особенно выступающая береговая полоса, представляющаяся въ вид крутого откоса на западной и сверной сторон и, точно темная тесьма, пролегающая по всему острову по его длин. Вблизи берега виднлись также нсколько выступающихъ береговыхъ линій. Вс он напоминали своею формой и своими крутыми откосами первую, и повидимому были одинаковаго происхожденія, являясь результатомъ дятельности моря и главнымъ образомъ льда. Какъ верхняя, такъ и другія изъ наиболе выдающихся линій находятся на западной и сверной сторон острова, наиболе подверженной дйствію открытаго моря.

Для того, кто изучаетъ исторію земли, эти слды прежняго морского уровня представляютъ огромный интересъ, такъ какъ они указываютъ или на поднятіе земли, или же на пониженіе уровня моря со времени ихъ образованія, измненій, которымъ подвергся весь сверный берегъ Сибири, такъ-же какъ и Скандинавскій берегъ посл великаго ледяного періода.

Къ сверу отъ этого острова мы, къ удивленію своему, не увидали ни одного изъ тхъ острововъ, которые, судя по карт Норденшильда, должны были лежать къ сверо-востоку отъ Каменнаго острова, за то я замтилъ два другихъ острова въ восточномъ направленіи. На слдующее утро мы также прошли мимо маленькаго острова, нсколько дале къ сверу.

Изъ птицъ мы встртили въ этихъ областяхъ только нсколько стай дикихъ гусей, чаекъ (Stercorarius crepidatus и St. Buffonii), а также нсколько другой породы чаекъ и морокихъ ласточекъ.

Въ воокреоенье (20-го августа) погода была хороша на рдкость, голубое море, яркое солнце и слабый сверо-восточный втеръ. Посл обда мы прошли мимо Кьельманскихъ острововъ, которые мы узнали на основаніи карты Норденшидьда, къ югу отъ нихъ мы однако нашли много неизвстныхъ острововъ. Вс они имли округленную форму и походили на островки, смытые глетчерами ледниковаго періода. Fram отправился къ сверной сторон самаго большого острова, названнаго нами впослдствіи Оленьимъ островомъ, и сталъ на якорь, и пока котелъ наполняли водой, нкоторые изъ насъ отправились на охоту.

Мы еще не сошли съ судна, какъ уже рулевой увидалъ изъ сторожевой бочки оленей. Вс оживились, всмъ захотлось съхать на берегъ. Даже рулевого охватилъ охотничій пылъ, глаза у него были широко раскрыты, и руки дрожали словно у пьянаго.

Только садясь въ лодки мы начали высматривать, гд находятся олени, которыхъ видлъ рулевой. Напрасно, — нигд ни слда живого существа! Впрочемъ, у берега мы нашли наконецъ большое стадо дикихъ гусей и къ стыду нашему надо сознаться, что даже было высказано подозрніе, что нашъ рулевой видлъ именно этихъ гусей. Онъ отвергъ сначала съ негодованіемъ это предположеніе, мало-по-малу, однако, увренность его стала ослабвать. Но даже къ рулевому можно быть несправедливымъ, и первое, что я увидалъ, когда выскочилъ на берегъ, были старые оленьи слды.

Тотчасъ же увренность рулевого возросла, онъ побжалъ по слду и клялся, что видлъ оленей. Достигнувъ перваго холма, мы увидали нсколько животныхъ на равнин, къ югу отъ насъ, но такъ какъ втеръ дулъ съ свера, то мы повернули назадъ вдоль берега, чтобы подойти къ нимъ съ южной стороны. Но нашъ рулевой не могъ сдержаться и съ лихорадочною горячностью устремился на оленей, которыхъ онъ видлъ на восток, и конечно этого было вполн достаточно, чтобы все стадо тотчасъ же исчезло. Онъ получилъ позволеніе остаться со Скоттъ Гансеномъ (который хотлъ сдлать магнитныя наблюденія), но долженъ былъ предварительно дать слово, что не тронется съ мста, пока не получитъ приказанія.

По дорог къ берегу мы прошли мимо нсколькихъ стадъ гусей. Гуси вытягивали шеи, отходили нсколько въ сторону, и лишь когда мы совсмъ близко подходили къ нимъ, они улетали. Нсколько дальше увидли мы нсколькихъ оленей, которыхъ раньше не примтили. Мы бы легко могли захватить ихъ, но опасались очутиться подъ втромъ по отношенію къ тмъ оленямъ, которые находились южне. Наконецъ мы достигли ихъ, но они паслись на совершенно гладкой равнин, такъ что подойти къ нимъ было не легко. Ни одного возвышенія, ни одного камня, чтобы спрятаться. Единственное, что намъ оставалось — это образовать длинную линію стрлковъ и по возможности подвигаться впередъ, чтобы окружить оленей. Между тмъ мы увидли къ сверу подальше еще одно стадо оленей, но, къ нашему удивленію, они внезапно бросились бжать оттуда въ восточномъ направленіи черезъ равнину. Ужъ не нашъ ли рулевой согналъ ихъ, не будучи въ состояніи дольше выдержать? Нсколько дале къ сверу была рытвина, которая доходила до оленей, пасшихся поближе къ намъ. Мы подумали, нельзя-ли съ этой стороны подойти къ нимъ на разстояніе выстрла, и я ршилъ сдлать попытку, въ то время какъ другіе должны были оставаться на своихъ мстахъ въ стрлковой линіи.

Море лежало передо мной, прекрасное и спокойное. На горизонт солнце только что скрылось въ море. Небо зардлось, и я невольно пріостановился. И среди такого великолпія человкъ продолжаетъ свое разбойничье преслдованіе зврей!.. Тутъ я увидлъ къ сверу какое то движущееся темное пятно на холм, гд какъ разъ должны были находиться рулевой и Скоттъ Гансенъ. Пятно раздлилось на дв части, и одна направилась къ востоку, какъ разъ съ навтренной стороны отъ тхъ оленей, къ которымъ я собирался подойти. Медлить было дольше нельзя, такъ какъ олени могли почуять опасность и спастись бгствомъ. Надо правду сказать, что не очень то благія пожеланія сыпались на головы тхъ двухъ, которые оставались тамъ на холм. Рытвина оказалась не такъ глубока, какъ я ожидалъ, но края были достаточно высоки, такъ что могли закрыть меня, когда я ползъ на четверенькахъ.

Между тмъ позади меня небо принимало все боле темно-красный цвтъ: становилось все трудне и трудне прицливаться, не говоря уже о томъ, что мн только съ большими усиліями удавалось спасать дуло ружья и прицлъ отъ глины. Олени продолжали спокойно пастись. Когда они поднимали головы и оглядывались, то я долженъ былъ лежать совершенно неподвижно, чувствуя, какъ подъ моимъ тломъ сочится вода. Какъ только они снова принимались за мохъ, мое путешествіе по грязи возобновлялось. Скоро я сдлалъ непріятное открытіе, что олени удалялись отъ меня съ такою же скоростью, съ какою я подползалъ къ нимъ. А тутъ еще рулевой, подкрадывающійся съ сверной стороны, да темнота, становившаяся все гуще! Поистин надежда была плохая! Надо было собрать вс силы.

Рытвина становилась все мельче и скоро уже не было никакого прикрытія, такъ что я долженъ былъ глубже втиснуться въ глину. Кривизна дна помогла мн добраться до ближайшаго маленькаго холмика. Зври были отъ меня уже на такомъ отдаленіи, которое я считалъ возможнымъ для выстрла при дневномъ свт. Я попробовалъ прицлиться, но съ трудомъ могъ разглядть прицлъ. Ахъ, какъ тяжелъ бываетъ подчасъ удлъ человка! Платье мое пропиталось мокрой глиной и я, какъ мн казалось, посл чрезвычайнаго напряженія силъ, достигъ наконецъ цли, но увы, не могъ ею воспользоваться.

Олени спустились въ маленькое углубленіе и я, какъ только могъ скоро, поползъ впередъ. Разстояніе для выстрла, насколько я могъ судить въ темнот, было прекрасное, но я попрежнему плохо видлъ прицлъ. Подойти ближе было невозможно, передо мною былъ обнаженный холмъ. Лежать здсь и ждать, пока не сдлается свтле, было безполезно. Была уже полночь, рулевой же оставался съ сверной стороны отъ меня, а на втеръ я полагаться не могъ. Я приподнялъ ружье вверхъ, чтобъ освтить прицлъ, и затмъ направилъ его на оленей: разъ, два, три, — хорошимъ выстрломъ это нельзя было назвать, но мн казалось, что я все таки долженъ былъ попасть, и я выстрлилъ. Оба оленя отскочили, съ удивленіемъ осмотрлись кругомъ, пробжали нкоторое разстояніе къ югу и снова остановились. Въ этотъ самый моментъ къ нимъ присоединился еще третій олень, находившійся нсколько сверне. Я выпустилъ вс выстрлы, которые у меня были въ запас, но всхъ ихъ постигла одинаковая участь. Животныя отскакивали, при каждомъ выстрл они отходили нсколько дальше и затмъ медленно направились къ югу. Спустя нсколько минутъ они опять остановились, чтобы хорошенько разсмотрть меня. Я изъ всхъ силъ бросился бжать къ западу, чтобы ихъ обойти. Тогда они поспшили отбжать дальше, какъ разъ къ тому мсту, гд должны были находиться нкоторые изъ моихъ товарищей. Я ждалъ ежеминутно, что раздадутся выстрлы и упадетъ хоть одинъ изъ оленей, но они спокойно и безпрепятственно продолжали свой путь по равнин. Наконецъ раздался выстрлъ съ юга. Сквозь дымъ я могъ разглядть, что разстояніе было слишкомъ велико. Съ досадою я перебросилъ ружье на плечо и поплелся дальше. Вотъ такъ награда за вс усилія!

По средин были большіе камни и глинистый крупный песокъ, омоченный маленькимъ ручейкомъ. Олени паслись спокойно и только по временамъ поднимали головы, чтобы осмотрться. Но прикрытіе становилось все хуже, между тмъ съ свера я слышалъ приближеніе рулевого. Скоро ему удастся и отсюда прогнать зврей. Я долженъ былъ торопиться, но прикрытіе становилось все мене и мене достаточнымъ, такъ что я даже на четверенькахъ не могъ подвигаться дальше. Ничего больше не оставалось, какъ лечь на животъ и ползти, какъ червь. Но вдь надо было лечь въ мягкую глину и ползти черезъ ручей? Что жъ длать! Мясо имло для насъ на корабл слишкомъ большую цну, и притомъ хищническіе инстинкты слишкомъ громко говорятъ въ человк. Пусть рвется платье, я все таки ползъ дальше, такъ что брызги грязи высоко разлетались въ стороны. Но скоро прикрытію пришелъ конецъ, я тогда легъ пластомъ между камнями и точно машина пробивался впередъ черезъ грязь, хотя и не очень быстро и пріятно, но за то врно.

Нигд не было видно ни одного человка, только спустя нкоторое время я увидлъ Свердрупа: выстрлъ сдлалъ онъ. Вскор затмъ показался и Блессингъ, остальные давно уже оставили свои посты.

Въ то время, какъ Блессингъ возвращался назадъ къ лодк и къ своему ботаническому ящику, Свердрупъ я я отправились дальше, чтобы еще разъ попытать счастья. Нсколько южне мы достигли долины, которая шла поперегъ острова. Тутъ мы замтили человка, стоявшаго на возвышенности. Недалеко отъ него находилось стадо изъ пяти или шести оленей, и такъ какъ мы естественно подумали, что онъ иметъ намреніе стрлять оленей, то и не пошли по этому направленію, чтобы не помшать ему. Вскор посл того и онъ, и олени исчезли къ западу. Только поздне я узналъ, что онъ не видалъ никакихъ оленей. Такъ какъ было ясно, что животныя, находившіяся къ югу отъ насъ, должны были въ случа испуга вернуться черезъ эту долину, и островъ здсь былъ такъ узокъ, что мы могли хорошо слдить за всмъ, то мы и поршили остаться на этомъ мст и ждать. Мы услись на большихъ камняхъ въ защищенномъ отъ втра мст. Какъ разъ передъ Свердрупомъ на берегу пріютилось большое стадо гусей въ усть ручейка, внизу на берегу. Они непрерывно гоготали и соблазнъ выстрлить въ нихъ былъ великъ, но изъ за оленей мы ршили ихъ оставить въ поко. Они копошились, громко крякая, въ глинистомъ дн ручейка, но вскор улетли оттуда.

Ждать было тяжело. Сначала наше вниманіе было напряжено, — вдь зври скоро должны были явиться, — и взоры наши были упорно устремлены на спускъ по ту сторону долины. Но ничего не появлялось, и скоро наши глаза стали слипаться. Головы едва держались, за послдніе дни намъ мало пришлось спать. Но, встрепенувшись, мы снова высматривали оленей, которые могли каждую минуту появиться, и взоры наши опять бродили по долин, пока глаза снова не смыкались, и головы опускались. Холодный втеръ,проникая сквозь мокрое платье, заставлялъ меня дрожать отъ холода. Такъ прошло около двухъ часовъ. Но въ конц концовъ мн это наскучило, и я выползъ изъ своего убжища и отправился къ Свердрупу, которому такой способъ охоты также не очень-то нравился.

Мы взобрались на противоположный спускъ въ долину и едва только добрались до вершины, какъ увидали на возвышенности какъ разъ передъ нами, рога шести великолпныхъ оленей. Они были не спокойны, нюхали воздухъ съ западной стороны, бгали взадъ и впередъ и снова нюхали воздухъ. Насъ они не могли примтить, такъ какъ втеръ былъ съ другой стороны. Мы долго стояли и наблюдали ихъ маневры. Мы ждали, по какому направленію они побгутъ, но, повидимому, имъ было трудно сдлать выборъ. Наконецъ они бросились бжать къ востоку, и мы изъ всхъ силъ побжали въ юго-восточномъ направленіи, чтобы пересчь имъ дорогу раньше, чмъ они насъ почуять. Свердрупъ отбжалъ уже довольно далеко впередъ, и я видлъ, какъ онъ промчался черезъ равнину. Онъ долженъ скоро быть на мст, чтобы застигнуть оленей. Я же остался стоять и приготовился отрзать имъ путь съ другой стороны, въ случа если они вернуться и захотятъ броситься на сверъ. Это были шесть великолпныхъ животныхъ. Он прямо побжали на Свердрупа, который лежалъ, свернувшись въ клубокъ, на холм. Можно было каждую минуту ждать, что вотъ падетъ первый олень. Раздался выстрлъ, все стадо повернуло кругомъ и галопомъ прибжало назадъ. Теперь была моя очередь бжать что есть мочи. Началась бшеная погоня по мелкимъ камнямъ къ долин, откуда мы пришли. Я останавливался только, чтобъ передохнутъ и убдиться, что олени бгутъ въ предположенномъ направленіи, и затмъ погоня начиналась снова.

Мы постепенно приближались другъ къ другу. Олени добжали какъ разъ до того мста, какъ я расчитывалъ, и теперь все дло было въ томъ, чтобы поспть во время. Я напрягалъ свои длинныя ноги до послдней степени и перепрыгивалъ съ камня на камень. Въ другое время я самъ былъ бы пораженъ этимъ. Случалось, что нога ступала неврно и, поскользнувшись, я летлъ на камни, вмст съ ружьемъ. Но хищникъ проснулся, и каждый мускулъ дрожалъ у меня подъ вліяніемъ охотничьяго пыла. Мы достигли обрыва почти одновременно. Еще нсколько прыжковъ съ камня на камень, и, наконецъ, наступилъ моментъ, когда надо было стрлять, хотя разстояніе было велико. Когда разсялся дымъ, я увидлъ предводителя стада съ раздробленною заднею ногой. Такъ какъ предводитель остался на мст, то все стадо вернулось и окружило бдное животное. Олени никакъ не могли понять, что случилось, бгали изъ стороны въ сторону, въ то время, какъ пули свистали вокругъ нихъ. Они то взбирались на верхъ, то опять возвращались въ долину, и въ это время еще одно животное свалилось. Я погнался-было за нимъ черезъ долину на другую сторону въ надежд уложить еще одно животное, но отказался отъ этого намренія, чтобы сохранить тхъ, которыя уже были подстрлены. Внизу, въ долин, находилась одна жертва, ожидающая своей участи. Олень смотрлъ на меня умоляющимъ взоромъ. Я подошелъ, чтобы выстрлить, но животное вдругъ вскочило и побжало съ такой быстротой, какой я никакъ не ожидалъ отъ оленя, имющаго только три ноги. Бдное животное попробовало-было искать спасенія на берегу, вс другіе пути были для него закрыты. Въ то время, какъ олень, хромая, пробирался черезъ маленькую лагуну, и у меня даже возникло опасеніе, что онъ можетъ броситься въ море, я наконецъ пустилъ въ него смертельный выстрлъ.

Другой олень также былъ недалеко, и скоро пуля положила конецъ его страданіямъ. Когда я направлялся къ нему, чтобы съ нимъ покончить, то ко мн присоединились Гендриксенъ и Іогансенъ, которымъ только что удалось подстрлить медвдя.

Выпотрошивъ оленей, мы отправились назадъ къ лодк и по дорог встртили Свердрупа. Между тмъ уже разсвло, и такъ какъ я находилъ, что мы тутъ слишкомъ много потратили времени, то меня разбирало нетерпніе скоре продолжать путь на сверъ.

Свердрупъ вмст съ нкоторыми изъ насъ отправился на судно, чтобы приготовить его къ отходу, мы же поплыли къ югу, чтобы привезти убитыхъ оленей и медвдя. Поднялся сильный втеръ съ сверо-востока, и такъ какъ трудно было плыть на веслахъ противъ втра, то я просилъ Свердрупа, если допуститъ глубина, придти къ намъ навстрчу на Fram’. Тюленей и морскихъ блугъ попадалось намъ много на берегу, но у насъ не было времени для охоты за ними.

Когда мы добрались уже приблизительно до того мста, гд долженъ былъ лежать медвдь, то замтили на берегу какую-то большую блую кучу, напоминавшую благо медвдя. Я подумалъ конечно, что это убитый медвдь, но Гендриксенъ уврялъ, что нтъ. Мы причалили. Медвдь лежалъ неподвижно на трав, и у меня даже возникло сомнніе, не было ли это животное раньше убито. Мы подошли на близкое разстояніе, но медвдь все не шевелился. Я украдкою взглянулъ на честное лицо Гендриксена, чтобы убдиться, что онъ не подшутилъ надо мною, но его взоры были все время устремлены на медвдя. Послышались одновременно два выстрла, и мнимоумершій медвдь, къ величайшему нашему изумленію, испуганно подскочилъ. Бдняга! Каково быть разбуженнымъ такъ грубо! Еще одинъ выстрлъ — и онъ уже лежалъ недвижимъ на спин. Мы попробовали сначала стащить обоихъ медвдей, но они были слишкомъ тяжелы, и намъ и такъ было не мало труда содрать съ нихъ шкуру, раздлить ихъ на части и отдльные куски отнести въ лодку. Но какъ ни было непріятно бжать рысью по скользкой глинистой почв, имя тяжеловсные медвжьи окорока за плечами, на берегу насъ ожидало еще нчто худшее.

Вода прибыла, но вмст съ этимъ усилился и бурунъ. Лодка лежала на боку и была наполнена водой. Каждая волна перекатывалась черезъ нее. Вс наши пожитки, ружья, аммуниція лежали въ вод. Куски хлба, единственный провіантъ, взятый нами, плавали кругомъ, я пустая масленка валялась на дн. Вывести лодку изъ буруновъ и освободить ее отъ воды стоило большихъ усилій. По счастью, берегъ состоялъ изъ мягкаго песка, такъ что лодка не понесла никакого ущерба, но за то песокъ проникъ повсюду, даже въ мельчайшія отверстія ружейныхъ замковъ. Но самое прискорбное для насъ во всемъ этомъ было состояніе нашей провизіи, такъ какъ мы были голодны, какъ волки. Намъ пришлось поневол, не смотря на все наше отвращеніе, сть куски хлба въ такомъ вид, въ какомъ они находились, — пропитанные морскою водой и смшанные съ различными нечистыми примсями. Въ это время я потерялъ и свою книжку съ эскизами, гд у меня много было геологическихъ рисунковъ, имвшихъ для меня большую цну.

Было довольно-таки трудно доставить нашу дичь на лодку при такомъ бурун. Мы должны были держать нашу лодку вдали отъ берега и съ помощью веревки втащить на бортъ шкуры и мясо. Конечно, вмст съ этимъ въ лодку попало и изрядное количество воды. Покончивъ съ этимъ дломъ, мы должны были грести изъ всхъ силъ вдоль берега, противъ втра и волнъ.

Втеръ еще усилился, и мы почти не двигались съ мста. Тюлени ныряли вокругъ насъ, морскія блуги появлялись и исчезали, но мы едва удостоивали ихъ взглядомъ. Вдругъ Генриксенъ крикнулъ, что передъ нами медвдь. Я оглянулся, дйствительно медвдь стоялъ, блый и красивый, на оконечности берега и скребъ песокъ. Но стрлять въ него у насъ не было времени. Мы гребли дальше, а медвдь медленно направлялся по берегу къ сверу. Наконецъ, посл большихъ усилій, мы достигли бухты, гд оставили оленей. Медвдь былъ впереди насъ, онъ не видалъ нашей лодки, но уже почуялъ насъ а поэтому приблизился. Соблазнъ былъ великъ, и мои пальцы нсколько разъ невольно прижимались къ курку, но я не стрлялъ. Въ сущности, медвдь намъ не былъ нуженъ, такъ какъ намъ было довольно дла и съ имющейся у насъ добычей. Медвдь влзъ на камень, чтобы лучше видть, и обнюхивалъ воздухъ. Онъ стоялъ передъ нами, точно мишень, затмъ, посл минуты созерцанія, онъ повернулъ назадъ и помчался умренною рысью внутрь страны.

Бурунъ еще усилился. Тутъ было такъ мелко, что волны разбивались на значительномъ разстояніи отъ песчанаго берега. Мы плыли до тхъ поръ, пока наша лодка не стукнулась о дно, и насъ окатили волны.

Достигнуть земли мы могли только спрыгнувъ въ воду и отправившись въ бродъ. Еще трудне было, однако, доставить на лодку оленей. И какъ ни грустно намъ было, посл всхъ нашихъ усилій, отказаться отъ такого великолпнаго запаса мяса, я все-таки думалъ, что намъ ничего боле не остается, какъ вернуться на Fram.

Это была самая утомительная поздка на веслахъ, какую когда либо я совершалъ. Сначала дло шло недурно, теченіе было попутное и мы быстро удалялись отъ земли. Но втеръ усилился, теченіе же стало слабе. Волна за волной перекатывались черезъ насъ. Наконецъ, посл невроятныхъ усилій, намъ осталось пройти лишь небольшое разстояніе. Я, насколько могъ, ободрялъ гребцовъ, говоря имъ, что посл нсколькихъ хорошихъ ударовъ веслами они получатъ горячій чай, и сулилъ имъ все хорошее впереди. Мы въ самомъ дл вс были сильно утомлены, но старались подтянуться, не смотря на то, что промокли насквозь, такъ какъ волны поминутно окачивали насъ. Захватить съ собою непромокаемыя платья и шубы никому не пришо въ голову, въ виду хорошей погоды, бывшей наканун.

Однако, не смотря на вс наши усилія и старанія, мы увидли, что не въ состояніи продвинуть лодку впередъ. Кром втра и волнъ, намъ приходилось имть дло съ сильнымъ противнымъ теченіемъ. Мы могли напрягать силы, сколько угодно, мы гребли такъ, что чуть пальцы не лопались у насъ, но все-таки единственное, чего мы добились — это стоянія на одномъ и томъ же мст, а иначе насъ тащило назадъ. Я попробовалъ-было пріободрить своихъ товарищей, увряя ихъ, что мы все-таки подвигаемся впередъ, и надо только напрягать силы. Но все было тщетно.

Втеръ свистлъ надъ нашими головами, морская пна обрызгивала насъ. Ужасно было досадно находиться такъ близко отъ цли — намъ казалось даже, что судно рукой подать, — и видть, что такимъ путемъ двигаться впередъ невозможно. Мы должны были попробовать снова приблизиться къ берегу тамъ, гд теченіе было намъ благопріятно, тамъ мы могли хоть подвигаться немного впередъ. Мы напрягали свои усилія до тхъ поръ, пока не очутились приблизительно на высот Fram, тогда мы снова попробовали достигнутъ судна. Но едва мы попали въ противное теченіе, какъ опять очутились въ прежнихъ условіяхъ. Маневръ былъ повторенъ, но съ такимъ же успхомъ. Съ судна спустили буекъ. Еслибъ мы могли доплыть до него, то были бы спасены. Но нтъ, и это не удалось! Нельзя сказать, чтобъ мы посылали благословенія на головы оставшихся на судн. Почему это, чортъ ихъ возьми! они не могутъ намъ помочь, вдь они же видятъ, какъ мы выбиваемся изъ силъ? Или почему они не поднимутъ якоря, чтобы хоть немного приблизиться къ намъ? Вдь они же видятъ, что разстояніе не велико! Или, быть можетъ, тутъ мели?

Еще одна послдняя отчаянная попытка! Мы напрягли вс свои силы, каждый мускулъ у насъ былъ доведенъ до послдней степени напряженія. Теперь мы старались только добраться до буйка, но къ своему огорченію увидли, что его тащутъ назадъ. Мы гребли еще нкоторое разстояніе, чтобы стать параллельно судну и затмъ снова повернуть къ нему.

Буйка все-таки не выбрасывали, и ни одного человка не было видно на палуб. Мы кричали, какъ бшеные, чтобы намъ выбросили буекъ. Мы не въ состояніи были дольше держаться. Направиться снова къ земл было мало утшительно. Мы промокли и стремились попасть на Fram. Мы рычали, точно дикари, рычали, кричали, и, наконецъ, насъ услышали и выбросили буекъ. Мы гребли, напрягая послднія силы.

Оставалось пройти немного, и гребцы налегали на весла. Разстояніе уменьшалось. ‘Еще, еще немного, ребята, — и мы у цли!… Еще!… Сильне налегайте!… Сейчасъ подойдемъ!… Еще одно усиліе!…’ И вотъ мы у буйка! Радостное чувство облегченія охватило всхъ. ‘Гребите, а не то порвется канатъ, гребите, ребята!…’ Гребли опять налегли на весла, и скоро мы были у своего судна.

Только выгружая на судно мясо и мха, мы поняли, какой мы совершили подвигъ. Теченіе устремлялось вдоль судна, точно быстрый потокъ, и, очевидно, мелководье воспрепятствовало Fram идти намъ навстрчу, какъ это было предположено. Наступилъ вечеръ.

Какъ пріятно было пость горячаго и расправить усталые члены въ теплой сухой койк!

Однако, и вознагражденіе за вс наши труды! Посл двухдневныхъ мученій и усилій намъ удалось, наконецъ, убить двухъ оленей, которыхъ мы не могли достать, и двухъ медвдей, которые намъ вовое не были нужны, да еще же слдуетъ забывать, что мы навсегда испортили свое платье. Двукратное мытье ничего не помогло, и во все время нашего путешествія платье висло и сохло на палуб.

Спали мы эту ночь также не важно, и въ моемъ дневник записано:

‘Посл тяжелой работы веслами, какую когда либо мн приходилось совершать, я сначала хорошо заснулъ на мгновеніе, но затмъ, проснувшись, ворочался изъ стороны въ сторону на своей койк, не будучи въ состояніи заснуть. Кофе, что-ли, выпитый мною посл обда, былъ тому причиной, или холодный чай, который я выпилъ, когда проснулся, такъ какъ меня мучила сильная жажда? Я закрывалъ глаза, пробовалъ заснуть, но тщетно! Въ воображеніи моемъ рисовались туманныя картины, вызванныя воспоминаніями, и когда туманъ этотъ прояснялся отъ времени до времени, то передо мною проносились солнечные ландшафты, веселые луга и поля, зеленыя, густыя деревья и лса и голубыя горы! Тихая музыка, когда казалась мн колокольнымъ звономъ, въ ясное лтнее утро возвщающимъ о воскресномъ отдых. Мн представлялось, что и иду вмст съ отцомъ по равнинамъ Вестре Аверъ {Нансенъ родился въ отцовскомъ имніи Сторе-Фроёнъ, въ Вестре Акеръ, недалеко отъ Христіаніи.}, по тропинк между маленькими березками, посаженными моею матерью. Эта тропинка ведетъ къ церкви, стоящей тамъ на верху и выдляющейся въ голубомъ воздух, въ которомъ разносится звонъ ея колоколовъ. Оттуда можно видть далеко, Несодденъ кажется такъ близко въ прозрачномъ воздух, особенно въ осенніе дни. И мы отвшиваемъ безмолвный поклонъ людямъ, прозжающимъ мимо насъ по этой же дорог. Вс имютъ веселый праздничный видъ. Тогда мн не казалось все это такъ красиво, и я бы съ большимъ удовольствіемъ убжалъ въ лсъ, вооружившись лукомъ и стрлами на охоту за блками. Но теперь, освщенная солнцемъ, эта роскошная картина представляется мн особенно милой. И то же самое впечатлніе мира и счастья, которое и тогда, конечно, было у меня, но не проникало глубоко въ мою дтскую душу, охватывало меня теперь съ удвоенной силой, и я чувствовалъ, что вся природа сливается въ одномъ могущественномъ, захватывающемъ гимн.

‘Не потому ли эти картины возникаютъ въ моемъ воображеніи, что он составляютъ такой контрастъ съ этою лишенною солнца, безплодною, туманною страной, гд нтъ ни одного деревца, ни одного кустика, только камень и глина, — съ этимъ, незнающимъ покоя, существованіемъ, переполненнымъ трудностями и однимъ стремленіемъ: на сверъ, все на сверъ, не теряя времени! Ахъ, какъ хорошо было бы, еслибъ можно было располагать временемъ.

‘Можно питаться воспоминаніями. Я теперь никогда не вижу во сн ледяное море, а всегда свою родину, иногда свое дтство, иногда вижу ее, — ея образъ, появляющійся въ сновидніяхъ, придаетъ имъ глубину… Нтъ, надо спать, спать! Я нуждался въ сн, мои глаза закрывались, но мысль продолжала работать, и сонъ бжалъ отъ меня. Сквозь туманъ я видлъ скалистую береговую косу и пристань, у которой стояла маленькая лодочка, низкій берегъ и сосны, и подъ деревьями она, въ свтломъ плать. Большая соломенная шляпа защищаетъ ее отъ солнца, она заложила руки за спину и смотритъ вдаль на голубое искрящееся море и грустно улыбается. Потомъ, повернувъ назадъ, она идетъ вверхъ къ дому. Большая черная собака подымаетъ голову и, посмотрвъ на нее, слдуетъ за нею. Она ласково кладетъ свою руку на ея голову и, присвъ, разговариваетъ съ ней. Вотъ кто то выходитъ изъ дому съ прелестнымъ ребенкомъ на рукахъ. Она беретъ ребенка и подбрасываетъ на воздух, ребенокъ радостно взвизгиваетъ… Тамъ жизнь, тамъ корень жизни — родина и семья!’

На слдующій день мы готовы были продолжать путь. Я попробовалъ двинуть ‘Fram’ подъ парами впередъ противъ теченія и втра, но теченіе устремлялось съ быстротою потока и мы должны были внимательно слдить за рулемъ. Малйшаго недосмотра будетъ достаточно, чтобы Fram началъ поворачивать въ сторону, мы знали, что тутъ везд мели и скалы. Лотъ спускали безпрестанно. Нкоторое время дло шло сносно и мы медленно подвигались впередъ, но затмъ вдругъ судно повернуло въ сторону и перестало слушаться руля.

Лотъ показалъ мель. Тотчасъ раздалась команда: ‘Якорь долой!’ и онъ полетлъ въ воду съ стремительною быстротою и шумомъ. Подъ кормою глубина была семь метровъ, а у носовой части — 17. Какъ разъ во время спустили мы якорь.

Намъ удалось повернуть Fram снова противъ втра, и мы опять попробовали двинуться впередъ, но съ такимъ же результатомъ. Пришлось прекратить попытки.

Была еще возможность — пройти черезъ зундъ, но тамъ было очень мелко, и везд можно было ожидать скалъ.

Мы могли бы отправиться впередъ на лодк и измрять глубину. Но съ меня уже было довольно плаванія на веслахъ при такомъ теченіи. Слдовательно, надо было пока оставаться на мст и запастись терпніемъ, терпніе — это такой грузъ, который долженъ находиться въ большомъ количеств во всякой полярной экспедиціи. Мы надялись все-таки на перемну, но теченіе все оставалось прежнимъ, и втеръ не измнялся къ лучшему. Было отъ чего придти въ отчаяніе! Вдь мы изъ за этого несчастнаго теченія должны были оставаться на одномъ мст, тогда какъ передъ нами было открытое море, которое, быть можетъ, доходило до мыса Челюскина, до того самаго мыса, который не выходитъ у меня изъ головы, вотъ уже три недли!

Когда на слдующее утро (23 августа) я вышелъ на верхъ, то кругомъ была зима. Блый снгъ покрывалъ палубу и скоплялся на каждомъ малйшемъ выступ такелажа, защищенномъ отъ втра. Земля вдали была также покрыта снгомъ и снжные хлопья носились въ воздух. О снгъ! ты освжаешь душу и изгоняешь все мрачное и печальное изъ этой страны тягучаго тумана! Какимъ легкимъ, тонкимъ покровомъ, точно брошенный любящею рукой, ложится снгъ на камни, на землю и на траву! Но втеръ и теченіе почти не измнились. Въ теченіе дня втеръ еще усилился до степени шторма и съ яростью ударялъ въ такелажъ судна.

На слдующее утро (24 августа) я твердо ршилъ какимъ нибудь образомъ да пробраться впередъ. Когда я утромъ вышелъ на палубу, втеръ нсколько поутихъ, и теченіе было не такъ сильно. Можно было попробовать идти на веслахъ, во всякомъ случа можно было привязать лодку буксиромъ и, не переставая, бросать лотъ, между тмъ какъ Fram, только что поднявшій якорь, могъ тащиться впередъ. Но прежде, чмъ сдлать эту послднюю попытку, я хотлъ все-таки попробовать идти противъ втра и теченія. Въ машину отданъ былъ приказъ приготовить какъ можно больше паровъ, чтобы Fram пустился въ путь съ наивозможною быстротой. Наше удивленіе было не мало, когда мы увидали, что дло идетъ, и даже хорошо. Скоро мы вышли изъ зунда или ‘клещей’ какъ мы назвали это мсто, и подъ всми парами двинулись впередъ. Какъ обыкновенно, дулъ противный втеръ, и погода была сомнительная. Въ этихъ областяхъ солнечные дня всегда раздляются большими промежутками времени.

Въ теченіе слдующаго дня мы все время шли на сверъ, крейсируя между краемъ льдовъ и землей. Открытый фарватеръ сначала былъ широкъ, но дальше къ сверу онъ становился уже, такъ что мы временами могли видть берегъ, когда шли у края льдовъ.

Въ это время мы прошли мимо многихъ неизвстныхъ острововъ и группъ. Тутъ было бы чмъ заняться тому, кто могъ располагать временемъ для составленія карты этихъ береговъ. У насъ цль была другая, и мы ограничились лишь тмъ, что сдлали нсколько случайныхъ измреній, врод тхъ, которые до насъ были сдланы Норденшильдомъ.

25-го Августа я отмтилъ въ моемъ дневник, что показались семь острововъ (названныхъ впослдствіи островами Скоттъ-Гансена). Они были выше виднныхъ нами раньше и состояли изъ крутыхъ обрывистыхъ скалъ. Тамъ были также маленькіе глетчеры или ‘фирны’, и форма скалъ показывала явные слды дйствія льда и снга, особенно это было замтно на самомъ большомъ изъ острововъ, на которомъ находились даже маленькія долины, частью наполненныя снгомъ.

26-го Августа записано слдующее: ‘Тутъ такъ много неизвстныхъ острововъ, что голова идетъ кругомъ при одной попытк оріентироваться между ними. Утромъ мы прошли мимо скалистаго острова, и между скалъ я увидлъ еще два другихъ, которые я и назвалъ именемъ знаменитаго англійскаго адмирала и президента ‘Королевскаго Географическаго Общества, Клементса Мэркгема. Затмъ дале къ сверу — земля или острова, названные островами Рингнеса, въ честь члена комитета экспедиціи, и еще иного другихъ, виднвшихся къ сверо-востоку. Мы должны были около 5-ти часовъ пополудни обойти вокругъ двухъ большихъ острововъ, такъ какъ между ними мы не ршались пройти, потому что опасались мели. Острова были закруглены, какъ и прежніе, но довольно высоки. Я назвалъ ихъ по имени заслуженнаго норвежскаго метеоролога профессора д-ра Мона. ‘Мы шли опять въ восточномъ направленіи и передъ нами были четыре большихъ и два маленькихъ острова. Вблизи мы замтили рядъ плоскихъ острововъ съ крутыми берегами, острова генерала Тилло, названные въ честь русскаго географа. Фарватеръ былъ нсколько сомнительный. Вечеромъ мы случайно открыли, что у самаго бакборта судна выступали изъ воды большіе камни между нсколькими льдинами, а у штирборта (правый бортъ судна) была мель, покрытая льдинами. Мы бросили лотъ, но глубина оказалась боле 40 метровъ’.

Я полагаю, что этого достаточно, чтобы дать понятіе какого рода этотъ берегъ. Тутъ есть скалистые оотрова, которые, правда, нельзя сравнить съ норвежскими шхерами, но которые могутъ лишь подтвердить мысль о томъ, что и въ этой области земного шара существовалъ нкогда ледниковый періодъ.

Берегъ мы, къ сожалнію, не могли видть такъ близко, чтобы составить себ правильное понятіе о его форм и природ. Хмурая погода и множество острововъ мшали намъ приблизиться къ земл и хорошенько разсмотрть ее. Но и то малое, что я видлъ, дало мн увренность, что форма береговой линіи въ значительной степени отличается отъ той, которая обозначена на нашихъ картахъ, она гораздо боле извилиста, чмъ это показано на карт. Много разъ мн казалось, что я могу отличить даже устья глубокихъ фіордовъ и что передъ нами типичная страна фіордовъ, хотя скалы не столь высоки и имютъ округленную форму. Это предположеніе еще боле подтвердилось, когда мы подвинулись дальше къ сверу.

Въ записи 27 августа говорится: ‘Мы прошли подъ парами мимо многихъ маленькихъ острововъ и островковъ. Утромъ густой туманъ. Въ 12 часовъ какъ разъ передъ нами очутился маленькій островъ, и потому мы взяли курсъ на сверъ. Мы скоро дошли до льда и въ 3 часа пополудни пошли вдоль края льдовъ въ сверо-восточномъ направленіи. Когда туманъ нсколько разсялся, мы увидали землю и къ 7 часамъ вечера находились отъ нея на разстояніи одной морской мили. Это была опять такая же смытая, закругленная земля, покрытая глиной и большими и маленькими камнями, разсянными по всей равнин, поросшей мохомъ и травой. Мы видли передъ собою удлиненные выступы берега, дале лежали острова, между ними проливы и фіорды, но все было покрыто льдомъ, а туманъ не дозволялъ видть больше. Всюду господствовала необыкновенная тишина, приличествующая ледяному морю и этому чисто-арктическому облачному освщенію, сровато-блому, вслдствіе отраженія льда высоко въ воздух, въ облачныхъ массахъ, представляющаго такой удивительный контрастъ съ темною землей. Мы не были уврены какая это земля, находимся ли мы у Таймырскаго пролива или у мыса Паландеръ, но все же мы ршили держать курсъ на сверъ, чтобы избжать острова Альмквистъ, обозначеннаго Норденшильдомъ къ сверу отъ острова Таймыра. Придерживаясь въ теченіи цлой вахты (4-хъ часовъ) курса въ сверномъ или сверо-восточномъ направленіи, мы могли спокойно принять опять восточное направленіе. Однако, мы все-таки ошиблись въ разсчет. Въ полночь мы повернули къ сверо-востоку, но около 4-хъ часовъ утра (28 августа) передъ нами вдругъ выступила изъ тумана земля, удаленная отъ насъ всего лишь на полъ морской мили. Свердрупъ, находившійся на палуб, полагалъ, что это самая высокая земля, какую только мы видли на своемъ пути, съ тхъ поръ, какъ оставили Норвегію. Такъ какъ онъ принималъ эту землю за материкъ, то и хотлъ ее обойти, но изъ-за льда долженъ былъ свернуть. Мы пошли на западо-юго-западъ и только къ девяти часамъ обогнули западную оконечность предполагаемаго материка, который оказался большимъ островомъ. Мы могли теперь продолжать свое плаваніе къ сверу. Везд въ восточномъ направленіи мы встрчали много острововъ или полуострововъ, на очень близкомъ разстояніи отъ насъ, между которыми находился твердый ледъ.

Мы слдовали вдоль края льдовъ и все утро потратили на то, чтобы плыть противъ сильнаго теченія на сверъ. Неврность всхъ извстныхъ картъ выступала все рзче и приводила меня въ немалое замшательство. Мы находились уже давно далеко сверне самаго свернаго изъ острововъ Норденшильда {Въ описаніи своего путешествія Норденшильдъ, однако, заявляетъ, что густой туманъ все время мшалъ ему опредлить боле точно положеніе острововъ, между которыми проходила Vega.}.

Въ моей записи въ этотъ день также обнаруживаются большія сомннія: ‘Вс эти острова или материкъ простираются далеко къ сверу. Если это все острова, то они довольно велики. По временамъ мн кажется, что это материкъ, изрзанный фіордами и мысами, но погода очень пасмурная, такъ что невозможно хорошо раз смотрть… Островъ-ли это Таймыръ, вдоль котораго мы теперь прозжаемъ, стоящій на русскихъ картахъ, и отдляющійся, можетъ быть, отъ материка широкимъ проливомъ, показаннымъ Лаптевымъ, тогда какъ подъ Норденшильдовымъ островомъ Таймыромъ слдуетъ разумть мысъ, также описанный Лаптевымъ? Если это такъ, то дло ясно. Норденшильдъ принялъ, по всей вроятности, найденный имъ проливъ за проливъ Таймыра, между тмъ какъ на самомъ дл это былъ новый проливъ, онъ видлъ острова Альмквиста, но не могъ подозрвать, что островъ Таймыръ лежитъ вн ихъ. Такъ надо думать, главная же загвоздка заключается въ томъ, что на русскихъ картахъ не показано ни одного острова въ окружности острова Таймыра. Трудно допустить, чтобы кто нибудь могъ предпринять здсь путешествіе на саняхъ, не замтивъ всхъ этихъ маленькихъ острововъ, разбросанныхъ кругомъ {Поздне, познакомившись съ мстностью около Нордешильдовскаго острова Таймыра, я пришелъ къ заключенію, что еще съ большимъ правомъ можно сдлать такое предположеніе по отношенію къ этому острову. Никакая санная экспедиція не могла бы пройти вдоль берега, не замтивъ острововъ Альмквиста, которые лежатъ такъ близко къ мысу Лаптева, что даже въ туманную погоду они бываютъ замтны, не нанести на карту эти острова было бы еще непростительне, такъ какъ они гораздо больше тхъ маленькихъ острововъ, которые лежатъ за береговою линіей большого острова, или какъ я скоре предполагаю теперь, — группы большихъ острововъ, которые мы прозжали. Въ знакъ нашей благодарности человку, показавшему путь вдоль сибирскаго берега, мы назвали эту группу острововъ ‘островами Норденшильда’.}.

‘Посл полудня мы вынуждены были остановиться для исправленія засорившейся водомрной трубки Ботла и воспользовались этимъ, чтобы пополнить свои запасы прсной воды. Мы нашли лужицу на льду, но она была такъ ничтожна, что, казалось, не стоило и приступать къ ней. Но, должно быть, у нея было подземное сообщеніе съ другими резервуарами прсной воды на льдин, потому что, къ нашему удивленію, сколько мы ни брали изъ нея воды, запасъ всетаки не истощался.

‘Вечеромъ мы поплыли къ оконечности ледяной бухты, которая доходила до самаго свернаго изъ виднвшихся острововъ. Другого прозда не было. Изломанный плавучій ледъ лежалъ густо на непрерывномъ льду, съ которымъ такъ смерзся, что об массы незамтно переходили одна въ другую. Мы могли еще дальше къ сверо-востоку видть острова. Судя по виду небесъ, можно было думать, что въ томъ направленіи находится открытый фарватеръ. За то къ сверу ледъ казался очень густымъ, къ западу же находилось свободное отъ льда мсто, насколько это можно было видть изъ сторожевой бочки.

‘Я не зналъ какъ тутъ поступить. Открытый проходъ направлялся нсколько дале къ сверной оконечности ближайшаго острова, но дале къ востоку, повидимому, былъ сплошной ледъ. Быть можетъ мы и могли бы пробиться черезъ этотъ ледъ, но также легко могли и зассть въ немъ, поэтому я счелъ благоразумне вернуться назадъ и сдлать попытку пройти между этими островами и материкомъ, замченнымъ сегодня утромъ Свердрупомъ, хотя въ существованіе этого материка мн какъ то не врилось’.

‘Вторникъ 29-го августа. Все еще пасмурная погода. На обратномъ пути мы открыли еще новые острова. Свердруповскій материкъ оказался несуществующимъ, теперь было ясно, что это островъ и притомъ довольно плоскій. Удивительно, какъ въ туман все представляется неясно. Мн припоминается случай съ лоцманомъ въ Дребакъ-зунд: впереди показалась земля, тотчасъ-же былъ данъ задній ходъ и затмъ уже судно стало осторожно приближаться, и что же? Оказалось, что на поверхности воды плаваетъ черпакъ!

‘Пройдя нкоторое количество новыхъ острововъ и островковъ, мы достигли наконецъ острова Таймыра, фарватеръ былъ свободенъ и при тихой погод мы прошли черезъ зундъ въ сверо-восточномъ направленіи. Въ шесть часовъ вечера я увидлъ изъ сторожевой бочки плотный ледъ, который мшалъ дальнйшему движенію впередъ. Ледъ простирался дале до другихъ острововъ. На льду во всхъ направленіяхъ можно было видть тюленей (Phoca barbata) и одного моржа. Мы направили судно къ краю льдовъ, чтобы тамъ пристать, но Fram почти не двигался съ мста, не смотря на то, что машина работала подъ всми парами. Судно подвигалось такъ медленно, что я ршилъ отправиться впередъ въ лодк, на веслахъ, чтобы поохотиться на тюленей. Тмъ временемъ Fram тихо, несмотря на полный ходъ машины, приближался къ краю льдовъ.

‘О дальнйшемъ движеніи пока думать было нечего. Правда, насъ отдляли отъ, вроятно открытаго, Таймырова моря всего какихъ нибудь дв мили льда, но пройти этотъ ледъ было невозможно: для этого онъ былъ слишкомъ плотенъ и нигд не видно было проходовъ’.

Тамъ, гд Норденшильдъ, въ своемъ знаменитомъ путешествіи {Норденшильдъ говоритъ въ своей книг: ‘льдовъ мы встрчали немного и то большею частью источенный ледъ заливовъ и ркъ. Едва ли, въ теченіи цлаго дня намъ удавалось встртить одну такую льдину, которая была достаточно велика, чтобы на ней можно было выпотрошить тюленя. Настоящаго стараго плавучаго льда, какой встрчается у свернаго берега Шпицбергена, мы еще не видали. Что касается строенія льда, то между Карскимъ моремъ и моремъ къ сверу и востоку отъ Шпицберина существуетъ полное несходство’.} прошелъ 18 августа 1878 г., не встрчая никакихъ препятствій, тамъ мы пожалуй должны были видть гибель своихъ надеждъ, по крайней мр, на этотъ годъ. Ожидать, чтобы ледъ въ скорости подтаялъ, было немыслимо. Единственное, что могло бы насъ спасти, это хорошій юго-западный втеръ. Оставалась еще маленькая надежда на то, что Норденшильдовскій Таймыръ-зундъ свободенъ отъ льда дале къ югу и что мы можемъ тутъ пройти, хотя Норденшильдъ замчаетъ въ своей книг: ‘зундъ былъ слишкомъ мелокъ, чтобы можно было пройти съ большимъ судномъ’.

Сдлавъ экскурсіи въ каяк и лодк и застрливъ нсколько тюленей, мы попробовали двинуться дальше, чтобы стать на якорь въ бухт, находившейся нсколько дале къ югу, гд мы могли найти нкоторую защиту въ случа, если бы поднялась буря. Тамъ мы хотли предпринять основательную чистку котловъ, что было очень нужно. Но намъ пришлось потратить четыре часа на то, чтобы пройти т не многія морскія мили, которыя мы могли бы пройти на веслахъ въ полчаса или даже мене. Но изъ за ‘мертвой воды’ мы почти совсмъ не двигались съ мста, мы тащили за собою весь верхній слой моря.

Что за удивительное явленіе эта ‘мертвая вода’! Тутъ мы имли возможность изучить это явленіе даже боле, чмъ намъ это было желательно. Повидимому, это явленіе существуетъ тамъ, гд надъ соленою морскою водой скопляется слой прсной воды: эта прсная вода увлекается судномъ и скользитъ по боле плотному слою соленой воды, точно по какой нибудь твердой подставк. Разница между двумя слоями воды была здсь такъ велика, что мы могли брать воду для питья изъ верхняго слоя, между тмъ какъ черезъ кранъ на дн судн, доставлявшій воду для паровой машины, получалась вода, слишкомъ соленая, чтобы ею можно было воспользоваться въ котл.

‘Мертвая вода’ даетъ о себ знать рябью или гребешками большей или меньшей величины, которые идутъ поперегъ кильватера (слдъ корабля на вод) и иногда доходятъ до середины судна. Мы давали судну косое направленіе, поворачивали кругомъ, длали всевозможныя усилія, чтобы избавиться отъ ‘мертвой воды’, но ничто не помогало. Какъ только машина останавливалась, судно тотчасъ же оттягивалось назадъ.

Какъ разъ когда мы наконецъ приблизились къ краю льда, на немъ показалась лисица, которая бгала взадъ и впередъ и длала самые удивительные прыжки, радуясь своему существованію. Но Свердрупъ выстрлилъ въ нее съ судна и прекратилъ ея жизнь.

Въ полдень намъ сообщили, что на материк видны два медвдя, но они исчезли, какъ только мы отправились туда. Тюленей было удивительно много въ этой мстности. Повидимому это былъ необыкновенно богатый край для охоты. Множество тюленей, которыхъ я увидлъ на льду въ первый же день, напомнило мн западный берегъ Гренландіи. Это обстоятельство страннымъ образомъ идетъ совершенно въ разрзъ съ наблюденіями экспедиціи Веги. Норденшидьдъ говоритъ въ своей книг объ этихъ водахъ, сравнивая ихъ съ моремъ къ сверу и востоку отъ Шпицбергена: ‘Другая, бросающаяся въ глаза особенность заключается въ отсутствія теплокровныхъ животныхъ въ этихъ областяхъ, гд до сихъ поръ еще никто не охотлся. Въ теченіе дня мы не видали ни одной птицы, обстоятельство, не встрчавшееся мн еще ни разу во время лтней поздки въ арктическія области, тюленей также мы не видали’.

Что тогда тюлени не показывались, — его объясняется недостаткомъ льда. Норденшильдъ самъ говоритъ, что на льду Таймыръ-зунда попадалось множество тюленей, какъ ‘Phoca barbata’, такъ и ‘Phoca hispida’.

Вотъ что принесь намъ августъ! 18-го августа Норденшильдъ прохалъ черезъ этотъ зундъ и между 19 и 20 прошелъ у мыса Челюскина, между тмъ какъ мы наткнулись въ конц августа же мсяца на непроходимую твердую ледяную массу.

Надежды наши были далеко не блестящи. Неужели зловщія предсказанія, въ которыхъ на этомъ свт никогда не бываетъ недостатка, должны были уже теперь осуществиться? Нтъ, надо было еще попробовать пройти черезъ Таймыръ-зундъ, и еслибъ это не удалось, то сдлать еще послднюю попытку обойти кругомъ острова. Быть можетъ въ этотъ промежутокъ времени ледяныя массы будутъ унесены теченіемъ и путь освободится. Оставаться тутъ мы не могли.

Наступилъ сентябрь и вмст съ нимъ тихая сумрачная снжная погода. Пустынная безотрадная страна со своими плоскими округленными холмиками все боле и боле покрывалась снгомъ. Видть, какъ медленно и безшумно надвигается зима посл черезъ чуръ короткаго лта, — было вовсе не весело!

Ко 2-му сентября котелъ былъ наконецъ вычищенъ, запасъ прсной воды былъ взятъ съ поверхности моря и мы приготовились къ выступленію. Пока шли эти приготовленія, мы со Свердрупомъ сдлали экскурсію внутрь страны, чтобы поискать оленей.

Земля была теперь совершенно покрыта снгомъ и еслибы дорога не была такъ плоха, то мы воспользовались бы лыжами. Мы бродили усталые, не находя даже и слда какого-бы то ни было животнаго. Покинутый міръ! Перелетныя птицы почти вс уже улетли на югъ, мы видли небольшія стаи этихъ птицъ, тамъ, надъ моремъ. Он собирались въ стаи для полета и возбуждали въ насъ, покинутыхъ дтяхъ земли, желаніе послать съ ними наши привтствія. Наше общество составляли теперь одинокія чайки да поморники. Только одного запоздалаго переселенца я встртилъ однажды въ образ гуся, одиноко сидящаго на льдин.

Вечеромъ мы поплыли въ южномъ направленіи, но мертвая вода неотступно слдовала за нами. По карт Норденшильда насъ отдляли отъ Таймыръ-зунда только двадцать миль, но мы употребили цлую ночь на то, чтобъ пройти это разстояніе. Скорость, съ которою мы шли, равнялось всего лишь ¹/₂ нашей скорости при другихъ обстоятельствахъ.

Только къ шести часамъ утра (5-го сентября) мы наткнулись на тонкій ледъ, который насъ освободилъ отъ мертвой воды. Переходъ былъ ощутителенъ. Въ ту минуту, какъ Fram прорзался черезъ ледяную кору, онъ сдлалъ скачокъ впередъ и пошелъ дале уже своимъ обыкновеннымъ ходомъ. Съ той поры мертвая воды уже мало давала себя чувствовать.

Тамъ, гд на карт стоялъ Таймыръ-зундъ, мы нашли непроходимый ледъ. Мы повернули поэтому къ югу, чтобы посмотртъ нтъ ли тамъ какого нибудь прохода. Вообще по карт было трудно оріентироваться. Острововъ Говшарда, которые должны были находиться съ сверной стороны у входа въ Таймыръ-зундъ, мы не видали, несмотря на прекрасную ясную погоду, они не могли бы не привлечь наше вниманіе, если они дйствительно находятся такъ, гд ихъ помтилъ на своей карт Бове {Бове, лейтенантъ итальянскаго флота, сопровождалъ Норденшидьда не время экспедиціи Веги.}. За то мы нашли иного острововъ дальше. Эти острова однако лежали на нсколько миль въ сторону, такъ что члены экспедиціи Веги не могли ихъ видть, тмъ боле, что погода была пасмурная, когда они тутъ находились. Дале къ югу мы зашли открытый зундъ или узкій фіордъ, куда и отправились, чтобы составить себ по возможности ясное понятіе обо всей этой мстности. Но сидя въ бочк на верху мачты, я увидалъ, что земля отступаетъ все дальше. То, что я принималъ за косу материка, находившуюся къ сверу отъ насъ, оказалось въ конц концовъ островомъ. Фіордъ-же распространялся дальше вглубь и становился то уже, то шире. Все это было очень загадочно.

Быть можетъ это былъ все таки Тагмыръ-зундъ? Полный штиль, кругомъ туманъ. Почти невозможно отличить гладкую поверхность воды отъ льда, а ледъ отъ покрытой снгомъ земли. Все сливалось вмст. Везд такая необыкновенная тишина, точно все вымерло. Надежда то появляется, то исчезаетъ у насъ съ каждымъ изгибомъ фіорда въ этой молчаливой туманной стран. То передъ нами открытая вода, то снова ледъ. Нельзя разсмотрть, — то или другое. Дйствительно ли это Таймыръ-зундъ? Пройдемъ-ли мы черезъ него?

Нтъ, мы дошли до конца! Впереди все ледъ… Нтъ, это блестящая поверхность воды и снжная страна, отражающаяся въ ней. Это вроятно зундъ. Но вотъ впереди показались большія ледяныя глыбы, черезъ которыя трудно было пройти, и мы пристали у мыса въ хорошей безопасной гавани, птобъ выждать. Эту гавань мы назвали потомъ именемъ Колэнъ Арчера.

Мы замтили, что сильное морское теченіе увлекаетъ за собою льдины, слдовательно не было сомннія, что мы находились въ пролив. Вечеромъ я выхалъ на веслахъ, чтобъ поохотиться на тюленей и взялъ съ собою свое лучшее оружіе, двустволку экспресъ, ———- и — ———- калибра 577. Какъ разъ въ тотъ моментъ, когда мы собирались втащить на бортъ тюленью шкуру, лодку качнуло, я потерялъ равновсіе и упалъ навзничъ на ледъ, а мое ружье соскользнуло въ воду — печальное событіе! Гендриксенъ и Бентсенъ, сидвшіе на веслахъ, приняли это такъ близко къ сердцу, что долго не могли вымолвить ни слова, они думали, что нельзя же такъ оставить дорогое оружіе на глубин 10 метровъ. Мы отправились поэтому на судно, чтобы взять необходимые снаряды и затмъ нсколько часовъ провели въ поискахъ среди темной угрюмой ночи.

Во время нашей работы къ намъ нсколько разъ подплывалъ бородатый тюлень, удивленно поглядывая на насъ и высовывая голову то съ одной, то съ другой стороны, все ближе и ближе, какъ будто онъ хотлъ удостовриться какой такой ночной работой мы заняты. Затмъ онъ сталъ безпрестанно нырять, точно желалъ узнать какъ идутъ наши поиски на дн. Ужъ не былъ-ли онъ озабоченъ тмъ — найдемъ мы или нтъ наше ружье? Наконецъ онъ такъ сдлался навязчивъ, что я взялъ ружье Гендриксена и послалъ ему пулю въ голову. Животное потонуло прежде, чмъ мы подоспли къ нему, и мы съ отчаянія бросили вс поиски. Потеря моего ружья спасла жизнь многимъ тюленямъ. 500 кронъ чистыми деньгами!

Чтобы узнать, можно ли пройти черезъ проливъ, я отправился на другой день на лодк въ восточномъ направленіи.

Стало холодно, ночью выпалъ снгъ, и море вокругъ Fram было покрыто довольно толстымъ слоемъ смерзшагося снга. Понадобились большія усилія, чтобы пробиться въ лодк въ открытый фарватеръ.

Я полагалъ, что земля, лежащая передъ нами на сверной сторон зунда, есть вроятно берегъ Aktinia-Bai, гд Вега стала на якорь. Но напрасно я искалъ ‘каменныхъ примтъ’, водруженныхъ тамъ Норденшильдомъ, и къ величайшему своему удивленію я открылъ, что это былъ маленькій островъ и что мы находимоя на южной сторон главнаго входа въ Таймыръ-зундъ, который здсь оказался очень широкимъ. Отсюда я могъ уже вывести приблизительное заключеніе, гд на самомъ дл находится Aktinia-Bai.

Мы проголодались и хотли пость, прежде чмъ отправиться дальше, но какъ вытянулись лица, когда оказалось, что масло забыто. Мы чуть не давились, глотая свои сухіе корабельные сухари, и чуть не сломали себ челюсти, откусывая куски сушенаго оленьяго мяса. Усталые, но не насытившіеся, отправились мы дальше и окрестили этотъ мысъ: ‘Kap Smorlaus’ — мысомъ безъ масла. Поплыли дальше въ зундъ. Повидимому, тамъ фарватеръ годился для судна, такъ какъ везд было 15—18 метровъ глубины’. Но къ вечеру насъ всетаки задержалъ ледъ, и такъ какъ я боялся, чтобы насъ не затерло, то и ршилъ лучше повернуть.

Правда, тутъ мы не подвергались опасности терпть голодъ.

Везд мы находили свжіе слды медвдей и оленей, а въ вод было не мало тюленей. Но я боялся задержать тутъ Fram, такъ какъ могли встртиться шансы пройти впередъ гд нибудь въ другомъ мст. Мы поплыли назадъ противъ сильнаго втра и, наконецъ, на слдующее утро достигли Fram. И это было во время, такъ какъ вскор наступила сильная непогода.

О проходимости Таймыръ-зунда Норденшильдъ говоритъ слдующее: ‘Промры лейтенанта Паландера указываютъ, что проливъ иметъ такой каменистый грунтъ и сильныя теченія, что едва ли можно пускаться черезъ него, прежде чмъ онъ не будетъ окончательно измренъ и не будутъ изслдованы морскія теченія во время прилива и отлива, для того чтобъ можно было сдлать заключеніе о перемнномъ направленіи теченія въ пролив’. Я ничего не могу прибавить къ вышеизложенному, за исключеніемъ того, что фарватеръ, тамъ, гд мы въ него проникли, былъ свободенъ и, насколько я могъ судить, казался проходимымъ. Я ршилъ поэтому, если бы это оказалось нужно, попытаться пройти тутъ вмст съ Fram.

5-го Сентября началась снжная метель и ледяной втеръ, который все усиливался. Къ вечеру втеръ такъ и завывалъ вокругъ такелажа и мы рады были, что находимся на судн, трудно было бы при такой погод вернуться назадъ въ лодк. Но положеніе мн не особенно нравилось. Положимъ, можно было надяться, что этотъ втеръ разобьетъ ледъ на свер, вчерашній же мой опытъ давалъ мн также возможность надяться, что въ случа нужды намъ удастся тутъ пробиться черезъ зундъ. Но втеръ теперь проносилъ мимо насъ все большія и большія ледяныя массы и вообще насъ тревожило, что зима, повидимому, все боле и боле приближается и можетъ установиться окончательно прежде, чмъ мы отыщемъ какой нибудь проходъ.

Я пробовалъ въ мысляхъ примириться съ зимовкою въ этомъ мст и уже составилъ себ полный планъ нашего плаванія въ слдующемъ году. Кром изслдованій береговъ, которые наврно представляютъ много задачъ для разршенія, я предполагалъ еще изслдовать неизвстную внутренность полуострова Таймыра до устья рки Хатанги. Съ нашими собаками и лыжами мы могли бы пробраться далеко, такъ что годъ этотъ не былъ бы потерянъ ни для географіи, ни для геологіи, но примириться съ этимъ — о нтъ! это невозможно! Годъ жизни оставался всетаки годомъ, а наша экспедиція и безъ того должна была достаточно долго протянуться.

Меня боле всего озабочивала мысль, что если теперь ледъ воздвигаетъ намъ препятствія, то кто же поручится, что и въ будущемъ году не будетъ то же самое? Разв не часто бываетъ, что неблагопріятные въ отношеніи льда годы слдуютъ одинъ за другимъ, а этотъ годъ явно не могъ быть причисленъ къ хорошимъ.

Я проводилъ ночи далеко не на розахъ, пока наконецъ сонъ не уносилъ меня въ царство забвенія.

Наступило 6-е Сентября, среда — день моей свадьбы. Когда я утромъ проснулся, то оказался настолько суеврнымъ, что у меня явилось предчувствіе, какъ будто этотъ день долженъ принести съ собою какую нибудь перемну, если перемна вообще возможна. Буря нсколько поутихла, солнце показывалось по временамъ и жизнь стала веселе. Посл полудня втеръ совсмъ улегся: погода была прекрасная, тихая. Зундъ къ сверу отъ насъ, запертый твердымъ льдомъ, теперь, благодаря бур, освободился. Но къ востоку, тамъ гд мы были съ лодкой, зундъ былъ совсмъ закрытъ. Еслибъ мы не вернулись тогда во время, то намъ пришлось бы тамъ остаться кто знаетъ на сколько времени! Теперь была, повидимому, надежда, что ледъ между мысомъ Лаптева и островомъ Альмкинота также разломанъ. Мы тотчасъ же развели пары и въ половин седьмого вечеромъ отправились на сверъ, чтобы снова попытать счастья. Я твердо врилъ, что этотъ день принесетъ намъ счастье.

Погода была все еще хорошая, и мы радовались солнцу. Мы такъ отвыкли отъ солнца, что Нордаль, посл обда, сгребая уголь въ темномъ трюм, принялъ лучъ солнца, проникшій черезъ люкъ и освтившій угольную пыль, за балку.

Становилось все трудне оріентироваться, и наше опредленіе широты въ полдень нисколько не разъяснило дла. По этому опредленію мы находились подъ 76® 2′ св. ш. или приблизительно на разстояніи 8 морскихъ миль къ югу отъ того мста, которое Норденшильдъ или Бове отмтили какъ материкъ. Конечно, трудно было ожидать, что ихъ карты окажутся врными, такъ какъ во все время пребыванія здсь экспедиція Веги погода была, повидимому, пасмурная.

И теперь, подвигаясь на сверъ, мы не находили острововъ Говшарда, и когда я подумалъ что мы ихъ достигли, какъ разъ у сверной стороны входа въ Таймыръ-зундъ, увидлъ, къ своему изумленію, приблизительно въ сверномъ направленіи, высокія скалы, которыя, судя по виду, должны были лежать на материк. Какъ же согласовать это? Я все боле укрплялся въ подозрніи, что мы попали въ цлый комплексъ острововъ. Казалось, теперь мы наконецъ узнаемъ, въ чемъ дло, но, къ сожалнію, погода какъ разъ въ эту минуту напряженнаго ожиданія разразилась дождемъ и снгомъ и мы должны были предоставить будущему ршеніе загадки.

Пасмурная погода и наступившая ночь помшали намъ разглядть лежавшую въ отдаленіи землю. Быть можетъ, было слишкомъ смло все-таки идти впередъ, но случай былъ слишкомъ благопріятный. Мы уменьшили ходъ немного и ночью продолжали свой путь, готовясь повернуть тотчасъ же, если земля покажется впереди насъ. Спокойный сознаніемъ, что Свердрупъ стоитъ на вахт, я съ облегченнымъ сердцемъ залзъ въ койку.

На слдующее утро (7 сентября) въ шесть часовъ, Свердрупъ принесъ мн извстіе, что мы прошли мимо острова Таймыра или Лаптева въ три часа ночи и теперь находились въ бухт Таймыра-мыса, но впереди насъ густой ледъ и островъ. Быть можетъ, мы могли бы добраться до острова, такъ какъ въ этомъ направленіи какъ разъ образовался проходъ, но теченіе было очень быстрое и намъ покуда пришлось опять вернуться назадъ.

Посл завтрака я ползъ въ бочку на верхъ. Я нашелъ, что островъ Свердрупа по всей вроятности материкъ, но на перекоръ картамъ удивительнымъ образомъ далеко распространяется на западъ. Я могъ еще видть позади себя островъ Таймыръ, а самый восточный изъ острововъ Альмквиста блестлъ на солнц къ сверу.

Передъ нами была длинная песчаная коса и я могъ прослдить землю до тхъ поръ, пока она не терялась на южномъ горизонт, у конца бухты. Потомъ шла узкая полоса, гд я не могъ разглядть землю, а только открытую воду, затмъ земля показывалась съ западной стороны, противъ острова Таймыра. Своими холмами и круглыми вершинами, страна эта явно отличалась отъ низменнаго берега у восточной стороны бухты.

Къ сверу отъ мыса я видлъ чистую воду. Немного льда находилось между нами и этимъ пространствомъ воды, но Fram пробился черезъ этотъ ледъ. Когда мы прошли передъ мысомъ, то я былъ изумленъ, что море покрыто коричневою глинистою водой. Слой этотъ не могъ быть глубокъ, такъ какъ кильватеръ сзади насъ былъ совсмъ свтлый. Глинистая вода пнилась по обимъ сторонамъ судна. Я веллъ бросить лотъ и нашелъ, какъ и предполагалъ, боле мелкую воду, сначала 15 метровъ, потомъ 12 и наконецъ десять метровъ. Я тогда веллъ остановиться и идти назадъ.

Дло казалось подозрительнымъ, льдины лежали вокругъ прямо на дн, очень сильное теченіе устремлялось къ сверо-востоку. Не переставая бросать лотъ, мы медленно подвигались впередъ. Къ счастью, глубина держалась на десяти мстрахъ, затмъ спустя немного времени, глубина стала больше, сначала 11 метровъ, потомъ 11 ¹/₂ я потомъ 12, такъ что мы снова могли идти полнымъ ходомъ впередъ. Скоро мы уже были въ голубомъ мор. Границы между коричневымъ верхнимъ слоемъ и голубою водою были очень рзки. Было ясно, что коричневый слой принесенъ какою нибудь ркой съ юга.

Отъ мыса земля распространяется въ восточномъ направленіи и мы держали курсъ къ востоку и сверо-востоку въ проход, образовавшемся между льдомъ и материкомъ. Посл полудня проходъ настолько съузился, что мы почти приблизились къ берегу, снова повернувшему къ сверу.

Мы прошли вдоль берега въ узкомъ проход съ глубиною въ 10—15 метровъ, но ночью должны были остановиться, такъ какъ ледъ достигалъ берега.

Земля эта имла большое сходство съ Ялмаломъ. Такая же низменная, плоская страна, чуть возвышающаяся надъ моремъ и на нкоторомъ отдаленіи совершенно незамтная. Только тутъ она нсколько боле холмиста и кое гд дале внутрь страны даже виднлись цпи холмовъ. Но берегъ, повидимому, везд состоитъ изъ слоевъ песка и глины, круто опускающихся въ море.

На равнинахъ внутри страны виднлось много стадъ оленей. На слдующее утро (8 Сентября) я предпринялъ охотничью экскурсію. Застрливъ одного оленя, я уже собирался продолжать охоту, но скоро неожиданное открытіе привлекло все мое вниманіе и я забылъ мое первоначальное намреніе.

Это былъ большой фіордъ, врзывавшійся въ страну къ сверу отъ меня. Я пошелъ такъ далеко, какъ могъ, чтобы лучше оріентироваться, но все-таки не видлъ конца. Фіордъ простирался къ востоку, широкій и огромный, такъ далеко, какъ только я могъ охватить глазомъ, до какихъ то голубыхъ горъ, виднвшихся вдали. Эти горы, повидимому, на дальнемъ горизонт достигали воды, а за ними я уже не могъ разглядть ни земли, ни горъ.

Моя фантазія проснулась, и по временамъ мн почти казалось, что это могъ быть зундъ, проходящій поперегъ земли и превращающій полуостровъ Челюскина въ островъ. Но могло быть также, что это была рка, расширяющаяся вблизи устья точно море, какъ мы это можемъ наблюдать на многихъ сибирскихъ ркахъ.

На глинистой равнин, по которой я теперь проходилъ, везд были разсяны огромныя эрратическія глыбы изъ различныхъ каменныхъ породъ. Он могли быть занесены сюда только могущественными глетчерами ледниковаго періода.

Живыхъ существъ мы тутъ увидли немного: кром оленей, лишь нисколько блыхъ куропатокъ, воробьевъ и бекасовъ, я замтилъ также слды лисицъ и пеструшекъ.

Эта сверная часть Сибири совершенно необитаема и врядъ ли посщается кочевыми туземцами. Однако я нашелъ въ одной равнин, далеко лежащей внутри, круглую кучу мха, которая быть можетъ обязана своимъ происхожденіемъ рукамъ человка. Быть можетъ, тутъ былъ какой нибудь самодъ и собралъ мохъ для своихъ оленей. Во всякомъ случа, это должно было быть давно, такъ какъ мохъ былъ совсмъ черный и сгнилъ. Но могло быть также, что это была игра природы — она вдь любитъ иногда позабавиться.

Какъ мняются однако свтъ и тни въ этой арктической стран! Когда я на слдующее утро (9 Сентября) влзъ въ бочку, то увидлъ, что ледъ отъ материка къ сверу сдлался рыхле, я могъ прослдить проходъ, черезъ который мы могли выбраться въ открытое море на сверъ. Я тотчасъ же отдалъ приказъ развести пары. Барометръ однако стоялъ безспорно очень низко, такъ низко, какъ мы еще ни разу не видли во время своего плаванія, онъ упалъ до 733 миллиметровъ. Втеръ дулъ съ материка сильными порывами, подымая цлыя облака пыли и песку. Свердрупъ находилъ, что всего безопасне было бы оставаться тамъ, гд мы находились, но было бы обидно не воспользоваться прекраснымъ случаемъ. Солнце такъ чудно сверкало, и небеса выглядли такъ привтливо и такъ возбуждали довріе. Я веллъ поставитъ паруса и скоро мы пошли черезъ ледъ на сверъ подъ парами и парусами. Теперь мы должны были покончить съ мысомъ Челюскинымъ!

Никогда еще Fram не совершалъ такого путешествія. Скорость судна была около 8-ми морскихъ миль въ часъ. Судно точно сознавало, что отъ него требовалось теперь. Вскор мы прошли ледъ и передъ нами находилась открытая вода вдоль материка, такъ далеко, какъ только могъ хватать глазъ. Мы проплывали мимо одного мыса за другямъ, мы находили по дорог новые фіорды и острова и мн даже показалось вскор, что я могу разсмотрть въ подзорную трубу горы, далеко на свер. Эти горы должны быть по близости мыса Челюскина.

Земля, мимо которой мы прозжали, была очень низка, отчасти она походила на ту, по которой я прошелся за день до этого. Позади плоскаго берега виднлись вдали боле высокія горы или горныя цпи. Нкоторыя изъ нихъ состоятъ, повидимому, изъ горизонтально лежащихъ слоевъ осадочнаго сланца. Горы внутри материка были вс покрыты снгомъ. Въ одномъ мст казалось, какъ будто вся горная цпь покрыта ледяными и снжными полями. Противъ того, что это былъ новый снгъ, говорила его слишкомъ большая связность и гладкость. Эта поверхность больше напоминала настоящій глетчеръ.

Если Норденшильдъ показалъ на этомъ мст внутри страны ‘высокія горныя цпи’, то это совпадаетъ и съ нашими наблюденіями, хотя я бы и не назвалъ эти горы особенно высокими. Если же въ этомъ мст, въ согласіи съ прежними картами, онъ говоритъ ‘о высокомъ скалистомъ берег’, то его квалификація неудачная.

Берегъ очень низокъ и состоитъ, по крайней мр большею частью, изъ глины или рыхлыхъ земляныхъ пластовъ. Или Норденшильдъ почерпнулъ свои данныя изъ старинныхъ недостоврныхъ источниковъ, или же онъ былъ введенъ въ заблужденіе постояннымъ туманомъ, который господствовалъ во время его пребыванія въ этихъ водахъ.

Вечеромъ мы приблизились къ сверной оконечности материка, но теченіе, которое несло насъ въ продолженіе дня, теперь обратилось, повидимому, противъ насъ, и казалось, что намъ никогда не пройти къ острову, лежащему къ сверу отъ насъ. Внутри материка виднлась горная вершина, когорую я еще днемъ замтилъ Она сверху была уплощена, между тмъ какъ бока, какъ уже упомянуто раньше, круто обрывались. Камень выглядлъ точно песчаникъ или базальтъ, но горизонтальные слои и уступы не были замтны. Я опредлилъ вершину въ 400—500 метровъ. Въ мор виднлось много новыхъ острововъ, изъ которыхъ ближайшій былъ довольно великъ.

Наконецъ то приблизился моментъ, когда мы должны были пройти пунктъ, о которомъ мы давно мечтали, это была вторая изъ трудностей, которыхъ я опасался на этомъ пути.

Я сидлъ вечеромъ наверху въ бочк и смотрлъ на сверъ. Страна была плоская и пустынная. Тамъ въ мор солнце давно уже закатилось и вечернее небо озарилось золотистымъ сіяніемъ. Такъ было пустынно и тихо надъ водой! Только одна единственная звзда виднлась, она стояла какъ разъ надъ мысомъ Челюскинымъ и ярко и грустно блестла на блдныхъ небесахъ. Она какъ будто слдовала за 7ами. Я не могъ не смотрть на нее, она какъ то странно притягивала мои взоры и успокоивала меня. Не была ли это моя звзда, очи родины, слдившіе за нами и улыбающіеся мн теперь?.. Много мыслей вызывала во мн эта звзда, въ то время какъ Fram среди темной, унылой ночи, стремился впередъ къ самому сверному пункту Стараго Свта.

Къ утру мы уже достигли этого пункта, считавшагося и нами самымъ свернымъ мысомъ. Мы поплыли къ земл и какъ разъ во время перемны вахты, когда пробило 4 часа, вывсили флаги и употребили три патрона для салюта, далеко разнесшагося въ мор. Въ этотъ же самый моментъ показалось солнце. Тогда нашъ поэтическій докторъ разразился слдующимъ двустишіемъ, отвчавшимъ общему настроенію:

‘Колоколъ звучитъ, гремитъ салютъ,

Флаги развваются, въ конц концовъ будетъ хорошо!’

Когда солнце закатилось, мы наконецъ освободились отъ того очарованія, которое на насъ такъ долго оказывалъ мысъ Челюскинъ. Наконецъ то путь былъ открытъ передъ нами вплоть до нашей цли — пловучихъ льдовъ къ сверу отъ Новосибирскихъ острововъ.

Мы разбудили всхъ и пригласили въ ярко освщенный салонъ, гд были сервированы фрукты и сигары. Ради такого случая надо было произнести какой нибудь особенный торжественный тостъ. Я взялъ стаканъ и провозгласилъ: ‘ваше здоровье, господа, и да здравствуетъ Челюскинъ!’ Затмъ занялись музыкой, а я въ это время отправился въ бочку, чтобы бросить еще послдній взглядъ на страну. Горныя вершины, которыя я видлъ вечеромъ, лежали, какъ теперь оказалось, на западной сторон полуострова. Дале на восток простиралась другая низкая и боле округленная горная цпь. Должно быть это была та самая цпь, о которой yпоминаетъ Норденшильдъ. По ту сторону этой цпи должна была находиться, согласно описанію, сверная оконечность, а теперь какъ разъ передъ нами былъ заливъ короля Оскара. Но я напрасно старался разглядть въ подзорную трубу ‘каменныя примты’, воздвигнутыя Норденшильдомъ. У меня было большое желаніе съхать на берегъ, но мн казалось, что у насъ не было времени. Заливъ, свободный во время посщенія Веги, былъ теперь совершенно запертъ зимнимъ льдомъ.

Фарватеръ былъ открытъ передъ нами. Тамъ въ мор мы могли видть край пловучихъ льдовъ. Нсколько дале къ западу мы прошли нсколько маленькихъ острововъ, лежащихъ на небольшомъ разстояніи отъ берега. Мы назвали ихъ именемъ спутника Грили ‘островами Локвуда’. Но передъ обдомъ намъ пришлось остановиться у сверо-западнаго угла мыса Челюскина вслдствіе пловучаго льда, который, казалось, достигалъ земли, лежащей передъ нами.

Судя по темному виду неба, надо было предполагать, что по ту сторону одного острова, лежащаго передъ нами, опять находится открытый фарватеръ. Побывавъ на берегу и убдившись, что зундъ или фіордъ, далеко вдающійся къ югу въ этотъ островъ, совершенно запертъ плотнымъ льдомъ, мы проложили себ дорогу съ вншней стороны острова. Мы шли въ теченіи ночи подъ парами и парусами къ югу. Быстрота хода была замчательная и при сильномъ втр мы зачастую длали по девяти морскихъ миль въ часъ. Тамъ и сямъ намъ встрчалось немного льда, но мы легко прошли черезъ него.

11-го Сентября къ утру показалась высокая земля и мы должны были измнить курсъ и взять къ востоку, этого курса мы держались весь день. Когда я утромъ вышелъ на палубу, то увидлъ вблизи великолпную горную страну съ высокими вершинами и долинами между ними. Это было въ первый разъ съ самаго нашего отъзда изъ Вардо. Увидть снова горы посл цлыхъ мсяцевъ плаванія вдоль однообразной плоской страны, было особенно пріятно. Горы кончались на восток крутымъ обрывомъ и дале простиралась совершенно плоская равнина. Въ теченіи дня земля эта совершенно скрылась изъ нашихъ глазъ и мы, страннымъ образомъ, больше ее не видали, какъ не видали также острововъ Петра и Павла, хотя по карт курсъ нашъ лежалъ какъ разъ мимо нихъ.

Вторникъ. 12-го Сентября. Около шести часовъ утра меня разбудилъ Гендриксенъ извстіемъ, что на льдин у самаго судна лежитъ множество моржей. Я вскочилъ и въ одно мгновеніе былъ уже одтъ.

Было чудное утро, прекрасная тихая погода. Можно было разслышать издали сопніе моржей. Зври лежали вмст на льдин, за ними блестли на солнц голубыя горы. Наконецъ гарпуны были наточены, ружья и патроны готовы, и Гендриксенъ, Юэлль и я отправились. Дулъ слабый южный втеръ и мы стали грести къ сверу, чтобы обойти зврей и подплыть къ нимъ съ подвтренной стороны. По временамъ животное, стоявшее на страж, поднимало голову, но едва-ли видло насъ, и мы плыли дальше. Скоро мы уже были такъ близко, что должны были осторожно грести. Юэлль былъ на рул, между тмъ какъ Гендриксенъ стоялъ впереди на готов съ гарпуномъ въ рукахъ, а я позади него съ ружьемъ.

Какъ только сторожевое животное поднимало голову, мы переставали грести и оставались неподвижными, а затмъ, когда голова животнаго опускалась, снова принимались за весла и двигались впередъ. Зври лежали очень плотно другъ къ другу на маленькой льдин, старые и малые другъ на дружк. Тутъ были настоящіе мясные колоссы. Изрдка какая нибудь изъ самокъ помахивала хвостомъ и затмъ снова успокоивалась, лежа на спин или на боку. ‘Ого, тутъ много мяса’, сказалъ Юэлль, нашъ поваръ. Мы подвигались ближе все осторожне, я держалъ ружье на готов, а Гендриксенъ крпко сжималъ рукоятку гарпуна. Въ тотъ самый моментъ, какъ лодка коснулась льдины, гарпунъ засвистлъ въ воздух, но попалъ слишкомъ высоко и отскочилъ отъ упругой кожи звря.

Все общество зашевелилось. Десять — двнадцать громадныхъ отвратительныхъ головъ сразу обратились въ вашу сторону, горы мяса поворачивались съ изумительною быстротой, и съ поднятыми головами и глухимъ ревомъ, переваливаясь, подошли въ краю льдины, у которой мы находились. Это было внушительное зрлище.

Я прицлился и выстрлилъ въ одну изъ самыхъ большихъ головъ. Зврь зашатался и упалъ впередъ въ воду. Затмъ и второму зврю была послана пуля въ голову, онъ также свалился, но еще нкоторое время продолжалъ съ трудомъ барахтаться въ вод. Тогда все общество бросилось въ воду, такъ что брызги разлетлись во вс стороны. Все это произошло въ продолженіи нсколькихъ секундъ.

Но скоро зври показались снова вокругъ лодки. Головы одна другой отвратительне высовывались изъ воды, дтеныши были тутъ же. Зври стоймя стояли въ вод, ревли и шумли такъ, что воздухъ дрожалъ, бросались изъ стороны въ сторону, прыгали и оглашали пространство новымъ ревомъ. Они кружились и исчезали въ вод съ страшнымъ шумомъ и затмъ снова появлялись на поверхности. Вода пнилась и точно кипла кругомъ на большомъ пространств, какъ будто безмолвнымъ досел ледянымъ міромъ овладлъ внезапно приступъ бшенства. Каждую минуту можно было опасаться, что клыкъ одного или нсколькихъ моржей проржетъ лодку или подыметъ ее и подброситъ на воздухъ. Это было самое меньшее, чего мы могли ожидать при подобныхъ обстоятельствахъ, но возня продолжалась, а ничего подобнаго не случилось. Подстрленные мною зври, какъ и другіе, продолжали ревть и рычать, но кровь лилась у нихъ изо рта и носа. Еще пуля и еще одинъ зврь упалъ, но продолжалъ плавать въ вод, съ другимъ было тоже самое. Гендриксенъ приготовилъ гарпуны и притащилъ обоихъ зврей въ безопасное мсто. Я пристрлилъ третьяго звря, но у насъ же было больше гарпуновъ и мы поэтому должны были захватить его крючкомъ для тюленей, чтобы не допустить его потонуть. Но крючокъ соскользнулъ и зврь потонулъ раньше, чмъ мы могли это предупредить. Пока мы тащили свою добычу на льдину, насъ окружали моржи еще нкоторое время, но стрлять въ нихъ не стоило, такъ какъ у насъ не было никакихъ средствъ, что бы захватить убитыхъ.

Тотчасъ же посл того подошелъ Fram и взялъ на бортъ двухъ убитыхъ нами зврей и затмъ мы продолжали свой путь вдоль берега. Въ этой мстности мы видли много моржей, посл обда застрлили еще двоихъ и могли бы убить еще больше, еслибъ у насъ было время. Какъ разъ въ этой же мстности Норденшильдъ также встрчалъ маленькія стада моржей.

Мы продолжали свой путь противъ сильнаго теченія къ югу вдоль берега, къ устью Хатанги. Эта восточная часть полуострова Таймыра представляетъ сравнительно высокую гористую страну, но съ низменною полосой между горами и моремъ. Эта полоса представляетъ, повидимому, такую же низкую страну, какую мы встрчали на всемъ нашемъ пути вдоль берега. Такъ какъ море было, повидимому, открыто и свободно отъ льда, то мы и попробовали укоротить нашъ путь, оставивъ берегъ и направившись къ устью Оленека. Но каждый разъ толстый ледъ заставлялъ насъ возвращаться назадъ къ нашему проходу у берега.

14-го сентября мы находились недалеко отъ берега между рками Хатангой и Адабаромъ. Тутъ была такая же, довольно гористая страна съ незменною береговою полосой.

‘Весь этотъ берегъ, писалъ я въ своемъ дневник, напоминаетъ мн Іедеренъ въ Норвегіи, здсь однако горы не такъ разобщены другъ отъ друга и замтно ниже тхъ, которыя виднются сверне. Море мелко, что весьма непріятно: однажды ночью глубина оказалась только семь метровъ и мы были вынуждены проплыть нкоторое разстояніе назадъ. Ледъ простирается очень близко, но проходъ всетаки достаточно широкъ, такъ что мы можемъ двигаться къ востоку’.

На слдующій день (15 сентября) мы вышли въ открытое, но мелкое море, глубина ни разу не достигала боле 12—13 метровъ. Мы слышали на восток шумъ волнъ, слдовательно въ этомъ направленій должно было быть открытое море, какъ мы и ожидали. Очевидно теченіе Лены, приносящее огромныя массы теплой воды, начинало тутъ оказывать свое вліяніе. Море здсь было боле коричневаго цвта и указывало на примсь илистой рчной воды, соленость была также гораздо меньше.

‘Было бы безуміемъ, записалъ я въ этотъ день въ своемъ дневник, — входить въ Оленекъ въ такое позднее время года. Если бы даже мели и не представляли для насъ опасности, все же это отняло бы у насъ слишкомъ много времени, быть можетъ цлый годъ. Кром того нельзя быть увреннымъ, что Fram вообще можетъ тамъ пройти, потребуется не мало труда, если Fram сядетъ на дно въ этихъ водахъ. Конечно, для насъ было бы очень хорошо имть больше собакъ, но терять изъ за этого цлый годъ черезъ чуръ много. Мы лучше отправимся прямо на востокъ къ Ново-сибирскимъ островамъ, такъ какъ теперь представляется хорошій случай и шансы у насъ блестящіе.

‘Ледъ въ здшнихъ мстахъ заставляетъ меня не мало призадумываться. Какъ это можетъ быть, что этотъ ледъ не увлекается въ сверномъ направленіи теченіемъ, которое по моимъ разсчетамъ должно направляться отъ этого берега къ сверу, что и мы сами дйствительно могли наблюдать? Кром того ледъ этотъ очень твердъ и толстъ и выглядитъ какъ будто ему уже много лтъ. Идетъ ли онъ сюда съ востока или плаваетъ кругомъ въ мор между теченіемъ Лены, направляющимся къ сверу, и полуостровомъ Таймыромъ — я не могу пока опредлить, но какъ бы тамъ ни было, а во всякомъ случа ледъ этотъ отличается отъ годовалаго тонкаго льда, встрчавшагося намъ до сихъ поръ въ Карскомъ мор и къ западу отъ мыса Челюскина’.

Суббота, 16-го сентября. Мы держимъ по компасу севро-западный курсъ черезъ открытое море и довольно далеко прошли на сверъ, но нигд не видимъ льда и на свер небо иметъ темный цвтъ. Погода мягкая и температура въ среднемъ около +2® С. Теченіе противъ насъ и мы находимся уже довольно далеко на западъ отъ того пункта, у котораго мы должны были бы находиться согласно нашимъ разсчетамъ. Днемъ мы видли нсколько стай гагъ. Къ сверу отъ насъ должна быть земля, не она ли задерживаетъ ледъ?

На слдующій день (17-го сентября) мы встртили ледъ и должны были держаться нсколько къ югу, чтобы избавиться отъ него. Я уже началъ бояться, что мы не будемъ въ состояніи такъ далеко забраться, какъ я разсчитывалъ. Но въ моихъ замткахъ на слдующій день (18-го сентября) записано:

‘Великолпный день, курсъ держимъ къ сверу на западъ отъ острова Блкова. Открытое море, прекрасный втеръ съ запада, хорошій ходъ. Погода ясная. Посл обда показалось солнце.

‘Наступаетъ ршительная минута. Въ 12 часовъ 15 минутъ мы беремъ курсъ на сверо-востокъ. Теперь должно опредлиться, врна ли моя теорія, на которой я основалъ всю свою экспедицію, т. е. найдемъ ли мы нсколько сверне отсюда теченіе, направляющееся дальше къ сверу.

‘До сихъ поръ все шло лучше, чмъ я ожидалъ. Мы находимся подъ 75® 30’ сверной широты и къ сверу и западу отъ насъ открытая вода и темное небо. Вечеромъ впереди надъ штирбордомъ на неб можно было замтить отраженіе льда. Около семи утра мн показалось, что я вижу ледъ, но этотъ ледъ выступалъ настолько правильными линіями, что имлъ боле сходства съ материкомъ, однако было настолько темно, что нельзя было точно разсмотрть. Казалось, будто это островъ Блкова, а большое свтлое пятно къ востоку иметъ видъ покрытаго снгомъ острова Котельнаго. Я бы охотно отправился туда, частью чтобы посмотрть на этотъ интересный островъ, частью же, чтобы изслдовать склады провіанта, которые, какъ мы знали, устроены тамъ для насъ дружескою заботливостью барона фонъ-Толля. Но время было дорого и къ сверу море, повидимому, было для насъ открыто. Шансы у насъ были блестящіе и мы поэтому продолжали идти на сверъ, съ любопытствомъ ожидая, что принесетъ намъ слдующій день, — разочарованіе или надежду. Еслибы все шло хорошо, то мы должны были бы достигнуть земли Санникова, до сихъ поръ еще неизвданной.

‘Странное чувство испытываешь, плывя темною ночью въ неизвданныя страны, по открытому волнующемуся морю, по которому еще никогда не носилось на одно судно, ни одна лодка. Мы могли думать, что находимся гд нибудь на нсколько миль южне, — такъ мягокъ былъ воздухъ для этихъ широтъ въ сентябр мсяц’.

Вторникъ 19-го сентября. Еще ни разу я не совершалъ такого превосходнаго путешествія подъ парусами. Mы идемъ все къ сверу, постоянно къ сверу, при хорошемъ втр, такъ скоро, какъ только можемъ идти подъ парами и парусами по открытому морю, миля за милей, вахта за вахтой, черезъ неизвстныя области, почти можно сказать, что море становится свободне и свободне отъ льда! Какъ долго это будетъ продолжаться? Наши взоры постоянно обращаются къ сверу, когда мывыходимъ на мостикъ или сходимъ съ него: мы смотримъ въ будущее. Но впереди видно все тоже самое темное небо, указывающее на открытую воду!

Мой планъ выдержалъ пробу. Счастье, повидимому, не покидало насъ съ 6-го сентября. Не видно было ‘ничего кром чистой воды’, какъ отвчалъ мн Гендриксенъ изъ бочки, когда я окликнулъ его. Когда онъ поздне утромъ сталъ на руль, а я находился на мостик, онъ вдругъ сказалъ:

— Дома, въ Норвегіи, и не подозрваютъ, что мы идемъ въ открытомъ мор прямо къ полюсу!

Да я и самъ не поврилъ бы этому, если бы мн кто нибудь сказалъ это недли дв тому назадъ. Однако это правда. Вс мои соображенія относительно этого вопроса и вс мои выводы заставляли меня предполагать, что и дале къ сверу море будетъ свободно на довольно большомъ разстояніи. Но весьма рдко оправдываются подобнымъ образомъ предположенія человка. Ни въ одномъ направленіи не видно отраженія льда въ неб, даже теперь вечеромъ.

И на слдующій день мы не видали земли, но все утро былъ туманъ и пасмурная погода, такъ что мы все еще шли половиннымъ ходомъ, опасаясь на что нибудь наткнуться. Мы находились въ настоящее время почти на 77® св. широты. Какъ долго это будетъ длиться? Я говорилъ, что буду очень радъ, если мы достигнемъ 78®, но Свердрупа не такъ легко удовлетворить, онъ требуетъ 80®, 84® или даже 85®. Свердрупъ серьезно говоритъ объ открытомъ полярномъ мор, о которомъ онъ однажды читалъ, и постоянно возвращается къ этому, хотя я его и высмиваю.

Мн почти приходится спрашивать себя: не брежу ли я? Надсь попробовать бороться съ теченіемъ, чтобы вполн оцнить, что значитъ плыть по теченію!

Живыхъ существъ тутъ почти не видно. Сегодня я замтилъ вдали одну кайру и поздне одну морскую чайку. Когда вечеромъ я принесъ ведро воды, чтобы мыть палубу, то замтилъ, что вода сильно фосфоресцируетъ. Можно даже вообразитъ, что находишься на юг!

Среда, 20-го сентября. Наконецъ наступило пробужденіе. Когда, въ 11 часовъ утра я смотрлъ на карту и думалъ, что вроятно удача моя скоро прекратится — мы почти достигли 78®, — судно вдругъ сдлало поворотъ и я бросился на палубу. Передъ нами лежалъ край льдовъ, длинный и компактный, и просвчивалъ сквозь туманъ. У меня было сильное стремленіе идти къ востоку, въ разсчет, что и въ томъ направленіи можетъ быть земля. Однако казалось, что ледъ и тамъ далеко проcтирается къ югу. Мы могли пожалуй скоре достигнуть боле высокой широты, держась западнаго направленія, что и было ршено. Солнце выглянуло и произведенныя наблюденія указали, что находимся приблизительно около 77® 44′ св. широты.

Мы плыли теперь къ сверо-западу по краю лдовъ и мн казалось, что земля находится не въ слишкомъ большомъ отдаленіи отъ насъ, такъ какъ намъ встрчалось значительное количество различныхъ птицъ. Намъ встртился перелетъ куликовъ, слдовавшихъ нкоторое время за нами и затмъ продолжавшихъ свой полетъ къ югу. Вроятно эти птицы летли изъ страны, лежащей къ сверу отъ насъ, но такъ какъ туманъ упорно носился надъ льдомъ, то ничего нельзя было разсмотрть. Поздне мы опять увидли стаи маленькихъ куликовъ, снова указавшія на возможную близость земли. На слдующій день погода была ясне, но земли все такъ не было видно. Мы находились теперь гораздо сверне того мста, куда баронъ Толль перенесъ на карт южный берегъ земли Санникова, но приблизительно на той же долгот. Вроятно эта земля — маленькій островъ и во всякомъ случа не можетъ далеко распространяться на сверъ.

21-го сентября густой туманъ. Посл того, какъ мы дошли до верхняго конца одного залива во льду и дальше не могли пройти,я ршилъ подождать здсь ясной погоды и опредлить возможно ли дальнйшее движеніе къ сверу. По моимъ разсчетамъ мы находились теперь приблизительно подъ 78® 30′ сверной широты. Въ теченіи дня мы пробовали нсколько разъ бросать лотъ, но даже веревка въ 400 метровъ длины не могла достать дна!

Сегодня я сдлалъ непріятное открытіе, что у насъ на судн есть клопы. Надо предпринять противъ нихъ походъ.

Пятница, 22-го сентября. Опять ясное солнце и блестящій блый ледъ впереди. Сначала мы стояли на мст въ туман, не зная по какому пути идти. Теперь погода ясная, но мы отъ этого не много выиграли. Повидимому, мы находимся у сверной границы открытаго моря. На запад ледъ, повидимому, опять простирается къ югу. На свер онъ плотенъ и блъ, и лишь кое гд можно замтить маленькій открытый проходъ или озерко, небо же везд на горизонт голубовато благо цвта.

За неимніемъ лучшаго занятія мы сдлали маленькую экскурсію, разсчитывая найти разщелины во льду. Еслибъ только у насъ было время, то я бы съ удовольствіемъ отправился къ востоку до острова Санникова или же прошелъ бы весь путь до земли Беннетта. Но теперь слишкомъ поздно. Море скоро замерзнетъ и мы подвергнемся большой опасности, если замерзнемъ въ невыгодномъ мст.

Прежніе арктическіе путешественники считали необходимымъ держаться вблизи какого-нибудь берега, но я именно этого то и хотлъ избжать. Я имлъ намреніе попасть въ пловучіе льды и всего больше боялся быть блокированнымъ у земли. Мнтказалось, что въ послднемъ случа наше плаваніе будетъ гораздо хуже, нежели тогда, когда мы предоставимъ себя на произволъ льдовъ. На этомъ основаніи мы пока прикрпили судно къ большой ледяной глыб и приготовились чистить котелъ и пересыпать уголь.

Мы находимся въ открытомъ мор, въ которомъ лишь кое гд плаваютъ большія глыбы льда, но у меня есть предчувствіе, что это будетъ наша зимняя гавань.

Сегодня объявлена большая война клопамъ. Мы направили широкую струю пара на матрацы, диванныя подушки и всюду, гд по нашему мннію могъ скрываться врагъ. Вс принадлежности одежды положены въ бочку, герметически закупорены, за исключеніемъ мста, черезъ которое вводится кишка, проводящая паръ. Внутри шипитъ и свиститъ, немного пара проходитъ черезъ лазы, по нашему мннію, клопамъ должно быть довольно таки горячо. Но внезапно бочка лопается, паръ вылетаетъ, крышка срывается точно отъ сильнаго взрыва и далеко выбрасывается на палубу. Я надюсь, что цль была достигнута, но это такой ужасный врагъ! Юэлль попробовалъ старинный опытъ и посадилъ клопа на кусочекъ дерева, чтобы посмотрть поползетъ ли онъ къ сверу. Животное не двигалось, Юэлль взялъ крючокъ и сталъ толкать клопа, но ничто не помогало: клопъ только поворачивалъ голову изъ стороны въ сторону. ‘Да раздави же его! вскричалъ Бентсенъ’, что и было исполнено.

Суббота 23-го сентября. Мы стоимъ на томъ же мст привязанные, и возимся съ углемъ. Непріятный контрастъ: на судн у насъ, включая людей и собакъ, все черно и грязно, а кругомъ все такъ бло и такъ блеститъ при солнечномъ сіяніи.

Воскресенье 24 го сентября. Работа съ углемъ продолжается. Утромъ туманъ, прояснившійся въ теченіи дня, причемъ открылось, что мы со всхъ сторонъ окружены довольно толстымъ льдомъ. Между ледяными глыбами лежитъ рыхлый ледъ, который скоро сдлается плотнымъ. Къ сверу есть открытое пространство, но небольшое, изъ бочки мы еще можемъ при помощи подзорной трубы разглядть море, на юг, по ту сторону льдовъ. Повидимому, мы должны готовиться къ тому, что будемъ заперты.

Страна тутъ мертвая, нигд и признака жизни, кром единственной породы тюленей (Phocafoetida) въ вод. На льдин, возл насъ, виднются старые слды благо медвдя. Опять мы пробуемъ бросать лотъ, но не достигаемъ дна. Странно, что здсь такая глубина.

Тьфу! врядъ ли можно придумать боле грязное занятіе, чмъ эта работа съ углемъ. Жаль, что такое полезное вещество, какъ каменный уголь, должно быть столь чернымъ! Мы только и длаемъ, что поднимаемъ уголь изъ трюма и наполняемъ имъ лари, но вс должны помогать въ этой работ и все полно грязи, одни стоятъ въ трюм на кучк угля и наполняютъ имъ ведра, другіе, поднимаютъ ведра. Особенно годится для этой работы Якобсенъ, своими крпкими руками вытаскиваетъ онъ одно ведро за другими, точно спичечныя коробки. Остальные путешествуютъ съ этими ведрами отъ большого люка по палуб взадъ и впередъ и высыпаютъ уголь. Само собою разумется, угольная пыль разлетается по всей палуб. Собаки прячутся по угламъ, черныя и взъерошенныя, ну и мы сами тоже надваемъ въ такіе дни далеко не лучшія свои платья. Нкоторое развлеченіе доставилъ намъ странный видъ вашихъ собственныхъ физіономій, темнаго цвта съ черными полосами въ самыхъ невозможныхъ мстахъ и блестящими сквозь грязь глазами и блыми зубами. Кто случайно коснется рукой блой стны каюты, тотъ непремнно оставляетъ черный слдъ пяти пальцевъ, особенно двери изобилуютъ подобнаго рода воспоминаніями. Мы перевернули подушки сиднія на диванахъ, такъ какъ въ противномъ случа на нихъ также получились бы прочные отпечатки другой части тла. Что же касается скатерти, то, къ счастью, у насъ таковой не было. Однимъ словомъ пересыпка угля это самое грязное, непріятное занятіе, какое только можно себ представить, особенно среди этой свтлой, чистой обстановки. Хорошо, что въ свжей вод для умыванія недостатка нтъ. Мы воду находимъ въ каждомъ углубленіи льдины, такъ что имемъ нкоторую надежду снова стать чистыми современемъ. Возможно также, что это наша послдняя пересыпка угля.

Понедльникъ, 25-го сентября. Крпче и крпче замерзаемъ! прекрасная тихая погода. Въ послднюю ночь 25® С. ниже нуля. Наступаетъ зима. Медвдь намъ сдлалъ визитъ, но убрался раньше, чмъ кто нибудь усплъ выстрлить.

ГЛАВА V.
Зимняя ночь.

На этотъ разъ мы, казалось, серьезно застряли во льду, и я не ожидалъ, что Fram освободится отъ льда раньше, чмъ мы окажемся по ту сторону полюса и будемъ приближаться къ Атлантическому океану. Была уже довольно поздняя осень, и солнце съ каждымъ днемъ стояло все ниже и ниже надъ горизонтомъ, температура постоянно понижалась.

Наступала длинная зимняя ночь — страшная ночь! Намъ ничего не оставалось, какъ приготовиться къ ней, и мы, насколько могли, постарались постепенно превратить наше судно въ удобную зимнюю квартиру. Въ то же время мы приняли вс мры предосторожности, чтобы защититься отъ разрушительныхъ вліяній холода, пловучихъ льдовъ и другихъ стихійныхъ силъ, которыя, какъ намъ предсказывали, должны погубить насъ.

Мы подняли руль наверхъ, чтобы онъ не былъ раздавленъ напоромъ льда. То же самое мы хотли сдлать и съ винтомъ, но такъ какъ онъ въ своемъ желзномъ одяніи могъ способствовать укрпленію ахтерштевня и, главнымъ образомъ, стоекъ для руля, то мы и оставили его на мст. Съ машиной также намъ было не мало дла, вынута была каждая ея отдльная часть, смазана масломъ, убрана на зиму, золотники, поршни и валы были тщательно осмотрны и вычищены. Все это мы продлали съ величайшею тщательностью. Амундзенъ смотрлъ за машиной какъ будто это былъ его собственный ребенокъ. Съ утра до поздней ночи онъ просиживалъ въ машин и нянчился съ нею самымъ нжнымъ образомъ, мы же подразнивали его этимъ только для того, чтобы увидть, какъ онъ посмотритъ за насъ вызывающимъ взоромъ и скажетъ:— Можете говорятъ, что угодно, мн все равно, но на свт нтъ такой другой машины, какъ эта, и было бы стыдно и гршно не заботиться о ней!

Не думаю, чтобы втеченіи трехъ лтъ, зимой или лтомъ, онъ пропустилъ хоть одинъ день, чтобы не спуститься внизъ и не поглядть на машину и что нибудь не продлать съ нею. Мы очистили мсто въ трюм для столярной мастерской. Механическая мастерская была у насъ въ машинномъ отдленіи, кузница же сначала была на палуб, а потомъ мы ее перевели на ледъ. Жестяныя работы мы производили въ рубк, а башмачныя, парусинныя и др. совершали въ салон. Во все время экспедиціи вс эти работы производились охотно и съ любовью. Начиная отъ самыхъ тонкихъ инструментовъ, вплоть до деревянныхъ башмаковъ и рукоятокъ для топоровъ, все длалось на судн. Когда мы увидали, что у насъ не хватаетъ веревки для лота, то устроили на льду большую канатную мастерскую, оказавшуюся намъ очень полезной и получившую большое примненіе.

Затмъ мы приступили къ постановк втряной мельницы, которая должна была приводить въ движеніе динамо-машину, доставлявшую намъ электрическій свтъ. Пока наше судно шло подъ парами, динамо-машина приводилась въ движеніе паровою машиной, но уже достаточно долгое время намъ приходилось довольствоваться однми керосиновыми лампами для освщенія нашихъ темныхъ каютъ.

Втряная мельница была помщена на бакборд судна на верхней палуб, около большого люка, но прошло нсколько недль, прежде чмъ этотъ важный для насъ аппаратъ былъ приведенъ въ надлежащее состояніе. Какъ я уже раньше упоминалъ, мы взяли съ собою воротъ для приведенія въ дйствіе динамо-машины. Я думалъ, что онъ намъ будетъ полезенъ въ тхъ случаяхъ, когда не будетъ другой физической работы. Но работы у насъ у всхъ было достаточно, чтобы время не тянулось такъ невыносимо долго. То надо было заботиться о судн и такелаж, осматривать паруса и канаты и т. д., то требовалось принести провіантъ всякаго рода изъ ящиковъ, хранившихся въ трюм, то нужно было раздобыть льду, хорошаго льду изъ прсной воды и привести его въ кухню, гд его обращали уже въ воду, годную для питья, приготовленія пищи и стирки. Кром того, какъ я уже сказалъ, въ нашихъ мастерскихъ всегда было достаточно дла для всхъ.

Нашему ‘кузнецу Ларсу’ (Петерсену) пришлось заняться приведеніемъ въ исправность боканцевъ, на которыхъ укрплена была большая лодка, такъ какъ ихъ погнуло волнами во время вашего перезда черезъ Карское море. Затмъ ему надо было то сдлать какой нибудь ножъ, крючекъ или выковать какой нибудь другой предметъ. Нашему жестянику, все тому же ‘кузнецу Ларсу’, надо было изготовить большое жестяное ведро для растаиванія льда въ кухн. Механикъ Амундзенъ также получалъ заказы изготовить то тотъ, то другой инструментъ, часовщикъ Могштадъ долженъ былъ то проврить и вычиститъ термометры, то исправить какую-нибудь пружину въ часахъ, а нашъ парусный мастеръ получалъ приказаніе изготовить упряжь для собакъ, затмъ каждый изъ насъ долженъ былъ быть своимъ собственнымъ башмачникомъ и приготовить себ парусинные башмаки на толстыхъ теплыхъ деревянныхъ подошвахъ по новйшей ‘модели Свердрупа’. Механикъ Амундзенъ получилъ, кром того, предписаніе изготовить запасъ новыхъ пластинокъ изъ листового цинка для гармоніума, что было самымъ послднимъ изобртеніемъ руководителя экспедиціи, нашему электротехнику было не мало дла, такъ какъ приходилось осматривать и чистить батареи аккумуляторовъ, которыя подвергались опасности замерзнуть.

Когда, наконецъ, втряная мельница была готова, опять-таки приходилось возиться съ нею — управлять ею, ставить по втру и т. д. Если же втеръ усиливался, то приходилось кому нибудь взлзать на верхъ, на мельницу, чтобы взять рифы парусовъ. Во время зимняго холода такое занятіе далеко не было пріятно и постоянно приходилось то дуть на пальцы, то тереть кончикъ носа.

Отъ времени до времени приходилось все-таки выкачивать воду изъ судна, хотя все рже и рже нужно было прибгать къ этому, такъ какъ вода кругомъ судна и во всхъ его швахъ уже замерзла. Поэтому помпы, начиная съ декабря 1893 по іюль 1895, ни разу не работали. Единственная, стоющая упоминанія, течь находилась въ машинномъ отдленіи, но она не имла большого значенія: приходилось только ежемсячно скалывать ледъ на дн судна и подымать его наверхъ въ ведрахъ. Ко всмъ этимъ разнообразнымъ работамъ надо прибавить самыя важныя — научныя наблюденія, которыя были постояннымъ занятіемъ для многихъ изъ насъ. Всего больше труда требовали, разумется, метеорологическія наблюденія, которыя производились черезъ каждые 4 часа, днемъ и ночью, а въ теченіи довольно продолжительнаго времени даже черезъ каждые два часа. Одинъ или даже двое людей цлый день бывали этимъ заняты. Этимъ отдломъ завдывалъ у насъ Скоттъ-Гансенъ, а постояннымъ ассистентомъ его былъ Іогансенъ до марта 1895 года, когда его мсто заступилъ Нордаль. Ночью наблюденія производились тмъ, кто стоялъ въ это время на вахт.

Каждые два дня, если погода не была пасмурная, Скоттъ-Гансенъ со своимъ ассистентомъ занимались астрономическими наблюденіями, посредствомъ которыхъ можно было опредлить мстонахожденіе судна. Къ этой работ вс члены экспедиціи относились съ величайшимъ интересомъ, и потому зачастую каюта Скоттъ0Гансена, въ то время, какъ онъ производилъ свои наблюденія, осаждалась праздными зрителями, желавшими знать, подвинулись ли мы, и если подвинулись, то какъ далеко, къ сверу или къ югу, со времени послднихъ наблюденій. Отъ результата этихъ наблюденій въ значительной мр зависло господствующее на судн настроеніе. Въ опредленные сроки Скоттъ-Гансенъ долженъ былъ также производить магнитныя наблюденія. Они производились вначал въ палатк, спеціально выстроенной для этой цли за льду, но поздне мы выстроили для этого большую хижину изъ снга, которая была не только цлесообразне, но и удобне для наблюденій.

Нашему корабельному врачу дла было немного. Онъ долго и тщетно ожидалъ паціентовъ и въ конц-концовъ съ горя занялся лченіемъ собакъ. Разъ въ мсяцъ онъ производилъ свои научныя наблюденія, состоящія въ томъ, что онъ каждаго человка взвшивалъ, считалъ у него кровяные шарики и опредлялъ количество кровяного пигмента, чтобы на основаніи этого вычислять количество красныхъ кровяныхъ шариковъ и гемоглобина въ крови каждаго. Къ этой работ вс также относились съ боязливымъ интересомъ, такъ какъ каждый думалъ, что изъ полученныхъ результатовъ онъ можетъ вывести заключеніе насчетъ того, какъ долго онъ можетъ считать себя гарантированнымъ отъ заболванія скорбутомъ.

Къ числу нашихъ научныхъ задачъ принадлежало также опредленіе температуры воды и содержанія въ ней соли на различныхъ глубинахъ, собираніе и изслдованіе животныхъ, находимыхъ въ этихъ сверныхъ моряхъ, опредленіе количества электричества въ воздух, наблюденіе формъ, роста и толщины льдовъ, а также температуры различныхъ ледяныхъ слоевъ, изслдованіе морскахъ теченій подо льдомъ и т. д. Этимъ отдломъ завдывалъ я. Наконецъ, слдуетъ еще упомянуть о правильныхъ наблюденіяхъ надъ свернымъ сіяніемъ, для изученія котораго мы находились въ превосходныхъ условіяхъ. Нкоторое время я занимался этимъ дломъ, а затмъ это дло взялъ на себя Блессингъ. Когда же я оставилъ судна, то поручилъ ему я вс остальныя наблюденія, лежавшія на мн.

Не малозначущую часть нашихъ научныхъ работъ составлялъ промръ глубины и ловля рыбы посредствомъ сти. При большой глубин, это была такая работа, въ которой вс должны были помогать, при томъ же способ, который мы должны были употреблять поздне въ этой работ, бросаніе лота занимало иногда у насъ цлый день.

На судн одинъ день весьма мало отличался отъ другого, поэтому описаніе одного дня, во всхъ сколько нибудь значительныхъ подробностяхъ, будетъ описаніемъ и всхъ остальныхъ.

Въ восемь часовъ мы вставали и завтракали, завтракъ состоялъ изъ сухого хлба (ржаного и пшеничнаго), сыру (голландскаго, честера, швейцарскаго и др.), консервовъ изъ соленаго мяса и баранины, ветчины или чикагскихъ консервовъ изъ языка, конченаго сала, икры, анчоусовъ, затмъ овсяный или англійскій корабельный хлбъ съ апельсиннымъ мармеладомъ или какимъ нибудь другимъ фруктовымъ желе. Три раза въ недлю у насъ былъ свжеиспеченный хлбъ и иногда какіе нибудь пироги. Что касается напитковъ, то вначал мы ежедневно пили кофе и шоколадъ, поздне же кофе только два раза въ недлю, чай два раза и шоколадъ три раза.

Посл завтрака часть нашихъ людей, взявшая на себя попеченіе о собакахъ, отправлялась давать имъ кормъ, состоявшій изъ половины трески для каждой собаки для пары собачьихъ пироговъ, отвязывала собакъ и, вообще, длала все, что нужно около нихъ. Остальные занимались разными работами, возложенными на нихъ. Каждый по очереди долженъ былъ проводить недлю на кухн, помогая повару, накрывать на столъ и убирать. Поваръ долженъ былъ посл завтрака составить меню обда и тотчасъ же приниматься за его приготовленіе. Нкоторые изъ насъ отправлялись на прогулку по льдинамъ, чтобы подышать свжимъ воздухомъ и вмст съ тмъ изслдовать состояніе льдовъ. Въ часъ дня мы собирались къ обду, состоявшему обыкновенно изъ трехъ перемнъ: супа, мяса и десерта, или въ такомъ порядк: супъ, мясо, рыба для мясо и десертъ. Иногда, впрочемъ, обдъ состоялъ у васъ только изъ рыбы и мяса. Къ мясу подавался всегда картофель или какая нибудь другая зелень и макароны. Мы вс находили, что продовольствіе у насъ хорошее, не хуже чмъ дома, и для нкоторыхъ, пожалуй, было даже лучше. И мы имли откормленный видъ: у нкоторыхъ даже замчалось образованіе двойного подбородка и наклонность къ отращиванію брюшка. За кружкою пива обыкновенно циркулировали разные разсказы и шутки.

Посл обда курильщики, сытые и довольные, отправлялись на кухню, которая служила въ то же время и курительною комнатой, такъ какъ табакъ допускался въ каютахъ лишь въ торжественныхъ случаяхъ. На кухн курили и болтали, и иногда возникали очень горячіе диспуты, затмъ каждому изъ насъ полагался короткій отдыхъ, посл котораго мы принимались за работу, продолжавшуюся до шести часовъ, когда дневной трудъ считался поконченнымъ и насъ созывали къ ужину.

Ужинъ былъ таковъ же, какъ и завтракъ, только въ вид напитка всегда подавался чай. Курить снова отправлялись на кухню, а салонъ превращался въ тихую читальню, въ которой мы пользовались превосходною библіотекой, составлявшей даръ великодушныхъ издателей и друзей экспедиціи. Еслибы эти добрые жертвователи могли видть, какъ мы здсь, на далекомъ свер, сидли вечеромъ вокругъ стола, углубившись въ книги или собранія картинъ, то они бы поняли, какими неоцненными сотоварищами они насъ наградили и какъ много они способствовали своимъ подаркомъ тому, что Fram превратился въ маленькій оазисъ среди безграничной ледяной пустыни.

Около 7 ¹/₂—8 вечера приносились карты или затвалась какая нибудь другая игра, которая затягивалась иногда далеко за полночь. Кто нибудь садился къ гармоніуму и извлекалъ изъ нея звуки, услаждая нашъ слухъ любимыми произведеніями, или же Іогансенъ приносилъ свою гармонику и разыгрывалъ на ней разныя хорошенькія пьески.

Около полночи мы, поставивъ ночную вахту, отправлялись въ свои койки. Каждый обязанъ былъ простоять часъ на вахт. Самую трудную работу на вахт составляло веденіе дневниковъ и высматриваніе изъ бочки, когда собаки начинали лаять, чуя приближеніе медвдей. Кром того, караульный долженъ былъ каждые два или четыре часа залзать въ бочку или же отправляться на ледъ, чтобы производить метеорологическія наблюденія въ домик, выстроенномъ для термометровъ.

Я считаю себя вправ сказать, что, въ общемъ, время для насъ протекало пріятно и незамтно, и вслдствіе правильнаго образа жизни мы чувствовали себя прекрасно. Записи, которыя я длалъ ежедневно, могутъ лучше всего дать понятіе о нашей жизни во всемъ ея однообразіи.

Вторникъ, 26 декабря. Прекрасная погода. Солнце стоитъ гораздо ниже. Утромъ оно находилось на 9® надъ горизонтомъ. Зима быстро приближается. Сегодня вечеромъ было —26® С, но мы находили, что это не холодно. Къ сожалнію, сегодняшнія наблюденія не указываютъ значительнаго движенія къ сверу: мы все еще находимся подъ 78® 50′ св. широты. Передъ вечеромъ я прогулялся кругомъ по льдин.

Ничего не можетъ быть прекрасне арктической ночи. Это міръ грёзъ, разукрашенный самыми нжными тонами, какіе только можно себ вообразить.

Одна тнь расплывается въ другой, такъ что трудно опредлить, гд кончается одна и начинается другая, но тмъ не мене вс он налицо. Формъ нтъ, все представляется какой-то нжной, мечтательной музыкой, отдаленной мелодіей, разыгрываемой подъ сурдинку. Разв все, что составляетъ красоту жизни, не такъ же возвышенно, нжно и чисто, какъ эта ночь? Придайте всему этому боле блестящія краски, и будетъ уже не такъ красиво. Небо похоже на огромный куполъ, который на верху голубого цвта и затмъ книзу переходитъ въ зеленый, затмъ въ лиловый, съ фіолетовымъ оттнкомъ по краямъ. На ледяныхъ поляхъ лежатъ холодныя фіолетово-голубыя тни съ боле свтлымъ блдно-краснымъ оттнкомъ въ тхъ мстахъ, гд отражаются послдніе отблески угасающаго дня. Въ голубомъ свод небеснаго купола блестятъ звзды, возвщающія, какъ всегда, о мир. Съ юга встаетъ большая оранжевая луна, окруженная желзнымъ кольцомъ и легкими золотистыми облаками, плывущими на голубомъ фон.

Вотъ появилось сверное сіяніе, оно растягиваетъ по небесному своду свое блестящее серебряное покрывало, отливающее то желтымъ, то зеленымъ, то краснымъ цвтомъ. Покрывало то расширяется, то снова стягивается, безпрестанно измняясь, и то раздляется на множество разввающихся блестящихъ серебряныхъ полосъ, надъ которыми проходятъ волнообразные сверкающіе лучи, то исчезаетъ совершенно, чтобы снова блеснуть въ вид огненныхъ языковъ какъ разъ въ зенит или въ вид свтлой полосы, подымающейся отъ горизонта вверхъ, и затмъ все растворяется въ лунномъ сіяніи. Тамъ и сямъ мелькаютъ еще лучи свта, неопредленные, какъ предчувствіе — это пыль отъ блестящаго одянія свернаго сіянія. Но вотъ, оно снова становится ярче, выступаютъ новые лучи, и опять начинается безконечная игра свта. Кругомъ все время мертвая тишина, производящая впечатлніе какой-то симфоніи безконечности.

Я никогда не могъ постичь, почему эта область осуждена оставаться пустынной и необитаемой. Къ чему же вся эта красота, если нтъ существа, которое могло бы ею восхищаться? Но теперь я начинаю понимать. Это земля будущаго, тутъ соединились красота и смерть. Но ради какой цли? Требуйте отвта, если можете, отъ усяннаго звздами голубого небеснаго свода!

Среда, 27-го сентября. Серенькая погода и сильный юго-западный втеръ. Нордаль, исполнявшій сегодня должность повара, долженъ былъ достать солонину, два дня лежавшую въ мор, въ мшк. Не усплъ онъ вытащить мясо, какъ тотчасъ же въ ужас крикнулъ, что оно покрыто какими-то ползающими животными. Онъ бросилъ мшокъ и отскочилъ отъ него, между тмъ какъ животныя расползлись кругомъ во всхъ направленіяхъ. Это оказались маленькіе раки, проложившіе себ дорогу въ мясо. Ихъ было безчисленное множество, какъ внутри, такъ и снаружи мшка. Открытіе пріятное, намъ, значитъ, не придется голодать, пока можно доставать такую пищу, погружая только въ воду мшокъ.

Бентсенъ — увеселитель всей экспедиціи: онъ всегда придумаетъ какую нибудь веселую шутку. Только что прибжалъ ко мн одинъ изъ нашихъ людей и почтительно ждетъ, что я ему прикажу. Это Бентсенъ обманулъ его, сказавъ ему, что онъ мн нуженъ. Но Бентсенъ не успокаивается и черезъ самое короткое время придумываетъ уже какую нибудь новую шутку.

Четвергъ, 28 сентября. Снгъ и втеръ. Сегодня наступилъ день освобожденія для собакъ, до сихъ поръ он влачили очень грустное существованіе, такъ какъ съ самаго нашего отъзда изъ Хабарова, он все время оставались привязанными на судн. Во время бури волны окачивали ихъ и бросали изъ стороны въ сторону по палуб, он чуть не задохлись въ своихъ ошейникахъ, и каждый разъ, когда мыли палубу, ихъ опрыскивали водой изъ трубы. Он страдали морской болзнью и должны были, какъ въ хорошую, такъ и дурную погоду лежать на томъ самомъ мст, къ которому ихъ приковала суровая судьба, безъ всякаго другого движенія, кром бганія взадъ и впередъ, поскольку позволяетъ длина цпи. Такъ обращаются съ вами, прекрасныя животныя, которыя должны быть нашею поддержкою въ часъ нужды! Но когда пробьетъ этотъ часъ, то, по крайней мр, хоть на одно мгновеніе вамъ будетъ принадлежать почетное мсто.

Когда спустили, наконецъ, собакъ, то ликованіе было полное. Собаки барахтались въ снгу, чистились и терлись и съ дикою радостью и громкимъ лаемъ прыгали по льду. Наша льдина, которая еще недавно казалась такой пустынной и уединенной, вдругъ преобразилась съ появленіемъ многочисленнаго населенія, вковое безмолвіе было нарушено. Съ этого времени мы ршили привязывать нашихъ собакъ на льду.

Пятница, 29 сентября. День рожденія доктора Блессинга, въ честь котораго былъ устроенъ первый большой праздникъ на судн. Къ этому у насъ былъ двойной поводъ. Наши полуденныя наблюденія указали, что мы находимся подъ 79® 5′ св. широты, значитъ, мы прошли еще градусъ.

Обдъ у насъ состоялъ не меньше, какъ изъ пяти перемнъ, и во время обда исполнена была тщательне, чмъ когда либо, избранная музыкальная программа. Вотъ копія меню на этотъ день.

‘FRAM’.

Menue. 29 september 1893.

Soupe а la julienne avec des macaronirnudler.

Potage de poisson (fiskspudding) avec des pommes de terre.

Pudding de Nordahl.

Glace du Groenland.

De la Husholdnings-bire de la Eingnses.

Marmelade (intacte).

——

Music Din.

1. Valse myosotis.

2. Menuette de Don Juan de Mozart.

3. Le Troubadoure.

4. College Hornpipe.

5. Die letzte Eose de Martha.

6. Ein flotter Studio Marsch de Phil. Farbach.

7. Valse de Lagune de Strauss.

8. Le chanson du Nord (Du gamla, du fricka…).

9. Hoch Habsburg Marsch de Krl.

10. Josse Hrads Polska.

11. Vrt Land, vrt Land.

12. Le chanson de chaseuse.

13. Les Eoses, Valse de Metra.

14. Fischers Hornpipe.

15. Traum-Valse de Millcher.

16. Hemlandssng. ‘А le miserabbe’.

17. Diamanten und Perlen.

18. Marsch de ‘Det lustiga Kriget’.

19. Valse de ‘Det lustiga Kriget’.

20. Prire du Freischtz.

——

Полагаю, читатели согласятся, что для 79® св. широты это былъ недурной банкетъ. Впрочемъ, въ еще боле высокихъ широтахъ у насъ много бывало на Fram’ такихъ же банкетовъ.

Посл обда поданы были кофе и сладости, а за ужиномъ, который былъ также лучше обыкновеннаго, подавалось земляничное и лимонное мороженое и грогъ изъ лимоннаго сока со спиртомъ. Сначала былъ провозглашенъ тостъ за героя торжества, а затмъ мы роспили бокалъ за 79® градусъ св. широты, такъ какъ, по нашему убжденію, это былъ первый градусъ изъ числа многихъ другихъ, которые мы должны были перейти подобнымъ же образомъ.

Суббота, 30 сентября. Я не увренъ, что положеніе Fram’а слдуетъ считать особенно пригоднымъ для зимы. Большая льдина, находящаяся со стороны бакборда, къ которой мы привязаны, иметъ, какъ разъ, у середины судна некрасивый выступъ, онъ долженъ будетъ сильно давить на судно, въ случа если ледъ начнетъ сдвигаться. Исходя изъ этого соображенія, мы сегодня же попробовали двинуть судно назадъ, чтобы поставить его въ лучшія условія льда. Это такая работа, которая во всякомъ случа подвигается не очень быстро.

Каналъ, остававшійся сравнительно свободнымъ отъ льда, проходящій кругомъ, покрытъ въ настоящее время довольно толстымъ слоемъ льда, его надо было изрубить при помощи топоровъ, ледоколовъ и острогъ, употребляемыхъ для охоты на моржей, и разломать на куски. Сдлавъ это, мы шагъ за шагомъ провели судно черезъ разломанную льдину.

Температура сегодня вечеромъ —12,6® С. Чудный закатъ солнца.

Воскресенье, 1 октября. Втеръ съ вестъ-зюйдъ-веста и мягкая погода. Мы сегодня отдыхаемъ, значитъ проводимъ время въ куреніи, д, сн и чтеніи.

Понедльникъ, 2 октября. Мы продвинули судно еще боле назадъ, пока, наконецъ, не нашли удобную стоянку. Со стороны бакборда у насъ находилась большая льдина, на которой мы устроили нашъ собачій лагерь, гд привязали 35 черныхъ собакъ на бломъ льду. Эта льдина была обращена въ нашу сторону своими низкими и нисколько не опасными краями.

У штирборда ледъ былъ также хорошій, плоскій, тогда какъ между судномъ и льдиной съ обихъ сторонъ находилась новообразованная ледяная поверхность. Такая же точно поверхность образовалась, вслдствіе поднятія судна, подъ его дномъ, такъ что Fram какъ будто покоится на хорошей постели.

Посл обда, когда Свердрупъ, Юэлль и я сидли въ рубк и приготовляли веревку для лота, вдругъ вбжалъ Педеръ Гендриксенъ, нашъ гарпунщикъ, съ крикомъ:

— Медвдь! Медвдь!

Я схватилъ ружье и выбжалъ.

— Гд онъ?

— Тамъ, у штирборда вблизи палатки. Онъ какъ разъ дошелъ до нея и почти на нее наткнулся.

Дйствительно, медвдь, большой и желтый, находился у палатки и обнюхивалъ ее. Скотъ Гансенъ, Блессингъ и Іогансенъ бжали съ наивозможною скоростью по направленію къ судну, я же соскочилъ на ледъ и тоже бросился, но поскользнулся, упалъ и снова былъ на ногахъ, Между тмъ медвдь прекратилъ свое обнюхиваніе, вроятно убдившись, что желзная лопатка, палка для скалыванія льда, топоръ, колышки и полотно палатки не представляютъ удобоваримой пищи даже для медвжьяго желудка, онъ бросилъ палатку и большими шагами направился по слду бглецовъ. Тутъ онъ увидлъ меня и остановился изумленный, какъ будто подумалъ: ‘что это еще тамъ за наскомое?’ Я приблизился къ нему на разстояніе выстрла, онъ не шевелился и продолжалъ смотрть на меня. Но вотъ онъ повернулъ немного голову, я послалъ ему пулю въ затылокъ. Не пошевеливъ ни однимъ членомъ, онъ тихо свалился на ледъ.

Я выпусстилъ собакъ, чтобъ пріучить ихъ къ этого рода спорту, но, къ сожалнію, собаки выказали къ нему весьма мало интереса и даже ‘Квикъ’, на которую мы возлагали столько надеждъ относительно медвжьей охоты, упиралась и подвигалась лишь медленно и осторожно, поджавъ хвостъ, что представляло довольно печальное зрлище.

Но я долженъ разсказать исторію тхъ, кто первые имли случай познакомиться съ этимъ медвдемъ.

Скоттъ Гансенъ началъ устраивать сегодня палатку для наблюденій въ небольшомъ отдаленіи отъ судна. Онъ позвалъ посл обда Блессинга и Іогансена, чтобы они помогли ему. Въ то время какъ они усердно заняты были этимъ дломъ, вдругъ показался медвдь, недалеко отъ нихъ у носа судна.

— Смирно! Не шевелитесь, чтобы не испугать его, сказалъ Гансенъ.

— Да, Да.— И они наклонились и стали смотрть на медвдя.

— Пожалуй, я лучше попробую отправиться на судно и сообщу о медвд, замтилъ Блессингъ.

— Я тоже такъ думаю, отвчалъ Гансенъ. Бдессингъ выбжалъ изъ палатки на ципочкахъ, чтобы не испугать звря. Между тмъ медвдь осмотрлся и обнюхалъ воздухъ и обоняніе указало ему куда надо идти. Гансенъ мало-помалу побдилъ свою боязнь испугать медвдя, медвдь же замтилъ Блессинга, пробирающагося на судно, и пустился за нимъ слдомъ.

Блессингъ теперь также сталъ меньше заботиться о нервахъ медвдя. Не зная, какъ поступить, онъ остановился. Посл минутнаго размышленія, однако, онъ пришелъ къ заключенію, что въ такую минуту лучше быть втроемъ, нежели одному, поэтому пустился бжать назадъ, къ другимъ, скоре, чмъ онъ это сдлалъ раньше, когда уходилъ отъ нихъ. Медвдь слдовалъ за нимъ также съ довольно большою скоростью. Гансену это не совсмъ нравилось и онъ подумалъ, что теперь наступило время прибгнутъ къ хитрости, которую онъ вычиталъ въ книг. Онъ выпрямился во весь ростъ, сталъ размахивать руками и кричать изо всей силы своихъ легкихъ, въ чемъ ему помогалъ и другой его товарищъ. Но медвдь остался холоденъ къ этому маневру и все приближался. Положеніе становилось критическимъ. Тогда каждый постарался захватить какое нибудь оружіе: Гансенъ вооружился дубинкой для скалыванія льда, Іогансенъ взялъ топоръ. Блессингу же ничего не досталось. Затмъ они стали во всю мочь кричать: ‘Медвдь! Медвдь!’ и бросились бжать по направленію къ судну насколько возможно быстро. Но медвдь продолжалъ подвигаться къ палатк и только тогда послдовалъ за ними, когда обнюхалъ хорошенько все (какъ мы уже говорили раньше), что заключалось въ палатк.

Это былъ самецъ, очень худой. Единственное, что мы нашли у него въ желудк, когда его вскрыли, былъ кусочекъ бумаги съ надписью ‘Ltven und Mohn’. Очевидно, обрывокъ обертки отъ свчки, брошенный, вроятно, однимъ изъ насъ на льду. Съ этого дня, однако, члены экспедиціи не ршались оставлять судно иначе какъ вооруженные съ головы до ногъ.

Среда 4-го октября. Вчера и сегодня сверо-западный втеръ, вчера у насъ было —16®, сегодня —14® С. Я цлый день занимался бросаніемъ лота и достигъ глубины приблизительно въ 1460 метровъ. Пробы грунта указали на слой срой глины въ 10—11 сантиметровъ толщины, подъ которымъ находилась коричневая глина или илъ.

Температура на дн, что было довольно удивительно, была немного выше точки замерзанія (+0,18® С), а на 150 метровъ выше дна температура была чуть чуть ниже (—0,4® С). Эти факты опровергаютъ до нкоторой степени легенду о мелкомъ полярномъ бассейн и о необыкновенной холодности воды полярнаго моря.

Посл обда ледъ вдругъ треснулъ тотчасъ позади Fram и расщелина такъ быстро стала увеличиваться въ ширину, что трое изъ насъ, отправившіеся, чтобы укрпить ледяной якорь, должны были положить длинную доску и уже по ней, какъ по мосту, перейти на судно. Позже вечеромъ произошли еще нкоторыя измненія во льду и позади первой расщелины образовалось еще нсколько новыхъ трещинъ.

Четвергъ 5-го октября. Когда я сегодня утромъ одвался къ завтраку, вдругъ ко мн въ каюту вбжалъ рулевой и объявилъ, что показался медвдь. Я выскочилъ на палубу и увидлъ медвдя, направляющагося съ юга, съ подвтренной отъ насъ стороны. На довольно еще порядочномъ разстояніи онъ остановился и сталъ оглядываться кругомъ. Когда онъ опять двинулся, я и Гендриксенъ соскочили на ледъ и были настолько счастливы, что всадили ему пулю въ грудь на разстояніи почти 300 метровъ и какъ разъ въ ту минуту, когда онъ хотлъ удалиться.

Мы все приготовляемъ теперь къ зим и ожидаемому напору льдовъ. Сегодня посл обда мы подняли рудь. Прекрасная погода, но холодно, въ 8 часовъ вечера —18® С.

Результатомъ сегодняшнихъ изслдованій было открытіе, что у насъ на судн все еще есть клопы. Но я право не знаю какъ намъ бороться съ этимъ, у насъ больше нтъ пара и мы поэтому должны воздожить вс свои надежды на холодъ. Долженъ сознаться, что это открытіе проото длаетъ меня больнымъ. Если клопы проникнутъ въ наши зимнія шубы, то дло будетъ совсмъ безнадежно. На слдующее утро поэтому мы занялись генеральною чисткой по всмъ правиламъ самой строгой антисептики. Каждому было предлисано снять все свое старое платье, хорошенько вымыться съ ногъ до головы и облачиться во все новое, все же старое платье, мховыя одяла и другіе предметы были вынесены осторожно на палубу и оставлены тамъ на всю зиму. Это было больше, чмъ эти наскомыя могли вынестя, 53® С оказалось слишкомъ много для нихъ, такъ что мы клоповъ больше не видали.

Пятница 6-го октября. Холодъ до 24® С ниже нуля. Сегодня мы начали устанавливать втряную мельницу.

Такъ какъ собаки могутъ замерзнуть, если оставить ихъ безъ всякаго движенія, то мы и ршили сегодня посл обда отвязать ихъ и попробовать, можемъ ли мы ихъ такъ оставить. Разумется, он тотчасъ же затяли другъ съ другомъ драку и нкоторыя изъ этихъ бдныхъ созданій, прихрамывая, удалились съ поля битвы, искусанныя и исцарапанныя. Вообще же въ собачьемъ лагер царствовала величайшая радость, собаки прыгали, бгали и барахтались въ снгу. Вечеромъ — великолпное сверное сіяніе.

Суббота 7-го октября. Все такой же холодъ, какъ и въ предъидущіе дни, при сверномъ втр. Боюсь, что насъ уноситъ теперь съ югу: за нсколько дней до этого мы находились, по нашимъ наблюденіямъ, подъ 78® 47′ св. широты. Итакъ, мене чмъ въ недлю, мы подвинулись на 16′ къ югу, это слишкомъ много! Но мы это опять наверстаемъ, мы должны идти на сверъ. Это значитъ, что мы сначала удалились отъ родины, а затмъ будемъ приближаться къ ней.

Какая захватывающая красота и въ тоже время безконечная грусть заключаются въ этихъ вечерахъ, озаренныхъ какимъ то мечтательнымъ блескомъ. Исчезнувшее солнце оставило посл себя меланхолическій огненный слдъ. Музыка природы, наполняющая все пространство, пропитана тоской, потому что вся эта красота изо дня въ день, изъ недли въ недлю, изъ года въ годъ царствуетъ надъ мертвымъ міромъ. Но почему? Солнце скрывается также и у насъ на родин. Мысль эта придаетъ этому зрлищу въ моихъ глазахъ еще большую цну и значеніе.

На запад кроваво-красное пламя рзко отдляется отъ холоднаго снга. И подумать только, что это море теперь закованное въ цпи, и что солнце насъ скоро покинетъ и мы останемся во мрак, одни! ‘Земля была пустынна и невоздланна’. Не это ли есть море будущаго?

Воскресенье, 8-го октября. Прекрасная погода, совершилъ поздку къ западу на лыжахъ въ сопровожденіи всхъ собакъ. Поздка была нсколько затруднена соленою водой, просачивающейся черезъ снгъ на поверхность плоскаго новообразованнаго льда, перемежающагося съ неровными глыбами боле стараго происхожденія. Я прислъ на снговой куч, между тмъ какъ собаки тснились ко мн, чтобы я ихъ погладилъ. Глазъ блуждалъ по большой, безконечной, уединенной равнин, ничего кром снга, кругомъ снгъ!

Сегодняшнія наблюденія поразили насъ очень непріятно: мы спустились уже до 78® 35′ св. широты. Однако объясненіе тутъ довольно просто, если принять во вниманіе сверные и сверо-западные втра, господствовавшіе въ послднее время, и открытое море недалеко отъ насъ къ югу. Какъ только все замерзнетъ, мы должны будемъ снова двинуться на сверъ, это несомннно, но во всякомъ случа положеніе непріятное. Я нахожу нкоторое утшеніе въ томъ факт, что насъ двигаетъ нсколько къ востоку, такъ что мы во всякомъ случа двигаемся по втру и насъ не потащило внизъ въ западномъ направленіи.

Понедльникъ, 9-го октября. Я лихорадилъ всю ночь. Богъ всть, что означаетъ эта нелпость!

Когда я сегодня утромъ доставалъ пробы воды, то вдругъ замтилъ, что черпакъ остановился на глубин нсколько мене 150 метровъ. Онъ, дйствительно, застрялъ на дн, значитъ мы снова попали къ югу, на мелкое мсто.

Оставивъ на нсколько минутъ лотъ на дн, мы стали глядть на веревку, которую въ это мгновеніе потянуло къ сверу. Это было во всякомъ случа слабымъ утшеніемъ. Посл обда — мы какъ разъ въ это время ничмъ не были заняты и просто бесдовали — вдругъ раздался оглушительный грохотъ и все судно задрожало. Это былъ первый натискъ льда. Мы выбжали на палубу.

Fram держался превосходно, какъ я и ожидалъ отъ него. Ледъ сдвигался, не прекращая давленія, но долженъ былъ направляться подъ судно, которое медленно поднималось на верхъ. Эти надавливанія повторялись нсколько разъ въ теченіи всего послобденнаго времени и иногда бывали настолько сильны, что Fram поднимался движеніемъ льда на нсколько футъ, но въ такихъ случаяхъ ледъ не могъ долго сдерживать судно и разламывался подъ нимъ.

Къ вечеру ледъ снова разошелся, такъ что мы очутились на поверхности довольно большого пространства открытой воды. Мы поспшили прикрпить свое судно къ старой льдин. Повидимому, ледъ здсь находится въ сильномъ движеніи. Педеръ только что разсказалъ намъ, что онъ недалеко отсюда слышалъ глухой трескъ, образуемый сильнымъ напоромъ льда.

Вторникъ, 10-го октября. Волненіе во льду продолжается.

Среда, 11-го октября. Сегодня посл обда мы узнали печальную новость, что ‘Гіобъ’ (собака) издохъ, его разорвали другія собаки. Его трупъ нашли въ порядочномъ отдаленіи отъ корабля. ‘Зуггенъ’ сторожила его такъ, что никакая другая собака не могла къ нему приблизиться.

Эти собаки большія забіяки, дня не проходитъ безъ битвы. Днемъ обыкновенно кто нибудь изъ насъ находится по близости, чтобъ прекратить драку, но ночь рдко проходитъ безъ того, чтобы они не напали на одного изъ своихъ товарищей и не искусали его. Бдный ‘Баррабасъ’ почти потерялъ разсудокъ отъ страха: онъ теперь остается на судн, не ршаясь спуститься на ледъ, такъ какъ знаетъ, что остальныя собаки тотчасъ же набросятся на него. Ни слда рыцарскихъ чувствъ не замтно въ этихъ псахъ и если гд происходитъ битва, то вся свора, точно дикіе зври, набрасывается на побжденнаго. Но, быть можетъ, таковъ ужъ законъ природы, чтобы защита оказывалась сильному, а не слабому? Быть можетъ мы, человческія существа, дйствуемъ, именно, наперекоръ природ, длая все возможное, чтобы защитить слабаго и сохранить ему жизнь?

Ледъ не спокоенъ и сегодня мы снова подверглись довольно сильному напору. Начинается съ того, что слышится легкій трескъ и стонъ, постепенно усиливающійся и переходящій черезъ вс оттнки звуковъ, слышенъ высокій жалобный звукъ, потомъ грохотъ и наконецъ ворчаніе, посл котораго судно начинаетъ подниматься. Шумъ все усиливается, пока не уподобится трубнымъ звукамъ какого нибудь органа, судно дрожитъ и шатается и подымается или скачками или же медленно и постепенно. Мы испытываемъ пріятное успокоительное чувство, прислушиваясь къ этому шуму и укрпляясь въ сознаніи прочности нашего судна. Другое судно давно уже было бы раздавлено. Но ледъ разламывается о бока нашего судна и распавшіяся льдины кучами продвигаются подъ крпкій неуязвимый корпусъ судна и оно покоится на нихъ точно на кровати, затмъ мало по малу шумъ затихаетъ, судно опускается въ свое прежнее положеніе и опять наступаетъ тишина.

Ледъ нагромоздился во многихъ мстахъ кругомъ насъ и въ одномъ мст куча достигла даже значительной высоты. Къ вечеру ледъ опять раздвинулся и мы снова очутились въ большомъ открытомъ пространств воды.

Четвергъ, 12-го октября. Утромъ мы поплыли, вмст съ нашей льдиной, по голубой вод, посреди большой открытой канавы,распространяющейся далеко къ сверу, къ тому мсту, гд горизонтъ представлялся уже темно-голубымъ. Насколько мы могли разсмотрть изъ бочки, при помощи маленькой подзорной трубы, открытое пространство воды казалось безконечнымъ и только тамъ и сямъ плавали отдльные куски льда. Это было совсмъ ужъ необыкновенно.

Я былъ въ нершимости: не приготовляться ли уже къ тому, чтобы идти дале подъ парами? Но мы давно уже приступили къ разборк машины въ виду зимы, такъ что понадобилось бы довольно продолжительное время, чтобы снова собрать ее. Быть можетъ лучше не торопиться.

Ясная солнечная погода, прекрасный живительный зимній день, но все тотъ же сверный втеръ. Бросали лотъ и нашли 90 метровъ глубины. Насъ медленно уноситъ къ югу. Къ вечеру ледъ снова сталъ сдвигаться съ большимъ шумомъ, но Fram удержался на своемъ мст. Посл обда я забросилъ Мюрреевскую шелковую сть {Эта шелковая сть въ вид мшка служитъ для ловли живыхъ животныхъ и растительныхъ организмовъ на различныхъ глубинахъ. Во время нашего плаванія мы постоянно употребляли эту стку на различныхъ глубинахъ и часто доставали при ея помощи богатую добычу.} на глубину приблизительно въ 50 метровъ и наловилъ много маленькихъ ракообразныхъ животныхъ и маленькаго арктическаго червя (Spadella), плавающаго въ мор.

Ловить рыбу тутъ необыкновенно трудно. Едва находили мы какое нибудь отверстіе во льду, чтобы спустить въ него веревку, какъ ледъ тотчасъ же начиналъ сдвигаться и надо было возможно скоре вытаскивать веревку, такъ какъ иначе ее могло ущемить между льдинами и тогда все пропало. Это жаль, такъ какъ тутъ можно было бы сдлать интересный уловъ. Гд только существуетъ малйшее отверстіе во льду, тамъ можно видть фосфоресценцію {Эта фосфоресценція вызывается по преимуществу присутствіемъ въ вод маленькихъ свтящихся ракообразныхъ.} воды, вообще здсь вовсе нтъ такого недостатка животной жизни, какъ это можно было бы ожидать.

Пятница, 13 октября. Въ настоящее время мы находимся какъ разъ въ такихъ условіяхъ, какими насъ желали напугать различные пророки: ледъ давитъ и сдвигается кругомъ насъ, производя страшный грохотъ. Онъ нагромождается въ вид длинныхъ стнъ и кучъ, почти достигающихъ высоты такелажа Fram. Ледъ напрягаетъ вс усилія, чтобы растереть Fram въ порошокъ. Мы, однако, сидимъ спокойно въ каютахъ и даже не поднимаемся на верхъ на палубу, чтобы взглянуть что длается, продолжая бесдовать какъ ни въ чемъ не бывало.

Вчера вечеромъ наша прежняя собачья льдина подверглась страшному напору. Ледъ нагромоздился выше самой высокой верхушки этой льдины и обрушился на нее. Это намъ испортило колодезь, изъ котораго мы до сихъ поръ доставали хорошую воду для питья, такъ какъ онъ наполнился соленой водой. Затмъ вся эта груда обрушилась на нашъ ледяной якорь, удерживающій корму, и на часть стального троса и такъ основательно засыпала ихъ, что мы должны были потомъ отрубить кабель. Ледъ засыпалъ также наши доски и сани, стоявшія на льду. Вскор посл того наши собаки подверглись опасности и вахтенному пришлось разбудить весь экипажъ судна, чтобы спасти собакъ. Въ конц концовъ льдина раскололась.

Сегодня утромъ солнце освтило грустную картину хаоса льдинъ. Кругомъ насъ нагромоздились высокія крутыя ледяныя стны. Хотя мы какъ разъ находились на рубеж сильнйшаго давленія, но къ удивленію поплатились только потерею ледяного якоря, куска стального троса, нсколькихъ досокъ и другихъ деревянныхъ предметовъ, а также половиной самодскихъ саней. Да и это все мы могли бы сохранить, если бы во время объ этомъ позаботились. Но люди сдлались такъ равнодушны къ давленію льда, что какой бы грохотъ ни раздавался, никто даже не потревожится выйти на палубу, чтобы посмотрть, что длается. Вс чувствуютъ, что судно можетъ выдержать это давленіе и поэтому нечего безпокоиться.

Утромъ давленіе снова уменьшилось и скоро мы опять очутились, какъ вчера, на поверхности большого пространства воды. Сегодня это открытое пространство еще увеличилось къ сверу, гд темный горизонтъ по прежнему указывалъ на дальнйшее распространеніе открытаго пространства воды.

Тогда я отдалъ приказаніе снова собрать машину, что, какъ мн сказали, могло быть сдлано въ полтора, много два дня. Мы должны отправиться къ сверу и посмотрть, гд тамъ свободный проходъ. Я допускаю, что тамъ находится граница между пловучимъ льдомъ въ который попала ‘Жаннетта’ и тою ледяною глыбой, съ которою мы теперь плывемъ къ югу, или, быть можетъ, тамъ находится земля?

Мы достаточно долго находились въ обществ старой, теперь уже разрушенной льдины и поэтому, посл обда, постарались подвинуть наше судно немного назадъ, такъ какъ ледъ сталъ опять сдвигаться. Къ вечеру давленіе возобновилось вокругъ остатковъ нашей прежней льдины и въ такой степени, что, по моему мннію, мы должны были поздравить себя съ тмъ, что покинули ее.

Очевидно, давленіе льдовъ находится здсь въ связи съ волною прилива и, бытъ можетъ, даже вызывается ею. Оно наступало съ замчательною правильностью: два раза въ сутки ледъ расходился и два раза сдвигался. Напоръ льда, обыкновенно, начинался около 4, 5 и 6 утра и возобновлялся какъ разъ въ т же самые часы посл обда, въ промежутк мы оставались довольно долгое время на поверхности открытой воды.

Очень сильное давленіе въ данную минуту, вроятно, является результатомъ полнаго прилива, 9-го, въ первый день давленія, у насъ было новолуніе. Мы ощутили это давленіе въ тотъ день тотчасъ посл обда и затмъ съ каждымъ днемъ оно наступало поздне, въ настоящее время давленіе наступило въ 8 часовъ вечера.

Теорія, ставящая давленіе льдовъ въ значительной степени въ зависимость отъ волны прилива, нсколько разъ уже высказывалась арктическими изслдователями. Въ то время, когда Fram увлекало теченіемъ, мы имли случай изучить это явленіе даже лучше, чмъ большинство изслдователей, и наши наблюденія вполн подтверждаютъ, что приливъ на значительномъ пространств вызываетъ движеніе и напоръ льда, это случается, именно, во время полнаго прилива и обнаруживается сильне при новолуніи, нежели при полнолуніи. Въ теченіи промежуточныхъ періодовъ давленіе льда обыкновенно очень слабо или даже почти не даетъ себя чувствовать, притомъ же въ теченіи нашего плаванія мы не все время подвергались этому давленію. Оно давало себя чувствовать преимущественно осенью, когда мы находились вблизи открытаго моря, къ сверу отъ Сибири, и въ послдніе годы экспедиціи, когда Fram приближался къ Атлантическому океану, напоръ льда былъ мене замтенъ, когда мы находились въ полярномъ бассейн. Тамъ давленіе наступало неправильно и вызывалось главнымъ образомъ втромъ, который гонитъ ледъ. Если представить себ, что громадныя ледяныя массы, двигающіяся въ извстномъ направленіи, наталкиваются внезапно на препятствія, напр., на другія ледяныя массы, которыя вслдствіе перемны втра въ боле или мене отдаленной области двигаются въ противоположномъ направленіи, то становится легко понятнымъ, что должно произойти страшное давленіе, и такая борьба между ледяными массами безъ сомннія представляетъ величественное зрлище. Чувствуется присутствіе титаническихъ силъ и ничего нтъ удивительнаго, что робкіе умы пугаются и испытываютъ ощущеніе какъ будто ничто не можетъ устоять противъ разрушительнаго дйствія этихъ силъ, тмъ боле, что когда ледяныя массы начинаютъ сдвигаться, то дйствительно кажется, что вся поверхность земли должна приходить отъ этого въ содроганіе.

Въ ледяной пустын прежде коего слышится шумъ, напоминающій грохотъ отдаленнаго землетрясенія, грохотъ этотъ становится все ближе и ближе и раздается въ нсколькихъ мстахъ. Безмолвный ледяной міръ наполняется этимъ грохотомъ, великаны природы пробуждаются къ битв. Ледъ начинаетъ ломаться кругомъ и громоздится другъ на друга, такъ что совершенно внезапно попадаешь въ самый центръ битвы. Со всхъ сторонъ слышится завываніе и грохотъ, чувствуется, какъ ледъ дрожитъ и трещитъ подъ ногами, нигд нтъ покоя. Въ полутьм видны все приближающіяся высокія ледяныя цпи, громоздящіяся другъ на друга и обрушивающіяся. Льдины толщиною въ 3, 4 и 5 метровъ ломаются и подбрасываются, точно он легки какъ перо. Он надвигаются такъ близко, что надо бжать, чтобы спасти свою жизнь, но вотъ внезапно ледъ раздвигается и передъ нами открывается черная бездна, изъ которой съ шумомъ устремляется вверхъ вода. Бросаешься въ другую сторону, но въ темнот все-таки можно замтить, что и тутъ двигается новая ледяная стна. Пробуешь идти въ другомъ направленіи, но и тамъ тоже самое. Кругомъ все трещитъ и грохочетъ, точно чудовищный водопадъ, къ которому присоединяются взрывы, похожіе на салюты изъ орудій. Все ближе и ближе надвигается ледъ. Льдина, на которой стоишь, становится все меньше и меньше, изъ подъ нея брызжетъ вода. Единственный выходъ — это вскарабкаться на двигающіяся ледяныя глыбы и перебраться на другую сторону ледяной массы. Но волненіе начинаетъ утихать, грохотъ становится глуше и мало по малу теряется вдали.

Все это происходитъ здсь, на далекомъ свер, изъ мсяца въ въ мсяцъ, изъ года въ годъ. Ледъ раскалывается и громоздится кучами, которыя распространяются по всмъ направленіяхъ. Еслибъ можно было обозрвать ледяныя поля съ высоты птичьяго полета, то он представились бы точно раздленными на квадраты и покрытыми стью сдвинувшихся вмст ледяныхъ цпей или, какъ мы ихъ называли, плотинъ, такъ какъ эти цпи своимъ видомъ напоминали намъ покрытыя снгомъ плотины нашей родины, употребляемыя во многихъ мстахъ для загражденія полей.

На первый взглядъ кажется, будто эти цпи, вызванныя давленіемъ льда, распространяются во всхъ направленіяхъ. При боле же близкомъ изслдованіи мн показалось, что он имютъ опредленное направленіе и именно идутъ подъ прямымъ угломъ къ направленію давленія льда, которому обязаны своимъ происхожденіемъ.

Въ отчетахъ объ арктическихъ экспедиціяхъ часто можно встртитъ описаніе горныхъ цпей и холмовъ, возникшихъ вслдствіе давленія и достигающихъ до 15 метровъ высоты. Все это сказки. Авторы подобныхъ фантастическихъ описаній, наврное, не дали себ труда измрить высоту этихъ холмовъ. Въ теченіе всего времени нашего плаванія во льдахъ и странствованія по ледянымъ полямъ я только разъ видлъ ледяной холмъ, боле, чмъ въ семь метровъ вышины. Къ сожалнію, я не имлъ возможности измрять его, но полагаю, что высота его была приблизительно около 9-ти метровъ. Вс самыя высокія глыбы, которыя мн случалось измрять — а такихъ было не мало — не превышали 5 ¹/₂—7 метровъ, и я могу съ увренностью утверждать, что сдвиганіе морского льда до высоты 8-ми метровъ составляетъ лишь рдкое исключеніе {Мэркгемъ въ своемъ отчет говоритъ, что къ сверу отъ земли Гринелля онъ встрчалъ ледяные холмы высотою въ 13 метровъ. Я далеко не убжденъ въ томъ, что это не были айсберги. Однако, безъ сомннія, можно также допустить, что сильное давленіе въ сторону материка или что нибудь подобное вызвало образованіе такихъ холмовъ. На основаніи нашего опыта я, однако, не могу допустить возможность появленія ихъ въ открытомъ мор.}.

Суббота, 14 октября. Сегодня мы снова поставили на мсто руль. Машина почти въ порядк, и мы готовы двинуться къ сверу, какъ только ледъ откроется рано поутру. Ледъ попрежнему правильно сдвигается и раздвигается два раза въ день, такъ что мы можемъ заране расчитывать. Сегодня мы также замтили тотъ же самый открытый каналъ къ сверу и дале, насколько хватаетъ глазъ, открытое море. Чтобы это могло означать?

Сегодня вечеромъ давленіе льда было довольно сильное. Льдины громоздились у бакборда и, казалось, готовы были обрушиться на Fram, но кончилось тмъ, что ледъ раскалывался и уходилъ подъ дно судна, поднимая его.

Ледъ не очень плотенъ и не можетъ причинить много вреда, но сила его все-таки иногда громадна. Безпрерывно надвигаются новыя массы и имютъ такой видъ, какъ будто ничто не можетъ противостоять имъ, тмъ не мене он, медленно и врно, разламываются о бока судна. Въ настоящую минуту (8 ¹/₂ часовъ вечера) напоръ, наконецъ, прекратился. Вечеръ свтлый, сверкающія звзды и яркое сверное сіяніе.

Когда я кончилъ писать свой дневникъ и, улегшись въ койку, взялъ Дарвина ‘О происхожденіи видовъ’ и сталъ читать о борьб за существованіе, мн послышалось вдругъ, что собаки, тамъ на льду, шумятъ боле обыкновеннаго. Я крикнулъ сидящимъ въ салон, чтобы кто нибудь пошелъ наверхъ и посмотрлъ, ужъ не медвди ли это заставляютъ собакъ такъ сильно лаять. Скотъ-Гансенъ отправился и, вернувшись, сообщилъ, что, какъ ему казалось, онъ разглядлъ въ темнот какого то большого звря.

— Такъ подите и убейте его!

Скоттъ-Гансенъ тотчасъ же приготовился исполнить приказаніе и вышелъ въ сопровожденіи еще нсколькихъ человкъ. На палуб, надъ моею головою, прогремлъ выстрлъ, потомъ другой, затмъ выстрлы слдовали одинъ за другимъ, такъ что въ общемъ я ихъ насчиталъ девять.

Іогансенъ и Гендриксенъ бросились внизъ, чтобы захватить побольше патроновъ, и заявили намъ, что зврь раненъ, такъ какъ страшно рычитъ, между тмъ какъ раньше они видли только неопредленную большую сровато-блую массу, двигающуюся въ темнот около собакъ. Теперь они ршили спуститься на ледъ.

Четверо, отправившихся туда, дйствительно нашли въ небольшомъ отдаленіи медвдя, раненаго двумя выстрлами. Это былъ молодой зврь, старый же, вроятно, находился гд нибудь по близости, такъ какъ собаки все еще продолжали громко лаять. Вс были убждены, что видли двухъ медвдей и что другой зврь долженъ быть также тяжело раненъ. Іогансенъ и Гендриксенъ слышали въ отдаленіи стонъ, когда они во второй разъ отправились на ледъ, чтобы взять оставленный ими ножъ. Трупъ медвдя тотчасъ же перетащили на судно и содрали съ него шкуру, прежде чмъ онъ усплъ окоченть на мороз.

Суббота, 15 октября. Къ нашему удивленію, ледъ, посл сильнаго напора, бывшаго сегодня ночью, не раздвинулся и даже не было признаковъ, указывающихъ на то, что онъ можетъ раздвинуться къ утру, между тмъ у насъ уже все было готово къ дальнйшему плаванію. Когда поздне появились ожидаемые признаки, я тотчасъ же отдалъ приказаніе разводить пары, а самъ, тмъ временемъ, отправился на ледъ, чтобы поискать слдовъ раненыхъ вчера зврей. Я нашелъ слды не только убитаго медвдя, но и другого, большей величины, вроятно, самки, и еще третьяго звря, который, вроятно, былъ тяжело раненъ и тащился на заднихъ ногахъ, такъ какъ онъ оставилъ по себ широкій кровавый слдъ.

Пройдя нкоторое разстояніе, я вспомнилъ, что у меня нтъ никакихъ инструментовъ, кром собственныхъ рукъ, для того, чтобы приволочь убитыхъ зврей, поэтому я ршилъ вернуться на судно, чтобы достать орудія и взять съ собою помощниковъ. Кром того, у меня была еще слабая надежда, что ледъ въ это время можетъ раздвинуться, такъ что мы, вмсто преслдованія дикихъ зврей, поплывемъ вмст съ Fram къ сверу. Но это счастье намъ не было суждено.

Я надлъ лыжи и, въ сопровожденіи собакъ и двухъ человкъ изъ нашего экипажа, отправился въ поиски за медвдемъ. На нкоторомъ разстояніи мы, какъ разъ, напали на то мсто, гд медвдь провелъ ночь. Страшная это была ночь для бднаго звря! Здсь я также нашелъ слды самки. Чувство жалости невольно охватило меня при мысли, что она сторожила тутъ своего бднаго убитаго дтеныша. Вскор посл того мы наткнулись на другое раненое животное, которое съ трудомъ тащилось по льду. Стараясь уйти отъ насъ и не видя другого исхода, медвдь бросился въ небольшое отверстіе во льду и нырнулъ въ воду. Пока мы приготовляли петлю изъ каната, собаки наши начали бгать вокругъ отверстія, точно помшанныя, и мы только съ трудомъ удержали ихъ, чтобы он не бросились въ воду вслдъ за медвдемъ. Наконецъ, петля у насъ была готова, и когда зврь опять вынырнулъ, то мы набросили ему петлю на одну изъ лапъ и пустили ему пулю въ голову. Въ то время, какъ мои товарищи волочили на судно медвдя, я пошелъ по слду самки, но все-таки не нашелъ медвдицы. Впрочемъ, я скоро долженъ былъ повернуть, такъ какъ хотлъ посмотрть, нтъ ли какихъ либо благопріятныхъ признаковъ, но увидлъ, что ледъ, какъ разъ къ тому времени, когда обыкновенно мы вправ были расчитывать на то, что онъ раздвинется, снова сталъ нсколько сдвигаться.

Посл обда мы съ Скоттъ-Гансеномъ снова отправились отыскивать медвдицу. Какъ я и ожидалъ, мы нашли указанія, что она возвращалась и нкоторое время шла по слду, оставленному трупомъ ея дтеныша, когда его волокли на судно, но затмъ она повернула къ востоку, и такъ какъ было темно, то мы потеряли ея слдъ на вновь сдвинувшемся льду.

Этотъ эпизодъ съ медвдями стоилъ намъ потери двухъ собакъ: ‘Наррифаса’ и ‘Фокса’. Вроятно, об эти собаки убжали съ съ перепугу, когда только что появился медвдь, могло быть также что он были ранены, хотя я и не замтилъ никакихъ признаковъ, подтверждающихъ это заключеніе.

Сегодня вечеромъ ледъ спокоенъ, хотя около 7 часовъ ощущалось легкое давленіе.

Понедльникъ, 16 октября. Ледъ спокоенъ и не сомкнулся. Наблюденія отъ 12 октября указываютъ 78® 5′ св. ширины, мы не перестаемъ двигаться къ югу, Это можетъ привести въ отчаяніе! Оба бглеца вернулись сегодня рано утромъ.

Вторникъ, 17 октября. Непрерывное движеніе во льду. Въ теченіи ночи ледъ нсколько раздвинулся, на нкоторомъ разстояніи отъ судна оставалась большая расщелина. Вскор посл полночи возникло очень сильное ледяное давленіе и между 11 и 12 часами утра ощущался страшный напоръ, но посл того давленіе опять нсколько ослабло.

Среда, 18 октября. Когда сегодня утромъ метеорологъ Іогансенъ отправился на палубу, чтобы взглянуть на термометры, онъ замтилъ, что собаки, привязанныя теперь на судн, на что-то сильно лаютъ. Онъ перегнулся черезъ бортъ кормы у руля и увидлъ подъ собою, у самого судна, спину медвдя. Онъ тотчасъ же принесъ ружье и нсколькими выстрлами уложилъ медвдя. Поздне мы узнали по слдамъ, что медвдь изслдовалъ вс кучи отбросовъ, находившіяся вокругъ судна.

Нсколько поздне, передъ обдомъ, я сдлалъ экскурсію на ледъ. Скоттъ-Гансенъ и Іогансенъ были заняты съ южной стороны судна магнитными наблюденіями. Погода была прекрасная, солнце сіяло. Я стоялъ у открытаго пруда, недалеко отъ судна, и разсматривалъ образованіе и ростъ новаго льда, когда съ судна раздался выстрлъ. Я оглянулся и увидлъ еще одного медвдя, который убгалъ по направленію къ ледянымъ возвышенностямъ. Гендриксенъ увидалъ его съ палубы, когда онъ направлялся къ судну, но, очутившись всего на разстояніи нсколькихъ шаговъ отъ судна, медвдь замтилъ Гансена и Іогансена и прямо направился къ нимъ. Въ это время Гендриксенъ уже притащилъ свое ружье, но оно нсколько разъ дало осчку, прежде чмъ раздался выстрлъ, вслдствіе того, что у Гендриксена существуетъ несчастная слабость до такой степени смазывать вазелиномъ курокъ ружья, что пружины точно купаются въ мыл. Наконецъ, ему удалось выстрлить и пуля проникла въ косомъ направленіи черезъ спину и грудь медвдя. Зврь поднялся на заднія лапы, помахалъ въ воздух передними лапами, затмъ упалъ, снова вскочилъ и, пробжавъ шаговъ тридцать, окончательно свалился, пуля задла сердце.

Гансенъ увидалъ медвдя только тогда, когда раздался выстрлъ, онъ бросился къ нему и пустилъ ему дв пули въ голову изъ револьвера. Это былъ большой зврь, самый большой медвдь, какого только намъ удалось застрлить до сихъ поръ.

Около полудня я влзъ въ бочку. Не смотря на ясную погоду, я ни въ какомъ направленіи не замтилъ признаковъ земли. Расщелина во льду, идущая далеко къ сверу, совершенно изчезла, но въ теченіе ночи, совсмъ по близости судна, образовалась новая большая канава, идущая отъ свера къ югу, но теперь покрывшаяся льдомъ. Давленіе льда ограничивается, главнымъ образомъ, краями этого отверстія, и прослдить его можно по обоимъ направленіямъ между стнами сдвинутаго льда, вплоть до самаго горизонта. Къ востоку ледъ совершенно непрерывный и плоскій. Мы какъ разъ находились, слдовательно, въ мст самаго сильнаго давленія.

Четвергъ, 19 октября. Ледъ нсколько раздвинулся въ теченіе послдней ночи.

Утромъ я попробовалъ сдлать поздку на саняхъ, запряженныхъ шестью собаками. Я впрегъ ихъ въ самодскія санки, усвшись въ нихъ, закричалъ: ‘пррр! пррр!’ Собаки быстро помчались по льду. Но катаніе мое продолжалось недолго, мы повстрчали огромную льдину и должны были повернуть. Едва это было сдлано, какъ собаки во весь духъ помчались къ судну и ихъ никакъ нельзя было отогнать оттуда, он все бгали кругомъ судна отъ одной кучи отбросовъ къ другой. Если я отъзжалъ со стороны штирборда и кнутомъ вынуждалъ ихъ идти на ледъ, то он обгали кругомъ кормы къ бакборду судна. Я дергалъ возжи, изрыгалъ проклятія и пробовалъ все, что только можно, но напрасно. Тогда я вылзъ изъ саней и попробовалъ ихъ удержать, но собаки рванули, и я полетлъ вверхъ ногами на ледъ. Когда мн удавалось задержать ихъ бгъ у какой нибудь кучи мусора или глыбы льда, то он снова устремлялись къ штирборду судна, а я, злобствуя, плелся за ними, готовый разорвать ихъ на части, еслибъ мн удалось изловить ихъ. Такъ продолжалась эта игра, пока она имъ самимъ не надола и он подумали, вроятно, что ради разнообразія могутъ попробовать пробжаться по той дорог, куда я направлялъ ихъ. Он устремились, какъ вихрь, по плоской льдин, пока я не задержалъ ихъ на одно мгновеніе, чтобъ дать имъ передохнуть. Но при первомъ же моемъ движеніи въ саняхъ, он снова повернули назадъ по прежней дорогъ. Я судорожно держался за сани, кричалъ на собакъ, дергалъ возжи и стегалъ кнутомъ, но, чмъ больше я стегалъ, тмъ проворне он бжали по избранной ими дорог. Наконецъ мн удалось остановить сани, упершись ногами въ снгъ между полозьями и вогнавъ въ ледъ крпкій крюкъ. Но стоило мн лишь немного зазваться, и я уже былъ на боку, и собаки опять мчались, волоча меня по снгу, на которомъ нкая тяжелая часть моего тла оставляла широкій слдъ. Такъ шло дло изъ кулька въ рогожку. Я потерялъ доску, на которой долженъ былъ сидть, потомъ кнутъ, перчатки, шапку, и, конечно, эти потери не могли способствовать улучшенію моего настроенія духа. Раза два я пробовалъ бжать передъ собаками и хотлъ силою заставить ихъ повернуть, угрожая имъ кнутомъ. Он бросались изъ стороны въ сторону и неслись еще скоре. Посл этого, наконецъ, возжи запутались объ мои ноги, такъ что я упалъ плашмя въ сани, и тогда собаки побжали, точно бшеныя.

Это былъ первый мой опытъ поздки въ саняхъ, и я не могу утверждать, чтобы я очень имъ гордился, но я внутренно поздравлялъ себя съ тмъ, что никто не видалъ моихъ геройскихъ подвиговъ.

Посл обда я изслдовалъ воду, образовавшуіося отъ таянія новообразованнаго красновато-коричневаго льда и скопившуюся въ довольно большомъ количеств въ отверстіяхъ кругомъ. Окраска этой воды, какъ показалъ микроскопъ, зависла отъ безчисленнаго количества мелкихъ организмовъ, преимущественно растеній — діатомей и водорослей, изъ которыхъ нкоторыя имли совсмъ особенную форму.

Суббота, 21-го октября. Сегодня я остаюсь на судн вслдствіе боли въ мышцахъ или ревматизма, появившагося у меня въ правой сторон тла. Докторъ лчитъ меня массажемъ и этимъ еще боле усиливаетъ мои страданія.

Неужели я уже такъ старъ и хилъ или это только мое воображеніе? Самое большее, что я могу сдлать — это ковылять, прихрамывая, но мн хотлось бы знать, могу ли я встать и побгать взапуски вмст съ другими, мн почти кажется, что я могу, если для этого представится хорошій случай.

Хорошъ 32-хъ-лтній арктическій герой, валяющійся въ койк! Я много разъ перечиталъ письма съ родины, переносился мыслями домой и мечталъ о возвращеніи — но черезъ сколько лтъ?! Съ успхомъ или безъ успха — не въ этомъ дло!

Я веллъ бросить лотъ, оказалось больше 135 метровъ, мы, значитъ, снова оказываемся на большей глубин. Лотъ показалъ, что насъ увлекаетъ въ юго-западномъ направленіи.

Это непрерывное движеніе къ югу мн совсмъ непонятно. Въ послднее время втровъ было немного, сегодня дуетъ втеръ съ свера, но не сильный. Что можетъ быть причиною такого явленія? Не смотря на вс мои изслдованія, соображенія и расчеты, я все-таки не могу объяснить себ существованіе этого южнаго теченія, теченіе должно было направляться къ сверу.

Если теченіе направляется къ югу, то какъ же объяснить существованіе большого открытаго моря, которое мы прошли къ сверу отсюда? А этотъ заливъ, до самаго конца котораго на дальнемъ свер мы шли подъ парами? И то и другое не могло существовать иначе, какъ въ томъ случа, если теченіе направляется къ сверу, какъ это я раньше утверждалъ.

Единственно, что меня смущаетъ, это западное теченіе, которое все время было противъ насъ, когда мы плыли вдоль сибирскаго берега. Ни въ какомъ случа мы не ожидаемъ, что насъ понесетъ къ югу, мимо ново-сибирскихъ острововъ, затмъ на западъ вдоль сибирскаго берега и оттуда къ сверу, мимо мыса Челюскина, по той самой дорог, по которой мы сюда прибыли! Это было бы слишкомъ хорошо, не говоря уже о томъ, что шло бы совершенно въ разрзъ со всми моими разсчетами.

Ну, что за бда? Куда нибудь да должны же мы попасть, тутъ мы не можемъ вчно оставаться. Конецъ внчаетъ дло, говорятъ, однако я бы все-таки желалъ, чтобы мы двигались нсколько быстре, куда бы насъ ни увлекало теченіе. Въ нашей гренландской экспедиціи насъ тоже потащило сначала къ югу, однако эта экспедиція все-таки хорошо кончилась.

Воскресенье, 22 октября. Гендриксенъ бросалъ дотъ сегодня утромъ и нашелъ 129 метровъ. ‘Если насъ вообще несетъ куда нибудь, сказалъ онъ, то это къ востоку, хотя почти никакого движенія не замтно’. Втра сегодня нтъ. Я остаюсь въ своей койк.

Понедльникъ, 23 го октября. Все еще лежу въ своей нор. Сегодня глубина на девять метровъ мене, чмъ вчера. Веревка отклоняется къ юго-западу, слдовательно насъ тащитъ къ сверо-востоку. Гансенъ подвелъ итогъ наблюденіямъ отъ 19-го октября и нашелъ, что мы удалились на 10′ къ сверу, такъ что должны находиться теперь подъ 78®15′ св. широты.

Наконецъ то, когда втеръ улегся, теченіе съ сверу сдлалось боле замтнымъ. Вблизи насъ открылись каналы, одинъ вдоль судна, другой впереди его, по близости прежней канавы. Посл обда появились легкіе признаки напора льда.

Вторникъ, 24-го октября. Между 4 и 5 часами утра произошелъ сильный напоръ льда, нсколько приподнявшій Fram. Можно ожидать, что движеніе льдовъ начнется снова.

Сегодня утромъ ледъ раскрылся настолько, что Fram освободился совершенно, но поздне ледъ снова сдвинулся и около 11-ти часовъ произошелъ сильный напоръ. Затмъ наступилъ спокойный промежутокъ, но посл обда напоръ льда возобновился и былъ очень силенъ между 4 и 4 ч. 30 м., такъ что судно содрогалось и поднималось на верхъ, но нисколько отъ этого не пострадало.

Педеръ выразилъ мнніе, что давленіе льда идетъ съ сверо-востока, такъ какъ онъ въ этомъ направленіи слышалъ приближеніе шума. Іогансенъ забросилъ для меня шелковую сть на глубину 20 метровъ и лишь съ большимъ трудомъ усплъ вытащить ее своевременно, за то уловъ былъ богатый. Я все еще сижу внизу.

Среда, 25-го октября. Вчера вечеромъ намъ пришлось выдержать страшный напоръ. Я проснулся отъ этого и чувствовалъ, какъ Fram поднялся вверхъ, затрясся и былъ сброшенъ, я слышалъ также громкій трескъ льда, раскалывавшагося о бока судна.

Прислушавшись нкоторое время къ этому шуму, я снова заснулъ съ пріятнымъ сознаніемъ, что все-таки хорошо находиться въ это время на такомъ судн, какъ Fram, вдь чертовски было бы непріятно, еслибъ намъ нужно было, при каждомъ напор льда, вставать и быть готовыми оставить судно съ нашими узелками за спиной, какъ это было съ людьми ‘Тегеттгофа’.

Теперь темнетъ быстро. Съ каждымъ разомъ солнце, показываясь на неб, стоитъ все ниже и ниже. Скоро оно исчезнетъ совсмъ. Долгая темная зима стоитъ у дверей, и мы будемъ радоваться, когда наконецъ наступитъ весна. Но это бы ничего не значило, еслибъ только мы могли двинуться къ сверу. Теперь господствуютъ юго-западные втры.

Наконецъ мы испробовали нашу втряную мельницу, которая готова вотъ уже нсколько дней, работаетъ она превосходно. Сегодня у насъ чудесное электрическое освщеніе, хотя втеръ и не очень силенъ — 5—8 метровъ въ секунду. Великое учрежденіе электрическія лампы!

Какое громадное вліяніе оказываетъ свтъ на душевное настроеніе! Сегодня за столомъ это было особенно замтно, свтъ дйствуетъ на расположеніе духа, какъ глотокъ хорошаго вина. И какъ парадно выглядитъ нашъ салонъ! Мы ршили выпить по этому случаю за здоровье Оскара Диксона, взявшаго на себя вс расходы по электрическому освщенію, и объявили его при этомъ лучшимъ изъ товарищей.

Чудный лунный свтъ сегодня вечеромъ, свтло какъ днемъ. Сверное сіяніе кажется желтымъ и такъ странно выглядитъ при лунномъ освщеніи. Около луны большой кругъ. Все это освщаетъ далеко распространяющійся мерцающій ледъ, нагромоздившійся тамъ и сямъ вблизи насъ. Среди этого безмолвнаго ледяного міра, залитаго серебрянымъ блескомъ, втряная мельница ворочаетъ свои темныя крылья, выдляющіяся на голубомъ фон небесъ и свернаго сіянія. Какой поразительный контрастъ съ окружающей обстановкой составляетъ этотъ продуктъ цивилизаціи, внезапно вторгнувшейся въ застывшій призрачный міръ!

Завтра день рожденія Fram. Сколько воспоминаній вызываетъ годовщина дня, когда Fram былъ спущенъ на воду!

Четвергъ, 26-го октября. Когда мы сегодня утромъ бросили лотъ, то нашли 300 метровъ глубины. Мы быстро двигаемся къ сверу, ‘прямо на сверъ’, говоритъ Педеръ и дйствительно, кажется, какъ будто дла наши стали лучше теперь.

Великое торжество дня началось стрльбой въ цль. Затмъ у насъ былъ превосходный обдъ изъ четырехъ блюдъ, подвергшихъ испытанію нашъ пищеварительный аппаратъ. Тостъ за здравіе Fram былъ покрытъ самыми бурными апплодисментами. Заявленіе оратора, что лучше Fram трудно выдумать судно для нашей цли, нашло горячій откликъ въ сердцахъ всхъ слушателей и мы пожелали нашему судну и себ вмст съ нимъ многая лта.

Посл ужина поданъ былъ земляничный и лимонный пуншъ и затмъ съ большою торжественностью послдовала раздача наградъ, сопровождаемая шутками и соотвтствующими изреченіями, большею частью придуманными нашимъ врачомъ. Каждый получилъ награду. Самый первый получилъ деревянный крестъ ордена ‘Fram’, который долженъ былъ носиться на ше на блой полотняной тесьм. Послднему досталось зеркало, въ которомъ онъ могъ любоваться на свое павшее величіе.

Въ этотъ вечеръ было разршено куреніе въ салон, и праздникъ завершился веселымъ вистомъ, куреніемъ трубокъ и питьемъ грога.

Теперь я сижу одинъ и мысли мои невольно унеслись за годъ назадъ, къ тому дню, когда мы стояли на платформ и ‘она’ выплеснула шампанское въ сторону судна со словами: ‘Пусть будетъ твое имя ‘Fram’ — посл чего крпкій, тяжелый корпусъ судна началъ медленно скользить внизъ. Я крпко держалъ ее за руку, глаза наполнились слезами и что то такъ сжало горло, что нельзя било произнести ни слова. Мощный корпусъ погрузился въ сверкающую воду, легкій солнечный туманъ окуталъ всю картину. Никогда не забыть мн той минуты, когда мы стояли вмст и смотрли на эту сцену!

Разлучены морями, землей и льдомъ! Между нами еще лежать года, теперь продолженіе того, что начато было въ тотъ памятный день. Но сколько времени это продлится? У меня есть печальное предчувствіе, что я не такъ то скоро увижу свою родину. Когда я начинаю объ этомъ раздумывать, то знаю, что разлука будетъ долгая, но мн не хочется этому врить.

Сегодня мы торжественно простились съ солнцемъ. Въ полдень показалась только половина диска въ послдній разъ надъ краемъ льдовъ, въ южной сторон, солнце имло видъ какого то уплощеннаго тла, испускающаго матовый красный свтъ, но безъ тепла. Отнын мы вступаемъ въ зимнюю ночь. Что то она принесетъ намъ? Гд то мы будемъ, когда солнце опять вернется на землю? Чудный лунный свтъ какъ будто желаетъ вознаградить насъ за потерю солнца, луна не сходитъ съ небосклона ни ночью, ни днемъ.

Къ удивленію, давленіе льда теперь стало меньше, и только изрдка ощущается легкій напоръ. Ледъ однако раскрывается часто на значительномъ разстояніи, во многихъ направленіяхъ образовались большія полыньи. Въ южной сторон находится нсколько такихъ водоемовъ довольно значительной величины.

Пятница, 27-го октября. Лотъ указалъ сегодня 95 метровъ глубины. Согласно послобденнымъ наблюденіямъ мы подвинулись на 3′ къ сверу и нсколько боле къ западу, чмъ 19-го октября.

Ужасно непріятно, что мы тутъ вертимся на одномъ мст. Мы должно бытъ попали въ дыру, въ которой ледъ двигается кругомъ, и не можемъ изъ нея выбраться. Время тратится безполезно. Богъ знаетъ, какъ долго это продлится. Еслибъ подулъ сильный южный втеръ и погналъ насъ къ сверу, онъ бы вывелъ насъ изъ затрудненія!

Мои люди опять сняли руль. Въ то время, какъ они заняты были этимъ дломъ, вдругъ сдлалось свтло, какъ днемъ. Необыкновенный огненный шаръ прорзалъ небосклонъ на запад и освтилъ все голубовато-блымъ свтомъ. Іогансенъ бросился внизъ, въ салонъ, чтобъ сообщить объ этомъ мн и Скоттъ-Гансену. Онъ сказалъ намъ, что еще можно видть свтлыя полосы, слдъ, оставленный шаромъ на своемъ пути. Когда мы взошли на палубу, то увидали свтящуюся дугу на неб. Метеоръ исчезъ въ созвздіи ‘Лебедя’, но сіяніе его еще долго оставалось въ воздух въ вид свтящейся пыли. Никто не видалъ самаго огненнаго шара, потому что вс въ это время стояли къ нему спиной, и потому никто не могъ сказать наврное, разорвался ли онъ, или нтъ. Это второй метеоръ необыкновеннаго блеска, виднный нами въ этихъ областяхъ.

Ледъ выказываетъ замчательную склонность раскрываться, хотя давленія и не было, но по временамъ судно оказывается среди открытаго пространства воды. Это случилось и сегодня.

Суббота, 28-го октября. Ничего не случилось замчательнаго. Луна свтитъ днемъ и ночью, на юг замтно еще мерцаніе солнца.

Воскресенье, 29-го Октября. Педеръ застрлилъ сегодня утромъ у самаго судна блую лисицу. Мы уже нсколько времени тому назадъ замтили лисьи слды, и въ воскресенье Могстадъ увидлъ лисицу, которая, очевидно, регулярно являлась къ судну, чтобы пожирать остатки выпотрошеннаго медвдя. Вскор посл того, какъ была убита первая лисица, явилась вторая, почуявшая, очевидно, своего мертваго товарища, но она очень скоро скрылась опять. Удивительно, что на этой плавучей льдин, такъ далеко отъ земли, находится такъ много лисицъ. Впрочемъ, пожалуй, это нисколько не боле удивительно чмъ то, что я встрчалъ слды лисицъ на льду между Янъ-Маненомъ и Шпицбергеномъ.

Понедльникъ, 30-го октября. Сегодня температура понизилась до 27®С.

Когда я вытащилъ сть, заброшенную вчера утромъ, то въ ней оказалось два ведра ила, добытаго со дна. Я цлый день занимался его промывкою, чтобы добыть заключающихся въ немъ животныхъ. Это были преимущественно морскія звзды, медузы (Astrophyton), морскіе огурцы, полипы, черви, губки, ракушки и ракообразныя. Само собою разумется, что я тщательно сохранилъ вс эти экземпляры въ спирту.

Вторникъ, 31 октября. Сегодня глубина 90 метровъ. Теченіе сильно уноситъ насъ къ юго-западу.

Втеръ теперь очень хорошъ для мельницы, которая прекрасно работаетъ, и потому электрическія лампы горятъ у насъ цлый день. Большая лампа въ кают заставляетъ насъ совершенно забывать о солнц. О, свтъ такъ хорошъ, и жизнь, не смотря на вс лишенія, кажется всетаки прекрасной!

Сегодня день рожденія Свердрупа, и утромъ мы упражнялись въ стрльб изъ револьвера. Разумется, у насъ былъ прекрасный обдъ изъ пяти перемнъ: куриный супъ, вареныя макрели, оленьи ребра съ жареной цвтной капустой и картофелемъ, пуддингъ изъ макаронъ, груши, моченыя въ молок, и затмъ пиво.

Четвергъ, 2 ноября. Температура держится на 30®С, но холодъ не очень чувствителенъ, потому что господствуетъ полное безвтріе. Мы можемъ видть сверное сіяніе даже днемъ. Сегодня въ три часа пополудни я наблюдалъ замчательную его форму.

Надъ юго-западнымъ горизонтомъ виднлось мерцаніе солнца. Легкія облака скопились впереди, точно тонкая пыль, поднимающаяся надъ отдаленной толпой всадниковъ. Изъ этого облака шли вверхъ темныя полосы, какъ будто исходящія отъ солнца или же стягивающіяся къ нему со всего небосклона, но только на юго-запад полосы эти были темныя, нсколько выше, дальше отъ солнечнаго мерцанія, он были блыя и блестящія, точно сверкающій серебряный газъ. Он растягивались по всему небосклону надъ нами и далеко распространялись къ сверу. Безъ всякаго сомннія, эти полосы имли много сходства съ свернымъ сіяніемъ, но быть можетъ это былъ легкій туманъ, высоконосящійся въ воздух и отражающій въ себ солнечный свтъ? Я долго наблюдалъ это явленіе. Освщенныя полосы были удивительно неподвижны, это было на самомъ дл сверное сіяніе, которое, постепенно на юго-запад переходило въ темныя облачныя полосы и затмъ оканчивалось пыльнымъ облакомъ надъ солнцемъ.

Скоттъ Гансенъ видлъ эти полосы и позже, когда стемнло. Относительно природы этого явленія не могло уже быть сомнній, казалось, будто сверное сіяніе распространилось отъ солнца по всему небосклону, точно жилки на внутренней кожиц апельсина.

Суббота, 4-го ноября. Сегодня утромъ объявлены были большіе бга на льду. Было вымрено пространство, отгорожено и убрано флагами, а поваръ приготовилъ преміи, — пироги различной величины, перенумеровалъ ихъ и разложилъ въ соотвтствующемъ порядк.

Вс были въ сильномъ возбужденіи, но оказалось, что весь нашъ экипажъ, вслдствіе переутомленія послднихъ дней, не въ состояніи былъ двигать ногами. Впрочемъ, хотя бга и не состоялись, но мы все-таки получили свои преміи. Одному изъ насъ были завязаны глаза и онъ указывалъ на пирогъ и произносилъ имя того, кто долженъ его получить. Такой способъ раздачи премій заслужилъ всеобщее одобреніе, такъ какъ вс находили, что гораздо пріятне получить премію, не утруждая себя, чмъ если бы пришлось пробжать для этого разстояніе въ одинъ километръ.

Воскресенье, 5-го ноября. Опять воскресенье. Какъ тянутся дни! Я работаю, читаю, размышляю и мечтаю, бренчу немного на гармоніум и въ темнот длаю прогулки по льду.

Глубоко на горизонт еще виднется кроваво-красный отблескъ солнца, какъ бы воспламененный всми дремлющими желаніями жизни, далекій и глубокій, какъ міръ грезъ въ юности. Выше на неб онъ переходитъ въ оранжевый цвтъ, затмъ въ зеленый и свтло-голубой, дале уже начинается темно-голубое, безконечное пространство, въ которомъ никогда не прекращаются сумерки.

На свер мерцающія дуги слабаго свернаго сіянія трепещутъ, точно просыпающіяся желанія, и въ слдующій моментъ, какъ бы по мановенію волшебнаго жезла, он загораются, озаряя потоками свта темно-голубой сводъ небесъ, никогда не оставаясь въ поко, не отдыхая, какъ человческій духъ!

Я могу такъ сидть и смотрть, смотрть безъ конца восхищенными глазами на волшебное сіяніе на западномъ горизонт, гд тонкій серебряный серпъ мсяца погружаетъ точно въ кровь свои острыя концы, и моя душа уносится дальше, туда къ солнцу, такому далекому теперь — къ мечтамъ о возвращеніи.

Когда наше дло будетъ сдлано, мы отправимся вверхъ по фіорду такъ скоро, какъ только дозволятъ намъ наши паруса и паръ. По обимъ сторонамъ у насъ тогда будетъ уже находиться родина, привтливо озаренная солнценъ и тогда… тогда страданія многихъ дней и часовъ потонутъ въ неописуемомъ блаженств одного мгновенія!..

Чортъ возьми! Какое непріятное пробужденіе! Я вскочилъ. О чемъ я мечтаю! Вдь мы еще такъ далеки отъ цли, сотни и сотни миль лежатъ между нами, ледъ, земля и снова ледъ. А мы тутъ вертимся точно въ заколдованномъ кругу, точно очарованные, ничего не достигая и только ожидая, все ожидая, но чего?

Бросивъ взглядъ на звзду родины, ту самую, которая въ тотъ вечеръ возвышалась надъ мысомъ Челюскинымъ, я поплелся къ судну, гд втряная мельница вертла свои крылья, двигаемыя холоднымъ втромъ, и электрическій свтъ, проникая черезъ верхній люкъ каюты, озарялъ ледяную пустыню, объятую мракомъ арктической ночи.

Среда, 8-го ноября. Штормъ, продолжавшійся два дня, окончательно улегся, и у насъ теперь уже не хватаетъ втра, чтобъ приводятъ въ движеніе мельницу.

Прошлою ночью мы попробовали оставить собакъ ночевать на льду, вмсто того, чтобы вечеромъ снова привести ихъ на судно, какъ мы это длали обыкновенно. Послдствіемъ этого была гибель еще одной собаки, которую ночью разорвали въ куски.

Вчерашнія наблюденія указываютъ 77® 43′ сверной широты и 138® 8′ восточной долготы. Это еще южне, чмъ было раньше. Ничего нельзя подлать противъ этого, но это очень печально! Не велико утшеніе, что мы подвинулись нсколько и къ востоку.

Опять новолуніе, и поэтому мы можемъ ожидать новаго напора льда. Въ сущности ледъ уже пришелъ въ движеніе, онъ началъ раскалываться въ субботу и съ каждымъ днемъ ломается все больше. Образовались уже довольно большія трещины и движеніе становится все замтне. Вчера ощущался легкій напоръ и сегодня около пяти часовъ утра онъ возобновился. Сегодня ледъ раскрылся около судна, такъ что судно почти свободно плаваетъ въ вод.

Я сижу на плавучей льдин и смотрю на звзды. Я вижу, какъ нити жизни переплетаются въ безпорядочную ткань, непрерывно тянущуюся отъ нжной, утренней зари до мертваго безмолвія вчныхъ льдовъ. Мысли цпляются другъ за друга, я слжу за ихъ теченіемъ, надъ всми царитъ одна и та-же мысль: зачмъ предпринято это путешествіе?

Могъ-ли я поступить иначе? Можно-ли остановить теченіе потока и заставить его течь обратно?

Изъ моего плана ничего не вышло. Дворецъ, построенный изъ теорій, который я въ своей гордости и самоувренности соорудилъ на перекоръ всмъ возраженіямъ, разлетлся отъ перваго дуновенія втра, точно карточный домикъ. Можешь придумывать самыя остроумныя теоріи, но будь готовъ къ тому, что факты превратятъ ихъ въ прахъ!

Былъ ли я совершенно увренъ тогда? Да, временами, но это былъ самообманъ. За всми доводами разсудка все-таки скрывалось тайное сомнніе. Мн казалось, что чмъ дальше я защищаю свою теорію, тмъ боле самъ начинаю сомнваться въ ней. Однако нтъ, доказательность пловучаго сибирскаго лса стоитъ вн сомннія.

Но если мы всетаки находимся на ложномъ пути, что тогда? Обманутыя человческія надежды и боле ничего! И даже если мы погибнемъ, какое это можетъ имть значеніе въ общемъ вчномъ теченіи?

Вторникъ, 9-го ноября. Сегодня я измрилъ температуру и взялъ пробы воды на глубин каждыхъ десяти метровъ отъ поверхности до самаго дна. Общая же глубина воды равнялась 107 метрамъ. Замчательно ровная температура во всхъ слояхъ —1,5® С. Это я уже замчалъ раньше на той же самой географической широт. Давленіе льда не очень сильно, сегодня утромъ чувствовался небольшой напоръ, а также сегодня вечеромъ и поздне, когда мы играли въ карты.

Пятница, 10-го ноября. Сегодня утромъ я предпринялъ изслдованія вчерашнихъ пробъ воды съ электрическимъ апаратомъ, но он не дали никакихъ результатовъ. Надо было, чтобы на судн господствовала при этомъ абсолютная тишина, вс люди были предупреждены насчетъ этого, они ходили на ципочкахъ и разговаривали другъ съ другомъ шопотомъ. Но вдругъ кто-нибудь начиналъ стучать на палуб или пилить въ машин и вслдъ затмъ раздавалась команда начальника, приказывающая не шумть. Изслдованія производятся посредствомъ телефона, черезъ который слышенъ очень слабый шумъ, медленно затихающій. Моментъ, когда этотъ шумъ прекращается совсмъ, долженъ быть точно опредленъ.

Я нахожу здсь весьма мало соли въ вод, по всей вроятности тутъ примшивается прсная вода сибирскихъ ркъ.

Сегодня утромъ ощущалось нкоторое давленіе, продолжавшееся почти до самаго обда. Грохотъ слышится въ разныхъ направленіяхъ. Поол обда ледъ совершенно открылся и у бакборда образовалась большая полынья. Въ 7 ¹/₂ часовъ начался довольно сильный напоръ льда, причемъ ледъ надавливалъ на бока судна, но растирался объ нихъ. Около полуночи мы слышали шумъ льдинъ.

Суббота, 11-го ноября. Въ теченіе дня чувствовалось нкоторое давленіе. Новообразованный ледъ иметъ около 40 сантиметровъ толщины, сверху онъ твердый, а внизу рыхлый и пористый.

Толстый ледъ началъ образовываться въ ночь съ 27 на 28 октября и въ теченіе 15 дней достигъ, слдовательно, толщины 40 сантиметровъ. По моимъ наблюденіямъ, толщина льда въ первую ночь была 8 сантиметровъ и въ теченіе трехъ первыхъ ночей достигла 15 сантиметровъ, такъ что остальные 25 сантиметровъ приходятся уже на слдующіе 12 дней.

Уже это небольшое наблюденіе указываетъ, что ростъ лда идетъ быстро, пока ледяная кора тонка, но съ постепеннымъ утолщеніемъ этой послдней ростъ уменьшается и при извстной толщин льда прекращается совершенно.

Удивительно, что давленіе льда сегодня не прекращалось почти цлый день. Отъ прежней правильности не осталось и слда.

Воскресенье, 19-го ноября. Наша жизнь протекаетъ съ 11 ноября обычнымъ монотоннымъ образомъ. Втеръ въ теченіе всей недли постоянно дуетъ съ юга, сегодня, однако, ощущается легкая бриза отъ нордъ-нордъ-веста.

Напоръ льдовъ повторялся нсколько разъ, шумъ слышался на юго-восток. Но несмотря на это, ледъ, плотно облегающій судно, необычно покоенъ. Со времени послдняго сильнаго напора, вокругъ нашего судна образовался ледъ по всей вроятности отъ 3 до 6 метровъ толщины {Поздне мы пробуравили ледъ на глубин 9 метровъ и все-таки не достигли его нижней поверхности.}.

Скоттъ Гансенъ обрадовалъ насъ пріятною новостью, что мы, съ 8 ноября, подвинулись на 44′ къ сверу, нсколько въ восточномъ направленіи.

Мы находимся теперь подъ 78® 27′ св. широты и 139® 23′восточной долготы, слдовательно восточне, чмъ были раньше. Еслибъ мы продолжали двигаться въ этомъ направленіи!

Fram представляетъ теплое, уютное убжище. Показываетъ-ли термометръ 5® или 30® ниже нуля — мы не топимъ печи. Вентиляція превосходна, особенно съ тхъ поръ, какъ мы установили воздушный парусъ, направляющій въ вентиляторъ холодный воздухъ. Не смотря на это, намъ тепло и уютно внизу, и мы зажигаемъ только одну лампу. Я даже подумываю — не убрать-ли намъ печь совсмъ. Мои разочеты, поскольку это касается защиты отъ зимняго холода, оказались вполн врными. Отъ сырости мы также не очень много страдаемъ. Правда, сырость скопляется въ нкоторыхъ мстахъ, а именно въ четырехмстной кают, но это пустяки въ сравненіи съ тмъ, что длается, обыкновенно, на другихъ судахъ. Еслибъ мы топили печь, то сырость исчезла бы совсмъ. Посл того, какъ я подержалъ въ своей кают зажженную лампу лишь очень короткое время, исчезъ всякій слдъ сырости {Когда мы, на слдующую зиму, топили печь, то нигд не было и слда сырости: ни въ салон, ни въ маленькихъ каютахъ. Скоре мы терпли отъ излишней сухости, такъ какъ деревянная обшивка стнъ и верхней палубы замтно ссыхалась.}. Мои сотоварищи обнаруживаютъ удивительную выносливость къ холоду. При 30® ниже нуля Бентсенъ отправляется въ одной рубашк и панталонахъ на палубу, чтобы записать показанія термометровъ.

Понедльникъ, 27-го ноября. Втеръ все дуетъ съ юга, иногда съ востока, температура держится между 25 и 30®С ниже нуля.

Много разъ мн бросалось въ глаза, что полосы свернаго сіянія слдуютъ направленію втра, начиная отъ его исходной точки на горизонт. Въ четвергъ утромъ, когда дулъ очень слабый сверо-восточный втеръ, я попробовалъ предсказать, на основаніи направленія полосъ свернаго сіянія, что втеръ повернетъ къ юго-востоку, что дйствительно и случилось.

Въ послднее время мы видли сверное сіяніе гораздо меньше, чмъ въ начал нашего плаванія со льдами. Однако, все же оно бывало ежедневно, хотя и слабое, но сегодня ночью снова было очень яркое сверное сіяніе.

Въ теченіе послднихъ дней около луны нсколько разъ появлялись кольца, ложныя луны и другія подобныя замчательныя явленія. Когда луна стояла такъ низко, что кольцо ея касалось горизонта, то появлялось яркое свтлое пространство въ томъ мст, гд горизонтъ перескалъ кольцо. Подобныя же свтлыя пространства образовывались и тамъ, гд перпендикулярная ось мсяца достигала горизонта. Зачастую можно было наблюдать слабую радугу на этихъ блестящихъ пространствахъ свта.

Горизонтъ, обыкновенно, имлъ желтую окраску, переходящую потомъ въ красный и поздне въ голубой цвтъ. Такіе же цвта можно было различать и при ложныхъ лунахъ. Иногда появлялись два большихъ концентрическихъ кольца и тогда можно было наблюдать четыре ложныя луны. Мн случилось даже видть надъ обыкновеннымъ кольцомъ часть другого, новаго кольца, идущаго какъ разъ надъ луною по касательной въ горизонтальномъ направленіи къ старому кольцу. Извстно, что появленіе такихъ колецъ, какъ вокругъ солнца, такъ и вокругъ луны, обусловливается преломленіемъ лучей свта въ плавающихъ въ воздух крошечныхъ ледяныхъ кристаллахъ.

23-го ноября мы ожидали напора, такъ какъ наступило полнолуніе и время прилива, но ледъ оставался спокоенъ, какъ въ этотъ день, такъ и въ послдующіе. Въ субботу посл обда, 25-го ноября, мы услышали отдаленный грохотъ начинающагося давленія, и съ тхъ поръ онъ ежедневно раздавался въ одномъ и томъ же направленіи.

Сегодня утромъ (27 ноября) грохотъ былъ особенно силенъ и постепенно приближался. Въ девять часовъ онъ слышался совсмъ близко, вечеромъ было то же самое. Кажется, какъ будто мы уже вышли изъ той канавы, около которой главнымъ образомъ сосредоточивается давленіе льдовъ. Раньше мы находились какъ разъ по средин этого давленія, кругомъ ледъ спокоенъ.

По всей вроятности послднее сильное давленіе очень сильно стиснуло ледъ вокругъ насъ, а холодъ обратялъ этотъ ледъ въ плотную неподвижную массу.

Глубина моря непрерывно увеличивается по мр того, какъ насъ уноситъ къ сверу.

Сегодня вечеромъ Гансенъ подсчиталъ позавчерашнія наблюденія и нашелъ, что мы находимся теперь подъ 79® 11′ сверной широты. Это прекрасно, такъ должно идти и дальше! Это самый сверный пунктъ, котораго мы достигли до сихъ поръ, и сегодня мы, вроятно, ушли еще сверне. За послдніе дни мы сдлали хорошіе успхи, и увеличивающаяся глубина, повидимому, указываетъ на счастливую перемну въ направленіи нашего плаванія.

Не попали-ли мы, наконецъ, на настоящую дорогу? Лучше всего то, что въ послднее время, и особенно два послднихъ дня, втра было мало. Вчера втеръ дулъ лишь со скоростью одного метра въ секунду, сегодня совсмъ тихо и тмъ не мене всетаки глубина увеличилась въ теченіе послднихъ дней на 40 метровъ. Мн кажется, что здсь, наперекоръ всему, существуетъ-таки сверное теченіе. Безъ сомннія насъ ждутъ еще многія разочарованія въ будущемъ, но почему же намъ не радоваться теперь, пока улыбается счастье?

Вторникъ, 28-го ноября. Разочарованіе не заставило себя долго ждать. Или въ наблюденіи, или въ вычисленіи Гансена есть ошибка. Мы находпися подъ 78® 36′ св. широты. Сегодняшній промръ указалъ 142 метра глубины, почти столько же, какъ вчера, а веревка лота показывала юго-западное теченіе.

Какъ ни стараешься философски смотрть на вещи, а все-таки трудно не чувствовать нкотораго унынія. Я стараюсь найти утшеніе въ книг и увлекаюсь ученіемъ индусовъ, ихъ счастливою врою въ трансцендентальныя силы, сверхестественныя свойства души и будущую жизнь. О, еслибъ можно было имть хотъ немного сверхъестественнаго могущества, чтобы принудить втеръ постоянно дуть съ юга!

Вечеромъ отправился я, въ довольно-таки уныломъ настроеніи духа, на палубу, но въ ту же минуту, какъ только вышелъ, остановился точно прикованный. Вотъ оно, сверхестественное явленіе — сверное сіяніе неподражаемой силы и красоты, сверкающее за небесахъ всми цвтами радуги! Рдко или, пожалуй, даже никогда я не видалъ такихъ чудныхъ красокъ. Преобладающій цвтъ изначала былъ желтый, сквозь который постепенно пробивался зеленый, а на нижнемъ конц, на нижней поверхности дуги, проступала уже яркая рубиново-красная окраска. Но вотъ отъ далекаго горизонта на запад, вверхъ по небу, протянулась, извиваясь, огромная змя, она становилась все ярче и ярче, затмъ раздлялась на три сверкающія части. Потомъ краски измнились. Южная змя сдлалась рубиново-красной съ желтыми пятнами, та, которая находилась по средин, стада желтой, а сверная приняла зеленовато-блый цвтъ. По бокамъ змй выступали лучистыя возвышенія, точно волны, гонимыя ураганомъ. Он то появлялись, то исчезали въ разныхъ мстахъ, то выступали рзче, то слабе, змя извивались кругомъ до самаго зенита и надъ нимъ.

Хотя я былъ легко одтъ и дрожалъ отъ холода, но не могъ оторваться отъ зрлища, пока оно не прекратилось и осталась только одна огненная змйка вблизи западнаго горизонта. Когда я поздне опять взошелъ на палубу, то волны свта уже двигались въ сверномъ направленіи и распространялись неполными дугами по сверному небосклону! Кто желаетъ отыскивать таинственный смыслъ въ явленіяхъ природы, тотъ найдетъ здсь, конечно, много удобныхъ случаевъ для этого.

Наблюденія сегодня посл обда указываютъ 78® 38′ 42′ св. широты. Быстрое отступленіе.

Среда, 29-го ноября. Еще одна собака загрызена сегодня: ‘Фоксъ’ — красивое, сильное животное. Его нашли сегодня уже мертвымъ и окоченлымъ за кормою судна. ‘Суггенъ’, по обыкновенію, выполнялъ свою обязанность и стерегъ трупъ. Такія забіяки, эти собаки. Я отдалъ приказаніе, чтобы кто-нибудь всегда наблюдалъ за ними, когда ихъ выпускаютъ на ледъ.

Четвергъ, 30-го ноября. Лотъ обнаружилъ сегодня 170 метровъ глубины и, судя до направленію веревки, мы какъ будто двигаемся къ сверо-западу. Наши надежды опять ожили, и жизнь показалась свтле.

Мое настроеніе похоже на маятникъ, если только можно представить себ этотъ инструментъ безпорядочно качающимся въ разныя стороны. Ничего нтъ хорошаго въ стараніи смотрть на вещи философски, потому что я не могу отрицать, что меня глубоко волнуетъ вопросъ объ успх нашего предпріятія. Очень легко убдить себя разными неоспоримыми доводами въ томъ, что главное дло — благополучно провести всю экспедицію и въ хорошемъ состояній вернуться домой, все равно увнчается-ли наша экспедиція успхомъ или нтъ. Я не могъ поступить иначе я долженъ былъ предпринять эту экспедицію, такъ какъ чувствовалъ, что мой планъ долженъ увнчаться успхомъ. Мой долгъ былъ сдлать эту попытку. Но если планъ этотъ не удастся, то виноватъ-ли я? Я выполнилъ свой долгъ, я сдлалъ все, что нужно было, я могу со спокойной совстью вернуться къ мирному счастью, оставленному мною дома. Что-же изъ того, если случай, или какъ тамъ ни называть это — поможетъ или не поможетъ успху нашего плана и сдлаетъ или не сдлаетъ наши имена безсмертными? Достоинство плана не измнится отъ этого. Что-же касается безсмертія, то вдь то, чего мы жаждемъ, и составляетъ счастье, а этого мы въ безсмертіи не найдемъ!

Все это я могу повторять себ тысячу разъ, я могу даже заставить себя искренно поврить, что мн безразличенъ походъ экспедиціи. Тмъ не мене настроеніе мое мняется, какъ видъ облаковъ на небесахъ, смотря потому откуда дуетъ втеръ, какую глубину показываетъ лотъ, указываютъ-ли наблюденія на движеніе къ сверу или къ югу. Когда я думаю о множеств людей, врящихъ намъ, о норвежцахъ, о друзьяхъ, пожертвовавшихъ намъ своимъ временемъ и деньгами, то во мн загорается желаніе, чтобы ихъ не постигло разочарованіе, и мн становится грустно, когда наше плаваніе идетъ не такъ, какъ мы ожидали. А ‘она’, больше всхъ пожертвовавшая мн, разв ‘она’ не заслуживаетъ того, чтобы жертва ея не была напрасна? Нтъ, мы хотимъ и должны имть успхъ!

Воскресенье, 3-го декабря. Снова воскресенье, и слдовательно можно проводить время въ праздности, въ мечтахъ о счастливыхъ дняхъ, не чувствуя угрызеній совсти.

Сегодня спущенный на глубину 250 метровъ лотъ не досталъ дна. Насъ уноситъ къ сверо-востоку. Согласно вчерашнимъ наблюденіямъ мы находимся подъ 78® 44′ св. широты, слдовательно со вторника мы подвинулись на пять минутъ къ сверу. Дло идетъ ужасно медленно, но по крайней мр мы все-таки подвигаемся впередъ и такъ и должно бытъ, на этотъ счетъ не можетъ быть вопроса.

Вторникъ, 5-го декабря. Сегодня самый холодный день, какой только намъ приходилось переживать, термометръ показываетъ —56,7® С, при рзкомъ втр съ востоко-юго-востока. Наблюденія посл обда показали 78® 50′ св. широты, значитъ на 6′ сверне съ воскресенья, слдовательно ежедневно движемся на дв минуты. Посл обда было великолпное сверное сіяніе, блестящія дуги растянулись по всему небосклону съ востока на западъ, но когда я вечеромъ вышелъ на палубу, небо заволокло и только одна единственная звзда блестла сквозь облачное покрывало — звзда родины. Какъ я люблю эту звзду! Мои глаза прежде всего отыскиваютъ ее, и она всегда тутъ я освщаетъ намъ путь. Мн кажется, что ничего дурного не можетъ случиться, пока я вижу тамъ эту звзду…

Среда, 6-го декабря. Сегодня посл обда ледъ раскололся позади штирборда и къ вечеру образовалась расщелина. Мы можемъ ожидать напора, такъ-какъ наступаетъ новолуніе.

Четвергъ, 7-го декабря. Утромъ около пяти часовъ утра ледъ въ теченіе цлаго часа напиралъ на корму. Я лежалъ въ койк и прислушивался къ треску и грохоту. Посл обда снова ощущался напоръ, но такой слабый, что объ немъ говорить не стоило.

Пятница, 8-го декабря. Сегодня утромъ давленіе льда отъ 7 до 8 часовъ. Когда я посл обда занялся рисованіемъ, меня испугалъ какой-то внезапный трескъ. Онъ раздался надъ моей головой и казалось, будто громадныя ледяныя массы свалились на палубу,надъ моею каютой. Вс повскакали и, накинувъ на себя что попало изъ одежды, бросились на палубу. Кто отдыхалъ посл обда — повыскакивали изъ своихъ коекъ и бросились въ салонъ, требуя объясненій. Петтерсень бросился съ такою поспшностью къ трапу на верхъ, что со всей силы хлопнулъ дверью и ударилъ ею рулевого, стоявшаго какъ разъ у дверей и державшаго собаку — ‘Квикъ’, которая со страху убжала изъ рубки, гд для нея была приготовлена постель въ ожиданіи родовъ. Однако мы ничего не увидали, кром того, что ледь находится въ движеніи и медленно началъ спадать и какъ будто удаляться отъ судна. Сегодня утромъ и вчера скопились большія кучи льда подъ кормою. Взрывъ, вроятно, произошелъ вслдствіи сильнаго напора, который внезапно освободилъ ледъ вдоль боковъ судна, вслдствіе чего онъ сильно навалилъ на бакбордъ. Треска дерева не было слышно, и чтобы тамъ ни было, а ‘Fram’ не могъ получить поврежденій. Но было холодно и поэтому мы опять вернулись внизъ.

Когда мы около шести часовъ сидли за ужиномъ, внезапно начался напоръ. Ледъ трещалъ и грохотъ былъ такъ силенъ, что мы не могли разговаривать, мы должны были кричать и вс согласились съ Нордалемъ, что было бы пріятне, если бы ледъ давилъ только на носъ судна, а не безпокоилъ бы насъ здсь. Среди шума мы едва различали отдльные звуки гармоніума, наигрывавшаго мелодію Кверульфа ‘Соловьиная псня мн спать не давала’. Суматоха продолжалась около 20 минутъ и затмъ все стихло.

Вечеромъ Скоттъ-Гансенъ явился внизъ съ извщеніемъ о необыкновенномъ сверномъ сіяніи. Палуба была ярко освщена и отраженіе свта везд играло на льду. Все небо сверкало и въ особенности на юг, откуда распространялись высоко вверхъ огненныя массы. Поздне Скотъ-Гансенъ пришелъ еще разъ объявить намъ, что сверное сіяніе необыкновенно красиво. Словами нельзя выразить то великолпіе, которое представилось нашимъ глазамъ. Огненныя массы раздлились на блестящія разноцвтныя полосы, распространяющіяся по небу на юг и на свер и переплетающіяся другъ съ другомъ. Лучи сверкали, отливая чистыми и прозрачными, какъ кристаллъ, цвтами радуги, преимущественно фіолетово-краснымъ или карминовымъ и свтло-зеленымъ. Зачастую лучи дуги на своихъ концахъ принимали красный цвтъ, переходящій кверху въ ярко-зеленый, еще выше они становились темне и переходили въ голубой или фіолетовый цвтъ, прежде чмъ исчезали въ синев неба. Порою же лучи въ той же самой дуг превращались изъ ярко-красныхъ въ свтло-зеленые и колыхались изъ стороны въ сторону, точно влекомые втромъ. Это была безконечная фантасмагорія яркихъ красокъ, превосходящая все, что только можно вообразить. Временами зрлище достигало такой красоты, что у насъ захватывало дыханіе и намъ казалось, что должно совершиться что-нибудь необыкновенное, рушится небо, по крайней мр. Но вдругъ лучи свта меркли, быстро пробжавъ по всей гамм цвтовъ, и все явленіе исчезало въ то время, какъ мы стояли, въ напряженномъ ожиданіи притаивъ дыханіе. Что-то въ высокой степени драматическое заключается въ такомъ явленіи, однако чувства тревоги оно не возбуждаетъ. Точно присутствуешь при работ великаго мастера, въ совершенств владющаго своимъ инструментомъ. Однимъ ударомъ смычка онъ легко переходитъ отъ высшаго развитія страсти къ спокойному обыденному состоянію и снова возвращается къ прежней игр страстей.

Сверное сіяніе точно желаетъ насъ поддразнить. Лишь только ни чувствуемъ стремленіе удалиться подъ вліяніемъ 35-ти градуснаго холода, вдругъ снова загораются лучи и появляются такія чудныя краски, что мы останавливаемся и стоимъ до тхъ поръ, пока не почувствуемъ, что у насъ отморожены уши и носъ!

Финаломъ сіянія былъ такой удивительный фейерверкъ всевозможныхъ цвтовъ, со всхъ сторонъ загоралось такое пламя, что мы каждую минуту могли ожидать появленія его на льду, такъ какъ на неб для него уже боле не оставалось мста.

Однако я уже больше не могъ выдержать. Я одтъ былъ легко, безъ соотвтствующей шапки и перчатокъ, и уже пересталъ ощущать свои члены, а потому и спустился внизъ.

Воскресенье, 10-го декабря. Опять воскресенье, день мира. Въ англійскомъ календар на этотъ день напечатано слдующее изреченіе: ‘Тотъ счастливъ, кто находится въ условіяхъ, соотвтствующихъ его характеру. Но достойне тотъ, кто уметъ приспособить свой характерь ко всякимъ условіямъ’. (Юмъ). Очень врно, это именно та философія, которой я слдую въ данную минуту. Я лежу при свт электрической лампы на кровати, мъ пирогъ, пью пиво и пишу дневникъ, а затмъ принимаюсь за чтеніе и засыпаю.

Электрическая лампа освтила сегодня веселое общество. Теперь намъ уже не трудно отличать на нашихъ грязныхъ картахъ бубны отъ червей. Удивительно, какое дйствіе иметъ свтъ! Я полагаю, что еще сдлаюсь когда-нибудь огнепоклонникомъ. Право удивительно, что въ полярныхъ странахъ нтъ огнепоклонниковъ?

У насъ выходитъ газета, она называется ‘Framsjaa’, что означаетъ ‘Обзоръ Fram’. Нашъ докторъ — отвтственный редакторъ этой газеты. Первый номеръ ея вышелъ сегодня вечеромъ и далъ поводъ къ большому веселью. Въ газет была напечатана, между прочимъ, ‘Зима во льду’, сатирическая поэма, въ которой описывалось въ шутливомъ тон времяпрепровожденіе членовъ экспедиціи и добродушно осмивались нкоторые изъ нихъ: Амундзенъ, ненавидящій карты, составляющія любимое развлеченіе большинства членовъ экспедиціи, почтенный докторъ, напрасно поджидающій больныхъ, которому ничего боле не остается, какъ отдыхать, такъ какъ ‘вс сильны и здоровы’ и т. д.

Затмъ въ газет напечатано было такое же шутливое предостереженіе насчетъ какого-то странствующаго ‘Часовыхъ длъ мастера’, берущаго у всхъ часы подъ предлогомъ исправленія и не возвращающаго ихъ владльцамъ. Сообщались примты часовщика и высказывалось удивленіе, что такія дла могутъ совершаться на глазахъ властей. Это предостереженіе сопровождалось примчаніемъ отъ редакціи, сообщавшимъ, что указанное лицо приходило въ бюро редакціи и просило работы.

Вчерашнія наблюденія указываютъ 72® 0′ св. широты и 139® 14′ восточной долготы. Наконецъ, мы ушли такъ далеко на сверъ, какъ это было въ конц сентября. Движеніе къ сверу постепенно ускоряется, мы подвинулись на 10′ въ четыре дня.

Понедльникъ, 11-го декабря. Сегодня утромъ я сдлалъ далекую экскурсію къ западу. Лазаніе по сдвинувшимся льдинамъ въ темнот — довольно трудная работа и отчасти похожа на странствованіе ночью по большимъ скаламъ. Я сдлалъ неврный шагъ, поскользнулся и ушибъ правое колно.

Сегодня мягкая погода, только 23®С.

Сегодня вечеромъ замчательное сверное сіяніе, блыя, блестящія облака, точно освщенныя, — какъ я, думалъ сначала, — луной, но луны еще не было. Я тихо стоялъ и наблюдалъ такъ долго, какъ только позволила мн моя легкая одежда. Не было замтно никакого дрожанія, ни игры свта, облака свернаго сіянія спокойно плыли по небу. Всего ярче свтъ виднлся на юго-восток, гд можно было замтить и темныя облака.

Гансенъ разсказывалъ, что потомъ сіяніе снова распространялось къ сверу, облака то появлялись, то исчезали и нкоторое время можно было видть много блестящихъ блыхъ облачковъ, ‘блыхъ точно барашки’ — какъ выразился Гансенъ, но настоящаго свернаго сіянія за ними не было видно.

Вторникъ, 12-го декабря. Сегодня утромъ я предпринялъ дальнюю прогулку на юго-востокъ. Ледъ тамъ, повидимому, такого же состава, какъ и на запад, онъ сдвинулся въ кучи, верхушки которыхъ сдавлены и заключаютъ въ себ плоскія льдины.

Вечеромъ собаки внезапно подняли на палуб большой шумъ, въ то время какъ мы вс сидли внизу и поглощены были карточною игрой. Я былъ босой, а потому предложилъ кому-нибудь другому пойти на верхъ и посмотрть, что случилось. Могшгадъ отправился. На верху шумъ становился все сильне. Вернувшись, Могштадъ объявилъ, что вс собаки, которыя могли достать бортъ судна, вспрыгнули на него и лаютъ въ темнот по направленію къ сверу. Могштадъ увренъ, что тамъ находится какой-нибудь зврь, быть можетъ лисица, такъ какъ ему показалось, что онъ слышалъ ея лай въ сверномъ направленіи. Однако онъ въ этомъ не увренъ. Но это должно быть, чортъ знаетъ, какая лисица, если ужъ она до такой степени приводитъ въ возбужденіе собакъ!

Такъ какъ шумъ не прекращался, то я самъ отправился на верхъ въ сопровожденіи Іогансена. Какъ мы ни смотрли, а не могли разглядть въ темнот ничего, въ томъ направленіи, въ которомъ лаяли собаки. Наврное тутъ что-нибудь да было, и я не сомнвался, что это былъ медвдь, такъ какъ собаки выходили изъ себя. ‘Панъ’ посмотрлъ на меня, точно онъ имлъ сообщить мн что-нибудь очень важное, и затмъ опять бросился къ борту и сталъ лаять.

Собаки были чрезвычайно взволнованы. Я замтилъ, что можно было бы выпустить нсколькихъ собакъ и отправиться съ ними по льду къ сверу. Но эти проклятыя собаки не захотятъ напасть на медвдя и при томъ такъ темно, что мы едва-ли его разглядимъ. Если это медвдь, то онъ придетъ опять. Если онъ такъ голоденъ, какъ они обыкновенно бываютъ въ это время года, то врядъ-ли онъ отойдетъ далеко отъ хорошей пищи, которую онъ можетъ надяться найти здсь.

Я помахалъ руками, чтобы согрться, и пошелъ внизъ спать, между тмъ какъ собаки продолжали лаять и порою лай раздавался даже еще громче, чмъ прежде.

Нордаль, стоявшій на вахт, нсколько разъ поднимался на верхъ, но не могъ открыть причины лая. Въ то время, какъ я лежалъ и читалъ въ постели, мн послышался непривычный шумъ, какъ будто таскали ящики по палуб. Мн слышалось также какъ будто царапаніе собаки, которая хочетъ выйти и усиленно скребетъ дверь, я тотчасъ же подумалъ о ‘Квикъ’, запертой въ рубк. Позвавъ Нордаля, я сказалъ ему, чтобы онъ еще разъ вышелъ на верхъ и посмотрлъ, что означаетъ этотъ новый шумъ. Но онъ вернулся съ извстіемъ, что ничего не видать.

Я долго не могъ заснуть и ворочался въ своей койк. Когда Педеръ вступилъ на вахту, я приказалъ ему отправиться и повернуть парусъ вентилятора по втру, чтобы улучшить вентиляцію внизу. Педеръ долго оставался на верху, исполняя разныя дла, но и онъ не узналъ причины безпокойства собакъ. Проходя къ носу судна, онъ замтилъ, что недостаетъ трехъ собакъ. Спустившись внизъ, онъ сообщилъ мн объ этомъ, и мы ршили, что вроятно это обстоятельство и служитъ причиною такого сильнаго волненія собакъ. Однако собаки никогда ни принимали прежде такъ близко къ сердцу исчезновенія котораго-нибудь изъ своихъ сотоварищей.

Среда, 13-го декабря. Едва проснувшись сегодня утромъ, я уже слышалъ лай собакъ, продолжавшійся во все время нашего завтрака. Какъ мн кажется, шумъ продолжался всю ночь.

Посл завтрака Могштадъ и Педеръ отправились на верхъ, чтобы покормить проклятыхъ животныхъ и выпуститъ ихъ на ледъ. Трехъ собакъ все еще не хватало. Педеръ вернулся за фонаремъ, такъ какъ хотли хорошенько посмотрть, не видно-ли слдовъ животныхъ. Якобсонъ закричалъ ему, чтобы онъ взялъ ружье, на онъ оказалъ, что этого не нужно.

Спустя нсколько времени, когда я усердно занимался вычисленіемъ того, сколько мы потратили керосина и на сколько времени намъ должно хватать нашихъ запасовъ, если мы будемъ тратить ихъ подобнымъ образомъ, я услышалъ у входа въ каюту крикъ: ‘Приходите съ ружьемъ!’ Въ одну минуту я былъ въ салон, куда ввалился, задыхаясь, Педеръ, крича: ‘Ружье! ружье!’ — Медвдь укусилъ его въ бокъ.

Слава Богу, что не произошло ничего худшаго. Когда я услышалъ, что онъ говоритъ на своемъ діалект, то подумалъ, что дло идетъ о жизни и смерти. Я схватилъ ружье, онъ другое, и мы оба бросились на верхъ, а за нами рулевой со своимъ ружьемъ. Не трудно было ршить, куда мы должны направиться, такъ какъ у штирборда слышались растерянные голоса людей, а внизу на льду — страшный шумъ и смятеніе собакъ. Я быстро сталъ заряжать ружье, такъ какъ надо было торопиться. Но, чортъ возьми, я никакъ не могъ вытащить пакли изъ дула, я рвалъ ее изо всхъ силъ, но ничего не могъ сдлать. Педеръ кричалъ: ‘стрляйте-же! Стрляйте, мое ружье не дйствуетъ’. Онъ держалъ ружье, но курокъ только щелкалъ, такъ какъ онъ опять купался въ замерзшемъ вазелин, между тмъ мы видли, что медвдь лежитъ у самаго судна и рветъ собаку. Возл него стоялъ рулевой, также никакъ не могшій вырвать пыжъ, который онъ, во время бга, втолкнулъ въ дуло. Съ раздраженіемъ онъ, наконецъ, бросилъ ружье и сталъ искать гд-нибудь остроги, чтобы заколоть медвдя. Четвертый, Могштадъ, заперъ свои патроны и теперь, махая не заряженнымъ ружьемъ, кричалъ, что кто-нибудь долженъ застрлить медвдя.

Четверо людей и изъ нихъ ни одинъ не могъ выстрлить, хотя медвдь находился такъ близко, что мы могли дотронуться до его спины своими ружьями! Скотъ-Гансенъ былъ пятымъ, онъ лежалъ въ проход у рубки и пробовалъ рукою достать патроны черезъ щель въ двери, которую нельзя было растворить, такъ какъ тутъ лежала ‘Квикъ’.

Наконецъ, явился Іогансенъ и пустилъ пулю въ медвдя съ нкоторымъ успхомъ. Чудовище бросило собаку и зарычало, раздался второй выстрлъ, поразившій звря въ тоже самое мсто, затмъ еще, и мы увидали, что блая собака, которую медвдь держалъ въ лапахъ, вдругъ вскочила и побжала, въ то время какъ вся остальная стая стояла вокругъ и лаяла. Опять былъ сдланъ выстрлъ, такъ какъ медвдь все еще шевелился. Въ этотъ моментъ пыжъ выскочилъ, наконецъ, изъ моего ружья, и я могъ послать для большей безопасности еще одну пулю въ голову медвдя. Пока медвдь шевелился, собаки тснились къ нему, громко лая, но когда онъ свалился мертвый, то они боязливо отпрянули. Вроятно он подумали, что это новая хитрость ихъ врага. Медвдь, надлавшій такую суматоху, былъ маленькій, худой, годовалый зврь.

Когда сдирали шкуру, я отправился поискать пропавшихъ собакъ. Не усплъ я отойти на нкоторое разстояніе, какъ уже замтилъ, что собаки почуяли слдъ, направляющійся къ сверу, и захотли туда отправиться. Вскор, однако, он стали выказывать страхъ, такъ что я долженъ былъ силою принуждать ихъ идти. Карабкаясь на четверенькахъ на льдины, я держалъ на готов ружье и все время смотрлъ впередъ, но не могъ хорошенько разглядть въ темнот. Собаки, бывшія отъ меня въ нсколькихъ шагахъ, представлялись мн черными тнями, и я каждую минуту ожидалъ, что вдругъ появится между льдинами какое-нибудь громадное чудовище и бросится на меня. Собаки становились все осторожне и даже нкоторыя стали отставать, но, повидимому, он устыдились оставить меня одного и тихонько поплелись за мною.

Ужасный ледъ, черезъ который приходится прокладывать себ дорогу! Положеніе на четверенькахъ совсмъ неудобно для стрльбы въ случа внезапнаго нападенія медвдя. Однако у меня мало было надежды увидть медвдя, если онъ самъ не сдлаетъ нападенія или если собаки не наткнутся на него. Наконецъ, мы добрались до плоскаго льда и для меня было ясно, что по близости что-то есть. Идя дале, я замтилъ какой-то темный предметъ на льду, имющій сходство со звремъ. Я наклонился: это былъ нашъ бдный ‘другъ Іогансена’, черная собака съ блымъ хвостомъ, уже совершенно окоченвшая. Я замтилъ еще что-то темнвшее на льду и, нагнувшись, увидалъ вторую изъ пропавшихъ собакъ, брата ‘сторожа труповъ’ Суггена. Онъ былъ почти еще цлъ, только голова у него была отъдена, онъ даже еще не усплъ совершенно окоченть. Кругомъ на льду виднлась кровь. Я осматривался по всмъ направленіямъ, но ничего не могъ открыть. Собаки держались въ почтительномъ отдаленіи и нюхали воздухъ въ направленіи своихъ мертвыхъ товарищей. Вскор затмъ къ намъ присоединились еще нсколько человкъ, которые взяли трупы собакъ. У нихъ былъ съ собою фонарь. Мы стали карабкаться по льдинамъ.

— Сюда съ фонаремъ, Бентсенъ, мн кажется я тутъ вижу слды.

Бентсенъ подошелъ, и мы освтили углубленія во льду. Это безъ сомннія были слды медвжьихъ лапъ, но того-же самаго молодого медвдя.

— Посмотрите-ка, зврь притащилъ сюда собаку.

При свт фонаря мы могли прослдить кровавую тропу между ледяными холмами. Мы нашли мертвую собаку, но другихъ слдовъ не нашли, кром тхъ, которые, по нашему мннію, должны были принадлежать молодому медвдю. ‘Свартенъ’, alias ‘другъ Іогансена’ выглядлъ ужасно при свт фонаря: мясо, кожа, внутренности — все исчезло, оставались только кости груди, спинной хребетъ и нсколько реберъ. Просто несчастье, что такая прекрасная, сильная собака кончила подобнымъ образомъ. У нея былъ только одинъ недоотатокъ — довольно сварливый нравъ. Эта собака питала особенное отвращеніе къ Іогансену и всегда лаяла на него и скалила зубы, какъ только онъ показывался на палуб или же только отворялъ двери. Когда Іогансенъ сидлъ, въ эти темные зимніе дни, на мачт или въ бочк и свисталъ, то ‘другъ’ его всегда отвчалъ ему издалека на льду самымъ яростнымъ лаемъ.

Іогансенъ нагнулся съ фонаремъ въ рукахъ, чтобы посмотрть, что осталось отъ собаки.

— Вы рады, Іогансенъ, что вашъ врагъ умеръ?— Нтъ, мн его жаль:— Почему?— Потому что мы не успли съ нимъ помириться передъ его смертью.

Хотя мы искали другихъ слдовъ медвдей, но не нашли и поэтому, взваливъ трупы собакъ на плечи, отправились домой. По дорогъ я спросилъ Педера, что произошло между нимъ и медвдемъ.

— Видите-ли, — оказалъ онъ, — когда я пришелъ съ фонаремъ, то мы замтили близь фальрепа нсколько капель крови, которыя, конечно, могли произойти отъ того, что какая-нибудь собака себя поранила. На льду, но подъ фальрепомъ, мы замтили слды медвдя, вслдствіе чего и повернули къ западу, а вмст съ нами и вся свора собакъ. Не успли мы отойти немного отъ судна, какъ вдругъ произошло нчто ужасное. Огромный зврь, окруженный собаками, бросился въ нашу сторону. Какъ только мы увидли въ чемъ дло, то тотчасъ же повернули назадъ и бросились бжать къ судну. Могштадтъ, видите-ли, былъ въ парусинныхъ башмакахъ и зналъ дорогу лучше меня, поэтому онъ и прибжалъ на судно раньше. Я не могъ такъ скоро бжать въ деревянныхъ башмакахъ и въ смятеніи попалъ какъ разъ на большой ледяной холмъ къ югу отъ носовой части судна. Тамъ я обернулся и посвтилъ фонаремъ, чтобъ посмотрть, все ли еще медвдь сзади меня. Я ничего не увидалъ и побжалъ дальше, но скоро поскользнулся я упалъ между двумя ледяными возвышенностями. Однако я довольно быстро вскочилъ, но когда я уже былъ на плоскомъ льду вблизи судна, то вдругъ увидалъ, что справа кто-то двигается прямо на меня. Сначала я думалъ, что это собака, но у меня уже не было времени подумать что-нибудь другое, такъ какъ зврь бросился на меня и укусилъ въ бокъ. Я вотъ такъ поднялъ руки и поэтому медвдь хватилъ меня здсь за бедро. Онъ ворчалъ и хриплъ, кусая меня.

— Что вы подумали въ эту минуту, Педеръ?

— Что я подумалъ? Я подумалъ, что пришелъ мой конецъ. Что могъ я сдлать? У меня не было ни ружья, ни ножа. Я взялъ фонарь и такъ ударилъ медвдя по голов, что фонарь вдребезги разлетлся по льду. Въ тотъ самый моментъ, какъ онъ почувствовалъ ударъ, онъ припалъ на заднія лапы и посмотрлъ на меня.

Когда онъ снова поднялся, я уже далъ тягу. Не знаю, зачмъ онъ поднялся и хотлъ-ли онъ меня опять охватить, но только онъ увидлъ въ этотъ моментъ собаку, идущую на встрчу, и бросился за нею, я же въ это время взобрался на судно.

— Вы кричали, Педеръ?

— Еще бы! Я кричалъ изо всхъ силъ.

Вроятно это было такъ, потому что онъ совсмъ охрипъ.

— Но гд же былъ Могштадъ все это время?

— Видите-ли, онъ гораздо раньше меня попалъ на судно, но не подумалъ спуститься внизъ и сдлать тревогу, а прямо схватилъ со стны ружье, полагая, что онъ и одинъ сладитъ съ медвдемъ. Но ружье его давало осчку, и медвдь имлъ достаточно времени, чтобъ пожрать меня передъ самымъ его носомъ.

Мы находились теперь вблизи судна, гд Могштадъ съ палубы услыхалъ конецъ исторіи. Онъ старался оправдаться, хотя все-таки имлъ достаточно времени, чтобы схватить ружье и поспшить на помощь къ Педеру.

Когда медвдь, бросивъ Педера, обратился къ собак, то вся свора окружила его. Онъ сдлалъ прыжокъ и смялъ подъ себя собаку, но тутъ вся свора бросилась на него, такъ что онъ долженъ былъ поворачиваться, чтобы защищаться, затмъ онъ бросился на другую собаку, и свора опять устремилась на него, и такъ продояжалось до тхъ поръ, пока медвдь не оказался вблизи судна. Тутъ его и постигло наказаніе.

Во всякомъ случа, это прискорбное происшествіе. Подумать только, что мы допустили медвдя взобраться на судно и потеряли трехъ собакъ! Число нашихъ собакъ уменьшается, у насъ осталось только 26.

Это былъ хитрый зврь, не смотря на свою небольшую величину. Онъ взобрался по фалрепу на судно, оттолкнулъ ящикъ, стоявшій тутъ, и, схвативъ ближайшую собаку, удралъ съ нею. Утоливъ свой первый голодъ, онъ отправился за новою добычей и унесъ вторую собаку. Еслибъ мы это оставили безнаказаннымъ, то онъ продолжалъ бы свои похожденія до тхъ поръ, пока у насъ же осталось бы ни одной собаки. Посл того онъ, по всей вроятности, спустился бы по лстниц внизъ и ‘холодною рукой’ постучалъ бы въ кухонную дверь Юэлля. Должно быть ‘Свартенъ’ испыталъ пріятное ощущеніе, когда стоялъ тутъ въ темнот и видлъ, какъ пробирается къ нему медвдь!

Когда я спускался внизъ, прослушавъ этотъ разсказъ, то Юэлль, стоявшій въ дверяхъ кухни, сказалъ мн:

— Вы увидите, что сегодня у ‘Квикъ’ будутъ щенки, у насъ на судн все вдь такъ совпадаетъ.

Дйствительно, когда мы вечеромъ сидли въ салон, то пришелъ Могштадъ, обыкновенно наблюдавшій за собаками, и объявилъ о рожденіи перваго щенка, вслдъ за которымъ послдовали двое другихъ. Это извстіе было нкоторымъ бальзамомъ для нашихъ ранъ. ‘Квикъ’ лежитъ въ ящик, выложенномъ мхомъ, и тамъ такъ тепло, что есть надежда выходить щенятъ, не смотря на 48® холода.

Сегодня вечеромъ никто уже же ршался спускаться на ледъ безъ оружія. Мы вооружились штыками. Я долженъ сознаться, что не ожидалъ среди зимы встртить медвдей такъ далеко на свер. Во время моихъ далекихъ прогулокъ по льду, когда я не имлъ при себ даже перочиннаго ножика, мн ни разу не приходило въ голову, что я могу встртиться съ медвдемъ. Опытъ Педера, однако, указываетъ, что лучше брать съ собою хоть фонарь и имъ бить медвдя. Съ этихъ поръ я всегда буду брать съ собою штыкъ.

Поздне мы часто дразнили Педера, что онъ такъ страшно кричалъ, когда медвдь схватилъ его.

— Гы, — говорилъ онъ.— Что жъ удивительнаго? Точно другіе на моемъ мст не также бы громко кричали? Долженъ же я былъ позвать парней, которые такъ боялись испугать медвдя, что бжали изо всхъ силъ и длали скачки въ семь метровъ.

Четвергъ, 14-го декабря.

— Ну, Могштадъ, сколько у васъ щенковъ? — спросилъ я за завтракомъ. — Теперь пять.

Вскор, однако, онъ еще разъ явился съ извстіемъ, что теперь, по крайней мр, двнадцать.

Ого! Это хорошее вознагражденіе за наши потери. Но мы обрадовались не меньше, когда явился Іогансенъ и объявилъ, что онъ слышалъ, какъ пропавшая собака воетъ далеко на льду, на сверо-запад. Тотчасъ же нсколько человкъ отправились ее послушать. Мы вс хорошо слышали вой, казалось, что животное сидитъ смирно на мст и воетъ съ отчаянія. Быть можетъ передъ нею была расщелина во льду, черезъ которую собака не могла перескочить. Блессингъ также слышалъ этотъ вой во время своей ночной вахты, но ему казалось, что онъ слышится въ юго-западномъ направленіи.

Когда Педеръ, посл завтрака, отправился кормить собакъ, то пропавшій песъ былъ уже здсь и стоялъ у фалрепа въ ожиданіи возможности попасть на судно. Онъ былъ голоденъ и тотчасъ же набросился на ду, но въ остальномъ казался совсмъ здоровымъ и бодрымъ.

Вечеромъ явился Педеръ и сообщилъ, что онъ наврное видлъ медвдя и слышалъ, какъ онъ скребетъ по льду. Онъ и Петерсенъ слышали, какъ медвдь царапаетъ ледяную кору. Захвативъ свою двустволку, я отправился на палубу, гд собралась вся команда на корм и напряженно вглядывалась въ темноту. Мы выпустили двухъ собакъ, ‘Пана’ и ‘Уленку’, и отправились по тому направленію, гд разсчитывали найти медвдя. Было темно, ни зги не видать, но собаки ужъ найдутъ слдъ, если что-нибудь есть. Гансену показалось, что на возвышенности у судна что-то шевелится, но мы смотрли и ничего не видли, и такъ какъ никто изъ тхъ, кто потомъ вошелъ на ледъ, также ничего не замтилъ, то мы опять вскарабкались на судно. Просто удивительно какіе звуки слышатся въ этой большой безмолвной пустын, освщенной таинственнымъ блескомъ сверкающихъ звздъ!

Пятница, 15-е декабря. Сегодня утромъ Педеръ увидалъ лисицу на льду, за судномъ. Когда поздне она опять появилась, то онъ отправился съ собаками. Какъ удивительно это появленіе медвдей и лисицъ, посл того, какъ мы долго не видали ни одного живаго существа! Мы видли въ послдній разъ лисицу, когда находились гораздо южне, вблизи земли Санникова, ужъ не находимся ли мы и теперь по близости какой-нибудь земли?

Поод обда я пошелъ посмотрть щенятъ ‘Квикъ’. Ихъ было тринадцать. Рдкое совпаденіе: тринадцать щенковъ родилось 13-го декабря для тринадцати же человкъ. Пять щенковъ были убиты, восемь ‘Квикъ’ прокормить можетъ, но больше было бы вредно для нея. Бдная мать! Она такъ боялась за своихъ щенятъ и все хотла впрыгнуть къ нимъ въ ящикъ и отнять ихъ у насъ. Видно также, что она ими очень гордится.

Сегодня вечеромъ явился Педеръ и сказалъ, что на льду долженъ быть какой-нибудь духъ, потому что онъ слышалъ тотъ же самый шумъ шаговъ и царапаніе, какъ и вчера вечеромъ. Повидимому, область эта населена.

Согласно наблюденіямъ, сдланнымъ во вторникъ, мы должны находиться по близости 79® 8′ св. широты. Мы подвинулись слдовательно на восемь минутъ въ теченіе трехъ дней, съ субботы, это все-таки лучше.

Почему не идетъ снгъ? Приближается Рождество, а какое же это Рождество безъ снга, густо падающаго снга? Во вс время нашего плаванія со льдами ни одного единаго разу не шелъ снгъ: твердыя зерна, падающія иногда, не замняютъ снга.

О, чудный, блый снгъ, такъ тихо и нжно падающій и смягчающій подъ своимъ чисто-блымъ покровомъ вс рзкія очертанія, — что можетъ сравниться спокойствіемъ, мягкостью и близной со снгомъ?

Эта безснжная равнина похожа на жизнь безъ любви, ничего тутъ нтъ, что бы могло ее смягчить! Слды борьбы и напоровъ льда выступаютъ такъ рзко, какъ будто они только что произошли и выглядятъ такъ сурово, длая затруднительнымъ всякое странствованіе по льду.

Любовь — это снгъ жизни, она также нжно ложится на поверхность ранъ, полученныхъ въ борьб, бле и чище самаго снга, что жизнь безъ любви? Такая жизнь точно ледъ, холодная, пустынная, разъединенная масса, которую втеръ гонитъ, раздвигаетъ и снова сдвигаетъ, не закрывая, однако, открытой расщелины, не смягчая силы удара при столкновеніяхъ и не закругляя острыхъ краевъ разломанной льдины, однимъ словомъ это — просто голый, разломанный пловучій ледъ.

Суббота, 16 декабря. Посл обда пришелъ Педеръ и объявилъ, что онъ слышалъ разнаго рода шумъ на льду. На свер звуки были такіе, какъ будто ледъ сдвигается къ материку. Вслдъ затмъ раздавался внезапно въ воздух такой грохотъ, что собаки вскакивали и тотчасъ же начинали лаять. Бдный Педеръ! Надъ нимъ смются, когда онъ приходитъ внизъ и разсказываетъ о своихъ многочисленныхъ наблюденіяхъ, а между тмъ никто изъ насъ не обнаруживаетъ такой внимательности.

Среда, 20-го декабря. Когда я сидлъ за завтракомъ, прибжалъ Педеръ съ крикомъ, что онъ, какъ ему казалось, видлъ на льду медвдя. Да и ‘Панъ’ убжалъ тотчасъ же, какъ его выпустили. Я спрыгнулъ на ледъ съ ружьемъ въ рукахъ и увидалъ при лунномъ свт много людей, но ни одного медвдя. Прошло не надо времени, пока ‘Панъ’ вернулся.

Свердрупъ и ‘Кузнецъ Ларсъ’ изготовили большую западню для медвдей, которую мы и установили сегодня на льду, но такъ какъ я боялся, что въ нихъ будутъ попадаться собаки чаще медвдей, то мы укрпили западню такъ высоко, чтобы собаки не могли достать приманку, заключающуюся въ куск моржевого жира и прикрпленную въ самомъ отверстіи ловушки. Большинство собакъ проводитъ теперь время въ томъ, что лаютъ на это сооруженіе, виднющееся при лунномъ свт, на льду.

Четвергъ, 21-го декабря. Удивительно какъ проходитъ время! Теперь самый короткій день, хотя у насъ тутъ никакого дня нтъ. Но мы идемъ снова на встрчу свту и лту. Сегодня мы пробовали бросить лотъ, веревку спустили на 2,000 метровъ и не достали дна! Больше веревки у насъ нтъ, что длать? кто бы подумалъ, что здсь такъ глубоко?

Весь день мы видли радугу на неб, противъ луны, это значитъ лунная радуга.,

Пятница, 22-го декабря. Прошлою ночью мы убили медвдя. Якобсенъ увидлъ его, когда стоялъ на вахт, и выстрлилъ въ него, зврь убжалъ. Сойдя въ каюту, Якобсенъ сообщилъ намъ объ этомъ, и Могштадъ съ Педеромъ отправились на палубу. Разбуженный Свердрупъ также присоединился къ нимъ. Они замтили медвдя, направляющагося къ судну. Но вдругъ медвдь увидалъ на льду западню и тотчасъ же направился туда. Онъ внимательно осмотрлъ аппаратъ, затмъ осторожно поднялся на заднія лапы и положилъ правую лапу на поперечное бревно, какъ разъ у западни, пристально поглядывая на лакомый кусочекъ, но повидимому опасаясь крышки западни. Свердрупъ, вышедшій на палубу, наблюдалъ за медвдемъ, который стоялъ освщенный луной. Сердце у Свердрупа билось, и онъ ждалъ напряженно, что вотъ захлопнется западня. Но медвдь подозрительно покачивалъ головой, затмъ медленно опустился на четвереньки, осторожно обнюхалъ проволоку, къ которой была прикрплена приманка, и направился вдоль проволоки къ тому мсту, гд она прикрплялась къ большой ледяной глыб. Тутъ онъ обошелъ кругомъ и осмотрлся, какъ бы раздумывая о томъ, какъ все ловко устроено. Затмъ онъ снова медленно направился вдоль проволоки назадъ, поднялся, какъ и раньше, на заднія лапы и, положивъ переднія лапы на перекладину вислицы, долго смотрлъ на западню, покачивая головой и точно говоря себ: ‘эти хитрецы придумали для меня ловкую штуку’. Посл того онъ направился снова къ судну. Педеръ выстрлилъ, когда медвдь находился на разстояніи 60 шаговъ. Медвдь упалъ, но опять вскочилъ и побжалъ, тогда выстрлили Іогансенъ, Свердрупъ и Могштадъ, и медвдь свалился. Съ него тотчасъ содрали шкуру, но нашли въ ней только одно отверстіе отъ пули, проникшей между лопатками. Педеръ, Якобоенъ и Могштадъ каждый приписывали себ эту пудю, и только Свердрупъ не предъявлялъ на нее претензій, такъ какъ онъ слишкомъ далеко стоялъ на корм. Какъ только Могштадъ увидлъ падающаго медвдя, посл сдланнаго имъ выстрла, то сейчасъ же вскрикнулъ: ‘Это я его убилъ’. Якобсенъ божился, что это онъ сдлалъ, а Бентсенъ, игравшій роль свидтеля, готовъ былъ поклясться, что это Педеръ уложилъ медвдя. Споръ насчетъ этого важнаго пункта такъ и остался неразршеннымъ.

Чудное лунное сіяніе. Напоръ льда ощущался въ разныхъ направленіяхъ. Сегодня мы перенесли вс наши запасы гремучей ваты и пушечнаго и ружейнаго пороха на палубу, такъ какъ держать его здсь гораздо безопасне, чмъ въ трюм. Въ случа пожара или какого-нибудь другого несчастія, взрывъ въ трюм произвелъ бы пробоину въ дн судна раньше, чмъ мы могли бы предупредить это. Часть мы перенесли на бакъ, часть на мостикъ, такъ какъ и отсюда и оттуда легко будетъ все это сбросить на ледъ въ случа нужды.

Суббота, 23-го декабря. Сегодня ‘маленькій сочельникъ’, какъ мы называемъ его въ Норвегіи.

Я отправился утромъ на западъ и вернулся назадъ поздно. Везд ледъ сдвинулся и между нимъ лежали плоскія льдины. Я долженъ былъ повернуть назадъ вслдствіе новообразовавшагося отверстія на льду, которое я не ршился перейти по свжему тонкому слою льда.

Посл обда мы устроили первое рождественское развлеченіе: взрывъ льда посредствомъ гремучей ваты. Мы пробуравили дыру во льду при помощи одного изъ большихъ желзныхъ буравовъ, взятыхъ нами съ собою для этой цли, и вложили туда, на глубин одного фута отъ поверхности, зарядъ вмст съ электрическою проволокой, посл чего далеко отошли, кнопка была нажата, послышался глухой трескъ и высоко въ воздух разлетлись куски льда и брызги воды.

Хотя взрывъ произведенъ былъ на разстояніи 60 метровъ отъ судна, но все-таки оно ощутило такой сильный толчокъ, что все задрожало. Взрывъ произвелъ отверстіе во льду, глубиною въ 1 ¹/₃ метра, и кром этого вокругъ образовавшейся дыры произошли маленькія трещины.

Воскресенье, 24-го декабря. Сочельникъ, холодъ 37® С. Сверкающій лунный свтъ и безконечное безмолвіе арктической ночи. Я совершилъ уединенную прогулку по льду. Первый сочельникъ, проведенный такъ далеко отъ родины! Согласно вычисленіямъ мы находимся теперь надъ 79® 11′ св. широты, теченія никакого незамтно. Мы подвинулись на дв минуты южне, чмъ шесть дней тому назадъ.

Объ этомъ дн у меня боле ничего не записано въ дневник, но какъ ясно все возстаетъ передо мною, когда я о немъ вспоминаю! На судн господствовало особенно приподнятое настроеніе, что у насъ вообще не водилось. Каждый въ душ былъ занятъ мыслями о родин, но не хотлъ показать это товарищамъ, поэтому-то шутки и смхъ раздавались громче и чаще обыкновеннаго. Мы зажгли вс лампы и фонари, какіе только были на судн, и освтили блестящимъ образомъ каждый уголокъ въ салон и въ каютахъ. Разумется, въ этотъ день наше продовольствіе отличалось отъ прочихъ особенною изысканностью, такъ какъ у насъ это былъ единственный способъ праздновать наши праздники. Обдъ былъ превосходный, а также ужинъ, по окончаніи котораго на столъ были поданы цлыя горы рождественскихъ пироговъ, изготовленіемъ которыхъ Юэлль прилежно занимался въ теченіе нсколькихъ недль. Затмъ мы наслаждались грогомъ и сигарами, въ этотъ день намъ разршалось курить въ салон.

Празднество достигло своего апогея, когда были внесены два ящика съ рождественскими подарками, одинъ отъ матери Скотть Гансена, другой отъ его невсты. Трогательно было видть дтскую радость, съ которою принимались эти подарки, безразлично была ли то трубка, ножикъ или другой какой нибудь пустячокъ, но каждый видлъ въ этомъ привтствіе съ родины. Затмъ произносились рчи и появился номеръ газеты ‘Framsjaa’ съ иллюстрированнымъ приложеніемъ. Рисунки были исполнены знаменитымъ арктическимъ художникомъ Гуттету, а въ стихахъ разсказывались различныя событія послднихъ дней и воспвался праздникъ, въ конц помщены были различныя сатирическія объявленія. По прочтеніи газеты началась музыка и пніе, и лишь поздно ночью мы разошлись по своимъ койкамъ.

Понедльникъ, 25-е декабря. Рождество. Термометръ 38® С ниже нуля. Я предпринялъ прогулку къ югу при восхитительномъ лунномъ свт, но попалъ ногою во вновь образовавшуюся щель, покрытую тонкимъ льдомъ, который проломился подо мною, и я вымокъ насквозь. Но подобное несчастіе не иметъ особенно большого значенія при такомъ мороз, вода немедленно превращается въ ледъ, такъ что особеннаго холода не чувствуешь и быстро высыхаешь.

Дома о насъ теперь иного думаютъ и вроятно много горюютъ, помышляя о тхъ лишеніяхъ, которыя намъ приходится терпть среди этой холодной безотрадной ледяной пустыни. Боюсь, однако, что эти соболзнованія нашихъ близкихъ поостыли бы немного, еслибъ они насъ могли видть и слышать, какое у насъ царятъ веселье и какъ мы себя прекрасно чувствуемъ. Едва-ли тамъ дома чувствуютъ себя лучше. Что касается меня самого, то, кажется, никогда еще не велъ я такого сибаритскаго образа жизни и никогда не имлъ столько поводовъ опасаться послдствій, сопряженныхъ съ такимъ образомъ жизни. Обратите только вниманіе на слдующее меню нашего сегодняшняго обда:

1) Супъ изъ бычачьихъ хвостовъ.

2) Пуддингъ изъ рыбы съ картофелемъ и растопленнымъ масломъ.

3) Оленье жаркое съ горошкомъ, французскими бобами, картофелемъ и клюквеннымъ вареньемъ.

4) Морошка со сливками.

5) Пирожное и марципаны (любезный подарокъ пекаря экспедиція, за который мы были ему очень благодарны).

И ко всему этому столь знаменитое пиво Рингнеса. Приличествуетъ ли такой обдъ людямъ, которые должны закалять себя противъ ужасовъ полярной ночи?

Мы вс такъ много ли за обдомъ, что ужинъ оказался совсмъ лишнимъ. Въ теченіе вечера былъ сервированъ кофе съ ананасными конфектами, медовыми пирогами и разнымъ пирожнымъ, издліями нашего превосходнаго повара Юэлля. На дессертъ поданы были фиги, миндаль и изюмъ.

Чтобы закончить вполн описаніе этого дня, я долженъ разсказать еще о завтрак, который состоялъ изъ кофе, свжеиспеченнаго хлба и превосходнаго датскаго масла, честера и голландскаго сыра, языка, солонины и мармелада. Но было бы заблужденіемъ думать, что такой завтракъ сервированъ былъ намъ лишь по случаю Рождества. Каждый день мы получали тоже самое, за исключеніемъ пирожнаго, которое не входило въ нашъ ежедневный обиходъ.

Если же ко всмъ этимъ хорошимъ вещамъ мы прибавимъ еще наше крпкопостроенное прочное помщеніе, нашъ удобный салонъ, освщенный керосиновыми лампами въ отсутствіи электрическаго свта, постоянно веселое настроеніе, карты и множество книгъ, съ иллюстраціями и безъ нихъ, доставляющихъ намъ хорошее, занимательное чтеніе, за которымъ обыкновенно слдуетъ здоровый сонъ, то чего же больше мы можемъ желать?

Но, о, полярная ночь, ты похожа на женщину, удивительно красивую женщину! Ты обладаешь такими же благородными чистыми чертами античной красоты, но также мраморно холодна, какъ она. На твоемъ высокомъ гладкомъ лбу, чистомъ, какъ прозрачный эфиръ, не видно и слда состраданія къ мелкимъ горестямъ и страданіямъ презрннаго человческаго рода, на твоихъ блдныхъ, прекрасныхъ щекахъ не видно и слда чувства. Твои роскошные черные, какъ вороново крыло, кудри усыпаны сверкающими кристаллами. Горделивый поворотъ твоей шеи, округлость твоихъ плечъ — все это преисполнено благородства, но ахъ! какъ все это невыразимо холодно, твоя непорочно блая грудь безчувственна, какъ покрытый снгомъ ледъ. Чистая, прекрасная и гордая, ты паришь въ эфир надъ застывшимъ моремъ, и твоя одежда, сотканная изъ лучей свернаго сіянія, покрываетъ небесный сводъ. Только изрдка можно подмтить горестное искривленіе твоихъ губъ и въ твоихъ глазахъ появляется выраженіе безконечной грусти.

О, какъ я усталъ отъ твоей холодной красоты! Мн хочется вернуться къ жизни, побдителемъ или нищимъ — мн все равно! Только отпусти меня, чтобы я могъ снова начать жить. Здсь проходятъ годы, но что они приносятъ съ собой? Истина? Но зачмъ такъ много значенія придается истин? Жизнь вдь больше чмъ холодная истина, а живемъ мы только одинъ разъ!

Вторникъ, 26-го декабря. 38® С. ниже нуля. Это самый сильный морозъ, какой только намъ пришлось испытать до сихъ поръ. Сегодня я предпринялъ путешествіе къ сверу и нашелъ большую канаву, покрытую новообразованнымъ льдомъ, посреди котораго находилось совершенно открытое пространство воды. Ледъ колебался подъ моими ногами и вызывалъ волненіе въ открытомъ пруд.

Странно было снова видть отраженіе луннаго свта въ черныхъ, какъ уголь, волнахъ. Это вызвало во мн воспоминанія о хорошо знакомыхъ сценахъ. Я пошелъ вверхъ вдоль канавы. Такъ какъ мн казалось, что въ туманномъ лунномъ свт виднются очертанія возвышенной страны, то я все шелъ дальше и дальше, пока, наконецъ, не увидалъ, что то, что я принималъ за возвышенность, были облака, за которыми простирались освщенныя луной пустынныя пространства открытой воды. Взобравшись на высокій ледяной холмъ, я увидлъ, что эта расщелина направляется къ сверу такъ далеко, какъ только можно видть глазомъ.

Сегодня мы также роскошничаемъ, какъ и вчера, обдъ изъ четырехъ перемнъ. Главнымъ нашимъ развлеченіемъ въ этотъ день была стрльба въ цль: выигрывались и проигрывались сигаретки. Стрлы и мишень были рождественскимъ подаркомъ, полученнымъ Іогансеномъ отъ невсты.

Среда, 27-е декабря. Сегодня посл обда снова начался втеръ, 6—8 метровъ въ секунду, втряная мельница опять вертится и электрическія лампы придаютъ блескъ нашей жизни.

Іогансенъ объявилъ, что сегодня вечеромъ будетъ ‘большая стрльба при электрическомъ свт и концерт’. Плохо ему пришлось: онъ и многіе другіе стрляли до тхъ поръ, пока не обанкротились и обнищали совершенно и должны были прекратить стрльбу, лишившись своихъ сигаретъ.

Четвергъ, 28-го декабря. Передъ самымъ судномъ находится новая широкая расщелина, поперекъ которой судно могло бы помститься. Ночью эта расщелина покрылась льдомъ и сегодня ощущалось легкое давленіе. Замчательно, какъ равнодушно мы относимся теперь къ такимъ напорамъ льда, которые наврное причинили бы многимъ прежнимъ полярнымъ изслдователямъ не мало тревоги! Мы же не сдлали ни малйшихъ приготовленій на случай какого-нибудь несчастія, не выносили на палубу ни жизненныхъ припасовъ, ни палатки, ни платьевъ. Пожалуй, можно считать это легкомысліемъ, но на самомъ дл мы не имли ни малйшаго повода опасаться, что напоръ льда причинитъ намъ вредъ, мы знаемъ теперь, что можетъ вынести Fram! Гордые своимъ великолпнымъ крпкимъ судномъ, мы стоимъ на палуб и наблюдаемъ, какъ ледъ трещитъ и разламывается о бока судна и продвигается внизъ, подъ его дно, въ то время какъ новыя ледяныя массы надвигаются въ темнот, чтобы подвергнуться, въ свою очередь, той же участи. Тамъ и сямъ поднимается съ оглушительнымъ грохотомъ огромная масса, грозно кидается на бока судна и затмъ внезапно опускается, какъ и остальной ледъ. Однако временами, когда среди обычнаго безмолвія ночи раздается вдругъ гулъ страшнаго напора, нельзя удержаться отъ мысли о несчастныхъ случаяхъ, не разъ причиненныхъ этою неукротимою силой.

Я читаю теперь какъ разъ исторію экспедиціи Канна (1853—55). Несчастный! Онъ очень плохо подготовилъ свою экспедицію. Мн кажется, что было легкомысленно и неосновательно начинать предпріятіе съ подобною подготовкой. Почти вс собаки у него подохли отъ дурного питанія, а люди заболли цынгой отъ той-же причины, къ этому присоединилась слпота отъ снга, отмороженія и разныя другія страданія. Арктическая ночь, разумется, внушаетъ Кану вполн понятный священный ужасъ, и это насъ не должно удивлять. Онъ пишетъ въ своей книг:

‘Я чувствую, что мы ведемъ борьбу за существованіе при очень неблагопріятныхъ условіяхъ и что арктическій день и арктическая ночь скоре и серьезне могутъ состарить человка, чмъ цлый годъ жизни гд бы то ни было въ этомъ мір бдствій’.

Въ другомъ мст онъ говоритъ, что цивилизованный человкъ не можетъ не страдать при такихъ условіяхъ. Это былъ печальный, но отнюдь не единичный опытъ. Одинъ англійскій полярный путешественникъ, съ которымъ мн пришлось бесдовать, также выразился весьма обезкураживающимъ образомъ о жизни въ полярныхъ областяхъ и старался поколебать мою увренность въ возможности предотвратить заболванія цынгой. Онъ былъ того мннія, что цынга неизбжна, и ни одной экспедиціи до сихъ поръ не удавалось обойтись безъ нея, хотя эту болзнь и называли подчасъ другимъ именемъ. Къ счастью, я имю возможность утверждать теперь, что этотъ взглядъ не вренъ, и мн было бы очень любопытно знать, не перемнили бы свои взгляды оба путешественника, если бы они тутъ были вмст съ нами.

Что меня самого касается, то я могу удостоврить, что арктическая ночь не имла на меня ни старящаго, ни ослабляющаго вліянія, наоборотъ, я даже какъ будто помолодлъ. Эта спокойная, правильная жизнь мн очень полезна, и я не могу припомнить, чтобы я когда либо чувствовалъ себя такимъ здоровымъ, какъ теперь. Я такъ расхожусь во взглядахъ съ извстными авторитетами, что даже готовъ рекомендовать полярныя области, какъ превосходный санаторій для страдающихъ нервностью и общею слабостью. И это вполн искренно.

Я почти стыжусь той жизни, которую мы ведемъ здсь. Никакихъ страданій, описываемыхъ такими мрачными красками, сопряженныхъ съ долгою зимнею ночью и считающихся неизбжною принадлежностью каждой арктической экспедиціи. Намъ ршительно нечего будетъ описывать въ этомъ отношеніи, когда мы вернемся домой.

То, что я сказалъ о себ, я хочу сказать я о своихъ товарищахъ: они вс выглядятъ здоровыми и хорошо питающимися людьми и чувствуютъ себя прекрасно, ни у кого не видно традиціонной блдности и впалыхъ щекъ, ни у кого не замтно угнетеннаго настроенія. Довольно было бы слышать смхъ, раздающійся въ салон, и видть игру въ засаленныя карты, чтобы убдиться въ этомъ.

Да и откуда взялась бы болзнь? Прекрасная пища въ изобиліи и настолько разнообразная, что даже самые разборчивые люди не могли бы жаловаться, хорошее жилище, одежда, вентиляція, движеніе на свжемъ воздух, никакой непосильной работы, поучительное и занимательное чтеніе всякаго рода, развлеченія, игры въ карты, въ шахматы, музыка, разсказы — кто же могъ бы хворать при такихъ условіяхъ? Мн приходится то тутъ, то тамъ слышать замчанія, указывающія на полное довольство нашею жизнью, Право же тайна заключается лишь въ разумной подготовк всего и главнымъ образомъ пищи. По моему мннію, особенно хорошее дйствіе оказываетъ на насъ то обстоятельсто, что мы вс вмст живемъ въ салон, гд все у насъ общее, сколько мн извстно, такой опытъ длается въ первый разъ, но его надо очень рекомендовать. Нкоторые жалуются, какъ я слышалъ, на безсонницу, которая всми разсматривается, какъ неизбжное послдствіе арктической тьмы. Что меня касается, то мн еще ни разу не пришлось испытать ее, я сплю ночью превосходно. Я не очень то врю въ такую безсонницу, но тмъ не мене не позволяю себ прикурнуть посл обда, ни на самый короткій моментъ, хотя большинство другихъ и позволяютъ себ это. Если отдыхать днемъ нсколько часовъ, то, конечно, нельзя расчитывать на хорошій сонъ ночью. ‘Часть своего времени непремнно надо бодрствовать’, говоритъ Свердрупъ.

Воскресенье, 31 декабря. Наступилъ послдній день года. Это былъ длинный годъ, который принесъ съ собою много и хорошаго и дурного. Начался онъ съ хорошаго, подаривъ мн вмст съ ребенкомъ такое новое рдкое счастье, что я даже боялся вритъ ему. Но какъ тяжело, невыразимо тяжело было разставаніе, ни одинъ годъ не причинилъ мн столько страданій! И съ той поры вся жизнь моя была наполнена однимъ страстнымъ стремленіемъ.

Но есть нчто худшее, нежели страстное стремленіе. Пока существуетъ это стремленіе, подъ его покровомъ преуспваетъ все прекрасное, но все исчезнетъ, какъ только мы перестаемъ желать!

Наконецъ-то ты миновалъ, старый годъ! Ты не такъ далеко провелъ насъ, какъ бы долженъ былъ, но во всякомъ случа могло быть хуже, такъ что все-таки ты былъ не такъ ужъ плохъ. Разв вс наши разсчеты и ожиданія не оправдались и разв теперь насъ не уноситъ именно туда, куда я желалъ и надялся? Только одно вышло не такъ: я не думалъ, что теченіе идетъ такими зигзагами.

Лучшаго кануна новаго года не могло быть. Сверное сіяніе переливается чудными красками и полосами свта по всему небу, въ сверной его части. Тысячи звздъ сверкаютъ между свернымъ сіяніемъ на голубомъ свод небесъ. Во вс стороны тянется безконечная и безмолвная ледяная пустыня, объятая сумракомъ ночи. Покрытый инеемъ, такелажъ Fram темнетъ на сверкающихъ небесахъ.

Наша газета ко дню Новаго года заключаетъ въ себ только стихотворенія, которыя и были прочитаны во всеуслышаніе.

Вечеромъ мы угощались ананасомъ, фигами, пирожнымъ и конфектами, въ полночь Гансенъ принесъ грогъ, а Нордаль сигары и папиросы.

Въ тотъ моментъ, когда оканчивался старый годъ, я долженъ былъ встать и сказать нсколько словъ о томъ, что старый годъ, не смотря ни на что, все-таки былъ хорошимъ годомъ, и о надежд, что Новый годъ не будетъ хуже, затмъ я благодарилъ за доброе товарищество и высказалъ увренность, что наше сожительство и въ будущемъ году пройдетъ такъ же хорошо и пріятно, какъ и въ прошломъ. Потомъ мы пли псни, т самыя, которыми насъ провожали въ Христіаніи и Берген. Я прочелъ послднее привтствіе, полученное нами въ Тромсё, телеграмму въ стихахъ отъ Мольтке Мое, затмъ были прочтены еще нсколько стиховъ и пропты нсколько псенъ, между прочимъ, и т, которыя были напечатаны у насъ въ ‘Framsjaa’.

Пожалуй, можно удивляться, что мы привтствовали наступленіе Новаго года, когда онъ еще не наступилъ у насъ на родин, гд онъ начнется не раньше, какъ черезъ восемь часовъ., Теперь около четырехъ часовъ утра. Я хотлъ досидть до тхъ поръ, пока и въ Норвегіи не наступитъ Новый годъ. Но нтъ, лучше пойду спать и пусть мн приснится, что я дома.

Понедльникъ, 1-го января 1894 г. Меня разбудилъ веселый голосъ Юэлля, явившагося пожелать мн счастья на новый годъ и принесшаго мн въ постель чашку кофе, великолпнаго мокка, — рождественскій подарокъ невсты Іогансена.

Прекрасная, ясная погода при температур 38® ниже нуля. Мн почти кажется, что заря на южномъ горизонт начинаетъ увеличиваться, верхній край ея возвышается сегодня надъ горизонтомъ на 14®.

Въ шесть часовъ у насъ былъ слдующій обдъ:

1) Супъ изъ томатъ.

2) Тресковая икра съ растопленнымъ масломъ и картофелемъ.

3) Оленье жаркое съ зеленымъ горошкомъ, картофелемъ и вареньемъ изъ клюквы.

4) Морошка съ молокомъ, пиво.

Не знаю, можетъ ли такое меню вызвать представленіе о большихъ страданіяхъ и лишеніяхъ!

Я лежу въ своей койк, читаю, пишу и мечтаю. Странное чувство испытываешь, вписывая въ первый разъ число новаго года, такъ какъ только тогда начинаешь вполн постигать значеніе того факта, что старый годъ уже принадлежитъ прошлому и что новый годъ стоитъ тутъ и надо быть готовымъ пережить его. Кто знаетъ, что онъ несетъ съ собою? Хорошее и дурное, безъ сомннія, но больше — хорошаго. Это послднее заключается въ томъ, что мы идемъ на встрчу къ нашей цли и къ возвращенію на родину.

Да, приведи насъ, если не къ нашей цли — это было бы слишкомъ рано, то по крайней мр по направленію къ ней, укрпи наши надежды, но быть можетъ… нтъ! не должно быть никакихъ ‘быть можетъ’!

Мои мужественные молодцы заслуживаютъ успха. Они не испытываютъ никакихъ сомнній, каждый изъ нихъ вложилъ всю свою душу въ наше предпріятіе, я читаю это на ихъ лицахъ, въ блеск ихъ глазъ. Каждый разъ, когда мы узнаемъ, что насъ тащитъ къ югу, раздается общій вздохъ разочарованія, но онъ смняется вздохомъ облегченія, когда насъ снова начинаетъ тащить съ сверу на встрчу неизвстному. Вс они врятъ въ меня и въ мои теоріи.

Что же, если я заблуждаюсь и ихъ ввожу въ заблужденіе? О, я ничего тутъ не могъ сдлать. Мы служимъ лишь орудіемъ для силъ, которыя нами управляютъ, мы рождаемся подъ счастливою или несчастною звздой. До сихъ поръ я жилъ подъ счастливою звздою, разв же теперь ея свтъ долженъ померкнуть? Я не суевренъ, но я врю въ свою звзду.

Ну, а Норвегія, наша родина? Что принесъ теб старый годъ и что принесетъ новый? Безцльно думать объ этомъ, но когда я смотрю на наши картины — подарки Вереншильда, Мюнта, Китти Киландъ, Скредсвига, Ганштина, Эйлифа Петерсена, то чувствую себя дома, дома!

Среда, 3 января. Старая расщелина въ 400 метрахъ впереди Fram опять раскрылась, во льду образовалась большая трещина, покрытая льдомъ и инеемъ.

Какъ только образуется при такой температур ледъ, то на верхней его поверхности осаждается соль, которая замерзаетъ красивыми цвточками, похожими на иней. Температура между 39® и 40® С. ниже нуля, но если къ этому присоединить еще рзкій втеръ, скорость котораго равняется 3—5 метрамъ въ секунду, то приходятся сознаться, что ‘въ тни-таки довольно прохладно!’.

Мы съ Свердрупомъ пришли сегодня къ одинаковому заключенію, что лучше было бы, еслибъ рождественскіе праздники, наконецъ, прекратились, и мы снова вернулись бы къ своему обычному образу жизни, слишкомъ продолжительная бездятельность намъ вредна. Жизнь, которую мы ведемъ, нельзя назвать ни очень трудовой, ни очень тяжелой, но она иметъ то преимущество, что мы вс ею довольны.

Люди еще работаютъ въ машин, но надются покончить работу съ котломъ въ нсколько дней, и тогда все уже будетъ готово. Посл этого надо будетъ установитъ въ трюм токарный станокъ и изготовить для него инструменты. Кузнецу Ларсу частенько таки приходятся работать, и кузнечный горнъ пылаетъ впереди у бака, бросая свой красный свтъ на покрытый инеемъ такелажъ и даже выше, прямо въ звздное небо, а также освщая ледяную пустыню. Далеко, среди ночной тишины, разносятся удары молота по наковальн. Когда прогуливаешься одинъ и эти хорошо знакомые звуки достигаютъ ушей, то невольно припоминаются разныя сцены, совершенно иного характера. Стоя здсь и наблюдая за судномъ, можно замтить появленіе свта на палуб, медленно пробирающагооя вверхъ по вантамъ: это Іогансенъ отправляется въ бочку посмотрть температуру.

Блессингъ въ настоящее время опять занятъ счетомъ красныхъ кровяныхъ шариковъ и опредленіемъ количества гемоглобина въ крови. Для этой цли онъ ежемсячно у каждаго изъ насъ извлекаетъ кровь, такое кровожадное созданіе! И онъ даже похваляется этимъ, не смотря на вс протесты противъ вивисекціи.

Скоттъ Гансенъ вмст со своимъ ассистентомъ производитъ наблюденія, метеорологическими записями, которыя отмчаются черезъ каждые четыре часа, завдуетъ главнымъ образомъ Іогансенъ. Прежде всего онъ осматриваетъ на палуб термометръ, гигрометръ и термографъ — поздне все это было установлено на льду, — а затмъ осматриваетъ барометръ, барографъ, термометръ, находящіеся въ салон, и минимальный и максимальный термометры въ бочк, служащіе для показанія температуръ въ боле высокихъ слояхъ атмосферы, сдлавъ все это, онъ изслдуетъ термометръ, находящійся на льду и измряющій лучеиспусканіе верхнихъ слоевъ льда. Иногда посл этого онъ отправляется еще въ трюмъ, чтобъ посмотрть, какова тамъ температура.

Астрономическія наблюденія производятся каждые два дня, чтобы опредлить наше положеніе и всегда знать съ точностью, какіе успхи мы сдлали, двигаясь на подобіе раковъ. Производить эти наблюденія при температур въ 30®—40® ниже нуля — сомнительное удовольствіе! Стоять одному и работать надъ инструментами, поворачивая винты голыми пальцами, не очень-то пріятно. Очень часто Гансену приходится прятать руки и бгать по палуб взадъ и впередъ, громко стуча ногами. Если же онъ, посл выполненія подобнаго негритянскаго танца надъ нашими головами, отъ котораго содрогается все судно, снова появляется внизу, то его встрчаютъ обыкновенно громкимъ смхомъ и самымъ невиннымъ образомъ спрашиваютъ: было ли ему холодно на палуб.

— Ничуть, — отвчаетъ обыкновенно Гансенъ, — совсмъ мягкая температура.

— Разв же ноги у васъ не озябли?

— Нтъ, я не могу этого сказать, хотя пальцы по временамъ какъ будто немного коченютъ.

У него, однако, были отморожены два пальца, но онъ все-таки ни за что не хотлъ надвать одежду изъ волчьяго мха, приготовленную для метеорологовъ.

— Температура еще слишкомъ мягка для подобнаго одянія, — говорилъ онъ.— Нехорошо такъ себя нжить.

Термометръ показывалъ, кажется, 40® С. ниже нуля, когда Гансенъ, однажды утромъ, отправился въ одной рубашк и кальсонахъ на палубу, чтобы произвести наблюденія. Онъ утверждалъ потомъ, что у него не было времени надть платье.

Въ опредленное время Скоттъ Гансенъ и Іогансенъ производятъ на льду магнитныя наблюденія. Я смотрю на нихъ, какъ они тамъ стоятъ съ фонарями и нагибаются, чтобъ посмотрть на свои инструменты. Вслдъ затмъ я вижу, какъ они вбгаютъ на льдину и начинаютъ размахивать руками, точно втряная мельница своими крыльями, со скоростью 10—12 метровъ, а вдь все-таки они увряютъ, что имъ было ‘вовсе не холодно!’.

Я не могу не думать о томъ, что я прочелъ въ отчетахъ о нкоторыхъ изъ прежнихъ экспедицій, т. е. что при такихъ низкихъ температурахъ производить наблюденія невозможно. Повидимому, надо было бы что-нибудь еще худшее, чтобы наши люди прекратили свою дятельность. Въ промежутокъ между наблюденіями я слышу какое-то бормотаніе въ кают Гансена, это значитъ, что принципалъ преподаетъ уроки астрономіи и мореходства своимъ ассистентамъ.

Просто ужасно, какъ много теперь играютъ въ карты въ салон! Бсъ картежничества, повидимому, овладлъ всми нами и даже нашъ примрный Свердрупъ поддался ему. Наши картежники проигрались чуть-ли не до рубашки и въ буквальномъ смысл этого слова остались безъ хлба, такъ какъ двое изъ нихъ на цлый мсяцъ лишились свжаго хлба, проигравъ свои порціи своимъ противникамъ. Но не смотря на это, картежная игра все-таки служитъ здоровымъ и безвреднымъ развлеченіемъ, давая постоянно поводъ къ смху, шуткамъ и веселью.

Одна ирландская поговорка гласитъ: ‘Будь счастливъ, если не можешь быть счастливъ — будь беззаботенъ, если не можешь быть вполн беззаботнымъ — будь, по крайней мр, беззаботенъ настолько насколько это возможно’. Хорошая философія, которая… но нтъ, на что намъ поговорки, когда жизнь на самомъ дл протекаетъ счастливо!

Амундзенъ совершенно искренно сказалъ вчера: ‘Да, разв я не правду говорю? Мы самые счастливые люди на земл, такъ какъ можемъ жить здсь безъ всякихъ заботъ, получать все, не утруждая себя нисколько’. Гансенъ вполн раздлялъ его взглядъ. Также высказался недавно и Юэлль, — ему нравится всего больше, что здсь нтъ никакихъ повстокъ въ судъ, никакихъ кредиторовъ и счетовъ.

А я? Я тоже счастливъ. Это, такая привольная жизнь, ничто не тяготетъ надо мною, никакихъ писемъ, никакихъ газетъ, ничто не смущаетъ меня, настоящее монастырское существованіе, о которомъ я такъ мечталъ въ свои юные годы, когда жаждалъ покоя, чтобы предаться своимъ научнымъ занятіямъ. Страстное стремленіе, какъ бы оно ни было сильно и даже печально, само по себ не составляетъ несчастья. Въ самомъ дл, человкъ не иметъ права не считать себя счастливымъ, если судьба даетъ ему возможность преслдовать свой идеалъ, освободивъ его отъ утомительнаго бремени заботъ ежедневной жизни, чтобы онъ могъ безпрепятственно обращать своя взоры къ своей высокой цли.

‘Гд есть трудъ, тамъ не можетъ не быть успха’ — сказалъ одинъ нашъ пвецъ труда. Я тружусь, насколько имю силъ, и надюсь, что успхъ поститъ меня въ скоромъ времени. Я лежу на соф, читаю о неудачахъ Кана, пью пиво, курю папиросы и долженъ сознаться, что тоже поддаюсь пороку, который я такъ осуждаю, но плоть такъ немощна. Я пускаю клубы дыма въ воздухъ и предаюсь пріятнымъ мечтамъ. Это дйствительно тяжелый трудъ, но я долженъ же выполнить его, какъ могу.

Четвергъ, 4-го января. Заря какъ будто становится ярче, но быть можетъ это лишь такъ кажется. Не смотря на то, что насъ опять тащитъ къ югу, я все-таки въ хорошемъ настроенія. Чтожъ изъ этого? Быть можетъ, наука и отъ этого много выиграетъ, а мое желаніе непремнно достигнуть полюса есть лишь дло тщеславія.

Я теперь очень хорошо могу представить себ, какъ должно быть тамъ, на полюс. (каковъ! скажетъ читатель). Глубокое море здсь соединяется съ глубинами Атлантическаго океана, — въ этомъ сомннія не можетъ быть. Но разв все не такъ произошло, какъ я разсчиталъ, и какъ должно было бы быть, если бы вамъ благопріятствовалъ втеръ? Разв до насъ многимъ не приходилось ждать благопріятнаго втра? что же касается тщеславія, то вдь это болзнь дтства, которую я давно уже преодоллъ.

Вс мои разсчеты, за исключеніемъ одного, оказались врными. Мы совершили свой путь вдоль береговъ Азіи, гд, какъ многіе намъ предсказывали, мы должны были наткнуться на большія затрудненія. Мы могли пройти на сверъ дале, чмъ я даже осмливался надяться и какъ разъ по тому меридіану, по которому я желалъ. Мы застряли во льду также, какъ я хотлъ. Fram выдержалъ превосходнымъ образомъ напоры льда и поднимается давленіемъ льда вверхъ, не издавъ ни малйшаго треска, не смотря на свой тяжелый грузъ угля и большую глубину осадки, чмъ мы разсчитывали. Наиболе же опытные въ этихъ вещахъ люди предсказывали намъ врную гибель. Ледъ оказался нисколько не выше и не тяжеле, чмъ я ожидалъ, а удобства помщенія, теплота и хорошая вентиляція далеко превзошли мои ожиданія. Мы ни въ чемъ не чувствуемъ недостатка и питаемся превосходно. По заключенію Блессинга, съ которымъ я вполн согласенъ, мы димъ нисколько не хуже, чмъ дома, и въ этомъ отношеніи намъ ничего не остается желать. У насъ не потекутъ слюньки даже при мысли о филе Шатобріанъ или свиной котлет съ шампиніонами и бутылк бургонскаго вина, — вдь мы къ такимъ вещамъ вовсе не стремимся. Приготовленія къ этой экспедиціи заняли у меня много драгоцнныхъ лтъ моей жизни, но теперь я объ этомъ не жалю: моя цль достигнута. Наша зимовка на пловучемъ льд не только во всхъ отношеніяхъ превосходитъ зимовки прежнихъ экспедицій, но такова, какъ будто мы захватили сюда съ собою кусочекъ Норвегіи изъ Европы. Вс вмст, въ одной кают, гд все у насъ общее, мы представляемъ маленькую частицу родины и съ каждымъ днемъ сближаемся тсне и крпче другъ съ другомъ.

Только въ одномъ пункт мои разсчеты оказались неврными, и къ сожалнію, въ одномъ изъ самыхъ важныхъ.

Я предполагалъ мелкое полярное море, такъ какъ наибольшая извстная глубина въ этихъ областяхъ, найденная ‘Жаннетой’, не превышала 150 метровъ, и я разсчитывалъ поэтому, что вс теченія въ мелкомъ полярномъ мор должны оказывать сильное вліяніе, и что теченіе, образуемое на азіятской сторон сибирскими рками, будетъ достаточно сильно для того, чтобы увлечь ледъ къ сверу на порядочное разстояніе. Но я уже здсь нахожу такую глубину, которую мы не въ состояніи измрить всмъ нашимъ лотомъ — глубину 1800 метровъ наврное, а быть можетъ и вдвое больше. Это обстоятельство тотчасъ же уничтожило мою прежнюю вру въ дйствіе теченія. Мы встрчаемъ либо очень слабое теченіе, либо никакого и полагаемъ свою единственную надежду только на втеръ. Колумбъ открылъ Америку, благодаря неврному разсчету, въ которомъ онъ самъ даже былъ неповиненъ. Богъ всть, куда насъ заведетъ мой ошибочный разсчетъ. Я повторяю только, что плавучій сибирскій лсъ, найденный у береговъ Гренландіи, обманывать не можетъ, и мы должны пойти по тому же самому пути, по которому онъ прошелъ.

Понедльникъ, 8-го января. Маленькой Лифъ сегодня минулъ годъ, дома будетъ праздникъ. Когда я посл обда лежалъ на соф и читалъ, Педеръ вдругъ высунулъ голову въ двери и позвалъ меня на верхъ, чтобы посмотрть на удивительную звзду, которая только что показалась надъ горизонтомъ и сіяетъ, точно огонь какого нибудь маяка.

Я почти испугался, взойдя на палубу и увидвъ на юг, какъ разъ надъ самымъ краемъ льда яркій красный свтъ, сверкающій точно пламя и мняющій свою окраску, казалось, будто кто нибудь идетъ по льду съ фонаремъ въ рукахъ. Я забылъ на моментъ всю свою обстановку на столько, что у меня мелькнула даже мысль: не двигается ли кто-нибудь съ юга сюда. Это была Венера, которую мы въ первый разъ увидли сегодня, такъ какъ до сихъ поръ она находилась за горизонтомъ. Она была удивительно красива, сіяя пурпуровымъ свтомъ. Удивительно, что это случилось именно сегодня! Пусть это будетъ звзда моей Лифъ, также какъ Юпитеръ у насъ считается звздою родины. Рожденіе Лифъ — счастливый для насъ день. Мы снова двигаемся на сверъ! Согласно нашимъ вычисленіямъ мы наврное находимся сверне 79®. Въ день моей свадьбы, 6-го сентября, началъ дуть благопріятный втеръ, который повелъ насъ вдоль азіятскаго берега, бытъ можетъ, рожденіе Лифъ также принесетъ намъ счастье, и благопріятное теченіе понесетъ насъ дйствительно къ сверу.

Пятница, 12-го января. Около десяти часовъ утра ощущалось давленіе льда въ расщелин, въ которой находится наше судно, но я все же не замтилъ никакого движенія, когда нсколько поздне прошелъ вдоль расщелины къ сверу на нкоторое разстояніе. При температур —40®С. и втр, дующемъ прямо въ лицо по скоростью пяти метровъ, холодъ довольно ощутителенъ.

Подъ звздою Лифъ мы быстро двигаемся къ сверу. Вообще для меня вовсе не безразлично, двигаемся ли мы на сверъ или на югъ. Направляется теченіе къ сверу — и я ощущаю въ себ приливъ новыхъ силъ, новой надежды, вчно юной и зеленющей изъ подъ зимняго снга. Передо мною лежитъ открытая дорога и вдали — возвращеніе домой. Но это слишкомъ большое счастье, чтобы можно было вполн врить въ него.

Воскресенье, 14-го января. Опять воскресенье. Время протекаетъ довольно быстро и съ каждымъ днемъ становится все свтле и свтле.

Сегодня во время подсчитыванія вчерашнихъ наблюденій мы сильно волновались. Вс предполагали, что мы прошли довольно большое разстояніе къ сверу, нкоторые думали, что мы достигли 79® 18′ или 20′, другіе утверждали даже, что мы находимся подъ 80®. По разсчету мы находимся теперь подъ 79® 19′ св. широты и 137® 31′ восточной долготы, — хорошій шагъ впередъ.

Вчера ледъ былъ спокоенъ, но сегодня утромъ снова произошло значительное давленіе въ различныхъ мстахъ. Богъ всть, чмъ вызвано это давленіе теперь, когда прошла цлая недля посл новолунія. Я предпринялъ далекую прогулку на юго-западъ и попалъ какъ разъ въ середину напора.

Сдвиганіе льда началось какъ разъ въ томъ мст, гд я стоялъ, и со всхъ сторонъ сопровождалось оглушительнымъ грохотомъ. Я вскочилъ и побжалъ какъ заяцъ, точно никогда еще ничего подобнаго не слыхалъ. Но это было такъ неожиданно. Ледъ къ югу былъ замчательно плоскій, и чмъ я дальше шелъ, тмъ онъ боле уплощался, и поверхность его была очень удобна для поздки въ саняхъ. На такомъ льду можно было бы ежедневно прозжать много миль.

Понедльникъ, 15-го января. Утромъ и въ полдень ощущался впереди судна напоръ льдовъ, но самый сильный грохотъ раздавался въ сверной сторон. Свердрупъ, Могштадъ и Педеръ отправились по этому направленію, но должны были вернуться по причин открытой большой канавы. Поздне мы съ Педеромъ прошли дале на сверо-востокъ мимо большой полыньи, по краямъ которой я прогуливался уже на Рождеств. Ледъ былъ блестящій и плоскій, представляя прекрасный санный путь, и становился тмъ лучше, чмъ дальше мы подвигались на сверъ.

Чмъ больше я здсь рыскаю кругомъ и осматриваю ледъ по всмъ направленіямъ, тмъ боле укрпляется во мн одинъ планъ, съ которымъ я давно уже ношусь въ мысляхъ. Съ собаками и въ саняхъ возможно было бы по такому льду достигнуть полюса, бросивъ судно и предпринявъ обратный путь въ направленіи земли Франца-Іосифа, Шпицбергена и западнаго берега Гренландіи. Людямъ можно было бы представить эту поздку, какъ легкую экспедицію.

Но было бы черезчуръ поспшно отправляться весной. Прежде всего, мы должны посмотрть, какое теченіе принесетъ намъ лто. Но когда я думаю объ этомъ, то у меня являются сомннія: правильно-ли я поступлю, если покину свое судно? Подумать только, что это будетъ такое, если я вернусь домой, а судно не вернется!

Но я вдь отправился, чтобы изслдовать неизвстныя полярныя области, на это именно норвежцы и пожертвовали свои деньги, и, конечно, мой долгъ прежде всего сдлать все, что я могу. Я долженъ подвергнуть теченіе еще одному боле продолжительному испытанію и только тогда, когда насъ потащитъ въ противоположномъ направленіи, мн не останется ничего другого, какъ испробовать мой планъ, а тамъ будь что будетъ!

Вторникъ, 16-го января. Сегодня ледъ спокоенъ. Притупляетъ ли страстное желаніе чувствительность, или же само по себ это желаніе постепенно сглаживается и переходитъ въ отупніе? О, это жгучее стремленіе, которое я испытывалъ днемъ и ночью, было блаженствомъ! Теперь же его пламя превратилось въ ледъ. Почему родина кажется мн теперь такой далекой? Она составляетъ жизненный нервъ человка и безъ нея жизнь кажется такой пустой и одинокой, ничего кром могильной пустоты! Ужъ не весна-ли это порождаетъ безпокойство въ человк, вызываетъ въ немъ стремленіе къ дятельности, къ чему нибудь отличному отъ этой безпечной, разслабляющей жизни? Не представляетъ ли душа человка только послдовательную смну настроеній и чувствованій, мняющихся столь же неожиданно, какъ втеръ? Можетъ быть мой мозгъ переутомился, такъ какъ мои мысли были направлены и днемъ и ночью на одинъ и тотъ же пунктъ: достигнуть полюса и снова вернуться домой. Быть можетъ я нуждаюсь только въ поко, въ сн? Боюсь ли я жизни? Нтъ, этого не можетъ быть!

Но что же меня гнететъ? Быть можетъ тайныя сомннія въ исполнимости моего плана? Мой умъ смущенъ и все пришло въ безпорядокъ, я самъ составляю для себя загадку. Я усталъ, хотя и не чувствую утомленія. Быть можетъ это оттого, что я вчера вечеромъ долго читалъ? Вокругъ меня образовалась какая то пустота и мой умъ представляетъ какъ будто чистый листъ. Я смотрю на картины, изображающія родину, но он какъ то мало меня трогаютъ, я думаю о будущемъ, но мн какъ будто довольно безразлично, вернусь ли я теперь или будущею осенью. Если мн вообще суждено когда нибудь вернуться, то одинъ годъ или два уже не идутъ въ счетъ.

Прежде я такъ не думалъ. Теперь у меня нтъ никакого желанія читать, рисовать или вообще что нибудь длать. Глупости! не попробовать ли мн прочесть нсколько страницъ изъ Шопенгауера? Нтъ, пойду лягу, хотя мн и не хочется вовсе спать. Быть можетъ, еслибъ истина была мн извстна, то меня бы охватило такое сильное желаніе, какого я не испытывалъ никогда.

Единственное, что мн помогаетъ — это писаніе, попытка высказаться на этихъ листкахъ и взглянуть, такъ сказать, на себя самого извн. Да, человческая жизнь ничто иное, какъ рядъ послдовательныхъ измненій душевнаго настроенія, наполовину воспоминаній, на половину надеждъ.

Четвергъ, 18-го января. Юго-восточный втеръ, начавшійя вчера вечеромъ, продолжался цлый день со скоростью 5—6 метровъ въ секунду. Онъ, безъ сомннія, подвинулъ насъ довольно далеко къ сверу, но къ вечеру началъ спадать и около полуночи скорость его была не боле 4 метровъ. Барометръ, поднимавшійся все время, вдругъ началъ падать. Будемъ надяться, что мимо насъ не пройдетъ циклонъ и не принесетъ съ собою свернаго втра. Замчательно, что при боле сильномъ втр почти всегда наблюдается повышеніе термометра, сегодня онъ поднялся почти до 25® C. Южный втеръ меньшей скорости вызываетъ обыкновенно паденіе температуры, а умренный сверный втеръ поднимаетъ ее. Пайеръ объясняетъ это повышеніе температуры тмъ, что при сильныхъ втрахъ воздухъ, проходя черезъ большія отверстія во льду, согрвается. Но это врядъ ли справедливо, по крайней мр въ нашемъ случа этого нтъ, такъ какъ вблизи насъ очень мало или даже почти нтъ отверстій. Скоре я склоненъ думать, что повышеніе температуры вызывается тмъ, что воздухъ изъ верхнихъ слоевъ спускается до поверхности земли. Безъ всякаго сомннія верхніе слои атмосферы тепле глубже лежащихъ, которые приходятъ въ соприкосновеніе съ охладившимися посредствомъ лучеиспусканія, покрытыми снгомъ и льдомъ поверхностями. Наши наблюденія указываютъ, что это именно такъ и есть. Воздухъ при своемъ паденіи согрвается вслдствіе усиливающагося давленія. Сильный втеръ, даже если онъ и не изъ верхнихъ слоевъ атмосферы происходитъ, необходимо долженъ вызвать нкоторый безпорядокъ въ относительномъ расположеніи различныхъ слоевъ и смшать верхніе съ нижними и наоборотъ.

Прошлою ночью мн приснился удивительный сонъ. Я вернулся домой. До сихъ поръ еще я ощущаю трепетное чувство радости, соединенной со страхомъ, съ которымъ я приближался къ первой телеграфной станціи на берегу. Я выполнялъ свой планъ, мы достигли свернаго полюса и вернулись къ земл Франца-Іосифа. Я ничего не видалъ, кром пловучаго льда, и когда меня люди спрашивали, какъ мы узнали, что находимся на полюс, то я не могъ дать никакого отвта. Я забылъ произвести точныя наблюденія и теперь только сообразилъ, что это было съ моей стороны очень глупо.

Очень странно, что мн приснился такой же точно сонъ, какой я видлъ однажды, когда мы плыли на льдин вдоль восточнаго берега Гренландіи и думали, что насъ уноситъ все дальше и дальше отъ нашей цли, мн тогда снилось, что я вернулся домой, пройдя по льду поперегъ Гренландіи, но я совстился этого, потому что ровно ничего не могъ сообщить, о томъ, что я видлъ во время пути, я все позабылъ. Не слдуетъ ли считать счастливымъ предзнаменованіемъ это сходство обоихъ сновидній? Я достигъ тогда цли, какъ ни плохи были мои шансы, быть можетъ и теперь будетъ тоже самое?

Будь я суевренъ, я питалъ бы большую увренность въ успх, но и теперь я всетаки твердо убжденъ, что предпріятіе мое удастся. Такая увренность вызывается во мн не только южнымъ втромъ, который дуетъ непрерывно вотъ уже два дня, но гораздо больше внутреннимъ голосомъ, нашептывающимъ мн, что мы будемъ имть успхъ. Я даже самъ смюсь надъ собою, что былъ такъ слабъ и могъ въ этомъ сомнваться. Я могу цлыми часами смотрть на огонь и мечтать о томъ, какъ я, дрожа отъ волненія и ожиданія, отправился искать ближайшую телеграфную станцію на берегу, посылать одну депешу за другой и распрашивать телеграфиста о всхъ новостяхъ съ родины.

Пятница, 19-го января. Чудный втеръ со скоростью 4—9 метровъ въ секунду, мы быстро двигаемся къ сверу. Въ полдень становится настолько свтло, что будь мы въ боле южной широт, то могли бы каждую минуту ожидать появленія солнца надъ горизонтомъ во всемъ блеск и великолпіи. Но намъ придется ждать этого еще съ мсяцъ.

Суббота, 20-го января. Я приказалъ вынести изъ трюма 270 килограммъ пеммикана {Сушеное мясо бизона, заготовляемое на зиму свероамериканскими индйцами.} и 90 килограммъ хлба и сложить это въ носовой части судна. Было бы неразумно не имть никакихъ запасовъ на палуб на случай внезапной необходимости, напримръ, если бы произошелъ пожаръ.

Воскресенье, 21-го января. Мы предприняли дальнюю прогулку на сверо-западъ. И въ этомъ направленіи также ледъ оказался довольно плоскимъ. Мы съ Свердрупомъ вскарабкались на высокій ледяной холмъ, образовавшійся вслдствіе напора на нкоторомъ разстояніи отъ судна. Этотъ холмъ находился въ самомъ центр сильнаго давленія, но тмъ не мене ледяная стна не превышала въ своей высшей точк пяти метровъ, хотя это и была одна изъ самыхъ высокихъ, какія я видлъ до сихъ поръ.

Вычисленіе высоты луны, сдланное вчера вечеромъ, указываетъ, что мы находимся подъ 79® 35′ св. широты, совершенно такъ, какъ я предполагалъ. Мы уже такъ привыкли теперь разcчитывать теченіе на основаніи втра, что въ состояніи почти наврное опредлить, гд находимся. Мы опять сдлали хорошій шагъ впередъ въ сверномъ направленіи: еслибъ такъ шло и дальше! Въ чеcть дня рожденія короля у насъ было сегодня угощеніе изъ фигъ, изюма и миндаля.

Вторникъ, 23-го января. Когда я сегодня утромъ взошелъ на палубу, то увидалъ, что ‘Кайфасъ’ сидитъ на льду у кормы и повернувшись къ востоку, лаетъ, не переставая. Предполагая, что тамъ что нибудь да есть, я взялъ револьверъ и спустился на ледъ, Свердрупъ слдовалъ за мною также съ револьверомъ. Когда я приблизился къ собак, то она встала и побжала впередъ по направленію къ востоку, очевидно, тамъ находился какой нибудь зврь и, конечно, это могъ быть только медвдь.

Полная луна, красуясь въ сверной части неба, казалась краснаго цвта. Ея слабые лучи косвенно освщали разломанную поверхность льда. Я смотрлъ по всмъ направленіямъ черезъ холмы, бросавшіе длинныя и разнообразныя тни, въ въ этомъ хаос ничего не могъ разглядть. Мы пошли дальше. Кайфасъ бжалъ передъ нами, ворча и лая и настороживъ уши, я же слдовалъ за нимъ, ожидая каждую минуту, что вотъ передъ нами появится медвдь.

Нашъ путь направлялся къ востоку, вдоль канавы. Вдругъ собака стала выказывать большую осторожность. Наконецъ она остановилась, издавая глухое ворчаніе, мы, значитъ, приблизились къ зврю. Я вскарабкался на ледяной холмъ, чтобы осмотрться, и замтилъ между двумя ледяными глыбами что то темное, что, повидимому, съ намъ приближалось.

— Это какая то черная собака, крикнулъ я.

— Нтъ, это медвдь, возразилъ Свердрупъ, стоявшій сбоку и поэтому лучше видвшій.

Я тоже разглядлъ наконецъ, что это былъ большой зврь и то,что я принялъ за собаку, была его голова, своими движеніями онъ походилъ на медвдя, но цвтъ его какъ будто былъ темне. Я выхватилъ револьверъ изъ кармана и бросился впередъ, чтобъ пустить зврю нсколько пуль въ голову, но когда я былъ отъ него на разстояніи всего лишь нсколькихъ шаговъ и собирался стрлять, онъ вдругъ поднялъ голову и тогда я увидалъ, что это моржъ. Въ ту же самую минуту онъ бросился въ сторону, въ воду. Мы остановились. Стрлять въ этого молодца изъ револьвера было бы все равно, что опрыскивать гуся водой. Тотчасъ же посл того большая черная голова снова показалась въ полос луннаго свта, виднвшейся на темной поверхности воды. Зврь долго смотрлъ на насъ, потомъ на минуту исчезъ подъ водой и снова появился поближе къ намъ, ныряя и фыркая и то появляясь, то исчезая подъ водой. Еслибъ только у насъ былъ гарпунъ, я бы легко могъ запустить его въ спину звря. Да, если-бъ былъ… Мы побжали назадъ на ‘Fram’, чтобъ принести оттуда ружье и гарпунъ, но гарнуны вмст съ веревкой были уложены и найти ихъ было не такъ-то легко. Кто-же могъ подумать, что они могутъ намъ здсь понадобиться? Притомъ вдь гарпунъ надо было еще отточить, а это также беретъ время.

Несмотря на вс наши поиски вдоль канавы къ востоку и западу, мы больше не нашли моржа. Богъ всть куда онъ двался: на большомъ пространств въ окружности не было видно ни одного отверстія во льду. Тщетно досадовали мы съ Свердрупомъ на себя, что не догадались сразу, что это былъ за зврь, такъ какъ тогда моржъ былъ бы въ нашихъ рукахъ. Но кто же могъ ожидать, что мы наткнемся на моржа, посреди пустыннаго, покрытаго льдомъ моря, на 1800 метрахъ глубины и притомъ въ середин зимы? Никто изъ насъ ни о чемъ подобномъ не слыхивалъ прежде и это было настоящимъ чудомъ.

Такъ какъ я думалъ, что мы, быть можетъ, попали на мелкое мсто, вблизи берега, то сдланъ былъ промръ, но лотъ длиною въ 240 метровъ дна не достигъ.

Согласно вчерашнимъ наблюденіямъ мы находимся теперь подъ 79® 41′ св. широты и 136® 29′ восточной долготы, это большой прогрессъ, и то, что мы нсколько подвинулись къ западу, особеннаго значенія на иметъ. Сегодня вечеромъ видно какъ несутся облака, гонимыя сильнымъ южнымъ втромъ, который вроятно скоро и насъ потащитъ дальше, но теперь пока бриза, дующая съ юга, очень слаба, такъ что едва ощутима.

Среда, 24-го января. За ужиномъ Педеръ разсказывалъ намъ разныя удивительныя исторіи про Новую Землю и своего товарища Андреаса Бека.

— Видите ли, разъ мы съ Андреасомъ наткнулись на берегу на могилы. Мы подумали, что не худо бы посмотрть, что тамъ такое есть, и потому разкопали нсколько гробовъ. У нкоторыхъ покойниковъ еще сохранилось мясо на подбородк и носу и даже шапки остались на голов. Андреасъ, видите ли, былъ отптый малый, онъ разломалъ гробы, вытащилъ оттуда черепа и сталъ катать ихъ, а изъ нкоторыхъ сдлалъ цль и стрлялъ въ нихъ. Потомъ ему захотлось посмотрть, сохранился ли въ костяхъ костный мозгъ, онъ взялъ бедренную кость и разломалъ ее, и дйствительно тамъ оказался мозгъ. Онъ взялъ деревянную палочку и выковырялъ его оттуда.

— Какъ же онъ ршился?

— О, вдь онъ былъ, знаете, голландецъ. Но въ эту ночь ему приснился дурной сонъ. Къ нему явились мертвецы и хотли забрать его, но онъ бросился отъ нихъ бжать и взобрался на бугшпритъ, гд онъ сидлъ и страшно кричалъ, а мертвецы стояли на бак. Одинъ изъ нихъ со сломанною бедренною костью, стоявшій впереди, сталъ требовать, чтобы Андреасъ починилъ кость. Въ этотъ моментъ онъ проснулся. Мы, видите ли, лежали въ одной койк. Я сидлъ и смялся, слушая какъ онъ оретъ. Я не хотлъ его будить, нтъ! Я думалъ, что недурно будетъ, если ему отплатится за это.

— Нехорошо было, Педеръ, что вы принимали участіе въ этомъ оскверненіи труповъ.

— О, я вдь ничего имъ не сдлалъ. Я только разломалъ одинъ гробъ на дрова, чтобы развести огонь для кофе. Когда мы раскрыли этотъ гробъ, то трупъ распался.

Кто то замтилъ:

— Вдь это, кажется, чортъ употреблялъ человческій черепъ вмсто чашки?

— Видите ли, у него не было ничего другого подъ рукой и онъ случайно нашелъ черепъ. Въ этомъ вдь ничего не было дурного, или…..?

Тутъ вмшался Якобсонъ.

— Въ стрльб по черепамъ ничего необычайнаго нтъ, сказалъ онъ, потому ли, что люди питаютъ особенное пристрастіе къ такой мишени или по какой либо другой причин. Стрляютъ по глазнымъ впадинамъ и т. д.

Я спросилъ Педера насчетъ могилы Тобисена {Зивертъ Христіанъ Тобисенъ былъ одинъ изъ самыхъ смлыхъ норвежскихъ китолововъ. Онъ родился въ Тромс въ 1821 году и умеръ на Новой Земл въ 1873. Полагаютъ, что онъ былъ убитъ во время зимовки на западномъ берегу Новой Земли.}, вырывали ли его, чтобы установить съ точностью, не былъ ли онъ и его сынъ убиты своими людьми?

— Нтъ, его никогда не вырывали.

— Я прозжалъ тамъ въ прошломъ году, сказалъ Якобсонъ. На берегъ я не съзжалъ, но помнится, что я слышалъ будто его должны были выкопать.

— Это все вздоръ, никогда его не выкапывали.

— Ну, сказалъ я, мн кажется, что я что то слышалъ объ этомъ и даже, кажется, здсь на судн. Если я не очень ошибаюсь, то вы сами, Педеръ, разсказывали объ этомъ.

— Нтъ, я никогда этого не разсказывалъ, я говорилъ только, что одинъ человкъ однажды всадилъ острогу въ гробъ и она до сихъ поръ торчитъ тамъ.

— Зачмъ же онъ это сдлалъ?

— Да потому, что онъ хотлъ знать, есть ли что нибудь въ гробу, но не хотлъ его открывать, видите ли. Оставимъ его покоиться въ мир.

Пятница, 26-го января. Мы съ Педеромъ прошли сегодня утромъ почти 12 километровъ вдоль полыньи и увидали, что она оканчивается между старыми сдвинутыми ледяными гребнями, въ общемъ полынья длинне 13 километровъ. На обратномъ пути ледъ началъ сдвигаться и все время ощущался довольно сильный напоръ. Когда мы шли по новообразованному льду, то онъ вдругъ началъ трещать подъ нашими ногами и морщиться и затмъ поднялся, образовавъ дв высокія стны, между которыми мы шли точно по улиц. Это сопровождалось непрекращающимся шумомъ, напоминающимъ то вой и визгъ собаки, жалующейся на холодъ, то грохотъ огромнаго водопада. Мы часто бывали вынуждены бжать на старый ледъ, то потому что попадали въ цлый хаосъ пловучихъ глыбъ, то вслдствіе того, что сдвигающіяся льдины направлялись какъ разъ поперекъ полыньи и передъ нами поднималась высокая стна, похожая на застывшій валъ. Казалось будто ледъ, съ южной стороны полыньи, тамъ, гд находился ‘Fram’, двигается къ востоку или же съ сверной стороны отодвигается на западъ, такъ какъ ледяныя глыбы съ обихъ сторонъ направлялись косвенно, возвышаясь другъ противъ друга.

Мы нашли слды маленькаго медвдя, пробжавшаго наканун вдоль полыньи. Къ сожалнію, онъ отправился оттуда на юго-западъ и у насъ было мало надежды на то, что онъ, при продолжающемся южномъ втр, почуетъ судно и явится съ намъ, чтобы раздобыть себ немного мяса.

Суббота, 27-го января. Дни стали теперь гораздо свтле, мы можемъ даже читать за обдомъ.

Въ полдень Свердрупу показалось, что онъ видитъ землю, темную и неправильной формы, на нкоторыхъ мстахъ которой замчались возвышенности. Впрочемъ онъ думалъ, что это могли быть облака. Вернувшись съ прогулки, я отправился наверхъ, чтобы осмотрться, но нигд не видлъ ничего, кром нагроможденнаго льда. Быть можетъ это именно и видлъ Свердрупъ, но возможно также, что я явился слишкомъ поздно (на слдующій день выяснилось, что это былъ по просту оптическій обманъ).

Сегодня вечеромъ былъ сильный напоръ льда, онъ начался въ 7 ¹/₂ часовъ въ полынь и продолжался непрерывно два часа. Казалось, на насъ обрушивается водопадъ, противъ силы котораго ничто устоять не можетъ. Слышно было также, какъ разламываются большія глыбы и взаимно разбиваютъ другъ друга въ дребезги. Высокія ледяныя стны, образовавшіяся вслдствіе сдвиганія и нагроможденія льда, распространялись вроятно вдоль полыньи на востокъ и западъ, такъ какъ грохотъ слышался на всемъ этомъ пространств.

Шумъ приближается. Судно получаетъ сильные толчки, точно отъ волнъ подо льдомъ. Эти волны подходятъ сзади и направляются впередъ! Мы пристально вглядываемся въ темноту, но ничего разглядть не можемъ, потому что ни зги не видать. Въ настоящее время я слышу трескъ и толчки въ ледяной возвышеннооти, находящейся у кормы. Шумъ все усиливается, становится громче и постепенно распространяется. Наконецъ, онъ нсколько затихаетъ, затмъ становится неравномрнымъ и между отдльными толчками наблюдаются все боле и боле длинныя паузы. Мн такъ холодно, что я удаляюсь внизъ.

Едва я услся за писаніе, какъ судно снова начало подниматься и содрогаться, и я сквозь его стнки слышалъ гулъ напора. Такъ какъ медвжьей ловушк могла грозить опасность, то трое изъ насъ отправились посмотрть что съ нею. Убдившись, что между сдвинувшеюся цпью ледяныхъ горъ и проволокою, къ которой прикрплена ловушка, находится еще свободный промежутокъ въ 50 шаговъ, они оставили ее на мст. Они разсказываютъ, что образовавшаяся подъ вліяніемъ напора ледяная цпь иметъ отвратительный видъ. Однако въ темнот многаго не различишь.

Теперь снова начинается сильный напоръ, такъ что я даже долженъ выйти на палубу, чтобы осмотрться. Какъ только отворяется дверь, такъ сейчасъ слышится громкій грохотъ. Этотъ шумъ слышится какъ у носовой части судна, такъ и по направленію къ корм. Очевидно съ обихъ сторонъ сдвиганіе льдовъ вызываетъ образованіе ледяныхъ цпей и если эти цпи подойдутъ къ судну съ обоихъ концовъ, то он захватятъ его и легко поднимутъ вверхъ. Ледъ напираетъ со всхъ сторонъ и совсмъ близко отъ насъ.

На старомъ холм у бакборда также слышится трескъ, который становится все громче и, насколько я могу разглядть, холмъ медленно поднимается. Поперекъ большой льдины, у бакборда, также образовалась полынья, въ которой, несмотря на темноту, можно разсмотрть воду. Напоръ и шумъ, производимый льдинами, все усиливаются, и я начинаю испытывать такое чувство, какъ будто меня самого поднимаютъ вмст съ кормою, на которой я стою и смотрю на сумятицу, господствующую среди ледяныхъ массъ. Эти послднія напоминаютъ своимъ видомъ гигантскихъ змй, чудовищныя туловища которыхъ извиваются въ разныя стороны. Надъ всмъ этимъ возвышается безмятежное, усянное звздами небо и только на сверо-восток непрерывная игра свта свернаго сіянія, лучи котораго то потухаютъ, то загораются снова, нарушаетъ спокойствіе небесъ. Я подумалъ опять, какъ хорошо и безопасно у насъ на ‘Fram’ и съ нкоторымъ презрніемъ взглянулъ на ужасный хаосъ, вызываемый природой совершенно безъ всякой цли. Нтъ, природ не удастся раздавить насъ такъ скоро, и даже напугать насъ!

Вдругъ я вспомнилъ, что мой прекрасный термометръ лежитъ въ отверстіи на льдин, по ту сторону канавы и подвергается опасности. Я тотчасъ же спрыгнулъ на ледъ и отыскалъ мсто, гд я могъ перескочить черезъ канаву. Я сталъ шарить въ темнот, пока не нашелъ, наконецъ, кусокъ льда, прикрывающій отверстіе и, тотчасъ же охвативъ веревку, вытащилъ термометръ. Довольный, поспшилъ я на судно, въ свою каюту, гд и закурилъ трубку мира. Прислушиваясь съ наслажденіемъ къ грохоту, производимому напоромъ, я принялся за свой дневникъ, лишь по временамъ ощущая сотрясенія, точно причиняемыя землетрясеніемъ.

Испытывая такое чувство увренности и безопасности, я не могу не подумать съ глубокимъ сожалніемъ о тхъ многихъ, которые должны были стоять на палуб, и быть на готов оставить свое хрупкое судно, какъ только наступало давленіе льда. Несчастный экипажъ ‘Тететгофа’! Онъ пережилъ трудныя времена, а между тмъ судно его было еще лучше многихъ другихъ судовъ.

Теперь половина двнадцатаго и шумъ начинаетъ затихать.

Удивительно, что въ настоящее время, когда луна находится въ послдней четверти и время прилива миновало, давленіе льда такъ сильно. Это совсмъ не соотвтствуетъ нашимъ прежнимъ наблюденіямъ, также какъ и то обстоятельство, что напоръ начался позавчера въ полдень и продолжался до двухъ часовъ, а затмъ опять возобновился въ два часа утра.

Сегодня онъ продолжался отъ 7 ¹/₂ до 10 ¹/₂ часовъ вечера. Не вліяетъ ли тутъ материкъ? Температура сегодня —41,4® С, но втра нтъ и давно уже у насъ не бывало такой пріятной погоды для прогулки. Температура кажется здсь почти мягкой, когда нтъ втра.

Нтъ, давленіе льда не прекратилось. Когда я вышелъ на палубу въ безъ четверти 12 часовъ, то опять начался грохотъ и содроганіе льда. На этотъ разъ давленіе ощущалось у бакборда. Вдругъ послышались точно громкіе выстрлы, раздавшіеся одинъ за другимъ и затихшіе вдали. Одинъ толчокъ, посл котораго ощущалось слабое давленіе, и затмъ уже наступало спокойствіе. Слабое сверное сіяніе.

Воскресенье, 28-го января. Страннымъ образомъ съ 12 часовъ мы не ощущали больше напора. Ледъ, повидимому, совершенно покоенъ. Образовавшійся вслдствіе давленія позади судна цлый хребетъ ясно указываетъ, какъ силенъ былъ напоръ. Въ одномъ мст высота хребта достигаетъ 6 ¹/₂ — 6 метровъ надъ поверхностью воды. Льдины въ 2 ¹/₂ метра толщины разламывались, громоздились другъ на друга, образуя четырехъ-угольныя глыбы и раздроблялись на куски. Въ одномъ мст высилась въ воздух огромная колонна, образованная ледяными глыбами. По ту сторону этой ледяной стны не было замтно особеннаго безпорядка и лишь мстами ледъ нсколько сдвинулся и кое гд виднлись большія трещины, объясняющія тотъ грохотъ взрыва, который мы слышали ночью. У штирборда ледъ также треснулъ въ нсколькихъ мстахъ. Очевидно, давленіе шло съ свера или съ сверо-востока. Горная ледяная цпь позади насъ — самая большая, какую я когда-либо видлъ. Если-бы Fram находился въ этомъ мст, то по всей вроятности судно было-бы поднято совсмъ изъ воды на верхъ. Пройдя нкоторое разстояніе въ сверо-восточномъ направленіи, я не замтилъ тамъ никакихъ слдовъ напора.

Снова воскресенье! Удивительно какъ быстро идетъ время. Въ одномъ отношеніи мы теперь находимся въ лучшемъ настроеніи духа — мы знаемъ, что, не переставая, двигаемся на сверъ. Бглый выводъ изъ сегодняшнихъ наблюденій указываетъ на 79® 50′ св. широты. Это небольшой успхъ, начиная съ понедльника, но вдь вчера и сегодня почти не было втра, а въ другіе дни онъ былъ очень слабъ. Только одинъ или два раза наибольшая скорость втра была три метра, въ остальное же время — 1 или 2 метра.

Вчера посл обда произошло замчательное событіе. Я веллъ прикрпить къ стн картину Мунте ‘Три принцессы’. Съ самаго отъзда изъ Христіаніи мы собирались сдлать это, но до сихъ поръ у насъ не хватало достаточно энергіи, чтобы исполнить такую тяжелую работу — надо вдь было вколотить четыре гвоздя!— и поэтому картина постоянно срывалась и, падая, гильотинировала того, кто сидлъ въ это время на соф.

Вторникъ, 30-го января. 79® 49′ св. широты, 134® 57 восточной долготы — вотъ что докладываютъ намъ сегодняшнія наблюденія. Въ воскресенье мы находились подъ 79® 50′ св. ш. и 133® 23′ в. д., но это отступленіе не представляетъ для меня ничего неожиданнаго, такъ какъ съ воскресенья почти полное затишье. Я объясняю себ это дло слдующимъ образомъ: ледъ приходящій въ движеніе въ извстномъ направленіи, подъ вліяніемъ втра, дувшаго въ этомъ направленія боле или мене долгое время, постепенно сдвигается тсне. Когда втеръ спадаетъ, то происходитъ обратное движеніе. По моему мннію, такая перемна направленія явилась причиною давленія, бывшаго въ субботу: напоръ льда тогда прекратился столь же внезапно, какъ и начался. Съ тхъ поръ не замтно во льду ни малйшихъ признаковъ движенія. Давленіе льда по всей вроятности указываетъ на тотъ моментъ, когда начинается обратное движеніе.

Сегодня посл обда подулъ легкій втерокъ съ юго-востока, постепенно перешедшій въ ‘мельничный втеръ’. Мы снова идемъ на сверъ и на этотъ разъ наврное перейдемъ черезъ 80®.

Среда, 31-го января. Втеръ свиститъ надъ ледяными холмами, снгъ съ шумомъ носится въ воздух и кажется будто небо и ледъ слились въ одно. Темно, кожа болитъ отъ холода, но мы быстро идемъ на сверъ и поэтому находимся въ прекрасномъ настроеніи духа.

Четвергъ, 1-го февраля. Та-же погода, что и вчера, только гораздо мягче (—22® С). Снгъ падаетъ совершенно такъ, какъ у насъ зимой. Втеръ повернулъ еще боле къ югу, но началъ спадать.

Мы можемъ наврное считать, что уже перешли 80® и поэтому у насъ было сегодня маленькое предварительное празднество, угощеніе изъ фигъ, изюма и миндаля, а также стрльба стрлами, причемъ эта послдняя имла для меня послдствіемъ наполненіе моего кармана папиросами.

Пятница, 2-го февраля. Сегодня большой пиръ въ честь 80®, начавшійся съ угощенія свжимъ ржанымъ хлбомъ и пирогами за завтракомъ. Я предпринялъ далекую прогулку, чтобы нагулять аппетитъ для обда.

Согласно наблюденіямъ, сдланнымъ сегодня утромъ, мы находимся подъ 80® 10′ св. широты и 132® 10′ восточной долготы. Ура! Хорошо плыли! Я предлагалъ большое пари, что мы достигли 80®, но никто не выразилъ желанія принять мой вызовъ.

Меню нашего обда было слдующее: супъ изъ бычачьихъ хвостовъ, пуддингъ изъ рыбы, картофель, паштетъ изъ мяса, зеленый горошекъ, турецкіе бобы, морошка съ молокомъ и каждому полагалась цлая бутылка пива. Посл обда кофе и папиросы. Можно-ли желать большаго? Вечеромъ намъ подали варенье изъ грушъ и персиковъ, пряники, сушеные бананы, фиги, изюмъ и миндаль. Мы праздновали цлый день.

Мы читали разсужденія по поводу нашей экспедиціи, опубликованныя передъ нашимъ отъздомъ, и временами отъ души смялись надъ многими изъ возраженій. Но наши близкіе, тамъ на родин, быть можетъ и не будутъ смяться, если прочтутъ въ настоящую минуту эти возраженія.

Понедльникъ, 5-го февраля. Сегодня за столомъ мы выпили послднюю бутылку пива Рингнеса. Печальный день.

Вторникъ, 6-го февраля. Тихая, ясная погода, На юг, надъ горизонтомъ сильное мерцаніе, то желтое, то зеленое и свтло-голубое, все-же остальное небо ультрамариноваго цвта. Смотря на это небо, я старался припомнить, бываетъ-ли когда-либо итальянское небо еще боле голубымъ. Я этого не думаю. Удивительно, что такая окраска совпадаетъ обыкновенно съ холодомъ. Быть можетъ воздушное теченіе въ верхнихъ слояхъ, идущее изъ сверныхъ, боле свтлыхъ областей, приносятъ съ собою боле сухой и прозрачный воздухъ?

Цвтъ небесъ сегодня былъ такъ замчателенъ, что нельзя было не любоваться имъ. Поразительный контрастъ представляютъ красная рубка на Fram и блый снгъ, покрывающій крышу палатки и такелажъ. Ледъ и холмы кажутся фіолетовыми, тамъ, гд дневной свтъ на нихъ не падаетъ, эта окраска выражена особенно рзко на снжныхъ поляхъ, покрывающихъ льдины. Температура —47® и —48® С. Выходя изъ салона, гд термометръ указываетъ +22® С, мы слдовательно внезапно испытываемъ пониженіе на цлыхъ 70®. Несмотря на это, хотя и легко одтые и съ непокрытою головой. Мы все-таки не чувствуемъ сильнаго холода и даже можемъ безнаказанно прикасаться къ мдной ручк дверей и держаться за проволочный канатъ у вантъ.

Но за то мы можемъ видть холодъ! Дыханіе наше образуетъ точно облако порохового дыма, а если плюнуть на палубу, то вокругъ сырого мста тотчасъ-же образуется маленькое облачко пара. Fram постоянно выдляетъ туманъ, который уносится втромъ, а человка и собаку можно издали распознать между ледяными холмами и цпями по столбу пара, который слдуетъ за ними по стопамъ.

Среда, 7-го февраля. Удивительное дло, какъ непрочна надежда или, врне, настроеніе человка!

Сегодня утромъ дулъ слабый втеръ отъ нордъ-нордъ-оста, со скоростью двухъ метровъ въ секунду, термометръ стоялъ на —49,6® С. Духъ мой омрачился опять и мн снова сдлалось безразлично, какъ мы вернемся домой, только бы это случилось скоре. Я предположилъ, что на свер находится земля, откуда и происходятъ холодные втры, прозрачная атмосфера, морозъ и свтло-голубое небо, и пришелъ къ заключенію, что эта обширная земля образуетъ полюсъ холода, гд постоянный максимумъ атмосфернаго давленія, и насъ снова гонитъ къ югу сверо-восточнымъ втромъ.

Около полудня стало облачне и мое настроеніе улучшилось. Надо ожидать, что снова задуетъ южный втеръ, но теперь пока температура еще слишкомъ для этого низка. Однако температура также начинаетъ подниматься, такъ что мы можемъ положиться теперь на втеръ.

Дйствительно, сегодня вечеромъ втеръ подулъ съ юго-запада. Теперь въ 12 часовъ скорость его 3,6 метра, температура же поднялась до —42®. Это много общаетъ. Вроятно мы скоро достигнемъ 81®. Земля на свер опять исчезла.

За столомъ намъ подавался сегодня, вмсто пива, лимонный сокъ съ сахаромъ, что всмъ понравилось. Мы называемъ этотъ напитокъ виномъ и находимъ, что онъ лучше сидра.

Сегодня вечеромъ произведено было взвшиваніе. Прибавленіе вса у нкоторыхъ иметъ даже тревожный характеръ, нкоторые прибавились въ вс за послдній мсяцъ на два килограмма, напримръ, Свердрупъ, Блессингъ и Юэлль, которому принадлежитъ первенство, такъ какъ онъ вситъ 86,2 килограмма. ‘Я еще никогда столько не всилъ’, заявилъ Блессингъ, но у всхъ можно было констатировать такое-же прибавленіе жира.

Да, безъ сомннія наша экспедиція требуетъ напряженія силъ, но меню нашихъ обдовъ вполн соотвтствуетъ нашей работ. Сегодняшній обдъ: супъ изъ бобовъ, пуддингъ съ пивомъ, картофель, рисъ въ молок и брусничное варенье. Вчерашній обдъ: рыба, обжаренная въ сухаряхъ, съ картофелемъ, кролики и къ нимъ картофель и французскіе бобы, пареная черника и брусника съ молокомъ. Къ завтраку вчера давали намъ свжеиспеченный пшеничный хлбъ, а сегодня ржаной. Это образцы нашего обычнаго питанія.

Случилось такъ, какъ я и ожидалъ. Я слышу вой втра въ такелаж. Это уже настоящій штормъ, какъ мы его здсь понимаемъ.

Суббота, 10-го февраля. Изъ втра ничего хорошаго не вышло.

Но мы все-таки надялись, что прошли порядочное разстояніе къ сверу, поэтому для насъ было непріятною неожиданностью узнать, что мы опять находимся подъ 79® 57′ св. широты — значитъ ушли на 13′ дале къ югу, а не къ сверу.

Просто удивительно какъ легко привыкаешь къ разочарованіямъ! Опять возникаетъ страстное стремленіе и опять мн кажется, что достиженіе цли такъ далеко и такъ сомнительно! И къ тому же ночью мн снится какъ разъ, что мы выходимъ изо льда въ западу отъ Исландіи. Надежда слишкомъ непрочное судно, которому довряться не слдуетъ.

Сегодня я предпринялъ далекую и успшную поздку на собакахъ.

Воскресенье, 11-го февраля. Мы отправились съ двумя упряжками. Дло шло хорошо, сани гораздо лучше двигались по льду, чмъ я думалъ, но они все-таки глубоко врзываются въ снгъ. На плоскомъ льду четыре собаки могутъ везти двухъ человкъ.

Вторникъ, 13-го февраля. Вчера была сдлана далекая поздка на юго-востокъ съ блыми собаками, сегодня же мы отправились еще дальше на лыжахъ, въ томъ же направленіи. Это хорошее, здоровое упражненіе при температур —42® до —44® и рзкомъ сверномъ втр.

Природа здсь такъ прекрасна и непорочна, ледъ такой безукоризненно блый и свтъ и тни начинающагося дня такъ чудно отражаются на свжевыпавшемъ снг! Покрытый инеемъ и снгомъ такелажъ Fram, ослпительно блый, выдляется на голубомъ фон сверкающаго небосклона.

Четвергъ, 15-го февраля. Вчера я прошелъ на лыжахъ дальше на сверо-востокъ, чмъ это длалъ раньше, и все-таки могъ видть издалека такелажъ судна, возвышающійся надъ краемъ льда. Такъ какъ ледъ въ этомъ направленіи былъ плоскій, то я могъ бжать быстро. Сегодня я прохалъ по этому же пути на собакахъ. Я изслдую кругомъ эту область и обдумываю свои планы на будущее.

Какъ преувеличены понятія объ арктическихъ холодахъ! Въ Гренландіи было холодно и здсь не меньше. Средняя температура дня равняется теперь 40® и 42® ниже нуля.

Вчера я былъ одтъ обыкновеннымъ образомъ: на ногахъ кальсоны и брюки, чулки, гамаши, чулки для снга и финскіе башмаки, сверху обыкновенная рубашка, воротникъ изъ волчьяго мха и куртка на тюленьемъ мху. Я потлъ въ этой одежд, какъ лошадь. Сегодня я сидлъ смирно въ саняхъ и халъ, одтый лишь въ тонкіе панталоны, надтые на обыкновенные, и въ шерстяную рубашку, жилетку, вязаную исландскую шерстяную куртку, а сверху куртку изъ сукна и изъ тюленьяго мха. Я нашелъ температуру очень пріятной и даже потлъ и сегодня. Вчера, какъ и сегодня, на лицо у меня была надта красная фланелевая маска, но мн отъ нея сдлалось жарко, такъ что я ее снялъ, несмотря на рзкій холодный втеръ съ свера.

Этотъ сверный втеръ продолжаетъ держаться и дуетъ по временамъ со скоростью 3 — даже 4 метровъ, но мы, повидимому, не двигаемся къ югу и стоимъ смирно подъ 80® с. ш. или быть можетъ даже нсколькими минутами сверне. Что тутъ за причина? Теперь ежедневно ощущается слабый напоръ, замчательно, что этотъ напоръ также возникаетъ во время послдней четверти луны. Луна стоитъ высоко на неб и кром того теперь уже появился дневной свтъ. Скоро появится и солнце. Какъ только это произойдетъ, мы устроимъ большое пиршество.

Пятница, 16-го февраля. Ура! 80® 1′ св. широты, слдовательно съ прошлой пятницы мы подвинулись на нсколько минутъ къ сверу, и притомъ несмотря на постоянный сверный втеръ, не прекращающійся съ понедльника. Это что-то удивительное! Объясняется-ли это тмъ, какъ я думалъ все время на основаніи вида облаковъ и тумана, что на юг господствовалъ южный втеръ, препятствующій движенію льдовъ въ этомъ направленіи, или же мы попали наконецъ въ область теченія.

Обратное движеніе къ югу, испытанное нами вопреки южному втру, заключаетъ въ себ нчто удивительное, то же самое надо сказать и по поводу того обстоятельства, что мы остаемся стоять на мст, несмотря на сверный втеръ. Выходитъ такъ, какъ будто начали дйствовать какія то новыя силы.

Сегодня произошло также нчто удивительное: мы увидали въ полдень солнце, или, точне выражаясь, его изображеніе, такъ какъ это было лишь отраженіе солнца. Видъ этого яркаго свтила, появившагося надъ самымъ краемъ льдовъ на горизонт, произвелъ странное впечатлніе. Можно было бы ожидать на основаніи встрчающихся у полярныхъ путешественниковъ восторженныхъ описаній перваго появленія этого ‘божества жизни’ посл долгой зимней ночи, что это зрлище вызоветъ ликованіе и у насъ, но я не испыталъ ничего подобнаго, и такъ какъ мы ожидали появленія солнца лишь спустя нсколько дней, то мною овладло чувство разочарованія и огорченія при вид этого свтила теперь, потому что это означало, что мы боле подвинулись на югъ, чмъ это думали.

Я очень обрадовался, когда убдился, что это не могло быть солнце. Отраженіе его въ воздух вначал имло видъ плоской пламенно-красной огненной полосы на горизонт, затмъ оно раздлилось на дв огненныя полосы, одна надъ другой и между ними темное пространство. Съ верхушки гротъ-мачты я разглядлъ четыре или пять такихъ горизонтальныхъ линій и вс он были одинаковой длины, такъ что представляли какъ бы четырехъ-угольное матово-красное солнце, пересченное темными горизонтальными полосами.

Астрономическія вычисленія, сдланныя нами посл обда, показали, что солнце въ дйствительности находилось въ полдень на 2® 22′ ниже горизонта. Мы не можемъ ожидать появленія его диска надъ поверхностью льда раньше вторника, это находится въ связи съ преломленіемъ лучей, которое очень сильно въ здшнемъ холодномъ воздух. Сегодня вечеромъ, на основаніи появленія изображенія солнца, мы все-таки устроили маленькій праздникъ въ честь этого свтила, заключавшійся въ угощеніи фигами, бананами, изюмомъ, миндалемъ и пряниками.

Воскресенье, 18-го февраля. Вчера я отправился на лыжахъ къ востоку и нашелъ путь очень удобнымъ, какъ для лыжъ, такъ и для саней. Сначала приходится пробираться между ледяными холмами и цпями, что довольно утомительно, но затмъ идетъ большая гладкая равнина, простирающаяся далеко къ сверу, востоку и юго-востоку.

Сегодня я отправился съ восьмью собаками, теперь зда на собакахъ идетъ отлично.

Все еще дуетъ сверный втеръ. Это скучно. Погода однако свтлая.

Все прекрасно. Мы бгаемъ на лыжахъ, катаемся на саняхъ, читаемъ для своего развлеченія и поученія, потомъ производимъ наблюденія, болтаемъ, куримъ, играемъ въ карты и шахматы, пьемъ и димъ, но тмъ не мене такая жизнь, долго продолжаясь, становится проклятіемъ, по крайней мр мн такъ кажется иногда.

Когда я смотрю на картину, изображающую мой домъ при вечернемъ освщеніи, мою жену, стоящую въ саду, то мн кажется, что я не въ состояніи больше продолжать эту жизнь. Но лишь безжалостной судьб извстно, когда мы снова будемъ стоять вмст, снова будемъ ощущать сладость жизни и любоваться фіордомъ…

Если принять все въ соображеніе, то, признаюсь по совсти, положеніе вещей представляется мн чертовски непріятнымъ. Мы находимся теперь подъ 80® св. широты, въ сентябр мы находились на 78®. Это значитъ — одинъ градусъ въ мсяцъ. Если мы будемъ подвигаться и дале съ такою же скоростью, то въ 45 или быть можетъ 50 мсяцевъ мы достигнемъ полюса и, затмъ, черезъ 30 или 100 мсяцевъ, достигнемъ 80® по ту сторону полюса, имя въ виду еще черезъ одинъ или два мсяца освободиться отъ льда и вернуться домой. Въ лучшемъ случа, слдовательно, если такъ будетъ идти и дальше, мы попадемъ домой лишь черезъ восемь лтъ!

Мн припоминается, что когда я, передъ отъздомъ, разсаживалъ въ своемъ саду маленькіе кусты и деревья, то профессоръ Бреггеръ писалъ мн, что никому неизвстно, какія длинныя тни будутъ бросать эти деревья, когда я вернусь. Теперь они лежатъ подъ покровомъ зимняго снга, но весною опять распустятся и будутъ расти. Какъ часто это повторится?

О, это бездятельное состояніе временами дйствуетъ по истин угнетающимъ образомъ. Жизнь представляется такою же мрачной, какъ и зимняя ночь. Нигд ни одного солнечнаго луча, только въ прошедшемъ и въ очень, очень отдаленномъ будущемъ. Мн кажется иногда, что я долженъ порвать это оцпенніе, побороть апатію, овладвшую мною, и найти исходъ своимъ силамъ.

Но разв не можетъ произойти что нибудь? налетитъ ураганъ, который поломаетъ весь этотъ ледъ и приведетъ его въ движеніе словно высокія волны открытаго моря? Пусть наступитъ бда, пусть мы должны будемъ бороться за свою жизнь, но только пусть мы двигаемся впередъ! Играть родь пассивнаго зрителя, не имть возможности пошевелить рукой, чтобы двинуться впередъ — это ужасно. Надо обладать въ десять разъ большими душевными силами, чтобы сидть смирно, довряя собственнымъ теоріямъ и предоставляя лишь дйствовать силамъ природы, не имя возможности ничего сдлать для достиженія своей цли, чмъ бороться собственными силами.

Я сижу здсь и жалуюсь, какъ старая баба. Разв же все это было мн неизвстно, когда я отправлялся сюда? Обстоятельства сложились не хуже, чмъ я ожидалъ, наоборотъ — скоре даже лучше. Куда же двалась возвышенная радостная надежда? Куда двались гордыя мечты, парившія высоко, точно юные орлы? Точно мокрыя вороны, съ парализованными крыльями, покинули он освщенное солнцемъ море и скрылись въ туманныхъ болотахъ отчаянія. Быть можетъ все это вернется назадъ съ южнымъ втромъ. Но нтъ, пойду лучше почитаю кого нибудь изъ старыхъ философовъ.

Сегодня вечеромъ былъ небольшой напоръ, сдланное только что наблюденіе указываетъ, что мы подвинулись къ югу на 3′.

11 часовъ вечера. Напоръ льда. Ледъ трещитъ, давитъ на судно и потрясаетъ его.

Понедльникъ, 19-го февраля. Еще разъ приходятся подтвердить, что ночь всего темне бываетъ передъ разсвтомъ. Сегодня втеръ началъ дуть съ юга и достигъ скорости 4-хъ метровъ въ секунду.

Утромъ мы бурили ледъ и нашли, что у бакборда толщина льда 1 м. 875 и слой покрывающаго его снга — 4 сант. Спереди судна толщина льда — 2,08 м., но сюда надо причислить и слой снга въ нсколько сантиметровъ. Такое приращеніе льда нельзя считать очень значительнымъ, если вспомнить, что температура упала до 50® С ниже нуля.

Сегодня, также какъ и вчера, мы наблюдали отраженную картину солнца, сегодня оно стояло высоко надъ горизонтомъ и почти имло форму круглаго диска. Нкоторые утверждали, что они разглядли верхній край настоящаго солнца. Педеръ и Блессингъ увряли даже, что они видли по крайней мр половину солнечнаго диска, а Юэлль и Скоттъ Гансенъ настаивали на томъ, что весь солнечный дискъ находился надъ горизонтомъ. Я боюсь, что они совсмъ забыли какъ солнце выглядитъ, такъ какъ уже давно не видали его.

Вторникъ, 20-го февраля. Сегодня большое празднество въ честь солнца, хотя и безъ него. Мы уврены, что увидали бы солнце, еслибъ не облака на горизонт. Мы однако не хотли пропустить праздникъ и ршили воспользоваться случаемъ и отпраздновать во второй разъ, когда на самомъ дл увидимъ солнце.

Утро началось стрльбою въ цль, затмъ слдовалъ обдъ изъ трехъ или четырехъ блюдъ и ‘вино Fram’ (alias: лимонный сокъ), кофе и поздне ‘пирогъ — Fram’. Вечеромъ мы лакомились ананасами, пирожными, фигами, бананами и конфектами, посл чего ползли въ свои койки, думая о томъ, что мы пресыщались дой, въ то время какъ сильный юго-восточный втеръ гналъ насъ на сверъ.

Мельница цлый день находилась въ движеніи и хотя настоящее солнце и не показалось для нашего праздника, но нашъ салонъ освщало наше искусственное солнце, когда мы сидли за столомъ.

Великое омовеніе нашихъ физіономій по случаю праздника. Богъ мой, до чего мы дойдемъ! Нкоторые изъ насъ положительно напоминаютъ своимъ видомъ убойный скотъ и округлость щекъ Юэлля начинаетъ принимать тревожные размры. Когда я сегодня разсматривалъ его профиль, то у меня явилась мысль, какъ это онъ потащитъ свое тло черезъ ледъ, если намъ придется въ одинъ прекрасный день оставить судно. Мы должны подумать теперь о томъ, чтобы уменьшить порціи на нкоторое время.

Среда, 21-го февраля. Южный втеръ держится. Сегодня я вытащилъ шелковыя сти, которыя мы вчера опустили. Въ верхней, висвшей ближе къ поверхности, находились главнымъ образомъ крошечные крабы, а въ Мюрреевской, опущенной приблизительно на глубину 90 метровъ, находилось множество другихъ маленькихъ ракообразныхъ животныхъ, такъ сильно фосфоресцировавшихъ, что все содержимое сти, когда я опорожнилъ ее въ кухн, при свт лампы, сверкало, какъ раскаленные уголья.

Къ моему удивленію, направленіе веревки сти указывало за сверо-западъ, хотя мы, судя по втру, должны были двигаться быстро на сверъ. Чтобы выяснить себ дло, я опять опустилъ сть, но едва она спустилась подъ ледъ на нкоторую глубину, какъ веревка снова стала указывать на сверо-западъ и все время удерживалась въ этомъ направленіи. Какъ же объяснить это явленіе? Возможно ли, что мы, не смотря ни на что, все-таки находимся въ теченіи, направляющемся на сверо-западъ? Будущее, надо надяться, подтвердитъ это. Мы можемъ считать два румба (22 ¹/₂®) отклоненія компаса, я въ такомъ случа теченіе должно идти по направленію къ нордъ-весту.

Во льду замчается сильное движеніе, во многихъ мстахъ образовались полыньи.

Четвергъ, 22-го февраля. Веревка сти въ теченіе цлаго дня указывала западное направленіе, но теперь, посл обда, она направляется внизъ вертикально, такъ что мы, повидимому, не двигаемся съ мста. Втеръ спалъ и посл обда стадо совсмъ тихо. Однако къ вечеру снова подулъ слабый втерокъ, сначала съ юго-запада, потомъ съ запада и наконецъ къ вечеру начался сверо-восточный втеръ, появленія котораго мы такъ боялись. Въ 9 часовъ вечера подулъ сильный втеръ съ сверо-запада. Послобденныя наблюденія указываютъ, что мы ни въ какомъ случа не подвинулись сверне 80® 11′ и это не смотря на южный втеръ, не перестававшій въ теченіи четырехъ дней. Что же это значитъ? Не находится ли подо льдомъ ‘мертвая вода’, которая мшаетъ намъ двигаться впередъ или назадъ?

Вчера ледъ раскололся у штирборда, и трещина распространилась дальше медвжьей западни. Толщина плотнаго льда была 3,45 метровъ, но подъ нимъ образовался другой ледъ. Въ тхъ мстахъ, гд льдина раскололась поперекъ, ясно было замтно наслоеніе глетчеровъ, даже видны были боле темные и грязные слои, хотя цвтъ этихъ слоевъ въ данномъ случа былъ результатомъ присутствія въ вод коричнево-красныхъ организмовъ, экземпляры которыхъ мн случалось находить раньше. На многихъ мстахъ льдины слои были изогнуты, совершенно такъ, какъ геологическіе слои, образующіе земную кору. Безъ сомннія, они обязаны своимъ происхожденіемъ горизонтальному давленію во время напора льдовъ, что особенно можно было замтить по близости одного огромнаго холма, образовавшагося вовремя послдняго напора. Удивительно, какъ это льдина, въ 3 метра толщины, могла такъ волнообразно изогнуться, не расколовшись. Очевидно, это было произведено напоромъ, что можно было ясно видть вблизи образовавшихся вслдствіе напора ледяныхъ цпей, которыя такъ стиснули льдину, что ея верхняя поверхность лежала на одномъ уровн съ поверхностью воды, между тмъ какъ въ другомъ мст она находилась на высот приблизительно полметра надъ водой, — ее приподнялъ ледъ, сдвинувшійся подъ нею. Температура льда на его поверхности во время напора должна была быть —20® или —30® С. Во многихъ мстахъ льдина треснула. Трещины были часто покрыты рыхлымъ льдомъ, такъ что легко было провалиться, какъ кто случается на опасныхъ глетчерахъ.

Суббота, 24-го февраля. Сегодняшнія наблюденія указываютъ 79® 54′ св. широты и 132® 57′ восточной долготы. Просто удивительно, какъ быстро мы подвинулись къ югу, хотя сверный и сверо-западный втеръ дулъ не боле 24 часовъ.

Воскресенье, 25-го февраля. Кажется, будто ледъ снова двигается къ востоку. О, я вижу передъ собою лтнія картины, зеленыя деревья, журчащіе ручейки, я читаю о жизни альпійскихъ пастуховъ, о жизни въ горахъ, и тоска заползаетъ мн въ душу. Зачмъ думать теперь о такихъ вещахъ? Вдь пройдутъ годы прежде, чмъ мы все это увидимъ снова.

Мы уподобляемся въ быстрот улитк, но двигаемся далеко не съ такою же увренностью, какъ она. Мы тащимъ съ собою свой домъ, но то, что мы выполнили сегодня, завтра уничтожается.

Понедльникъ, 26-го февраля. Мы идемъ къ сверо-востоку. Сильная мятель. Втеръ достигаетъ временами скорости 11 метровъ въ секунду, онъ завиваетъ вокругъ такелажа и свиститъ надъ льдомъ. Мятель такъ сильна, что можно погибнуть у самаго судна.

Мы сидимъ здсь и прислушиваемся къ завыванію въ труб и вентиляторахъ, точно у себя дома, въ Норвегіи. Крылья мельницы вертятся съ такою силою, что мы ихъ едва можемъ различить. Намъ пришлось, однако, ихъ остановить сегодня вечеромъ, такъ какъ аккумуляторы были заряжены въ достаточной степени, мы привязали крылья, чтобы втеръ не могъ ихъ переломать. Электрическій свтъ у насъ не прекращается почти всю эту недлю.

Сегодня дуетъ самый сильный втеръ, какой когда-либо былъ въ теченіе этой зимы. Если что-нибудь вообще можетъ встряхнуть ледъ и погнать насъ къ сверу, то это долженъ сдлать такой втеръ. Однако, барометръ падаетъ слишкомъ быстро, скоро опять подуетъ сверный втеръ. Надежда иного разъ меня обманывала и теперь не иметъ для меня боле никакой привлекательности, буря не производить на меня сильнаго впечатлнія. Я жду весны и лта, не вдая какія они принесутъ съ собою перемны.

Но полярная ночь, страшная арктическая ночь прошла, и у насъ снова дневной свтъ. Я долженъ сказать, что не вижу вокругъ себя изможденныхъ блдныхъ лицъ, которыя, какъ предполагалось, должны были явиться результатомъ этой ночи. Куда я ни взгляду, я вижу днемъ, при яркомъ солнечномъ освщеніи, только круглыя, хорошо упитанныя физіономіи.

Странное впечатлніе производитъ теперь искусственный свтъ. Намъ казалось раньше, когда горли ваши лампочки накаливанія, что у насъ свтло, какъ днемъ. Но теперь, когда мы опускаемся въ каюты днемъ, намъ кажется, что мы попали въ погребъ, хотя и зажжены вс лампы. Впечатлніе получается одинаковое, какія бы лампы ни горли.

Вторникъ, 27-го февраля. Мы плывемъ на востоко-юго-востокъ. Мой пессимизмъ оправдывается. Почти весь день дулъ сильный западный втеръ, барометръ стоитъ низко, но начинаетъ подыматься неправильнымъ образомъ. Температура самая высокая, какую только намъ пришлось наблюдать въ теченіи зимы: —9,7® С. Въ 8 часовъ утра термометръ стоялъ на —22® С. Температура поднимается я падаетъ въ обратномъ отношеній къ барометру. Согласно сегодняшнимъ послобденнымъ наблюденіямъ мы находимся приблизительно на 80® 10′ св. широты.

Среда, 28-е февраля. Прекрасная погода сегодня, втра почти нтъ, и температура приблизительно —26® до —30® С. На юг находятся облака, такъ что солнце мало видно, но тмъ не мене давно уже очень свтло. Посл обда мы съ Свердрупомъ отправились на лыжахъ, въ первый разъ въ этомъ году можно было совершить такую прогулку посл обда.

Вчера и сегодня мы пробовали выкачивать воду, такъ какъ, по нашему мннію, въ судн должна была находиться вода, но помпа не дйствовала, хотя мы и употребляли соль и теплую воду. Весьма вроятно, что вода замерзла вокругъ помпы, впрочемъ, можетъ быть, въ судн и нтъ воды. Въ машинномъ трюм уже боле мсяца не показывалась вода и въ переднемъ трюм воды нтъ, тмъ боле теперь, когда носъ судна приподнятъ напоромъ льда, слдовательно, вообще въ судн же можетъ быть много воды.

Сегодня вечеромъ втеръ снова подулъ съ юго-юго-запада, и барометръ падаетъ, изъ чего можно заключить, что приближается хорошій втеръ. Но ‘барометръ надежды’ все еще не поднимается выше своей нормы. Вечеромъ я выкупался на кухн въ жестяной ванн, когда вымоешься чисто, то какъ то больше чувствуешь себя человкомъ.

Четвергъ, 1-го марта. Мы почти не двигаемся. Прекрасная мягкая погода, только —19® С. Небо облачно, небольшой снгъ при слабомъ втр.

Мы попробовали сегодня бросить лотъ, удлинивъ пеньковую веревку нашего лота кускомъ стальной проволоки, но послдняя оборвалась вмст съ лотомъ. Мы прикрпили новый лотъ и спустили всю веревку около 3,475 метровъ, не достигнувъ дна. При выниманіи лота стальная проволока снова оборвалась, въ результат, слдовательно, мы дна не достигли, но потеряли два лота, около 50-ти килограммовъ каждый, которые и остались въ глубин. Богъ всть, достигли ли они уже дна. Я почти готовъ врить Вентсену, что въ земной оси есть дыра, и мы пробовали промрить глубину въ этой дыр.

Пятница, 2-го марта. До этого времени щенки оставались въ рубк и надлали много бдъ: изгрызли ящикъ для инструментовъ Гансена, корабельные журналы и т. п. Вчера мы ихъ въ первый разъ выпустили на палубу и сегодня они все утро тамъ оставались. Они выказываютъ большую любознательность, тщательно изслдуя вс предметы, но, повидимому, особенный интересъ возбудили въ нихъ вс собачьи конуры, имвшіяся на судн.

Воскресенье, 4-го марта. Теченіе по прежнему направляется къ югу. Сегодня снова дуетъ сверо-западный втеръ, но не такой сильный. Я ожидалъ, что мы далеко подвинулись на югъ, но послобденныя наблюденія указываютъ только 79® 54′ св. шир. Мы, слдовательно, за послдніе дни, прежде чмъ началъ дуть этотъ втеръ, ушли довольно далеко на сверъ. Вчера и сегодня погода была непріятная, такъ какъ —37® и 38® С. при скорости втра въ 11 метровъ въ секунду очень чувствительны. Замчательно, что сверные втры теперь несутъ съ собою холодъ, а южные — тепло. Въ начал зимы наблюдалось какъ разъ обратное явленіе.

Понедльникъ, 5-го марта. Свердрупъ и я сдлали большую прогулку на лыжахъ на сверо-востокъ. Дорога была въ хорошемъ состояніи, такъ какъ втеръ намелъ кругомъ снгъ и насколько возможно сгладилъ поверхность льда.

Вторникъ, 6-го марта. Сегодня былъ рзкій холодъ —44®, 46® С. и втеръ дулъ со скоростью 5,8 метровъ. Представлялся удобный случай отморозить себ лицо и руки, и нкоторые изъ насъ воспользовались этимъ.

Сверо-западный втеръ продолжается, но я какъ то начинаю уже равнодушно относиться къ тому, какой дуетъ втеръ. Сегодня я фотографировалъ Іогансена у анемометра и въ то время, когда я снималъ его, онъ отморозилъ себ носъ.

Вечеромъ происходило всеобщее взвшиваніе. Эта процедура всегда насъ чрезвычайно интересуетъ, мы съ любопытствомъ слдимъ за тмъ, кто выигралъ и кто потерялъ въ вс. На этотъ разъ большинство потеряли не много, быть можетъ, потому, что перестали пить пиво и вмсто него употребляемъ лимонный сокъ. Только одинъ Юэлль не перестаетъ увеличиваться въ вс и теперь уже достигъ 600 граммовъ. Нашему доктору также везетъ въ этомъ отношеніи, но сегодня онъ показываетъ увеличеніе въ вс всего лишь на 300 граммъ. Но въ другомъ отношеніи бдняг не везетъ: никто не хочетъ хворать на судн. Съ отчаянія онъ самъ захворалъ, у него сдлалась головная боль, но онъ себя вылчилъ. Въ послднее время онъ сталъ изучать собачьи болзни, быть можетъ, тутъ ему будетъ практика.

Четвергъ, 8-го марта. Теченіе къ югу. Свердрупъ и я совершили хорошенькую прогулку на лыжахъ на сверъ и на западъ. Снгъ посл втра въ прекрасномъ состояніи, и мы мчались, какъ пухъ, гонимый втромъ, минуя вс препятствія въ вид ледяныхъ хребтовъ.

Погода была прекрасная, температура только —39® С. Но сегодня вечеромъ опять было очень холодно (—48,5® С.) при сил втра въ 5—8 метровъ. При такой погод, конечно, очень невесело стоять у втряной мельницы, чтобы управлять ея крыльями, пальцы при этомъ сильно болятъ, и порою отмораживаются щеки, но такъ какъ безъ этого нельзя обойтись, то приходится всетаки исполнять эту работу.

Днемъ всегда бываетъ боле чмъ достаточно втра для нашей мельницы, и мы уже третью недлю пользуемся электрическимъ свтомъ, но всетаки очень грустно, что все время дуетъ этотъ сверный и сверо-западный втеръ, и Богъ всть, когда онъ наконецъ прекратится.

Не находится ли къ сверу отъ насъ материкъ? Насъ все тащитъ къ югу. Трудно сохранять увренность при такихъ обстоятельствахъ, но придетъ время и научитъ, что длать.

Посл продолжительной паузы судно снова испытало сотрясеніе сегодня посл обда. Я вышелъ на палубу. Въ полынь произошелъ напоръ льда, какъ разъ у носовой части судна. Такъ какъ теперь новолуніе, то мы могли ожидать напора, но мы уже привыкли не думать о приливахъ, потому что въ послднее время они обнаруживали мало дйствія. Само собою разумется, что теперь приливы должны быть особенно сильны, такъ какъ приближается весеннее равнодействіе.

Пятница, 9-го марта. Сегодня утромъ веревка сти показывала на юго-западъ, между тмъ канатъ, къ которому былъ привязанъ сыръ, опущенный въ воду для оттаиванія, указывалъ противоположное направленіе. Имемъ ли мы южное теченіе съ втромъ? Гм! въ такомъ случа что-нибудь должно произойти. Или быть можетъ это только теченіе прилива, принимающее такое направленіе?

Все еще дуетъ тотъ же самый сверный втеръ, мы все двигаемся къ югу. Вотъ въ чемъ заключается перемна, которую намъ должно было принести равноденствіе, какъ я надялся. Сверный втеръ дуетъ вотъ уже боле двухъ недль, и я не могу не сознаться, что мн становится грустно. Спокойно и медленно, но безпощадно гибнетъ одна надежда за другой… Разв же я не имю основанія грустить?

Я несказанно тоскую по родин. Быть можетъ, я отъ нея удаляюсь, но, быть можетъ, наоборотъ. Во всякомъ случа не очень утшительно, что осуществленіе плана постоянно задерживается, если не совсмъ уничтожается, подобнымъ скучнымъ и утомительно однообразнымъ способомъ.

Природа безстрастно совершаетъ впродолженіи многихъ тысячелтій свой круговой путь. Лто и зима смняются, исчезаетъ весна, приходитъ осень и находитъ васъ среди прежняго же хаотическаго безпорядка смлыхъ плановъ и разрушенныхъ надеждъ. Это точно вертящееся колесо: то одна, то другая его сторона оказываются наверху. Между тмъ въ душ по прежнему раздается нжная музыка воспоминаній, то звучитъ она, какъ бурный водопадъ, то слышатся тихіе и нжные звуки, точно отдаленная музыка.

Я стою и смотрю на безотрадныя ледяныя пространства, съ ихъ равнинами, возвышенностями и долинами, образовавшимися подъ вліяніемъ напора, вызываемаго смняющимися теченіями зимнихъ приливовъ. Солнце освщаетъ ихъ своими яркими лучами. Посреди находится Fram, недвижимо заключенный во льду. Когда же ты, мое гордое судно, снова будешь свободно плыть по открытому морю?

На этихъ, плывущихъ по неизвстнымъ путямъ, ледяныхъ массахъ, сосредоточились вс помыслы жалкаго человческаго существа, мало-по-малу сообщившаго свое стремленіе цлому народу, который употребилъ вс старанія, чтобы дать ему возможность отправиться туда, куда влекли его мечты, между тмъ этотъ народъ могъ бы на что-нибудь другое употребить свои силы. Но къ чему же весь этотъ шумъ? Вдь если разсчетъ вренъ, то эти льдины должны быть превосходными — нтъ, непреодолимыми — союзниками. Но если въ разсчет есть какая нибудь ошибка, то, разумется, имть дло съ этими льдинами не такъ пріятно. Но часто ли разсчеты оказываются врными?

Ну, а еслибъ я былъ свободенъ теперь? Я бы повторилъ то же самое, исходя изъ тхъ же положеній. Надо выждать, пока научишься врно разсчитывать.

Я смюсь надъ цынгой! Нтъ лучшаго санаторія, какъ наше судно. Я смюсь надъ могуществомъ льда! Мы живемъ точно въ неприступномъ укрпленіи. Я смюсь надъ холодомъ, онъ — ничто! Но надъ втрами я не смюсь, они составляютъ все. Они не подчиняются никакой человческой вол.

Что пользы постоянно сокрушаться о будущемъ? Зачмъ создавать себ заботы по поводу того, плывемъ ли мы впередъ, или назадъ? Отчего не жить безпечно, день за днемъ, не нарушая ничмъ мирнаго теченія времени? Отъ времени до времени вдь порывъ втра нарушаетъ это затишье.

Жизнь — удивительное учрежденіе! Вчное стремленіе впередъ, все впередъ — къ какой цли? Потомъ приходятъ смерть, и всему наступаетъ конецъ раньше, чмъ цль бываетъ достигнута.

Сегодня я сдлалъ большую прогулку на дыжахъ. На нкоторомъ разстояніи къ сверу находятся многочисленныя, новообразованныя полыньи и ледяныя вершины, черезъ которыя трудно была проходить. Но терпніе все преодолваетъ, и я скоро достигъ отдаленной равнины, очень удобной для бга.

Было довольно холодно —47® и —48® С. при скорости сверо-восточнаго втра въ 5 метровъ, но я не особенно чувствовалъ это. Здорово и пріятно быть на воздух въ такую погоду. Я одтъ былъ, какъ обыкновенно, и только сверху куртка изъ тюленьяго мха и холщевыя панталоны, на лицо же я надлъ полумаску для защиты лба, носа и щекъ.

Сегодня было довольно сильное давленіе льда, въ различномъ направленіи. Сегодняшнія вычисленія указываютъ широту 79® 45′, слдовательно, въ четыре дня, съ 4-го марта, мы подвинулись къ югу только на 8 минутъ. Это медленное движеніе, не смотря на сильный втеръ, поразительно. Если на свер есть земля? Я все боле я боле начинаю думать объ этомъ. Существованіе материка на свер тотчасъ же бы намъ объяснило, почему мы не идемъ на сверъ, а насъ такъ медленно подвигаетъ къ югу. Но это обстоятельство можетъ зависть также и отъ того, что ледъ сдвинулся очень плотно и образовалъ огромную замерзшую массу. Меня удивляетъ, что сверо-западные втры дуютъ такъ часто, а сверо-восточнаго втра почти не бываетъ, хотя на основаніи круговращенія земли мы должны были бы ждать появленія этого послдняго. Если тамъ нтъ никакой земли, то я совсмъ не могу найти объясненія этому явленію, по крайней мр, въ томъ, что касается направленія втра.

Распространяется ли земля Франца-Іосифа на востокъ или на сверъ или же оттуда идетъ въ одномъ или другомъ направленіи непрерывный рядъ острововъ? Тутъ во всякомъ случа ничего нтъ невозможнаго. Когда австрійцы прошли довольно далеко на сверъ, то имъ пришлось преимущественно имть дло съ сверо-восточнымъ втромъ, между тмъ какъ у насъ дуютъ сверо-западные втры. Не находится ли ядро этого материка на свер, посредин между ихъ меридіаномъ и нашимъ? Я едва могу врить, что эти удивительно холодные втры съ свера происходятъ только отъ того, что они дуютъ надъ поверхностью покрытаго льдомъ моря. Если тамъ, дйствительно, есть земля, и мы ее достигнемъ, то вс наши тревоги исчезнутъ. Но никто не знаетъ, что принесетъ съ собою будущее и, быть можетъ, лучше, что мы этого не знаемъ.

Суббота, 10-го марта. Веревка указываетъ теченіе къ сверу и теперь, посл обда, подулъ легкій южный втерокъ. Мн онъ принесъ пользу, какъ всегда, разсявъ мое уныніе. Сегодня у меня опять бодрое настроеніе, и я снова могу предаваться счастливымъ мечтамъ о большой стран на свер, съ горами и долинами, и мы сидимъ у подножія стны горъ и жаримся на солнц, ожидая весны. На льдинахъ этой страны мы совершаемъ свой путь до самаго полюса.

Воскресенье, 11-го марта. Прогулка на лыжахъ на сверъ. Температура —50® С. Сила втра 3 метра. Холодъ не очень чувствителенъ, только низъ живота и ноги у насъ сильно озябли, такъ какъ никто изъ насъ не надлъ ‘панталонъ для втра’ (такъ называли мы легкія панталоны изъ тонкаго плотнаго сукна, служащія для защиты отъ втра и снга) и мы были одты въ обыкновенные шерстяныя панталоны и кальсоны. На верхнюю часть тла у насъ была надта рубашка, воротникъ изъ волчьяго мха или обыкновенный шерстяной костюмъ и куртка на оленьемъ мху.

Въ первый разъ въ жизни я чувствовалъ, что у меня мерзнутъ ноги, а именно колни. Мои спутники испытывали то же самое. Это ощущеніе появилось посл того, какъ мы довольно долго бжали противъ втра. Мы стали растирать ноги, и он опять согрлись, но я думаю, что мы бы ихъ сильно отморозили, еслибъ продолжали бжать дальше, не обращая вниманія. Въ другихъ отношеніяхъ мы не имли никакихъ основаній жаловаться на холодъ. Наоборотъ, температура была вполн пріятная, и я убжденъ, что даже пониженіе ея еще на 10—20, даже 30® вполн переносимо для человка.

Удивительно, какъ измняется у человка способность воспріимчивости. Дома мн было непріятно выходить на воздухъ въ 20® мороза, даже въ безвтренную погоду. Когда сидишь дома въ теплой комнат, то понятіе объ ужасахъ холода всегда бываетъ преувеличеннымъ. Мы вс чувствуемъ себя прекрасно, не смотря на холодъ, хотя нкоторые изъ насъ и сокращаютъ свои прогулки изъ-за этого. Но это бываетъ тогда, когда одежда слишкомъ легка и недостаточно защищаетъ отъ втра.

Сегодня вечеромъ —51,2® С и сверо-восточный втеръ со скоростью 4,4 метра. Блестящее сверное сіяніе въ южной части неба. Даже въ полночь заря теперь становится очень замтной.

Понедльникъ, 12-го марта. Медленное движеніе къ югу. Я предпринялъ одинъ далекую прогулку на лыжахъ къ сверу. Сегодня я надлъ теплые панталоны и нашелъ, что он слишкомъ теплы. Утромъ было —51,6® С при сверномъ втр, приблизительная скорость котораго была 4 метра. Въ полдень стало тепле на нсколько градусовъ. Уфъ! этотъ сверный втеръ освжаетъ таки! Барометръ снова поднялся, и я думалъ, что втеръ перемнится, но онъ остался тотъ же.

Вотъ что принесъ намъ мартъ мсяцъ, на которомъ я основывалъ вс свои надежды. Я долженъ ждать теперь лта. Скоро пройдетъ цлое полугодіе, и мы почти не двинулись съ мста.

Ахъ, я усталъ, такъ усталъ, дайте мн спать, только спать. Пусть придетъ сонъ и безшумно закроетъ двери моихъ мыслей, прекративъ ихъ теченіе. Пусть придутъ сновиднія, и безснжный берегъ Готшаба освтится снова яркими солнечными лучами!

Среда, 14-го марта. Вечеромъ вдругъ вс собаки начали лаять, мы ршили, что он чуютъ медвдя. Свердрупъ и я похватали свои ружья, опустили двухъ собакъ и бросились впередъ.

Заря еще не прекратилась, луна же начала свтить. Лишь только собаки были на льду, какъ бросились стремглавъ, точно дв ракеты, прямо на западъ, мы старались поспвать за ними. Прыгая черезъ канаву, я провалился сквозь ледъ до самыхъ колнъ. Страннымъ образомъ я не промокъ, какъ это можно было ожидать, хотя на мн были обуты только финскіе башмаки и гамаши, но при этой температур (—39® С) вода замерзаетъ на поверхности холодной матеріи раньше, чмъ проникнетъ сквозь нее. И поздне я ничего не чувствовалъ, такъ какъ вода образовала ледяной панцырь, который почти согрвалъ меня. Добравшись до довольно отдаленной канавы, мы открыли, что собаки почуяли вовсе не медвдя, а скоре моржа или тюленя, такъ какъ въ новообразованномъ льду мы замтили много отверстій, черезъ которыя этотъ зврь просовывалъ голову. Но какое удивительно тонкое чутье у собакъ! Зврь находился на разстояніи боле одного километра и, вдь, только чуть-чуть высунулъ свою морду изъ-подо льда наружу.

Мы вернулись на судно, чтобы взять гарпунъ, но звря больше не видали, хотя нсколько разъ обходили канаву. Между тмъ, одна изъ собакъ, ‘Панъ’, въ пылу увлеченія, подошелъ слишкомъ близко къ отверстію и упалъ въ воду. Ледъ былъ такъ высокъ, что онъ не могъ выкарабкаться безъ чужой помощи, и еслибъ меня тутъ не было, то онъ наврное утонулъ бы. Теперь онъ лежитъ въ салон, гд чувствуетъ себя прекрасно, и сохнетъ. Хотя онъ пробылъ въ вод довольно долго, но не промокъ насквозь, и кожа подъ его толстымъ грубымъ мхомъ была совсмъ теплая и сухая. Собаки всегда бываютъ чрезвычайно довольны, когда ихъ впускаютъ въ каюты, но это удовольствіе не часто выпадаетъ на ихъ долю. Въ такихъ случаяхъ он обыкновенно расхаживаютъ по всмъ каютамъ, отыскивая удобное мстечко, гд бы могли разлечься.

Пріятная погода, втра почти нтъ. Яркій свтъ и луна, въ сверной части неба вечерняя заря, въ нижней — сверное сіяніе, то имющее видъ пылающихъ трезубцовъ, то превращающееся въ серебряную завсу, въ складкахъ которой, колыхающихся отъ дуновенія втра, тамъ и сямъ выглядываютъ красивыя кружева. Это чудное зрлище всегда одинаково ново и одинаково приковываетъ вниманіе.

Четвергъ, 15-го марта. Сегодня утромъ — 41,7®С и къ восьми часамъ вечера —40,7®, но въ теченіе дня было нсколько тепле. Утромъ температура была —40,5®, а въ 4 часа посл обда —39®. Повидимому, солнце скоро вступитъ въ свои права.

Собаки — удивительныя существа. Сегодня вечеромъ имъ опять должно быть было жарко въ конурахъ, такъ какъ нкоторыя изъ нихъ вылзли на крышу. При 50® градусахъ холода он большею частью залзаютъ другъ на дружку въ конуру и лежатъ тамъ, тсно прижавшись другъ къ другу, у нихъ нтъ тогда охоты совершать прогулки, и он предпочитаютъ лежать и грться на солнц. Но сегодня, очевидно, он находятъ погоду пріятной и умренной, и поэтому нетрудно было соблазнить ихъ на прогулку.

Пятница, 16-го марта. Свердрупъ въ послднее время былъ занятъ приготовленіемъ парусовъ для лодокъ. Сегодня дуетъ легкій юго-западный втерокъ, поэтому мы и ршили попробовать одинъ изъ его парусовъ, прикрпивъ его къ двумъ, связаннымъ вмст, ручнымъ садкамъ. Проба вышла удачной и даже не нужно было сильнаго втра, чтобы сани скользили. Такой способъ передвиженія можетъ намъ очень пригодиться въ томъ случа, если намъ придется возвращаться по льду домой.

Среда, 21-го марта. Наконецъ, наступила перемна. Втеръ дуетъ съ юго-востока и снова насъ тащитъ къ сверу. Равноденствіе миновало, и съ того времени мы не подвинулись ни на одинъ градусъ къ сверу. Интересно, гд то встртитъ насъ слдующее равноденствіе. Если мы попадемъ къ тому времени еще дальше къ югу, то побда наша будетъ очень сомнительна, если же мы поднимемся дальше на сверъ, то битва выиграна, хотя она и можетъ долго продлиться. Я возложилъ вс упованія на лто, оно должно принести какую-нибудь перемну. Открытое море, по которому мы дохали, не могло образоваться исключительно только подъ вліяніемъ таянія льдовъ, тутъ должны были дйствовать и втры, и теченіе. Если же ледъ, на которомъ мы теперь находимся, такъ далеко уносится на сверъ,чтобы уступить мсто этому открытому морю, то онъ долженъ помочь намъ и большое разстояніе нашего пути. Можно предположить, что лто, подъ вліяніемъ холоднаго полярнаго моря на свер и теплой Сибири на юг, принесетъ съ собою сверные втры. Во мн это все-таки возбуждаетъ нкоторыя сомннія, но съ другой стороны мы имемъ теплыя моря на запад, которыя, пожалуй, дйствуютъ сильне, притомъ же и Жаннету вдь потащило на сверо-западъ.

Удивительно, что, не смотря на западные втры, мы все-таки не двигаемся къ востоку, мы находимся подъ 135® вост. долготы.

Великій четвергъ, 22-го марта. Такой же сильный юго-восточный втеръ и теченіе на сверъ. Наше настроеніе улучшается. Втеръ свиститъ въ такелаж, и эти звуки раздаются точно побдная пснь.

Утромъ съ одною изъ собакъ сдлался тяжелый припадокъ судорогъ, у нея показалась пна изо рта, и она бшено кусала все, что ей попадалось. Когда припадокъ завершился столбнякомъ, мы отнесли животное на ледъ и положили его. Собака прыгала точно жаба, вытянувъ неподвижно ноги, загнувъ голову и шею вверхъ, между тмъ какъ спина у нея вытянулась, какъ сдло. Опасаясь, что у нея водобоязнь или какая-нибудь другая заразительная болзнь, я пристрлилъ ее на мст. Быть можетъ я поторопился, такъ какъ вдь врядъ ли теперь могла у насъ быть какая-нибудь зараза на судн. Однако, что же это было такое? Эпилептическій припадокъ?

Недавно меня напугалъ одинъ изъ щенковъ, начавшій бгать кругомъ въ рубк точно безумный, посл чего онъ залзъ въ щель между ящикомъ и стной, гд и спрятался. Это видли и другіе, но вскор посл того онъ опять былъ здоровъ.

Страстная пятница, 23-го марта. Наблюденія въ полдень указываютъ 80® св. широты. Въ четверо сутокъ мы прошли такое же разстояніе на сверъ, какое прошли на югъ въ теченіе трехъ недль. Во всякомъ случа это можетъ служить утшеніемъ.

Удивительно, какъ скоро ночи стали свтлыми. Теперь даже первой величины звзды едва замтны въ полночь.

Суббота, 24-го марта. Канунъ Пасхи. Сегодняшній день ознаменовался тмъ, что мы впустили дневной свтъ въ салонъ. Въ теченіе всей зимы люкъ, для предохраненія отъ холода, былъ покрытъ снгомъ, и, кром того, вокругъ были поставлены собачьи конуры. Теперь же ни выбросили весь снгъ на ледъ и хорошенько вычистили и вымыли стекла люка.

Понедльникъ, 26-го марта. Мы не двигаемся, теченія нтъ. Какъ долго это протянется? Какъ я гордился и торжествовалъ въ послдній день равноденствія, весь міръ казался мн тогда свтлымъ, теперь я уже больше не горжусь!

Солнце стоитъ надъ ледяными равнинами и освщаетъ ихъ своимъ сіяніемъ. Весна приходитъ, но не приноситъ съ собою радости. Здсь все также пустынно и холодно. Душа застываетъ.

Еще семь лтъ такой жизни или, быть можетъ, только четыре, что же тогда будетъ съ душой? А она?.. Еслибъ я только могъ дать волю своей тоск! О, я тоскую гораздо больше, чмъ бы слдовало. Я не имю мужества думать о будущемъ… Что будетъ дома, когда пройдутъ года, и никто не явится?

Я знаю, что это болзненное настроеніе, но это бездятельное, мертвое однообразіе безъ всякой перемны угнетаетъ душу! Никакой борьбы, даже никакой возможности бороться! Все это тихо и мертво, такъ неподвижно и все такъ застыло подъ ледянымъ покровомъ… О, даже душа цпенетъ! Чего бы я не далъ за одинъ только день борьбы! За одинъ только моментъ опасности!

‘Я все еще долженъ ждать и наблюдать теченіе, но если оно приметъ обратное направленіе, то я сожгу свои корабли и рискну всмъ, чтобы только пробраться по льду на сверъ. Это будетъ опасное путешествіе, тутъ будетъ поднятъ вопросъ жизни и смерти, но разв у меня есть другой выборъ? Недостойно человка брать на себя задачу и затмъ бросать ее, когда предстоитъ сразиться за нее. Есть только одинъ путь и этотъ путь — ‘впередъ, Fram!’

Вторникъ, 27-го марта. Мы снова идемъ къ югу, втеръ сверный. Наблюденія въ полдень указываютъ 80® 4′ св. широты.

Но зачмъ такъ унывать! Я уставился на одинъ единственный пунктъ и только и думаю о томъ, какъ бы достигнуть полюса и проложить дорогу въ Атлантическій океанъ.

Но вдь наша настоящая задача — изслдовать неизвстныя полярныя области. Разв же мы ничего не длаемъ для пользы науки? Мы привеземъ съ собою довольно богатое собраніе наблюденій, произведенныхъ въ этой области, намъ теперь уже слишкомъ хорошо извстной. Остальное же есть и остается лишь вопросомъ тщеславія. ‘Люби больше истину и меньше — побду’.

Разсматривая картину Эйлифа Петероена, изображающую норвежскій сосновый лсъ, я мысленно переношусь туда. Какъ чудно хорошо теперь тамъ весной, среди этой задумчивой, меланхолической тишины, между этими статными древесными стволами. Я чувствую влажный мохъ, въ который безшумно погружается моя нога. Желтовато-коричневая вода освобожденнаго отъ зимнихъ оковъ ручейка журчитъ въ расщелинахъ скалъ, воздухъ напоенъ ароматомъ мха и сосновыхъ иголъ, между тмъ какъ надъ головой темныя верхушки сосенъ колышутся весеннимъ втеркомъ на фон свтло-голубыхъ небесъ и издаютъ вчно жалобный шелестъ, а внизу, подъ ихъ защитой, душа безстрашно отдается своимъ порывамъ и находитъ успокоеніе въ лсной глуши.

О ты, возбуждающій благоговніе сосновый лсъ, единственный повренный моего дтства! Отъ тебя я научился понимать природу, ея дикость и грусть. Ты воспиталъ мою душу для жизни. Одинъ, въ глуби лса, у пылающихъ углей костра, на краю безмолвнаго, мрачнаго лсного болота, въ то время, какъ темная ночь разстилалась надо мной, какъ я бывалъ счастливъ, наслаждаясь гармоніей природы!

Четвергъ, 29-го марта. Удивительно какую перемну производить дневной свтъ, снова освщающій нашу каюту. Когда мы встаемъ къ утреннему завтраку и видимъ свтъ, проникающій въ каюту, то вполн сознаемъ, что, дйствительно, наступило утро.

Мы много работаемъ. Надо изготовить паруса для лодокъ и ручныхъ саней, надо также сдлать новыя крылья для мельницы, которыя могли бы дйствовать при всякой погод. Если бы мы могли также придлать крылья и Fram! Надо приготовить ножи, остроги для медвдей, которые намъ ни на что негодны, западни, въ которыя мы не поймаемъ ни одного медвдя, топоры и разныя другія столь же полезныя вещи. Въ настоящее время мы заняты изготовленіемъ деревянныхъ башмаковъ въ большомъ количеств, затмъ мы организовали еще одну отрасль промышленности: кованіе гвоздей. Участниками этой промышленной компаніи являются Свердрупъ и кузнецъ Ларсъ. Изготовляемый продуктъ превосходенъ, и на него постоянно имются требованія, такъ какъ наши маленькіе гвозди израсходованы на сооруженіе ручныхъ саней. Кром того, мы очень усердно работаемъ надъ нашими санями. Затмъ у насъ есть еще одна мастерская, изготовляющая скрпленія для лыжъ, а въ жестяной мастерской заняты исправленіемъ лампъ.

Нашъ докторъ, за недостаткомъ паціентовъ, устроилъ переплетную, очень полезную для библіотеки Fram, гд нкоторыя книги много читаются и поэтому приходятъ въ весьма печальное состояніе. Всего боле, однако, у насъ на судн занимаются веденіемъ дневниковъ, вс ихъ пишутъ. Короче говоря: нтъ ничего на свт, чего бы мы не длали, и только одного мы не можемъ сдлать — хорошаго втра.

Наши мастерскія можно смю рекомендовать, работаютъ он прочно и хорошо. Недавно наша промышленная дятельность еще расширилась организаціей, подъ фирмою ‘Гансенъ и Амундзенъ’, фабрики нотныхъ дисковъ для гармоніума. Картонные диски отъ долгаго употребленія и сырости сильно пострадали, такъ что въ теченіе зимы мы испытывали большой недостатокъ въ музык. Вчера, однако, я серьезно взялся за работу и приготовилъ цинковый дискъ. Такъ какъ онъ дйствовалъ прекрасно, то мы займемся впослдствіи приготовленіемъ церковной и свтской музыки, но теперь, сейчасъ приготовляемъ вальсы. Эти послдніе, къ нашему утшенію и удовольствію, звучатъ превосходно. Какъ только раздаются звуки вальса, такъ въ сердцахъ многихъ обитателей Fram пробуждается новая жизнь.

Я жалуюсь на утомительное однообразіе нашей обстановки, но право же я несправедливъ.

Въ теченіе послднихъ дней солнце ярко освщало снжные холмы, но сегодня мятель окутываетъ Fram снжною завсой. Но затмъ вскор опять появляется солнце, и снжная пустыня сверкаетъ, какъ прежде.

Въ природ есть настроеніе. Часто я останавливался, какъ вкопанный, когда мене всего думалъ объ этомъ, при вид чудной вечерней игры красокъ. Ледяные холмы, окутанные голубовато-лиловыми сумерками, выдляющіеся на оранжевомъ фон небесъ, освщенныхъ мерцаніемъ солнечнаго заката, представляютъ такое зрлище, которое навсегда запечатлвается въ душ, какъ самая глубокая поэзія красокъ. А эти свтлыя, мечтательныя ночи! Сколько воспоминаній о Норвегіи вызываютъ он въ насъ, норвежцахъ! Въ воображеніи рисуется весеннее утро, звзды уже начали меркнуть въ небесахъ, и блдный мсяцъ уже выглядываетъ надъ верхушками деревьевъ, въ то время, когда я отправлялся на охоту за тетеревами. Здсь, на свер, заря со своими сверкающими тонами красокъ напоминаетъ весенній разсвтъ въ лсной чащ, тамъ, на родин. Облачный голубой туманъ, разстилающійся внизу, а вверху сверкаетъ заря, переходящая въ свжій утренній сумракъ надъ болотомъ, темныя и низкія облака, выдляющіяся на темно-красномъ фон, кажутся далекими возвышенностями.

Дневной свтъ, суровый и безжизненно блый, не представляетъ ничего привлекательнаго. Но за то вечеръ и ночь смягчаютъ душу этого ледяного міра. Онъ видитъ печальныя грезы и, кажется, будто въ вечернихъ тонахъ красокъ можно разслышать подавленную жалобу. Но скоро это прекращается, и снова солнце однообразно свтитъ днемъ и ночью, безъ всякихъ оттнковъ, на вчно голубомъ далекомъ небосклон.

Пятница, 6-го апрля. Сегодня должно было произойти замчательное событіе, котораго мы ожидали съ большимъ интересомъ: солнечное затменіе. Ночью Скоттъ Гансенъ вычислилъ, что затменіе начнется въ 12 часовъ 56 минутъ. Для насъ было очень важно хорошо обставить наблюденіе, такъ какъ мы могли бы при этомъ проврить самымъ точнымъ образомъ наши хронометры. Поэтому мы и приготовили, для большей врности, свои инструменты и часа за два принялись уже наблюдать. Мы пользовались при этомъ большою подзорною трубой и нашими большими теодолитами.

Гансенъ, Іогансенъ и я, каждый по очереди, сидли пять минутъ передъ инструментами, чтобы наблюдать края солнца, мы ожидали, что первая тнь покажется съ западной стороны. Тутъ же стоялъ кто нибудь другой и наблюдалъ за часами. Мы такимъ образомъ прождали цлыхъ два часа. Наконецъ, наступилъ счастливый моментъ, когда, по нашему вычисленію, мы должны были увидть тнь. Гансенъ смотрлъ въ большую подзорную трубу, когда вдругъ ему почудилось какое-то дрожаніе солнечныхъ краевъ, 33 секунды поздне онъ вскрикнулъ: ‘Вотъ!’ И въ тотъ же моментъ то же самое воскликнулъ Іогансенъ. Часы показывали 12 ч. 56 минуть 7 ¹/₂ секундъ. Поздне на семь съ половиною секундъ, чмъ мы вычислили, какое-то темное тло заслонило солнце. Вс мы испытали громадное удовольствіе, и въ особенности Гансенъ, такъ какъ отсюда можно было вывести заключеніе, что наши хронометры находятся въ превосходномъ порядк.

Дневной свтъ замтно угасалъ, когда мы сошли въ каюту къ столу. Въ два часа затмніе достигло своей высшей точки, и мы даже въ салон могли замтить, насколько уменьшился дневной свтъ. Посл обда мы стали наблюдать тотъ моментъ, когда кончилось затмніе.

Воскресенье, 8-го апрля. Вчера утромъ я еще лежалъ въ своей койк и раздумывалъ, вставать или нтъ, когда на палуб надо мной послышались чьи-то поспшные шаги, за которыми послдовали другіе. Что-то въ этихъ звукахъ было такое, что меня невольно заставило подумать о медвд, у меня явилось безсознательное стремленіе спрыгнуть съ кровати, но я остался лежать и прислушивался, не услышу ли выстрла изъ ружья. Но ничего больше не было слышно и я вскор опять погрузился въ свои мечтанія.

Вдругъ въ салонъ вбжалъ Іогансенъ и крикнулъ, что пара медвдей, полуживыхъ или быть можетъ уже мертвыхъ, лежать на большомъ ледяномъ холм за кормою судна.

Могштадъ и онъ стрляли по этимъ медвдямъ, но у нихъ нтъ больше патроновъ. Многіе тотчасъ же похватали ружья и бросились наверхъ, я уже напялилъ на себя поскоре платье и отправился на палубу, гд узналъ, что медвди бжали, и наши люди бросились за ними въ погоню. Но пока я надвалъ свои лыжи, они уже успли вернуться и разсказали, что медвди убжали. Не смотря на это, я все-таки отправился за ними такъ быстро, какъ только могъ это сдлать на лыжахъ, и вскор напалъ на слдъ медвдей, вначал слегка окровавленный. Это была медвдица съ медвженкомъ, который, какъ я полагалъ, долженъ былъ быть тяжело раненъ, такъ какъ посл первой пули Іогансена онъ нсколько разъ падалъ. Поэтому мн казалось, что не трудно овладть имъ. Нсколько собакъ бжали передо мною по слду. Он повернули къ сверо-западу, и я устремился за ними, страшно потя на солнц.

Снжная равнина, сверкающая своею ослпительною вчною близной, сильно утомляла мое зрніе. Я, повидимому, не приближался къ медвдямъ. Шансы поймать ихъ могли быть разстроены собаками, которыя были достаточно горячи, чтобы загнать медвдя, но не могли бы удержать его на мст. Мн не хотлось, однако, отказаться отъ этого удовольствія.

Вскор посл того поднялся туманъ и скрылъ все отъ моихъ глазъ, за исключеніемъ слдовъ медвдей. Затмъ туманъ разсялся и солнце снова заблистало, какъ прежде. Мачты Fram давно уже исчезли за краями льдовъ, а я все продолжатъ бжать. Вскор, однако, я почувствовалъ слабость и голодъ, такъ какъ впопыхахъ даже не позавтракалъ и долженъ былъ сознаться, что ‘зеленъ виноградъ’ — и вернуться назадъ безъ медвдей.

По дорог я прошелъ мимо удивительнаго холма. Онъ былъ боле шести метровъ высоты (къ сожалнію, мн не удалось вымрить его до самой верхушки), средняя его часть, вроятно, подъ вліяніемъ напора, рушилась, между тмъ какъ остальныя части образовали роскошную тріумфальную арку изъ самаго благо мрамора, на которую солнце бросало своя яркіе сверкающіе лучи. Ужъ не ради ли моего пораженія сооружена эта арка?

Я вскарабкался на возвышенность, чтобы разглядть Fram, но долженъ былъ пробжать еще нкоторое разстояніе прежде чмъ, наконецъ, разсмотрлъ на горизонт такелажъ судна. Только къ пяти съ половиною часамъ добрался я, наконецъ, посл этой неожиданной прогулки, голодный и усталый, до судна, гд вознаградилъ себя за долгій постъ.

Во время моего отсутствія нкоторые изъ товарищей отправились за мною съ санями, чтобы привезти убитыхъ мною медвдей. Едва достигли они мста, гд былъ произведенъ первый выстрлъ, какъ Іогансенъ и Блессингъ, бывшіе нсколько впереди прочихъ, увидали за однимъ ближнимъ холмомъ свжіе слды медвдей. Но прежде, чмъ они зарядили ружья, зври уже удалились, и началась новая охота. Іогансенъ погнался за ними на лыжахъ, но и его охота оказалась такою же безуспшной, какъ моя.

Не покинуло ли насъ счастье? Я похвалялся, что еще ни разу не случилось, чтобы я не забралъ съ собою застрленнаго медвдя, но сегодня!… Удивительно, что мы въ теченіе одного дня увидли четырехъ медвдей, тогда какъ вотъ уже три мсяца къ намъ не показывался ни одинъ! Не означаетъ ли это что нибудь? Не находимся ли мы вблизи материка на сверо-запад, чего я жду давно? Повидимому, готовится какая-то перемна.

Наблюденія вчерашняго вечера указываютъ 80® 15′ св. широты — самый сверный пунктъ, какого мы только достигли.

Воскресенье, 15-го апрля. Вотъ уже и половина апрля. Какъ радостно звучитъ это слово, какой въ немъ источникъ блаженства! Уже при одномъ его произнесеніи встаютъ въ воспоминаніи весеннія картины, такое время, когда настежь растворяются двери и окна, чтобы впустить въ комнаты весенній воздухъ, изгоняющій зимнюю пыль, — когда трудно усидть спокойно и такъ и тянетъ уйти въ лсъ, въ поле, чтобы дышать воздухомъ свжевспаханной земли и любоваться фіордомъ, освободившимся отъ ледяныхъ оковъ и сверкающимъ на солнц. Какой неизсякаемый источникъ ликованія пробуждающейся природы заключается въ слов ‘апрль’! Но здсь — здсь ничего подобнаго нтъ! Солнце также долго блеститъ на неб, но его яркіе лучи падаютъ не на поля, лса и горы, а на ослпительную близну свжевыпавшаго снга. Почти не тянетъ покинуть зимнее убжище. Апрль здсь не влечетъ за собою никакихъ перемнъ, если они и происходятъ, то гораздо поздне. Дни протекаютъ однообразно. Я не ощущаю здсь и слдовъ безпокойства, вызываемаго весной, я замыкаюсь, какъ въ раковин, въ своихъ научныхъ изслдованіяхъ. Я провожу день за днемъ, погружаясь въ міръ микроскопа и забывая время и все окружающее. По временамъ я выхожу не надолго изъ темноты на свтъ, дневные лучи сверкаютъ вокругъ меня и въ моей душ раскрывается узкая щель, дающая проходъ свту и бодрости, но затмъ снова надо идти внизъ, въ темноту, и опять работать.

Прежде чмъ лечь спать, я еще разъ выхожу на палубу. Дневной свтъ только что погасъ и одинокія звзды слабо сверкаютъ на неб, въ то время какъ блдная луна освщаетъ ледъ. Но теперь и этого не бываетъ, солнце не исчезаетъ за горизонтомъ и все время день. Я смотрю вдаль, на эту пустынную снжную равнину, на эти безпредльныя, безмолвныя, безжизненныя ледяныя массы, находящіяся въ незамтномъ движеніи. Ничего не слыхать, кром слабаго шелеста втра въ такелаж, да иной разъ, вдали, глухого треска сдвигающагося льда. И среди этой безжизненной пустыни виднется только маленькое темное пятно — Fram! Но подъ этимъ ледянымъ покровомъ, на сотни метровъ въ глубину, находятся цлый міръ, изобилующій самыми разнообразными формами жизни, міръ, заключающій въ себ такія же сочетанія, какъ и нашъ, такія же стремленія, заботы и наврное такія же радости и такую же борьбу за существованіе повсюду. Если мы проникнемъ сквозь крпкую раковину, то натыкаемся на такой же пульсъ жизни, какъ бы ни была толста кора, подъ которою онъ скрывается.

Мн представляется, что я сижу въ одиночеств и прислушиваюсь къ звукамъ одной изъ самыхъ могущественныхъ струнъ природы. Безпрепятственно звучитъ надъ вселенной величественная симфонія природы безчисленные вка, то выражаясь оглушительнымъ шумомъ дловой жизни, то неподвижнымъ холодомъ смерти, какъ въ Шопеновскомъ похоронномъ марш. А мы, — мы представляемъ лишь безконечно малыя, незамтныя колебанія струны въ этой постоянно мняющейся, но въ тоже время неизмнной, могущественной музык вселенной. Тоны этой музыки — это міры, колебанія однихъ продолжаются дольше, другихъ — короче, но каждый поочереди долженъ уступить мсто новымъ тонамъ. Грядущій міръ! Снова и снова я возвращаюсь къ этой мысли. Я смотрю далеко за предлы вковъ… Медленно и незамтно уменьшается теплота и также медленно падаетъ температура земли. Тысячи, сотни тысячъ, милліоны лтъ проходятъ, наступаютъ ледниковые періоды и проходятъ, теплота все уменьшается. Пловучія ледяныя массы очень медленно, но все подвигаются дальше, все дальше къ южнымъ широтамъ и никто не замтить, когда наконецъ наступитъ такое время, что вс моря земли будутъ представлять одну большую ледяную массу. Жизнь исчезла съ поверхности земли и сосредоточилась лишь вглуби океана. Но температура продолжаетъ падать, ледъ растетъ, становится все толще и толще, господство жизни прекращается. Милліоны лтъ пройдутъ, прежде чмъ ледъ достигнетъ дна морей. Послдній слдъ жизни исчезъ, земля покрыта снгомъ. Все, ради чего жилось, боле не существуетъ. Плоды всхъ нашихъ усилій и страданій исчезли милліоны лтъ тому назадъ, погребенные подъ снжнымъ саваномъ.

Окоченлая, безжизненная ледяная масса — земля всетаки продолжаетъ свой путь въ вчности, солнце свтитъ тускло и луна боле не блеститъ на неб и едва замтна. Но сверное сіяніе, быть можетъ, еще пламенетъ надъ пустынною ледяною поверхностью и звзды тихо и мирно сверкаютъ, какъ и прежде. Одн уже погасли, но новыя заблестли и кругомъ вращаются новые міры съ новою жизнью и такими же безцльными страданіями. Таковъ безконечный крутъ вчности, вчный ритмъ природы.

Понедльникъ, 30-го апрля. Мы плывемъ на сверъ. Вчерашнія наблюденія указываютъ 80® 42′, сегодняшнія 80® 44′30′ св. широты. Втеръ все время дуетъ съ юга и юго-востока.

Пріятная весенняя погода. Чувствуется, что пришла весна, хотя термометръ и оспариваетъ это.

На судн мы производимъ большую весеннюю чистку, очищаемъ Fram отъ льда и снга и наше судно выглядитъ точно освобожденная отъ зимняго покрова скала, покрытая цвтами. Снгъ выбрасывается съ палубы лопатами за бортъ. Темный такелажъ рзко выдляется на голубомъ неб, а позолоченные шарики флаговъ на верхушк мачтъ сверкаютъ на солнц.

Мы купаемся въ лучахъ палящаго солнца на солнечной сторон судна, гд термометръ показываетъ выше точки замерзанія, мирно покуриваемъ трубки, любуясь легкими весенними облачками, плывущими по голубому пространству. Быть можетъ нкоторые изъ насъ вспоминаютъ свою родину, гд теперь распускается береза…

VI.
Весна и лто 1894 г.

Наступило время года, которое мы дома называемъ весной, время радости, развитія жизни, когда природа пробуждается отъ своего долгаго зимняго сна. Намъ это время не принесло никакихъ перемнъ, изо дня въ день видли мы передъ собою туже блую безжизненную массу, ту же безконечную ледяную равнину. По прежнему мы переходили отъ надежды къ унынію и то предавались праздной тоск, то въ насъ пробуждаласъ жажда дятельности, смотря по тому, подвигались-ли мы впередъ, на встрчу нашей цли, или же отдалялись отъ нея.

По прежнему я предавался размышленіямъ о будущемъ и о томъ, куда занесетъ насъ теченіе. Иногда мн казалось, что все идетъ такъ, какъ я надялся и ожидалъ. Такъ, 17-го апрля я убжденъ былъ, что въ неизвстномъ полярномъ бассейн должно все-таки существовать теченіе, такъ какъ мы ршительнымъ образомъ двигались къ сверу. Наблюденіе въ полдень указывало 80® 2′ св. широты, слдовательно, мы подвинулись на девять минутъ со вчерашняго дня. Удивительно! Цлыхъ четыре дня не прекращавшійся сверный втеръ гналъ насъ къ югу, между тмъ, какъ слабый южный втеръ въ одни сутки подвинулъ насъ на девять минутъ къ сверу. Похоже на то, что нашему движенію на югъ пришелъ конецъ. Принимая же во вниманіе поразительную теплоту воды, найденную нами въ глубин, я прихожу къ убжденію, что положеніе наше становится лучше. Я основываю это на слдующихъ соображеніяхъ:

Температура воды въ восточно-гренландскомъ теченіи даже на поверхности нигд не превышаетъ 0® (средняя годовая температура) и, повидимому, обыкновенно бываетъ —1® С, даже подъ 70® св. ширины, но чмъ боле мы будемъ углубляться въ нижніе слои, тмъ постоянне замчается паденіе температуры на этой широт, и на глубин боле 183 метровъ температура нигд не бываетъ выше —1® С, обыкновенно даже ниже, между —1,5® до —1,7® и такъ до самаго дна. Кром того, на дн всего моря, къ сверу отъ 60® широты температура бываетъ ниже —1® С, за исключеніемъ полосы, идущей вдоль норвежскаго берега и между Норвегіей и Шпицбергеномъ. Здсь же температура воды ниже 160 метровъ глубины стоитъ выше —1® С, а на глубин 250 метровъ достигаетъ +0,55® С, при чемъ слдуетъ замтить, что это наблюдается къ сверу отъ 80® широты, въ мор, окружающемъ полюсъ холода.

Эта теплая вода врядъ-ли происходитъ изъ полярнаго моря, такъ какъ теченіе, идущее оттуда къ югу, иметъ среднюю температуру —1,5® С. Едва-ли это можно объяснить иначе, какъ тмъ, что тутъ проходитъ Гольфстремъ и замняетъ воду, текущую въ верхнихъ слояхъ на сверъ и служащую источникомъ восточно-гренландскаго полярнаго теченія. Все это вполн совпадаетъ съ моими прежними предположеніями и поддерживаетъ теорію, на которой я построилъ весь планъ своей экспедиція. И если мы примемъ къ тому же въ соображеніе, что втры, какъ мы и ожидали, имютъ обыкновенно юго-восточное направленіе, что наблюдалось также и на международной станція у Сагастира въ усть Лены, то наши шансы должны намъ показаться боле благопріятными. Кром того, мн часто кажется, что я открываю подъ слоемъ льда несомннные признаки постояннаго сверо-западнаго теченія, разумется, въ такихъ случаяхъ мое настроеніе проясняется. Но когда снова появляется южное теченіе, что зачастую приходится наблюдать, то ко мн тотчасъ-же возвращаются вс мои сомннія, и мн кажется, что нтъ никакихъ надеждъ на выполненіе нашей задачи въ какое-нибудь опредленное время. Конечно, такое плаваніе во льдахъ раздражаетъ, но, по крайней мр, оно развиваетъ одну добродтель: терпніе. Впрочемъ, вся экспедиція въ сущности ничто иное, какъ долгое упражненіе въ этой полезной добродтели.

Съ наступленіемъ весны мы подвигались нсколько быстре впередъ, нежели это было зимой, но въ общемъ это всетаки было утомительно-медленное путешествіе. Всякій разъ посл того какъ, намъ удавалось пройти большое разстояніе на сверъ, мы должны были ожидать, что начнется обратное движеніе, которое продлится дольше. По мннію одного изъ нашей компаніи, охотно занимавшаго ея политикой, тутъ происходила постоянная борьба между лвой и правой, между передовою партіей и ретроградами. Посл періода ‘прогрессивнаго’ втра и великолпнаго свернаго теченія, наступало, согласно естественному порядку вещей, господство ‘радикальной правой’, и мы либо стояли неподвижно въ ‘мертвой вод’, либо двигались назадъ, что приводило нашего политика Амундзена въ дурное настроеніе.

Замчательно, что носъ Fram все время былъ повернутъ къ югу, обыкновенно къ югу и на четверть румба къ западу, и его направленіе въ теченіе всего нашего плаванія измнилось очень мало. Я писалъ по этому поводу отъ 14-го мая:

‘Fram идетъ задомъ на встрчу своей цли на свер и носъ судна постоянно повернутъ къ югу. Какъ будто судно боится увеличить разстояніе, отдляющее его отъ міра, какъ будто оно тоскуетъ по южнымъ широтамъ, между тмъ какъ невидимая сила увлекаетъ его въ неизвстныя области. Можно-ли это считать дурнымъ предзнаменованіемъ? Не думаю, вдь ракъ всетаки достигаетъ же своей цли въ конц концовъ’.

Какъ протекало наше плаваніе, лучше всего можно видть изъ слдующей таблицы нашей широты и долготы въ различные дни въ 1894. году.

1-го мая 80® 46′ св. шир.

4 ‘ ‘ 80® 50’ ‘ ‘

6 ‘ ‘ 80® 49’ ‘ ‘

8 ‘ ‘ 80® 55’ ‘ ‘ 129® 58’ вост. долготы.

12 ‘ ‘ 80® 52’ ‘ ‘

15 ‘ ‘ 129® 20’ ‘ ‘

21 ‘ ‘ 81® 20’ ‘ ‘

23 ‘ ‘ 81® 26’ ‘ ‘ 125® 45’ ‘ ‘

27 ‘ ‘ 81® 31’ ‘ ‘

2 ‘ іюня 81® 31’ ‘ ‘ 121® 47’ ‘ ‘

13 ‘ ‘ 81® 46’ ‘ ‘

18 ‘ ‘ 31® 52’ ‘ ‘

До этого времени мы подвинулись къ сверу на довольно порядочное разстояніе, но затмъ наступила реакція:

24-го іюня 81® 42′ св. шир.

1 ‘ іюля 81® 38’ ‘ ‘

10 ‘ ‘ 81^о20′ ‘ ‘

14 ‘ ‘ 81® 32’ ‘ ‘

18 ‘ ‘ 81® 26’ ‘ ‘

31 ‘ ‘ 81® 2’ ‘ ‘ 126® 5′ 5’ вост. долготы

8 ‘ августа 81® 8’ ‘ ‘

14 ‘ ‘ 81® 5’ ‘ ‘ 127® 38’ ‘ ‘

26 ‘ ‘ 81® 1’ ‘ ‘

5 ‘ сентября 81® 14’ ‘ ‘ 123® 36’ ‘ ‘

Затмъ мы снова поплыли съ сверу, хотя уже и не съ такою скоростью.

Но, какъ и прежде, высматривали землю и приходили къ заключенію на основаніи тхъ или новыхъ признаковъ, что земля близко. Однако вс эти признаки оказывались въ конц-концовъ лишь плодомъ нашего воображенія, большая глубина моря также указывала, что земля не могла быть близко.

Поздне, 7-го августа, когда я нашелъ глубину въ 3850 метровъ, я записалъ слдующее въ своемъ дневник:

‘Я же думаю, чтобы можно было теперь говорить о мелкомъ полярномъ мор, гд всюду можно ожидать встртить землю. Весьма возможно, что мы выйдемъ въ Антлантическій океанъ, не увидвъ ни разу ни одной горной вершины. Впереди у насъ еще цлый рядъ годовъ, богатыхъ событіями’!

Планъ, — о которомъ я уже упоминалъ раньше, — попробовать на саняхъ съ собаками пробраться впередъ по льду, сильно занималъ меня, и во время моихъ ежедневныхъ экскурсій, частью на лыжахъ, частью съ собаками, я все свое вниманіе обращалъ на состояніе льда и на разныя другія условія, чтобы выяснить, можемъ ли мы совершить это путешествіе. Въ апрл ледъ былъ особенно удобенъ для путешествія съ собаками. Верхняя поверхность его была хороша, такъ какъ солнце сдлало его больше гладкимъ, нежели сильныя метели въ начал зимы, затмъ втеръ до нкоторой степени прикрылъ ледяные хребты, и число трещинъ и канавъ во льду уменьшилось, такъ что можно было пройти цлыя мили безъ большого труда. Но въ ма произошла перемна. Уже 8-го мая втеръ во многихъ мстахъ разломалъ ледъ, такъ что во всхъ направленіяхъ образовались канавы, представлявшія большія препятствія для путешествія съ собаками. Температура, однако, была такъ низка, что канавы эти быстро замерзли и сдлались проходимыми. Но затмъ температура опять повысилась, и ледъ уже не могъ образовываться также быстро, какъ прежде, и число расщелинъ во льду увеличивалось.

20-го мая я писалъ:

‘Передъ обдомъ сдлалъ поздку на лыжахъ. Ледъ, подъ вліяніемъ постоянныхъ втровъ въ теченіе послдней недли, оказался сильно растрескавшимся въ различныхъ направленіяхъ. Расщелины трудно проходимы, такъ какъ он наполнены мелкими кусочками льда, плавающими въ нихъ, и частью покрытыми снгомъ. Такая поверхность очень обманчива: иногда тамъ, гд думаешь найти твердый ледъ подъ ногами, палка проходитъ насквозь внизъ, ни разу не наткнувшись на ледяную поверхность.

Много разъ, во время перезда по такой поверхности на лыжахъ, я попадалъ въ трудное положеніе: вдругъ снгъ подо мною начиналъ опускаться, и мн стоило большихъ усилій выбраться на твердый ледъ.

5-го іюня поверхность снга и льда оставалась приблизительно такою же, какъ прежде. Я писалъ:

‘Совершилъ, посл долгаго промежутка, вмст со Свердрупомъ снова поздку на саняхъ къ югу. Состояніе льда измнилось, но не къ лучшему. Поверхность тверда и хороша, но ледяныя цпи доставили много непріятностей и во всхъ направлешихъ видны щели и возвышенности. Санная экспедиція по такому льду плохо подвигалась бы впередъ’.

До сихъ поръ передвиженіе всетаки было возможно, но вскор снгъ началъ таять, и тогда трудности сдлались почти непреодолимыми.

13-го іюня я писалъ:

‘Ледъ становится съ каждымъ днемъ мягче, и кругомъ насъ на льдинахъ образуются большія лужи воды. Короче говоря: поверхность льда сдлалась отвратительной, и лыжи безпрестанно проваливаются въ воду. Трудно было бы пройти далеко, еслибъ понадобилось отправиться на югъ или западъ, намъ, какъ будто, закрытъ всякій выходъ, и мы тутъ прочно засли.

‘Порою мн кажется страннымъ, что никого изъ нашихъ людей не тревожитъ мысль, что мы все дале и дале подвигаемся къ сверу, въ область неизвстнаго. Но это такъ: никто изъ нихъ не выказываетъ ни малйшаго страха. Вс омрачаются, если насъ уноситъ къ югу или слишкомъ далеко къ западу, и вс сіяютъ отъ радости, какъ только мы начинаемъ подвигаться на сверъ, и чмъ дальше, тмъ лучше. А между тмъ, они не могутъ не понимать, что дло идетъ о жизни и смерти, если случится что-нибудь изъ того, что почти вс намъ предсказывали. Если наше судно будетъ раздавлено лдомъ, какъ ‘Жаннетта’, и пойдетъ ко дну прежде, чмъ мы успемъ спасти достаточное количество запасовъ, чтобы продолжать наше плаваніе на льдин, то намъ придется направить свои стопы къ югу, и относительно участи, которая ожидаетъ насъ въ такомъ случа, врядъ-ли могутъ существовать какія-либо сомннія’.

‘Людямъ съ Жаннетты пришлось довольно-таки плохо, но Жаннетта потонула подъ 77® св. ширины, тогда какъ ближайшій материкъ находится отъ насъ вдвое дальше, а о населенной земл и говорить нечего. Мы удалены теперь боле чмъ на 550 километровъ отъ мыса Челюскина, а оттуда до обитаемыхъ мстъ еще далеко’.

‘Но Fram не будетъ раздавленъ, и никто не думаетъ даже о возможности чего-нибудь подобнаго. Мы въ такомъ же положеніи, какъ гребецъ въ каяк, который хорошо понимаетъ, что одного неврнаго удара весломъ достаточно, чтобы перевернуть каякъ и отправить его въ вчность. Но гребецъ спокойно плыветъ, такъ какъ знаетъ, что онъ не сдлаетъ этого неврнаго удара’.

‘Безъ сомннія, нашъ путь самый спокойный для полярной экспедиціи, какое путешествіе можетъ быть удобне? Даже на желзной дорог мы не имли бы такихъ удобствъ, потому что намъ пришлось бы мнять вагоны. Однако все же, еслибъ произошла какая-нибудь перемна, то это не было бы непріятно’.

Поздне, въ іюл, поверхность льда сдлалась еще хуже. Ледяныя глыбы всюду покрылись грязнымъ льдомъ, подъ которымъ была вода, а между возвышенностями, гд лежалъ глубокій снгъ, можно было провалиться по поясъ, такъ какъ даже лыжи не сдерживали насъ на этомъ мягкомъ снгу. Условія стали лучше въ теченіе мсяца, посл того, какъ снгъ постепенно стаялъ и поверхность стала боле твердой и удобной для бга.

На льдинахъ стали скопляться большія лужи воды. Ужа 8-го и 9-го іюня начало образовываться вокругъ судна озеро, такъ что Fram очутился въ маленькомъ озер прсной воды, и намъ пришлось длать мостъ, чтобы перебраться на сухое мсто на льду. Нкоторыя изъ этихъ лужъ были довольно почтенныхъ размровъ и глубины. Одна изъ нихъ, находившаяся у штирборда, была такъ велика, что мы, въ середин іюля, могли по ней кататься на лодк, подъ парусами или на веслахъ. Это катанье было любимымъ развлеченіемъ по вечерамъ для нкоторыхъ изъ насъ, снабдившихъ лодку цлымъ экипажемъ, состоявшимъ, однако, только изъ офицеровъ, капитана, штурмана и его помощника, но безъ матросовъ. Наши моряки находили это для себя прекраснымъ случаемъ поупражняться въ управленіи четырехъ-угольнымъ парусомъ, между тмъ какъ ихъ товарищи забавлялись тмъ, что, стоя на берегу, бомбардировали ихъ снжками и кусочками льда.

На этой же самой луж мы испробовали однажды, можетъ-ли наша лодка поднять васъ всхъ, тринадцать человкъ. Когда собаки увидли, что мы вс разомъ покидаемъ судно и отправляемся къ луж, то он послдовали за нами съ величайшимъ изумленіемъ, не понимая, что означаетъ такое необычное движеніе, когда же мы вс вошли въ лодку, то собаки начали выть въ дикомъ отчаяніи, вроятно, полагая, что он насъ боле никогда не увидятъ. Нкоторыя изъ собакъ бросились въ воду и поплыли за нами, между тмъ какъ двумъ, наиболе хитрымъ, пришла блестящая мысль обжать лужу кругомъ и встртить насъ на другой сторон. Спустя нсколько дней я увидалъ, къ своему сожалнію, что лужа исчезла. Вода проложила себ отверстіе во дн льда и вытекла въ море. Такимъ образомъ, нашему удовольствію пришелъ конецъ.

Когда мы лтомъ совершали поздки по льду, то постоянно натыкались на такія лужи и канавы въ разныхъ направленіяхъ, но обыкновенно мы ихъ проходили безъ труда, переходя по плавающимъ льдинамъ или перепрыгивая въ узкихъ мстахъ съ одной стороны на другую.

Эти канавы никогда не достигали большой ширины, такъ что ни разу не было рчи о томъ, чтобы Fram могъ плыть по одной изъ этихъ канавъ. Даже еслибъ и можно было это сдлать, то намъ бы это не принесло особенной пользы, такъ какъ ни одна канава не была достаточно велика, чтобы судно могло проплыть дальше на сверъ нсколькихъ кабелей.

Иногда на неб появлялись признаки, указывающіе на то, что вблизи насъ должны находиться большія пространства открытой воды, и мы изъ бочки дйствительно, видли на горизонт открытую воду. Однако все же эти пространства едва-ли были достаточно велики, чтобы судно могло воспользоваться ими для движенія впередъ. Но сангвиники у насъ на судн придавали этимъ открытымъ пространствамъ большое значеніе.

15-го іюня я писалъ въ своемъ дневник:

‘Во всхъ направленіяхъ виднются канавы, но ни одна изъ нихъ не широка и не достигаетъ большой длины. Нашъ рулевой все еще увряетъ, что мы до осени непремнно очутимся въ открытой вод и въ состояніи будемъ отправиться дале къ сверу, и, за исключеніемъ Свердрупа вс врятъ этому.

‘Откуда можетъ взяться эта открытая вода, я ужъ не знаю. Впрочемъ, нашей экспедиціи, — первой изъ затертыхъ во льду, не приходится вздыхать объ открытой вод и желать, чтобы ледъ поскоре разошелся. Я, наоборотъ, желаю, чтобы онъ не распался, и чтобы мы какъ можно скоре плыли къ сверу.

‘Въ жизни все зависитъ отъ того, чего мы отъ нея ожидаемъ. Одинъ готовится плыть въ открытомъ мор, былъ можетъ, до самаго полюса, но плотно застрваетъ во льду и горюетъ, другой же приготовился застрять во льду, но не будетъ обманутъ, если очутится въ открытой вод. Лучше всего не предъявлять жизни слишкомъ большихъ требованій, тогда скоре получишь многое’.

Открытыя канавы и расщелины во льду образуются, конечно, также, какъ и напоръ, подъ вліяніемъ перемны втра и теченія прилива, увлекающаго ледъ то въ одномъ, то въ другомъ направленіи. Быть можетъ, это лучше всего подтверждаетъ имніе, что на полярное море слдуетъ смотрть, какъ на общую массу льдинъ, которыя находятся въ постоянномъ движеніи и то смерзаются, то разламываются и разбиваются одна объ другую.

Во все время нашего плаванія я съ большимъ вниманіемъ наблюдалъ за льдомъ, не только за его движеніемъ, но и за его образованіемъ и ростомъ. Въ предисловіи къ этой работ я уже говорилъ, что ледъ, даже если онъ останется годъ за годомъ въ холодномъ полярномъ мор, все-таки достигнетъ только извстной толщины путемъ замерзанія. Постоянныя измренія указываютъ, что ледъ, образовавшійся осенью въ октябр и ноябр, въ теченіе цлой зимы, до самой весны увеличивался въ толщину, но тмъ медленне, чмъ онъ былъ толще. 10-го апрля онъ былъ приблизительно 2,31 метра толщины, 21-го — 2,41 метра, 5-го мая — 2,45 метровъ, 21-го мая — 2,52 метра, 9-го іюня — 2,58 метровъ. Ледъ, слдовательно, все увеличивался въ толщину, хотя снгъ на поверхности быстро стаялъ и на льдинахъ образовались большія лужи прсной воды. 20-го іюня толщина льда не перемнилась, хотя таяніе на поверхности его замтно усилилось. 4-го іюля толщина льда была 2,57 метровъ, но 10-го іюля я, къ своему изумленію, увидлъ, что ледъ увеличился въ толщину до 2,76 метровъ, не смотря на то, что на поверхности онъ ежедневно уменьшался на нсколько сантиметровъ вслдствіе таянія. Я пробуравилъ ледъ во многихъ мстахъ, но везд нашелъ тоже самое: подъ старою льдиной находилась тонкая, довольно рыхлая, ледяная масса. Въ начал я думалъ, что это тонкая льдина, продвинувшаяся внизъ, но потомъ открылъ, что это новообразованный ледъ прсной воды, находящійся на нижней поверхности стараго льда. Его надо было отнести на счетъ слоя прсной воды, въ три метра глубиной, который образовался на поверхности льда отъ таянія снга. Вслдствіе своего боле легкаго вса, эта боле теплая вода плавала на поверхности соленой морской воды, температура которой была приблизительно —1,5® С. Такимъ образомъ, прсная вода охлаждалась, приходя въ соприкосновеніе съ боле холодною морскою водой, и въ мст соприкосновенія въ прсной вод образовывалась толстая ледяная кора. Эта ледяная кора и увеличивала толщину льда съ нижней его стороны.

Въ теченіе лта ледъ, подъ вліяніемъ таянія, нсколько уменьшился съ верху. 23-го іюля старый ледъ былъ лишь 2,23 метра толщины, а вмст съ новообразованнымъ слоемъ — 2,49 метровъ. 10-го августа толщина стараго льда уменьшилась на 1,94 метра, между тмъ какъ общая толщина равнялась 3,17 метрамъ. 22-го августа старый ледъ былъ толщиною въ 1,86 метровъ, общая же толщина была — 2,06 метровъ. 3-го сентября общая толщина была 2,02 метра, а 30-го сентября — 1,98 метровъ. 3-го октября толщина льда оставалась безъ перемны, старый ледъ имлъ 1,75 метровъ толщины. 12-го октября общая толщина льда была 2,08 метровъ, между тмъ какъ старый ледъ имлъ толщину 1,80 метровъ. 10-го ноября толщина льда оставалась безъ перемны и лишь обнаруживалась нкоторая наклонность къ приросту. Въ ноябр и декабр ледъ медленно увеличивался. 11-го декабря общая толщина льда была 2,11 метровъ, 3-го января 1895 — 2,32 метровъ, 18-го января — 2,48 метровъ, 6-го февраля — 2,59 метровъ.

Изъ этого видно, что ледъ непосредственно не увеличивается вслдствіе замерзанія. Сдвиганіе льда подъ вліяніемъ напора можетъ повести къ образованію глыбъ и льдинъ гораздо боле толстыхъ. Часто случается, что льдины надвигаются одна на другую нсколькими слоями и смерзаются вмст, такъ что образуютъ связную ледяную массу. Такимъ путемъ подъ Fram образовалось хорошее ложе.

Юэлль и Педеръ часто спорили зимой на счетъ толщины льда, который находился подъ Fram. Педеръ, видвшій уже раньше много льда, уврялъ, что онъ, по крайней мр, шести метровъ толщины, между тмъ какъ Юэлль не хотлъ этому врить и предлагалъ пари на двадцать кронъ, что ледъ не такъ толстъ. 19-го апрля споръ возобновился. Я писалъ по этому поводу въ своемъ дневник:

‘Юэлль обязался пробуравить ледъ, но, къ сожалнію, нашъ буръ не идетъ дальше 5 метровъ. Педеръ же взялся остальной ледъ сколоть. Они много разговаривали зимой объ этомъ пари, но никакъ не могли придти съ соглашенію. Педеръ говорилъ, что Юэлль долженъ начать буреніе, а Юэлль требовалъ, чтобы Педеръ сначала скололъ недостающій метръ льда. Сегодня вечеромъ дло это завершилось тмъ, что Юэлль неосторожно общалъ 10 кронъ тому, кто за него будетъ буравить ледъ. Бентсенъ поймалъ его на слов и тотчасъ же, вмст съ Амундзеномъ, принялся за работу. Онъ подумалъ, что ему еще никогда не представлялось случая такъ легко заработать 10 кронъ. Амундзенъ предложилъ свой трудъ за крону въ часъ или же за плату съ извстной мры льда. Наконецъ, ршено было, что онъ получитъ плату за часъ.

‘Они проработали до поздней ночи. Когда они углубились на четыре метра, то буръ проскользнулъ внизъ, и изъ отверстія выступила вода, но это не имло большого значенія, такъ какъ затмъ буръ снова наткнулся на твердый ледъ. Они проработали еще нкоторое время пока весь буръ не ушелъ внизъ, тогда позвали Педера, чтобы онъ скололъ остальной ледъ. Онъ и Амундзенъ работали такъ, что потъ лилъ съ нихъ ручьями. Какъ всегда, Амундзенъ работалъ очень усердно и клялся, что онъ не броситъ работы пока не пробьетъ весь ледъ, хотя бы онъ былъ толщиною въ 10 метровъ.

‘Бентсенъ ушелъ, между тмъ, на судно, но за нимъ послали и объявили ему, что дыра во льду пробита и что можно снова начать буреніе. Когда оставалось всего только нсколько сантиметровъ до шести метровъ, то буръ провалился, и струя воды,устремившись вверхъ, наполнила отверстіе. Тогда бросили лотъ, который на глубин 10 метровъ снова наткнулся на ледъ. Пришлось прекратить работу’.

Хорошъ кусочекъ льда, на которомъ мы находимся! Не считая большой рыхлой льдины, которая надвинулась на ледъ, наше судно лежитъ на 40 сантиметровъ надъ водой, и если мы прибавимъ сюда еще 60 сантиметровъ, на высоту которыхъ Fram поднялся надъ льдомъ, то разстояніе между судномъ и водой оказывается довольно-таки значительнымъ.

Температура льда лтомъ держится около нуля, но, по мр приближенія зимы, начинаетъ быстро падать на поверхности. Затмъ оттуда холодъ распространяется все глубже, до нижней поверхности льда, гд температура, разумется, будетъ одинакова съ температурой воды, находящейся подъ льдомъ. Мы постоянно наблюдали температуру льда въ различныхъ слояхъ, чтобы опредлить, какъ скоро совершается процессъ охлажденія въ теченіе зимы и въ какой степени температура снова поднимается къ весн.

Самая низкая температура льда наблюдалась въ март или въ начал апрля на 1,2 метра глубины, гд она равнялась приблизительно —16® С, на глубин же 0,8 метровъ она была —30® С. Въ половин апрля она начала медленно подниматься. При такой низкой температур ледъ бываетъ очень твердъ и хрупокъ, такъ что легко трескается и ломается отъ толчка или сдвиганія. Но лтній ледъ, когда температура держится вблизи точки замерзанія, бываетъ тягучъ и пластиченъ и не такъ легко ломается при сдвиганіи. Эта разница въ состояніи льда лтомъ и зимой бываетъ замтна даже уху, такъ какъ зимою сдвиганіе льда обыкновенно сопровождается грохотомъ, о которомъ мы раньше упоминали, между тмъ какъ всякій лтній ледъ сдвигается безъ шума, такъ что вблизи насъ могъ происходить сильнйшій напоръ льда, не давая о себ знать никакимъ звукомъ.

Въ непосредственномъ сосдств съ Fram ледъ оставался спокойнымъ весь годъ, и наше судно до этого времени не подвергалось никакому сильному давленію со стороны льда. Fram лежалъ спокойно и удобно на поверхности льдины, къ которой онъ примерзъ, и поднимался все выше по мр того, какъ верхняя поверхность льда постепенно таяла. Осенью судно снова стало погружаться, оттого-ли что ледъ подался подъ тяжестью судна, или же оттого, что нижняя поверхность льда нсколько подтаяла.

Между тмъ, жизнь на судн шла обычнымъ порядкомъ. Но, разумется, такъ какъ мы пользовались дневнымъ свтомъ, то у насъ было гораздо больше всякаго рода работы на льду теперь, чмъ зимой.

Я много разъ уже говорилъ о нашихъ тщетныхъ стараніяхъ достигнуть дна лотомъ. Къ сожалнію, мы не ожидали найти здсь такую глубину и поэтому не взяли аппарата для измренія большой глубины. Надо было какъ-нибудь поправить дло, и мы, поэтому, пожертвовали однимъ изъ стальныхъ тросовъ и приготовили изъ него веревку для лота.

На льду не трудно было найти достаточно мста для устройства канатной мастерской, въ которой работа подвигалась очень быстро, не смотря на то, что температура въ —30® до —40® С. не принадлежитъ къ числу пріятныхъ, особенно для работы съ такимъ матеріаломъ, какъ стальная проволока.

Стальной кабель раздленъ былъ на свои составныя части, а изъ отдльныхъ проволокъ приготовлена была новая гибкая веревка для лота. Такимъ образомъ, мы имли канатъ длиною въ 4000—5000 метровъ и, наконецъ, могли достигнуть дна. Глубина оказалась между 3300 и 3900 метровъ.

Такое открытіе иметъ большое значеніе, такъ какъ до сихъ поръ принято было думать, что неизвстный полярный бассейнъ мелокъ и переполненъ многочисленными неизвстными землями и островами. И я также думалъ, вырабатывая свой планъ, что это море мелко и только перерзывается глубокою канавой, представляющей продолженіе глубинъ сверо-атлантическаго океана.

Предположеніе, что существуетъ мелкое полярное море, привело къ заключенію, что вокругъ полюса прежде существовалъ материкъ, остатками котораго являются теперь острова. Дале предполагалось, что этотъ материкъ служитъ исходнымъ пунктомъ многихъ формъ растительнаго и животнаго царства, распространившихся оттуда въ наши широты. Вс эти предположенія основываются, какъ видно, на весьма шаткихъ данныхъ.

Большая глубина указываетъ, что здсь ни въ какомъ случа не могла быть земля въ недавнія геологическія эпохи, эта глубина несомннно иметъ столь же древнее происхожденіе, какъ и глубины Атлантическаго океана, часть котораго, почти наврное, составляетъ полярное море.

Другая задача, которой я придавалъ большое значеніе, заключалась въ опредленіи температуры моря на различныхъ глубинахъ, начиная отъ поверхности до самаго дна. Эти измренія мы повторяемъ такъ часто, какъ только позволяетъ время, результаты, получаемые нами, поразительны и указываютъ, что подъ холоднымъ слоемъ существуетъ боле теплая вода. Здсь не мсто приводить результаты различныхъ измреній, но такъ какъ они вс одинаковы, то я приведу лишь одинъ образчикъ, чтобы ясне было видно, какъ распредляется температура. Таблица, которую я помщаю здсь, составлена изъ измреній температуры, произведенныхъ съ 13 по 17-е августа:

Глубина. Метры. Поверхность.	Температура. Градусы по С.
	+ 1,02
2	— 1,32
20	— 1,33
40	— 1,50
60	— 1,50
80	— 1,50
100	— 1,40
120	—1,24
140	—0,97
160	—0,58
180	—0,31
200	—0,03
220	+0,19
240	+0,20
260	+0,34
280	+0,42
300	+0,34
325	+0,49
350	+0,44
400	+0,35
450	+0,36
500	+0,34
600	+0,20
700	+0,14
800	+0,07
900	—0,04
1000	—0,10
1200	—0,28
1400	— 0,34
1600	— 0,46
1800	— 0,60
2000	— 0,66
2600	— 0,74
2900	— 0,76
3000	— 0,73
3400	— 0,69
3700	— 0,65
3800	— 0,64

Эта таблица замчательна во многихъ отношеніяхъ. Сначала температура падаетъ, какъ это можно видть, начиная съ поверхности внизъ до глубины 80 метровъ, и затмъ снова повышается до глубины 280 метровъ, и затмъ снова падаетъ на 300 метрахъ, и опять повышается на 325 метровъ. На этой глубин она достиіаетъ +0,49® С. Посл того температура опять падаетъ, но на 450 метрахъ снова повышается и опять начинаетъ падать непрерывно вплоть до 2900 метровъ, но на дн снова медленно повышается.

Подобное повышеніе и паденіе мы наблюдали при всхъ измреніяхъ, длаемыхъ нами, и колебанія изъ одного мсяца въ другой были такъ незначительны, что на соотвтствующихъ глубинахъ они достигали не боле нсколькихъ сотыхъ градуса. Иногда температура теплыхъ слоевъ достигала еще большей высоты, чмъ указано въ таблиц. Такъ, 17-го октября на 300 метрахъ глубины температура была +0,85®, на 350 — +0,76®, на 400 — +0,78®, на 500 — +0,62®, посл чего температура стала равномрно падать, но у самаго дна опять-таки обнаружилось, какъ и прежде,повышеніе.

Мы не ожидали въ этихъ пустынныхъ областяхъ встртить много птицъ и поэтому были не мало изумлены, когда 13-го мая, въ Троицынъ день, намъ сдлала визитъ чайка. Поздне мы встрчали въ нашемъ сосдств много разныхъ птицъ, пока, наконецъ, это сдлалось настолько обыкновеннымъ явленіемъ, что мы совершенно перестали обращать на нихъ вниманіе. Большею частью это были различныя породы чаекъ: Larus eburneus, Bissa tridactila, Procellaria glacialis, иногда показывались Larus glaucus, Earua argentatus, Uria grylle, раза два видли мы поморника (вроятно, Lestris parasitica), 21-го іюля насъ постилъ Plectropfanes nivalis, 3-го августа произошелъ замчательный случай: намъ сдлала визитъ арктическая розовая чайка (Rhodosthetia rosea). Я написалъ по этому поводу въ своемъ дневник:

‘Сегодня, наконецъ, исполнилось мое завтное желаніе: я убилъ чайку Росса {Эта чайка часто называется именемъ изслдователя Росса, который открылъ ее, другое ея названіе ‘розовая чайка’ происходитъ отъ ея блдно-розоваго цвта.}, три штуки въ одинъ день. Съ перваго момента, какъ я увидалъ пустынныя ледяныя равнины, я мечталъ встртить этого страннаго, таинственнаго зрителя невдомаго свера, о которомъ никто не знаеть, откуда онъ является и куда уходитъ, и который живеть только въ области фантазіи. И вотъ онъ явился, когда я меньше всего ожидалъ этого!

‘Я сдлалъ маленькую прогулку по льду, вблизи судна, и усвшись на ледяной куч, обратилъ свои взоры на сверъ, гд увидалъ птицу, парящую надъ ледянымъ хребтомъ. Сначала я подумалъ, что это обыкновенная чайка, но затмъ, судя по ея быстрому полету, остроконечнымъ крыльямъ и хвосту, я заключилъ, что это долженъ быть поморникъ. Когда я принесъ ружье, я увидалъ еще двухъ, которыя летали вокругъ судна. Я могъ уже разглядть цвтъ ихъ перьевъ, онъ былъ слишкомъ свтелъ для поморника. Птицы не обнаруживали ни малйшей робости и все ближе подлетали къ судну. Застрливъ одну изъ нихъ на льду, я былъ не мало изумленъ, увидавъ маленькую птицу, величиною не больше бекаса. Пестрая спинка птицы также напоминала бекаса. Вскор затмъ я убилъ другую птицу и въ теченіе дня третью. Когда я поднялъ эту послднюю, она была еще жива и выбросила дв большія креветки, вроятно, пойманныя ею въ одной изъ канавъ. Вс три были еще молодыя особи, длиною, приблизительно, въ 32 сантиметра, перья у нихъ были срыя съ темными крапинками на спиж и крыльяхъ, грудь и животъ блыя съ чуть замтною оранжево-красною окраской. Вокругъ шеи находилось срое крапчатое кольцо’.

Поздне крапчатыя перья исчезаютъ и замняются на спин синими, вокругъ шеи образуется черное кольцо, грудь же принимаетъ нжно-розовую окраску. Спустя нсколько дней, 6-го и 8-го августа, мы убили еще нсколько штукъ, всего — восемь.

По мр того, какъ проходило время, планъ, который я обдумывалъ еще зимой, все больше и больше поглощалъ мои мысли. Я хотлъ изслдовать неизвстное море, слдуя не по тому пути, по которому тащило Fram теченіемъ. Съ тревогою наблюдалъ я за собаками, опасаясь, что съ ними что-нибудь приключится, и желалъ удостовриться, что уходъ за ними хорошъ, такъ какъ вс мои надежды покоились на нихъ. Многія изъ собакъ были закусаны на смерть и дв загрызаны медвдями, но у насъ всетаки осталось еще 26 штукъ и, взамнъ погибшихъ, были еще щенки, которыхъ мы оставили восемь штукъ. Мы разршили имъ бгать по палуб, когда наступила весна, и 5-го мая міръ, наврное, казался имъ прекрасне. Я записалъ въ дневник:

‘Посл обда мы выпустили щенковъ на ледъ, гд ‘Квикъ’ тотчасъ же предприняла съ ними далекія прогулки, чтобы ихъ познакомить съ окрестностями. Сначала щенки выказывали большую осторожность и боязливо поглядывали кругомъ, пока, наконецъ, они ршились удалиться отъ судна. Скоро, однако, они такъ освоились съ новооткрытымъ міромъ, что стали необузданно возиться. ‘Квикъ’, повидимому, очень гордилась своимъ потомствомъ и радостно бгала съ ними, хотя только что вернулась изъ далекаго путешествія въ упряжк, при чемъ она, по обыкновенію, оказала большія услуги. Посл обда съ однимъ изъ щенковъ сдлался припадокъ бшенства. Онъ, какъ безумный, бгалъ вокругъ судна и лаялъ, кусая все, что ему попадалось на пути. Наконецъ, намъ удалось загнать его и запереть на палуб, посл чего онъ бсновался еще нкоторое время, но затмъ успокоился и теперь, повидимому, совсмъ здоровъ. Это уже четвертый щенокъ, съ которымъ длаются подобные припадки. Чтобы это означало? Это не можетъ быть водобоязнь, такъ какъ она должна была бы проявиться среди взрослыхъ собакъ, зубная-ли это боль или, хотя наслдственная, эпилепсія или какая-нибудь другая болзнь? Къ сожалнію, многія изъ животныхъ погибли отъ такой же неизвстной болзни. Щенки у насъ были такія хорошенькія, милыя созданія, что мы вс огорчились, когда среди нихъ появилась болзнь’.

3-го іюня я писалъ:

‘Сегодня утромъ одинъ изъ щенковъ издохъ отъ таинственной болзни, и я не могу скрыть, что это меня очень огорчило, и я чувствую уныніе. Я такъ привыкъ къ этимъ маленькимъ созданіямъ, которыя ведутъ такое беззаботное существованіе у насъ на палуб и даже ночью не перестаютъ бгать и возиться. Я могу цлыми часами съ удовольствіемъ наблюдать за ихъ возней и даже играть съ ними въ прятки, что всегда приводитъ ихъ въ величайшій восторгъ. Погибшій щенокъ былъ больше и сильне всхъ. Онъ былъ доврчивъ и ласковъ, вчера еще онъ прыгалъ такой жизнерадостный и ласкался ко мн, а сегодня онъ уже мертвъ. Ряды щенковъ рдютъ, и самое худшее то, что мы совершенно не знаемъ, чего имъ не достаетъ: собака, повидимому, была совсмъ нормальна и весела, пока не получила своего завтрака, посл этого она начала визжать и бгать, точно обезумвшая, съ воемъ и лаемъ, совершенно такъ, какъ и другія, заболвшія подобнымъ же образомъ. Потомъ съ нею сдлались судороги, и показалась пна изо рта. Вроятно, она издохла отъ этихъ судорогъ. Мы съ Блессингомъ изслдовали трупъ собаки, но не нашли ничего особеннаго. Мн кажется, что это не можетъ быть заразительная болзнь. Это просто непонятно’.

‘Уленка’, лучшая собака нашей своры, наша надежда и утшеніе, также вдругъ заболла, утромъ 24-го мая мы нашли ее лежащей безпомощно на палуб. Она была какъ бы парализована, попробовала встать, но тотчасъ же свалилась, какъ человкъ, разбитый параличемъ, мы ей сдлали тотчасъ же постель въ ящик и ухаживаемъ за ней самымъ заботливымъ образомъ, и хотя она ходить не можетъ, но, повидимому, чувствуетъ себя лучше. Вроятно, съ нею сдлался ударъ, поразившій спинной мозгъ, вслдствіе чего половина ея тла была парализована. Собака медленно поправилась, но движеніе ногъ у нея никогда не возстановилось вполн, хотя она все-таки провожала насъ впослдствіи въ нашихъ санныхъ экспедиціяхъ.

Собаки, повидимому, недовольны лтомъ, он находятъ, что на льду слишкомъ сыро и тепло.

11-го іюля я писалъ въ дневник:

‘Сегодня вс лужи на льду замчательно увеличились, становится все сыре для собакъ и жарче, хотя термометръ рдко показываетъ выше нуля. Мы переселили собакъ на ледъ, гд устроили для нихъ изъ ящиковъ дв длинныя конуры, имющія только одну стну и крышу. Собаки проводятъ въ нихъ большую часть дня, и мы такимъ образомъ избавляемся отъ нечистоты, за исключеніемъ той, которую производятъ четыре щенка, оставшіеся на судн. ‘Уленка’ также лежитъ на палуб и медленно выздоравливаетъ.

Собаки ведутъ такой же правильный образъ жизни, какъ и зимой утромъ, въ 8-мь часовъ ихъ отпускаютъ, и он каждый разъ все съ большимъ и большимъ нетерпніемъ ждутъ своего освобожденія. Какъ только кто-нибудь покажется на палуб, немедленно раздается дикій лай 26 голосовъ, требующихъ пищи и свободы. Посл того, какъ ихъ выпустятъ на свободу, собаки получаютъ завтракъ, со стоящій изъ половины сушеной рыбы и трехъ собачьихъ пироговъ на каждую. Остальное утро он проводятъ въ томъ, что подробно изслдуютъ вс мусорныя кучи вокругъ корабля и въ сотый разъ осматриваютъ и вылизываютъ вс пустыя жестяныя коробки. Если случится повару вышвырнуть на ледъ новую пустую коробку, то немедленно возникаетъ изъ за нея яростная борьба. Весьма часто случается, что въ своемъ стараніи достать застрявшій кусокъ жира изъ узкой глубокой жестянки, собака далеко засовываетъ въ нее морду и затмъ уже не можетъ освободиться. Тогда она начинаетъ бгать съ футляромъ на голов, желая отъ него избавиться, продлываетъ на льду удивительные прыжки, къ величайшему удовольствію насъ, зрителей.

Утомившись и запыхавшясь посл своего изслдованія мусорныхъ кучъ, собаки растягиваютъ свои длинныя туловища на солнц, когда оно свтитъ. Если имъ покажется слишкомъ жарко, то он ищутъ тни. Передъ обдомъ ихъ снова привязываютъ, но ‘Панъ’ и нкоторые другіе изъ его единомышленниковъ всегда ухитряются передъ этимъ улизнуть и спрятаться за какимъ-нибудь холмомъ, такъ что только и выглядываетъ гд-нибудь кончикъ уха или головы. Если же кто-нибудь подойдетъ къ нимъ, чтобы увести ихъ, то спрятавшіеся собаки начинаютъ ворчать и даже скалить зубы, но кончается всетаки тмъ, что он ложатся на спину и ихъ тащатъ въ тюрьму. Остатокъ дня собаки проводятъ во сн или же валяются, тяжело дыша отъ необыкновенной жары (замчу, мимоходомъ, что термометръ показываетъ нсколько градусовъ ниже нуля). Отъ времени до времени он издаютъ такой вой, что онъ слышенъ въ Сибири, и такъ дерутся между собой, что клочки шерсти разлетаются во вс стороны.

Пребываніе собакъ на льду возложило на часового трудную обязанность — проводить ночь на палуб, чего прежде не длалось. Но мы не хотимъ повторенія визита, какой намъ нанесъ медвдь, унесшій у насъ двухъ лучшихъ собакъ.

31-го іюля. ‘Квикъ’ снова увеличила наше собачье населеніе, принеся одиннадцать щенковъ. Одинъ былъ неудачный и его тотчасъ-же убили, два издохли потомъ, но большинство выросли и стали прекрасными животными. Они и до сихъ живы.

За это время ничего не случилось особеннаго, только различные праздники мы, конечно, справляли съ большою торжественностью. 17-го мая, годовщину норвежской конституціи, мы отпраздновали съ особеннымъ блескомъ. Я такъ вписалъ этотъ праздникъ въ своемъ дневник:

‘Пятница, 18-го мая. 17-го мая было отпраздновано очень торжественно. Утромъ насъ разбудили звуки гармониума, наигрывавшаго веселый мотивъ. Затмъ превосходный завтракъ изъ копченой лососины, бычьяго языка и т. д. Весь нашъ экипажъ украсилъ себя, по случаю праздника, бантами изъ ленть и даже старой собак ‘Суггенъ’ нацпили такой бантикъ на хвостъ.

Втеръ свистлъ и норвежскій флагъ весело разввался на верхушк мачты. Къ 11 часамъ утра все общество со знаменами въ рукахъ собралось на льду, гд начался праздникъ. Впереди шелъ вождь экспедиціи съ ‘чистымъ’ {Безъ символа шведской уніи.} норвежскимъ флагомъ въ рукахъ, за нимъ слдовалъ Свердрупъ съ корабельнымъ вымпеломъ въ шесть метровъ длиной, на которомъ красовалась надпись ‘Fram’ на красномъ фон, затмъ слдовали сани, запряженныя собаками, въ которыхъ засдала капелла: Іогансенъ съ гармоникой въ рукахъ и Могштадтъ, вмсто кучера. Вслдъ за ними шли: рулевой съ ружьемъ и гарпуномъ, Гендрихсенъ съ длиннымъ гарпуномъ, Амундзенъ и Нордаль съ краснымъ знаменемъ въ рукахъ, дале слдовалъ докторъ съ демонстраціоннымъ флагомъ въ пользу нормальнаго рабочаго дня, сдланнымъ изъ шерстяной фуфайки, на груди которой были вышиты буквы N. А. Привязанная къ длинной палк, эта фуфайка имла внушительный видъ. Нашъ поваръ Юэлль выступалъ, держа на спин кострюлю. Потомъ шли метеорологи съ очень страннымъ аппаратомъ въ рукахъ, состоящимъ изъ чернаго жестянаго щита, на которомъ красовалась красная лента съ буквами ‘Al. St.’ {До сегодняшняго дня мн все еще не совсмъ ясно, что должна была означать такая эмблема: что докторъ, за недостаткомъ практики, желалъ установленія нормальнаго рабочаго дня — это понятно, но почему метеорологи требовали здсь ‘всеобщаго избирательнаго права’ — это я отказываюсь понимать: хотли они, что-ли, свергнуть какой-нибудь деспотизмъ?} что означало: ‘всеобщее избирательное право’.

Наконецъ, процессія двинулась. Собаки маршировали такъ важно, какъ будто он въ жизни никогда ничего другого не длали, какъ только участвовали въ процессіяхъ. Музыка проиграла великолпный торжественный маршъ, сочиненный, впрочемъ, не для этого случая.

Внушительная процессія два раза обошла вокругъ Fram и затмъ съ большою торжественностью направилась къ ледяному холму, гд по пути ее снялъ фотографъ экспедиціи. На вершин ледяной глыбы прокричали восторженное ура въ честь Fram, — судна, которое оправдало до сихъ поръ вс наши ожиданія и которое должно насъ доставить столь же благополучно домой.

Затмъ процессія повернула и прошла передъ носомъ судна. Фотографъ, стоявшій на мостик, сказалъ соотвтствующую случаю рчь, за которой слдовалъ громовой салютъ изъ шести выстрловъ, заставившій нсколькихъ собакъ въ испуг разбжаться и спрятаться.

Между тмъ, мы отправились въ уютную, разукрашенную флагами каюту, гд посл хорошенькаго вальса, намъ былъ сервированъ великолпный обдъ.

Меню обда было слдующее: маленькія жареныя рыбки съ омаромъ подъ острымъ соусомъ, растопленное масло съ картофелемъ (музыка), свиныя котлеты съ зеленымъ горошкомъ, картофелемъ, пикулями и дорчестерскимъ соусомъ (музыка), абрикосы и яичный тортъ съ кремомъ (много музыки). Затмъ была ‘сіеста’ и потомъ кофе, изюмъ, фиги и пирожное, фотографъ угощалъ насъ сигарами. Всеобщій восторгъ и опять ‘сіеста’. Посл ужина Могштадъ поигралъ на скрипк и вслдъ за этимъ намъ подали десертъ въ образ фигъ, конфектъ, абрикосовъ и пряниковъ. Вообще 17-е мая прошло великолпно, особенно если принять во вниманіе, что мы перешли 81® св. широты’.

Понедльникъ, 28-го мая. Ахъ, какъ мн надоли эти безконечныя блыя равнины, которыя не годятся даже для поздки на лыжахъ, не говоря уже о томъ, что канавы будутъ на каждомъ шагу служить препятствіемъ.

День и ночь прогуливаюсь по льду вдоль судна и размышляю о глубочайшихъ научныхъ проблемахъ. За послдніе дни меня опять сильно занималъ вопросъ объ отклоненіи полюса. Мн пришла мысль, что волна прилива должна, въ связи съ неравномрнымъ распредленіемъ суши и воды, оказывать неблагопріятное вліяніе на положеніе земной оси. Если придетъ такая мысль въ голову, то отъ нея всегда трудно отдлаться. Раздумывая объ этомъ въ теченіе многихъ дней, я, наконецъ, пришелъ къ заключенію, что вліяніе луны на море достаточно велико, чтобы вызвать въ періодъ 800000 лтъ отклоненіе полюса на одну минуту дуги меридіана. Для объясненія ледниковаго періода въ Европ, чего я собственно добивался, я долженъ передвинуть полюсъ, по крайней мр, еще на десять или двадцать градусовъ. Но на это требуется слишкомъ много времени и это указываетъ, что человческій родъ достигъ довольно почтеннаго возраста. Впрочемъ, разумется, все это пустяки.

Разгуливая такъ по палуб, погруженный въ эти глубокія соображенія и считая себя однимъ изъ величайшихъ мыслителей, я вдругъ открылъ, что мои мысли въ дйствительности витаютъ на родин, гд теперь лто и красота, и гд т, кого я оставилъ, строятъ воздушные замки, мечтая о томъ, какъ будетъ прекрасно, когда я вернусь.

Да! да! Я трачу тутъ слишкомъ много времени. Но мы плывемъ такъ медленно, а втеръ, всемогущій втеръ все не перемняется. Первое, на что я обращаю свои взоры, когда утромъ выхожу на палубу, это — флюгеръ на верхушк бизань мачты, я смотрю, откуда дуетъ втеръ. И въ теченіе цлаго дня я постоянно посматриваю туда и туда же бросаю послдній взглядъ передъ отходомъ ко сну. Но втеръ дуетъ постоянно въ одномъ и томъ-же западномъ и юго-западномъ направленіи, и мы подвигаемся то медленне, то быстре къ западу и очень мало на сверъ.

Я не сомнваюсь теперь въ успх нашей экспедиціи, и моя ошибка въ вычисленіи была ужъ не такъ велика. Но я не думаю, чтобы насъ занесло дале 85®, если только, вообще, мы достигнемъ этого градуса. Все зависитъ отъ того, далеко-ли распространяется къ сверу земля Франца-Іосифа. Если далеко, то трудно будетъ отказаться отъ мысли достигнуть полюса. Въ сущности, вдь, это только вопросъ тщеславія, просто дтская игра въ сравненіи съ тмъ, что мы совершаемъ теперь и еще надемся совершить, и всетаки я долженъ сознаться, что я достаточно безуменъ, чтобы стремиться къ полюсу и, вроятно, сдлаю попытку достигнуть его.

Въ этомъ ма погода мягкая, температура въ послднее время нсколько разъ была около нуля и можно думать, что мы находимся на родин. Рдко бываетъ боле двухъ градусовъ мороза, но наступаетъ время лтнихъ тумановъ, сопровождающихся инеемъ. Обыкновенно небо покрыто легкими облаками, выглядитъ почти какъ весеннее небо на юг. На корабл мы тоже замчаемъ, что становится тепле. Мы уже не топимъ печи, чтобы сдлать уютне и тепле наше помщеніе, впрочемъ, мы въ этомъ отношеніи никогда не позволяли себ большой роскоши.

Въ кладовой начинаютъ таять иней и ледъ, скопившіеся на палуб и стнахъ. Въ помщеніи за салономъ, также какъ и въ трюм, мы устроили генеральную чистку и соскребли ледъ и иней, чтобы высушить помщеніе и оградить отъ порчи наши запасы, такъ какъ сырость проникаетъ сквозь покрышки и образующаяся ржавчина продаетъ дыры въ жестянкахъ. Мы продержали долгое время открытыми вс люки, такъ что образовался сильный сквозной втеръ, и довольно много инея испарилось. Но во всякомъ случа удивительно, что у насъ на судн такъ мало оказалось сырости. Это, конечно, зависитъ отъ солидной постройки Fram, а также отъ того, что на нижней сторон палубы, надъ трюмомъ, сдлана настилка. Я все больше я больше люблю свое судно.

Суббота, 9 -го іюня. нашъ политикъ Амундзенъ празднуетъ ceгодня {По случаю закрытія Стортинга 9-го іюля 1880 г.} и поэтому нарядился въ блую рубашку съ воротничкомъ.

Сегодня я снова перебрался со своей работой въ рубку, откуда могу смотрть въ окна. Я тутъ чувствую, по крайней мр, что живу на земл, а не въ пещер, гд день и ночь надо зажигать свтъ. Я намреваюсь остаться тутъ и зимой, если будетъ возможно, тутъ такъ уютно и спокойно и однообразіе окружающей обстановки не такъ сильно давитъ меня.

Я чувствую, что наступило лто, цлыми часами я могу прогуливаться по палуб на солнц, или же стоять смирно, покуривая свою трубку и блуждая взорами по хаосу ледяныхъ массъ и снга. Снгъ везд сдлался мокрымъ, и въ разныхъ мстахъ начали образовываться озера. Ледъ все боле пропитывается водой, стоитъ продлать въ немъ маленькое отверстіе, чтобы оно немедленно наполнилось водой. Это зависитъ, конечно, отъ того, что, вслдствіе повышенія температуры, находящіяся во льду частицы соли, вызываютъ таяніе въ окружности, вслдствіе чего образуется вода съ сильной примсью соли, точка замерзанія которой естественно ниже температуры окружающаго льда.

Температура льда также замтно повысилась: на глубин 1,2 метра термометръ показываетъ только —3,8® С, между тмъ, какъ вода на 1,6 метрахъ глубины снова сдлалось нсколько тепле: — 3,1® С.

Воскресенье, 10 го іюня. Страннымъ образомъ у насъ на судн не было еще ни одного случая снжной слпоты, за исключеніемъ доктора, съ которымъ сдлался легкій припадокъ этой болзни, посл того какъ мы поиграли въ мячъ. Глаза слезились у него еще нкоторое время, но онъ все-таки скоро выздоровлъ. Истинная насмшка судьбы, что, именно, онъ первый захворалъ этой болзнью!

Поздне у насъ были еще нсколько случаевъ такого же пораженія глазъ, такъ что нкоторымъ изъ нашихъ людей пришлось носить темные очки, но это не имло серьезнаго значенія, и болзнь явилась лишь потому, что не были приняты нужныя мры предосторожности.

Понедльникъ, 11-го іюня. Сегодня я сдлалъ пріятное открытіе. Я думалъ, что уже началъ курить свою послднюю пачку сигаръ и вычислилъ, что если я буду курить каждый день по одной сигар, то мн хватитъ почти на мсяцъ, и вдругъ я нахожу у себя въ ящик еще цлую коробку! Большая радость! Эти сигары помогутъ мн пережить еще нсколько мсяцевъ — гд-то мы тогда будемъ?

Бдняга, видно, теб плохо приходится! Прежде теб никогда не приходило въ голову убивать время. Для тебя было всегда величайшимъ огорченіемъ, что время такъ быстро проходитъ, а теперь ты желалъ бы, чтобы оно мчалось какъ можно быстре. Табакъ помогаетъ теб, и ты прячешься за облаками дыма, чтобы лучше мечтать. Прислушайся, какъ свиститъ холодный втеръ въ такелаж, эту музыку слушать особенно пріятно!

Наканун Иванова дня мы, конечно, должны были соорудить согласно обычаю костеръ, но, какъ видно изъ дневника, погода этому не благопріятствовала.

Суббота, 23-го іюня. Сверный втеръ съ мокрымъ снгомъ продолжается. Пасмурная погода. Теченіе къ югу. 81® 43′ св. широты, слдовательно, съ понедльника мы ушли къ югу на 9 минутъ.

Я пережилъ много кануновъ Иванова дня подъ разными небесами, но ни разу еще не проводилъ его такъ, какъ теперь. Такъ далеко, далеко отъ жизни, отъ всего, что соединено съ этимъ вечеромъ! Я вспоминаю веселье, которое царитъ вокругъ праздничныхъ огней въ этотъ день на родин, слышу пиликаніе на скрипк, смхъ, ружейные выстрлы и эхо, раздающееся на голубыхъ высотахъ, и смотрю на безконечную блую равнину, объятую туманомъ, надъ которой кружится мятель и втеръ гонятъ передъ собою снгъ. Здсь нтъ и слда веселья, свойственнаго Иванову дню. Тутъ все такъ сро.

Ивановъ день прошелъ. Дни стали снова короче, и снова приближается долгая зимняя ночь, которая, быть можетъ, найдетъ насъ на томъ мст, на которомъ оставила.

Сегодня посл обда я поглощенъ былъ изслдованіемъ содержанія соли въ морской вод, какъ вдругъ Могштадъ просунулъ голову въ дверь и объявилъ, что гд-нибудь по близости долженъ быть медвдь. Возвращаясь посл обда съ большаго ледянаго холма, гд наши люди заняты были устройствомъ ледника для свжаго мяса {Тюленье, моржовое и медвжье мясо, сохраняющееся для собакъ съ прошлой осени. Во время зимы оно висло на судн и осталось въ свжемъ состояніи, затмъ его сохранялии11111111111111111111111111111111111111111111111111111111111111111111111111111111111111111111111111111111111111111111111111111 на льду до наступленія осени, когда оно должно было поступить въ пищу. Замчательно, какъ въ этихъ областяхъ хорошо сохраняется мясо. 28-го іюня 1894 г. у насъ за обдомъ было жаркое изъ оленя, убитаго нами въ сентябр 1893 г. на сибирскомъ берегу.}, онъ нашелъ слды, которыхъ раньше тамъ не было.

Я надлъ лыжи и пошелъ по слдамъ, но какъ испортилась дорога за послдніе дни! Мокрая, снжная грязь, въ которую безпомощно проваливаются лыжи.

Медвдь пришелъ съ запада и подошелъ почти къ самому судну, посмотрлъ на наши работы, затмъ нсколько отошелъ назадъ и, сдлавъ большой обходъ, пошелъ своимъ обыкновеннымъ покойнымъ шагомъ дале къ востоку, какъ будто онъ считалъ не стоющимъ обращать вниманіе на такую мелочь, какъ наше судно. Онъ изслдовалъ каждое отверстіе я каждый уголокъ, гд только могъ надяться найти какую-нибудь пищу, и разворотилъ снгъ, отыскивая остатки, оставленные собаками. Затмъ онъ отправился къ расщелинамъ во льду и осторожно прохаживался вдоль нихъ, не теряя надежды увидать хоть одного тюленя. Въ конц-концовъ онъ удалился, пройдя между холмами по льдин, покрытой только сверху грязнымъ снгомъ и водой. Если бы дорога была лучше, то я бы скоро овладлъ имъ, но на этомъ грязномъ снгу медвдь имлъ передъ мною слишкомъ большія преимущества.

Печальный, мрачный ландшафтъ, все бло и сро кругомъ. Никакихъ тней, и только полусглаженныя, расплывшіяся въ туман и рыхломъ снгу формы. Все находится въ состояніи разложенія и на каждомъ шагу подъ ногами проваливается мсто, по которому ступаешь. Трудная работа бжать на лыжахъ по грязному снгу по слдамъ медвдя, идущимъ вокругъ холмовъ или черезъ нихъ. Лыжи проваливаются въ воду иногда по щиколку, такъ что очень трудно бываетъ вытащить ихъ и двинуться дальше. Но безъ лыжъ пришлось бы еще хуже.

Однообразный, бловато срый хаосъ мстами прерывается черной, какъ уголь, водой, собирающейся въ расщелинахъ между высокими холмами. На черной поверхности разсяны блыя, покрытыя снгомъ льдины и кусочки льда, выглядывающіе точно блый мраморъ на черномъ фон. Случайно попадается большая темная лужа, по которой разгуливаетъ втеръ, образуя небольшія волны, разбивающіяся въ пну у края льда — это единственное проявленіе жизни въ этой блой пустын. Чистый, голубовато-блый мраморъ странствующаго льда вчно мняетъ свои очертанія и природа со свойственною ей изобртательностью воздвигаеть на немъ великолпныя архитектурныя сооруженія, исчезающія раньше, чмъ кто-нибудь успетъ разглядть ихъ.

Для чего? Въ цломъ это единая постоянно измняющаяся игра красоты. Ею управляетъ одна лишь природа по своему произволу, повинуясь тмъ вчнымъ законамъ, которые не знаютъ ни цлей, ни намреній.

Передъ моими глазами выростаютъ, одна за другой, ледяныя цпи съ расщелинами между ними. Въ іюн была раздавлена и потонула ‘Жаннетта’. Что будетъ, если и Fram попадетъ между льдинами? Нтъ, ледъ его не побдитъ! Однако?

Право же люди, обитающіе тамъ подъ палубой, обладаютъ мужествомъ, — мужествомъ или слпымъ довріемъ къ слову человка. Очень хорошо, что тотъ, кто выработалъ планъ, какъ бы онъ ни былъ неблагоразуменъ, отправляется самъ, вмст со всми, чтобы привести его въ исполненіе. Разумется, онъ сдлаетъ все, что можетъ, для своего дтища, которое вызвано къ жизни его мыслями. Но они тамъ, на корабл? У нихъ вдь не было такого повода, они могли бы смло не принимать участія въ подобной экспедиціи. Зачмъ же человческое существо отказывается отъ своей жизни?

Воскресенье, 24-го іюня. Годовщина нашего отъзда, сверный втеръ и все-таки южное теченіе.

Сегодняшнія наблюденія указываютъ на 81® 41′ св. широты. Итакъ, дло не подвигается.

Долгій годъ, многое произошло въ этотъ годъ, хотя мы и не подвинулись такъ далеко, какъ я ожидалъ.

Я сижу и смотрю изъ окна на снгъ, увлекаемый свернымъ втромъ. Удивительный Ивановъ день! Можно подумать, что съ насъ довольно снга и льда. Однако я не тоскую о зеленыхъ поляхъ, по крайней мр не всегда. Наоборотъ, я тутъ сижу и составляю планы будущихъ поздокъ по льду, посл нашего возвращенія изъ этой экспедиціи…

Да, я знаю, чего я достигъ, и боле или мене знаю то, что ожидаетъ меня. Конечно, это хорошо, что я тутъ составляю планы на счетъ будущаго, но дома… Нтъ, я сегодня не въ расположеніи писать, пойду лягу.

Среда, 11-го іюля. 81® 18, 8′ св. широты. Наконецъ, вернулся южный втеръ, такъ что въ данную минуту тяга на югъ прекратилась.

Я почти тоскую о полярной ночи, о вчной красот звздъ, великолпіи свернаго сіянія и плывущей по темно-голубымъ небесамъ лун. Тогда все напоминаетъ грезы, виднія изъ области фантазіи, нтъ формъ, нтъ тяжеловсной дйствительности, а только одна мечта, сотканная изъ серебра и фіолетовыхъ тоновъ эфира, отдляющаяся отъ земли и уносящаяся въ безконечность…

Этотъ вчный день, со своею давящею дйствительностью, не интересуетъ меня больше и меня не тянетъ покидать свое ложе. Жизнь здсь представляетъ безпрерывный переходъ отъ одной задачи къ другой, все должно быть сдлано, ничто не можетъ быть оставлено, и такъ проходятъ дни, недли, рабочій день длиненъ и рдко оканчивается раньше, чмъ далеко за полночь. Не смотря на это, ощущеніе тоски и пустоты не исчезаетъ, но на него не должно обращать вниманія. Ахъ, по временамъ все же нельзя удержаться отъ этого, и руки безсильно опускаются и чувствуешь такую усталость, такую невыразимую усталость!

Среда, 18-го іюля. Сегодня передъ обдомъ я отправился вмст съ Блессингомъ собрать пробы коричневаго снга и льда, а также поискать въ вод водорослей и діатомій. Поверхность льдинъ почти везд грязно-коричневаго цвта, по крайней мр, такой родъ льда преобладаетъ, между тмъ какъ чисто-блыя льдины, безъ слда грязной коричневой краски, встрчаются рдко. Я подумалъ про себя, что эта коричневая краска должна происходить отъ такихъ же организмовъ, какіе я находилъ въ октябр прошлаго года въ свже замерзшемъ коричнево-красномъ льду. Однако пробы, взятыя мною сегодня, состоятъ главнымъ образомъ изъ минеральной пыли, смшанной съ діатомеями и другими веществами органическаго происхожденія {Такую же точно пыль я находилъ на льду, на восточномъ берегу Гренландіи, о чемъ я уже говорилъ въ своемъ введеніи.}. Блессингъ въ начал лта собралъ на поверхности льда нсколько пробъ и наблюдалъ то же самое. Я долженъ сдлать еще дальнйшія изслдованія, чтобы узнать, дйствительно-ли вся эта пыль минеральнаго происхожденія и слдовательно происходитъ изъ материка {Эта пыль, встрчающаяся на поверхности почти каждой полярной льдины боле сжатаго происхожденія, безъ сомннія состоитъ главнымъ образомъ изъ той, которая носится въ земной атмосфер. По всей вроятности, она уносится падающимъ снгомъ и скопляется постепенно, образуя поверхностный слой посл того, какъ стаетъ снгъ лтомъ. Очень часто находятъ массы ила на льду, весьма напоминающаго цвтомъ эту пыль, но безъ сомннія находящагося въ непосредственной связи съ материкомъ, такъ какъ онъ скопляется на льдинахъ, лежавшихъ прежде вблизи материка.}.

Въ расщелинахъ мы находимъ кучи водорослей такого же рода, какъ и раньше находили. Почти въ каждомъ маленькомъ канал мы находимъ большія скопленія этихъ водорослей.

Мы также могли видть, что коричневый слой опускался съ поверхности льда глубоко въ воду. Этотъ слой образуется отъ водорослей, растущихъ на льду. Въ вод также можно было видть нкоторое количество маленькихъ вязкихъ комочковъ, нкоторые были благо, другіе желтовато-краснаго цвта, я собралъ ихъ нсколько, и подъ микроскопомъ они оказались состоящими изъ цлаго скопленія діатомей, среди которыхъ, однако, были и другіе красноклточные организмы большей величины и особенно характернаго вида {Я еще не имлъ времени изслдовать ихъ основательно.}.

Вс эти собранія діатомей находились на извстной глубин, приблизительно на одинъ метръ ниже верхней поверхности воды, и въ нкоторыхъ изъ маленькихъ канавъ они появлялись въ большихъ количествахъ. На этой же глубин развивается и та водоросль, упомянутая мною раньше, часть которой появляется и на верхней поверхности. Очевидно, эти скопленія діатомей и водорослей встрчаются какъ разъ на той глубин, на которой верхній слой прсной воды соприкасается съ морскою водой. Вода на поверхности была совсмъ прсная, діатомеи погружались въ нее, но выплывали опять, какъ только достигали внизу морской воды.

Четвергъ, 19-го іюля. Вышло, какъ я ожидалъ. Я начинаю теперь понимать теченіе втровъ здсь. Посл ‘бризы втряной мельницы’, дувшей сегодня поутру, къ вечеру должно наступить затишье, а завтра у насъ будетъ, по всей вроятности, западный или сверо-западный втеръ.

Вчера вечеромъ я выкурилъ послднюю сигару изъ сигарнаго ящика! А теперь выкурилъ первую сигару изъ послдняго ящика. Мы должны быть уже такъ далеко къ тому времени, какъ опустетъ этотъ ящикъ, а между тмъ ни только чуть-чуть подвинулись впередъ отъ того мста, гд находились, когда я началъ этотъ сигарный ящикъ. Богъ всть, что будетъ, когда опустетъ и этотъ послдній ящикъ. Но довольно! Будемъ курить!

Воскресенье, 22-го іюля. Сверо-западный втеръ продержался не такъ долго, какъ слдовало ожидать. Въ пятницу, вмсто этого втра, у насъ дулъ сверо-восточный, а вчера передъ обдомъ втеръ подулъ прямо съ свера. Сегодня вечеромъ веревка показываетъ приблизительно на сверо-западъ, странно, что насъ опять тащитъ къ югу {Мы спускали веревку съ стью на конц, чтобы видть, въ какомъ направленіи насъ тащитъ, и опредлить, существуетъ-ли какое-нибудь замтное теченіе въ вод.}.

Я провожу день за микроскопомъ и теперь занятъ діатомеями и всякаго рода водорослями, находящимися въ самомъ верхнемъ сло прсной воды надъ моремъ. Это въ высшей степени интересныя существа, цлый новый міръ организмовъ, которые занесены сюда льдомъ съ хорошо намъ извстныхъ береговъ, черезъ полярное море, и здсь съ наступленіемъ лта пробуждаются къ новой жизни и развиваются.

Да, это очень занимательная работа! Однако, я все-таки не чувствую къ ней такого жгучаго интереса, какъ прежде, хотя запахъ гвоздичнаго масла, канадскаго бальзама и ксилола пробуждаетъ во мн кое-какія дорогія воспоминанія о моей тихой лабораторіи дома. Каждое утро, когда я вхожу сюда, микроскопъ, стекла и краски, разложенные на стол, приглашаютъ меня къ работ, и хотя я день за днемъ неустанно занимаюсь до поздней ночи, но длаю это больше изъ чувства долга и бываю доволенъ, когда работа кончается, и я могу уйти и пролежать часика два въ койк, читая романъ и куря сигару. Съ какимъ-бы наслажденіемъ я бы все это бросилъ, чтобы начать настоящую жизнь и проложить себ дорогу черезъ ледъ и море, на саняхъ, лодкахъ или каяк.

Правда, что вести жизнь, наполненную борьбой, легко, но здсь нтъ ни бури, ни борьбы. Я стремлюсь къ борьб, стремлюсь развернуть свои силы и завоевать себ дорогу впередъ. Вотъ это жизнь! Но что за привлекательность въ сил, если ее некуда примнить? Мы двигаемся то впередъ, то назадъ, а теперь вотъ уже два мсяца стоимъ на одномъ мст.

Одно, впрочемъ, уже сдлано на случай экспедиціи, или еслибы понадобилось покинуть судно. Вс ручныя сани собраны и желзная обшивка тщательно осмотрна. Также приготовлены шесть саней, которыя должны везти собаки, а завтра мы принимаемся за постройку каяковъ для всхъ, на ручныхъ саняхъ каяки везти будетъ не трудно, въ случа если намъ придется возвращаться по льду безъ своего судна.

Для начала мы длаемъ каяки, которые могутъ сдержать двухъ человкъ. Я предлагаю сдлать ихъ въ 3 ¹/₂ метра длины, ³/₄ метра ширины и полъ метра глубины, такихъ каяковъ надо приготовить шесть штукъ. Они будутъ обиты тюленьимъ мхомъ или парусиной и совершенно закрыты, за исключеніемъ двухъ отверстій, по одному для каждаго гребца.

Я чувствую, что у насъ уже все есть или, врне, будетъ для блистательнаго отступленія. Иногда я бы даже хотлъ, чтобы насъ постигла неудача, ршительная неудача, которая дала бы намъ возможность доказать, на что мы способны, и положила бы конецъ утомительному бездйствію.

Понедльникъ, 30-го іюля. Западный, иногда сверо-западный втеръ, такова наша ежедневная программа вотъ уже много недль. Когда я выхожу утромъ на палубу, мн уже незачмъ смотрть вверхъ на флюгеръ на верхушк мачты или внизъ на веревку въ вод: я и такъ знаю, что первый показываетъ на востокъ или юго-востокъ, а послдняя въ противоположномъ направленіи и что насъ по прежнему тащитъ на юго-востокъ. Вчера широта была 81® 71′, третьяго дня: 81® 11′, а въ понедльникъ, 23 іюня 81® 26′. Но я уже не останавливаю долго своихъ мыслей на этомъ. Я знаю, что рано или поздно должна наступить перемна и что путь къ звздамъ проходитъ черезъ массу препятствій. Я нашелъ новый міръ: міръ животной и растительной жизни, дающей о себ знать почти въ каждой луж прсной воды на льдинахъ.

Съ утра до вечера, даже до поздней ночи я совершенно поглощенъ микроскопомъ и ничего не вижу изъ того, что длается вокругъ меня. Я живу съ этими прекрасными существами въ ихъ собственномъ мір, гд он зарождаются и умираютъ, одно поколніе за другимъ, побждаютъ другъ друга въ борьб за существованіе и занимаются своими любовными длами съ такими же чувствами, страданіями и радостями, какія наполняютъ жизнь каждаго существа, отъ микроскопическаго животнаго до человка включительно. Самосохраненіе и воспроизведеніе — вотъ въ чемъ заключается вся суть жизни.

Какъ бы горячо ни боролись люди, чтобъ проложить себ дорогу черезъ лабиринтъ жизни, всетаки борьба этихъ маленькихъ существъ не мене ожесточенна, это неутомимая погоня, во время которой вс отталкиваются въ сторону и каждый стремится самъ для себя захватить то, что ему нужно. Что же касается любви, то — взгляните, съ какою страстностью тутъ совершается выборъ! Не смотря на вс наши мозговыя клтки, мы чувствуемъ не сильне этихъ животныхъ и никогда такъ вполн не живемъ ради только одного чувственнаго ощущенія. Но что такое жизнь? Что такое жизнь одного отдльнаго индивида въ этой великой борьб?

Въ этомъ безконечномъ мор, которое мы склонны считать царствомъ смерти, обитаютъ почти на каждой льдин тысячи, милліоны такихъ маленькихъ, одноклточныхъ, слизистыхъ комочковъ. Мать природа обладаетъ удивительною способностью всюду вызывать жизнь, даже ледъ служитъ для нея плодородною почвой!

Вечеромъ произошло маленькое событіе, внесшее разнообразіе въ наше монотонное существованіе. Іогансенъ увидлъ медвдя къ югу отъ судна, но вн выстрла. Медвдь, безъ сомннія, давно уже бродилъ вокругъ судна, въ то время, какъ мы сидли за ужиномъ въ кают, и подошелъ совсмъ близко, но потомъ испугался какого-нибудь шума и убжалъ въ восточномъ направленіи. Я и Свердрупъ бросились его преслдовать, но тщетно. Расщелины черезчуръ мшали намъ подвигаться, и къ тому же наступилъ туманъ, такъ что мы должны были вернуться, пройдя-таки довольно большое разстояніе.

Вышеназванный міръ организмовъ служилъ для меня предметомъ тщательныхъ изслдованій въ теченіе лта, этотъ міръ замчателенъ во многихъ отношеніяхъ.

Когда солнечные лучи начинаютъ оказывать боле сильное дйствіе на поверхность льда, и снгъ таетъ, образуя лужи, то за дн этихъ лужъ можно замтить появленіе желтовато-коричневыхъ пятенъ, такихъ маленькихъ, что они едва видны въ начал. Съ каждымъ днемъ эти пятна увеличиваются въ размрахъ и, поглощая, подобно всякому темному тлу, тепловые лучи, постепенно вызываютъ таяніе лежащаго подъ ними льда и образуютъ въ немъ крупныя, часто глубокія, въ нсколько сантиметровъ дыры. Эти коричневыя пятна и есть водоросли и діатомеи, о которыхъ говорилось раньше. Они развиваются при свт лтняго солнца и заполняютъ дно отверстій толстымъ слоемъ. Но тутъ не одни только растенія, вода наполнена цлыми кучами маленькихъ животныхъ, большею частью инфузорій, питающихся растеніями. Я даже нашелъ здсь бактеріи, значитъ, даже эти области не свободны отъ нихъ!

Микроскопъ однако не всегда приковывалъ мое вниманіе. Когда хорошая погода манила меня, я выходилъ на воздухъ, жарился на солнц и воображалъ себя въ Норвегіи.

Суббота, 4-го августа. Вчера и сегодня пріятная погода, легкія блыя облачка плаваютъ высоко въ небесахъ, въ блестящей синев, и въ душ возникаетъ стремленіе унестись туда въ высь, чтобы также свободно носиться въ воздух, какъ и они. Когда я сегодня вечеромъ вышелъ не надолго на палубу, то снова могъ представить себ, что нахожусь на родин, на фіорд. На всемъ ландшафт лежалъ отпечатокъ вечерняго спокойствія, наполнявшаго также и мою душу.

Наши парусные мастера, Свердрупъ и Амундзенъ, закончили сегодня обшивку парусиной перваго двойного каяка. Такой каякъ при полномъ вооруженіи вситъ 30 ¹/₂ килограммъ. Я полагаю, что онъ будетъ служить для насъ превосходнымъ вспомогательнымъ средствомъ. Свердрупъ и я, мы попробовали его на одной изъ лужъ, каякъ сдерживалъ насъ очень хорошо и былъ настолько проченъ, что мы могли справиться съ нимъ, даже сидя на его покрышк. Онъ легко снесетъ двухъ человкъ въ полномъ вооруженіи въ теченіе ста дней, я не могу себ представить боле удобнаго и практичнаго судна, чмъ такой каякъ, для этихъ областей.

Воскресенье, 5-го августа. 81® 7,3′ св. широты. Прекрасная лтняя погода. Я купаюсь въ солнечныхъ лучахъ и воображаю, будто я дома на высокихъ горахъ, или же — Богъ всть почему!— блуждаю по фіорду у западнаго берега. Такіе же блые барашки разгуливаютъ по чистому, голубому лтнему небу, возвышающемуся надо иной, какъ настоящій куполъ. Ничто не стоитъ на дорог, и душа свободно уносится въ высь.

Что за бда, что тутъ внизу все по другому, и ледъ, вмсто того, чтобы образовывать одиночные сверкающіе глетчеры, распространяется во вс стороны. Не т-ли это самые бленькіе барашки вдали на голубыхъ небесахъ, которыми любуются наши взоры на родин въ лтній день? Съ ними вмст мечты уносятся въ страну, составляющую предметъ всхъ моихъ страстныхъ стремленій. Наши тоскующіе взоры устремлены туда, къ этимъ сверкающимъ глетчерамъ! Почему бы лтній день не былъ и здсь такъ же привтливъ? Ахъ! да, и здсь онъ хорошъ, чистъ, какъ мечта, безъ желаній, безъ грха, это — поэма, сотканная изъ прозрачныхъ, блыхъ солнечныхъ лучей, отражающихся въ холодныхъ голубоватыхъ кристаллахъ льда. Какъ прекрасенъ долженъ казаться этотъ міръ въ удушливо жаркій лтній день на родин!

Я отдыхалъ и праздновалъ воскресенье. Я не могъ усидть на судн цлый день и поэтому предпринялъ далекую поздку по льду. Движеніе не было бы затруднительно, еслибъ не такая масса канавъ.

Гансенъ упражнялся сегодня посл обда въ плаваніи въ каяк по пруду, образовавшемуся вблизи. Конечно, онъ не удовлетворился только катаніемъ: ему нужно было продлать все, что длаютъ эскимосы. Кончилось тмъ, что онъ потерялъ весло и очутился въ вод внизъ годовой, усиленно работая руками, пока каякъ не наполнился и онъ не выкупался съ головы до ногъ въ холодной вод. Нордаль, стоявшій вблизи на льду, долженъ былъ спрыгнуть въ воду и оказать ему помощь, что всмъ какъ доставило большое развлеченіе.

Лто становится замтнымъ. Сегодня вечеромъ мы играли въ карты на палуб, употребивъ, вмсто карточнаго стола, одинъ изъ большихъ кухонныхъ котловъ. Это почти напоминало августовскій вечеръ дома, только не хватало грога: трубки же и сигары у насъ были.

Воскресенье, 12-го августа. Сегодня утромъ мы занимались стрльбою въ цль.

Великолпный вечеръ. Я прогулялся между канавами и ледяными холмами. Было такъ чудно, спокойно, ни втерка, ни звука, кром капанья воды съ какой-нибудь ледяной глыбы, да изрдка. глухого шума рухнувшаго холма. Солнце стоитъ низко на свер и надъ нами разстилается блдно-голубой небесный куполъ съ золотистыми облачками, глубокій миръ уединенія.

Мои мысли уносятся вдаль. Еслибы можно было выразить словами то, что волнуетъ душу въ такой вечеръ, какъ этотъ! Какую непонятную силу иметъ надъ человкомъ все окружающее! Какъ это случается, что я временами жалуюсь на одиночество? Среди природы съ книгами и занятіями никогда нельзя чувствовать себя вполн одинокимъ!

Четвергъ, 16 го августа. Я лежалъ вчера вечеромъ въ своей койк и читалъ, кругомъ вс уже улеглись, кром сторожа, какъ вдругъ я услышалъ на палуб, надъ своею головою, выстрлъ. Думая, что это стрляютъ по медвдю, я быстро надлъ свои морскіе сапоги и выскочилъ на палубу. Тамъ я встртилъ Іогансена, безъ шапки, съ ружьемъ въ рукахъ.

— Это вы стрляли?

— Да, я выстрлилъ туда, въ сторону большого холма, потому что мн показалось, что тамъ что-то шевелится, и я хотлъ посмотрть, что это такое. Но, повидимому, тамъ ничего не было.

Я подошелъ къ борту и посмотрлъ.

— Я думалъ, что это медвдь покушавшійся на наше мясо.

Въ то время, какъ мы стояли и смотрли, одна изъ собакъ вышла изъ за ходма и направилась къ судну.

— Видите, въ кого вы стрляли, — сказалъ я, смясь.

— Богъ мой! да это собака!— вскричалъ онъ.

Это былъ, дйствительно, ‘блый медвдь’, какъ мы называли эту собаку, она отправилась въ нашъ мясной складъ и въ туман казалась огромной.

— Вы цлили въ собаку, но въ нее не попали? Это счастливая случайность.

— Нтъ, я просто цлилъ, куда придется, въ томъ направленіи, потому что мн только хотлось посмотрть, что тамъ такое.

Я пошелъ внизъ и опять улегся. За завтракомъ Іогансену пришлось, разумется, выдержать саркастическій допросъ насчетъ его выстрла. Но Іогансенъ отбилъ нападеніе, заявивъ, что онъ выстрлилъ потому, что принялъ нашего ‘благо медвдя’ за настоящаго медвдя.

Вторникъ, 21-го августа, 81® 4,2′ св. широты. Удивительно, какъ мало разнообразія: поплывемъ къ сверу, потомъ поплывемъ немного къ югу, но большею частью остаемся на одномъ мст. Я думаю, впрочемъ, какъ и раньше думалъ, что мы пробудемъ въ отсутствіи три года, или, врне, три зимы и четыре лта, ни больше, ни меньше, и приблизительно черезъ два года, отъ этой осени, вернемся на родину {Какъ разъ въ этотъ самый день, спустя два года, Fram пришелъ въ Скверв на Норвежскомъ берегу.}. Предстоящая зима, хотя и будетъ тянуться медленно, все-таки подвинетъ насъ дальше, предвстники ея уже появились, такъ какъ прошлою ночью было уже 4 градуса мороза.

Воскресенье, 26-го августа. Зима какъ будто уже наступила, такъ какъ съ четверга морозъ держится между —4® и —6® С. Температура мало измняется, и поэтому мы можемъ ожидать, что она будетъ правильно падать, хотя для настоящей зимы еще нсколько рано. Вс лужи и канавы покрылись льдомъ, достаточно толстымъ, чтобы сдержать человка, даже безъ лыжъ.

Все утро и посл обда я прогуливался на лыжахъ. Дорога хорошая везд. Нкоторыя изъ канавъ слегка расширились, другія же отчасти сдвинулись. Новый ледъ былъ тонокъ и непріятно гнулся подъ лыжами, но все-таки сдерживалъ меня, между-тмъ какъ дв собаки провалились. Выпало, кром того, довольно много снга, такъ что путь для лыжъ былъ очень удобенъ. Если такъ останется, то зимою мы можемъ прекрасно бгать на лыжахъ. На поверхности канавъ замерзла прсная вода, а она не выдляеть ооли, которая могла бы разноситься втромъ по новому слою снга и портить его. По такому снгу, смшаннону съ солью, двигаться на лыжахъ такъ же трудно, какъ и по песку.

Понедльникъ, 27-го августа. Прошлою ночью Блессингъ, покончивъ свою вахту, уже собрался спуститься внизъ, какъ вдругъ замтилъ какую-то блую массу, барахтавшуюся въ снгу. Іогансенъ пришедшій на смну Блессинга, вмст съ нимъ сталъ наблюдать звря. Вдругъ тотъ приподнялся, и тогда уже боле не оставалось сомннія, что это былъ медвдь. Схвативъ ружья, они потихоньку проскользнули на носъ судна, ожидая медвдя, приближавшагося осторожными шагами.

Втеръ дулъ довольно свжій. Втряная мельница вертлась быстро, но не внушала медвдю никакой тревоги и, пожалуй, даже она-то именно и была тмъ предметомъ, который ему хотлось преслдовать. Наконецъ, онъ приблизился къ канав. Раздались два выстрла, и медвдь упалъ. Хорошо, что у насъ опять есть запасъ свжаго мяса. Это былъ первый медвдь, котораго мы застрлили въ этомъ году. Разумется, мы сегодня за обдомъ ли медвжій окорокъ. Настоящая зима по снжными мятелями.

Среда, 29-го августа. Свжій втеръ, свистящій и воющій въ такелаж. Живительная перемна, — въ этомъ не можетъ быть сомннія! Такая мятель, какъ будто мы среди зимы. Хороша погода для августа!

Но насъ опять несетъ къ сверу, да и пора! Вчера широта была 80® 53,5′.

Сегодня вечеромъ я проработалъ въ трюм надъ своимъ новымъ бамбуковымъ каякомъ, который долженъ быть верхомъ легкости. Петерсенъ случайно сошелъ внизъ и сталъ помогать мн. Мы разговаривали съ нимъ о разныхъ разностяхъ, и онъ оказалъ мн, что Fram — хорошее жилище для насъ, такъ какъ мы все тутъ имемъ, что хотимъ, это чертовское судно, каждое другое давно уже было бы раздавлено! Но не смотря ни на что, онъ всетаки не побоялся бы покинуть его, видя, какія у насъ есть вспомогательныя средства, какъ напримръ, этотъ новый каякъ. Онъ увренъ, что никогда еще ни одна экспедиція же была такъ снаряжена, какъ наша, въ виду всхъ возможныхъ случайностей. Однако онъ все же предпочелъ бы вернуться на Fram’. Потомъ мы разговаривали о томъ, что будемъ длать, когда вернемся домой.

— О, вы-то наврное отправитесь къ южному полюсу, — сказалъ онъ.

— А вы?— опросилъ я.— Вы снова хотите надть свою рабочую блузу и вернуться къ прежнимъ занятіямъ?

— О, такъ вроятно будетъ! Но, Богъ знаетъ! Прежде всего я долженъ отдохнуть съ недльку, вдь посл такого путешествія я не могу тотчасъ же взяться за кузнечный молотъ!

VII.
Вторая осень во льдахъ.

Лто миновало и наступила вторая осень и зима во льдахъ. Мы, однако, уже привыкли къ этимъ испытаніямъ терпнія, которыя были неразлучны съ подобнымъ образомъ жизни, и поэтому время для насъ проходило быстре. Кром того, я былъ поглощенъ своими новыми планами и приготовленіями. Я раньше говорилъ, что мы въ теченіе лта все подготовили на случай нашего возвращенія по льду, мы построили шесть двойныхъ каяковъ, исправили сани и тщательно вычислили, сколько намъ нужно будетъ захватить съ собою провизіи, топлива, одежды и т. п. Но втихомолку я принялся подготовлять свою проектированную экспедицію на сверъ, отдльно отъ прочихъ. Въ августе я приступилъ къ постройк обыкновеннаго каяка изъ бамбука, но, кром Свердрупа, я еще никому не говорилъ о своихъ планахъ, такъ какъ не зналъ, какъ далеко на сверъ занесетъ насъ теченіе, и притомъ мало-ли, что могло произойти до весны! На судн, между тмъ, жизнь продолжала идти своимъ порядкомъ. Кром правильныхъ наблюденій, мы продолжали заниматься еще многимъ другимъ, но я такъ былъ поглощенъ своими планами, что ни на что другое у меня не хватало времени. Впрочемъ, въ конц августа и въ сентябр я много возился съ однимъ изобртеніемъ, сдланнымъ мною для кухни. Все послднее время мы стряпали на мдномъ очаг, который нагрвался керосиновою лампой. Дло шло хорошо, и только одно было непріятно, что у насъ каждый день выходило нсколько литровъ керосина, и меня порою охватывало опасеніе, что намъ не хватитъ нашего запаса керосина, если экспедиція продлится дольше, чмъ мы предполагали, я все придумывалъ, какъ бы это измнить и устроить аппаратъ для нагрванія кухоннаго очага ‘чернымъ масломъ’, предназначавшимся для машины, такъ какъ этого масла у насъ было цлыхъ двадцать бочекъ. И мн удалось устроить такой аппаратъ.

30-го Августа я написалъ въ своемъ дневник: ‘Я испробовалъ свой новый аппаратъ для нагрванія очага, и успхъ превысилъ даже мои ожиданія. Намъ теперь нечего опасаться, что придется терпть недостатокъ въ освщеніи. Весь нашъ запасъ прекраснаго керосина предназначается теперь исключительно для освщенія, и его должно хватить на много лтъ, даже если мы не будемъ экономничать, а двадцать бочекъ масла для нагрванія очага должны намъ хватить по моему разсчету, по крайней мр, на четыре года.

Устройство моего аппарата весьма просто: изъ резервуара въ топку проведена трубка, изъ которой масло капаетъ на желзную чашку и впитывается слоемъ асбеста или угольной золы. Притокъ масла въ трубку регулируется краномъ, а для тяги я устроилъ вблизи дверцы очага трубу, черезъ которую воздухъ притекаетъ прямо въ желзную чашку, и масло разгорается яркимъ блымъ пламенемъ. Воздухъ нагоняется въ трубу посредствомъ большого паруснаго вентилятора, установленнаго на палуб. Чтобы развести огонь, надо было прежде всего установить вентиляторъ по втру, открыть трубу для притока воздуха и такъ повернуть кранъ, чтобы масло притекало въ нужномъ количеств. Затмъ оставалось только зажечь масло и предоставить остальное теченію вещей, пока черезъ двадцать минутъ или черезъ полчаса не закипала вода. Мн кажется, трудно придумать что-нибудь проще, но какъ везд, такъ и у насъ не легко было вводить реформы, такъ какъ все новое неминуемо возбуждало неудовольствіе’.

Поздне я написалъ объ этомъ аппарат слдующее: ‘Мы снова пользуемся своимъ аппаратомъ. Третьяго дня мы его перенесли внизъ, а вчера уже пустили его въ дйствіе {Въ теченіе лта мы перенесли нашу кухню на палубу, въ то помщеніе, гд у насъ находились карты, такъ какъ тамъ было свтле, притомъ же нашу кухню надо было вычистить и выкрасить.}. Дло идетъ превосходно и, чтобы образовать хорошую тягу, довольно, чтобы втеръ дулъ со скоростью одного метра.

Вчера посл обда, въ то время, какъ я сидлъ вмст съ другими въ салон, въ кухн вдругъ раздался глухой трескъ, и я сейчасъ же подумалъ, что это взрывъ. Тотчасъ же посл этого въ дверяхъ показался Петерсенъ, голова котораго была черна, какъ у трубочиста, и вся покрыта большими пятнами сажи. Онъ объявилъ, что произошелъ взрывъ въ то время, какъ онъ хотлъ поглядть, хорошо-ли горитъ огонь, и ‘вся эта дьявольская штука’ полетла прямо въ него. Онъ такъ и сыпалъ ругательствами и проклятіями, точно горохомъ, такъ что мы не могли удержаться отъ громкаго хохота. Въ кухн тотчасъ же можно было замтить, что случилось, нчто, такъ какъ вс стны были покрыты пятнами сажи и полосами по направленію къ очагу.

Случай этотъ объяснился очень просто: за недостаткомъ притока воздуха образовалось нкоторое количество газа, который вспыхнулъ тотчасъ же, какъ только Петерсенъ пріотворилъ дверцы и далъ доступъ воздуху. Хорошо начали! Вечеромъ я сказалъ Петерсену, что завтра буду самъ стряпать и попробую свой аппаратъ, какъ слдуетъ. Но Петерсенъ и слышать объ этомъ не хотлъ. Онъ заявилъ мн, что такая мелочь не можетъ имть для него серьезнаго значенія, и я могу вполн доврить ему, что все будетъ въ порядк. Съ этого дня я, дйствительно, слышалъ только похвалы своему аппарату, который дйствовалъ до тхъ поръ, пока ‘Fram’ не вышелъ въ открытое море’ {Петерсенъ подучилъ повышеніе, превратившись изъ кузнеца въ повара, и вмст съ Юэллемъ чередовался по недлямъ.}.

Четвергъ, 6-го сентября. 81® 13,7′ св. широты.

Сегодня минуло пять лтъ, какъ я женился! Въ прошломъ году этотъ день былъ днемъ побды, когда рушились ледяныя оковы, задерживавшія насъ у острова Таймыра. Мы, однако, подвинулись не такъ далеко на сверъ, какъ я ожидалъ. Снова дуетъ сверо западный втеръ, и насъ уноситъ къ югу. И всетаки будущее мн не кажется теперь такимъ мрачнымъ и тревожнымъ, какъ это бывало иногда прежде.

Возможно-ли, что въ этотъ день, 6-го сентября, въ будущемъ году исчезнутъ вс оковы, и мы скоро будемъ сидть вмст и вспоминать наше путешествіе на далекій сверъ, какъ нчто давно прошедшее, что уже боле не воротится никогда? Страшная ночь уже миновала, и для насъ наступаетъ новый прекрасный день. Почему же бы этому не случиться въ будущемъ году? Разв ‘Fram’ не можетъ подвинуться зимою къ западу и достигнуть какого-нибудь пункта на сверъ отъ земли Францъ-Іосифа?.. Но тогда для меня наступитъ время привести въ исполненіе мой планъ и отправиться съ собаками на сверъ. У меня уже теперь бьется сердце при одной только мысли объ этомъ. Въ теченіе зимы вс приготовленія будутъ кончены, а зима пройдетъ скоро. Все послднее время я былъ занятъ этими приготовленіями. Я хорошенько обдумалъ, что надо взять съ собою и какъ устроить все. Чмъ больше я обсуждаю свой планъ съ различныхъ сторонъ, тмъ боле укрпляюсь въ мысли, что попытка моя должна имть успхъ, если только ‘Fram’ въ соотвтствующее время освободится изъ ледяныхъ оковъ, и мы не слишкомъ поздно весною поплывемъ на сверъ.

Еслибы ‘Fram’ могъ достигнуть 84® или 85® къ концу февраля или въ первыхъ числахъ марта, то я бы могъ отправиться, лишь только появятся дневной свтъ посл долгой зимней ночи, и тогда все пойдетъ, какъ по маслу! Только еще четыре или пять мсяцевъ терпнія, и тогда снова наступитъ время дйствовать. Какая радость!

Когда я смотрю теперь на ледяную пустыню, то чувствую, какъ меня охватываетъ трепетъ страстнаго желанія попытаться, наконецъ, настоящимъ образомъ пробиться черезъ ледъ, и тогда всякія лишенія и усталость будутъ для меня наслажденіемъ. Быть можетъ, покажется безуміемъ, что я ршаюсь предпринять такую экспедицію, когда я бы могъ спокойно на судн совершить, пожалуй, даже боле важныя работы, но, вдь, ежедневныя наблюденія и безъ меня будутъ продолжаться съ такою же точностью и аккуратностью, какъ и при мн.

Я отпраздновалъ сегодняшній день тмъ, что приготовилъ къ зим свое рабочее помщеніе. Я установилъ керосиновую печку и надюсь, она будетъ согрвать помщеніе даже въ сильные морозы, совмстно съ грудами снга, которыя я намреваюсь навалить съ наружной стороны и толстымъ снжнымъ слоемъ на палуб. Если удастся и зимою пользоваться этимъ помщеніемъ, то работа пойдетъ вдвойн успшне, и я могу сидть тутъ, на верху, вмсто того, чтобы спускаться внизъ и заниматься среди шума. Я провожу теперь время въ спокойствіи и тишин и могу давать волю своимъ мечтамъ!

Вотъ уже нсколько дней, какъ исчезло полуночное солнце, и теперь солнце уже закатывается на сверо-запад. Около десяти часовъ вечера оно исчезло совсмъ, и показался опять красноватый отблескъ надъ вчно блою пустыней. Зина быстро приближается.

Снова мирное воскресенье, отдыхъ отъ работъ и чтеніе.

Во время одной поздки на лыжахъ я прохалъ нсколько замерзшихъ расщелинъ. Мстами уже началось легкое давленіе льда. Но, въ конц концовъ, мой бгъ задержала широкая открытая канава, идущая въ сверномъ направленіи и мстами достигающая отъ 1200 до 1500 метровъ. Ни къ сверу, ни къ югу не видать было на конца. Дорога для лыжъ была удобна, и можно было быстро двигаться впередъ по втру, безъ особеннаго напряженія.

Жизнь наша, безспорно, очень однообразна: временами она мн представляется долгою, темною ночью… ‘Солнце я вмст съ нимъ лто исчезли, землю постигло бдствіе. Снгъ покрываетъ землю, втеръ завываетъ надъ безконечною снжною равниной, зима продолжается три года, пока не наступитъ время для великой битвы, и люди-герои не проложатъ себ дорогу. Это трудная борьба между жизнью и смертью, но затмъ наступаетъ царство мира, земля снова подымается изъ ндръ океана и снова покрывается зеленью. Шумятъ горные потоки и надъ ними кружатся орлы, высматривая рыбу между скалами, а затмъ появляется Вальгалла прекрасне самаго солнца и надолго наступаютъ счастливые дни!’

Сегодня вечеромъ пришелъ ко мн Петерсенъ, исполняющій эту недлю обязанности повара, чтобы составить, какъ обыкновенно, меню на слдующій день. Когда это было исполнено, онъ разсказалъ мн, что видлъ очень странный сонъ, будто онъ сопровождалъ новую экспедицію въ качеств повара, но ‘докторъ Нансенъ не хотлъ его взять съ собою’.

— Почему же?— спросилъ я.

— Да, мн снилось, будто д-ръ Нансенъ съ четырьмя людьми предпринялъ экспедицію черезъ ледъ къ полюсу, но когда я просилъ, чтобъ меня взяли, то вы мн сказали, что въ этой экспедиціи поваръ не нуженъ. Мн это показалось очень страннымъ, такъ какъ, вдь, наврное, и въ этой экспедиціи надо будетъ питаться. Мн пришло въ голову, что вы такъ распорядились, чтобы корабль встртился съ вами въ другомъ мст, но, во всякомъ случа, вы не хотли возвращаться по этому пути, а пойдете по другой земл! Удивительно, чего только не увидишь во сн.

— Быть можетъ, это ужъ не такая нелпость, Петерсенъ, весьма, возможно, что мы предпримемъ такую экспедицію и въ такомъ случа мы не вернемся на ‘Fram’.

— Ну, если это должно случиться, то я очень буду просить взять меня съ собой… Я не мастеръ бгать на лыжахъ, но все же выдержу испытаніе.

— Все это прекрасно, но во время такого путешествія предстоитъ много тяжелой, утомительной работы, и вы не должны думать, что это можетъ доставить только удовольствіе. .

— Нтъ, никто и не ожидаетъ ничего подобнаго. Все будетъ хорошо, лишь бы меня взяли.

— Но, быть можетъ, предстоитъ и нчто худшее, чмъ лишенія. Боле, чмъ вроятно, что вамъ пришлось бы рисковать своею жизнью.

— Это пустяки. Умираютъ только одинъ разъ.

— Да, но разв вы хотите сократить свою жизнь?

— На это я скажу, что, вдь, и дома можно также лишиться жизни, хотя, быть можетъ, и не такъ легко, какъ тутъ. Но если человкъ будетъ объ этомъ постоянно думать, то онъ никогда ничего не сдлаетъ.

— Это правда. Во всякомъ случа, ему тогда не слдовало бы принимать участія въ такой экспедиціи, какъ наша. Но все же путешествіе на сверъ по льду нельзя считать дтскою игрушкой.

— Нтъ, я это прекрасно знаю, но съ вами я ничего не буду бояться. Еслибъ мы были одни, то дло бы не пошло. Наврное, все пошло бы верхъ дномъ. Видите-ли, совсмъ другое дло, когда есть руководитель, о которомъ знаешь, что онъ все заране обдумалъ.

Просто удивительно, какое слпое довріе питаютъ эти люди къ своему вождю! Я полагаю, что они ни на одну минуту не поколебались бы даже теперь, когда темная зимняя ночь стоитъ у дверей, присоединиться къ новой экспедиціи къ полюсу, еслибъ ихъ пригласили сдлать это. Все это прекрасно, пока существуетъ довріе, но, да помилуетъ Богъ вождя, если только онъ лишится доврія!

Суббота, 15-го сентября. Сегодня вечеромъ мы въ первый разъ снова увидли луну, чудную полную луну, также были видны кое-гд звзды на ночныхъ небесахъ, впрочемъ, пока еще совсмъ свтлыхъ.

Сегодня я приказалъ наклеить въ разныхъ мстахъ слдующее извщеніе:

‘Такъ какъ пожаръ на судн можетъ имть самыя ужасныя послдствія, то надо соблюдать большую осторожность, чтобы избжать этого несчастья. На этомъ основаніи предлагается всмъ соблюдать самымъ строжайшимъ образомъ слдующія правила:

1) Никто не долженъ носить при себ спичекъ.

2) Спички должны храниться лишь въ слдующихъ мстахъ: на кухн, гд за нихъ отвчаетъ тотъ, кто исполняетъ должность повара, въ четырехъ одиночныхъ каютахъ, гд отвтственность лежитъ на обитателяхъ этихъ каютъ, въ рабочей кают, когда тамъ работаютъ, у мачты въ салон, откуда, однако, ни въ какомъ случа не позволяется уносить коробку, или, хотя бы, нсколько спичекъ.

3) Спички разршается зажигать только въ вышеназванныхъ мстахъ.

4) Отступленіе отъ указанныхъ правилъ допускается лишь въ единственномъ случа: когда бываетъ нужно разжечь кузнечный горнъ.

5) Каждый вечеръ въ восемь часовъ пожарный инспекторъ долженъ осматривать вс грузовыя камеры и являться съ докладомъ объ этомъ къ нижеподписавшемуся подъ этими правилами. Посл этого обхода никто не сметъ брать съ собою огонь, безъ спеціальнаго на то разршенія, въ машинное отдленіе или трюмы.

6) Куреніе разршается только въ жилыхъ помщеніяхъ и на палуб. Ни въ какомъ случа не позволяется показываться съ трубкой или сигарой въ другихъ мстахъ.

Фритіофъ Нансенъ.

‘Fram’ 15-го сентября 1894.’

Нкоторыя изъ этихъ распоряженій, пожалуй, противорчатъ принципу равенства, о поддержаніи котораго я всегда такъ заботился, но они мн казались лучшей гарантіей нашей безопасности, а передъ этимъ вс другія соображенія должны отступить на второй планъ.

Пятница, 21-го сентября. Нсколько дней дулъ страшный втеръ съ сверо-востока и свера со скоростью 12—13 метровъ въ секунду. Въ теченіе этого времени мы, вроятно, далеко подвинулись къ югу.

‘Радикальная правая снова захватила кормило правленія въ свои руки’, сказалъ Амундзенъ. Но радость его была кратковременна, вчера снова наступало затишье, и мы теперь опять двигаемся къ сверу, и кажется, будто, ‘лвая’ снова нкоторое время пробудетъ у власти, чтобы исправить вредъ, причиненный ‘правой’.

На этой недл мы выстроили стойло для собакъ: рядъ прекрасныхъ ледяныхъ хижинъ у бакборда корабля, въ каждой такой хижин, представляющей хорошее зимнее жилище, должны помщаться четыре собаки.

Наши восемь щенковъ ростутъ на привольи на палуб, гд для нихъ отведено помщеніе подъ крышей изъ паруса въ носовой части судна. Оттуда раздается ихъ звонкій лай и визгъ, когда они поднимаютъ возню и гоняются другъ за другомъ между стружками, ручными санками, мельничными валами и другими предметами, наваленными на палуб. Они играютъ и борятся другъ съ другомъ и затмъ отправляются отдыхать на стружки, гд растянулась ихъ мать ‘Квикъ’ съ величіемъ настоящей львицы.

Тутъ, возл своей матери, щенки располагаются на отдыхъ или же снова подымаютъ возню, кусая и таская другъ друга за хвостъ и уши. Эта милая картина здсь, вблизи полюса, такъ напоминаетъ родину, что можно цлыми часами любоваться ею.

Жизнь проходитъ ровно и правильно, какъ прежде, и теченіе ея не нарушается никакими событіями, тмъ не мене время летитъ удивительно скоро. Наступило равноденствіе, ночи становятся темне и въ полдень солнце стоитъ лишь на 9® надъ горизонтомъ.

Я провожу дни за работой въ своей рабочей кают, и мн часто кажется, будто я сижу дома въ своемъ рабочемъ кабинет, окруженный всми удобствами, какія только можетъ доставить цивилизація. Еслибъ не разлука, то здсь можно было бы себя также хорошо чувствовать, какъ и тамъ. Временами я забываю, гд нахожусь. Не рдко вечеромъ, въ то время, какъ я бывалъ совершенно поглощенъ своей работой, мн случалось вскакивать и, прислушиваясь къ лаю собакъ, думать: кто бы это могъ придти? затмъ, я вдругъ вспоминалъ, что я не дома, что намъ предстоитъ пережить вторую долгую арктическую ночь, и что мы находимся въ настоящее время среди замерзшаго полярнаго моря.

Сегодня температура понизилась до —17®, зима приближается быстрыми шагами. Теченіе въ настоящую минуту очень слабо, тмъ не мене настроеніе духа у насъ хорошее. Въ послднее равноденствіе было тоже самое, но сколько мы съ тхъ поръ пережили разочарованій! Какъ ужасно было прошлою осенью, когда казалось, что вс наши разсчеты были обмануты, и насъ уносило теченіемъ все дальше и дальше къ югу. Ни одного свтлаго пятнышка на горизонт! Но это никогда не повторится больше. Быть можетъ, наше движеніе впередъ будетъ очень медленно, или даже мы сдлаемъ большіе шаги назадъ, но, во всякомъ случа, мы не сомнваемся больше въ будущемъ, которое намъ чудится въ красноватомъ блеск зари тамъ, на запад, гд прекращается арктическая ночь.

Воскресенье, 23-го сентября. Вчера минулъ годъ съ того времени, какъ корабль въ первый разъ заслъ на большомъ ледяномъ холм. Гансенъ воспользовался этимъ обстоятельствомъ, чтобы составитъ карту теченій за этотъ годъ. Карта эта смотритъ не дурно. Хотя мы не далеко подвинулись, но направленіе теченія было все-таки такое, какъ я ожидалъ. Но объ этомъ завтра, теперь такъ уже поздно, что писать я больше не могу. Ночи становятся все темне, подходитъ зима.

Вторникъ, 25-го сентября. Я подробне разсмотрлъ вычисленія, относящіяся къ нашему движенію за послдній годъ. Если мы будемъ считать отъ того мста, на которомъ мы застряли 23-го сентября 1893 года, до того, на которомъ мы находимся въ этомъ году въ этотъ же самый день, то разстояніе, пройденное нами въ этотъ промежутокъ времени, будетъ 189 морскихъ миль (350 километровъ), что составляетъ 3® 9′ широты. Но если мы возьмемъ разстояніе отъ этой же исходной точки до высшаго пункта, достигнутаго нами лтомъ (16-го іюля), то это составитъ 226 морскихъ миль (419 километровъ) или 3® 46′, считая же отъ самаго южнаго пункта, на которомъ мы находились осенью прошлаго года 17-го ноября, до самаго свернаго пункта лтомъ этого года, мы получимъ 305 морскихъ миль (566 километровъ) или 5® 5′. Мы удалились на сверъ на полныхъ 4®, — съ 77® 43′ до 81® 53′.

Опредлить направленіе теченія въ этихъ широтахъ — трудная задача, такъ какъ съ каждымъ градусомъ долготы по направленію къ востоку или западу показанія компаса замтно мняются, разница эта, выраженная въ градусахъ, весьма естественно почти совпадаетъ съ числомъ пройденныхъ градусовъ долготы. Теченіе, въ которомъ мы находимся, идетъ въ боле сверномъ направленіи, чмъ то теченіе, въ которомъ находилась Жаннета, и перескаетъ это послднее подъ угломъ въ 59®.

Если продолжить линію нашего теперешняго теченія, то она пересчетъ сверо-восточную часть Шпицбергена и проведетъ насъ къ сверу отъ 84® 7′—75® восточной долготы, приблизительно къ сверо-востоку отъ земли Францъ-Іосифа. Разстояніе въ этомъ направленіи теченія равняется 827 морскимъ милямъ (1534 километрамъ).

Если мы будемъ продолжать нашъ путь со скоростью 189 морскихъ миль (350 километровъ), то намъ понадобятся 4 года 47′ мсяца, чтобы пройти это разстояніе. Но если мы будемъ двигаться со скоростью 305 морскихъ миль въ годъ, то пройдемъ это разстояніе въ 2 года 8 мсяцевъ. Вполн вроятно, что мы будемъ двигаться именно съ такою скоростью, такъ какъ въ октябр прошлаго года мы двигались назадъ почти съ этою скоростью, имя открытое море съ юга и большія ледяныя массы на свер.

Истекшее лто, повидимому, указываетъ неоспоримымъ образомъ, что ледъ очень неохотно двигается назадъ, тогда какъ къ сверо-западу онъ двигается очень легко при малйшемъ втр, не говоря уже о южныхъ втрахъ. На этомъ основаніи я полагаю, что теченіе сдлается тмъ быстре, чмъ больше мы будемъ подвигаться къ сверо-западу, такъ что я считаю вполн вроятнымъ, что ‘Fram’ черезъ два года достигнетъ Норвегіи, и, такимъ образомъ, экспедиція продлится ровно три года, какъ я и думалъ раньше.

Такъ какъ наше теченіе направляется на 59® сверне, чмъ теченіе Жаннеты, и земля Францъ-Іосифа должна тснить ледъ къ сверу, то весьма вроятно, что теченіе чмъ дальше, тмъ больше будетъ направляться къ сверу, пока мы не пройдемъ землю Францъ-Іосифа, и на этомъ основаніи можно предположить, что мы достигнемъ боле высокихъ широтъ, чмъ это можно было бы думать, судя по теперешнему теченію. Я надюсь, что мы достигнемъ, по крайней мр, 85®.

До сихъ поръ вс мои предположенія вполн оправдались, направленіе нашего движенія идетъ параллельно курсу, по которому слдовала, по моимъ заключеніямъ, льдина съ остатками ‘Жаннетты’, этотъ курсъ, отмченный мною на карт, составленной мною для лондонскаго доклада, доходитъ до 87 ¹/₂ св. широты. Я не имю права разcчитывать на теченіе, идущее еще сверне и параллельно этому теченію, я долженъ буду считать себя счастливымъ, если доберусь до этого пункта. Наша цль, какъ я уже нсколько разъ пробовалъ доказывать, заключается не столько въ томъ, чтобы достигнуть непремнно пункта, гд оканчивается земная ось, сколько въ томъ, чтобы изслдовать неизвстное полярное море. Но все-таки я былъ бы очень радъ, еслибъ могъ добраться до полюса, я надюсь, что это будетъ возможно, если мы до марта мсяца достигнемъ 84® или 86® градуса.— Да почему бы этому и не случиться?

Четвергъ, 27 сентября. Я распорядился, чтобы съ завтрашняго дня каждый изъ насъ ежедневно, пока еще держится дневной свтъ, упражнялся на лыжахъ съ 11 до часу. Это безусловно необходимо. Если произойдетъ что-нибудь такое, что вынудитъ насъ возвратиться назадъ по льду, то я опасаюсь, что нкоторые изъ нашего экипажа, не умющіе бгать на лыжахъ, явятся для насъ причиной большихъ затрудненій. Многіе изъ нашей компаніи бгаютъ превосходно, другіе же могутъ научиться, я тогда это упражненіе доставятъ имъ большое удовольствіе, если же имъ придется отправиться въ дальній путь, не умя бгать на лыжахъ, то всмъ намъ придется плохо!

Съ этой поры мы ежедневно отправляемся in corpore на ледъ, и бгъ на лыжахъ, представляющій самъ по себ хорошее упражненіе, составляетъ для насъ въ тоже время большое развлеченіе, вс длаютъ большіе успхи и привыкаютъ обращаться съ лыжами, хотя эти послднія довольно-таки часто ломаются, вслдствіе неровной почвы между ледянымя холмами, но мы ихъ тотчасъ же чинимъ, и такъ до слдующей поломки.

Понедльникъ, 1-го октября. Вчера мы сдлали пробу поздки съ ручными санями, на которыя былъ положенъ грузъ въ 120 килограммъ. Сани двигались легко, но намъ все-таки пришлось сильно тянуть ихъ, такъ какъ лыжи скользили по поверхности. Я полагаю, что тамъ, гд встрчается такъ много бугровъ и гладкихъ возвышенностей, черезъ которые надо перетаскивать сани, было бы цлесообразне примнять индійскія лыжи.

Когда Анундзенъ въ начал потащилъ сани, то ему показалось, что это пустяки, но посл того, какъ онъ ихъ протащилъ нкоторое время, онъ сдлался мраченъ и, ни слова не говоря, вернулся на судно. Тамъ ужъ онъ признался другимъ, что лучше умереть, чмъ тащить подобную тяжесть, такъ какъ это, въ конц концовъ, одно и тоже.

Посл обда я запрягъ трехъ собакъ въ маленькія сани съ грузомъ въ 120 килограммъ, и он ихъ потащили, какъ ни въ чемъ не бывало.

Вторникъ, 2-го октября. Прекрасная погода, но нсколько холодно, ночью было —27® С, что, какъ мн кажется, для октября мсяца нсколько много. Если такъ пойдетъ и дальше, то будетъ холодная зима, но въ сущности не все-ли намъ равно, будетъ-ли — 50® или 70® мороза?

Сегодня мы сдлали прекрасную прогулку на лыжахъ. Люди стали очень искусны, но теперь быстро наступаетъ темнота, и приходится прекращать бгъ на лыжахъ, что очень жаль, такъ какъ такое упражненіе приноситъ намъ пользу, и мы должны подумать, чмъ бы его замнить. У меня такое чувство, какъ будто это моя послдняя зима здсь, на судн, придется-ли мн, въ самомъ дл, отправиться весною на сверъ? Правда, наша попытка тащить нагруженныя сани по такому льду не увнчалась большимъ успхомъ, но, вдь, если собаки не выдержатъ или, вообще, не оправдаютъ нашихъ ожиданій, или же ледъ станетъ еще хуже, то мы, волей-неволей, будемъ предоставлены собственнымъ силамъ. Но если ‘Fram’ зайдетъ такъ далеко, что останется пройти лишь умренное разстояніе, то я считаю своею обязанностью сдлать попытку пройти дальше, я не представляю себ никакихъ такихъ препятствій, которыя нельзя было бы преодолть, еслибъ намъ предстоялъ выборъ между смертью и движеніемъ впередъ — домой!

Четвергъ, 9-го октября. Ледъ мстами почти непроходимъ, впрочемъ, это ограничивается, повидимому, лишь нкоторыми канавами и отдльными полосами льда, тогда какъ въ общемъ по немъ все-таки можно хать. Верхній слой, однако, довольно рыхлый, и собаки проваливаются, ступая по льду, вроятно это происходитъ отъ того, что въ послднее время у насъ не было сильнаго втра, такъ что снгъ не могъ хорошенько сплотиться на поверхности льда.

Жизнь наша идетъ своимъ чередомъ, и мы постоянно чмъ-нибудь заняты. Вчера началось обученіе молодыхъ собакъ {Это были собаки, родившіяся 13-го декабря 1893 г., изъ которыхъ четыре оставались въ живыхъ.} зд, такихъ собакъ три: ‘Барбара’, ‘Фрея’ и ‘Сузана’, такъ какъ ‘Гулабрандъ’ до такой степени худъ, что его пока приходится избавить отъ всякой работы. Въ начал собаки выказали большое упрямство и разбгались по разнымъ направленіямъ, но вскор он стали также хорошо везти, какъ и старыя собаки, и вообще научились скоре, чмъ мы предполагали, ‘Квикъ’, безъ сомннія, подавала имъ достойный примръ. Учить собакъ пришлось Могштаду, такъ какъ въ эту недлю его очередь была наблюдать за ними. Эту обязанность мы выполняемъ теперь вс по очереди. Мн кажется, что на судн господствуетъ очень хорошее настроеніе духа. Намъ предстоитъ пережить нашу вторую арктическую ночь, которая, по всей вроятности, будетъ длинне и холодне, чмъ т, которыя пришлось пережить другимъ арктическимъ путешественникамъ. Съ каждымъ днемъ становится темне, и скоро, вроятно, свтъ исчезнетъ совсмъ, но наше хорошее настроеніе отъ этого не измняется. Мн кажется, что мы теперь вообще веселе, чмъ были раньше. Отъ чего это происходитъ — я не знаю, быть можетъ, тутъ дйствуетъ привычка. Безъ сомннія, намъ живется не дурно, мы движемся медленно, но все-таки двигаемся впередъ въ области неизвстнаго темнаго ‘Нидельгейма’, населяемаго робкою фантазіей всевозможными ужасами. И, не смотря на это, мы здсь ведемъ сибаритскую жизнь, имя все въ избытк, окруженные всми удобствами цивилизаціи. Я полагаю, что эту зиму мы проведемъ еще лучше, чмъ прошлую.

Мой аппаратъ на кухн дйствуетъ прекрасно, и даже поваръ того мннія, что это превосходное приспособленіе, достигающее почти совершенства, мы будемъ жечь въ немъ дегтярное масло. Аппаратъ такъ хорошо нагрваетъ помщеніе, что часть теплоты проникаетъ въ рабочую каюту, гд я иногда сижу и потю, постепенно сбрасывая съ себя одну часть костюма за другой, не смотря на открытое окно и на то, что снаружи около 30® мороза.

Я вычислилъ, что запаса керосина, который мы употребляемъ теперь только для освщенія, намъ хватитъ, по крайней мр, на десять лтъ, хотя въ теченіе 300 дней въ году мы должны сжигать его въ большомъ количеств. Въ настоящее время, однако, мы зажигаемъ не такъ много керосиновыхъ лампъ, какъ я предполагалъ раньше, такъ какъ у насъ часто бываетъ электрическое освщеніе, притомъ же надо принять во вниманіе также и лто или то, что здсь приходится называть лтомъ. Даже, если мы будемъ имть въ виду всякія случайности, напримръ, что какой-нибудь изъ резервуаровъ лопнетъ и керосинъ вытечетъ изъ него, намъ всетаки нтъ надобности особенно экономничать въ освщеніи, и каждый можетъ имть его, сколько угодно. Важное значеніе этого послдняго обстоятельства, безъ сомннія, понятно каждому, кто только терплъ угрызенія совсти всякій разъ, въ теченіе года, когда ему случалось зажигать лампу въ своей кают, чтобы читать или работать, безъ абсолютной необходимости, при возможности пользоваться для этого освщеніемъ салона.

Каменный уголь расходовался у насъ только на топку печи въ салон, но израсходованное количество очень ничтожно по сравненію съ количествомъ нашего запаса въ 100 тоннъ, который намъ понадобится для машины не раньше, чмъ ‘Fram’ очутится по ту сторону льдовъ и проложитъ себ дорогу дальше. Много содйствуетъ теплот и уютности парусинная крыша, которую мы теперь протянули надъ нашимъ судномъ. Открытой остается только часть кормы, чтобы съ нея можно было обозрвать все кругомъ {Въ теченіе первой зимы мы не длали такого прикрытія судна, полагая, что будетъ слишкомъ темно и трудно находить дорогу на палуб. Однако такое прикрытіе оказалось очень полезнымъ въ теченіе второй зимы.}. Что касается меня лично, то я долженъ сказать, что чувствую себя сверхъ ожиданія прекрасно. Время хорошій учитель, прежнія мучительныя желанія утихли. Ужъ не начинается-ли апатія? Быть можетъ, черезъ десять лтъ я совсмъ уже ничего не буду чувствовать? О! временами эти желанія пробуждаются во мн съ прежнею силой, и душа моя точно разрывается на части! Но это такая чудесная школа терпнія — эти размышленія о томъ, что длается дома, только отъ нихъ просто можно съума сойти!

Однако, я все-таки не могу совершенно примириться съ этою жизнью. Въ сущности, это не жизнь и не смерть, а какое-то среднее состояніе, успокоенія настоящаго нтъ, а есть ожиданіе чего-то, ожиданіе, на которое расходуются, быть можетъ, лучшіе годы и силы. Это похоже на чувство, испытываемое человкомъ, совершающимъ свое первое морское путешествіе. Жизнь на судн ему ненавистна, онъ терпитъ ужасныя мученія отъ морской болзни и, замкнутый въ узкомъ пространств между стнами судна, онъ чувствуетъ себя хуже, чмъ въ тюрьм. Но надо пережить это испытаніе, по ту сторону лежитъ югъ, страна его юношескихъ мечтаній, свтлая и улыбающаяся. Наконецъ, онъ приподнимается полумертвый. Находитъ-ли онъ эту страну? Какъ часто берегъ, къ которому онъ пристаетъ, оказывается необитаемой пустыней!

Воскресенье, 7-го октября. Сегодня вечеромъ хорошо прояснилось, небо усяно звздами и сверкаетъ сверное сіяніе. Это пріятная перемна посл постоянно пасмурной погоды и мятелей, не прекращавшихся въ послдніе дни.

Мысли мои бгутъ, я не могу забыться, не могу уснуть. Все кругомъ спокойно, все спитъ. Я слышу равномрные шаги часового на палуб, втеръ свищетъ въ такелаж, и часы тамъ, на стн, чуть слышно тикаютъ.

Я выхожу на палубу. Темная ночь охватываетъ меня, звзды блестятъ надо мной и на тускломъ небосклон слабо пламенетъ сверное сіяніе. Тамъ, въ темнот вижу я мерцаніе огромной однообразной ледяной пустыни, кругомъ меня невыразимое уединеніе, мы такъ удалены отъ шума и суетни людской жизни, отъ всхъ стремленій людей. Тутъ мысли успокоиваются, тутъ он могутъ быть предоставлени собственному теченію и уноситься далеко въ безконечность.

Что же такое подобная жизнь? Это процессъ, лишенный всякаго содержанія, человкъ представляетъ изъ себя машину, которая стъ, спитъ, просыпается, чтобы снова заснуть и грезить, но не живетъ никогда!

Представляетъ-ли жизнь что-нибудь другое въ дйствительности? Не составляетъ-ли такое самоизгнаніе лишь одну изъ стадій вчнаго мученичества человка, новую ошибку заблуждающейся человческой души, такъ какъ въ этой безотрадной пустын душа охвачена страстнымъ стремленіемъ ко всему тому, что ею покинуто? Но разв я трусъ? Разв я боюсь смерти? О нтъ! Но въ такія ночи душою овладваетъ неудержимое стремленіе далеко уйти за предлы этого безграничнаго оцпенлаго ледяного міра, при одной только мысли о томъ, что жизнь коротка, что здсь находишься по своей доброй вол и что тамъ, далеко еще кто-то другой также тоскуетъ и также будетъ оставаться ‘врнымъ, врнымъ до смерти’. Какъ удивительны пути человчества! Мы похожи на клочки морской пны, безпомощно носящейся по поверхности взволнованнаго моря.

Среда, 10-го октября. Итакъ, мн стукнуло ровно 33 года. Жизнь идетъ впередъ и никогда уже не вернется назадъ. Сегодня вс выказали мн трогательное вниманіе, и день начался празднествомъ. Прежде всего мн былъ сдланъ сюрпризъ убранствомъ салона, который былъ разукрашенъ флагами. Соединенный шведско-норвежскій флатъ красовался надъ мстомъ Свердрупа. (Безъ сомннія, это былъ намекъ на его политическія убжденія). Мы обвиняли въ этой продлк Амундзена, но онъ не хотлъ признаться въ этомъ. Надъ моими дверями, вплоть до дверей Гансена, былъ растянутъ вымпелъ, на которомъ красовалась большими буквами надпись ‘Fram’. Было очень торжественно, когда я вошелъ въ салонъ, и вс встали, чтобы привтствовать меня и пожелать мн счастья. Когда я вышелъ на палубу, то на верхушк бизани разввался флагъ.

Посл обда мы отправились на лыжахъ къ югу. Было втрено и очень холодно, я давно такъ не зябъ. Термометръ вечеромъ упалъ до —31®. Безъ сомннія, это самый холодный день рожденія, какой только мн приходилось переживать въ жизни.

Обдъ былъ превосходный: 1) Пуддингъ изъ рыбы, 2) Сосиски и языкъ съ картофелемъ, зелеными бобами и горошкомъ, 3) Варенье изъ земляники съ рисовымъ кремомъ. 4) Мальцъ-экстрактъ. Вдругъ нашъ докторъ, ко всеобщему изумленію, сталъ вытаскивать изъ кармана своего плаща, который онъ постоянно носитъ, какія-то удивительныя сткляночки, пробирки и пузырьки, роздалъ каждому изъ насъ и затмъ вынулъ цлую бутылку настоящаго Аногольмскаго ликера, что вызвало всеобщій восторгъ. Каждый подучилъ дв рюмки ликера и четверть бутылки мальцъ-екстракта, что было очень недурно.

Посл обда былъ поданъ кофе въ сопровожденіи также сюрприза въ образ яблочнаго пирога, испеченнаго нашимъ превосходнымъ поваромъ Петерсеномъ, бывшимъ кузнецомъ. Я долженъ былъ, конечно, угостить всхъ сигарами, что также вызвало большую радость, и, само собою разумется, праздникъ продолжался весь день.

Во время ужина новый сюрпризъ: большой пирогъ, испеченный тмъ же самымъ поваромъ съ надписью: ‘Т. I. m. d.’. (Tik Іукке med dagen — много счастья на сегодняшній день). Вслдъ затмъ былъ сервированъ дессертъ: ананасъ, фиги и конфекты. Не многіе дни рожденія даже на боле низкихъ широтахъ, чмъ 81® сопровождаются такимъ празднествомъ! Вечеръ прошелъ весело, въ шуткахъ и смх, вс были въ прекрасномъ настроенія. Какъ часто нашъ салонъ служилъ мстомъ такихъ веселыхъ ообраній! Но когда въ немъ остаешься одинъ посл того, какъ вс уже разошлись, въ душу невольно закрадывается грусть. Когда выходишь на палубу, то видишь звзды, высоко стоящія на свтлыхъ небесахъ, въ южной части которыхъ сверкаетъ и переливается сверное сіяніе.

Мы съ Свердрупомъ поговорили немного объ экспедиціи. Когда я посл обда сошелъ на ледъ, то онъ вдругъ сказалъ мн:

— Итакъ, быть можетъ, въ будущемъ октябр вы не будете уже на ‘Fram’.

Я отвтилъ утвердительно, прибавивъ, что это случится, если только зима не будетъ очень плоха. И все-таки я самъ не вполн врю въ это. Каждую ночь, во сн, я вижу себя дома, но какъ только наступаетъ утро, я возвращаюсь снова въ царство вчнаго льда.

Пятница, 12-го октября. Со вчерашняго вечера дуетъ правильный штормъ съ юго-востока. Вчера ночью сломалась наша мельница, у одного изъ зубчатыхъ колесъ сломались зубья, сильно уже поистершіеся посл годового употребленія. Скорость втра сегодня вечеромъ была боле 13 метровъ, давно я уже не слышалъ такого сильнаго завыванія втра, какъ сегодня вечеромъ. Теперь мы должны сильно подвинуться къ сверу, такъ что октябрь окажется, быть можетъ, вовсе же такимъ дурнымъ мсяцемъ, какъ я ожидалъ на основаніе опытовъ предшествующаго года.

Передъ обдомъ я отправился на лыжахъ, снгъ кружился вокругъ, но возвращеніе назадъ не составило затрудненій, такъ какъ втеръ подгонялъ меня. Какъ разъ теперь свирпствуетъ сильная снжная буря. Луна стоитъ низко въ южной части неба и сверкаетъ матовымъ блескомъ сквозь снжную завсу. Съ трудомъ можно удержаться на ногахъ, это именно та самая страшная полярная ночь, какая иногда рисуется въ нашемъ воображеніи, когда мы сидимъ дома, далеко на юг, но мн веселе на палуб, такъ какъ я чувствую, что мы движемся впередъ.

Суббота, 13-го октября. Сегодня такой-же втеръ. Скорость 12 метровъ и боле. Не смотря на это, Гансенъ сегодня вечеромъ произвелъ-таки наблюденія. Этотъ молодецъ, по обыкновенію, неутомимъ.

Мы двигались въ сверо-западу (81® 32,8′ св. широты, 118® 28′ восточной долготы).

Воскресенье, 14-го октября. Все такая-же буря. Я читаю о тхъ безконечныхъ страданіяхъ, которые приходилось переживать прежнимъ полярнымъ путешественникамъ на каждомъ шаг въ время ихъ движенія къ сверу. Мысль объ этомъ вызываетъ во мн почти чувства презрнія къ себ,— къ намъ, проводящимъ время въ тепл и удобствахъ, лежа на соф, читая, мечтая съ сигарой въ зубахъ или занимаясь писаніемъ въ то время, какъ втеръ завываетъ въ такелаж, и все пространство моря представляетъ одинъ снжный вихрь, среди котораго мы двигаемся къ сверу, градусъ за градусомъ, на встрчу нашей цли, составлявшей также предметъ стремленій всхъ нашихъ предшественниковъ, напрасно растратившихъ на это свои силы. Но вотъ ‘солнце склоняется, наступаетъ ночь’.

Понедльникъ, 15-го октября. Сегодня утромъ мы отправились къ востоку на лыжахъ. Все такой же втеръ и мятель. Приходится очень внимательно наблюдать за дорогой, такъ какъ на нкоторомъ разстояніи уже нельзя разглядть судна, если собьешься съ пути и не найдешь дороги назадъ, то… Но слды на снгу все-таки довольно замтны, такъ какъ снжная кора въ большинств случаевъ не прикрывается падающимъ снгомъ, который увлекается втромъ дальше и не скопляется на ней.

Мы подвигаемся дале къ сверу, и въ это время на насъ медленно и величественно спускается арктическая ночь.

Солнце стоитъ сегодня низко, я не видлъ его вслдствіе скопившихся на юг облаковъ, но свтъ отъ него все-таки распространялся по блеклымъ небесамъ. Теперь наступило царство полной луны, освщающей своимъ сіяніемъ большую ледяную равнину и снжную вьюгу.

Но какъ подобная ночь возвышаетъ мысли человка! Не смотря на то, что видлъ ее тысячи разъ, она всетаки производитъ такое же глубокое впечатлніе, какъ будто вступаешь въ какой-нибудь тихій священный храмъ, въ которомъ чувствуется присутствіе духа природы, носящагося въ сверкающихъ серебряныхъ лучахъ, и душа, ощущаетъ потребность преклониться передъ безконечностью вселенной.

Вторникъ, 16-го октября. Въ полдень я увидлъ весь солнечный дискъ надъ горизонтомъ, имющій видъ, красно-огненнаго шара эллиптической формы. Мы видимъ въ послдній разъ въ этомъ году его солнечное величество и поэтому — до свиданія!

Среда, 17-го октября. Мы занимаемся измреніемъ температуры глубинъ, это довольно томительное удовольствіе для такого времени года! Временами черпакъ покрывается льдомъ, такъ что очень трудно зачерпнуть воды на глубин и приходится очень долго возиться. Иногда во время наблюденія, когда мы вынимали черпакъ, содержимое его замерзало, такъ что вода не попадала въ пробирки, не говоря уже о томъ, что, вообще, намъ стоило не малыхъ усилій опускать аппаратъ въ воду, и мы почитали себя счастливыми, если намъ не приходилось каждый разъ нести въ кузню весь аппаратъ, чтобы онъ оттаялъ.

Это медленная работа. Иногда ми должны были разсматривать показанія термометровъ при свт фонаря, къ тому же на пробы воды также нельзя вполн положиться, такъ какъ при поднятіи он замерзаютъ, но какъ бы тамъ ни было, а намъ нужно было сдлать эту работу, и мы ее длали.

Дуетъ по прежнему восточный втеръ, и мы двигаемся дале. Сегодня вечеромъ мы находимся приблизительно подъ 81® 47′ св. широты.

Четвергъ, 18-го октября. Я продолжаю наблюденія надъ температурою воды, что составляетъ довольно-таки прохладное удовольствіе, такъ какъ температура упала до —29®, и втеръ продолжается. Пальцы коченютъ и становятся нечувствительными, когда мы голыми руками поворачиваемъ покрытые льдомъ или мокрые металлическіе винты, при разсматриваніи въ увеличительное стекло показаній термометровъ, чтобы не ошибиться ни на одну сотую долю градуса. Кром того, при наполненіи водой пробирныхъ стклянокъ, приходится ихъ плотно прижимать къ груди, чтобы вода въ нихъ не замерзла. Покорно благодарю за это удовольствіе!

Сегодня, вечеромъ въ 8 часовъ, было прекрасное сверное сіяніе, оно извивалось по всему небу, точно огненныя змя, въ двухъ направленіяхъ, хвостъ его возвышался на десять градусовъ надъ горизонтомъ на свер, откуда оно нсколькими изгибами расходилось по небу въ восточномъ направленіи, появляясь уже въ форм дуги въ 30®—40® надъ западнымъ горизонтомъ и, наконецъ, исчезая на запад, гд оно сворачивалось въ клубокъ, изъ котораго расходились по небу многочисленные пучки.

Дуги сіянія постоянно мнялись на запад и восток, появлялись новые яркіе пучки свта, и огненная змя извивалась по небу въ различныхъ направленіяхъ. Постепенно она поднималась, такъ что достигала почти зенита, между тмъ какъ ея верхній изгибъ распадался на нсколько боле слабыхъ волнъ, а на сверо-восток особенно ярко свтился и переливался клубокъ лучей, изъ котораго такъ же, какъ и изъ другихъ дугъ свернаго сіянія, по временамъ отдлялись яркіе лучи, направлявшіеся прямо къ зениту.

Освщеніе неба достигло теперь своей высшей точки, оно было по преимуществу ярко-желтаго цвта, приближающагося въ нкоторыхъ мстахъ къ оранжевому оттнку и переходящаго въ зеленовато-блый цвтъ — въ другихъ. Когда верхняя дуга достигала зенита, то свтъ начиналъ блднть, пока, наконецъ, на южномъ горизонт остался лишь слабый намекъ на бывшее сверное сіяніе.

Когда я вечеромъ снова вышелъ на палубу, то вс лучи свернаго сіянія сосредоточились въ южной части неба, такъ что нижняя дуга его виднлась глубоко на южномъ горизонт, надъ его темнымъ краемъ. Между этимъ мстомъ и зенитомъ находились еще четыре дуги, изъ которыхъ верхняя проходила надъ зенитомъ, а изъ нижнихъ дугъ, тамъ и сямъ, отдлялись яркія полосы свта. Въ сверной части неба не было видно дуги, а только пучки лучей, выступавшіе въ разныхъ мстахъ.

Сегодня вечеромъ, какъ всегда, видны слды свернаго сіянія на неб то въ вид легкаго тумана или свтлыхъ полосъ, то въ вид свтящейся завсы, вуали, въ которой виднются въ разныхъ мстахъ темныя отверстія {Эта свтящаяся завса, разстилавшаяся по всему небу, всего ясне была замтна у горизонта, хотя и не достигала его краевъ и переходила къ югу и сверу въ низкую, слабо выраженную дугу, возвышающуюся надъ темнымъ сегментомъ. Сила свта этой завсы была такова, что я никогда не могъ ясно разглядть сквозь нея млечнаго пути.}. Почти не бываетъ ночи — или врне: никогда не бываетъ такой ночи, во время которой не было бы видно слдовъ свернаго сіянія на неб, если только оно не покрыто облаками или въ облакахъ имется достаточно большая щель, черезъ которую видно небо. Обыкновенно же сверное сіяніе всегда ярко сверкаетъ на неб, въ особенности въ южной его части.

Пятница, 19-го октября. Очень свжій юго-восточный втеръ, мы быстро подвигаемся къ сверу. Вроятно, мы скоро пройдемъ такъ долго ожидаемый — 82®, а оттуда уже недалеко до 82® 27′, и тогда ‘Fram’ будетъ единственнымъ судномъ на земл, зашедшимъ такъ далеко на сверъ.

Но барометръ падаетъ, и, по всей вроятности, втеръ перемнится и повернетъ къ западу. Я надюсь, однако, что барометръ хоть въ этотъ единственный разъ окажется плохимъ пророкомъ. Я сталъ довольно оптимистиченъ, до сихъ поръ все шло хорошо, и октябрь, котораго мы такъ опасались на основаніи прошлогодняго опыта, оказался для насъ самымъ лучшимъ мсяцемъ, только бы онъ не кончился худо!

Сегодня, однако, изъ за втра погибло одно живое существо. Нсколько дней тому назадъ мы исправили свою втряную мельницу, и она снова начала дйствовать. Посл обда щенки затяли драку изъ за кости, и одинъ изъ нихъ попалъ въ зубчатое колесо мельничнаго вала, которое и протащило его между валомъ и палубой. Бдное маленькое тльце задержало дйствіе всего аппарата, но, къ несчастью, никого тутъ не нашлось, чтобы во время остановить мельницу. Услышавъ шумъ, я тотчасъ бросился на палубу, собаку вытащили полуживую. Все ея туловище было разорвано. Она слабо застонала и тотчасъ же издохла. Бдное маленькое, веселое созданіе! Еще недавно ты играло тутъ на палуб, беззаботно бгая и рзвясь со своими братьями, но вотъ швырнули на палубу медвжью кость, вс бросились въ ней и ты вмст съ ними, и вотъ теперь ты лежишь тутъ на палуб, страшно изуродованное и мертвое. Горькая судьба!

Воскресенье, 31-го октября. 82® 0,2′ св. широты, 114® 9′ восточной долготы.

Уже поздно. У меня въ голов такой сумбуръ, какъ будто я принималъ участіе въ настоящей попойк, между тмъ, пирушка наша была самаго невиннаго свойства. Чтобы отпраздновать 82® широты ни устроили ‘торжественный банкетъ’. Вчерашнія наблюденія указывали на 82® 0,2′ широты, но съ тхъ поръ мы, наврное, еще боле подвинулись къ сверу. По этому случаю были испечены медовые пироги самаго перваго сорта, могу въ этомъ заврить, и затмъ, посл освжающаго бга на лыжахъ, состоялся торжественный банкетъ.

Въ салон было вывшено извщеніе, приглашавшее гостей быть пунктуальными, такъ какъ поваръ на этотъ разъ постарался превзойти самъ себя. Кром того, на отдльномъ плакат были напечатаны глубокопрочувствованные стихи, убждавшіе не опаздывать бъ обду и указывавшіе, что автору этихъ стиховъ пришлось испытать на самомъ себ, какъ не хорошо отзывается на пищевареніи опаздываніе къ обду.

Гости оказались довольно пунктуальными, единственное исключеніе составилъ тотъ, кто пишетъ эти строки, вслдствіе того, что торопился воспользоваться исчезавшимъ дневнымъ свтомъ для печатанія фотографическихъ снимковъ.

Меню обда было превосходное:

1) Супъ изъ бычачьихъ хвостовъ.

2) Пуддингъ изъ рыбы съ растопленымъ масломъ и картофелемъ.

3) Черепаха съ сахарнымъ горошкомъ и т. п.

4) Рисъ съ морошкой и кремомъ.

5) Кроновскій мальцъ-экстрактъ.

Посл обда былъ поданъ кофе и медовые пироги.

Ужинъ также былъ очень хорошъ и посл него, по общему требованію, исполнена была музыкальная программа. Среди исполнителей особенно отличался Бентсенъ, который наловчился въ искусств вертть валъ, такъ какъ часто упражнялся въ этомъ на льду при разворачиваніи веревки лота. Сначала онъ вертлъ тихо, какъ при опусканіи лота на 2—3000 метровъ глубины, но затмъ темпъ ускорялся, какъ будто лотъ достигалъ поверхности, и, наконецъ, становился такимъ бурнымъ, что Петерсенъ и я не могли удержаться и принимались танцовать вальсъ или польку.

Мы, въ самомъ дл, исполнили на ограниченномъ пространств нашего салона очень изысканное pas des deux. Въ конц концовъ, и Амундзенъ заразился желаніемъ танцовать, между тмъ какъ остальные продолжали играть въ карты.

Намъ подали разное угощеніе: персики, вареные въ сахар, сушеные бананы, фиги, медовые пироги и т. п., время шло быстро и намъ было весело. Да почему бы намъ и не веселиться? Мы бодро идемъ на встрчу нашей цли и, хотя находимся на полпути между Новосибирскими островами и землею Францъ-Іосифа, тмъ не мене на судн ни одна душа не сомнвается въ томъ, что мы достигнемъ цли, ради которой отправились. Итакъ, да здравствуетъ веселье!

Кругомъ уже наступило царство бесконечнаго безмолвія полярной ночи. Неполная луна освщаетъ ледъ и звзды ярко сверкаютъ надъ нами, вчно мняющагося свернаго сіянія не было видно и только южный втеръ свистлъ въ такелаж. Всюду господствуетъ глубокая тишина и миръ, тутъ царствуетъ безконечная красота смерти — Нирвана.

Понедльникъ, 22-го октября. Становится холодно, прошлою ночью термометръ стоялъ на 34,6® С, а сегодня вечеромъ онъ показываетъ 36® С.

Прекрасное сверное сіяніе сегодня вечеромъ въ 11 ¹/₂ часовъ. Блестящая корона, состоящая изъ лучистаго внца, распадалась въ зенит на нсколько колецъ, помщавшихся одно надъ другимъ. Затмъ появились большія и маленькія развтвленія, распространявшіяся по всему небу и особенно къ юго-западу и къ юго-востоку, вс они исходили изъ короны, блиставшей точно лучезарное сіяніе на неб. Я долго наблюдалъ ее. Временами мн удавалось разглядть въ середин ея темное пятно — мсто, въ которомъ сходились вс лучи. Это пятно лежало къ югу отъ полярной звзды и приближалось къ созвздію Кассіопеи. Между тмъ, лучезарное сіяніе продолжало развваться и волноваться въ небесахъ, какъ будто оно было игралищемъ бурь въ высшихъ слояхъ атмосферы. Изъ мрака выступали новые яркіе лучи, за ними другіе и т. д. Въ это время темное пятно посредин становилось рзко замтнымъ, а затмъ оно опять исчезало въ общей масс лучей. Иногда казалось, будто буря затихала, сіяніе меркло и снова появлялось черезъ нкоторое время, уже матово-блое, но потомъ снова вдругъ выступало такъ же ярко, какъ прежде, и начиналась опять прежняя игра лучей. Свтящаяся масса, находившаяся сверху короны, направлялась въ вид могучихъ волгъ свта надъ зенитомъ къ темной точк, а пучки лучей сплетались другъ съ другомъ. Все вмст по временамъ представляло свтящуюся облачную массу, носившуюся кругомъ короны, и затмъ все исчезало въ потокахъ свта, такъ что нельзя было различить ни короны, ни лучей, ни темнаго пятна — ничего, кром хаоса свтящагося тумана! Затмъ свтъ померкъ, и я отправился внизъ. Въ полночь свернаго сіянія почти уже же было видно.

Пятница, 26-го октября. Вчера вечеромъ мы находились подъ 82® 3′ св. широты.

Сегодня ‘Fram’ минуло два года.

Въ теченіе послднихъ двухъ дней небо было обложено тучами и по утрамъ было такъ темно, что я даже опасался, что намъ придется отложить вашу поздку на лыжахъ. Но сегодня утромъ погода была свтлая и тихая, и я сдлалъ превосходную прогулку къ западу, гд снова нашелъ слды бывшихъ напоровъ льда, не лишенныхъ значенія.

По случаю дня рожденія ‘Fram’ у насъ былъ особенно хорошій обдъ, состоявшій изъ жареной камбалы, черепахъ, свиныхъ реберъ съ зеленымъ горошкомъ и плумъ-пуддинга (настоящаго, горящаго плумъ-пуддинга, сервированнаго въ первый разъ) съ яичнымъ соусомъ, а въ заключеніе — земляника. Какъ обыкновенно, питьемъ намъ служило вино, т. е. лимонный сокъ съ водою и сахаромъ и мальцъ-экстрактомъ.

Вс встали съ обремененными желудками. Посл обда кофе и медовые пряники, причемъ Нордаль угощалъ насъ сигарами. Всеобщій праздникъ.

Сегодня вечеромъ начался сверный втеръ, но, повидимому, онъ не иметъ большого значенія. Во всякомъ случа, я долженъ на это надяться и ожидать, что скоро опять начнется южный втеръ. Но мымечтаемъ вовсе не объ умренномъ втр, не о слабомъ дуновеніи предразсвтнаго зефира. Нтъ, намъ нуженъ холодный, рзкій, южный втеръ, дующій съ силою полярнаго шторма для того, чтобы наше судно, нашъ ‘двухлтній Fram’ былъ погребенъ въ снжной бур и все кругомъ бы замерзло. Мы ожидаемъ этого, такъ какъ именно такія условія могутъ подвинуть насъ на встрчу нашей цли.

Итакъ, сегодня ‘Fram’ минуло два года. За обдомъ я сказалъ, что годъ тому назадъ въ этоть день мы вс, единогласно, была убждены въ томъ, что ‘Fram’ — хорошее судно, сегодня же мы имемъ еще большія основаній думать это, такъ какъ ‘Fram’ подвигается впередъ, хотя и не съ очень большою скоростью, но на немъ мы чувствуемъ себя въ полной безопасности. Поэтому мы выпили за здоровье ‘Fram’.

Я сказалъ немного. Еслибъ я высказалъ все, что у меня лежало на сердц, то моя рчь не была бы такъ сдержанна, такъ какъ мы, по правд, вс любимъ наше судно настолько сильно, насколько только можно любить неодушевленный предметъ.

Да и почему бы намъ не любить его? Ни одна мать не можетъ доставить своимъ дтенышамъ боле теплое и безопасное убжище, и мы, дйствительно, чувствуемъ себя на судн точно дома. Мы вс бываемъ очень рады, когда возвращаемся къ судну посл прогулки по льду, и мое сердце зачастую начинало сильне биться, какъ только издали показывались мачты ‘Fram’, возвышавшіяся надъ неизмннымъ снжнымъ покровомъ.

Въ тихія ночи я часто съ благодарностью думаю о строител нашего судна. Я убжденъ, что тамъ, далеко у себя дома, онъ также часто думаетъ о насъ, хотя онъ и не знаетъ, гд его мысли должны искать ‘Fram’ среди огромной блой пустыни вокругъ полюса. Но онъ знаетъ свое дтище, и если бы даже вс другіе перестали въ него врить, онъ все-таки одинъ останется при своемъ убжденіи, что судно выдержитъ. Да, Коленъ Арчеръ, если бы ты насъ могъ видть теперь, то ты бы убдился, что твое довріе не напрасно!

Я сижу одинъ въ своей кают, и мои мысли уносятся назадъ, къ истекшимъ двумъ годамъ.

Какой демонъ заставляетъ насъ постоянно заблуждаться и толкаетъ насъ на такіе пути, которые мы не сами избрали и по которымъ не желаемъ слдовать? Было-ли это чувство долга, которое меня побуждало тогда? О нтъ! Я былъ просто ребенокъ, жаждавшій приключеній въ неизвстныхъ странахъ, ребенокъ, который такъ долго мечталъ объ этомъ, что въ конц концовъ ему представилось, что онъ, дйствительно, нашелъ то, чего искалъ.

Моимъ удломъ, въ самомъ дл, должны были быть похожденія въ области вчнаго льда: эта безмолвная звздная полярная ночь, это величіе природы, безконечная глубина и спокойствіе, скрывающія тайну жизни, непрестанный круговоротъ вселенной и торжество смерти, не вдающей ни бдствій, ни страданій. Здсь, среди этой великой ночи, ты стоишь лицомъ къ лицу съ природой, со всмъ своимъ неприкрытымъ невжествомъ, стоишь и смотришь съ благоговніемъ на подножіе вчности, прислушиваешься къ голосу природы и научаешься познавать Бога, центра вселенной. Вс загадки жизни кажутся теб ясными, и ты самъ насмхаешься надъ собой, что могъ ломать себ голову надъ ихъ разгадкой, все кажется теб такъ ничтожно, такъ невыразимо ничтожно… Тотъ, кто узритъ Іегову — долженъ умереть!

Воскресенье, 4-го ноября. Въ полдень я отправился на лыжахъ и взялъ съ собою собакъ. Вскор я услышалъ, что оставшіяся на судн подняли лай, а т, которыя были со мной, насторожили уши и многія изъ нихъ, въ томъ числ ‘Уленка’, убжали назадъ. Другія остались стоять и оглядывались назадъ, не пойду-ли я за ними. Подождавъ, не покажется-ли медвдь, я продолжалъ путь дале, но меня все-таки разбирало любопытство, такъ что, въ конц концовъ, я не могъ выдержать и повернулъ домой, собаки же побжали впереди меня, какъ безумныя.

Приблизившись къ судну, я увидалъ, что люди бгутъ съ ружьями, это были: Свердрупъ, Іогансенъ, Могштадъ и Гендриксенъ, значительно опередившіе меня, такъ какъ мн пришлось отправиться за ружьемъ и тогда уже идти за ними. Вдругъ въ темнот раздался залпъ, за которымъ послдовало еще нсколько выстрловъ, одинъ за другимъ, точно настоящая перестрлка. Что бы это такое могло быть? Люди стояли на одномъ и томъ же мст и стрляли, не переставая. Почему они не подходили ближе! Я торопился, полагая, что тутъ-то я и буду полезенъ, чтобы на лыжахъ преслдовать звря. Затмъ я увидалъ, что люди сдлали нсколько шаговъ впередъ, и въ темнот снова сверкнулъ выстрлъ, за которымъ послдовали другіе. Наконецъ, одинъ изъ нихъ бросился на ледъ и выстрлилъ какъ разъ подъ собою внизъ, между тмъ, какъ другой прислъ и выстрлилъ по направленію къ востоку. Пробовали-ли они свои ружья? Только странное они для этого выбрали время, да и стрляли черезчуръ уже много!

Между тмъ, собаки бгали съ бшенымъ лаемъ кругомъ по льду, и собирались отдльными группами. Когда я, наконецъ, добрался до нихъ, то увидалъ трехъ медвдей въ различныхъ мстахъ на льду: медвдицу и двухъ медвжатъ, на которыхъ напали собаки и яростно кусали ихъ и рвали за горло, за лапы и хвосты. Особенно ‘Уленка’ была вн себя, она повисла на горл у одного изъ медвжатъ, и ее съ трудомъ можно было оторвать отъ него.

Медвди спокойно удалялись отъ собакъ, не осмливавшихся приблизиться къ нимъ, пока старая медвдица не упала раненая. Поступки зврей должны были возбудить подозрніе, и казалось, будто медвдица дйствуетъ по заране обдуманному плану, со злостнымъ намреніемъ, которое она не замедлила бы привести въ исполненіе, еслибъ только ей удалось приблизить къ себ собакъ и удержать ихъ. Она внезапно остановилась, пустила медвжатъ впередъ, пофыркала носомъ и затмъ повернулась къ собакамъ, которыя, точно по команд, вдругъ бросились бжать назадъ. Тогда-то раздался первый выстрлъ, свалившій медвдицу, на которую тотчасъ же набросились собаки. За нею послдовалъ одинъ изъ ея медвжатъ, тогда какъ другой убжалъ, преслдуемый тремя собаками, въ то время какъ по немъ стрляли. Но собаки скоро настигли его и стали его рвать, такъ что Могштадъ долженъ былъ отогнать собакъ, прежде чмъ стрлять въ медвдя.

Это была настоящая бойня, но для насъ она была очень полезна, такъ какъ именно въ этотъ день, за обдомъ, намъ былъ поданъ пуддингъ изъ медвжьяго мяса, сдланный изъ остатковъ послдняго убитаго нами звря. Оба медвжонка доставили намъ превосходное рождественское жаркое.

По всей вроятности, это были т самые медвди, слды которыхъ мы уже раньше видли. Свердрупъ и я, мы прослдили въ прошломъ октябр слды трехъ зврей, но они терялись къ сверо-западу отъ судна. Должно быть, зври вернулись теперь оттуда.

Въ то время, какъ другіе стрляли, Педеръ опять не могъ справиться со своимъ ружьемъ, которое онъ, по обыкновенію, слишкомъ напиталъ вазелиномъ. Онъ кричалъ другимъ: ‘Стрляйте же, стрляйте! Мое ружье не дйствуетъ!’ Когда же я разсмотрлъ потомъ ружье, которое онъ захватилъ съ собою, то увидалъ, что въ немъ не было патроновъ. Хорошъ бы онъ былъ съ этимъ ружьемъ, еслибъ очутился одинъ на одинъ съ медвдицей!

Понедльникъ, 5-го ноября. Сидя вчера вечеромъ за работой, я услышалъ, что одна изъ собакъ на палуб страшно воетъ. Я поспшилъ туда я увидалъ, что это былъ щенокъ, вздумавшій лизнуть желзную балку и примерзшій къ ней языкомъ. Бдное животное употребляло невроятныя усилія, чтобы освободиться и вытягивало языкъ, что есть мочи, издавая при этомъ отчаянный вой. Бентинъ, стоявшій на вахт, прибжалъ еще раньше, но не зналъ, что длать, и только держалъ собаку за затылокъ, не давая ей вытягивать языкъ. Я согрлъ рукою желзо, и тогда языкъ самъ собою отдлился. Бдное маленькое животное не знало, какъ выразить свою радость и благодарность своему избавителю, и лизало своимъ окровавленнымъ языкомъ руки Бентину. Конечно, пройдетъ все-таки нкоторое время, прежде чмъ эта собака опять попадется подобнымъ же образомъ, но, тмъ не мене, такія случайности бываютъ часто.

Воскресенье, 11-го ноября. Я продолжаю изо дня въ день свои занятія и въ тоже время все боле погружаюсь въ размышленія о неразршимыхъ вопросахъ, окруженныхъ тайной и приковывающихъ мои мысля. Но къ чему безполезно вращаться въ кругу этихъ вопросовъ? Не лучше-ли выйти наверхъ въ зимнюю ночь? Луна, огромная и желтая, спокойно плыветъ въ небесахъ, и звзды сверкаютъ сквозь снжную пыль… Почему бы мн не погрузиться въ зимній сонъ и грезить о лт?

Ужъ нтъ! Втеръ слишкомъ рзко свищетъ надъ снжною равниной: 33 градуса мороза. Лто, со своими цвтами, далеко, далеко! Я бы отдалъ годъ моей жизни, чтобы имть возможность схватить эти цвты, они мн кажутся такими далекими, какъ будто я уже никогда къ нимъ не вернусь.

Каждый день и каждую ночь сверкаетъ на неб сверное сіяніе, неизмнно красивое и вчно мняющееся. Въ немъ какъ будто заключается забвеніе и надежда. Оно напоминаетъ человческую душу, съ ея постоянными стремленіями. Неутомимое, какъ и человческая душа, она охватываетъ все небо, заливая его блестящими волнами свта и превосходя своею красотой, въ этой дикой игр лучей даже красоту утренней зари. Но тщетно кружатся лучи свта въ пустомъ пространств, ничто не возвщаетъ приближенія дня! Морякъ направляетъ свой курсъ по звздамъ. О, еслибы ты, сверное сіяніе, могло собрать свои лучи и указало бы дорогу заблудившемуся путнику!

Но продолжай свой танецъ и дозволь мн любоваться тобой, да послужишь ты мостомъ между настоящимъ и будущимъ и дашь мн возможность унестись мечтами въ это далекое, далекое будущее!

О, таинственное сіяніе! Откуда ты явилось и что ты такое? Но къ чему эти вопросы? Разв мало того, что я могу восхищаться твоею красотой? Къ чему доискиваться сущности вещей, да и можемъ-ли мы, въ лучшемъ случа, въ дйствительности узнать то, что скрывается подъ ихъ наружностью? Что пользы въ томъ, что мы въ состояніи сказалъ, что сверное сіяніе — это явленіе электрическое или электрическій токъ въ верхнихъ слояхъ атмосферы, или можемъ разъяснить съ мельчайшими подробностями, какъ оно возникаетъ? Вдь это только слова! Мы столько же знаемъ, что такое электрическій токъ, сколько знаемъ, что такое сверное сіяніе, по моему счастливо дитя!… Со всми своими взглядами и теоріями мы ни на волосокъ не приблизились къ истин больше, чмъ оно!

Вторникъ, 13-го ноября. —30® С. Ледъ сдвигается во многихъ направленіяхъ съ тхъ поръ, какъ сдлался холодне, и шумъ становится слышне. Онъ доносится издали, это странный шумъ, наводящій ужасъ на каждаго, кто не знаетъ его происхожденія.

Прекрасная прогулка на лыжахъ при лунномъ свт.

Неужели жизнь — кто юдоль слезъ? Разв можно жаловаться на судьбу, когда, окруженный собаками, мчишься въ такую ночь, точно втеръ по безпредльной ледяной равнин? Лыжи такъ скользятъ по ледяной поверхности, что почти не чувствуешь, какъ он прикасаются къ земл, а на верху такъ ярко блестятъ звзды на неб. Это даже больше, чмъ мы имемъ право требовать отъ жизни, это сказка изъ другого міра или изъ будущей жизни!

А возвращеніе назадъ, въ уютную рабочую комнату? Въ печк разведенъ огонь, лампа зажжена, набиваешь трубку и карабкаешься на софу, чтобы предаться мечтамъ въ облакахъ дыма — разв это можно назвать страданіемъ?

Я ловилъ себя на этихъ мысляхъ, когда просиживалъ цлыми часами, смотря на огонь и уносясь мечтами въ даль — хорошій способъ проводить время съ пользою! Но, по крайней мр, время при этомъ проходитъ не замтно, пока, наконецъ, дйствительность не вступитъ въ свои права. Мечты разлетаются, какъ отъ дуновенія ледяного втра, и я возвращаюсь въ ледяную пустыню и снова нервно принимаюсь за работу.

Среда, 14-го ноября. Какъ удивительны эти поздки на лыжахъ среди безмолвной природы! Залитые серебрянымъ луннымъ свтомъ ледяныя поля простираются по всмъ направленіямъ, тамъ и сямъ виднются темныя, холодныя тни ледяныхъ холмовъ, бока которыхъ слабо отражаютъ сумеречный свтъ. Въ отдаленіи видна темная линія горизонта, образуемаго сдвинувшимся льдомъ, надъ которымъ носится точно серебристый туманъ, и надъ всмъ этимъ разстилается безграничный, темно-голубой, усянный звздами сводъ небесъ, по которому плыветъ полная луна.

На юг, глубоко внизу, на горизонт еще виднъ дневной свтъ, какое-то слабое мерцаніе темнаго, пламенно-краснаго оттнка, переходящее вверху въ свтло-желтую и блдно-зеленую дугу, теряющуюся затмъ въ синев небесъ. Все вмст сливается, образуя какъ бы настоящую гармонію, не поддающуюся описанію, и единственную въ своемъ род. Временами, однако, у меня является сильное желаніе передать въ музык эту гармонію природы. Но какими могущественными и въ тоже время простыми аккордами можно было бы передать ея красоту?

Тихо кругомъ. О, какъ тихо! Слышны колебанія собственныхъ нервовъ, и мн кажется, что я мчусь все дальше и дальше по этой безпредльной равнин, — въ безконечность!

Разв это не есть изображеніе того, что должно быть? Тутъ вчность и миръ. Нирвана должна быть именно такъ же холодна и прозрачна, какъ эта вчная звздная ночь. Что значитъ вс ваши изслдованія и все наше знаніе передъ этой безконечностью?

Пятница, 16-го ноября. Передъ обдомъ мы съ Свердрупомъ отправились при лунномъ свт на лыжахъ. Мы серьезно бесдовали о шансахъ нашего плаванія и о проектированной мною экспедиціи на сверъ весной. Вечеромъ, сойдясь въ кают, мы обсудили это дло еще боле подробно, я высказалъ ему свои взгляды, къ которымъ онъ вполн присоединился.

Я очень много думалъ о томъ въ послднее время, какой курсъ намъ надо будетъ избрать въ томъ случа, если бы мы не подвинулись къ сверу такъ далеко, какъ я ожидаю. Но чмъ больше я думаю объ этомъ, тмъ боле убждаюсь, что дло это возможно. Вдь, если я считаю возможнымъ отправиться въ томъ случа, если мы будемъ находиться подъ 85®, то почему же нельзя отправиться съ 82® или 83®? Въ обоихъ случаяхъ мы проникаемъ въ боле сверныя области, чмъ при другихъ обстоятельствахъ, но, конечно, было бы желательне, чтобы ‘Fram’ какъ можно дале прошелъ на сверъ.

Если мы не достигнемъ самаго полюса, то должны будемъ обойти его кругомъ, прежде чмъ зайдемъ такъ далеко. Но я нсколько разъ уже говорилъ, что суть заключается не въ томъ, чтобы достигнуть извстной математической точки, а въ томъ, чтобы изслдовать неизвстныя области полярнаго моря, будутъ-ли он находиться ближе или дальше отъ полюса. Я высказывалъ это еще до нашего отъзда и долженъ постоянно помнить объ этомъ.

Конечно, во время дальнйшаго плаванія судна, можно произвести много важныхъ наблюденій. Нкоторыя изъ этихъ наблюденій я бы охотно самъ сдлалъ, но важнйшія наблюденія будутъ сдланы хорошо даже и въ такомъ случа, если два человка покинутъ судно. Нтъ никакого сомннія, что произведенныя дале къ сверу наблюденія превзойдутъ въ значительной степени т, которыя будутъ сдланы мною въ промежутокъ времени, остающійся до моего отъзда. Такимъ образомъ, все говоритъ въ пользу того, чтобы я отправился.

Затмъ является вопросъ: какое время лучше для моего плана? Что весна, и самое позднее — мартъ мсяцъ — лучшее время года для такого предпріятія, въ этомъ, конечно, не можетъ быть сомннія, но должны-ли мы отправиться будущею весной?

Если мы возьмемъ худшій случай, т. е., если мы не подвинемся дале 83® св. широты и 110® восточной долготы, то, пожалуй, тогда кое-что будетъ говорить въ пользу того, чтобы мы отложили до весны 1896 года. Но я не могу отршиться отъ мысли, что мы, такимъ образомъ, упустимъ благопріятный моментъ, который, судя по всмъ вроятіямъ, представляется намъ. Не можетъ быть, чтобы мы двигались до такой степени медленно, чтобы даже по прошествіи года не былъ пройденъ тотъ пунктъ, откуда уже можно предпринять санную экспедицію.

Если измрить циркулемъ разстояніе, которое мы прошли съ ноября прошлаго года, и проложить это разстояніе еще разъ на карт, то окажется, что въ будущемъ ноябр мы должны находиться сверне земли Францъ-Іосифа и нсколько надъ нею. Конечно, тутъ предполагается, что мы въ феврал 1896 года будемъ находиться не дальше, чмъ теперь, но, судя по всему, боле вроятно, что наше движеніе въ цломъ, когда мы подвинемся къ западу, еще ускорится, а не уменьшится, и, вслдствіе этого, мы въ феврал 1896 года достигнемъ еще боле отдаленнаго пункта. Во всякомъ случа, если бы даже можно было помышлять о лучшемъ исходномъ пункт, чмъ тотъ, на которомъ ‘Fram’ будетъ, по всей вроятности, находиться 1-го марта 1896 года, то, все же, и такой пунктъ вполн достижимъ. Всего лучше, однако, было бы не откладывать до слдующей весны.

Привожу здсь наши шансы на успхъ: разстояніе отъ предполагаемаго походнаго пункта до мыса Флигели въ ближайшей извстной мстности я считаю приблизительно въ 600 километровъ {Тутъ должна быть въ моемъ дневник ошибка, такъ какъ разстояніи отъ предполагаемаго пункта 83® св. широты и 110® восточной долготы до мыса Флигели равняется полнымъ 750 километрамъ. Вроятно, при вычисленіи этого разстоянія я взялъ долготу 100® вмсто 110®.}, слдовательно, не больше, чмъ то разстояніе, которое я прошелъ въ Гренландіи. Пройти такое разстояніе по этому льду, даже если дорога нсколько ухудшится, по направленію къ берегу не особенно трудно. Когда берегъ будетъ достигнутъ, то благоразумному человку, вроятно, будетъ не трудно добыть себ пропитаніе охотой за мелкой и крупной дичью. Мы можемъ также повернуть въ мысу Флигели или къ лежащей сверне стран Петермана въ случа, если положеніе наше сдлается труднымъ. Само собою разумется, что разстояніе будетъ тмъ больше, чмъ дале мы подвинемся къ сверу, но ни на одномъ пункт между полюсомъ и теперешнимъ мстоположеніемъ разстояніе это не можетъ быть настолько велико, чтобы его нельзя было пройти съ помощью собакъ. Такимъ образомъ, отступленіе обезпечено, хотя, безъ сомннія, найдутся люди, которые будутъ утверждать, что это такой пустынный берегъ, гд трудно будетъ отыскать пищу, и поэтому онъ представитъ плохое убжище для голодныхъ. Но, на самомъ дл, въ этомъ заключается даже нкоторая выгода, такъ какъ совсмъ не нужно, чтобы такое пристанище обладало особенною привлекательностью. Для людей, желающихъ пробраться впередъ, удобное пристанище можетъ принести даже нкоторый вредъ, заставляя ихъ постоянно оглядываться назадъ, между тмъ, какъ они должны обращать свои взоры только впередъ.

Теперь объ экспедиціи. Она будетъ состоять изъ 28 собакъ, двухъ человкъ и 1050 килограммовъ провіанта и др. запасовъ. Разстояніе отъ 83® до полюса составляетъ 420 морскихъ миль (780 километровъ), я предполагаю, что мы можемъ пройти это разстояніе въ 50 дней, разв это много?

Я, конечно, не знаю, какъ велика выносливость собакъ, но полагаю, что хорошія собаки, съ помощью двухъ человкъ, въ состояніи въ первые дни пробгать ежедневно 8 ¹/₂ морскихъ миль (15 километровъ), везя грузъ въ 37 ¹/₂ килограммъ. Врядь-ли такой разсчетъ можно назвать легкомысленнымъ, причемъ, конечно, я имю въ виду, что состояніе льда будетъ такое же, какъ здсь. У насъ, впрочемъ, нтъ никакихъ основаній предполагать, что будетъ иначе. На самомъ дл даже, чмъ дале мы подвигаемся къ сверу, тмъ ледъ становится лучше, и притомъ съ приближеніемъ весны онъ также улучшается.

Итакъ, черезъ 50 дней мы должны достигнуть полюса. (Въ Гренландіи, на внутреннемъ льду и на высот, боле чмъ 2500 метровъ, безъ собакъ и съ недостаточнымъ количествомъ провіанта, мы прошли 300 морскихъ миль (550 километровъ) въ 65 дней и, вроятно, могли бы пройти гораздо дальше.

Въ 50 дней, считая въ день на каждую собаку по полкилограмма пеммикана, мы израсходуемъ 700 килограммъ Дале, если мы положимъ по 1 килограмму провіанта на каждаго человка, то это составитъ 100 килограммъ. Но такъ какъ въ это время будетъ также расходоваться горючій матеріалъ, то грузъ, разсчитанный на каждыя сани, уменьшится такимъ образомъ не мене, какъ на 250 килограммъ. Но такой грузъ ничего не составляетъ для 26 собакъ, которыя будутъ летть, какъ вихрь, и пробгутъ это разстояніе даже мене, чмъ въ 50 дней. Впрочемъ, надо все-таки положить не мене 50 дней. Если все пойдетъ хорошо, то мы направимъ нашъ курсъ къ семи островамъ, на сверъ отъ Шпицбергена, что составляетъ разстояніе въ 9® или 640 морскихъ миль (1000 километровъ). Но если обстоятельства вамъ не будутъ особенно благопріятствовать, то будетъ врне отправиться къ мысу Флигели или же повернуть къ лежащимъ сверне странамъ. Предположимъ, что мы ршаемся именно на этотъ путь. Мы выступаемъ 1-го марта (если обстоятельства будутъ благопріятствовать, то выйдемъ и раньше) и 30-го апрля будемъ уже на полюс. У насъ тогда останется еще 100 килограммъ провіанта, достаточныхъ для остальныхъ 50 дней, но для собакъ у насъ уже не останется ничего {Во время экспедиціи собаки должны были также довольствоваться гораздо меньшей ежедневной порціей, приблизительно въ 300—350 граммъ, не боле.}. Намъ придется тогда убить нкоторыхъ изъ нихъ, ради-ли пропитанія остальныхъ, или ради собственной пользы въ случа, если намъ придется удлять имъ изъ собственныхъ запасовъ. Но даже если мои цифры слишкомъ низки, то всетаки можно предположить, что къ тому времени, когда 23 собаки будутъ убиты, мы уже будемъ находиться въ пути 41 день, и у насъ останется еще пять собакъ.

Но какъ далеко къ югу мы можемъ дойти тогда? Грузъ въ начал долженъ составлять меньше 250 килограммъ, т. е. каждой собак придется тащить не полныхъ девять килограммъ. Спустя 41 день, этотъ грузъ долженъ уменьшиться, по крайней мр, на 140 килограммъ вслдствіе расходованія провіанта и горючаго матеріала, также какъ и вслдствіе того, что нкоторые предметы, какъ, напримръ, палатка, спальные мшки и т. п., можно будетъ бросить, какъ лишніе. На каждую изъ пяти оставшихся собакъ придется тогда по 28 килограммъ груза, если только мы сами не будемъ ничего тащить. Но, въ случа нужды, мы можемъ еще боле сократить свое вооруженіе. Съ грузомъ въ 9—18 килограммъ собаки въ состояніи будутъ ежедневно пробгать разстояніе въ 12 морскихъ миль (22 километра) даже въ томъ случа, если снжная поверхность будетъ нсколько затруднительна для движенія.

Итакъ, къ 1-му іюня мы должны пройти 492 морскихъ мили (913 километровъ) съ югу или 12 морскихъ миль (22 километра) черезъ мысъ Флигели, имя еще пять собакъ и провіанта на 9 дней.

Но, прежде всего, очень вроятно, что мы гораздо раньше достигнемъ земли, такъ такъ австрійцы уже въ первой половин апрля находили у мыса Флигели открытые озера и птицъ въ изобиліи. Поэтому мы въ ма и іюн не будемъ испытывать никакихъ затрудненій въ отношеніи жизненныхъ припасовъ, и, кром того, трудно все-таки допустить, чтобъ мы до тхъ поръ не встртили ни одного медвдя, или тюленя, или какую-нибудь заблудившуюся птицу. Что намъ не угрожаютъ особенныя опасности, въ этомъ я увренъ, и мы можемъ выбирать любой путь: или вдоль сверо-западнаго берега земли Францъ-Іосифа къ сверо-восточному берегу или Шпицбергену — я бы ршительно избралъ этотъ путь, если обстоятельства сложатся благопріятнымъ образомъ — или къ югу, черезъ австрійскій зундъ къ южному берегу земли Францъ-Іосифа и оттуда къ Новой Земл или Шпицбергену, причемъ послднему я отдаю предпочтеніе. Само собою разумется, мы можемъ встртить англичанъ на земл Францъ-Іосифа, но все-таки не должны на это непремнно разсчитывать.

Таковы мои соображенія. Составилъ-ли я ихъ легкомысленнымъ образомъ? Не думаю.

Единственнымъ неблагопріятнымъ обстоятельствомъ можетъ быть то, что мы въ конц пути въ ма найдемъ поверхность льда въ томъ вид, въ какомъ она была прошлою весной въ ма, и, слдовательно, произойдетъ задержка, но это можетъ случиться лишь въ самомъ конц разсчитаннаго нами времени и притомъ все-таки ледъ не можетъ быть совершенно непроходимъ. Затмъ было бы также удивительно, еслибъ намъ не удалось, при среднемъ груз въ 15—20 килограммъ на каждую собаку, проходить ежедневно въ теченіе всего путешествія, въ среднемъ, разстояніе въ дв морскихъ мили (3 ¹/₂ километра) — больше намъ не нужно!

Но еслибы наши разсчеты все-таки оказались неврными, то мы можемъ, вдь, во всякое время вернуться назадъ.

Посмотримъ, какія непредвиднныя затрудненія могутъ намъ представиться?

1) Ледъ можетъ оказаться трудне проходимымъ, чмъ мы предполагаемъ.

2) Мы можемъ наткнуться на землю.

3) Собаки могутъ измнить намъ, могутъ заболть или замерзнуть.

4) Мы сами можемъ захворать цынгой.

Что ледъ даже къ сверу трудне проходимъ — это, конечно, возможно, но мало вроятно.

Я не вижу никакихъ основаній къ тому, чтобы ледъ былъ хуже съ сверу, даже если тамъ и находится неизвстная земля. Но еслибы и такъ, то мы должны приспособиться къ обстоятельствамъ: ледъ не можетъ быть совершенно непроходимъ. Даже Маркгэмъ могъ двигаться впередъ со своими людьми, заболвшими цынгой. Берега этого неизвстнаго материка могутъ быть даже удобны для дальнйшаго движенія, все будетъ зависть отъ ихъ направленія и протяженія. Но трудно сказать что-нибудь впередъ по этому поводу, хотя, по моему мннію, глубина моря и движеніе льда длаютъ совершенно невроятнымъ присутствіе какого бы то ни было значительнаго материка по близости.

Какъ бы тамъ ни было, въ томъ или другомъ мст долженъ все-таки находиться проходъ для льда, которымъ и мы можемъ воспользоваться въ худшемъ случа.

Третій случай, что собаки могутъ измнить намъ, всегда возможенъ. Однако я вовсе не взваливалъ на нихъ чрезмрной работы. Впрочемъ, трудно допустить, чтобы вс собаки сразу сдлались негодными, а если нкоторыя изъ нихъ и окажутся таковыми, то это еще не бда. При той пищ, которую он получали у насъ до сихъ поръ, собаки наши благополучно пережили зиму и переносили морозъ, а въ дорог он будутъ получать еще лучшую пищу. Притомъ же, въ своихъ вычисленіяхъ, я совершенно не принялъ въ разсчетъ того, что мы сами могли бы тащить. Даже еслибы вс собаки оставили насъ, то всетаки мы и одни могли бы отлично справиться.

Самое худшее было бы, конечно, еслибъ мы сами захворали скорбутомъ и такой случай, не смотря на прекрасное состояніе вашего здоровья, мы должны имть въ виду. Припомнимъ только, какъ переболли цынгой вс люди англійской полярной экспедиціи, за исключеніемъ офицеровъ, когда весною они отправились въ саняхъ, хотя въ то время, когда они находились на судахъ, у нихъ не было ни малйшихъ признаковъ этой болзни. Однако я всетаки нахожу, что насколько это насъ касается, такой случай очень трудно допустить. Во-первыхъ, вышеупомянутая англійская экспедиція была особенно несчастна, и врядъ-ли на долю какой-нибудь другой экспедиціи выпадали когда-либо подобныя же тяжелыя испытанія. Насколько мн извстно, во время отступленія экипажа ‘Жаннеты’, никто изъ людей не захворалъ цынгой, Пири и Аструпъ также не хворали этою болзнью.

Наши запасы, безъ сомннія, выбраны съ большею тщательностью и боле разнообразны, чмъ запасы прежнихъ экспедицій, изъ которыхъ ни одна не пользовалась такимъ превосходнымъ здоровьемъ, какъ наша, я поэтому не думаю, чтобы мы могли захватить съ собой зародыши цынги, покидая ‘Fram’. Что же касается провіанта для санной экспедиціи, то я уже позаботился объ томъ, чтобы такая пища не могла дать поводъ къ заболванію цынгой. Само собою разумется, что мы всетаки подвергаемся нкоторому риску, но, по моему мннію, я принялъ вс мры предосторожности, и если бы даже случилось что-нибудь, то всетаки нашъ долгъ идти впередъ.

Существуетъ еще одинъ вопросъ, который я долженъ принять во вниманіе.

Имю-ли я право лишать судно и остающихся на немъ вспомогательныіъ средствъ, которыя нужны экспедиціи? Отсутствіе двухъ человкъ на судн не иметъ значенія, такъ какъ ‘Fram’ можетъ отлично маневрировать, имя только 11 человкъ экипажа. Гораздо важне то, что мы должны будемъ взять съ собой всхъ собакъ, за исключеніемъ семи щенковъ. Но на судн имются вс запасы и вооруженіе для санной экспедиціи, и поэтому немыслимо, чтобы экипажъ судна не могъ при такихъ условіяхъ достигнуть земли Францъ-Іосифа или Шпицбергена въ случа, есла съ ‘Fram’ произойдетъ какое либо несчастіе. Мало вроятно также, что бы необходимость покинуть судно явилась раньше, чмъ будетъ достигнутъ 83® широты — по крайней мр, я этого не думаю.

Но предположимъ даже, что экипажу придется оставить судно на 85®, то это произойдетъ, вроятно, къ сверу отъ земли Францъ-Іосифа, такъ что экипажъ судна будетъ находиться приблизительно въ 180 морскихъ миляхъ (334 километрахъ) отъ мыса Флигели. Если же произойдетъ это восточне, то онъ будетъ находиться въ 240 морскихъ миляхъ (445 километрахъ) отъ Семи острововъ и трудно допустить, чтобы при такомъ вооруженіи, какъ наше, экипажъ судна не могъ бы пройти подобное разстояніе.

Я теперь, какъ и прежде, продолжаю думать, что ‘Fram’, по всмъ вроятіямъ, пройдетъ черезъ полярный бассейнъ на другую сторону и не будетъ никогда задержанъ или раздавленъ льдами. Но еслибы даже произошло такое несчастіе, то все же я не вижу причинъ, почему бы экипажъ судна не могъ совершить обратный путь, конечно, если будутъ приняты вс нужныя предосторожности.

Я полагаю, что на основаніи всего сказаннаго, я могу взять на себя отвтственность за организацію санной экспедиціи, которая оставитъ ‘Fram’ и такъ какъ эта экспедиція общаетъ хорошіе результаты, то надо попытаться во всякомъ случа.

VIII.
Приготовленія къ путешествію въ саняхъ.

Кто же изъ насъ, однако, долженъ принять участіе въ задуманномъ путешествіи? Свердрупъ и я, мы уже раньше пробовала свои силы въ этомъ направленіи и, конечно, справились бы и съ этой задачей, но мы не можемъ вмст оставить ‘Fram’ — это понятно само собой. Одинъ изъ насъ долженъ остаться и взять на себя обязательство довести благополучно домой всхъ остальныхъ. Но несомннно было также, что именно кто-нибудь изъ насъ двухъ долженъ былъ руководить экспедиціей, такъ какъ только мы обладали нужнымъ для этого опытомъ. Свердрупъ очень охотно отправился бы со мной, но я не могъ отдлаться отъ мысли, что покинуть судно опасне, чмъ остаться на немъ. Предоставивъ Свердрупу отправиться и самъ оставшись на судн, я бы возложилъ на него гораздо боле опасную задачу и себ оставилъ бы боле легкую. Еслибы онъ погибъ, то разв я бы могъ когда либо простить себ, что отпустилъ его, хотя и по его желанію? Положимъ, онъ старше меня на девять лтъ, но все-таки въ данномъ случа я бы взялъ на себя очень тяжелую отвтственность. Что касается того, кто изъ насъ можетъ лучше справиться съ задачей и благополучно доставить домой нашихъ товарищей, то я увренъ, что мы оба одинаково пользуемся ихъ довріемъ, и каждый изъ насъ въ состояніи выполнить эту задачу даже и въ томъ случа, еслибы пришлось возвращаться безъ судна. Съ другой стороны, впрочемъ, надо принять во вниманіе то, что судно до сихъ поръ велъ Свердрупъ, на мн лежало только общее руководительство всею экспедиціей и, главнымъ образомъ, научными наблюденіями, поэтому я полагаю, что моя прямая обязанность взять на себя ту часть задачи, съ которою сопряжены наиболе важныя открытія, остающіеся же на судн будутъ продолжать длать наблюденія, какъ и прежде. Изъ всего этого слдуетъ, что мой долгъ — отправиться, а Свердрупъ долженъ остаться на судн. Онъ самъ также считаетъ это боле благоразумнымъ.

Я выбралъ своимъ спутникомъ Іогансена, который во всхъ отношеніяхъ подходитъ для этой задачи. Онъ превосходно бгаетъ на лыжахъ и въ отношеніи выносливости мало кто можетъ съ нимъ сравниться, онъ — великолпный образецъ человка, какъ въ физическомъ, такъ и умственномъ отношеніи. Я еще не спрашивалъ его, хочетъ-ли онъ отправиться со мною, но думаю сдлать это на дняхъ, чтобы онъ имлъ время приготовиться.

Блессингъ и Скоттъ Гансенъ также очень охотно отправились бы со мною, но Скоттъ Гансенъ долженъ остаться, чтобъ продолжать наблюденія, а Блессингъ не можетъ, какъ врачъ, оставить свой постъ. Многіе другіе также годились бы для экспедиціи и, наврное, тотчасъ же согласились бы принять въ ней участіе.

Такимъ образомъ, экспедиція на сверъ составляетъ покуда ршенный вопросъ, но я хочу все-таки посмотрть, что принесетъ намъ зима. Лучше всего, конечно, было бы отправиться въ феврал, если бы только было достаточно свтло.

Воскресенье, 18-го ноября. Мн кажется, что я еще не могу вполн освоиться съ мыслью, что уже черезъ три мсяца я покину судно. Иногда я ловлю себя на чудныхъ мечтахъ о возвращеніи домой посл трудной работы и побды, и тогда мн все такъ ясно и свтло, но затмъ являются сомннія, мысли о неизвстности и о тхъ разочарованіяхъ, которыя намъ можетъ готовить будущее, и тогда мечты блднютъ и меркнутъ, точно сверное сіяніе.

О, эти вчные приступы холоднаго сомннія! Передъ каждымъ окончательнымъ ршеніемъ непремнно ставится вопросъ о жизни и смерти? Не рискуемъ-ли мы слишкомъ многимъ и не выиграемъ-ли мы слишкомъ надо? Но, во всякомъ случа, мы гораздо больше можемъ выиграть тамъ, нежели здсь. Разв это не мой долгъ? Кром того, есть только одинъ человкъ, передъ которымъ я считаю себя отвтственнымъ и этотъ человкъ… Я вернусь, я это знаю, чувствую. Когда розы снова зацвтутъ… ‘Будь врна до смерти, и я дамъ теб внецъ жизни’.

Какъ удивительно созданъ человкъ! Самая полная ршимость у насъ черезъ минуту смняется сомнніемъ… Сегодня нашъ разумъ, наши знанія, вся наша жизнь и стремленія — все намъ кажется жалкимъ филистерствомъ, не стоющимъ трубки табаку, на завтра мы снова охвачены жаждою знанія и стремимся все поглотить и снова съ горячностью погружаемся въ изслдованія. Мы жаждемъ отыскать новые пути, и насъ гложетъ недовольство собой, что мы не можемъ вполн и окончательно сразу разршить проблему. Затмъ наступаетъ снова періодъ угнетенія, снова появляется отвращеніе ко всему, и все намъ кажется ничтожнымъ. Весь міръ похожъ какъ будто на пылинку, лежащую на чашк всовъ, на каплю росы, падающую утромъ на землю. Но если въ насъ живутъ дв души, то которая же изъ нихъ настоящая? Что пользы огорчаться тмъ, что наше знаніе состоитъ изъ клочковъ, и что намъ никогда не удастся постигнуть того, что скрыто въ глубин вещей. Но, положимъ, даже все стало бы для насъ такъ на ясно и просто, какъ тройное правило, сдлались ли бы мы отъ этого счастливе? Быть можетъ, наоборотъ. Разв счастье не заключается въ борьб за знаніе? Я очень невжественъ, и поэтому у меня существуютъ данныя для счастья. Дайте же мн закурить трубку мира и быть счастливымъ! Но нтъ! трубка не годится! Табакъ недостаточно мелко искрошенъ для того, чтобы вызывать воздушныя грезы. Закурю-ка сигару. О, еслибъ у меня была настоящая гаванская сигара!

Разв недовольство собой, лишенія и страданія не составляютъ главныхъ элементовъ жизни. Безъ лишеній не могло бы быть борьбы, безъ борьбы не было бы жизни — это такъ-же врно, какъ и то, что дважды два четыре. И вотъ должна начаться борьба, она наступитъ тамъ, на свер. О, насладиться борьбой, испитъ ея полную чашу! Борьба составляетъ жизнь, и за нею намъ чудится побда.

Я закрываю глаза, и мн кажется, что я слышу пніе.

Понедльникъ, 19-го ноября. Эта міровая скорбь заключаетъ въ себ что-то заколдованное. Разв ты не счастливый человкъ? Если ты дурно настроенъ, то можешь отправиться на палубу и любоваться тамъ семью маленькими собачонками, которыя бгаютъ и скачутъ и готовы разорвать тебя на части, радуясь жизни, представляющей для нихъ какъ-бы лучъ солнечнаго свта, хотя солнце давно уже исчезло, и он, находясь подъ парусинной крышей на палуб, не видятъ даже звздъ. ‘Квикъ’, мать этой семьи, находятся тутъ-же. Толстая и довольная, она виляетъ хвостомъ. Разв я не имю основаній чувствовать себя такимъ же счастливымъ, какъ эти собаки? А вдь, и на ихъ долю выпадаютъ несчастія.

Вчера посл обда, сидя за работой, я слышалъ, какъ вертится непрерывно мельница. Педеръ понесъ кормъ собакамъ, которыя, по обыкновенію, подняли драку изъ-за миски съ кушаньемъ, и тогда мн вдругъ пришло въ голову, что мельничный валъ, ничмъ не огражденный, представляетъ очень большую опасность для нашихъ щенковъ. Спустя не боле десяти минуть, я вдругъ услыхалъ вой, очень протяжный и имвшій боле зловщій характеръ, чмъ обыкновенный вой, тотчасъ же вслдъ за тмъ движенія мельницы замедлились.

Я бросился на верхъ и увидалъ, что одинъ изъ щенковъ лежитъ на валу и вращается вмст съ нимъ, издавая жалобный, хватающій за сердце, вой. Бентсенъ повисъ на тормаз и изо всхъ силъ тянулъ за веревку, но мельница продолжала вертться. Первою моею мыслью было схватить вблизи лежавшій топоръ и однимъ ударемъ избавить несчастную собаку отъ страданій, но посл минутнаго размышленія я бросился на помощь къ Бентсену, и мы вдвоемъ остановили мельницу. Къ намъ подосплъ Могштадъ, которому удалось освободить собаку въ то время, какъ мы держали мельницу. Такъ какъ животное, повидимому, было еще живо, то онъ принялся его оттирать и возиться съ нимъ. Вроятно, собака какъ-нибудь случайно примерзла шерстью къ гладкой стали, и бдное животное было увлечено валомъ, который при своемъ вращеніи ударялъ его о палубу. Собака, однако, оправилась, приподняла чуть-чуть голову и стала испуганно озираться. Ей пришлось совершить много оборотовъ вмст съ валомъ, такъ что не удивительно, что она лишь съ усиліемъ могла оріентироваться въ окружающей обстановк. Когда она приподнялась на переднія лапы, то я отнесъ ее на корму и началъ ласкать и гладить. Вскор посл того собака уже стояла на всхъ четырехъ ногахъ и, шатаясь, ходила изъ стороны въ сторону, точно сама не зная куда.

— Хорошо что собака примерзла шерстью, — сказалъ Бентсенъ, — а то я думалъ, что она повисла на язык, какъ та другая.

Морозъ подираетъ по кож при одной только мысли, каково это висть на язык на вращающемся валу! Я понесъ бдное животное въ салонъ и сдлалъ для него все, что только могъ. Скоро собака совершенно оправилась и начала снова возиться со своими товарищами, какъ ни въ чемъ не бывало,

Удивительное времяпрепровожденіе — это рысканіе по палуб въ темнот и холод. Какъ только кто-нибудь выходитъ на палубу съ фонаремъ, то его немедленно окружаютъ собаки и, уставившись на огонь, начинаютъ бгать кругомъ фонаря, гоняться другъ за другомъ, прыгать и возиться, точно дти вокругъ елки. Такъ идетъ день за днемъ. Щенки ничего другого не видли никогда, кром палубы и надъ нею парусинной крыши, они даже ни разу не видали свтлаго голубого неба такъ же, какъ и мы, люди, никогда не видали ничего другого, кром этой земли!

Я уже сдлалъ послдній шагъ. Сегодня передъ обдомъ я говорилъ съ Іогансеномъ и предложилъ ему свой планъ приблизительно въ тхъ же словахъ, въ какихъ я разсказалъ его здсь. Я указалъ ему на вс возможныя случайности и въ особенности на опасности, къ которымъ мы должны быть готовы. Я сказалъ ему, что дло это очень серьезное, что тутъ идетъ вопросъ о жизни и смерти и что не слдуетъ забывать этого. Онъ долженъ хорошенько обдумать, взвсить вс обстоятельства и только тогда уже ршать, пойдетъ-ли онъ со иною или нтъ. Если онъ готовъ слдовать за мною, то я, конечно, буду очень радъ, но я все-таки желалъ бы, чтобы онъ хорошенько обдумалъ все въ теченіе одного, двухъ дней, прежде чмъ дать мн окончательный отвтъ. Іогансенъ отвчалъ мн, что ему нечего обдумывать и что онъ охотно пойдетъ за мной. Свердрупъ давно уже говорилъ о возможности устройства такой экспедиціи, и поэтому онъ, Іогансенъ, имлъ достаточно времени обдумать все, прежде чмъ окончательно ршить, что если на него падетъ мой выборъ, то онъ сочтетъ это большимъ благополучіемъ для себя и будетъ радъ, если я захочу взять его своимъ спутникомъ.

— Я не знаю, удовлетворяетъ-ли васъ мой отвтъ, — сказалъ онъ.— Можетъ быть, вы желали бы, чтобъ я еще поразмыслилъ объ этомъ, но я наврное не измню своихъ взглядовъ.

— Нтъ, — отвчалъ я, — я не настаиваю на томъ, чтобъ вы откладывали свое ршеніе, если вы хорошо обдумали вс опасности, которымъ вы подвергаетесь, если вы ясно представили себ, что, быть можетъ, ни одному изъ насъ не суждено будетъ снова свидться съ другими людьми, и взвсили все и знаете, что даже если намъ и удастся благополучно вернуться изъ этой экспедиціи, то все же намъ придется испытать много страданій.

— Да, я обдумалъ все это.

— Хорошо, значитъ ршено. Завтра мы начнемъ свои приготовленія къ путешествію. Гансенъ долженъ подумать о выбор новаго метеорологическаго ассистента.

Вторникъ, 20-го ноября. Сегодня вечеромъ я обратился съ рчью ко всему судовому экипажу и сообщилъ о своемъ ршеніи и о проектированной экспедиціи. Сначала я вкратц изложилъ теорію, на которой основывалъ свое предпріятіе, и разсказалъ исторію его возникновенія, причемъ я въ особенности остановился на предположеніи, что судно, замерзшее во льдахъ къ сверу отъ Сибири, должно пройти черезъ полярное море и выйти по другую сторону въ Атлантическій океанъ, пройдя гд-нибудь къ сверу отъ земли Францъ-Іооифа, между этою послдней и полюсомъ. Задача экспедиціи, поэтому, выполнить это плаваніе черезъ неизвстное море и произвести тамъ изслдованія. Я обратилъ особенное вниманіе слушателей на то, что эти изслдованія будутъ одинаково важны, все равно пройдетъ-ли экспедиція черезъ полюсъ, или же въ нкоторомъ отдаленіи отъ него. На основаніи нашего опыта, мы не можемъ сомнваться въ томъ, что экспедиціи удастся выполнить задачи, которыя она себ поставила. До сихъ поръ все шло такъ, какъ мы ожидали, и мы имемъ право надяться, что такъ будетъ и дальше. Мы вс поэтому разсчитываемъ, что намъ удастся выполнить главную часть нашей задачи. Но возникаетъ вопросъ, нельзя-ли сдлать еще больше? Тутъ я сталъ объяснять своимъ слушателямъ, какъ надо устроить такую экспедицію къ сверу, и по впечатлнію заключилъ, что вс очень заинтересовались моимъ проектомъ и вполн согласны съ тмъ, что попытка должна быть сдлана. Главное возраженіе, которое, какъ мн кажется, они готовы были бы сдлать мн, еслибъ я спросилъ ихъ, заключалось въ томъ, что они сами не будутъ принимать участія въ экспедиціи. Я, однако, постарался разъяснить имъ, что хотя, разумется, очень хорошо было бы проникнуть какъ можно дальше къ сверу, но не мене важно также провести благополучно ‘Fram’ черезъ полярное море и вывести судно на другую сторону или, если придется оставить его, благополучно вернуться домой, не потерявъ ни одной человческой жизни. Если все это такъ произойдетъ, то мы получимъ право говорить, не опасаясь возраженій, что все кончилось хорошо. Я выразилъ увренность, что вс сознаютъ справедливость моихъ словъ.

Итакъ, жребій брошенъ, и я самъ начинаю теперь вритъ, что экспедиція, дйствительно, состоится. Съ этой минуты мы серьезно принялись за приготовленія.

Я уже раньше говорилъ, что къ концу лта я приступилъ къ постройк каяка для одного человка. Остовъ каяка сдланъ былъ изъ тщательно связаннаго вмст бамбука, и хотя это была медленная работа, продолжавшаяся нсколько недль, но за то остовъ оказался очень прочнымъ и легкимъ и по окончаніи всилъ не боле восьми килограммъ. Свердрупъ и Блессингъ обили его парусиной, и тогда всъ каяка дошелъ до 15 килограммъ. Когда судно было готово, я поручилъ Могштаду построить второе такое же судно, и мы съ Іогансеномъ обили его. Каяки были длиною въ 3,70 метровъ, ширина ихъ посредин была 70 сантиметровъ. Одинъ изъ каяковъ былъ глубиною въ 30 сантиметровъ, а другой въ 38 сантиметровъ, значитъ, гораздо короче и шире, чмъ обыкновенные эскимосскіе каяки. Но за то наши каяки были не такъ подвижны за вод. Впрочемъ, такъ какъ они предназначались лишь для того, чтобы переплывать канавы и расщелины во льду или же плыть вдоль какого-нибудь берега, то быстрота тутъ не играла большой роли, главне была прочность и легкость судна. Нужно было также, чтобы, кром насъ, оно могло вмстить достаточное количество провіанта и запасовъ вооруженія, разсчитанныхъ на боле или мене долгое время. Еслибы каяки были длинне и уже, то они не только сдлались бы отъ этого тяжеле, но скоре подверглись бы порч при перевозк черезъ неровную поверхность льда. Въ своемъ настоящемъ вид каяки эти удивительно подходили для нашихъ цлей. При тщательной нагрузк ихъ мы могли запастись провіантомъ, по крайней мр, на три мсяца и даже захватить съ собою довольно большое количество корма для собакъ и еще на верхней палуб помстить одну или двухъ собакъ. Во всхъ же другихъ отношеніяхъ наши каяки были совершенно такіе же, какъ и эскимосскіе, совершенно закрытые, съ однимъ только отверстіемъ посредин для гребца. Это отверстіе, согласно эскимосскому способу, было окружено деревяннымъ кольцомъ, которое зажимало подолъ шубы изъ тюленьяго мха, что было въ высшей степени цлесообразно, такъ какъ это длало каякъ совершенно непроницаемымъ для воды. Стоило только плотно надвинуть на лицо и руки мхъ шубы, волны могли окачивать насъ безнаказанно, и въ каякъ не попадала ни одна капля воды. Намъ нужно было запастись такими судами на случай, еслибы мы отправились къ Шпицбергену,или, еслибы, избравъ другой путь, мы наткнулись бы между Новою Землей и землей Францъ-Іосифа на открытыя пространства воды.

Кром этого отверстія въ середин лодке, сзади и спереди на ея палуб были сдланы маленькіе клапаны, черезъ которые мы могли просовывать руку, грузить провіантъ и доставать легкіе предметы, не вынимая всего груза изъ средняго отверстія, если намъ нужно было достать что-нибудь такое, что находилось въ одномъ изъ концовъ лодки. Эти клапаны такъ закрывались, что также становились совершенно непроницаемы для воды.

Чтобы сдлать парусину совершенно непроницаемой, конечно, лучше всего было бы пропитать ее растворомъ клея и затмъ снаружи вымазать ее обыкновенной масляной краской. Но при сильномъ холод (—20® С въ трюм) трудно было выполнить это, и притомъ я опасался, что краска сдлаетъ парусину слишкомъ твердой и хрупкой, такъ что при перевозк черезъ ледъ въ ней легко могутъ быть произведены поврежденія. Я предпочелъ, поэтому, погрузить ее въ смсь парафина и сала, что нсколько увеличило всъ каяка, такъ что въ общемъ онъ равнялся приблизительно 18 килограммамъ.

Затмъ я веллъ приготовить для нашей экспедиція особенныя ручныя сани, гибкія и крпкія, предназначавшіяся для очень трудныхъ переходовъ по неровному пловучему льду съ очень тяжелымъ грузомъ. Двое изъ этихъ саней были приблизительно такой же длины, какъ и каяки, т. е. 3,6 метровъ.

Я сдлалъ также нсколько опытовъ для того, чтобы опредлить, какой родъ одежды всего цлесообразне для такой экспедиціи, и чтобы ршить, слдуетъ-ли намъ облачаться въ наши толстыя одянія изъ волчьяго мха. Я пришелъ, однако, къ заключенію, что эта одежда слишкомъ тепла, и поэтому написалъ 29-го ноября въ своемъ дневник:

‘Я снова сдлалъ прогулку на сверъ въ своей волчьей шуб и нахожу, что для этого одянія температура все еще недостаточно низка (—37,6®С). Я потлъ, какъ лошадь, хотя и отправился на тощій желудокъ и очень медленно шелъ. Въ темнот довольно трудно двигаться по снгу, когда не можешь пользоваться лыжами. Мн интересно однако попробовать эту одежду, когда сдлается холодне’.

9-го декабря я опять отправился на лыжахъ. Холодъ —41 ®С. Я былъ одтъ въ волчью шубу и буквально обливался потомъ. Все еще слишкомъ тепло для такого одянія, и Богъ знаетъ, будетъ-ли когда-нибудь достаточно холодно для этого!

Конечно, мы подвергли испытанію и нашу палатку, и нашъ кухонный аппаратъ. 7-го декабря я писалъ:

‘Я разбилъ шелковую палатку, которую мы собираемся взять съ собой, и испробовалъ въ ней кухонный аппаратъ. Изъ повторныхъ опытовъ выяснилось, что даже при —35® С мы можемъ получить изъ льда въ теченіе полутора часа до трехъ литровъ кипяченой воды и растопить льду около 5 литровъ, истративъ на это 5 граммъ керосина. На слдующій день мы вскипятили въ часъ 2 ¹/₂литра воды и столько же получили воды изъ растопленнаго льда,истративъ 100 граммъ керосина. Вчера мы приготовили около двухъ литровъ великолпной каши изъ овсяной муки и одновременно съ этимъ получили наполовину растаявшій ледъ съ небольшимъ количествомъ воды, истративъ для этого 50 граммъ керосина’.

Мы, такимъ образомъ, не должны тратить много топлива. Затмъ я сдлалъ еще разныя другія вычисленія и опыты на счетъ того, какимъ провіантомъ мы должны запастись для нашей экспедиціи, такъ какъ было, конечно, очень важно, чтобы наши запасы пищи какъ для насъ самихъ, такъ и для собакъ обладали наибольшею питательностью при наименьшемъ вс. Дале, въ списк предметовъ, взятыхъ нами съ собою, я сообщу о результатахъ своихъ изслдованій въ этомъ направленіи.

Намъ нужно было, кром того, проврить вс наши инструменты и заняться разными мелочами, которыя были, однако, столь же необходимы, такъ какъ окончательный успхъ часто находится въ зависимости именно отъ удачнаго соединенія такихъ мелочей.

Большую часть времени мы оба проводили за этими приготовленіями, въ которыхъ принимали участіе и нкоторые другіе товарищи. Могштадъ, напримръ, все время былъ занятъ постройкою саней, Свердрупъ шилъ спальные мшки, между тмъ какъ Юэлль произведенъ былъ въ шорники и въ свободное отъ стряпни время занимался изготовленіемъ собачьей упряжи и ея испытаніемъ.

Блессингъ долженъ былъ приготовить для насъ маленькую, легкую аптечку, въ которой заключались бы избранные медикаменты, перевязочныя средства и т. п., которые могли бы намъ пригодиться. Одинъ изъ нашихъ товарищей былъ исключительно занятъ переписываніемъ на тонкую бумагу выписокъ изъ всхъ нашихъ журналовъ и научныхъ наблюденій, такъ какъ я хотлъ, на всякій случай, имть при себ копію. Гансенъ усердно занимался приготовленіемъ таблицъ, которыя были намъ нужны для проврки нашихъ хронометровъ и нашихъ наблюденій, кром того, онъ долженъ былъ изготовить карту всего нашего путешествія и теченія, въ которомъ мы плыли. Я не могъ, однако, слишкомъ много отрывать Гансена отъ его научныхъ наблюденій, производимыхъ имъ безъ перерыва. Гансенъ очень удобно устроился въ теченіе осени, построивъ вмст съ Іогансеномъ снжную хижину, напоминавшую эскимосское жилище, и въ ней-то и производилъ вс свои работы. Тамъ онъ себя чувствовалъ прекрасно. Подъ крышей хижины была повшена керосиновая лампа, свтъ которой, отражаясь отъ блыхъ снжныхъ стнъ, освщалъ ее самымъ блестящимъ образомъ. Тутъ Гансенъ могъ съ большими удобствами возиться со своими инструментами, не испытывая никакой помхи отъ рзкаго втра снаружи. Гансенъ находилъ, что въ хижин совсмъ тепло, когда температура ея доходила до 20® ниже нуля, и онъ могъ безъ особеннаго неудобства трогать голыми руками свои инструменты. День за днемъ работалъ онъ такимъ образомъ безъ устали, часто наблюдая таинственныя движенія магнитной стрлки, доставлявшія ему порою большія затрудненія. Однажды — это было 24-го ноября — онъ пришелъ около шести часовъ къ ужину въ очень возбужденномъ состояніи и сказалъ:

— Только что произошло удивительное отклоненіе магнитной стрлки до 29®, и страннымъ образомъ ея сверный конецъ обращенъ былъ къ востоку. Я не припомню, чтобы мн когда-либо пришлось наблюдать что-нибудь подобное.

Одновременно съ этимъ онъ замтилъ черезъ отверстіе дверей своей обсерваторіи, что снаружи какъ-то было необыкновенно свтло, такъ что ледъ вдали и судно были видны очень отчетливо, точно въ полнолуніе. Между тмъ свернаго сіянія не было замтно сквозь густыя облака. Повидимому, всетаки это отклоненіе магнитной иглы находилось въ какой-то связи съ свернымъ сіяніемъ, хотя конецъ иглы и былъ обращенъ къ востоку, а не къ западу, какъ это наблюдается обыкновенно. Нельзя было допустить, чтобы это отклоненіе было вызвано какою-либо перемною въ льдин, на которой мы находились. Кругомъ все было тихо и спокойно, и немыслимо, чтобы перемна, которая могла въ такое короткое время вызвать подобное рзкое отклоненіе стрлки на два градуса, прошла бы совершенно незамченной на судн. Приходилось совершенно исключить такую возможность, такъ что это явленіе до сихъ поръ остается для меня непонятнымъ.

Мы съ Блессингомъ тотчасъ же отправились на палубу. Было такъ свтло, что мы могли вполн ясно разглядть канавы во льду, за кормою судна, но тутъ не было ничего удивительнаго, такъ какъ это намъ случалось наблюдать довольно часто.

Пятница, 30-го ноября. Я нашелъ медвжьи слды на льду у самаго судна. Медвдь пришелъ съ востока и тихонько прошелъ по свжезамерзшему льду къ открытой канав, но тутъ его должно быть что нибудь напугало, потому что онъ вернулся назадъ бгомъ. Странно, что онъ тутъ блуждаетъ, въ этой пустын. Что ему здсь длать? Съ такимъ желудкомъ, какъ у него, можно, впрочемъ, совершить путешествіе къ полюсу и обратно, ни разу не пообдавъ. Вроятно мы еще увидимъ этого молодца, когда онъ вернется, и надо полагать, что онъ тогда подойдетъ еще ближе и мы будемъ имть возможность разсмотрть его.

Я перешелъ по льду черезъ канаву, она оказалась длиною въ 348 шаговъ и была одинаковой ширины на довольно большомъ протяженіи къ востоку, къ западу ширина ея также мало измнялась. Утшительно думать, что во льду образуются такія большія отверстія. Мста для плаванія достаточно, если бы только подулъ втеръ, котораго мы такъ и не можемъ дождаться.

Въ общемъ ноябрь былъ для насъ особенно неблагопріятенъ, мы пошли назадъ, вмсто того, чтобы двинуться впередъ. А между тмъ въ прошломъ году это былъ такой хорошій мсяцъ. Но въ этомъ ужасномъ мор никакъ нельзя полагаться на время года, очень можетъ быть, что зима окажется во всхъ отношеніяхъ ни на волосъ не лучше лта. Однако, надо надяться, что все исправится, я не могу думать иначе.

Небо покрылось густою завсой, сквозь которую сверкаютъ звзды, отчего оно кажется темне обыкновеннаго. Мы блуждаемъ одинокіе и безпомощные среди этой вчной ночи. Эта темная, глубокая, безмолвная пустота напоминаетъ таинственный бездонный колодезь, куда взглядываешь, чтобы разсмотрть что нибудь, я видишь только отраженіе собственныхъ глазъ. Ахъ, эти томительныя мысли, отъ которыхъ никакъ не можешь отдлаться! Въ конц концовъ общество ихъ становится очень скучнымъ. Неужели нтъ средствъ отршиться отъ самого себя, овладть хотя бы только одною мыслью, которая находилась бы вн этого круга? Неужели нтъ иного пути, кром смерти? Но смерть несомннна. Въ одинъ прекрасный день она явится, величественная и молчаливая, откроетъ передъ тобою мощныя ворота Нирваны, и ты поплывешь туда, въ море вчности.

Воскресенье, 2-го декабря. Свердрупъ боленъ уже нсколько дней, онъ долженъ былъ слечь въ постель, гд и теперь еще пребываетъ. Надо надяться, что ничего серьезнаго нтъ,и онъ самъ не думаетъ этого, но все-таки насъ это тревожитъ. Бдняга! Онъ питается только овсянкой. У него катарръ кишекъ, вроятно онъ простудился на льду, потому что онъ былъ довольно таки неостороженъ въ этомъ отношеніи. Теперь, впрочемъ, ему стало лучше и должно быть онъ скоро поправится, но все-таки это должно бы послужить ему урокомъ не слишкомъ-то полагаться на себя.

Сегодня утромъ я сдлалъ большую прогулку вдоль открытой канавы, которая очень растянута и мстами достигаетъ порядочной ширины, простираясь на довольно большое разстояніе на востокъ. Только пройдя нкоторое время по новообразованному льду, гд идти такъ же легко и удобно, какъ по хорошо протоптаной тропинк, и достигнувъ снова покрытой снгомъ поверхности стараго льда, вполн начинаешь сознавать, что значитъ ходить безъ лыжъ, разница изумительная. Но что-же мн было длать? Я не могъ употреблять лыжи, потому что было такъ темно, что даже въ обыкновенныхъ башмакахъ было трудно идти ощупью, и приходилось постоянно спотыкаться въ темнот или падать, натыкаясь на большія ледяныя глыбы.

Я читаю теперь отчеты объ англійскихъ экспедиціяхъ временъ розысковъ Франклина и долженъ сознаться, что прихожу въ изумленіе, какъ отъ людей, такъ и отъ той суммы работы, которую они совершили. Англійская нація по истин иметъ право гордиться ими.

Я припоминаю, что читалъ вс эти исторіи, когда былъ еще мальчикомъ, и моя юношеская фантазія охвачена была страстнымъ стремленіемъ къ этой природ и картинамъ, которыя развертывались передо мной. Теперь я читаю ихъ уже въ зрломъ возраст, какъ человкъ, имющій нкоторую опытность, и хотя моя фантазія уже боле не увлекается призраками, но я всетаки преклоняюсь въ изумленіи. Мужественные люди были эти Парри, Франклинъ, Джемсъ Россъ, Ричардсонъ и наконецъ Макъ Клинтокъ и вс прочіе!

По истин ничто не ново подъ луной! Большинство изъ того, что я считалъ новымъ и чмъ я такъ чванился, я нахожу въ этихъ экспедиціяхъ. Макъ Клинтокъ пользовался многимъ уже сорокъ лтъ тому назадъ. Не ихъ была вина, что они родилась въ такой стран, гд неизвстно употребленіе лыжъ и гд почти не бываетъ снга зимой.

Пятница, 14-го декабря. Вчера состоялось большое празднество въ честь Fram, какъ судна, достигшаго самой высокой широты. (Позавчера мы находились подъ 82® 30′ св. широты).

Меню обда было слдующее: вареныя макрели съ масломъ и петрушкой, свиныя котлеты съ французскимъ горошкомъ, норвежская лсная земляника съ рисомъ и молокомъ, кроновскій мальцъ-экстрактъ и кофе. За ужиномъ у насъ былъ свжій хлбъ, изюмный пирогъ и т. д. Затмъ состоялся концертъ, во время котораго насъ угощали конфектами и вареными въ сахар грушами. Самый блестящій моментъ празднества наступилъ однако тогда, когда внесена была чаша съ дымящимся горячимъ пуншемъ, которую роспили среди общаго веселья. Наше расположеніе духа и такъ уже достигло высшей точки, но только пуншъ придалъ празднеству должный оттнокъ. Для большинства изъ нашей компаніи было загадкой, откуда мы достали ингредіенты для пунша и въ особенности алкоголь {Мы употребили для этой цля чистый винный спиртъ, имвшійся у насъ.}.

Затмъ пошли тосты. Сначала была произнесена длинная торжественная рчь въ честь Fram, какъ судна, уже доказавшаго свои качества. Много было умныхъ людей, которые качали головой при нашемъ отплытіи и предсказывали намъ погибель. Наврное ихъ боязнь за насъ и грустныя предчувствія очень бы уменьшились, еслибъ они могли насъ видть въ эту минуту, когда мы тутъ спокойно сидимъ, окруженные полными удобствами, приближаемся къ такимъ широтамъ, въ которыя еще никогда не вступало ни одно судно, Fram въ настоящую минуту самое сверное судно на всемъ земномъ шар, оно прошло черезъ большія пространства до сихъ поръ неизвстныхъ областей и кром того достигло такихъ градусовъ, какихъ не достигало еще ни одно судно по эту сторону полюса. Но вроятно Fram тутъ не останется, туманное будущее скрываетъ еще много тріумфовъ, которые явятся въ свое время. Мы, впрочемъ, не будемъ говорить объ этомъ теперь и удовлетворимся тмъ, чего намъ удалось достигнуть до настоящей минуты. Я убжденъ теперь, что предсказаніе, заключавшееся въ привтственныхъ стихахъ Біернсона, произнесенныхъ по случаю спуска Fram, исполнилось!

Мы не можемъ не испытывать страннаго чувства чего-то врод стыда, когда сравниваемъ труды, лишенія и подчасъ невообразимыя страданія, выпадавшія на долю нашихъ предшественниковъ, участниковъ прежнихъ экспедицій, съ тми удобствами, которыми мы пользуемся, плывя черезъ неизвстныя области все дальше въ такія мста, куда еще не удавалось проникнуть ни одному изъ полярныхъ изслдователей. Да, въ самомъ дл, мы имемъ вс основанія быть довольнымъ нашимъ путешествіемъ и нашимъ судномъ и я надюсь, что мы въ состояніи будемъ отплатить Норвегіи сторицей за ея довріе, сочувствіе и деньги, истраченныя для насъ. Но изъ-за этого мы всетаки не должны ни на одну минуту забывать своихъ предшественниковъ, мы должны удивляться имъ,ихъ борьб и страданіямъ, такъ какъ только благодаря ихъ трудамъ и тому, что было ими доcтигнуто, былъ подготовленъ путь для нашего предпріятія. Мы имъ обязаны тмъ, что можемъ теперь до извстной степени бороться съ самымъ ужаснымъ и упорнымъ врагомъ въ арктической области, съ пловучимъ льдомъ, притомъ мы боремся съ нимъ самымъ простымъ способомъ, идя вмст съ нимъ, а не противъ него, и допустивъ себя замкнуть въ льдинахъ преднамренно и заране приготовившись къ этому. На этомъ судн мы попробовали воспользоваться плодами опыта нашихъ предшественниковъ. На это потрачены были годы, но я чувствовалъ, что, воспользовавшись прежними опытами, я въ состояніи буду противодйствовать превратностямъ судьбы въ этихъ неизвстныхъ водахъ. Счастье намъ благопріятствовало до сихъ поръ, и я полагаю, что вс уврены въ томъ, что нтъ такихъ трудностей и препятствій,которыя мы не въ состояніи были бы преодолть при помощи имющихся въ нашемъ распоряженіи на судн вспомогательныхъ средствъ. Мы надемся также, что вернемся въ Норвегію съ богатою жатвой и вполн здоровыми. Поэтому-то мы и хотли опорожнить полные бокалы за здоровье Fram.

За этою рчью слдовали музыкальные номера и представленіе,въ которомъ Ларсъ, кузнецъ, протанцовалъ какой-то танецъ къ великому удовольствію всего общества, Ларсъ уврялъ насъ, что если онъ когда-нибудь вернется домой и ему придется явиться въ такое собраніе, какое происходило въ Христіаніи и Берген при нашемъ отплытіи, то онъ задастъ работу своимъ ногамъ.

За танцемъ слдовалъ тостъ за тхъ оставленныхъ тамъ на родин, которые ждутъ нашего возвращенія изъ года въ годъ, не зная, куда они должны обращать своя помыслы, чтобы найти насъ, напрасно ожидая отъ насъ извстій, но не теряя доврія ни къ намъ, ни къ нашему путешествію, и за тхъ, кто устроилъ нашъ отъздъ и принесъ для этого большія жертвы.

Празднество, сопровождаемое музыкой и веселою бесдой, продолжалось цлый вечеръ, и наше хорошее настроеніе, конечно, не было испорчено тмъ, что нашъ превосходный докторъ притащилъ свои сигары — предметъ, имющій цнность въ нашихъ глазахъ, но, къ сожалнію, становящійся все боле и боле рдкимъ.

Единственное облачко въ нашемъ существованіи составляетъ болзнь Свердрупа: онъ еще не совсмъ оправился отъ своего катарра и сидитъ на діэт, что ему вовсе не нравится. Онъ долженъ довольствоваться пшеничнымъ хлбомъ, молокомъ, сырымъ медвжьимъ мясомъ и овсянкой. Однако, онъ все-таки поправляется и даже могъ выйти ненадолго на палубу.

Было уже поздно, когда я наконецъ улегся въ свою койку, но не могъ спать. Я долженъ былъ встать и вышелъ погулять при лунномъ свт.

Вокругъ луны, по обыкновенію, виднлся большой кругъ, но надъ нимъ была кром того дуга, прикасающаяся къ его верхнему краю, оба конца которой были обращены не кверху, а книзу. Казалось, будто эта дуга была частью кольца, центръ котораго лежалъ глубоко подъ луной. На нижнемъ краю луннаго кольца помщалась большая ложная луна или врне большое свтящееся пространство, всего сильне выступающее на верхней сторон, въ томъ мст, гд оно соприкасалось съ кольцомъ и окружено было желтымъ верхнимъ краемъ, откуда оно уже въ вид треугольника распространялось къ низу. Поперегъ луны проходили свтящіяся полосы, и все вмст производило фантастическое впечатлніе.

Суббота, 22 декабря. Все тотъ же юго-восточный втеръ, онъ превратился въ настоящій штормъ, яростно завывающій въ такелаж. Пріятно слушать его завыванія, такъ какъ буря, вроятно быстро гонитъ насъ къ сверу. Стоитъ мн высунуть голову изъ палатки на палуб, чтобы вокругъ моихъ ушей тотчасъ же началъ свистать втеръ, яростно забивая снгъ мн въ лицо, такъ что въ нсколько минутъ я становлюсь блымъ. Изъ обсерваторіи въ снжной хижин и даже на еще меньшемъ разстояніи совсмъ уже нельзя различитъ Fram, даже глазъ нельзя раскрытъ, чтобы они тотчасъ-же уже не наполнились снгомъ.

Мн-бы очень хотлось знать, прошли-ли мы уже 83®, но опасаюсь все-таки, что радость наша будетъ непродолжительна, такъ какъ барометръ сильно упалъ, и втеръ большею частью держится на скорости 13—15 метровъ въ секунду.

Около половины двнадцатаго ночи судно подверглось сильному напору льда. Все затрещало и я, лежа въ койк, долго еще ощущалъ, какъ надо мною все дрожитъ. Наконецъ, мн удалось также разслышать грохотъ и перетираніе льда. Я поручилъ часовому посмотрть, гд происходитъ давленіе льда и не грозитъ-ли развалиться наша льдина, а также не подвергается-ли опасности что нибудь изъ нашего вооруженія. Онъ сообщилъ, что шумъ напора слышится какъ спереди, такъ и сзади судна, но вой въ такелаж все-таки мшаетъ хорошенько разслышать.

Сегодня, около 12 ¹/₂ часовъ утра, Fram подвергся вторичному сильному удару, который былъ еще сильне, чмъ ночью. Даже посл удара все продолжало дрожать,— это указывало, что напоръ былъ позади насъ, но изъ за бури ничего не было слышно. Эти напоры представляютъ нчто удивительное, можно было бы подумать, что они прежде всего вызываются втромъ. Но они наступаютъ довольно правильно, хотя теперь еще нтъ прилива, нсколько дней тому назадъ, когда началось давленіе, былъ даже отливъ. Передъ этимъ, въ четвергъ, въ 9 ¹/₂ часовъ и снова въ 11 ¹/₂ часовъ, мы испытали настолько сильные толчки, что Педеръ, находившійся возл отверстія во льду, сдланнаго для спусканія лота, нсколько разъ вскакивалъ на ноги, воображая, что ледъ подъ нимъ разламывается. Это въ высшей степени странно, мы столько времени были совершенно спокойны, а теперь приходимъ почти въ нервное состояніе, какъ только Fram подвергается ударамъ, и все начинаетъ дрожать, точно отъ сильнйшаго землетрясенія.

Воскресенье, 23 декабря. Втеръ по прежнему безъ измненій и дуетъ со скоростью 12—14 метр. въ секунду. Мятель такая, что ничего нельзя разглядть, и кругомъ царствуетъ глубокая тьма. Позади на палуб, вокругъ рулевого колеса и у борта намело высокія снговыя кучи, такъ что, выходя на палубу, мы вполн можемъ понять, что такое арктическая зима. Мы должны быть рады, что намъ не нужно пускаться въ путь въ такую зиму и что мы можемъ укрыться подъ навсъ и черезъ люкъ пробраться въ теплую койку. Однако, скоро, вроятно, придетъ и наша очередь и мы должны будемъ оставаться волей неволей на открытомъ воздух, днемъ и ночью и въ такую же непогоду.

Сегодня утромъ Петерсемъ, который долженъ былъ ночью наблюдать за собаками, явился въ салонъ и спросилъ, не хочетъ-ли кто нибудь отправиться съ нимъ на ледъ съ ружьемъ, такъ какъ онъ увренъ, что тамъ есть медвдь. Мы съ Педеромъ пошли, но ничего не могли найти, а собаки, какъ только увидли насъ, перестали лаять и принялись играть другъ съ другомъ. Погода была ужасная, противъ втра почти захватывало дыханіе, и снгъ набивадся въ ротъ и въ носъ. Корабль можно было разглядть лишь на разстояніи нсколькихъ шаговъ, и поэтому не слдовало далеко отходить. Притомъ вслдствіе вьюги и ледяныхъ холмовъ идти было трудно и поминутно приходилось то спотыкаться о снжную кучу,то проваливаться въ яму. Кругомъ была непроглядная тьма. Барометръ, сильно упавшій, началъ немного подыматься и теперь стоитъ приблизительно на 726 миллиметрахъ. Термометръ постоянно повышается и посл обда показывалъ уже —21,3® С. Впрочемъ, теперь онъ снова начинаетъ падать, хотя втеръ не измнился. Вроятно, этотъ втеръ передвинулъ насъ на хорошее разстояніе къ сверу, по всей вроятности далеко за 83®.

Пріятно слушать какъ втеръ завываетъ и шумитъ въ такелаж. Ахъ, еслибъ только намъ не было извстно, что вс земныя радости кратковременны!

Около полночи внизъ пришелъ рулевой, стоявшій на вахт, и сообщилъ, что ледъ раскололся по близости домика термометровъ, между нимъ и отверстіемъ для лота. Это была та-же самая трещина, которая образовалась лтомъ, она теперь снова раскрылась. По всей вроятности, вся льдина, на которой мы находимся, раскололась отъ одного отверстія до другого. Мы вынесли термографъ и другіе инструменты изъ домика, чтобы не потерять ихъ во время напора льда.

Четвергъ, 27 декабря. Опять прошло Рождество, а мы все еще находимся такъ далеко отъ родины, какъ это все-таки грустно. Впрочемъ, я не предаюсь меланхоліи и скоре даже радуюсь. У меня такое чувство, какъ будто я ожидаю чего нибудь очень значительнаго, что пока еще скрывается во мрак будущаго. Посл долгихъ часовъ неизвстности я теперь вижу конецъ темной ночи и не сомнваюсь, что все кончится благополучно, что мы не напрасно совершили свое путешествіе, и вс наши надежды оправдаются. Быть можетъ судьба изслдователя дйствительно тяжела и, какъ вс увряютъ, полна всякихъ разочарованій, но она также полна и чудныхъ мгновеній, когда онъ видитъ торжество человческой воли и предусмотрительности и вдали его манитъ гавань счастья и мира.

Я нахожусь въ настоящее время въ очень странномъ настроеніи и испытываю сильнйшее безпокойство. Я совсмъ не былъ въ расположеніи писать эти дни, мысли бгутъ и неудержимо стремятся впередъ. Я самъ себя не могу понять. Но кто можетъ познать глубины человческой души? Жизнь — такая сложная машина!

Это второе Рождество, что кы проводимъ далеко въ уединеній ночи, въ царств смерти, сверне и дальше, чмъ когда либо. Странное чувство испытываешь при мысли, что это будетъ послднее Рождество, проведенное на Fram. Почти становится грустно, когда объ этомъ думаешь. Судно стало нашимъ вторымъ отечествомъ. Наши сотоварищи, быть-можетъ, еще будутъ проводить здсь Рождество и даже не одно, но уже безъ насъ, такъ какъ мы отъ нихъ удалимся въ уединеніе.

Рождество прошло на этотъ разъ довольно тихо, но очень пріятно, и вс, повидимому, чувствовали себя прекрасно. Не мало содйствовало нашей радости то обстоятельство, что втеръ принесъ намъ, какъ рождественскій подарокъ, 83®. Наше счастье продолжалось дольше, чмъ я ожидалъ. Въ понедльникъ и вторникъ втеръ былъ еще довольно свжій, но затмъ началъ падать и повернулъ къ сверу и сверо-востоку. Вчера и сегодня дулъ сверо-западный втеръ. Ну, съ этимъ нужно примириться, иначе не можетъ быть, временами должны дуть и противные втры, вроятно, этотъ втеръ не будетъ долго длиться.

Въ рождественскій сочельникъ состоялось, конечно, большое пиршество. Столъ былъ разукрашенъ дйствительно великолпно рождественскими пирогами, пряниками, коврижками и всякими лакомствами. Много людей наврное не имютъ такого угощенія! Кром того, я и Блессингъ въ пот лица проработали цлый день, чтобы изготовить ‘полярное шампанское 83®’, которое произвело сенсацію. Каждый изъ насъ полагалъ, что мы имемъ право гордиться своимъ произведеніемъ, такъ какъ шампанское было приготовлено изъ ‘винограда полярной области’ — морошки. Шампанское понравилось и было выпито не мало бокаловъ этого благороднаго напитка. Потомъ была принесена цлая куча иллюстрированныхъ книгъ, затмъ была музыка, публичныя чтенія и пніе, всмъ было весело.

Въ первый день Рождества у насъ, конечно, былъ особенно тонкій обдъ и вслдъ затмъ кофе и приготовленный на судн кюрасо, посл чего Нордаль явился съ русскими папиросами. Вечеромъ принесенъ былъ морошковый пуншъ. Могштадъ игралъ на скрипк, и это такъ наэлектризовало Петерсена, что онъ намъ проплъ и протанцовалъ. Онъ обнаружилъ большой комическій талантъ и несомннно иметъ расположеніе къ балету. Просто удивительно до чего велика его разносторонность! Онъ былъ машинистомъ, кузнецомъ, жестяникомъ, поваромъ, церемоніймейстеромъ, комикомъ и танцоромъ, онъ выказалъ также большую способность къ парикмахерскому искусству. Вечеромъ состоялся ‘большой балъ’, во время котораго Могштадъ долженъ былъ такъ много играть, что потъ съ него лилъ ручьемъ. Намъ съ Гансеномъ пришлось изображать дамъ. Петерсенъ былъ неутомимъ, онъ поклялся, что если при возвращеніи домой у него еще окажется на ногахъ пара сапогъ, то онъ будетъ танцовать до тхъ поръ, пока будутъ держаться подошвы.

По мр того, какъ мы подвигаемся впередъ, сначала при юго-восточномъ, потомъ при восточномъ втр, насъ все боле и боле разбираетъ любопытство: мы хотимъ знать, какъ далеко мы зашли, но все время была вьюга, или небо было покрыто облаками, такъ что нельзя было производить никакихъ наблюденій. Мы предполагали, что судно наше прошло порядочное разстояніе къ сверу, но какъ далеко мы зашли за 83®, этого никто не могъ сказать.

Вдругъ Гансенъ объявилъ намъ сегодня посл обда, что можно видть звзды. Мы вс пришли въ возбужденное состояніе, но когда онъ сошелъ внизъ, то сказалъ намъ, что наблюдалъ только одну звзду, которая, однако, такъ близко стояла къ меридіану, что онъ отсюда заключилъ, что мы, во всякомъ случа, находимся сверне 83® 20′ св. широты. Извстіе это, конечно, вызвало всеобщее ликованіе. Если мы еще не достигли высшей сверной широты, куда еще не приближался ни одинъ человкъ, то, во всякомъ случа, недалеко отъ нея. Это было больше, чмъ мы ожидали, и поэтому настроеніе у насъ было приподнятое. Такъ какъ вчера былъ второй день праздника и при этомъ Юэлль праздновалъ день своего рожденія, то, разумется, у насъ былъ изысканный обдъ, состоящій изъ слдующихъ кушаній: супъ изъ бычачьихъ хвостовъ, свиныя котлеты, брусничное варенье, цвтная капуста, фрикадели, картофель, варенье изъ смородины, тортъ и превосходный миндальный пирогъ съ надписью: ‘Glaedelig Lui’ (Веселое Рождество) — поднесеніе булочника Гансена въ Христіаніи. Кром того, зальцъ-экстрактъ. Мы не можемъ пожаловаться на плохое житье.

Сегодня утромъ, около 4-хъ часовъ, судно получило сильный толчокъ, отъ котораго все задрожало, но шума напора не было слышно. Около 5¹/₂ часовъ я слышалъ съ промежутками трескъ и шумъ пловучихъ льдинъ, начавшійся въ открытой канав. Вечеромъ мы слышали такой же шумъ, но ледъ былъ спокоенъ, щель у бакборда снова плотно закрылась.

Пятница, 28-го декабря. Утромъ я вышелъ, чтобы посмотрть трещину у бакборда, настолько расширившуюся, что она превратилась въ открытую канаву. Разумется, за мною послдовали собаки. Не усплъ я далеко отойти, какъ увидлъ, что какая-то темная фигура проваливается передъ моими глазами. Это былъ ‘Панъ’, скатившійся съ высокаго крутого края льда прямо въ воду. Напрасно онъ старался вылзть, кругомъ была снжная тина, и нигд нельзя было встать на ноги. Я нагнулся надъ краемъ льда, чтобы приблизиться къ собак, но было слишкомъ высоко и я чуть-чуть не свалился черезъ голову. Я вытаскивалъ только кусочки льда и комья снга. Тогда я закричалъ, чтобы мн дали топоръ для льда, но прежде, чмъ мн его принесли, ‘Панъ’ уже самъ выкарабкался. Чтобы согрться, онъ сталъ изо всхъ силъ прыгать на льдин, окруженный другими собаками, которыя громко лаяли, стремясь, вроятно, выказать этимъ свою радость по поводу его спасенія. Когда ‘Панъ’ упалъ въ воду, он вс собрались ко мн и, смотря на меня, визжали, очевидно, они хотли, чтобъ я помогъ ихъ товарищу. Они ничего разглядть не могли, но все бгали по краю льдины, пока собака сама не выбралась изъ воды. Въ другое время нкоторыя изъ собакъ быть можетъ были бы готовы разорвать своего товарища на куски, но таковы ужъ вс созданія этой земли. ‘Панъ’ долженъ былъ все время посл обда пролежать въ салон, чтобы просохнуть.

Незадолго до 9 ¹/₂ часовъ вечера судно испытало страшный толчокъ. Я вышелъ на верхъ, но не могъ разслышать никакого шума напора. Втеръ такъ завывалъ въ такелаж, что никакихъ другихъ звуковъ различить было нельзя. Въ 10 ¹/₂ часовъ — второй ударъ, затмъ, временами можно было ощущать колебанія судна и около 11 ¹/₂ часовъ толчки стали сильне. Очевидно, ледъ сдвигается гд нибудь по близости. Я только что собирался одться, чтобы поглядть, что длается, когда вдругъ Могштадъ сообщилъ, что передъ судномъ образовался высокій холмъ. Мы взяли фонари и пошли. Въ 56 шагахъ отъ бугшприта возвышался крутой холмъ, простиравшійся вдоль канавы, тамъ, гд давленіе было очень сильно. Ледъ гремлъ, трещалъ и грохоталъ по всей длин канавы, шумъ мало по малу уменьшился, но онъ повторялся черезъ правильные промежутки времени, какъ будто въ тактъ. Повидимому, это былъ большею частью свже замерзшій ледъ, но въ немъ попадались и большія льдины. Льдина, на которой лежало судно, раскололась вблизи его, и ледъ, служившій ему ложемъ, сталъ уменьшаться. Намъ бы не хотюсь, однако, чтобы этотъ ледяной холмъ опустился прямо подъ самымъ носомъ судна и ушелъ подъ него, такъ какъ онъ могъ бы причинитъ судну нкоторый вредъ. Хотя нтъ никакихъ основаній ожидать этого, но я всетаки приказалъ часовому зорко наблюдать за холмомъ и тотчасъ же разбудить меня, если ледяная глиба придвинется слишкомъ близко, или ледъ подъ нами будетъ грозить расколоться. По всей вроятности напоръ, продолжавшійся нсколько часовъ, скоро прекратился. Ночью въ три четверти перваго мы снова ощутили нсколько сильныхъ толчковъ, и я даже лежа въ койк могъ разслышать шумъ сдвигавшагося льда, не смотря на завываніе втра въ такелаж.

Глава IX.
Новый годъ 1895.

Среда, 2-е января 1895 г. Никогда еще при начал новаго года я не находился въ такомъ странномъ настроеніи. Во всякомъ случа, въ этомъ году должны совершиться важныя событія, и очень можетъ быть, что это будетъ одинъ изъ замчательнйшихъ годовъ моей жизни, все равно, принесетъ ли онъ мн побду или пораженіе. Въ этомъ мір льдовъ годы проходятъ и уходятъ совершенно незамтно, и мы также мало знаемъ, что они принесли съ собою человчеству, какъ и то, что принесутъ съ собою позднйшіе годы. Въ этой безмолвной природ не происходятъ никакихъ событій, все покрыто мракомъ, и звзды сверкаютъ въ неизмримомъ отдаленіи въ холодной ночи. Fram еще нельзя отчетливо разглядть, черныя мачты выступаютъ изъ окружающей темноты и поднимаются вверхъ къ свтящейся толп звздъ. Незамтной точкой лежитъ судно, затерявшееся въ безконечномъ, далекомъ царств смерти. Но подъ его палубой, тмъ не мене, находится удобное убжище для тринадцати человкъ, которыхъ не пугаетъ величіе этого царства. Тамъ внизу бьется пульсъ жизни, между тмъ, какъ кругомъ снаружи царятъ смерть и безмолвіе, прерываемое лишь по временамъ, черезъ длинные промежутки, страшнымъ грохотомъ льда, когда его гигантскія массы начинаютъ волноваться. Среди глубокой тишины этотъ грохотъ звучитъ какъ угроза, чувствуется близость демоническихъ силъ, великановъ арктическихъ областей, съ которыми намъ, быть можетъ, придется вести смертельную борьбу. Но мы ихъ не боимся.

Я часто думаю о шекспировской Віол, съ меланхолическимъ терпніемъ возсдающей на своемъ мраморномъ пьедестал. Разв мы здсь не можемъ служить такимъ же изображеніемъ ‘терпнія на мрамор’, когда сидимъ на льду и предоставляемъ годамъ проходить, но ожиданія того, что наступитъ и наше время? Я бы могъ набросать эскизъ такой статуи терпнія. Она изображала бы одинокаго человка, въ косматой волчьей шуб, покрытой инеемъ, и сидящаго на ледяномъ холм, вперивъ взоры во мракъ, окутывающій громадныя ледяныя массы, и дожидаясь возвращенія дневного свта и весны.

Въ пятницу ночью, посл часа, уже не ощущалось никакого давленія, но вчера вечеромъ оно опять началось. Сначала я услышалъ стукъ и съ такелажа на крышу палатки, гд я сидлъ и читалъ, повалился снгъ. Было похоже на начинающійся напоръ льда. Затмъ Fram подвергся такому сильному толчку, какого мы еще ни разу не ощущали за послднюю зиму, такъ что ящикъ, на которомъ я сидлъ, закачался. Такъ какъ колебанія и стукъ продолжались, то я вышелъ. Съ запада и сверо-запада раздавался громкій гулъ сдвигавшагося льда, продолжавшійся около двухъ часовъ. Ужъ не по случаю ли новаго года привтствуетъ насъ ледъ такимъ образомъ?

Мы пріятно провели канунъ новаго года, попивая морошковый пуншъ, покуривая трубки и папиросы, и нечего, конечно, говорить, что у насъ было соотвтствующее угощеніе въ изобиліи и мы бесдовали о старомъ и новомъ год и будущихъ годахъ. Играли на скрипк и на гармоніум. Наступила полночь и Блессингъ принесъ изъ какого-то, повидимому, неизсякаемаго источника бутылку настоящаго норвержскаго ликера, и мы роспили ее въ честь стараго и новаго года.

Само собою разумется, что мы невольно вспомнили, что это вторая встрча новаго года на Fram и что мы, по всей вроятности, въ послдній разъ проводимъ этотъ день вмст. Мы поблагодарили другъ друга за дружбу и доброе товарищество, никто изъ насъ вдь не думалъ, что время пройдетъ такъ хорошо. Свердрупъ высказалъ пожеланіе, чтобы путешествіе, которое мы съ Іогансеномъ собираемся предпринять, во всхъ отношеніяхъ было счастливымъ и успшнымъ, затмъ мы выпили за здоровье и благоденствіе тхъ, кто останется на Fram въ предстоящемъ году, такъ какъ мы именно въ этомъ году предполагаемъ разстаться. Тотъ самый втеръ, который завываетъ надъ нами въ такелаж, гонитъ насъ не только въ неизвстныя области, но именно въ такія высокія широты, куда еще ни разу не вступала нога человка. Мы чувствовали, что начинающійся годъ будетъ поворотнымъ пунктомъ для нашей экспедиціи. Пусть этотъ годъ будетъ особенно хорошимъ для людей на Fram и поможетъ имъ пройти впередъ и выполнять свою задачу, также какъ и до сихъ поръ они выполняли ее, тогда ужъ никто не посметъ сомнваться въ томъ, что экипажъ Fram оказался на высот своей задачи.

День новаго года прошелъ при томъ же втр, при тхъ же звздахъ и той же тьм, какъ и раньше. Даже въ полдень не замтно было ни малйшаго свта зари на южномъ горизонт. Вчера мн показалось, что она появилась, по небу распространялся слабый свтъ, но онъ былъ желтовато-благо цвта и слишкомъ высоко поднимался, такъ что я скоре думаю, что это было сверное сіяніе. Сегодня также небо вблизи горизонта кажется чуть-чуть свтлымъ, но врядъ-ли это что нибудь другое, а не отблескъ свернаго сіянія, распространяющагося надъ облаками на горизонт и всего рзче выраженнаго по краямъ. Такой же точно свтъ можно замтить и и другое время и въ другомъ мст на горизонт. Воздухъ вчера былъ особенно прозраченъ, а горизонтъ всетаки оставался нсколько облачнымъ и туманнымъ. Ночью было особенно яркое сверное сіяніе. На южномъ горизонт быстро выростали дугообразные лучи свта, поднимающіеся почти до самаго зенита, и надъ этими лучами и поперегъ ихъ виднлась полоса свта, увнчанная великолпною короной, отраженіе которой, точно лунный свтъ, лежало на льду. Небо зажгло свой факелъ по случаю новаго года и устроило волшебный танецъ лучей свта во мрак ночи.

Четвергъ, 3-го января. День тревоги. Какъ жизнь богата перемнами, не смотря на все свое однообразіе! Вчера еще мы строили планы на будущее, а сегодня мы могли очутиться безъ крова надъ головой, покинутые на льду!

Въ 4¹/₂ часа утра произошелъ новый напоръ льда въ открытой канав позади судна, а въ пять часовъ ледъ началъ сдвигаться въ канав у бакборда. Около восьми часовъ я проснулся и слышалъ трескъ и хрустніе льда, какъ будто снова долженъ былъ начаться напоръ. Fram чуть-чуть сдрогнулся всмъ корпусомъ, и послышался трескъ. Когда я вышелъ на палубу, то былъ не мало изумленъ, вдоль канавы у бакборда, едва въ тридцати шагахъ отъ Fram, возвышался огромный ледяной холмъ, между тмъ какъ трещины на этой сторон простирались отъ насъ почти на 18 шаговъ. Вс лежавшіе свободно на льду предметы были перенесены на судно, доски и планки, ограждавшія лтомъ хижину метеорологовъ, а также сарай для склада инструментовъ, все это разобрано. Но веревку лота, оставленную нами въ отверстіи, вмст съ стчатымъ мшкомъ оторвало и увлекло въ глубину. Когда я незадолго передъ обдомъ снова вышелъ, то ледъ вдругъ началъ сдвигаться. Напоръ опять происходилъ въ канав у бакборда, и ледяной холмъ, вслдствіе давленія, постепенно придвигался. Немного поздне на палубу вышелъ Свердрупъ и тотчасъ же вернулся, объявивъ, что холмъ быстро надвигается на насъ, и надо перенести на судно на саняхъ аппаратъ для бросанія лота, такъ какъ ледъ уже треснулъ по близости отъ него. Ледяной холмъ приближается къ намъ тревожнымъ образомъ, и если онъ достигнетъ васъ раньше, чмъ судно освободятся отъ льда, то дло будетъ плохо. Судно накренилось теперь больше чмъ когда либо.

Посл обда мы занялись приготовленіями на случай, еслибы пришлось покинуть судно. Вс сани были выставлены на палуб на готов, а также каяки, 20 ящиковъ съ галетами для собакъ оставлены на льду, а 19 ящиковъ съ хлбомъ вынесены изъ трюма и поставлены на носу, а также четыре жестяныхъ жбана, заключавшіе 200 литровъ керосина. Еще раньше мы наполнили 10 небольшихъ жестяныхъ сосудовъ 100 литрами керосина и перенесли ихъ на палубу. Сидя за ужиномъ, мы слышали все тотъ же грохотъ и трескъ льда, который все становится ближе. Вдругъ мы услышали трескъ какъ разъ подъ нами. Я бросился на верхъ. Напоръ происходилъ въ нсколько удаленной отъ насъ канав, почти насупротивъ штирборда. Я опять спустился внизъ и принялся за ужинъ. Вскор явился Педеръ, выходившій на ледъ, и сказалъ по обыкновенію съ усмшкой: ‘ледъ раскалывается не очень то красиво’. Ледъ треснулъ недалеко отъ ящика съ собачьимъ кормомъ и трещина распространилась почти до самой кормы. Когда я вышелъ на верхъ, то нашелъ, что трещина дйствительно значительна, ради безопасности надо было перенести дальше впередъ ящики съ кормомъ. Вокругъ судна было также много маленькихъ трещинъ. Затмъ я снова спустился внизъ, закурилъ трубку и принялся спокойно бесдовать съ Свердрупомъ. Спустя нкоторое время ледъ снова началъ трещать и напирать, и хотя я не находилъ, чтобы шумъ былъ сильне обыкновеннаго, но тмъ не мене спросилъ сидящихъ въ салон и играющихъ въ карты, нтъ ли кого нибудь на палуб, если нтъ, то пусть кто-нибудь выйдетъ и посмотритъ гд ледъ сдвигается. Тотчасъ же посл этого я услышалъ на верху поспшные шаги: это былъ Нордаль, прибжавшій сказать, что ледъ напираетъ на бакбордъ. Самое лучшее былобы, еслибъ кто-нибудь оставался на палуб. Мы съ Педеромъ тотчасъ же побжали туда,а за нами и другіе. Въ то время, какъ я взбирался по лстниц.Педеръ крикнулъ мн сверху: ‘надо выпустить собакъ, смотрите, на льду уже вода’.

Мы пришли вовремя, такъ какъ вода уже устремилась въ собачьи помщенія и стояла довольно высоко. Педеръ по колна въ вод пробрался къ дверямъ и раскрылъ ихъ. Большинство собакъ тотчасъ же выскочили и бросились бгать кругомъ, такъ что вода разбрызгивалась во вс стороны, но другія въ страх забились въ уголъ, и ихъ надо было вытаскивать оттуда, хотя вода уже покрывала имъ ноги. Бдныя животныя! Какъ то он себя чувствовали, запертыя въ такомъ тсномъ помщенія, когда оно постепенно стало наполняться водой.

Посл того, какъ собаки были отведены въ безопасное мсто, я обошедъ кругомъ судна, чтобы посмотрть, не случилось ли еще чего нибудь. Ледъ раскололся вдоль судна, и изъ трещины устремилась вода въ ту сторону, гд льдина понизилась вслдствіе давленія, оказываемаго на нее надвигавшимся ледянымъ холмомъ. Щель распространилась подъ кузницу, которая такимъ образомъ очутилась въ опасности, и поэтому мы перевезли ее на саняхъ на большую льдину насупротивъ кормы. Туда же мы перенесли и 11 ящиковъ съ пеммиканомъ, ящики съ собачьимъ кормомъ и 19 ящиковъ съ хлбомъ. Мы тамъ слдовательно устроили цлый складъ, надясь, что тутъ онъ будетъ въ безопасности, такъ какъ тутъ ледъ очень толстъ и, по всей вроятности, устоитъ. Событія эти оживили всхъ, и вс собрались на палуб. Вынеся на верхъ еще четыре жестянки съ керосиномъ, мы принялись за работу и перенесли изъ трюма на палубу еще 21 ящикъ съ хлбомъ и разные запасы: пеммикана, шоколадной муки, масла, сухого бульона и т. д., которыхъ какъ должно было бы хватить на 200 дней, по нашему разчету, затмъ мы приготовили палатки, нашъ кухонный аппаратъ и т. п. такъ что теперь все было въ порядк, и мы могли спокойно лечь спать. Но мы кончили работу только далеко за полночь.

Я все еще надюсь, что это былъ ложный страхъ, и что намъ не придется воспользоваться этими запасами, но наша обязанность все приготовить на случай, еслибы произошло что нибудь неожиданное. Кром того, стоящему на вахт было отдано строгое приказаніе наблюдать за собаками и внимательно слдить за тмъ, не раскололся ли ледъ подъ нашими ящиками, и не начался ли снова напоръ. Если-бы что-нибудь случилось, то онъ немедленно долженъ былъ разбудитъ всхъ и лучше раньше, чмъ позже.

Въ то время, какъ я сижу и пишу эти строки, я слышу, какъ снова начинается хрустніе и трескъ, значить, напоръ льда все еще продолжается. Но вс находятся въ прекрасномъ настроеніи, какъ будто это обстоятельство внесло пріятное разнообразіе въ наше монотонное существованіе. Однако уже половина второго, лучше лягу въ свою койку. Я очень усталъ, а вдь неизвстно сколько времени мн можно будетъ отдыхать.

Пятница, 4-го января. Ночью ледъ былъ спокоенъ, но въ теченіе дня онъ нсколько разъ начиналъ сдвигаться и трещать. Сегодня вечеромъ онъ раскололся въ нсколькихъ мстахъ, и около девяти часовъ снова было давленіе. Напоръ наступалъ черезъ правильные промежутки времени, иногда онъ начинался внезапнымъ толчкомъ, который сопровождался грохотомъ, постепенно ослабвающимъ и начинающимся снова. Однако, холмъ становится все выше и надвигается прямо на насъ, медленно — когда ледъ напираетъ съ промежутками, и быстро — какъ только напоръ продолжается дольше. Можно видть, какъ все ближе и ближе ползетъ ледяная глыба, теперь, въ часъ дня, ледяной холмъ удаленъ едва на пять шаговъ отъ снжнаго холма впереди судна, а отъ этого мста до судна не боле трехъ метровъ, такъ что немного надо времени, чтобы ледяной холмъ насъ достигъ. Между тмъ ледъ продолжаетъ раскалываться, и та солидная ледяная масса, въ которой мы заключены, становится все меньше съ обихъ сторонъ судна. Нкоторыя трещины доходятъ почти до самаго судна. Такъ какъ ледъ подъ тяжестью холма понижается, и Fram сильне склоняется на бокъ, то вода устремляется на новый ледъ, образовавшійся поверхъ слоя воды, выступившей вчера на поверхность льдины. Это почти похоже на постепенное умираніе.

Медленно, но врно надвигается зловщій холмъ, и кажется, будто онъ иметъ намреніе перешагнуть черезъ бортъ судна. Но если Fram доставитъ намъ удовольствіе и высвободится отъ льда, то я успокоюсь и буду надяться, что все еще сойдетъ хорошо, однако въ данную минуту дло очень скверно. Вроятно, намъ придется выдержать тяжелую борьбу прежде, чмъ Fram освободится, если только это не произойдетъ теперь же.

Я, вышелъ на верхъ и взглянулъ на холмъ. Какъ увренно онъ двигается впередъ! Я посмотрлъ также на трещины во льду, какъ он образуются и распространяются кругомъ судна. Я прислушался, какъ трещитъ и хруститъ ледъ внизу, подъ моими ногами, и мн очень не хотлось идти внизъ и ложиться въ койку, пока я не увижу, что Fram совершенно освободился отъ льда. Въ то время, какъ я здсь сижу, я слышу, какъ ледъ предпринимаетъ новое нападеніе на насъ и напираетъ и шумитъ, и я чувствую, что ледяной холмъ подходитъ все ближе. Напоръ льда, повидимому, не прекращается. Я не знаю, что мы еще можемъ сдлать. У насъ все готово на случай необходимости покинуть судно. Сегодня мы вынесли принадлежности одежды и раздлили ихъ между всми, разложивъ по мшкамъ.

Странное положеніе, безспорно есть вроятіе, что вс наши планы рухнутъ вслдствіе непредвиднной случайности, но тмъ не мене не такъ ужъ это неизбжно. Я нисколько не боюсь, но мн хотлось бы знать, должны ли мы въ самомъ дл все уже перенести на ледъ или нтъ? Однако, скоро часъ, и самое благоразумное, что я могу сдлать — это лечь спать. Часовому отданъ приказъ разбудить меня тотчасъ же, какъ только ледяной холмъ подойдетъ къ Fram. Счастье, что у насъ теперь свтитъ луна и мы можемъ разглядть кое-что въ этомъ ужас.

Позавчера мы въ первый разъ увидли луну на горизонт, вчера она свтила нкоторое время и теперь она уже не скрывается, а свтитъ весь день и вою ночь. Сейчасъ два часа, я долженъ заснуть, но я слышу, что напоръ опять сталъ сильне.

Суббота, 5-го января. Сегодняшнюю ночь вс спятъ совершенно одтыми и притомъ самыя необходимыя вещи положены возл и прикрплены къ туловищу. Каждый готовъ вскочить и выпрыгнуть на ледъ, какъ только раздается предостерегающій зовъ. Все нужное, провіантъ, одежда, спальные мшки и т. д. перенесено уже на ледъ. Мы цлый день проработали надъ этимъ, и теперь у насъ все въ порядк и мы вполн готовы оставить судно, если только понадобится. Но я все-таки думаю, что это не понадобится.

Я проспалъ хорошо и только разъ проснулся, послушалъ какъ стучитъ, гремитъ и трещитъ ледъ и снова заснулъ. Въ 5 ¹/₂часовъ утра меня разбудилъ Свердрупъ, сообщившій, что ледяной холмъ теперь уже достигъ Fram и сильно напираетъ на судно, между тмъ какъ ледъ ползетъ наверхъ и достигаетъ почти борта. Я не могъ сомнваться истин его словъ, такъ какъ едва раскрылъ глаза, какъ уже разслышалъ такой громъ и гулъ, какъ будто наступилъ часъ страшнаго суда. Я вскочилъ. Ничего больше не оставалось, какъ разбудить всхъ нашихъ людей, вынести весь остающійся провіантъ на ледъ и принести на палубу наши шубы и другіе предметы нашего снаряженія, чтобы ихъ можно было тотчасъ выбросить за бортъ, какъ только это будетъ нужно. Но день прошелъ, а ледъ оставался спокоенъ. Въ конц концовъ мы сняли висвшія на боканцахъ ботъ съ керосиновымъ двигателемъ и перенесли его на большую льдину. Около восьми часовъ вечера, когда мы уже думали, что напоръ ослаблъ, вдругъ начало опять гремть и трещать, еще сильне чмъ прежде. Когда я выбжалъ на верхъ, то на судно обрушились огромныя массы льда и снга. Педеръ, прибжавшій вмст со мною, тотчасъ же бросился впередъ и сталъ прилежно сгребать ледъ и снгъ лопаткой и очищать отъ нихъ крышу палубы. Я пошелъ вслдъ за нимъ, чтобы самому удостовриться въ положеніи вещей. Я увидалъ больше, чмъ мн было желательно. Бороться съ такимъ врагомъ съ лопатой въ рукахъ, было бы безнадежно, и я поэтому позвалъ назадъ Педера, сказавъ ему: ‘Пойдемъ лучше, снесемъ все на ледъ’. Едва я усплъ это проговорить, какъ ледъ съ удвоенною силой началъ сдвигаться, гремть и трещать. Педеръ на это замтилъ: ‘Меня бы вмст съ лопаткой скоро чортъ забралъ’, — и тотчасъ же началъ смяться. Я вернулся назадъ на палубу и по дорог встртилъ Могштада, который также спшилъ съ лопатою въ рукахъ, но я отослалъ его назадъ. Когда я потомъ бросился къ лстниц, находящейся подъ парусинной крышей, то увидалъ какъ она изогнулась подъ тяжестью ледяныхъ массъ, и какъ эти массы сваливались оттуда. Ихъ было такое множество, что я каждую минуту ожидалъ, что ледъ прорветъ крышу и завалитъ входъ. Сойдя внизъ, я вызвалъ всхъ людей на палубу, но сказалъ имъ, чтобъ они выходили не черезъ дверь у бакборда, а черезъ рубку и вышли бы со стороны штирборда. Надо было прежде всего вынести вс мшки изъ салона и затмъ мы должны были также отнести въ безопасное мсто т, которые лежали на палуб. Я опасался, какъ бы ледъ, въ случа еслибъ онъ прорвалъ крышу, не проникъ въ помщеніе черезъ незапертыя двери и не завалилъ прохода, такъ что мы очутились бы запертыми, какъ въ мышеловк. На случай нужды мы освободили проходъ на верхъ черезъ машинное помщеніе, но отверстіе тутъ было слишкомъ узко, и нельзя было пролзать черезъ него съ тяжелыми мшками. Впрочемъ, было неизвстно, какъ долго этотъ путь останется свободнымъ, если ледъ, какъ слдуетъ, начнетъ напирать на насъ. Я опять выскочилъ на верхъ, чтобы освободить собакъ, которыхъ мы заперли въ ‘Castle Garden’ — стойл, устроенномъ нами у бакборда. Собаки жалобно визжали и выли, скучившись подъ парусинной крышей, ежеминутно грозившей прорваться подъ тяжестью снга и заживо похоронить собакъ въ снжной могил. Я перерзалъ ножемъ вс скрпленія и распахнулъ двери, собаки стремглавъ бросились на другую сторону. Люди между тмъ измаялись за переноской мшковъ, не зачмъ было торопить ихъ, объ этомъ заботился ледъ, который такъ давилъ на бока судна, что я ужъ думалъ, что все кончено. Страшная суматоха царила кругомъ, тмъ боле, что въ довершеніе всего нашъ рулевой впопыхахъ допустилъ лампы погаснуть, и наступила темнота. Я снова долженъ былъ опуститься внизъ, чтобы надть что нибудь на ноги, такъ какъ мои финскіе башмаки висли въ кают для просушки. Когда я былъ внизу, то напоръ льда достигъ высшей точки, палубныя балки трещали надъ моей головой такъ, что я думалъ, что он обрушатся на меня.

Скоро салонъ и каюты были освобождены отъ мшковъ, а также и палуба, откуда мы побросали все на ледъ подальше. Ледъ гремлъ и трещалъ съ такою силой, напирая на бока судна, что мы не могли разслышать ни единаго слова. Однако, все сошло хорошо и мы быстро отнесли въ безопасное мсто весь нашъ багажъ.

Въ то время, какъ мы таскали мшки, давленіе льда прекратилось, наконецъ, и все снова стало спокойно, какъ было раньше. Но какой видъ! Вся сторона бакборда Fram была совершенно погребена подъ снгомъ, виднлась только парусинная крыша. Еслибы мы оставили висть на боканцахъ лодку съ керосиновымъ двигателемъ, то она наврное-бы погибла. Боканцы были совершенно покрыты снгомъ и льдомъ. Удивительная лодка! Огонь и вода оказались безсильными передъ нею и изъ подъ льда она также вышла невредимой и лежитъ теперь на льдин, перевернутая килемъ вверхъ. Жизнь ея была преисполнена всякихъ случайностей, и я бы желалъ знать, что ее еще ожидаетъ впереди.

Какъ я уже говорилъ, суматоха была велика, когда положеніе длъ приняло опасный оборотъ, и мы сочли необходимымъ съ наивозможною скоростью вынести изъ салона вс мшки. Свердрупъ разсказалъ мн, что онъ только что собирался взять ванну и стоялъ совсмъ голый, какъ Богъ его создалъ, когда вдругъ услышалъ, что я созываю всхъ людей на верхъ. Такъ какъ этого никогда раньше не бывало, то онъ понялъ, что произошло нчто серьезное и поскоре натянулъ на себя платье.

Все, что только могло намъ понадобиться потомъ, было вынесено на ледъ. Мы видли, какъ рулевой тащилъ огромный мшокъ съ платьями и тяжелую связку кружекъ, привязанную снаружи мшка. Потомъ онъ снова появился, весь увшанный разными вещами, ножами, рукавицами и т. п., такъ что издали уже можно было разслышать звонъ и стукъ этихъ предметовъ, когда онъ бжалъ. Онъ до конца остался вренъ себ.

Вечеромъ вс принялись уничтожать запасы пирожнаго, конфектъ и т. п., курили табакъ и проводили время довольно весело.

Очевидно вс хотли воспользоваться случаемъ такъ какъ неизвстно было, придется-ли когда либо снова такъ проводить время на Fram. Мы вс теперь находились на военномъ положеніи въ опустошенномъ гнзд.

Изъ предосторожности мы открыли проходъ у штирборда, который былъ занятъ библіотекой и поэтому закрытъ, и держали вс двери растворенными, такъ что могли быть спокойны, что намъ удастся выскочить, даже если что-нибудь рушится. Мы вовсе не хотли, чтобы ледъ затворилъ намъ двери. Но Fram безспорно крпкое судно. У самаго бакборда находится огромный ледяной холмъ, и теперь какъ разъ наступило время напора. Судно склонилось на бокъ, больше чмъ когда либо, почти на 7®, но посл послднаго напора, выдержаннаго имъ, оно снова нсколько приподнялось, такъ что, по всей вроятности, оно уже освободилось ото льда и начало выпрямляться. Теперь, безъ сомннія, всякая опасность миновала.

Воскресенье, 6-го января. Спокойный день, со вчерашняго вечера не было напора. Большинство людей хорошо выспались сегодня. Посл обда они вс усердно принялись освобождать Fram изъ подъ льда. Бортъ мы уже очистили, но на крыш находятся еще большія глыбы.

Сегодня посл обда Гансенъ опредлилъ высоту меридіана, оказалось 83® 24′ св. широты. Ура! Мы славно двигаемся къ сверу. 13 минутъ съ понедльника, и теперь мы находимся на самой сверной широт, какая только когда либо была достигнута. Нечего и говорить, что мы отпраздновали это обстоятельство подобающимъ угощеніемъ, состоящимъ изъ пунша, фруктовъ, пирожнаго и сигаръ, принесенныхъ докторомъ.

Еще вчера вечеромъ мы бжали со своими мшками, спасая свою жизнь, а сегодня вечеромъ мы распиваемъ пуншъ и весело болтаемъ, таковы превратности судьбы! Быть можетъ громъ льда былъ только салютомъ въ честь достиженія нами такихъ высокихъ широтъ? Если такъ, то должно признать, что ледъ сдлаетъ все, что могъ, чтобы чествовать насъ. Ну это не бда, пусть трещитъ, лишь бы мы подвигались дальше къ сверу. Fram теперь наврное выдержитъ, спереди судно освободилось на 30 сантиметровъ, а сзади на 15 и немного отодвинулось назадъ. Мы не нашли въ бортахъ ни одной расшатанной подпорки, но, тмъ не мене, сегодня вечеромъ вс легли спать въ полномъ вооруженіи, чтобы быть готовыми тотчасъ же бжать на ледъ.

Понедльникъ, 7-го января. Днемъ временами ошущалось давленіе, но продолжалось оно не долго, затмъ опять все стало спокойно. Очевидно, ледъ еще не вполн установился, и мы можемъ ожидать отъ нашего пріятеля у бакборда новыхъ сюрпризовъ, такъ что я охотно промнялъ бы его на лучшаго сосда.

Все иметъ конецъ, сказалъ одинъ мальчуганъ, когда его выскли розгой. Бытъ можетъ и напоръ теперь кончился, но быть можетъ и нтъ, и то и другое одинаково вроятно.

Сегодня работы по откалыванію Fram продолжаются, мы во всякомъ случа хотимъ освободить весь бортъ отъ льда. Судно иметъ чрезвычайно внушительный видъ при лунномъ свт. Какъ бы мы ни были уврены въ своихъ собственныхъ силахъ, всетаки мы не можемъ относиться съ презрніемъ къ противнику, который въ нсколько минуть можетъ привести въ движеніе подобныя орудія войны. Вроятно, ледъ еще воздвигнетъ гд нибудь таранъ для насъ. Но Fram можетъ справиться съ нимъ, никакое другое судно не въ состояніи было бы выдержать подобный натискъ, но въ какой нибудь часъ ледъ можетъ воздвигнуть возл насъ и надъ нами стну, и чтобы высвободиться изъ нея, намъ понадобятся мсяцъ и даже боле. Тутъ есть что-то исполинское, это какъ будто борьба между карликами и великаномъ, во время которой карлики должны прибгать съ хитрости и коварству, чтобы вывернуться изъ рукъ великана, рдко выпускающаго свою добычу. Fram — это судно, снаряженное карликами со всми уловками хитрости для борьбы съ великаномъ, и на этомъ судн они трудятся, какъ муравьи, между тмъ, какъ великанъ только ворочаетъ своимъ огромнымъ тломъ. Но всякій разъ, когда онъ поворачивается, то кажется, будто орховая скорлупа будетъ раздавлена и погребена. Однако карлики такъ искусно выстроили свою орховую скорлупу, что она остается свободной и ускользаетъ изъ смертельныхъ объятій великана. Мн приходятъ на память вс старинныя саги и миы о великанахъ, о борьб Тора въ Іотунгенн, о томъ, какъ съ громомъ рушились горы и падали скалы кругомъ, наполняя долины своими обломками. И когда я смотрю на людей, стоящихъ на ледяномъ холм и старающихся отколоть отъ него куски, то мн они представляются меньше карликовъ, даже меньше муравьевъ. Если муравьи и не могутъ нести заразъ больше одного зерна, то, во всякомъ случа, съ теченіемъ времени они выстраиваютъ цлый муравейникъ, гд могутъ спокойно жить, защищенные отъ бурь и зимы.

Если-бы нападеніе на Fram было придумано злобой, то и тогда оно не могло бы быть хуже. Насколько я въ состояніи былъ судить, судно не могло подвергнуться боле сильному давленію и неудивительно, что оно такъ стонало подъ напоромъ льда. Однако судно выдержало его, освободилось и снова поднялось. Кто же теперь будетъ утверждать, что форма судна мало иметъ значенія? Еслибъ судно имло другую форму, то, пожалуй, мы бы здсь не сидли теперь. Нигд въ судн мы не нашли даже ни капельки воды…

Страннымъ образомъ съ этой поры ледъ уже больше ни разу такъ насъ не тснилъ. Не когти ли смерти чувствовали мы въ субботу? Описать ихъ трудно, но он были достаточно сильны.

Сегодня утромъ мы съ Свердрупомъ совершили прогулку по льду, но нигд не замтили и слдовъ новаго напора, ледъ былъ ровный и непрерывный какъ прежде. Сдвиганіе ограничилось маленькою полосой отъ востока къ западу, Fram какъ разъ находился на самомъ худшемъ пункт.

Посл обда Гансенъ вычислилъ вчерашнія наблюденія: результатъ оказался слдующій: 83® 34,2′ св. широты и 102® 51′ вост. долготы. Мы, такимъ образомъ, начиная съ кануна Новаго года, подвинулись на 28 километровъ къ западу и только на 25 километровъ къ сверу, между тмъ какъ втеръ большую часть дулъ съ юго-запада. Льдина, повидимому, избрала наиболе ршительнымъ образомъ курсъ къ сверо-западу и, поэтому, нечего удивляться, что происходитъ нкоторый напоръ, когда втеръ гонитъ ледъ въ поперечномъ направленіи.

Сегодня вечеромъ появился очень удивительный свтъ, какъ разъ подъ луной. Онъ имлъ видъ громаднаго свтящагося стога сна на горизонт и верхней своею частью входилъ въ кольцо, окружающее луну. На верхней сторон кольца была видна, какъ обыкновенно, перевернутая свтящаяся дуга.

На слдующій день, 8-го января, мы замтили, что ледъ снова началъ трещать. Въ это время я и Могштадъ трудились надъ постройкою ручныхъ саней, вдругъ какъ надъ судномъ, такъ и подъ нимъ, опять раздался трескъ, возобновлявшійся нсколько разъ, но въ промежуткахъ ледъ былъ совсмъ спокоенъ.

Я нсколько разъ, находясь на льду, прислушивался къ тренію льда и наблюдалъ его дйствіе, однако все ограничивалось только трескомъ и скрипомъ подъ верхнею поверхностью льда и въ ледяномъ холм возл насъ. Быть можетъ это должно намъ служитъ предостереженіемъ, чтобы мы не были слишкомъ доврчивы! я вовсе не такъ уже увренъ въ томъ, что можно успокоиться. Въ сущности мы какъ будто живемъ на дйствующемъ вулкан. изверженіе, которое должно будетъ ршитъ нашу участь, можетъ начаться каждую минуту. Отъ этого зависитъ успхъ или пораженіе Fram. Но что же будетъ ставкой? Fram вернется и тогда цль будетъ достигнута, или же мы потеряемъ судно и должны будемъ удовольствоваться тмъ, что уже достигнуто раньше, но и на обратномъ пути намъ, быть можетъ, удалось бы разслдовать еще часть земли Франца-Іосифа. Это все. Но во всякомъ случа было бы очень тяжело потерять судно и очень грустно было бы видть, какъ оно исчезаетъ на нашихъ глазахъ.

Нкоторые изъ нашихъ людей заняты, подъ предводительствомъ Смвердрупа, скалываніемъ льда на холм у бакборда, они уже достигли хорошихъ успховъ въ этомъ дл. Моргштадъ и я, мы все время прилежно занимаемся приведеніемъ саней въ порядокъ и приготовленіемъ ихъ къ путешествію, такъ какъ они все равно понадобятся мн, пойдемъ ли мы на сверъ, или на югъ.

Лифъ сегодня минуло два года. Она уже большая двочка. Я бы желалъ знать, узнаю ли ее, врядъ ли я найду у нея хотя бы одну знакомую черту. У насъ дома теперь большой праздникъ и ей длаютъ всевозможные подарки. Вроятно вспомнятъ и о насъ, но никто не знаетъ, гд мы теперь находимся.

Въ послдующіе дни ледъ оставался спокоенъ все время.

Въ ночь на 9-е января ледъ снова началъ немного трещать и гремть, но затмъ все прекратилось и 10-го января было возвщено: ‘Ледъ совершенно спокоенъ’. Еслибъ ледяной холмъ не находился по прежнему у бакборда, то никому бы и въ голову не пришло, что вчный миръ недавно былъ нарушенъ, теперь все такъ спокойно и мирно кругомъ. Ледъ продолжаютъ скалывать, и холмъ замтно уменьшается.

Могштадъ, вмст по мною, усердно работаетъ надъ санями въ трюм. Между прочимъ я попробовалъ опять съ различныхъ пунктовъ фотографію Fram при лунномъ свт. Результаты далеко превзошли мои ожиданія. Но такъ какъ верхушка холма уже сколота, то снимки не даютъ точнаго представленія о томъ, какъ этотъ пловучій ледъ низвергнулся на Fram. Затмъ мы привели въ порядокъ нашъ складъ на большой льдин у штирборда, мы собрали вс наши спальные мшки, лапдандскіе и финскіе башмаки, волчьи шубы и, завернувъ въ большой парусъ, отнесли подальше къ западу. Провіантъ былъ раздленъ на шестъ отдльныхъ кучъ, а ружья и винтовки распредлены въ трехъ послднихъ кучахъ и все это прикрыто парусами съ лодки. Ящики съ инструментами Гансена и моими также прикрыты парусомъ, вмст съ ведромъ наполненнымъ патронами. Кузница и вс ея принадлежности были тщательно припрятаны и наверху, на ‘большомъ холм’ сложены сани и лыжи. Каяки лежали перевернутые другъ возл друга и между ними помщался кухонный аппаратъ и лампы. Мы распредлили вс предметы такимъ образомъ для того, чтобы наша потеря была не слишкомъ велика, въ случа если толстая льдина внезапно расколется. Мы знаемъ, гд что можно найти, такъ что пусть завываетъ вьюга, сколько ей угодно, мы ничего отъ этого не потеряемъ.

Вечеромъ 14-го января мы услышали два раза рзкій трескъ, точно пушечный выстрлъ, вслдъ за которымъ послышался такой шумъ, какъ будто что нибудь разваливалось, по всей вроятности, что раскололся ледъ вслдствіе сильнаго холода. Мн показалось тогда, какъ будто судно склонилось еще больше, но, быть можетъ, это и не такъ.

Время проходило и поэтому мы снова усердно принялись за приготовленія къ санной экспедиціи.

Вторникъ, 15-го января, я написалъ въ дневник: ‘Сегодня вечеромъ докторъ прочелъ Іогансену и мн лекцію о перевязк и лченіи сломанныхъ костей. Я лежалъ на стол и на меня накладывалась гипсовая повязка, между тмъ какъ вс кругомъ стояли и смотрли. Но ужъ одинъ видъ такой операціи долженъ былъ навести на непріятныя мысли. Подобное несчастіе среди полярной ночи, при 40®—50® холода, было бы мене всего желательно, такъ какъ, не говоря уже о тамъ, что тутъ дло бы шло о нашей жизни, мы врядъ ли съумли бы какъ слдуетъ наложить перевязку. Однако, подобныя случайности мало вроятны или врне: не должны быть вроятны’.

Въ январ мы уже могли замтить въ полдень слабый свтъ зари занимающагося дня — дня, при разсвт котораго мы должны будемъ выступить.

18-го января я записалъ, что уже въ девять утра можно было различить первые признаки зари и въ полдень даже сдлалось почти совсмъ свтло. Я не думаю, чтобы въ теченіи мсяца стало достаточно свтло для путешествія, но повидимому такъ и будетъ. Во всякомъ случа старые ‘опытные’ люди считаютъ февраль слишкомъ раннимъ и слишкомъ холоднымъ мсяцемъ для путешествія, которое и въ март врядъ ли кто-либо ршится предпринятъ. Однако измнить тутъ ничего нельзя, мы не должны тратить время на разсужденія объ удобствахъ, если только хотимъ двинуться впередъ раньше лта, когда путешествіе станетъ невозможнымъ. Я не боюсь холода, мы можемъ защитить себя отъ него.

Между тмъ приготовленія наши продолжались. Я привелъ въ порядокъ свои дневники, журналы для записи наблюденій, фотографическіе снимки и т. п., однимъ словомъ все, что мы хотли взять съ собой. Могштадъ занимался въ трюм изготовленіемъ полозьевъ для саней, а Якобсенъ началъ собирать новыя сани. Петерсенъ приготовлялъ въ машинномъ отдленіи гвозди, нужные Могштаду при обивк саней. Другіе же выстроили изъ ледяныхъ глыбъ и снга большую кузницу на льдин и завтра утромъ мы съ Свердрупомъ намрены погрузить полозья въ смолу и стеаринъ и согнуть ихъ въ горячемъ состояніи, что можно сдлать только въ кузниц. Я надюсь, что намъ удастся, несмотря на 40® холода, подучить достаточно высокую температуру для производства этой важной работы. Амундсенъ занятъ исправленіемъ мельницы, которая опять не въ порядк, такъ какъ зубчатыя колеса поистерлись, но онъ думаетъ, что ему удастся ее совершенно поправить. Довольно-таки холодная работа — лежать при втр на верху на мельниц и при свт фонаря сверлить твердую сталь и чугунъ при температур около 40® холода. Стоя на палуб сегодня, я смотрлъ вверхъ на фонарь и слышалъ, какъ работаетъ сверло, по звуку уже можно было судить, какъ тверда сталь. Когда я потомъ услышалъ, какъ Амундсенъ хлопаетъ ладошами, то подумалъ: ‘Да, похлопывай, похлопывай, дружокъ! не очень то тепло лежать тамъ наверху!’ Самое худшее, что при такой работ нельзя надвать рукавицъ и надо дйствовать голыми руками, чтобы добиться чего нибудь. ‘Долго работать нельзя, руки замерзаютъ, но дло, вдь, должно быть сдлано’ — сказалъ Амундсенъ, принимаясь опять работать. Это такой молодецъ во всемъ, за что бы онъ ни брался, я утшаю его тмъ, что врядъ я нашлось бы много людей, которые были бы въ состояній при такомъ мороз и къ сверу отъ 83®, работать на мельниц. ‘Въ другихъ экспедиціяхъ, — сказалъ я ему, — избгали всякой работы на открытомъ воздух при такой низкой температур’.— ‘Въ самомъ дл?— удивленно спросилъ онъ. — А я думалъ, что прежнія экспедиціи опередили насъ въ этомъ отношеніи, я хочу сказать, что мы слишкомъ много сидимъ тамъ внизу’. Я нисколько не поколебался разуврить его въ этомъ, такъ какъ онъ длаетъ всегда все, что можетъ.

Я переживаю странное время, мн кажется, какъ будто я приготовляюсь къ лтнему путешествію, какъ будто весна уже наступила, между тмъ какъ мы находимся еще только среди зимы, а относительно способа этого лтняго путешествія еще существуютъ сомннія. Ледъ остается спокойнымъ, трескъ, который слышится по временамъ въ льдинахъ и въ Fram, есть лишь результатъ холода. Послднее время я снова перечитывалъ разсказъ Пайера о его санной экспедиціи на сверъ, черезъ зундъ ‘Austria’, нельзя сказать, чтобы этотъ разсказъ дйствовалъ очень воодушевляющимъ образомъ. Мы какъ разъ основываемъ свое спасеніе на той стран, которую онъ изображаетъ царствомъ смерти и въ которой онъ со своими спутниками неизбжно долженъ былъ бы погибнуть, еслибъ они не встртили своего судна, мы же именно разсчитываемъ достигнутъ этой страны, когда нашъ провіантъ придетъ къ концу. Пожалуй это можетъ показаться легкомысліемъ, но я все-таки не думаю я не могу себ представить, чтобы страна, въ которой даже въ апрл изобилуютъ медвди, тупики и копры, я гд тюлени грются на солнц, лежа на льду, не была бы ‘обтованной землей’ съ ‘медовыми и молочными рками’, для двухъ мужчинъ, имющихъ въ своемъ распоряженіи хорошія ружья. Наврное тамъ можно не только удовлетворить свои немедленныя потребности, но еще сдлать запасъ для дальнйшаго путешествія на Шпицбергенъ. Между тмъ невольно приходитъ на мысль, что порою именно тогда бываетъ трудно достать жизненные припасы, когда въ нихъ больше всего нуждаешься. Но такія мысли быстро проходятъ. Мы все-таки готовимся къ выступленію, срокъ котораго быстро приближается. Четыре недли или около этого пройдутъ скоро, и тогда: прощай уютное гнздышко, которое замняло намъ родину въ теченіи полутора года. Мы уходимъ туда, въ мракъ и холодъ, туда, гд царить полная неизвстность.

23-го января. Заря настолько усилилась, что ея сіяніе уже виднется на льду. Въ первый разъ въ этомъ году я увидлъ красный отблескъ солнца глубоко внизу на горизонт, освщенномъ зарей. Мы сдлали промръ еще до нашего отъзда и нашли 3850 метровъ. Затмъ я приготовилъ лыжи и такъ какъ особенно важно, чтобы они были гладки, упруги и легки, и хорошо скользили, то я ихъ хорошенько пропиталъ дегтемъ, стеариномъ и саломъ и теперь оставалось только позаботиться, чтобы ноги хорошо дйствовали, но я не сомнвался, что такъ и будетъ.

Вторникъ 29-го января. Вроятная широта 83® 30′ (за нсколько дней передъ этимъ мы находились сверне 83® 40′, но теперь насъ опять отнесло къ югу). Становится все свтле и въ полдень почти уже свтло какъ днемъ. Мн кажется даже, что я могъ бы прочесть подъ открытымъ небомъ названіе книги, если только это названіе напечатано крупнымъ и отчетливымъ шрифтомъ. Каждый день я выхожу на прогулку, чтобы привтствовать зарю наступающаго дня, и затмъ принимаюсь за работу по снаряженію экспедиціи. Я испытываю странное чувство. Конечно тамъ, въ глубин душ, я ощущаю нчто врод ликованія при мысли, что вс мечты мои близятся къ своему осуществленію по мр того какъ солнце поднимается все выше и выше, но въ то же время иногда меня охватываетъ глубокая грусть, когда я работаю среди своей привычной обстановки. Это такое чувство, какое всегда испытывается при прощаніи съ друзьями и домомъ, подъ крышей котораго долго находилъ убжище. Мы сразу покидаемъ и этотъ домъ и своихъ милыхъ сотоварищей навсегда, и мн уже больше никогда не придется разгуливать по палуб, покрытой снгомъ, залзать подъ парусинную крышу, слышать смхъ въ уютномъ салон и сидть въ кругу друзей. И потомъ мн приходитъ въ голову, что когда Fram разорветъ наконецъ свои ледяныя оковы и повернетъ назадъ въ Норвегію, то я уже не буду здсь. Прощаніе придаетъ всмъ предметамъ какой-то особенный грустный отпечатокъ, точно вечерняя заря при закат дня.

Сто разъ на день я обращаю свои взоры на карту, висящую на стн, и каждый разъ меня охватываетъ холодная дрожь. Путь, лежащій передъ нами, представляется мн такимъ далекимъ и препятствій на нашемъ пути быть можетъ будетъ очень много. Но затмъ меня снова охватываетъ сознаніе неизбжности, такъ должно быть и иначе быть не можетъ, все подготовлено слишкомъ тщательно и отступать уже нельзя. Между тмъ южный втеръ свиститъ надъ нашими головами, и мы все двигаемся къ сверу, навстрчу нашей цли. Когда я выхожу на палубу и ночью смотрю на сверкающій звздный сводъ и пламенющее сверное сіяніе, то вс такія мысли отступаютъ, и мн кажется, что я могу отдохнуть въ этомъ святилищ, въ этой темной, глубокой, безмолвной пустын, въ этомъ безпредльномъ храм природы, гд душа стремится къ своему первоисточнику. Прилежный муравей, что изъ того, достигнешь ты со своимъ зерномъ цли или нтъ? Все исчезаетъ въ мор вчности, въ великой Нирван. Наши имена съ годами будутъ забыты, нашихъ дяній никто не вспомнитъ, наша жизнь пролетитъ, какъ облако, и исчезнетъ, какъ туманъ, разгоняемый лучами солнца и уничтожаемый ихъ теплотой. Наша жизнь — это тнь, промелькнувшая мимо, и не можетъ вернуться назадъ, конца никто на можетъ избжать и никто не возвращается!

Двое изъ насъ скоро уйдутъ еще дальше въ этой громадной пустын и будутъ странствовать среди еще большаго уединенія и тишины.

Среда, 30-го января. Сегодня произошло великое событіе: втряная мельница посл долгаго отдыха снова начала работать. Несмотря на холодъ и темноту, Амундсенъ исправилъ зубчатыя колеса и теперь мельница движется ровно и гладко, точно по резин.

Все время дулъ сверо-восточный втеръ, и мы снова двигаемся за сверъ.

Около 8-го февраля у насъ были готовы сани съ деревянными полозьями, и мы могли ихъ испробовать, мы нашли при этомъ, что ихъ гораздо легче тащить, чмъ положенныя на полозья, обитыя накладнымъ серебромъ, хотя грузъ былъ одинаковъ на обоихъ саняхъ. Разница была такъ велика, что сани съ обитыми полозьями намъ показались вдвое тяжеле.

Наши новыя сани изъ ясеневаго дерева также были почти кончены и безъ полозьевъ всили 15 килограммъ. Вс люди усердно работаютъ. Свердрупъ шьетъ для саней маленькіе мшки или подушки, которые должны будутъ служить подстилкою для каяковъ, положенныхъ на сани. Іогансенъ съ другими наполняютъ эти мшки пеммиканомъ, который для этой цли долженъ быть хорошо истолченъ, чтобы составить хорошую подстилку для нашей драгоцнной лодки. Наполненные такимъ образомъ четырехъ-угольные гладкіе мшки на холод замерзаютъ, какъ камень, и сохраняютъ свою форму. Блессингъ сидитъ въ рабочей комнат и снимаетъ копіи съ фотографій, между тмъ какъ Гансенъ длаетъ набросокъ карты нашего пути, записываетъ для насъ свои наблюденія и т. п. Короче говоря, врядъ-ли найдется хотя бы одинъ человкъ на судн, который бы не чувствовалъ, что моментъ отъзда приближается, разв только въ кухн все идетъ по прежнему.

Вчера мы были на 83® 32,1′ св. широты и 102® 28′ восточной долготы, такъ что мы, значитъ, снова направились въ югу. Впрочемъ это не бда, что значитъ одной или двумя морскими милями больше или меньше?

Воскресенье, 19-го февраля. Сегодня было такъ свтло, что около часа дня я могъ довольно легко читать ‘Verdens Gang’, только нужно было держать газету противъ свта зари, если же я повертывалъ ее противъ луны, стоящей глубоко на свер, то читать было невозможно.

Передъ обдомъ я предпринялъ коротенькую поздку съ двумя молодыми собаками, ‘Гуленомъ’ и ‘Сузиной’, а также ‘Кайфасомъ’. Гуденъ еще ни разу не ходилъ въ упряжи, но всетаки пошелъ хорошо, хотя онъ и выказалъ нкоторой упрямство сначала, но это вскор прошло, такъ что, я думаю, онъ будетъ хорошею собакой, когда научится. ‘Сузина’, уже возившая сани прошлою осенью, вела себя, какъ опытная собака. Дорога твердая и для собакъ не представляется трудной, почва не очень неровна, но и не слишкомъ гладка. Ледъ ровный и удобенъ дня бга, такъ что я надюсь, что въ день мы будемъ проходить хорошія разстоянія и будемъ двигаться впередъ скоре, чмъ я думалъ. Я не могу отрицать, что это далекій путь. Никто еще такъ ршительно не сжигалъ своихъ кораблей. Снова найти судно будетъ невозможно и передъ нами лежитъ великое неизвстное. Тамъ есть только одна дорога, она ведетъ прямо, все прямо, будь то черезъ сушу или воду, черезъ гладкое или неровное пространство, но только черезъ ледъ или черезъ ледъ и воду, и я твердо убжденъ, что мы проберемся, даже если должны будемъ наткнуться на самое худшее, — на землю и пловучій ледъ.

Среда, 13-го февраля. Подушка изъ пеммикана и сушеный паштетъ изъ печенки уже готовы. Каяки будутъ лежать на прекрасной подстилк и я осмливаюсь утверждать, что такія мясныя подушки абсолютная новинка. Подъ каждымъ каякомъ находятся три такихъ подушки, точно пригнанныя къ санямъ и имющія форму дна каяка. Они всятъ 50—60 килограммъ. Мясо (пеммиканъ и сушеная печенка), наполняющее вс три подушки, вситъ приблизительно 160 килограммъ. Каждый изъ насъ иметъ легкій спальный мшокъ изъ оленьяго мха, въ которомъ мы съ Іогансеномъ попробовали проспать прошлую ночь на открытомъ воздух. Однако, мы оба нашли, что это довольно прохладно, хотя всего только было 37®. Быть можетъ мы слишкомъ легко одлись подъ волчьей шубой и поэтому сегодня ночью попробуемъ сдлать второй опытъ, только однемся потепле.

Суббота, 16-го февраля. Наше снаряженіе длаетъ большіе успхи, хотя еще надо позаботиться о разныхъ мелочахъ, что возьметъ время, такъ что я не знаю, будемъ ли мы готовы къ выступленію въ среду, 20-го февраля, какъ я думалъ раньше. Днемъ теперь такъ свтло, что еслибъ за этимъ было дло, то мы могли бы выступить тотчасъ же, однако, бытъ можетъ, лучше будетъ подождать день или два. Три санныхъ паруса уже готовы. Они сдланы изъ легкой бумажной матеріи и имютъ въ ширину 2,20 метровъ при высот въ 1,30 метр. Паруса такъ устроены, что ихъ можно соединять вмст и употребить, какъ одинъ парусъ на двойныхъ саняхъ. Я думаю, что они намъ окажутъ хорошія услуги, они всятъ около 600 граммъ. Кром того, мы уже приготовили большую часть провіанта для нагрузки въ мшки.

ГЛАВА X.
Выступленіе.

Вторникъ, 26-го февраля 1895 г. Наконецъ наступилъ день, великій день, когда мы должны отправиться въ путь. Прошедшая недля протекла въ неустанной работ, въ окончаніи послднихъ приготовленій. Мы должны были выступить 20, но откладывали со дня на день, такъ какъ постоянно нужно было что-нибудь исправить. Дни и ночи мы только и думали о томъ, какъ бы чего-ни будь не забыть. О, это не прекращающееся душевное возбужденіе, не допускающее ни на одну минуту сложить съ себя отвтственность и дать волю своимъ мыслямъ, предаться мечтамъ о будущемъ! Нервы напряжены съ момента пробужденія до поздней ночи. Мн слишкомъ хорошо извстно такое состояніе, всегда овладвавшее мною, когда ршеніе было окончательно принято, и отступленіе было уже отрзано. Но никогда еще оно не было такъ отрзано, какъ теперь!. Послднія ночи я ни разу не ложился ране 3 ¹/₂ или 4 ¹/₂ часовъ утра. Не только намъ нужно было позаботиться о разныхъ предметахъ, которые мы должны были взять съ собою, но такъ какъ мы покидаемъ судно, то нужно было передать отвтственность въ другія руки и позаботиться о томъ, чтобы ничего не было забыто относительно остающихся. Научныя наблюденія должны и въ наше отсутствіе производиться такъ же, какъ они производятся теперь и т. д. Такъ наступилъ послдній вечеръ, который мы должны были провести на Fram, и, конечно, состоялся прощальный пиръ. Съ какимъ-то особеннымъ грустнымъ чувствомъ мы припоминали все, что было пережито нами на судн, и эти воспоминанія примшивались къ нашимъ надеждамъ и вр въ будущее. Я оставался до ранняго утра, такъ какъ нужно было еще написать письма и оставить привтъ родин на случай, если произойдетъ что-нибудь непредвиднное. Свердрупу, которому я передавалъ управленіе экспедиціей, я написалъ слдующую инструкцію:

‘Капитану Отто Свердрупу
Командиру Fram.

‘Оставляя Fram и предпринимая въ сопровожденіи Іогансена путешествіе къ сверу, если возможно, до полюса и оттуда на Шпицбергенъ, по всей вроятности черезъ землю Франца-Іосифа, я передаю вамъ начальство надъ остающеюся частью экспедиціи. Съ того дня, какъ я оставлю Fram, власть, которою я пользовался, перейдетъ къ вамъ въ тхъ же размрахъ, и вс остальные должны безусловно повиноваться вамъ или тому, кого вы уполномочите быть ихъ руководителемъ. Я считаю лишнимъ отдавать вамъ приказанія относительно того, какъ нужно поступать при разныхъ условіяхъ, даже еслибы можно было сдлать это. Я убжденъ, что вы сами будете знать, какъ слдуетъ поступать при трудныхъ обстоятельствахъ, и знаю, что могу вполн доврить вамъ Fram. Главная цль экспедиціи проникнуть черезъ неизвстное полярное море отъ Новосибирскихъ острововъ къ сверу отъ земли Франца-Іосифа и дале въ Атлантическій океанъ до Шпицбергена или Гренландіи. Важнйшая часть этой задачи, по моему мннію, уже выполнена, остальное будетъ сдлано, когда экспедиція проникнетъ дале къ западу. Для увеличенія результатовъ экспедиціи я длаю попытку проникнуть на собакахъ еще на сверъ.

‘Вашей задачей будетъ благополучно довести домой людей, оставленныхъ на ваше попеченіе, не подвергая ихъ никакой ненужной опасности ни ради судна, ни ради груза или результатовъ экспедиціи. Никто не знаетъ, какъ много пройдетъ времени, прежде, чмъ Fram попадетъ въ открытыя воды. У васъ есть запасъ провіанта на многіе годы, но, если по какой либо причин плаваніе продлится слишкомъ долго, или же если здоровье экипажа начнетъ портиться, или же вслдствіе какихъ либо другихъ основаній вы найдете нужнымъ оставить судно, то тутъ не должно быть никакихъ колебаній. Что касается времени года и маршрута, то вы сами лучше всего ршите этотъ вопросъ. Еслибы понадобилось пристать къ берегу, то я нахожу, что это выгодно сдлать на земл Францъ-Іосифа и Шпицберген. Еслибы по моемъ и Іогансена возвращеніи были организованы розыски экспедиціи, то они направятся прежде всего въ эти мста. Но гд бы она ни высадилась, вы должны возможно чаще ставить на возвышенностяхъ и выдающихся вершинахъ бросающіеся въ глаза знаки и оставлять краткія свднія объ томъ, что произошло, и куда вы направились. Чтобы эти значки легко было отличить, то на разстояніи четырехъ метровъ отъ большой вхи, въ направленіи магнитнаго севрнаго полюса, поставьте вторую, маленькую. Мы такъ часто обсуждали вопросъ о томъ, какъ всего лучше снарядить экспедицію. На случай еслибы пришлось покинуть Fram, что я считаю лишнимъ возвращаться къ этому теперь. Я знаю, что вы позаботитесь захватить нужное количество каяковъ, саней, лыжъ и др. предметовъ снаряженія, а также постараетесь все привести въ порядокъ и держать наготов. Въ другомъ мст я даю вамъ указанія относительно провіанта, который я считаю наиболе цлесообразнымъ для такого путешествія, а также относительно необходимаго количества его на каждаго человка.

‘Я знаю также, что вы все приготовите къ тому, чтобы можно было оставить Fram въ самый кратчайшій срокъ, въ случа если произойдетъ пожаръ или напоръ льда причинитъ поврежденія. Если возможно, слдуетъ устроить въ безопасномъ мст на льду складъ запасовъ и т. п., какъ это было сдлано у насъ въ послднее время. Вс необходимые предметы, которые не могутъ храниться на льду, должны быть сложены на судн, но такъ, чтобы при всякихъ обстоятельствахъ можно было легко ихъ достать. Какъ вамъ извстно, въ склад находятся теперь только концентрированные запасы для санныхъ путешествій, но такъ какъ возможно, что вы еще долго не двинетесь дальше, то было бы очень желательно сохранить какъ можно больше такихъ запасовъ консервированнаго мяса, рыбы и овощей. Я бы совтовалъ держать наготов на льду запасъ этихъ предметовъ на случай, еслибы наступили тревожныя времена. Если Fram отнесетъ теченіемъ слишкомъ далеко къ сверу отъ Шпицбергена, и онъ попадеть въ теченія у восточныхъ береговъ Гренландіи, то тутъ могутъ быть разныя случайности, о которыхъ въ данную минуту трудно составить себ представленіе.

‘Но еслибы вы были вынуждены покинуть Fram и повернуть къ материку, то я бы посовтовалъ вамъ непреннно ставить вхи (съ подробными указаніями куда вы отправляетесь и т. д.) везд, гд вы будете проходить, такъ какъ возможно, что туда будутъ направлены розыски экспедиціи. Вы сами лучше всего ршите, обсудивъ вс обстоятельства, должны-ли вы въ такомъ случа попытаться достигнуть Исландіи (которая лежитъ всего ближе, и которую вы могли-бы достигнуть, слдуя по краю льдовъ въ первой половин лта) или-же датскихъ колоній, находящихся къ западу отъ мыса Фаруэлль.

‘Въ числ предметовъ, которые вы должны захватить съ собою, кром необходимаго провіанта, въ случа необходимости оставить Fram, я бы отмтилъ оружіе и вс предметы вооруженія, вс научные записи и дневники, а также вс коллекціи, если он не слишкомъ тяжелы, а если тяжелы, то небольшіе образцы, взятые изъ нихъ, затмъ фотографіи, ареометръ Эдермана, при помощи котораго сдлано большинство опредленій удльнаго вса морской воды и, само собою разумется, вс журналы и замтки, представляющія какой-либо интересъ. Я оставляю здсь дневники и письма, которыя особенно поручаю вамъ и прошу передать Ев, въ случа если я не вернусь, или если, противъ всхъ ожиданій, вы раньше насъ вернетесь домой. Гансенъ и Блессингъ, какъ вамъ извстно, берутъ на себя научную часть и коллекціи, вы же сами будете наблюдать за промромъ и за тмъ, чтобы онъ производился такъ часто, какъ только дозволяетъ это состояніе веревки лота. Я считалъ бы въ особенности желательнымъ, чтобъ промръ производился, по крайней мр, одинъ разъ черезъ каждыя 60 морскихъ миль, а если чаще, то еще лучше. Если же глубина оказалась бы меньше и измнчивее, чмъ теперь, то я полагаю лишнимъ напоминать вамъ, что промры въ такомъ случа должны производиться какъ можно чаще.

‘Такъ какъ экипажъ судна вообще невеликъ, а теперь еще уменьшится съ уходомъ двухъ человкъ, то каждому изъ оставшихся придется, вроятно, работать больше, но я увренъ, что вы будете освобождать людей, когда это будетъ возможно, чтобы они помогали при производств научныхъ наблюденій.

Прошу васъ также наблюдать, чтобы каждые десять дней (1, 10 и 20 каждаго мсяца) производилось буреніе льда и измреніе его толщи такимъ точно образомъ, какъ это длалось до сихъ поръ. Эти работы большею частью производилъ Гендриксенъ, и на него можно положиться.

‘Въ заключеніе желаю вамъ и всмъ, кто теперь остается на вашей отвтственности, самаго лучшаго успха. Пусть мы встртимся въ Норвегіи, все равно на этомъ судн или безъ него!

Преданный вамъ
Фритіофъ Нансенъ.

25 февраля 1895 г.’.

Наконецъ, мозгъ могъ отдохнуть, работа начиналась для ногъ и рукъ. Сегодня утромъ все уже было готово къ выступленію. Пять товарищей, Свердрупъ, Гансенъ, Блессингъ, Гендриксенъ и Могштадъ вывели насъ на дорогу и захватили съ собою сани и палатку. Четверо саней были приготовлены, собаки запряжены,затмъ мы передъ самымъ выступленіемъ позавтракали и, выпивъ по бутылк мальцэкстракта, сказали послднее сердечное прости остающимся. Мы собрались въ путь во время снжной мятели.

Я шелъ впереди первыхъ саней, вмст съ ‘Квикъ’, за нами, при крикахъ ура, хлопаніи бичомъ и ла собакъ, слдовали одн сани за другими. Въ то же время съ палубы судна намъ отвчали прощальнымъ салютомъ. Сани грузно подвигались впередъ, медленно взбирались он на холмъ и наконецъ совсмъ остановились, когда подъемъ сдлался слишкомъ крутымъ, такъ что мы вс должны были помогать, потому что одному человку было ихъ не втащить, но по ровному пространству мы полетли, какъ вихрь, такъ что спутникамъ нашимъ на лыжахъ довольно трудно было слдовать за санями. Я долженъ былъ держаться изо всхъ силъ, чтобы не запутаться ногами въ постромк, когда сани меня потащили. Тотчасъ же затмъ прибжалъ Могштадъ съ крикомъ, что во время зды у однхъ саней оторвались перекладины, соединяющія вертикальныя подпорки полозьевъ. Сани со всмъ тяжелымъ грузомъ съ размаху ударились объ стоящій торчкомъ кусокъ льда, который разломалъ одну за другой вс три перекладины и кром того еще одну или дв вертикальныя подпорки полозьевъ. Больше ничего не оставалось длать, какъ вернуться назадъ на судно, чтобы исправить сани и сдлать ихъ еще прочне въ видахъ предупрежденія повторенія такихъ случаевъ.

Сани снова разгрузили и втащили на судно, чтобы исправить. Итакъ, мы опять проводимъ вечеръ здсь. Но я все-таки радъ, что этотъ случай произошелъ именно теперь, было бы хуже, еслибы это случилось нсколькими днями поздне. Я возьму теперь вмсто четырехъ — шесть саней, чтобы можно было уменьшить грузъ, и он могли бы легче двигаться по неровностямъ почвы. Я положу кром того внизу, подъ перекладинами саней, широкую доску, которая должна будетъ защищать ихъ отъ остріевъ льда. Такъ какъ для сбереженія времени лучше вс эти мелочи хорошенько исправить до отъзда, то мы, вроятно, раньше послзавтра не буденъ готовы къ выступленію.

Мн было очень странно снова очутиться на судн, посл того какъ я уже простился навсегда, какъ мн казалось, съ своею прежнею обстановкой. Когда я взошелъ на корму, то увидлъ, что пушки лежатъ въ снгу, одна изъ нихъ свалилась, другая же, вслдствіе салютныхъ выстрловъ, отскочила далеко назадъ. На бизани еще разввался красно-черный флагъ.

Я нахожусь въ превосходномъ настроеніи. Сани, повидимому, легко скользятъ, хотя нагружены на 50 килограммъ боле, чмъ это предполагалось раньше (общій всъ приблизительно 1100 килограммъ), и все иметъ многообщающій видъ. Намъ придется подождать еще нсколько дней, такъ какъ весь день дуетъ юго-восточный втеръ, который, по всей вроятности, быстро подвинетъ насъ къ сверу.

Вчера мы находились подъ 83® 47′ св. широты, а сегодня уже 83® 50′.

Въ четвергъ, 28-го февраля, мы снова пустились въ путь по своими шестью санями. Свердрупъ, Гансенъ, Блессингъ, Гейдриксенъ и Могштадъ сопровождали насъ, а другіе также прошли съ нами нкоторое разстояніе. Мы нашли, однако, что наши собаки не такъ хорошо везутъ, какъ мы ожидали, и я пришелъ поэтому къ заключенію, что съ такимъ грузомъ мы будемъ очень медленно подвигаться впередъ. Такъ какъ мы находились недалеко отъ судна, то я ршилъ снять нсколько мшковъ съ провіантомъ для собакъ и оставить ихъ, потомъ кто-нибудь возьметъ ихъ обратно на судно.

Когда мы въ 4 часа посл обда остановились, то нашъ годометръ {Этотъ аппаратъ былъ сдланъ передъ самымъ вашимъ выступленіемъ изъ стараго анемометра. Мы прикрпили его за послдними санями и онъ довольно врно указывалъ пройденное разстояніе.} или измритель пути показывалъ, что мы удалились едва на шесть километровъ отъ Fram. Мы провели въ палатк пріятный вечеръ вмст по своими друзьями, которые хотли вернуться только на другой день. Къ моему удивленію, былъ изготовленъ пуншъ и произнесены тосты въ честь тхъ, кто оставался, и тхъ, кто уходилъ. Только около 11 часовъ вечера заползли мы въ свои спальные мшки.

На судн была въ этотъ вечеръ устроена въ честь насъ большая иллюминація. На верхушк бизани была повшена электрическая лампа, и въ первый разъ электрическій свтъ освщалъ своими лучами ледяныя массы полярнаго моря. Зажжены были также факелы, на разныхъ мстахъ льдинъ вокругъ Fram былъ сожженъ фейерверкъ въ вид огненныхъ колесъ и т. п., что производило блестящее впечатлніе. Свердрупъ распорядился, чтобы вплоть до его возвращенія каждый вечеръ зажигался на бизани фонарь или электрическій свтъ. Такое распоряженіе было сдлано на случай непогоды: снгъ могъ бы замести слды и тогда легко можно было бы сбиться съ пути и не найти дороги къ судну. Подобный свтъ виднъ на большомъ разстояніи на гладкой равнин, а если взобраться на высокую льдину, то можно увидать его на разстояніи нсколькихъ миль.

Я опасался, что собаки, когда ихъ спустятъ, повернутъ назадъ въ Fram и поэтому приготовилъ два стальныхъ каната, къ которымъ на небольшомъ разстояніи были прикрплены короткіе ремни, такъ что мы могли привязать собакъ къ нимъ между двумя санями. Однако, нсколько собакъ вырвалось, но он, повидимому, не думали уходить отъ насъ и своихъ товарищей. Ночью, конечно, вокругъ палатки раздавался жалобный вой, который многимъ изъ насъ помшалъ спать.

На слдующее утро (пятница 1-го марта) одинъ изъ нашихъ спутниковъ долженъ былъ сварить кофе и провозился съ этимъ три часа. Онъ даже не могъ справиться съ кухоннымъ аппаратомъ. Мы позавтракали вмст очень пріятно и только въ 11 ¹/₂ часовъ отправились дальше. Наши пять товарищей провожали насъ еще нсколько часовъ и затмъ въ тотъ же вечеръ повернули назадъ на Fram.

‘Это было въ высшей степени пріятное прощаніе, — записалъ я въ своемъ дневник, но всетаки тяжело разставаться, даже подъ 84® и понятно, что при этомъ въ глазахъ многихъ блеснула слеза.’

Послднее, очень меня спросилъ Свердрупъ, какъ разъ въ тотъ моментъ, когда мы готовились разстаться, было — намренъ-ли я отправиться къ южному полюсу по возвращеніи домой? Если да, то онъ надется, что я подожду его возвращенія. Затмъ онъ просилъ меня поклониться отъ него жен и ребенку.

Наконецъ, мы съ Іогансеномъ отправились. Мы подвигались очень медленно, когда остались одни, со своими шестью санями, тмъ боле, что сани задерживались на дорог разными неровностями и трещинами, притомъ-же и ледъ становился хуже. Такъ какъ дни были очень коротки, и солнце еще не стояло надъ горизонтомъ, то посл обда трудно было подвигаться въ темнот, и поэтому мы довольно рано расположились на ночлегъ.

Среда, 6-го марта. Мы снова находимся на Fram и въ трети разъ начинаемъ путешествіе, теперь надюсь, что это будетъ въ послдній.

Въ субботу, 2-го марта, мы продолжали свой путъ съ шестью санями, посл того, какъ я, изслдовавъ ледъ на свер, нашелъ его довольно проходимымъ. Мы подвигались впередъ очень медленно, намъ приходилось проходить одинъ путь по нсколько разъ, потому что сани всюду задерживались и надо было имъ помогать. Я убдился въ конц концовъ, что мы, такимъ образомъ, никогда далеко не уйдемъ и поэтому ршилъ остановиться и тщательно осмотрть ледъ на свер и тогда уже обсудить дло. Посл того, какъ мы привязали собакъ, я отправился въ путь, а Іогансенъ принялся разбивать палатку и кормить собакъ. Собаки получали кормъ черезъ 24 часа и именно вечеромъ, по окончаніи дневной работы.

Пройдя нкоторое разстояніе, я очутился на прекрасной равнин, гд можно было хорошо двигаться впередъ. До сихъ поръ все было въ порядк, но только нужно было облегчать грузъ и уменьшить число саней. Безъ сомннія было-бы самое лучшее вернуться на Fram я произвести дальнйшія измненія въ саняхъ, которыя мы хотимъ взять съ собою, и еще больше укрпить ихъ, чтобы увеличить ихъ прочность.

Конечно, мы могли какъ нибудь подвигаться къ сверу, грузъ уменьшался бы постепенно съ теченіемъ времени, но это было бы слишкомъ долго и собаки пришли бы въ изнеможеніе раньше, чмъ грузъ уменьшится въ достаточной степени. Собакамъ было ночью слишкомъ холодно и мы слышали какъ нкоторые изъ нихъ выли почти всю ночь. Но если мы хотимъ уменьшить грузъ, разсчитывая, что тогда путешествіе ваше будетъ короче, то пожалуй намъ лучше будетъ подождать и выступить нсколько поздне. Мы могли бы тогда лучше воспользоваться своимъ временемъ, такъ какъ дни будутъ свтле, холодъ меньше и вслдствіе этого санный путь сдлается лучше. Мы провели еще одну ночь въ палатк, въ которую залзли съ трудомъ, потому что наши шубы плотно замерзли, такъ же какъ и наши спальные мшки.

На слдующее утро (воскресенье, 3-го марта) мы поршили вернуться на Fram. Я впрегъ двойную упряжку собакъ въ сани, и он такъ помчались черезъ ледяные холмы и другія неровности, что въ нсколько часовъ мы прошли то самое разстояніе, на которое передъ тмъ ушло три дня. Преимущество легкой нагрузки такимъ образомъ было ясно.

Приближаясь къ Fram, я увидалъ, къ своему великому изумленію, верхній край солнца на юг, надъ льдомъ, это было въ первый разъ въ этомъ году. Я совсмъ не ждалъ солнца, но вслдствіе сильнаго преломленія лучей, вызваннаго низкою температурой, его стало видно раньше. Первое извстіе, которое я узналъ отъ вышедшихъ ко мн навстрчу, было то, что Гансенъ передъ тмъ посл обда произвелъ наблюденія и нашелъ 84® 4′ св. широты.

Несомннно, для меня было большимъ удовольствіемъ вытянуть еще разъ свои члены на соф, въ салон Fram, утолить жажду вкуснымъ лимонадомъ и вкушать цивилизованный обдъ. Посл обда Гансенъ и Нордаль вернулись къ Іогансену съ моими санями, чтобы составить ему компанію на ночь. Когда я уходилъ, то мы сговорились, что онъ отправится назадъ какъ можетъ, а я пошлю ему подкрпленія.

Собаки не теряли времени и уже черезъ часъ и двадцать минуть подвезли обоихъ посланныхъ къ палатк Іогансена. Вечеромъ вс трое устроили у себя такой же большой праздникъ въ чеcть солнца и 84®, какъ и мы на судн.

На слдующее утро мы отправились втроемъ за санями. Когда же мы повернули назадъ къ судну, то собаки повезли лучше и мы бы скоро достигли судна, еслибъ во льду не образовалась длинная канава, конца которой не было видно, она задержала наше движеніе, въ конц концовъ мы бросили сани, а сами, вмст съ собаками, прошли черезъ канаву по плавающимъ кускамъ льда. Вчера мы два раза пробовали провезти сани, но въ канав замтно было нкоторое движеніе, а новый ледъ былъ такъ тонокъ, что мы не ршались ему довриться. Но сегодня вечеромъ намъ удалось наконецъ привезти сани на судно и теперь мы снова готовимся къ путешествію, будемъ надяться, что въ послдній разъ.

Если мы можемъ, какъ я разcчитываю, совершить свое путешествіе въ наивозможно короткій срокъ, употребивъ для этого легкія сани, и будемъ мчаться такъ быстро, какъ только дозволятъ это наши ноги и лыжи, то не будемъ въ проигрыш, въ томъ случа конечно, если не встртимъ на пути слишкомъ много ледяныхъ холмовъ и канавъ во льду. Я взвсилъ всхъ собакъ и пришелъ къ заключенію, что если мы будемъ кормить ихъ собачьимъ же мясомъ, то можемъ пробыть въ пути приблизительно около 50 дней, но такъ какъ кром того у насъ хватитъ провіанта для собакъ приблизительно на 30 дней, то значитъ мы можемъ разсчитывать на 80 дней путешествія съ собаками, и надо полагать, что въ этотъ срокъ можно будетъ кое чего достигнуть. Затмъ у васъ хватитъ провіанта еще на 100 дней, для насъ самихъ. Такъ будетъ,если мы возьмемъ съ собою трое саней съ грузомъ около 220 килограммъ на каждыя и по девяти собакъ на каждыя, тогда дло пойдетъ.

Снова мы горячо принялись за приготовленія и исправленія. Между тмъ ледъ началъ слегка двигаться, онъ раскололся и во многихъ мстахъ образовались трещины. 8-го марта я записалъ: ‘Трещина, образовавшаяся въ наше отсутствіе въ большой льдин у штирборда, превратилась въ широкую канаву, которая видимо распространяется въ новообразованномъ льду къ сверу и югу до самаго горизонта.

‘Просто смшно, что лодка съ керосиновымъ двигателемъ всегда оказывается въ критическомъ положеніи, гд бы она ни находилась. Трещина какъ разъ образовалась подъ лодкой, такъ что сегодня утромъ мы увидли, что она виситъ кормою въ вод. Мы ршили разломать эту лодку и передлать ея вязовыя доски въ санные полозья. Это будетъ концомъ лодки’.

Среда, 13-го марта, 84® св. широты, 101® 55′ восточной долготы. Время прошло въ приготовленіяхъ, теперь все въ порядк. Трое саней стоятъ готовыя на льду. Ради предосторожности мы сдлали сегодня пробу и запрягли собакъ въ нагруженныя сани, собаки потащили ихъ такъ легко, какъ только можно, завтра мы въ послдній разъ выступаемъ, со свжими силами. Такъ какъ солнце теперь уже стоитъ на неб, то у насъ по крайней мр есть увренность, что впереди еще боле свтлые дни.

Сегодня вечеромъ состоялся большой прощальный пиръ и было сказано много сердечныхъ рчей, завтра мы выйдемъ возможно рано, разумется если ночныя грезы насъ не задержатъ.

Сегодня ночью я прибавилъ къ моимъ инструкціямъ Свердрупу еще слдующее:

‘Р. S. Въ предшествующихъ инструкціяхъ, написанныхъ мною на скоро въ ночь на 25-го февраля, я забылъ упомянуть еще кое что. Но ограничусь слдующимъ замчаніемъ: если вы увидите неизвстную страну, то, разумется, все должно быть сдлано, чтобы опредлить ея положеніе и изслдовать, насколько это дозволятъ обстоятельства. Если Fram можетъ подойти въ этой стран и, по вашему мннію, судну не будетъ угрожать опасность, то все, что вы сдлаете для изслдованія мстности, будетъ представлять громадный интересъ, каждый камешекъ, лишай или мохъ, каждое животное, отъ самаго большого до самаго маленькаго, будетъ имть громадвое значеніе. Надо фотографировать и составить точное описаніе всего, а также объздить насколько возможно дальше страну, чтобы опредлить ея береговую линію, величину и т. д. Но все это слдуетъ предпринимать лишь въ томъ случа, если не грозитъ никакая опасность. Когда Fram плыветъ во льдахъ, то само собою разумется можно предпринимать только короткія экскурсіи, такъ какъ можетъ случиться, что участникамъ такой экспедиціи будетъ очень трудно добраться до своего судна. Еслибы Fram остался стоять боле долгое время на одномъ мст, то подобныя экскурсіи слдуетъ предпринимать всетаки съ большою осторожностью и не длать ихъ очень продолжительными, потому что неизвстно, когда судно снова поплыветъ, а для всхъ участвующихъ былобы очень непріятно, еслибы экипажъ Fram еще боле уменьшился.

Мы такъ часто говорили съ вами о научныхъ изслдованіяхъ, что я не считаю нужнымъ упоминать здсь объ этомъ. Я увренъ, что вы сдлаете все, что въ вашихъ силахъ, для того, чтобы экспедиція вернулась съ наивозможно боле богатымъ научнымъ матеріаломъ, насколько это допустятъ обстоятельства. Еще разъ примите мои сердечныя пожеланія лучшаго успха и до будущаго свиданія.

Неизмнно преданный вамъ Фритіофъ Нансенъ.

Fram 13-го марта 1895.’

Прежде, чмъ навсегда оставить Fram, я хочу вкратц описать на какого рода снаряженіи экспедиціи мы остановились въ конц концовъ, признавъ его наиболе подходящимъ для нашей цли.

Я говорилъ уже о двухъ каякахъ (3,7 метровъ длины и 73 сантиметра ширины, каякъ Іогансена былъ глубиною въ 30 сант., мой — въ 38), выстроенныхъ нами въ теченіи зимы. Мы должны были взять ихъ съ собой, на случай, еслибы намъ встртились канавы и лужи, которыя могли-бы насъ задержать, и еслибы намъ пришлось переплывать черезъ открытое море. Раньше я предполагалъ взять вмсто этихъ каяковъ готовые парусинные лодочные чехлы, надть ихъ на сани, такъ чтобы въ самое короткое время можно было приготовить такое судно, которое въ состоянія было бы перевезти насъ черезъ канавы и небольшіе промежутки открытаго моря. Но я отказался отъ этой мысли и ршилъ взять каякъ — судно, съ которымъ я умлъ справляться и которое могло оказать намъ во многихъ случаяхъ важныя услуги. Даже еслибъ мы въ состоянія были изготовить для саней такое одяніе, изъ котораго можно было бы въ короткій срокъ сдлать лодку, то все же это было бы дольше, чмъ просто спустить каякъ на воду. Кром того, на такомъ судн было бы трудно грести и много временя было бы потеряно, еслибы нужно было прозжать черезъ большія пространства открытой воды, напримръ, вдоль земли Франца-Іосифа или оттуда прямо на Шпицбергенъ. Единственное соображеніе, говорящее въ пользу такого превращенія саней въ лодки, это экономія тяжести. Но это не такъ важно, какъ казалось, потому что чехлы всили бы почти столько же, сколько и каяки, остовъ которыхъ всилъ лишь 8 килограммъ. Но кое-что мы выигрывали въ томъ отношеніи, что каяки, положенные на сани, могли служить для храненія груза, тогда какъ въ противномъ случа намъ нужно было бы помстить провіантъ и инструменты въ мшки изъ толстой парусины, теперь же мы могли уложить ихъ въ мшки изъ тонкой матеріи и сложить въ каякъ. Нашъ провіантъ, такимъ образомъ, могъ сохраняться въ сухомъ мст и былъ огражденъ отъ всякой опасности, какъ со стороны собакъ, такъ и со стороны острыхъ льдинъ. Наконецъ каякъ, что очень важно, со своею совершенно непроницаемою для воды палубою, въ высшей степени пригоденъ для морскихъ путешествій, такъ какъ въ немъ можно хать во всякую погоду, а также удивительно удобенъ для охоты и рыбной ловли. Трудно было бы построить боле удобное судно во всхъ этихъ отношеніяхъ. Сани, приготовленныя для экспедиціи, были выстроены по образцу гренландскихъ саней и по форм напоминали приблизительно норвежскіе ‘ski kjlke’ — низенькія ручныя сани, на широкихъ, похожихъ на наши обыкновенныя лыжи, полозьяхъ. Вмсто широкихъ гладкихъ полозьевъ, которыя мы употребляли въ Гренландіи, я приказалъ сдлать полозья, нижній край которыхъ былъ округленъ, какъ въ ручныхъ саняхъ въ Остердален. Какъ оказалось, эти округленные подозья скользили очень легко и облегчали поворотъ длинныхъ саней. Это было очень важно въ пловучихъ льдахъ, гд неровности почвы заставляютъ часто описывать кривыя линіи. Полозья были обиты тонкимъ пластомъ накладного серебра, вполн цлеоообразнаго въ данномъ случа, такъ как оно всегда остается чистымъ и гладкимъ и не ржаветъ. Подъ этою обшивкой мы помстили другіе, тонкіе, свободные и хорошо просмоленные полозья изъ клена. Вслдствіе всхъ этихъ усовершенствованій сани сдлались нсколько тяжеле, чмъ я думалъ, но за то они ни разу не испортились дорогой и не задержали насъ въ пути, что врядъ ли наблюдалось въ другихъ санныхъ экспедиціяхъ.

Я уже много разъ говорилъ о нашей одежд и сдланныхъ въ этомъ отношеній опытахъ. Хотя мы и пришли къ заключенію, что наши волчьи шубы слишкомъ теплы для дороги, но мы всетаки взяли ихъ съ собою и надли на себя во время вашего перваго выступленія. Однако мы скоро убдились, что он черезъ чуръ теплы и вызываютъ сильную испарину. Всасывая въ себя вс испаренія нашего тла, эта одежда становилась очень тяжелой и значительно увеличивала всъ нашей ноши. Когда мы вернулись посл трехдневнаго отсутствія на судно, то шубы эти были такъ мокры, что ихъ пришлось долгое время просушивать передъ печкой въ салон. Къ этому присоединялось еще другое неудобство: если мы ихъ снимали на холод, посл того какъ проносили нкоторое время, то он такъ замерзали, что ихъ очень трудно было снова надть. Вслдствіе всего этого, я не очень-то былъ расположенъ въ пользу этого одянія и въ конц концовъ ршилъ оставаться въ своей шерстяной одежд, которая, какъ я думалъ, давала свободный выходъ испарин. Іогансенъ послдовалъ моему примру.

Нашъ костюмъ, такимъ образомъ, состоялъ изъ слдующихъ принадлежностей: на верхнюю часть туловища мы надли дв шерстяныя (Іегера) рубашки, на которыя я надлъ еще сверху куртку изъ верблюжьей шерсти и такъ называемую исландскую шерстяную куртку. Вмсто исландской куртки Іогасенъ носилъ толстую фризовую куртку, которую на судн называютъ ‘Anorak’. Эта куртка иметъ капюшонъ, которымъ можно закрывать лицо, какъ это длаютъ эскимосы. На ногахъ у васъ были надты снизу шерстяные кальсоны и сверху охотничьи фризовыя панталоны и фризовые же гамаши. Чтобы предохранить себя отъ втра и снговой пыли, мы надли такъ называемое ‘втряное одяніе’, сдланное изъ плотнаго, но тонкаго сукна и натягиваемое черезъ голову, оно состояло изъ панталонъ и куртки, снабженной капюшономъ, какъ у эскимосовъ.

Важную часть костюма составляетъ одежда ногъ. Я предпочелъ вмсто длинныхъ чулокъ надть носки и свободные гамаши, такъ какъ ночью, во время сна, ихъ можно высушивать у себя на груди. Я убдился также, что самымъ подходящимъ одяніемъ для насъ во время путешествій, когда приходится постоянно идти по снгу и при низкой температур, являются финскіе башмаки, но они должны быть сдланы изъ кожи задней ноги оленя. Такіе башмаки теплы и прочны, а также всегда остаются гибкими и удобно снимаются и надваются. Но съ ними надо обращаться очень заботливо, иначе они скоро портятся и надо стараться просушивать ихъ, насколько это возможно, ночью, во время сна. Если погода солнечная и сухая, то лучше всего вывсить ихъ на втру на палк передъ палаткой и вывернуть ихъ на изнанку, чтобы мхъ скоре просохъ. Если пренебречь этою предосторожностью, то волосы мха скоро начинаютъ выпадать. При сильномъ холод, который мы испытывали во время первой части нашего путешествія, невозможно было высушивать ихъ подобнымъ образомъ, и намъ ничего другого не оставалось, какъ ночью просушивать ихъ на ногахъ, тщательно очистивъ предварительно снгъ и всякую сырость. Для поздне ожидаемой боле мягкой погоды мы запаслись кожаными башмаками, врод лапландскихъ, употребляемыхъ лопарями лтомъ. Эти башмаки были сдланы изъ наполовину выдланной бычачьей кожи съ подошвами изъ тюленьяго мха. Пропитанные смсью дегтя и сала, такіе башмаки становятся непромокаемыми и особенно удобны въ сырую погоду. Вначал пути мы выстилали внутренность своихъ финскихъ башмаковъ альпіискою травой, запасъ которой взяли съ собой. Если наполнить башмаки такою травой и всунуть туда ноги, какъ это длаютъ финны, то они сохраняются сухими и теплыми, такъ какъ трава вбираетъ въ себя всю сырость. Къ ночи надо траву вытащить изъ башмаковъ и хорошенько разщипать пальцами, чтобы она не сбивалась, затмъ эту траву кладутъ на грудь или въ панталоны, и такимъ образомъ она высыхаетъ во время сна. Къ утру она становится довольно сухой и снова можетъ быть засунута въ башмаки. Однако, трава эта изнашивается постепенно и поэтому, отправляясь въ длинное путешествіе, надо брать ея большой запасъ.

Мы имли съ собою также носки изъ овечьей шерсти и человческаго волоса, которые также теплы, какъ и прочны. Затмъ у насъ были фризовые онучи, которые мы носили во время послдней части нашего пути, когда снгъ былъ мокрый.

На рукахъ у насъ были надты рукавицы изъ волчьяго мха и обыкновенныя шерстяныя перчатки. Съ перчатками надо производить точно такой же процессъ высушиванія, какъ съ башмаками, и вообще, во всхъ отношеніяхъ, единственнымъ источникомъ тепла служитъ теплота тла злополучнаго человка и ею то и приходится пользоваться во всхъ случаяхъ для просушки отдльныхъ частей одежды. Намъ приходилось проводить ночи въ мокрыхъ компрессахъ только для того, чтобы днемъ было удобне.

На головахъ у насъ были войлочныя шляпы, защищавшія глаза отъ ослпительнаго свта и мене проницаемыя для втра, нежели обыкновенныя шерстяныя шапки. Кром того мы надвали обыкновенно одинъ или два шерстяныхъ капюшона и такимъ образомъ могли регулировать тепло, что было для насъ довольно важно.

Вначал я имлъ намреніе употребить легкіе спальные мшки изъ мха молодого оленя, но они оказались недостаточно теплы, и я долженъ былъ поступить такъ, какъ поступалъ въ Гренландіи, т. е. употреблять двойной спальный мшокъ изъ мха взрослаго оленя. Такимъ путемъ достигается увеличеніе тепла вслдствіе того, что одинъ спящій согрваетъ другого, и хотя высказаны были предположенія, что спящіе могутъ мшать другъ другу, но я самъ этого не испыталъ.

Нчто, до моему мннію безусловно необходимое въ такой экспедиціи на саняхъ, это — палатка. Даже если она сдлана изъ тонкой, непрочной матеріи, то и въ такомъ случа она доставляетъ столько удобства и такое убжище, что незначительное увеличеніе вса вооруженія экспедиціи при этомъ вознаграждается съ лихвою. Палатки, заказанныя мною для экспедиціи, сдланы были изъ сырцоваго шелка и были очень легки, основаніе у нихъ было четырехугольное, а верхушка острая. Палатка укрплена была на одной единственной палк по средин и разставлялась совершенно такъ, какъ наши высокія палатки. Большинство нашихъ палатокъ имли полъ изъ довольно толстой бумажной матеріи. При первомъ выступленіи мы взяли съ собою одну палатку подобнаго рода, разcчитанную на четырехъ человкъ и всомъ въ 3 ¹/₄ килограмма. Устройство пола увеличиваетъ преимущества такой палатки, такъ какъ она становится прочне и ее легче разобрать, а также она становится мене проницаемой для втра. Вся палатка, боковыя стны и полъ сшиты вмст и составляютъ одинъ кусокъ, въ которомъ есть лишь одно отверстіе — маленькая щель для пролзанія внутрь. Но за то такое устройство представляетъ ту невыгоду, что при пролзаніи почти невозможно не втащить съ собою въ палатку нкоторое количество снга на ногахъ, который ночью таетъ отъ теплоты тла, и полъ палатки, впитавъ въ себя сырость, увеличиваетъ ея всъ. Поэтому то я и отказался отъ мысли брать съ собою палатку подобнаго рода и взялъ другую, приблизительно такихъ же размровъ и также изъ сырцоваго шелка, но безъ дна. Постановка этой палатки требовала дольше времени, но все-таки разница была невелика. Стнки ея удерживались колышками, которые мы тщательно забивали кругомъ снгомъ, чтобы втеръ не могъ проникать въ палатку. Когда это было сдлано, то одинъ изъ насъ пролзалъ черезъ отверстіе во внутрь и посредствомъ палки выпрямлялъ палатку. Палатка всила, вмст съ 16-ю колышками, только 1,4 килограмма и продержалась все путешествіе до ооени 1895 года, она служила для насъ всегда пріятнымъ убжищемъ.

Кухонный аппаратъ, которымъ мы пользовались, имлъ то преимущество, что нуждался въ очень небольшомъ количеств горючаго матеріала. Мы могли въ короткій срокъ не только сварить кушанье, но и добыть изрядное количество воды для питья, такъ что утромъ и вечеромъ могли пить сколько хотли. Аппаратъ состоялъ изъ кухоннаго котла и двухъ сосудовъ для таянія снга.

Что касается горючаго матеріала, то я выбралъ керосинъ. Спиртъ, употреблявшійся прежними арктическими экспедиціями, иметъ различныя преимущества, главное горитъ легко, но важная невыгода заключается въ томъ, что въ сравненіи со своимъ всомъ онъ развиваетъ меньше тепла, чмъ керосинъ, когда послдній совершенно сгораетъ, какъ въ нашихъ лампахъ. Такъ какъ я опасался, что керосинъ можетъ замерзнуть, то вначал подумалъ о газовомъ масл, но оставилъ эту мысль, потому что масло это быстро испаряется и сохранять его трудно и кром того оно легко взрываетъ. Съ нашимъ керосиномъ, впрочемъ, мы не испытали никакихъ затрудненій изъ-за холода, мы взяли съ собою 20 литровъ, которыхъ намъ хватило на 120 дней, при чемъ мы могли два раза въ день приготовлять для себя горячую пищу и всегда имли воду въ избытк.

Лыжъ мы взяли съ собою нсколько паръ, имя въ виду, что он будутъ ломаться по неровной поверхности пловучаго льда, и кром того въ лтнее время, когда снгъ сдлается мокрымъ и зернистымъ, он будутъ скоро изнашиваться. Наши лыжи были очень гибки и легко скользили, он были сдланы большею частью изъ клена, какъ и наши сани, а также изъ березоваго лса, и хорошо пропитаны смсью деггя, стеарина и сала.

Мы должны были, разумется, взять съ собою огнестрльное оружіе, потому что разсчитывали до извстной степени прокармливаться охотой. Лучшимъ оружіемъ для такихъ путешествій служитъ безъ сомннія винтовка, но такъ какъ, по всмъ вроятіямъ, намъ придется перескать большія снжныя пространства, гд крупной дичи встрчается немного, но съ другой стороны, мы могли разсчитывать на пролетающихъ надъ нами птицъ, то я находилъ также полезными дробовики. Мы остановились поэтому на томъ же самомъ вооруженіи, какое у насъ было въ Гренландіи, и взяли съ собою дв двухстволки, причемъ одинъ стволъ (калибръ 20) заряжался дробью, другой-же — пулей (экспрессъ, калибръ 360). Нашъ запасъ состоялъ приблизительно изъ 180 пулевыхъ и 150 дробяныхъ патроновъ.

Изъ инструментовъ, которые могли бы намъ служить для опредленія вашего мстонахожденія и для измренія, у насъ былъ взятъ маленькій легкій теодолитъ, спеціально устроенный для вашихъ цлей и всившій вмст съ ящикомъ, который я веллъ сдлать какъ штативъ, только 6 килограммъ. Дале у васъ были еще: карманный секстантъ, легкій компасъ изъ аллюминія и еще два другихъ компаса. Для метеорологическихъ наблюденій у насъ были два анероида, два минимальныхъ термометра и три ртутныхъ термометра. Кром того мы взяли хорошую подзорную трубу изъ аллюминія и фотографическій аппаратъ.

Самую важную и, пожалуй, самую трудную часть снаряженія санной экспедиціи составляетъ продовольствіе. Я уже говорилъ во введеніи, что лучшимъ средствомъ противъ цынги и другихъ заболваній является цлесообразный выборъ пищевыхъ средствъ, тщательное ихъ приготовленіе и стерилизація въ обезпеченіе отъ порчи. Въ такой санной экспедиціи, гд надо въ особенности принимать во вниманіе всъ груза, врядъ-ли возможно брать съ собою другого рода провіантъ, кром такого, всъ котораго можетъ быть до послдней степени уменьшенъ тщательнымъ и полнымъ высушиваніемъ. Такъ какъ мясо и рыба въ сухомъ вид перевариваются не такъ легко, то важно брать ихъ въ порошк, высушенная масса при этомъ такъ измельчается, что становится легко переваримой и вполн усвоивается организмомъ. Прежде всего мясо быка очищалось отъ всякаго жира, сухожилій и т. д. и затмъ въ совершенно свжемъ вид высушивалось наивозможно быстре, затмъ перемалывалось и смшивалось съ почечнымъ жиромъ въ той же пропорціи, какъ и обыкновенный пеммиканъ. Это пищевое средство, давно уже употреблявшееся въ санныхъ экспедиціяхъ, справедливо пользуется большою извстностью. Если оно хорошо приготовлено, какъ это было у насъ, то представляетъ очень питательное и легко перевариваемое кушанье {Я приготовилъ также большое количество пеммикана, состоявшаго изъ равной части мясного порошка и растительнаго жира (изъ кокосовыхъ орховъ), но это оказалось плохою выдумкой. Даже собаки отказывались отъ этого угощенія, попробовавъ его одинъ или два раза. Быть можетъ это можно объяснить тмъ, что растительный жиръ трудно переваривается и содержитъ кислоты, раздражающія слизистую оболочку желудка и горла.}. Однако не слдуетъ слишкомъ полагаться на то, что это совершенно безвредное средство, такъ какъ оно также можетъ принести ущербъ здоровью, если недостаточно тщательно приготовлено, т. е. если высушиваніе совершалось медленно и не вполн.

Другое пищевое средство, которому мы придавали большое значеніе, была рыбная мука Ваага. Она приготовлена хорошо и сохраняется великолпно. Сваренная въ вод и смшанная съ масломъ и мукой или сушенымъ картофелемъ, она представляетъ весьма вкусное кушаніе. Дале надо также имть въ виду, чтобы пищевые матеріалы можно было употреблять безъ предварительной варки. Въ случа, еслибы по какимъ нибудь причинамъ горючій матеріалъ былъ потерянъ или израсходованъ, мы очутились бы въ очень плохомъ положеніи, еслибы не подготовились къ этому заране и не захватили съ собой такого провіанта, который можно употреблять въ невареномъ вид. Для сбереженія топлива важно также, чтобы кушанье не нужно было варить, а только разогрвать. Мука, взятая нами съ собою, была уже раньше приготовлена, такъ что ее можно было прямо употреблять въ пищу, если-же мы варили ее, то получалось хорошее теплое кушанье. Мы взяли также сушеный вареный картофель, гороховый супъ, шоколадъ и т. д. Нашъ хлбъ состоялъ частію изъ тщательно высушеннаго пшеничнаго хлба, частью изъ алевроватнаго хлба, приготовленнаго по моему предписанію изъ пшеничнаго хлба, смшаннаго съ 30-ю процентами алевровата (растительнаго блка). Кром того, у насъ былъ съ собою значительный запасъ (39 кило) масла, которое я приказалъ предварительно хорошенько выбить, чтобы удалить изъ него всю воду. Такимъ путемъ мы не только сберегли всъ, но и масло на мороз не было такъ твердо. Въ общемъ наши запасы провіанта дозволяли намъ очень разнообразить нашу пищу, и мы не были осуждены на вчное однообразіе въ пропитаніи, на которое такъ много жаловались прежнія санныя экспедиціи. Притомъ мы постоянно ощущали голодъ, и наши обды казались намъ необыкновенно вкусными.

Наша аптечка состояла изъ маленькаго мшка, въ которомъ заключались самыя необходимыя средства: шины, бинты, простые и гипсовые на случай перелома костей, слабительныя пилюли, опійная настойка на случай разстройства желудка, которымъ мы впрочемъ ни разу не страдали, хлороформъ, на случай еслибы понадобилась ампутація вслдствіе отмороженія, дв маленькія сткляночки кокаиноваго раствора на случаи снжной слпоты (также не были употреблены), зубныя капли, карболовая кислота, іодоформенная марля, пара кривыхъ иголокъ и немного шелку для сшиванія ранъ, скальпель, два операціонныхъ пинцета (тоже на случай операціи) и еще нкоторые другіе предметы. По счастью, намъ не пришлось употреблять своей аптечки и только бинты и бандажи пригодились намъ зимой 1895—96 года вмсто фитилей для нашихъ лампъ, въ которыхъ горла ворвань. Но всего лучше дня этой цли оказался пластырь Николайзена, котораго у насъ былъ цлый запасъ на случай перелома ключицы. Мы тщательно соскоблили слой воска съ этого пластыря, причемъ оказалось, что онъ превосходно годится для конопаченія каяковъ, въ которыхъ оказалась течь.

XI.
Отбытіе.

Наконецъ, 14-го марта, утромъ, при гром салютныхъ выстрловъ, мы въ третій разъ простились съ судномъ и, обмнявшись сердечными пожеланіями съ остающимися, отправились въ путь. Насъ проводили немного, но Свердрупъ скоро вернулся, такъ какъ хотлъ поспть къ обду на судно. На вершин ледянаго холма мы простились, Fram былъ за нами, и я помню, что я еще простоялъ нсколько времени на мст, смотря вслдъ Свердрупу, который не спша возвращался домой на лыжахъ. Я почти склоненъ былъ желать вернуться съ нимъ, чтобы опять очутиться въ уютномъ тепломъ салон. Я зналъ очень хорошо, что пройдетъ много времени прежде, чмъ мы снова получимъ возможность спать и обдать подъ удобнымъ кровомъ. Но все-таки никто изъ насъ не думалъ тогда, что въ дйствительности это продлится такъ долго. Мы вообще думали, что экспедиція или увнчается успхомъ и мы веряемся въ томъ же году или… она не удастся совсмъ.

Вскор посл того, какъ Свердрупъ оставилъ насъ, простился съ нами и Могштадъ. Онъ хотлъ было остаться съ нами до слдующаго дня, но его тяжелыя панталоны изъ волчьяго мха, по его словамъ, совершенно отсырли отъ пота, такъ, что онъ долженъ былъ вернуться на судно, чтобы просушить ихъ передъ огнемъ. Съ нами остались только Скоттъ Гансенъ, Гендриксенъ и Петерсенъ, которые, обливаясь потомъ, продолжали идти, неся за спиною свои тяжелые мшки. Имъ было довольно таки трудно поспвать за нами на гладкомъ льду, мы скоро подвигадись впередъ. Но когда мы дошли до ледяного холма, то сани наши совершенно остановились и намъ пришлось втаскивать ихъ. На одномъ мст поверхность ледяныхъ гребней была такова, что намъ пришлось пронести сани на рукахъ изрядное разстояніе. Посл того, какъ удалось, наконецъ, съ большими усиліями преодолть препятствія, Педеръ замтилъ Іогансену, покачивая головой, что намъ вроятно не разъ придется встрчать такія препятствія и много надо будетъ потратить усилій прежде, чмъ мы столько съдимъ изъ нашего груза, что облегчимъ сани и он будутъ легко двигаться. Въ этотъ самый моментъ мы снова подошли къ плохому льду, простиравшемуся на большое пространство, и Педеръ еще больше встревожился за насъ. Но къ вечеру условія льда перемнились къ лучшему и мы стали подвигаться быстре. Когда мы около шести часовъ остановились, то измритель пути показывалъ 11 километровъ, что было недурно для перваго дня путешествія. Мы провели пріятный вечеръ въ своей палатк, достаточно большой, чтобы вмстить насъ пятерыхъ. Потерсенъ, уставшій и согрвшійся во время пути, теперь дрожалъ и жаловался на холодъ, пока мы связывали и кормили собакъ и ставили палатку. Онъ нашелъ, однако, нашу стоянку довольно сносной, когда услся въ палатк въ своемъ тепломъ плать изъ волчьяго мха и поставилъ передъ собою горшокъ дымящагося шоколада. Держа въ одной рук кусокъ масла, а въ другой кусокъ черстваго хлба, онъ воскликнулъ: ‘Ну, теперь я точно принцъ!’ Онъ такъ просилъ, чтобъ мы взяли его съ собою въ экспедицію, онъ говорилъ, что будетъ готовить намъ кушанье, будетъ намъ полезенъ, какъ жестяникъ и кузнецъ, и потомъ, вдь такъ было бы пріятно путешествовать втроемъ! Я высказалъ ему свое сожалніе, что не могу взять боле одного спутника. Онъ вслдствіе этого нсколько дней проходилъ съ грустнымъ видомъ, но нашелъ утшеніе въ томъ, что, по крайней мр, проводилъ насъ часть пути и теперь оставался одинъ среди огромнаго пустыннаго моря, чмъ, по его словамъ, немногіе могутъ похвалиться.

Товарищи не захватили съ собою спальныхъ мшковъ и поэтому выстроили себ изъ снга удобный маленькій шалашъ, куда заползли къ своихъ мховыхъ одеждахъ и гд провели ночь довольно хорошо. Я рано проснулся на слдующее утро, но когда выползъ изъ палатки, ты увидалъ, что кто-то былъ на ногахъ раньше меня, это былъ Педеръ, проснувшійся отъ холода и теперь прогуливавшійся взадъ и впередъ, чтобы разогрть свои окоченвшіе члены. ‘Я теперь попробовалъ, какъ это спать въ снгу, сказалъ онъ мн, никогда не думалъ, чтобы это было возможно, однако, это оказалось вовсе не такъ уже плохо’. Ему видимо не хотлось сознаться, что онъ озябъ и что его разбудилъ холодъ. Въ послдній разъ мы вмст позавтракали, затмъ были приготовлены сани и запряжены собаки, еще одно пожатіе руки и, безъ многословнаго прощанія, мы пустились въ путь.

Педеръ печально качалъ головой, когда мы наконецъ двинулись. Пройдя нкоторое разстояніе, я обернулся и увидалъ, что онъ стоитъ на ледяномъ холм. Онъ все еще смотрлъ намъ вслдъ, и наврное онъ думалъ тогда, что въ послдній разъ разговаривалъ съ нами.

Мы нашли большія пространства гладкаго льду и поэтому быстро подвигались впередъ, удаляясь отъ нашихъ товарищей все дальше въ область неизвстнаго, гд мы должны были пространствовать долгіе мсяцы. Такелажъ Fram давно уже скрылся за краемъ льдовъ. Часто намъ приходилось наталкиваться на нагромоздившіяся гряды неровнаго льда, гд приходилось подталкивать сани, а иногда даже переносить ихъ. Иной разъ случалось, что сани опрокидывались и приходилось ихъ поднимать съ большими усиліями. Нсколько утомленные этою трудною работой, мы остановились къ шести часамъ вечера, пройдя въ теченіи дня приблизительно около 9-ти километровъ. Конечно, это было не то, на что я разсчитывалъ, но мы надялись, что сани постепенно станутъ легче, а ледъ лучше. Въ начал какъ будто это такъ и было.

Въ воскресенье, 17-го марта, я записалъ въ своемъ дневник: ‘Ледъ, повидимому, становился ровне, чмъ дальше мы подвигаемся къ сверу, однако, вчера мы все-таки наткнулись на канаву, которая заставила насъ сдлать большой обходъ {По многимъ причинамъ не слдовало перезжать канавы въ каякахъ при такой низкой температур. Не говоря уже о томъ, что вода въ этихъ расщелинахъ почти всегда была покрыта большимъ или меньшимъ слоемъ льда, каяки посл такого перезда непремнно сдлались бы тяжеле, такъ какъ они все-таки не были абсолютно непроницаемы для воды и проникшая въ нихъ вода тотчасъ бы замерзла, у насъ же тогда не было никакихъ средствъ удалить этотъ образовавшійся ледъ.}. Къ 5 ¹/₂ часамъ пополудни, мы уже прошли около 9 километровъ. Такъ какъ мы нашли удобное мсто для остановки и собаки устали, то ршили отдохнуть. Самая низкая температура ночью —42,8® С’.

Въ слдующіе дни ледъ былъ гладкій все время, такъ что мы могли проходить часто до 15 километровъ въ день. Случалось однако, что насъ что нибудь задерживало, такъ, остріе льдины прорвало однажды дыру въ мшк съ рыбною мукой, такъ что все драгоцнное содержимое мшка высыпалось и мы потратили боле часа на то, чтобы его собратъ и исправить поврежденіе. Потомъ сломался нашъ измритель пути, застрявшій между двуня неровными льдинами, и понадобилось нсколько часовъ, чтобы его починить. Мы подвигались все дальше къ сверу по огромной ледяной равнин, которая, казалось, простиралась до самаго полюса. Иногда приходилось перезжать черезъ такія мста, гд ледъ былъ особенно трудно проходимъ, вслдствіе высокихъ холмовъ, такъ что казалось, будто это холмистая земля, покрытая снгомъ, но это несомннно былъ очень старый ледъ, который на своемъ пути изъ сибирскаго ледяного моря къ восточнымъ берегамъ Гренландіи, много лтъ уже носился въ полярномъ мор и, подвергаясь изъ года въ годъ сильнымъ напорамъ, образовалъ высокіе груды и холмы. Эти послдніе, по мр своего образованія, лтомъ подвергались таянію подъ вліяніемъ солнечныхъ лучей, а зимою снова покрывались толстымъ слоемъ снга, такъ что теперь они приняли форму, гораздо боле напоминающую айсберги, нежели нагромоздившійся морской ледъ.

Въ среду, 20-го марта, я записалъ въ своемъ дневник: ‘Снова прекрасная погода для путешествія и великолпный солнечный закатъ, но все-таки нсколько холодно по ночамъ въ нашихъ спальныхъ мшкахъ (41®—42® С). Ледъ, повидимому, все боле утолщается, чмъ дале мы подвигаемся. Если такъ будетъ и дальше, то все пойдетъ какъ по маслу’.

Въ этотъ день мы потеряли свой измритель пути, и такъ какъ открыли эту потерю лишь спустя нкоторое время и я не зналъ, какъ далеко намъ нужно возвращаться, чтобы найти его, то и ршили, что искать его не стоитъ. Въ тотъ же день произошелъ еще несчастный случай: одна изъ собакъ такъ заболла, что не могла больше тащить сани, и мы должны были ее распречь и пустить бжать на свобод. Только поздне мы увидали, что ея нтъ съ вами, она осталась на мст нашей стоянки, когда мы утромъ выступили, и я долженъ былъ вернуться за нею на лыжахъ, что насъ очень задержало.

Четвергъ, 21-го марта, утромъ, въ 9 часовъ — 42® С. (минимумъ ночью —44® С.). Ясная, великолпная погода, такая же, какъ была вс эти дни, превосходная для ходьбы, но по ночамъ нсколько холодно, ртуть замерзла. При такой температур сидть внутри палатки и чинить финскіе башмаки, конечно, не составляетъ удовольствія.

Пятница, 22-го марта. Великолпная погода, дорога становится все лучше. Мстами встрчается нагроможденный ледъ, но везд проходимъ. Вчера мы пробыли съ 11 ¹/₂ часовъ утра до 8 ¹/₂ вечера въ пути и вроятно прошли 22 километра. Мы должны находиться подъ 85® с. ш. Единственную непріятность составляетъ холодъ. Наша одежда все боле становится похожа на ледяной панцырь днемъ, а ночью на мокрые бандажи, то же самое и наши шерстяныя одяла. Спальный мшокъ вслдствіе сырости, которая покрываетъ мхъ внутри и замерзаетъ, становится все тяжеле. Погода все такая же свтлая. Мы теперь мечтаемъ о какой нибудь перемн, объ облачной погод и нсколько боле мягкой температур. Ночью температура была —42,7® С. По наблюденію, сдланному мною утромъ, широта въ этотъ день была 85® 9′.

Суббота, 23-го марта. Мы были заняты осмотромъ и подвязываніемъ груза на саняхъ, починкой мшковъ и т. п. работой, нешуточной при такой низкой температур, поэтому не могли выступить въ путь раньше 3 часовъ. Мы продержались въ пути до 9 часовъ вечера, причемъ сдлали остановку посреди самаго сквернаго льда, какой только намъ случалось встрчать въ послднее время. Мы прошли однако довольно большія пространства, въ этотъ день сдлали приблизительно около 15 километровъ. Солнце не переставало ярко свтитъ, но сверо-восточный втеръ еще усилился, что было неособенно пріятно. Вчера вечеромъ мы подошли къ замерзшей большой луж. Вроятно тутъ ледъ образовался недавно, такъ какъ онъ былъ еще очень тонокъ. Просто удивительно, что въ это время года могутъ образовываться подобныя лужи. Съ этого момента ровный ледъ, по которому такъ пріятно было идти, пришелъ къ концу и намъ часто приходилось бороться съ большими препятствіями.

Въ воскресенье 24-го марта я писалъ въ дневник:

‘Ледъ не хорошъ. Вчера день былъ трудный, но мы все-таки подвинулись нсколько впередъ, боюсь, однако, что не больше 15 километровъ. Постоянное подниманіе тяжело нагруженныхъ саней не очень то способствуетъ улучшенію настроенія духа, но быть можетъ опять вернутся хорошія времена, холодъ также чувствителенъ и все такой же, но вчера онъ еще увеличился подъ вліяніемъ сильнаго сверо-восточнаго втра, мы сдлали остановку въ 8 ¹/₂ часовъ вечера. Замтно уже, что дни становятся длинне и солнце закатывается поздне, дня черезъ два мы будемъ любоваться полуночнымъ солнцемъ.

Вчера вечеромъ мы убили больную собаку, трудновато было снять съ нея шкуру. Это первая собака, которую пришлось убить, потомъ это не разъ повторялось. Это была самая непріятная задача, какая только выпадала на нашу долю, въ особенности въ начал, когда было такъ холодно. Когда мы разрзали первую убитую собаку на куски и раздляли ихъ между ея товарищами, то нкоторыя изъ нихъ предпочли голодать всю ночь и не притронулись къ мясу, но съ теченіемъ времени, когда изнуреніе достигло большей степени, собаки стали мене разборчивы и пріучились къ этой пищ, хотя мы потомъ уже не давали себ труда сдирать шкуру съ убитаго животнаго, а отдавали его на съденіе вмст съ кожей и шерстью.

На слдующій день ледъ былъ нсколько лучше, но вообще всетаки плохъ и мы все сильне утомлялись отъ постояннаго напряженія силъ, такъ какъ приходилось помогать собакамъ поднимать сани, когда он падали, и перетаскивать ихъ и даже переносить черезъ ледяные холмы и другія неровности почвы. Иногда вечеромъ намъ такъ хотлось спать, что у насъ глаза закрывались и мы засыпали въ пути. Голова у меня склонялась и я засыпалъ, но, споткнувшись, вдругъ просыпался. Лишь только мы находили за какимъ нибудь холмомъ или ледянымъ хребтомъ подходящее мсто для стоянки, нсколько защищенное отъ втра, мы останавливались. Пока Іогансенъ заботился о собакахъ, я обыкновенно долженъ былъ устанавливать палатку, наполнять льдомъ нашъ кухонный аппаратъ, разжигать горлку и какъ можно скоре приготовлять ужинъ, состоявшій обыкновенно одинъ день изъ пеммикана и сушенаго картофеля, другой — изъ рыбной муки съ пшеничною мукой и масломъ. На третій день мы ли гороховый, бобовый или чечевичный супъ съ хлбомъ и пеммиканомъ. Іогансенъ предпочиталъ пеммиканъ, а я рыбную муку, но съ теченіемъ времени и онъ присоединился къ моему мннію.

Когда Іогансенъ кончалъ кормить собакъ, мы приступали къ переносу нашихъ мшковъ съ провизіей для завтрака и ужина и другими предметами, затмъ мы расправляли наши спальные мшки, тщательно закупоривали отверстіе палатки, посл чего заползали въ мшокъ, чтобы наша одежда оттаяла. Нельзя сказать, чтобы это была пріятная работа. Въ теченіе дня испаренія тла скоплялись на одежд и, замерзая, образовывали настоящій ледяной панцырь, твердый и неподвижный, при всякомъ же нашемъ движеніи слышался ясный трескъ. Платье мое сдлалось такимъ твердымъ, что рукавъ, во время ходьбы, натеръ мн глубокую рану на ручномъ сустав, къ тому же присоединился морозъ, и рана становилась все глубже, проникая почти до самой кости, я попробовалъ защищать ее бинтами, но она зажила лишь поздно лтомъ, рубецъ же останется у меня, вроятно, на всю жизнь. Когда мы вечеромъ лежали въ своихъ спальныхъ мшкахъ, то платье наше постепенно начинало таять, и на этотъ процессъ уходило довольно большое количество нашей теплоты. Мы прижимались другъ къ другу какъ можно ближе и лежали такимъ образомъ часъ, полтора, стуча зубами, пока, наконецъ, у насъ появлялось ощущеніе теплоты въ тл. Наконецъ, наша одежда длалась мокрой и гибкой, но утромъ, черезъ нсколько минутъ посл того, какъ мы вылзали изъ мшка, она снова замерзала и твердла. О сухомъ плать не могло быть и рчи, пока было такъ холодно, такъ какъ испаренія все боле и боле скоплялись въ нашей одежд.

Такъ мерзли мы, дрожа отъ холода въ своихъ мшкахъ, дожидаясь пока будетъ готовъ ужинъ. Такъ какъ я былъ поваръ, то и долженъ былъ бодрствовать и наблюдать за варкой кушанья. Наконецъ ужинъ былъ готовъ, онъ всегда казался очень вкуснымъ, это были самыя пріятныя минуты нашего существованія, о которыхъ мы мечтали цлый день. Но иногда мы бывали такъ утомлены, что у насъ глаза закрывались сами собой, и мы засыпали, поднося ложку ко рту. Рука безжизненно опускалась, и кушанье, находившееся въ ложк, проливалось на мшокъ. Посл ды мы доставляли себ обыкновенно удовольствіе пить воду, настолько горячую, насколько возможно было проглотить, въ ней распущенъ молочный порошокъ. Это напоминало вкусомъ кипяченое молоко и дйствовало на насъ живительно, намъ казалось, что этотъ напитокъ проникаетъ до самыхъ кончиковъ пальцевъ. Посл того мы старались какъ можно глубже зассть въ спальный мшокъ, ближе придвинуться другъ къ другу и, плотне закрывъ клапанъ надъ головой, предаться наконецъ сну праведныхъ. Но даже во сн мы продолжали свое странствованіе на сверъ, мучились съ санями и понукали собакъ. Часто я слышалъ, какъ Іогансенъ во сн звалъ собакъ и кричалъ: ‘Да будешь ли ты двигаться впередъ, дьяволъ? пр… пр… вы, чертовскія собаки!.. Черти васъ побери и вмст съ санями!..’ — пока, наконецъ, я не засыпалъ снова.

Мы оба чувствовали себя очень пріятно въ спальномъ мшк, когда въ тл накапливалось достаточное количество теплоты. Однако, все же мы согрвались не скоро, и однажды ночью, когда я проснулся, у меня оказались вс концы пальцевъ отмороженными на обихъ рукахъ.

Утромъ я долженъ былъ въ качеств повара вставать первый и изготовлять завтракъ, на что у меня уходило около часа времени. Обыкновенно завтракъ состоялъ одинъ день изъ шоколада, бутербродовъ и пеммикана, другой — изъ овсянки или смси изъ муки, воды и масла, врод нашего домашняго маслянаго супа. Къ этому у насъ было молоко, приготовленное изъ молочнаго порошка и воды. Когда завтракъ былъ готовъ, я будилъ Іогансена, мы садились въ своемъ спальномъ мшк, разстилали одно изъ шерстяныхъ одялъ вмсто скатерти и принимались за ду. Покончивъ съ завтракомъ, мы писали свои дневники и затмъ уже должны были подумывать о выступленіи. Но часто мы бывали очень утомлены и я многое готовъ былъ бы отдать за возможность снова залзть въ мшокъ и проспать тамъ цлыя сутки. Мн казалось тогда, что это величайшее наслажденіе на свт, но надо было идти на сверъ, все на сверъ!

Покончивъ со своимъ туалетомъ, мы отправлялись опять на холодъ, чтобы приготовить сани, распустить упряжь собакъ, запречь ихъ и какъ можно скоре пуститься въ путь. Ахъ, какъ мы тосковали въ эти тяжелые дни по нашимъ теплымъ волчьимъ шубамъ, которыя остались на Fram! Я шелъ впереди, отыскивая дорогу черезъ неровный ледъ, затмъ слдовали сани съ моимъ каякомъ. Собаки скоро научились слдовать за нами, но при каждой неровности почвы останавливались. Если же не удавалось заставить ихъ понуканіями потащить сани и преодолть препятствіе, то приходилось возвращаться и тогда уже, смотря по обстоятельствамъ, приходилось или помогать имъ или стегать ихъ кнутомъ. Іогансенъ слдовалъ съ двумя другими санями и то звалъ собакъ, убждая ихъ тащить, какъ слдуетъ, то стегалъ ихъ, то помогалъ имъ самъ протащить сани черезъ ледяной хребетъ. Безъ сомннія, мы поступали жестоко съ бдными животными, и я до сихъ поръ часто вспоминаю объ этомъ съ отвращеніемъ. И теперь я безъ содроганія не могу вспоминать о томъ, какъ мы безжалостно били собакъ толстыми палками, когда он останавливались, не будучи въ состояніи идти дале отъ сильнаго истощенія. Сердце должно было бы кровью обливаться при такомъ зрлищ, но взоры наши были обращены впередъ, и мы становились все боле жестокосердыми. Намъ надо было подвигаться во чтобы то ни стало. И передъ этой цлью все должно было отступать на задній планъ. Печальная сторона всхъ подобныхъ экспедицій состоитъ въ томъ, что приходится систематически заглушать въ себ лучшія чувства и давать развиваться только черствому эгоизму. Когда я вспоминаю обо всхъ этихъ великолпныхъ животныхъ, которыя безропотно трудились для насъ, пока въ состояніи были шевелить хотя однимъ мускуломъ, никогда не получая благодарности, даже рдко слыша ласковое слово и ежедневно извиваясь подъ ударами кнута, пока не наступало полное истощеніе, и они уже не въ состояніи были двигаться, и смерть являлась для нихъ избавительницей, когда я думаю о томъ, что эти собаки, одна за другой, покинуты были нами въ ледяныхъ пустыняхъ, бывшихъ свидтелями ихъ врности и самоотверженія, — я испытываю горькіе упреки совсти!

Мы тратили много времени на то, чтобы вечеромъ разбивать палатку, кормить собакъ, варить кушанье и т. д., а утромъ снова готовиться съ выступленію, такъ что день всегда оказывался слишкомъ коротокъ, и у насъ оставалось мало времени, посл хорошаго дневного перехода, на отдыхъ и сонъ. Но такъ какъ ночи становились все свтле, то намъ уже не нужно было непремнно придерживаться дневныхъ часовъ, и мы могли длать остановку въ пути, когда вздумается, днемъ или ночью, чтобы выспаться, въ чемъ и мы и собаки очень нуждались. Мы оставались обыкновенно въ пути отъ девяти до десяти часовъ. Въ середин дня обыкновенно останавливались и подкрпляли себя пищей, большею частью ли хлбъ съ масломъ, пеммиканомъ или паштетомъ изъ печенки. Однако, эти обды составляли для насъ тяжелое испытаніе. Мы старались отыскать защищенное мсто и иногда даже закутывались въ шерстяныя одяла, но, тмъ не мене, втеръ пронизывалъ насъ насквозь, когда мы сидли на саняхъ и ли свой обдъ. Иногда мы растягивали на льду спальный мшокъ, брали свою ду и влзали туда, но и при такихъ условіяхъ намъ не удавалось оттаять нашу пищу и платье. Когда холодъ былъ слишкомъ силенъ, мы ходили, чтобы согрться, и ли на ходу. Затмъ приходилось исполнять не очень пріятную обязанность, распутывать упряжь собакъ, и мы были рады, когда могли снова отправиться въ путь.

Большинство арктическихъ путешественниковъ, предпринимавшихъ санныя экспедиціи, жаловались на такъ называемую арктическую жажду, которая признавалась почти неизбжнымъ зломъ во время странствованій по снжнымъ пустынямъ и еще усиливалась отъ употребленія снга въ пищу. Я приготовился къ этому испытанію, съ которымъ отчасти и самъ познакомился во время перехода черезъ Гренландію, и запасся двумя гуттаперчевыми фляжками, которыя мы каждое утро наполняли водой изъ своего кухоннаго аппарата и въ теченіе дня защищали отъ дйствія холода, пряча ихъ у себя на груди. Но, къ своему великому удивленію, я вскор убдился, что могу идти цлый день, ни разу не прибгая къ фляжк. Чмъ дальше, тмъ рже являлась потребность пить въ теченіе дня и, наконецъ, я совсмъ пересталъ брать съ собою воду. Если появлялось чувство жажды, то довольно было взять въ ротъ кусочекъ льда изъ прсной воды, который легко было найти везд, и жажда тотчасъ же исчезала. Мы въ значительной степени обязаны нашему превосходному кухонному аппарату тмъ, что были избавлены отъ этого страданія, принадлежащаго къ числу величайшихъ непріятностей санныхъ экспедицій. При помощи этого аппарата и при самой незначительной затрат горючаго матеріала, мы въ состояніи были каждое утро добывать столько воды, что могли напиваться вволю. Большею частью даже оставалось еще немного воды, которую мы должны были выливать, въ особенности это случалось вечеромъ.

Пятница, 29-го марта. Мученія наши продолжаются, а дло подвигается очень медленно. Ледъ не совсмъ таковъ, какъ я ожидалъ въ начал. Часто встрчаются громадные ледяные гребни ужаснаго вида, отнимающіе у насъ много времени. Приходится отыскивать дорогу и длать большій или меньшій обходъ. Отъ этого собаки утомляются и становится невозможно идти дальше. И къ этому еще безконечное распутываніе возжей, образующихъ какіе-то адскія закручиванія и узлы, которые становится все трудне и трудне распутывать. Собаки постоянно перепрыгивали другъ черезъ друга и только что мы успвали распутать возжи, какъ уже он опять перепутывались. То вдругъ какая нибудь ледяная глыба останавливала сани. Собаки выли отъ нетерпнія, такъ какъ не могли слдовать за своими товарищами, находящимися впереди. Случалось, что какая нибудь собака перекусывала постромки и убгала, иногда въ сопровожденіи другихъ. Приходилось ихъ ловить и снова связывать постромки, такъ какъ не было времени починять ихъ, какъ слдуетъ. Такъ подвигаемся мы черезъ неровный ледъ, останавливаясь, по крайней мр, черезъ каждые полтора часа, чтобы распутывать постромки.

Вчера мы вышли въ 8 ¹/₂ часовъ утра и остановились около пяти часовъ пополудни. Посл обда сверо-восточный втеръ, дувшій все время, сталъ сильне, небо заволокло. Мы порадовались, видя въ этомъ признакъ вроятной перемны втра и температуры. И не думаю, чтобъ мы ошиблись. Вчера вечеромъ дйствительно температура поднялась до —34® С, и мы провели въ спальномъ мшк прекрасную ночь, какой давно не проводили. Но теперь, въ тотъ моментъ, когда я приготовляю завтракъ, я вижу, что снова стало свтло, и солнечные лучи проникаютъ черезъ стны палатки.

Ледъ, на которомъ мы теперь находимся, повидимому, состоитъ, главнымъ образомъ, изъ стараго льда, но всетаки намъ случалось проходить иногда довольно большія пространства неровнаго молодого льда, давно уже нагромоздившагося на старомъ льду. Я не могу объяснить себ этого иначе, какъ тмъ, что ледъ этотъ происходитъ изъ большихъ озеръ, которыя здсь раньше образовались. Мы много разъ проходили такія озера, покрытыя гладкимъ слоемъ льда.

Въ этотъ день я вычислилъ въ полдень высоту меридіана, оказалось, что мы находимся не выше 85® 30′ св. широты. Для меня это было непонятно, такъ какъ я думалъ, что мы приблизительно должны находиться подъ 86® широты, и поэтому я ршилъ, что въ наблюденіяхъ была неврность.

Суббота, 30 марта. Вчера былъ несчастливый день. Сначала мы встртили много неровнаго льда и должны были сдлать большой обходъ, чтобы миновать это пространство, такъ что дневной переходъ не далъ большихъ результатовъ, хотя мы довольно долго оставались въ пути. Но къ концу пути мы, посл значительныхъ усилій, добрались до пространства, покрытаго хорошимъ плоскимъ старымъ и толстымъ льдомъ, хотя мстами и попадались бугры и снжные сугробы. Потомъ опять насъ задержали ледяные хребты самаго худшаго сорта, образовавшіеся вслдствіе нагроможденія ледяныхъ глыбъ. Послдній хребетъ былъ худшій изъ всхъ, тмъ боле, что передъ нимъ въ толстомъ льду образовалась расщелина. Когда первыя сани попробовали прохать черезъ эту расщелину, то вс собаки попадали туда и пришлось ихъ вытаскивать, причемъ одна изъ нихъ выскользнула изъ упряжи и убжала. Слдующія сани совсмъ провалились въ расщелину, но по счастью он не пострадали, хотя легко могли бы разбиться. Мы должны были совершенно разгрузить сани, чтобы поднять ихъ, а затмъ снова нагрузить, что заняло много времени. Потомъ слдовала возня съ переправой собакъ. Съ третьими санями дло пошло лучше, и посл того, какъ мы прошли нкоторое разстояніе, къ намъ присоединилась и наша бглая собака. Наконецъ мы достигли мста для стоянки, поставили палатку и увидали, что термометръ показываетъ —43® С. Распутываніе постромокъ мерзлыми голыми руками, на которыхъ почти не осталось кожи — очень трудная работа. Наконецъ, мы залзли въ свой спальный мшокъ, возл насъ находился нашъ другъ ‘Примусъ’ {Находившаяся у насъ горлка ‘Примусъ’ состояла изъ керосиноваго резервуара, въ который накачивался воздухъ посредствомъ маленькаго насоса. Вгоняемый такимъ путемъ въ трубку керосинъ разогрвался отъ собственнаго пламени и превращался въ газъ, который превосходно горитъ и развиваетъ большую теплоту.}, который, въ довершеніе неудачъ, ни за что не хотлъ горть. Я осмотрлъ весь аппаратъ, но не нашелъ никакой погршности, однако, Іогансенъ долженъ былъ встать и принести инструменты и резервную горлку, въ то время, какъ я разсматривалъ кухонный аппаратъ. Въ конц концовъ намъ удалось разжечь аппаратъ, и къ пяти часамъ утра былъ готовъ гороховый супъ, который намъ очень пришелся по вкусу. Въ три часа пополудни я всталъ, чтобы опять приняться за варку. Слава Богу, что въ мшк тепло и уютно, а то подобный образъ жизни былъ бы совершенно невыносимъ.

Воскресенье, 31 марта. Вчера, наконецъ, наступила давно желанная перемна погоды, подулъ южный втеръ, и температура повысилась. Сегодня утромъ термометръ показывалъ —30® С, что мы можемъ привтствовать, какъ настоящую лтнюю погоду. Мы выступили съ облегченнымъ сердцемъ по хорошему льду и при втр, дующемъ намъ въ спину. Мы пошли довольно быстрыми шагами впередъ и все шло хорошо, какъ вдругъ, какъ разъ передъ первыми санями, раскрылась расщелина. Съ большими усиліями удалось намъ перетащить черезъ нее сани, но въ то время, какъ мы ее переходили во второй разъ, чтобы захватить и остальныя сани, подъ Іогансеномъ обломился большой кусокъ льда, и онъ обими ногами провалился въ воду. Несчастная случайность! Расщелина становилась все шире, и я бгалъ вдоль нея взадъ и впередъ, тщетно отыскивая гд бы можно было перейти, между тмъ какъ на другой сторон оставались двое саней и вымокшій насквозь Іогансенъ. Мы не могли спустить на воду каяки, потому что вслдствіе толчковъ и паденій саней въ нихъ образовались дыры, и они въ данную минуту не годились къ употребленію. Хорошее утшеніе въ виду наступающей ночи! Я на одной сторон, вмст съ палаткой, а Іогансенъ, вроятно, совсмъ замерзшій, на другой! Наконецъ, сдлавъ длинный обходъ, я нашелъ мсто, гд намъ удалось перетащить сани, но, разумется, о дальнйшемъ путешествіи не могло быть и рчи: ноги Іогансена представляли одну общую ледяную массу, и панталоны его такъ изорвались, что требовали неотложной починки.

XII.
Тяжелая борьба.

Вторникъ, 2-го апрля. Во время такого путешествія приходится преодолвать много препятствій разнаго рода. Хуже всего были пожалуй т безчисленныя мелочи, о которыхъ надо было заботиться передъ выступленіемъ. Хотя въ понедльникъ вечеромъ я всталъ около семи часовъ, чтобы приготовить завтракъ, но было уже два часа, когда мы оставили нашу стоянку. Надо было съизнова прикрпить грузъ на саняхъ Іогансена, такъ какъ мы уже израсходовали содержимое одного мшка подъ каякомъ, и его надо было замнить мшкомъ съ хлбомъ, другую же лодочную подушку надо было зашить, потому что изъ нея вываливался пеммиканъ, затмъ сани, съ которыхъ былъ взятъ мшокъ съ хлбомъ, снова нужно было обвязать канатомъ, и такъ какъ они были развязаны, то мы и воспользовались этимъ, чтобы взять оттуда запасъ картофеля. Во время этихъ занятій, мы замтили дыру въ мшк съ рыбною мукой. Едва мы ее зашили, какъ увидали, что надо починить еще одинъ большой мшокъ. Когда мы потомъ развязали картофельный мшокъ, то и въ немъ нашли дыру, которую надо было зачинить. Затмъ приходилось опять распутывать постромки и съ каждымъ разомъ становилось все трудне распутывать узлы и перекручиванія покрытаго льдомъ каната. Іогансенъ торопился и кончилъ до завтрака починку своихъ панталонъ. Между тмъ южный втеръ превратился въ такой, какой мы называли на судн ‘мельничнымъ втромъ’, т. е. онъ дулъ со скоростью шести-семи метровъ въ секунду. Мы двигались съ помощью этого втра среди снжной мятели, сначала все шло прекрасно, но потомъ стали попадаться одна ледяная цпь за другой и чмъ дальше, тмъ хуже. Около 8—9 часовъ утра мы сдлали продолжительный привалъ для обда, найдя защищенное мсто на подвтренной сторон одного ледяного хребта. Мы растянули спальный мшокъ и залзли въ него со своимъ кушаньемъ въ рукахъ, но я былъ такъ утомленъ, что такъ и заснулъ держа его въ рук.

Мн снилось, что я въ Норвегіи и посщаю въ Фридрихсгальд людей, которыхъ вижу первый разъ въ жизни, но они были любезны и привтливы. Это былъ первый день Рождества, и меня привели въ большую пустую комнату, гд мы должны были обдать. Тамъ было такъ холодно, что я дрожалъ, но на стол уже стояли дымящіяся горячія блюда и между прочимъ великолпный жирный гусь. О, какъ я обрадовался этому гусю! Затмъ стали приходить и другіе гости, и я могъ видть ихъ въ окно. Желая выйти, чтобы ихъ привтствовать, я споткнулся и упалъ въ глубокій снгъ. Какъ это могло случиться въ столовой — я не знаю. Хозяина это позабавило, а онъ разсмялся — а я проснулся, дрожа отъ холода въ своемъ спальномъ мшк, на плавучемъ льду далеко на свер. О, какимъ несчастнымъ я себя почувствовалъ тогда! Мы встали, молча собрали свои вещи и отправились, остановились только въ 4 часа пополудни. Все мн казалось печальнымъ и унылымъ, и прошло довольно много времени, прежде чмъ улеглось это чувство. Чего бы я не далъ за такой обдъ, какой мн приснился, или хотя бы только за одинъ часъ въ такой столовой, какъ ни было тамъ холодно. Ахъ, этотъ втеръ, онъ пронизываетъ насъ насквозь.

Ледяные гребни и замерзшія канавы, съ нагроможденными на нихъ ледяными глыбами становились все хуже, и приходилось отчаянно трудиться, чтобы проложить себ дорогу черезъ такія ледяныя возвышенности. Лыжи употреблять нельзя, такъ какъ между нагроможденными ледяными глыбами слишкомъ надо снга. При такой пасмурной погод, когда все кругомъ одинаково бло, нельзя замтить неровностей или впадинъ, особливо потому, что промежутки между грудами льда покрыты тонкимъ обманчивымъ слоемъ снга, такъ что легко провалиться въ расщелину или яму, и надо почитать себя счастливымъ, если не поломаешь себ ноги при этомъ. Чтобы найти дорогу, надо находить впередъ на большое разстояніе и искать то въ одномъ, то въ другомъ направленіи, а когда дорога найдена, надо возвращаться за санями, такъ что одинъ и тотъ же путь приходится проходить много разъ. Когда мы вчера остановились, я былъ совершенно истомленъ. Самое худшее было то, что мы опоздали завести свои часы. Іогансена часы остановились, но мои еще тикали и, по счастью, продолжали идти, когда я ихъ завелъ. Въ полдень —31,5® С. Ясная погода, юго-восточный втеръ (4 метра въ секунду).

Ледъ становится все хуже, и я начинаю сомнваться, благоразумно-ли продолжать идти къ сверу.

Среда, 3-го апрля. Мы вышли вчера посл обда около трехъ часовъ. Снгъ посл юго-восточнаго втра, продолжавшагося весь день, находился въ прекрасномъ состояніи, ледъ былъ довольно проходимъ, и все общало хорошій путь. Однако, вслдъ за плоскимъ льдомъ, на которомъ изрдка лишь попадался старый бугристый ледъ, опять появились очень неровныя мста, перерзанныя открытыми водяными потоками и усаженныя ледяными гребнями. Ледъ, однако, не сталъ лучше съ теченіемъ времени и въ полночь или, врне, сегодня утромъ насъ задержалъ очень плохой ледъ и только что замерзшая канава, покрытая такимъ тонкимъ льдомъ, который насъ совсмъ не могъ выдержать. Такъ какъ намъ пришлось бы длать очень большой обходъ, то мы и ршили сдлать остановку. Здсь мы убили ‘Руссена’, вторую собаку. Мясо ея было раздлено на 26 порцій, но 8 собакъ не хотли его сть, такъ что пришлось ихъ кормить пеммиканомъ. Ледъ передъ нами выглядитъ не особенно заманчиво, ледяныя цпи могутъ довести до отчаянія, и, повидимому, нтъ никакой надежды на перемну къ лучшему. Въ полдень я всталъ, чтобы измрить высоту меридіана, мы находимся подъ 85® 54′ св. широты. Удивительно, что мы такъ мало подвинулись, страдаемъ мы много, но успхи наши невелики. Я серьезно начинаю сомнваться, слдуетъ-ли идти дальше къ сверу. До земли Франца-Іооифа разстояніе втрое больше того, которое мы уже прошли. Каковъ ледъ въ томъ направленіи? Мы едва-ли можемъ расчитывать, что онъ лучше здшняго, и что мы скоре будемъ подвигаться впередъ. Кром того, намъ неизвстны ни форма, ни протяженіе страны, и, быть можетъ, насъ тамъ ожидаютъ значительныя задержки. Возможно также, что мы тамъ не скоро встртимъ дичь.

Я уже давно пришелъ къ убжденію, что невозможно достигнуть полюса или даже его непосредственнаго сосдства по такому льду и съ такимъ количествомъ собакъ. Еслибъ хотя ихъ у насъ было больше! Чего бы я не далъ теперь, чтобы имть оленекскихъ собакъ. Рано или поздно мы должны вернуться. А такъ какъ это составляетъ лишь вопросъ времени, то не лучше-ли было бы вернуться черезъ землю Франца-Іосифа, нежели странствовать по пловучимъ льдамъ? Мы имли теперь время изучить этотъ вопросъ. По всмъ вроятіямъ, до самого полюса все будетъ то же самое.

12 часовъ утра —29,4® С, ясная погода, восточный втеръ — 1 метръ скорости, 12 часовъ ночи —34®,3, ясно и тихо.

Для меня становилось все большею и большею загадкой, почему мы такъ мало подвигаемся къ сверу. Я не разъ высчитывалъ наши переходы и всегда приходилъ къ одному и тому же заключенію, что мы должны были бы далеко перейти 86®, конечно при томъ условіи, чтобы ледъ оставался въ поко. Однако мн скоро стало ясно, что ледъ двигается къ югу, и мы, увлекаемые его своенравными движеніями, управляемыми волею втровъ и теченія, должны бороться по своимъ худшимъ врагомъ.

Пятница, 5-го апрля. Начали свое путешествіе вчера въ 3 часа утра. Ледъ былъ плохъ, расщелины да гряды, такъ что мы плохо подвигались впередъ. Эти канавы съ надвигающимися на обихъ сторонахъ ледяными грядами, приводятъ насъ въ отчаяніе, мы какъ будто идемъ по пространству, покрытому огромными обвалами, и это вызываетъ постоянныя остановки. Сначала я теряю время на отыскиваніе дороги, затмъ на прохожденіе по ней, при этомъ, для разнообразія, иногда падаешь въ воду, какъ это случилось со мною вчера два раза. Если мн приходится плохо при отыскиваніи дороги и перетаскиваніи своихъ саней черезъ неровныя мста, то и Іогансену, которому надо наблюдать за двумя санями, бываетъ не лучше. Довольно таки трудно съ однми санями пробираться по ледянымъ глыбамъ, не говоря уже о ледяныхъ грядахъ, но онъ — мужественный парень и никогда не отступаетъ. Вчера, во время одного перехода, онъ снова упалъ въ воду и вымокъ до колнъ, я передъ тмъ только прохалъ это мсто на лыжахъ я не замтилъ, что ледъ слабъ. Іогансенъ пошелъ вслдъ за мною безъ лыжъ и шелъ возл саней, какъ вдругъ ледъ подъ нимъ подался, и онъ провалился. Къ счастью, ему удалось схватиться за сани, и собаки, продолжавшія идти, вытащили его. Подобная ванна представляетъ не очень большое удовольствіе въ такихъ мстахъ, гд нтъ возможности ни перемнитъ платье, ни высушить его, приходится идти точно въ ледяномъ панцыр, пока одежда не растаетъ и не высохнетъ подъ вліяніемъ теплоты тла, что не такъ-то легко совершается при такой температур.

Вчера утромъ я произвелъ наблюденія надъ уклоненіями компаса и опредленіемъ долготы и сегодня все утро занимался въ мшк вычисленіями, чтобы съ точностью опредлить наше мстонахожденіе. Я нашелъ, что вчера широта была 86® 2,8′. Это очень мало, но ничего не подлаешь Наши несчастныя собаки тоже не могутъ сдлать больше, чмъ он длаютъ, и я ежедневно вздыхаю объ оленекскихъ собакахъ. Я все больше и больше прихожу къ заключенію, что мы должны повернуть раньше назначеннаго нами времени {Оставляя судно, я ршилъ идти на сверъ въ теченіе 30 дней и поэтому взялъ съ собою корму для собакъ только на это время.}. Мы находимся, вроятно, на разстояніи приблизительно 280 морскихъ миль (410 километровъ) отъ земли Петерманна (на самомъ дл оказалось боле 360 морскихъ миль (670 километровъ) до мыса Флигели, но, вроятно, намъ будетъ очень трудно пройдти это разстояніе. Вопросъ заключается лишь въ томъ, должны-ли ни попробовать достигнуть во чтобы то ни стало 87® св. широты? Я сомнваюсь, удастся-ли намъ это, если только ледъ не станетъ лучше.

Суббота, 6-го апрля. 2 часа утра —24,2®С. Ледъ все становится хуже. Вчера онъ довелъ насъ почти до отчаянія, и когда мы сегодня утромъ остановились, то я почти ршилъ вернуться. Я хочу, однако, попытаться еще одинъ день идти дальше, чтобы видть, дйствительно-ли ледъ по направленію къ сверу такъ плохъ, какъ это кажется съ вершины ледяного хребта въ 10 метровъ высоты, позади котораго мы устроили свой лагерь. Вчера мы прошли едва нсколько километровъ. Канавы, ледяные гребни и шероховатый ледъ, точно безконечная морена изъ ледяныхъ валуновъ, и при этомъ необходимость поднимать сани при каждой неровности — всего этого достаточно было бы, чтобъ утомить и богатырей! Странный этотъ изломанный ледъ, большею частью онъ не очень плотенъ и какъ будто только недавно нагромоздился, онъ частью покрытъ тонкимъ рыхлымъ слоемъ снга, въ который можно внезапно провалиться. И такъ ледъ тянется на цлыя мили къ сверу. Тамъ и сямъ попадаются старыя льдины съ холмами, вершины которыхъ округлились подъ дйствіемъ солнечныхъ лучей, и которыя часто состоятъ изъ очень толстаго льда.

Понедльникъ, 8-го апрля. Нтъ, ледъ все становится хуже, а мы дальше не подвигаемся, одна гряда слдуетъ за другой, и приходится идти по ледянымъ валунамъ. Мы вышли сегодня утромъ около двухъ часовъ и оставались въ пути такъ долго, какъ только могли, причемъ пришлось почти всё время нести сани, въ конц концовъ это было невыносимо. Я прошелъ довольно далеко впередъ на лыжахъ, но нигд, даже съ вершины самыхъ высокихъ холмовъ, не замтилъ ничего, кром такого же неровнаго льда. Настоящій хаосъ ледяныхъ глыбъ, простирающійся до самаго горизонта. Нтъ никакого смысла пробираться дальше, мы тратимъ драгоцнное время и не достигаемъ ничего.

Я ршилъ поэтому повернуть и направить курсъ на мысъ Флигели.

На самой сверной нашей стоянк мы устроили себ праздничный обдъ изъ пеммикана, хлба, масла, сухого шоколада, пареной брусники и теплаго молочнаго питья. Довольные и сытые залзли мы въ свой милый мшокъ. Я сегодня вычислилъ высоту меридіана и вижу что мы находимся приблизительно подъ 86® 10′ св. широты. Въ 8 ¹/₂ часовъ утра —32® С.

Вторникъ, 9 апрля. Вчера мы выступили въ обратный путь. Мы ждали, что встртимъ такой же непроходимый ледъ, но, къ великому нашему изумленію, попали на довольно хорошую почву, которая даже все улучшалась, такъ что мы продолжали идти до утра съ небольшими остановками. Мы, разумется, встртили на пути ледяные хребты, но проходить ихъ было не трудно, такъ что мы хорошо подвигались впередъ. Вышли вчера около 2-хъ часовъ пополудни и находились въ пути до часу утра.

Четвергъ, 11-го апрля. Все лучше и лучше, вчера не видлъ ничего, кром прекрасной плоской поверхности льда, лишь мстами перерзанной хребтами, легко проходимыми, и нсколькими канавами, покрытыми тонкимъ льдомъ, которыя причиняли намъ нсколько больше затрудненій. Но эти канавы простирались приблизительно въ томъ же направленіи, какъ нашъ курсъ, такъ что мы могли идти вдоль ихъ краевъ. Но, въ конц концовъ, намъ пришлось таки перейти черезъ нихъ и это намъ удалось, хотя ледъ гнулся подъ нашими ногами и санями больше, чмъ это было намъ желательно. Къ концу дня мы встртили канаву, которую хотли пройти такимъ же точно образомъ. Первыя сани прохали благополучно на другую сторону, но съ другими было не такъ. Едва только собаки, бжавшія впереди, достигли опаснаго мста, гд ледъ былъ всего тоньше, и на немъ проступала вода, какъ тотчасъ же пріостановились и стали осторожно погружать въ воду лапы, въ этотъ моментъ одна изъ нихъ провалилась. Разбрызгивая воду, она старалась выкарабкаться, но ледъ сталъ опускаться подъ тяжестью другихъ собакъ и саней. Я потащилъ собакъ и сани назадъ, и мн удалось ихъ благополучно доставить на твердый ледъ. Мы еще разъ попробовали перейти въ другомъ мст, причемъ я сначала прохалъ на лыжахъ и тогда пустилъ собакъ, между тмъ какъ Іогансенъ подталкивалъ сзади. Однако результатъ былъ не лучше: ‘Суггенъ’ провалилась и намъ снова пришлось вернуться. Сдлавъ большой обходъ, намъ, уже очень утомленнымъ, удалось наконецъ перетащить сани. Мы нашли также хорошее мсто для остановки, гд провели ночь тепло и удобно, и я бы сказалъ даже, что провели самое пріятное утро (говоря вскользь: въ починкахъ), какое только выпало на нашу долю въ теченіе нашего пути. Мы выступили въ пять часовъ утра и остановились въ шесть посл обда. Я думаю, что вчера, во время дневного перехода, мы прошли самое большое разстояніе за все время нашего путешествія. Въ 2 часа пополудни температура —27,6® С.

Суббота, 13-го апрля. Въ теченіе трехъ дней мы встрчали только хорошій ледъ, если тамъ будетъ и дальше, мы совершимъ обратный путь скоре, нежели я думалъ. Я не могу объяснить себ такого внезапнаго измненія льда. Можно-ли допустить, что мы движемся въ одномъ направленіи съ ледяными гребнями и неровностями и теперь идемъ вдоль нихъ, вмсто того, чтобы идти поперекъ? Канавы, встрчаемыя нами, повидимому, указываютъ на это, он идутъ какъ разъ соотвтственно нашему курсу. Вчера приключилось несчастье, — мы допустили свои часы остановиться, промежутокъ времени отъ предшествующаго вечера, когда мы залзли въ мшокъ, до остановки вчера вечеромъ, былъ слишкомъ продолжителенъ. Само собою разумется, мы снова завели часы, но единственное, что я могу теперь сдлать для опредленія средняго гринвичскаго времени, это — вычислить время и широту и затмъ приблизительно опредлить разстояніе отъ того мста, откуда мы повернули назадъ 8-го апрля, гд я произвелъ послднее наблюденіе для опредленія долготы. При такомъ способ дйствій ошибка врядъ-ли можетъ быть велика. Я убжденъ, что мы въ общемъ проходили ежедневно не мене 22 километровъ въ теченіе послднихъ трехъ дней и такимъ образомъ прошли 67 километровъ по направленію къ югу. Вчера во время остановки была убита ‘Барбара’. Убиваніе собакъ далеко не составляетъ пріятности. Ясная погода, въ 6¹/₂ часовъ утра —30® С, южный втеръ, скорость 2—3 метра.

14-го апрля. Пасха. Вчера намъ не повезло съ канавами, он заставили насъ значительно уклониться отъ нашего курса. Въ особенности одна изъ нихъ, очень непріятная, задержала насъ. Пройдя довольно большое разстояніе вдоль этой канавы, тщетно отыскивая мсто для перехода, я ршилъ, что при данныхъ условіяхъ лучше будетъ, если мы раскинемъ свою палатку и проведемъ праздничнымъ образомъ канунъ Пасхи. Кром того, я хотлъ вычислить широту и долготу, а также отклоненіе компаса, такъ какъ намъ было очень важно какъ можно скоре узнать настоящее время. Когда палатка была поставлена, я залзъ въ мшокъ, между тмъ какъ Іогансенъ возился съ собаками. Однако даже при температур свыше —30® С, все-таки не особенно пріятно сидть въ замерзшемъ мшк и, чувствуя какъ постепенно оттаиваютъ платье и башмаки, длать вычисленія и выкладывать логаримы ноющими отъ мороза пальцами. Это очень медленная работа, такъ что я долженъ былъ употребить первый день Пасхи, чтобы довести вычисленіе до конца, и потому мы до вечера никуда не двинемся. Мы отпраздновали этотъ вечеръ слдующимъ обдомъ: горячее молочное питье, кушанье изъ рыбной муки, пареная брусника и грогъ изъ лимоннаго сока, т. е. лпешки лимоннаго сока, распущенныя въ подслащенной горячей вод. Это въ полномъ смысл великолпный обдъ. Насытившись, мы около двухъ часовъ заползли подъ свои одяла.

Я проврилъ сдланныя раньше наблюденія широты и долготы, чтобы убдиться нтъ-ли въ нихъ ошибки. Я нашелъ, что мы должны были вчера находиться южне 86® 5′, такъ какъ, согласно нашимъ вычисленіямъ, предположивъ, что мы прошли за послдніе три дня 67 километровъ, мы достигли до 85® и около 50′. Я могу объяснить себ это только тмъ, что мы быстро уносимся на сверъ, что очень хорошо было бы для Fram, но не такъ хорошо для насъ. Втеръ послдніе дни былъ южный. Я предполагаю, что мы находимся подъ 86® восточной долготы, и вычислилъ время на этомъ основаніи. Для разнообразія небо было сегодня обложено тучами, однако, къ вечеру, когда мы ли свой второй завтракъ, солнце снова привтливо свтило сквозь стнки палатки. Іогансенъ чинилъ сегодня платья, въ то время какъ я занимался наблюденіями и опредлялъ нашъ курсъ. Еще ни разу не было такой мягкой и пріятной температуры. 10 часовъ вечера —25,6® С.

Вторникъ, 16-го апрля. Когда мы вчера утромъ, около часа, собирались выступить, ‘Барро’ улизнулъ, прежде чмъ мы запрягли его, собака увидла, что мы уже надли упряжь на ея товарищей, и, зная, что за этимъ воспослдуетъ, поспшила скрыться. Такъ какъ я не желалъ потерять лучшей собаки изъ своей своры, то это насъ задержало. Я кричалъ и звалъ, обыскивая вс холмы, но ничего не увидалъ, кром ледяныхъ цпей, тянувшихся одна за другой до самаго горизонта, гд они исчезали, освщенныя полуночнымъ солнцемъ на далекомъ свер. Ледяной міръ дремалъ, окутанный яркимъ, холоднымъ утреннимъ свтомъ. Мы должны были отправиться безъ собаки, но, къ своей величайшей радости, я увидалъ ее позади насъ на нашемъ пути, я уже думалъ, что мн никогда больше не придется видть своего врнаго пса. Собака видимо стыдилась своего поступка, она подошла къ намъ и остановилась, смотря на меня умоляющимъ взоромъ въ то время, какъ я надвалъ на все сбрую. Я хотлъ ее отстегать, во былъ обезоруженъ ея взглядомъ.

Мы нашли ледъ везд проходимымъ, хотя и не везд плоскимъ, и довольно хорошо подвигались впередъ, однако, кое-какіе ледяные хребты заставили васъ таки уклониться отъ вашего курса на западъ. Утромъ я вдругъ открылъ, что я гд-то оставилъ компасъ, который вынулъ для наблюденій, и такъ какъ мы не могли безъ него обойтись, то я долженъ былъ вернуться и искать его. Я нашелъ его, но возвращеніе назадъ составило не легкую работу и впервые я страдалъ отъ жары, такъ какъ солнце жгло невыносимо. Дойдя наконецъ до саней, я почувствовалъ нкоторую слабость. Іогансенъ сидлъ на кочк и спалъ на солнц, наслаждаясь тепломъ. Затмъ мы отправились дальше, но отъ свта и тепла были сонливы и вялы, такъ что двигались очень медленно. Въ десять часовъ утра мы сдлали остановку. Производя потомъ метеорологическія наблюденія, я былъ не мало удивленъ, что температура показываетъ —26,2® С. Мы раскинули палатку на палящемъ солнц, и скоро внутри ея стало очень хорошо и тепло. Мы приготовили обильный пасхальный обдъ, котораго хватило и на другой день. По моимъ разсчетамъ разстояніе, пройденное нами въ вечеръ кануна Пасхи и вчера, должно приблизительно равняться 22 километрамъ, значитъ, въ общемъ мы уже прошли 96 километровъ обратнаго пути.

Среда, 17-го апрля.— 28® С. Вчерашній дневной переходъ, безъ сомннія, былъ самый длинный: мы выступили въ 7 ¹/₂часовъ утра и сдлали привалъ около 9 часовъ вечера, отдохнувъ всего какихъ-нибудь 2 часа въ спальномъ мшк, во время обда. Поверхность льда была такова, что я бы никогда не назвалъ ее хорошей въ прежнее время, она была въ высшей степени неровной и состояла изъ сдавленнаго вверхъ новаго льда и боле старыхъ закругленныхъ хребтовъ, ледяныя цпи тянулись въ разныхъ мстахъ, но, къ счастью, везд можно было пройти, такъ какъ канавы нигд не преграждали дороги. Снгъ лежалъ неплотно на неровностяхъ льда, но все-таки собаки могли тащить везд безъ нашей помощи, и мы не имли причинъ на нихъ жаловаться. Здсь, гд мы сдлали остановку, ледъ похожъ, повидимому, на тотъ, который находится вокругъ Fram, мы почти уже дошли до той области, гд онъ долженъ подвергаться дйствію теченія. Я увренъ, что мы прошли вчера 30 километровъ, такъ что все пространство, пройденное нами, достигаетъ уже 126 километровъ.

Погода великолпная, холодъ уже не настолько силенъ, чтобы доставлять непріятность, и кром того, все время ясная солнечная погода безъ втра. Мы уже странствуемъ по льду больше мсяца, но еще ни разу нигд насъ не задержала дурная погода. Все время свтило солнце, за исключеніемъ двухъ дней, да и въ эти дни оно все-таки проглядывало повременамъ. Существованіе становится пріятне, холодъ миновалъ и мы идемъ все дальше на встрчу солнцу и теплу. Теперь уже не составляетъ испытанія для насъ вставать утромъ, чтобы идти дальше, варить кушанье и затмъ, забравшись въ мшокъ, мечтать о счастливомъ будущемъ, когда мы вернемся. Вернемся?…

Сегодня мн пришлось заняться портняжною работой, такъ какъ мои панталоны пришли въ полную негодность. Теперь, при 28® С намъ уже кажется совсмъ не холодно сидть и шить, тогда какъ прежде, при —40® С, далеко не было пріятно шевелить иглой.

Пятница, 19-го апрля. У насъ осталось корму для собакъ только на два или на три дня, однако, я надюсь, что мн удастся растянуть его на дольше и затмъ я воспользуюсь сначала худшими собаками, какъ кормомъ для другихъ. Вчера мы убили ‘Перпетуума’. Это умерщвленіе животныхъ и въ особенности самый процессъ его представляетъ для васъ нчто ужасное, но что же длать? Мы до сихъ поръ употребляли для этой цли ножъ, но это вовсе не удобный способъ и поэтому мы ршили примнить новый методъ, удавленіе. Мы увели собаку за холмъ, чтобы другія не увидали того, что должно было случиться, затмъ надли ей петлю на шею и стали тянуть что есть силы съ двухъ сторонъ, нл безъ успха. Наши руки отъ холода потеряли всякую чувствительность и намъ ничего другого не оставалось, какъ опять прибгнуть къ ножу. Это было ужасно! Конечно, лучше и гуманне было бы пристрливать собакъ, но мы не хотли тратить на нихъ свой драгоцнный запасъ патроновъ, быть можетъ, наступитъ время, когда они будутъ намъ очень нужны.

Вчерашнія наблюденія указываютъ, что мы спустились до 81® 57,8′ св. широты, причемъ долгота должна быть 79® 26′. Это вполн совпадаетъ съ нашимъ расчетомъ, такъ какъ со времени послдняго наблюденія, произведеннаго 13-го апрля, мы прошли 82 километра, какъ разъ столько, сколько я предполагалъ.

Все такой же ясный солнечный свтъ, какъ днемъ, такъ и ночью. Вчера подулъ сверный втеръ, дуетъ и сегодня, но намъ онъ не очень мшалъ, потому что дулъ намъ въ спину. Температура, которая держится теперь между 20® и 30® ниже нуля, можетъ быть названа только пріятной. Это безъ сомннія большое для насъ счастье, такъ какъ, будь тепле, канавы дольше оставались бы открытыми. Мое самое большое желаніе достигнуть земли раньше, чмъ канавы сдлаются очень плохи. Что мы тогда предпримемъ — будетъ зависть отъ обстоятельствъ.

Воскресенье, 21-го апрля. Третьяго дня мы вышли въ четыре часа утра и остановились ночью, чтобы пость. Отдыхъ во время обда, когда мы залзаемъ, забравъ ду, въ свой тихій и уютный мшокъ, въ особенности пріятенъ. Выспавшись хорошенько, мы опять отправились въ путь, но скоро насъ задержала самая отвратительная канава, какую только мы встрчали на своемъ пути. Я пошелъ вдоль нея, чтобы гд-нибудь найти переходъ, но везд встрчалъ только скверный, взломанный ледъ. Канава везд была одинаково широка и непроходима и везд переполнена смерзшимися глыбами и рыхлымъ льдомъ, ясно указывающими, что ледъ здсь довольно долго находился въ движеніи подъ вліяніемъ непрекращающихся напоровъ. Объ этихъ напорахъ можно было судить по множеству новообразованныхъ хребтовъ и трещинъ, расходящихся во вс стороны. Наконецъ, мн удалось найти переходъ, но когда я привелъ на это мсто, сдлавъ большой обходъ, нашъ караванъ, то увидалъ, что канава за это время уже успла измнить свой видъ, и поэтому не ршился переходить черезъ нее. Хотя я прошелъ впередъ по возможности далеко, но нигд не видлъ ничего, кром той же самой отвратительной канавы, наполненной кусками льда и съ возвышающимися по обимъ сторонамъ ледяными хребтами. Во многихъ мстахъ куски льда были перемшаны съ иломъ и въ одномъ мст цлая льдина, сдавленная вверхъ, была совершенно темно-коричневаго цвта. Однако, я не могъ подойти къ ней ближе, чтобы опредлить, зависитъ-ли эта окраска отъ ила или отъ органической массы. Высота этой гряды мстами достигала 8 метровъ. Здсь мн представлялся хорошій случай наблюдать, какъ эти старыя груды, раскалываясь во многихъ направленіяхъ, принимаютъ форму айсберговъ съ крутыми, плоскими поверхностями. Во время путешествія мн часто случалось встрчать массивные высокіе холмы съ такими же гладкими боками, имющіе большую окружность и очень напоминавшіе острова, покрытые снгомъ.

Въ конц концовъ я вынужденъ былъ вернуться, не выполнивъ своей миссіи. Досадне всего было, что по другую сторону канавы я видлъ прекрасный ровный ледъ, простирающійся далеко на югъ,а мы вынуждены были остановиться тутъ и ждать. Я уже примирился съ этимъ, какъ вдругъ, подходя къ мсту нашей прежней остановки, совсмъ по близости, нашелъ довольно хорошій переходъ. Мы пошли по льду, который крошился подъ нашими ногами, и достигли другого берега, когда уже было шесть часовъ утра. Однако мы прошли всетаки еще нкоторое разстояніе по прекрасному гладкому льду, но собаки утомились, тмъ боле, что он оставались безъ пищи 48 часовъ.

Слдуя дальше, мы наткнулись на громадный кусовъ балки, вертикально выступающій надъ поверхностью льда. Насколько я могъ опредлить, это была сибирская лиственница, вроятно давно, уже приподнятая вверхъ напоромъ льда. Еслибъ мы могли ее взять съ собой, то сколько обдовъ могли бы состряпать, употребивъ ее какъ топливо! Но она была слишкомъ тяжела. Вырзавъ на ней надпись: ‘F. N. H. l. 65® 30», мы продолжали свой путь.

Передъ нами все разстилается ледяная равнина, и я радуюсь этому. Мчаться по гладкой поверхности на лыжахъ — это такое было бы наслажденіе! Земля и родина приближаются, и въ то время, какъ мы мчимся по этой равнин, мысли мои устремляются туда, на югъ, ко всему, что прекрасно. Шесть часовъ утра. —30® С.

Понедльникъ, 22 апрля. Мы сдлали хорошіе успхи въ прошлые дни, но вчерашній день все превзошелъ. Я полагаю, что мы прошли въ теченіе дня 37 километровъ, но, для врности, я буду считать, что мы въ эти два дня сдлали 60 километровъ. Собаки однако начинаютъ уставать, и время уже сдлать привалъ. Он нетерпливо ждутъ кормленія и такъ какъ все охотне и. охотне дятъ собачье мясо, то обыкновенно бросаются точно волки на дымящіеся куски, которые мы кидаемъ имъ вмст съ шерстью и кожей. Только ‘Квикъ’ и ‘Барнеть’ не притрогиваются къ мясу, пока оно теплое, но за то съ жадностью съдаютъ его, какъ только оно замерзнетъ. Въ полночь —33,2® С.

Пятница, 26-го апрля: —31,5® С. Максимумъ температуры: —35,7® С. Вчера утромъ я былъ не мало удивленъ, замтивъ на снгу слды какого-то звря. Это была лисица, явившаяся сюда приблизительно съ юго-запада и удалявшаяся на востокъ. Слди были совсмъ свжіе. Но что могла тутъ длать лисица, среди этого дикаго моря? Пометъ, оставленный ею на дорог, указывалъ, что она не оставалась все-таки безъ пищи. Нтъ-ли тутъ по близости земли? Невольно я сталъ смотрть, не увижу ли ее, но погода была пасмурная весь вчерашній день, и мы, быть можетъ, дйствительно находились по близости земли, не подозрвая этого. Можно также допустить, что лисица отправилась по слду медвдя. Во всякомъ случа замчательно, что мы встрчаемъ теплокровное млекопитающее подъ 85® широты! Пройдя немного, мы наткнулись на второй слдъ лисицы, который шелъ приблизительно въ томъ же направленіи, какъ и первый, вдоль извилинъ канавы, задержавшей насъ. Непонятно, гд эти животныя могли находить пищу тутъ на льду, но я предполагаю, что они могли найти въ открытой канав какихъ-нибудь ракообразныхъ и т. п. животныхъ. Но почему эти животныя оставили берегъ и явились сюда — это составляло загадку. Или эти лисицы заблудились? Мн это кажется мало вроятнымъ. Я усердно ищу, не увидимъ-ли мы сегодня слдъ какого-нибудь медвдя, это бы меня особенно порадовало, такъ какъ изъ этого можно было бы заключить, что мы снова приближаемся къ обитаемымъ областямъ. Я проложилъ нашъ курсъ на карт и вычислилъ, что мы за четыре послдніе дня прошли 111 километровъ, что не слишкомъ много. Такимъ образомъ, до земли Петермана, если она дйствительно тамъ находится, гд показываетъ Пайеръ, не очень многимъ больше 223 километровъ. Вчера я долженъ былъ произвести наблюденія, но была пасмурная погода.

Къ концу нашего вчерашняго пути мы снова встртили множество канавъ и ледяныхъ хребтовъ. На совсмъ новыхъ хребтахъ можно найти огромные куски льда изъ прсной воды, поднятые на высоту. Ледъ былъ весь пропитанъ иломъ и грубымъ пескомъ, издали эти куски казались совсмъ темно-коричневыми и легко могли быть приняты за скалы. Это, конечно, рчной ледъ, по всей вроятности онъ занесенъ изъ Сибири. Дале къ сверу я часто видалъ огромные куски такого льда и даже подъ 86® широты находилъ илъ на льду.

Воскресенье, 28-го апрля. Вчера мы прошли довольно много. Я кладу 30 километровъ. Мы выступили посл обда въ 3 ¹/₂ часа и шли до утра. Земля приближается и наступаетъ такое время, когда мы можемъ надяться увидть ее на горизонт. О, какъ я тоскую по земл, какъ мн хочется имть подъ ногами наконецъ что нибудь, кром льда и снга, не говоря уже о томъ, что и взоры увидятъ тогда что-нибудь другое. Вчера мы опять видли слдъ лисицы въ томъ же направленіи, ка:ъ и первые слды. Вчера дошла очередь до ‘Гулена’. Собака, казалось, дошла до крайней степени изнуренія, она шаталась и падала и лежала смирно, не шевелясь, когда мы положили ее на сани. Мы передъ этимъ уже ршили покончить съ нею въ этотъ день. Бдное животное! Врное и преданное, оно работало для насъ до конца и въ благодарность за это мы его убиваемъ, когда оно уже не въ состояніи больше работать, и отдаемъ его въ пищу другимъ. Собака родилась 13-го декабря 1893 года на Fram и, какъ настоящее дитя полярной ночи, никогда ничего не видала, кром льда и снга.

Понедльникъ, 29-го апрля. —20® C. Вчера, пройдя небольшое разстояніе, мы были задержаны открытою водой, открытымъ моремъ или каналомъ. Мы шли нкоторое время вдоль этой канавы, какъ вдругъ ледъ, на сравнительно узкомъ мст, быстро началъ сдвигаться. Въ нсколько минутъ ледъ нагромоздился передъ нашими глазами и мы прошли на другую сторону по шумящей ледяной цпи, которая гремла и трещала подъ нашими ногами. Надо было торопиться, если мы не желали быть застигнутыми надвигавшимися ледяными глыбами, и поэтому собаки и сани быстро устремились на другую сторону. Лыжа Іогансена чуть чуть не была ущемлена ледяными грядами въ ту минуту, какъ онъ помогалъ прохать послднимъ санямъ. Когда мы наконецъ очутились на другой сторон канавы, то день уже далеко подвинулся. Конечно, такая работа давала намъ право на прибавочную порцію мясного шоколада.

Какъ ни досадно было, что насъ задержала канава на плоскомъ прекрасномъ льду, мы испытали особенное чувство, увидвъ открытую воду и отраженіе солнца на ряби, произведенной втромъ на ея поверхности. Посл такого продолжительнаго времени снова открытая вода и сверкающія волны! Мысли устремляются въ родин и солнцу. Напрасно высматривалъ я, не увижу ли гд нибудь въ вод голову тюленя или медвдя на берегу канавы. Собаки обезсилли и уже трудно было заставить ихъ двигаться впередъ. ‘Баронетъ’ былъ совсмъ готовъ, и мы его убили сегодня вечеромъ. Изъ другихъ собакъ многія также дошли до истощенія. Даже ‘Баро’, моя лучшая собака, начинаетъ уставать, о ‘Квикъ’ уже и говорить нечего, пожалуй надо быть пощедре на пищу. Втеръ отъ юго-востока повернулъ къ востоку и я, употребляя любимое выраженіе Петерсена, ожидалъ, что начнется ‘настоящій дьявольскій втеръ’. Удивляюсь, что температура еще такъ низка. Въ продолженіе долгаго времени я наблюдалъ на южномъ и юго-западномъ горизонт темное скопленіе облаковъ и думалъ, что оно означаетъ близость земли, но теперь эти облака начали подниматься вверхъ и приближаться къ намъ. Когда мы посл обда залзли въ мшокъ, то все небо уже покрылось тучами, и когда мы опять продолжали свое путешествіе, то замтили, что дйствительно начался ‘дьявольскій втеръ’.

Вчера мы снова замтили слдъ лисицы, почти сглаженный снгомъ и въ томъ же направленіи, какъ и прежніе. Это уже четвертый слдъ, замченный нами. То, что мы встрчаемъ такъ много слдовъ, заставляетъ меня серьезно думать, что земля близко, и я ожидаю ее увидть каждую минуту, хотя быть можетъ и придется подождать еще нсколько дней {На самомъ же дл ждать пришлось почти три мсяца, пока не наступило это чудо (24 Іюня 1895).}.

Вторникъ, 30-го апрля, —21,4® С. Вчера былъ непріятный день. Начался онъ солнечнымъ сіяніемъ, было тихо (20® C) и передъ вами, въ сверкающихъ лучахъ солнца, разстилались большія пространства прекраснаго плоскаго льда, казалось, все общало успшное путешествіе. Но, о горе! Мы не подумали объ отвратительныхъ, темныхъ расщелинахъ, перескавшихъ нашу дорогу и сдлавшихъ намъ жизнь настоящимъ бременемъ. Снгъ поплотнлъ подъ вліяніемъ втра, и дорога была такъ хороша, что мы быстро подвигались впередъ. Но вдругъ передъ нами оказалась канава открытой воды, преграждавшая дорогу. Пройдя небольшое разстояніе, мы нашли, наконецъ, мсто для перехода. Черезъ нкоторое время мы снова наткнулись на канаву, простиравшуюся приблизительно въ томъ же направленіи. Сдлавъ довольно большой обходъ, мы благополучно перешли ее, безъ другихъ приключеній, кром того, что три собаки провалились въ воду, также было и съ третьей канавой, но четвертая оказалась намъ не подъ силу. Она была очень широка. Мы прошли вдоль нея довольно большое разстояніе въ западномъ направленіи, не найдя, однако, подходящаго мста для перехода. Затмъ я одинъ пробжалъ дальше еще четыре километра, съ цлью изслдовать мстность, но долженъ былъ вернуться къ Іогансену и санямъ, не найдя переправы. Это безплодная работа слдовать за канавой, идущей подъ прямымъ угломъ къ нашему курсу, лучше будетъ, если мы остановимся и займемся приготовленіемъ вкуснаго супу изъ пеммикана, а затмъ заляжемъ спать въ надежд на лучшія времена. Погода тихая, такъ что новыя канавы не будутъ образовываться, а когда мы достигнемъ земли, пусть образуются канавы, сколько угодно. Если же обстоятельства измнятся къ лучшему, то намъ ничего больше не останется, какъ исправить наши каяки. Въ своемъ теперешнемъ вид они не годятся для плаванія, потому что въ нихъ много дыръ, образовавшихся при постоянныхъ перекидываніяхъ саней.

Здсь я долженъ объяснить, почему такъ долго откладывалась починка каяковъ: отчасти потому, что эта работа заняла бы много времени, а оно было драгоцнно, пока дло шло объ томъ, чтобы достигнуть земли прежде, чмъ ледъ станетъ непроходимымъ, отчасти же потому, что при температур, которую мы до сихъ поръ имли, трудно было бы исполнить эту работу, какъ слдуетъ, потому, наконецъ, что, при дальнйшемъ слдованіи на саняхъ, цлости каяковъ грозили новыя опасности. Притомъ же мн не хотлось переправляться на каяк черезъ канавы, покрытыя молодымъ, боле или мене толстымъ льдомъ, который могъ повредить каяки. Да и вода, проникающая въ каяки, тотчасъ замерзала бы, удалить ее было бы трудно, а между тмъ она, при каждой переправ черезъ канаву, увеличивала бы всъ нашего груза. Было поэтому несомннно выгодне обходить канавы даже далекимъ кружнымъ путемъ, чмъ подвергаться трудностямъ и случайностямъ, сопряженнымъ съ употребленіемъ каяковъ.

Въ дневник своемъ мы въ этотъ день записали: ‘Собаки напали вчера вечеромъ на одинъ изъ нашихъ драгоцнныхъ мшковъ съ пеммиканомъ, оторвали одинъ уголъ и съли часть содержимаго, къ счастью, немного. До сихъ поръ он не покушались на нашъ провіантъ, но голодъ даетъ имъ себя знать все сильне, и природа могущественне дисциплины.

Среда, 1-го мая. —24,8® С. Сегодня я исправилъ свои финскіе башмаки съ подошвами изъ парусины, надюсь, что они еще прослужатъ нкоторое время. У меня теперь дв пары такихъ башмаковъ, такъ что одна пара можетъ сушиться на солнц.

Ледъ снова испортился, и переходы наши сдлались поэтому короче. Я записалъ въ пятницу 3-го мая:

Вчера мы прошли вовсе не такъ много, какъ я ожидалъ, хотя и сдлали нкоторые успхи. Ледъ былъ плоскій, и мы шли, не останавливаясь, цлыхъ четыре часа. Но затмъ опять стали попадаться канавы, ледяные хребты, черезъ которые, однако, пройти было можно, хотя ледъ и сдвигался подъ нашими ногами. Юго-восточный втеръ постепенно усилился. Во время нашего обда онъ повернулъ къ востоку и сталъ довольно сильнымъ, кром того и ледъ еще боле испортился, и канавы и хребты стали еще хуже. Когда втеръ дошелъ до скорости 9—10 метровъ въ секунду, то началась сильная мятель, закрывшая все кругомъ, разумется, при такихъ условіяхъ путешествовать было не особенно пріятно. Я счелъ благоразумнымъ остановиться и разбить палатку, если мы найдемъ хотя бы сколько нибудь защищенное мсто. Но это было легче сказать, нежели сдлать, потому что мятель едва позволяла что нибудь разглядть. Наконецъ, намъ удалось найти подходящее мсто, и мы, очень довольные, что нашли убжище, съли свое кушанье ‘fiskegratin’ и залзли въ спальный мшокъ, между тмъ какъ втеръ потрясалъ стнки палатки и громоздилъ кругомъ громадные снжные сугробы. Мы должны были раскинуть свою палатку непосредственно у новообразованнаго ледянаго кряжа, что было не совсмъ пріятнымъ сосдствомъ, но выбора у насъ не было, это было единственное мсто за втромъ, которое намъ удалось найти. Ледъ началъ трещать подъ нами раньше, чмъ я уснулъ, и чувствовалось, какъ ледяной кряжъ позади насъ напираетъ толчками. Я лежалъ и раздумывалъ, не лучше ли было бы встать раньше, чмъ на насъ обрушится ледяная глыба. Однако, раздумывая объ этомъ, я уснулъ и мн снилось землетрясеніе. Когда я черезъ нсколько часовъ проснулся, все опять было спокойно, и только втеръ завывалъ, наметая кучи снга вокругъ палатки.

Вчера вечеромъ убитъ былъ ‘Потифаръ’. У насъ теперь осталось 16 собакъ, число ихъ уменьшается устрашающимъ образомъ, а между тмъ мы еще такъ далеко находимся отъ земли. Еслибъ мы уже достигли ея!

Суббота, 4-го мая. Вчера мы прошли около 15 километровъ, но канавы становятся все хуже. Когда мы выступили посл обда, нагрузивъ мои сани и каякъ и приведя въ порядокъ грузъ подъ каякомъ Іогансена, то втеръ улегся, и снгъ падалъ спокойно и безшумно большими хлопьями, точно дома зимой. Непріятно, что почти ничего не видно и нельзя разглядть, какова дорога. Однако дло складывалось недурно, и мы подвигались впередъ. хать при такой мягкой погод (—11,34®) было чудесно, можно было длать что угодно голыми руками, не приходя въ содроганіе отъ одной только мысли, что нужно разстегнуть пуговицу. Можно было снова дйствовать изъязвленными, отмороженными пальцами, не испытывая невыносимыхъ болей при дотрогиваніи до какого нибудь предмета.

Но открытыя канавы портили намъ жизнь, такъ какъ приходилось длать большіе обходы и тратить много драгоцннаго времени. Впрочемъ, потомъ пошли большія пространства гладкаго льда, по которымъ мы весело продолжали свой путь, въ особенности когда ихъ освщало солнце. Просто удивительно, какъ оно дйствуетъ ободряющимъ образомъ. Незадолго передъ тмъ, промучившись прокладывая себ дорогу черезъ ледяныя глыбы и кряжи вдоль канавы, чтобы найти мсто для перехода, я буквально падалъ отъ утомленія, и никакое наслажденіе не могло сравниться съ тмъ, которое я испыталъ, забравшись въ мшокъ, теперь же, когда счастье намъ снова улыбнулось, усталости какъ не бывало!

Ночью, однако, ледъ сталъ замтно хуже, канава слдовала за канавой, и лишь сильно уклонившись отъ курса и сдлавъ большіе обходы, мы могли преодолть это препятствіе. Было отъ чего придти въ отчаяніе, къ тому же и втеръ усилился. Чего бы я не далъ, чтобы уже видть землю, чтобы имть передъ собою хорошій путь, разсчитывать на опредленные дневные переходы и избавиться отъ вчной тревоги и неизвстности относительно канавъ! Никто не вдаетъ, какія затрудненія он еще готовятъ намъ въ будущемъ, какія препятствія намъ нужно будетъ преодолть прежде чмъ мы достигнемъ земли! А, между тмъ, число собакъ постоянно уменьшается. Бдныя животныя получаютъ все, что только мы въ состояніи дать имъ, но отъ этого мало толку. Я такъ усталъ, что шатаюсь на своихъ лыжахъ.

Сегодня утромъ около пяти часовъ ни достигли широкой канавы, и такъ какъ собаки не могли идти дальше, то мы остановились. Но когда заберешься въ палатку и влзешь въ мшокъ, держа въ рукахъ свое кушанье, издающее аппетитный запахъ, то ощущаешь такое чувство благосостоянія, которое не уничтожить никакимъ канавамъ.

Пройденный нами ледъ былъ большею частью плоскій, за исключеніемъ новообразованныхъ канавъ и кряжей, но они попадались большею частью на небольшихъ пространствахъ, и между ними былъ такой же плоскій ледъ, какъ вчера. Почти вс канавы имютъ, повидимому, одинаковое направленіе, он идутъ поперекъ нашего курса съ легкимъ уклоненіемъ къ юго-западу. Сегодня утромъ температура снова упала до —17,8® С, посл того, какъ она уже повысилась до —11®, и я теперь надюсь, что вода скоро замерзнетъ. Быть можетъ, несправедливо съ нашей стороны проклинать втеръ, тогда какъ наши товарищи на ‘Fram’, наврное, ему радуются. Безъ сомннія, и я радуюсь за нихъ, но это не мшаетъ мн сильно желать, чтобы они подождали нсколько, пока мы не достигнемъ земли.

Среда, 8 мая. Канавы по прежнему встрчаются во всхъ мстахъ, гд ледъ вообще очень неровенъ, и старые и новые ледяные кряжи смняютъ другъ друга. Между этими мстами попадаются больныя ровныя пространства, безъ канавъ. Ледъ просто удивительный, онъ какъ будто все упоминается по мр нашего приближенія къ материку, между тмъ какъ мы ожидали совсмъ иного. Еслибы все такъ осталось! Мн кажется даже, что этотъ ледъ площе того, который окружалъ ‘Fram’. Здсь совсмъ нтъ дйствительно непроходимыхъ мстъ, вс неровности какъ будто уменьшаются въ объем, и встрчаются лишь незначительныя ледяныя глыбы, маленькіе холмы и кряжи. Нкоторыя канавы узки и, видно, образовались совсмъ недавно, такъ какъ покрыты лишь снжною массой, однако этотъ покровъ очень обманчивъ: съ виду онъ какъ будто состоитъ изъ плоскаго плотнаго льда, но стоитъ ткнуть въ него палкой, чтобы она вся ушла насквозь, до самой воды.

Сегодня утромъ я вычислялъ широту и долготу, первая (воскресенье, 5 мая) была 84® 31′ св., вторая — 66® 15′ вост. Мы не такъ далеко подвинулись къ югу, какъ я думалъ, но замтно подвинулись дальше на западъ. Въ будущемъ я намренъ больше придерживаться южнаго направленія, такъ какъ насъ по прежнему уноситъ теченіемъ на западъ, и я больше всего опасаюсь слишкомъ далеко забраться въ этомъ направленіи. Вроятно, мы скоро увидимъ землю и тогда уже будемъ знать, какого курса держаться. По настоящему мы уже должны были бы достигнуть земли.

Вчера мы не убили ни одной собаки, такъ какъ еще оставалось дв трети убитой наканун ‘Улейки’, и собаки могли получить роскошный обдъ. Я намренъ убивать собакъ лишь черезъ день, но, быть можетъ, мы скоро повстрчаемъ медвдя.

Четвергъ, 9-го мая. 13,3® C. Вчера былъ довольно удачный день. Ледъ не то что былъ очень хорошъ, поверхность его была очень бугристая, и идти было тяжело, но мы всетаки подвигались впередъ. Тамъ и сямъ намъ попадались больныя ровныя пространства. Погода, когда мы выступали утромъ, около 2 ¹/₂ часовъ, была прекрасная, и солнце свтило сквозь легкія, блыя перистыя облака. Собакамъ все трудне становится тащить сани, такъ какъ число ихъ уменьшается, да, какъ видно, деревянные полозья не очень легко скользятъ. Я давно уже ршилъ опять ихъ и сегодня хочу попробовать сдлать это. Не смотря на все это, собаки бгутъ довольно ровно и только изрдка останавливаются. Вчера мои сани везли только четверо собакъ, причемъ одна изъ нихъ, ‘Флинтъ’, выскользнула изъ упряжи и убжала, такъ что мы только вечеромъ разыскали ее и въ наказаніе убили. Ледъ сегодня мене ровный, чмъ въ послдніе дни. Посл обда погода стала пасмурной, и втеръ усилился, къ тремъ часамъ началась настоящая снжная буря. Нельзя было разглядть дороги, все было бло, за исключеніемъ тхъ мстъ, гд выступали голубоватыя ледяныя глыбы, выглядывавшія среди крутящагося снга. Вскор ледъ сталъ еще хуже, и я наткнулся на кряжи и неровности, которыхъ раньше не замтилъ. Мы сочли неблагоразумнымъ идти дальше. По счастью, мы наткнулись на хорошо защищенное мсто для стоянки. Я все боле и боле удивляюсь, что не видно никакихъ признаковъ земли. По нашимъ разсчетамъ, мы должны были уже пройти 84®.

Пятница, 10 мая. —8,8® C. Въ нашей жизни приходится не мало преодолвать затрудненій. Вчера день общалъ быть хорошимъ, но погода помшала намъ идти впередъ. Когда мы до обда залзли въ свою палатку, то было хорошо, солнце свтило, дорога была хорошая, и ледъ казался ровне обыкновеннаго. Прежде чмъ выступить, мы хотли удалить съемные деревянные полозья, но попробовавъ еще разъ свои сани, я нашелъ, что они и такъ хорошо скользятъ. Между тмъ Іогансенъ уже снялъ эти полозья со среднихъ саней. При этомъ мы открыли, что одинъ изъ полозьевъ березоваго дерева раскололся, и намъ ничего не оставалось, какъ снова прикрпить полозья. Мы довольно хорошо подвигались, хотя у насъ было только 13 собакъ, четыре были запряжены въ мои сани, четыре въ сани изъ березоваго дерева и пять въ сани Іогансена. Въ теченіе дня, однако, погода стала хмуриться, и началъ падать снгъ, такъ что мы не могли различать дороги. Но такъ какъ ледъ былъ довольно ровный, то мы продолжали подвигаться. Дойдя до одной канавы, мы обошли ее, но затмъ вскор пошли снова между цлымъ рядомъ ледяныхъ грядъ. Куда бы мы ни поворачивались, всюду наталкивались на углубленія и ямы, хотя подъ покровомъ все еще падающаго снга дорога казалась гладкой, прекрасной. Такъ какъ было безполезно идти дальше, то мы и ршили сдлать остановку, състь свой обдъ, вычислить долготу и подождать, пока снова прояснетъ. Еслибы это случилось не скоро, то мы могли бы и выспаться хорошенько… Проспавъ нсколько часовъ, я всталъ около часа утра, вышелъ изъ палатки, погода была все такая же пасмурная и облачная, только на горизонт, на юго-запад, виднлась полоска неба. Я предоставилъ Іогансену спать, а самъ занялся вычисленіемъ нашей долготы, которая оказалась 64® 20′ и, если мои вычисленія врны, то мы значительно подвинулись къ западу. Пока я занимался, вдругъ послышался снаружи у одного изъ каяковъ какой-то подозрительный шумъ. Я прислушался, и, дйствительно, собаки возились у каяка Іогансена. Выскочивъ изъ палатки, я увидалъ, что ‘Харенъ’ грызетъ кусокъ свжаго собачьяго мяса, который былъ оставленъ на завтра, я далъ собак хорошую потасовку и тщательно прикрылъ отверстіе каяка лыжами, палками и капюшонами.

Погода все такая же, пасмурная, но втеръ перешелъ нсколько къ югу, и полосы голубого неба на юго-запад нсколько больше выступаютъ надъ краемъ льдовъ. Неужели поднимется западный втеръ? Мы бы обрадовались ему. Нетерпливыми взорами смотрлъ я на голубыя полосы неба, тамъ, далеко, сіяло солнце, и, быть можетъ, была земля. Я видлъ, какъ несутся перистыя облака по голубому воздуху, и меня охватывало желаніе скоре быть тамъ и чувствовать твердую землю подъ ногами, тогда вс наши труды были бы забыты. Ахъ, какъ я несказанно жажду этого! Пожалуй, лучше было бы залзть въ мшокъ и сократить время сномъ… Когда мы, наконецъ, встали передъ обдомъ, все осталось по прежнему, и т же лазурно-голубыя полосы виднлись на юго-запад,

Воскресенье, 12-го мая. 17,5® С. Вчера день былъ лучше, чмъ мы ожидали. Хотя все время было облачно и пасмурно, и мы больше ощупью находили дорогу, такъ какъ разглядть было трудно, ледъ также былъ не особенно хорошъ, но мы все-таки подвигались впередъ, и временами намъ встрчались большія пространства гладкаго льда, только раза два намъ попадались открытыя канавы, составившія нкоторое препятствіе. Къ удивленію, на юго-запад все еще виднлись т же полосы голубого неба, все выше поднимавшіяся надъ горизонтомъ, чмъ дальше мы подвигались. Мы все надялись, что он еще боле расширятся, и погода прояснится. Но полосы не думали подниматься выше и оставались все такими же свтлыми, иногда даже понижались опять, такъ что на краю неба оставалась замтной только узкая полоска, но потомъ и она пропала. Надо надяться, что мы все-таки прошли положенные 14 километровъ, такъ что до твердой земли остается еще только 97 километровъ, если дйствительно она находится подъ 83® широты.

Между тмъ время проходитъ, и число собакъ уменьшается. У насъ осталось только двнадцать. Вчера была убита ‘Катта’. Наши запасы также постепенно уменьшаются, хотя еще осталось достаточно. Первый жбанъ съ керосиномъ (10 литровъ) уже опустлъ три дня тому назадъ, и скоро мы покончимъ свой второй мшокъ съ хлбомъ.

Понедльникъ, 13-го мая. Я полагаю, что не ошибусь, считая, что вчера и сегодня мы прошли 30 километровъ. Намъ остается, слдовательно, еще 82 километра до 83® широты и отмченной въ этомъ мст Пайеромъ земли. Мы придерживаемся южнаго курса, такъ какъ этотъ постоянный восточный втеръ, вроятно, относитъ насъ на западъ. Ночью въ мшк становится довольно тепло, такъ что прошлую ночь я даже не могъ спать отъ теплоты.

Вторникъ, 14-го мая. —14,1® С. Сегодня былъ день отдохновенія. Какъ разъ посл завтрака, когда мы собирались выступить, небо заволокло, и поднялась сильная мятель. Идти въ такую погоду по неровному льду было бы безполезно, и поэтому я ршилъ остаться и заняться кое какими мелкими работами и, главнымъ образомъ, перераспредленіемъ груза нашихъ саней, потому что у насъ оставалось мало собакъ. Это заняло время, но такъ какъ всетаки это нужно было сдлать въ конц концовъ, то мы, слдовательно, ничего не потеряли отъ однодневной остановки.

У насъ теперь накопилось столько дровъ отъ разломанныхъ саней и лыжъ, что я ршился поберечь керосинъ и употребить эти дрова какъ топливо. Мы развели костеръ, чтобы сварить ужинъ, и устроили изъ пустой жестянки изъ подъ керосина котелокъ, который повсили надъ огнемъ. Сначала мы попробовали разжечь костеръ у самаго отверстія палатки, но пришлось отказаться отъ этой попытки, такъ какъ мы чуть не сожгли палатку, и, кром того, она такъ наполнилась дымомъ, что мы едва могли раскрыть глаза. Но за то было тепло и уютно. Мы затмъ перенесли костеръ подальше на ледъ и избавились отъ опасности сжечь палатку или прокоптиться въ дыму, но съ этимъ вмст исчезло и удовольствіе, доставляемое видомъ пылающаго костра. Однако мы сожгли цлыя сани, и намъ едва удалось вскипятить котелокъ воды, причемъ льдина, на которой мы находились, чуть-чуть не растаяла вся. Пришлось отказаться отъ мысли варить обдъ на дровахъ, и мы вернулись къ нашему доброму другу и врному товарищу ‘Примусу’, съ которымъ мы можемъ не разставаться, даже сидя въ своемъ мшк. Керосина у насъ больше, чмъ нужно на весь нашъ путь, о чемъ же хлопотать? Но еслибы керосинъ вышелъ раньше конца путешествія, то мы можемъ замнять его медвжьимъ, тюленьимъ и моржовымъ жиромъ, котораго достанемъ сколько угодно. Меня интересуетъ результатъ нашей перегрузки. Наши сани съ каяками, конечно, стали тяжеле, но въ каждыя изъ нихъ будутъ запряжены по шести собакъ. Наконецъ, мы были вознаграждены яркимъ солнечнымъ сіяніемъ за наше терпніе. Но зато въ палатк стало такъ жарко, что я обливался потомъ.

Ледъ довольно проходимъ, хотя канавы нсколько мшаютъ намъ. Притомъ же собаки наши такъ выбились изъ силъ, что останавливаются при каждой неровности. Мы поэтому подвигаемся впередъ очень мало.

Въ четвергъ я записалъ въ своемъ дневник: многія изъ собакъ совсмъ лишились силъ. ‘Баро’, который шелъ впереди, вчера уже не могъ двигаться, и мы его убили. Бдное животное! Онъ врно служилъ намъ до самаго конца.

Вчера былъ день рожденія Іогансена, ему исполнилось 28 лтъ. По этому случаю мы устроили небольшой праздникъ. Угощеніе состояло изъ рыбной муки, любимаго кушанья Іогансена, и горячаго лимоннаго грога. Отъ лучей полуденнаго солнца было въ палатк тепло и уютно. 6 часовъ утра —15,8®С.

Я вычислилъ сегодня вчерашнюю долготу и широту и нашелъ 83® 36′ св. широты и 59® 55′ восточной долготы. Широта вполн совпадаетъ съ тою, которую я предполагалъ раньше, на основаніи своихъ прежнихъ наблюденій, но зато долгота возбуждаетъ нкоторую тревогу, такъ какъ иметъ слишкомъ западное направленіе, хотя мы и идемъ все время на югъ. Ледъ, повидимому, сильно увлекается теченіемъ, и, пожалуй, было бы врне взять курсъ нсколько на юго-востокъ, чтобы не слишкомъ далеко отойти отъ земли. Для большей увренности я еще разъ проврялъ свои наблюденія отъ 7 и 8-го апрля, но не нашелъ въ нихъ никакой ошибки. Но все-таки странно, что мы до сихъ поръ не видимъ даже признаковъ земли. Въ 10-мъ часу вечера —17® С.

Пятница, 17 мая 10,9® С. Минимумъ —19® C. Сегодня годовщина конституціи. Я былъ убжденъ, что мы въ этотъ день будемъ уже гд нибудь на твердой земл, но судьба судила иначе. Я лежу въ своемъ мшк, мечтаю о праздническихъ увеселеніяхъ дома и мысленно переношусь туда, къ процессіямъ дтей и веселой толп, наполняющей улицы. Какъ привтливо выглядятъ красные флаги, разввающіеся въ голубомъ весеннемъ воздух, освщенные лучами солнца, проникающими сквозь молодую листву деревьевъ! А мы сидимъ здсь, на пловучемъ льду, и даже сами не знаемъ хорошенько, гд находимся, и какъ велико разстояніе, отдляющее насъ отъ неизвстной земли, гд мы надемся найти средства къ поддержанію нашей жизни. У насъ остались только дв упряжки собакъ, силы ослабваютъ, а между нами и нашею цлью лежитъ ледяное поле, гд мы можемъ наткнуться на множество препятствій, досел намъ неизвстныхъ, везти сани намъ также не подъ силу теперь. Мы упорно двигаемся миля за милей впередъ, а между тмъ теченіе уносить насъ на западъ въ море, мимо земли, которую мы стремимся достигнуть. Безспорно, такая жизнь тяжела, но вдь придетъ же ей когда нибудь конецъ, достигнемъ же мы когда нибудь цли! Мы тоже высоко поднимемъ нашъ флагъ ради 17 мая, пусть этотъ день будетъ отпразднованъ и здсь, подъ 83® 30′, и если судьба судитъ намъ замтить сегодня какой нибудь признакъ, указывающій на близость земли, то радость наша увеличится вдвое.

Вчера былъ тяжелый день. Погода была великолпная, дорога прекрасная, такъ что можно было бы сильно подвинуться впередъ, еслибъ не собаки, которыя при всякомъ удобномъ случа останавливаются. Я попробовалъ вчера самъ впречься впереди, и дло шло не дурно, но такъ какъ мн нужно было отыскивать дорогу, то и пришлось оставить эту мысль. Мы подвигаемся всетаки впередъ и въ конц концовъ будемъ вознаграждены тмъ, что достигнемъ земли, еслибъ только не эти ужасныя канавы! Вчера мы наткнулись на цлыхъ четыре канавы.

Воскресенье, 19 мая. Вчера мы неожиданно увидли въ канавахъ множество нарваловъ. Какъ разъ, когда мы собирались переходить канаву, возл которой остановились наканун, я обратилъ вниманіе на сопніе, напоминающее дыханіе кита. Сначала я подумалъ, что этотъ звукъ производятъ собака, но затмъ уврился, что онъ исходитъ изъ канавы. Я прислушался. Іогансенъ слышалъ эти звуки все утро, но думалъ, что это шумъ отъ напора льда въ отдаленіи. Вдругъ я замтилъ движеніе, а затмъ голову нарвала, вслдъ за которой появилось и туловище животнаго и, описавъ дугу, исчезло, затмъ показался второй нарвалъ. Тутъ жило цлое стадо. Я крикнулъ Іогансену, что появились нарвалы, бросился къ своимъ санямъ, чтобы достать ружье и гарпунъ. Между тмъ животныя исчезли изъ этого отверстія, и я уже слышалъ ихъ сопнье въ другихъ мстахъ, дальше къ востоку. Я пошелъ вдоль канавы въ этомъ направленіи, но выстрлить мн не удалось, хотя я раза два подходилъ къ животнымъ довольно близко. Он показывались въ сравнительно небольшихъ отверстіяхъ во льду, лежащихъ вдоль всей канавы. Мы могли бы, конечно, застрлить одно изъ этихъ животныхъ, еслибы остались цлый день слдить за отверстіями, но у насъ не было времени, да еслибы мы и убили нарвала, то намъ всетаки не пришлось бы воспользоваться своею добычей, такъ какъ сани и безъ того были ужъ достаточно тяжелы.

Мы подвигались теперь такъ медленно, что едва ли могло быть хуже, и я ршилъ удалить полозья у моихъ саней и замнить ихъ другими, обитыми накладнымъ серебромъ. Перемна къ лучшему оказалось поразительной, точно это не были прежнія сани.

Когда мы вечеромъ поздне пошли на хорошій ледъ, то стали подвигаться очень быстро, такъ что, по моему мннію, къ 11 ¹/₂ часамъ утра, когда мы сдлали остановку, мы успли пройти 15 километровъ. Мы, значитъ, дошли приблизительно до 83® 20′ с. ш., слдовательно, пустились уже до такихъ широтъ, которыя и до насъ посщались людьми. Не можетъ быть, чтобъ мы находились далеко отъ земли. Передъ самою остановкою вчера мы прошли канаву или полынью, которая выглядла совершенно такъ, какъ дв предшествующія, даже, быть можетъ, была нсколько шире. Сопніе нарваловъ слышалось и здсь, но хотя я находился вблизи отверстія во льду, я все-таки не могъ видть животныхъ, такъ какъ отверстіе было слишкомъ мало. Іогансенъ, подошедшій съ собаками, сказалъ мн, что он что-то почуяли, какъ только дошли до замерзшей канавы и порывались идти противъ втра.

Чмъ дале мы идемъ къ югу, тмъ хуже становится ледъ. Мы попадаемъ иногда на пространства хорошаго ровнаго льда, но эти пространства часто бываютъ перерзаны широкими поясами нагроможденнаго льда, причемъ также попадаются канавы, замедляющія нашъ путь. Я записалъ 19 мая: Взобрался на самый высокій холмъ, на какой только мн случалось всходить. Приблизительно измривъ его, я нашелъ 7 ¹/₂ метровъ вышины, но такъ какъ ледъ, на которомъ онъ находился, значительно возвышался надъ уровнемъ воды, то, по всей вроятности, высота холма въ дйствительности была около 9 метровъ, онъ составлялъ гребень очень короткой и искривленной ледяной гряды и состоялъ лишь изъ мелкихъ кусковъ.

Въ этотъ день мы наткнулись на первые медвжьи слды. Увренность, что мы наконецъ дошли до такихъ мстъ, гд водятся эти зври, и надежда пость медвжьяго окорока насъ чрезвычайно радовали. 26 мая поднялась страшная мятель, невозможно было разглядть дорогу на неровной почв, и намъ ничего не оставалось, какъ залзть подъ крышу и спать какъ можно дольше. Однако голодъ заставилъ меня встать и заняться приготовленіемъ обда, посл котораго мы выпили по кружк молочнаго питья и затмъ снова залзли въ мшокъ, чтобы писать или дремать, какъ придется.

Мы не могли слишкомъ удалиться отъ 83® 10′ с. ш. и должны были бы уже добраться до земли Петермана, если она находится тамъ. гд ее отмтилъ Пайеръ. Или мы заблудились, или земля эта очень мала! Быть можетъ, этотъ восточный втеръ уноситъ васъ на западъ въ море, по направленію къ Шпицбергену. Только Богу одному извстно, какъ велика тутъ скорость теченія. Но я не унываю, у насъ еще осталось десять собакъ, и если мы даже проплывемъ мимо мыса Флигели, то все же къ западу отъ него встртимъ достаточно земли, которую не можемъ пропустить. Врядъ ли мы можемъ голодать здсь, и еслибы даже случилось самое худшее, и намъ пришлось здсь зимовать, то мы бы и съ этимъ примирились… еслибъ только насъ никто дома не ждалъ! Барометръ все падаетъ, и наше терпніе подвергается долговременному испытанію.

Наконецъ, посл обда, на слдующій день (21-го мая) мы были въ состояніи снова двинуться въ путь, хотя падающій снгъ мшалъ намъ видть, и мы часто спотыкались, точно слпые. Втеръ былъ довольно сильный и дулъ намъ въ спину, ледъ былъ довольно ровный, и я ршился прикрпить парусъ къ своимъ санямъ. Но хотя сани двигались сами по льду, собаки отъ этого не побжали быстре. Бдныя животныя! Они такъ утомились, дорога трудная! Мы перескли много новыхъ замерзшихъ лужъ. Вроятно, тутъ были нсколько времени тому назадъ большія пространства открытой воды. Я полагаю, что мы, безъ преувеличенія, прошли сегодня 22 километра, 83® с. ш. долженъ уже быть позади насъ, а между тмъ мы все еще не видимъ никакого признака земли. Это васъ нсколько безпокоитъ.

Пятница, 24-го мая. —7,4® С. Минимумъ —11,4® С. Вчера былъ самый скверный день для насъ, канава, у которой мы остановились наканун, оказалась хуже всхъ предшествующихъ. Въ часъ утра, въ то время какъ Іогансенъ занялся починкою палатки, я пошелъ искать мста для переправы и проходилъ три часа, не найдя ничего. Намъ ничего не оставалось другого, какъ идти вдоль канавы на востокъ, вдь въ конц концовъ должны же мы перейти ее гд нибудь. Однако, это продлилось дольше, чмъ мы ожидали. Когда мы дошли до того мста, гд канава, повидимому, оканчивалась, то увидали что ледъ растрескался во всхъ направленіяхъ, и льдины перетирадись другъ о дружку съ необычайною быстротой. Нигд нельзя было перейти безопасно. Я было ршился уже перейти въ одномъ мст, но когда проникъ туда съ санями, то увидалъ только открытую воду. Мы переходили съ большими затрудненіями съ одной льдины на другую, подвигаясь все дальше къ востоку, разсчитывая перейти гд-нибудь. Ледъ сдвигался подъ нами и вокругъ насъ и часто мы едва успвали пройти. Только что у васъ появлялась надежда, что уже миновали это трудное мсто, какъ вдругъ нашимъ разочарованнымъ взорамъ представлялись новыя, еще худшія канавы и расщелины. Было отчего придти въ отчаяніе!

Хотя мы были голодны и до смерти устали, но, тмъ не мене, ршили не останавливаться, пока не преодолемъ этихъ затрудненій. Однако, дло казалось почти безнадежнымъ, и мы, наконецъ, посл девятичасовой работы, ршили въ часъ остановиться, чтобы пость. Это удивительно! Какъ бы ни было плохо положеніе вещей, но какъ только залзешь въ мшокъ и приготовишься сть, то вс тревоги исчезаютъ, и человкъ превращается въ довольное животное, которое можетъ надаться до сыта. Блаженное легкомысліе! Въ четыре часа, однако, мы должны были встать и опять приняться за прежнюю безнадежную работу, стремясь найти дорогу въ хаос канавъ. Въ довершеніе всего погода до такой степени омрачилась, что абсолютно нельзя было разглядть ни ледяныхъ стнъ, ни углубленій. Сколько канавъ и расщелинъ мы перешли и черезъ сколько грядъ перебрались, перетаскивая притомъ и тяжелыя сани, — я не знаю, но несомннно ихъ было много.

Но всему бываетъ конецъ, конецъ пришелъ и нашимъ мученіямъ. Еще два съ половиною часа тяжелыхъ усилій, и послдняя канава осталась позади, передъ нами разстилалась прекрасная равнина. Въ общемъ мы проработали почти 12 часовъ, да еще кром того утромъ я проходилъ три часа вдоль канавы, такъ что пробылъ на ногахъ, слдовательно, 15 часовъ. Мы изнемогали отъ усталости и промокли насквозь. Сколько разъ мы проваливались, вступая на обманчивую снжную кору, скрывающую воду между обломками льдинъ, этому нтъ числа! Мн даже одинъ разъ утромъ съ большимъ трудомъ удалось выкарабкаться. Я спокойно бжалъ по льду на лыжахъ, какъ вдругъ почва подъ моими ногами стала опускаться. Къ счастью, по близости находились куски льда, и я бросился туда, а въ это время вода совершенно смыла снгъ, на которомъ я только что стоялъ. Вроятно, при другомъ исход мн пришлось бы довольно долго поплавать среди мелкаго льда, перемшаннаго со снгомъ, что, во всякомъ случа, было бы не особенно пріятно, тмъ боле, что я былъ одинъ.

Наконецъ, передъ нами былъ плоскій ледъ, но, къ сожалнію, наше счастье было кратковременно. По темнымъ облакамъ на неб мы узнали, что передъ нами находится новая канава, до которой мы добрались къ 8-ми часамъ вечера. Я слишкомъ усталъ, чтобы искать переправы, тмъ боле, что за этою канавой виднлась еще другая. Такъ какъ нельзя было разглядть окрестности вслдствіе густо падающаго снга, то ршено было только найти мсто для стоянки. Но это было легче сказать, чмъ сдлать. Дулъ сильный сверный втеръ, отъ котораго не было никакой зашиты на гладкой ледяной равнин, которую мы только что прошли.

Намъ пришлось, въ конц концовъ, удовольствоваться защитой, которую представлялъ низкій холмъ изъ нагроможденнаго льда. На подвтренной сторон его, гд мы остановились, было слишкомъ мало снга, такъ что намъ стояло много труда разбить палатку. Наконецъ, внутри палатки ‘Примусъ’ затянулъ свою псенку, и распространился аппетитный запахъ кушанья, и въ мшк лежали двое счастливыхъ людей, уютно закутавшихся и довольныхъ тмъ, что имъ удалось сдлать хорошій дневной переходъ и одолть вс препятствія.

Во время завтрака я вышелъ и опредлилъ высоту меридіана, къ нашему великому удовольствію, вычисленіе показало 82® 52′ с. ш.

Воскресенье, 16 мая. Я вычислилъ сегодня вчерашнія наблюденія я нашелъ, къ великой радости, что долгота равняется 61® 27′ в. Мы, значить, не уклонились къ западу, а согласно нашему курсу подвинулись къ югу. Постоянный страхъ, что насъ пронесетъ мимо земли, не иметъ, слдовательно, основаній, и мы должны надяться, что скоро достигнемъ ея. Быть можетъ, мы нсколько боле уклонились на востокъ, чмъ я предполагалъ, но ужь никакъ не на западъ. Если мы теперь пойдемъ нкоторое время прямо на югъ, а затмъ на юго-западъ, то должны будемъ въ самомъ непродолжительномъ времени встртить землю. По моему разсчету, мы вчера прошли 22 километра къ югу и теперь должны находиться на 82® 40′, с. ш. Еще два дня пути, и мы достигнемъ боле пріятныхъ широтъ.

Ледъ впереди насъ, повидимому, проходимъ, но по виду неба мы должны разсчитывать, что повстрчаемъ канавы недалеко, и намъ не мало труда будетъ миновать ихъ. Я очень неохотно приступилъ бы теперь къ исправленію нашихъ каяковъ, пока мы не достигли земли и плотнаго внутреннаго льда. Каяки же требуютъ основательнаго исправленія. Я хочу теперь, пока у насъ еще есть собаки, пользоваться ими для передвиженія.

Сегодня мы провели пріятное воскресное утро въ палатк. Вычисленія привели меня въ хорошее настроеніе духа, жизнь кажется намъ боле свтлой. Скоро мы будемъ имть возможность быстро двигаться по открытой вод. О, какъ будетъ пріятно снова держать въ рукахъ весло и ружье и не возиться больше съ санями. Эти постоянные окрики на собакъ, чтобы он бжали какъ слдуетъ дйствуютъ на наши нервы.

Понедльникъ, 28 мая. Во время завтрака я проврялъ свои вычисленія. Оказалось, что мы не ошиблись и находимся на 82® 30′, с. ш., быть можетъ даже на одну или дв минуты южне. Но тмъ боле странно, что мы не видимъ признаковъ земли, и я это не могу объяснить себ иначе, какъ тмъ, что мы больше уклонялись къ востоку, чмъ предполагаемъ. Я считаю невозможнымъ, чтобы мы могли уклониться на западъ больше, чмъ сколько нужно, чтобы замтить землю Петермана и короля Оскара.

Вчера вечеромъ убита ‘Квикъ’. Бдное животное! Оно совсмъ обезсилло и совсмъ уже не могло тащить сани, мн было тяжело съ нимъ разставаться, но что жъ было длать? Еслибъ даже мы добыли свжаго мяса, то все же намъ пришлось бы долгое время откармливать эту собаку, да и тогда, пожалуй, мы не могли бы извлечь изъ нея пользы, и намъ все равно пришлось бы убить ее. Но ‘Квикъ’ была хорошая большая собака и на три дня доставила пищи нашимъ остальнымъ восьми собакамъ.

Среда 29-го мая. Вчера я произвелъ большія измненія въ своемъ костюм, надлъ лапландскіе башмаки. Это была пріятная перемна. Ноги теперь остаются сухими и избавляешься отъ труда возиться съ финскими башмаками {Финскіе башмаки длаются изъ мха оленя, а лапландскіе изъ выдланной кожи, воловьей или тюленьей (Phoca barbata) и только обшиваются оленьимъ мхомъ. Они тверды и непромокаемы.}, которые при такой мягкой температур начинаютъ пріобртать консистенцію, напоминающую одно наше національное кушанье изъ ржаной муки. Кром того нтъ нужды спать теперь, держа на груди мокрыя тряпки, чтобы он высохли.

Сегодня мы увидали первую птицу (Procellaria glacialis).

Четвергъ 30-го мая. Вчера утромъ, въ пять часовъ, мы отправились въ путь, въ надежд, что наконецъ-то вся сть канавъ осталась позади насъ. Но мы не успли далеко отойти, какъ уже увидли на неб отраженіе новыхъ канавъ. Я вскарабкался на холмъ, и зрлище, представившееся моимъ глазамъ, было далеко не утшительное: везд канавы, перекрещивающіяся и расходящіяся по всмъ направленіямъ, насколько хватало глазомъ. Повидимому, въ какую бы сторону мы ни отправились, мы все-таки не могли бы выбраться изъ этой путаницы. Я побжалъ впередъ, чтобы посмотрть, нельзя ли какъ нибудь пробраться по льду черезъ канавы, но ледъ повсюду казался растрескавшимся, и, вроятно, другого уже не было, до самой земли. Какъ видно, намъ приходилось теперь имть дло не съ плотнымъ массивнымъ полярнымъ льдомъ, а съ тонкимъ, разбитымъ пловучимъ льдомъ, повинующимся вол втровъ. Чего бы я не далъ въ эту минуту, чтобы теперь былъ мартъ со всми своими холодами и страданіями, а не конецъ мая съ его тепломъ. Я именно и опасался всегда конца мая и находилъ, что намъ чрезвычайно важно достигнуть къ этому времени земли. Къ сожалнію, мои опасенія оправдались. Или пусть бы было теперь однимъ или двумя мсяцами поздне. Быть можетъ, ледъ бы тогда разошелся, и больше было бы полыней и канавъ, такъ что можно было бы плыть въ каяк. Въ худшемъ случа мы вынуждены будемъ ждать, пока наступитъ мягкая погода и ледъ совершенно растрескается. По такому глубокому снгу намъ трудно будетъ идти, если до тхъ поръ мы не достигнемъ земли. Но хватитъ ли у насъ провизія? Стоя на высот холма, погруженный въ печальныя размышленія, я смотрлъ на ледъ и ничего не видалъ, кром канавъ и грядъ. Вдругъ я услышалъ хорошо знакомый мн звукъ сопнія въ отверстіи какъ разъ позади меня. Это было отвтомъ на мои тревоги. Голодать мы не будемъ, зври тутъ есть, а у насъ есть и ружья и остроги. Цлое стадо нарваловъ скопилось у отверстія, чтобы подышать. Такъ какъ высокій ледъ скрывалъ ихъ отъ моихъ взоровъ, то я только могъ разглядть ихъ срыя спины, показывавшіяся по временамъ надъ темною поверхностью воды. Я долго стоялъ и смотрлъ на нихъ. Еслибъ со мною было ружье или гарпунъ, то я бы легко могъ убить нарвала. Да, да, не такъ ужъ плохо дло. Между тмъ, намъ нечего было стоять тутъ и смотрть на канавы, мы должны были попробовать пробраться какъ нибудь впередъ. Принявъ такое ршеніе, я вернулся къ санямъ. Но ни одинъ изъ насъ не думалъ, что мы можемъ пройти далеко, и тмъ пріятне было убдиться, что мы подвигаемся довольно хорошо, не смотря на утомленіе собакъ.

Пока мы пробирались утромъ между двумя канавами, я вдругъ увидать на воздух какой-то черный предметъ, это была кайра, нсколько разъ покружившаяся надъ нами. Вслдъ затмъ я услышалъ странный звукъ, точно кто нибудь трубилъ въ рожокъ. Я слышалъ этотъ звукъ нсколько разъ, и Іогансенъ также обратилъ на него вниманіе, но мы не могли понять, что это такое. По всей вроятности этотъ звукъ произведенъ былъ животнымъ, такъ какъ врядъ ли здсь, по близости, могли находиться люди {Это были вроятно тюлени, издающіе звукъ, похожій на протяжное ‘Хо’.}. Спустя нкоторое время надъ нашими головами пролетли птица — глупышъ. Я взялъ ружье, но прежде чмъ я вложилъ въ него патронъ, птица улетла. Здсь становится оживленне. Пріятно видть столько жизни и чувствуется, что приближаешься къ боле привтливымъ областямъ. Поздне я увидалъ на льду тюленя, это былъ маленькій видъ (Phoca foetida), и мн доставило бы удовольствіе добыть его. Но прежде чмъ я разобрался, что за животное находится передо мною, тюлень уже исчезъ въ вод.

Въ 10 часовъ мы пообдали. Чтобы не терять времени, мы уже не будемъ залзать въ мшокъ, когда обдаемъ. Ради собакъ мы ршили сократить свой дневной переходъ до восьми часовъ. Посл ды мы выступили опять въ 11 часовъ и въ три часа остановились и разбили палатку.

Пятница, 31-го мая. Вотъ и весь мсяцъ прошелъ, а мы не достигли земли я даже не видли ее. Наврное іюнь пройдетъ не такъ, невозможно, чтобы намъ еще долго нужно было идти. Мн кажется, все подтверждаетъ это. Ледъ становится все тоньше, жизнь вокругъ насъ проявляется все больше, а передъ нами по прежнему виднется на неб тоже самое отраженіе воды или земли или того и другого. Вчера я увидлъ двухъ тюленей въ двухъ маленькихъ канавахъ, вечеромъ пролетла надъ канавою птица, а вчера утромъ мы нашли свжіе слды медвдицы съ двумя дтенышами, идущіе вдоль края канавы. Тутъ можно разсчитывать на свжее мясо, хотя страннымъ образомъ ни одинъ изъ насъ не чувствуетъ въ немъ особенной потребности. Мы довольны пищей, которая у насъ есть, но для собакъ это имло бы громадное значеніе. Вчера вечеромъ мы должны были убить ‘Пана’, нашу лучшую собаку. Онъ никуда уже больше не годился и не могъ больше работать. Семь остающихся у насъ собакъ могутъ прокормиться три дня мясомъ Пана.

Для насъ было неожиданностью, что ледъ оказался здсь сильно изломаннымъ и напоминалъ бы настоящій пловучій ледъ, еслибъ не находились въ промежуткахъ большія льдины и гладкія пространства. Еслибъ этотъ ледъ еще больше разошелся, то легко было бы прохать на веслахъ между льдинами. Вчера нсколько разъ на меня нападало уныніе, когда насъ задерживали канавы, и я взбирался на высокій холмъ для обозрнія мстности. Я думалъ, что намъ придется отказаться отъ всякой надежды идти впередъ, такъ какъ кругомъ я видлъ только настоящій хаосъ изъ ледяныхъ глыбъ и снга, смшаннаго со льдомъ и плавающаго въ открытой вод. Перепрыгивать съ одной льдины на другую, съ собаками и двумя тяжелыми санями, конечно, не легко, но посл многихъ усилій намъ удалось на этотъ разъ одолть препятствіе и, пройдя нкоторое разстояніе по глыбамъ, мы снова достигли ровнаго льда. Но все это снова повторялось, и мы натыкались на новыя канавы. Вчера вечеромъ мы наткнулись на пловучій ледъ, и трудно сказать какъ далеко онъ распространяется. Мы сдлали привалъ въ 6 ¹/₂ часовъ и снова нашли прсный ледъ, что было очень пріятно. Съ 25-го мая у насъ не было такого льда. Но сегодня вечеромъ подулъ очень непріятный южный втеръ, противъ котораго трудно будетъ идти. Дурная погода преслдуетъ насъ, почти каждый день бываетъ пасмурно и втрено, и всего чаще дуетъ южный втеръ, что для насъ въ особенности непріятно. Я измрилъ сегодня широту: мы должны находиться на 82® 21′ с. ш., а все еще нтъ никакихъ признаковъ, чтобы имть возможность стать твердою ногою на землю, но… терпніе! терпніе!

XII.
На саняхъ и въ каяк.

Суббота, 1-го іюня. Наконецъ, у насъ іюнь. Что-то онъ намъ принесетъ? Неужели и въ этомъ мсяц мы не достигнемъ земли, къ которой такъ стремимся? Мы должны врить и надяться, хотя бы время и затянулось. Счастье удивительная вещь. Еще вчера утромъ я ничего не ждалъ отъ этого дня, погода была пасмурная вслдствіе снжной вьюги, и дулъ противный втеръ. Не лучше было и тогда, когда мы тотчасъ же посл выступленія наткнулись на канаву, кругомъ было мрачно и темно. Однако, потомъ оказалось лучше, чмъ мы ожидали. Мы обошли канаву въ сверо-восточномъ направленіи и нашли переправу, посл чего передъ нами раскинулась прекрасная гладкая раввина, по которой мы шли до самаго полдня. Съ пяти часовъ посл обда мы снова шли по хорошему льду около полутора часа, но затмъ опять пошли канавы, которыя воздвигали намъ препятствія на каждомъ шагу. Я искалъ переправы боле полутора часа, но не нашелъ ее, и намъ больше ничего не оставалось, какъ сдлать привалъ и подождать утра въ надежд, что будетъ лучше. Но хотя утро уже наступило, а я все еще не знаю, наступило ли ожидаемое улучшеніе и сомкнулась ли расщелина во льду. Было 9 часовъ вечера, когда мы вчера раскинули палатку. Погода вдругъ прояснилась, какъ только мы принялись ставить палатку, хотя весь день была сильная вьюга Втеръ стихъ, по голубому небу носились легкія блыя облака, такъ что можно было почти вообразить, что находишься на родин среди лта.

Удивительно, какая иногда бываетъ разница во взглядахъ. Мы будемъ считать себя въ безопасности, если достигнемъ, раньше чмъ у насъ выйдутъ вс запасы, той самой земли, на которой Ланеру угрожала голодная смерть, еслибъ онъ не встртилъ снова ‘Тегетгофа’. Но ему не пришлось странствовать 2 ¹/₂ мсяца на пловучемъ льду между 83® и 86®, не встртивъ ни одного живого существа.

Вчера утромъ, какъ разъ когда мы собирались выступить, мы вдругъ услышали сердитый крикъ блой чайки: какъ разъ надъ нашими головами, высоко въ воздух пронеслись дв птицы. Я хотлъ ихъ застрлить, но потомъ ршилъ, что на нихъ не стоить тратить патроны. Впрочемъ, вскор посл того он исчезли, но появились снова спустя нсколько минутъ. Когда мы сегодня лежали въ мшк въ ожиданіи завтрака, то вдругъ услышали надъ палаткой хриплый крикъ, похожій на карканье вороны. Я полагаю что это была, вроятно, серебряная чайка (Larus argentatus).

Странно! Всю ночь, сколько я разъ ни просыпался, солнце весело свтило сквозь шелковыя стнки палатки, и было такъ тепло и свтло, что я мечталъ о лтъ вдали отъ канавъ и безконечныхъ мученій. Ахъ, какъ прекрасна кажется жизнь въ такія минуты! Какимъ свтлымъ представляется будущее! Но какъ только я всталъ въ 9 ¹/₂ часовъ, чтобы варить завтракъ, солнце спряталось, и снгъ снова началъ падать. Это повторяется теперь почти ежедневно. Не хочетъ ли солнце соблазнить насъ и заставить ждать здсь лта и таянія льдовъ, избавивъ насъ, такимъ образомъ, отъ необходимости прокладывать дорогу черезъ этотъ безнадежный хаосъ канавъ? Я боюсь, въ самомъ дл, что дло до этого дойдетъ. Даже еслибъ мы могли сберечь свои запасы, убивая собакъ и потребляя ихъ въ пищу, и разсчитывать на какую нибудь дичь, то все же мы достигли бы Шпицбергена слишкомъ поздно, и весьма вроятно, что намъ пришлось бы тамъ перезимовать, и нашимъ близкимъ пришлось бы еще годъ ждать нашего возвращенія.

Воскресенье, 2-го іюня. Эта первая тетрадь моего дневника заканчивается въ Троицынъ день. Я никакъ не могъ представить себ, что мы въ это время все еще будемъ находиться на пловучемъ льду, не видя и признаковъ земли. Но судьба безжалостна, и мы не можемъ ее измнить.

Вчерашняя канава не только не сомкнулась, но расширилась еще больше, къ западу отъ насъ образовалась большая полынья, такъ что мы очутились посреди на льдин, отрзанные отъ берега. Наступилъ, значитъ, моментъ, котораго мы всегда опасались: надо приняться за исправленіе каяковъ. Прежде всего мы установили палатку подъ защитою ледяного холма, такъ что втеръ не достигалъ до насъ, и мы могли вообразить себ, что царить полная тишина. Снять покрышку съ моего каяка и втащить его въ палатку для исправленія было дломъ одной минуты, и затмъ мы провели въ палатк пріятный вечеръ. Обшивка каяка была скоро исправлена и снова стала непромокаемой, потомъ мн пришлось выйти и заняться укрпленіемъ остова каяка, такъ какъ ремни, связывавшіе его, ослабли. Это была нешуточная работа, надо было закрпить, по крайней мр, сорокъ ремней, притомъ же кое гд ребра каяка раскололись, такъ что прежде нужно было починить самый остовъ судна. Іогансенъ также снялъ покрышку со своего каяка и принялся за ея починку. Посл приведенія въ порядокъ обоихъ каяковъ, мы уже можемъ не бояться никакихъ препятствій, будь то канавы, полыньи или открытое море. Не можетъ быть, чтобы мы еще долго не встртили такой канавы и открытаго моря, по которому могли бы плыть на веслахъ. Непріятно только, что у насъ еще остались собаки, съ которыми придется въ такомъ случа разстаться. Вчера мы раздали имъ порціи, но часть ‘Пана’ осталась еще на ужинъ. Затмъ надо будетъ покончить съ ‘Клапперелангомъ’. У насъ еще останется шесть собакъ, которыхъ, какъ мн кажется, мы можемъ сохранить въ теченіе четырехъ дней и пройти съ ихъ помощью довольно большое разстояніе.

Троица! Какъ много привлекательнаго, напоминающаго о лт, связано съ этимъ словомъ. Печально думать, что мы осуждены сидть здсь среди льда и снга, тогда какъ дома теперь такъ хорошо! Разв какъ легче отъ того, что и дома тоскуютъ? Сегодня крошка Лифъ отправится къ своей бабушк на обдъ, быть можетъ, какъ разъ въ эту минуту на все надваютъ новое платье. Но вдь наступитъ же время, когда и я, наконецъ, буду съ ними, но когда? Надо приниматься за работу, тогда все будетъ въ порядк…

Въ теченіе всего слдующаго дня мы работали очень ревностно и даже не обдали. Случалось, что мы по двнадцати часовъ оставались безъ пищи, и нашъ рабочій день длился цлыя сутки. Однако все же исправленіе каяковъ заняло у насъ изрядное время, тмъ боле, что нужно было очень бережно обращаться съ имющимися у насъ матеріалами, такъ какъ врядъ ли мы могли бы имть случай пріобрсти новые. Но за то мы могли быть уврены, что наши каяки будутъ вполн годны для плаванія и даже въ состояніи будутъ выдержать бурю, если таковая случится на пути къ Шпицбергену.

Во вторникъ 4-го іюня я записалъ въ своемъ дневник: ‘Мн кажется, это не можетъ долго длиться и мы скоро должны добраться до открытой воды или рыхлаго льда. Ледъ здсь кругомъ такой тонкій и изломанный, и погода совсмъ лтняя. Вчера термометръ стоялъ на —1,5®, и снгъ былъ перемшанъ съ дождемъ. Онъ таетъ на крыш палатки, и очень трудно сохранять сухими предметы, находящіеся внутри, по стн капало, когда мы подходили къ нимъ. Вчера была отвратительная погода со снгомъ, но мы ужъ привыкли къ этому. Сегодня, однако, погода прекрасная, небо свтлое и голубое, и солнце только что выглянуло изъ за верхушки холма и освтило палатку. Хорошо будетъ сидть на воздух и работать, не такъ какъ вчера, когда все было мокро кругомъ. Хуже всего было съ укрпленіемъ ремней, которые отъ сырости не могли стягиваться какъ слдуетъ. Солнце такой врный другъ! Мн казалось раньше, когда оно свтило постоянно, что оно мн надоло, но какъ радуетъ оно насъ теперь! Я не могу отдлаться отъ мысли, что теперь дома, на фіорд, прекрасное іюньское утро. Только бы скоре добраться до открытой воды, чтобы мы могли спустить свои каяки, и тогда уже не долго придется ждать возвращенія домой.

Сегодня мы въ первый разъ за все время пути развсили порціи для завтрака: масла 50 граммъ, хлба съ алевронатомъ 200 граммъ {До этого дня мы ли столько, сколько хотли, не развшивая порцій, оказалось, однако, что мы съли не боле того, что я опредлилъ въ начал для дневного пропитанія, т. е. одинъ килограммъ въ день сухой провизіи. Но теперь мы значительно уменьшили своя ежедневныя порціи.}. Счастье побаловало насъ недолго. Солнце спряталось, небо заволокло, и снгъ началъ падать хлопьями.

Среда, 5 іюня. Все еще на томъ же самомъ мст, но надо надяться, что скоро мы будемъ въ состояніи отправиться дальше. Погода вчера была такъ хороша, что мы могли работать на воздух и грться на солнц, глядя на блествшіе воду и ледъ и сверкающій снгъ. Вчера же мы убили нашу первую дичь, кто была блая чайка (Larus eburneus). Мы видли еще четырехъ чаекъ, но он держались въ отдаленіи. Я пошелъ за ними, но цли не достигъ я только истратилъ патронъ, другой разъ такъ не сдлаю. Еслибъ мы постарались, то легко убили бы еще нсколько чаекъ, но кто такая мелкая дичь, на которую не стоитъ тратить патроновъ. Я видлъ въ полынь тюленя, такъ же какъ и Іогансенъ, кром того мы видли и слышали нарваловъ. Жизни здсь достаточно, и я не сомнваюсь, что еслибъ наши каяки были въ порядк, и мы могли бы плыть на веслахъ, то въ добыч у насъ не было бы недостатка. Но это теперь еще не нужно. У насъ въ настоящую минуту довольно провизіи, и лучше намъ не тратить времени на охоту. Ради собакъ не худо было бы убить крупную дичь, чтобы не имть нужды убивать ихъ самихъ до окончанія нашего саннаго путешествія и пока мы не можемъ еще воспользоваться каяками. Вчера убили ‘Клаппереланга’ и раздлили на 25 порцій, которыхъ должно хватить для остальныхъ шести собакъ на четыре дня. Убиваніе собакъ составляетъ теперь исключительно задачу Іогансена, онъ такъ изловчился, что кончаетъ однимъ ударомъ моего длиннаго лапландскаго ножа, и собака не успваетъ даже крикнуть, затмъ при помощи ножа и нашего маленькаго топора убитое животное въ нсколько минутъ раздляется на соотвтствующія порціи. Собаки сильно изголодались, такъ что вчера ‘Лиллеревенъ’ сожрала ремень отъ лыжъ, сдланный изъ оленьей кожи, и обгрызла кусокъ дерева отъ лыжи Іогансена Покойная ‘Квикъ’ сожрала свою парусинную упряжь и я не увренъ, что собаки вообще не отъдаютъ порою кусковъ парусины.

Мы находимся на 61® 16,5′ в. долготы и 82® 17,8′ св. ш. Не могу понять, почему мы до сихъ поръ не видимъ земли. Единственное возможное объясненіе заключается по моему въ томъ, что мы боле уклонились на востокъ, чмъ думаемъ, и что земля въ этомъ направленіи простирается на югъ. Вроятно намъ осталось уже идти немного. Какъ разъ въ этотъ моментъ пролетла надъ нашими головами птица. По мннію Іогансена, стоявшаго у палатки, кто былъ родъ кулика.

Четвергъ, 6 іюня. Все на томъ же мст! Я жажду наконецъ пуститься въ путь и найти разршеніе загадки, надъ которою постоянно ломаю голову. Какое было бы удовольствіе снова странствовать и добраться наконецъ до открытой воды! Тогда жизнь покажется намъ совсмъ другой. Избавиться отъ льда и канавъ, отъ несносной возни, безконечныхъ непріятностей съ собаками и плыть на легкомъ суденышк по волнамъ, разв это не было бы счастьемъ?

Вчера мы покончили съ починкой каяковъ. На дн каждаго каяка мы помстили плетенку изъ бамбука, на которую положимъ провизію, чтобы ее не подмочило, еслибы каякъ далъ течь. Сегодня мы ихъ еще разъ хорошенько осмотримъ и приведемъ все въ порядокъ. Завтра вечеромъ, вроятно, можно будетъ пуститься въ путь. Починка каяковъ заставила потратить весь запасъ веревокъ, такъ что изъ трехъ мотковъ у насъ остался только одинъ, да и тотъ не цлый. Но я очень хотлъ бы сохранить его, такъ какъ онъ можетъ намъ понадобиться и для ловли рыбы.

Наши запасы начинаютъ по немногу исчезать. Свсилъ вчера масло и нашелъ, что у насъ осталось только 2,3 килограмма. Считая по 50 граммъ на человка въ день, намъ должно хватить этого количества еще на 23 дня. Къ тому времени мы далеко подвинемся. Сегодня въ первый разъ термометръ показывалъ выше нуля +0,2® С. Падающій снгъ совсмъ мягкій, и съ вершины ледяныхъ глыбъ капаетъ вода, вроятно, уже скоро вода покажется и на льдинахъ. Вчера вечеромъ шелъ настоящій дождь, такъ что мы искали защиты отъ него въ палатк. Мы точно лтомъ чувствовали себя, сидя въ палатк и прислушиваясь, какъ капли ударяютъ объ ея стнки.

Суббота, 8 іюня. Наконецъ мы испробовали вчера наши каяки, проработавъ надъ ними безъ перерыва до самаго вечера. Просто удивительно какъ дйствуютъ эти длинные дни! Будь мы дома, то работая столько часовъ и не принимая пищи, мы бы непремнно почувствовали сильный голодъ и усталость, здсь же этого не бываетъ хотя мы и обладаемъ первокласснымъ аппетитомъ и наша способность спать тоже не мала. Мы здоровы и чувствуемъ въ себ такой запасъ силъ, какъ никогда.

Во время пробы каяковъ въ небольшой канав поблизости, мы замтили, что они сильно протекаютъ въ швахъ, вроятно, вслдствіе небрежнаго обращенія съ ними во время пути. Я надюсь, впрочемъ, что парусина, разбухнувъ въ вод, сдлается непромокаемой, въ противномъ случа будетъ не совсмъ пріятно переправляться въ нихъ черезъ канавы, да и наша провизія легко можетъ обратиться въ кашу. Однако, мы и это перенесемъ терпливо, какъ и многое другое. Мы хотимъ сегодня выступить посл недльной остановки на одномъ мст. Вчера былъ юго-восточный втеръ и сегодня онъ еще усилился, если судить по его свисту между ледяными холмами. Когда я выглянулъ сегодня утромъ, то мн послышался шумъ прибоя. Вчера вс канавы кругомъ сомкнулись, и открытой воды было видно немного. Я думаю, что это сдлалъ втеръ, и если это такъ, то пусть онъ себ дуетъ на здоровье!

Іогансенъ убилъ вчера чайку, и, вмст съ раньше убитой чайкой, она пошла намъ на обдъ. Давно мы не ли свжаго мяса, и, конечно, оно показалось намъ вкуснымъ, но не настолько, какъ можно было бы ожидать, это указываетъ, во всякомъ случа, что мы питаемся хорошо. Я свсилъ хлбъ и нашелъ, что у насъ осталось еще 12 килограммъ пшеничнаго хлба и 7,8 килограммъ алевроната, этого должно хватить на 35—40 дней. Какъ далеко мы зайдемъ къ тому времени — извстно богамъ, но, во всякомъ случа, часть пути уже будетъ сдлана нами.

Воскресенье, 9-го іюня. Вчера, наконецъ, мы покинули нашу стоянку, чему были боле чмъ рады. Не смотря на отвратительную погоду и снжную вьюгу, мы радовались, что опять начинаемъ свое странствованіе. Намъ понадобилось время, чтобы нагрузить сани и приладить каяки, но, въ конц концовъ, мы все-таки двинулись въ путь и покинули льдину, на которой пробыли цлую недлю, не прибгая къ помощи каяковъ, исправленныхъ для этой цли. Втеръ сомкнулъ для насъ вс канавы, и мы нашли плоскій ледъ. Погода была такова, что на разстояніи метра ничего разсмотрть было нельзя, и снгъ, покрывавшій нашу одежду, промачивалъ насъ насквозь. Но все-таки хорошо было, что мы подвигались впередъ, навстрчу нашей цли. Мы дошли до ряда канавъ, которыя были очень непріятны вслдствіе цлой спутанной сти трещинъ и грядъ, расходящихся отъ нихъ въ разныхъ направленіяхъ. Нкоторыя изъ канавъ были широки и наполнены осколками льда, такъ что прохать на каякахъ было невозможно, но въ нкоторыхъ мстахъ куски льда лежали такъ плотно, что можно было пройти по нимъ. Всегда, однако, приходилось разыскивать дорогу, и для того, кто оставался позади съ собаками, время тянулось долго, тмъ боле, что, смотря по погод, онъ или промокалъ насквозь, или его пронизывалъ втеръ. Часто Іогансену приходило въ голову, когда я долго не возвращался, что я провалился въ какой нибудь канав и исчезъ навсегда. Когда сидишь на каяк одинъ и все ждешь и ждешь, вперивъ взоры вдаль, то порою странныя мысли приходятъ въ голову. Не разъ случалось, что Іогансенъ взбирался на ближайшій высокій холмъ и съ тревогою разсматривалъ ледяную равнину. Наконецъ, ему удавалось разглядть маленькое черное пятнышко, двигавшееся вдали, и у него отлегало отъ сердца. Когда Іогансенъ вчера сидлъ такимъ образомъ и ждалъ меня, то вдругъ онъ замтилъ, что края льдины, находящейся передъ нимъ, медленно поднимаются и опускаются, точно приводимые въ движеніе небольшою волной. Возможно ли, что вблизи есть открытая вода? Можетъ ли это быть морская волна? Какъ бы мы охотно поврили этому! Но, быть можетъ, это былъ просто втеръ, приводившій въ волнообразное движеніе тонкій ледъ, на которомъ мы находимся. {На самомъ дл это движеніе происходило отъ напора льдинъ одна на другую. Мы потомъ не разъ замчали такое же движеніе.} Удивительно, что этотъ втеръ сдвигаетъ льдины, тогда какъ юго-западный раздвинулъ ихъ. Неужели море, наконецъ, недалеко отъ насъ! Я невольно припоминаю виднное нами отраженіе на юг, теперь оно виднется выше, но и погода стала довольно ясной. Что бы это такое было? Только бы намъ добраться туда!

Вчера мы снова набрели на слды медвдя. Насколько они были свжи — судить трудно, такъ какъ въ этомъ снгу все быстро сглаживается. Вроятно, эти слды оставлены вчера. ‘Харенъ’ что-то почуялъ и побжалъ противъ втра, Іогансенъ думаетъ, что медвдь недалеко. Ну, все равно, свжіе это слды или старые, все-таки они означаютъ, что медвдь побывалъ здсь въ то время, какъ мы, нсколько сверне, заняты были починкою каяковъ. Рано или поздно, а онъ попадется намъ на дорог. Что тутъ есть медвдь, видно еще изъ того, что убитая Іогансеномъ чайка выронила большой кусокъ ворвани, а это бы не случилось, еслибъ она не добывала въ обществ медвдей я моржей. Погода была мокрая и отвратительная и притомъ туманная, такъ что идти было очень трудно. Не особенно было пріятно продолжать путь, но останавливаться для обда среди такой мокроты также не представляло ничего привлекательнаго. Мы прошли нкоторое время и затмъ въ 10 часовъ остановились. Какъ пріятно было снова очутиться въ палатк! И обдъ намъ показался превкуснымъ. Сознавать, что мы все-таки подвигаемся впередъ, не смотря ни на что, доставляетъ высокое удовлетвореніе. Температура портится, и снгъ сталъ совсмъ мокрый. Въ мой каякъ попало немного воды сквозь незакрытое отверстіе вверху, не стянутое шнуровкой. Мы ждемъ хорошей погоды, чтобы хорошенько просушить чехлы и затмъ уже тщательно ихъ натянуть на остовъ судна.

Понедльникъ, 10-го іюня. Каждый разъ, когда погода хотя нсколько проясняется, мы высматриваемъ землю, но ничего, ничего не видно. Между тмъ мы постоянно находимъ признаки земли или близости открытой воды. Число чаекъ явно увеличивается. Вчера мы видли въ одной канав пингвина (Mergulus Aile). На юг и юго-запад атмосфера обыкновенно бываетъ боле темная, кром того, погода была такова, что ничего разсмотрть нельзя. Но мн все-таки кажется, что развязка близка, но какъ часто я это думалъ? Ничего другого не остается, какъ прибгнуть къ благородной добродтели терпнія. Какъ было бы хорошо хать по этимъ безконечнымъ плоскимъ равнинамъ въ апрл, пока еще не образовались канавы, вс он, повидимому, недавняго происхожденія, такъ-же какъ и гряды, попадавшіяся мстами.

Вторникъ, 11-го іюня. Какая однообразная жизнь, однообразная до послдней степени. День за днемъ, мсяцъ за мсяцемъ проходятъ все въ той же несносной возн со льдомъ, который бываетъ то лучше, то хуже — въ настоящую минуту онъ опять какъ будто становится хуже — все надясь, но тщетно, что придетъ конецъ, и ничего не видя передъ собою кром льда. Нигд ни признака земли, ни признака открытой воды, хотя мы теперь должны находиться на широт мыса Флигели или чуть чуть сверне. Мы не знаемъ, гд мы находимся, и какъ это кончится. Между тмъ, запасы наши уменьшаются, такъ же какъ и число собакъ. Достигнемъ ли мы земли, пока еще у насъ есть провизія, я вообще достигнемъ ли мы ее когда нибудь? Скоро совсмъ нельзя будетъ идти по такому льду, смшанному со снгомъ, представляющему какую-то кашу, въ которой собаки проваливаются на каждомъ шагу, да и мы сами вязнемъ по колно, когда приходится помогать имъ или толкать тяжелыя сани, что случается часто. Бываетъ минуты, когда начинаетъ казаться, что только существа, одаренныя крыльями, могутъ двигаться дальше, и тогда съ завистью поглядываешь на пролетающую мимо чайку. Но вотъ дорога найдена, и снова зарождается надежда и какъ только солнце выглянетъ изъ за тучъ, и солнечные лучи заиграютъ въ вод и освтятъ сверкающую, ослпительно блую равнину, жизнь снова начинаетъ казаться прекрасной и достойной борьбы! Вчера я нашелъ въ канав маленькую мертвую треску (Gadus polarie). Я увренъ, что у меня при этомъ глаза заблистали отъ радости. Въ самомъ дл, я какъ будто нашелъ кладъ. Гд есть рыба въ вод, тамъ голодать не придется. Я забросилъ удочку, сегодня утромъ, въ ближайшую канаву. Но какое количество такихъ маленькихъ рыбокъ можетъ понадобиться для насыщенія только одного человка? Въ одинъ день онъ състъ ихъ столько, сколько не наловить въ недлю, а, пожалуй, и въ мсяцъ. Но не смотря ни на что, надежда всетаки не пропадаетъ, думаешь, не найдутся ли боле крупныя рыбы, которыхъ можно будетъ наловить сколько угодно.

Путешествіе было вчера трудне, чмъ наканун, потому что ледъ былъ мене ровнымъ и боле массивнымъ, и въ нкоторыхъ мстахъ попадались старыя льдины. Насъ задержали также многочисленныя канавы, и я боюсь, что мы недалеко ушли впередъ. По моему мннію, мы находимся теперь на 82® 8′ или 82® 9′ св. широты, если только втеръ не отнесъ насъ къ сверу. Движеніе становится все боле затруднительнымъ, снгъ совсмъ пропитанъ водой и не сдерживаетъ собакъ. Въ послднее время онъ сталъ боле зернистымъ и поэтому сани хорошо скользятъ, пока не проваливаются, и тогда уже ихъ очень трудно бываетъ сдвинуть. Тяжело приходится собакамъ: ‘Лиллеревенъ’, послдняя, оставшаяся отъ моей прежней упряжки, скоро не въ состояніи будетъ двигаться, а какое было прекрасное животное! У насъ осталось еще пять собакъ и корму на три дня для нихъ, а до тхъ поръ, какъ думаетъ Іогансенъ, загадка разршится. Боюсь, что это напрасная надежда, хотя отраженіе воды на юго-восток виднется по прежнему на томъ же мст и даже нсколько стало выше.

Вчера мы пустились въ путь въ 6 ¹/₂ часовъ вечера и лишь въ 3 ¹/₄ утра были задержаны канавой. Въ первый разъ я увидлъ лужи прсной воды на льду подъ холмами. Но тамъ, гд мы остановились, этихъ лужъ не было и пришлось снова растапливать ледъ, чтобы получить воду. Надюсь, что намъ теперь уже не особенно часто придется прибгать къ этому и можно будетъ сберегать нашъ запасъ керосина, который, къ слову сказать, уменьшается не на шутку.

Среда, 12-го іюня. Вчера мы почти не подвинулись впередъ: и два какихъ нибудь два километра. Отвратительная дорога, гадкая погода, ледъ и канавы задерживали насъ. Правда, снгъ былъ покрытъ ледяною корой, по которой сани хорошо скользили, пока не проваливались, а они это длали постоянно. Собаки точно плыли въ какой-то каш. Но мы все-таки двигались впередъ. Черезъ одну изъ особенно плохихъ канавъ мы прошли, благодаря тому, но сдлали мостъ изъ мелкихъ льдинъ, сдвинувъ ихъ къ наиболе узкому мсту. Затмъ началась отчаянная вьюга, причемъ снгъ падалъ хлопьями, и втеръ усилился, такъ что мы не могли разглядть дороги въ этомъ лабиринт канавъ и льда и промокли, какъ вороны, окунувшіяся въ воду. Идти дальше было невозможно. Какъ только я нашелъ удобное мсто, мы раскинули палатку, сдлавъ остановку посл четырехъ-часового пути.

Пятница, 14-го іюня. Сегодня минуло три мсяца съ тхъ поръ, какъ мы покинули Fram. Уже четверть года бродимъ мы по этой пустын, и я просто не могу себ представить, когда же это кончится. Вчера было не такъ уже скверно, какъ я ожидалъ. Мы дйствительно подвинулись впередъ, хотя и не слишкомъ далеко, едва на нсколько километровъ, но для этого времени года и это хорошо. Собаки не могутъ уже сами тащить сани: если никто имъ не помогаетъ, то он останавливаются черезъ каждые два шага.

Суббота, 15 іюня. Половина іюня, а конца не предвидится! Положеніе вещей стало еще хуже. Но такъ скверно, какъ вчера, еще никогда не было и врядъ ли можетъ быть хуже. Чтобы сдвинуть сани съ мста, приходилось толкать изо всхъ сихъ. Лыжи дйствовали плохо, и при каждой остановк въ нихъ набивались комья снга. Подъ ногами образовывался ледъ, и мы соскальзывали внезапно съ лыжъ, погружаясь по колна въ снгъ, когда пытались тащить или толкать сани. Ничего другого не оставалось длать, какъ, выкарабкавшись изъ снга, снова влзать на лыжи. Безъ лыжъ невозможно ходить по такому снгу. Было бы лучше, быть можетъ, крпче прикрпить лыжи къ ногамъ, но для насъ это было неудобно, потому что безпрестанно приходилось снимать ихъ, чтобъ переправлять сани черезъ кряжи и канавы.

‘Лиллеревенъ’ уже едва передвигаетъ ноги, шатается какъ пьяная и, свалившись, едва можетъ подняться. Сегодня она будетъ убита, и я почти радъ, что не буду видть ее. Единственная изъ моихъ собакъ, которая еще можетъ тащить, да и то если кто нибудь подталкиваетъ сани, это ‘Кайфасъ’. Идти дальше такимъ образомъ — это значитъ изнурять безъ пользы людей и собакъ и тратить больше провіанта, чмъ слдуетъ. Мы отказались вчера отъ обда и сдлали остановку около 10 вечера, выступивъ въ путь около четырехъ съ половиною посл обда. Однако я останавливался на пути, чтобъ произвести наблюденія, такъ какъ здсь надо пользоваться тмъ моментомъ, когда солнце выходитъ изъ за тучъ.

Вчера вечеромъ я вычислилъ свои наблюденія и нашелъ, противъ ожиданій, что насъ сильно отнесло къ западу, и мы теперь находимся на 57® 90′ в. долготы. Но зато насъ отнесло къ сверу и мы находимся теперь подъ 82® 26′ с. ш., тогда какъ 4 іюня были подъ 82® 17,8′ с. ш. и это не смотря на то, что мы все время шли къ югу. Насъ радуетъ однако, что ледъ такъ сильно двигается. Это заставляетъ надяться, что мы попадемъ наконецъ въ открытую воду. Я уже начинаю сомнваться, чтобы мы могли собственными усиліями добраться до открытой воды. Дорога черезъ чуръ плоха, и я основываю теперь свои надежды на канавахъ. Къ счастью, подулъ сверный втеръ. Пусть дуетъ, если втеръ могъ насъ отнести на сверо-западъ, то точно такъ же можетъ отнести и на юго-западъ, на встрчу нашей цли, по направленію къ земл Франца-Іосифа или Шпицбергену.

Посл этого наблюденія я еще боле началъ сомнваться въ томъ, что мы находимся къ востоку отъ мыса Флигели, и все больше склоняюсь къ мысли, что первая земля, которую мы увидимъ, если только вообще мы увидимъ землю!— будетъ Шпицбергенъ. Въ такомъ случа мы даже издали не увидимъ земли Франца-Іосифа, которой я мечтаю днемъ и ночью! Но если этому не бывать, то что же длать! Шпицбергенъ не плохое мсто. И если мы дйствительно уклонились такъ далеко на западъ, то я еще боле надюсь встртить разошедшійся ледъ и открытую воду. Итакъ, на Шпицбергенъ! Еслибъ намъ удалось только раздобыть провизіи, то все было бы хорошо, но въ этомъ-то и заключается наиважнйшій вопросъ.

Я нарочно проспалъ довольно долго посл того какъ произвелъ вычисленія и поразсмыслилъ о теченіи, которое уноситъ насъ, и о нашемъ будущемъ. При такихъ условіяхъ идти намъ торопиться нечего. Погода сегодня едва ли лучше чмъ вчера, при мягкой же температур лучше путешествовать ночью, нежели днемъ. Самое лучшее какъ нибудь убить время, не тратя при этомъ провіанта больше, чмъ сколько абсолютно необходимо. Лто можетъ только вызвать перемну къ лучшему, а у насъ еще три лтнихъ мсяца впереди. Вопросъ только въ томъ, достанемъ ли мы себ пропитаніе на это время. Странно будетъ, я думаю, если не достанемъ. Птицъ много кругомъ, вчера я снова видлъ большую птицу, вроятно, серебристую чайку. Но у насъ не хватитъ патроновъ, чтобы долгое время питаться такою мелкою дичью. Вс мои надежды направлены на медвдей или тюленей. Хотя бы одного поймать, прежде чмъ исчезнутъ вс наши запасы, и мы обезпечены на долгое время.

Воскресенье, 16 іюня. Вчера было также худо. Дорога можетъ привести въ отчаяніе, ледъ отвратительный. Я размышляю о томъ, не будетъ ли благоразумне убить собакъ и сохранить ихъ для собственнаго пропитанія и затмъ попытаться все таки продолжать путь насколько это возможно безъ собакъ. Такимъ способомъ мы обезпечимъ себя провизіей на 15, а, быть можетъ, и на 20 дней и можемъ нсколько подвинуться впередъ. Но, повидимому, мы лишь немного выиграемъ отъ этого, и потому лучше подождать. Однако земля или вода могутъ быть не далеко, и каждый километръ, пройденный нами по направленію къ югу, получаетъ значеніе, такъ что я ршилъ все-таки двигаться съ помощью собакъ, насколько это возможно впередъ. Можетъ быть, наступитъ перемна раньше, чмъ мы ожидаемъ, или хоть дорога станетъ лучше. Вчера намъ пришлось убить двухъ собакъ. ‘Лиллеревенъ’ едва волочила ноги, повидимому, он у нея были совсмъ парализованы. Я положилъ ее на сани, и когда мы добрались до холма, гд были защищены отъ свернаго втра, отправился разыскивать дорогу, а Іогансенъ въ это время убилъ собаку. Другая моя собака была въ такомъ-же положеніи. Такъ какъ мн и съ санями было достаточно хлопотъ, то я оставилъ собаку лежать, надясь, что она подымется и поплетется за нами. Она дйствительно сдлала это, но прошла лишь небольшое разстояніе, и въ конц концовъ Іогансену пришлось взять ее и положитъ на свои сани. Во время остановки и она была убита. У меня остался только ‘Кайфасъ’, чтобы помогать мн тащить сани, у Іогансена же есть еще дв собаки: ‘Харенъ’ и ‘Суггенъ’, мы имемъ теперь кормъ для нихъ на десять дней. Какъ далеко уйдемъ мы къ тому времени, извстно богамъ, боюсь, что не очень далеко. Мы должны были улучшить нашъ примитивный способъ тащить сани и поэтому сдлали для себя настоящую сбрую изъ собачьей упряжи. Мы плотно укрпили лыжи къ ногамъ, и гд ледъ былъ гладкій, мы могли дйствительно тащить сани и подвигаться впередъ, хотя намъ помогала въ этомъ только одна собака. Я убдился, что мы можемъ все-таки подвигаться впередъ, если только хоть часть пути будетъ сносной, не смотря на то, что сани останавливались при каждой неровности. Намъ приходилось тогда напрягать вс свои силы, чтобы сдвинуть сани, но тщетно, и въ конц концовъ, мы длали обходъ, пока наконецъ намъ не удавалось преодолть препятствіе при помощи высшаго напряженія силъ, чтобы затмъ наткнуться на новое. Не лучше было и тогда, когда мы хотли повернуть сани, застрявшія въ снгу, это удавалось сдлать, лишь совсмъ приподнимая сани. Такимъ образомъ, мы подвигались шагъ за шагомъ, пока наконецъ не достигли небольшого пространства гладкаго льда, гд дло пошло быстре. При переправ черезъ канавы или хребты положеніе длъ становилось еще хуже.

Судя по виду неба, на юг и юго-запад должны быть канавы. Быть можетъ, наши усилія будутъ вознаграждены. Мы выступили вчера вечеромъ въ 10 часовъ и остановились сегодня въ шесть утра. Въ послдніе дни мы не обдали изъ экономіи, находя, что сдлали слишкомъ мало успховъ и не заслуживаемъ много пищи. По этой же причин мы собрали сегодня утромъ кровь ‘Лиллеревена’ и приготовили изъ нея родъ похлебки, вмсто обычной: ‘fiske gratin’. Это было недурно, хотя это и была собачья кровь, но мы такимъ образомъ сберегли одну порцію рыбной муки. Вчера, прежде чмъ залзть въ мшокъ, мы пересчитали наши патроны и нашли, къ нашему удовольствію, что у насъ еще осталось 148 дробяныхъ и 181 ружейныхъ патроновъ и кром того 14 патроновъ съ пулями. Съ такимъ запасомъ мы въ состояніи будемъ увеличить наши запасы на долгое время, если даже намъ не удастся убить боле крупную добычу, то мы все-таки можемъ убивать птицъ, а 148 птицъ намъ хватитъ надолго. Если мы будемъ употреблять только половинные заряды, то растянемъ наши запасы еще на боле долгое время. Открытіе это подйствовало на меня ободряющимъ образомъ, такъ какъ, по правд сказать, наше положеніе представлялось мн не очень блестящимъ. Быть можетъ, мы будемъ въ состояніи продержаться три мсяца, а въ это время должно что нибудь произойти. Кром того, мы могли бы ловить чаекъ посредствомъ крючка и въ худшемъ случа, принявшись серьезно за дло, могли бы вроятно изловить стью какихъ нибудь маленькихъ животныхъ. Возможно, что мы достигнемъ Шпицбергена слишкомъ поздно, чтобы застать тамъ какое нибудь судно, и намъ придется тамъ перезимовать, но это будетъ во всякомъ случа привольная жизнь, въ сравненіи съ тою, которую мы ведемъ здсь на льду, не зная ни того, гд мы находимся, ни того, куда насъ увлекаетъ теченіе, и не смотря на вс наши усилія не видимъ нашей цли. Я не хотлъ бы еще разъ пережить такое время. Еслибъ насъ никто не ждалъ дома, то перезимовать на Шпицберген было бы даже очень соблазнительно. И вотъ я лежу и мечтаю о томъ, какъ мы тамъ хорошо устроимся. Вн этого льда все мн представляется въ розовомъ свт, но вдь выйдемъ же мы изъ него когда нибудь. Мы должны утшать себя поговоркой, что ночь передъ разсвтомъ всегда бываетъ темне. Вс свои надежды мы возлагаемъ на лто, погода наврное будетъ лучше. Наши порціи, такъ же какъ и собачьи, доведены уже до минимума, мы вс пятеро голодали съ утра до вечера и съ вечера до утра и ршили убивать все, что попадется по дорог, чаекъ и буревстниковъ, но какъ на зло никакая дичь намъ теперь не попадалась. Канавы тоже стали хуже и были большею частью переполнены снгомъ и изломаннымъ льдомъ. Часто намъ приходилось цлыя разстоянія проходить по такому искрошенному льду, сквозь который мы ежеминутно проваливались. 18 іюня задулъ сильный западный втеръ, отъ котораго дрожали стны нашей палатки. Вроятно насъ опять уноситъ назадъ, туда, откуда мы пришли, или, быть можетъ, даже сверне. Такимъ образомъ, втеръ и теченіе бросаютъ насъ въ разныя стороны, и, быть можетъ, такъ будетъ продолжаться все лто и намъ не удастся овладть положеніемъ. Наблюденіе, сдланное мною сегодня, указываетъ 82® 19′ с. ш., слдовательно, мы нсколько подвинулись съ югу. Я застрлилъ пару буревстниковъ и кайру (Uria Brunnichia), и это продлило наши запасы, но, къ сожалнію, я промахнулся, стрляя въ тюленя, а какъ мы бы обрадовались такой добыч!

‘Тутъ, однако, много жизни, — писалъ я въ своемъ дневник 20 іюня — маленькіе пингвины летаютъ тутъ цлыми стаями и даже показываются въ отверстіе палатки. Смотрть на нихъ доставляетъ удовольствіе, но, къ сожалнію, они такъ малы, что не стоитъ тратить на нихъ выстрловъ. Просто удивительно, какъ много появилось птицъ съ тхъ поръ какъ подулъ западный втеръ. Внезапность появленія пингвиновъ замчательна, но что пользы въ этомъ? Земли не видать, а дорога такъ отвратительна, какъ только возможно. Настоящей оттепели, которая бы уничтожала снгъ, однако, нтъ. Вчера утромъ я прошелъ къ югу, чтобы посмотрть дорогу. Ледъ на нкоторомъ разстояніи былъ хорошій и плоскій, но затмъ опять начинались канавы. Надо прибгнуть къ ршительнымъ средствамъ и спустить каяки, хотя они и протекаютъ, и переправиться на нихъ черезъ канавы. Съ этимъ ршеніемъ я вернулся. Мы не могли позволить себ настоящій завтракъ и поэтому съли только по 50 грам. хлба и столько же пеммикана, посл чего принялись исправлять насосы и приготовлять каяки къ плаванію. Въ моемъ каяк надо было починить дыру, которой я раньше не замтилъ’.

Посл скуднаго ужина (60 граммъ хлба и 30 граммъ масла на каждаго) мы залзли въ мшокъ, чтобъ проспать какъ можно дольше и провести такимъ образомъ время безъ пищи. Въ часъ мы встали и позавтракали нсколько обильне рыбною мукой, но мы уже не можемъ стъ до сыта. Мы радуемся мысли пустить въ ходъ новую тактику и уже не избгать канавъ, а, наоборотъ, разыскивать ихъ. Вроятно, чмъ дальше мы будемъ подвигаться къ югу, тмъ больше будетъ встрчаться канавъ и тмъ больше мы будемъ имть шансовъ что нибудь застрлить. Существованіе наше, однако, довольно таки печальное. Попытка наловить рыбы стью потерпла полнйшую неудачу: я поймать только одного птеропода (Clio borealis) и нсколько ракообразныхъ. Я не сплю цлыя ночи и все думаю о томъ, какъ бы выпутаться изъ всхъ этихъ затрудненій. Ну, да вдь найдется же какой нибудь выходъ въ конц концовъ!

Суббота, 22-го іюня. 9 ¹/₂ часовъ утра. Посл сытнаго завтрака изъ тюленьяго мяса, печени, жира и супа, я лежу и предаюсь пріятнымъ мечтамъ, жизнь снова кажется прекрасной. Какъ мало было нужно, чтобы все измнилось въ нашихъ глазахъ! Вчерашній день и вс послдніе дни все казалось такъ мрачно и безнадежно. Ледъ былъ непроходимъ, дичи никакой не встрчалось, и вдругъ по близости нашихъ каяковъ появился тюлень, и Іогансенъ едва усплъ всадить въ него пулю, прежде чмъ онъ скрылся. Пришлось, однако, запустить въ него гарпунъ, чтобы онъ не уплылъ. Это первый бородатый тюлень (Phoca barbata), встрченный нами, и, благодаря ему, мы имемъ теперь запасъ пищи и горючаго матеріала боле чмъ на мсяцъ. Намъ торопиться боле нечего, и мы можемъ теперь тщательне привести въ порядокъ свои сани и каяки и выждать по возможности лучшаго состоянія льда. За ужиномъ мы такъ же до сыта нались, какъ и за завтракомъ. Будущее кажется намъ гораздо боле свтлымъ и обезпеченнымъ, и никакія темныя тучи не заслоняютъ его боле.

Мы, однако, выступили въ четвергъ безъ большихъ ожиданій. Дорога была обычная, и хотя на мягкомъ снгу образовалась твердая кора, но положеніе отъ этого не улучшилось, сани зачастую врзывались въ нее и останавливались и ихъ нельзя было сдвинуть, пока мы не поднимали ихъ спереди, а при поворот они обыкновенно совсмъ застревали. Снгъ былъ такой рыхлый, что даже лыжи проваливались. Кром того встрчались и канавы, которыя хотя и были проходимы, но часто заставляля насъ описывать ломаную линію. Мы ясно видли, что такъ продолжать невозможно, и что намъ оставалось только одно — бросить все, безъ чего мы можемъ обойтись, и оставить только безусловно необходимое, чтобы добраться до земли раньше, чмъ будетъ съденъ послдній кусокъ. Мы осмотрли весь багажъ, чтобы ршить, съ чмъ можно разстаться. Аптечка, запасныя перекладины для саней, запасныя лыжи и запасные толстые чулки, грязныя рубашки и палатка, — безъ этого можно было обойтись, но, разставаясь со спальнымъ мшкомъ, мы оба глубоко вздохнули. Кром того, нужно было позаботиться о нкоторыхъ реформахъ въ снаряженіи каяковъ. Твердо ршившись произвести вс эти приготовленія уже на слдующій день, мы отправились дальше. Скоро мы достигли большой полыньи, черезъ которую нужно было переправиться. Каяки были спущены на воду и соединены вмст посредствомъ лыжъ, пропущенныхъ черезъ ремни {Эти ремни придланы къ каяку противъ гребца, чтобы онъ могъ пропускать въ нихъ весло, когда собирается стрлять и т. п., такъ какъ лопасти весла при этомъ лежатъ сбоку на вод, то он много содйствуютъ удержанію судна въ равновсіи.}, образовавъ такимъ образомъ вполн надежную флотилію. Затмъ мы нагрузили на нихъ сани съ поклажей. Мы были въ нкоторомъ затрудненіи относительно того, какъ переправить собакъ, но он сами разршили вопросъ, забравшись на каякъ, и улеглись въ сани, какъ будто это было для нихъ самое обыкновенное дло, ‘Кайфасъ’ возсдалъ впереди на моихъ саняхъ, а дв другія собаки сзади. Въ то время, какъ мы возились съ каяками, на поверхности воды показался тюлень. Я счелъ за лучшее, однако, не стрлять въ него, пока у насъ не готовы каяки, увренный, что тогда мы скоре достанемъ его. Но тюлень больше не показывался Эти тюлени точно заколдованные и какъ будто посланы, чтобы насъ задерживать. Въ этотъ день я уже раньше два раза видлъ тюленей, но напрасно старался подкараулить ихъ и три раза промахнулся, это скверно отзовется на нашихъ боевыхъ запасахъ, если такъ будетъ дальше. Я замтилъ, что прицливаюсь слишкомъ высоко для такихъ небольшихъ разстояній, и поэтому пуля пролетаетъ мимо. Въ первый разъ посл долгаго времени мы снова плыли по голубымъ волнамъ. Наша флотилія должна представлять весьма странное зрлище, нагруженная санями, мшками, оружіемъ и собаками — настоящій цыганскій таборъ, какъ сказалъ Іогансенъ, Еслибъ насъ кто нибудь встртилъ тогда, то наврное очень бы затруднился, куда насъ причислить, и ужъ, конечно, не подумалъ бы, что мы — полярные изслдователи. Не легкая это работа грести межъ саней и лыжъ, далеко выступающихъ съ обихъ сторонъ каяковъ. Однако мы все-таки подвигались впередъ и почитали бы себя счастливыми, еслибы можно было такъ путешествовать весь день, вмсто того, чтобы тащить эти ужасныя сани по отвратительному льду. Наши каяки никакъ нельзя назвать непроницаемыми, и намъ нсколько разъ приходилось прибгать къ насосамъ, однако, мы все-таки легко справлялись съ этимъ и поэтому желали, чтобъ намъ встрчалось побольше открытой воды на пути. Наконецъ, мы достигли другой стороны полыньи, и я вскочилъ на край льдины, чтобъ вытащить каяки, какъ вдругъ услышалъ вблизи громкій всплескъ воды. Это былъ тюлень, соскользнувшій въ воду. Вслдъ затмъ я услышалъ всплескъ съ другой стороны, и въ третій разъ надъ поверхностью воды появилась громадная голова, съ пыхтніемъ поворачивавшаяся въ разныя стороны и скрывшаяся подъ льдомъ раньше, чмъ мы успли схватить ружья. Это былъ большой бородатый тюлень. Мы были уврены, что онъ исчезъ совсмъ, но едва я взялся за сани, чтобы втащить ихъ, какъ голова тюленя снова показалась у каяковъ. Я поискалъ глазами ружье, но оно оказалось на каяк, и я не могъ достать его.— Скоре берите ружье, Іогансенъ, и стрляйте. Живе, живей — крикнулъ я, и въ тотъ же моментъ раздался выстрлъ. Изъ головы тюленя брызнула кровь. Я бросилъ сани и въ одинъ мигъ швырнулъ гарпунъ въ тюленя, лежащаго на поверхности воды. Опасаясь, что тонкая веревка не выдержитъ, если тюлень начнетъ двигаться, я выхватилъ ножъ и всадилъ его въ горло тюленю. Вода на большое разстояніе окрасилась кровью, о чемъ я очень пожаллъ: такимъ образомъ пропадало хорошее кушанье, но измнить тутъ ничего было нельзя.

Пока я возился съ тюленемъ, сани, наполовину уже вытащенныя, снова сползли въ воду, каяки вмст съ Іогансеномъ и собаками уплыли. Онъ пробовалъ было втянуть сани обратно, но тщетно, и они такъ и остались лежать однимъ концомъ въ вод, другимъ на каяк. Сани привели въ разстройство всю флотилію, и каякъ Іогансена такъ накренило, что онъ одною стороною совсмъ легъ на воду, притомъ же онъ сильно пропускалъ воду, которая съ опасною быстротой повышалась внутри его. Нашъ кухонный аппаратъ свалился въ воду со всмъ своимъ драгоцннымъ содержимымъ. Лыжи также свалились и плавали возл, а наша флотилія все больше и больше погружалась, между тмъ какъ я стоялъ и держалъ драгоцнную добычу. Все вмст представляло картину полнйшаго замшательства. Мн не оставалось другого выбора, какъ бросить тюленя и вытащить каякъ, прежде чмъ онъ потонетъ. Это было не легко, — наполненный водою каякъ былъ тяжелъ, но тащить тюленя было еще трудне, и мы провозились не мало прежде чмъ вытащили огромное животное на ледъ. Отъ радости мы принялись плясать вокругъ тюленя, совершенно не думая ни о каяк, наполненномъ водой, ни о промоченныхъ насквозь вещахъ. У насъ теперь было пропитаніе и горючій матеріалъ. Затмъ пришлось заняться просушкою вещей и, главное, боевыхъ припасовъ, но, къ нашему счастью, патроны оказались довольно непроницаемыми для воды и поэтому не очень пострадали. Хуже было съ порохомъ, такъ какъ жестянка, въ которой онъ находился, наполнилась водой. Остальное было не такъ важно, хотя, конечно, было мало утшительнаго въ томъ, что нашъ хлбъ оказался совершенно размокшимъ въ соленой вод. Мы нашли мсто для стоянки по близости, разбили палатку и, быстро разрзавъ на куски нашу добычу, перемстили ее въ безопасное мсто. Могу сказать, что врядъ ли когда нибудь находились на плавучемъ льду боле довольные люди, чмъ были мы въ это утро, когда сидли въ своемъ мшк и насыщались тюленьимъ мясомъ, жиромъ и супомъ, сколько только могли вмстить наши желудки. Мы оба находили, что никогда еще не ли такъ вкусно. Навшись до сыта, мы залзли поглубже въ мшокъ и заснули сномъ праведниковъ, въ сознаніи, что избавились отъ всякихъ заботъ въ ближайшемъ будущемъ.— Я полагалъ, что самое лучше будетъ остаться тамъ, гд мы находились, питаться нашей добычей, не трогая запасовъ, и ждать, пока ледъ разойдется больше, или же дорога исправится. Еслибы мы теперь пошли дальше, пришлось бы бросить большую часть нашей добычи, а при такихъ обстоятельствахъ это было бы безуміемъ.

Воскресенье, 23 іюня. Сегодня Ивановъ день и притомъ воскресенье. Какъ радуются сегодня школьники, какія веселыя толпы народа тамъ въ Норвегіи устремятся сегодня въ лса и долины… а мы сидимъ здсь на плавучемъ льду, варимъ и жаримъ тюленье мясо, до отвалу насыщаемыя тюленьимъ жиромъ и не знаемъ, когда такая жизнь кончится. Быть можетъ, намъ придется перезимовать здсь. Всего меньше могъ я думать, что мы будемъ здсь теперь! Но все-таки очень пріятно, посл того какъ мы довели свои порція до минимума, имть возможность снова надаться до сыта. Тюленье мясо кажется намъ все боле и боле вкуснымъ, и я нахожу, что жиръ, какъ сырой, такъ и жареный, легко можетъ замнить масло. Мы ли вчера на завтракъ жаркое и супъ съ сырымъ жиромъ. Къ обду я поджарилъ куски тюленьяго мяса, лучше которыхъ вамъ не подали бы, пожалуй, даже въ Грандъ-отел, и только не хватало кружки пива. На ужинъ я приготовилъ блины изъ тюленьей крови, изжаренные въ жиру вмсто масла. Они оказались превосходными, Іогансенъ объявилъ, что они первый сортъ. Но жарить въ палатк, пользуясь для этого ворванью — весьма сомнительное удовольствіе. Если сама лампа не дымитъ, то дымитъ ворвань и несчастному повару разъдаетъ глаза, такъ что у него слезы льются градомъ. Но могло быть даже хуже. Горлка, сдланная мною изъ накладного серебра, однажды нагрлась до того, когда я пекъ блины, что ворвань и куски жира вспыхнули. Пламя поднялось высоко. Я пробовалъ было затушить его, но оно разгоралось все сильне. Самое лучшее было бы вытащить лампу изъ палатки, но времени не было. Палатка наполнилась удушливымъ дымомъ, мн пришла несчастная мысль схватить горсть снга я бросить на горвшую ворвань. Снгъ зашиплъ и затрещалъ, горящее масло разбрызгалось по всемъ направленіямъ, и отъ лампы поднялось цлое мор пламени, которое наполнило палатку и сожгло все, что находилось по близости. Задыхаясь отъ дыма, мы бросились къ выходному отверстію и, обрывая застежки, выскочили, сломя голову, радуясь, что не поплатились жизнью. Во время взрыва лампа погасла, но когда мы потомъ осмотрли палатку, то нашли, какъ разъ въ томъ мст, гд стояла сковородка, большую выжженную дыру въ шелковой стнк палатки. Пришлось употребить одинъ изъ нашихъ парусовъ дли починки этой дыры. Мы опять залзли въ палатку, поздравляя себя съ тмъ, что такъ легко отдлались, и съ величайшими усиліями снова зажгли лампу, такъ что я могъ спечь послдній блинъ. Мы весело съли его съ сахаромъ и объявили, что лучшаго кушанья никогда не дали, мы, впрочемъ, имли основаніе быть въ хорошемъ настроеніи въ этотъ день, такъ какъ вычисленія показали, что мы находимся на 82® 4,3′ св. ш. и 57® 48′ в. д. мы, значить, подвинулись къ югу почти на 14′, не смотря на юго-западные втры, это въ высшей степени неожиданное и пріятное открытіе.

Среда, 26 іюня. День 24 іюня мы, конечно, отпраздновали очень торжественно. Во первыхъ, въ этотъ день исполнилось два года со времени вашего отъзда, во вторыхъ, прошло сто дней (въ сущности было двумя днями больше) съ тхъ поръ, какъ мы покинули Fram, въ третьихъ, это былъ Ивановъ день. Разумется, празднованіе заключалось въ томъ, что мы мечтали о лучшихъ временахъ, разсматривали наши карты, обсуждали дальнйшіе планы и прочли все, что нашлось у насъ, т. е. корабельный журналъ и навигаціонныя таблицы. Іогансенъ совершилъ прогулку вдоль канавы и промахнулся, стрляя въ тюленя. Затмъ, довольно поздно ночью, мы принялись за ужинъ, состоявшій изъ превосходныхъ кровяныхъ блиновъ съ сахаромъ. Печеніе блиновъ на нашей горлк длилось долго, и поэтому мы съдали каждый испеченный блинъ, какъ только онъ былъ готовъ, чтобы онъ не усплъ простыть, и длинная пауза между двумя блинами содйствовала возбужденію нашего аппетита. Затмъ мы сварили бруснику, которая также показалась намъ очень вкусной, не смотря на то, что ее подмочило соленой водой. Посл такой великолпной трапезы мы залегли въ мшокъ и улеглись спать въ восемь утра.

Я всталъ въ полдень, чтобы произвести измренія. Погода была великолпная, какой давно не бывало. Я залзъ на холмъ, дожидаясь, пока солнце достигнетъ высшей точки на неб, и, грясь въ его лучахъ, смотрлъ на ледяную равнину, снгъ, покрывающій ее, сверкалъ и блестлъ, такъ же какъ и полынья, находившаяся передо мною, спокойная, точно горное озеро, и отражавшая въ своихъ прозрачныхъ водахъ свои ледяные берега. Было такъ тихо, тихо, солнце жгло, и я мечталъ о родин… Прежде чмъ вернуться въ палатку, я пошелъ набрать немного воды, чтобы сварить супъ на завтракъ. Въ этотъ самый моментъ я увидалъ у края льдины тюленя и побжалъ за ружьемъ и каякомъ, но, спустивъ его на воду, убдился, что отъ лежанія на солнц онъ сталъ протекать, какъ ршето, и мн пришлось скоре грести назадъ, чтобы не потонуть.

Пока я выкачивалъ каякъ, тюлень снова вынырнулъ, и на этотъ разъ я сдлалъ удачный выстрлъ: животное осталось лежать на вод. Въ одну минуту я спустилъ на воду свое протекающее судно и всадилъ въ тюленя гарпунъ. Пока я тащилъ тюленя за собою на берегъ, каякъ мой наполнился водою, и я совсмъ промокъ. Дотащивъ тюленя до палатки, я вскрылъ его, собравъ всю кровь, какую только могъ, и разрзалъ мясо на куски. Затмъ я влзъ въ палатку, надлъ сухіе панталоны и снова залзъ въ мшокъ, оставивъ сушиться свое платье на солнц. Теперь уже нетрудно согрться въ палатк. Вчера вечеромъ было такъ жарко, что мы не могли спать, хотя и не залзали въ мшокъ. Вервувшись съ тюленемъ къ палатк, я замтилъ, что въ томъ мст, гд изъ нея выпалъ колышекъ, торчитъ голая нога Іогансена, который такъ крпко спалъ, что не замчалъ ничего. Съвъ по маленькому кусочку шоколаду, въ ознаменованіе моей удачной охоты, и проглядвъ еще разъ мои вычисленія, мы снова расположились на отдыхъ. Очень странно, что мы, судя по измренной широт, находимся все на томъ же мст и не двигались къ югу, не смотря на сверный втеръ. Ужъ не прикрпленъ ли этотъ ледъ къ земл? Во всякомъ случа, мы не должны быть далеко отъ нея.

Четвергъ, 27-го іюня. Все та-же однообразная жизнь, тотъ же сверный втеръ, та же погода и т же размышленія о будущемъ! Вчера была буря, сильный сверный втеръ сопровождался твердымъ, зернистымъ снгомъ, ударявшимъ въ палатку съ такимъ шумомъ, что можно было принять его за настоящій дождь. Снгъ тотчасъ же таялъ на стнкахъ палатки, и вода сбгала внизъ. Внутри палатки все-таки уютно. Что намъ за дло до втра, — мы лежимъ въ нашемъ тепломъ мшк, слушаемъ, какъ хлопаютъ стнки палатки, и воображаемъ, что мы быстро уносимся на западъ, хотя, быть можетъ, на самомъ дл мы и не движемся съ мста. Но если этотъ втеръ насъ не погонитъ, то, значитъ, ледъ прикрпленъ къ земл, и мы находимся отъ нея недалеко. Я надюсь, что, пока мы тутъ находимся, насъ отнесетъ въ проливъ между землею Франца Іосифа и Шпицбергеномъ. Погода была такая холодная и втреная, что работать на открытомъ воздух было нельзя. Ну да намъ, къ сожалнію, спшить некуда.

Въ послднее время въ канавахъ произошли большія перемны, отъ полыньи, которую мы переплывали, почти ничего не осталось, и со всхъ сторонъ происходилъ напоръ. Я надюсь, что изломанный въ куски ледъ скоре разойдется, когда придетъ время, однако, это случится не раньше конца поля, а до тхъ поръ мы должны запастись терпніемъ. Вчера мы разрзали часть тюленьяго мяса на тонкіе куски и повсили для просушки. Намъ нужно увеличить свои дорожные запасы и приготовить пеммиканъ или сушеное мясо. Іогансенъ нашелъ вчера по близости лужу прсной воды, что было очень пріятно, такъ какъ не нужно растапливать ледъ. Это первая хорошая вода для приготовленія кушанья, найденная нами. Если тюленей будетъ мало, и они будутъ рдко показываться, то у насъ есть птицы. Вчера дв чайки обнаружили такую дерзость, что услись на тюленьей шкур у палатки и принялись клевать жиръ. Мы два раза ихъ отгоняли, но он снова возвращались. Когда у насъ выйдетъ мясо, — мы начнемъ ловить птицъ.

Такимъ образомъ день проходилъ за днемъ, и мы все ждали, пока растаетъ снгъ, и занимались приготовленіями къ дальнйшему путешествію. Эта жизнь напомнила мн эскимосовъ, которые перехали фіордъ, чтобы собрать сно. Когда они прибыли къ назначенному мсту, то увидли, что трава еще мала. Тогда они расположились тутъ же и стали ждать, пока трава вырастетъ настолько, чтобы ее можно было косить. Но ждать, пока условія измнятся, приходится долго. Я писалъ 29-го іюня: ‘Температура все еще не хочетъ подниматься настолько, чтобы повліять на снгъ. Мы всячески стараемся убить время въ разговорахъ о томъ, какъ хорошо будетъ, когда мы вернемся домой, и какъ мы тогда будемъ наслаждаться жизнью. Мы обсуждаемъ, какъ долго еще намъ нужно ждать этого, но иной разъ заводимъ бесду о томъ, какъ мы устроимъ свою зимовку на Шпицберген, если намъ не придется вернуться домой въ этомъ году. Но въ худшемъ случа намъ придется зазимовать здсь’.

Воскресенье, 30-е іюня. Итакъ, наступилъ послдній день мсяца, а мы все еще на одномъ мст, гд находились въ начал мсяца. Дорога не стала лучше, но погода сегодня превосходная, такъ что, что мы можемъ совсмъ спокойно въ палатк и потемъ. Черезъ открытыя двери мы смотримъ на ледъ, освщенные солнцемъ, лучи котораго пронизываютъ блыя перистыя облака. Всюду царствуетъ воскресная тишина, лишь слабый втерокъ дуетъ съ юго-востока. О какъ хорошо сегодня дома, все въ цвту, фіордъ сверкаетъ на солнц! Быть можетъ ты сидишь тамъ, на вершин мыса, и держишь Лифъ на рукахъ или быть можетъ ты катаешься съ нею на лодк? Мои взоры блуждаютъ по льду, сквозь открытую дверь, и я вспоминаю, что еще много льдинъ отдляютъ меня отъ того времени, когда я снова все это увижу. Мы сидимъ тутъ на дальнемъ свер, черные отъ копоти, и мшаемъ похлебку въ котл. Насъ со всхъ сторонъ окружаетъ ледъ, только ледъ, сверкающій своею близной и чистотой, которой намъ такъ не хватаетъ самимъ. Ахъ, все тутъ слишкомъ бло! Глаза напрасно устремляются вдаль, отыскивая хотя бы малйшую черную точку на далекомъ горизонт, чтобы отдохнуть на ней. Мы уже два мсяца ждемъ этого. Сегодня какъ будто вс птицы снова пропали, и даже пингвиновъ не видать. Мы ихъ видли до вчерашняго дня и слышали, что он улетаютъ на сверъ и на югъ. Вроятно, они удалились, потому что теперь въ этихъ мстахъ мало воды. Еслибъ мы могли также легко передвигаться, какъ птицы!

Среда, 3-го іюля. Зачмъ писать? Что могу я поврить этимъ листкамъ? Ничего, кром всепоглощающаго страстнаго желанія быть дома и уйти отъ этого однообразія! Вс дни совершенно одинаковы, за исключеніемъ только того, что въ послдніе два дня дулъ южный втеръ и мы плывемъ къ сверу. Вчерашнее измреніе указываетъ, что насъ отнесло назадъ до 82® 8,4′ св. ш., долгота же осталась безъ измненій. Вчера, такъ же какъ и позавчера, у насъ былъ настоящій солнечный день, а это большая рдкость. Горизонтъ съ южной стороны былъ совсмъ свтлый, чего давно уже не бывало, но мы напрасно высматривали землю. Я этого не постигаю. Вчера шелъ снгъ. Палатка такъ протекала, что мшокъ былъ совсмъ мокрый. Этотъ постоянный снгъ, ни за что не желающій превратиться въ дождь, просто можетъ довести до отчаянія, свжій выпавшій снгъ обыкновенно ложится толстымъ слоемъ сверху и задерживаетъ таяніе. Втеръ снова образовалъ нсколько канавъ во льду, и опять появились птицы. Вчера мы видли нсколько пингвиновъ, вроятно, они прилетли съ юга, отъ земли.

Суббота, 6 іюля. +1® C. Дождь. Наконецъ, посл двухъ недль мы дождались такой погоды, на которую давно разсчитывали. Всю ночь и весь день шелъ настоящій, славный дождь. Можетъ теперь наконецъ растаетъ этотъ вчный снгъ, онъ сталъ теперь мягокъ и рыхлъ какъ пна. Еслибы только дождь продержался цлую недлю! Но мы и оглянуться не успли, какъ уже снова подулъ холодный втеръ со снгомъ, образуется опять кора, и мы снова должны ждать. Я слишкомъ привыкъ къ разочарованіямъ, чтобы врить чему нибудь. Это такая школа терпнія. Однако дождь привелъ насъ въ хорошее настроеніе.

Дни тянутся медленно. Мы поперемнно работаемъ то надъ придлываніемъ деревянныхъ рукоятокъ къ каякамъ, то надъ окраскою нашихъ каяковъ, чтобы сдлать ихъ непромокаемыми. Окраска каяковъ, однако, стоитъ мн большого труда. Въ теченіе многихъ дней я занимался сжиганіемъ костей, такъ что все это мсто пропахло точно костяной заводъ, затмъ пришлось ихъ толочь или растирать, что также было нелегко. Полученный такимъ образомъ порошокъ я смшалъ съ ворванью, но эта краска оказалась никуда негодной. Мн пришлось прибгнуть къ смшиванію этого порошка съ сажей и прибавлять побольше масла, такъ что теперь, въ своихъ попыткахъ добыть побольше сажи, и прокоптить все наше помщеніе. Но, не смотря на вс мои старанія, мн удается собрать лишь небольшую горсточку сажи, хотя дымъ вздымается такъ высоко, что его должно быть видно на Шпицберген. Да, трудненько приходится, когда по близости нтъ лавки. Чего бы я не далъ за маленькое ведерко самой обыкновенной черной масляной краски! Но въ конц концовъ мы найдемъ все-таки средство выпутаться изъ этихъ затрудненій, но зато сами превратимся въ совершенныхъ трубочистовъ.

Въ среду вечеромъ мы убили ‘Харена’. Бдное животное! Онъ уже никуда не годился въ послднее время, но, вроятно, Іогансену было трудно съ нимъ разстаться. Онъ съ грустью смотрлъ на мертвую собаку, душа которой отправилась, быть можетъ, туда, гд нтъ ни ледяныхъ равнинъ, ни хребтовъ, ни канавъ. Теперь у насъ остались только дв собаки, ‘Суггенъ’ и ‘Кайфасъ’, которыхъ мы постараемся сохранить какъ можно дольше и извлечь изъ нихъ возможную пользу.

Третьяго дня мы вдругъ открыли на восток черный холмъ. Мы разсмотрли его въ подзорную трубу. Онъ выглядывалъ совершенно какъ черная скала, выступающая изъ снга и превосходящая своей величиной вс сосднія вершины. Я разглядывалъ окрестности съ вершины сосдняго холма, но никакъ не могъ ршить, что это такое. Мн кажется совершенно невроятнымъ, чтобы это былъ островъ, такъ какъ онъ остается все въ томъ же разстояніи отъ насъ, хотя насъ, безъ сомннія, увлекаетъ теченіемъ. Мы вчера видли это возвышеніе и видимъ его сегодня въ томъ же направленіи, но не можемъ замтить никакого напора или движенія во льду. Я считаю наиболе вроятнымъ, что это Айсбергъ. Какъ только проясняется горизонтъ, то одинъ изъ насъ направляется на сторожевую башню, — ближайшій къ нашей палатк холмъ — высматриваетъ землю, то въ подзорную трубу, то безъ нея, но ни разу еще не удалось намъ увидть что нибудь, кром того же самаго обнаженнаго горизонта. Я ежедневно обхожу окрестности, чтобы посмотрть, не растаялъ ли снгъ, но, повидимому, онъ не убываетъ, и по временамъ меня начинаютъ разбирать сомннія, исчезаетъ ли онъ вообще въ теченіе этого лта. Если онъ не исчезнеть, то надежды ваши боле чмъ плохи. Самое лучшее, на что мы могли бы тогда надяться — это зимовка гд нибудь на земл Франца-Іосифа. Но теперь сошелъ дождь и обливаетъ стны палатки, капая оттуда на ледъ. Снова проснулась надежда, и мы мечтаемъ о томъ, какъ пріятно будетъ провести осень и зиму на родин.

Среда, 10-го іюля. Удивительно, что теперь, какъ разъ тогда?когда мн есть что разсказать, мн совсмъ не хочется писать. Мн все представляется безразличнымъ. Но что же я хотлъ сказать? Да, то, что мы вчера сдлали прекрасную подстилку изъ медвжьяго мха для своего спальнаго мшка и проспали цлый день, сами того не замчая. Я полагалъ, что проснулся въ шесть утра, но когда я вышелъ изъ палатки, то положеніе солнца мн показалось нсколько страннымъ, я задумался было надъ этимъ, но потомъ ршилъ, что было шесть часовъ вечера, а не утра, и мы, слдовательно, проспали цлыхъ 22 часа. Мы мало спали въ послднее время, такъ какъ намъ было очень неудобно лежать на лыжахъ, которыя мы подложили подъ нашъ мшокъ, чтобы защитить его отъ лужъ. Кой-какіе клочки мха, уцлвшіе еще на нижней сторон мшка, служили плохою защитою отъ острыхъ краевъ лыжъ. Благодтельный дождь продолжался въ субботу цлый день и удалилъ большую часть снга, чему мы, конечно, очень обрадовались. Чтобы отпраздновать хорошую погоду, мы ршили выпить за ужиномъ шоколаду, а то послднее время мы питались только нашею добычей. Мы приготовили шоколадъ и подали къ нему куски сырого тюленьяго жира, что было очень вкусно. Но меня постигла большая непріятность. Мы такъ радовались предстоящему рдкому угощенію, а между тмъ я какъ-то ухитрился сдлать неловкое движеніе и опрокинулъ весь сосудъ съ драгоцннымъ содержимымъ на ледъ. Пока я ждалъ, когда будетъ готова вторая порція, варившаяся на ламп съ ворванью, снаружи вдругъ раздался лай ‘ Кайфаса’. Я ни минуты не сомнвался, что онъ увидлъ какого нибудь звря и поэтому хотлъ скоре отправиться на ледяной холмъ, чтобы осмотрть окрестности, но каково же было мое удивленіе, когда, высунувъ голову изъ палатки, я увидлъ медвдя, который прямо направлялся къ собакамъ. Я бросился къ ружью, медвдь между тмъ остановился въ удивленіи и смотрлъ на меня. Я всадилъ въ него пулю и думалъ, что уложу его на мст, но онъ только пошатнулся, а затмъ повернулся и побжалъ, и прежде чмъ я усплъ вытащить второй патронъ изъ моего кармана, наполненнаго всякою всячиною, онъ уже исчезъ за холмами. Я отправился за нимъ въ догонку вмст съ Іогансеномъ и, отойдя недалеко, мы увидли еще дв головы, принадлежавшія двумъ медвженкамъ, которые стали на заднія лапы и смотрли на свою мать, а она шла къ нимъ, пошатываясь и оставляя за собою кровавый слдъ. Затмъ они вс втроемъ бросились бжать черезъ канаву, и началась бшеная погоня черезъ равнины, холмы, канавы и всевозможныя препятствія. Воспламенившаяся страсть къ охот дйствуетъ удивительно, и тамъ, гд въ другое время, казалось, было бы очень трудно подвигаться впередъ и, гд, быть можетъ, не разъ остановился бы въ нершительности передъ канавой, теперь, охваченный охотничьимъ пыломъ, не обращаешь вниманія ни на какія препятствія. Медвдица была тяжело ранена и волочила лвую ногу, но подвигалась все-таки настолько скоро, что мн трудно было слдовать за ней. Медвжата въ тревог бжали возл нея, забгая по временамъ впередъ, какъ будто побуждая ее идти скоре, они, очевидно, не понимали, что съ нею. Я нсколько разъ приближался къ ней на разстояніе выстрла, но не хотлъ стрлять, пока не былъ увренъ въ томъ, что уложу ее сразу, такъ какъ у меня оставалось только три патрона, по одному на каждаго звря. Наконецъ, медвдица повернулась ко мн бокомъ, и тогда мой выстрлъ уложилъ ее. Медвжата бросились къ ней и начали толкать ее и бгать кругомъ. Я зарядилъ ружье и выстрлилъ въ одного изъ нихъ. Онъ упалъ съ глухимъ ревомъ возл своей матери, умирающей въ луж крови. Другой медвжонокъ бросился къ нему, точно желая ему помочь, но только съ грустью посмотрлъ на него. Когда я подошелъ къ нему, то медвжонокъ равнодушно отвернулъ голову. Что ему было до меня? Все, что ему было дорого на свт, было уничтожено, и онъ не зналъ, куда ему идти и поэтому не двигался съ мста. Я прямо подошелъ къ нему, и съ пулею въ груди онъ упалъ мертвый рядомъ съ матерью.

Вскор подошелъ Іогансенъ, задержанный на пути канавой. Мы выпотрошили животныхъ и затмъ вернулись въ палатку, чтобы привести сани и собакъ. Наша вторая порція шоколада показалась намъ особенно вкусна посл такого перерыва. Содравъ шкуры съ двухъ медвдей и разрзавъ ихъ тла на куски, мы сложили ихъ въ кучу и прикрыли шкурой для защиты отъ чаекъ, третьяго же медвдя увезли съ собой. На другой день мы перевезли и остальныхъ, теперь у насъ такъ много мяса, что даже больше, чмъ намъ будетъ нужно. Впрочемъ, очень хорошо, что мы можемъ теперь кормить собакъ мясомъ до сыта, он въ этомъ очень нуждаются. ‘Суггенъ’, бдняга, очень плохъ и врядъ ли въ состояніи будетъ работать. Онъ не могъ идти съ нами, когда мы отправились за медвдями, намъ пришлось посадить его на сани. Но онъ страшно вылъ, находя, вроятно, ниже своего достоинства такой способъ передвиженія, такъ что Іогансенъ долженъ былъ отнести его назадъ. У собакъ, повидимому, длается параличъ заднихъ ногъ, он падаютъ и поднимаются съ большимъ трудомъ. Такъ было ршительно со всми, и только Кайфасъ по прежнему свжъ и бодръ.

Медвжата оказались очень большими. Я не могъ себ представить, чтобы они родились въ этомъ году, но у медвдицы еще было молоко, и, конечно, трудно было допустить, чтобы медвжата сосали полтора года. Т медвжата, которыхъ мы убили 4-го ноября прошлаго года на Fram, были гораздо меньше. Повидимому, у блыхъ медвдей дтеныши рождаются въ разныя времена года. Въ желудк медвжатъ мы нашли куски тюленьей шкуры.

Понедльникъ, 15-го іюля. Въ то время, какъ мы работали надъ каяками, мимо насъ пролетла розовая чайка. Въ четвергъ я увидлъ вторую такую же чайку, съ кольцомъ изъ черныхъ перьевъ вокругъ шеи. Чайка летла съ сверо-востока на юго-западъ.

Среда, 17-го іюля. Наконецъ, мы снова можемъ пуститься въ путь и серьезно думать о возвращеніи на родину. Снгъ достаточно растаялъ, такъ что я надюсь, что намъ довольно легко будетъ подвигаться домой. Мы очень спшимъ со своими приготовленіями. Каяки у насъ уже выкрашены сажей съ ворванью и сухой толченой пастельной краской, смшанной съ ворванью, насколько только удалось смшать эти различные ингредіенты. Теперь мы употребляемъ въ дло смсь изъ стеарина, дегтя и смолы. Мы еще пересмотримъ вс наши запасы и бросимъ все, что не абсолютно необходимо. Мы должны распрощаться также и съ нашимъ спальнымъ мшкомъ и палаткой. {Мы, однако, потомъ ршили взять ее съ собою.} Дни удобствъ для насъ прошли, и намъ придется оставаться подъ открытымъ небомъ, пока насъ не заберетъ какое нибудь китоловное судно. Между тмъ мы продолжаемъ оставаться здсь, въ ‘лагер томленія’, какъ мы назвали это мсто, а время шло. Мы ли за завтракомъ, обдомъ и ужиномъ медвжье мясо, и оно намъ нисколько не надоло, мы даже нашли, что грудинка молодого медвдя очень тонкое кушанье. Удивительно, что такая исключительно мясная и жирная пища не причинила намъ никакого разстройства, и мы совсмъ не ощущали потребности въ мучной пищ, хотя, пожалуй, большой кусокъ пирога доставилъ бы намъ высшее блаженство. По временамъ мы наслаждаемся грогомъ изъ лимоннаго сока, кровавыми блинами или пареной брусникой и мечтаемъ о томъ, какъ будетъ хорошо, когда мы вернемся домой и опять будемъ наслаждаться всми прелестями цивилизаціи. Счастливое невдніе! Быть можетъ, намъ придется пережить еще не мало тяжелыхъ дней и перенести тяжелыхъ испытаній, прежде чмъ мы вернемся домой. Нтъ, я хочу надяться на лучшее! У насъ еще впереди два лтнихъ мсяца, и многое еще можетъ произойти.

Пятница, 19-го іюля. Сегодня утромъ пролетли дв чайки съ сверо-востока. Он летли такъ низко надъ моею головой, что я прекрасно могъ разглядть розовую окраску груди. Вчера еще пролетла одна чайка. Удивительно, какъ ихъ тутъ много. Гд же мы находимся?

Вторникъ, 23-го іюля. Вчера утромъ мы покинули, наконецъ, ‘лагерь томленія’ и теперь находимся въ дорог. Мы работали дни и ночи, чтобы имть возможность выйти. Мы сначала думали, что выступимъ 19-го, потомъ 20-го, затмъ 21-го, но постоянно насъ что нибудь задерживало. Надо было высушить хлбъ, подмоченный соленой водой, а на это требовалось время, потомъ нужно было заштопать чулки, хорошенько осмотрть каяки и т. д. Мы ршили отправиться въ свое послднее путешествіе такъ, чтобы все было въ порядк. Такъ и было сдлано, и все шло хорошо. Двигаться впередъ оказывалось легче, чмъ мы разсчитывали, хотя ледъ еще не совсмъ гладкій. Сани тащить легче посл того, какъ мы оставили все, безъ чего могли обойтись. Снгъ сильно стаялъ, и въ конц пути мы даже могли двигаться безъ лыжъ, и, разумется, безъ нихъ шегче переправляться черезъ разныя неровности и хребты. Іогансенъ совершилъ фокусъ, переправившись черезъ канаву на своемъ каяк, онъ посадилъ ‘Суггенъ’ на носовую часть каяка, а самъ сталъ на колни на кормовой части, чтобы поддерживать каякъ въ равновсіи. Я тоже попробовалъ сдлать это, но нашелъ свой каякъ слишкомъ валкимъ и предпочелъ перетащить его черезъ канаву, осторожно перескакивая со льдины на льдину.

Мы теперь везд находимъ воду для питья. Питаемся мы своими прежними запасами, но удивительно, что ни мн, ни Іогансену эта пища не кажется вкусной, хотя можно было бы ожидать какъ разъ обратнаго, посл того какъ мы цлый мсяцъ ли только одно мясо. Хорошо, что мы опять въ дорог, и самое пріятное, что сани наши не тяжелы. Мы, однако, много оставили въ ‘лагер томленія’. Кром изряднаго количества мяса и жира, мы оставили тамъ три прекрасныя медвжьи шкуры. Тамъ и нашъ пріятель спальный мшокъ покоится на медвжьихъ шкурахъ. Мы оставили еще множество вещей, которыя валяются тамъ въ хаотическомъ безпорядк, но зато мы взяли съ собою мшокъ съ сушеннымъ медвжьимъ и тюленьимъ мясомъ и полную сковородку жира. Мы основательно избавились отъ всего лишняго.

Наконецъ земля!

Среда, 24 іюля. Наконецъ, свершилось чудо. Мы увидли землю,почти уже отказавшись отъ этой надежды. Посл почти двухлтняго промежутка мы видимъ снова что-то такое, что вздымается, надъ нескончаемою блою линіей на горизонт. Какъ долго мы мечтали объ этой земл, и теперь она представляется намъ точно видніе, точно волшебная страна! Снжно-блая, поднимается она на горизонт точно далекое облако, которое можетъ исчезнуть каждую минуту. Самое удивительное то, что мы давно уже видли землю, не подозрвая этого. Я много разъ разглядывалъ ее изъ ‘Лагеря томленія’ и полагалъ сначала, что это снжныя поля, но затмъ пришелъ къ заключенію, что это только облака, такъ какъ я нигд не могъ высмотрть ни одной темной точки. Кром того, форма ея постоянно мнялась, что, по моему мннію, должно быть приписано туману, покрывавшему землю, но затмъ снова на этомъ мст появились изумительно правильныя очертанія облаковъ. Я припоминаю теперь тотъ темный утесъ, который я принялъ за айсбергъ. Должно быть это былъ какой нибудь маленькій островокъ.

Вчера ледъ былъ боле изломанъ чмъ когда либо, такъ что было очень трудно прокладывать себ путь черезъ ледяные хребты, образовавшіе настоящія горы, долины и ущелья, но благодаря нашему хорошему настроенію мы все-таки подвигались впередъ. Черезъ канавы мы перебирались на каякахъ. Иногда, посл перехода черезъ очень плохой ледъ, мы попадали на хорошее ровное пространство и тогда быстро летли впередъ. Вчера утромъ, пока я ходилъ на развдки, Іогансенъ взобрался на холмъ и увидалъ какую-то странную темную полосу на горизонт, но принялъ ее за облако, и я согласился съ нимъ. Но когда я потомъ самъ взобрался на холмъ, то увидлъ ту же черную полосу, она поднималась отъ горизонта до блой кучи облаковъ. Чмъ больше я смотрлъ на эту полосу и на облако, тмъ они казались мн подозрительне, и я, наконецъ, отправился за подзорною трубой. Какъ только я направилъ ее на черную полосу, то мн вдругъ пришло въ голову, что это должна быть земля и притомъ недалеко отъ насъ. Это былъ глетчеръ, на которомъ выступали черныя скалы. Посмотрвъ въ трубу, и Іогансенъ убдился, что это земля. Разумется, мы были въ восторг. Такъ вотъ, какъ выглядитъ земля, до которой мы добрались! Я представлялъ ее себ въ различныхъ формахъ, съ высокоторчащими вершинами и блестящими равнинами, но совсмъ не думалъ, что она будетъ такая. Ничего пріятнаго тутъ не было, но, тмъ не мене, мы очень ей обрадовались и, въ сущности, вдь мы и не могли ожидать ее иною, какъ покрытою тмъ же самымъ снгомъ, который падаетъ здсь. Мы разбили палатку и устроили себ подобающій случаю пиръ, приготовили кушанье изъ картофеля, въ предпослдній разъ (мы давно сохраняли картофель для этого случая), затмъ пеммикана, сушенаго медвжьяго и тюленьяго мяса и медвжьихъ языковъ — все было искрошено вмст. Вторая перемна состояла изъ хлбныхъ крошекъ, поджаренныхъ въ медвжьемъ жир, консервовъ, масла и кусочка шоколада для дессерта.

Мы полагали, что земля находится такъ близко, что мы доберемся до нея не позже слдующаго вечера. Іогансенъ даже думалъ, что мы въ тотъ же вечеръ ее достигнемъ. Но пришлось тащиться по пловучему льду еще тринадцать дней, испытывая такія же однообразныя мученія.

25-го іюля я записалъ: ‘Когда мы вчера вечеромъ остановились вслдствіе тумана, то мн казалось, что земля близко. Сегодня утромъ Іогансенъ, отправившись за водой для варки кушанья, первымъ дломъ взобрался на ближайшій холмъ, чтобъ посмотрть гд находится земля. Она находилась значительно ближе, чмъ прежде, и Іогансенъ уврялъ, что мы достигнемъ ея раньше вечера’. Въ тотъ же день я открылъ еще новую землю къ западу отъ насъ, похожую на раньше виднную и мало возвышавшуюся надъ горизонтомъ, повидимому, она была очень далеко отъ насъ {Поздне оказалось, что это земля Кронпринца Рудольфа.}. Мы отправились въ путь, но въ этотъ день ушли недалеко, и земля не очень-то приблизилась къ намъ. Въ субботу 27-го іюля у меня должно быть уже возникло подозрніе, что мы удаляемся отъ земли, такъ какъ я записалъ: ‘Втеръ началъ дуть съ юго-запада, когда мы выступили вчера, и въ теченіе дня еще усилился. Можно было легко замтить, что втеръ гонитъ ледъ отъ залива, и полыньи образуются именно съ восточной стороны льда. Когда я вчера вечеромъ взобрался на холмъ, то замтилъ на горизонт темную полосу. Я разсмотрлъ ее въ подзорную трубу и оказалось, какъ я я предполагалъ, что это край льда или глетчера, простирающійся далеко въ западномъ направленіи, темная полоса тумана указывала также на присутствіе тамъ широкой канавы. Мн кажется, что земля не можетъ быть очень удалена, и если ледъ хоть нсколько проходимъ, то мы, пожалуй, достигнемъ земли сегодня же. Втеръ дулъ всю ночь, теперь же сталъ стихать, и погода прояснилась. Мы всячески стараемся удобно устроиться на ночь въ своемъ новомъ спальномъ мшк изъ шерстяныхъ одялъ. Мы пробовали ложиться на голомъ льду, потомъ подложили лыжи, сегодня же ночью мы опять расположились на голомъ льду, но это твердое и не очень удобное ложе, кром того, лежать на льду довольно таки холодно, особенно, если промокнешь передъ этимъ. Тмъ боле мы будемъ цнить теплую постель, когда она у насъ будетъ!’

Вторникъ, 30-го іюля. Мы ужасно тихо подвигаемся, но все-таки приближаемся къ земл. Всевозможныя препятствія какъ будто соединились противъ насъ. Теперь у меня сдлалась такая боль въ поясниц, что, не смотря на вс усилія воли, я не могъ идти дальше. На трудныхъ мстахъ Іогансенъ долженъ былъ помогать мн тащить сани. Боли у меня начались третьяго дня, такъ что къ концу пути пришлось Іогансену идти впередъ и искать дорогу. Вчера мн было плохо, сегодня еще не знаю, какъ буду себя чувствовать. Но порадуюсь, если все-таки въ состоянія буду двигаться, хотя бы и съ большими страданіями. Вчера утромъ посл девятичасовой ходьбы мы должны были остановиться изъ за дождя, но все-таки успли промокнуть насквозь прежде чмъ нашли подходящее мсто для палатки. Мы просидли цлый день, но нисколько не просохли. Подъ нами образовались лужи. Но въ данную минуту дождь прекратился, и втеръ отошелъ къ западу. Мы приготовили себ на завтракъ кашицу и готовимся выступать. Но если опять пойдетъ дождь, намъ придется остановиться, у насъ нтъ платьевъ для перемны. Не очень пріятно лежать съ мокрыми ногами я не имть ни сухой нитки на тл. Мы видли сегодня розовыхъ чаекъ.

Среда, 31-го іюля. Ледъ совершенно непроходимъ вслдствіе неровностей и канавъ. Постоянное треніе и давленіе льдинъ одна на другую такъ перемалываетъ ледъ, что вода полна искрошеннымъ льдомъ. По такой вод невозможно хать въ каякахъ, а отыскивать мста для переправы отнимаетъ много времени. Порою мы сами должны устраивать переправу, сдвигая кусочки льда или переправляя сани на льдин. Поясница у меня все еще болитъ, Іогансенъ долженъ отыскивать дорогу, и вечеромъ и утромъ ему приходится стаскивать съ меня и надвать на меня панталоны. Онъ трогательно заботится обо ма. Бдняга, ему приходиться теперь вдвойн работать, и я не знаю, какъ это кончится. Но сегодня я чувствую себя лучше и, вроятно, скоро буду совсмъ здоровъ.

Четвергъ, 1-го августа. Можетъ ли быть ледъ хуже этого? Но все-таки, хотя и медленно, подвигаемся впередъ и должны быть довольны. Погода измнилась, солнце ярко сіяетъ, но мн кажется, что южный втеръ относитъ насъ дальше отъ земли. Насъ отнесло къ востоку, и мы уже больше не видимъ на запад земли съ черными скалами, замченными раньше. Но одно меня радуетъ: спина у меня почти не болитъ и, слдовательно, я не задерживаю нашего движенія. Теперь только я постигаю, что было бы, еслибъ одинъ изъ насъ серьезно захворалъ. Я ужасно этого боюсь.

Пятница, 2-го августа. Точно все сговорилось, чтобы не допускать насъ выбраться изъ этого пловучаго льда. Поясница больше не болитъ. Ледъ былъ вчера проходиме, и мы сдлали хорошій дневной переходъ, но втеръ и теченіе снова насъ отнесли дальше отъ земли. Боюсь, что съ такими двумя врагами всякая борьба будетъ тщетной. Мы находимся теперь на 81® 36′ с. ш. Я надюсь только на то, что теченіе, относящее насъ отъ земли, измнить свое направленіе. Къ сожалнію, канавы покрылись свжимъ льдомъ и поэтому мы не знаемъ, какъ примнять каяки. Ну, а если ледъ унесетъ насъ назадъ, тогда — да, тогда…

Суббота, 3-го августа. Невыразимо трудная работа. Намъ бы никогда не сдлать ее, еслибъ не необходимость. Мы чертовски мало придвинулись къ земл, если только вообще придвинулись. За послдніе дни намъ уже почти нечмъ было кормить собакъ, птицъ мы убивали въ день не боле двухъ. Вчера собаки получили только по маленькому куску сала.

Воскресенье, 4-го августа. Эти канавы заставляютъ насъ длать отчаянныя усилія. Намъ часто приходится идти нсколько сотъ метровъ по искрошенному льду или тащить сани съ одной льдины на другую, постоянно рискуя, что они провалятся въ воду.

Понедльникъ, 5 августа. Вчера было два счастливыхъ событія, во первыхъ, Іогансенъ не былъ заденъ медвдемъ, а во вторыхъ, мы увидали открытую воду у края глетчера. Мы выступили вчера утромъ въ 7 часовъ и добрались до такого льда, хуже котораго не бывало, какъ будто какой-то великанъ разбросалъ здсь громадныя глыбы и между ними наложилъ снгу, перемшаннаго съ водой, въ который мы проваливались по самое колно. Попадались также и глубокія лужи между глыбами, къ довершенію нашего несчастья, царилъ такой туманъ, что мы ничего не могли разглядть на разстоянія сотни метровъ.

Посл изнурительной ходьбы мы, наконецъ, добрались до канавы, черезъ которую должны были переправиться на каякахъ. Вдругъ сзади меня послышалось какое-то движеніе и Іогансенъ крикнулъ: ‘Скоре ружье!’ Я обернулся и увидалъ громаднаго медвдя, бросившагося на лежащаго на спин Іогансена. Я схватилъ ружье, лежавшее въ чехл на верху каяка, какъ въ ту же минуту каякъ соскользнулъ въ воду. Моя первая мысль была также броситься въ воду и, взобравшись на каякъ, стрлять оттуда, но я сообразилъ что это опасно. Я началъ изо всхъ силъ тащить каякъ на ледъ со всмъ его тяжелымъ грузомъ, стараясь въ то же время достать ружье. Оглянуться назадъ я не усплъ и вдругъ услышалъ Іогансена, спокойно говорившаго: ‘Скоре, скоре стрляйте, а то будетъ поздно’. О, какъ я торопился! Наконецъ, мн удалось схватить за стволъ ружье. Терять времени было нельзя, медвдь готовился покончить съ Кайфасомъ, но я послалъ ему зарядъ въ голову и онъ упалъ мертвый между нами. Медвдь очевидно пробирался по нашимъ слдамъ, скрытый отъ взоровъ ледяными глыбами, и появился въ то время, когда мы повернулись къ нему спиной, чтобы переправиться черезъ канаву. По слдамъ видно было, что онъ перелзъ черезъ небольшой хребетъ, какъ разъ позади каяка Іогансена. Когда Іогансенъ, ничего не подозрвая, вернулся и наклонился чтобы взять веревку отъ саней, то онъ увидалъ звря, притаившагося за каякомъ. Но прежде чмъ онъ сообразилъ, что это за зврь, онъ получилъ такой ударъ въ ухо, что у него изъ глазъ искры посыпались, и онъ упалъ на спину. Онъ защищался сколько могъ руками, схватилъ звря за горло и крикнулъ: ‘стрляй скоре!’. Медвдь увидалъ затмъ собаку и бросился на нее. Быстре молніи Іогансенъ освободился и отползъ дальше, а медвдь такъ ударилъ собаку, что она завыла. Между тмъ Іогансенъ вскочилъ на ноги и бросился доставать свое ружье, торчавшее изъ каяка. Единственное поврежденіе, нанесенное медвдемъ Іогансену, заключалось въ томъ, что онъ сцарапалъ ему часть грязи со щеки, такъ что теперь виднлась тамъ блая полоска, и слегка поранилъ ему руку. У Кайфаса также виднлся шрамъ на носу.

Едва мы справились съ этимъ звремъ, какъ увидали двухъ другихъ, выглядывавшихъ изъ за каяка. Это были медвжата, вроятно, хотвшіе посмотрть чмъ кончилась материнская охота. Я находилъ, что на нихъ не стоитъ тратить патроны, но Іогансенъ былъ того мннія, что мясо медвженка много нжне мяса стараго медвдя. Однако медвжата убжали. Впрочемъ они опять вернулись, и мы слышали какъ они ревли, призывая мать. Іогансенъ пустилъ въ нихъ пулю, но разстояніе было слишкомъ велико, поэтому онъ только попалъ въ одного изъ нихъ, который съ страшнымъ ревомъ бросился бжать. Пока мы рзали на куски медвдя, медвжата снова показались на другой сторон канавы и все время, пока мы тутъ были, они вертлись около насъ. Покормивъ хорошенько собакъ и съвъ по куску сырого мяса, мы спрятали въ каяки остальное мясо и наконецъ перехали черезъ канаву.

Съ вершины одного изъ холмовъ я разглядлъ въ трубу открытую воду у подножія глетчера. Теперь, вроятно, намъ идти не долго. Но ледъ очень плохъ и, пожалуй, много отниметъ отъ насъ времени. Пока мы шли впередъ, мы все время слышали ревъ раненаго медвдя, наполнявшаго безмолвную ледяную пустыню своими горькими жалобами на жестокость людей. Непріятно было слышать это и еслибъ у насъ было время, то мы, пожалуй, вернулись бы, чтобъ прикончить звря. Мы видли, какъ медвжата бродили по тому мсту, гд лежала ихъ мать, и мы уже надялись, что они отъ насъ отстанутъ, но вскор мы снова услыхали ихъ и даже когда мы остановились, они все еще находились по близости.

Среда, 7-го августа. Наконецъ, мы по близости земли и пловучій ледъ находится позади насъ, а передъ нами открытая вода, и такъ, вроятно, будетъ до конца. Вчера былъ важный день.

Посл цлаго ряда усилій мы дошли до края льдовъ. Передо мною разстилалась темная поверхность моря, на которой кое гд виднлись плавающія льдины. Далеко, далеко выдвигалась изъ воды стна глетчера, все было окутано туманнымъ освщеніемъ. Мы почувствовали приливъ невыразимой радости. Вс наши тревоги были за нами, а передъ нами водяной путь на родину. Я замахалъ Іогансену, находившемуся позади, шапкой, онъ отвтилъ мн тмъ же и крикнулъ, что есть мочи: ‘ура!’ Конечно, надо было отпраздновать такое событіе, и мы сдлали это, съвъ по куску шоколада. Пока мы стояли и смотрли на воду, показалась голова большого тюленя и тихо исчезла, затмъ мы видли и другихъ тюленей, и утшительно было сознаніе, что мы можемъ въ каждую минуту добыть пропитанія, сколько захотимъ. Мы принялись снаряжать каяки для плаванія. Грустно было, что мы не могли взять съ собою нашихъ двухъ послднихъ собакъ, но мы полагали, что он намъ больше не понадобятся, и тащить ихъ съ собою на каяк было нельзя. Тяжело было разставаться съ ними, мы къ нимъ очень привыкли. Они врно служили намъ до конца, а теперь, когда наступили лучшія времена, они должны были распроститься съ жизнью. Мы не хотли умерщвлять ихъ, какъ прежнихъ собакъ, и пожертвовали по одному патрону на каждую. Я застрлилъ собаку Іогансена, а онъ мою.

Истиннымъ наслажденіемъ было видть, какъ каяки танцуютъ на волнахъ, и слышать плескъ воды объ ихъ бока. Уже два года мы не видали такого пространства воды. Недалеко отъхавъ, мы увидали, что можемъ воспользоваться втромъ, и поставили паруса. Мы скользили, гонимые втромъ, къ земл, составлявшей столько мсяцевъ предметъ нашихъ стремленій. Какая разница съ путешествіемъ по льду! Туманъ нкоторое время скрывалъ отъ васъ землю, но теперь онъ разорвался, и мы увидали глетчеръ, круто поднимавшійся передъ нами. Въ тотъ же моментъ выглянуло солнце. Я не могу себ представить утра, лучше этого. Вскор мы достигли глетчера и, спустивъ парусъ, поплыли вдоль его стнъ, возвышавшихся на 16—20 метровъ, пристать къ этой стн, повидимому, было невозможно. Вода глубоко размыла подножіе глетчера, но не было слышно ни грохота при образованіи трещинъ, ни шума, производимаго падающими кусками льда, какъ это обыкновенно на большихъ глетчерахъ. Поверхность глетчера была гладкая, и никакихъ трещинъ не было замтно. На всей стнк ледника замтны были необыкновенно рзко обозначенные годичные слои. Мы скоро открыли, что теченіе пролива направляется къ западу вдоль стнъ ледника и притомъ съ большою скоростью, такъ что мы быстро двигались. Но найти мсто для стоянки было нелегко, и намъ пришлось высадиться на плавающей льдин. Все-таки было пріятно отдохнуть въ сознаніи, что нтъ надобности вставать для утомительнаго путешествія по льду. Но когда мы сегодня утромъ проснулись, то нашли, что ледъ кругомъ насъ сплотился, и я ужъ не знаю, какъ мы изъ него выберемся, хотя къ западу, недалеко, и виднется открытая вода.

Вторникъ, 8-го августа. Перетащивъ нашъ багажъ черезъ льдину, мы безъ большого труда добрались до открытой воды. Мы сдлали себ изъ палокъ нашихъ лыжъ весла и придлали къ нимъ лопасти изъ сломанныхъ лыжъ. Эти весла оказались много лучше прежнихъ неуклюжихъ веселъ изъ бамбуковыхъ палокъ съ парусинными лопастями. Погода скоро прояснилась. Тишина была мертвая, и поверхность воды лежала передъ нами, какъ зеркало, по которому плавали маленькіе кусочки льда и кое гд большія льдины. Зрлище было удивительно прекрасное, и чудесно было сидть на нашихъ легкихъ суденышкахъ и скользить безъ всякихъ усилій по поверхности воды. Вдругъ передъ нами выглянулъ тюлень, а надъ нами постоянно носились птицы. Здсь, очевидно, нтъ недостатка въ животной жизни. По мр того, какъ мы подвигались вдоль ледяной стны, передъ нами открывалось все большее и большее пространство воды. Подулъ втеръ съ сверо-востока, вызвавшій довольно сильное волненіе, что было непріятно, такъ какъ вода проникала въ щель между обоими связанными каяками и окачивала насъ. Вчера вечеромъ мы снова высадились на льдину и разбили палатку. Только что мы успли это сдлать, какъ пошелъ дождь.

Пятница, 9-го августа. Вчера утромъ мы должны были снова тащить сани вмст къ каяками по льду, который сплотился возл нашей стоянки. Во время этой работы я ухитрился свалиться въ воду и вымокъ насквозь. Мы съ трудомъ, наконецъ, добрались до открытой воды, но спустя нкоторое время пришлось опять взяться за сани, а затмъ мы снова поплыли по открытому пространству воды. Сверо-западный втеръ пригналъ ледъ къ земл, что было счастьемъ для насъ, такъ какъ, судя по виду атмосферы, море позади насъ было переполнено льдомъ. Надъ землею носился туманъ, и мы плохо ее видли. Чмъ дальше, тмъ легче было придерживаться южнаго курса, и такъ какъ втеръ дулъ намъ въ тылъ, то мы поставили парусъ и плыли такъ до вечера. Пришлось только одинъ разъ взяться за весла, чтобы объхать ледяную гору. Трудно было грести противъ теченія, которое здсь было очень сильно. Изъ за тумана мы не могли разглядть землю, вдоль которой плыли, но, насколько я могъ судить, она состояла изъ острововъ. Сначала мы прохали мимо большого острова, покрытаго глетчеромъ, къ западу отъ него находился маленькій островокъ, на которомъ возвышались дв скалы. Затмъ виднлся длинный фіордъ или зундъ, съ покрытыми льдомъ берегами и, наконецъ, маленькій низкій мысъ или, можетъ быть, островъ, на южной сторон котораго мы теперь высадились.

Земля мн кажется все боле загадочной, и я все боле теряюсь въ догадкахъ, гд мы находимся. Очень удивительно, что берегъ тянется прямо къ югу, вмсто юго-запада. Я могу объяснить себ это только тмъ, что мы находимся на западномъ берегу земли Франца-Іосифа. Но съ другой стороны уклоненіе было бы слишкомъ велико, и я не могу объяснить себ откуда здсь столько розовыхъ чаекъ. На Шпицберген никто не видалъ этихъ чаекъ, а если мои предположенія справедливы, то Шпицбергенъ не долженъ быть далеко.

Суббота, 10-го августа. Вчера мы вышли на маленькій островъ, около котораго сдлали привалъ. Островъ былъ покрытъ ледникомъ, точно щитомъ, который постепенно спускался со всхъ сторонъ. Но уклонъ былъ такъ невеликъ, что наши лыжи даже не скользили сами по снжной кор, покрывавшей его. Съ верхушки открывался хорошій видъ, и такъ какъ въ это время туманъ приподнялся, то мы могли разсмотрть землю кругомъ. Теперь было ясно, что это были острова, и самымъ большимъ изъ нихъ былъ первый островъ. На другомъ, на которомъ возвышались дв скалы, виднлась полоса обнаженной земли. Быть можетъ, тамъ собираются розовыя чайки и устраиваютъ свои гнзда?

Я назвалъ первый островъ островомъ Евы, второй — островомъ Лифъ, а маленькій, — на которомъ мы теперь находимся, островомъ Аделаиды. Четвертый островъ, къ югу отъ насъ, вроятно видлъ уже Дайеръ и назвалъ островомъ Фриденъ. Всю группу острововъ я назвалъ ‘Hvidtenland’ (Блая Земля). Около трехъ часовъ по полудни мы, наконецъ, пробрались въ открытую воду и плыли подъ парусомъ почти до 8 часовъ вечера. Затмъ снова намъ встртился ледъ, и мы должны были перетаскивать нашу флотилію по плоскому льду на другую сторону. Но такъ какъ, повидимому, и тутъ фарватеръ былъ затертъ льдомъ, и теченіе было противное, то мы и ршили остановиться.

10-го августа мы вынуждены были частью тащить сани по льду, частью же плыть по открытой вод въ юго-западномъ направленіи. Плывя по открытой вод, мы миновали стадо моржей, лежавшихъ на льдин. Пріятно было видть такое скопленіе пищевого матеріала на одномъ мст, но мы не обратили на него вниманія, у насъ пока было достаточно и мяса и сала. Посл обда мы попали въ туманъ и такъ въ туман вошли въ глубокую бухту въ береговомъ льду, откуда не было выхода, такъ что мы должны были вернуться, что насъ очень задержало. Мы шли теперь западнымъ курсомъ, проходя вдоль массивнаго и неровнаго льда. Однако теченіе было противъ насъ, и въ теченіе дня образовался свжій ледъ, который былъ такъ толстъ, что мы больше не могли грести. Погода была холодная и безвтренная, и выпалъ снгъ. Мы высадились на ледъ и еще протащили сани до 10-ти часовъ вечера. По всмъ направленіямъ виднлись медвжьи слды, точно здсь вс медвди назначали себ свиданіе или же прошло ихъ цлое стадо. Никогда еще въ своей жизни я не видалъ столько медвжьихъ слдовъ на одномъ мст. Сегодня мы наврное прошли 20 километровъ, но я все-таки нахожу, что мы двигаемся слишкомъ медленно для того, чтобы добраться до Шпицбергена въ этомъ году. Протащивъ нкоторое разстояніе по льду сани, мы добрались на слдующій день (11-го августа) снова до открытой воды и гребли четыре или пять часовъ. Въ то время, какъ я стоялъ на ледяномъ холм и смотрлъ на воду, вдругъ около насъ показался чудовищный моржъ. Онъ пыхтлъ, лежа на поверхности воды, и глазлъ на насъ. Мы не обратили на него никакого вниманія и, усвшись въ свои каяки, поплыли дальше. Вдругъ моржъ подплылъ къ намъ совсмъ близко и, приподнявшись въ вод, фыркнулъ такъ, что воздухъ задрожалъ, грозя своими зубами нашимъ хрупкимъ судамъ. Мы схватились за ружья, но онъ исчезъ въ ту же минуту и снова появился на другой сторон, у каяка Іогансена, гд и повторилъ тотъ же маневръ. Моржъ нсколько разъ показывался и опять исчезалъ. Мы видли въ вод, какъ онъ бокомъ быстро проплывалъ подъ нашими каяками и, опасаясь, какъ бы онъ своими клыками не прорвалъ дыры въ дн каяка, мы отогнали его веслами. Но онъ снова вынырнулъ у самаго каяка Іогансена и, казалось, разсвирплъ еще больше. Іогансенъ пустилъ въ него зарядъ прямо въ глаза, онъ страшно заревлъ, перевернулся и исчезъ, оставивъ кровавый слдъ въ вод. Мы гребли, что есть силы, сознавая, что выстрлъ можетъ имть очень опасныя послдствія, и почувствовали облегченіе лишь тогда, когда увидли, что моржъ снова вынырнулъ далеко позади насъ, на томъ самомъ мст, гд онъ исчезъ.

Мы спокойно плыли дальше и почти уже забыли о морж, какъ вдругъ я увидлъ, что Іогансенъ подпрыгнулъ въ воздух, и почувствовалъ, что его каякъ испыталъ сильный толчокъ. Я не могъ себ представить, что бы это такое могло быть, и осматривался кругомъ, не видать ли гд пловучей глыбы, на которую могъ наткнуться каякъ. Но вдругъ опять показался моржъ возл насъ, приподнявшись изъ воды. Я схватилъ ружье, и такъ какъ зврь не поворачивалъ головы, то я не могъ цлиться въ то мсто за ухомъ, куда легче всего ранить моржа, но времени терять было нельзя, и я прицлился въ лобъ. Къ счастью, этого оказалось достаточно, и животное всплыло уже мертвымъ на поверхность воды. Съ большимъ трудомъ удалось намъ продлать дыру въ его толстой кож, и, вырзавъ изъ его спины нсколько кусковъ жира и мяса, мы продолжали свой путь.

Въ 7 часовъ вечера теченіе перемнилось, и канава замкнулась, такъ что мы уже не могли плыть дальше. Но вмсто того, чтобы тащить сани по льду, мы ршили подождать, не откроется ли канава на другой день, когда перемнится теченіе, а тмъ временемъ ршили укоротить наши сани, какъ уже раньше я имлъ намреніе сдлать, и приготовить хорошія двойныя весла, чтобы можно было подвигаться быстре и, плывя отдльно другъ отъ друга, проплывать больше разстоянія, прежде чмъ канава наполнится льдомъ. Пока мы занимались этимъ, туманъ, наконецъ, разсялся, и передъ нами на большое разстояніе къ югу и западу простиралась земля. Повидимому, это была цпь большихъ и маленькихъ острововъ, съ проливами между ними. Острова эти большею частью были покрыты глетчерами, и только мстами возвышались крутыя темныя горы. Видть столько земли сразу было очень пріятно.

Но гд же мы? На этотъ вопросъ теперь еще трудне было отвчать. Могли ли мы, въ самомъ дл, не смотря ни на что, приплыть къ восточной сторон земли Франца-Іосифа?

Это предположеніе казалось довольно вроятнымъ. Но тогда мы, значитъ, сильно отклонились на востокъ и должны приготовиться къ длинному морскому путешествію, прежде чмъ достигнемъ мыса Флигели и земли Кронпринца Рудольфа. Мы усердно трудились, чтобы покончить съ санями, но такъ какъ туманъ постепенно разсевался и становилось свтле, то мы постоянно бросали работу и взбирались на холмъ, чтобы поглядть на землю, размышляя о неразршимой загадк. 12-го августа мы легли спать только въ 7 часовъ утра.

Вторникъ, 13-го августа. Проспавъ часа два, мы вылзли изъ мшка. Теченіе перемнилось, и передъ нами былъ открытъ широкій путь. Отдльно въ каякахъ мы подвигались довольно быстро, но когда мы проплыли около восьми километровъ, намъ снова пришлось вылзать на ледъ, такъ какъ канава закрылась. Мы сочли благоразумне подождать, не откроется ли широкая канава, когда теченіе повернетъ. Если же этого не случится, то намъ придется протащить свои сани до пролива, который я вижу на сверо-запад, судя по карт Пайера, это долженъ быть проливъ Раулинсона.

Однако канава не открывалась, и намъ пришлось тащить сани дальше.

Среда, 14-го августа. Мы протащили сани черезъ множество льдинъ, перехали нсколько канавъ и, наконецъ, наткнулись на такую канаву, по которой могли плыть на веслахъ. Но вскор ледъ опять сомкнулся, и намъ пришлось остановиться. Блыя чайки сдлались очень смлы и ночью утащили у насъ кусокъ сала, лежавшій у самой палатки. На слдующій день мы продолжали свой путь такъ же, какъ и въ предшествующіе дни. Мы направились теперь по береговому льду къ тому проливу, который видли уже нсколько дней и котораго такъ старались достигнуть на каякахъ. Поверхность льда была плоская, и хорошо подвигались. Дорогой мы прошли мимо примерзшаго айсберга, самаго большого, какой только намъ случалось встрчать въ этихъ мстахъ (16—20 метровъ) {Говорятъ, что недалеко отъ земли Франца-Іосифа встрчаются айсберги значительной величины, но я могу только сказать, что за все время нашего путешествія я не встртилъ ни одного такого айсберга въ этомъ архипелаг, только что упомянутый айсбергъ былъ самый большой, а въ сравненіи съ гренландскими айсбергами вс они представляли незначительныя ледяныя массы.}. Я бы охотно взобрался на него, чтобы посмотрть на окрестности, но подъемъ былъ слишкомъ крутъ, и мы достигли только трети высоты. Къ вечеру мы достигли, наконецъ, острова, куда направлялись, и въ первый разъ посл двухъ лтъ подъ нашими ногами оказалась земля, свободная отъ льда… Было несказанно пріятно перепрыгивать съ одной гранитной скалы на другую, но наша радость еще усилилась, когда мы нашли между камнями мохъ и цвты. Разумется, надъ этою первою свободною отъ льда землей долженъ былъ развваться норвежскій флагъ, и мы должны были отпраздновать это. Нашъ керосинъ давно уже пришелъ къ концу, и мы должны были устроить такую горлку, въ которой могла горть ворвань. Горячее кушанье изъ пеммикана и нашего послдняго картофеля показалось намъ очень вкуснымъ, когда мы сидли въ палатк и касались ногами обнаженнаго песка. Но становится все непонятне, гд мы находимся. Къ западу виднется какъ будто широкій проливъ, но какой? Островъ, на которомъ мы теперь находимся и гд мы такъ славно выспались на сухой земл, безъ того, чтобы подъ нами образовались лужи отъ растаявшаго льда (я пишу это утромъ 16-го августа), состоитъ изъ похожаго на морены хребта, образованнаго большими и маленькими, но преимущественно очень большими каменными глыбами, и изъ отдльныхъ скалъ. Я назвалъ его островомъ Гоуэна. Камни были большею частью округлены, но я не нашелъ на нихъ слдовъ тренія. Весь островъ едва поднимается надъ снжнымъ полемъ, среди котораго онъ находится. Къ западу виднъ еще островъ, а къ сверу — два островка и маленькій утесъ.

Я уже говорилъ, что проливъ на запад я принималъ за Раулинсонъ-зундъ, но теперь мн это кажется невроятнымъ, такъ какъ мы не видли и признака Дове — глетчера, который долженъ находиться на берегу этого зунда. Еслибы это было такъ, то мы должны были уже пройти глетчеръ и землю Вильчека, не примтивъ ни того, ли другого. Но такую возможность приходилось совсмъ исключить. Мы, вроятно, добрались до какой нибудь земли въ западной сторон земли Франца-Іосифа и такъ далеко уклонились къ западу, что не видли ни одной изъ земель, открытыхъ Пайеромъ. Но, значитъ, мы забрались такъ далеко на западъ, что не видли даже земли Оскара, которая должна лежать на 82® св. широт. и 52® вост. долготы? Въ самомъ дл, это было непонятно, но какъ же объяснить иначе?

Суббота, 17-го августа. Вчера былъ хорошій день. Насколько я могу видть, мы находимся на открытой вод у западнаго берега земли Франца-Іосифа и снова можемъ надяться вернуться еще въ этомъ году на родину. Около полудня мы покинули нашъ мореновый островокъ и двинулись по льду къ боле высокому острову на запад. Я былъ готовъ раньше Іогансена и отправился впередъ, чтобы немного изслдовать этотъ островъ. Отправившись вслдъ за мною, Іогансенъ увидалъ медвдя, который направлялся къ нему. Іогансенъ приготовилъ ружье, но медвдь остановился, поразмыслилъ и затмъ отправился обратно, скоро исчезнувъ изъ вида. Островъ, до котораго мы добрались, показался намъ самымъ прелестнымъ мстомъ на земл. Я назвалъ его островомъ Торупъ. Берегъ былъ прекрасный, плоскій, старая же береговая линія усяна большими ракушками. Узкая полоса воды опоясывала берегъ, и въ ней виднлись на дн улитки и морскіе ежи, а кругомъ плавали мелкіе крабы. На утесахъ виднлись сотни маленькихъ пингвиновъ, а возл насъ перелетали съ камня на камень, весело чирикая, подорожники. Вдругъ солнечный лучъ прорзалъ легкое облачное покрывало, и все озарилось свтомъ. Здсь была жизнь и свободная отъ льда земля, а уже не вчный пловучій ледъ! На дн моря, у самаго берега, я увидалъ цлые лса водорослей. Между скалъ виднлись снжныя поля, покрытыя красивымъ розовымъ снгомъ. На сверной сторон острова на скалахъ мы наткнулись на цлыя сотни чаекъ, сидвшихъ со своими птенцами на выступахъ скалъ. Разумется, мы вскарабкались на верхъ, чтобы снять фотографію съ такой необыкновенной сцены семейной жизни..

Мы отправились въ путь, попробовавъ сначала плыть въ каякахъ, но скоро должны были отказаться отъ этого и вытащить сани на ледъ. Пока мы занимались этимъ, у края льда показались бородатые тюлени, высовывавшіе головы одинъ за другимъ и смотрвшіе на насъ удивленными глазами. Они забавлялись около насъ, то появляясь, то исчезая въ вод. Было бы очень легко убить одного изъ нихъ, но мы не нуждались въ пищ. Наконецъ, мы очутились у края льда. Передъ нами разстилалась голубая водная равнина насколько могло хватить глазомъ, и мы думали о томъ, что въ будущемъ намъ придется имть дло только съ водой. Къ сверу находилась земля, {Впослдствіи оказалось, что это была земля Кронпринца Рудольфа.} черныя базальтовыя скалы которой круто спускались къ морю. Мы видли вдали голубоватый ледникъ, внутренность этой земли вся была покрыта ледникомъ. Между облаками и сушей виднлась красноватая полоса ночного неба, отражавшагося въ разныхъ мстахъ въ волнующемся мор. Мы гребли вдоль глетчера, покрывавшаго всю страну къ югу отъ насъ. Наше волненіе усиливалось по мр того, какъ мы приближались къ мысу, находящемуся на запад. Наша судьба должна была ршиться, доберемся ли мы еще въ этомъ году до родины или же будемъ вынуждены гд нибудь зимовать здсь. Наконецъ, мы достигли мыса, и наши сердца сильно забились отъ радости, когда мы увидали на запад много-много воды и нашли, что берегъ поворачиваетъ на юго-западъ. Мы замтили обнаженную гору, выступавшую на нкоторомъ разстояніи надъ глетчеромъ, это былъ высокій хребетъ, острый, какъ лезвіе ножа, и самый крутой и остроконечный, какой только мн случалось видть, онъ состоялъ изъ колоннъ темнаго базальта. Мы вскарабкались на край гребня и осмотрли водный путь въ южномъ направленіи. Пока мы стояли тамъ, я услышалъ вдругъ за собою шумъ и, оглянувшись, увидалъ двухъ лисицъ, которыя сражались изъ за пингвина, только что пойманнаго ими. Он царапались, кусались, на самомъ краю пропасти, какъ вдругъ увидали насъ, на разстояніи не боле десяти шаговъ. Он тотчасъ же прекратили драку, удивленно посмотрли на насъ и начали бгать кругомъ, поглядывая на насъ то съ одной, то съ другой стороны. Надъ нами летали цлыя стаи пингвиновъ, издававшихъ пронзительные крики. Насколько мы могли видть, вдоль земли на западъ тянулось открытое море. Такъ какъ втеръ былъ благопріятный, то мы ршили имъ воспользоваться и поплыть подъ парусами. Мы плыли такъ до утра, но когда втеръ стихъ, то опять высадились на краю плотнаго льда и разбили палатку неподалеку отъ мыса Броггера.

Я радуюсь какъ ребенокъ при мысли, что мы, наконецъ, достигли западнаго берега земли Франца-Іосифа, и передъ нами находится открытая вода.

Среда, 24-го августа. Препятствіямъ, должно быть, никогда конца не будетъ. Когда я брался за перо послдній разъ, я былъ преисполненъ надеждъ и бодрости. И вотъ бурная погода задерживаетъ насъ цлую недлю на льду, который плотно придвинулся къ берегу и сталъ всюду непроходимъ. Мы не видимъ ничего, кром нагроможденныхъ хребтовъ и искрошеннаго льда. Бодрость еще осталась, но надежда — надежда на скорое возвращеніе домой, исчезла, и намъ приходится сознатъ, что предстоитъ провести длинную, темную зиму въ этихъ краяхъ.

Мы оставили свою послднюю стоянку въ полночь съ 17 на 18 августа, при чудной погод, небо было облачное, и солнца не было видно, но на сверномъ горизонт виднлось чудное красное сіяніе, окаймленное золотистыми облаками, и дремлющее море блестло и отливало всми цвтами. Чудная ночь. На гладкой, какъ зеркало, поверхности моря, на которой не было видно ни одной ледяной глыбы, насколько хватало глазомъ, наши каяки легко скользили, точно мы плыли на гондол по Canale Grande въ Венеціи, и лучшаго мы не могли бы даже желать. Однако въ этомъ безмолвіи таилось что-то тревожное, и барометръ быстро падалъ. Мы старались плыть, какъ можно скоре, къ мысу на юго-запад, который я считалъ удаленнымъ отъ насъ на 22 километра и впослдствіи назвалъ мысомъ Клеменса Маркгэма. Черезъ нсколько часовъ мы увидли ледъ, но, полагая что это только куски рыхлаго льда, занесеннаго теченіемъ, продолжали спокойно грести дальше. Но приблизившись, увидали, что ледъ довольно плотенъ и занимаетъ все большее и большее пространство, хотя изъ низенькихъ каяковъ трудно было разсмотрть, какъ далеко онъ простирается. Мы вскарабкались на высокій холмъ, чтобы разглядть дорогу. Но зрлище, представившееся намъ, было далеко не утшительно. На высот мыса, къ которому мы направлялись, находилось множество маленькихъ острововъ и утесовъ, выдвигающихся на нкоторое разстояніе въ море. Они задерживали ледъ, лежавшій во всхъ направленіяхъ возл нихъ и между ними. Около насъ ледъ былъ рыхлый, но дальше становился хуже, такъ что о путешествіи въ каякахъ и рчи не могло бытъ. Единственное, что намъ оставалось — это держаться берегового льда, въ надежд, что случайно наткнемся на канаву, идущую вдоль берега, по которой можно было бы проплыть нкоторое разстояніе. На пути къ земл мы прошли мимо тюленя, лежащаго на льдин, и такъ какъ наши запасы уже близились къ концу, то я попробовалъ было приблизиться къ нему на разстояніе выстрла, но онъ нырнулъ раньше и скрылся. Въ то время, какъ мы пробирались между мелкими кусками льда, мой каякъ вдругъ что-то сильно толкнуло снизу. Я оглянулся съ изумленіемъ и увидалъ позади себя громаднаго моржа, который вдругъ приподнялся и повернулся къ Іогансену, слдовавшему за мной. Опасаясь, что зврь вонзитъ свои страшные клыки въ его каякъ, Іогансенъ поспшно отплылъ назадъ и охватилъ ружье, лежавшее передъ нимъ. Я также не звалъ и вытащилъ свое ружье изъ чехла. Но зврь, фыркая, погрузился въ воду, проплылъ подъ каякомъ Іогансена и вынырнулъ съ другой стороны. Іогансенъ ршилъ избавиться отъ такого сосдства и поспшно взобрался на ближайшую льдину. Я послдовалъ его примру, подождавъ нсколько времени съ ружьемъ на готов, не покажется ли моржъ по близости. Я чуть-чуть не взялъ холодной ванны, такъ какъ ледъ подался, лишь только я поставилъ на него ногу, и каякъ поплылъ со мною вмст. Я стоялъ на каяк и старался всячески сохранять равновсіе и не опрокинуться, но еслибы моржъ явился какъ разъ въ эту минуту, то мн пришлось бы принять его въ его собственной стихіи. Наконецъ, мн удалось выбраться на ледъ. Еще долго плавалъ моржъ вокругъ нашей льдины, и мы воспользовались этимъ временемъ, чтобы пообдать. Моржъ подплывалъ то къ моему каяку, то къ каяку Іогансена и, очевидно, очень желалъ напасть на насъ. Мы даже подумывали, не пустить ли въ него пулю, но пожалли заряда и притомъ зврь поворачивался къ намъ такъ, что трудно было бы убить его наповалъ. Это былъ большой моржъ, самецъ. Такія чудовища кажутся какими-то фантастическими существами. Моржъ исчезъ также неожиданно, какъ и появился, и такъ какъ мы уже кончили свой обдъ, то и могли снова пуститься въ путь, очень довольные тмъ, что во второй разъ избгли клыковъ моржа.

Канава, идущая вдоль берегового льда, представляла весьма мало утшительнаго, она сплошь была покрыта свже образованнымъ льдомъ, и подвигаться впередъ было нельзя. Кром того, и втеръ гналъ на насъ ледъ, и намъ ничего не оставалось, какъ ждать, пока не откроется проходъ. Мы вытащили спальный мшокъ, поставили палатку и улеглись. Однако ожиданія наши не оправдались. Втеръ посвжлъ, ледъ сдвигался все больше и вскор нигд уже нельзя было различить открытаго пространства воды, и даже открытое море, по которому мы приплыли сюда, исчезло. Наши надежды еще въ этомъ году вернуться на родину разлетлись въ прахъ. Мы поняли вскор, что намъ больше ничего не остается, какъ оттащить нашу поклажу дальше на ледъ и расположиться здсь. Тащить каяки черезъ неровный ледъ было безполезно. Мы прождали сутки, въ надежд, что втеръ перемнится, но онъ дулъ все также, и положеніе еще ухудшилось, потому что пошелъ сильный снгъ.

Когда Іогансенъ, стоя на краю льда, возился со своимъ каякомъ, онъ увидалъ тюленя, вынырнувшаго изъ воды. Іогансену показалось, что такого тюленя онъ еще не видалъ и онъ меня позвалъ, но въ ту же минуту на поверхности воды стали показываться, одна за другой, черныя головы тюленей, смотрвшихъ на насъ во вс глаза. Іогансенъ почувствовалъ нкоторое смущеніе, ему показалось, что тутъ что-то нечисто, но тюлени также безшумно исчезли, какъ и появились. Я утшилъ его, сказавъ, что это дйствительно такой видъ тюленя какой еще не попадался намъ, это были молодые гренландскіе тюлени (Phoca Groenlandica). Утромъ рано 21-го августа, когда я лежалъ и раздумывалъ о томъ, что будетъ съ нами, если ледъ не раскроется и у насъ не будетъ возможности пополнить наши запасы, я вдругъ услышалъ, что кто-то скребется и двигается у палатки. Выглянувъ изъ палатки, я увидлъ огромнаго медвдя. Онъ также увидалъ меня и тотчасъ же отбжалъ, но вскор остановился и опять сталъ смотрть на палатку. Въ одинъ моментъ я схватилъ ружье, повшенное на стнк, и пустилъ въ медвдя зарядъ, но хотя онъ повалился, но оказался только раненъ, и мн пришлось второй разъ выстрлить. Это былъ необыкновенно большой медвдь. На время мы были избавлены отъ всякихъ заботъ о пропитаніи, но втеръ дуетъ все въ томъ же направленіи. Такъ какъ на томъ мст, гд мы остановились, мы были слишкомъ мало защищены и притомъ находились въ непріятномъ сосдств хребта, на который постоянно нагромождался ледъ, то мы и ршили перенести нашу стоянку нсколько дальше на береговой ледъ, гд и находимся теперь. Вчера вечеромъ снова показался медвдь, но онъ не подходилъ такъ близко къ палатк. Вчера мы совершили экскурсію внутрь страны, чтобы изслдовать, каково будетъ наше положеніе, въ случа, если намъ придется здсь зимовать. Я надялся, что дальше встрчу боле плоскій ледъ, но ледъ становился все хуже, чмъ боле мы уходили внутрь страны, и у самаго мыса онъ былъ такъ нагроможденъ, что подойти близко было невозможно. Ледъ возвышался до самаго глетчера. Мы взобрались на него и посмотрли на проливъ къ сверу отъ мыса, и хотя ледъ былъ мстами боле уплощенный, но нигд не видно было канавъ. Тутъ нигд не было мста для постройки хижины, но на южной сторон мыса было удобное мстечко, такъ какъ почва была довольно ровная, и, кром того, можно было найти мохъ и камни, нужные для постройки. Но дальше у берега ледъ громоздился въ хаотическомъ безпорядк. Нигд однако не видно было канавъ во льду, гд бы мы могли найти тюленей, такъ что наши надежды на дичь были очень плохи. Но мы утшали себя тмъ, что тутъ по всмъ направленіямъ виднлись медвжьи слды. На утесахъ находилось много гнздъ пингвиновъ, и, кром того, мы видли лисицу. Скалы состояли изъ крупно-зернистаго базальта, но у самаго глетчера мы нашли холмъ изъ рыхлаго, частью вывтрившагося глинистаго сланца. Везд по берегу глетчеръ былъ покрытъ краснымъ снгомъ, особенно красивымъ при солнечномъ освщеніи. Мы оба были того мннія, что зимовка тутъ возможна, но думали все-таки, что попали на это мсто въ первый и послдній разъ, такъ какъ дорога сюда была настолько плоха, что мы ршительно не знали, какъ бы намъ удалось перетащить сюда сани и каяки. Сегодня, наконецъ, наступила перемна погоды, которую мы такъ жаждали. Южный втеръ ночью стихъ, барометръ началъ подниматься, и втеръ подулъ въ противоположномъ направленіи. Теперь весь вопросъ въ томъ, въ состояніи ли онъ будетъ разогнать ледъ?…

Въ моемъ дневник наступаетъ большой перерывъ и только въ пятницу 6 декабря я написалъ: ‘Наконецъ, я долженъ пополнить проблъ въ моемъ дневник. Мн приходилось заботиться о столькихъ вещахъ, что писать было некогда. Но теперь это не можетъ больше служить мн оправданіемъ, такъ какъ мы цлые дни спимъ’.

Записавъ въ своемъ дневник 24 августа, я вышелъ, чтобъ поискать боле защищеннаго отъ втра мста для палатки. Надясь, что этотъ береговой втеръ разгонитъ ледъ, я отправился прежде всего посмотрть, не видно ли какихъ нибудь признаковъ расхожденія льдинъ, но он лежали такъ же, какъ прежде. Я нашелъ подходящее мсто для палатки, и мы уже собирались туда перебраться, какъ вдругъ ледъ треснулъ по направленію къ берегу, и образовалась широкая канава. Мы, конечно, желали, чтобы ледъ раскрылся, но никакъ не со стороны берега. Теперь намъ нужно было, во чтобы то ни стало, перебраться на береговой ледъ, чтобы насъ не отнесло въ море вмст съ пловучимъ льдомъ. Но втеръ усиливался, и было очень сомнительно, можемъ ли мы бороться съ нимъ даже на такомъ короткомъ разстояніи, какое представляла переправа черезъ канаву. Канава эта становилась все шире и шире. Мы все-таки должны были попробовать и поэтому отправились искать такого мста для переправы, гд наши каяки были бы больше защищены отъ втра. Втеръ былъ такъ силенъ, что вода пнилась, и водяная пыль разлеталась по льду. Оставалось разбить палатку и ждать лучшихъ временъ. Но сколько мы ни искали, мы никакъ не могли найти достаточно защищенное мста и удовольствовались, было, скудною зашитой, которую доставлялъ небольшой холмъ. Втеръ такъ сильно началъ рвать палатку, что мы должны были ее спустить изъ осторожности, иначе она могла бытъ разорвана на куски. Мы могли все-таки спокойно спать въ своемъ мшк, прикрытомъ сверху палаткой, хотя втеръ и продолжалъ яростно завывать. Спустя нкоторое время, я замтилъ, что втеръ значительно стихъ, такъ что уже можно было поднять палатку. Я вылзъ, чтобы посмотрть, какова погода, и не скажу, чтобъ былъ пріятно удивленъ, замтивъ, что насъ уже далеко отнесло въ море. Мы, должно быть, удалились уже на 8 или 10 километровъ отъ земли, и между нами и ею находилось открытое море. Земля виднлась теперь далеко на горизонт и казалась совсмъ низкой. Между тмъ, погода значительно исправилась, и мы ршили пуститься на каякахъ. Но это было не легко, втеръ все еще былъ довольно силенъ, море волновалось. Кром того, кругомъ, плавали отдльныя льдины, постоянно находившіяся въ движеніи, и мы должны были слдить за тмъ, чтобы каяки не попали между ними. Наконецъ, намъ удалось выбраться на открытую воду, но тутъ пришлось убдиться въ нашемъ безсиліи бороться съ втромъ и волнами. Намъ оставалось попробовать идти подъ парусомъ, что мы и сдлали, и къ нашей великой радости скоро убдились, что отлично подвигаемся впередъ, связавъ каяки вмст и поставивъ парусъ. Наконецъ мы могли распрощаться съ плавучими льдами, гд принуждены были отказаться отъ надежды въ этомъ году вернуться на родину. Втеръ то утихалъ, то снова усиливался и мы неслись, разбрызгивая пну. Вода начала заливать каякъ, и мачта сильно гнулась, когда мы распустили двойной парусъ, въ конц концовъ, пришлось спустить его. Мы проплыли весь день и наконецъ обогнули мысъ. Хотя втеръ улегся, но мы опять распустили двойной парусъ и ршили плыть всю ночь вдоль берега, чтобы воспользоваться втромъ, насколько можно. Миновали низкій мысъ, покрытый отлого спускающимся глетчеромъ. Кругомъ лежали острова, которые, какъ мы думали, должны были задерживать ледъ. Дальше проплыли мимо базальтоваго утеса, и такъ какъ втеръ стихъ, и стало пасмурно, то мы ршили остановиться, потому что справа и слва видли землю и острова и не знали, въ какомъ направленіи плыть. Мы вытащили каяки на берегъ и сварили себ прекрасное горячее кушанье, показавшееся намъ особенно вкуснымъ посл съ пользою проведеннаго дня. Надъ нашими головами, на утес, раздавалось щебетанье птицъ, но это намъ не мшало спать. Это была прекрасная гора, состоявшая изъ чудныхъ базальтовыхъ колоннъ со сводами и зубцами, напоминающими Миланскій соборъ. Когда мы встали на другой день, то погода настолько прояснилась, что мы могли лучше разглядть путь, по которому должны были отправиться. Казалось, будто къ востоку тянется глубокій фіордъ или зундъ, и мы могли также различить въ туманномъ воздух нсколько острововъ. Такъ какъ за ночь скопилось довольно много льда, то мы думали, что придется порядочно потрудиться, прежде чмъ достигнемъ открытой воды. Но вышло лучше, чмъ мы ожидали. Впереди насъ находилась теперь открытая вода, и, повидимому, все сулило успхъ. Мы остановились у маленькаго скалистаго островка, имвшаго видъ большого камня, выдвигающагося изъ моря, и тамъ подняли мачту и парусъ. Но намъ не удалось плыть подъ парусами: втеръ былъ слишкомъ слабъ, и мы снова взялись за весла. Скоро, однако, втеръ опять усилился, небо заволокло и казалось надо ждать бури, а, между тмъ, мы были удалены еще на много миль отъ земли. Покрытая сверху до низу глетчеромъ, земля эта не была особенно заманчива, и лишь въ одномъ мст торчалъ небольшой утесъ, о который разбивались волны. Низкій край берегового льда не могъ служить намъ хорошимъ убжищемъ, между тмъ, перспектива снова быть запертыми въ пловучихъ льдахъ вовсе не улыбалась, съ насъ было довольно, поэтому мы и направились къ земл, лежавшей позади насъ на нкоторомъ разстояніи и казавшейся вполн привлекательной. Еслибы пришлось плохо, мы, пожалуй, могли бы тамъ найти хорошее мсто для зимовки. Не усплъ я ступить на эту землю, какъ увидлъ медвдя. Мы стали вытаскивать наши каяки, медвдь же направился къ намъ, обнюхивая наши слды на снгу. Іогансенъ выстрлилъ въ него, спрятавшись за каякомъ. Медвдь зарычалъ и хотлъ бжать, но задняя часть тла оказалась парализованной, такъ какъ пуля попала въ позвоночникъ, и медвдь могъ только вертться на одномъ мст. Онъ прислъ въ отчаяніи на снгъ и началъ кусать и рвать свои заднія лапы, какъ будто въ наказаніе за то, что он не исполняютъ своего долга. Новая пуля положила, конецъ его страданіямъ.

Содравъ шкуру съ убитаго звря, мы отправились внутрь страны, чтобы осмотрть наши владнія, и были не мало удивлены, замтивъ по близости того мста, гд убили медвдя, двухъ моржей, спокойно лежавшихъ на льду. Дальше въ мор мы также увидли моржа, который выставилъ голову изъ воды и съ такою силою втягивалъ въ себя воздухъ, что было слышно на далекомъ разстояніи. Голова моржа, поднимающаяся надъ водой, не представляетъ ничего красиваго. Со своими чудовищными клыками, щетинистыми усами и неуклюжимъ туловищемъ, моржъ представляется какимъ-то сказочнымъ существомъ, и нтъ ничего удивительнаго, что въ старыя времена зврь этотъ далъ поводъ къ разсказамъ о необыкновенныхъ чудовищахъ, будто бы населявшихъ эти воды.

Насмотрвшись на моржей, мы отправились назадъ и приготовили себ превосходный обдъ изъ только что убитаго медвдя, а затмъ улеглись спать подъ палаткой. На берегу чайки, собравшись стаями, страшно шумли, затявъ споръ изъ за внутренностей медвдя, воздухъ наполнялся ихъ рзкими криками, — причудливая природа наградила этихъ красивыхъ птицъ отвратительнымъ голосомъ. Въ мор лаяли и пыхтли моржи безпрерывно, но два утомленныхъ воина не обращали никакого вниманія на весь этотъ шумъ, они спали крпко, хотя ложемъ имъ служила голая земля. Ночью, однако, мы были разбужены странными звуками, какъ будто кто-то страдальчески стоналъ и плакалъ. Я всталъ и посмотрлъ въ сторожевое отверстіе въ стнк палатки, возл медвжьей туши стояли медвдица и медвжонокъ и обнюхивали кровавые слды, причемъ медвдица выла, словно горюя о дорогомъ покойник. Не теряя времени, я схватилъ ружье и только что осторожно просунулъ его въ отверстіе, какъ медвдица увидла меня и бросилась бжать, медвжонокъ потрусилъ за ней. Я предоставилъ имъ бжать и, вернувшись на свое мсто, снова заснулъ.

Буря, которой мы боялись, не разыгралась, но втеръ былъ достаточно силенъ и рвалъ нашу износившуюся палатку. Мы надялись на слдующее утро продолжать свое путешествіе, но, къ нашему великому разочарованію, дорога оказалась закрытой, втеръ снова нагналъ ледъ, и мы пока должны были оставаться тамъ, гд находились. Но, въ такомъ случа, намъ нужно было устроиться поудобне и прежде всего позаботиться о томъ, чтобы найти хорошо защищенное мсто для палатки. Однако такого мста не нашлось. Мы натащили камней изъ подъ утеса и наложили ихъ другъ на дружку. Единственное орудіе, служившее намъ для разбиванія камня, былъ кусокъ полозьевъ отъ саней, но всего больше приходилось работать голыми руками. Мы проработали всю ночь надъ этимъ. То, что въ начал предназначалось лишь служить защитой отъ втра, мало по малу превратилось въ маленькую хижину съ четырьмя стнами. Положимъ, хижина эта была не Богъ всть какая и даже такъ мала, что я со своимъ шестифутовымъ ростомъ не могъ въ ней растянуться и долженъ былъ высовывать ноги изъ дверей наружу, но она была достаточно широка, мы могли въ ней лежать рядомъ, и у насъ еще оставалось мсто для кухоннаго аппарата. Но всего хуже было то, что она была недостаточно высока: не только стоять, но даже сидть въ ней сколько нибудь удобно я не могъ. Крышу мы сдлали изъ нашей тонкой непрочной шелковой палатки, которую растянули поверхъ лыжъ и бамбуковыхъ палокъ. Двери мы закрыли нашими куртками, стны же хижины были настолько сквозныя, что со всхъ сторонъ въ нее проникалъ дневной свтъ. Потомъ мы назвали ее своей берлогой, и дйствительно это была ужасная берлога, но мы гордились издліемъ своихъ рукъ. Во всякомъ случа, втеръ не могъ снести нашу хижину, хотя и дулъ сквозь нее. Но когда мы разослали на землю медвжью шкуру и улеглись на ней въ своемъ мшк удобно и тепло, и рядомъ на ламп, гд горла ворвань, поставили горшокъ съ мясомъ, то жизнь намъ показалась пріятной, не смотря на то, что хижина вскор наполнилась дымомъ, отъ котораго наши глаза покраснли, и по щекамъ потекли слезы. Такъ какъ и на другой день (28 августа) оказалось невозможно продолжать путешествіе, а между тмъ приближалась осень, то я и ршилъ перезимовать тамъ, гд мы были. Безъ сомннья, всего благоразумне было оставаться здсь и тотчасъ же приняться за приготовленія къ зим, пока еще есть возможность достать дичь. Я бы съ удовольствіемъ теперь застрлилъ тхъ моржей, которыхъ мы видли въ первый день лежащими на льду, но, конечно, ихъ уже нтъ. Однако море ими переполнено, они лаяли и сопли день и ночь. Приготовляясь къ встрч съ моржами, мы разгрузили свои каяки, чтобы легче маневрировать съ ними во время не совсмъ безопасной охоты. Пока мы занимались этимъ ддомъ, Іогансенъ увидлъ двухъ медвдей, и мы тотчасъ схватили ружья и пошли къ нимъ на встрчу. Іогансенъ выстрлилъ сначала въ медвдицу, она свалилась, медвжонокъ же, не понимая, что случилось съ его матерью, бгалъ вокругъ нея и обнюхивалъ ее. Но второй выстрливъ убилъ и его. Это было хорошее начало для зимнихъ запасовъ. Возвращаясь въ хижину за ножами, чтобы разрзать медвдей, я услыхалъ надъ головой крики. Сомннія не могло быть, это были два гуся, улетавшіе къ югу! Съ какою тоской глядлъ я имъ вслдъ, пока они не исчезли, и съ какою радостью я послдовалъ бы за ними въ ту сторону, куда они летли!

Кром накопленія на зиму запасовъ и горючаго матеріала, мы должны были непремнно выстроить себ настоящую хижину. Вывести стны было нетрудно, камней и моху было вдоволь. Зато трудне было выстроить крышу, и мы не могли никакъ выдумать, изъ чего бы намъ ее сдлать. По счастью, мн удалось найти выброшенный на берегъ, недалеко отъ нашей берлоги, хорошій кусокъ сосноваго дерева, который можетъ намъ пригодиться для крыши, и такъ какъ мы могли надяться, что найдемъ и другіе куски, то и отправились вдоль берега искать ихъ, но нашли только короткое сгнившее бревно, уже никуда негодное, и нсколько щепокъ. Тогда у меня явилась мысль употребить моржевую шкуру для постройки крыши. На слдующій день (29-го августа) мы ршили испытать счастье на охот за моржами. У насъ не было особеннаго желанія вызжать отдльно въ каяк на охоту, и перспектива быть перевернутымъ или получить ударъ клыка въ дно каяка или бедро была не особенно заманчива. Поэтому мы связали вмст каяки и отправились къ большому моржу, который лежалъ на поверхности воды. Мы хорошо были вооружены ружьями и гарпунами и думали, что дло будетъ просто. Мы безъ труда приблизились на разстояніе выстрла и всадили пулю въ голову звря. Моржъ какъ будто былъ ошеломленъ, и мы стали грести по направленію къ нему, какъ вдругъ онъ началъ яростно кружиться и бить воду. Я крикнулъ, что надо скоре грести назадъ, но было уже поздно — моржъ подплылъ подъ каякъ, и мы получили нсколько сильныхъ толчковъ снизу, пока онъ не погрузился. Однако, онъ опять вынырнулъ, и послышалось его громкое дыханіе. причемъ кровь лилась у него струей изо рта и носа и окрасила воду кругомъ. Моржъ нсколько разъ то погружался, то появлялся вновь на поверхности воды, и всякій разъ мы пускали въ него пулю, но моржъ обращалъ къ намъ только морду, и мы не могли убить его наповалъ, такъ какъ для этого нужно было бы цлиться за ухо. Во время одного изъ такихъ маневровъ я хотлъ второпяхъ засунуть ружье въ футляръ и нечаянно задлъ курокъ. Раздался выстрлъ. Я не мало испугался думая, что пуля пробила дно, и со страхомъ пощупалъ свои ноги. Но вода не вливалась въ каякъ, и я успокоился, пуля пробила дыру повыше ватерлиніи. Моржъ, однако, чуть чуть повернулъ голову и мы тотчасъ же всадили ему дв пули за ухо. Теперь онъ лежалъ спокойно, и мы стали грести поближе, чтобъ бросить гарпунъ, но прежде, чмъ мы успли приблизиться, онъ исчезъ въ вод. Это былъ печальный конецъ охоты, вс девять зарядовъ пропади даромъ, и мы молча повернули назадъ, чувствуя изрядное уныніе. Въ этотъ день мы уже больше не предпринимали охоты на моржей въ каякахъ, однако увидли вдругъ, что одинъ моржъ взобрался на береговой ледъ, недалеко отъ насъ, и скоро за нимъ послдовалъ другой. Сначала они страшно шумли и возились, но потомъ улеглись на солнц и заснули. Тогда мы тихонько подкрались къ нимъ, я впереди, Іогансенъ за мной. Зври лежали безъ движенія, и такъ какъ одинъ изъ нихъ лежалъ въ боле удобномъ положеніи для выстрла, то я и всадилъ въ него пулю. Животное было убито наповалъ. Въ тотъ же моментъ Іогансенъ выстрлилъ въ другого моржа, но только ранилъ его. Я также выстрлилъ въ него, но, подобно Іогансену, угодилъ въ переднюю часть головы. У моржа кровь хлынула изъ ноздрей и пасти, и онъ такъ захриплъ, что воздухъ задрожалъ. Опираясь на свои чудовищные клыки, онъ лежалъ теперь. спокойно и совершенно равнодушно, въ то время какъ кровь лилась ручьемъ. Не смотря на его громадное туловище и чудовищный видъ, въ его круглымъ глазахъ виднлась такая мольба и безпомощность, что невольно чувствовалось состраданіе къ нему и забывались при этомъ и его чудовищная наружность, и собственная нужда. Это было похоже на убійство. Я положилъ конецъ его страданіямъ, всадивъ ему пулю за ухо, но еще и теперь преслдуетъ меня взглядъ этого умирающаго моржа, и мн чудится въ немъ мольба о помилованіи всей безпомощной расы моржей. Но участь этой расы ршена, такъ какъ ее преслдуетъ человкъ. Мы не можемъ, однако, отрицать, что чувствовали радость при мысли о томъ количеств мяса и ворвани, которое добыли сразу, и это вознаграждало насъ за истраченные даромъ заряды. Теперь надо было содрать шкуру съ моржей, раздлить ихъ на куски и перетащить къ мсту стоянки, а это было не легко. Первымъ долгомъ мы отправились за санями и ножами, но могло случиться, что ледъ оторвется отъ земли, а потому, изъ предосторожности, мы взяли вмст съ санями и каяки. Еслибъ мы этого не сдлали, то трудно сказать, какая бы судьба насъ постигла. Пока мы сдирали съ моржей шкуру, втеръ усилился и превратился въ настоящую бурю. Моржи лежали недалеко отъ узкой канавы, находившейся со стороны берега, и во время работы я поглядывалъ на эту канаву, чтобы видть, не расширяется ли она. Когда съ перваго моржа была содрана шкура, я случайно взглянулъ на беретъ черезъ ледъ и вдругъ увидалъ, что ледъ треснулъ на значительномъ разстояніи отъ насъ, и тотъ кусокъ, на которомъ мы находились, давно уже уноситъ теченіемъ. Между нами и береговымъ льдомъ была темная вода, и втеръ дулъ такъ сильно, что далеко разбрызгивалъ пну волнъ. Терять время было нельзя, было сомнительно, въ состояніи ли мы будемъ грести противъ втра и волнъ, если насъ отнесетъ еще дальше. Мы не хотли, однако, оставить свою добычу и поэтому нарзали мяса столько, сколько могли, и бросили его въ каякъ. Затмъ, отрзали часть шкуры вмст съ жиромъ и, бросивъ ее сверху каяка, отправились къ берегу. Едва мы отошли, какъ цлыя стаи чаекъ бросились на полуободранные трупы моржей. Счастливыя созданія! Имъ нипочемъ втеръ и волны, он кричали и шумли, заботясь только о лакомомъ куск, который лежалъ передъ ними. Пока льдина, на которой лежали моржи, не скрылась изъ глазъ, мы видли, какъ птицы все большими и большими стаями слетались туда. Мы, напрягали вс силы, чтобы поскорй добраться до плотнаго льда. Мы хотли пробраться по льдинамъ, но он проваливались подъ нашими ногами, и оставалось только плыть по вод, придерживаясь подвтренной стороны льда. Отъхавъ недаіеко, мы убдились, что нтъ смысла связывать наши каяки при такомъ втр. Пришлось развязать ихъ и грести каждому отдльно, а также пожертвовать кускомъ моржевой кожи съ жиромъ, такъ какъ мы не могли ее взять съ собою. Пока мы съ этимъ возились, ледъ скопился около насъ, и мы должны были поскоре вытащить каяки на льдину, иначе они могли быть раздавлены. Мы пытались спустить каяки въ разныхъ мстахъ, но везд ледъ находился въ движеніи, вертясь точно въ водоворот. Чуть открывался проходъ, и мы спускали каяки на воду, какъ тотчасъ же снова приходилось ихъ вытаскивать, чтобы ихъ не раздавило льдами, которые съ силою сдвигались, запирая проходъ. Нсколько разъ мы были на волоск отъ гибели. Между тмъ, буря все усиливалась, водяная пна окачивала насъ съ головы до ногъ, и насъ относило все дальше въ море. Положеніе было не изъ пріятныхъ. Но, наконецъ, мы освободились изъ льдовъ и къ великой нашей радости замтили, что, употребляя вс наши силы, мы можемъ всетаки подвигать наши каяки противъ втра. Грести, однако, было очень трудно, и у насъ руки болли, но мы все-таки медленно приближались къ земл. Море было бурное, но каяки наши были прекрасными морскими судами, даже мой каякъ, съ пробитой пулей дырой, держался на вод такъ хорошо, что я почти оставался сухимъ. Наконецъ, посл долгихъ усилій, мы достигли берега и могли вздохнуть спокойно. Съ истиннымъ облегченіемъ взобрались мы къ вечеру на берегъ. Какъ мы несказанно были счастливы, когда, наконецъ, очутились въ четырехъ стнахъ нашей низенькой берлоги и снова удобно разлеглись, хотя и вымокли насквозь. Мы сварили себ цлый горшокъ мяса, чувствуя по истин волчій голодъ, и съ грустью вспоминали о потерянныхъ моржахъ, плывущихъ въ бурю на льдин, но радовались, что не находимся въ ихъ обществ.

Я проспалъ недолго, меня разбудилъ Іогансенъ извстіемъ, что по близости находится медвдь. Въ просонкахъ я слышалъ странное глухое ворчаніе у дверей. Я вскочилъ, схватилъ ружье и вылзъ. Медвдица съ двумя медвжатами только что прошла мимо нашихъ дверей. Я прицлился въ нее, но промахнулся впопыхахъ. Второй выстрлъ былъ удачне, медвдица страшно завыла и бросилась бжать внизъ по берегу. Тамъ она свалилась въ полынью, изъ которой всячески старалась выкарабкаться. Я подождалъ, пока она доберется до края полыньи, чтобы потомъ не нужно было ее вытаскивать, и тогда положилъ конецъ ея существованію. Между тмъ, оба медвженка вскарабкались на льдину, гд они едва могли помститься. Льдина качалась, они то и дло скатывались въ воду и снова взбирались на льдину. Они жалобно выли, поглядывая на землю, и не понимая, вроятно, отчего такъ долго не идетъ мать. Но втеръ крпчалъ, ихъ быстро относило теченіемъ въ море, и вскор можно было разглядть только дв блыя точки на темной поверхности воды. Такъ какъ мы уже давно чувствовали себя утомленными, то и отправились къ своимъ каякамъ. Но тамъ нашимъ взорамъ представилось печальное зрлище. Все мясо моржей, съ такимъ трудомъ привезенное на землю, было разбросано по берегу, искромсано и наполовину съдено. Весь жиръ былъ тщательно выденъ. Медвди таки изрядно похозяйничали здсь, пока мы спали. Одинъ каякъ, въ которомъ было мясо, наполовину находился въ вод, другой же былъ брошенъ на землю. Медвди вытащили изъ него все мясо, но, къ счастью, его не повредили, мы могли простить имъ это, замнивъ съ выгодою моржевое мясо медвжьимъ. Затмъ мы спустили каяки и отправились за медвжатами. Какъ только они насъ увидали, то спрыгнули въ воду и поплыли, мы же объхали кругомъ и стали гнать ихъ къ берегу. Мы плыли медленно и безъ особенныхъ усилій подвигались къ земл. По близости мы видли моржей, но, по счастью, избгли ихъ нападенія. Пригнавъ на берегъ медвдей къ нашей берлог, мы ихъ разстрляли.

Такимъ образомъ, мы убили трехъ медвдей въ одинъ день и это было хорошей замной моржей, которыхъ унесло въ море. Но кром того намъ даже посчастливилось увидть убитаго нами наканун моржа, который плавалъ у края берегового льда. Не теряя времени, мы пригнали его въ безопасное мсто и тамъ привязали. Это очень увеличило наши зимніе запасы. Была уже поздняя ночь, когда мы улеглись, содравъ шкуру съ медвдей и сложивъ ихъ въ кучу, прикрыли шкурой, чтобы чайки не растащили мяса.

Только 2-го сентября могли мы приняться за дло, содрать шкуру съ нашего моржа, который все еще лежалъ на вод. Какъ разъ у нашей берлоги былъ проходъ, соединявшій внутренній каналъ, лежащій между берегомъ и землей, съ моремъ. Въ этомъ проход мы прикрпили моржа, надясь, что отсюда можно будетъ втащить его на на землю. Но сколько мы ни старались, мы могли только вытащитъ край льда громадную голову моржа. Въ самый разгаръ этой работы Іогансенъ вдругъ закричалъ: ‘Стойте, посмотрите туда!’ Я обернулся. Громадный моржъ плылъ въ проход прямо на насъ. Повидимому, онъ нисколько не торопился, но съ изумленіемъ смотрлъ на насъ во вс глаза. Медленно, спокойно и съ большимъ достоинствомъ подплылъ онъ къ самому краю льда, на которомъ мы стояли. Когда я приблизился къ моржу съ ружьемъ въ рукахъ, онъ поднялся и посмотрлъ на меня испытующимъ взоромъ. Я пустилъ въ него пулю, но только ранилъ его, я пока Іогансенъ бгалъ за ружьемъ и гарпуномъ, мн пришлось съ нимъ бороться и палкой удерживать, чтобы онъ снова не соскользнулъ въ проходъ. Іогансенъ, наконецъ, вернулся, и моржъ былъ убитъ. Теперь наши запасы пополнились двумя моржами, съ чудовищными клыками. Мы еще разъ попытались вытащить ихъ на берегъ, но безуспшно. Тогда, наконецъ, мы поняли, что можемъ содрать съ нихъ шкуру только въ вод. Эта работа была и нелегка и непріятна, приходилось лежать въ вод на моржахъ и такъ глубоко рзать, какъ только возможно подъ водой. Мы уже свыклись съ тмъ, что приходилось мокнуть, но гораздо хуже было то, что мы съ головы до ногъ перепачкались жиромъ, ворванью и кровью. Нашей бдной одежд, которую нужно было проносить еще годъ, пришлось очень плохо въ этотъ день, она пропиталась жиромъ до самаго тла. Эта возня съ моржами, безъ сомннія, была самою непріятною работой во все время экспедиціи. Но намъ нуженъ былъ горючій матеріалъ на зиму, хотя безъ мяса мы и могли бы обойтись.

Чайки вели роскошную жизнь во все это время, такъ какъ имъ предоставлена была масса отбросовъ, жиру и внутренностей животныхъ. Птицы собирались цлыми стаями и поднимали страшный крикъ днемъ и ночью. Тутъ были шумъ и жизнь со всхъ сторонъ. Но скоро уже солнце должно закатиться, море закроется льдами, и птицы одна за другой улетятъ на югъ, начнется полярная ночь, и такъ станетъ тихо, тихо кругомъ!

Мы съ удовольствіемъ принялись, наконецъ, за постройку хижины, выбрали для нея хорошее мстечко по сосдству и ежедневно отправлялись туда, какъ настоящіе работники, неся въ одной рук ведерко съ водой, а въ другой ружье. Мы выламывали камни, какъ могли, перетаскивали ихъ на одно мсто, подымали почву и воздвигали стны. Орудій у насъ было мало, и больше всего приходилось пользоваться собственными руками. Санныя полозья замняли намъ ломъ, которымъ мы выворачивали промерзшіе каменья, если не удавалось руками взрыть землю, то мы употребляли для этой цли палки съ желзными наконечниками, служившія для ходьбы на лыжахъ. Мы сдлали себ заступъ изъ лопатки моржа, привязанной къ сломанной перекладин саней, и мотыку изъ моржеваго клыка. Конечно, это были довольно хрупкія орудія, но при терпніи можно было съ ними работать и мало по малу воздвигались прочныя стны изъ камня и моха. Погода становилась все холодне, и это не мало затрудняло нашу работу, тамъ какъ почва становилась все тверже, и камни замерзали сильне, потомъ пошелъ снгъ.

Но велико было наше изумленіе, когда утромъ 12-го сентября мы вылзли изъ своей берлоги: наступила оттепель, и термометръ показывалъ 4® С. тепла. Это была самая высокая температура, какую только мы наблюдали за все время нашей экспедиціи. Со всхъ сторонъ неслись пнящіеся потоки съ горъ и глетчеровъ, и весело журча струились между камнями. Везд капала и шумла вода и точно по мановенію волшебнаго жезла жизнь снова вернулась въ оцпенлую природу, и холмы везд зазеленли. Можно было подумать, что мы переселились на далекій югъ, и забыть, что у дверей стоитъ долгая, долгая зима. На слдующій день все опять измнилось. Духи тепла, напрягшіе вчера свои послднія силы, отлетли, холодъ опять вернулся, пошелъ снгъ и все покрылъ — зима вступала въ свои права. Даже небольшія полоски земли, еще остававшіяся открытыми, очутились уже во власти духовъ тьмы и холода. Я глядлъ на окружающую природу, какой она представлялась мн пустынной и заброшенной въ своихъ волшебныхъ оковахъ! Я взглянулъ на землю у себя подъ ногами. Тамъ внизу, между камнями, макъ еще высовывалъ свои красивые цвты изъ подъ снга, послдніе лучи исчезающаго солнца въ послдній разъ ласкали его желтые лепестки, теперь макъ можетъ спрятать свои цвты и погрузиться въ зимній сонъ, чтобы весною проснуться для новой жизни! О, еслибъ это можно было и намъ!

Посл недльной работы стны нашей хижины были закончены, они возвышались всего лишь на одинъ метръ отъ земли, но мы вырыли на столько же въ глубину и полагали, что она будетъ достаточно высока, и можно будетъ стоять въ ней во весь ростъ. Теперь нужно было соорудить крышу, что было не легко. Единственнымъ матеріаломъ для этого у насъ были моржевыя шкуры и найденный кусокъ дерева. Этотъ кусокъ, имвшій въ толщину 30 сантиметровъ, посл цлаго дня работы, былъ, наконецъ, разрубленъ Іогансеномъ пополамъ нашимъ маленькимъ топоромъ. Съ неменьшимъ трудомъ втащили мы его на верхъ и положили поперегъ. Затмъ мы отправились за моржевыми шкурами, но он оказались совершенно закоченлыми и примерзшими къ кучамъ мяса и сала, лежавшимъ водъ ними. Съ большимъ трудомъ удалось намъ освободить ихъ при помощи моржевыхъ клыковъ и камней. Не легкою задачей было также перенесеніе этихъ огромныхъ шкуръ къ хижин, но всего трудне было растянуть ихъ, и намъ пришлось, чтобы согнуть замерзшую шкуру, поискать отверстія во льду и опустить ее въ море, чтобы она тамъ нсколько оттаяла. Меня, однако, безпокоило, что мы такъ давно не видли и признаковъ медвдей. Мы разсчитывали именно на нихъ, чтобы прокормиться зимой. Поэтому я очень обрадовался, когда утромъ (23-го сентября) опять увидлъ медвдя. Онъ меня не видалъ, и я поспшно отошелъ назадъ, пропустивъ впередъ Іогансена, у котораго было ружье, и самъ побжалъ за своимъ ружьемъ. Когда я вернулся, то увидлъ двухъ медвдей, одного возл хижины, другого на берегу. Одинъ изъ нихъ занимался обгладываніемъ моржовыхъ шкуръ, предназначенныхъ для крыши, онъ сорвалъ ихъ и такъ согнулъ, что намъ пришлось ихъ потомъ размачивать въ мор. Но благодаря этимъ медвдямъ наши зимніе запасы очень увеличились. На другой день (24-го сентября) мы увидли большое стадо моржей на льду. Мы направились къ никъ съ ружьями въ рукахъ и, чтобы не тратить зарядовъ, ршили прежде намтить жертву и убить ее наповалъ. Посл перваго выстрла поднялась невообразимая суматоха, все стаде бросилось въ воду. Мы убили двухъ: стараго и молодого, большинство другихъ нырнуло въ воду, но одинъ продолжалъ спокойно лежать и съ любопытствомъ поглядывалъ то на насъ, то на своихъ убитыхъ собратьевъ. Мы не знали, что намъ съ нимъ длать, и думали, что съ насъ уже достаточно возни съ двумя убитыми моржами, но въ тоже время очень соблазнительно было покончить съ этимъ огромнымъ чудовищемъ, пока оно было недалеко отъ насъ. Пока Іогансенъ въ него прицливался, я усплъ снять съ него фотографію. Въ конц концовъ, впрочемъ, мы отпустили моржа, не желая тратить на него заряды. Между тмъ, все стадо волновалось и оглашало воздухъ своимъ рычаньемъ. Особенно разсвирплъ одинъ старый моржъ, который, повидимому, очень хотлъ напасть на насъ и нсколько разъ возвращался къ краю льда. Наконецъ, все стадо удалилось, и мы принялись спокойно сдирать шкуру съ убитыхъ, Теперь намъ, вроятно, хватитъ и топлива на всю зиму, и шкуръ для покрышки хижины. Моржи еще нкоторое время держались по близости, и мы время отъ времени слышали сильные удары, наносимые въ ледъ снизу, ледъ съ трескомъ раскалывался, и въ отверстіе показывалась громадная голова. Зврь издавалъ ревъ съ вызывающимъ видомъ и затмъ исчезалъ опять. 25-го сентября, въ то время, какъ мы вытягивали изъ отверстія моржевыя шкуры, послышался трескъ окружающаго льда, и показалась голова моржа, но быстро опять исчезла. ‘Смотрите, онъ наврное покажется и въ этомъ отверстіи’, — эти слова были едва произнесены, какъ уже моржевая кожа въ отверстіи была сдвинута въ сторону, и показалась огромная голова со щетинистыми усами и двумя чудовищными клыками. Моржъ злобно поглядлъ на насъ, затмъ раздался сильный всплескъ, и моржъ исчезъ.

Моржовыя шкуры настолько размокли въ вод, что уже можно было растянуть ихъ на крыш. Он были такъ велики, что покрывали всю крышу, мы укрпили ихъ, наваливъ на нихъ камни по краямъ стнъ. При помощи камней, мха, полосъ кожи и снга, который долженъ былъ служить вншнимъ покровомъ, мы еще больше уплотняли стны. Но чтобы сдлать хижину обитаемой, надо было внутри построить каменныя стнки и соорудить дверь. Эта послдняя состояла изъ отверстія въ одномъ углу стны, которое вело въ узкій проходъ, вырытый въ земл и прикрытый снаружи глыбами льда, врод того какъ это длаютъ эскимосы. Внутренній входъ мы завсили медвжьей шкурой, которую пришили къ моржовой крыш, наружное же отверстіе было также прикрыто медвжьей шкурой, висвшей свободно. Становилось холодно, ниже —20®С, и жизнь въ нашей низенькой берлог, гд мы даже не могли пошевельнуться, длалась все боле и боле невыносимой, кром того, дымъ отъ нашей лампы, въ которой горла ворвань, разъдалъ намъ глаза. Наше нетерпніе переселиться въ новое жилище, которое намъ казалось верхомъ удобства, все возрастало. Пока мы строили хижину, мы все время бесдовали о томъ, какъ хорошо и уютно намъ будетъ жить въ новомъ жилищ. Хижина была конечно невелика: 3,5 метровъ въ длину и 1,8 метровъ въ ширину. Лежа поперекъ хижины, мы упирались головою и ногами въ стны. Но всетаки въ ней можно было двигаться, и даже я могъ стать во весь ростъ подъ крышей. Это было особенно привлекательно. Однако прошло довольно времени, прежде чмъ мы все привели въ порядокъ.

Сдирая шкуры съ моржей, я вынулъ нсколько сухожилій, предполагая, что они намъ могутъ служить вмсто нитокъ, когда мы будемъ шить для себя зимнюю одежду. Только спустя нсколько дней я вспомнилъ, что эти сухожилія остались на льду, возл труповъ. Я пошелъ за ними и увидалъ, въ сожалнію, что чайки и лисицы давно уже утащили ихъ. Нкоторымъ утшеніемъ послужило то, что я отыскалъ слды медвдя, приходившаго сюда прошлою ночью. Намъ удалось подстрлить его, когда онъ лежалъ около отверстія во льду, вроятно, подстерегая тюленя. Раненый медвдь провалился въ воду и длалъ страшныя усилія, чтобы выкарабкаться оттуда, но отверстіе во льду становилось все больше и больше. Медвдь постепенно слабть, и, наконецъ, голова его склонилась въ воду, ноги окоченли, и все стало тихо. Пока я ходилъ взадъ и впередъ, я слышалъ, какъ моржи пробивали отверстіе снизу во льду и ждалъ, что они появятся въ томъ самомъ отверстіи, гд лежалъ медвдь. Въ тотъ же самый моментъ мертвый медвдь получилъ толчекъ снизу, отъ котораго подался въ сторону, и изъ отверстія высунулась огромная голова съ большими клыками. Моржъ фыркнулъ, взглянулъ презрительно на медвдя, потомъ на меня и исчезъ.

Мы вытащили нашего медвдя и, содравъ съ него шкуру, разрзали на части и, тяжело нагруженные, поздно вечеромъ вернулись къ своей берлог. ‘Смотрите-ка!’ — крикнулъ Іогансенъ. Я обернулся: три медвдя сидли на кучахъ моржоваго мяса и жира и лакомились имъ. Это была медвдица съ двумя медвжатами. Я былъ очень утомленъ и имлъ страстное желаніе улечься въ спальный мшокъ возл котелка, наполненнаго мясомъ. Однако мы выхватили ружья и стали съ осторожностью подкрадываться къ медвдямъ, но они замтили насъ и улизнули, за что мы почувствовали къ нимъ благодарность. Но медвди опять вернулись, наши кучи жира были для нихъ черезчуръ соблазнительны. Мы убили медвдицу, а дтеныши на обратились въ бгство. На другое утро мы увидли, что они обнюхиваютъ шкуру и мясо убитой медвдицы, оказалось, что они пробыли тутъ ночь и съли желудокъ собственной матери, содержавшій въ своей полости куски жира. Посл полудня они явились еще разъ, но не подходили на разстояніе выстрла. На другой день мы убили еще одного медвдя, который спалъ на нашей куч жира. Это былъ одинъ изъ самыхъ крупныхъ медвдей, когда либо виднныхъ мною, но, вмст съ тмъ, и одинъ изъ самыхъ тощихъ, подъ кожей у него не было и слда жира. Вроятно, онъ долго постился и сильно голодалъ, такъ какъ сожралъ невроятное количество нашего моржоваго жира, Но прежде чмъ сдлать нападеніе на наши запасы, онъ совершилъ еще другое дло, о которомъ мы узнали лишь впослдствіи, — онъ умертвилъ обоихъ медвжатъ, приходившихъ къ намъ. Мы нашли ихъ по близоcти съ расколотыми черепами, они уже совершенно окоченли. По слдамъ можно было видть, какъ медвдь гонялся за ними, но положивъ ихъ на мст, онъ больше не трогалъ ихъ. Не понимаю, зачмъ онъ это сдлалъ, но должно быть онъ видлъ въ нихъ соперниковъ въ борьб за существованіе, или, быть можетъ, это былъ старый, злой ворчунъ, не терпвшій молодежи?

Наши зимніе запасы теперь уже могли внушать довріе. Наконецъ, вечеромъ 28 сентября мы перебрались въ новую хижину, но первая ночь была для насъ холодна. До сихъ поръ мы спали вмст въ мшк, который сшили себ изъ одялъ, но теперь мы думали, что хижина нагрется отъ нашихъ жировыхъ дамъ, и мы можемъ спать отдльно подъ своими шерстяными одялами, по этому мы и распороли мшокъ. Наши лампы, фитилемъ для которыхъ служили кусочки бандажа изъ нашей аптеки, горли превосходно и давали достаточно свта, но развиваемой ими теплоты оказывалось недостаточно, чтобы прогрть нашу сквозную хижину, и мы дрожали отъ холода всю ночь. На другое утро завтракъ показался намъ превосходнымъ. Мы съли невроятное количество медвжьяго бульона, чтобы согрться. Мы ршили устроить у задней стны хижины такую широкую скамью изъ камней, чтобы можно было спать на ней вдвоемъ. Шерстяныя одяла были опять сшиты вмст, и мы подостлали подъ нихъ медвжьи шкуры. Съ этого времени мы уже не длали больше попытокъ разставаться ночью. Трудно было сдлать боле или мене удобное и гладкое ложе изъ замерзшихъ угловатыхъ камней и поэтому мы постоянно вертлись, чтобы хоть какъ нибудь улечься поудобне и не чувствовать торчащихъ камней, но наше ложе оставалось все такимъ же твердымъ, и у насъ отъ лежанія на немъ ныли нкоторыя мста на тл, а на бедрахъ были даже синяки. Въ одномъ углу хижины мы устроили маленькій кухонный очагъ и, продлавъ въ моржовой шкур, которая служила намъ крышей, дыру, прикрпили къ ней дымовой колпакъ изъ медвжьей шкуры. Однако мы скоро сознали необходимость построить настоящую трубу, чтобы помшать втру врываться въ хижину. Хижина наша подчасъ такъ наполнялась дымомъ, что едва можно было выдержать. Единственнымъ матеріаломъ для постройки у насъ были теперь ледъ и снгъ, и мы воздвигли изъ нихъ на крыш огромную трубу, которая хорошо исполняла свое назначеніе. Однако эта труба не была особенно прочна, отверстіе въ ней постепенно расширялось, и иногда изъ нея капала вода на очагъ. Но строительный матеріалъ находился у насъ въ избытк, т намъ не трудно было исправлять поврежденія трубы, что пришлось длать два или три раза въ теченіе зимы. Мы употребили для укрпленія трубы моржовое мясо, кости и т. п. Наша кухня была до-нельзя проста, она исключительно состояла изъ медвжьяго мяса, мы варили утромъ бульонъ, а вечеромъ поджаривали куски этого мяса. Обда мы съдали всегда очень много, и, страннымъ образомъ, эта пища никогда намъ не надодала и мы съдали ее съ большимъ аппетитомъ. Если у кого нибудь изъ насъ являлось желаніе пость жира, то онъ вылавливалъ горлые куски сала изъ лампы или съдалъ остатки жира, изъ котораго мы вытапливали ворвань для лампъ. Мы называли эти остатки ‘пирожнымъ’ и находили ихъ необыкновенно вкусными. У насъ еще оставалось немного запасовъ, взятыхъ съ собою, но мы ршили не трогать ихъ въ теченіе зимы. Складъ припасовъ мы завалили каменьями. Лисицы уже проявили достаточно нахальства и утащили всю нашу движимую собственность, какую только могли достать. Я открылъ 10-го октября, что он унесли множество мелкихъ вещей, оставленныхъ мною въ другомъ складочномъ мст во время постройки хижины. Хуже всего было то, что он утащили большой мотокъ парусныхъ бичевокъ, на которыя мы очень разcчитывали, собираясь шить себ на зиму одежду, обувь и мшки для спанья изъ медвжьей шкуры. Счастье, что он не похитили теодолита и другихъ инструментовъ, находившихся тамъ же, вроятно, они показались имъ слишкомъ тяжелыми. Я страшно разсердился, сдлавъ это открытіе, тмъ боле, что это случилось въ день моего рожденія. Досадуя на лисицъ, я отправился въ сумерки туда, гд лежали наши вещи, чтобъ посмотрть, нельзя ли отыскать по слду, куда эти черти затащили наше добро. Тутъ я встртилъ лисицу, которая остановилась и присла въ шести метрахъ отъ меня и такъ отчаянно я отвратительно завыла, что я долженъ былъ закрыть уши. Я взялъ большой камень и бросилъ въ нее, она отбжала на небольшое разстояніе и, присвъ на край глетчера, снова завыла. Страшно разозленный я вернулся въ хижину, раздумывая, какъ намъ поступить съ этими отвратительными животными. Мы не могли на нихъ тратить зарядовъ, но могли сдлать для нихъ ловушку изъ камней. Мы такъ и поршили, до не привели въ исполненіе этого намренія, такъ какъ у насъ много было всякаго дла. Между тмъ, лисицы продолжали насъ тревожить. Однажды даже они украли нашъ термометръ. Мы долго искали его, пока, наконецъ, не нашли въ снговой куч. Съ тхъ поръ мы сдлались очень осторожны и всегда на ночь закрывали его камнемъ, о всетаки въ одно прекрасное утро нашли, что лисицы сбросили камень и еще разъ завладли термометромъ. Единственное, что намъ удалось найти — это футляръ отъ термометра, самый же термометръ мы такъ больше и не видали, ночью была мятель, и вс слды исчезли. Богъ всть, какую такую лисью нору украшаетъ теперь этотъ термометръ. Это было намъ урокомъ, и съ тхъ поръ мы постаралась укрпить свой послдній термометръ боле прочнымъ образомъ.

Время шло, солнце опускалось все ниже и ниже, и, наконецъ, 15-го октября мы увидли его въ послдній разъ надъ горами, лежащими къ югу отъ насъ, началась для насъ третья полярная ночь.

Осенью мы видли еще двухъ медвдей, но съ той поры они больше не показывались до весны. Въ нашей жизни было не особенно много разнообразія. Утро мы начинали приготовленіемъ завтрака, посл котораго иногда опять укладывались соснуть и потомъ совершали прогулку для моціона. Впрочемъ, мы двигались лишь столько, сколько было безусловно необходимо, такъ какъ наши платья, пропитанныя жиромъ, износившіяся и разорванныя, не годились для зимнихъ прогулокъ. Нитокъ у насъ было такъ мало, что я хотлъ сохранить ихъ до весны, когда придется готовиться къ путешествію. Я думалъ, что можно будетъ сдлать одежду изъ медвжьихъ шкуръ, но надо было не мало времени, чтобы очистить ихъ отъ жира и высушить. Единственнымъ способомъ достигнуть этого было разложить шкуру надъ крышею хижины, но тамъ было мста только для одной шкуры. Когда одна шкура была готова, то мы должны были прежде всего употребить ее для постели, потому что т шкуры, на которыхъ мы лежали, были сырыя, жирныя и понемногу гнили. Устроивъ себ постель изъ сухихъ шкуръ, мы должны были позаботиться о спальномъ мшк, такъ какъ нашъ мшокъ изъ шерстяныхъ одялъ мало уже согрвалъ насъ. Мы изготовили себ такой мшокъ только къ Рождеству. Такимъ образомъ, мы истратили вс шкуры и поэтому остались на зиму въ своихъ прежнихъ платьяхъ.

Прогулки тоже были сомнительнымъ удовольствіемъ. Обыкновенно втеръ свистлъ надъ нами и крутилъ снгъ до такой степени, что все было окутано туманомъ. Иногда мы нсколько дней не высовывали носа изъ хижины, и только крайняя необходимость заставляла насъ выходить, чтобы принести льду для приготовленія воды для питія или медвжій окорокъ или кусокъ сала для нашей лампы. Вернувшись и чувствуя опять аппетитъ, мы принимались за приготовленіе ужина, надались до сыта, залзали въ мшокъ и спали, какъ можно дольше, чтобы убить время. Въ общемъ мы вели довольно таки правильную жизнь. При помощи нашихъ жировыхъ лампъ мы могли поддерживать въ нашей хижин температуру не ниже точки замерзанія, но вблизи стнъ было всетаки значительно холодне. Сырость осаждалась на нихъ въ вид чудныхъ ледяныхъ кристалловъ, и въ веселыя минуты мы представляли себ, что живемъ въ мраморныхъ чертогахъ. Но это великолпіе имло свои неудобства: при повышеніи вншней температуры, или если хижина нагрвалась нсколько больше обыкновеннаго, то со стнъ текли небольшіе потоки, прямо на нашъ спальный мшокъ. Я надялся, что успю многое сдлать за зиму, приведу въ порядокъ свои наблюденія и замтки и напишу что нибудь о нашемъ путешествіи, но я сдлалъ очень мало. Мн мшалъ работать не только скудный, дрожащій свтъ нашей лампы и неудобное положеніе, — приходилось или лежать на спин или сидть на твердыхъ камняхъ, причемъ ныла каждая часть тла, подвергавшаяся давленію, — но и вообще вся окружающая обстановка не располагала къ труду. Быть можетъ, это зависло также оттого, что не было возможности сохранить въ чистот написанное. Стоило только дотронуться до куска бумаги, чтобы на немъ появились коричневыя жирныя пятна, а если случайно платье коснулось бумаги, то тотчасъ же появлялась темная полоса. Наши дневники, относящіеся къ этому времени, имютъ отвратительный видъ, это ‘сальныя книги’ въ буквальномъ смысл этого слова. О, какъ мечтали мы о томъ времени, когда у насъ снова будетъ возможность писать на чистой бумаг черными чернилами! Мн часто стоило не малаго труда разобрать замтки, набросанныя мною наканун карандашемъ, и теперь я, составляя эту книгу, не мало таки тружусь надъ тмъ, чтобы разобрать, что было мною когда-то написано на этихъ грязныхъ темно-коричневыхъ страницахъ. Впрочемъ, иногда цлыми недлями я ничего не записывалъ, кром самыхъ необходимыхъ метеорологическихъ наблюденій. Да и писать было нечего. День за день появлялись и исчезали одн и т же мысли, и въ нашихъ разговорахъ было не больше разнообразія. Именно эта пустота моего дневника и служитъ лучшею иллюстраціей нашей жизни въ теченіе девяти мсяцевъ.

Среда, 27-го ноября. —23®С. Втреная погода. Все кругомъ сро, черные камни и утесы едва можно различитъ, куда бы ни обращались взоры, везд царятъ свинцовыя сумерки. Втеръ дуетъ порывами и гонитъ снгъ передъ собой, наверху, подъ гребнями горъ, раздается свистъ и завываніе втра въ щеляхъ базальтовой стны, это та же вчная мелодія, которая раздавалась здсь въ теченіе всхъ протекшихъ тысячелтій и будетъ раздаваться еще и въ теченіе грядущихъ тысячелтій. И снгъ также кружится, какъ онъ кружился многіе вка, и наполняетъ собою вс щели и углубленія. Однако снгъ еще не покрылъ камни у подножія утеса, черные какъ прежде, они всетаки видны въ ночной темнот. На свободной площадк передъ хижиной скачутъ во тьм зимней ночи, точно привиднья, дв фигуры, чтобы согрться, и такъ они будутъ бгать по протоптанной ими дорожк день за днемъ, пока не наступитъ весна.

Воскресенье, 1-го декабря. Чудная погода! Ходить взадъ и впередъ на воздух доставляетъ истинное удовольствіе. Луна превращаетъ весь этотъ ледяной міръ въ какую-то сказочную страну. Хижина находится въ тни, отбрасываемой горой, мрачно и грозно возвышающейся надъ нею, но ледъ и проливъ озарены луннымъ свтомъ. Луна какъ всегда плыветъ медленно и безмолвно, совершая свое безконечное движеніе по безжизненному пространству. И все такъ тихо, такъ страшно тихо! Великое безмолвіе, которое когда нибудь наступитъ, когда земля опустетъ и будетъ покинута, когда лисицы больше не будутъ посщать этихъ морей, когда медвди не будутъ бродить по этому льду, когда даже втеръ перестанетъ завывать — безпредльное безмолвіе! Духъ этой области носится надъ замершими водами въ вид свернаго сіянія. Душа преклоняется передъ величіемъ ночи и смерти.

Понедльникъ, 2 декабря. Утро. Намъ страшно холодно теперь въ нашихъ продранныхъ жирныхъ платьяхъ, и даже небольшой втеръ пронизываетъ насъ насквозь. Но вдь наступитъ же весна и въ этихъ краяхъ? Звздная ночь, ты возвышенна и прекрасна! Но ты снабжаешь духъ нашъ слишкомъ могущественными крыльями, который и мы, пожалуй, не въ силахъ управлять. Еслибы ты могла хоть разршить загадку жизни? Мы чувствуемъ себя центромъ жизни, боремся за существованіе, за безсмертіе, при чемъ одинъ ищетъ его здсь, другой — въ другомъ мір. Но кто вспомнитъ спустя цлую вчность, что жило когда-то эфемерное существо, которое съумло заковать въ цпи звукъ и свтъ и было настолько неразумно, что провело цлые годы своего короткаго существованія въ плаваніи по этимъ замерзшимъ морямъ? И неужели все это не боле, какъ фейерверкъ, длящійся одно мгновеніе, и вся исторія міра можетъ исчезнуть какъ золотая тучка, растворившаяся въ лучахъ вечерней зари, безслдно, безслдно, точно капризъ?

Вечеръ. Лисица продлываетъ съ нами разныя штуки. Сегодня она утащила одинъ изъ нашихъ парусовъ. Мы знали, кто виновникъ похищенія, но ни въ какомъ случа не могли допустить, чтобы пропалъ нашъ драгоцнный парусъ, отъ котораго завислъ успхъ нашего весенняго путешествія на Шпицбергенъ. Мы искали везд въ темнот, но ничего не нашли и уже почти теряли надежду, какъ вдругъ Іогансенъ увидалъ парусъ на берегу. Радость наша велика, но я бы очень желалъ найти лисью нору и поискать въ ней термометръ, бичевки и др. вещи, украденныя этою скотины.

Вторникъ, 10-го декабря. Втеръ таки былъ очень сердитый. Іогансенъ открылъ сегодня утромъ, что его каякъ исчезъ, но посл многихъ поисковъ онъ нашелъ его, наконецъ, на камняхъ въ нсколькихъ метрахъ, куда онъ былъ занесенъ втромъ. Плохо дло, если ужъ каяки начнутъ летать по воздуху. Снова появилась открытая вода. Ночью, однако, вдругъ стихло и такъ стало хорошо, что манило на прогулку.

Четвергъ, 19-го декабря. Между 6-ю и 9-ю часами утра, мы видли много падающихъ звздъ. Нкоторыя были очень свтлы и оставляли полосу свтящейся пыли за собою. Пріятная погода. Но днемъ и ночью теперь одинаково темно. Мы бродимъ взадъ и впередъ въ темнот до нашей ровной площадк, и Богу одному извстно, сколько еще шаговъ намъ предстоитъ сдлать на ней, пока не кончится весна.

Четвергъ, 19-го декабря. — 28,5® С. Опять холодно, и погода нехорошая, — такъ что выходить непріятно. Но что за бда? Тутъ у насъ уютно и тепло, и мы можемъ выходить, лишь когда захочется.

Приближается Рождество, веселое время. Дома вс теперь заняты по горло, а здсь мы думаемъ только о томъ, какъ бы убить время. Спать! Спать! Горшокъ весело шумитъ на очаг. Я сижу и жду завтрака, смотрю на мерцающее пламя, но мысли мои далеко. Какая удивительная сила заключается въ огн и свт! Вс существа стремятся къ свту, начиная отъ первобытной протоплазмы въ мор, до человка, блуждающаго по земл и останавливающагося во время своихъ странствованій въ лсу, чтобы зажечь костеръ, видъ котораго заставляетъ забывать вс заботы. Невольно ваши взоры приковываютъ къ себ змевидные язычки пламени, и вы смотрите на нихъ, точно хотите прочеcть свою судьбу, и передъ вами проносятся пестрою вереницею воспоминанія.

При свт лампы, въ зимній вечеръ, сидитъ она и шьетъ. Возл нея стоитъ маленькая двочка, голубоглазая, съ золотистыми волосами и играетъ съ куклой. Она нжно смотритъ на ребенка и гладитъ его по головк, но глаза ея наполняются слезами, крупныя капли падаютъ на работу…

Іогансень лежитъ везд меня и спитъ, онъ улыбается во сн. Бдняга! Ему врно снится, что онъ проводитъ Рождество у своей милой. Но спи, спи, и пусть теб снятся пріятныя сновиднія. Зима пройдетъ, и придетъ весна, весна живая!

Воскресенье, 22 декабря. Вчера вечеромъ, я долго гулялъ, пока Іогансенъ, ради предстоящаго праздника, производилъ фундаментальную чистку нашего жилья. Онъ соскоблилъ всю золу съ нашего очага, собралъ вс кости и крошки мяса и выбросилъ, а затмъ принялся соскабливать ледъ, намерзшій на полу хижины и образовавшій толстый слой вмст со всякимъ мусоромъ и отбросами.

Вторникъ, 24-го декабря. Сегодня, въ 2 часа посл обда —24®С. Итакъ, сегодня сочельникъ, холодно и втрено снаружи, холодно и сквозитъ внутри хижины. Какъ пустынно! Никогда еще мы не проводили подобнаго сочельника!

Какъ звонятъ колокола у насъ на родин! Ихъ звонъ доносится ко мн по воздуху, какъ хорошо! Свчки на елк зажигаются и толпа дтей весело танцуетъ вокругъ дерева. Когда я вернусь домой, то непремнно устрою на Рождество елку для дтей, это время веселья, и дома въ каждой хижин бываетъ праздникъ. И мы со своими скудными средствами тоже празднуемъ. Іогансенъ вывернулъ свою рубашку, я сдлалъ тоже самое и смнилъ кальсоны, которые выжалъ въ теплой вод, затмъ я самъ вымылся немного въ теплой вод и употребилъ снятые мною кальсоны вмсто губки и полотенца. Я точно переродился, платье не такъ сильно прилипаетъ къ тлу, какъ прежде. На ужинъ у насъ было вареное и жареное кушанье изъ рыбной и маисовой муки, приправленное вмсто масла ворванью, а на десертъ мы ли поджаренный въ ворвани хлбъ. Завтра утромъ будемъ пить шоколадъ и сть хлбъ {Ради праздника мы позволили себ коснуться тхъ припасовъ, которые хранили для предстоящаго путешествія на югъ}..

Среда, 25 декабря. Прекрасная погода, точно для Рождества, втра почти нтъ, и свтитъ луна. Это вызываетъ какое-то торжественное настроеніе. Посл полудня, чудное сверное сіяніе. Сегодня первый день Рождества. На родин устраиваются семейные обды. Я вижу почтеннаго стараго дда, весело улыбающагося и привтствующаго дтей и внуковъ. На двор тихо падаетъ снгъ большими хлопьями, дти вбгаютъ свжія и румяныя, стряхивая снгъ со своихъ ногъ у входа. Въ комнат свтло и уютно, огонь горитъ въ камин, а въ окн виднется падающій снгъ. Изъ кухни доносится чудесный запахъ жаренаго, а въ столовой уже накрытъ длинный столъ для хорошаго обда, на старинный образецъ, съ хорошимъ старымъ виномъ. Какъ все это хорошо. Можно заболть отъ страстнаго желанія быть дома. На терпніе… лто наступитъ.

Вторникъ, 31-го декабря. И этотъ годъ проходитъ. Дома звонятъ въ колокола, провожая старый годъ, для насъ же звонъ колоколовъ замняетъ втеръ, бшено завывающій надъ глетчеромъ и снжнымъ полемъ, крутя снжные вихри. Далеко, въ пролив можно видть эти тучи снга, гонимыя втромъ по льду, и снжная пыль сверкаетъ въ лунномъ сіяніи. А полная луна тихо и безмолвно переплываетъ отъ одного года въ другой. Она свтитъ одинаково и добрымъ и злымъ и не обращаетъ никакого вниманія на смну годовъ, на лишенія, тоску. Одинокіе, покинутые, на разстояніи сотенъ миль отъ всего, что намъ дорого, мы продолжаемъ уноситься мыслями далеко. Еще разъ перевернута страница въ книг вчности, открывается новая чистая страница, и никто не знаетъ, что на ней будетъ записано.

Новый годъ 1896.

Среда, 1 января. 1896. —41,5®. Итакъ, насталъ новый годъ — годъ радости и возвращенія домой. 1895 годъ кончился при яркомъ лунномъ сіяніи, и при лунномъ же сіяніи насталъ 1896, но холодъ страшный, самый холодный день изъ всхъ проведенныхъ нами здсь. Я это почувствовалъ вчера, когда отморозилъ себ кончики пальцевъ.

Пятница, 3 января. Утро. На двор все еще ясно и холодно, я слышу, какъ трещитъ ледъ глетчера. Онъ лежитъ тамъ на вершин горы, словно могучій снжный великанъ, поглядывающій на насъ въ разслины. Онъ простираетъ свое гигантское тло и протягиваетъ своя члены по всмъ направленіямъ къ морю. Но какъ только длается холодно, холодне, чмъ было до сихъ поръ, онъ корчится въ страшныхъ судорогахъ, трещина за трещиной раскрываются на его огромномъ тл, и раздается страшный шумъ, колеблющій небо и землю.

Іогансенъ храпитъ такъ, что хижина дрожитъ. Я радуюсь, что его мать не можетъ теперь его видть. Наврное она бы пожалла своего мальчика, который сдлался такимъ грязнымъ и чернымъ, весь въ лохмотьяхъ и съ полосами сажи на лиц. Но терпніе, только терпніе! Она его увидитъ здоровымъ и свжимъ.

Среда, 8 января. Вчера вечеромъ втеръ сдулъ со склона сани, къ которымъ былъ привязанъ термометръ. Буря свирпствуетъ, яростный втеръ стсняетъ дыханіе, если высунешь голову на воздухъ. Мы лежимъ и стараемся заснуть, чтобы скоротать время. Но это не всегда удается. О, эти долгія безсонныя ночи, когда перевертываешься съ боку на бокъ, поджимаешь ноги, чтобы немного согрться и жаждешь только одного на свт — она! Мысли уносятся на родину, но длинное, тяжелое тло лежитъ здсь, тщетно отыскивая сносное положеніе на неровныхъ камняхъ. Однако время ползетъ дальше: сегодня рожденье маленькой Лифъ, сегодня ей три года, и она наврно уже большая двочка. Бдная крошка: пока ты еще не нуждаешься въ отц, но слдующій день твоего рожденія я надюсь провести съ тобою. Какими мы будемъ друзьями! Ты будешь скакать у меня на колняхъ, и я буду разсказывать теб о медвдяхъ, лисицахъ, моржахъ…— Нтъ, я не могу объ этомъ думать!

Суббота, 1 февраля. Я лежу, измученный ревматизмомъ. На двор съ каждымъ днемъ становится свтле, небо надъ ледникомъ краснетъ все больше, и вотъ въ одинъ прекрасный день надъ краемъ горъ поднимется солнце, и кончится наша послдняя зимняя ночь. Весна наступаетъ! Я часто думалъ, что въ весн есть что-то грустное, потому ли, что она скоро проходитъ, или потому, что она возбуждаетъ надежды, которыхъ лто не выполняетъ. Но въ этой весн нтъ грусти, ея общанія должны исполниться, было бы слишкомъ жестоко, еслибы они не исполнились! Мы провели цлую зиму, пролежавъ въ хижин, подъ землею. Какъ тосковали мы о книгахъ! Какою чудесною казалась намъ жизнь на Fram, гд мы имли въ своемъ распоряженіи цлую библіотеку! Іогансенъ всегда со вздохомъ вспоминалъ о новеллахъ Гейзе, онъ не усплъ кончить послднюю изъ нихъ, которую началъ читать на судн. Единственнымъ матеріаломъ для чтенія у насъ были навигаціонная таблица и корабельный журналъ, который я такъ много читалъ, что выучилъ наизусть все, что касалось норвежской королевской семьи, лицъ мнимо умершихъ и самопомощи для рыбаковъ. Но для насъ все-таки было утшеніемъ смотрть на эти книги: одинъ видъ печатныхъ буквъ заставлялъ насъ сознавать, что въ насъ осталось еще нчто, свойственное цивилизованному человку. Все, о чемъ намъ нужно было говорить, давно уже было переговорено, и у насъ почти не осталось мыслей, представляющихъ какой нибудь общій интересъ, которыми бы мы уже не обмнялись раньше. Нердко мы занимались разсчетами, на какое разстояніе унесло Fram, и разсуждали о томъ, есть ли вроятность, что онъ достигнетъ Норвегіи раньше насъ. Что тогда подумаютъ о насъ наши друзья? Вроятно, вс они потеряютъ надежду снова увидть насъ, даже наши товарищи на судн. Но гд мы находимся теперь? И много ли намъ нужно еще идти? Я много разъ проврялъ вычисленія, сдланныя лтомъ, осенью и весною, но все выходила какая-то путаница. Казалось ясно, что мы находимся гд-то далеко на запад, можетъ быть, на западномъ берегу земли Франца-Іосифа, какъ я предполагалъ осенью. Но въ такомъ случа, какую землю видли мы на свер? И на какой земл мы впервые высадились? Отъ первой группы острововъ, которую мы назвали ‘Блой землей’, до того мста, гд мы теперь находимся, мы сдлали около 7® долготы — это доказывали наши наблюденія самымъ неопровержимымъ образомъ. Но если мы теперь находимся на одной долгот съ мысомъ Флигели, то эти острова должны лежать на меридіан настолько восточномъ, что онъ долженъ проходить между землей короля Оскара и землею Кронпринца Рудольфа, однако, мы побывали гораздо восточне, а этихъ земель не видали. Какъ объяснить это? Къ тому же земля, виднная нами, исчезла къ югу, а на восток мы не видли никакихъ признаковъ земли. Нтъ, мы не могли быть по близости ни одной изъ извстныхъ земель, мы, вроятно, находимся на какомъ нибудь остров, лежащемъ дальше къ западу между Землею Франца-Іосифа и Шпицбергеномъ, можно предположить, пожалуй, что мы находимся на пока еще загадочной земл ‘Gillies’. Но въ такомъ случа нельзя понять, какимъ образомъ въ такой сравнительно узкой полос могла помститься такая масса земли, причемъ ее совсмъ не видно съ сверо-восточнаго берега Шпицбергена. Вс же прочія заключенія казались намъ еще боле невроятными. Мы уже давно отказались отъ мысли, что часы наши идутъ хотя приблизительно врно, ибо въ такомъ случа мы должны были бы прямо пересчь Землю Пайера, Вильчека и ледникъ Дове, не замтивъ ихъ. Потому и это предположеніе пришлось отбросить. Но меня сильно смущали другія вещи. Если мы находимся на земл вблизи Шпицбергена, то отчего-же намъ совсмъ не встрчаются розовыя чайки, которыхъ мы здсь встрчали цлыми стаями? Къ тому же, компасъ показывалъ большія отклоненія.

Когда весною дни стали длинне, я сдлалъ открытіе, которое привело насъ въ еще большее замшательство. Въ двухъ мстахъ на горизонт приблизительно на юго-запад и запад, мн показались неясныя очертанія земли. Но она должна была находиться на очень большомъ разстояніи отъ насъ. Я думалъ, что до нея не мене 111 километровъ {Потомъ оказалось, что это разстояніе равнялось приблизительно 90 километрамъ.}. Могла ли это быть ‘Сверо Восточная Земля’? Но это казалось едва вроятнымъ. Во всякомъ случа, если мы доберемся до увиднной нами земли, нашъ путь будетъ уже не очень длиненъ, и мы, быть можетъ, найдемъ открытую воду на всемъ пути до того мста, гд корабль изъ Тромзе возьметъ насъ, чтобы отвести на родину.

Мечты о всхъ хорошихъ вещахъ, которыя мы найдемъ на этомъ корабл, служили намъ утшеніемъ, когда время тянулось невыносимо долго. И дйствительно, наша жизнь оставляла желать очень многаго. Какъ намъ хотлось какой нибудь перемны въ пищ! Еслибы только у насъ было немного сахару и муки въ придачу къ мясу, мы бы жили, какъ принцы. Мы подолгу мечтали о большихъ пирогахъ, не говоря уже о хлб и картофел. Какъ вознаградимъ мы себя за все это время, когда будемъ въ Тромзе. Но будетъ ли тамъ картофель и свжій хлбъ? На худой конецъ можно удовольствоваться и морскими сухарями, особенно, если ихъ поджарить въ масл и сахар. Но еще лучше было бы для насъ чистое платье и книги. Ахъ, наши платья имли самый ужасный видъ! Мы наслаждались пріятными мечтами о большомъ, свтломъ магазин, стны котораго увшаны новыми, чистыми, мягкими, шерстяными платьями, и мы могли выбирать изъ нихъ самыя лучшія. Можно ли представить себ что нибудь прелестне рубашекъ, удобныхъ куртокъ, шерстяныхъ чулокъ и теплыхъ войлочныхъ туфель. А баня! Завернувшись въ спальный мшокъ, мы были способны цлыми часами толковать объ этихъ вещахъ. Теперь я только понялъ, какое великое изобртеніе мыло. Мы длали всевозможныя попытки отмывать грязь, но все неудачно. Вода не оказывала никакого вліянія, лучше было прибгать къ моху или песку. Песокъ мы находили въ стнахъ хижины, когда раскалывали ледъ. Лучшихъ результатовъ мы достигали, намазывая наши руки теплой медвжьей кровью или рыбьимъ жиромъ и затмъ счищая ихъ мхомъ. Тогда наши руки длались мягкими и блыми, какъ у самой изнженной дамы, и намъ почти не врилось, что эти руки члены нашего грязнаго тла. Въ крайнемъ случа, когда у насъ не было никакихъ подобныхъ принадлежностей туалета, лучшимъ средствомъ было скоблить кожу ножомъ.

Но если трудно было содержать въ чистот наше тло, то относительно платья это было прямо невозможно. Мы мыли ихъ эскимосскимъ и собственнымъ способомъ, но и то, и другое было одинаково безполезно. Мы цлыми часами кипятили наши рубахи въ горшк, но вынимали ихъ не мене пропитанными жиромъ. Пробовали выжимать изъ нихъ жиръ, это было немного лучше, но единственное, что давало хоть какіе нибудь результаты, было варить ихъ, а затмъ, пока они еще теплые, соскребать съ нихъ жиръ ножомъ. Выскобленный такимъ образомъ жиръ служилъ, конечно, прибавленіемъ къ нашему топливу. Въ теченіи всего этого времени наши бороды и волосы страшно отросли. Правда, у насъ были ножницы, но одежда наша не отличалась изобиліемъ, и мы думали, что будетъ тепле, если мы сохранимъ нашу прическу. Въ общемъ, однако, мы такъ привыкли къ нашему вншнему виду, что не находили въ немъ ничего поразительнаго, и пока мы не встртились съ другими людьми, которые не совсмъ раздляли наше мнніе, мы не сознавали, что можно относиться критически къ нашей наружности. Жили мы мирно и никогда не ссорились. По нашемъ возвращеніи, Іогансена разъ спросили, какъ мы провели зиму, и происходили ли между нами раздоры, ибо, по общему мннію, очень трудно было двумъ мужчинамъ прожить вмст въ такомъ уединеніи. ‘О, нтъ’ — отвчалъ онъ, — ‘мы никогда не ссорились, одно только: я имлъ дурную привычку храпть во сн, и когда это безпокоило Нансена, то онъ меня толкалъ въ спину’. Я не могу отрицать правдивости его словъ, такъ какъ не разъ давалъ ему пинки, когда онъ слишкомъ громко храплъ, но, къ счастью, онъ тогда только немного отодвигался отъ меня и продолжалъ спокойно спать.

Такъ проходило у насъ время. Мы всячески старались его проспать, и иногда намъ удавалось спать 20 ч. Если кто нибудь придерживается еще стариннаго мннія, что цынга вызывается недостаткомъ движенія, то мы служимъ живымъ доказательствомъ противнаго. Мы чувствовали себя превосходно. Когда вмст съ весною возвратился и свтъ, — мы стали охотне выходить изъ хижины. Къ тому же, теперь не всегда было холодно, и часы сна, благодаря всмъ этимъ обстоятельствамъ, сократились. Кром того, приближалось время нашего отъзда, и у насъ много времени уходило въ приготовленіяхъ къ нему.

Вторникъ, 25 февраля. Сегодня прекрасная погода, весна начинается. Мы видли первыхъ птицъ, они явились съ юга, перелетвъ очевидно черезъ проливъ, находящійся на юго-восток, и исчезли за вершиной горы, къ сверо-западу отъ насъ. Мы слышали ихъ веселое щебетаніе. Спустя нкоторое время, на снова услышали ихъ голоса, и тогда намъ казалось, что они услись на хор надъ нами. Это первое привтствіе жизни. Милыя птички, какъ намъ пріятно васъ видть! Такъ похоже было на весенній вечеръ дома. Красное солнце мало по малу исчезло, оставивъ на облакахъ золотой слдъ, и взошла луна. Я ходилъ взадъ и впередъ передъ хижиной и воображалъ себя въ Норвегіи въ весенній вечеръ.

Пятница, 28 февраля. Я открылъ, что изъ одного куска бичевки можно сдлать 12 нитокъ, и теперь я счастливъ, какъ король. Теперь у насъ много нитокъ, и мы можемъ починить наши платья. Можно также распороть мшокъ и употребить его на нитки.

Суббота, 29 февраля. Сегодня солнце стоитъ высоко надъ ледникомъ. Мы серьезно должны беречь ворвань, если хотимъ ухать отсюда, а то у насъ ея не хватитъ для путешествія.

Вторникъ, 10-го марта. Третьяго дня медвдь появился какъ разъ во время. Дла наши были плохи: мясо и жиръ были на исход. Въ воскресенье утромъ я былъ занятъ починкой панталонъ и башмаковъ, торопясь приготовить все это къ появленію медвдей. Іогансенъ, который эту недлю былъ поваромъ, чистилъ хижину, выметая изъ вся отбросы мяса и кости, онъ подошелъ уже къ выходу, но какъ только приподнялъ шкуру, завшивавшую дверь, такъ тотчасъ же бросился назадъ со словами: ‘Противъ двери стоитъ медвдь’. Онъ схватилъ ружье, висвшее подъ крышей и опять выставилъ голову въ проходъ, но быстро отдернулъ ее, говоря: ‘Онъ стоитъ очень близко и, повидимому, намревается войти къ намъ’. Затмъ Іогансенъ осторожно отвернулъ уголъ шкуры, прикрывавшей входъ, и просунулъ въ отверстіе локоть, чтобы стрлять, но это оказалось не легко. Проходъ, вообще узкій, теперь былъ заваленъ костями и кусками мяса. Я видлъ, какъ Іогансенъ поднялъ ружье на плчо, но потомъ опять опустилъ его, такъ какъ забылъ взвести курокъ, медвдь въ это время отошелъ и Іогансену были видны только его морда и лапы. Но вдругъ медвдь сталъ опускать одну лапу въ проходъ, словно желая войти. Іогансенъ, думая, что попадетъ медвдю прямо въ грудь, прицлился и выстрлилъ. Я услыхалъ глухой ревъ и шумъ удаляющихся шаговъ. Іогансенъ снова зарядилъ ружье и, высунувъ голову, сказалъ, что онъ видитъ медвдя, который не усплъ высоко подняться, вслдъ затмъ онъ выбжалъ за нимъ. Въ это время я лежалъ въ мшк головою впередъ и искалъ одинъ носокъ, котораго никакъ не могъ найти. Наконецъ, найдя его, я послдовалъ за Іогансеномъ, вооружившись, конечно, ружьемъ, патронами, ножемъ. Я пошелъ по слдамъ вдоль берега и, спустя нкоторое время, встртилъ Іогансена, — онъ догналъ медвдя и убилъ выстрломъ въ спину, недалеко отсюда. Пока Іогансенъ ходилъ за санями, я пошелъ туда, гд лежалъ медвдь, съ цлью содрать съ него шкуру, но это удалось мн не скоро. Приблизившись съ тому мсту, гд долженъ былъ лежать мертвый медвдь, я увидлъ, что послдній находятся уже далеко и довольно быстро удираетъ вдоль берега. Время отъ времени онъ останавливался и оглядывался на меня. Я перешелъ на ледъ, думая опередить его и прогнать назадъ, чтобы потомъ не надо было далеко тащить его. Пробжавъ нкоторое время, я достигъ одинаковой высоты съ нимъ, но вдругъ онъ сталъ карабкаться на ледникъ. Я не разcчитывалъ, что ‘мертвый’ медвдь способенъ на это. Необходимо было остановить его, но какъ только я приблизился на разстояніе выстрла, онъ исчезъ за гребнемъ горы. Скоро я снова увидлъ его. Я старался поспть за нимъ, но это было трудно, такъ какъ я проваливался въ глубокомъ снгу по поясъ. Наконецъ, я опять перешелъ на ледъ, покрывавшій проливъ. Спустя немного времени медвдь показался изъ за отвснаго утеса и затмъ сталъ осторожно взбираться на вершину склона. Я ршилъ выстрлить, чтобы попытаться заставить его скатиться внизъ. Казалось, что на верху у него не было прочной опоры для ногъ. Подъ утесомъ дулъ страшный втеръ, я я видлъ, что медвдю приходилось лежать на брюх и цпляться когтями за ледъ. Когда налетали порывы втра, къ тому же передняя правая нога у него была переломлена. Я всталъ на большой камень у нижняго края склона и выстрлилъ. Пуля ударилась въ снгъ подъ самымъ медвдемъ и я не зналъ былъ ли онъ раненъ, какъ бы то ни было, онъ хотлъ перескочить черезъ сугробъ, но поскользнулся и упалъ внизъ, но снова принялся взбираться на верхъ. Я выстрлилъ еще разъ. Медвдь на минуту остановился и потомъ опять покатился по склону внизъ. Присвъ на корточки, я поспшилъ вложить въ ружье новый зарядъ. Теперь медвдь докатился до подножія сугроба, увлекая за собой комки и куски снга. Наконецъ, онъ сдлалъ одинъ большой прыжокъ и ударялся о камень. Что-то хрустнуло, и медвдь растянулся рядомъ со мною въ судорогахъ: черезъ нсколько минутъ все было кончено. Это былъ большой медвдь самецъ съ прекрасной шерстью, которую пріятно было бы имть дома, но лучше всего было то, что онъ былъ очень жирный.

Спустя нкоторое время подошелъ Іогансенъ и, разрзавъ съ его помощью звря на куски, мы стащили его на ледъ и положили въ сани. Отъхавъ немного, мы убдились, что будетъ тяжело тащить медвдя противъ втра. Поэтому половину мы сложили на ледъ и покрыли шкурой, намреваясь черезъ два дня придти за мясомъ. Не смотря на значительное облегченіе поклажи, намъ все-таки было трудно бороться съ втромъ, и мы только поздно ночью вернулись домой. Давно уже мы не радовались такъ сильно возвращенію домой и возможности спрятаться въ мшокъ, поужинавъ свжимъ мясомъ и горячимъ супомъ. Этимъ медвдемъ мы питались въ теченіе шести недль.

Когда Іогансенъ вышелъ сегодня въ 6 часовъ утра, ему показалось, что милліоны пингвиновъ перелетаютъ черезъ проливъ, когда же мы вмст вышли изъ хижины въ 2 часа, то увидли, какъ одна стая за другой летли къ морю, и это продолжалось до вечера. Я видлъ также двухъ кайръ, пролетвшихъ надъ нашими головами: это были первыя кайры, виднныя нами.

Четвергъ, 2 апрля. Сегодня убитъ еще одинъ медвдь.

У насъ накопилось достаточное количество мяса и жира для путешествія, и мы теперь дятельно занимались приготовленіями къ нему.

А дла было еще очень много. Мы должны были сдлать новыя одежды изъ одялъ, наше платье, защищающее отъ втра, и обувь требовала починки, нужно было сшить носки и перчатки изъ медвжьей шкуры, а также легкій хорошій мшокъ для спанья. Все это требовало времени, и съ этихъ поръ мы прилежно работали съ утра до поздней ночи, хижина наша внезапно превратилась въ мастерскую сапожника и портного. Сидя рядомъ въ мшк на каменной лавк, мы неутомимо шили, думая о возвращеніи домой.

Разумется, мы постоянно толковали о нашемъ путешествіи и находили большое утшеніе въ томъ, что на юго-запад виднлось темное небо, указывающее на присутствіе открытой воды. Въ виду этого, я думалъ, что наши каяки будутъ намъ очень полезны при путешествіи на Шпицбергенъ. Я уже нсколько разъ упоминалъ въ своемъ дневник объ этой открытой вод. Напр., 12-го апрля я писалъ: ‘Съ мыса на юго-запад до свера видна открытая вода, насколько хватаетъ глазъ’. Подъ этимъ я разумю, что надъ всмъ горизонтомъ въ этомъ направленіи былъ виднъ темный воздухъ, доказывающій присутствіе открытой воды. Это не могло поразить насъ: мы должны были быть готовы къ этому, такъ какъ Пайеръ въ половин апрля видлъ открытую воду еще сверне, на западномъ берегу земли кронпринца Рудольфа.

Второе обстоятельство, заставлявшее насъ врить въ близость моря, были ежедневныя посщенія блыхъ чаекъ и буревстниковъ. Первыхъ блыхъ чаекъ мы увидли 12-го марта, въ апрл число ихъ все увеличивалось. Вс они летали вокругъ нашей хижины и клевали остатки медвжьяго мяса и костей.

Во время зимы постоянное глоданіе этихъ остатковъ лисицами забавляло насъ и напоминало, что мы еще не совсмъ забыты живыми существами. Находясь въ полудремот, мы воображали, что мы у себя дома въ нашихъ постеляхъ слышимъ, какъ въ погреб пируютъ мыши и крысы. Но съ наступленіемъ солнечнаго свта лисицы исчезли. Теперь он питались маленькими пингвинами, которыхъ он находили во множеств въ ущельяхъ горъ, и имъ уже не нужно было нашего промерзшаго медвжьяго мяса, но вмсто лисицъ шумли чайки. Он часто надодали и мшали намъ спать своимъ прыганьемъ по крыш, такъ что приходилось выходить и прогонять ихъ, что впрочемъ успокаивало ихъ только на нсколько минутъ.

Воскресенье, 19-го апрля. Сегодня утромъ въ 7 часовъ я былъ разбуженъ тяжелыми шагами медвдя. Я разбудилъ Іогансева, коткрый зажегъ свтъ, пока я надлъ сапоги, панталоны, и выползъ изъ хижины съ заряженнымъ ружьемъ. За ночь, какъ всегда, нанесло очень много снгу на шкуру, закрывавшую отверстіе, такъ что трудно было выбраться изъ хижины. Наконецъ, толкнувъ шкуру изо всей силы, мн удалось стряхнуть съ нея снгъ и высунуть голову наружу, гд меня посл мрака сразу ослпило солнце. Я ничего не видлъ, но зналъ, что медвдь стоитъ тутъ за хижиной. Вскор я услышалъ фырканье и пыхтнье и увидлъ медвдя, мчавшагося неуклюжимъ галопомъ вверхъ по склону. Я колебался стрлять, такъ какъ мн не хотлось сдирать съ медвдя шкуру въ такую непріятную погоду. Въ конц концовъ, я выстрлилъ на авось, но промахнулся и больше уже не стрлялъ. Медвдь не былъ намъ нуженъ, и мы хотли только, чтобы онъ оставилъ въ поко наши вещи.

Воскресенье, 3 мая. Когда Іогансенъ сегодня утромъ вошелъ въ хижину, то сказалъ, что видлъ на льду медвдя, который шелъ по направленію къ земл. Немного поздне Іогансенъ вышелъ посмотрть на него, но медвдя уже не было, вроятно, онъ отправился къ заливу, лежащему сверне. Но мы все-таки ждали его посщенія. И дйствительно, когда поздне мы сидли и шили, то услышали тяжелые шаги близь хижины. Медвдь ходилъ взадъ и впередъ, потомъ что-то потащилъ, и все стихло. Іогансенъ осторожно поползъ съ ружьемъ. Когда онъ высунулъ голову, то его сначала ослпилъ яркій солнечный свтъ, но, приглядвшись, онъ увидлъ, что медвдь стоитъ не далеко отъ него и гложетъ медвжью шкуру. Пуля, пущенная ему въ голову, убила его на повалъ. Это было тощее небольшое животное, но оно могло намъ пригодиться для дороги.

Прошлою ночью насъ постили два медвдя, но они повернули назадъ около саней, стоящихъ у морены къ западу отъ насъ, въ качеств подставки для нашего термометра.

Во время завтрака 3-го мая, мы снова услышали шаги медвдя, и боясь, чтобы онъ не сълъ нашу ворвань, должны были убить его. Теперь у насъ было очень много мяса, и потому мы ршали не тратить напрасно зарядовъ. Но что насъ дйствительно огорчало, такъ это мысль, что намъ придется бросить вс наши великолпныя медвжьи шкуры. Время нашего отъзда приближается, и мы усердно готовимся къ дорог. Наши платья уже готовы.

Когда въ субботу, 16 мая, я длалъ наблюденія на вольномъ воздух, то увидлъ на льду медвдя съ маленькимъ дтенышемъ. Я только что былъ въ томъ мст, и зври обнюхивали мои слды, впереди шла мать, она влзала на вс холмы, гд я побывалъ, поворачивалась, сопла и глядла на слды, потомъ спускалась внизъ и опять взбиралась на холмы. За ней слдовалъ медвжонокъ, который въ точности повторялъ вс ея движенія. Но, наконецъ, они, повидимому, устали и направились къ скал, за которой вскор исчезли.

За послднія недли у насъ въ хижин царила лихорадочная дятельность. Мы становились все нетерпливе, намъ хотлось поскоре двинуться въ путь, но дла еще оставалось много. Мы сильно чувствовали теперь недостатокъ въ запасахъ, которыми располагали на ‘Fram’. Тамъ, быть можетъ, и не хватало кое-какихъ вещей, но тутъ у насъ ничего не было. Чего бы мы не дали теперь за коробку собачьихъ сухарей для насъ самихъ! Гд намъ найти все, что намъ нужно. Для санной экспедиціи надо запастись легкой и питательной пищей и притомъ въ довольно большомъ разнообразіи, а также легкою и теплою одеждой, прочными, практичными санями и т. д. Намъ вдь извстны эти азбучныя правила арктическихъ экспедицій. Предстоящее путешествіе, положимъ, не могло быть особенно длиннымъ, только бы добраться до Шпицбергена, чтобы тамъ найти какое-нибудь судно! Когда мы стали осматривать припрятанные нами въ начал зимы запасы провизіи, то нашли лишь жалкіе остатки. Отъ сырости запасы совсмъ испортились, драгоцнная мука никуда не годилась, шоколадъ распустился, а пеммиканъ имлъ очень странный видъ и, отвдавъ его, мы должны были его выбросить. Оставалось только немного рыбной муки, ржаного хлба, сыраго и полузаплеснвшаго, и левроватовой муки. Мы все это тщательно сварили въ ворвани, частью чтобы высушить, частью же, чтобы сдлать боле съдобнымъ. На нашъ вкусъ это было хорошо, и мы тщательно спрятали для торжественныхъ случаевъ приготовленный такимъ образомъ хлбъ, или чтобы питаться имъ, когда у насъ не будетъ другой пищи.

Мы не могли высушить медвжье мясо, такъ какъ погода была дурная, и поэтому приходилось брать съ собой насколько возможна большой запасъ сырого мяса и жира. Затмъ, мы наполнили ворванью три жестяные сосуда, въ которыхъ прежде хранился керосинъ. Вс наши надежды мы полагали на то, что встртимъ дичи вдоволь. Большое затрудненіе у насъ было съ санями, которыя были слишкомъ коротки, но удлинить ихъ мы не имли возможности. Мы просто не могли себ представить, какъ мы будемъ тащить на нихъ свои каяки по неровному льду, если не встртимъ открытую воду на всемъ пути до Шпицбергена. Мы рисковали разбить ихъ на куски, протаскивая среди ледяныхъ холмовъ и хребтовъ, образовавшихся вслдствіе напора. Намъ самимъ также нелегко было снарядиться въ путь. Мы сшили себ новыя одежды, на что понадобилось много времени, когда мы, наконецъ, нарядились въ новыя одежды, то намъ показалось даже, что мы имемъ весьма представительный видъ. Мы, однако, берегли новое платье, чтобы не износить его до отъзда. Жалкіе остатки вашего нижняго блья были тщательно вымыты передъ отъздомъ тмъ способомъ, какъ я описывалъ выше. Обувь тоже была не въ блестящемъ положеніи. Мы сдлали, однако, нчто въ род подошвъ для сапогъ, употребивъ для этого моржовую кожу, соскобливъ предварительно половину ея толщины и высушивъ ее на ламп. Такимъ образомъ одежда у насъ была приведена въ порядокъ, хотя и не отличалась особенно опрятностью. Затмъ мы приготовили спальный мшокъ изъ медвжьей шкуры, выбравъ ту, которая была полегче. Но самого важною частью нашего снаряженія было наше огнестрльное оружіе. Оно оказалось въ хорошемъ вид и, осмотрвъ наши боевые запасы, мы увидли, къ великому нашему удовольствію, что ихъ хватило бы еще на нсколько зимъ.

Домой!

Во вторникъ, 19-го мая мы, наконецъ, были готовы къ путешествію. Наши сани стояли нагруженныя и связанныя. На прощаніе мы сняли фотографію съ нашей хижины снаружи и внутри и оставили въ ней краткій отчетъ о нашемъ путешествіи, помстивъ его въ мдную трубку, составлявшую цилиндръ воздушнаго насоса нашей лампы ‘Примусъ’. Мы заткнули эту трубку деревянною пробкой и привсили на проволок къ бревну на крыш.

Мы оставили нашу зимнюю стоянку въ семь часовъ утра и двинулись на югъ. Отвыкнувъ за зиму отъ движенія, мы находили, что наши сани довольно таки тяжело нагружены, и шли съ трудомъ. Часика черезъ два остановились, съ удовольствіемъ мечтая объ отдых. Мы испытывали особенный приливъ радостнаго чувства при мысли, что мы, наконецъ-то, снова въ дорог и теперь, дйствительно, возвращаемся домой.

Ледъ становился предательскимъ. До мр того, какъ мы приближались къ земл, мы все чаще и чаще встрчали трещины, расходившіяся во всхъ направленіяхъ и покрытыя сверху слоемъ снга, такъ что разглядть было трудно. Пока Іогансенъ привязывалъ крпче парусъ и мачту къ своему каяку, чтобы втеръ не могъ ихъ снести, я побжалъ на лыжахъ впередъ, чтобы отыскать мсто для стоянки. Вдругъ ледъ подо мною опустился, и я провалился въ широкую трещину, которую не замтилъ подъ снгомъ. Я старался выкарабкаться, но не могъ вытащить лыжи, крпко привязанныя къ ногамъ, притомъ я былъ привязанъ къ санямъ посредствомъ сбруи, такъ что повернуться не могъ. Къ счастью, во время паденія, я воткнулъ свою палку съ желзнымъ наконечникомъ въ ледъ на другую сторону трещины и благодаря этому могъ удержаться на поверхности и терпливо ждалъ, пока подойдетъ Іогансенъ. Прошло, однако, довольно много времени, и такъ какъ палка начала проваливаться, вода же поднималась все выше по моему тлу, то я крикнулъ, но отвта не получилъ, я закричалъ еще громче и услышалъ наконецъ отвтный крикъ. Спустя нсколько минутъ, когда уже вода достигла мн до груди, явился Іогансенъ и вытащилъ меня. Онъ былъ такъ занятъ своими санями, что ни замтилъ, какъ я провалился, пока не услыхалъ моихъ криковъ. Посл такого опыта я сталъ осторожне и уже не привязывалъ больше такъ крпко лыжъ къ ногамъ, когда приходилось идти по такому непрочному льду. Въ теченіе слдующихъ дней бушевала буря, и мы не могли идти дальше. Мы остановились у подножія глетчера. Пришлось только перенести палатку изъ за трещинъ, такъ какъ ледъ грозилъ раскрыться какъ разъ подъ нами. Здсь очень много моржей, когда мы идемъ по льду, то они выставляютъ головы изъ трещинъ и слдятъ за нами. Мы часто слышимъ, какъ они возятся и толкаютъ ледъ подъ нашими ногами. Я подошелъ къ стаду, состоявшему изъ девяти моржей, чтобы снять съ нихъ фотографію. Самка съ дтенышемъ нырнула въ воду, какъ только увидла меня, но другіе и не пошевелились, сколько я ни кричалъ. Іогансенъ швырялъ въ нихъ комками снга и кусками льда, но они не обращали на это вниманія. Они только ударяли своими клыками во льду и фыркали, пока я снималъ съ нихъ фотографію. Двое ближайшихъ ко мн только чуть чуть приподняли головы, презрительно поглядли на меня и затмъ опять уснули. На прощаніе я ударилъ лежащаго ко мн ближе моржа палкой, онъ приподнялся, недовольно захрюкалъ и, взглянувъ на меня съ изумленіемъ своими большими круглыми глазами, принялся быстро чесать затылокъ. Я снялъ еще фотографію, посл чего моржъ спокойно улегся. Когда мы отошли, то они вс снова расположились спать и лежали точно неподвижные куски мяса.

Вторникъ, 2-го іюня. Дурная погода задержала насъ вчера вечеромъ, и сегодня мы не можемъ двинуться дальше. Но къ вечеру втеръ нсколько утихъ, и снова показалось солнце. Мы лежимъ въ углубленіи въ снгу и промокаемъ все сильне, думая о томъ, что теперь уже іюнь, и что дома все цвтетъ, а мы добрались только сюда. Но еще немного и мы будемъ дома. О, объ этомъ думать слишкомъ тяжело! Еслибъ я имлъ какія нибудь свднія о ‘Fram’! Вдь если онъ вернется раньше насъ, то что станутъ длать т, кто насъ ждетъ дома!..

Припасы наши становятся весьма скудными. Мы надялись, что встртимъ медвдей, но именно теперь, когда они намъ были нужны, они и не показывались. Мы ршили настрлять птицъ, но намъ удалось убить только пару буревстниковъ. Такъ какъ мы вскор прошли мимо стада моржей, то ршили убить одного изъ нихъ, хотя къ этой пищ и относились съ презрніемъ. Намъ удалось убить на мст одного моржа, между тмъ, какъ другіе только чуть приподняли головы, когда раздался выстрлъ, и затмъ снова заснули. Но нельзя же было сдирать шкуру съ убитаго моржа въ то время какъ другіе моржи лежали возл, и поэтому намъ нужно было прогнать ихъ въ воду, такъ или иначе. Но это было нелегко. Мы подошли къ нимъ поближе, стали кричать во всю мочь, но они только лниво поглядли на насъ и даже не пошевелились. Тогда мы стали толкать ихъ нашими палками съ желзными наконечниками, моржи разсердились и такъ ударили клыками по льду, что осколки разлетлись во вс стороны, но, тмъ не мене, они все таки не желали тронуться съ мста. Наконецъ намъ удалось согнать все стадо въ воду, продолжая толкать и бить моржей. Но и на это потребовалось время, моржи не торопясь отправлялись въ воду одинъ за другимъ, оглядываясь на насъ и недовольно хрюкая. Когда же мы принялись разрзывать ихъ товарища, то они снова появились и на половину вылзли на ледъ, какъ будто намревались потребовать отъ насъ объясненія нашихъ дйствій. Нарзавъ изъ моржа столько мяса и жира, сколько было намъ нужно по нашимъ соображеніямъ, мы разбили поблизости палатку и сварили прекрасную кровяную похлебку, которая представляла удивительную смсь изъ крови, рыбной и маисовой муки и жира. Втеръ былъ хорошій, и мы всю ночь весело тащили свои сани, поднявъ на нихъ паруса. Добравшись до мыса, мы увидали открытую воду, доходящую вплоть до края покрытой ледникомъ земли. Мы тотчасъ же спустили каяки и, въ первый разъ въ этомъ году, поплыли по открытому морю вдоль края ледника. Странное чувство испытывали мы, снова взявшись за весла и видя, какъ кругомъ на вод кишли птицы. Не мало изумились мы, увидвъ на вод стаю гагаръ, а поздне встртили двухъ гусей, и вамъ показалось, что мы снова находимся въ цивилизованныхъ странахъ. Посл нсколькихъ часовъ безпрепятственнаго плаванія, мы были задержаны прибрежнымъ льдомъ, открытая вода простиралась къ западу, по направленію къ земл, которую мы раньше видли, но которая теперь была покрыта туманомъ. Мы не знали, какой избрать путь, отправиться ли по вод къ западу, разсчитывая, такимъ образомъ, приблизиться къ Шпицбергену, или снова взяться за сани и тащить ихъ за собою по гладкому льду по направленію къ югу. Хотя туманъ и мшалъ, но мы все-таки были уврены, что по пути черезъ ледъ найдемъ все таки открытую воду съ южной стороны острововъ, между которыми теперь находимся. Быть можетъ, намъ удастся даже найти кратчайшій путь на Шпицбергенъ.

Мы отправились по льду къ югу (воскресенье, 7-го іюня) пользуясь все тмъ же свернымъ втромъ, и подъ парусомъ сани двигались хорошо. Пропутешествовавъ всю ночь, мы остановились на другой день утромъ (понедльникъ, 8-го іюня) посреди льда и въ то время, какъ бушевала сильная буря. Многочисленные острова, среди которыхъ мы находились, казались намъ все таинственне. Я записалъ въ дневник: ‘Мы открываемъ все новые острова и земли на юг. На западъ отъ насъ простирается большая снжная земля, также, повидимому, направляющаяся къ югу на большое разстояніе’. Эта снжная земля казалась намъ въ высшей степени загадочной. Мы не замчали на ней ни одной темной точки, везд только снгъ и ледъ. Мы не могли составить себ ясное представленіе объ этой земл. Намъ казалось, что^— она должна быть больше тхъ земель, которыя намъ до сихъ поръ встрчались. Къ востоку мы на всемъ пути постоянно видли острова за островами, фіорды и проливы. Мы все это занесли на карту, такъ точно, какъ могли.

Наши запасы истощаются, у насъ остается только не много мяса на одинъ день, а между тмъ, мы не встрчаемъ ни одного живого существа, ни одного тюленя, и нигд нтъ открытой воды. Если мы не скоро ее достигнемъ и не встртимъ дичи, то намъ придется плохо.

Вторникъ, 16-го іюля. Послдніе дни были такъ богаты событіями, что писать было некогда. Я хочу наверстать это сегодня утромъ, когда солнце свтитъ въ палатку въ это чудное утро. Голубое, сверкающее море разстилается передо мною, и я могу вообразить себ, что нахожусь дома, въ іюньское утро.

Мы тронулись въ пятницу, 12-го іюня, прикрпивъ паруса къ санямъ. Въ шесть часовъ утра мы остановились для отдыха, и когда я взобрался на холмъ, чтобы произвести наблюденіе для вычисленіи долготы, то увидалъ неподалеку открытую воду. Еще лучше ее было видно съ выступа ледниковаго льда. Мы ршили отправиться къ вод кратчайшимъ путемъ и дйствительно скоро очутились на краю льда и опять увидли передъ собою голубую воду. Мы связали каяки, поставили парусъ и поплыли дальше. Наши надежды оправдались, мы хорошо подвигались впередъ. Наконецъ-то мы достигли южной части той земли, по которой такъ долго бродили и гд провели такую длинную зиму. Я былъ не мало изумленъ, замтивъ, что этотъ южный берегъ, вдоль котораго мы плыли, прекрасно согласовался съ Лей-Смитсовской картой земли Франца Іосифа, но вспомнивъ о карт Пайера, отбросилъ эту мысль. Вечеромъ мы пристали къ краю льда, чтобы немного размять ноги, затекшія отъ долгого сиднія въ каяк. Кром того, мы хотли посмотрть на воду въ западномъ направленіи и поэтому взобрались на холмъ. Но выйдя на берегъ, мы прежде всего подумали о томъ, какъ бы закрпить наши драгоцнныя суда. ‘Возьмите одинъ изъ брасовъ’ {Снасть, служащая для поворота рей.}, — сказалъ Іогансенъ.— ‘Достаточно ли крпка эта снасть?’ — спросилъ я.— ‘Да, я все время употреблялъ ее для управленія парусомъ на саняхъ’.— ‘Ну хорошо, особенной то крпости вдь и не нужно, чтобы удержать легкіе каяки’, сказалъ я, нсколько сконфуженный своею чрезмрною боязливостью, и началъ привязывать каяки. Мы пробыли на льду нкоторое время, прогуливаясь взадъ и впередъ по близости каяковъ. Втеръ значительно стихъ и отошелъ къ западу, и мы начали сомнваться, можно ли будетъ поставить парусъ для дальнйшаго плаванія. Мы взобрались поэтому на холмъ, чтобы точне опредлить силу втра, и когда мы стояли тамъ на верху, Іогансенъ вдругъ крикнулъ: ‘Стой! каяки унесло!’ Дйствительно, каяки уже отплыли на нкоторое разстояніе. ‘Вотъ мои часы’ — крикнулъ я, отдавая ихъ Іогансену, и сталъ поспшно сбрасывать съ себя часть одежды, хотя все сбросить не ршался, такъ какъ со мною могли сдлаться судороги въ вод. Я спрыгнулъ въ воду, но втеръ дулъ отъ берега и подгонялъ легкіе каяки, ударяя въ высокія снасти. Вода была ледяная. Трудно было плыть въ одежд, каяки же все уплывали дальше и притомъ быстре, чмъ я могъ плыть. Я боле чмъ сомнвался въ томъ, что мн удастся ихъ поймать. Но въ нихъ заключалась вся наша надежда! Все, что мы имли, находилось на каякахъ, у насъ не было съ собою даже ножа. Сдлается ли со мною судорога и я пойду ко дну или вернусь назадъ безъ каяковъ — это было почти одно и то же, а поэтому я напрягалъ вс свои силы. Утомившись, я повернулся на спину и тутъ увидлъ, что Іогансенъ безпокойно шагаетъ по льду взадъ и впередъ. Бдняга! Онъ не могъ оставаться на мст и съ ужасомъ сознавалъ, что ничего не можетъ сдлать. Потомъ онъ говорилъ мн, что хуже этихъ минутъ ему не случалось переживать. Но когда я снова перевернулся и увидалъ, что подплываю ближе къ каякамъ, то во мн проснулась бодрость, и я удвоилъ усилія. Однако, я чувствовалъ все-таки, что мои члены постепенно коченютъ. Я чувствовалъ, что продержусь уже не долго, но каяки уже были недалеко. Только бы мн продержаться еще немного — и мы спасены! Наконецъ, я могъ схватиться рукой за конецъ лыжи, положенной поперегъ каяковъ, и подтянулся къ краю каяка — мы были спасены. Я хотлъ взобраться на каякъ, но тло мое такъ окоченло отъ холода, что это оказалось невозможно. Одна мгновеніе я думалъ, что все-таки спасеніе пришло поздно: проплывъ такъ далеко, я не въ состояніи былъ взобраться на каякъ. Но посл нкоторыхъ усилій, мн удалось закинуть ногу за край саней, лежавшихъ на каяк, и такимъ образомъ я влзъ на каякъ. Я услся наконецъ, но такъ окоченлъ отъ холода, что грести было очень трудно. Еслибъ я могъ отвязать одинъ каякъ и прикрпить его къ другому каяку сзади, то это было бы легче. Но я не могъ взяться за это дло, такъ какъ окоченлъ бы отъ холода раньше, чмъ усплъ бы его сдлать. Мн нужно было прежде всего согрться и поэтому я гребъ, что есть силы. Холодъ лишилъ мое тло всякой чувствительности, но когда налетали порывы втра, то мн казалось, что они пронизывали меня насквозь: вдь на мн была только тонкая и мокрая шерстяная сорочка. Я дрожалъ, зубы у меня стучали и я весь оцепнлъ, но все-таки долженъ былъ согрться, достигнувъ края льда. Вблизи каяка появились два пингвина. Мысль пость свжей дичи за ужиномъ была слишкомъ соблазнительна, такъ какъ мы ощущали уже большой недостатокъ въ състныхъ припасахъ. Я схватилъ ружье и положилъ ихъ на мст однимъ выстрломъ. Іогансенъ разсказывалъ потомъ, что онъ страшно испугался, услышавъ выстрлъ: онъ подумалъ, что случилось несчастье. Онъ не могъ понять, что я такое длаю, и когда увидалъ, что я гребу и наклоняюсь, чтобы поднять двухъ птицъ, то подумалъ, что я сошелъ съ ума. Наконецъ, удалось добраться до края льда, но теченіе отнесло меня довольно далеко отъ нашей стоянки. Іогансенъ вскочилъ въ каякъ, вдвоемъ мы скоро добрались до прежняго мста. Я былъ страшно утомленъ и съ большимъ трудомъ взобрался на берегъ. Іогансенъ стащилъ съ меня мокрое платье и переодвъ въ кое-что изъ оставшейся въ запас сухой одежды. Онъ растянулъ спальный мшокъ на льду и я завернулся въ него хорошенько, а онъ прикрылъ меня сверху парусомъ. Но я долго дрожалъ, пока наконецъ, теплота постепенно стала развиваться въ моемъ тл. Ноги мои довольно долго оставались безчувственными, точно это были ледяныя сосульки. Пока Іогансенъ устанавливалъ палатку и готовилъ ужинъ изъ убитыхъ мною птицъ, я уснулъ и когда проснулся, то кушанье давно уже было готово и тихонько кипло на огн. Горячій супъ скоро уничтожилъ послдніе слды моего плаванія.

Такъ какъ теченіе прилива было довольно сильно въ этомъ мст, а втеръ былъ настолько слабъ, что мы не могли плыть подъ парусомъ, то мы ршили ждать перемны теченія и поэтому не могли пуститься въ путь раньше слдующаго вечера. Мы плыли хорошо и на утро слдующаго дня (14-го іюня) повстрчали большія стала моржей, лежавшихъ на льду. Такъ какъ наши запасы мяса изсякли, то мы ршили воспользоваться случаемъ: Мы предпочли бы встртить медвдя, но они что-то не показывались здсь въ послднее время. Я застрлилъ сначала одного, потомъ другого изъ дтенышей, полагая, что съ ними легче будетъ справиться. Взрослыя животныя приподнялись при звук выстрла, и потомъ все стадо бросилось въ воду, но матери не хотли покидать своихъ мертвыхъ дтенышей и одна изъ нихъ обнюхала его и стала толкать въ воду, очевидно, не понимая, въ чемъ дло, она видла только, что изъ головы у него льется кровь. Но потомъ она стала стонать и кричать словно человкъ. Когда я хотлъ задержать ее, то она схватила своего мертваго дтеныша за ногу и исчезла съ нимъ въ глубин. Другая мать сдлала то же самое, я не могъ сообразитъ какъ это случилось и стоялъ на краю льда, смотря вслдъ моржамъ. Я думалъ, что мертвые дтеныши всплывутъ на поверхность воды, но ничего не было видно — они исчезли навсегда. Матери, вроятно, утащили ихъ далеко. Тогда я отправился къ другому стаду и также убилъ дтеныша, но, проученный опытомъ, застрлилъ также мать. Трогательно было видть, какъ она бросилась къ своему мертвому дтенышу и, даже умирая, не хотла разстаться съ нимъ. Теперь у насъ довольно было мяса и жира и притомъ мясо было превосходное, такъ какъ у молодого моржа оно напоминаетъ вкусомъ бараній филей. Мы продолжали свой путь (въ понедльникъ 15-го іюня) при великолпной тихой погод, но такъ какъ насъ окружали моржи со всхъ сторонъ, то мы не ршались грести въ одиночку и, отплывъ немного, связали наши каяки вмст, зная по опыту, какъ велика бываетъ назойливость господъ моржей. Они нсколько разъ подплывали къ намъ и высовывали голову около каяка, но вреда намъ не причинили.

Къ утру моржи исчезли и мы почувствовали себя въ большей безопасности. Вдругъ мы замтили одинокаго морского разбойника, выглянувшаго впереди насъ. Іогансенъ, находившійся впереди меня, тотчасъ направилъ свой каякъ на льдину, и хотя я находилъ его осторожность нсколько преувеличенной, но все-таки послдовалъ его примру. Но не усплъ я сдлать это, какъ вдругъ моржъ приподнялся изъ воды возл меня и, ухвативъ переднею ластой каякъ, грозилъ меня опрокинуть, намреваясь ударить клыками въ каякъ. Я держался такъ крпко, какъ только могъ, и, схвативъ весло, ударилъ звря, что есть мочи по голов. Но моржъ опять ухватился за каякъ и такъ нагнулъ его, что палуба очутилась почти подъ водой, потомъ онъ отпустилъ его и, приподнялся надъ водой. Я схватилъ ружье, но моржъ исчезъ также внезапно, какъ появился. Все это произошло въ одно мгновеніе, и я уже хотлъ крикнуть Іогансену, что опасность миновала, какъ вдругъ почувствовалъ, что мои ноги мокры. Я прислушался и услыхалъ, что вода вливается снизу въ каякъ. Повернуть и пристать ко льду было дломъ одной минуты, но тутъ я началъ опускаться въ воду. Надо было во чтобы то ни стало выбраться изъ каяка на ледъ, — каякъ все больше и больше наполнялся водой. Верхній край льда былъ высокій и рыхлый, но мн все-таки удалось на него взобраться. Іогансенъ наклонилъ тонущій каякъ такимъ образомъ, что пробоина очутилась надъ водой, и мы протащили его къ такому мсту, гд ледъ былъ достаточно низокъ и можно было втащитъ на него каякъ. Все мое имущество плавало въ вод внутри каяка. Я больше всего горевалъ о томъ, что вода проникла въ мой фотографическій аппаратъ и быть можетъ испортила мои драгоцнные снимки. И вотъ мы улеглись, разложивъ вокругъ все наше имущество для просушки. Мой каякъ долженъ быть починенъ, прежде чмъ мы можемъ рискнуть снова пуститься на встрчу моржамъ. Зврь сдлалъ порядочную дыру въ каяк, по крайней мр въ 15 сантиметровъ длины. Еще мы дешево отдлались! Вдь онъ могъ бы ранить меня въ ногу клыкомъ. Плохо бы мн пришлось, еслибъ это случилось далеко отъ берега и еслибъ мы не нашли такого удобнаго мста на краю льда, гд есть подводный ледъ. Спальный мшокъ промокъ, но мы выжали его какъ могли, перевернули на изнанку и отлично выспались ночью. Въ тотъ же вечеръ я написалъ въ своемъ дневник: ‘Сегодня я починилъ мой каякъ и мы залили стеариномъ вс швы въ обоихъ каякахъ, теперь надемся, что можно будетъ продолжать путешествіе. Между тмъ моржи все время держатся около насъ, и уставившись на насъ своими большими круглыми глазами, фыркаютъ и ворчатъ, а иногда взбираются на край льда, какъ будто хотятъ насъ прогнать’.

Вторникъ, 23 іюля. Не сонъ ли это?.. Что случилось? Я едва могу опомниться! какими изумительными случайностями полна наша жизнь! Всего лишь нсколько дней тому назадъ я боролся ради спасенія жизни въ вод, подвергался нападенію моржей, велъ жизнь дикаря уже больше года, увренный, что намъ еще долго придется путешествовать по льду и по морю, черезъ неизвданныя страны, прежде чмъ повстрчаемъ человческія существа. И вдругъ — мы теперь ведемъ жизнь цивилизованныхъ европейцевъ, имя въ избытк воду, мыло, полотенце, чистыя и мягкія шерстяныя одежды, книги и все, все, о чемъ мы такъ долго вздыхали!

Было уже за полдень, когда 17 іюня я вышелъ изъ палатки. Я отправился къ краю льда, набралъ воды, зажегъ лампочку и, положивъ нарзанное мясо въ котелокъ, поставилъ его на огонь, а самъ приготовился снова залзть въ мшокъ и уже снялъ одинъ башмакъ, какъ вдругъ замтилъ, что туманъ, покрывавшій землю, нсколько разсялся. Я надлъ опять башмакъ и влзъ на ближайшій холмъ, чтобы осмотрть мстность. Легкій втерокъ доносилъ съ горъ смшанный гулъ множества птичьихъ голосовъ. Я прислушивался къ этому отголоску жизни и слдилъ взорами за стаями птицъ, летавшихъ надъ моею головой. Мой взглядъ блуждалъ вдоль берега, останавливаясь на темныхъ обнаженныхъ утесахъ, скользя по холоднымъ ледянымъ равнинамъ и холмамъ и земл, на которой, какъ я думалъ, еще никогда не покоились взоры человка и которой никогда не касалось нога человка, она лежала предо мною въ своемъ арктическомъ величіи, закутанная въ туманный плащъ. Вдругъ до меня донесся звукъ, до такой степени похожій на собачій лай, что я вздрогнулъ. Звукъ повторился раза два, не больше, но это былъ лай несомннно. Я напрягалъ слухъ, но ничего больше не слышалъ, только птицъ. Я опять сталъ смотрть на острова и проливы. Но лай опять возобновился и сомнній уже быть не могло. Тутъ я вспомнилъ, что наканун слышалъ звуки, похожіе на выстрлы, но приписалъ это льду. Я крикнулъ Іогансену, что слышу лай собакъ. Онъ не хотлъ поврить сначала. Я сказалъ ему, что онъ можетъ думать какъ ему угодно, но я намренъ какъ можно скорй отправиться, чтобы посмотрть, что это такое. Я съ большимъ нетерпніемъ готовилъ завтракъ и высыпалъ въ супъ остатки маисовой муки въ убжденіи, что вечеромъ у насъ будетъ довольно мучной пищи. Подая свой завтракъ, мы принялись разсуждать о томъ, кто бы это могъ быть, наши земляки или англичане? Если это та самая англійская экспедиція, которую предполагали отправить на землю Франца-Іосифа, когда мы готовились къ отплытію, то какъ намъ быть. ‘О,воскликнулъ Іогансенъ, мы пробудемъ съ ними день или два и затмъ отправимся на Шпицбергенъ, такъ какъ иначе мы не скоро вернемся домой’. На этотъ счетъ мы были совершенно согласны, но ршили, что запасемся у нихъ хорошей провизіей для дальнйшаго путешествія. Я долженъ былъ отправиться къ нимъ одинъ, Іогансенъ же долженъ былъ наблюдать за каяками, чтобы ихъ не унесло вмст со льдомъ. Я взялъ подзорную трубу, ружье и надлъ лыжи, но прежде чмъ отправиться, еще разъ забрался на холмъ, чтобы послушать и высмотрть какой нибудь путь. Ничего похожаго на собачій лай не было слышно и раздавался только птичій гамъ по прежнему. Съ сомнніемъ въ душ я двинулся въ путь, но спустя нкоторое время увидлъ на снгу слды. Эти слды не могли принадлежать лисиц. Ужъ не былъ ли это волкъ? Я колебался между увренностью и сомнніями. Неужели нашимъ страданіямъ и лишеніямъ скоро наступитъ конецъ?.. Это казалось почти невроятно, но все-таки… Снова до моего слуха донесся лай, боле отчетливый, но потомъ опять довольно долго ничего не было слышно кром криковъ птицъ. И снова возникло сомнніе… Со страннымъ чувствомъ подвигался и впередъ между холмами и неровностями. Вдругъ мн показалось, что я слышу человческій голосъ, мой голосъ, первый, услышанный мною посл трехъ лтъ. Какъ билось мое сердце и какъ сильно кровь прилила къ голов, когда я избжалъ на холмъ и крикнулъ изо всхъ силъ! За этимъ человческимъ голосомъ, раздававшимся въ ледяной пустын, за единственнымъ встникомъ жизни, скрывалась родина и она, та, которая ждетъ меня дома! Больше я ничего не видлъ передъ собой, прокладывая себ дорогу между льдинами и холмами. Скоро я услышалъ опять зовъ и увидлъ съ вершины горы темную фигуру, которая медленно двигалась между холмами. Это была собака, но дальше виднлась еще фигура и это былъ человкъ. Былъ ли это Джексонъ или кто нибудь изъ его спутниковъ, или, быть можетъ, какой нибудь туземецъ? Мы быстро приближались другъ къ другу, я замахалъ ему шляпой и онъ сдлалъ тоже. Онъ говорилъ съ собакой и, прислушавшись, я узналъ, что онъ говоритъ по англійски. Когда я подходилъ ближе, мн показалось, что я узнаю Джексона, котораго видлъ одинъ разъ. Я снялъ шляпу и мы протянули другъ другу руки съ сердечнымъ привтствіемъ. Надъ нами раскрывалось покрывало тумана, замыкавшаго для насъ весь остальной міръ, подъ нами неровный, нагроможденный глыбами пловучій ледъ, а вдали чуть виднлась земля, кругомъ ледъ, глетчеры, туманъ. Съ одной стороны стоялъ цивилизованный европеецъ въ англійской одежд и высокихъ резиновыхъ сапогахъ, тщательно выбритый, причесанный и распространяющій запахъ душистаго мыла, который тотчасъ же различило острое обоняніе дикаря, съ другой же стороны находился дикарь, одтый въ грязныя лохмотья, весь выпачканный сажей и ворванью, съ растрепанными длинными волосами и всклокоченой бородой, почернвшей отъ дыма до такой степени, что совершенно нельзя было различить ея естественнаго блокураго цвта. Никто, конечно, не могъ бы догадаться, кто былъ дикарь и откуда онъ явился.

Джексонъ:— Радъ васъ видть.

— Благодарю, и я васъ также.

— Съ вами тутъ судно?

— Нтъ, моего судна нтъ здсь.

— Сколько васъ?

— У меня только одинъ спутникъ тамъ на краю льда. Разговаривая, мы пошли по направленію къ земл. Мн казалось, что онъ узналъ меня или, по крайней мр, догадался, кто я, такъ какъ я не думалъ, что совершенному незнакомцу будетъ оказана такая сердечная встрча. Вдругъ онъ остановился и посмотрвъ мн въ лицо сказалъ: ‘Да ужъ вы не Нансенъ ли?’ — Да это я’ — ‘By Iove!— воскликнулъ онъ, я страшно радъ васъ видть’. Онъ схватилъ мою руку и еще разъ потрясъ ее и все лицо его озарилось радостною улыбкой.— ‘Откуда вы явились?’ спросилъ онъ.— ‘Я оставилъ Fram подъ 84® св. ш.— отвчалъ я, — посл того какъ мы два года проплавали во льдахъ и пробравшись до 86® 15′ св. ш. Тамъ мы повернули назадъ и пошли къ земл Франца-Іосифа. Мы, однако, принуждены были перезимовать на свер и теперь отправляемся на Шпицбергенъ’.— ‘Поздравляю васъ отъ всей души. Вы совершили хорошее путешествіе и я радъ, что мн выпало на долю первому поздравить васъ съ возвращеніемъ’. Со свойственнымъ англичанамъ гостепріимствомъ онъ сказалъ, что у него много мста для насъ, и что онъ со дня на день ждетъ своего судна. Какъ я узналъ потомъ, — ‘много мста’ означало, что на полу хижины найдутся еще нсколько квадратныхъ футовъ свободными, которыми мы и можемъ воспользоваться. Конечно, я спросилъ его, что длается дома, и онъ сообщилъ мн, что моя жена и дочь были совершенно здоровы, когда онъ узжалъ два года тому назадъ. Потомъ я говорилъ о Норвегіи и норвежской политик, но онъ ничего не могъ сообщить мн и я счелъ это признакомъ, что все обстоитъ благополучно. Онъ спросилъ, нельзя ли теперь же отправиться за Іогансеномъ, но я замтилъ, что, пожалуй, вдвоемъ намъ будетъ тяжело тащить нагруженные каяки по неровному льду, но если у него достаточно людей, то лучше послать ихъ за каяками. Если мы извстимъ Іогансена залпомъ изъ ружей, то онъ будетъ терпливо ждать. Мы такъ и сдлали. Скоро мы повстрчали еще нсколько человкъ: мистера Эрмитеджа, фотографа Чайльда и доктора Кетлица. Они сердечно привтствовали меня. Потомъ подошли и другіе: ботаникъ Фишеръ, Бургесъ и финляндецъ Біомквистъ (настоящее имя его было Меленіусъ). Фишеръ разсказывалъ мн потомъ, что онъ тотчасъ же подумалъ, что, это я, увидвъ человка на льду, но затмъ усумнился, такъ какъ ему говорили, что я блондинъ, а между тмъ передъ нимъ былъ человкъ съ черною бородой и волосами. Когда вс собрались, Джексонъ сообщилъ имъ, что я достигъ 86® 15′ св. ш., и семь сильныхъ голосовъ привтствовали меня троекратнымъ британскимъ ‘ура’. Джексонъ отправилъ тотчасъ же своихъ людей за Іогансеномъ и нашими пожитками. Онъ сказалъ мн, что у него есть письма для меня изъ дому, которыя онъ взялъ съ собою, отправляясь на сверъ на тотъ случай, если встртитъ. Оказалось, что въ март онъ находился сравнительно недалеко отъ нашей зимней хижины.

Мы подошли къ дому, представлявшему низкую бревенчатую русскую избу, расположенную у подножія горы. Вокругъ хижины находились конюшня и четыре зданія врод палатокъ, въ которыхъ хранились състные припасы. Мы нашли среди ледяной пустыни теплое уютное гнздышко, стны котораго и потолокъ были обиты зеленымъ сукномъ и украшены фотографіями, гравюрами, полками, на которыхъ лежали книги и инструменты. Подъ крышей сушились платья и сапоги, а посредин, въ маленькой печк, горящіе уголья бросали яркій свтъ, какъ бы привтствуя насъ. Странное чувство испыталъ я, усвшись на удобный стулъ, среди всей этой непривычной обстановки. Сразу исчезло все, что угнетало мою душу въ теченіе трехъ долгихъ лтъ… Мн вручили тщательно запаянную жестянку, въ которой находились письма изъ Норвегіи. Мои руки дрожали, сердце билось, когда я открылъ ее, тамъ находились всти съ родины, только добрыя всти. Пріятное чувство успокоенія наполнило мою душу. Потомъ былъ поданъ обдъ. Какое было наслажденіе снова сть хлбъ, масло, молоко, сахаръ, кофе и многое другое, чего мы были лишены цлый годъ. Но величайшее наслажденіе доставила намъ возможность сбросить свои грязныя тряпки, взять теплую ванну и избавиться хоть частью отъ грязи, которая на насъ накопилась, вполн отмыть ее намъ удалось лишь черезъ нсколько дней. Когда мы обмылись хорошенько, остригли волосы и бороду, переодлись въ чистое платье, то совершилось превращеніе дикаря въ европейца, и притомъ это превращеніе произошло боле внезапно, чмъ обратное превращеніе европейца въ дикаря.

Скоро явился Іогансенъ. Онъ разсказалъ мн, что добрые англичане привтствовали его и норвежскій флагъ, который онъ повсилъ рядомъ съ грязною шерстяною рубашкой на палк по моему совту, чтобы мн легче было найти дорогу назадъ. Англичане не позволили ему везти сани, онъ долженъ былъ идти рядомъ, какъ пассажиръ. Онъ нашелъ, что изъ всхъ способовъ нашего путешествія по пловучему льду это былъ самый пріятный. Скоро и онъ подвергся такому же превращенію, какъ я, и я уже не узнаю больше своего товарища, съ которымъ провелъ долгую ночь. Черный, вымазанный сажей пещерный человкъ исчезъ, и на его мст находится благообразный европеецъ, который сидитъ на удобномъ стул и куритъ коротенькую трубку, держа въ рукахъ учебникъ англійскаго языка…

Понедльникъ, 20 іюля. Мы испытываемъ все большее и большее нетерпніе. Ожидаемое судно ‘Виндвардъ’ не приходитъ. Джексонъ говоритъ, что оно должно было быть здсь уже въ половин іюня. Я такъ жажду ухать! Неужели намъ придется провести здсь зиму? Зачмъ мы не отправились дальше, на Шпицбергенъ? Мы бы теперь были уже дома. Глазъ все время блуждаетъ по без граничной снжной равнин. Нигд не видать ни одной темной полосы воды, всюду ледъ, ледъ! Тамъ далеко, за льдами, есть открытая вода, и, быть можетъ, тамъ качается на волнахъ корабль, который долженъ отнести насъ къ родному берегу и везетъ намъ всти съ родины, отъ тхъ, кого мы любимъ.

Воскресенье, 26 іюля. Наконецъ, пришло судно! Я проснулся отъ того, что почувствовалъ какъ меня тащатъ за ногу. Это былъ Джексонъ, сіяя радостью, онъ сообщилъ, что пришелъ ‘Виндвардъ’. Я бросился къ окну, судно медленно двигалось за краемъ льда, отыскивая мсто, гд бы можно было бросить якорь. Какъ странно было мн опять видть пароходъ! Онъ казался мн высокимъ и большимъ, точно островъ. ‘Виндвардъ’ привезъ намъ всти изъ далекаго міра, съ которымъ мы были такъ долго разобщены! Все пришло въ движеніе. Вс повскакали со своихъ мстъ и въ самыхъ удивительныхъ одяніяхъ смотрли изъ оконъ. Джексонъ и Бломквистъ выбжали, едва успвъ одться. Такъ какъ мн нечего было длать пока, то я снова улегся, но пролежалъ не долго. Бломквистъ, запыхавшись, прибжалъ ко мн. Внимательный Джексонъ прислалъ его увдомить меня, что у меня дома все благополучно, но что о Fram ничего не слышно. Это первое, о чемъ спросилъ Джексонъ. На сердц у меня стало такъ легко.

Я спалъ въ эту ночь очень мало, но какъ ни старался, не могъ заснуть теперь, ничего другого не оставалось, какъ одться и идти на судно. Меня встртили тамъ громкими привтствіями. Мы спустились внизъ въ просторную уютную каюту, гд съ жадностью выслушивали сообщаемыя намъ новости и поглощали превосходный завтракъ. Привезенныя новости были дйствительно изумительны. Самымъ поразительнымъ было извстіе, что теперь можно фотографировать людей черезъ стны толщиною въ нсколько дюймовъ. Мы узнали также, что японцы побили китайцевъ, и еще многое другое. Не мене замчательно было то, что теперь весь міръ сталъ особенно интересоваться арктическими странами. Шпицбергенъ сдлался страною туристовъ. Тамъ выстроенъ теперь отель, и уже устроена почта, и даже появились почтовыя марки. Дале, мы узнали, что Андре дожидается тамъ попутнаго втра, чтобы отправиться къ полюсу на воздушномъ шар. Еслибы мы продолжали свой путь на Шпицбергенъ, то какъ разъ застали бы тамъ все это.

Итакъ, намъ предстояло проститься съ этою послднею станціей на нашемъ пути домой! Маленькую колонію обуяла лихорадочная дятельность. Возвращающіеся домой должны были приготовиться къ отъзду, а т, кто оставался, написать письма и проч. Но надо было торопиться. Пароходъ постоянно давалъ свистки. За прибрежнымъ льдомъ накопилось уже довольно много рыхлаго льда, и судну будетъ трудно двигаться. Наконецъ, остающіеся перебрались на берегъ, а мы, отъзжающіе, отправились на судно. Когда солнце выглянуло изъ за тучъ и освтило мысъ ‘Флора’, мы замахали шляпами и прокричали послднее привтствіе.

7 августа, развернувъ паруса и подъ парами, мы быстро двинулись къ югу по волнующейся поверхности океана. Счастье намъ благопріятствовало. ‘Виндвардъ’ на своемъ пути на сверъ встрчалъ много льда, черезъ который ему нужно было пробиваться. И теперь мы также встрчали ледъ, но онъ былъ рыхлый. Судно находилось въ хорошихъ рукахъ. Капитанъ Броунъ научился долгимъ опытомъ на китоловномъ судн справляться съ препятствіями, гораздо большими, чмъ тотъ тонкій ледъ, который встрчался намъ теперь на пути. Онъ не оставлялъ своего мста, пока на поверхности воды оставался хоть кусочекъ льда.

Невыразимо сладостное чувство испытывали мы, видя снова передъ глазами голубое море. Мы любовались имъ, расхаживая по палуб взадъ и впередъ, и съ каждымъ днемъ, приближаясь къ родин. Однажды утромъ мы что-то замтили на горизонт. Это было первое парусное судно. Какое счастье находиться снова въ такихъ водахъ, гд плаваютъ и другія суда! Но это судно было далеко, такъ что мы не могли подойти къ нему, потомъ мы встрчали и другія суда и въ теченіе дня намъ кром того встртились четыре большихъ чудовища — англійскія военныя суда, вроятно отправлявшіяся домой изъ Варда, куда они были посланы для наблюденій надъ солнечнымъ затменіемъ 9-го августа. Поздне вечеромъ (12 августа) я увидалъ какую-то темную полосу на горизонт. Это была земля, Норвегія! Я точно окаменлъ и все смотрлъ на эту темную полосу, чувствуя, какъ въ душу мою закрадывается страхъ. Какія-то всти ожидаютъ меня тамъ?

Когда я на другой день вышелъ на палубу, то мы находились у самой земли. Это былъ пустынный обнаженный берегъ, врядъ ли боле привлекательный, чмъ тотъ, который мы покинули въ туман ледовитаго океана, но это была Норвегія. Капитанъ ночью плохо разсчиталъ, и мы подошли къ берегу сверне, чмъ слдуетъ, такъ что намъ стоило нкотораго труда добраться въ Вардэ. Мы обогнали таможенный катеръ, который плылъ вдоль берега, но таможеннымъ чиновникамъ нечего было длать у насъ и они къ намъ не явились.

Явились лоцманы, отецъ и сынъ. Они поздоровались съ Броуномъ, не ожидая встртить соотечественниковъ на англійскомъ судн, и потому немного удивились, услышавъ, что я говорю по норвежски. Когда же Броунъ спросилъ ихъ, знаютъ ли они кто я, то старикъ еще разъ взглянулъ на меня, и у него какъ будто промелькнуло какое-то воспоминаніе. Но добрый Броунъ не могъ удерживаться и, произнеся мое имя, схватилъ старика за плечи и потрясъ его въ восторг отъ того, что могъ сообщить ему такую новость! На огрубвшемъ отъ непогоды лиц стараго моряка появилось выраженіе радости и изумленія. Онъ схватилъ мою руку и поздравлялъ меня съ возвращеніемъ къ жизни, на родин вс уже давно считали меня погибшимъ. Потомъ посыпались вопросы объ экспедиціи, о томъ, что длается дома. О Fram еще не было никакихъ извстій. Я радъ былъ, что мои близкіе были избавлены такимъ образомъ отъ безпокойства. Тихо и незамченный никмъ вошелъ пароходъ въ гавань Вардэ. Не успли спустить якорь, какъ мы съ Іогансеномъ уже бросились въ лодку, торопясь на телеграфную станцію. Мы пристали къ набережной. На насъ никто и не взглянулъ, и единственнымъ существомъ, удостоившимъ насъ вниманія, была умная корова, остановившаяся посреди узкой улицы и поглядвшая на насъ съ изумленіемъ, когда мы проходили мимо. Эта корова такъ напомнила мн лто, что у меня явилось желаніе подойти къ ней и погладить ее, теперь я чувствовалъ, что дйствительно нахожусь въ Норвегіи.

Придя на телеграфную станцію, я положилъ на конторку цлую пачку и заявивъ, что тутъ много телеграммъ, которыя я хотлъ бы немедленно отправить. Тутъ было ихъ около сотни и одна или дв очень длинныя, чуть не въ тысячу словъ. Начальникъ станціи посмотрлъ на меня испытующимъ взоромъ и спокойно принялся развязывать пачку. Но вдругъ его взоръ упалъ на подпись, стоящую внизу, и выраженіе лица измнилось, онъ всталъ к подошелъ къ телеграфистк, сидвшей у стола. Когда онъ затмъ опять повернулся ко мн, то лицо его сіяло радостью, и онъ сердечно привтствовалъ меня. Телеграммы будутъ немедленно отправлены, но придется для этого поработать нсколько дней и ночей! И вотъ аппаратъ принялся стучать и стучать, разнеслась по всему міру всть о томъ, что два члена Норвежской экспедиціи вернулась цлые и невредимые, и что я ожидаю прибытія Fram осенью. Мн было жаль юныхъ телеграфистокъ въ Варде, не мало имъ пришлось поработать въ эти дни. Пришлось отправлять не только мои телеграммы, но и принимать цлыя сотни тхъ, которыя приходили изъ разныхъ мстъ, адресованныя не только намъ, но и жителямъ города съ просьбой сообщить о насъ извстія.

Когда я уходилъ съ телеграфной станціи, начальникъ сказалъ мн, что въ город находится мой другъ, проф. Монъ. Всть о нашемъ прибытіи уже разнеслась по городу, и на улицахъ сталъ собираться народъ, поглядть на двухъ полярныхъ медвдей, направлявшихся къ отелю. Я вбжалъ въ гостинницу и спросилъ гд Монъ. Мн сказали, что онъ отдыхаетъ, но мн до этого не было дла и я ворвался къ нему въ номеръ. Монъ лежалъ на диван и читалъ, куря длинную трубку. Онъ взглянулъ съ изумленіемъ на мою длинную фигуру, но въ ту же минуту трубка выпала у него изъ рукъ, лицо передернуло и онъ вскрикнулъ:— ‘Возможно ли, это Фритіофъ Нансенъ?’ — глаза его наполнились слезами, и онъ заключилъ меня въ объятія, затмъ наступила очередь Іогансена. Радости не было границъ, мы засыпали другъ друга вопросами, безъ всякой связи, почти безъ смысла, торопясь высказать скоре все, что проносилось въ голов. Намъ трудне всего было заставить Мона понять, что никакого несчастья не произошло, и что мы сами покинули наше великолпное судно. Но мало-по-малу онъ все понялъ. На стол появилось шампанское и сигары. Еще одинъ знакомый съ юга жилъ въ этой же гостинниц, ему нужно было поговорить съ Мономъ, и онъ вошелъ, но увидвъ, что у Мона гости, хотлъ было уйти. Но вдругъ онъ остановился, вытаращивъ на насъ глаза, и пораженный изумленіемъ остановился точно прикованный къ мсту. Потомъ мы выпили съ нимъ за экспедицію и за Норвегію. Ясно было, что мы должны были провести весь вечеръ у Мона, и мы сидли и говорили безъ умолку. Между тмъ, весь городъ уже узналъ о нашемъ прибытіи и, выглянувъ въ окно, мы увидали, что вс зданія и мачты судовъ въ гавани разцвтились норвежскими флагами, потомъ стали приходить телеграммы, принесшія намъ добрыя всти, и всмъ нашимъ тревогамъ пришелъ конецъ.

Но не хватало Fram. Однако на этотъ счетъ мы были спокойны, судно должно было прибыть вскор. Первое, что намъ нужно было сдлать, вступивъ на норвежскую почву, — это позаботиться о своемъ гардероб, но не легко было пробираться по улицамъ, наполненнымъ толпой, а какъ только мы входили въ лавку, она тотчасъ же наполнялась народомъ. Мы провели нсколько незабвенныхъ дней въ Вардэ, гд встртили такой радушный и сердечный пріемъ. Утромъ, въ воскресенье 16 августа, мы простились съ Вардэ и 21-го прибыли въ Гаммерфестъ. Дорогой насъ везд встрчали цвтами и флагами и теперь, когда мы вошли въ гавань самого свернаго города Норвегіи, то увидли, что онъ весь разукрашенъ по праздничному и тысячи людей дожидались насъ на пристани. Къ моему великому удивленію я встртилъ тутъ моего стараго друга сэра Джорджа Баденъ Поуэлля, великолпная яхта котораго находилась въ гавани. Онъ только что вернулся изъ очень успшной экспедиціи на Новую Землю, гд наблюдалъ, вмст съ англійскими астрономами, солнечное затмніе 9-го августа. Съ истинно-британскимъ гостепріимствомъ онъ предоставилъ въ мое распоряженіе свою яхту, и я охотно принялъ его приглашеніе.

Вечеромъ пріхала моя жена и мой секретарь Христоферсенъ, и посл блестящаго праздника, устроеннаго въ этотъ вечеръ въ Гаммерфест въ честь нашаго прибытія, мы перебрались на яхту Поуэлля, гд дни летли незамтно. Телеграммы и привтствія непрерывнымъ потокомъ направлялись къ намъ со всхъ концовъ міра.

Но гд же Fram? Я телеграфировалъ, что ожидаю его возвращенія въ этомъ году, а, между тмъ, его все еще нтъ! Я все больше и больше думалъ объ этомъ и, перебирая въ ум вс случайности, все-таки приходилъ къ убжденію, что Fram уже долженъ былъ освободиться отъ льда, если не случилось какого либо несчастія. Утромъ 20-го августа, едва я усплъ проснуться, сэръ Джорджъ постучался ко мн въ двери и сказалъ, что какой-то человкъ настоятельно требуетъ свиданія со мною. Я отвтилъ, что еще не одтъ, но сейчасъ однусь и выйду. Не бда, сказалъ сэръ Джорджъ, выходите какъ есть. Это меня удивило, и я спросилъ въ чемъ дло. Сэръ Джорджъ отвтилъ, что онъ не знаетъ, но что очевидно дло спшное. Я, однако, одлся и тогда только вышелъ въ салонъ. Тамъ меня ждалъ какой-то господинъ съ телеграммой въ рукахъ. Онъ сказалъ, что онъ начальникъ телеграфа, и что у него есть для меня телеграмма, которая, какъ онъ полагалъ, должна меня сильно заинтересовать, поэтому онъ самъ и принесъ ее мн. Что бы это такое было? Во всемъ мір только одно могло бы заинтересовать меня! Я дрожащими руками разорвалъ конвертъ и прочелъ:

Фритіофу Нансену.

‘Fram прибылъ сегодня въ хорошемъ состояніи, на судн все благополучно. Отплываемъ въ Тромзэ, привтствуемъ васъ на родин. Отто Свердрупъ’.

У меня захватило дыханіе, и я съ трудомъ могъ проговорить: ‘Fram прибылъ!’ Сэръ Джорджъ, стоявшій рядомъ, вскрикнулъ отъ радости, Іогансенъ также, Христоферсенъ былъ вн себя отъ восторга, и среди насъ стоялъ начальникъ телеграфа, довольный произведеннымъ впечатлніемъ. Я побжалъ въ свою каюту и крикнулъ жен, что Fram прибылъ. Она также одлась быстре обыкновеннаго и вышла на верхъ. Мн все еще не врилось, это была точно волшебная сказка. Я все читалъ и перечитывалъ телеграмму, чтобы убдить себя, что я не во сн это вижу, потомъ вдругъ мною овладло какое-то радостное спокойствіе, какого я никогда еще не испытывалъ. На яхт, въ гавани и въ город вс ликовали, съ ‘Виндварда’, поднимавшаго якорь и собиравшагося идти въ Тромзэ, раздавалось оглушительное ‘ура’ въ честь Fram и норвежскаго флага. Мы собирались отправиться въ Тромзэ въ тотъ же вечеръ, но ршили теперь отправиться въ путь, какъ можно скоре, чтобы настигнуть Fram въ Скерве, находящемся по дорог. Я пробовалъ задержать судно телеграммой, адресованной Свердрупу, но она пришла слишкомъ поздно. Утромъ за завтракомъ било очень весело. Мы съ Іогансеномъ говорили о томъ, какъ это странно, что мы скоро увидимъ своихъ товарищей. Сэръ Джорджъ ежеминутно вскакивалъ со своего мста и восклицалъ, ударяя рукой по столу, Fram прибылъ! Въ самомъ дл прибылъ!— Его жена принимала также участіе въ нашей радости.

На другой день мы входили въ гавань Тромзэ и тамъ увидли Fram, наше крпкое и испытанное судно. Удивительное чувство испытывали мы, увидвъ высокій такелажъ судна, его корпусъ и все, что намъ было такъ хорошо знакомо. Когда мы оставили его, оно было заковано во льдахъ, теперь оно было свободно и гордо плавало по голубому морю, по водамъ Норвегіи. Мы бросили якорь и въ слдующую минуту экипажъ Fram былъ у насъ на яхт. Я не стану и пытаться описать наше свиданіе. Не думаю, что кто нибудь изъ насъ могъ думать и чувствовать въ эту минуту что нибудь другое, кром того, что мы въ Норвегіи, что мы опять вмст и что задача экспедиціи выполнена!

Затмъ мы вс поплыли вдоль норвежскаго берега. Впереди шелъ ‘Гаалаголандъ’, зафрахтованное казной буксирное судно, за нимъ ‘Fram’ и наконецъ, яхта ‘Отарія’, изящная и легкая, на которой я находился съ женой, она насъ отвозила въ Дронтгеймъ.

Везд, гд мы прозжали, насъ встрчалъ норвежскій народъ, и везд насъ одинаково горячо привтствовали, какъ на пароходахъ, наполненныхъ разодтою по праздничному толпой, такъ и на бдныхъ рыбачьихъ лодкахъ, одиноко стоящихъ между скалами. Точно мы совершили что нибудь необыкновенное! Вдь мы только исполнили свой долгъ, задачу, которую взялись выполнить. Особенно вспоминается мн одно утро. Это было въ Бронезунд, утро было срое и морозное, когда меня разбудили словами, что собралась толпа, желающая насъ привтствовать. Я совсмъ заспанный вышелъ на палубу. Весь зундъ былъ покрытъ лодками, мы медленно прохали между ними, но ‘Гаалголандъ’, находившійся впереди, увеличилъ нсколько скорость своего хода, такъ что и мы похали быстре. Какой-то рыбакъ напрягалъ вс усилія, чтобы держаться рядомъ съ нами, что было нелегко. ‘Вы не хотите купить рыбы?’ — крикнулъ онъ мн.— ‘Нтъ, не собираюсь’. ‘Быть можетъ, вы можете сказать мн, гд находится Нансенъ? Онъ не на Fram’? ‘Нтъ, я полагаю, что онъ здсь’. ‘О, я бы такъ хотлъ знать, не могу ли взойти на судно, какъ бы хотлось взглянуть на него’. ‘Врядъ ли это можно, останавливаться нтъ времени’. ‘Жаль! Мн такъ бы хотлось видть его’. Онъ усиленно гребъ, но ему становилось все трудне держаться наравн съ нами. Онъ пристально смотрлъ на меня, я же, смясь, перегнулся къ нему черезъ бортъ, Христоферсенъ стоялъ возл меня и улыбался. ‘Если вы такъ хотите видть Нансена, сказалъ я, то я могу вамъ сказать, что онъ передъ вами’. ‘Это вы! Ахъ, какъ я не догадался! Привтъ вамъ на родин!’ И рыбакъ, опустивъ весла и вставъ въ лодк, снялъ шапку… Сидя на палуб роскошной англійской яхты въ это прекрасное утро и любуясь норвежскимъ берегомъ, залитымъ солнечнымъ свтомъ, я впервые созналъ, какъ близки моему сердцу и эта страна и этотъ народъ. Если мы внесли хоть одинъ лучъ свта въ жизнь этого народа, то эти три года пропали недаромъ. Я чувствовалъ сколько жизни, сколько силы скрывается въ этомъ народ, и какъ въ видніи рисовалось мн его великое, богатое будущее, когда, наконецъ, его скрытымъ силамъ будетъ данъ просторъ и он въ состояніи будутъ развернуться…

Мы подвигались вдоль норвежскаго берега отъ города къ городу, переходя отъ одного праздника къ другому. 9-го сентября Fram вошелъ въ фіордъ Христіаніи, гд судну была устроена такая встрча, какой могъ бы позавидовать король. Огромные старые броненосцы и новыя суда, и маленькія проворныя миноноски шли впереди насъ. Вокругъ насъ кишли пароходы, наполненные людьми. Везд разввались флаги, пушки гремли, раздавалось ‘ура’ и въ воздух поднимались шапки и платки. Везд мы видли сіяющія лица, весь фіордъ какъ бы привтствовалъ насъ. Весь заливъ Пепервикъ превратился въ одну массу судовъ, людей, флаговъ и разввающихся вымпеловъ. Затмъ съ каждаго военнаго судна раздалось по 13 выстрловъ и старинный форьъ Акерсгузъ прогремлъ свои тринадцать выстрловъ, эхо которыхъ раскатилось по всмъ окрестнымъ холмамъ.

Вечеромъ я стоялъ на берегу фіорда. Шумъ празднества уже замолкъ, и кругомъ меня высились только темные и безмолвные хвойные лса. На скал еще дымились и тлли уголья костра, зажженнаго въ честь нашего прибытія, а у моихъ ногъ плескалось море, волны котораго какъ будто шептали: ‘Теперь ты дома!’ Мирное спокойствіе осенняго вечера благодтельно дйствовало на утомленную душу. Я не могъ не вспомнить то дождливое іюньское утро, когда я въ послдній разъ стоялъ на этомъ берегу. Прошло боле трехъ лтъ, мы боролись, мы посяли, и теперь наступило время жатвы. Душа моя была преисполнена глубокой радости и благодарности. Ледъ и долгія лунныя полярныя ночи со всми своими муками кажутся мн далекимъ сновидніемъ другого міра, которое появилось и исчезло. Но какую же цну имла бы жизнь, еслибъ не было этихъ грезъ?

‘Русское Богатство’, NoNo 1—12, 1897

Среди ночи и льда.

Наконецъ земля!

Новый годъ 1896.

Домой!

Читайте также: