‘Міръ Божій’, No 6, 1895
Смерть Пушкина, Смирнова-Россет Александра Осиповна, Год: 1895
Время на прочтение: 3 минут(ы)
Смерть Пушкина. Въ майскомъ номер ‘Св. Встн.’ напечатана глава изъ записокъ А. О. Смирновой, въ которой она разсказываетъ о смерти Пушкина, и о томъ, какъ отнеслось русское общество къ этой смерти. Г-жа Смирнова находилась въ это время съ мужемъ заграницей и узнала обо всемъ происшедшемъ по письмамъ и разсказамъ очевидцевъ, прізжавшихъ изъ Россіи. Изъ ея записокъ видно, какъ враждебно относился къ Пушкину такъ называемый ‘высшій свтъ’, и какъ тяжело было его положеніе въ этомъ свт. Въ теченіи нсколькихъ лтъ его и жену его преслдовали всевозможными инсинуаціями и клеветали, сплетничали, разсылалй анонимные ‘циркуляры’, и, наконецъ, довели до необходимости дуэли, унесшей въ могилу великаго писателя въ самомъ разцвт его творческихъ силъ. Г-жа Смирнова разсказываетъ, напр., слдующій фактъ про одного изъ свтскихъ друзей Пушкина, В. Соллогуба… ‘Этотъ вертопрахъ оказалъ Пушкину медвжью услугу. Онъ уже провинился разъ передъ Nathalie своими пошлыми остротами, онъ иногда такъ неучтивъ. Пушкинъ потребовалъ письменнаго извиненія. Соллогубъ поступилъ тогда, какъ слдуетъ, затмъ, вообразивъ, что окажется очень полезнымъ Пушкину, и что эта услуга вернетъ ему расположеніе поэта, онъ снесъ ему гнусный циркуляръ, окончательно истощившій терпніе Пушкина. Соллогубъ сказалъ ему, что циркуляръ разосланъ по всему городу… Самъ Пушкинъ получилъ два экземпляра: одинъ присланъ по почт, другой принесенъ неизвстнымъ, передавшимъ конвертъ швейцару’…
Посл трагическаго исхода дуэли Пушкина, отношеніе высшаго общества къ нему вдругъ рзко перемнилось, благодаря тому, что смерть его произвела глубокое впечатлніе на Государя. Г-жа Смирнова приводить слдующую выдержку изъ письма къ ней одной петербургской знакомой:
‘Видя, что Ихъ Величества жалютъ о немъ и хвалятъ его, т самые люди, которые не дале, какъ наканун клеветали на него и яростно злословили противъ него, придали своимъ лицамъ соотвтствующее случаю выраженіе, мн противно было смотрть на ихъ притворство… Произошло еще нчто любопытное: нкоторыя личности, видя отношеніе Государя къ покойному и его вдов, сдлали вдругъ открытіе, что Пушкинъ былъ великимъ человкомъ. Принялись расхваливать его передъ лицами, которыя могли передать это во дворц — пошли даже дальше, стали длать визиты вдов, не принимающей никого, кром самыхъ близкихъ знакомыхъ и родни’…
Но обидне всего для памяти Пушкина является то, что даже и жена его только посл смерти поняла, что ея мужемъ нужно было гордиться, а не стыдиться того, что онъ ‘только писатель’. ‘Бдная Nathalie’, пишетъ про нея г-жа Смирнова,— ‘она поняла теперь, что слдовало гордиться положеніемъ жены такого человка, какъ Пушкинъ. Устарлые взгляды родныхъ, провинціальныя и московскія воззрнія, врод фамусовскихъ, внушили ей представленіе, что быть женой писателя унизительно, и что ихъ приглашаютъ ко двору только ради ея красоты. А между тмъ ихъ приглашали именно изъ вниманія къ Пушкину, такъ какъ есть не мало красавицъ,помимо Nathalie, и притомъ боле блестящихъ, разговорчивыхъ и пріятныхъ, чмъ она. Бдная женщина убдилась, что Государь сдлалъ такъ много именно для писателя и его вдовы. Онъ не сталъ бы платить долги за кого-либо другого, не заботился бы такъ объ обезпеченіи вдовы и дтей’…
Интересенъ также разсказъ г-жи Смирновой о посщеніи ихъ Мицкевичемъ: ‘Посщеніе Мицкевича очень тронуло моего мужа’, цишетъ она… ‘Онъ приказалдоложить о себ:’Мицкевичъ, другъ Пушкина’. Николай вышелъ встртить его. Они пожали другъ другу руки, Мицкевичъ сказалъ мн по-французски: ‘Я узналъ, что вы были его друзьями и, пришелъ оплакать съ вами великаго славянскаго поэта’. Онъ хвалилъ Пушкина. Я разсказала ему, что покойный часто говорилъ мн о немъ, что онъ не забывалъ его. Мицкевичъ отвтилъ мн: ‘Онъ прислалъ мн стихи, которые я храню, какъ драгоцнность. Политика разъединяла насъ, но поэзія сблизила. Кончина его составляетъ огромное несчастіе для русской литературы, для русской мысли’… На прощаніе Мицкевичъ сказалъ г-ж Смирновой: ‘Сударыня, я благодарю васъ за оказанный мн пріемъ. Поврьте, что славянскій польскій поэтъ оплакиваетъ славянскаго русскаго поэта… Его смерть является утратой для всхъ славянскихъ народовъ, и я представляю ихъ въ эту минуту’. Несмотря на нкоторую театральность въ манерахъ, прибавляетъ г-жа Смирнова, онъ былъ искренно тронутъ. У Мицкевича красивое, грустное лицо, въ которомъ сквозить что-то болзненное. Въ немъ нтъ естественности Пушкина’. Г-жа Смирнова разсказываетъ дале о томъ, какъ повліяла смерть Пушкина на Лермонтова: ‘Лермонтовъ своими стихами на смерть Пушкина прославился необычайно. Въ полку товарищи не любили его, теперь же онъ сталъ центромъ. Великій князь былъ очень добръ къ нему. Если бы онъ самъ не разгласилъ о своемъ намреніи вызвать на дуэль Баранта (сына), то сдлали бы видъ, что ничего не знаютъ, но онъ заявлялъ всмъ, что убьетъ француза. Какой безумецъ! Хотя д’Аршіакъ и Дантесъ французы, но разв это можетъ служить основаніемъ къ нападенію на Баранта, отецъ котораго выказалъ столько сочувствія къ Пушкину?’