‘Спасите Чернышевского!’
(Из молодых порывов 1864 г.).
‘Всепресветлейший, державнейший
Государь Император,
Александр Николаевич.
Любовь Коведяева
Мих. Чернышевский.
‘Культура‘, No 2-3, 1922
‘Спасите Чернышевского!’, Чернышевский Николай Гаврилович, Год: 1922
Время на прочтение: 3 минут(ы)
Процесс Чернышевского, начавшийся в 1862 г. и закончившийся только через два года, в 1864 г., останется еще надолго одним из любопытнейших памятников старого судопроизводства, в связи с теми хитросплетениями административного произвола, которые должны были закрепить уже заранее намеченное решение обвинить Чернышевского во что бы то ни стало. Несмотря на полное отсутствие фактических улик, несмотря на шаткость пред’явленных пунктов обвинения, основанных на заведомо известных III отделению подложных документах, Чернышевский был осужден и приговорен к ссылке в Сибирь на каторжные работы.
Приговор этот произвел на всю образованную часть общества ошеломляющее действие. Еще и до суда Чернышевский пользовался большою известностью, а написанный им в крепости роман ‘Что делать?’ еще более укрепил его необыкновенную популярность среди молодежи. Опубликованный приговор явился не только громовым ударом для самого Чернышевского, но поразил прямо в сердце и всех его почитателей. О взволнованности старших очень живо рассказано в статье по этому поводу Вл. С. Соловьева (‘Письма В. С. Соловьева’, т. I, СПБ. 1908, стр. 271—282), а о впечатлениях молодежи свидетельствует любопытный документ, сохранившийся в недрах полицейских архивах и только ныне извлеченный мною на свет божий.
Молодая, 16-ти летняя, гимназистка, Коведяева, потрясенная жестоким приговором и увлеченная порывом юного чувства, обратилась с собственноручным письмом к Александру II о помиловании Чернышевского и предложила взамен свою жизнь. Вот ее простое, трогательное письмо:
Простите мою дерзость, что я осмеливаюсь писать к Вам и просить Вас. Вся моя просьба заключается в следующем: окажите правосудие Николаю Львовичу Чернышевскому, содержимому в крепости и обвиняемому в участии в восстании — прикажите освободить его. Он, поручаюсь Вам в том своею головой, совершенно невинен: подобный ему высоконравственный человек не откажется от своих действий. Да и главное в том, что в его виновности нет ни одного прямого доказательства, а он, между тем, все-таки приговорен к каторге на семь лет. Если уже необходимо кого нибудь сослать, сошлите лучше меня, а оставьте человека, который своим умом может принести огромную пользу обществу. Государь! будьте отцом Ваших подданных — осчастливьте одну из них и потом, если нужно, отнимите у ней жизнь. Но так как я не дорожу жизнью и лишение ее не будет для меня особенным наказанием, то предлагаю Вам посадить меня в такую конурку, где бы я едва могла пошевельнуться, морите меня голодом, лишите меня, наконец, моего единственного утешения — книг, делайте со мною все, что хотите, только спасите Чернышевского! Вы уже сделали так много добра своему народу, окажите же Ваше милосердие девушке, которой не знакомо ни счастие, ни веселие. Чтобы не утомить Вас лишними словами, спешу окончить свою просьбу и, возлагая надежду на Вашу доброту, остаюсь верноподданная Ваша
гимназистка 2-го класса С. П. Бургской Васильевской женской гимназии.
P. S. Простите, Ваше Величество, что я, по незнанию предписанных форм, выражаю свою просьбу в форме частного письма’.
Письмо это 26 февраля 1864 г. было доложено Александру II, который положил на нем собственноручную резолюцию: ‘Просьба эта не заслуживает внимания, но желаю знать, в каких она была отношениях с Чернышевским’.
Во исполнение царского желания III отделением была составлена нижеследующая справка, доложенная царю 29 апреля:
‘Девица Любовь Коведяева живет вместе с отцом и двумя братьями по 10 линии Васильевского Острова в доме No 39. Отец ее, Егор Николаевич Коведяев, — надворный советник, служит в С. Петербургской таможне, человек лет 50, вдов и не имеет состояния. Дочери Любови 17-й год, она недурна собою, брюнетка, высокого роста, дома она очень много читает. Братья ее — гимназисты вновь открытой на Васильевском Острове 7-ой гимназии: старшему 16, а младшему 14 лет. — У Коведяева большое знакомство, между лицами его посещающими замечено много молодежи. — Девица Коведяева не имела личных отношений к Чернышевскому, она даже не знает его имени, называя в письме Николаем Львовичем, тогда как Чернышевский Николай Гаврилович. Девице Коведяевой ныне всего 17-й год, а Чернышевский уже почти 2 года содержится в крепости, то ей в то время, когда он был на свободе, было только 15-й год. Вероятно, она начиталась его сочинений, и в особенности его романа ‘Что делать’, и проникнутая убеждением окружающей ее среды решилась на свой необдуманный поступок’.
Тем дело и кончилось.
В 1917 году мне удалось розыскать племянника Любови Николаевны, инженера Б. Е. Коведяева. Он сообщил мне некоторые подробности ее жизни и показал фотографическую карточку. Умное, энергичное и благородное лицо. Она вышла замуж за В. В. Воронцова, писавшего в ‘Вестнике Европы’ статьи по экономическим вопросам, и умерла в 1910 или 1911 г. 63 лет. С глубоким чувством уважения к гражданской доблести молодой девушки я смотрел на ее карточку и горько жалел, что не мог уже пожать и поцеловать ту благородную руку, которая в простоте души, кровью сердца, писала такое прочувствованное письмо и умоляла о спасении Чернышевского именно того человека, который был его убийцею. Sit tibi terr a levis.