Совесть заговорила, Антонов Валериан Михайлович, Год: 1889

Время на прочтение: 36 минут(ы)

СОВСТЬ ЗАГОВОРИЛА.
ДРАМА ИЗЪ УГОЛОВНОЙ ХРОНИКИ
въ 3-хъ дйствяхъ и 4-хъ картинахъ.

B. М. АНТОНОВА.

Посвящается Артисту-Любителю В. Д. Квадри-Рамину.

C.-ПЕТЕРБУРГЪ.

Типо-Литографя Л. Бермана и Г. Рабиновича. Измайл. пр., No 7.
1889.

ДЙСТВУЮЩЯ ЛИЦА

Проклъ Кузьмичъ Копытинъ, купецъ стараго покроя, представительный, съ блою бородою старикъ, лтъ 65, но бодрый, вдовецъ, одвается по старинному.
Маша, дочь его, 19 лтъ, съ гимназическимъ образованемъ, одвается по мод.
Сергй Неудачный, премный сынъ Копытина, получилъ образоване въ Коммерческомъ училищ, одвается щеголевато, 26 лтъ.
Агафья Кузьминична, сестра Копытина, 60 лтъ, одвается по старинному.
Тарасъ Губинъ, незаконный сынъ Агафьи Кузьминичны, 27 лтъ, товарищъ Сергю пр училищу, одежда крайне безпорядочная, а въ 1-мъ дйстви въ лохмотьяхъ.
Лиза Шаршавина, швея, 18 лтъ.
Арина Голубева, прислуга у Копытина, 55 лтъ, одвается по простонародному.
Слдователь.
Письмоводитель его.
Судебный Приставъ.

Полицейскй чиновникъ, надзиратель, городовой, понятые, хозяинъ гостинницы, слуги въ гостинниц: Офицантъ Кузьма, офицантъ No 1, Петръ, офицантъ No 2, прохоже, лица безъ рчей, публика — фраки: No 1 и 2, сюртукъ — No 1 и 2, чуйки:— No 1 и 2 дамы — No 1, 2 и 3, служитель у Слдователя. Служитель въ Суд, народъ, голоса изъ толпы: No 1, 2 и 3.

1-е дйстве происходитъ въ уздномъ город, а 2-е и 3-е въ Губернскомъ.

Дйстве I-e.

Происходитъ въ торговомъ Уздномъ город. Сцена представляетъ столовую комнату въ купеческомъ дом, на лвой сторон — окна, на правой и задней — двери, у стнъ шкафы съ посудою, посредин большой столъ, на стол огромный самоваръ съ чайною посудою.

Явлене I.

Агафья Кузьминична Копытина въ утреннемъ костюм и Арина въ простонародномъ плать съ повязкою на голов. Первая сидитъ у стола, а вторая — приготовляетъ чайный приборъ, переходя съ мста на мсто.

Агафья Кузьминична.— Самоваръ ты рано подала, Арина, да и меня напрасно разбудила, вс наши, я думаю, до обдни проспятъ…
Арина.— Пожалуй, что и проспятъ, на часы я не посмотрла, забыла, что вернулись домой съ птухами.
Агафья Кузьминична.— Серебрянную свадьбу, говорятъ, Дудыткинъ отпраздновалъ на славу, весь городъ почитай въ гостяхъ былъ.
Арина.— Да и что имъ длать то, этимъ Дудышкинымъ? У нашего ломятся сундуки отъ денегъ, а у Дудышкина говорятъ, больше, тьма тьмущая, не успваетъ считать… (понижая голосъ). Дегтемъ и рогожами торговалъ, а теперь поди-кось… Въ народ слухъ, что онъ нашелъ въ земл громовую стрлу, вотъ отъ того и разбогатлъ…
Агафья Кузьминична.— Стрлу ты говоришь? А какая такая эта стрла Арина?
Арина.— Громовую стрлу, матушка, находятъ въ земл, она когда пронзитъ нечистаго, то идетъ внутро земли и тамъ покоится пока счастливецъ не выкопаетъ.
Агафья Кузьминична.— Ишь ты!.. А изъ себя она какая?
Арина.— Стальная, родимая, каленая, горячая какъ полымя, а полежитъ въ земл три года, охолонетъ. Этою самою стрлою и змй проткнутъ на сквозь, Змй — топыра называется, а потому такъ прозывается онъ, что ему 40 дыръ сдлала стрла, а онъ все топырился подъ лошадью.
Агафья Кузьминична.— Ты сама видла ее, стрлу то эту?
Арина.— Разъ привелось видть, мать родная… Ужъ какъ спуталась я, не приведи и врагу.
Агафья Кузьминична.— Пожалуйста разскажи Арина.
Арина.— Боязно и вспоминать… Стою это я подъ кленомъ, да и думаю про себя — куда запропастился мой теленокъ, первенецъ отъ бурой коровушки, какъ вдругъ откуда не возьмись, туча черная, большая, буйная. Заволокла она все небо, деревню нашу, лсъ, выгонъ, все, все, а оттуда изъ за тучи огненная стрла съ такимъ трескомъ, что у меня въ ушахъ точно колокола зазвонили, али кто затрещину далъ.
Агафья Кузьминична.— Страсти какя! Ну?
Арина.— Ну, а потомъ эта стрла, словно нитка изъ огня, такъ-таки близехонько около меня, платье даже зацпила, стала влетать внутро земли, закапываться значитъ, ну, и схоронилась…
Агафья Кузьминична.— Ты очень устрашилась?
Арина.— Какъ не устрашиться, родная, отъ испуга все лвое плечо почернло, чернота осталась до сей поры, хошъ, родная, покажу?.
Агафья Кузьминична.— Нтъ не надобно! (зваетъ). Звота одолваетъ, рано подняла!.. Впрочемъ, нтъ худа безъ добра, отъ тяжкихъ сновъ покрайности ты избавила меня, цлую ночь я промытарилась, сновъ много видла, одинъ другаго хуже и отчего бы имъ кажется быть?
Арина.— Сны, Агафья Кузьминишна, бываютъ у людей отъ того, что душа людская въ это время гуляетъ по мру. Надостъ ей цлый день быть въ заточени, въ тл то нашемъ, вдь тутъ въ средин у насъ ни чуточки свту, ну, вотъ, она выскочитъ и гуляетъ по ночамъ на свобод.
Агафья Кузьминична.— Ты, Арина, почемъ же знаешь про все такое?
Арина.— Какъ не знать, матушка. Всю жизнь вдь приглядывалась къ людямъ, не даромъ меня и сноугадчицей прозывали, разскажу бывало сонъ, какъ по писанному, во что…
Агафья Кузьминична.— Ишь ты какая Арина! Значитъ всякй сонъ, что нибудь да значитъ?
Арина.— Но пусту въ мр ничего не случается.
Агафья Кузьминична.— А мн кажется, что сонъ пустякъ. Перепьешь что либо, али перешь, такъ вотъ отъ того и сонъ.
Арина.— Нтъ, родимая, нтъ, онъ всегда къ добру, али ко злу.
Агафья Кузьминична.— Ну, коли ты такая сноугадчица, такъ разскажи мн мой сонъ.
Арина.— Отчего не разсказать. Повдай, что видла?
Агафья Кузьминична.— Я видла сегодня… Эхъ, грхи мои тяжке, должно быть я большая неугодница и разсказывать то не пригоже.
Арина. Ничего, Агафья Кузьминична, мало-ли что душ приходится видть когда она гуляетъ.
Агафья Кузьминична.— Да вдь я видла не людей, а страшно вымолвить, вотъ что. Видла я всю ночь однихъ только чертей, какъ есть одну нечистую силу. Они, эти то демоны, были не таке какъ малюютъ на картинкахъ, а маленьке (показываетъ на одинъ суставъ своего пальца) во-каке крохотные!.. Махнатые и разноцвтные. По груди они прыгали у меня, а одинъ по шустре — все наровилъ подъ ребро вползти. (Показываетъ на бокъ).
Арина.— А красные чертенята между ними были?
Агафья Кузьминична.— Были, Аринушка. И желтые были, и сине…
Арина.— Ну, родимая, осерчаешь коли скажу.
Агафья Кузьминична.— Не хорошее что?
Арина.— Ужъ коли съ чертями возилась, такъ что путнаго.
Агафья Кузьминична.— Скажи, не осерчаю.
Арина.— Самый озорникъ — это который подъ ребро наровилъ.
Агафья Кузьминична.— Да ну-же разскажи.
Арина.— Кабы ты была молода, такъ пришлось бы по этому сну пеленки готовить.
Агафья Кузьминична.— Что? Пеленки? Для кого?
Арина.— Для ребенка, матушка, а то пожалуй и для двухъ, близнецовъ значитъ, произвела бы.
Агафья Кузьминична.— Эхъ, Арина, пустозвонишь ты право, языкъ у тебя словно мельница.
Арина.— Не умю матушка терять по пусту слова. Въ деревн бывало, всегда звали меня повдать о снахъ и я никогда не привирала. Сосдъ Терентй у насъ былъ, Гвоздемъ прозывался, видитъ онъ во сну, что летаетъ во облакахъ и захлебывается. Говорю ему: ну, Терентй, покайся, помолись, утонешь!.. И что-же? Вышло вдь но моему: черезъ три года налопался онъ въ кабак, да и пошелъ спьяна въ лсъ, а оттуда ужъ и не возвращался, прошелъ еще годъ, похали крестьяне въ лсъ за дровами и нашли въ болот утопленника, совсмъ разутаго и оченно испорченнаго — разложился значитъ, нтъ даже подобя человка и хотя признать въ покойномъ не могли Терентя, а былъ то это онъ, никто иной, какъ Терентй Гвоздь. Да, матушка, угадала я, да и не разъ разгадывала сны. Такъ и твой сонъ не спроста. Теб разумется не родить, стара больно, такъ что другое должно приключиться…
Агафья Кузьминична.— Что же?
Арина.— Красный бсенокъ больно смущаетъ меня, который подъ ребро…
Агафья Кузьминична.— Говори же.
Арина.— Осерчаешь!
Агафья Кузьминична.— Не мучь!
Арина.— Умрешь, родимая, скоро, во что! О жизни и не думай теперь — умрешь! Кайся! Не жалй денегъ, раздай ихъ бднымъ, они помолятся за тебя, я первая буду молиться за упокой души твоей, сегодня же отпрошусь…
Агафья Кузьминична (привстаетъ со стула и махаетъ руками).— Что ты Арина, что ты? Я здорова!
Арина.— Мало-ли, что здорова, а умрешь на этихъ дняхъ, протянешь ножки, сонъ такъ говоритъ. А коли не умрешь, такъ и хуже смерти что либо будетъ, бсенокъ даромъ подъ ребро не ползетъ.
Агафья Кузьминична.— Что же можетъ быть хуже смерти?
Арина.— А во что скажу теб напрямикъ, матушка:. Ты, али кто близкй къ теб убьетъ кого-то.
Агафья Кузьминична (опятъ встаетъ со стула).— Типунъ теб на языкъ, безстыжья ты баба, нутро все перевернула. И рожу, и умру, и убью! Тфу! (,плюетъ).
Арина.— Да ты, родимая, не бойся, я заговоръ теб дамъ, ладонку повшу отъ напастей, тогда ничего не случится. Вс хворости, убожества, вреды, порчи, скорби, безчувстве, косноязыче и дурныя жилы я умю изгонять…
Агафья Кузьминична.— Эхъ, грхи мои тяжке, душа у меня и безъ того болитъ, а теперь пуще заныла.
Арина.— Гмъ! Какая у бабъ душа…
Агафья Кузьминична.— Ну, вотъ, а какъ же? Мы значитъ безъ души?
Арина.— Душа то есть у насъ, да совсмъ другаго происхожденя. У насъ не душа, а паръ, паръ, просто напросто — паръ.
Агафья Кузьминична (плюетъ).— Тьфу! грховъ не оберешься — говорить съ тобою…

Явлене II.

Тже и Тарасъ Губинъ въ оборванномъ плать.

Тарасъ (въ полуотворенную дверь просовываетъ голову).— Матушка, можно?
Агафья Кузьминична (оглядывается и поражается).— Что это такое? Господи! Огради отъ нечистаго видня!
Тарасъ.— Это я, матушка, я, сынъ твой! Можно? (высовывается боле изъ дверей).
Агафья Кузьминична.— Откуда тебя нелегкая принесла! Зачмъ прхалъ?.. Кто позволилъ?
Тарасъ.— Повидаться, матушка, прхалъ (входитъ). Скучно стало, тоска одолла! (подходитъ къ матери). Дай руку поцловать.
Агафья Кузьминична (даетъ руку, онъ цлуетъ, оглядываетъ сына съ головы до ногъ и отступаетъ въ ужас).— Господи — Боже мой! Грхи мои тяжке! На кого ты похожъ? Одрызганъ, общипанъ, въ лохмотьяхъ, не мытъ, грязенъ — точно въ луж сидлъ, да и въ добавокъ пьянъ.
Тарасъ (махаетъ рукою).— Съ горя, матушка, право, съ горя, а платье — на дорог подцпили…
Агафья Кузьминична.— Ну, да, съ горя надрызгался да такъ, что и платье съ плечъ стянули — каторжникъ ты эдакй! Хорошо, что наша спятъ, а попалъ бы на глаза Проклу Кузьмичу, такъ меня выгнали бы со двора…
Тарасъ.— Велика птица для меня Проклъ Кузьмичъ, экъ невидаль! Онъ что? Плевка не стоитъ…
Агафья Кузьминична.— Для меня то онъ кормилецъ, пойми ты пьянчуга непробудный!,
Тарасъ.— Ахъ матушка! Какъ вспомню, что я твой незаконный, такъ вришь ли (,указываетъ на грудъ), вотъ тутъ все лопается.
Агафья Кузьминична (перебиваетъ).— Молчи! Смешь ты упрекать мать!.. Арина! Иди-ка, никому пожалуйста ни слова, что это милое чадо прхало, да когда Проклъ Кузьмичъ проснется, прибги сказать…
Арина (идетъ, оглядываетъ съ головы до ногъ Тараса, по временамъ останавливается).— Ишь, чудо какое! Изъ собачьихъ зубовъ должно выскочилъ! (уходитъ).
Тарасъ (садится).— День и ночь, матушка, думаю, что я незаконный, гвоздемъ сидитъ у меня въ голов эта мысль, мыкаюсь я по свту какъ окаянный, вс люди для меня постыли, стараюсь забыться, а какъ? ума не приложу — какъ забыться!.. Ну, вотъ и выпью стаканъ, другой, и какъ будто легче станетъ…
Агафья Кузьминична.— Бога ты не боишься, людей не стыдишься, забываешь, что мать изъ кожи лзетъ сдлать изъ тебя человка…
Тарасъ.— Эхъ, хе-хе, матушка, какой я человкъ? Горькая моя доля! Бездомный, безродственный, ни кола, ни двора…
Агафья Кузьминична.— Чурбанъ ты, не отесанный, вдь я же стараюсь тебя устроить, а ты портишь дло — не хочешь восползоваться счастьемъ, изъ рукъ оно высколзнетъ! Пойми ты, грхъ мой тяжкй, что если бы удалось мн уговорить Прокла Кузьмича отдать за тебя дочь, то все состояне его перешло бы въ твои руки, понимаешь?.. Ну, а разв можно прочитъ въ мужья Маши тебя, всего пропитаннаго сивухою? Ты посмотри на кого похожъ? По улиц будешь идти, такъ подумаютъ — воръ идетъ, али бродяга!
Тарасъ.— Горе не краситъ человка…
Агафья Кузьминична.— Далось теб это слово горе, горе! Какое у тебя горе? Живешь на мст, получаешь жалованье, чего же теб еще? Вздоръ не мели, Опомнись, послушайся матери, перестань пить, женишься на Маш, такъ весь городъ будетъ теб кланяться въ поясъ.
Тарасъ.— Какъ же это матушка, да разв возможно отнять невсту отъ Сергя? Вдь Машу прочутъ ему?
Агафья Кузьминична.— Мало-ли, что прочутъ. Вотъ въ томъ то и состоитъ все дло, чтобы невста досталась не ему, а теб. Миллонное состояне за нею, подумай только, сообрази…
Тарасъ.— Что, матушка, соображать. Сережа мой товарищъ по ученю, хорошй онъ парень, какъ же я пойду противъ него? За мною числится одинъ, да матушка — единственный порокъ: выпить люблю съ горя, ну, да, вдь, я ни кому не мшаю, не врежу. У меня тамъ много знакомыхъ, а слдовательно нельзя иногда и не выпить. Выпью я напримръ на похоронахъ — какъ же не помянуть усопшаго, на крестинахъ, на свадьб — нельзя не поздравить, при встрч съ прятелемъ опрокину стаканъ, въ праздникъ, матушка, по обычаю, въ будни отъ усталости. Такъ вотъ только и порокъ, но отнять невсту отъ товарища, нтъ, ни, ни.
Агафья Кузьминична.— А если самъ отецъ предложитъ теб жениться на Маш?
Тарасъ.— И тогда не соглашусь, а соглашусь только, если Маша сама пожелаетъ. Вотъ теб, матушка и весь сказъ. Я, быть можетъ и пьяница, а человкъ честный, на дурное дло не пойду, за свое постою, а чужаго мн не нужно.
Агафья Кузьминична.— Я вижу, что у тебя на плечахъ не голова, а штофъ.
Тарасъ.— Пусть будетъ такъ, а отнимать Машу у Сергя не хочу безъ соглася отца и ея самой.
Агафья Кузьминична.— Ахъ, грхъ мой тяжкй! Народится же на свтъ такой уродина не покладистый! Ну, хорошо, я пожалуй согласна, только скажи мн на милость — кто выдастъ замужъ свою дочь за такого оборвыша и какая женщина согласиться быть женою пьяницы?
Тарасъ.— Всякая, кто познаетъ мою душу, а платье, что?.. Плевое дло. Дай сотенную, и черезъ два часа я буду одтъ какъ первйшй баринъ.
Агафья Кузьминична.— А водочный запахъ и привычка пить при каждомъ удобномъ и неудобномъ случа?
Тарасъ.— Запахъ — пустяки, сотня средствъ есть уничтожитъ его, да наконецъ брошу пить и запаха не будетъ.
Арина (высовываетъ голову изъ дверей).— Агафья Кузьминична! Проклъ Кузьмичъ нашъ…
Агафья Кузьминична (оторопвъ вскакиваетъ со стула).— Всталъ?
Арина.— Нтъ! а сталъ густо храпть, скоро значитъ проснется, онъ завсегды такъ! (скрывается).
Агафья Кузьминична (садится).— Садись! Долго говорить съ тобою не придется, проснется Проклъ Кузьмичъ, да попадешься ты ему на глаза, тогда и поминай мой замыселъ. Садись и слушай, что я стану приказывать теб. Въ послднй разъ буду снисходительна, а если и теперь ты не исполнишь моего приказа, то знай, что я теб не мать, помощи отъ меня не жди, съ голоду будешь помирать — не помогу. Садись же, я говорю теб. (Тарасъ садится). Дамъ я денегъ…
Тарасъ.— Это дло хорошее, матушка, позволь облобызать (встаетъ), дай руки, не могу, сердце у меня нжное…
Агафья Кузьминична.— Молчи, не перебивай, садись! (Тарасъ садится). Возьмешь ты отъ меня деньги… (Тарасъ вновь вскакиваетъ) и сю же минуту отсюда прямо на чугунку, понимаешь-ли — прямо…
Тарасъ.— Не сворочу, матушка, не сворочу даже и червяка задавить…
Агафья Кузьминична.— И съ первымъ поздомъ позжай откуда прхалъ — въ Кевъ. Тамъ обшей себя хорошенько и сиди на мст въ контор гд служишь, смирно, не шелохнись, а какъ напишу теб, то бросай все — прзжай.
Тарасъ.— Какъ хорошо говоришь ты, матушка, какъ вразумительно, дай облобызать руки…
Агафья Кузьминична.— Не перебивай!.. Надобно опомниться, перестать пить если хочешь быть мужемъ Маши и если не желаешь потерять во мн мать…
Тарасъ — Все, матушка, исполню, кром послдняго. Не могу, озолоти — не могу. Душу претитъ, тошнитъ, а выпью — ничего…
Агафья Кузьминична.— Ну, такъ убирайся вонъ отсюда и не показывайся мн никогда на глаза…
Тарасъ.— Постой, матушка, ты не дала мн договорить: я не могу перестать пить сразу, а постараюсь отвыкнуть. У насъ тамъ нмецъ есть отъ запоя лечитъ, обращусь къ нему, онъ даже главное лицо, директоръ общества трезвости, одно только дурно: онъ постоянно самъ пьянъ. Да, словомъ, провались я сквозь таръ-тарары, если не исполню твоего приказа.
Агафья Кузъминична.— Никому не болтай, что былъ здсь! (вынимаетъ изъ за пазухи большой холщевый кошель, даетъ дв сотенныя сыну), выходи отсюда незамченнымъ и прямо на дорогу. Вразумился ли, а!
Тарасъ.— Понялъ, матушка, какъ не вразумился! (,цлуетъ мать) овечькой буду! Въ жизни у меня два удовольствя только и есть: пить и лобызать тебя.
Арина (высовывается изъ дверей).— Агафья Кузьминична!
Агафья Кузьминична (вскакиваетъ).— Что? Проснулся?
Арина.— Сю минуту проснется, сталъ храпть со свистомъ, это передъ тмъ, чтобъ позвать меня.
Голосъ изъ сосдней комнаты.— Арина!.. Арина!..

(Арина скрывается).

Агафья Кузьминична.— Иди, Тарасъ, иди, прощай! (цлуетъ сына). Да смотри, помни мою волю.
Тарасъ.— Какъ только прду, сейчасъ же къ нмцу. Прощай! (убгаетъ).
Агафья Кузьминична.— Эхъ, наказана я за грхи свои тяжке! Какъ вспомню про незаконное дтище, такъ по душ словно ножемъ кто проведетъ.. Не была я тогда и особенно молода, а вотъ поди-же обманулась и потому вдалась въ обманъ, что двичье сердце сильно заговаривало, договорилось оно до грха не поправимаго. А чмъ отблагодарилъ?.. Бросилъ!.. Да, бросилъ вотъ те и все, мало того — оставилъ на рукахъ малое дтище… Вожусь съ этимъ золотомъ всю жизнь, а должно подлать ничего нельзя… Проклъ Кузьмичъ думаетъ, что онъ премный, убдила его я, а Тарасъ чуть не на площадяхъ кричитъ о незаконности. Съ пьяна разумется и чтобы стянуть съ меня денегъ… И съ чего у него такой порокъ приключился?. Единственный у меня сынъ, незаконный онъ, да, но люблю, эхъ — какъ люблю! Кабы уговорить брата отдать Машу за Тараса, вотъ было бы хорошо!

Явлене III.

Сергй Неудачный, Агафья Кузьминична и Маша.

Сергй (входитъ съ портфелемъ).— Здравствуй тетушка, заспался я немного посл вчерашней пирушки, выпить бы стаканъ чаю, да бжать на пристань.
Агафья Кузьминична.— Здравствуй, сердечный, подожди маненько, безъ отца какъ же?
Сергй.— Коли не всталъ еще отецъ, такъ я побгу и сю минуту вернусь… (идетъ и въ дверяхъ встрчается съ Машей). А! Сестренка! И продлась ужъ? По исправне насъ оказываешься (‘цлуетъ ее).
Маша.— Куда ты Сережа?
Сергй.— Вернусь сю минуту, передамъ только счеты срочные… (идетъ)..

Явлене IV.

(Тже и Проклъ Кузьмичъ, а потомъ Арина).

Проклъ Кузьмичъ. (Останавливается въ дверяхъ, одновременно съ нимъ останавливается и Сергй въ другихъ дверяхъ).
— Чадъ здсь! Угаръ! Носа нтъ у сестры! Некому и въ самоваръ заглянуть. Эхъ! Агафья Кузьминична! Волосъ то у тебя дологъ…
Маша (бжитъ на встрчу).— Папочка! (цлуетъ ею) Ты все на тетю нападаешь! Самоваръ ужъ потухъ, кажется.
Проклъ Кузьмичъ.— А зачмъ онъ потухъ? Не слдъ ему потухать не во время.
Сережа (подходитъ — ц&#1123,луетъ руку).
Проклъ Кузьмичъ.— А ты что? Всталъ только?
Сережа.— Да, батюшка, только сейчасъ.
Проклъ Кузьмичъ.— То-то сейчасъ!.. А зачмъ такъ поздно? Длъ нтъ у насъ, а? Эхъ вы скалдырники, нахлбники, даромъ хлбъ жуете. (Сергй опускаетъ голову и отступаете шагъ назадъ) Ну, ну, я вдь такъ, пошутилъ, знаешь мой нравъ?.. И голову сейчасъ понурилъ!.. Ступай, садись на мсто. Машутка, ты рядомъ со мною (идетъ къ столу). Да ты, кажется забыла поцловать отца. (Маша подбгаетъ), цлуй, да крпко на крпко (Маша цлуетъ). Вотъ такъ! (садится). А ты сестра, что осовла? Замужъ захотла, али сонъ дурной приключился? а?.. Не будь квашнею, пошевеливайся, наливай, а мы поразогремся въ этомъ баловств…
Агафья Кузьминична. (Садится къ столу одновременно съ другими) — Ты братъ все, недоволенъ мною, (наливаетъ чай) серчаешь, придираешься! Я-ли не хлопочу около семьи, я-ли изъ кожи не вылезаю?
Проклъ Кузьмичъ.— Не вылезешь изъ кожи, плотно сидитъ она на твоемъ мяс.
Маша.— Не обижай, папка, тети…
Проклъ Кузьмичъ.— А ты молчи, молода еще, не доросла… Ее никто не обижаетъ, вольно ей въ сурьезъ принимать.
Агафья Кузьминична.— Ты здсь старшой, кто тебя уразуметъ — въ сурьезъ ты, али балуешь.
Арина (высовывается изъ дверей) — Агафья Кузьминична! По хозяйству надо-ть.
Агафья Кузьминична.— Ахъ батюшка, грхъ мой, забыла совсмъ отпускъ совершить! Маша! Нальешь потомъ отцу, я на минутку… (поспшно уходитъ).
Проклъ Кузьмичъ. (Къ Сергю) — Посмотри, нтъ-ли кого за дверьми, да припри ихъ хорошенько. (Сергй идетъ, смотритъ за дверями и припираетъ ихъ) Иди, садись во-здсь, около меня, надобно о дл поговорить, дло важное, спшное и оченно серозное.
Маша.— А мн, папочка, уйти, или оставаться?
Проклъ Кузьмичъ.— Нтъ, куда уйти! Теб то тутъ и мсто, дло пойдетъ у насъ торговое, продажу будемъ заключать, ты у меня товаръ, а во купецъ (указываетъ на Сергя, Сергй встаетъ).
Маша.— Папка! (обнимаетъ отца).
Проклъ Кузьмичъ.— Догадалась! Еще бы не догадаться, ты у меня разумница, на вс руки мудрецъ! Не даромъ я затратилъ капиталъ на твою грамотность. (отстраняетъ Машу). Ну, постой же, не мшай мн говорить съ покупателемъ, (къ Сергю). Чего всталъ? Садись! Сказъ вдь будетъ не длинный, да и некогда мн разговаривать. Слушай Сергй!.. Знаешь ты какъ я тебя люблю… наравн вотъ съ нею. (указываетъ на Машу) Слава Богу, что ты мн не сынъ, тогда бы и Машутки не видать какъ ушей своихъ. Понялъ эту грамоту? Доволенъ товаромъ? Кажись не залежалый…

(Сергй и Маша падаютъ на кол&#1123,ни, кланяются въ ноги и цлуютъ у отца руки).

Сережа.— Батюшка!
Маша.— Папочка! Милый!
Проклъ Кузьмичъ.— Ну, ну (кладетъ имъ руки на головы). Перестаньте, а не то разхнычусь. Вдь знали оба давно мою задушевную волю, не новость для васъ! Только чуръ не болтать, ни, ни, Боже упаси! Никто чтобы не зналъ и сестр Агафь пуще всхъ не надо до самой свадьбы говорить. Ну, вставайте, поцлуйтесь какъ женихъ и невста. (Сергй и Маша встаютъ съ колнъ и смотрятъ другъ на друга). Да, ну, Маша, ты первая почни! (цлуются). И меня старика не обижайте! (Сергй и Маша вновь падаютъ на колни, кланяются до земли, встаютъ и цлуютъ руку у отца). Теперь и сестра можетъ придти. Позови ее Сергй! (Сергй идетъ). Одно дло кончено, а о другомъ скажу сейчасъ, только ты Машутка не поперечь мн и не печалься, коли я Сережу ушлю на время отсюда.

(Входитъ Агафья Кузьминична).

Проклъ Кузьмичъ.— Садись, сестра, садись и ты Сергй. Наливай-ка, Агафья Кузьминишна, чай… Такъ то, Сережа!.. Ты сегодня заготовь все необходимое, а завтра въ путь дороженьку — въ Кевъ… Вчера у Дудышкина мн сказывали, что Своридовскй банкъ пошатывается, лопнуть хочетъ, Дудышкинъ взялъ уже свой капиталъ, да и мн совтывалъ… Банкъ былъ прочный, а во — поди-ка, говорятъ того… Надобно поторопиться взять, сотенку на улиц не найдешь…
Сергй.— Довренность успемъ ли заготовить сегодня, батюшка?
Проклъ Кузьмичъ.— Успемъ! не откладывать же дло изъ за довренности… Ты смотри, Сергй, не засиживайся тамъ, не мшкай, посл получки денегъ сю минуту обратно.
Маша.— Много дней продлится такая поздка?
Проклъ Кузьмичъ.— Кабы не зазжать Сергю по дорог на денекъ-другой къ прятелю моему Антону Антоновичу Брызгалову, то путь возьметъ мало времени. Поклонись ему, Сергй, скажи, что вс мы здоровы, отвези рыбки и икорки маненько…
Маша.— Ты, Сережа, поторопись.
Сергй.— Минуты не прогуляю.
Проклъ Кузьмичъ.— Ступай же, бги къ нашему нотарусу, а ты, Машута, Снаряди брата въ дорогу — заготовь что надо.

(Сергй и Маша уходятъ).

Агафья Кузьминична.— Сергя значитъ посылаешь?
Проклъ Кузьмичъ.— Какъ видишь, сестра.
Агафья Кузьминична.— Вдь въ банк 100 тысячъ?
Проклъ Кузьмичъ.— Ну!
Агафья Кузьминична.— И теб не боязно Сергю поручать?
Проклъ Кузьмичъ.— А разв ты знаешь что за нимъ дурное?
Агафья Кузьминична.— Слухомъ — земля полнится. Говорятъ, что онъ по сторонамъ шатается.
Проклъ Кузьмичъ.— Вотъ какъ!
Агафья Кузьминична.— И любовишку завелъ, таскаетъ къ ней не мало добра.
Проклъ Кузьмичъ.— Скажи на милость!
Агафья Кузьминична.— Да и не первая эта любовишка.
Проклъ Кузьмичъ.— Гмъ!.. Рчиста ты сестра, да не чиста! Не нами стала неправда, не нами врно и кончится…
Агафья Кузьминична.— Я вдь только такъ, изъ опаски. Къ тому же и премный мои тамъ, онъ. бы и получилъ…
Проклъ Кузьмичъ.— То-то что изъ опаски! Ты знай свое бабье дло, а мы и безъ тебя обойдемся. Баб дорога: отъ печи до порога. Нмъ судить о нашихъ торговыхъ длахъ, ты лучше растолкуй мн сонъ мой сегодняшнй, белеберду видлъ я такую, что…
Агафья Кузьминична.— Я, братецъ, не умю сновъ разгадывать.
Проклъ Кузьмичъ.— Вотъ поди-же, этого то ты и не умешь, на что каждая баба мастерица. Полагаю, что и Арина наша сможетъ объяснить сонное приключене. (кричитъ) Арина! (повторяетъ зовъ) Арина! (входитъ Арина) Подъ сюда! Стань-ка, матушка, поближе. Скажи на милость — толковать ты сонныя происшествя мастерица?
Арина.— На деревн была мастерица, батюшка Проклъ Кузьмичъ, а здсь не приходилось еще толковать…
Проклъ Кузьмичъ. (Къ сестр).— Видишь сестра?.. Растолкуй мн Арина, во какую белеберду…
Арина.— До полуночи, али посл полуночи привидилось теб батюшка?
Проклъ Кузьмичъ.— Ошалла ты, Арина, чтоли? Забыла когда мы вернулись отъ Дудышкина…
Арина.— Да, батюшка, запамятовала. Такъ и будемъ знать, что посл полуночи.
Проклъ Кузьмичъ.— Ну, то-то! Слушай же: захожу это я въ контору, гд служитъ ея премный Тарасъ. Контора ничего, большая и народу тамъ много. Кто получаетъ, кто вноситъ, словомъ контора какъ слдъ быть контор, точно у меня въ моей. Такой же распорядокъ… А онъ, сынъ ея (указываетъ на сестру) уткнулъ быдто свою рожу въ конторскй счетъ и меня яко-бы не примчаетъ, самъ то весь въ лахмотьяхъ, а изо рта водка льется на счетъ. Я смотрю и не дивлюсь, потому не дивлюсь, что знаю порокъ за Тарасомъ, а дивлюсь тому только, что его держатъ у заняти… Ну, вотъ, потомъ быдто подходитъ къ нему моя сестра Агафья, а голова то у нея зминая, старается она закрыть сына большимъ платкомъ, да не можетъ, онъ — сынъ то ея, все выползаетъ изъ подъ платка… Дальше, что было, не помню.
Арина.— Подъ утро, батюшка Проклъ Кузьмичъ, сонъ всегда пустымъ бываетъ, а кабы онъ случился до полуночи, то надо-ть думать, что премный сынъ сестрины твоей съ пути сбился.
Проклъ Кузьмичъ.— Обрадовала ты меня Арина хорошимъ толкованемъ, на платье подарю… Ступай! (Арина уходитъ). Ну, вотъ сестра, слава Богу, что сонъ пустымъ вышелъ, а я было испугался за твоего, да и тебя пожаллъ.
Агафья Кузьминична.— Я недавно получила письмо отъ премнаго. Онъ хорошо работаетъ, хозяева довольны имъ, дали ему прибавку и награду за усерде, а на счетъ хмльнаго, и понятя не иметъ… съ прятелями также не возжается…
Проклъ Кузьмичъ.— Такъ оно и слдуетъ. Ты значитъ хорошо повела его съ измальства.
Агафья Кузьминична.— Много хлопотала, братецъ.
Проклъ Кузьмичъ.— Безъ хлопотъ нельзя.
Агафья Кузьминична.— Вотъ братецъ, кабы женить его теперь.
Проклъ Кузьмичъ.— Почему же и не женить?
Агафья Кузьминична.— Невстъ нтъ!
Проклъ Кузьмичъ.— Гмъ! Пустое ты говоришь, этого добра лопатами греби…
Агафья Кузьминична.— Я бы не хотла его отдалять отъ нашей семьи.
Проклъ Кузьмичъ.— Зачмъ отдалять.
Агафья Кузьминична.— Вотъ, кабы на Маш?
Проклъ Кузьмичъ.— На Маш? Такъ отчего же и не жениться ему на Маш? Маша бы только согласилась.
Агафья Кузьминична.— Онъ прочне былъ бы всякаго, да и по аккуратне Сергя. Невинный еще, не испорченный, точно двица красная.
Проклъ Кузьмичъ.— Близко не знаю я твоего премнаго, онъ взросталъ у тебя на сторон. Можетъ быть и прочне былъ бы всякаго… А къ чему ты приплела Сергя?
Агафья Кузьминична.— Я такъ себ, къ разговору, промолвилась.
Проклъ Кузьмичъ. (встаетъ) — Маш рано еще думать о замужеств, пусть погуляетъ въ двичеств, а тамъ, что дальше будетъ — посмотримъ, (уходитъ).
Агафья Кузьминична.— Брата не поймешь. Богъ его вдаетъ, что онъ замышляетъ… Зачмъ это онъ толковалъ о сн своемъ?.. Не выдала-ли меня Арина? А вотъ и она подъ стать. Спрошу ее напрямикъ.

Явлене V.

Агафья Кузьминична и Арина — подходитъ къ столу для уборки.

Агафья Кузьминична.— Арина!.. (Арина поворачивается къ ней). Ты продала меня?
Арина.— Какъ это, матушка, продала? Въ толкъ не возьму, что ты благоразсудишь спрашивать?
Агафья Кузьминична.— Ты сказала брату, что мой Тарасъ былъ здсь.
Арина.— Что ты, матушка? Зачмъ я буду говорить?.. И не заикалась.
Агафья Кузьминична.— Ой-ли?
Арина.— Отсохни языкъ у меня, коли говорила, ослпнуть мн, оглохнуть…

Явлене VI.

Тже и Маша. Арина убираетъ столъ, у Маши на рук маленькй шейный краснаго гаруса шарфъ.

Маша.— Помоги тетя уложить вещи Сережи, не въ мочь мн, устала…
Агафья Кузьминична.— Гд теб сердечная! Ты не привыкла, не такъ сколочена какъ мы гршные, отдохни, я сдлаю все, что надо (Уходитъ а вслдъ за нею и Арина).
Маша.— Папка сказалъ мн, что какъ только Сережа прдетъ обратно, то черезъ нсколько дней и свадьба наша… И зачмъ передъ свадьбою посылать его?.. Мало-ли у него народу?.. Сережа и здсь необходимъ, онъ- управляетъ всми длами: контора, 5 фабрикъ и хлбные амбары — не шутка! какъ пап обойтись безъ него?.. Повидать бы Сережу, да уговорить не здить, а папу упросить не долго.

Явлене VII.

Маша и Сережа — входитъ поспшно бросаетъ шляпу на столъ и садится въ кресло.

Сергй.— Ухъ!.. Усталъ! Бжалъ перемолвить словечко съ тобою дорогая Маша, да и за работу потомъ вплоть до сумерокъ. Дай Богъ управиться! Надобно все подготовить для передачи старшему конторщику, а то такъ перепутаютъ, что посл и толку не доберешься. (встаетъ съ кресла). Ну, вотъ Маша, наше дло теперь и выяснено, я не знаю какъ и радоваться, мста не нахожу отъ счастья (подходитъ къ Маш) не врю, что сегодня я получилъ такую награду (беретъ Машу за руку). Маша! Другъ мой! Надежды наши сбылись — ты моя невста, да, моя на всегда!.. Я теперь другими глазами и на свтъ смотрю, выросъ, великаномъ сталъ…
Маша.— Зачмъ ты Сережа дешь туда, я не хочу, мн тоскливо будетъ, да и боюсь я…
Сергй.— Чего Мата боишься?
Маша.— Тамъ большой городъ, можешь развлечься и забыть меня…
Сергй.— Забыть?.. Тебя забыть!.. Такъ-ли я слышалъ?.. Я… я… забуду свою милую Машу!.. Гршно говорить…
Маша.— Да хоть на минутку забудешь, а я не хочу, понимаешь-ли не хочу…
Сергй.— Полно, дорогая! Вс дни я самъ промучаюсь не видя тебя, да что же длать, отецъ приказываетъ.
Маша.— Я упрошу папу не посылать тебя…
Сергй.— Боже сохрани и заикнуться объ этомъ. Какъ можно. Надобно исполнить волю отца, да и при томъ получка 100 тысячъ не шуточное дло, всякому не поручишь.
Маша.— какъ же я останусь одна? Меня ты пожалй!
Сергй.— За то черезъ дв недли… Ахъ, Маша! Я кажется съума сойду отъ радости… Да, Маша, черезъ дв недли, ты — Маша, моя дорогая, будешь настоящею, законною никмъ неотъемлемою моею женою…. Есть отчего съума сойти!.. Знаешь Маша, что я хочу попросить тебя, только дай слово не отказывать…
Маша.— Странный ты и смшной Сережа! Ну, разв я могу отказать…
Сергй.— Ни люди, ни совсть, не будутъ упрекать тебя, если ты сю минуту, вотъ здсь — на этомъ мст, позволишь мн поцловать тебя всласть, поцловать, какъ мою дорогую, хорошую, добрую — жену.
Маша. (Прижимается къ Сереж и стыдливо опускаетъ голову на его плечо).
Сережа.— Что-жъ ты молчишь, Маша? Позволяешь?
Маша.— (Глядитъ въ лицо Сережи. Пауза). Какой — ты — право — недогадливый!
Сергй.— А!.. догадался! (торопливо обнимаетъ и ц&#1123,луетъ). Вотъ какъ! (цлуетъ) Вотъ — (цлуетъ) вотъ, вотъ (цлуетъ). Какъ я люблю тебя!.. А это, что такое? (указываетъ на шарфикъ).
Маша.— (Наивно). Сережка! Противный Сережа! (третъ себ щеку). Больно!.. Это шейный шарфъ для тебя, давно ужъ онъ связанъ мною, вотъ на конц и имя твое. Читай!
Сергй.— (Читаетъ) ‘Сергй Неудачный’. Если мн достается такая жена, то разв я могу называться Неудачнымъ? (обнимаетъ и цлуетъ).

(Занавсъ).

Д&#1123,йстве -е.

Картина 1.

Происходитъ въ губернскомъ город. Сцена представляетъ въ осеннее время освщенный фонарями бульваръ, по лвую сторону котораго тянутся дома, среднй домъ съ подъздомъ, надъ подъздомъ вывска: ‘частный банкъ’ рядомъ — ‘гостинница’. 7 часовъ вечера.

Явлене I.

Тарасъ Губинъ одтый порядочно, но крайне небрежно, идетъ по бульвару, на авансцен останавливается, вдоль бульвара проходятъ по временамъ разныя лица безъ рчей.

Тарасъ. (Выпивши).— Не врю я этому нмцу!.. Озолоти — не врю… Какъ же врить, коли самъ онъ постоянно пьянъ безъ просыпа… Положимъ, что лекарство его по душ мн, а толку ни на грошъ… Пей, говоритъ, побольше пока не опротивитъ и пока чертики не будутъ представляться, тогда, говоритъ, и запой пройдетъ. И днемъ и ночью велитъ пить… Ночью могу! Отчего не выпить горячительнаго, а въ особенности при такой холодной осени, а днемъ, извини г. Нмецъ, нельзя, не могу потому, что я служу въ извстной контор на жалованьи и къ тому-же — какой ни на есть, а все же числюсь купцомъ, поддерживаю комерцю, значитъ, по винному отдлу. Сю минуту полштофа хлабыснулъ, а вотъ пройдетъ нкоторое время, опять зайду опрокинуть стакашку. Нельзя! Надобно быть аккуратнымъ… Эхъ, горькая моя доля! Никуда я не гожусь, совсмъ спился, а тутъ мать задумала женить меня на Маш. На кой прахъ мн жена, да еще барышня?.. Съ меня довольно и Лизы, мщаночка здшняя, швея, двушка разлюли-малина, хорошая. Привязался я къ ней — вотъ какъ! (показываетъ на горло). Люблю до безумя. И она любитъ меня, ласкаетъ, оберегаетъ. А стою ли я того и за что она любитъ меня?.. Можетъ быть за то, что во мн кром пьянства, другихъ пороковъ не замчается!.. Впрочемъ есть еще порокъ — ревность. Никому не уступлю ее, нтъ, шалишь!.. Иногда только я сомнваюсь въ любви ея, хвостомъ вертитъ очень, но можетъ быть заблуждаюсь… Гмъ!.. Если она ршится измнить мн, тогда… Тогда, чертъ знаетъ, что я могу сдлать! За свое постою… Что-жъ она не идетъ? Общалась быть въ 7, а нтъ. Запоздала, захлопоталась!.. Ну, ничего, придетъ такъ подождетъ, а я не могу, надобно нмца слушаться — забгу въ роспивочную на минуту. Тянетъ меня туда… (идетъ). Эхъ, горькая моя доля! (скрывается за домами).

Явлене II.

Изъ частнаго банка выходитъ Сергй Неудачный, воротникъ пальто поднятъ, на ше красный шарфъ.

Сергй. (Садится на скамейку) — Ну, слава Богу, получилъ!.. Вотъ махинаця у нихъ подумаешь!.. Третй день хлопочу, едва-едва выдали… Формальность надобно исполнить, порядокъ у насъ такой говорятъ!.. Врутъ!.. Хорошо, что отецъ догадался взять деньги, банкъ не прочный, тянется повидимому изъ послднихъ силъ, но какъ не изворачивается, а обнаруживаетъ только показную сторону… Лопнетъ!.. Недля, другая и вкладчики тю-тю, пойдутъ по мру. (Вынимаетъ изъ боковаго кармана пакетъ съ деньгами и тщательно укладываетъ банковые билеты, а затмъ обратно кладетъ пакетъ въ карманъ). Ухъ — какъ однако-жъ холодно! (Закутывается въ пальто). Бжать скоре домой, (встаетъ) переночевать, а завтра въ обратный путь… Да, чуть не забылъ, надобно послать депешу отцу о получк денегъ. Гд тутъ станця? (идетъ, видитъ прохожаго). Скажите на милость — далеко отсюда телеграфъ?
Прохожй.— А вотъ, какъ пройдете за уголъ, такъ сейчасъ онъ и есть. Тамъ стоитъ городовой — укажетъ.
Сергй.— Очень благодаренъ! (идетъ по указаню и роняетъ денежный пакетъ).

Явлене III.

Сергй и швея Лиза, потомъ прохоже и Тарасъ.

Лиза. (Выходитъ изъ за угла, наталкивается на пакетъ и поднимаетъ ею).— Господинъ штатскй!.. (усиливаетъ крикъ) Купецъ!.. Эй, Господинъ купецъ!
Сергй. (Останавливается и оглядывается).
Лиза.— Не ваши-ли бумаги? (поднимаетъ пакетъ вверхъ) вотъ смотрите!

(Сергй поспшно возвращается, на ходу ощупываетъ карманы свои и подбжавъ къ Лиз, нервно выхватываетъ пакетъ изъ рукъ ея).

Сергй.— Мой, мой! Господи! Какъ это случилось!.. Вотъ исторя… Я не знаю какъ и благодарить васъ? Ай-ай-ай. Какую услугу вы мн оказали! Не возьмете ли что въ знакъ благодарности?
Лиза.— За что, за бумаги эти? Экъ невидаль! Что вы (машетъ рукою). Я бы чайку стаканъ выпила, холодно, одинъ только стаканъ съ чмъ нибудь — съ ромомъ, али съ коньякомъ…
Сергй.— Съ большимъ удовольствемъ. Ради Бога позвольте отплатить вамъ за вашу громадную услугу. Пожалуйста! Вотъ гостинница, зайдемте! (идутъ).
Лиза.— Осень то у насъ какая, руки и ноги коченютъ, мн только отогрться, легко я одта, да и далеко шла.
Сергй.— Да, холодновато, одежда ваша совсмъ лтняя, вы напрасно… (входятъ въ гостинницу).

(Во время послднихъ монологовъ между Сергемъ и Лизою, изъ за деревьевъ вдали показывается Тарасъ, а когда Лиза и Сергй войдутъ въ гостинницу, Тарасъ выбгаетъ на авансцену. Онъ въ опьянломъ состояни.

Тарасъ. (Со злобою) — А!.. Такъ вотъ оно что!.. Обманывать меня, измнять!.. Нтъ, шалишь! Не позволю!.. (шепотомъ). Ножъ бы теперь, ножъ! (съ большою злобою). Эхъ — обоихъ убить!.. (сжимая кулаки). Вотъ подите — врьте посл того женщинамъ!.. Сегодня, не дальше какъ утромъ, клялась мн, что любитъ меня и не промняетъ ни на кого на свт! Лиза — говорю ей, вдь я пьяница, не стою тебя! Да, говоритъ, пьяница, а люблю, привязалась!.. (шепотомъ). Врала, значитъ, безчеловчно играла моимъ чувствомъ!.. Заблуждался и я!.. Да, заблуждался!.. Ради ея готовъ былъ бросить даже и пьянство!.. Молода вдь, а лжетъ, лицемритъ!.. (хриплымъ голосомъ). Нтъ не позволю!.. (въ отчаяни). Господи! Что со мною длается?.. Въ голов туманъ, (хватается за голову) въ глазахъ рябитъ!.. А здсь, (хватается за грудь) здсь адъ, преисподняя, огонь, ой! Грудь моя, горитъ… Задыхаюсь.

(Въ это время выходитъ изъ гостинницы Сергй съ поднятымъ на пальто воротникомъ, идетъ къ авансцен, а Тарасъ скрывается за деревомъ).

Тарасъ (шепотомъ). А!.. Вотъ и онъ, мой соперникъ, рожи его не видать, да не въ немъ дло, виновность не его, а ее…
Серги.— Далъ ей 50 рублей, приказалъ офицанту подать чаю и подарилъ шарфъ, выпросила, не могъ отказать… Ну, теперь на телеграфную станцю!.. (поспшно уходитъ).
Тарасъ.— Ушелъ!.. Должно быть не бденъ, далъ 50 рублей и шарфъ подарилъ… Ну, теперь наша очередь, мы зайдемъ туда!.. Посмотримъ — можно ли издваться надъ нами! (бжитъ и скрывается въ гостинниц).
Прохожй.— Да мы ни какъ заблудились, не въ ту сторону идемъ.
Прохожая.— Какъ, батюшка, заблудились, путь этотъ самый, вотъ и трактиръ, здсь мы чай пили…
Прохожй. (Смотритъ на вывску).— И то правда! Да, да, здсь мы проходили, ты Матрена лучше меня помнишь… Ухъ — холодина! Прозябъ!.. Идемъ Матрена… Вдь такого холода въ осень не запомнить!
Прохожая.— Свтопредставлене должно будетъ, али саранча, война, не даромъ вчера и звзда съ хвостомъ по небеси путалась.
Прохожй.— Ну, да, еще что? Нагородишь ты своимъ бабьимъ языкомъ… Чего остановилась? Иди. (Уходятъ).
Тарасъ. (Выбгаетъ изъ гостинницы, платье его и волосы въ большомъ безпорядк).— Покончилъ!.. Да! (шопотомъ). Задушилъ! (хриплымъ голосомъ). На ше красный шарфъ былъ, имъ и затянулъ горло! Такъ сразу и захлебнулась… Разговаривать было нечего…. Улика на лицо!.. Ухъ — больно на душ! Убилъ вдь!.. Захрапла, языкъ высунула!.. А жаль ее, съ горяча хватилъ!.. Что теперь длать? Не вернешь… Пойти въ полицю объявить разв?.. Берите меня скажу, я убйца! Сгубилъ христанскую душу… распинайте меня, ржьте, я заслужилъ казнь… (шопотомъ). Охъ! Скверно, нехорошо преступникомъ быть! А стоила она смерти, право стоила! Зачмъ обманывать? Скажи напрямикъ — не хочу съ тобою знаться! Вотъ бы и весь сказъ. Насильно милъ не будешь… Какъ же быть теперь? Нести повинную, или бжать? А совсть?.. Куда спрячешься отъ совсти, а? Куда?.. Вотъ надлалъ!.. Никто не видлъ меня какъ я вошелъ въ гостинницу и какъ вышелъ оттуда… Уйти, бжать, а то схватятъ! (идетъ) Ай-ай-ай! бда, бда, горькая моя доля!.. Кабаки не заперты еще, туда! Ай, ай, ай! (скрывается).

Явлене IV.

Изъ гостинницы выбгаетъ офицантъ Кузьма и направляется вдоль бульвара, за нимъ выходитъ на подъздъ хозяинъ гостинницы и два офицанта.

Хозяинъ. (Кричитъ) — Постой Кузьма! (бгущй офицантъ останавливается).— Объяви толково и разскажи вс подробности. Бги! (офицантъ убгаетъ). Вотъ исторя! (сходитъ съ подъзда). Чего добраго — гостинницу закроютъ. Посмотрите, нтъ ли здсь кого спрятавшагося?
1-й офицантъ.— Ужъ коли совершилъ преступлене, то зачмъ онъ будетъ прятаться здсь? (идетъ и смотритъ по сторонамъ). Улепетнулъ и слдъ простылъ.
2- и офицантъ.— (Смотритъ вдоль бульвара). Ищи въ пол втра. Гд его теперь найти?
Хозяинъ (подходитъ къ авансцен).— Вотъ напасть!.. Ты Петръ, помнишь, хорошо лицо этого господина, который пришелъ съ покойной?
1-й офицантъ.— Какъ не помнить, узнаю между сотнею людей. Молодой, красивый, не то приказчикъ изъ хорошаго сорта, не то купецъ.
Хозяинъ (удивленно).— Какъ же это случилось не понимаю (жметъ плечами), что ты ничего не слышалъ — ни крика, ни шума… Отлучался врно надолго, анаема! (грозитъ).
1-й офицантъ.— Отлучался какъ обыкновенно по зову изъ номеровъ, да и происшестве то это случилось самое большое въ течени 10—15 минутъ.
Хозяинъ.— Трудно понять тебя, говоришь, что то не складно.
1-й офицантъ.— Извольте видть какъ это было: приходитъ господинъ съ барышней, велитъ подать порцю чаю, торопитъ, скоре — кричитъ… Я отвелъ имъ 22 номеръ и понятно побжалъ за чаемъ. Принесъ, поставилъ на столъ, за которымъ они оба сидятъ чинно. Я свое дло сдлалъ и ушелъ въ корридоръ. Вдругъ звонокъ изъ 25 номера, я туда, тамъ требуютъ сельтерской воды. А потомъ, понятное дло, сталъ на свое мсто въ корридор и ожидаю зова. Опять звонокъ изъ 28 номера. Вотъ и вся моя отлучка. Затмъ, когда я проходилъ мимо 22 номера, вижу дверь настежь, я заглянулъ, а тамъ никого. Вхожу туда, смотрю: чай не тронутъ, на стол дв 25 рублевыя лежатъ. Что думаю такое за чудо, а на полъ то не въ домекъ посмотрть, но какъ взглянулъ, такъ и обмеръ. Она, эта покойница, лежитъ между столомъ и диваномъ. Я, понятно, поднялъ крикъ и побжалъ сказать вамъ.

Явлене V.

Т же и полиця: чиновникъ, 1 городовой и трое понятыхъ.

Чиновникъ (поспшно идетъ, а за нимъ сопровождающе его).— Что у васъ тутъ случилось? Неужели убйство? Гд, укажите? (Вс идутъ въ гостинницу).

(Занавсъ).

Картина 2.

Камера слдователя. На правой сторон столъ слдователя, на лвой — письмоводителя, на задней-дверь. Обстановка комнаты иметъ дловой характеръ.

Явлене I.

Слдователь и письмоводитель сидятъ у своихъ столовъ за бумагами, и по звонку является служитель.

Слдователь. (Звонитъ).
Служитель.— Что прикажете?
Слдователь.— Обвиняемаго!

Явлене II.

Т-же и Серги Неудачный, въ арестантскомъ халат изъ сраго сукна, останавливается у дверей.

Слдователь.— Сергй Неудачный подойдите сюда! (Сергй подходитъ къ столу).
Слдователь.— Недлю тому назадъ я ужъ допрашивалъ васъ! Вы не сознаетесь въ убйств двицы Елисаветы Шаршавиной. Я это говорю вамъ на томъ основани, что вы быть можетъ одумались, такъ какъ упорное запирательство ни къ чему доброму не приведетъ. Имйте въ виду, что законъ смягчаетъ наказане сознающимся чистосердечно и усиливаетъ запирающимся.
Сергй Неудачный.— Въ чемъ же я буду сознаваться, коли я не убивалъ.
Слдователь,— Да вдь шарфикъ этотъ вашъ? (указываетъ на шарфъ, лежащй на стол).
Сергй Неудачный.— Мой!
Слдователь.— Шарфъ — улика важная. Второю вскою уликою является показане офицанта гостинницы. Онъ утверждаетъ, что двица Елисавета Шаршавина съ вами именно, а не съ другимъ лицомъ, вошла въ номеръ, онъ подавалъ чай, говорилъ съ вами, и затмъ онъ же показываетъ, что черезъ нсколько минутъ посл подачи чаю, васъ въ номер не оказалось, а на полу усмотрна имъ Шаршавина задушенною, вотъ этимъ шарфомъ (указываетъ).
Сергй Неудачный.— Вновь подтверждаю, что я, именно, вошелъ въ номеръ гостинницы съ двушкою, трупъ которой предъявленъ былъ мн, на другой день посл убйства. Я же приказалъ подать чай, подарилъ покойной 50 рублей и свой шарфикъ за то, что она подняла утерянный мною денежный пакетъ. Пробылъ я въ гостинниц самое большое 5 минутъ и ушелъ, оставивъ ее тамъ живою. Когда я выходилъ изъ гостинницы, то офицанта въ корридор не было.
Слдователь.— Трудно согласить ваше показане съ совершившимся фактомъ.
Серги Неудачный.— Вижу самъ, что для меня нтъ выхода, опровергнуть уликъ я не въ состояни.
Слдователь.— Такъ вы не сознаетесь въ убйств?
Сергй Неудачный.— Нтъ, г. Слдователь и тысячу разъ скажу, что я не убивалъ Шаршавиной.
Слдователь.— Вы понесете большое наказане?
Сергй Неудачный.— Что жъ длать! Знаю, что не миновать мн ужаснйшей, ничмъ не заслуженной кары.
Слдователь.— Ваше упорное запирательство при вскихъ наличныхъ уликахъ, даетъ мн поняте о вашемъ невыгодномъ направлени. Копытины, которыхъ я вызвалъ сюда, дурно, должно быть, воспитывали васъ. (звонитъ). (Является служитель).
Слдователь.— Сдать конвойнымъ и отвести въ тюрьму.

(Служитель и Неудачный уходятъ).

Слдователь (къ Письмоводителю).— Первый разъ мн приходится встртить такого упорнаго преступника. Запирается въ ущербъ своей шкур… Правда, что въ этомъ преступномъ дл являются нкоторыя несообразности, такъ напримръ: корыстной цли не было, ревность тоже не могла быть за недавнимъ прздомъ сюда Неудачнаго, затмъ, что же могло побудитъ его ршиться на убйство? Ссора, вспыльчивость характера разв….. Словомъ, теряешься въ предположеняхъ… но улики… он такъ сильны, такъ краснорчиво говорятъ сами за себя….
Письмоводитель.— Дальнйшее обслдоване преступленя, едва-ли принесетъ пользу. Преступлене настолько ясно, что дло слдовало-бы закончить и представить въ Судъ.
Слдователь.— Да, я такъ и сдлаю, только опрошу еще семейство Копытина, объ образ жизни преступника, о его поведени и характер. Это для Суда присяжныхъ необходимо (звонитъ).
Служитель.— Что прикажете?
Слдователь.— Копытины явились?
Служитель.— Здсь, вс.
Слдователь. Старика Копытина проси.

(Служитель уходитъ).

Письмоводитель.— Миллонеръ, говорятъ.
Слдователь.— Да, богатъ, Посмотримъ, что скажетъ онъ о сын.

Явлене III.

Слдователь, Письмоводитель и Копытинъ въ дверяхъ кланяется.

Слдователь.— Подойдите сюда! (Копытинъ подходитъ). Садитесь, вотъ стулъ. (Копытинъ садится) я сдлалъ распоряжене допросить васъ по мсту вашего жительства, но вы сами просили вызвать васъ сюда.
Копытинъ (удрученнымъ голосомъ).— Да, я хотлъ во-очю убдиться въ преступномъ поведени моего сына.
Слдователь.— Тутъ дло идетъ не б маловажномъ преступлени…. Скажите пожалуйста г. Копытинъ, какъ велъ себя Сергй Неудачный дома и не замчали-ли вы за нимъ, чего дурнаго, словомъ, разскажите образъ жизни и характеръ его.
Копытинъ.— Образъ жизни?… Характеръ?.. Гмъ! Такого онъ былъ кроткаго характера и такую велъ примрную жизнь, что если-бы сказали мн теперь, что убилъ Шаршавину я, понимаете-ли — я, то скоре кажется поврилъ-бы такому показаню… Вотъ какъ не вроятно и непонятно для меня преступлене сына.
Слдователь (записываетъ).— Убйство обнаружено, отрицать его невозможно.
Копытинъ.— Слышалъ, батюшка! Какъ тутъ отрицать, я и самъ теперь врю… Господь спасъ меня отъ близкаго родства — хотлъ было дочь выдать за него… Ошибся значитъ, я въ немъ, а съ пеленокъ присматривался къ нему, любилъ, ласкалъ и нечего таить истину: ему поручены были вс дла мои, все мое состояне. Вотъ онъ теперь короткое время въ отсутстви, а въ контор моей, по фабрикамъ и по хлбной торговл, такой безпорядокъ, что Боже упаси, дымъ коромысломъ! Смышленный онъ малый, опытный, ловкй, сердечный, а вотъ подите!

(Слдователь звонитъ, входитъ служитель).

Слдователь (къ служителю).— Попроси Копытину и Арину Голубеву! (Служитель уходитъ). И дочь ваша здсь?
Копытинъ.— Здсь, батюшка, здсь!
Слдователь.— Я сниму со всей вашей семьи короткй допросъ о Серг Неудачномъ. Хорошй отзывъ о немъ послужитъ въ его пользу, ему могутъ облегчить наказане.
Копытинъ.— А обвинятъ непремнно?
Слдователь.— Да какъ же иначе? Преступлене тяжкое, улики на лицо, выхода нтъ…. Посл сегодняшняго допроса, разршаю вамъ хать по мсту своего жительства.
Копытинъ.— На Судъ вызовутъ насъ?
Слдователь.— Непремнно.

Явлене IV.

Т же и Агафья Кузьминична и Арина Голубева.

Слдователь.— Г-жа Копытина! Подойдите сюда, а вы Арина Голубева присядьте тамъ, до васъ сейчасъ дойдетъ очередь. (Къ Копытиной) садитесь вотъ тутъ, рядомъ съ братомъ. (Копытина садится). Ну, г-жа Копытина — скажите мн, съ какой стороны вы знаете Сергя Неудачнаго?
Агафья Кузьминична.— Какъ это, батюшка, съ какой стороны? Я и въ толкъ не возьму, что ты спрашиваешь. Со всхъ сторонъ я знаю его, какъ есть со всхъ….
Слдователь.— Съ дурной, или съ хорошей?
Агафья Кузьминична.— И съ дурной знаю и съ хорошей, со всхъ, батюшка!
Слдователь.— Да вы ясне мн скажите.
Агафья Кузьминична.— Чего-жъ больше? Съ головы до ногъ знаю! Покажи его мн въ потемкахъ — узнаю.
Слдователь.— Вы не понимаете меня. Я спрашиваю васъ объ образ его жиз…
Агафья Кузьминична (перебиваетъ).— Какой, батюшка, образъ? Образъ какъ есть человчй. Увчья на немъ нтъ, все на мст: носъ, глаза, руки и прочее такое.
Копытинъ.— Сестра! Тебя спрашиваютъ хорошую ли жизнь онъ велъ дома?
Агафья Кузьминична.— Хорошую, батюшка! Ни въ чемъ недостатка не было, лъ, пилъ, мягко спалъ, у брата Прокла Кузьмича въ дом всего вдоволь…
Слдователь (съ нетерпнемъ махаетъ рукою).— Довольно!… Арина Голубева — подите сюда! (Арина подходитъ и низко кланяется). Ну, а вы что скажете.
Арина.— Грха таить не буду, душа у меня христанская: пьяница онъ безпробудный, рожа у него не человчья,— красная, опухлая, спитая, надоть полагать онъ изъ кабака не выходитъ, все съ плечъ даже пропиваетъ, въ лахмотьяхъ всегда.
Слдователь.— И часто вы видли его въ пьяномъ вид?
Арина.— Въ трезвомъ батюшка, никогда не видла?
Копытинъ.— Побойся Бога, Арина! О комъ ты это говоришь? Отчего же я никогда не видлъ Сергя пьянымъ?
Арина.— Что и говорить о Серг! Это агнцъ неповинный, двица красная, младенецъ непочатый!… Какъ я услыхала про такое его несчастье, то глаза выплакала!… Напраслину на него всклепали, изъ зависти, батюшка значитъ, завидовать стали его непорочности, съ самаго измалъства никого не обиждалъ, ни, ни, агнцъ не повинный…
Слдователь.— Да вы о комъ вначал говорили?
Арина.— А ты, батюшка, о чемъ меня спрашивалъ?
Слдователь.— Я спрашивалъ васъ о Серг Неудачномъ.
Арина.— Я, значитъ не поняла, думала, что спрашиваешь о Тарас.

(Слдователь звонитъ, входитъ служитель).

Слдователь.— Марью Копытину попроси. (Служитель уходитъ).— Ну, я съ вами кончилъ, (обращается ко всмъ тремъ), теперь вы можете ссть, вотъ тамъ (указываетъ къ дверямъ) и подождать пока я допрошу двицу Марью Копытину.

(Вс трое встаютъ и садятся на указанныя мста).

Явлене V.

Т же и Маша у дверей.

Слдователь.— Подойдите! (Маша подходитъ въ волнени), не волнуйтесь, садитесь! (Маша садится). Вы слышали о тяжкомъ преступлени, совершенномъ братомъ вашимъ.
Маша.— Слышала!
Слдователь.— Мн надобно знать отъ васъ, какъ велъ себя дома Сергй Неудачный?
Маша (въ волнени).— Если-бы онъ… Если-бы онъ былъ дурной человкъ, я не согласилась-бы… я, я его вдь невста….
Слдователь.— Ошибались, значитъ, въ немъ…
Маша.— Ошибалась? Я… я ошибалась?.. Нтъ! Нтъ! Ошибаться я не могла! Онъ не убйца!.. Онъ не совершилъ преступленя… Г-нъ Слдователь! Это напраслина, ошибка, случайность, пощадите его! (встаетъ съ кресла). Ради старика, отца моего (падаетъ на колни). Ради меня спасите! Богъ вознаградитъ васъ! (Копытинъ и Арина утираютъ у себя слезы).
Слдователь.— Встаньте, пожалуйста! Я тутъ не при чемъ! Что я могу сдлать?
Маша (въ отчаяни).— Господи, подкрпи меня! (къ слдователю) — Знаю, что вы въ дл этомъ не при чемъ, вы преслдуете преступника, но Боже Праведный! Разв Сергй можетъ быть преступникомъ? Зачмъ онъ сдлаетъ преступлене? Гд поводъ? Какая причина?…. Пощадите! (рыдаетъ). Есть у васъ вроятно жена, дти, мать, ради ихъ будьте милостивы!
Слдователь (привстаетъ съ кресла).— Да, я то что могу сдлать? Это дло Суда присяжныхъ. Встаньте пожалуйста!
Маша (встаетъ съ колнъ).— Нтъ! Онъ не преступникъ! Невиннаго не обвинятъ!.. Богъ услышитъ мою молитву! Да, да, невиннаго нельзя осудить! Господи! Заступись! (падаетъ на колни).

(Занавсъ).

Дйстве III-е.

Происходитъ спустя полгода.

Сцена раздлена на дв части. Лвая — представляетъ обширную свидтельскую комнату, а правая — корридоръ въ Окружномъ Суд, идущй отъ авансцены къ глубин. Въ свидтельской комнат на задней сторон широкая арка, закрытая тяжелой драппировкою, эта арка — замняетъ дверь.

Явлене I.

При открыти занавса группировка лицъ на сцен: I-е) въ свидтельской комнат: на право Проклъ Кузьмичъ Копытинъ сидитъ понуривъ голову, Маша рядомъ облокотивъ голову на плечо отца, на лво — Агафья Кузьминична Копытина сидитъ на диван, около нея недалеко сидитъ на стул Арина Голубева, въ глубин у арки, стоитъ служитель, посреди сцены Судебный Приставъ, II-е) Въ корридор снуютъ разныя лица.

Судебный Приставъ.— Скоро послдуетъ вызовъ, господа. Будьте готовы, никуда не отлучайтесь, ни съ кмъ не сообщайтесь — это строго воспрещено. Какъ только васъ опросятъ въ Суд, вы можете остаться въ зал засданя, а если не пожелаете бытъ тамъ — приходите сюда…. И такъ, я ухожу (идетъ къ дверямъ, обращается къ служителю). Никого сюда не впускать. (Уходитъ).
Копытинъ.— Бдный Сергй! Какъ онъ похудлъ въ полгода, узнать трудно, больной, должно… Думалъ-ли я увидть сына въ арестантскомъ халат, сидитъ тамъ на возвышени какъ одурманенный, молчитъ, точно въ ротъ воды набралъ, никуда по сторонамъ не смотритъ….
Маша (поднимаетъ голову).— Папа!.. Папочка! Кто будетъ съ нимъ…. Какъ увидла его я, сердце у меня такъ и замерло. Боже! За что я несу такое наказане? Чмъ прогнвила я людей? (прячетъ лицо на груди у отца, повременимъ слышны рыданя).
Копытинъ (удрученно).— А у меня разв не надрывается душа?… Испытане должно бытъ сниспосылается намъ Свыше! Будемъ молиться и терпливо выносить волю Промысла! Молитва, дитя мое, облегчитъ душу нашу.
Маша.— День и ночь молюсь, папочка. Молитва только и спасаетъ меня, въ ней я нахожу утшене, посл молитвы, я на что-то надюсь, но Боже! Разв возможно ожидать чего либо хорошаго?
Копытинъ.— Богъ милостивъ, Маша, и я надюсь на что-то.
Маша.— Обезсилила я, папа! Ноги не держатъ меня, дрожатъ он когда я хожу, да и вся я въ лихорадк и въ жару. Господи! Что со мною длается?
Арина.— Ишь матушка, Агафья Кузьминишна! Какъ же я противъ души своей пойду? Она вдь у меня христанская!…
Агафья Кузьминична.— Охъ, грхи мои тяжке! Ты не смешь говорить такъ о Тарас.
Арина.— Душа, матушка, не лежитъ къ нему. Ему не на свобод гулять, а на томъ мст быть, гд сидитъ несчастный нашъ Сергй, во-что! Сергй ни въ чемъ не повиненъ, а сидитъ, твой же Тарасъ, матушка, изъ кабака не выходитъ, а шляется на свобод…
Агафья Кузьминична.— Врешь ты безстыжая баба, Тарасъ давно пересталъ пить. Кабы онъ пилъ, такъ разв его выбрали-бы въ Судьи сегодня.
Арина.— Въ Судьи?… Да, что ты родимая, рехнулась, али со сна? Ему судить Сергя!
Агафья Кузьминична,— Охъ, грхи мои! Изврилась ты совсмъ Арина, говорю теб на православномъ язык, что онъ, мой Тарасъ, между двнадцатью сидитъ. Если ты не запримтила, то увидишь когда вызовутъ туда —
Арина.— Коли правду ты говоришь, Агафья Кузьминишна, то не къ добру это…. Моръ будетъ по всему мру, али и того хуже что
Маша.— Папочка! Я обдумала свое положене, долго разсуждала сама съ собою и знаешь, что хочу просить у тебя?
Копытинъ.— Что, моя дитя, что? Разв я могу въ чемъ либо отказъ теб дать?
Маша.— Сергя разумется обвинятъ и надяться не на что?
Копытинъ.— Не знаю Маша!.. Думаю, что обвинятъ, улики сильныя, шейный шарфъ съ его именемъ
Маша (перебиваетъ).— Не напоминай папа! (закрываетъ лицо руками). Шарфъ!.. Роковой лоскутокъ! Я, я подарила ему этотъ шарфъ! Зачмъ я сдлала это? Но какъ онъ попалъ въ чужя руки — понять и сообразить не могу, въ голов у меня ничего не вяжется, отяжелла она, болитъ, мысли путаются, болитъ и душа… Не вынесу, папа, я этихъ страданй… Какъ только мы выйдемъ отсюда, вези меня въ монастырь, прямо въ монастырь, папа! Тамъ я побуду недлю, успокоиться хочу, а потомъ… (Задыхается отъ рыданя)… Потомъ… Папочка, милый родной… потомъ ты позволишь мн быть женою Сергя! Да, я убждена папа, что ты исполнить мое желане!… Я пойду за нимъ!..? Куда его сошлютъ, туда я!
Судебный Приставъ (въ дверяхъ).— Проклъ Копытинъ! Пожалуйте, васъ вызываютъ.
Копытинъ (встаетъ) — Арина! (манитъ ее рукою) Побудь около нее… Успокойся Маша! (цлуетъ ее въ голову). Все сдлаю, что пожелаешь! (идетъ съ приставомъ, оба скрываются за драппировкою).
Маша.— Мн дурно Арина, голова горитъ, стоять не могу, (опускается въ кресло) дай пожалуйста воды.
Арина (бжитъ за водою, приноситъ въ стакан&#1123,, Агафъя Кузьминична подходитъ въ это время и взявъ изъ рукъ Арины стаканъ, подаетъ Маш).
Маша.— Тетя! За что вы не любите меня? Что я сдлала вамъ?
Агафья Кузьминична.— Кто сказалъ теб, матушка, такую неправду?.. Полно, Маша!
Маша.— Сердце сказало мн, сердце!.. Тетя! Тетя! Гршно поступать такъ! Я ли не стараюсь угождать вамъ, я ли не отношусь къ вамъ съ почтенемъ, а вы, тетя, вы… Козни ваши трудно не замтить…
Агафья Кузьминична.— Арина теб наплела что либо, точно такъ, какъ сказала брату полгода тому назадъ, что сынъ мой прзжалъ къ намъ.
Арина.— А разв онъ не прзжалъ?
Агафья Кузминична.— Да, прзжалъ, но зачмъ братъ прямо не сказалъ мн о томъ, а сталъ шпилить меня какимъ то сномъ, который будто видлъ.
Арина.— О томъ, матушка, и спроси брата.
Маша.— Не время теперь, тетя, заниматься намъ такими пустяками и вспоминать прошлое…
Судебный Приставъ (въ дверяхъ).— Двица Марья Копытина, пожалуйте!
Маша (встаетъ).— Боже! Боже! Я не вынесу, не дойду! (падаетъ на колни и ломаетъ руки въ отчаяни). Господи! Подкрпи меня!
Судебный Приставъ.— Не волнуйтесь сударыня, идите скоре! Вамъ дадутъ не боле одного или двухъ вопросовъ, черезъ дв минуты вы будете свободны. Идите-же!
Маша (встаетъ съ колнъ).— Убиваюсь я…. Ослабла!.. Какое однако малодуше. У меня значитъ нтъ христанскаго терпня, нтъ мужества, покорности! (возвышая голосъ). Докажу же имъ всмъ, что я умю быть привязанною и умю любить человка, въ какомъ бы онъ положени не былъ и куда бы его не сослали!.. Сошлютъ въ каторгу?.. Гмъ!.. Ну такъ чтожъ? Я буду женою каторжника?.. Кто осмлится швырнуть въ меня камнемъ? Кто ршится возмущать мою душу и окончательно разбивать и безъ того не сладкую жизнь? Пойдемте Г-нъ Приставъ, ведите меня! (длаетъ два шага къ дверямъ и останавливается).
Судебный Приставъ — Идите-же, я васъ жду!
Маша.— Скажу имъ всмъ, всему народу, что онъ, мой будущй мужъ, не виноватъ, да, не виноватъ и если его обвинятъ, то не боле какъ по одной роковой случайности! Идемъ! (уходитъ съ Судебнымъ Приставомъ).
Копытинъ (удрученный входитъ вслдъ за уходомъ Маши).— Бдная Маша! Какъ то она перенесетъ всю это исторю… (опускается въ кресло). Сергя обвинятъ! Нечего и думать о чемъ либо другомъ, да и нельзя не обвинить!… Улики такъ сильны, что и языкъ не поворачивается сказать, что за Сергя! Гмъ!… Ну, кто бы могъ ожидать.
Арина (подходитъ тихо).— Ну что, батюшка мой родимый, какъ тамъ, осудили ужъ?
Копытинъ-.— Скоро, думаю, покончатъ, спросятъ еще тебя и сестру…
Арина.— Въ тюрьму значитъ осудятъ?.. Ну, что жъ, къ теб же родимый придетъ съ покаянемъ когда кончится срокъ, когда значитъ, отсидитъ…
Копытинъ.— Кабы въ тюрьму только.
Арина.— А что жъ бол? Плетей, батюшка, ужъ нтъ… Вотъ на деревн мн ддъ сказывалъ, когды…
Агафья Кузьминична (перебиваетъ).— Сколько разъ я говорила теб братъ, что Сергй не надежный парень, прочности въ немъ — ни, ни, я баба, а познала его…
Копытинъ.— Оставь, сестра, меня въ поко хоть въ эти минуты. Горько мн, тяжело…
Агафья Кузьминична.— Мой премный не казистъ, а человкъ прочный, оченно ужъ подходящй для Маши, гроша не истратитъ, курицы не тронетъ.
Копытинъ.— Отойди отъ меня, сестра, не доводи до грха!… Я видлъ твоего тамъ (указываетъ рукою) между присяжными сидитъ, привелось ему судить моего Сергя, исправился значитъ, одумался, а все же я ему не врю…
Агафья Кузьминична.— Онъ давно пересталъ пить…
Арина.— И что, матушка, облыжно говоришь. Такой пьяница до гроба будетъ пить, а не тронетъ курицы потому — силъ нтъ догнать ее, не истратитъ гроша потому — нтъ у него.
Агафья Кузьминична.— Дался теб мой премный! Чего ты лаешься на него?
Арина.— Отъ правды, Агафья Кузьминична, не отступлю, такъ сколочена съ измальства.

(Вбгаетъ Маша, къ ней на встрчу идетъ отецъ).

Маша.— Папа! Папа! (бросается къ нему на грудъ).— Какъ много я вынесла, выстрадала, вытерпла!..
Копытинъ.— Успокойся, родная!
Маша.— Какъ успокоиться? Трудно, не могу!… Совсмъ ослабла! (опускается въ кресло, отецъ садится рядомъ). Я боялась посмотрть на Сергя, жалко было… но не утерпла — взглянула, онъ тоже посмотрлъ на меня, и… н… заплакалъ бдненькй… (возвышая голосъ). Душу всю мою перевернулъ онъ своими слезами! Обжогъ! Меня точно кто кипяткомъ обдалъ!… Чуть не упала я, но удержалась и твердо, внятно объявила имъ, что я, дочь Комерци Совтника Копытина, Марья Копытина, хочу быть женою обвиняемаго… (понижая голосъ). Что дальше было,— не помню, въ голов у меня зашумло, въ глазахъ зарябило и меня едва, едва довели сюда… Да, папа, я сказала имъ это. Ты не противься родной, а не то убью себя, отравлюсь сегодня же! У меня и ядъ готовъ! Да, вотъ онъ! (показываетъ маленькй пакетикъ, затмъ прячетъ на груди).
Копытинъ.— На все буду согласенъ, Маша! Для тебя нтъ у меня отказа, но ты не огорчай меня — не говори о смерти, не смй и заикаться! Гршно! (въ сторону). Чего добраго, отравится, этого только не доставало!
Судебный Приставъ.— Агафья Копытина и Арина Голубева!

(Агафья Кузьминична и Арина уходятъ).

Маша.— Еще нсколько минутъ и его закуютъ въ кандалы!… Такъ и внчать насъ будутъ при звон желзныхъ браслетъ!.. Пышная свадьба!.. Но я буду счастлива ужъ тмъ, что послужу Сергю утшенемъ въ его тяжеломъ испытани — крестъ понесемъ одинаковый… Постараюсь быть и веселой на внчани!… Отчего же и не быть веселой? (истерически хохочетъ) ха-ха, ха… Буду весела — ха-ха-ха… Папа! (съ упрекомъ, раздирающимъ голосомъ) зачмъ ты посылалъ его, зачмъ?
Копытинъ.— Могъ-ли я думать, что случится такое несчасте?

(Входитъ Агафья Кузьминична).

Агафья Кузьминична.— Меня и Арину опросили. Теперь держитъ рчь Судья, тотъ, что съ лваго боку отдльно сидитъ. Онъ крпко налегаетъ на Сергя. Если бы существовала казнь, говоритъ онъ, то Сергя слдовало бы повсить… Да, такъ и кричитъ!.. Скоро пойдутъ совщаться въ отдльную комнату вс 12 судей — присяжными называются, между ними и мой премный. Да гд ему помочь Сергю. Знаю, что желалъ бы онъ сдлать все, да больно ужъ очерненъ Сергй…
Копытинъ.— Молчи ворона каркать! Ты хочешь убить Машу… Ступай туда! (указываетъ). Тамъ и радуйся чужой бд.
Агафья Кузьминична.— Что ты, Проклъ Кузмичъ? Гд тутъ радость у меня? Я вдь христанка, я…
Копытинъ (перебиваетъ).— Знаю твое христанство. Ступай туда! Придетъ время — расчитаемся… Ну, ступай же, я говорю теб, не доводи до грха, ушибу!
Агафья Кузьминична.— Ай, батюшка, что съ тобою приключилось? Зачмъ гнвъ на меня изливаешь?
Копытинъ (вскакиваетъ).— Иди-же, говорю теб отсюда!

(Агафья Кузьминична уходитъ).

Маша.— Зачмъ, папа, огорчаешь ее? Богъ ей Судья, коли она въ чемъ виновата…
Копытинъ.— Эхъ, Маша, не заступалась бы ты, кабы знала, что это за змя. Она теперь мста не находитъ отъ радости, что Сергй попалъ въ такую бду… (понижаетъ голосъ). Думаетъ, что тебя отдамъ я за ея сына. Ей не ты нужна, а состояне мое, вотъ что! Сколько кляузъ и клеветы она наплетала на Сергя, такъ ума не приложишь! Я убдился самолично, что она слова правды не сказала, безъ конца врала. Я терплъ, и прощалъ ей какъ сестр родной, но теперь не могу больше, надобно разсчитаться съ нею, въ дом держать ехидину не приходится…

(Въ корридор ходятъ взадъ и впередъ разныя лица, одни останавливаются на авансцен и разговариваютъ, другя проходятъ безъ рчей. Монологи ведутся то въ корридор, то въ свидтельской комнат).

(Въ корридор).

Фракъ No 1.— Скоро, я думаю, и покончатъ присяжные засдатели…
Фракъ No 2.— Да и что имъ совщаться долго, задача не трудная, преступлене выяснено, преступникъ въ наличности и обличенъ.
Фракъ No 1.— Удивляюсь я такому преступленю! Возможно ли при отсутстви корыстной цли и другихъ причинъ, ршиться на убйство?
Фракъ No 2.— Въ нашъ извращенный вкъ, невозможное обращается въ возможное. Извращенность эта, есть слдстве неумлости родителей вести дтей своихъ, а при отсутстви нравственнаго воспитаня, какой можетъ выработаться человкъ? Наша уголовная хроника обогатилась убйствами, и убйцами являются, грустно сказать, дти…

(Въ свидтельской комнат).

Арина (входитъ) — Ахъ, батюшка, Проклъ Кузьмичъ, я словно дурману обълась! Совсмъ ошалла отъ видннаго. А что тамъ дется — въ толкъ не могла взять, въ глазахъ все путалось…
Копытинъ.— Кончили ужъ?
Арина.— А кто ихъ вдаетъ! Вс куда-то ушли и Сергя увели, горница гд я была — совсмъ пустая теперь, и этотъ окаянный Тарасъ ушелъ съ другими вмст, въ отдльную должно… Увидлъ меня и киваетъ головою, а я батюшка не вытерпла — плюнула два раза. Хошь, что хошъ — душа не лежитъ.

(Въ корридор на авансцен).

Сюртукъ No 1.— Закатаютъ въ каторгу молодца.
Сюртукъ No 2.— Кто и говорить! (махаетъ рукою) лтъ на 20 хватятъ, да и стоитъ…

(Отходятъ).

Чуйка No 1.— Ваня! А невсту хорошо запримтилъ, а?
Чуйка No 2.— Видлъ!
Чуйка No 1.— Точно писанная! Настоящая королева, а глаза то, глаза у нея?
Чуйка No2.— Жаръ птица братецъ, а ты Ваня знаешь кто?
Чуйка No 1.— Ну?
Чуйка No 2.— Ты братецъ мой — Иванъ Царевичъ, да! А какъ узнаетъ твоя жена, что глазешь на чужихъ жаръ птицъ, то холку твою порастреплетъ…

(Отходятъ).

(Въ свидтельской комнат).

Маша.— А тетя тамъ?
Арина.— Тамъ, матушка, сидитъ и чуть не каждому прохожему указываетъ на своего сына. Вонъ, говоритъ, гд мой Тарасъ сидитъ, рядомъ съ господиномъ, у котораго большая звзда на ше.

(Въ корридор на авансцен).

Пожилая дама No 1. (стъ бутеръ-бротъ, редикюлъ въ рукахъ) — Преступникъ какой красивый! Очаровательный молодой человкъ! Жаль его…
Дама No 2.— Да, очень жаль!.. Онъ напоминаетъ мн одного моего хорошаго знакомаго. Таке же глаза съ поволокою, та-же саркастическая улыбка, тотъ же гордый станъ, поступь… Я чуть не расплакалась…
Дама No 3.— А невста его, невста — Боже, что за экцентричная двушка! Какъ она была обворожительна когда объявила Суду, что желаетъ быть женою преступника.
Пожилая дама No 1.— Гмъ! Быть женою такого красавца, я бы и сама не прочь.
Дама No 3.— Полноте! Пора бы вамъ при вашихъ преклонныхъ лтахъ и опомниться, другое дло я…
Судебный Приставъ (въ глубин сцены).— Господа! Судъ ужъ вышелъ.

(Вс поспшно уходятъ).

(Въ свидтельской комнат).

Копытинъ.— Ты бы, Арина, пошла туда послушать чмъ кончатъ.
Арина.— Не пойму батюшка! Какъ войду туда, такъ въ голов у меня начинаетъ стучать, точно капусту рубятъ.
Маш а.— Ступай пожалуйста Арина, можетъ и поймешь.
Арина.— Хорошо родимая, отчего не пойти (идетъ). Коли пойму — прибгу сказать.
Маша (встаетъ съ кресла и подходитъ къ отцу).— Батюшка! Родной мой, хорошй!.. Еще минута и все будетъ кончено: Сергй умретъ для свта, умретъ для всхъ людей, но не долженъ считаться мертвымъ для меня! Ты понимаешь меня родной?
Конытинъ.— Объясни, Маша, толкове. Голова моя отъ тяжелыхъ минутъ въ туман…
Маша.— Объясню, папа!
Копытинъ.— Ну, говори…
Маша.— Вотъ что, родной мой! Ты уже благословилъ насъ полгода тому назадъ, но…
Копытинъ.— Не тревожься Маша, ну?
Маша.— Тогда, папа… тогда Сергй считался честнымъ человкомъ, а теперь… Теперь онъ будетъ обвиненъ и уйдетъ отсюда далеко… Я, я… Хочу… я прошу тебя милый папа (падаетъ на колни), благословитъ меня сю минуту на бракъ съ нимъ!.. Успокой душу мою голубчикъ!.. Я…
Копытинъ (перебиваетъ).— Что, матушка, ты говоришь мн объ этомъ? Встань!.. Я отъ своихъ словъ не отступлю: что сказалъ, то и будетъ.
Маша (встаетъ съ колнъ и цлуетъ у отца руку).— Богъ вознаградитъ доброе твое сердце, а я, папа, всегда любила тебя горячо, теперь же ты являешься благодтелемъ и покровителемъ обоихъ насъ…
Копытинъ.— Эхъ, Маша, и безъ того душа надорвана у меня, а ты совсмъ ее растреплешь!.. Полно! Сергй молодъ еще, какъ нибудь и устроится около насъ… Я пойду вмст съ вами, оставаться мн здсь бобылемъ не приходится. Я…

(вбгаетъ Агафъя Кузьминична).

Агафья Кузьминична (съ злорадствомъ).— Сергя обвинили! На 16 лтъ въ каторгу, въ рудники!

При слов ‘Обвинили’ Копытинъ поворачивается къ стн: облокачивается одною рукою о стну, а другою хватается за понуренную голову. Маша падаетъ на колни и возводитъ руки.

(Вбгаетъ Арина).

Арина.— Батюшка свты! Озорникъ то не Сергй, а Тарасъ. Онъ убилъ, Тарасъ убилъ! Не даромъ душа моя не лежала… (Маша встаетъ съ колнъ).

(Входитъ Судебный Приставъ).

Судебный Приставъ.— Поздравляю васъ, поздравляю! Сейчасъ приведутъ сюда вашего сына, ему дозволили повидаться съ вами, а черезъ нсколько дней и совсмъ освободятъ…
Копытинъ (поспшно идетъ къ Судебному Приставу и хватаетъ его за руку).— Что такое!.. Что вы сказали?.. Повторите…
Маша (длаетъ нсколько шаговъ къ приставу).— Объясните скоре… что…
Судебный Приставъ.— Когда произнесли обвинительный приговоръ, одинъ изъ присяжныхъ не выдержалъ, совсть заговорила у него, онъ упалъ на колни и объявилъ Суду, что убилъ двицу Елисавету Шаршавину не Сергй Неудачный, а онъ — Тарасъ Губинъ!

Корридоръ наполняется народомъ, за драпировкою свидтельской комнаты и въ корридор сильный говоръ народа, доходящй до шума.

1 Голосъ изъ толпы.— Ведутъ, ведутъ.
2 Голосъ.— Эхъ, сердечный, сколько выстрадалъ!..
3 Голосъ.— Полгодика промучился!
1 Голосъ.— Богъ милостивъ, справедливость всплыла!

Драпировка въ свидтельской комнат открывается и на порог стоитъ въ халат Сергй, сзади его народъ, за драпировкою сцена освщена электрическимъ свтомъ.

Судебный Приставъ.— Вотъ и онъ! (указываетъ на Сергя).

(Сергй падаетъ на колни тамъ гд стоялъ).

Сергй.— Батюшка! Маша! Я не виноватъ!

Короткая нмая сцена: Копытинъ, Маша, Арина, тихо опускаются на колни и возводятъ руки къ небу, Агафья Кузминична въ оцпенени.

(Занавсъ).

Прочитали? Поделиться с друзьями:
Электронная библиотека