Н. А. Лейкинъ.
Н. А. Лейкинъ.
Мученики охоты.
Мученики охоты.
Юмористическіе разсказы.
С.-ПЕТЕРБУРГЪ.
Типографія д-ра М. А. Хана, Поварской пер., No 2
1880.
СОБИРАТЕЛЬ НАСКОМЫХЪ.
СОБИРАТЕЛЬ НАСКОМЫХЪ.
Собиратель насекомых, Лейкин Николай Александрович, Год: 1880
Время на прочтение: 4 минут(ы)
Маленькій сденькій человчекъ вышелъ изъ хвойнаго лска, поросшаго небольшимъ кустарникомъ, и поплелся по дорог мимо только-что отстроенныхъ дачъ на новыхъ мстахъ. Черезъ плечо перекинута у него металлическая коробка, висящая на ремн. Изъ кармановъ довольно потертаго пальто, застегнутаго на вс пуговицы, виднются тоже коробки. Нсколько длинныхъ булавокъ, для насаживанія на нихъ наскомыхъ, понатыкано въ борт пальто. Въ черную мятую, такъ называемую ‘ученую’ шляпу воткнутъ сидящій уже на булавк и заморенный срнымъ эфиромъ большеусый срый жукъ-дровоскъ. Сденькій человкъ опирается на палку, къ концу которой прикрпленъ кисейный сачекъ для ловли летающихъ наскомыхъ. Взоръ человчка упалъ на палисадникъ одной изъ дачъ, надъ которымъ нависли молодые деревья. Люди, подолгу отдающіеся созерцанію природы, склонны сами съ собой разговаривать, а потому и сденькій человкъ, остановившись, проговорилъ:
— Палисадникъ-то очень удобный…. Разв посмотрть, не запряталась-ли въ его щели ночныя бабочки? Он любятъ прятаться подъ плинтусы отъ дневнаго свта.
И, не долго думая, сденькій человкъ перескочилъ придорожную канавку, остановился передъ палисадникомъ и сталъ его осматривать. Дйствительно, подъ перекладиной, сжавъ свои крылышки на манеръ салопчика, сидла гороховая бабочка ‘сосноваго шелкопряда’. Еще подальше пріютилась другая ночная бабочка. Сденькій человкъ даже затрясся отъ восторга и выхватилъ изъ-за борта пальто булавку. Но Боже! По кор молодой березы ползъ рдкій у насъ экземпляръ гусеницы ‘бражника мертвой головы’. Сденькій человкъ бросилъ булавку и ползъ на палисадникъ, чтобы схватить гусеницу, но вдругъ изъ сада раздался громовый возгласъ:
— Куда, чортовъ сынъ, лзешь? Ягоды воровать? Постой, я тебя проучу! Эй, дворникъ! Ерофей! Иди сюда! Вора поймалъ!
Сденькій человчекъ былъ схваченъ за перекинутую черезъ заборъ руку. Его держалъ рыжебородый купецъ въ халат и приговаривалъ:
— Не рвись, не рвись! Разв руку у меня оставишь, а такъ не выпущу! Силы у насъ и не на такого плюгавца достаточно. Мы, братъ, у себя въ Калашниковой восьми-пудовое кулье подымали и двухъ-пудовой гирей крестились. Ерофей! Да гд ты тамъ запропастился?
— Однако, позвольте, господинъ! Я не воръ, я собиратель наскомыхъ. Меня здсь по дачамъ вс знаютъ. Очень мн нужны ваши ягоды! Я только хотлъ гусеницу поймать! вырывался человчекъ.
— Гусыню поймать! А за воровство гусынь-то нешто вашего брата хвалятъ? продолжалъ купецъ.— Ба! Да ты съ шарманкой, заговорилъ онъ, увидавъ у него жестяную коробку, окрашенную въ коричневый цвтъ.— И къ тому-же фокусникъ съ сачкомъ. Чудесно! Сейчасъ мы у тебя и билетъ на право фокусничества посмотримъ. Ерофей! Хватай его съ зади!
Дворникъ выбжалъ на улицу и схватилъ сденькаго человчка за шиворотъ. Выбжалъ на улицу и купецъ.
— Кажи билетъ, что ты за человкъ есть! кричалъ онъ.
— Какой билетъ! Я здшній дачникъ и собираю наскомыхъ, возражалъ человчекъ.
— Это по чужимъ заборамъ-то? Врешь, врешь! Сейчасъ самъ сознался, что лзъ гусыню воровать, а теперь пятиться, отпираться!..
— Не гусыню, а гусеницу, червя, изъ котораго потомъ бабочка выходитъ.
— Ага, теперь изъ гусыни на червя своротилъ! Нтъ, тиролецъ, я тебя такъ не выпущу! Сейчасъ передамъ городовому и пусть онъ тебя въ участокъ ведетъ. Тамъ разберутъ! Съ шарманками — только ходите для виду, а сами насчетъ воровства?
— Да какой я тиролецъ, какая шарманка! Я коллежскій совтникъ и чисто русскій человкъ.
— Толкуй слпой съ подлкаремъ! Нечего мн зубы-то заговаривать! Нешто я не вижу твой инструментъ и твою тирольскую шляпу? Вотъ какъ звиздану заколежское-то совтничество, такъ тогда и будешь облыжнымъ чиномъ называться!
Купецъ уже засучилъ рукавъ и поплевалъ на руку.
— Однако, позвольте, милостивый государь! За это вы строго отвтите! рванулся человчекъ.— Какой я шарманщикъ! Я собиратель наскомыхъ. Вотъ они у меня сидятъ.
Онъ открылъ коробку и показалъ сидящихъ на булавк и воткнутыхъ въ пробку бабочекъ.
— Что это? зври? Ну, все равно, не шарманщикъ, такъ зврятникъ, зврей показываешь, заглянулъ купецъ въ коробку.— А зврятнику нешто воровать можно? Ты ходи подворамъ честно да не черезъ заборъ, а въ ворота да и показывай фокусы! Веди его, Ерофей, къ городовому. Хотлъ я ему самъ бока намять, да не стоитъ связываться. Вишь, онъ какой жидконогій! Хватишь по уху, такъ еще, пожалуй, и его тирольская голова отвалится.
— Милостивый государь! Послдній разъ вамъ говорю, что я здшній дачникъ и чиновникъ, въ чин коллежскаго совтника! Извольте посмотрть, вотъ у меня и орденъ, затрясся сденькій человкъ, и растегнувъ пальто, дйствительно показалъ орденъ въ петлиц сертука,
— Ха-ха-ха! захохоталъ купецъ.— Ахъ, шутъ гороховой! дйствительно онъ и орденъ для отвода нацпилъ, чтобъ отъ воровства отбояриваться. Да кто теб повритъ, фокусникъ ты эдакій! Ерофей! Смотри-ка: орденъ! А что это у тебя на шляп-то приколото? Тоже орденъ? Батюшки! Да онъ жука себ на шляпу посадилъ! Вотъ потшникъ-то!
Купецъ уже ласково ткнулъ человчка кулакомъ въ брюхо, и схватившись за бока, принялся хохотать самымъ неистовымъ образомъ.
— Ну, вотъ что! прибавилъ онъ.— Такъ какъ ты еще ничего не укралъ, а только хотлъ украсть, то за твое шутовство я тебя отпущу- Но за это ты мн и дворнику вс твои фокусы покажешь. Ну, пляши, а мы посмотримъ.
Сденькій человчекъ сжалъ кулаки.
— Да вы съума сошли, господа! Какой я плясунъ! крикнулъ онъ — А кто-жъ ты? Зврей разв только своихъ по дворамъ показываешь? Такъ нешто это зври? Ты хоть-бы лисицу или барсука завелъ. Ну, дуди въ кулакъ и запвай: ‘выходите, господа, посмотрите на звря, на чудо морское’!
— Да что вы! Какъ вамъ не стыдно!
— Ахъ, и этого не умешь? Ну, какіе-же твои фокусы? Ты это зачмъ сачокъ-то съ собой носишь? Чтобъ на носъ и на зубъ его ставить? Ну, ставь, ставь, не стыдись, мы и это акробатство посмотримъ.
— Господа, увряю васъ, что я ни тиролецъ, ни воръ, ни шарманщикъ, ни фокусникъ, ни акробатъ, а здшній дачникъ, коллежскій совтникъ, и собираю для коллекціи наскомыхъ! Вотъ вамъ крестъ! Пойдемте тихо въ нашу улицу и справьтесь. Тамъ меня вс знаютъ.
Сденькій человкъ снялъ шляпу, взглянулъ на небо и перекрестился.
— Ерофей, а вдь крестится, стало-быть не тиролецъ. Т креста боятся, сказалъ купецъ.
— Дйствительно, сударь, какъ будто бы это здшній дачникъ, только изъ стрюцкихъ. Рожа-то мн его что-то знакома. Онъ здсь часто съ сачкомъ шляется, сказалъ дворникъ, осматривая старичка съ ногъ до головы.— Что съ нимъ возиться! Отпустимте-ка мы его на волю. Онъ за насъ Бога помолитъ. Вдь ничего не укралъ.
— Ну, ладно, согласился купецъ.— Ступай на вс четыре стороны! Только смотри, по чужимъ заборамъ больше не лазь, прибавилъ онъ.— Да вотъ что еще: поминай на молитвахъ за здравіе раба Афанасія и раба Акулину. Понялъ?
Сденькій человчекъ, шепча ругательства, поплелся по дорог и все оглядывался.