Смесь
Смесь
*
*
*
*
*
——
Смесь.
Смесь.
*
——
Смесь
Смесь
*
*
——
Смесь
Смесь
*
*
——
Смесь
Смесь
*
*
*
——
Смесь
Смесь
*
*
*
*
*
——
Смесь
Смесь
*
*
*
——
Смесь, Неизвестные Авторы, Год: 1807
Время на прочтение: 16 минут(ы)
С удовольствием переводим несколько строчек из одной статьи, помещенной в польском Виленском журнале. Хотя автор говорит к своим одноплеменникам, однако и нам не бесполезно внять его совету. ‘Привязанность ко французской словесности причиною тому, что отечественная остается в небрежении. Опасаться должно, чтобы всегдашнее подражание совсем не изгладило в нас оставшихся следов первобытности. Поищем хорошего в словесности чужеземной, употребим в пользу чужие богатства: но не оставим в небрежении своих собственных. Пускай чужой язык будет для нас не иным чем, как только языком, то есть способом к достижению цели, но не самой целью, пускай будет он для нас ключом к сокровищу, но не самым сокровищем. Французы шли другою дорогою, они долго пренебрегали чужестранными произведениями. Вольтер прежде всех познакомил их с английскою словесностью. В наше время только некоторые французы — беспристрастные, способные к высоким чувствованиям — начали знакомиться с немецкими сочинениями, и переводить их на язык свой природный. Станем следовать их примеру. Можно смело уверять, что мы не огерманимся. Знакомство с новою отраслью всеобщей словесности и выздоровление от галломании {Бешеная страсть ко всему французскому.} надлежит полагать в числе важнейших выгод’.
На острове Кадьяке заведено училище, и собрана библиотека, в которой число книг простирается до тысячи, и которая еще приумножена в бытность г-на Крузенштерна. Кроме того заведены там земледелие и скотоводство. Утешительно для человечества надеяться, что в стране едва вышедшей из младенчества, возрастут полезнейшие плоды, если только Российско-американская компания всегда с одинаковой попечительностью будет заниматься благосостоянием нового края — в чем и сомневаться нельзя: ибо в том состоит собственная польза ее. Кто мог предусмотреть, что заря просвещения от западных стран взойдет на горизонте Северной Америки! — ‘Сия перемена должна ли радовать друга человечества? Намерения россиян полезны ли для островитян?’ Это вопросы людей, которые во всем любят сомневаться. Сауер, в описании путешествия капитана Биллинга, говорит о каких-то бесчеловечных поступках, изображает россиян Низзарами и Корецами, напротив того беспристрастный Венкувер представляет воображению приятнейшие картины. Может быть частные люди прежде дозволяли себе делать то, на что компания, состоящая ныне под высочайшим покровительством, конечно не отважится. Выгоды людей, ожидающих прибыли от одного или двух предприятий, не сходствуют с выгодами постоянного общества, которое надежду честного приобретения основывает на благосостоянии колонистов. Капитанам кораблей, совершивших около света путешествие, и в особенности г-ну посланнику Резанову, предписано было обозреть российские селения, подробно разведать о состоянии жителей, и обо всем донести государю императору. Человеколюбивый Александр о всех подданных своих равно печется.
Полное затмение солнца — пишет г. Лаланд, в котором старость не потушила страстной охоты к астрономии, есть столь достопамятное происшествие, что если б я не был болен, то непременно отправился бы в Бостон для наблюдения сего редкого явления, виденного там в 16 день июня. В протекшем веке были такие затмения 1706, 1715 и 1724 годов, в настоящем столетии не будет ни одного, по крайней мере в тех странах, в которых могли бы мы делать наблюдения. Г. Феррер, испанский астроном, пребывающий в Новом Йорке, нарочно переехал к стороне Албани под 42 гр. 23 м. широты, то есть на место, над которым, по его вычетам, надлежало быть центральному затмению. Полное затмение, по наблюдению г-на Феррера, продолжалось от 11 час. 7 мин. 55 сек. до 11 час. 12 мин. 32 сек., из того я заключаю, что соединение солнца и луны последовало в 11 час. 35 мин. 33 сек. Витт пишет ко мне, что многие люди видели светящуюся точку на черном круге луны. В моей астрономии я упомянул о многих подобных примерах, которых причину, без малейшего сомнения, отношу бытию огнедышащей горы. — Г. Феррер заметил притом весьма чудное обстоятельство, а именно, что луна осветилась за семь минут, прежде нежели окончилось затмение, это я приписываю действию небольшой атмосферы. — Он приметил еще светлое кольцо, одноцентренное солнцу, думаю, что оно делается от освещенной земной атмосферы, окружающей пространство, тенью покрытое. — Тьма была не так густа, как предполагали. Из больших звезд видимы были только шесть, птицы прятались в гнезда, земля слегка покрылась росою. Свет кольца разгонял густоту мрака’.
Жители городка Нарси, лежащего в пяти милях от Неверса, не имея вблизи ни источников, ни речек, принуждены довольствоваться грязною водою из двух ручьев, изобилующих насекомыми, и текущих по дну иловатому. Сие предуведомление объясняет случай, который мы рассказать намерены. Одна девушка девятнадцатилетняя, живущая в Нарси, сряду восемь месяцев чувствовала колотье в желудке, ее здоровье весьма повредилось от жестокой боли. По сему обстоятельству и по некоторым припадкам, начали думать, что у нее завелась плоская глиста. Когда решились было пользовать больную приличными лекарствами, в то самое время схватили ее судороги, и позвало на рвоту. Девушка выбросила из желудка множество насекомых, которые с чрезвычайною скоростью бегали по полу. Г. Рок, лекарь пользовавший больную, поймав несколько сих животных, увидел, что они принадлежат к роду водяных мокриц. Девушка в ту минуту почувствовала облегчение, и совершенно выздоровела. — Можно было бы усомниться в справедливости сего происшествия, если б оно случилось не в присутствии волостного начальника, родителей и сестер больной девушки, и еще посторонних свидетелей. Некоторые уверяют даже, что это и прежде случалось не один раз в городке Нарси.
Г. Вокелень, член Парижского института и профессор химии при Музее натуральной истории, раздробляя образчики серебра из рудников Гвадалкиналских, что в Эстрамадуре, нашел в них десятую часть платины. Он объявил институту о новом открытии своем и представил образчики металла. До сих пор находили платину только в двух местах Испанской Америки, и то очень немного. Чрезвычайная дороговизна сего металла препятствует употреблять его на разные художественные изделия, для которых он был бы весьма полезен, особливо по своей нерастопимости и неизменяемости {Кажется нельзя иначе перевести: infusibilic, inaltrabilit. Изд.}. Следственно открытие г-на Вокеленя заслуживает искреннюю признательность ученых и художников.
N В. На конце книжки приложена картинка, не в счет обещанных. В следующем четвертом номере, которым оканчивается часть, наши читательницы найдут статью о новейших заграничных модах и картинку.
Смесь // Вестн. Европы. — 1807. — Ч.31, N 3. — С.196-202.
Незадолго перед сим было писано в английских листках, что один крестьянин жаловался на другого за похищение лопаты. ‘Чем докажешь справедливость своей жалобы?’ спросил судья. — Представлю свидетеля, который видел — отвечал истец. — ‘А ты что скажешь на это?’ спросил судья другого крестьянина. — Я представлю двадцать свидетелей, которые не видали — отвечал обвиняемый. — ‘О! если так — произнес мудрый судья: то двадцати свидетелям скорее можно поверить, нежели одному. Ступай себе с Богом домой, а ты бездельник впредь не смей клеветать на честных людей и беспокоить правосудие недельными просьбами’.
В Париже теперь находится шесть библиотек, четыре музея и три атенея, посещаемых публикой в назначенные дни и часы в неделе, а некоторые из них ежедневно. Вот названия их: библиотеки — 1. Наполеона, 2. Мазарини, 3. Пантеонская, 4. библиотека арсенала, 5. библиотека улицы Св. Антония, 6. библиотека Пританея. Музеи: 1. центральных художеств, 2. французских памятников, 3. ископаемых, 4. новых художников. Атенеи: 1. художников, 2. Парижский, 3. чужестранцев.
Смесь // Вестн. Европы. — 1807. — Ч.32, N 7. — С.210-211.
Актеры одного парижского театра (lа Comedie Franaise) некогда спорили между собою, кому какое лицо представлять в новой трагедии, многие не хотели твердить ролей, которые для них были назначены. Тщетно старался директор успокоить актеров. Старый Барон {Имя славного актера.}, сидевший в то время на Мольеровых креслах, вмешался в спор. Все замолчали. ‘Послушайте господа, — сказал Барон: в таком-то году мы готовились представить трагедию, в которой мне назначено было лицо второй степени, следственно не мое, ибо я представлял первые лица. Я сказал наотрез, что не стану играть’. — Актеры захлопали в ладоши и одобрили благородную решительность знаменитого художника. — ‘Господин Монс Домон, первый камер-юнкер королевский — продолжал Барон — который брал участие в трагедии и был тогда в нашем собрании, сказал хладнокровно: Барон! вы будете играть. — Нет не буду. — Будете, Барон, в противном случай насидитесь под караулом. Знаете ли — продолжал Барон — знаете ли господа, что я сделал?’ Все желали узнать конец и слушали с крайним нетерпением. — ‘Я… сыграл, и — в жизнь мою не играл так удачно!’ — Актеры успокоились, каждый из них взялся представлять лицо, по назначению директора.
Древние имели понятия о благопристойности и опрятности, во многом не сходные с нашими. Мы, не боясь упрека в невежестве, без зазрения совести отираем пот с лица, или сморкаем нос платком, который носим с собою, нас приучают к тому с младенчества. Напротив того, у древних греков и римлян женщина посрамила бы себя, если б при посторонних вынула платок и стала б им утираться. Правилу сему подлежали не одни женщины, но и мужчины. Во храмах и в театрах исполнялось оно со строжайшею точностью. Тацит и Светоний согласно уведомляют, что Нерон свято хранил сей обычай в театре, и не дерзал нарушать благопристойности. Сей император утирал пот не платком, но рукавом исподней одежды, и никто не заметил, чтоб он когда-либо имел надобность плюнуть или высморкаться. Плевать и сморкать нос в храме почиталось крайним неуважением. Мужчины, занимаясь делами своими в судилищах и на пиршествах, отирали пот тонким полотняным платком, который у римлян назывался sudarium, но никогда платок сей не был употребляем вместо носового. Мужчины, женщины и девицы ежедневно мылись в теплых банях, и таким образом выгоняли из тела своего всю нечистую влажность, которая выходила парами. Сверх того всегдашнее употребление бальзамов, благоухающих курений и цветов, носимых на головах, способствовало иссушению тела, и предотвращало потребность сморкаться.
Любители художеств смотрят в Париже, в рабочей г-на Дежу, гипсовый образчик статуи генерала Дезе, которая воздвигнута будет на Площади побед. Художник — недовольный одеждою нынешней, которая не трогает воображения, а римскую одежду находя неприличною — решился изобразить своего героя нагим с саблею в руке. Многие хвалят новую выдумку, как обыкновенно водится. Сии господа уверяют, будто художник внял гласу здравого рассудка, вопиющего, что платье нынешнего времени сделалось уже очень смешным на статуе обыкновенного роста, и что колоссальный истукан, облаченный в нынешнюю одежду, был бы несносен. — Известно, что древние изображали одетыми героев, кроме причтенных к лику богов. В сем последнем случае резец повиновался творческому воображению художника. Мы отнюдь не думаем, чтобы г. Дежу руководствовался языческими правилами, не думаем, чтобы он захотел причесть в сословие богов языческих христианского богатыря, который поражал неверных, не думаем, чтобы он впал в языческие заблуждения, когда все православные французы искренно обратились к вере католической!!.. — Это уже не первый памятник воздвигают в честь генерала Дезе. Жаль только, что судьба немилосердно шутит над сим героем. Он сражался в песчаных пустынях, дождем никогда не орошаемых, несмотря на то, в первый раз поставили истукан его при водомете, а теперь изображают его в виде человека, выходящего из бани.
Смесь // Вестн. Европы. — 1807. — Ч.33, N 10. — С.118-122.
Г. Адамс, коллежский асессор и адъюнкт Академии наук, привез в С. Петербург мамонтов труп, найденный им на берегу Ледовитого океана, близ устья Лены. Труп сей лежал на поверхности земли уже несколько лет, то есть с тех пор, как отвалившаяся глыба открыла его. Мясо, которое холод сберег от повреждения, служило пищею белым медведям и собакам тунгусов. Кожа, также по большей части уцелевшая, покрыта шерстью и во многих местах волосами, которыми отличается мамонт от слона, впрочем имея с ним сходство как в росте, так и в составе. В челюстях, совершенно похожих на слоновые, на каждой стороне находится сверху и снизу только по одному большому зубу для жеванья, а не для кусания. Клыки одинакового свойства со слоновыми. У носорога, найденного г-м Палласом, также была шерсть и волосы. Г. издатель Северного журнала обещался скоро поместить самое донесение г-на Адамса.
Из числа государств европейских Испания заслуживает особливое внимание любопытных. В Сицилии, в Неаполе, в Швейцарии наблюдатель удивляется великим произведениям естества: но Испания, коей история имеет тесную связь с прекрасными временами Римской республики, Испания, позорище Сципионовых триумфов и добродетелей, представляет воображению сладостные классические воспоминания, множество древних ее памятников есть богатая руда для ученых исследователей. Испания представляет еще другое зрелище, не менее любопытное: множество зданий мавританских, сего воинственного, чувствительного и умного народа, не принадлежащего к числу обществ просвещенных, но еще и теперь возбуждающего томное чувство в душе, размышляющей о судьбе человеческого рода. В Монитере объявлена весьма важная книга под названием: Историческое и живописное путешествие по Испании, издаваемое Александром Лабордом и обществом ученых мужей и художников мадридских {Voyage pittoresque et historique de J. Еspagne, par Alexandre de Laborde et une societe de gens de lettres et d’artistes de Madrid, ddi a S. A. S. le Prince de paix, Gnralisi Grand-Amiral d’Espagne et des Indes, etc. etc. — A. Paris, de l’imprimerie de Pierre Didot l’ante 1807.}. Греция, Италия, Швейцария и Франция описаны путешественниками — говорят между прочим издатели. Одна только Испания по-видимому забыта, несмотря на прекрасные памятники ее, на богатство ее произведений, на любопытные исторические события. Там одни после других, обитали карфагенцы, греки, римляне, готы и аравитяне, сия страна была потом управляема сильными и просвещенными государями, еще и теперь видны следы знаменитых происшествии на тех самых местах, где они случились. Кому не приятно блуждать между развалинами верного Сагонта, несчастной Нуманции? Кому не приятно смотреть на чертоги Гренадские и Кордуанские, на сии обиталища наук и образованности, когда вся Европа покрыта была мраком невежества? Кому не приятно взглянуть на убежище великодушных воинов в горах Астурийских, сих воинов, едва уцелевших от разрушения великой империи и основавших большую? Памятники, воздвигнутые в счастливые века и еще доныне презирающие угрозы времени, представляют взорам такие красоты, каких нигде найти не можно. Ничего нет совершеннее Алкантарского моста, — великой громады, воздвигнутой жителями девяти городов вольных в честь Траяну, своему императору и одноземцу. Сей мост, украшенный триумфальными воротами и храмом, соединяет два высоких утеса, между которыми широкая река протекает. Зритель в одно время видит здесь и прекраснейший вид естества и великолепнейшее произведение рук человеческих. Водовод Сеговийский есть совершеннейший из всех известных, и один только по своему назначению служащий без починки. Наконец театры в Сагонте, Клунии и Мериде, амфитеатр в Италике, храмы и триумфальные ворота, в разных частях Испании рассеянные, ни в чем не уступают драгоценностям сего рода, которыми Италия изобилует. По чудесной превратности вещей в здешнем мире, на языческом Пантеоне сияет крест, вершина святой Софии увенчана луною, равным образом аравийского зодчества должно искать в испанских церквах, и нигде более. Хотите ли иметь понятие о восточной пышности? Ищите ее не в Дамаске, не в Багдаде, не в провинциях Малой Азии, но в чертогах Алгамбрских, в садах Женералифских. Мавры африканские и ныне еще, обращаясь лицом к стороне Гренады, в молитвах своих просят Бога, чтобы отдал им сию прекрасную область. В северной Испании остались памятники еще драгоценнейшие: это храмы готического зодчества, которых нигде нет так много, и которые нигде так хорошо не сбережены от повреждения. Кафедральные церкви в Бургосе, в Леоне, в Вальядолиде суть образцовые произведения сего рода. — Историю Испании можно разделить на четыре главные периода: первый заключает в себе время господствования греков, карфагенцев, римлян и готов, второй владычество аравитян, третий правление королей кастильских и арагонских до царствования Фердинанда и Изабеллы, четвертый времена новейшие. По сей причине издатели разделили книгу свою на четыре части, в которых, для приятного разнообразия, история Испании предлагается вместе с описанием сего королевства. Два издания выйдут в оно время: одно, на испанском языке, печатается в Королевской типографии в Мадриде, другое, на французском, у Петра Дидота. Доски вырезаны лучшими испанскими и французскими художниками. Вся книга состоять будет из шестидесяти или семидесяти тетрадей в лист, с картинами и текстом, в каждые шесть недель выходить будет по одной тетради.
Веста, новая г-м Олборсом открытая планета, вместе с Церерою, Палладою и Юноною обращается между Марсом и Юпитером, а ближе всех подходит к Марсу. Г. Гут, профессор Франкфуртского университета, сообщил некоторые последствия наблюдений своих г-ну Стойковичу, ректору Харьковского университета. Выписка из письма помещена в 18 номере Московских ученых ведомостей. ‘В последней половине апреля месяца — пишет г. Гут — нашел я посредством 23 измерений, мною учиненных, чрез прожекционный микрометр видимый ее (Весты) диаметр 27??0, ныне ее, в последней половине мая месяца в 17 измерений, оказалось 20??1 сообразно с простым зрением, ибо в апреле она равнялась с ближайшими звездами 6 величины. Свет ее остается красно-желтым или золотоцветным, весьма блистательным. Она не имеет около себя никогда светлых облаков, так как и товарищи ее Церера, Паллада и Юнона отчасти всегда, или же весьма часто таковые имеют, но напротив того досказывается остро ограниченною, даже при увеличении в 500 крат. По-видимому, не имеет она вовсе атмосферы, так как наша луна, с которою равняется она в величине весьма много, поверхность же ее состоит из красноватых и желтоватых веществ, отражающих весьма сильно от себя солнечные лучи. Название Весты весьма для нее хорошо избрано, ибо она уподобляется чистому, ничем не помрачаемому небесному светилу. Мая 5 дня Боде нашел ее посредством стенного квадранта на 178о29?56?? прямовосход. и 12о35?49?? северного уклонения (declinatio). До сего времени она имела обратный ход, ныне стоит неподвижно и снова потом пойдет прямо чрез северное крыло и руку Девы с небольшим против прежнего уклонением. Гаус определяет обращение ее около 1321 дня 12 часов, а наклонение ее в 7о8?7??’.
Смесь // Вестн. Европы. — 1807. — Ч.34, N 15. — С.200-206.
В начале нынешнего года известный физик Франсис Мур выдал в Лондоне книжку под названием: Vox stellarum or Royal Almanch for the year of human redemtion 1807, т. е. Глас звезд, или Королевский календарь, на 1807 год от искупления человеческого рода. Под 26 числом апреля издатель положил пророческое свое замечание в следующих словах: ‘Около сего времени умрет султан турецкий. Возникнет мятеж в народе его. Пусть спасает он жизнь свою, ежели может. Я дружески его предостерегаю’. — Г. Мур ошибся одним месяцем. Мятеж начался в Константинополе 26, а султан свержен 29 мая. Сие предвещание помещено в январской книжке Немецкого политического журнала и в разных листках еженедельных. Нет сомнения, что в наше время г. Мур не получит диплома на достоинство пророка, однако нельзя не подивиться, каким образом пришло ему в голову предсказывать кончину султана!
Ученый издатель одного французского журнала, почитая Гренландию шведским владением, месяца за четыре перед сим уведомлял своих читателей, что шведский король отдает остров Гренландию мальтийским кавалерам, с тем чтоб они туда переселились!
В одном немецком журнале помещено стихотворное описание французского народа, взятое из листков парижских. Стихи презабавные! Только нельзя думать, чтобы немцам они полюбились. Если же кто-нибудь из них и смеялся, то верно не от чистого сердца, а так как смеется Волдырев, когда Болтай рассказывает ему о своих любовных удачах. Вот две строфы:
Le Franais Jour la musique
N’est pas sans prtention,
On dit mme qu il se piqu
De donner partout le ton.
Je le crois
Quand je vois
Les peuples de Germanie
Former une autre harmonie
Pour n’obir qu sa voix.
Le Franais a pour l dance
Un irresistible attrait,
Et de tout mettre en cadenoe
Il a, dit on, le secret
Je le crois
Quand je vois
Ce grand conqurant du monde
Faire danser la ronde
Et les peuples et Jes rois.
Смесь // Вестн. Европы. — 1807. — Ч.35, N 17. — С.54-56.
Второй класс Парижского института, учрежденный, как известно, вместо бывшей Французской академии, в последних числах августа имел чрезвычайное заседание по случаю поминовения над умершим членом г-м Нивернуа. Франсуа Невшато читал похвальное слово, в котором вычислил заслуги покойника. Это не что иное как обряд, с давнего времени наблюдаемый во Французской академии, обряд, о котором говорить много нет нужды. Заметим только, что важный оратор в торжественной речи своей называет собаками (dogues) сварливых журналистов, которые лет за шестьдесят перед сим старались помрачить славу Монтескье. В цветущие времена французской словесности, во времена вежливости и вкуса, слушатели поморщились бы при сем слове: морщились ли они теперь — в журнале Института не упомянуто. По окончании похвального слова г. Сикар попросил французского Вергилия (так назвал он г-на Делиля) потешить собрание своими стихами. Предварительно объявлено было о чтении некоторых отрывков из новой поэмы Три царства природы. Но г. Делиль захотел начать весьма похваляемым Изображением болтуна, которое принадлежит к поэме его Беседа. Потом он читал другие отрывки из своих стихотворений, еще неизданных. Слушатели изъявляли удовольствие свое громкими рукоплесканиями, старый поэт был не меньше доволен.
Какой-то книгопродавец, по имени Гейнрих Греф, объявляет в немецких ведомостях, что ‘как ныне погибло немало мужчин, а девок напротив того есть в наличности великое множество, то очень бы полезно, было в течении следующих десяти лет рождать одних только мальчиков. Для исполнения же столь важного дела ничего более не нужно как достать себе книгу, которая у него продается за сходную цену, и в которой содержится полное наставление в искусстве рождать мальчиков или девочек по произволу‘. Всего забавнее, что сей бесстыдный обманщик жалуется на типографщика, который ‘воровские свои когти запустил в его сокровище’. В знак великодушия своего он объявляет, что ‘лучше хочет лишиться всей награды за труды свои, нежели дозволить лукавому недругу спокойно пользоваться плодом его хищения’ и проч.
Августа 30 похоронили в Париже г-на Лебрюна, известного лирического стихотворца. Любители французской словесности, читавшие прекрасные оды г-на Лебрюна, не без причины жалеют о сей потере. Он печатал стихи свои в разных изданиях. Надобно думать, что теперь выйдет полное собрание всех его сочинений. Члены Института провожали гроб его до Монтрмартрского кладбища, где стихотворец Шенье произнес над покойником надгробное слово.
Известный воздушный капитан г. Гарнерен объявляет, что во время воздушного путешествия в 15 день августа он видел множество метеоров, к которым однако не рассудил за благо приближаться, но благоговейно остановился в некотором отдалении. — Любопытно было бы узнать, как он умел остановиться в некотором отдалении, когда до сих пор еще не открыт способ управлять шаром воздушным? Впрочем какая нужда нескромно до всего добираться! Г-ну Гарнерену хотелось, чтоб в путешествии его было что-нибудь чудесное — этого и довольно!
Королевская гидрографическая дирекция в Мадриде по приказанию князя мира обнародовала следующее известие о ново открытых островах на Южном море.
Фрегат ла Пала, принадлежащий филиппинской компании, плывучи из Манилы в Лиму, 18 февраля 1806 года открыл двадцать девять островов, из которых последний к южной стороне лежит под 3 градусом 29 минутами северной широты, и 162 гр. 5 мин. долготы. Острова сии находятся в близком расстоянии один от другого и разделяются узкими проливами. Жители приблизившись на двух ладьях ко фрегату, подавали испанцам кокосовые орехи, но на фрегат взойти не хотели. Когда испанцы подарили островитянам несколько старых ножей, железных колец и красного сукна, сии добрые люди столько обрадовались, что предложили путешественникам все вещи на ладьях с ними бывшие: сети, удки, верши, сосуды из кокосовых орехов, огромные шляпы из пальмовых листьев: все они взошли на фрегат, и хотели отдать последнее свое одеяние в знак признательности своим благодетелям. Этого мало: дикие недовольны были собою, и знаками изъясняли испанцам, что желают съездить на остров, чтобы привезти еще несколько подарков.
Люди сии рослы, стройны, проворны и сильны. Тело имеют оливкового цвета, сплюснутый нос, волосы черные, кудрявые, однако не короткие. В каждой ладье был один старик, по-видимому начальник диких. Странно, что оба старика отличались от прочих белизной тела и орлиным носом. Они более походили на испанцев, нежели на диких островитян.
Дрезденские жители во время обратного путешествия во Францию императора Наполеона воспользовались благоприятным случаем пощеголять стихотворным своим дарованием. Сказывают, что в саксонской столице всякий обыватель, у которого есть дома чернила и бумага, пишет стихи — разумеется без предварительного учения, точно как и у нас некоторые стихотворцы, получившие дар свой непосредственно от самого Аполлона. Замечайте, милостивые государи, как дух ваш будет возноситься выше земной сферы, как сердце постепенно будет заполняться сладким удовольствием при чтении следующих образчиков.
Один промышленник, изобразив на прозрачной картине сосуд с горчицей, украсил его стихами следующего содержания:
От горшка сего пищи мало получаю,
Однако для освещения охотно доставляю.
(Wenig Nahrung giebt mir das, Senffaft
Doch zur Beleuchtung gab ich gern etwas.)
Один трактирщик надписал на окне, кажется, прозою: ‘Виват высоко! и опять высоко! Великому императору и королю Наполеону!’ На другом окне стихами:
Осчастливитель Саксонии!
Часто память представляет мне,
Как мы были все в несчастье.
(Beglcker der Sachsen
Oft denk’ich zurck
An unser unglck.)
Один купец выставил надпись:
Я платил контрибуцию,
Делал зкзерцицию,
Исправлял иллюминацию,
Как надлежит доброму
Саксонцу и верному.
(Contribuiret
Exerciret
Illuminiret
Habe ich treulich
Wie es sich
Einem treuen Sachsen gebhret.)
Содержатель почтовых лошадей прозрачными словами уверял всех мимо ходивших, что
Такой день, как ныне,
Много всех радует по судьбине.
Замечено, что во многих надписях упоминается о дешевизне съестных припасов, одни надеются, что она скоро настанет, другие желают ее нетерпеливо.
Смесь // Вестн. Европы. — 1807. — Ч.36, N 21. — С.45-51.
В новом Йорке, июля месяца, сделан опыт над изобретенной г-м Сультоном подводною машиною, посредством которой можно разрушать корабли. Изобретатель, нырнувши с баркою своею во глубину, направил стремление к одному старому судну, поднимающему 300 бочек, судно сие тотчас взлетело на воздух, при ужасном треске. Г. Сультон делает теперь паровую барку чрезвычайной величины, а именно во 140 футов длиною. Пар будет в ней главною движущею силою, с помощью которой судно поплывет куда угодно изобретателю.
В одном из новейших листков Северной пчелы находим известие от 22 августа, что г. Сультон на новой паровой барке совершил уже одно путешествие из нового Йорка в Олбани и обратно. Он был в пути четыре дня.
В одном лионском журнале помещены любопытные подробности о некотором чудесном обжоре, удивляющем ныне весь город. Человек сей называется Шарль Домери. Желудок у него столь ненасытный и варит всякую пищу так скоро, что бедный Шарль должен вставать по нескольку раз ночью. В случае недостатка в съестных припасах, он курит табак или жует и глотает траву. Имея тринадцать лет от роду, во время осады Тионвилля он бежал из полку, в котором тогда служил, и в котором на ту пору недоставало провианту. Желудок его терпит одно сырое мясо, но жареного не принимает, жирное также для него вредно. Шарль ест всякую дичину с кожею и перьями, часто страдает от запору, и через несколько времени извергает из себя червей клубками. Ему кажется, что носит в себе большой глист уже около шести или семи лет. Сей обжора тонок и сухощав, как все плотоядные животные, он потеет много и выпускает мочи немалое количество, прочие действия тела его не имеют в себе ничего необыкновенного. Виноградного вина не любит, вода, как сам говорит, производит в нем рвоту, охотно пьет водку, пиво и теплую кровь и проч. Один лионский врач теперь делает над ним свои наблюдения.
Его величество император Франц II, проезжая в минувшем апреле месяце через город Рааву, соизволил посетить тамошнюю гимназию. В сие время один ученик сидел на особливом, возвышенном месте. Е. В. спросил: для чего тут сидит он особливо от других? В ответ донесено, что этот молодой человек есть — граф. Император сказал, что в церкви и в училище никакого старшинства не наблюдается в рассуждении гражданских отличий, что молодой граф должен сидеть наряду с прочими учениками, и что первое место принадлежит отличившемуся успехами в учении. В ту самую минуту, по воле государя, вызван отличнейший ученик и посажен на место графа. — Прекрасный урок! — однако не для тех, которые оставляют дражайших чад своих в полу-французском невежестве, и не хотят посылать их в училища, где они должны были бы сидеть вместе с небогатыми дворянами и разночинцами.
Слова князь и книга, по мнению сербского архимандрита Иосифа Путника {См. Опыт произведения имен сих: князь и книга. В Будине граде, письмены Краленского Всеучилища Пештанского. 1805.}, происходят от одного корня. Сербы называют князем начальника сельского общества или судью, то же можно сказать и о других славянских народах, обитающих в Венгрии, Славонии, Боснии, Далмации и Валахии, кроме что у сих народов слово князь выговаривается различно, смотря по наречию. У западно-северных славян, то есть у словаков верхней Венгрии, у моравцев, богемцев, лузатцев и силезцев князь означает приходского священника {И у поляков, у которых священник (Pfarrer) называется ксендз, а князь (Furst) — ксенже.}. В богемском переводе Евангелия Св. Луки (гл. 10, ст. 31), где у нас поставлено священник, у них читается — князь. В Библии слово сие не имеет постоянного знаменования, иногда значит оно владетеля, например (Псал. 2): предсташа Царие земстии, и Князи собрашася вкупе на Господа и на Христа его, иногда старейшину дома, или рода, или племени, или сонма, например, Князь дому отечества (Числ гл. 25, ст. 14), Князь племене сынов Израилевых (Числ гл. 30, ст. 2. и гл. 34 ст. 18), Князь сонма (Числ гл. 32, ст. 2) и проч. Итак, спрашивается: откуда происходит слово князь? Г. сочинитель думает, что в словаре, изданном Российской академией, оно изъяснено неправильно и потому отважившись пуститься в пространное море догадок, находит, во-первых, что при устьях Дуная в древние времена обитали геты, народ славянского племени, что между ними было множество греческих селений, что к сим селениям приезжали финикияне, ила халдеи, или хананеи, что, по свидетельству Бероза, Филона и Стефана Византийца, общее имя народу тому было кна, что греки, по свойству языка своего, называли финикийца словом , что славяне по своему выговору произносили: князь, что под сим именем, которое тогда принадлежало народу просвещеннейшему, славяне разумели мудреца, учителя, правителя, и что наконец назвали им своих сельских начальников и мудрых старейшин. Книга, по мнению сочинителя, происходит от князь, и значит мудрость, науку, художество. В следующей статье, присланной от неизвестной особы для напечатания в Вестнике, читатели найдут другое сих слов изъяснение.
Смесь // Вестн. Европы. — 1807. — Ч.36, N 23. — С.195-199.