Виктор Ирецкий
Виктор Ирецкий
Сон золотой
Сон золотой
I
I
II
II
III
III
IV
IV
V
V
———————————————————
Сон золотой, Ирецкий Виктор Яковлевич, Год: 1932
Время на прочтение: 9 минут(ы)
Когда письмо было расшифровано, Прэг вызвал своего помощника Свэна и вполголоса прочел ему:
‘В срочном порядке снимите помещение для конторы не ниже 5-го этажа. Желательно даже в 6-м. Сам дом должен быть угловым, помещение конторы должно выходить на две улицы. Необходимо также, чтобы на крыше в любой момент можно было установить радиостанцию. Осторожно, не возбуждая толков, запаситесь провиантом (консервы, сахар, сельтерская вода), вместительной посудой для питьевой воды и свечами. То, другое и третье должно хватить на 4 дня. Контору зарегистрируйте, как бюро по покупке фильмовых сценариев и манускриптов. Поместите об этом несколько объявлений в газетах и для начала действительно приобретите два-три сценария, а затем от покупки воздерживайтесь под предлогом того, что ожидаете ответа от своего начальства относительно уже посланных вами манускриптов. Старайтесь развернуть обширную, но ни к чему не обязывающую переписку. Сами себе посылайте телеграммы и заказные письма. Когда контора будет устроена, пришлите подробный доклад, после чего получите дальнейшие инструкции‘.
Свэн мрачно выслушал приказ и недовольным тоном заметил:
— Не люблю потемок. Зачем эта таинственность? Либо нам можно доверять, либо нельзя. А если можно, то для чего эта препошлейшая авантюристическая манера выражаться загадками?
Прэг ответил:
— Вы же знаете наших. Они никому не доверяют.
Свэн сердито отмахнулся рукой.
— Мне обещали, — обронил он неприязненно, — лабораторную работу. Пока что речь идет о каких-то консервах, сельтерской воде и сахаре. К химии это не имеет ни малейшего отношения.
— Не нужно нервничать. Подождем дальнейших инструкций, — сказал Прэг. — И займемся поисками помещения.
Оба замолчали, недовольные друг другом.
Свэн пожал плечами и, выколачивая трубку, говорил:
— Я человек глубоко штатский и совершенно неопытен в этих военных ребусах. Поэтому не могу догадаться, в чем дело. Но вы в таких вещах, должно быть, собаку съели. Как вы думаете, — что это все должно означать?
Прэг бросил небрежный взгляд на письменный стол, затем аккуратно переложил карандаши и линейки и, как бы нехотя, сказал:
— Я думаю, что в скором времени начнутся военные действия.
— Война? — с брезгливостью подхватил Свэн и даже привстал от изумления.
— Что вас так удивляет? — не без укора возразил Прэг. — Вы, изобретатель переатола, удивляетесь тому, что его хотят испытать на деле?
Свэн смущенно замигал глазами. По его горлу пробежала судорога, точно он проглотил несколько невысказанных слов.
— Да, да, конечно… — пробормотал он. — Но, как человек невоенный, я не так-то легко примиряюсь с тем, что приближается война.
— Нужно быть последовательным, — отчеканил Прэг и подумал: ‘От этой ученой размазни надо будет отделаться при первом удобном случае. Иначе у него, чего доброго, заговорят его штатские нервы’.
Решительно поднявшись со стула, Прэг осторожности ради добавил:
— А может быть, я ошибаюсь. Пожалуй, что это только репетиция.
— Нет-нет! — взволнованно заговорил Свэн. — Теперь я сам вижу, что это так. Обратите внимание: ‘не ниже 5-го этажа’. Удивительно, как военное дело ловко умеет использовать всякое открытие, всякое изобретение. Единственное, чего я не могу понять — это, почему надо запастись провиантом на 4 дня. Разве нам придется выдерживать осаду?
Прэг не высказал своих соображений по этому поводу, хотя мог бы. Он посмотрел на часы, попрощался со Свэном и отправился на табачную фабрику.
Грек Пополаки, заведующий табачной фабрикой, молча показал Прэгу только что полученную телеграмму. В ней было сказано:
‘На днях получите большую партию табаку. Примите все меры к тому, чтобы через 20 дней было готово 6 миллионов рекламных папирос среднего размера и 200 тысяч сигар. Подробности следуют почтой’.
Пополаки лукаво прищурил один глаз и, поскоблив плохо выбритую шею, тихо сказал:
— А где я буду хранить эту уйму? И, наконец, почему ничего не сказано насчет упаковки?
Прэг одобрительно кивнул головой и заявил:
— Да, это упущение. На мою ответственность: упаковывайте в коробки по 500 штук. Если не хватит места, я у вас половину заберу. Приступайте к работе сегодня же. Дня через три я к вам заеду со своим помощником.
— Вы мне так и не хотите дать номер своего телефона? — спросил Пополаки.
— Не имею права, — сказал Прэг. — Таков приказ генерального штаба. Да у меня и нет собственного телефона.
После этого краткого разговора Прэг отправился в гараж.
— Что нового? — спросил он у заведующего гаражом.
— Ремонт вчера закончен. Все в полной исправности, — сказал заведующий, в его осанке и в манере рубить слова чувствовался военный. — И как раз сегодня получен приказ. Прикажете показать?
— Покажите, — сказал Прэг. — Расшифровали?
— Так точно.
— Прочтите, — попросил Прэг.
Заведующий отчетливо прочел:
‘Через 20 дней в гараже должно быть 30 автомобилей. Желательно, чтобы не все были новые. 28 шоферов прибудут за два дня до нужного срока. Проверьте их знакомство с улицами. Днем позже прибудут 28 седоков. Устройте пробную ночную поездку. Седоки должны иметь при себе хронометры. Доклад о пробной ночной поездке сделать Прэгу. Он же должен дать остальные указания‘.
— Как вы полагаете: это маневры или настоящее наступление? — вкрадчиво спросил заведующий гаражом.
— Ничего не знаю, — озабоченно сказал Прэг. — По-видимому, в штабе установилось решение до самого последнего момента никого ни во что не посвящать. Смею вас уверить, что я знаю столько же, сколько и вы.
Но это была неправда. Инженер-полковник Прэг был автором хитроумного плана овладения вражеской столицей и сам разработал все детали его. Генеральный Штаб решил, что лучше Прага никто не осуществит этого плана и предоставил ему полную свободу действий.
Прэг был честолюбив, но не тщеславен. Поэтому — до поры, до времени, — его нисколько не тяготила маска очень скромного исполнителя чужих поручений. А это ему нужно было для того, чтобы не наживать себе врагов и чтобы на все вопросы подчиненных отделываться своей неосведомленностью. И он настолько последовательно проводил это правило, так держался в тени, что никогда от своего имени не отдавал никаких распоряжений. Он предпочитал распоряжаться негласно. Так, например, даже те приказы, которые он читал у Свэна, у Пополаки и у заведующего гаражом — были написаны им самим.
Год назад химик Свэн придумал газ, названный им переатолом. Это название не совсем соответствовало его свойствам: переатол не все губил, он только уничтожал людей и всякую другую живущую тварь. В самом разжиженном состоянии пары этого газа мгновенно приостанавливали деятельность сердца.
Изготовление переатола, особенно в последней его стадии, не требовало никаких сложных приборов. Достаточно было любой кухни. В горячую воду опускали зелено-бурый порошок, похожий на сухой табак. Воду нагревали до кипения. Пар, выходивший из сосуда, и был переатол.
Кроме смертоносности, у этого газа было еще одно свойство, которому простодушный Свэн не только не придавал никакого значения, но, напротив, считал его отрицательным. Газ, в случае безветренной или недождливой погоды, держался над землей в течение 50 часов и не поднимался выше 22-х метров, что соответствовало примерно четырем этажам. Инженер-полковник Прэг как раз за эти свойства переатола и ухватился и именно на них построил свой план.
Темно-бурый порошок прибывал тюками во вражескую столицу под видом табака. Пополаки изготовлял газ, затем под сильным давлением превращал его в жидкость, которой наполнял маленькие стеклянные трубочки, имевшие вид папирос или сигар. Это и были те снаряды, которые имели своим назначением опустошить столицу.
В тот день, когда Прэг получил условную телеграмму от генерального Штаба, произошло следующее. (Прэг до мелочей обдумал свой план.)
В девять часов вечера незаметно выехало все посольство. В 11.30 ночи 28 автомобилей выскочили из гаража и, как жуки по воде, разбежались в разные стороны. В каждом автомобиле сидел переодетый саперный офицер и через отверстие в задней части кузова ритмически выбрасывал на улицу стеклянные папиросы — по две штуки на метр пути. Трубочка разбивалась и жидкость превращалась в газ, быстро распространявшийся в коридорах улиц. Но автомобиль двигался быстрее газа…
В то же самое время такие же саперные офицеры с пакетами таких же папирос находились на всех отбывавших из столицы поездах. Стоя на площадках последних вагонов, они сбрасывали на полотно смертоносные сигары. Надо ли объяснять, что таким способом саперные офицеры ‘отравляли’ железнодорожную линию и отрезали столицу от всего государства?
Ровно в 12 ночи произошел взрыв табачной фабрики, переполненной переатолом, устремившимся к зданию главного почтамта и центральной телефонной станции. Это сделал Пополаки при посредстве адской машины с часовым механизмом. Сам он уже был далеко…
Пятнадцать минут спустя от такой же машины взорвался гараж, под сводами которого лежали пакеты папирос. Волны переатола хлынули прямо на находившееся поблизости здание полицейского управления.
А через три часа над столицей появилась эскадра воздушного флота.
Некоторые части города уже были погружены во тьму августовской ночи: на электрических станциях, на водокачке и на заводах, лишенных присмотра, взорвались котлы. На улицах погасли фонари. Но зато начались пожары. Они и стали маяками для аэропланов, нагруженных все тем же переатолом. И, покружившись над обезумевшей столицей, воздушная эскадра завершила работу Пополаки.
А куда девался инженер-полковник Прэг?
Наука оказалась на высоте. Через четверть часа после того, как о мостовую разбивалась стеклянная гильза, желтоватый газ поднимался до середины окон в четвертых этажах. Ночь была душная. Почти все окна в каменных громадах были открыты настежь. Газ быстро забирался в спальни и одним дуновением своим умерщвлял находившихся в кроватях. А внизу — на улицах, на тротуарах, на террасах кафе и ресторанов, в вагонах подземной дороги — уже громоздились жуткие груды трупов с изумленными лицами, с застывшими в воздухе руками, которые в последние мгновения, по-видимому, пытались за что-то ухватиться. У согнутых фонарей и трамвайных столбов вздыбились автомобили, точно обезумевшие от внезапно дарованной им свободы. В других местах они безрассудно застряли в витринах магазинов, засыпанные дамскими чулками, шляпами, галстуками или шоколадными конфетами.
Это было спящее царство, с зловещей тишиной, нарушаемой звуками каких-то взрывов и далеких громыханий. Но иногда слышались и людские голоса. В протяжном плаче заливался ребенок. Визгливо звучал испуганный собачий лай. Но только доносилось все это сверху, с пятых и шестых этажей, с высоких крыш, где в последнем животном страхе жались друг к другу счастливо уцелевшие от смертоносных дуновений, но еще не верившие своему счастью.
А где же был Прэг? Прэг сидел в своем бюро по покупке фильмовых сценариев и пил кофе. Время от времени он выходил на балкон, чтобы разглядеть во мраке, что творится на улицах. В соседней комнате химик Свэн в противогазовой маске каждые десять минут поднимал снизу на веревке измерительные приборы, при помощи которых исследовал плотность газовых облаков — и восторгался безошибочностью составленных им формул. Все было в порядке! Уменьшающаяся плотность переатола в верхних слоях точно совпадала с его предварительными расчетами! Нет, нет, наука не обманывает!
А Прэг пил кофе, чашку за чашкой. Нельзя сказать, чтобы он был спокоен. Он достаточно волновался. При посредстве установленной им радиостанции он перехватывал телеграммы, взывавшие к внезапно онемевшей столице.
Корпусные генералы, начальники полиции из провинциальных городов, командиры военных судов истерически вызывали своих шефов. Какой-то министр, проводивший свой отпуск в горах, возмущался, что не получает обещанного ответа. Но Прэга интересовало другое.
Ближайший морской порт находился на расстоянии 160-ти километров. Там должна была произойти та же мрачная история, с той только разницей, что в 12.30 ночи предусмотрено было прибытие двух пароходов со смешанным батальоном саперов и артиллеристов. Батальону — в противогазовых масках, — предстояло высадиться, пройти через город и овладеть железнодорожным путем, чтобы немедленно двинуться в столицу.
Этот батальон нужен был Прэгу до зарезу, ибо он отлично понимал, что завтра утром в столицу безусловно прилетят из провинции рекогносцировочные аэропланы.
В третьем часу ночи он получил, наконец, сообщение: батальон благополучно высадился и уже находится в пути.
Тогда Прэг надел противогазовую маску, приказал то же самое сделать Свэну и своему шоферу и спустился вниз, чтобы полюбоваться своей работой.
Уже наступал рассвет. Сквозь окно автомобиля четко виднелись повсюду разбросанные трупы. Шофер медленно и боязливо объезжал их, оглядываясь по сторонам, точно ждал откуда-то возмущенного окрика. Прэг напряженно всматривался в окна домов, оглядывал крыши и удовлетворенно хлопал пальцами по колену. Но зато Свэн, прильнув к стеклу, дрожал, как в лихорадке. Вдруг он повернулся к Прэгу, схватил висевший на шнурке карандаш и нетвердым, детским почерком написал на картоне:
‘Я умоляю вас, отвезите меня назад. Я не могу этого видеть’.
Через стеклянные наглазники Прэг послал ему прищуренную гадливость и резко провел в воздухе рукой, словно отмахиваясь от беспросветной глупости.
Свэн снова набросал:
‘Ведь я вам не нужен. Прикажите шоферу повернуть’.
Прэг на секунду задумался над его словами и внезапно, сильным движением, сдернул с него маску. Свэн изумленно раскрыл глаза, в ужасе прижал свою ладонь к носу, но тотчас же вздрогнул всем телом. Он уже был мертв. Придуманный им переатол действовал поразительно, с быстротой электрической искры…
Прэг деловито отодвинулся от трупа и продолжал внимательно осматривать местность, через которую неторопливо пробегала машина.
Поблизости был Городской Парк. Прэг подумал: ‘А проник ли и туда переатол? Что, если он туда не добрался, ведь там могло скопиться немало народа, парк очень велик?’
В слуховую трубку крикнул он шоферу:
— Через Парк!
Но нет: все было в порядке. Аллеи были густо обсыпаны мертвыми бабочками, дроздами, трясогузками, гусеницами. На скамейках, застывшие в последнем объятии, неподвижно замерли парочки. Под одной сосной лежали три белки — две большие и одна крохотная, мордочкой уткнувшаяся в грудь матери.
По каналу медленно плыл лебедь. Его шея непривычно для человеческого глаза свернулась в неправильную восьмерку. Прэг выскочил из машины и бросил в лебедя камнем, но лебедь не пошевелился.
Прэг с минуту смотрел, как он плывет, испытывая самую настоящую жалость.
В 7.30 утра прибыл батальон саперов и артиллеристов. Прэг немедленно распорядился установить в шести местах зенитные орудия и оказался прав: в десятом часу над городом появились два аэроплана. Они были тотчас же сбиты. Часом позже прилетел пассажирский аэроплан. Прэг спокойно дал ему спуститься на аэродроме, зная, что ни один пассажир не выйдет из кабины.
Когда маленькая армия Прэга проходила по пустынным улицам, ее радостно приветствовали те, которые всю ночь провели на крышах. Солдаты были в противогазовых масках, и никому не могло прийти в голову, что это войска неприятеля. Еще меньше могла у кого-нибудь явиться мысль, что солдаты направляются в военное министерство для конфискации мобилизационных планов. Огромную кипу этих планов Прэг немедленно отправил в свой Генеральный Штаб на двух аэропланах.
Два часа спустя саперы проникли в государственный банк. Там они забрали золотой фонд и погрузили его в тот самый поезд, на котором приехали.
Но водопровод уже давно не действовал. Воздух был заполнен переатолом. От жары стали разлагаться трупы. Прэг вывел большую часть батальона за город, к озеру, куда газ не добрался, чтобы дать солдатам отдых и накормить их. Встречные прохожие расстреливались на месте.
Сам же он вернулся в свое бюро и послал очень неясное радио в провинцию, приглашая все население страны не придавать значения тревожным слухам и спокойно полагаться на свое правительство. При этом он сообщал, что в столице произошло сотрясение почвы и в некоторых местах из расщелин выходит ядовитый газ. Сообщение было подписано премьер-министром и министрами внутренних дел, военным и морским. Кто мог знать, что их уже нет в живых?
А когда прошло 55 часов с момента действия переатола, никто, кроме Прэга, не знал, что смертоносный газ уже улетучился. Уцелевшие на крышах и в пятых и шестых этажах все еще не отваживались спуститься на улицу. Впрочем, изнемогшие от жажды и голода, они ничем не могли угрожать Прэгу. Гораздо опаснее для него были жители окрестных деревень, но и те не решались приблизиться к городу.
На третий день ранним утром Прэг выехал в порт навстречу своим войскам. 15-тысячный десант высадился по всем правилам военной техники, под охраной боевой эскадры.
А еще несколько часов спустя, когда первые полки вошли в столицу, Прэг, — по радио произведенный в генералы и назначенный командующим армией, — Прэг только теперь известил страну об открытии военных действий и продиктовал условия капитуляции. В случае несогласия, угрожал взорвать всю столицу. Само собой разумеется, он подробно описал также, в каком состоянии столица сейчас находится.
Страна содрогнулась в растерянном отчаянии и замерла.
В ожидании ответа солдаты Прэга вместе с уцелевшими жителями занялись уборкой трупов.
Первым был торжественно погребен химик Свэн.
Источник текста: газета ‘Сегодня‘ (Рига). 1932. NoNo 84-85, 24-25 марта.