В. И. Греков
Сомов О. М.: биобиблиографическая справка, Сомов Орест Михайлович, Год: 1990
Время на прочтение: 6 минут(ы)
СОМОВ, Орест Михайлович, псевдонимы — Порфирий Байский, Житель Галерной гавани [10?(21?).XII.1793, Волчанск Слободско-Украинской губ. (ныне — Харьковской обл.) — 27.V.(8.VI).1833, Петербург] — поэт, прозаик, переводчик, литературный и театральный критик, очеркист. Родился в старинной, но обедневшей дворянской семье. В 1809 г. поступил в Харьков ский университет, считавшийся крупным культурным центром. В университете преподавал, напр., И. С. Рижский, сподвижник Н. И. Новикова. В эти годы в Харькове издавались два журнала: ‘Харьковский Демокрит’ и ‘Украинский вестник’. В последнем в 1816 г. напечатал свои первые стихи С. Он свободно владел немецким, итальянским и французским языками. Благодаря воспитанию, С. избежал влияния архаического книжного стиля XVIII в., не оставили глубокого следа в его творчестве и карамзинисты. С. шел не столько от книги, сколько от жизни, стремясь сплавить в языке своих произведений народную речь с книжным стилем.
Так, в статье ‘Мысли о замечаниях г. Мих. Дмитриева на комедию ‘Горе от ума’ и о характере Чацкого’ он специально отмечал, что Грибоедов ‘соблюдал в стихах всю живость языка разговорного’ (А. С. Грибоедов в русской критике.— М., 1958.— С. 27).
В конце 1817 г. С. переезжает в Петербург. В 1818 г. он становится членом Вольного общества любителей словесности, наук и художеств, спустя два года — действительным членом Вольного общества любителей российской словесности, сотрудничает почти во всех журналах этих Обществ — в ‘Благонамеренном’ и в ‘Соревнователе просвещения и благотворения’, ‘Невском зрителе’, ‘Альционе’, позже в ‘Полярной звезде’ как поэт, прозаик и критик.
В 1819 г. С. совершает заграничное путешествие: он побывал в Польше, Австрии, Франции. После возвращения он сближается с кругом Измайлова, посещает салон С. Д. Пономаревой, в котором получает прозвище ‘Арфин’. Через ее салон С. знакомится с будущими декабристами Н. А. Бестужевым, К. Ф. Рылеевым, А. О. Корниловичем.
В 1820 г. он включается в полемику с В. А. Жуковским, пародируя в стихотворении ‘Соложеное тесто’ стихотворный перевод Жуковского из Гете ‘Рыбак’, причем С. высмеивает ‘Народный’, ‘бытовой’ язык Жуковского, его наклонность к приподнятому описанию обыденности. В 1821 г. С. подробно разбирает перевод Жуковского в статье ‘Письмо к г-ну Марлинскому’ (Невский зритель,— 1821.— No 1.— Ч. 5) и предлагает пополнить этим стихотворением ‘литературную кунсткамеру’, задуманную Бестужевым-Марлинским. Однако крайнее мнение С. оспорил даже сам Бестужев.
Поэтические опыты С. свидетельствуют, что на их автора несомненно подействовали идеи будущих декабристов. С. выбирает для своих стихотворений героико-патриотические темы — ‘Песнь о Богдане Хмельницком — освободителе Малороссии’ (1821), ‘Греция’ (1821—1822).
В 1823 г. в ‘Соревнователе’ С. печатает цикл статей ‘О романтической поэзии’ (отд. изд.— Спб., 1823). Он выступает не столько защитником, сколько исследователем романтизма, направления тогда нового и во многом еще непонятного для читателя, воспитанного на произведениях Карамзина. Во второй статье С. опирается на книгу Ж. де Сталь ‘О Германии’ (1810). Фрагменты из нее в переработанном виде он включил в собственный текст. Однако было бы несправедливо видеть в С. только переводчика и интерпретатора. Общие теоретические положения, высказанные французской писательницей, он применял к русской литературе. Опираясь на труд Ж. де Сталь, он утверждал собственную теорию. С. объясняет происхождение и основные черты романтических произведений, обращаясь непосредственно к чувственному восприятию читателей. Он отдает предпочтение ‘чистому восторгу’, ‘духу поэзии’, а не холодной симметрии правил: ‘Поэзия не архитектура, где строгий глазомер с точностью поверяет все совершенства или погрешности симметрии’ (Литературная критика декабристов.— С. 235). С. стремится к синтезу ‘вкуса’ и ‘воображения’, элементов классицизма и романтизма. С такой точки зрения он критиковал оба эти направления. Развенчивая ‘ложное понятие о поэзии романтической’, С. желал уберечь поэзию от ‘добровольного подчинения’ ‘новым условиям’ и ‘новым узам’ (Там же.— С. 271—272).
Главные достоинства поэзии, по мнению С., ‘народность’ и ‘местность’. Он одним из первых заговорил о духовной связи писателя и народа, о том, что ‘словесность народа есть говорящая картина его нравов, обычаев и образа жизни’ (Там же.— С. 264). С. выступает против заданности, тематической ограниченности поэзии. ‘Весь мир видимый и мечтательный есть собственность поэта, он… везде пьет жизнь и силу и в таинственном своем вдохновении являет… свет незримый и дивный’ (Там же.— С. 269). В 1824 г., вероятно, с помощью Рылеева С. поступает столоначальником в Российско-американскую компанию.
С. перевел ‘Записки полковника Вутье о нынешней войне греков’ (Спб., 1824—1825), ставшие весьма популярными в среде декабристов, использовавшиеся ими для агитации, помещает в ‘Северной пчеле’ одобрительную рецензию на ‘Полярную звезду’ за 1825 г. (1825.— No 41.— 4. VI). Для альманаха ‘Звездочка’ С. готовит ‘малороссийскую быль’ ‘Гайдамак’.
После разгрома декабристов он был арестован по подозрению в связи с восставшими. Хотя следствие и не подтвердило этого, С. лишился места в Российско-американской компании и вынужден был зарабатывать себе на жизнь исключительно литературной деятельностью.
Для С. наступило тяжелое время. Альманах ‘Звездочка’ был конфискован и так и не увидел свет, ‘Соревнователь’ к этому времени не выходил, та же участь грозила ‘Благонамеренному’. С. вынужден был обратиться к Бул-гарину и Гречу, видя в них, вероятно, недавних друзей декабристов, и в ‘Северной пчеле’ напечатал ряд критических статей и переводов.
В конце 1826 г. он знакомится с Дельвигом и становится постоянным сотрудником его изданий. В альманахе ‘Северные цветы’ напечатана повесть С. ‘Юродивый’, главы из ‘Гайдамака’, многочисленные статьи. Как бы продолжая традицию А. Бестужева, С. в каждой книжке ‘Северных цветов’ печатает годичное обозрение русской литературы. В обзоре за 1829 г. С.— единственный из критиков — поддержал молодого Н. В. Гоголя, рецензируя его поэму ‘Ганц Кюхельгартен’. За первой неудачей С. разглядел ‘талант, обещающий в нем будущего поэта’ (Северные цветы.—1829.—С. 77—78).
В 1830 г. С. вместе с Дельвигом издает ‘Литературную газету’, а в ноябре становится ее официальным редактором. Неожиданная смерть Дельвига 14.I.1831 г. потрясла С., но он продолжал — уже один — это издание до июня месяца. По просьбе А. С. Пушкина С. готовит издание ‘Северных цветов’ на 1832 г. Непривычный к коммерческой деятельности, он не сумел получить ожидаемую прибыль и был отстранен от издания, его отношения с Пушкиным, с друзьями Дельвига, недовольными неудачей, расстроились. Нужда заставляет С. обратиться к недругам: к А. Ф. Воейкову — издателю ‘Литературных прибавлений к ‘Русскому инвалиду», и вновь к Булгарину и Гречу:
Смерть С. остановила работу над изданием отдельного сборника его произведений. Постепенно его имя забывалось и даже такой проницательный критик, как В. Г. Белинский, не признал новаторства С. и удивлялся его былой популярности: ‘Теперь смешно и вспоминать, как все были заинтересованы коротенькими отрывками из повести Байского ‘Гайдамаки’, повести действительно недурной по рассказу, но тянувшейся несколько лет и оставшейся без конца и связи’ (Т. 5.— С. 194). Отзыв Белинского был, вероятно, вызван тем, что он считал недостаточно серьезной фольклорную, романтическую фантастику С, как бы ‘уводящую’ от современности, а его эстетическую концепцию излишне нормативной.
Между тем повести С. интересны и обращением автора к бытовой тематике, к фольклору, и этнографическими подробностями, и стилем, скорее суховатым, чем романтически приподнятым. С самого начала малороссийской повести ‘Гайдамак’ читатель оказывается окружен потоком украинской жизни — шумит ярмарка, звенят голоса купцов и покупателей. И все это для С. не фон, не колорит, необходимый для развертывания романтической интриги. С, верный своему теоретическому принципу, ставил в центр повествования не отдельную личность, а жизнь народа в целом. Повести С. одновременно с повестями В. Т. Нарежного воспитывали в читателе интерес к быту. В этом смысле Нарежный и С. предшествуют Гоголю. Даже фантастические и сказочные сюжеты тяготеют к бытовизму (‘Сказки о кладах’, ‘Кикимора’), к характерологии, в ‘Русалке’, ‘Киевских ведьмах’ фантастические события как бы включаются в реальную действительность. В ‘Оборотне’ романтическое двоемирие позволяет показать разные типы характеров, поведения людей, элемент сомнения в. существовании чудесного и сверхъестественного не разрушает, однако, веру в необычное до конца. Особое место в прозе С. занимают рассказы о путешествиях (впечатления от поездки за границу в 1819—1820 гг.). В лучших из них — повестях ‘Почтовый дом в Шато-Тьери’ и ‘Вывеска’ — история человека связывается с общим ходом истории, проводящей сквозь бури испытаний и отдельных людей, и целые народы. Нельзя не отметить влияния на поздние повести С. ‘Повестей Белкина’ Пушкина, первой части гоголевских ‘Вечеров на хуторе близ Диканьки’. В повести ‘Матушка и сынок’ (1833) С. уже высмеивает ‘романтические странствия’ и восторженные чувства Валерия Терентьевича, воспитанного матушкой в селе Закурихино на рыцарских романах.
В последних произведениях С. заметна сильная ироническая струя. ‘Романтически-ироническое’ (Ю. Манн) повествование подготавливало переход к новым формам и новым проблемам. У С. этот переход не совершился. Литература без него сделала новые шаги. Как предсказал сам С, ‘очарование новости исчезло, и холодный рассудок… лукаво замечает недостатки там, где воображение на первых порах нас обольстило и увлекло за собою’ (Литературная критика декабристов.— С. 272). Ощущение незавершенности поисков и затруднило признание С. современниками.
Соч.: Стихотворения // Декабристы. Поэзия, драматургия, проза, публицистика, литературная критика / Сост. Вл. Орлов.— М., Л., 1951.— С. 254—255, Стихотворения// Поэты 1820—1830 гг. / Вступ. ст. и общ. ред. Л. Я. Гинзбург.— Л., 1972.— Т. 1.— С. 212—227, Литературно-критические статьи // Литературно-критические работы декабристов / Сост., вступ. ст., подгот. текста и примеч. Л. Г. Фризмана.— М., 1978.— С. 223—273, Киевские ведьмы // Русская романтическая повесть / Сост., вступ. ст. и примеч. В. И. Сахарова.— М., 1980, Были и небылицы / Сост., вступ. ст. и примеч. Н. Н. Петруниной.— М., 1984.
Лит.: Грен А. О. Сомов // Сев. цветок.— 1858.— No 4.— Отд. III, Белинский В. Г. Русская литература в 1842 году // Собр. соч.: В 9 т.— М., 1979.— Т. 5.— С. 193—194, Брайловский С, Н. Пушкин и О. М. Сомов // Пушкин и его современники. Материалы и исследования.— Пб., 1909.— Вып. XI, Кирилюк З. В. О. М. Сомов (Из истории литературной борьбы 20-х годов XIX века) // Русская литература.— 1960.— No 1, Трубецкой Б. А. Первый манифест русского романтизма (статья О. М. Сомова ‘О романтической поэзии’) // Уч. зап. Кишиневского ун-та.— Кишинев, 1960.— Т. 51, Кирилюк З. В. Фольклор в творчестве Ореста Сомова // Науч. доклады высшей школы. Филологические науки.— 1965.— No 4.
Источник: ‘Русские писатели’. Биобиблиографический словарь.
Том 2. М—Я. Под редакцией П. А. Николаева.
М., ‘Просвещение’, 1990