Смерть Агриппины, Буренин Виктор Петрович, Год: 1886 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 66 минут(ы)

Скачать в PDF

Скачать в FB2

СМЕРТЬ АГРИППИНЫ

ДРАМА ВЪ ПЯТИ ДЙСТВЯХЪ

В. П. Буренина

ПРИЛОЖЕНЕ КЪ ИСТОРИЧЕСКОМУ ВСТНИКУ

С.-ПЕТЕРБУРГЪ
ТИПОГРАФЯ А. С. СУВОРИНА. ЭРТЕЛЕВЪ ПЕР., Д. 11 — 2
1886

ОТЪ АВТОРА.

Матеріаломъ для предлагаемой драмы послужили: Светоній, Тацитъ, нсколько новйшихъ сочиненій объ эпох цезарей, затмъ дв-три пьесы нмецкихъ и французскихъ драматурговъ. Предоставляя нашимъ строгимъ и просвщеннымъ критикамъ указанія заимствованныхъ частностей, авторъ сметъ думать, что въ цломъ его пьеса представляетъ трудъ самостоятельный.

ЛИЦА:

НЕРОНЪ, цезарь.

АГРИППИНА, его мать.

ПОППЕЯ.

АКТЕЯ, пвица.

ПАРИСЪ, актеръ.

ТИГИЛИНЪ.

СЕНЕКА.

СТАРИКЪ, христіанинъ.

АНИЦЕТЪ.

ВАТИНЙ.

АЦЕРРОНЯ.

СПОРЪ, ЭПАФРОДИТЪ, ФАОНЪ, любимцы цезаря.

ЛАЛАГА, хозяйка гостиницы.

ЭГЛА, раба.

ТРИБУНЪ.

ЦЕНТУРОНЪ.

Граждане, гости Нерона, рабы, преторіанцы, танцовщицы, музыканты, хоръ.

Дйствіе въ Бай.

ДЙСТВЕ ПЕРВОЕ.

Берегъ моря. Направо, на первомъ план, группа деревьевъ, подъ ними каменая скамья и столъ, на второмъ план скалы, спускающіяся къ морю. Налво веранда передъ входомъ въ таверну, скамьи и столы. Ночь. Луна.

СЦЕНА I.

Актея, Старикъ.

СТАРИКЪ, поднимаясь съ каменной скамьи подъ деревьями.

Ну. я пойду… Ужъ время, дочь моя…

АКТЕЯ.

Постой… еще теб сказать хотла

О чемъ-то я… Да, вотъ о чемъ: съ тхъ поръ,

Какъ ты мн душу просвтилъ ученьемъ

Любви и правды, скорбь меня томитъ…

Что сталося со мной,— сама не знаю:

О родин покинутой моей,

О дняхъ невинныхъ дтства я тоскую

И хочется уйдти мн отъ всего,

Что прежде здсь казалось мн веселымъ

И заглушало память о быломъ…

Теб растолковать я не умю

Того, что въ сердц у меня, но ты

Поймешь и такъ…

СТАРИКЪ.

Дитя, я понимаю,

Я знаю скорбь сердечную твою:

Ты жаждущая. Ободрись душою:

Я укажу теб источникъ тотъ,

Откуда почерпнешь ты утоленье

Небесной жажды: онъ струится тамъ,

Гд крестъ за насъ страдавшаго воздвигся.

АКТЕЯ.

О, мой отецъ, слова твои темны

Для бдной двушки, но утшенье

Звучитъ мн въ нихъ: я врю, что меня

Ты выведешь изъ тьмы моихъ печалей,

И солнце радости заблещетъ мн…

СТАРИКЪ.

Да, солнце радости небесной, вчной!

Врь, дочь моя: людей спасаетъ вра…

Сегодня къ полуночному моленью

Приди, куда я говорилъ теб,

И многое откроется чудесно

Твоимъ очамъ… Господь съ тобой… Прощай.

АКТЕЯ.

Я провожу тебя до поворота

Береговой дороги.

СТАРИКЪ.

Проводи.

Уходятъ за скалы.

СЦЕНА II.

Лалага, потомъ Парисъ.

ЛАЛАГА, выходя изъ дверей таверны.

Актея! Актея! Да гд же ты? Куда запропастилась? Боги, что это за сумасшедшая двушка! То сидитъ, какъ вкопанная, слова отъ нея не добьешься, тоскуетъ, хмуритъ брови. То вдругъ убжитъ и слоняется у моря… Ну, вотъ гд теперь она? Поди ищи!.. Актея! Актея!

ПАРИСЪ выходитъ справа.

Э-э, старуха, что это ты раскаркалась? Кого ты зовешь?

ЛАЛАГА.

Кого мн нужно.

ПАРИСЪ.

А кого теб нужно?

ЛАЛАГА.

Не тебя. Ты мн не нуженъ.

ПАРИСЪ.

Знаю, что не нуженъ. Вотъ, если бы ты была помоложе лтъ на пятьдесятъ, можетъ, тогда бы я теб понадобился.

ЛАЛАГА.

Ну, и ступай къ молодымъ, коли ты имъ нуженъ.

ПАРИСЪ.

Экая ты какая сердитая. А ты не сердись, скажи-ка лучше вотъ что: эта таверна называется ‘Орхъ’?

ЛАЛАГА.

‘Орхъ’.

ПАРИСЪ.

Ты врно ея хозяйка?

ЛАЛАГА.

Ну, да, хозяйка.

ПАРИСЪ.

А какъ тебя зовутъ?

ЛАЛАГА.

Видно, ты не здшній, коли спрашиваешь. Кто же не знаетъ, что хозяйку ‘Орха’ зовутъ Лалагой.

ПАРИСЪ.

Ну, извини, почтенная фурія,— я хотлъ сказать,— почтенная Лалага, извини, что твоя слава не дошла до меня. Я дйствительно не здшній: недавно изъ Рима. Такъ вотъ что, прекрасная Лалага, скажи-ка, въ твоемъ заведеніи найдется какое нибудь вино получше ватиканской кислятины?

ЛАЛАГА.

Для хорошихъ гостей и фалериское найдется.

ПАРИСЪ.

Право? Ну, я хорошій гость, потому что хорошо заплачу. Принеси-ка мн твоего фалернскаго. Да не сюда — тутъ у тебя порядочная грязь, а вонъ туда, подъ деревья. Поторопись же, восхитительная Лалага, лети, вотъ теб крылья.

Бросаетъ монету.

ЛАДАГА.

Въ одну минуту, патрицій.

Уходитъ въ таверну.

ПАРИСЪ.

Вотъ что значитъ золото, показалъ его и сейчасъ же сталъ патриціемъ.

Переходитъ направо и садится на скамью подъ деревьями.

Поотдохну немного, я усталъ…

Охъ, эти мн влюбленныя матроны,

На склон лтъ играющія въ страсть!

Вотъ нынче данъ приказъ отъ Агриппины:

Чуть на неб Діаны лучъ блеснетъ —

Близь этихъ скалъ я долженъ ждать свиданья.

Я предпочелъ бы, право, ночь проспать

Спокойно у себя, да что же длать?

Божественная Августа ко мн

Изволитъ быть отмнно-благосклонной,

А я актеръ… Положимъ, славенъ я,

Положимъ, Римъ и цезарь самъ въ восторг

Отъ дивнаго таланта моего:

Тмъ хуже для меня. Покойникъ Мнестеръ

Не мене былъ славенъ и великъ,

Однако же, когда онъ Мессалин

Понравился и не хотлъ длить

Ея любовь, то попросту бднягу

Поскли розгами, чтобъ былъ умнй

И слушался. Примръ я этотъ помню,

Вотъ почему — для цезаря я другъ,

Для Агриппины я и для Поппеи —

Любовникъ тайный… Что жъ такое я

Для самого себя? Не знаю, право,

Но ясно мн одно: изъ всхъ ролей,

Съ какими я справлялся на театр,

Труднйшую приходится теперь

Разыгрывать мн на житейской сцен.

ЛАЛАГА выходитъ изъ дверей таверны съ виномъ.

Вотъ и фалернское. Поврь, патрицій, такого не сыщешь даже у цезаря. Попробуй, скажешь спасибо старой Лалаг.

ПАРИСЪ.

Хорошо, хорошо. Ну, вотъ что, почтенная Лалага, такъ какъ мы немножко познакомились,— скажи, кого это ты кликала, когда я подошелъ?

ЛАЛАГА.

Актею.

ПАРИСЪ.

А кто эта Актея?

ЛАЛАГА.

Двушка, пвица.

ПАРИСЪ.

Римлянка?

ЛАЛАГА.

Нтъ, она издалека. Есть рка, Таго прозывается. Такъ она изъ тхъ мстъ. Сирота. Мать-то пришла въ Римъ счастье искать, да нашла только бдность и смерть. Тутъ у меня и померла, а двочка-то осталась.

ПАРИСЪ.

И отца у ней нтъ?

ЛАЛАГА.

Есть, да со стороны, не настоящій: мать съ нимъ прибрела сюда. Ватиніемъ зовутъ: фигляръ и пьяница.

ПАРИСЪ.

Онъ и воспиталъ двочку?

ЛАЛАГА.

Какое онъ! Онъ только пить да балагурить уметъ. Я воспитала. Одиннадцати годковъ она осталась посл смерти матери-то. Я пять лтъ поила, кормила. Выросла такая, просто загляднье: красавица. И какъ поетъ.

ПАРИСЪ.

А гд же она теперь? Покажи-ка мн ее, Лалага.

ЛАЛАГА.

Да вотъ ушла. Врно, гуляетъ у моря. А безъ нея бда просто. Время ночное: того гляди, гости въ таверну забредутъ. Сейчасъ и пойдетъ: ‘Гд Актея? Гд пвица? Подавай пвицу!’ Любятъ ея псни. Такая двушка — просто сокровище.

ПАРИСЪ.

Жаль, что ея нтъ, послушалъ бы и я ея псни. Вотъ теб, почтенная Лалага, за твое фалернское.

ЛАЛАГА.

Благодарю, патрицій. Ничего еще не требуется?

ПАРИСЪ.

Ничего.

Лалага уходитъ въ таверну.

Пора идти, однако. Агриппина

Наврное подъ сумракомъ ночнымъ

Въ закрытой лодк мчится по заливу

Къ прибрежнымъ скаламъ… Ну, Парисъ, мой другъ,

Готовься къ роли древняго Париса,

Разыгрывай комедію любви

Съ Еленой новой…

Зваетъ.

Это кто, о боги!

Ужели цезарь?.. Онъ идетъ сюда…

Мн надо скрыться… поздно… невозможно:

Меня замтилъ онъ, узналъ меня…

СЦЕНА III.

Неронъ, Парисъ, потомъ Актея.

Парисъ? Вотъ неожиданная встрча!

И какъ я радъ ей, Полуксомъ клянусь!

Что длаешь ты здсь въ ночное время?

Любовное свиданье у тебя

Съ красавицей — я отгадалъ, не такъ ли?

ПАРИСЪ.

Да, цезарь, я красавицей прельщенъ

И на свиданье съ нею вышелъ къ морю,

Но только та красавица, увы,

Не женщина.

НЕРОНЪ.

Такъ кто жъ она?

ПАРИСЪ.

Богиня.

НЕРОНЪ.

Вотъ какъ! Давно ль, великій нашъ артистъ.

Ты сталъ плнять, какъ древніе герои,

Безсмертныхъ обитательницъ небесъ?

До этихъ поръ я думалъ, признаюся,

Что ты своимъ талантомъ и лицомъ

Сводилъ съ ума патриціанокъ Рима,

Но ты шагнулъ повыше — на Олимпъ!..

Съ какою же богиней на свиданье

Сегодня вышелъ ты?

ПАРИСЪ.

Съ богиней ночи.

НЕРОНЪ.

А, вотъ въ чемъ дло. Ну, представь, Парисъ,

Съ тобою мы на этотъ разъ сошлися:

Я тоже тихой, чудной красотой

Твоей богини обольстился нынче

И бросилъ стны душныя дворца,

Чтобъ подышать ея дыханьемъ сладкимъ,

Чтобъ увидать ея волшебный ликъ

Подъ тканью серебристою тумана…

Пойдемъ же вмст на свиданье съ ней:

Она къ обоимъ будетъ благосклонна

И намъ виднья, можетъ быть, пошлетъ

Чудесныя…

Актея появляется на одной изъ скалъ, озаренная луною.

Да вотъ ужъ посылаетъ:

Смотри, Парисъ, смотри: тамъ на скал —

Ты видишь — кудри разметавъ по плечамъ,

Стоитъ наяда, вся озарена

Лучемъ луны кристальнымъ, будто чайка,

Прильнувшая надъ каменнымъ утесомъ

Крылами серебристыми… смотри!..

Ты видишь?..

ПАРИСЪ.

Да.

НЕРОНЪ.

Клянусь я Аполлономъ!

Въ ней красота изящная слилась

Съ какимъ-то дикимъ волшебствомъ… Откуда

Такое чудное дитя?.. Постой —

Ты слышишь — что то говоритъ она,

И странный лепетъ жалобныхъ рчей

Сливается съ неяснымъ, тихимъ плескомъ

Вечерняго прилива… Тише… Мы

Подслушаемъ мечтаніе наяды.

СЦЕНА IV.

Т же, Актея.

АКТЕЯ, на скал.

Плнительной отчизны берега,

Во сн я васъ, иль наяву видала?..

Мерещется мн часто блескъ и свтъ

Лучей горячихъ солнца и сверканье

Лазурныхъ волнъ, тимпановъ рзвый звукъ

И смхъ, и пляски двушекъ нарядныхъ

Въ вечерній часъ… И матери моей

Печальныя ласкающія псни

Припоминаю я… Давно, давно

Все это было… Для чего судьбою

Я брошена въ далекій, чуждый край,

Какъ роза горъ, оторванная вихремъ

Съ родимаго куста?.. О, мать моя,

Насъ встртила съ тобою на чужбин

Не радость — нтъ… Съ голодной нищетой

Боролась ты недолго и погибла

Въ ея жестокихъ, роковыхъ когтяхъ,

Предсмертными слезами обливая

Покинутую двочку свою…

НЕРОНЪ.

Какою жалобой печальной полонъ

Прелестный голосъ! Какъ груститъ она!..

Несчастное дитя…

ПАРИСЪ.

Ты видишь, цезарь,

Обманчива фантазія твоя:

То не богиня синихъ волнъ — наяда.

Сейчасъ лишь только говорила мн

Хозяйка старая таверны этой,

Что есть у ней пвица съ береговъ

Далекихъ Таго: отъ ея таланта

Въ восторг вс гуляки здшнихъ мстъ…

Увренъ я, мы видимъ это чудо

Передъ собой.

НЕРОНЪ.

Пвица, ты сказалъ?

Тмъ лучше. Дивные искусства перлы

Нердко и въ грязи находимъ мы.

Ее хочу я видть…

Актея сходитъ со скалы.

Вотъ съ утеса

Она спускается… идетъ сюда…

Какая стройная нога! Походка

Божественная нимфы… Нтъ, Парисъ,

Красотка эта изъ таверны, право,

Похожа на богиню. Я сейчасъ

Заговорю съ ней… Милая малютка,

Скажи мн, съ кмъ бесду ты вела

На той скал? Съ шумящимъ тихо моремъ,

Или съ лучемъ серебрянымъ Діаны?

АКТЕЯ.

Не все ль равно теб?

НЕРОНЪ, Парису.

Каковъ отвтъ?

Садится на каменную скамью.

Не все ль равно, моя богиня?.. Нтъ:

Я знать хочу души невинной тайну.

АКТЕЯ.

Ты хочешь многаго. Завтныхъ тайнъ

Не выдаю я никому.

Я знаю ихъ.

НЕРОНЪ.

Однако.

АКТЕЯ.

Коль знаешь, для чего

Ко мн ты обращаешься съ вопросомъ?

НЕРОНЪ.

Ты повряла грусть свою волнамъ,

Ты имъ шептала тайныя печали

О родин покинутой своей,

О бдной матери… Но волны моря

И холодны, дитя, и безучастны,

И утшенья сердцу не даютъ,

А я — какъ знать — быть можетъ, я могу

Тебя утшить въ гор.

АКТЕЯ.

Мн не нужны

Пустыя утшенья. У людей

Къ чужимъ печалямъ души холодне

И безучастнй темныхъ моря волнъ.

НЕРОНЪ.

Вдь ты почти дитя — и такъ печальны

Твои слова. Я слышать бы желалъ

Не жалобы изъ этихъ устъ прекрасныхъ,

Но пснь веселья, беззаботный смхъ.

АКТЕЯ.

Когда хочу, смюсь я, и печалюсь,

Когда хочу.

НЕРОНЪ.

Скажи, не правда ль, ты

Пвица изъ таверны?

АКТЕЯ.

Да, патрицій.

НЕРОНЪ.

А какъ зовутъ, красавица, тебя?

АКТЕЯ.

Актея.

НЕРОНЪ.

Ты мн нравишься, Актея.

АКТЕЯ, смется.

Благодарю.

НЕРОНЪ.

Чему смешься ты?

АКТЕЯ.

Я нравлюсь всмъ.

НЕРОНЪ.

Вотъ какъ! Послушай, хочешь

Богатой быть, Актея?

АКТЕЯ.

Я богата.

НЕРОНЪ.

А. ты богата… Хорошо. Но все жъ

Вдь ты желаешь быть еще богаче?

АКТЕЯ.

Нтъ, не желаю.

НЕРОНЪ, Парису.

Милое дитя,

Она въ своей наивности прелестна!

Ты много, стало быть, имешь?

АКТЕЯ.

Много:

Свободу.

НЕРОНЪ.

Къ этому прибавь еще

И красоту, и молодость. Клянуся

Я Полуксомъ! ты правду говоришь:

Твои сокровища безцнны, съ ними

Богаче ты властительныхъ царицъ!

Да, внчана ты діадемой чудной,

И въ ней сіяютъ три волшебныхъ камня,

Но, все-таки же, къ нимъ еще одинъ

Прибавить надобно — и я прибавлю

Тотъ дивный камень — счастіе любви!..

Ты поняла меня?

ЛАЛАГА, въ дверяхъ таверны.

Актея, съ кмъ ты

Болтаешь тамъ? Иди сюда.

АКТЕЯ.

Патрицій,

Меня зовутъ.

Поспшно уходитъ въ таверну.

СЦЕНА V.

Неронъ, Парисъ.

НЕРОНЪ.

Постой!.. Ушла… Парисъ,

Я въ восхищень! Съ красотою дикой

Въ ней грація слилась и тонкій умъ

Блеститъ въ ея рчахъ живыхъ и смлыхъ,

А взглядъ сверкающихъ и темныхъ глазъ

Какой-то властью роковою полонъ…

Я говорю теб, пвица эта —

Цвтокъ прелестный, брошенный судьбой

Въ притон грязномъ: онъ цвсти достоинъ

У цезаря въ саду, и я его

Возьму къ себ и буду наслаждаться,

Его красы вдыхая ароматъ…

Пойдемъ за ней и кончимъ это дло:

Та вдьма, что звала ее сейчасъ,

Конечно, намъ за золото уступитъ

Охотно двушку, коль мы съ тобой

Не будемъ скупы… Ну, идемъ же.

ПАРИСЪ.

Цезарь,

Постой… Смотри: сбирается толпа

Къ дверямъ таверны. Насъ замтить могутъ,

Узнать тебя.

НЕРОНЪ.

Ты правъ. Мы подождемъ

Здсь въ сторон отъ нихъ. Посмотримъ кстати

На пьяную компанію. Люблю

Я видть черни грубое веселье

И слушать откровенный разговоръ,

Какъ цезарь, чернь въ душ я презираю,

Но, какъ артистъ, ея восторгъ живой

Внимаю съ наслажденьемъ я порой…

СЦЕНА VI.

Т же, толпа гражданъ, Ватиній, Лалага, потомъ Актея.

Толпа разсаживается за столами на террас.

ГОЛОСА.

Лалага, эй! Сюда!— Скоре!— Гости

Къ теб пришли.— Ну, вдьма, выходи!

— Вина! Вина!

ПЕРВЫЙ ГРАЖДАНИНЪ.

Сабинскаго и кости!

Сыграемъ.

ВТОРОЙ ГРАЖДАНИНЪ.

Время будетъ впереди:

Сначала выпьемъ.

ПЕРВЫЙ ГРАЖДАНИНЪ.

Хорошо.

ГОЛОСА.

Лалага!

Лалага выходитъ въ сопровожденіи служанки, несущей вино.

ПЕРВЫЙ ГРАЖДАНИНЪ.

Да что жъ вина?!

ЛАЛАГА.

Ну, не кричи: несутъ.

Ставитъ вино на столъ.

ВТОРОЙ ГРАЖДАНИНЪ.

А вотъ она, божественная влага!

Давай, давай.

Наливаетъ.

ВТОРОЙ ГРАЖДАНИНЪ.

И ты, Ватиній, тутъ?

ВАТИНЙ, подсаживаясь къ нимъ.

Какъ мн не быть — я тамъ всегда, гд пьютъ.

ПЕРВЫЙ ГРАЖДАНИНЪ, наливаетъ ему.

Что новаго? Недавно ты изъ Рима:

Какъ поживалъ тамъ цезарь нашъ Неронъ?

ВАТИНЙ.

Да правилъ, какъ всегда, неутомимо…

Конями въ цирк правилъ онъ.

Многіе смются.

А Римъ въ большомъ восторг отъ Нерона,

Да и нельзя не восхищаться имъ:

Онъ такъ забавенъ въ маск гистріона,

И пляшетъ такъ искусно, точно мимъ.

НЕРОНЪ, тихо Парису.

Ты слышишь?.. Похвалу я принимаю

Изъ устъ толпы. Веселый этотъ шутъ

Мн нравится.

ПЕРВЫЙ ГРАЖДАНИНЪ.

Вотъ къ намъ пріхалъ въ Вайю:

Гляди, какъ въ Рим тоже здсь пойдутъ

Потхи всякія.

ВАТИНЙ.

Пойдутъ наврно:

Быть цезаремъ безъ этого нельзя жъ.

ВТОРОЙ ГРАЖДАНИНЪ.

Да это ничего, что цезарь нашъ

Паяцемъ хочетъ быть, а вотъ что скверно:

Молва идетъ,— онъ часто сгоряча

Пускаетъ въ ходъ скиру палача.

ВАТИНЙ.

Э, вдь не ваши головы-то рубитъ —

Патриціевъ: его на это власть.

ПЕРВЫЙ ГРАЖДАНИНЪ.

А насъ, плебеевъ, цезарь очень любитъ

И игры намъ даетъ какія — страсть!

ВТОРОЙ ГРАЖДАНИНЪ.

Ну, нтъ, не говори, сталъ подбираться

И къ намъ, плебеямъ, помаленьку онъ:

Толкуютъ, по ночамъ затялъ шляться

Съ ватагою друзей и нашихъ женъ

И дочерей ловить, да для забавы

Таскать къ себ.

ТРЕТЙ ГРАЖДАНИНЪ.

Вотъ это не резонъ.

НЕРОНЪ, смется.

А что, Парисъ, вдь негодяи правы?

ЛАЛАГА, подходя къ разговаривающимъ.

Эхъ, мелете вы вздоръ, по-моему:

Сталъ цезарь подбираться къ вашимъ женамъ —

Вотъ невидаль, подумаешь, ему!

ВАТИНЙ.

А ты сойдись-ка съ цезаремъ Нерономъ:

Онъ и въ теб отыщетъ, можетъ, толкъ…

Да, впрочемъ, знай, почтенная Лалага:

Вдь о теб идетъ серьзный толкъ

У цезаря: онъ, видишь, добылъ мага,

Что обращаетъ женскій полъ въ мужской,

И магъ признался: первый опытъ, тетка,

Имъ будто бы продланъ надъ тобой:

Смотри, какая у тебя бородка!

Вс смются.

ЛАЛАГА, толкаетъ его.

У, старый шутъ…

ВАТИНЙ.

Да не конфузься, эхъ!

Скажи: тебя въ мужчину обращая,

Волшебникъ начиналъ съ какого края?

ГОЛОСА.

Скажи, скажи, Лалага?!

ЛАЛАГА, ОТХОДЯ.

Ну, васъ всхъ!

ПЕРВЫЙ ГРАЖДАНИНЪ.

Потшилъ ты, Ватиній, славно право…

Давай-ка, выпьемъ.

Пьютъ.

Да, я такъ сужу

О цезар: веселаго онъ нрава,

Артистъ, въ душ артистъ.

ВТОРОЙ ГРАЖДАНИНЪ.

Ну, не скажу…

ПЕРВЫЙ ГРАЖДАНИНЪ.

Однако же, гремитъ повсюду слава:

Онъ музыкантъ, художникъ и поэтъ,

А голосъ, что за голосъ у Нерона!—

Его призналъ пвцомъ великимъ свтъ.

ВТОРОЙ ГРАЖДАНИНЪ.

Ужъ голосъ — просто каркаетъ ворона!

НЕРОНЪ, внезапно бросается на него и хватаетъ его за горло.

Лжешь, негодяй! Презрнный варваръ, лжешь!

И если ты сейчасъ не отречешься

Отъ лжи своей — клянусь, я поступлю

Съ тобою такъ, какъ нкогда съ Терситомъ

Мудрйшій царь Итаки поступилъ!

ВТОРОЙ ГРАЖДАНИНЪ, вырываясь.

Ой, помогите, братцы, помогите!

ГОЛОСА.

Откуда этотъ бшеный? Кто онъ?

— Патрицій.— Штука важная патрицій!

Какъ сметъ онъ разбойничать и драться?

— Мы Рима граждане — мы съ нимъ равны,

У насъ права такія жъ по закону!

Наступаютъ на Нерона.

— Схватить его! Связать!

ПАРИСЪ.

Остановитесь:

Предъ вами цезарь!

ВС.

Цезарь!

Общій испугъ.

НЕРОНЪ.

Что же вы

Такъ испугались? Мы равны правами:

Вы Рима граждане, вамъ данъ законъ —

Онъ выше императора, я знаю,

И по закону съ вами поступлю:

За оскорбленье цезаря виновныхъ

Постигнетъ казнь и ликтора топоръ

Имъ головы отрубитъ… Приговоромъ

Довольны вы?

ВАТИНЙ.

Божественный властитель.

Ты справедливъ въ ршеніи своемъ:

Вс головы виновныхъ предъ тобою

Должны упасть… Но — вымолвить дозволь —

Вдь справедливый приговоръ закона

Нельзя исполнить…

НЕРОНЪ.

Почему же, шутъ?

ВАТИНЙ.

А потому, могущественный цезарь,

Что трудно эти головы найдти:

Он потеряны у всхъ отъ страха

И отъ вина, которое и есть

Причина болтовни виновной нашей.

НЕРОНЪ.

Фигляръ, я вижу, въ шутовскую рчь

Съумлъ ты смыслъ вложить довольно здравый…

Я ихъ прощаю…

Ватиній и остальные преклоняются, въ это время въ дверяхъ таверны появляется Актея.

Ихъ, но — не тебя:

Ты головы не потерялъ отъ страха

Предъ цезаремъ, и потому ее

Палачъ найдетъ легко. Ну, что ты скажешь —

Я правосуденъ?

ВАТИНЙ.

Цезарь, власть твоя:

Казни меня, коль я достоинъ казни,

Лишь объ одномъ дерзаю я просить:

Дозволь мн съ дочерью моей проститься.

НЕРОНЪ.

Такъ у тебя есть дочь?.. А гд жъ она?

ВАТИНЙ, показывая на Актею.

Вотъ, цезарь, эта двушка.

НЕРОНЪ.

Актея?!.

Ты, шутъ, солгалъ! Нтъ, не поврю я,

Чтобъ такъ могла природа издваться:

Столь дивнаго созданія творцомъ

Ты не достоинъ быть.

ВАТИНЙ.

Твой разумъ, цезарь,

И взоръ божественный все проницаетъ:

Ты правъ — я названный отецъ ея,

А не родной.

НЕРОНЪ, Парису.

Нтъ, каково, Парисъ:

Меня не обманулъ инстинктъ артиста!

Акте.

Дитя прекрасное! Поди сюда:

Вотъ этотъ негодяй дерзнулъ назваться

Твоимъ отцомъ…

АКТЕЯ.

Его отъ дтскихъ дней

Сама отцомъ всегда я называла…

Становится на колни передъ Нерономъ.

И въ память матери моей, молю,

Прости его, великодушный цезарь.

НЕРОНЪ, поднимая ее.

Довольно. Встань, Актея.

Ватинію.

Ты прощенъ.

Вс прощены.

ВС.

Да здравствуетъ Неронъ,

Да здравствуетъ великій нашъ властитель!

НЕРОНЪ.

Я пиръ даю вамъ въ эту ночь…

Ватинію.

Ну, шутъ,

Смотри, теперь будь веселе вдвое:

Есть отчего теб веселымъ быть —

Вдь ты избгнулъ смерти.

ВАТИНЙ.

Императоръ,

Ты видлъ, смерти испугался я

Не за себя: мн было жаль покинуть

Актею бдную…

Лукаво.

А если бъ ты,

По милости божественной, взялъ дочку

Подъ покровительство свое, то я…

То я, пожалуй, умеръ бы съ охотой…

НЕРОНЪ, пристально посмотрвъ на него, Парису.

Не правда ль, онъ мерзавецъ… но уменъ,

Онъ съ подлымъ ясновидньемъ читаетъ

Желанья тайныя чужой души,

И потому… мн нравится.

Ватинію.

Тебя

И дочь твою прекрасную беру

Я во дворецъ. Ты будешь шутъ Нерона,

Она…

Ватиній хочетъ говорить.

Молчи! Ни слова!

Окружающимъ.

Эй, за мной

Въ таверну вс! Мои вы нынче гости:

Пируйте, веселитеся!

ВС.

Виватъ

Божественному цезарю Нерону!

НЕРОНЪ.

Парисъ, идемъ.

АКТЕ.

Прелестное дитя,

Ты показать свое искусство въ пнь

Должна предъ цезаремъ… Идемъ, идемъ.

Вс уходятъ вслдъ за Нерономъ въ таверну.

СЦЕНА VIL

Тигилинъ, потомъ Парисъ,

ТИГИЛИНЪ, выходитъ изъ-за скалы.

Ну, разыгралася душа артиста!..

Теперь властитель, полубогъ Неронъ

Передъ толпою грязною плебеевъ

Готовъ за чашей пьяной веселиться,

Плняя сволочь грубой простотой…

Въ чемъ шутовства подобнаго причина:

Безумье власти тутъ, ея капризъ,

Иль скука пресыщенія величьемъ —

Мн все равно. Но если цезарь въ грязь

Бросаетъ пурпуръ свой потхи ради —

Его поднять я долженъ, чтобы снова

Властитель въ этомъ пурпур сіялъ

Передъ толпой. Вотъ почему слжу я

За цезаремъ повсюду, будто тнь.

Обязанность постыдная, положимъ,

Обязанность раба: такъ говоритъ

Молва глупцовъ… Ну, да: я рабъ Нерона!

Однако же, властитель міра онъ,

А я — я прихотей его властитель,

Кто жъ больше тутъ слуга, иль господинъ?…

Но, впрочемъ, это все пустыя бредни,

А вотъ что важно для меня теперь,

О чемъ подумать надобно серьзно:

Не слишкомъ ли Нерономъ завладлъ

Красавецъ нашъ Парисъ, любимецъ новый?

Безстыдный плутъ, лукавый гистріонъ,

Хитро онъ вкрался къ цезарю въ доврье,

И тотъ готовъ забыть изъ-за шута

И Тигилина, и… Поппею даже…

Опасный, хоть ничтожный человкъ:

Всмъ нравиться уметъ, до безумья

Доводитъ женщинъ, циникъ и талантъ,

Въ немъ легкомысліе слилось съ разсчетомъ

И дерзостью… опасный человкъ…

А вотъ и онъ… Посмотримъ, что-то будетъ!..

Парисъ выходитъ изъ таверны, Тигилинъ, замтивъ его, скрывается за деревья.

ПАРИСЪ, тревожно осматриваясь.

Мн удалось подъ шумъ попойки дикой

Уйдти тихонько… Что мн предпринять?

Покинуть цезаря?.. Нтъ, невозможно…

И думать нечего… А между тмъ

Здсь явится, пожалуй, Агриппина…

Вотъ будетъ кстати… Ну, попался я

Межъ Сциллой и Харибдою… Что тамъ?..

Я слышу плескъ… То лодка Агриппины?..

Скорй, скорй предупредить ее…

Къ берегу подплываетъ лодка, Агриппина поспшно выходитъ изъ нея.

СЦЕНА VIII.

Агриппина, Парисъ.

АГРИППИНА, бросается въ объятія идущаго къ ней навстрчу Париса.

Парисъ, мой милый, дорогой!

ПАРИСЪ.

Тс… тише!

Здсь цезарь…

АГРИППИНА.

Цезарь? Что ты говоришь?

Гд цезарь?

ПАРИСЪ.

Тамъ — въ таверн.

АГРИППИНА.

Какъ въ таверн?!

Ты бредишь…

ПАРИСЪ.

Онъ съ плебеями пируетъ…

Должна ты удалиться… поспши…

АГРИППИНА.

О, да, уйдемъ, уйдемъ скорй, Парисъ…

ПАРИСЪ.

Я не могу: мн нужно тутъ остаться.

АГРИППИНА.

Зачмъ?

ПАРИСЪ.

Но цезарь хватится меня:

Какъ объяснить ему, куда ушелъ я?

АГРИППИНА.

Ты лжешь… меня ты хочешь обмануть…

ПАРИСЪ.

Властительница, для чего же лгать мн?

АГРИППИНА.

Ты выдумалъ все это для того,

Чтобъ отъ меня отдлаться… Не цезарь

Тамъ ждетъ тебя, тамъ у тебя свиданье

Съ какой нибудь гетерою безстыдной…

О, знаю я тебя…

ПАРИСЪ.

Клянусь богами,

Я подозрній не пойму твоихъ…

Я правду, Августа, сказалъ: тамъ цезарь,

Плнился онъ пвицей изъ таверны

И пожелалъ ея послушать пнье…

АГРИППИНА.

Пвицей?.. Отчего жъ ты такъ смущенъ?..

О, я разоблачу обманъ твой низкій!..

Ты говоришь — тамъ цезарь? Я туда

Пойду сама…

ПАРИСЪ, удерживая ее.

Тебя я умоляю,

Остановись, властительница…

АГРИППИНА, вырывается.

Нтъ,

Теб не удержать меня, притворщикъ:

Хочу я видть, на какую тварь

Ты промнялъ императрицу Рима!..

ПАРИСЪ.

Ахъ, ты меня погубишь и себя…

Агриппина бросается къ дверямъ таверны и встрчается съ Нерономъ, выходящимъ оттуда. Парисъ прячется за верандой таверны.

СЦЕНА IX.

Неронъ, Агриппина.

НЕРОНЪ, пьяный, съ чашей въ рук.

Парисъ, куда ты скрылся?.. Да, я помню…

Съ богинею свиданье у тебя…

Увидвъ Агриппину.

А это что за женщина?.. Посмотримъ…

Хватаетъ ее за руку и вглядывается.

Мать! Августа!.. Клянусь я, греза сна

Передо мной, хоть, кажется, не сплю я…

АГРИППИНА.

Неронъ!

НЕРОНЪ.

Ну, что жъ такъ испугалась ты?

Да, я Неронъ, твой сынъ… Я въ опьянень

Здсь веселюсь… Вотъ видишь эту чашу?

Возьми ее и, если ты не призракъ,

То выпей влагу свтлую: она

Намъ радость въ душу проливаетъ…

АГРИППИНА.

Цезарь…

НЕРОНЪ.

Не цезарь я теперь… Нтъ, въ эту ночь —

Я Діонисій, дивный богъ веселья…

Поврь мн, мать, нтъ въ мір ничего

Отраднй опьяненья даромъ Вакха.

Вдь жизни цль — забвеніе печалей

Существованья нашего, а чмъ

Забыться можемъ мы вполн,— подумай?

Любовь и власть — два высшихъ наслажденья,

Я ихъ извдалъ: на земл никто

Въ любви и власти съ цезаремъ Нерономъ

Сравниться не дерзнетъ, и сами боги

Должны сознаться, что я равенъ имъ

Въ могуществ моей всесильной власти

И въ уясень сладостью любви!

Но все же въ нихъ я полнаго забвенья

Земныхъ печалей не нашелъ, о нтъ!..

Любовь есть бредъ тревожный сладострастья,

А власть — порывъ мучительный души

Отяготть надъ слабостью другихъ

Своею силой. Тутъ боренье воли,

Тревога чувствъ, таящая страданье,

Тутъ нтъ забвенья… А волшебный сокъ

Отъ гроздій винограда благодатныхъ

Вливаетъ въ сердце свтлое забвенье,

Вс боли жизни обращая въ радость:

Сомннья муку — въ сладкую надежду,

Печали тьму — въ веселья яркій свтъ…

Да, говорю теб я: намъ богами

Ниспослано одно блаженство здсь:

Вакхическій восторгъ отъ опьяненья…

Такъ будемъ, будемъ упиваться имъ!

АГРИППИНА.

Неронъ, опомнись… Ты забылъ свой санъ:

Величье императора постыдно

Предъ грубой чернью унижаешь ты.

НЕРОНЪ.

Нтъ, нтъ, не понимаешь ты Нерона!

Я богъ, властитель радости земной,

И потому я не могу унизить

Величіе мое передъ людьми:

Кто бъ ни были они, я къ нимъ спускаюсь

Съ недостижимой высоты небесъ

И имъ дарю привтъ мой благосклонный.

АГРИППИНА.

Ты — отрасль цезарей. Обязанъ ты

Достоинство державныхъ предковъ помнить.

НЕРОНЪ.

Не вспоминай, о мать моя, о предкахъ,

Молчи о нихъ! Я доблести ихъ знаю…

Не дядюшку ли Клавдія мн взять

За образецъ величья? Идіотомъ

Не даромъ онъ прославился повсюду…

Калигула былъ шутъ и злой палачъ,

Тиверій — жалкій лицемръ въ сдинахъ,

Запачканныхъ и кровью, и распутствомъ,

Великій Августъ власти роль игралъ,

Какъ гистріонъ безсовстный, а Юлій…

Смется.

Веселые плебеи здсь въ таверн

Мн пли псню славную сейчасъ

Про Юлія… Не хочешь ли послушать?

Поетъ.

Цезарь въ Галліи прославилъ

Власть свою и мечъ побдъ,

Ну, а Цезаремъ-то правилъ

Царь виинскій Никомедъ.

Нарумяненной матроной,

Вздвъ на лысину внокъ,

На кровати золоченой

Граціозно цезарь легъ…

АГРИППИНА.

Довольно, сынъ мой… Прекрати позоръ

Безумной шутки!.. За тебя мн стыдно.

НЕРОНЪ.

Вотъ, видишь ли, не нравится теб,

Что я смюсь и веселюся съ чернью,

А мн не нравится, что ты за мной

Слдишь повсюду, что въ мое веселье,

Какъ и въ дла правленія, всегда

Мшаешься. Вдь цезарь я — не ты!

Запомни это, Августа.

АГРИППИНА.

Я помню,

Какъ помню то, что цезаря я мать,

А ты забылъ, что ты мн сынъ и цезарь!

И если въ опьянень свой дворецъ

Ты покидаешь, для вертеповъ грязныхъ

Пренебрегая трономъ,— охранять

Я этотъ тронъ обязана и буду

Я охранять.

НЕРОНЪ.

Излишняя забота!

Вс матери, какъ ты, понять не могутъ,

Что дти выростаютъ, и всегда

Считаютъ ихъ ребятами, мечтая

Ихъ волей править… Посмотри: я выросъ.

АГРИППИНА.

Я вижу. Но хотя бы до небесъ

Ты выросъ и челомъ своимъ сравнялся

Съ вершинами гигантскихъ Альпъ, а все жъ

Я та земля, съ которой поднялся ты

Такъ высоко и ты на ней стоить.

Я родила тебя… О, лучше бъ было,

Чтобъ, какъ Орестъ, ты черепъ мн разскъ

Своимъ мечомъ, чмъ видть мн теперь,

Что отъ моей груди ты оторвался

И бросился въ безстыдныя объятья

Наложницъ подлыхъ, какъ твоя Поппея!

Любовью ихъ продажной замнилъ

Ты матери любовь: ну, вотъ взгляни,

Куда пришелъ ты, что въ безумь пьяномъ

Ты длаешь теперь!..

НЕРОНЪ.

Что бъ я ни длалъ,—

Одинъ я властелинъ своихъ поступковъ.

Я не хочу, чтобы рука иная —

Будь это матери рука — вела

Меня на поводу. Одно желаю

Я отъ тебя наслдовать — твою

Упорную и дерзостную волю.

АГРИППИНА, съ презрніемъ.

Къ чему она теб? Для шутовства

На цезарскомъ престол.

НЕРОНЪ, разбивая чашу объ полъ.

Для того,

Чтобы разбить, какъ эту чашу я

Сейчасъ разбилъ, оковы чуждой власти,

Дерзающей въ могуществ своемъ

Съ божественнымъ Нерономъ поровняться.

АГРИППИНА.

Такъ вотъ что ты задумалъ! Берегись:

Я власть теб дала и раздлять

Ее съ тобой всегда по праву буду,

И если ты пойдешь противъ меня…

Теб я мать, но матерью бываетъ

И дикая тигрица. Говорилъ

Мн сторожъ цирка, что она, порою,

Дтенышей, не нравящихся ей,

Когтями разрываетъ безпощадно.

НЕРОНЪ.

О, ты ужасне тигрицы… да,

Ты убиваешь тхъ, кого ты любишь.

АГРИППИНА.

Да убиваю, если на любовь

Не отвчаютъ мн.

НЕРОНЪ, съ ужасомъ отступая отъ нея.

Въ безумь злобномъ

Не сознавайся, затаи его

Въ своей душ, чтобъ не возстали тни

Загубленныхъ тобою жертвъ.

АГРИППИНА.

Меня

Не ужасаютъ тни, что выходятъ

Изъ ндръ могилъ, какъ лающихъ собакъ,

Я прочь гоню докучную ихъ стаю.

Ты говоришь, безумна въ злоб я?

Нтъ, ты безумный трусъ, когда со страхомъ

Сторонишься отъ матери своей…

Нерона ужасаетъ Агриппина,

Какъ фурія, но Клавдій былъ отравленъ

Затмъ, чтобъ сдлать цезаремъ Нерона!

А сколько страшныхъ мертвецовъ еще

Вокругъ меня въ своихъ мечтахъ ты видишь?

Они вдь вс погибли для того,

Чтобъ пурпуръ твой, окрашенный ихъ кровью,

Ты могъ спокойно на плечахъ носить!..

О, не блднй! Бояться мертвыхъ глупо,

Но, если бы не умерли они,

Быть можетъ, ты бы съ высоты престола

Давно упалъ въ ту бездну роковую,

Куда низвергла я твоихъ враговъ!

НЕРОНЪ.

Ты ошибаешься: не трепетъ страха

Передъ тобою чувствуетъ Неронъ —

Ты мн забавна. Вотъ сейчасъ въ таверн

Я ужиналъ, и мн хозяйка счетъ

Подаетъ за ужинъ, точно такъ и ты

Счетъ преступленьямъ подаешь. Ну, что же,

Я заплатить могу по счету.

АГРИППИНА.

Да,

Ты можешь заплатить: судьбы рукою

Карающей ты будешь пораженъ

За подлую твою неблагодарность

Предъ матерью.

НЕРОНЪ.

Безумныя слова!

Ты ль говоришь ихъ? Какъ! ты признаешься

Открыто въ преступленіяхъ, а мн

Грозишь возмездіемъ? Угрозы этой

Нелпое пророчество смшно:

Когда бы правда на земл царила,

То казнь тебя постигла бы давно!

Но правды нтъ, а есть слпая сила,

Добро и зло — пустой и лживый сонъ,

Игра случайности… Нтъ, я не врю

Ни въ торжество добра, ни въ кару зла!

АГРИППИНА.

Надменныя и глупыя мечтанья!

Они тебя отъ Рока не спасутъ

Въ день гибели твоей, тогда, очнувшись,

Раскаешься ты горько, что презрлъ

Ты матери спасительную волю.

НЕРОНЪ.

Послушай, мать, ужель мечтаешь ты,

Что откажусь я отъ своихъ желаній,

Власть раздлю съ тобою пополамъ

И подчинюсь твоей жестокой вол?

Изъ-за чего жъ? Изъ-за того, что ты

Убила мужа и еще кого-то?..

Ты сдлала все это для меня,

Я врю. Но теперь я повелитель

Одинъ надъ Римомъ,— цезарь я по праву,

Какъ внукъ Германика, и я могу,

Коль захочу, привлечь на судъ сената

Убійцу Клавдія. О, берегись,

Чтобъ этого съ тобою не случилось.

АГРИППИНА.

Тебя бояться мн?! Не цезарь ты —

Комедіантъ, флейтистъ, ночной кутила,

Потшникъ грязной черни и наложницъ,

У ногъ которыхъ ты забылъ свой тронъ!

Ты внукъ Германика? Да, это правда,

Къ несчастію, но я — я дочь его!

Въ тотъ день, какъ умеръ Клавдій, къ легіонамъ

Кто вышелъ, передъ кмъ гремлъ привтъ

Центуріоновъ и легатовъ? Ты ли

Внималъ ихъ кликамъ?.. Ну, а если я

Теперь пойду къ нимъ снова и скажу имъ:

Низвергните Нерона, онъ насильно

Сталъ Цезаремъ, онъ выродокъ, фигляръ,

Позорящій родъ Юліевъ, убійца

Британика!.. Ты думаешь, что мать

Не можетъ это сдлать?— Агриппины

Еще не знаешь ты! Борьбы со мной

Не выдержалъ никто, а ты — созданье

Моей же прихоти — бороться хочешь?

Иди впередъ по этому пути,

Возьми себ для помощи Поппею

И выбрось мать съ позоромъ изъ дворца

На улицу для посмянья черни!

Попробуй!.. Я пойду къ преторіанцамъ

Искать защиты и тогда, клянусь,

Отъ зданія могущества Нерона

И камня не останется на камн!

Какъ женщина, которая, стыдясь

Рожденнаго ребенка, убиваетъ

Въ смятеніи его и голый трупъ

Выбрасываетъ въ сточную канаву,

Такъ устыжусь и брошу я тебя,

Домиція презрнное отродье!

Въ гнв быстро уходитъ туда, гд ея лодка.

СЦЕНА X.

Неронъ, потомъ Парисъ и граждане.

НЕРОНЪ, смотритъ въ слдъ уходящей Агриппины.

О, злобная Медея… Но могу

И я Орестомъ стать… Твои угрозы

Проникли въ душу мн и тайный страхъ

Обвялъ холодомъ мой лобъ горячій.

Я отрезвлъ… Что было тутъ, когда

Она пришла?.. А, вспомнилъ… Гд жъ Парисъ?..

ПАРИСЪ, выходя изъ-за террасы таверны.

Я здсь, властитель.

НЕРОНЪ, стараясь успокоиться.

Здсь? А я подумалъ,

Что ты, наскучивъ грубостью толпы,

Ушелъ отъ насъ.

Беретъ его за руку и пристально смотритъ ему въ лицо.

Ты слышалъ

Угрозы Агриппины? Слышалъ?.. Что же

Ты скажешь?.. Надобно ея беречься,

Не правда ли?.. Какъ фурія, за мною

Она слдитъ, и даже ночи мракъ

Отъ глазъ горящихъ этой злой пантеры

Не можетъ скрыть меня… Что ты сказалъ?..

ПАРИСЪ.

Я ничего не говорилъ…

НЕРОНЪ.

Вотъ видишь,

Какъ незавидна доля властелина:

Ему грозитъ не только скрытый ножъ

Измнниковъ, но даже мать… Прошу я

Тебя все это въ тайн сохранить,

Коль любишь ты меня.

ПАРИСЪ.

Клянуся, цезарь…

НЕРОНЪ.

Не нужно клятвъ. Я врю… Ну, теперь

Ни слова боле объ этомъ. Время

На ложе сна.

Кричитъ, обращаясь къ дверямъ таверны.

Эй, факеловъ сюда!

Изъ таверны выходитъ Ватиній и граждане съ факелами.

Свтите намъ. Ватиній, ты Актею

На утро приведешь ко мн.

Къ Парису.

Идемъ.

Гражданамъ.

Веселую мн псню на дорогу.

Запойте,— ту, что пли вы сейчасъ:

О Юлі… Да не жалйте глотокъ.

ГРАЖДАНЕ, хоромъ.

Цезарь въ Галліи прославилъ

Власть свою и мечъ побдъ,

Ну, а Цезаремъ-то правилъ

Царь виинскій Никомедъ…

Неронъ уходитъ, окруженный толпою гражданъ, освщающихъ ему дорогу. Псня замираетъ въ отдаленіи.

ЗАНАВСЪ.

ДЙСТВЕ ВТОРОЕ.

Садъ императорской виллы.— Направо мраморная лстница, ведущая въ порталъ виллы. На пьедесталахъ, украшенныхъ барельефами, канделябры и вазы съ цвтами. Внизу лстницы изваянія сфинксовъ. Дикій виноградъ и плющъ обвиваютъ порфировыя колонны портала и образуютъ свшивающіяся между ними гирлянды.— Налво бесдка въ вид портика. Задняя сторона портика представляетъ стну, росписанную фресками, изображающими любовныя похожденія Юпитера, боковыя стороны состоятъ изъ архитрава, поддерживаемаго каріатидами, обвитыми розами, между каріатидами опущенныя драпировки изъ индійской ткани, сторона, обращенная къ зрителямъ, открытая, такъ что вся внутренность бесдки видна, вмсто потолка пурпуровая ткань, подхваченная золотыми шнурами. Внутри бесдки кушетка изъ слоновой кости, украшенная драгоцнными камнями и золотыми орнаментами, въ головахъ кушетки треножникъ съ курильницей, неподалеку столъ, на немъ серебряное зеркало и опахало.— На второмъ план, посредин сцены, фонтанъ, окруженный цвтникомъ и статуями.— Дальній планъ сцены — скалы и море.— Ясное утро. Садъ залитъ солнцемъ.

СЦЕНА I.

Поппея, спитъ на кушетк, Эгла, въ глубин сцены.

ПОППЕЯ, во сн.

Парисъ… мой милый… такъ… цлуй… цлуй….

Какое наслажденье… о. Венера…

Нтъ, я не вынесу… умру…. умру…

Просыпается.

Ахъ, это сонъ!.. Утомлена прогулкой,

Я задремала здсь, и чары грезъ

Ко мн слетли такъ волшебно-живы,

Какъ будто наяву… Казалось мн:

Въ ночь первую календъ апрльскихъ я

Въ священной рощ. Подъ навсомъ миртовъ*

Прекрасныхъ женъ и юношей толпа,

Они, сплетаясь блыми руками,

Поютъ Венер гимнъ и вкругъ богини,

Увнчанной гирляндами изъ розъ,

Танцуютъ быстрымъ, рзвымъ хороводомъ.

Сквозь тонкія, прозрачныя туники,

При свт факеловъ, мелькаютъ формы

Прекрасныхъ женскихъ тлъ, и, разгораясь,.

Становится все сладострастнй танецъ,

И пары, покидая хороводъ,

Уходятъ въ сумракъ рощи, подъ деревья…

Я въ сторон стою одна, смотрю

На шумное веселье и все жду я,

Чтобъ пылкій юноша увлекъ меня

Туда, туда за ними… Но напрасно:

Никто меня не замчаетъ… Вотъ

Замолкли псни… Факелы погасли,

Вс пары разошлись, и въ темной рощ

Лишь слышится кругомъ: то шопотъ страстный,.

То смхъ прерывистый, то стоны нги…

Кумиръ Венеры, весь въ цвтахъ, облитъ

Лучемъ луны серебрянымъ, безмолвно

Сіяетъ предо мной подъ снью темной

Деревьевъ, тихо шепчущихъ… и смотритъ

Она. съ улыбкой странной на меня…

Вдругъ вижу я: богини образъ принялъ

Лицо Париса, съ алтаря она

Сошла ко мн и мраморныя руки

Раскинула и обняла меня

Такимъ объятьемъ жаркимъ, что невольно

Я вся затрепетала: мн казалось,

Въ порыв нги гаснетъ жизнь моя!..

О, грезы ночи дивныя! зачмъ

Исчезли вы? Дйствительность смняетъ

Печальнымъ сожалньемъ ваши чары…

Ахъ, если бы я сонъ волшебный свой

Могла продлить и наяву забыться

Безпечнымъ счастьемъ… Тщетная мечта!

Съ лучами утра яркими мн въ душу

Врывается тяжелая забота

О лицемрь, о двойномъ притворств:

Къ Парису я должна любовь скрывать,

Выказывать должна любовь Нерону…

Ударяетъ въ ладоши. Эгла подходитъ.

ЭГЛА.

Привтъ мой госпож. Да ниспошлетъ

Ей радость благосклонная Аврора.

ПОППЕЯ.

Дай зеркало.

Эгла беретъ зеркало и, опустившись на колна, подставляетъ его Поппе.

Сегодня я блдна…

ЭГЛА.

Весеннихъ розъ нжне твой румянецъ,

Твой взоръ горитъ и меркнетъ сквозь рсницы,

Какъ томная вечерняя звзда,

А кудри, будто волны золотыя,

По плечамъ упадаютъ. Ты прекраснй

Всхъ римлянокъ… и красот твоей

Лишь одного не достаетъ убора…

ПОППЕЯ.

Какого же убора?

ЭГЛА.

Діадемы.

ПОППЕЯ, вздрогнувъ.

Какъ смла ты, безумная раба,

Сказать слова такія? Какъ дерзнула

Подумать ты…

Вырываетъ изъ косы Эглы длинную головную булавку и колетъ ею рабыню въ плечо.

ЭГЛА, подавляя стонъ.

О, пощади, прости…

ПОППЕЯ.

Будь осторожнй въ болтовн своей,—

Иная лесть неловкая больне

Булавки острой колетъ…

Отталкиваетъ ее.

Прочь!.. Уйди.

Эгла уходитъ.

Не достаетъ мн діадемы… Въ этомъ

И мука для меня, и жизни цль.

Вс римлянки завидуютъ Поппе,

Но ей самой судьба ея жалка!

Вдь все же я — наложница Нерона,

Наложница любимая — не больше!

И ею буду я, пока волчица,

Что цезаря вскормила, между нимъ

И мной стоитъ. Невольно я читаю

Въ ея надменныхъ, мстительныхъ глазахъ:

‘Ты завладла цезаря любовью,

Ты вырвала изъ жадныхъ лапъ моихъ

Добычу власти — берегись, Поппея’!

Она права. Я начала игру,

Поставивъ красоту свою на ставку,

И выиграла я любовь Нерона,

Но мало этого, поставить надо

И смерть, и ненависть… и лишь тогда

Я выиграю санъ императрицы!

СЦЕНА II.

Поппея, Тигилинъ,

ТИГИЛИНЪ, выходитъ справа.

Привтъ прекраснйшей изъ римскихъ женщинъ.

Я очень радъ,-что боги мн послали

Съ тобою встрчу: всти у меня

Есть важныя, Поппея.

ПОППЕЯ.

Я готова

Ихъ выслушать.

ТИГИЛИНЪ.

Постой, одни ли мы?

Идетъ въ глубину сцены, осматривается и возвращается.

Я говорить хочу объ Агриппин

И человк, очень дорогомъ

Ея душ.

ПОППЕЯ.

О цезар, конечно?

ТИГИЛИНЪ.

Нтъ, ты не угадала: о Парис.

ПОППЕЯ, встревоженно.

Давноль Парисъ для матери Нерона

Сталъ дорогимъ? О томъ не знала я.

ТИГИЛИНЪ.

И я не зналъ. Лишь со вчерашней ночи

Открылось все.

ПОППЕЯ.

Но что жъ открылось?

ТИГИЛИНЪ.

Слушай.

Прошедшей ночью цезарю пришла

Одна изъ тхъ фантазій сумасшедшихъ,

Какимъ все чаще поддается онъ:

Въ полночный часъ, Неронъ дворецъ покинулъ

И по морскому берегу бродилъ,

Любуясь красотою ночи лунной…

Конечно, я тайкомъ слдилъ за нимъ…

Случайно повстрчался онъ съ Парисомъ

Вблизи одной береговой таверны,

Гд всякій сбродъ кутитъ въ ночное время…

ПОППЕЯ.

Съ Парисомъ повстрчался… А Парисъ

Тамъ былъ зачмъ?

ТИГИЛИНЪ.

Вотъ въ этомъ-то и дло.

Сейчасъ узнаешь. Цезарь увидалъ

Пвицу изъ таверны, молодую

Испанку, и, плнясь ея красой,

Сталъ съ чернью пировать и любовался

Искусствомъ двушки въ хмльномъ восторг…

ПОППЕЯ.

Какъ эту двушку зовутъ?

ТИГИЛИНЪ.

Актея,

Онъ взять ее намренъ во дворецъ…

ПОППЕЯ.

И я должна переносить все это!

И мн клянется онъ въ своей любви.

Когда готовъ на всякую двчонку

Поппею промнять!.. Дивлюся я,

Какъ въ ту же ночь не потащилъ къ себ онъ

Каприза жертву новую и съ нею

Ватагу пьяной черни.

ТИГИЛИНЪ

Можетъ быть,

Оно бы такъ и вышло, да Нерону

Нежданно помшала Агриппина,

А ей Неронъ.

ПОППЕЯ.

Загадка для меня

Твои слова.

ТИГИЛИНЪ.

А смыслъ ея нетруденъ:

Туда, гд цезарь, Вакхомъ опьяненъ,

Съ плебеями безпечно веселился,

И Августа, опьянена любовью,

Пришла на полуночное свиданье.

ПОППЕЯ.

Свиданіе?.. У Агриппины?.. Съ кмъ?

ТИГИЛИНЪ.

Съ Парисомъ.

ПОППЕЯ, вздрогнувъ.

Ты смешься надо мною…

Съ Парисомъ?

ТИГИЛИНЪ.

Да.

ПОППЕЯ.

О, нтъ, не можетъ быть…

Ошибся ты.

ТИГИЛИНЪ.

Какъ могъ я ошибиться,

Когда я видлъ ихъ, когда самъ цезарь

Чуть не засталъ влюбленныхъ? Но Парисъ

Усплъ сокрыться во время, а пьяный

Неронъ подумалъ, что императрица

Пришла къ таверн ночью, чтобъ слдить

За шалостями внчаннаго сына.

ПОППЕЯ.

Она… съ Парисомъ… Такъ увренъ ты,

Что между ними…

ТИГИЛИНЪ.

Несомннно это.

Комедіантъ красивый обольстилъ

Мать цезаря, за нимъ она безумно

Гоняется, какъ старая волчица

За молодымъ самцемъ… Поппея, ты

Блднешь… Что съ тобой? Ты нездорова?

ПОППЕЯ.

Нтъ, ничего… Зной утомилъ меня…

Дай опахало мн…

Онъ подаетъ опахало.

Благодарю…

Такъ ты сказалъ… Она была съ Парисомъ?

ТИГИЛИНЪ.

Я говорю теб, когда бъ Неронъ

Минутой раньше вышелъ изъ таверны,—

Онъ могъ бы видть — трогательный видъ!

Императрицу-мать въ объятьяхъ мима.

Но если этимъ зрлищемъ ему

Не удалось вчера полюбоваться.—

Мн кажется, что мы должны теперь

Ему шепнуть…

ПОППЕЯ.

У цезаря сегодня

Ты былъ?

ТИГИЛИНЪ.

Сейчасъ я отъ него. Онъ въ гнв

На Агриппину. Онъ не могъ заснуть

Взволнованный. Безумныя угрозы —

Я ихъ подслушалъ — бросила вчера

Въ лицо Нерону Августа… Поппея,

Не нужно медлить. Цезарю пора

Открыть глаза на тайную интригу:

Быть можетъ, мы избавимся заразъ

Отъ Агриппины и комедіанта…

ПОППЕЯ.

Да… но Парисъ… я думаю, что онъ

Не виноватъ… къ тому жъ и не опасенъ…

ТИГИЛИНЪ, подозрительно.

Ты, кажется, его жалешь?

ПОППЕЯ.

Я?

Мн все равно… Но осторожно надо

Намъ дйствовать и, я прошу тебя

Не торопиться… Тутъ нужна уловка

И хитрость женская… Ты предоставь

Мн это дло.

ТИГИЛИНЪ.

Я желалъ того же…

Но ошибаешься, Поппея, ты,

Коль думаешь, что этотъ мимъ лукавый

Намъ не опасенъ: цезаремъ совсмъ

Онъ завладлъ, Неронъ позабываетъ

Любовь Поппеи, увлекаясь дружбой

Къ красивому актеру, съ Агриппиной

Его интрига…

ПОППЕЯ, замтивъ Париса, сходящаго съ лстницы виллы.

Тише… это онъ

Идетъ сюда.

ТИГИЛИНЪ,

Я ухожу. Съ Парисомъ

Будь осторожна: онъ не долженъ знать,

Что мы владемъ тайной…

ПОППЕЯ.

Не тревожься…

Тигилинъ уходитъ. Поппея, смотря на приближающагося Париса, который не замчаетъ ее.

О, низкій человкъ! Предъ Тигилиномъ

Я чуть себя не выдала, когда

Онъ мн открылъ твою измну… Боги!

Зачмъ въ такой прекрасный образъ вы

Вложили душу, полную притворства?..

Не стану я скрываться передъ нимъ:

Онъ долженъ оправдать себя…

СЦЕНА III.

Поппея, Парисъ.

ПАРИСЪ, увидвъ Поппею.

Поппея!

Какъ счастливъ я свиданіемъ нежданнымъ!

Не даромъ твой прекрасный ликъ всю ночь

Мн грезился.

ПОППЕЯ.

Мы сходны въ сновидньяхъ,

Я видла сама тебя во сн.

Не странно ль это?

ПАРИСЪ.

Почему же странно?

Мечтами другъ о друг мы полны,

Такъ мудрено ль, что даже въ сонныхъ грезахъ

Мы неразлучны?

ПОППЕЯ.

Да, а наяву

За то выходитъ иначе… Скажи мн,

Какъ ты меня во сн, мой милый, видлъ,

А я потомъ свой сонъ теб скажу.

ПАРИСЪ.

Казалось мн… что мы съ тобою въ саду

Укрылися въ какомъ-то тайномъ грот

И отдаемся ласкамъ безъ конца…

Отрадный сонъ!

ПОППЕЯ.

Да, мой не такъ отраденъ:

Я видла, что ты ушелъ тайкомъ

Въ полночный, тихій часъ на берегъ моря

И ждешь свиданья тамъ… но не со мной —

Съ другою женщиной, а я ревниво

Слжу тебя, укрывшись за скалой,

И думаю: о, нтъ, неправда это,

Онъ ждетъ меня, а не ее. Парисъ

Ко мн любовью искренною полонъ,

Обманывать не можетъ онъ меня.

ПАРИСЪ.

Благодарю, что даже въ сонныхъ грезахъ

Моей любви ты вришь. О, клянусь,

Обманывать тебя Парисъ не можетъ:

Тебя одну онъ любитъ и любить

Всегда онъ будетъ!

ПОППЕЯ.

Повтори, мой милый,

Твои слова и повтори съ тмъ взглядомъ,

Какой сейчасъ ты бросилъ на меня:

Ахъ, этотъ взглядъ, я знаю, непритворенъ,

Какъ и признанья сладкія твои…

Меня одну ты любишь?

ПАРИСЪ.

Да, Поппея,

Одну тебя!

ПОППЕЯ, играя опахаломъ.

Вотъ видишь, иногда

Я ревностью тревожусь. Вдь не можетъ

Знать женщина наврное, что въ сердц

Таитъ мужчина, остается намъ

Одно лишь только: врить слову, взгляду,

А взгляды и слова нердко лгутъ…

Пусть ты не лжешь, въ твоихъ глазахъ прекрасныхъ

Я вижу непритворную любовь,

Однако, молодъ ты и сколько женщинъ

Прельщается твоею красотой…

Невольныя сомннія, порою,

Томятъ мн душу.

ПАРИСЪ.

Отгони ихъ прочь

И не волнуй себя докучной мукой

Пустой мечты. Ты для меня богиня,

Ты съ высоты Олимпа низошла,

Чтобъ дать мн счастіе любви безсмертныхъ!

Могу ль на женщинъ я другихъ смотрть,

Когда тебя я видлъ?.. О, презрннымъ,

Неблагодарнымъ былъ бы я глупцомъ,

Когда бъ теб я измнилъ…

ПОППЕЯ, ударяетъ его по лицу опахаломъ.

Безчестный

И наглый лжецъ! Ты самъ свой приговоръ

Сказалъ себ! Да, ты глупецъ презрнный,

Неблагодарный!.. Говори: вчера,

Въ полночный часъ, ты не былъ на свидань

Съ другою женщиной? Ну, отвчай!

ПАРИСЪ, въ смущеніи.

Твое несправедливо подозрнье…

Ты въ заблужденіи… Не знаю я,

О комъ ты говоришь…

ПОППЕЯ.

А, ты не знаешь!

Такъ я скажу теб: объ Агриппин!

Ты поблднлъ?.. Безстыдный, жалкій трусъ!

Отъ трусости ты позабылъ искусство

Комедіанта. Розыграй же роль,

Какъ ты игралъ ее сейчасъ!.. Ты думалъ,

Сквозь маску лживую не разгляжу я

Лица обманщика? Ты скрыть хотлъ

Свою измну отъ Поппеи? Видишь,

Какъ это удалось теб, глупецъ!..

Что жъ ты молчишь? Оправдывайся, лги,

Вымаливай прощенье… Все же легче

Мн будетъ это, чмъ твое молчанье

Трусливое! Иль ты найдти не можешь

Рчей притворныхъ? Или въ самомъ дл

Та злая фурія въ теб зажгла

Огонь нелживой страсти и не смешь

Ты мн сказать: ‘я съ нею роль игралъ’?..

Парисъ — Эндиміонъ и Агриппина —

Діана!

Нервно смется.

ПАРИСЪ.

Выслушай меня, прошу…

ПОППЕЯ.

Что выслушать? Что можешь ты сказать мн?

Чему могу поврить я изъ устъ

Притворщика? Лишь одному признанью,

Что разомъ двухъ ты обманулъ?..

ПАРИСЪ.

Тебя

Я не обманывалъ… О, врь, Поппея:

Не знаешь ты…

ПОППЕЯ.

Я знаю все! Посмй

Отречься предо мной, что съ Агриппиной

Не длишь ты постыдную любовь?

ПАРИСЪ.

Клянусь, ты ошибаешься. Послушай:

Возможно ли, чтобъ добровольно я

Ея любовь длилъ? Ужель прельстился

Я ласками старухи? Только страхъ,—

Я сознаюсь, постыдный страхъ — принудилъ

Меня къ свиданью…

ПОППЕЯ.

Не лукавь! Тебя

Я знаю хорошо: твой нравъ порочный

Наклоненъ къ перемнамъ, и мечты

Честолюбивыя тебя смущаютъ.

Она, императрица, красотой.—

Хоть и поблеклой, все жъ она гордится

И для тебя, продажнаго фигляра,

Не такъ она ничтожна и стара.

Чтобъ не увлекся связью ты съ безстыдной

И сладострастной Клавдія убійцей!

Кто мн поручится, что вмст съ ней

Ты не смялся надо мной, что въ тайн

Не замышляли вы сгубить меня

И цезаря…

ПАРИСЪ.

Поппея…

ПОППЕЯ.

Я заставлю

Тебя признаться, обнаружу я

Вс ваши замыслы передъ Нерономъ,

Я головы твоей не пощажу!..

Не думаешь ли ты, что Агриппина

Спасти тебя своей любовью можетъ?

О, ты узнаешь, что сильне: месть

Отвергнутой, обманутой Поппеи,

Иль Агриппины жалкая любовь!

ПАРИСЪ.

Ты въ гнв мн бросаешь обвиненья

Ужасныя… У ногъ твоихъ клянусь

Любовью нашей…

Бросается передъ ней на колни и беретъ ее за руку.

ПОППЕЯ, отталкивая его.

Прочь, обманщикъ подлый!

Съ мольбами лицемрныхъ клятвъ иди

Къ той фуріи, съ которой надругался

Ты надъ моей любовью!.. Низкій трусъ,

Ты столько жъ гадокъ мн теперь, какъ прежде

Былъ дорогъ для меня… Не унижайся

Передо мною новой ложью. Прочь!

Порывисто уходитъ.

СЦЕНА IV.

Парисъ, потомъ Тигилинъ, Ватиній, Актея.

ПАРИСЪ.

Игра моя открыта. Кмъ?— не знаю.

Быть можетъ — случай… Или Тигилинъ

Вмшался тутъ?.. Теперь не въ этомъ дло:

Подумать надо, какъ спасти себя,

Какъ вынырнуть между двумя волнами,

Что въ ярости, упавъ на грудь мою,

Меня низвергнуть могутъ въ бездну смерти.

Вотъ мигъ, когда необходимъ разсчетъ…

Задумывается. Изъ глубины сцены выходятъ: Тигилинъ, Ватиній и Актея.

ТИГИЛИНЪ.

Дожидайтесь здсь. Я предупрежу цезаря о вашемъ приход.

Уходитъ въ виллу.

ВАТИНЙ.

Ну, дочка, пробрались мы во дворецъ,

Намъ явно помогаютъ боги,

Теперь всмъ бдствіямъ конецъ,

На доброй мы стоимъ дорог.

Осматривается.

Эхъ, если бы я не былъ тмъ, что есть,

То, право, сдлаться Нерономъ

Почелъ бы за большую честь:

Отлично жить въ чертог золоченомъ,

Не длать ничего, день цлый пить и сть,

Спать по ночамъ спокойно, а не спится,—

Съ красавицами веселиться…

Увидвъ Париса.

А, вонъ Парисъ, великій нашъ актеръ…

Подходитъ къ нему съ поклономъ. Актея остается въ глубин сцены.

Собратъ! пусть боги каждый атомъ

Въ теб хранятъ…

ПАРИСЪ.

Съ которыхъ поръ

Ты, негодяй, Парису сталъ собратомъ?

ВАТИНЙ.

Что спрашивать, самъ вдаешь о томъ.

Съ вчерашней ночи.

ПАРИСЪ.

Почему же?

ВАТИНЙ.

Вчера я сдланъ цезаря шутомъ,

А чмъ же шутъ комедіанта хуже?

ПАРИСЪ.

Ты дерзокъ.

ВАТИНЙ.

Полуксомъ клянусь,

Для шутки — дерзость острая приправа.

ПАРИСЪ.

Быть можетъ. Не на мой лишь вкусъ.

ВАТИНЙ.

А цезарь вотъ инаго нрава:

На дерзости мои вчера смялся онъ.

ПАРИСЪ.

Ну, другъ, не радуйся: Неронъ

Наклоненъ часто къ перемнамъ,

Случалось, съ вечера обласканныхъ шутовъ

Поутру онъ бросалъ на кормъ муренамъ.

ВАТИНЙ.

Ай, ай, неужто онъ таковъ?

Одобрить не могу подобную манеру.

ПАРИСЪ, смется.

Что такъ? Не нравится?

ВАТИНЙ, съ гримасой.

Охъ, нтъ!

ПАРИСЪ.

Вотъ видишь. Потому запомни мой совтъ:

Шути, пріятель, здсь… но въ мру…

Киваетъ головою на Актею:

Актею ты привелъ?

ВАТИНЙ.

Вчера

Такъ цезарь повеллъ мн.

ПАРИСЪ.

Знаю.

О ней онъ спрашивалъ съ утра…

Ну, счастія теб и ей желаю.

Уходитъ.

ВАТИНЙ.

Однако же, порядки здсь не т,

Какихъ я ожидалъ. Примрно

Я думалъ такъ: по простот

Должна съ дворцомъ сойдтись таверна.

Не очень вренъ мой разсчетъ,

Коль правда то, что я сейчасъ услышалъ.

Вотъ такъ всегда: ты загадалъ впередъ,

А боги…

АКТЕЯ, подходитъ къ нему.

Тише. Цезарь вышелъ.

Неронъ выходитъ изъ портала виллы.

СЦЕНА V.

Т же, Неронъ.

ВАТИНЙ, цлуя полу одежды Нерона.

Привтъ властителю. Твое велнье

Исполнено: я двушку привелъ.

НЕРОНЪ.

Ты сдлалъ хорошо, хоть могъ бы лучше

Ты сдлать, если бъ рядомъ съ красотой

Твой образъ шутовской не выдвигался.

Длаетъ ему знакъ уйдти. Ватиній уходитъ. Неронъ беретъ Актею за руку.

Милое мое дитя,

Приди ко мн, дай мн налюбоваться

Твоей красой при свт яркомъ солнца.

Увлекаетъ ее въ бесдку.

О,— ты прекрасна! Въ красот твоей,

Какъ въ аромат нерасцвтшей розы,

Есть нга тихая: она влечетъ

Неполнымъ упоеньемъ, общая

Дать несравненно боле потомъ…

Ты родилась въ Испаніи?

АКТЕЯ.

Да, цезарь.

НЕРОНЪ.

Счастливая, хоть дикая страна!

Искусства свтъ волшебными лучами

Еще не озарилъ ея, но въ ней

Сама природа создаетъ такъ много

Изящнаго: ея чудесный даръ —

Твоя краса, твой нжный, сладкій голосъ.

Скажи, дитя, гордишься ими ты?

АКТЕЯ.

Ты говоришь, природ — не себ

Обязана я лучшими дарами,

Такъ чмъ же тутъ гордиться?

НЕРОНЪ.

Если ты

Не лжешь, какъ лгутъ вс женщины,— вдвойн

Прекрасна ты.

АКТЕЯ.

Но для чего же лгать мн?

НЕРОНЪ.

Чтобъ цну скромной прелести своей

Набавить больше: такъ всегда бываетъ,

Когда продать себя хотятъ.

АКТЕЯ.

За что жъ

Меня ты оскорбляешь? Ты властитель,

Я бдная раба, но не для торга

Постыднаго пришла я во дворецъ:

Ты пожелалъ мои услышать псни…

НЕРОНЪ.

Искусствомъ дивнымъ пнія ты будешь

Мой тшить слухъ, изящной красотой —

Мои глаза, но надо же и сердце

Утшить также. Я хочу, Актея,

Твоей любви и думаю, что мн

Ее отдашь охотно ты.

АКТЕЯ.

Могу я

Отдать теб лишь то, что я имю:

Ты можешь жизнь пвицы бдной взять,

Но надъ любовью ты моей не властенъ.

НЕРОНЪ.

Какъ! я не властенъ? Но вдь я — Неронъ!

Могущество мое непобдимо,

И я не зналъ отказа никогда

Въ желаніяхъ. Ты ставишь добродтель,

Какъ честнаго и стойкаго бойца

Въ борьб со мною: это возбуждаетъ

Во мн сильнй желаній пылкихъ жаръ.

Хоть женщины умютъ горячо

Любить безъ добродтели, я знаю,

Но добродтель побдить пріятно…

АКТЕЯ.

Зачмъ теб искать такихъ побдъ

Вдали дворца? Ты окруженъ толпою

Красавицъ Рима, что предъ ними я —

Рабыня жалкая? Ужели мало

Теб любви и обожанья тхъ,

Кто вознесенъ счастливою судьбою

До высоты престола твоего?

НЕРОНЪ.

Молчи, дитя!.. Сама не сознавая,

Ты растравляешь рану моего

Измученнаго сердца. О, когда бы

Вокругъ себя привтъ любви я видлъ,

Такой любви, какою тщетно жажду

Я насладиться!.. Нтъ, я одиноко

На высот могущества стою,

Кругомъ меня лишь ненависть царитъ,

Подъ маской улыбающейся лести

Она мн кажетъ свой зловщій ликъ,

Подобный лику страшному Горгоны!

И каменетъ у меня душа

Подъ взглядами чудовища и гаснетъ

Въ ней пламень жизни, гаснетъ свтъ любви.

Могущество безъ счастія не можетъ

Наполнить жизнь. Поврь, мое дитя,

Твой жребій, незамтный въ этомъ мір,

Счастливй моего, хотя судьбой

Превознесенъ я надъ людьми высоко:

Вдь ты была любима? Не скрывай

Тревогу сердца, мн отрадно слышать

Ласкающій и нжный голосъ страсти,

Подобный ропоту кристальныхъ волнъ.

АКТЕЯ.

Мн нечего скрывать передъ тобою,

Властитель. Я была любима… да…

Меня любила мать, ея любовью

Жила я въ годы дтства и теперь

Привтнымъ я живу воспоминаньемъ

О той любви.

НЕРОНЪ.

Вотъ видишь, я былъ правъ,

Когда сказалъ, что твой завиденъ жребій:

Ты знала матери любовь… Скажи,

Тебя любила мать не изъ разсчета,

Что, выростивши дочь, пріобртетъ

Тмъ выгоду, какъ ростовщикъ проценты

Пріобртаетъ жадно съ должника?

АКТЕЯ.

Она меня любила безкорыстно,

Любила сердцемъ. Разв можетъ мать

Любить иной любовію?

НЕРОНЪ.

Бываютъ

Такія матери: святое чувство,

Природою имъ вложенное въ душу,

Разсчетъ холодный убиваетъ въ нихъ,

Он лелютъ своего ребенка,

Тая надежды, что, возросши, онъ

Имъ принесетъ, какъ выгодную плату

За ласки и заботы, власти даръ,

Ихъ соблазняетъ демонъ властолюбья,

Ужаснйшій изъ демоновъ, когда

Онъ поселится въ слабомъ женскомъ сердц,

Предъ нимъ и демонъ сладострастья даже

Смиряется… О, нтъ предловъ зла,

Которыхъ женщина не переступитъ,

Соблазномъ властолюбья увлекаясь!..

Но ты меня не понимаешь, ты

Смущаешься, такія слыша рчи?

Счастливица! судьба теб дала

Удлъ прекрасный: какъ цвтокъ, въ часъ утра

Расцвтшій тихо, ты была согрта

Привтнымъ солнцемъ кроткихъ, нжныхъ ласкъ

Простой и доброй матери, любившей

Въ теб рожденье милое свое.

АКТЕЯ.

Ахъ, эти ласки я недолго знала,

И солнце, что согрло мой расцвтъ,

Смнилось мрачной и холодной ночью

Несчастія… Ты, цезарь, разбудилъ

Печальныя во мн воспоминанья

О матери… я не могу сдержать

Невольныхъ слезъ…

НЕРОНЪ.

Твои понятны слезы…

Съ участіемъ смотритъ на нее. Короткое молчаніе.

Ты тронула меня. Я пощажу

Твою красу и молодость. Для жертвы

Желаній страстныхъ,— вижу я,— дитя,

Еще ты не созрла… Ну, довольно

Грустить о прошломъ: что взяла судьба —

То невозвратно. Озари улыбкой

Свой милый ликъ, дай насладиться мн

Гармоніей божественной искусства:

Спой псню милой родины твоей…

Входитъ Ацерронія.

АЦЕРРОНЯ.

Привтъ цезарю. Императрица послала меня спросить, можешь ли ты принять ея посщенье?

НЕРОНЪ, съ нетерпньемъ.

Что нужно отъ меня императриц?

АЦЕРРОНЯ.

Она желаетъ говорить съ тобой.

НЕРОНЪ.

Скажи, что цезарю теперь не время:

Онъ отдыхаетъ отъ заботъ правленья.

Ацерронія уходитъ.

Пойдемъ, Актея: у прибрежныхъ скалъ,

Гд волны плещутъ радостно, сверкая

Лазурью яркой, ты подъ шопотъ ихъ

Споешь мн псню, будто Нереида

Прекрасная… Пойдемъ, мое дитя.

Уходятъ.

СЦЕНА VI.

Агриппина, Ацерронія, потомъ Сенека.

АГРИППИНА.

Какъ онъ отвтилъ — повтори? Быть можетъ,

Ослышалася я?

АЦЕРРОНЯ.

Нахмуривъ взоръ,

Воскликнулъ онъ: ‘Скажи императриц,

Что цезарю не время, отъ заботъ

Правленія теперь онъ отдыхаетъ’.

АГРИППИНА.

Онъ отъ заботъ правленія усталъ!

Онъ пьянствовалъ всю ночь въ таверн грязной

Съ плебеями, онъ цлые часы

Съ какой-то тварью уличной проводитъ,

А матери своей, императриц,

Не можетъ удлить одной минуты!

Да разв это цезарь? Это шутъ

На цезарскомъ престол.

АЦЕРРОНЯ.

Осторожнй.

Божественная Августа, смотри,

Сюда подходитъ, кажется, Сенека…

Сенека выходитъ изъ портала виллы.

АГРИППИНА.

Да, это онъ. Мудрецъ явился кстати:

Я у него спрошу, какъ онъ находитъ

Поступки своего ученика

Безумнаго.

СЕНЕКА, приблизившись къ ней.

Привтствую тебя,

Императрица.

АГРИППИНА.

Ты идетъ къ Нерону?

СЕНЕКА.

Да, Августа.

АГРИППИНА.

Зачмъ? Чтобы плясать

Съ гетерами? Или играть на флейт?

Я думала, что для такихъ фиглярствъ

Достаточно Фаона или Спора

Близь цезаря, но вижу я теперь,

Что и мудрецъ Сенека можетъ также

Потворствовать Нерону, какъ рабы.

СЕНЕКА.

Я, Августа, тебя не понимаю…

АГРИППИНА.

А между тмъ понять немудрено.

Ты выбралъ время очень неудачно,

Коль къ цезарю приходишь для того,

Чтобъ говорить съ нимъ о длахъ правленья:

Онъ ихъ давно уже не хочетъ знать,

Онъ занятъ пньемъ, пляскою, распутствомъ…

Вотъ мой совтъ: отнын правь одинъ

Длами государства, иль къ Поппе

Ты обратись: я слышала, она

Внушаетъ цезарю, чтобъ онъ эдиктомъ

Изъ Капитолія перемстилъ сенатъ

Въ Субуру.

СЕНЕКА.

Августа, какія рчи!

Неронъ — властитель Рима…

АГРИППИНА.

Да, властитель —

Вполн достойный васъ, его рабовъ!

Онъ ночью пьянствуетъ въ тавернахъ съ чернью,

Днемъ тшится, какъ уличный фигляръ

Игрой на флейт.

СЕНЕКА.

Не суди такъ строго,

Божественная Августа, о сын:

Онъ молодъ, увлекается, его

Веселыя искусства обольщаютъ

И красота…

АГРИППИНА.

И наглость, и развратъ

Безстыдной сволочи, продажныхъ тварей,

Съ которыми онъ забываетъ Римъ!

СЕНЕКА.

Однако же народъ благословляетъ

Его правленіе.

АГРИППИНА.

Да, потому,

Что не въ его рукахъ была забота

О государств. Но теперь, когда

Онъ хочетъ править самъ, какъ полагаешь,

Кто станетъ ближе у кормила власти:

Сенека, иль распутная Поппея?

СЕНЕКА.

Я не боюсь соперниковъ такихъ!

Минуютъ заблужденья молодыя:

Онъ сердцемъ благороденъ и великъ

И вновь къ добру воротится, когда

Устанетъ отъ безумныхъ увлеченій.

АГРИППИНА.

Вы стоики спокойно и легко

Все объясняете… Сдой философъ,

Ты закрывать глаза давно привыкъ:

Пускай передъ тобой идутъ событья

Своей дорогой — ты ихъ выжидаешь…

Ты счастливъ, ты доволенъ, что престолъ

Твой ученикъ наслдовалъ? Но помни,

Разсчетливый мудрецъ, что Клавдій жизнь

Покончилъ не для одного Нерона!

СЕНЕКА.

Для Рима это сдлано…

АГРИППИНА.

Уволь

Меня отъ фразъ. Быть можетъ, въ самомъ дл

Ты хочешь быть фигляромъ и рабомъ

Любовницы Нерона — унижаться

Ты воленъ какъ угодно. Но пойми,

Что я къ подобной роли неспособна!..

Или и ты играешь въ руку тмъ,

Кто хочетъ отстранить меня отъ сына?

СЕНЕКА.

Божественная Августа, ужель

Могла подумать ты…

АГРИППИНА.

Чтобъ не могла я

Подумать такъ, обязанъ ты, наставникъ

Безумнаго ученика, взять власть

Надъ совстью его и сохранить

Для Агриппины сына и для Рима

Властителя… Ты понялъ ли меня?

Я не такая женщина, что можно

Меня легко столкнуть съ ступени той,

Которую я заняла у трона!

И если ты, и цезарь, и змя

Лукавая, что хитрыми стями

Опутала васъ тайно,— если вы

Разбудите мой гнвъ, то берегитесь!

Я, какъ Медея, приготовлю вамъ

Волшебное питье, и вы упьетесь

Отравою моей, я въ томъ клянусь!..

Вотъ надобно теб о чемъ подумать,

Философъ осторожный. Не забудь

Моихъ совтовъ и внуши Нерону,

Чтобъ съ матерью онъ не игралъ въ игру

Опасную. Счастливаго успха.

Уходитъ вмст съ Ацерроніей.

СЕНЕКА.

Она почуяла, что конь ея.

Изъ-подъ узды, на волю дико рвется,

Она его пытается сдержать

Рукою властной: тщетная попытка!

Онъ закусилъ не даромъ удила:

Онъ вырвется и полетитъ какъ втеръ.

Куда его примчитъ безумный бгъ?

Въ стремлень бшеномъ своемъ, быть можетъ,

Онъ насъ растопчетъ всхъ и цлый Римъ

И самъ, дрожа отъ бшенства и страха,

Низвергнется въ зіяющую пропасть…

Легко сказать: останови Нерона

И на его порывы наложи

Оковы разума… Нтъ, поздно, поздно…

Онъ сталъ теперь на роковомъ пути

И насъ влечетъ съ собой. Совтовъ мудрыхъ

Прошла пора: настала власть безумья…

Помолчавъ.

А, все-таки, она права: мой долгъ

Предъ разумомъ, предъ Римомъ побуждаетъ

Сказать ему свободной правды слово…

Вотъ онъ идетъ задумчивый и грустный.

Гд бродитъ мысль его? О чемъ тоска?

СЦЕНА VII.

Неронъ, Сенека.

СЕНЕКА.

Я счастливъ, что судьба посылаетъ мн случай привтствовать божественнаго цезаря.

НЕРОНЪ.

Здравствуй, мудрецъ. Я не такъ счастливъ: встрча съ твоей мудростью помшала моему хорошему настроенію. Что теб нужно?

СЕНЕКА.

Властитель, когда ты былъ моимъ ученикомъ, ты слушался моихъ совтовъ. Могу ли я теб объ этомъ напомнить?

НЕРОНЪ.

Конечно, если только ты не собираешься снова посадить меня за школьную скамейку и учить по складамъ.

СЕНЕКА.

Когда-то твоей обязанностью было — учиться. Обязанности различны въ каждомъ возраст и званіи. Теперь ты повелитель Рима.

НЕРОНЪ.

До сихъ поръ я мало давалъ это чувствовать… Да, у каждаго свои обязанности. Ты — философъ. Будь же послдователенъ и заботься только о своихъ обязанностяхъ.

СЕНЕКА.

Я исполняю свои обязанности, цезарь.

НЕРОНЪ.

Ты играешь роль, которая теб выпала на долю.

СЕНЕКА.

Я не играю. Я желаю быть тмъ, чмъ я долженъ быть.

НЕРОНЪ.

Неужели? А я думалъ, что ты актеръ. Вдь мы вс въ жизни актеры и вс притворяемся. Я объ этомъ догадался недавно. Твоя мудрость учитъ, что человкъ долженъ быть достоинъ званія человка, не такъ ли?

СЕНЕКА.

Совершенно справедливо, властитель.

НЕРОНЪ.

Хорошо. Однако, въ сердц человка нтъ такого уголка, гд бы ты не натолкнулся на грязь и подлость, на алчность и тщеславіе, на жажду зла и мести, на развратъ и зависть… О, если бы у человчества была одна голова, я желалъ бы отрубить ее однимъ ударомъ… Говорю теб: мы вс притворяемся, вс играемъ роль.

СЕНЕКА.

Пусть такъ: мы играемъ. Играй же роль цезаря, и народъ будетъ рукоплескать теб. Ищи для себя общество властителей, а не комедіантовъ и черни. Проходи по свту какъ тріумфаторъ, въ торжественной колесниц, а не блуждай ползкомъ, какъ нищій. И если ты не желаешь быть одинокимъ…

НЕРОНЪ.

О, конечно, не желаю…

СЕНЕКА.

Тогда пусть теб сопутствуетъ и держитъ надъ твоею головою внокъ богиня славы. Прости меня, цезарь: ты поступаешь не такъ. Римъ опечаленъ твоимъ поведеніемъ, народъ недоволенъ…

НЕРОНЪ.

Не слдуетъ ли мн на будущее время спрашиваться у народа, что я долженъ сть? Въ такомъ случа, мудрый совтникъ, отведи меня лучше на невольничій рынокъ и продай первому покупателю,

СЕНЕКА.

Не гнвайся, повелитель. Я сказалъ правду, которую мн внушаютъ мой долгъ и опытность…

НЕРОНЪ.

Народъ мной недоволенъ. Агриппина мной недовольна. Ты недоволенъ. Сколько недовольныхъ! Въ самомъ дл, должно быть, я плохо играю роль цезаря: я слишкомъ мало пользуюсь властью и не укрощаю недовольныхъ. Вотъ отчего недовольные кричатъ, что я къ комедіямъ склоненъ больше, чмъ къ правленію. О, я люблю веселыя комедіи! Я это докажу теб сейчасъ. Эй!

Хлопаетъ въ ладоши. Входитъ Тигилинъ.

Тигилинъ, приведи сюда Ватинія, позови Париса, Спора, Фаона, Эпафродита, всхъ! И пусть рабы принесутъ тогу, обшитую пурпуромъ. Скоре!

Тигилинъ уходитъ.

Сейчасъ, мой мудрый наставникъ, я доставлю теб поучительное зрлище.

СЕНЕКА.

Властитель, я заране благодарю тебя, если оно дйствительно будетъ поучительнымъ для меня.

НЕРОНЪ, смясь и потирая руки.

Наврное, наврное! Вотъ ты увидишь.

СЦЕНА VIII.

Неронъ, Сенека, Тигилинъ, Ватиній, Парисъ, Споръ, Эпафродитъ, Фаонъ, придворные и рабы.

Впродолженіе этой сцены приближается гроза. Порою слышатся отдаленные раскаты грома.

НЕРОНЪ, Сенек, указывая на Ватинія.

Посмотри на этого человка: онъ кажется смшнымъ въ своей шутовской одежд рядомъ съ тобою. А между тмъ, онъ можетъ дать больше, чмъ ты. Можешь ли ты съиграть роль шута?

СЕНЕКА.

Цезарь, я могу лишь одно: быть врнымъ слугою цезаря и Рима.

НЕРОНЪ.

Ты повторяешь одно и то же. И я повторю теб: это твоя роль. Ты умешь ее играть: я это знаю. Но вотъ этотъ шутъ уметъ играть и роль шута, и всякія другія роли. Онъ можетъ съиграть намъ тебя. Ватиній, съумешь ты представить Сенеку?

ВАТИНЙ.

Для меня это очень легко, повелитель.

НЕРОНЪ.

Почему же легко?

ВАТИНЙ.

Потому, великій цезарь, что я дуракъ. А всякій дуракъ — прирожденный мудрецъ.

НЕРОНЪ, смется.

Хорошо. Представь же намъ Сенеку. Рабы, надньте на него тогу.

Рабы одваютъ Ватинія въ тогу.

СЕНЕКА.

Не унижай, великодушный цезарь,

Въ моемъ лиц сенатъ. Въ былые дни

Склонялись предъ сенаторами Рима

Властители…

НЕРОНЪ.

А въ наши дни пускай

Склоняется сенатъ передо мною…

Но о политик оставимъ споръ:

Займемся представленіемъ веселымъ.

Ватинію.

Будь остроумнй: передъ самимъ Сенекой

Играешь ты.

Окружающимъ.

А васъ, мои друзья,

Я ставлю судьями его искусства:

Почтимъ рукоплесканьями шута,

Коль онъ того окажется достойнымъ.

СЕНЕКА.

Позволь мн, цезарь, удалиться…

НЕРОНЪ, удерживая его.

Какъ,

Уйдти ты хочешь? Но сейчасъ не ты ли

Мн говорилъ, что будешь очень радъ,

Коль я теб доставлю поученье

Веселымъ зрлищемъ?

Ватинію.

Ну, къ длу, шутъ!

ВАТИНЙ, голосомъ Сенеки.

О римляне! поймите: добродтель

Есть благо высшее изъ благъ,

Я въ томъ судья вамъ и свидтель:

Безъ добродтели я въ жизни ни на шагъ.

Чтобъ добродтелью въ сей жизни наслаждаться,

Ненадобно заботиться о зл:

Кто можетъ на кон кататься,

Тотъ не подетъ на осл.

Вотъ почему, къ добру направивъ думы,

Отъ зла стараюсь уклоняться я:

Съ казны сбираю кругленькія суммы,

И сладко пью, и сладко мъ, друзья.

Неронъ апплодируетъ, остальные тоже.

НЕРОНЪ, Сенек.

Онъ недурно схватилъ самую суть твоей философіи, но у него не достанетъ ума сдлать настоящее заключеніе. Я попробую это за него.

Декламируетъ голосомъ Сенеки.

Мой кодексъ мудрости, конечно,— вн сомнній:

Я имъ руководился вкъ

И въ цломъ ряд сочиненій

Отлично доказалъ, что я, Сенека Энній,

Изъ римлянъ — первый человкъ!

Я даже превзошелъ Нерона:

Я правлю Римомъ за него!

Что будетъ, если вдругъ я удалюсь отъ трона.

О, римляне, скажите?

ВАТИНЙ.

Ничего!

НЕРОНЪ.

Онъ хорошо сказалъ.

ВАТИНЙ.

На мсто Сенеки, великодушный цезарь, ты можешь поставить меня. Вдь ужъ доказано: мудрецъ и дуракъ одно и то же.

НЕРОНЪ.

Клянусь я Полуксомъ! ты правъ, Ватиній:

Калигула для лошади своей

Считалъ достойнымъ консульское званье,

Такъ почему жъ не могъ бы я теперь

Облечь шута сенаторскою тогой?

Сенек.

Ты добродтель благомъ признаешь

И пользуешься ею въ жизни ловко,

А у меня иное благо — сила,

И пользоваться силой я хочу!

Пришла пора: моей могучей волей

Я больше не позволю вамъ играть.

Я цезарь, а не ты, не Агриппина!

Вы съ нею всюду шепчете: Неронъ

Комедіантъ, онъ къ власти неспособенъ,

Мы правимъ за него. А, хорошо!

Вы предъ собой увидите Нерона

Властителя.

Ударъ грома.

Ты слышишь ли, старикъ,

Раскаты грома: то гроза подходитъ,

Лазурь небесъ заволоклася тьмой,

И вмсто радостной улыбки солнца

Изъ ндръ грозящихъ тучъ блеститъ огонь

Кровавой молніи. Вотъ образъ врный

Моей души: веселая безпечность

Въ ней смнится ужасною грозой,

И вы, дрожа и ползая во прах,

Преклонитесь предъ силою моей!

ЗАНАВСЪ.

ДЙСТВЕ ТРЕТЬЕ.

Атріумъ. Ряды колоннъ. Пролеты между колоннами задняго ряда закрыты драпировкой. Драпировка въ среднемъ пролет приподнята и на дальнемъ план виднъ садъ, скалы, море. На второмъ план фонтанъ и статуя Клавдія. Ближе къ авансцен мраморныя скамьи и золоченыя кресла.

СЦЕНА I.

Агриппина, Ацерронія.

АГРИППИНА.

Нтъ, вижу — здсь я лишняя совсмъ:

Здсь властвуютъ гетеры съ ихъ царицей,

Поппеей ненавистной!.. О, Неронъ,

Ты унижаешь мать, ты даже тни

Того могущества, что принесла

Теб я въ даръ, не хочешь мн оставить!

Смотри, твоя рискованна игра:

Ты самъ какъ тнь безжизненная можешь

Нежданно, вслдъ за Клавдіемъ, сойдти

Въ подземный Тартаръ, и туда дорогу

Я укажу теб!..

АЦЕРРОНЯ.

О, перестань,

Божественная Августа… Ты въ гнв

Позабываешь, что полна любовью

Къ рожденному тобой: какая мать

Для сына больше сдлала?

АГРИППИНА.

Объ этомъ

Не вспоминай мн. Я люблю его…

Но разв не люблю своей руки я?

Чтобъ нжность ей предать и близну,

Я въ молок ослицъ ее купаю,

Я украшаю кольцами ее,

Запястьями изъ золота… Такъ что же?

Я длаю все это потому,

Что въ ней рабу послушную я вижу:

Ея движенья возвщать должны,

Властительную волю Агриппины!

АЦЕРРОНЯ.

Твоя рука прекрасная ведетъ

Дорогой славы цезаря Нерона,

И цлый Римъ твоей покоренъ вол.

АГРИППИНА.

Такъ было прежде. Но теперь все это

Перемнилось. Отъ моихъ оковъ

Освободился цезарь и стремится

Повелвать онъ матерью… Зачмъ

Я только мать Нерону!..

АЦЕРРОНЯ.

Но кого же

Обязанъ больше императоръ чтить,

Кого любить онъ боле обязанъ?

АГРИППИНА.

Ахъ, Ацерронія, ты молода

И судишь ты легко. Какъ ни гордится

Мужчина грубой силою своей,—

У женщины на привязи онъ вчно.

Ребенкомъ онъ за матерью идетъ,

Потомъ, возросши, отдается сердцемъ

Любимой женщин, а та, кому

Онъ жизнію обязанъ,— позабыта!

Онъ ищетъ наслажденья красотой

И юностью — что мать ему? Помха

Его страстямъ… О, если бъ не была

Я матерью Нерона,— я могла бы

Поппеи не бояться. Разв я

Не привлекла бы нжною улыбкой

И взоромъ обольстительнымъ его

Измнчиваго сердца? Но природа

Мн это запрещаетъ. Почему?

Что мн за дло до ея закона?

Не уступлю я сына молодой

Соперниц, хотя бы мн пришлося

Нарушить вс законы!.. Кто испилъ

Напитокъ власти сладостный однажды,

Тотъ не отклонитъ жадныхъ устъ своихъ

Отъ чаши очарованной, покуда

Ея не вырвутъ!..

Поппея съ опущеннымъ покрываломъ выходитъ въ сопровожденіи Тигилина.

Посмотри, кто тамъ

Выходитъ съ Тигилиномъ? Узнаешь ли

Ты сладострастныя ея движенья

И головы кокетливый наклонъ

Подъ складками полупрозрачной палы?

Клянусь богами мрачнаго Аида,

Я не могу сдержаться…

СЦЕНА II.

Агриппина, Поппея, Тигилинъ, Ацерронія.

АГРИППИНА.

Тигилинъ!

ТИГИЛИНЪ.

Что угодно, властительница?

АГРИППИНА.

Кого это ты ведешь къ цезарю? Какимъ дломъ ты занялся? Скоро сирійскіе торговцы невольницами станутъ проклинать тебя за то. что ты отбиваешь у нихъ выгодное ремесло.

ТИГИЛИНЪ.

Божественная Августа, та, кого я сопровождаю, достойна почтенія, подобающаго женщин, которую приблизилъ къ себ императоръ.

АГРИППИНА.

Стало быть, твоя красавица — одна изъ новыхъ любовницъ цезаря? Это любопытно. Нельзя ли мн взглянуть на эту куколку? Кто она такая? Хорошенькая невольница? Веселая двушка съ римской улицы, надушенная какъ лавка продавца благовонныхъ товаровъ?

ПОППЕЯ.

Нтъ, это слишкомъ… Тигилинъ, я жду…

АГРИППИНА.

Какое нетерпніе!.. Постой-ка,

Моя красавица: дай посмотрть

Твое лицо?

Быстро подступаетъ къ Поппе и срываетъ съ нея покрывало.

А, это не раба,

Не уличная тварь!.. Я не узнала

Супругу благородную Криспина,

Что перешла къ Отону и его

Легко покинула, я не узнала

Подругу всхъ, кто цнитъ красоту,

Прелестницу, любимую Нерономъ,

И кмъ еще?

ПОППЕЯ.

Императрица — мать

Въ веселомъ настроеніи, я вижу?

Но, кажется, вдь мы не на пиру,

Гд пьяный такъ себя ведетъ, какъ будто

Иметъ право съ грубымъ шутовствомъ

Смяться надъ другими.

АГРИППИНА.

Ты ошиблась,

Царица красоты,— вдь такъ зовутъ

Тебя льстецы Нерона?— Ты ошиблась:

Я не пьяна, нтъ, я трезвй васъ всхъ!

Трезве цезаря, что одурманенъ

Твоими ласками, трезвй тебя,

Чья голова вскружилась отъ тщеславья

Своимъ кокетствомъ!.. Да, я вижу все

На вашихъ оргіяхъ, малйшій слышу шопотъ,

Я проникаю даже въ тайну думъ

Такихъ красивыхъ куколъ, какъ Поппея:

Волненіе ихъ сердца, и печаль,

И честолюбья скрытаго мечтанья

Безумныя, смтныя — все я знаю!

ПОППЕЯ.

Напрасно стрлы острыя свои

Въ меня бросаешь ты: он отскочатъ

И въ сердце злобное твое вонзятся!

Теб завидно, что меня зовутъ

Царицей красоты, но въ цломъ Рим

Прославилася ты царицей злобы:

Такъ будь довольна славою своей,

Старайся скрыть свои дла въ минувшемъ

И думой черной не гадай о томъ,

Что въ будущемъ я сдлаю.

АГРИППИНА.

Не надо

Тутъ быть отгадчицей: твой виднъ путь,

Ты хочешь сдлаться императрицей

И погубить меня.

ПОППЕЯ.

А сколькихъ ты

Сама сгубила? Сосчитай, припомни

И замолчи! Не то я разверну

Передъ тобою тотъ ужасный свитокъ,

Гд кровью ты вписала имена

Убитыхъ жертвъ… Меня двумя мужьями

Ты попрекаешь: сколько у тебя

Ихъ было?.. А любовниковъ?— безъ счета!

Вдь ты, какъ трутней, убивала ихъ,

Безстыдно одного другимъ смняя.

АГРИППИНА.

Свои дла я знаю. Не теб

Меня судить. Что бъ я ни совершила,

На высот престола я стою

Передъ тобой, презрнной лицемркой,

Ничтожной выскочкой, чьихъ подлыхъ длъ

И преступленій жалкихъ міръ не знаетъ,

Лишь потому, что ты ползешь во тьм.

Какъ гадина, ты вылзла изъ грязи,

И жалишь тайно, разливая ядъ.

Я отъ рожденья призвана къ величью:

Я дочь Германики! А ты… кто ты?

Какія ты права на власть имешь?

ПОППЕЯ.

Не говори мн о твоихъ правахъ:

Ихъ знаетъ цлый Римъ. Ты Мессалину,

Въ своихъ стяхъ запутавъ, подвела

Безжалостно подъ мечъ преторіанца,

Ты — злая дочь великаго отца —

Вступила въ бракъ съ его безумнымъ братомъ

И осквернила ложе Гименея

Кровосмшеньемъ! А потомъ, когда,

Въ твоемъ обман убдившись, Клавдій

Раскаялся,— ты поднесла ему

Отраву на пиру.

Указываетъ на статую Клавдія.

Смотри убійца,

Вонъ тамъ стоитъ его изображенье:

Не кажется ль теб, что этотъ ликъ

Становится блдне и суровй

И тайный ужасъ взоръ его мрачитъ,

И мертвый мраморъ, рчь мою внимая,

Киваетъ въ знакъ согласья головой?

А, ты блднешь! Совсти укоры

Еще доступны и твоей душ?

Ты чувствамъ человческимъ подвластна?

Ты — Агриппина!

АГРИППИНА.

Глупая мечта!

Когда бъ вс слезы и потоки крови

Погибшихъ мертвецовъ ты на меня

Навяла, какъ втеръ навваетъ

Порою дождь,— поврь, я и тогда

Не поблднла бы, внимая бреднямъ

Болтуньи лицемрной! Я блдна

Не отъ укоровъ совсти и страха,—

Отъ гнва я блдна. Какъ смешь ты

Такъ дерзко говорить съ императрицей,

Какъ сметъ твой языкъ позорить мать

Властителя?

ПОППЕЯ.

Властитель онъ для Рима

И для тебя, а для меня онъ — рабъ,

Моей любви покорный, я владю

Его душою боле, чмъ мать,

Наскучившая и ему, и Риму.

АГРИППИНА бросается къ ней.

Умолкни, тварь бездушная, не то

Я заклеймлю пощечиной позорной

Гетеру блокурую!

Сдерживается и отступаетъ.

Змя

Коварная и злая! какъ пионы,

Что душатъ Трои стараго жреца,

Вкругъ сына моего ты обвилася!..

Ты думаешь, спокойно буду я

Смотрть но это, буду ждать, покуда

Изъ сердца сына къ матери любовь

Ты высосешь своимъ зминымъ жаломъ?

О, наготов я держу топоръ,

Старинный, римскій, съ плоской рукояткой

И острымъ лезвіемъ, я разску

Тебя двумя ударами и, корчась,

Ты, гадина, смшаешь съ прахомъ кровь!

Ты возмечтала, что совсмъ со мною

Покончила? Нтъ, я еще жива!

И пусть не такъ я молода, какъ прежде,

Не такъ красива,— все же растоптать

Могу тебя я: ты увидишь это!..

Ну, а теперь — или и обольщай

Притворнымъ сладострастьемъ взоръ Нерона.

Я высказала все теб и, врь,

Все сдлаю я такъ, какъ общала!

Длаетъ знакъ Ацерроніи и быстро уходитъ, Ацерронія слдуетъ за ней.

СЦЕНА III.

Тигилинъ, Поппея.

ПОППЕЯ.

Зачмъ я хороша? О, боги, боги,

Возьмите красоту мою: пускай

Я буду отвратительне Гарпій,

Но съ острыми когтями, какъ он,

Чтобъ растерзать могла я Агриппину!..

Она со мною обошлась какъ съ двкой

Продажною!.. Вотъ что приноситъ мн

Твоя любовь, Неронъ!..

ТИГИЛИНЪ.

Я говорилъ теб, что надо дйствовать. Она поклялась тебя погубить. Иди къ цезарю: у него ты найдешь защиту отъ твоей оскорбительницы. Она сама играетъ теб въ руку. Стоитъ только подтолкнуть Нерона, и онъ возмутится противъ матери. Да еще какъ возмутится: вдь онъ достойный ея сынъ… Бьюсь объ закладъ, пройдетъ еще нсколько дней, и ты будешь властвовать въ Рим, а Агриппина…

ПОППЕЯ.

Какимъ бшенствомъ полна моя душа противъ этой женщины! Она становится на моей дорог, она хочетъ отнять у меня все: цезаря, власть и даже… Я задыхаюсь отъ злобы…

ТИГИЛИНЪ.

Успокойся. Не смотри такъ сердито. Блдность гнва не пристала твоему лицу. Иди къ цезарю. Покажись ему угнетенной, кроткой страдалицей. Жалуйся ему, умоляй: это его тронетъ и еще больше усилитъ его любовь… Вотъ онъ приближается. Приготовься его встртить.

Уходитъ.

СЦЕНА IV.

Поппея, Неронъ, Тигилинъ,

НЕРОНЪ.

Поппея, отчего ты такъ грустна?

Клянусь я Стиксомъ! нынче день печали:

Вс плачутъ и тоскуютъ во дворц…

У скалъ береговыхъ гулялъ я утромъ

Съ созданьемъ кроткимъ, нжнымъ и прекраснымъ —

Съ испанской двушкой: передо мной

О матери лила, бдняжка, слезы

И пла псню родины своей

Такъ жалобно, какъ для царицы розы

Поетъ пвецъ печали соловей.

Она ушла… но грустной псни звуки

Отозвались во всемъ: и плескъ волны,

И шумъ деревъ — казалось мн — полны

Какимъ-то ропотомъ и стономъ муки…

Я думалъ: твой, всегда привтный, взоръ

Разветъ грусть и дастъ мн радость снова,

Но ты встрчаешь цезаря сурово,

Въ твоихъ глазахъ читаю я укоръ.

Чмъ ты встревожена?

ПОППЕЯ.

Невольной думой

О томъ, какъ участь женщины жалка:

Когда мужчина нгой нашей страсти

Пресытился,— мы годны лишь на то,

Чтобъ утшать его въ невольной скук…

Что длать: я какъ смирная овца

Такой судьб готова покориться,

Я цезаря не смю упрекать,

Когда ночныхъ онъ ищетъ приключеній

Съ пвицами, съ танцовщицами…

НЕРОНЪ.

Ты

Меня ревнуешь?.. Успокойся. Цезарь,

Величьемъ утомленный, иногда

Желаетъ быть хоть ночь одну плебеемъ.

Тому, кто постоянно пьетъ вино,

Вода простая кажется пріятной…

Я только для сравненья говорю,

Но, ты вдь знаешь, пью всегда охотно

Я сладкое вино твоей любви.

Хочетъ ее обнять.

ПОППЕЯ, отстраняясь.

Благодарю за лестное сравненье…

Однако, вотъ что странно: отъ воды

Пьянетъ цезарь больше и безумства

Готовъ онъ длать всякія…

НЕРОНЪ.

Такъ что жъ!

Вотъ видишь ли: весь Римъ — притонъ безумныхъ,.

Вся наша жизнь — помшаннаго бредъ!

И самая природа сумасшедшей

Мн кажется порой: зачмъ она

Во слдъ улыбк солнца посылаетъ

Сверкающую молнію и громъ?

ПОППЕЯ.

То гнвъ Юпитера для смертныхъ страшный.

НЕРОНЪ, смется.

Не для меня. Юпитеру я равенъ:

Онъ повелитель неба, я — земли,

И мы другъ съ другомъ превосходно ладимъ.

ПОППЕЯ.

О, не шути. Земли властитель ты,

Но надъ твоей могучей властью могутъ

Смяться даже во дворц твоемъ.

НЕРОНЪ.

Что ты сказала? Что за мысль таится

Въ твоихъ словахъ?

ПОППЕЯ.

Я правду говорю.

Твоя любовь — почетъ. Ты удостоилъ

Меня такимъ почетомъ, между тмъ,

Ругаясь надо мною, оскорбляютъ

Въ моемъ лиц твою любовь и власть.

НЕРОНЪ.

Кто могъ, кто смлъ себ позволить это?

ПОППЕЯ.

Кто могъ? Кто смлъ? Та, передъ кмъ Неронъ

Смиряется со страхомъ.

НЕРОНЪ.

Агриппина!

ПОППЕЯ.

Вотъ здсь, сейчасъ, съ меня сорвавши палу,

Какъ уличную двку, какъ рабу,

Она меня позорила безстыдно!

Она грозила топоромъ отсчь

Мн голову, коль я тебя не брошу…

Ты хмуришь брови, твой сверкаетъ взоръ?

Ты сердишься? За что? Ужъ не за то ли,

Что я теб все это говорю?

Ну, хорошо: я замолчу. Покорность

Мой жалкій долгъ. Безмолвно буду я

Сносить вс оскорбленія и муки,

Покуда не замолкну навсегда…

Она грозила топоромъ покончить…

Къ чему топоръ? Есть и другія средства:

Есть ядъ, кинжалъ… Когда я упаду

Къ твоимъ ногамъ холоднымъ, блднымъ трупомъ,

Въ кровавыхъ ранахъ,— можетъ быть, тогда

Ты пожалешь обо мн и скажешь:

Она была добра и хороша,

Ея, простертыя недвижно, руки

Меня сжимали въ пламенныхъ объятьяхъ,

Ея нмыя, блдныя уста

Меня такъ нжно, страстно цловали,

Она меня любила и погибла

Отъ рукъ убійцы за свою любовь!

НЕРОНЪ.

Покуда живъ Неронъ, клянусь, Поппея,

За каждый звукъ твоихъ печальныхъ жалобъ,

За каждую слезу твою она

Заплатитъ мн! Надменнымъ оскорбленьямъ

Я положу конецъ. Послдній рабъ

Въ своей семь покой и власть иметъ,

А я, властитель Рима, не могу

Сравняться съ нимъ: безумною враждою

Она везд преслдуетъ меня

И власть мою и тхъ, кого люблю я!..

ПОППЕЯ.

Да, цезарь, положеніе твое

Невыносимо. Надобно смириться

Предъ властью Агриппины, и тогда

Спокоенъ будешь ты и безопасенъ

Въ своемъ дворц.

НЕРОНЪ.

Смириться передъ ней?

Я — я смириться долженъ?!

ПОППЕЯ.

Что же длать?

Ужасенъ гнвъ ея и, можетъ быть,

Не мн одной грозитъ ударъ кровавый

Руки, привыкшей мстить и убивать…

Ахъ, вижу я, необходима жертва,

Чтобъ цезаря спасти,— и принесу

Себя я въ жертву…

НЕРОНЪ.

Перестань, Поппея…

ПОППЕЯ.

Нтъ, дай сказать мн все: изъ-за меня

Она тебя преслдуетъ враждою,

Она боится, что моя любовь

Преграду замысламъ ея поставитъ,

И гонитъ прочь меня. Она права:

Мн надо удалиться. Что такое

Я во дворц? Наложница твоя!

Ужель не стоитъ честь моя дороже?

НЕРОНЪ.

Поппея, врь, твою любовь цню

Я больше императорскаго сана…

ПОППЕЯ.

Что пользы въ томъ?.. Непостояненъ ты,

И каждый день доказываетъ это.

Вотъ и сегодня… Нтъ, прошу тебя:

Исполни матери своей желанье

И отъ Поппеи откажись.

Со слезами.

Позволь

Мн къ мужу возвратиться. Тамъ найду я

Спокойствіе, утраченное мной.

Мой благороденъ мужъ, меня онъ любитъ.

Онъ приметъ вновь виновную жену

И мн проститъ безумье увлеченья

Тобой, мой цезарь… Отпусти меня…

Разстанемся… хоть тяжело разстаться,—

Разстанемся: такъ суждено судьбой,

Такъ намъ повелваетъ Агриппина…

НЕРОНЪ.

Довольно… слезъ томительныхъ не лей…

Или я врагъ себ, что уступлю я

Тебя судьб и матери моей?

Отдамъ имъ счастье жизни, угождая

Безумнымъ ихъ капризамъ? Никогда!

Спокойна будь. Я оградить съумю

Тебя отъ оскорбленій…

За сценой шумъ и голоса народа: Цезаря! Цезаря!

Что за шумъ?

Входитъ Тигилинъ.

Что тамъ случилось, Тигилинъ? Я слышу

Народа крикъ?

ТИГИЛИНЪ.

Ты, повелитель, правъ:

Народъ волнуется. Когда отсюда

Та двушка, пвица, выходила,

Въ толп народной, у дворца, ее

Старикъ какой-то встртилъ, христіанинъ,

Онъ сталъ пвицу спрашивать: зачмъ

Она попала во дворецъ? Актея

Отвтила ему. Тогда старикъ,

Какъ изступленный, началъ дерзкой рчью

Мутить толпу…

НЕРОНЪ.

Что жъ онъ сказалъ?

ТИГИЛИНЪ.

Не смю

Я повторить, властитель…

НЕРОНЪ.

Говори.

ТИГИЛИНЪ.

Онъ поносилъ позорными словами

Твое величіе. Народъ, услышавъ

Безумца рчи, бросился къ нему,

А двушка, обнявъ его, съ мольбой

Хотла защитить. Толпа обоихъ

Убила бы на мст, если бъ я

Не приказалъ тотчасъ преторіанцамъ

Ихъ удалить отъ черни.

НЕРОНЪ.

Гд жъ теперь

Та двушка?

ТИГИЛИНЪ.

Она и христіанинъ

Подъ стражей, здсь. Озлобленный народъ

Ихъ смерти требуетъ, онъ въ дикомъ буйств

Кричитъ: пусть цезарь судитъ христіанъ!

Дворецъ мятежной осажденъ толпою…

НЕРОНЪ.

А, подлые бунтовщики! Они

Хотятъ властителя заставить силой

Творить расправу. Хорошо. Впусти

Сюда толпу и приведи Актею

И старика безумнаго.

Тигилинъ уходитъ.

ПОППЕЯ.

Неронъ,

Поврь мн, этотъ бунтъ не такъ случаенъ,

Какъ кажется. Подозрваю тутъ

Я мстительную руку Агриппины.

НЕРОНЪ.

Сейчасъ узнаемъ.

СЦЕНА V.

Неронъ, Поппея, Тигилинъ, старикъ, Актея, народъ, стража,

НЕРОНЪ, Тигилину, указывая на старика.

Этотъ человкъ

Передъ народомъ бранными словами

Позорилъ цезаря?

ТИГИЛИНЪ.

Да, повелитель.

НЕРОНЪ.

Пусть подойдетъ онъ ближе.

Старикъ подходитъ въ сопровожденіи двухъ преторіанцевъ. Неронъ пристально смотритъ ему въ лицо. Старикъ держится прямо и гордо.

Разв ты

Привтствовать властителя не можешь?

Колни преклони!

СТАРИКЪ.

Передъ тобою —

Предъ человкомъ преклонить колни?

НЕРОНЪ.

Предъ императоромъ твоимъ, старикъ.

СТАРИКЪ.

Я преклоняюсь только передъ Богомъ.

НЕРОНЪ.

Ты въ бога вруешь?

СТАРИКЪ.

Да, врую въ Него.

НЕРОНЪ.

Кого же изъ боговъ ты почитаешь:

Юпитера? иль Марса? или Весту?

СТАРИКЪ.

Нтъ, это — суетные боги: имъ

Я не служу.

ГОЛОСА ВЪ НАРОД.

Казни безумца, цезарь!

Онъ богохульствуетъ!

НЕРОНЪ, повелительно.

Молчите!

Старику.

Ты

Вдь молишься кому нибудь?

СТАРИКЪ.

Молюся.

НЕРОНЪ.

Кому же?

СТАРИКЪ.

Человческому сыну

И вмст Сыну Божію.

НЕРОНЪ, Поппе.

Есть смыслъ

Въ его отвт. Да, для человка

Лишь человкъ быть долженъ божествомъ.

Вотъ почему весь Римъ благоговйно

Божественность Нерона признаетъ…

Не понимаю, отчего считаютъ

Ихъ секту нечестивою: они

О многомъ судятъ очень справедливо.

ПОППЕЯ.

Что говоришь ты, цезарь: волшебствомъ

Полно ученье ихъ…

НЕРОНЪ.

Ты суеврна

Была всегда, Поппея. Таковы

Вс женщины.

Старику.

Послушай, другъ, свободу

Я возвращу теб, но поклянись,

Что врить ты въ божественность рожденья

Нерона-цезаря.

СТАРИКЪ.

Нтъ! ты рожденъ

Изъ персти, какъ и я. Земнымъ владыкой

Поставленъ ты и въ гордости своей

Равняться съ божествомъ небесъ дерзаешь!

Безумная мечта! Ты сынъ грха,

Ты служитъ злу, какъ рабъ, ты наполняешь

Надменностью и блудодйствомъ міръ!

Убійца ты людей! Тебя погубитъ

Твое высокомріе. Во прахъ

Пади лицомъ, молись Тому, Кто держитъ

Твою судьбу въ своей десниц сильной,

Молись, чтобы Создатель надъ тобой

Умилосердился, пока не поздно!

НЕРОНЪ, презрительно.

Я говорю съ тобой, старикъ,— и я,

По твоему, высокомренъ!

НАРОДЪ.

Цезарь,

На крестъ измнника! Казни его!

НЕРОНЪ, къ народу.

Молчите!

Старику.

Кто же, объясни, безумецъ,

Сынъ человческій, кого ты чтишь?

Не бунтовщикъ ли онъ? О, если такъ —

Твоя надежда на него напрасна:

Онъ не спасетъ тебя, и ты умрешь…

Чего же отъ него ты ожидаешь?

СТАРИКЪ.

Хочу ему уподобиться.

ПОППЕЯ.

Онъ

Желаетъ божеству уподобиться:

Вотъ странная причуда.

ТИГИЛИНЪ.

Повелитель,

Не время ли окончить съ нечестивцемъ:

Онъ забывается…

НАРОДЪ.

На крестъ, на крестъ его!

НЕРОНЪ.

Терпнье, граждане. Быть можетъ, скоро

Онъ уподобится тому, кого

Мечтой безумной создалъ.

СТАРИКЪ.

О, когда бы,

Какъ Онъ, я принялъ на крест страданье

И умеръ за Его завтъ святой!

ПОППЕЯ.

Твое желаніе легко исполнить.

СТАРИКЪ, вдохновенно.

Господь! Ужель желанный часъ насталъ —

И я Теб послдую и буду,

Какъ Ты, висть на древ и сносить

Съ терпніемъ и кротостію муку,

Подъятую за этотъ гршный міръ…

Да озаритъ меня священный свтъ,

Въ Твоихъ очахъ сіявшій въ то мгновенье,

Когда Ты, умирающій, изрекъ

Глаголъ любви святой и всепрощенья!

О, если бы, Спаситель мой, я могъ

Подняться до Тебя и мукой крестной

Стяжать блаженство вчности небесной!

НЕРОНЪ.

Ты хочешь на крест висть, старикъ?

Я это удовольствіе доставлю

Безумью твоему. Ты высоко

Сбираешься летть съ земли на небо,

Такъ пусть повыше вознесется крестъ.

СТАРИКЪ, въ мистическомъ восторг.

Да, онъ превыше міра вознесется,

Небеснымъ свтомъ озаряя тьму,

И благодать креста на міръ прольется,

И люди вс поклонятся ему!

И царство новое любви и правды

Воздвигнетъ Богъ, страдавшій на крест,

И призоветъ къ Себ рабовъ и нищихъ,

Униженныхъ, трудомъ обремененныхъ,

И облегчитъ ихъ бремя, уврачуетъ

Страдальцевъ истомленныя сердца

И жаждущихъ покоя и свободы

Изъ чаши жизни вчной напоитъ!..

Спаситель міра, кровью искупившій

Его грхи! Тебя я вижу тамъ,

На небесахъ: внцомъ блистаютъ звзды

Вокругъ престола Твоего, хвалу

Теб возносятъ сонмы серафимовъ!

Иду къ Теб съ послднею мольбой:

Страданьемъ правду Твоего Завта

Запечатлть готовъ я до конца:

Прими меня. Богъ истины и свта,

На лоно Твоего предвчнаго Отца!

Съ молитвой упадаетъ на колни.

ПОППЕЯ.

Твое величье, цезарь, побдило

Упрямаго безумца.

ТИГИЛИНЪ.

Онъ мечталъ,

Какъ будто видлъ Аполлона въ блеск

Его лучей.

ПОППЕЯ.

Нерона видлъ онъ!

НЕРОНЪ.

Да, ты сказала правду. Я воздвигну

Колоссъ изъ мди: пусть, какъ новый богъ,

Изображенный имъ, мой образъ будетъ

Надъ Римомъ возноситься.

Христіанину.

Ну, старикъ,

Хоть мн и жаль тебя, но по закону

За поношенье цезаря принять

Ты долженъ казнь.

НАРОДЪ.

На крестъ, на крестъ его!

СТАРИКЪ.

Не къ смерти — къ новой жизни я иду:

Я на крест спасенье обрящу…

АКТЕЯ, бросается къ старику.

Ты не одинъ умрешь!

СТАРИКЪ.

О, дочь моя!

АКТЕЯ, Нерону.

Молю тебя и заклинаю, цезарь,

Дай повелнье и меня казнить:

Я христіанка также. Онъ наставилъ

Меня въ завтахъ новаго ученья:

Я врю въ Бога истины, какъ онъ,

И отвергаю ложные кумиры,

Которыхъ прежде чтила за боговъ.

НЕРОНЪ.

Актея, перестань. Твои слова —

Порывъ мечты ребяческой. Для жизни

Ты создана и глупо умирать

Теб, дитя, изъ-за нелпыхъ бредней

Безумнаго бродяги. Онъ тмъ больше

Достоинъ казни, что смущаетъ юность

И красоту нечестіемъ своимъ.

СТАРИКЪ.

Да, дочь моя, живи. Еще не время

Теб принять страданье. Укрпляй

Въ святыхъ завтахъ молодую душу

И, день настанетъ,— воззоветъ Господь

Тебя на подвигъ благостный, какъ нын

Воззвалъ онъ недостойнаго раба.

НАРОДЪ.

Смерть христіанк! Въ циркъ ее! зврямъ!

ПОППЕЯ.

Народъ разумно судитъ: христіанка

Виновна столько жъ, какъ и тотъ старикъ…

НЕРОНЪ.

Кто изъ людей виновенъ, кто невиненъ,—

Судьба, казня и милуя, о томъ

Не спрашиваетъ насъ. Таковъ и цезарь!

Тигилину.

Ты отвчаешь, Тигилинъ, за жизнь

И безопасность двушки. Пусть стража

Ее хранитъ отъ черни. Во дворц

Она останется, или уйдти захочетъ.—

Исполни по ея желанью.

НАРОДЪ.

Нтъ,

Смерть христіанк! Миловать ее

Ты, цезарь, не имешь права! Намъ

Отдай ее!

НЕРОНЪ.

Я не имю права,

Я — цезарь вашъ! Какъ смете, глупцы,

Вы буйствовать предъ вашимъ властелиномъ?

Мн стоитъ сдлать знакъ одинъ — и вы

Падете подъ мечомъ преторіанцевъ,

Какъ падаютъ колосья подъ серпомъ!

Я такъ хочу, и этого довольно!

Довольно для меня, для васъ, для всхъ.

На жертву вашей ярости безумной

Сдаго изувра отдалъ я:

Ступайте наслаждаться представленьемъ,

Что благосклонно цезарь вамъ даритъ.

Пора окончить это.

Страж.

Уведите

И старика, и двушку.

Стража окружаетъ старика и Актею.

СТАРИКЪ, благословляя Актею.

Прощай,

О, дочь моя! Въ иномъ блаженномъ мір

Мы свидимся съ тобою. Будь тверда

Въ завтахъ слова Божія!..

АКТЕЯ.

Отецъ мой.

Прощай, прощай…

Рыдая, замираетъ у него на груди. Стражи разлучаютъ ихъ и уводятъ въ разныя стороны. Народъ слдуетъ за старикомъ.

СЦЕНА VI.

Неронъ, Поппея, Тигилинъ.

НЕРОНЪ.

Послушай, Тигилинъ:

Не нравится мн это своевольство

Безумной черни. Я люблю, порой,

Веселье грубое плебеевъ видть,

Но не люблю ихъ дерзости. Народъ

Предъ властелиномъ долженъ преклоняться

И почитать его, какъ божество.

Теб принять необходимо мры…

ТИГИЛИНЪ.

Великодушный цезарь, что могу

Я сдлать, если твоего величья

Не уважаютъ предъ народомъ т,

Кто раздляетъ власть твою надъ Римомъ…

НЕРОНЪ.

О комъ ты говоришь?

ТИГИЛИНЪ.

Объ Агриппин.

НЕРОНЪ.

Опять она! И тутъ она! Проклятье!..

ТИГИЛИНЪ.

Прости меня, властитель, что дерзаю

Я правду высказать: императрица

Народъ смущаетъ, осуждая вслухъ

Предъ нимъ дянья цезаря…

НЕРОНЪ.

Клянуся,

Ты на нее клевещешь, или я

Тебя не понимаю.

ТИГИЛИНЪ.

Повелитель,

Я преданный твой рабъ. Въ моихъ словахъ

Нтъ клеветы.

НЕРОНЪ.

Когда же это было?

ТИГИЛИНЪ.

Сейчасъ. Когда мятежная толпа

Передъ дворцомъ шумла и у стражи

Актею порывалася отбить,

Императрица вышла на террасу

И, это зрлище увидвъ, вдругъ

Сказала громко передъ всми съ гнвомъ:

‘Вотъ до чего довелъ себя Неронъ!

Народъ, его длами оскорбленный,

Предъ цезарскимъ дворцомъ творитъ расправу

Съ его… съ его…’ Я цезарь не дерзну

Слова т вымолвить…

НЕРОНЪ.

Хочу я слышать

Все до конца. Ну, говори!

ТИГИЛИНЪ.

‘Съ его

Безстыдными любовницами’.

ПОППЕЯ.

Видишь,

Меня предчувствіе не обмануло,

Я угадала сердцемъ: Агриппина

Замшана…

НЕРОНЪ, гнвно.

Она сказала это!

Она осмлилась!.. Она… Клянусь,

Я положу конецъ ея безумью

И злоб мстительной! Иначе мн

Тронъ уступить придется Агриппин

И стать рабомъ ея. Она, иль я —

Нтъ выбора. Мы жить не можемъ вмст.

Тигилину.

Иди и волю объяви мою

Императриц: я повелваю

Ей удалиться въ Анціумъ

Поппе.

Она

Оттуда не вернется: окружу я

Преторіанцами ее, смотрть

За нею будутъ крпко.

ТИГИЛИНЪ.

Повелитель,

Позволишь ли сказать мн…

НЕРОНЪ.

Говори.

ТИГИЛИНЪ.

Небезопасно это. Агриппина

Преторіанцевъ возмутитъ, поврь…

Ты замысловъ ея не знаешь тайныхъ:

Когда и здсь, вблизи тебя, она

Измну замышляетъ и не только

Волнуетъ чернь, вступаетъ съ ней въ союзъ,

Но даже и друзей твоихъ коварно

Любовью обольщаетъ, чтобы ихъ

Противъ тебя возстановить…

ПОППЕЯ, торопливо перебивая его.

Онъ правъ:

Ты долженъ мужествомъ вооружиться

И быстрою ршимостью…

НЕРОНЪ.

Мечомъ

Вооружиться долженъ я: онъ скоро

И врно поражаетъ… Тигилинъ,

Что ты объ этомъ скажешь?

ТИГИЛИНЪ.

Повелитель,

Я думаю, что нужно поискать

Инаго средства… Въ Капу однажды

Я былъ въ театр. Сцену всю водой

Наполнили. Красивая галера

Съ пурпурнымъ флагомъ по волнамъ плыла,

Но вдругъ, предъ изумленною толпою,

Ея корма раскрылась, точно пасть,

Медвдей, львовъ и пестрыхъ тигровъ стаю

Выбрасывая изнутри. Въ борьб

Между собой жестокой, съ дикимъ воемъ,

Они тонули въ бездн темныхъ водъ,

Потомъ корма закрылась вновь безъ шума…

Вс зрители пришли въ восторгъ, театръ

Дрожалъ отъ криковъ и рукоплесканій…

НЕРОНЪ.

Постой, зачмъ разсказываешь ты

Мн этотъ вздоръ?

ТИГИЛИНЪ.

Великодушный цезарь,

Послушай терпливо до конца:

Со мною вмст былъ тогда въ театр

Пріятель мой давнишній Аницетъ…

НЕРОНЪ.

Начальникъ надъ Мизенскою эскадрой?

ТИГИЛИНЪ.

Да, цезарь, онъ. Понравилась ему

Галера эта съ раздвижной кормою

И онъ купилъ ее себ. Теперь

На ней онъ часто плаваетъ въ залив…

НЕРОНЪ.

Ну, что жъ замолкъ ты? Продолжай разсказъ.

ТИГИЛИНЪ.

Я кончилъ, цезарь.

НЕРОНЪ, пристально смотря ему въ глаза.

Кончилъ?

ТИГИЛИНЪ.

Мн сдается,

Императрица въ Анціумъ отплыть

Могла бы въ той галер съ Аницетомъ.

НЕРОНЪ.

А!

Молчаніе.

Что задумалась, Поппея, ты?

ПОППЕЯ.

Я думаю о томъ, что море часто

Хоронитъ и пловцовъ, и корабли,

Что море глубоко и молчаливо.

НЕРОНЪ.

Да, ты права. Несчастія порой

Случаются на мор и предвидть

Никто не можетъ ихъ… Когда бъ она

Внезапно потонула — это случай,

Не боле…

ПОППЕЯ.

Счастливый для тебя:

Судьба, пославъ его, твою погибель

Предупредитъ.

НЕРОНЪ.

Зачмъ такой цной

Ужасною купить себ я долженъ

Спокойствіе! Зачмъ тяжелый санъ

Властителя ниспосланъ мн богами!

ПОППЕЯ.

Да, слишкомъ кротокъ сердцемъ ты, Неронъ,

Для цезаря. Ты покарать боишься

Преступный умыселъ на власть твою —

Власть императора: вдь Агриппина

Ее похитить хочетъ у тебя,

А ты… ты не ршаешься измну

Предотвратить.

НЕРОНЪ.

О, нтъ, клянуся Стиксомъ,

Я накажу ужасно и жестоко

Измну государству!.. Если Брутъ

Казнилъ дтей за это преступленье,

То сыновья могли казнить отца,

Будь онъ измнникомъ. Какъ ты разсудишь

Объ этомъ, Тигилинъ?

ТИГИЛИНЪ.

Я слишкомъ простъ,

Чтобъ разршать подобные вопросы.

Спроси объ этомъ цезарь у Сенеки:

Вдь онъ мудрецъ.

НЕРОНЪ.

Ты хорошо сказалъ.

Хотлъ бы я такой доставить случай

Для мудрости его: пускай свой лобъ

Онъ хмуритъ надъ нежданною задачей.

Смется.

Забавно это будетъ… Но твое

Я, все-таки, желаю слышать мннье.

ТИГИЛИНЪ.

Я, цезарь, не умю разсуждать,

Я исполнять умю лишь приказы…

НЕРОНЪ.

Однако же, совты ты даешь,

И страшные совты. Было бъ лучше,

Когда бы, не совтуя, ты прямо

Свершилъ свой замыселъ. Но — все равно:

Кто далъ совтъ — его исполнить долженъ.

Пусть Аницетъ галеру приготовитъ,

Запомни только: ты отвтишь мн

Своею головою за случайность

Съ императрицей на мор!

ТИГИЛИНЪ.

Властитель,

Какъ повелишь понять твои слова?

НЕРОНЪ.

Какъ я желаю. Ну, ступай и длай,

Что приказалъ я.

Тигилинъ уходитъ.

ПОППЕЯ, ласкаясь къ нему.

О, Неронъ, будь твердъ

Въ твоемъ ршень.

НЕРОНЪ, обнимаетъ ее.

Милая Поппея,

Мое ршенье — приговоръ судьбы.

Теб я повторяю: успокойся,

Забудь свои тревоги…

Подходитъ къ среднему пролету между колоннами и отстраняетъ драпировку.

Посмотри,

Какъ хорошо! Гроза прошла, и солнце

Все озаряетъ радостнымъ лучемъ —

И выси скалъ, и море голубое!

Он все т же, т же, какъ во дни

Привтливые золотаго вка,

Когда не вдалъ преступленья міръ

И люди не томилися враждою…

О, еслибъ мирнымъ пастухомъ я жилъ

Во времена невинныя Сатурна!

Я для любви, для счастія рожденъ,

Для сладкихъ гимновъ, мирнаго веселья…

Хлопаетъ въ ладоши. Входятъ рабы.

Рабы! Танцовщицъ, музыку сюда!

Пусть тшатъ намъ весельемъ слухъ и взоры.

Рабы уходятъ.

Моя возлюбленная! будемъ жить

Мгновеньемъ настоящаго прекраснымъ:

Сзовемъ друзей, виномъ наполнимъ чаши!

Пусть двушекъ сирійскихъ хороводъ

Проходитъ передъ нами въ рзвой пляск,

Подъ звуки флейтъ, исполненные ласки,

Пусть хоръ пвицъ Эроту гимнъ поетъ:

Онъ властелинъ любви и наслажденья,

Отрадны чары жгучія его…

Ахъ, въ этотъ мигъ я жажду одного:

Забвенья, сладострастнаго забвенья!

Увлекаетъ Поппею на одну изъ мраморныхъ скамеекъ и склоняетъ къ ней голову на грудь. Во время послднихъ словъ Нерона изъ глубины сцены появляются танцовщицы. Музыка и танцы.

ЗАНАВСЪ.

ДЙСТВЕ ЧЕТВЕРТОЕ.

Площадка, ведущая къ пристани. Посредин широкія ступени, спускающіяся къ морю. Налво группа деревьевъ. Направо часть портика съ лстницей. На пьедесталахъ балюстрады, окружающей площадку, и на треножникахъ между колоннами портика горятъ огни. На дальнемъ план видъ залива.— Ночь.— Луна.

СЦЕНА I.

Тигилинъ, Аницетъ, входятъ,

ТИГИЛИНЪ.

Такъ все готово у тебя?

АНИЦЕТЪ.

Готово:

Галера ждетъ съ гребцами.

ТИГИЛИНЪ.

Хорошо.

Распорядись сюда причалить. Время.

Отплытьемъ не замедлитъ Агриппина,

А тамъ… ты дло сдлаешь свое

И море тайну похоронитъ. Помни:

Себ и цезарю ты въ эту ночь

Окажешь драгоцнную услугу.

АНИЦЕТЪ.

Я помню… но…

ТИГИЛИНЪ.

Послушай, Аницетъ:

Въ длахъ подобныхъ не бываетъ ‘но’.

Когда властитель намъ повелваетъ,

То, не колеблясь, говорятъ: ‘исполню’.

АНИЦЕТЪ.

Да, только повелнія такія,

Какъ то, что выполнить придется мн,

Изъ устъ властителя я долженъ слышать.

ТИГИЛИНЪ.

На это вотъ что я теб скажу:

Морякъ ты старый, а какъ мальчикъ судишь.

Морскія бури сдины твои

Развяли и врно вмст съ ними

Твой вывтрили умъ. Иль хочешь ты,

Чтобъ цезарь вслухъ теб поврилъ тайну,

Которую сказать боится онъ

И самому себ?

АНИЦЕТЪ.

Ее, однако,

Теб поврилъ онъ? Такъ почему же…

ТИГИЛИНЪ.

Онъ повторять не станетъ словъ своихъ,

А тотъ, кто разъ узналъ объ этой тайн

И цезаря желанья не исполнилъ,—

Рискуетъ головою. Можетъ быть,

Жизнь Агриппины для тебя дороже,

Чмъ собственная, другъ мой? Можетъ быть,

Ты ей простилъ въ душ вс оскорбленья,

Что вынесъ отъ нея, и позабылъ

Былую ненависть?

АНИЦЕТЪ.

Я позабуду

Ту ненависть, когда умру.

ТИГИЛИНЪ.

Зачмъ

Откладывать такъ долго? Можно раньше:

Когда погибнетъ Агриппина. Врь,

Судьба даетъ теб хорошій случай

Покончить счеты старые, а ты

Колеблешься.

АНИЦЕТЪ.

Ты правъ, клянусь Нептуномъ!

Ршился я.

ТИГИЛИНЪ.

Вотъ это мужа рчь —

Не мальчика. Иди. Поторопись.

Твоей услуги цезарь не забудетъ

И почестями наградитъ тебя.

Доврься парусамъ твоей галеры

И въ гавань счастія примчишься ты,

Когда баластъ повыбросишь излишній.

За дло, другъ.

АНИЦЕТЪ.

Иду.

Уходитъ.

ТИГИЛИНЪ.

Сдой глупецъ,

Ты испугался. Мудрено ль?— я самъ

Невольно трушу. Кто пойметъ Нерона?

Вчера онъ сдлалъ роковой намекъ,

Пылая злобой къ матери, а нынче

Назначилъ праздникъ въ честь ея отъзда,

Ей расточаетъ преданность и ласки

Сыновнія. Вошелъ ли, какъ артистъ,

Онъ въ роль свою и ловкимъ лицемрьемъ

Укрыть желаетъ умыселъ въ глазахъ

И матери, и Рима, иль проснулась

Въ немъ нжность къ Агриппин?— вотъ вопросъ…

Ну, какъ бы ни было: коль онъ задумалъ

Остановиться, отступить, то я

Не отступлю. Она должна погибнуть.

Пусть бездна моря черная поглотитъ

Такую жъ душу черную: тогда

Мы вс вздохнемъ свободне…

Въ глубин сцены появляется Неронъ.

Кто это

Идетъ сюда, прикрывъ свое лицо?

Неронъ!

Отходитъ въ сторону.

СЦЕНА II.

Неронъ, Тигилинъ.

НЕРОНЪ, блдный, въ глубокой задумчивости подходитъ медленными шагами, не замчая Тигилина.

Ужели это совершится?

Пройдетъ еще одинъ короткій часъ,

И матери не будетъ у Нерона!..

О, блдная, безмолвная луна!

Ужасное и роковое дло

Ты въ эту ночь увидишь съ вышины.

Съ тхъ поръ, какъ въ грудь преступной Клитемнестры

Орестъ вонзилъ свой ножъ,— не видлъ міръ

Такого дла… Глубина морская!

Ты въ эту ночь услышишь крикъ предсмертный:

Юппитеръ грохотомъ своихъ громовъ

Не могъ бы такъ потрясть земли основы

И мдный сводъ въ небесныхъ высотахъ,

Какъ этотъ крикъ, послдній крикъ проклятья

Изъ материнскихъ устъ убійц-сыну!

Ему внимая, море всколыхнется

Въ соленыхъ ндрахъ, и въ испуг, съ воемъ

Отпрянутъ волны на вершины скалъ!

О, если боги въ небесахъ царятъ

И ихъ существованіе не сказка

Мечтателей безумныхъ,— къ небесамъ

Дойдетъ тотъ крикъ…

Но разв сами боги

Подобныхъ длъ ужасныхъ не свершали?

Юпитеръ, что теперь вселенной правитъ,

Низвергнулъ съ трона своего отца…

Я богъ — и слдую примру бога!

Вотъ оправданье мн… Слова, слова!..

Нтъ, я не богъ… Но все жъ земли владыка,

На мн проклятье власти: кто дерзнулъ

Противиться моей могучей вол,

Тотъ долженъ умереть… Вотъ оправданье?..

Опять слова пустыя: власть и жизнь

Она дала мн… мать… А я?.. Ужасно!..

Нтъ, этого не будетъ. Отмню

Свое ршенье, подожду. Быть можетъ,

Сама судьба…

Замтивъ Тигилина, въ испуг вскрикиваетъ.

А! Кто тамъ?

ТИГИЛИНЪ.

Это я,

Великій цезарь.

НЕРОНЪ.

Я за привиднье

Тебя въ испуг принялъ, Тигилинъ,

Ты не забылъ приказъ мой?

ТИГИЛИНЪ.

Все готово.

Божественный властитель. Аницетъ

Съ своей галерою сейчасъ прибудетъ…

НЕРОНЪ.

Я спрашиваю не о томъ. Приказъ

Вчерашній ты не позабылъ?

ТИГИЛИНЪ.

Могу ли

Я позабыть…

НЕРОНЪ.

Ты долженъ позабыть

Сегодня то, что говорилъ вчера я.

Пусть охраняетъ Аницетъ ее,

Какъ самого меня. Ты понялъ?

ТИГИЛИНЪ.

Цезарь…

НЕРОНЪ.

Не возражай… Смотри, подходитъ кто-то?

ТИГИЛИНЪ, всматривается.

Парисъ съ императрицею.

НЕРОНЪ.

Парисъ?

И съ нею? Тише. Скроемся туда.

Скрываются за колоннами портика.

СЦЕНА III

Агриппина, Парисъ.

АГРИППИНА.

Наедин хочу я хоть минуту

Передъ разлукой провести съ тобой,

Сказать теб хоть слово на прощанье…

ПАРИСЪ.

Насъ могутъ, Августа, замтить…

АГРИППИНА.

Нтъ,

Не бойся: тамъ вс заняты весельемъ,

Вс пиршествомъ увлечены. Неронъ —

Я видла — покинулъ садъ: съ Поппеей

Онъ удалился во дворецъ. Никто

Намъ здсь не помшаетъ. Дай взглянуть мн

Въ твои глаза, дай хоть одно мгновенье

Мн насладиться красотой твоей,

Мой милый, дорогой Парисъ! Быть можетъ,

Мы долго не увидимся съ тобой…

Меня, ты видишь, изгоняетъ Цезарь…

Я уступила, но не потому,

Чтобъ не могла бороться. Нтъ, мой милый,

Есть замыселъ великій у меня.

Теб, лишь одному теб открою

Я эту тайну: тамъ, въ дали отъ нихъ,

Врнй я подготовлю ихъ паденье…

ПАРИСЪ.

Паденье… чье?

АГРИППИНА.

Безумца, что возсталъ

На мать родную, жалкаго злодя,

Который вздумалъ власть мою смирить,

Унизить Агриппину… передъ кмъ?

Предъ куртизанкой подлой, предъ Поппеей!

Я отомщу ему и ей за все.

Я страшно отомщу! Клянусь въ томъ клятвой

Всхъ оскорбленныхъ матерей…

ПАРИСЪ.

Твой гнвъ,

Божественная Августа, напрасенъ:

На праздник сегодняшнемъ къ теб

Такъ благосклоненъ цезарь, и съ Поппеей

Ты примирилась: предъ тобой она

Склоняется покорно, съ уваженьемъ.

АГРИППИНА.

Ахъ, ты не понимаешь ничего,

Мой ненаглядный, ничего не видишь…

Все это — лицимріе одно,

Притворство злобное: они обиду

Изгнанья, униженія хотятъ

Предательскою увеличить лаской…

О, я проникла въ душу ихъ! Они

Глумятся надо мною, торжествуютъ

Свою побду. Хорошо. Пускай.

Настанетъ время, и оно, поврь мн,

Не далеко: я къ нимъ вернусь. Тогда

Ихъ торжество замнятъ вопли смерти…

Есть у меня приверженцы и ждутъ

Они велній Агриппины въ тайн:

Я знакъ подамъ…

ПАРИСЪ.

Прости, императрица,

Я не могу внимать такимъ рчамъ…

АГРИППИНА.

Чего боишься ты? Для счастья нужно

Отважнымъ быть. Коль любишь ты меня —

Мой замыселъ со мною ты раздлишь:

Судьба поможетъ мн, и вознесу

Я высоко тебя. Когда надъ Римомъ

Одна царить я буду,— что тогда

Не сдлаю я для тебя, мой милый,

Мой дорогой!.. Но схорони въ душ

Покуда эту тайну… Предъ разлукой

Я не могла сдержаться и теб

Открылася невольно. Жди и помни:

Я удаляюсь, чтобъ вернуться вновь

Въ могуществ и сил и обрушить

На головы враговъ мой гнвъ и кару!..

Ну, а теперь, мой дорогой, прощай.

Какъ ни хотлось бы съ тобой остаться,

Но надо поспшить. Прощай, Парисъ.

Обнимаетъ его.

Дай мн поцловать тебя… Ахъ, сколько

Пройдетъ ночей томительныхъ и дней,

Покуда вновь не свижусь я съ тобою.

Прощай, мой милый…

ПАРИСЪ, освобождаясь изъ ея объятій.

Августа, тебя

Богами заклинаю: осторожнй…

Насъ могутъ увидать… Прощай.

АГРИППИНА.

Прощай.

Еще разъ страстно его цлуетъ и быстро удаляется. Парисъ уходитъ въ другую сторону.

СЦЕНА IV.

Неронъ, Тигилинъ.

НЕРОНЪ, выходитъ изъ-за колонны.

Ты слышалъ?

ТИГИЛИНЪ.

Слышалъ. Замыселъ ужасный!

НЕРОНЪ.

Дай руку мн. Я весь дрожу… Иди

И повтори приказъ мой Аницету.

ТИГИЛИНЪ.

Чтобъ онъ берегъ императрицу?

НЕРОНЪ.

Рабъ!

Ты надо мной смешься? Слушай: если

Морская бездна Агриппины трупъ

Не похоронитъ въ эту ночь,— ты самъ

На утро будешь трупомъ: я ручаюсь

Въ томъ словомъ цезаря.

ТИГИЛИНЪ.

Дозволить ли совтъ

Подать теб, властитель: съ Агриппиной

Не худо бы отправить и Париса,

Чтобъ проводить ее въ пріятный путь,

Вдвоемъ имъ, врно, будетъ веселе

На дн морскомъ.

НЕРОНЪ.

Довольно. Замолчи.

Парисъ судьбы не избжитъ… Но посл

О немъ подумаемъ.

Въ глубин сцены показывается медленно подплывающая галера, разукрашенная цвтами и пурпурными парусами и вымпелами.

А, вотъ она,

Галера Аницета! Какъ изящно

Ее онъ разукрасилъ: паруса

Изъ пурпура… Цвтъ крови… Предвщанье!..

Идемъ. Пора. Императрицу надо

Съ почетомъ въ путь счастливый проводить…

Проводимъ мы, а тамъ… тритоны встртятъ…

Ха, ха, ха, ха!..

Поспшно уходитъ, Тигилинъ слдуетъ за нимъ.

СЦЕНА V.

Споръ, Фаонъ, Эпафродитъ.

Входятъ, продолжая разговоръ.

ФАОНЪ.

Помилуй, праздникъ былъ великолпенъ…

СПОРЪ.

Да, танцы — чудо, безподобенъ хоръ,

А все не весело.

ЭПАФРОДИТЪ.

Я съ нимъ согласенъ,

Да и могло ль быть весело, когда

За пиршествомъ скучалъ самъ цезарь явно?

СПОРЪ.

Онъ вообще сталъ мраченъ въ эти дни.

ФАОНЪ.

Постой, теперь съ отъздомъ Агриппины

Все перемнится: блеснетъ опять

Лучъ свта и тепла сквозь тьму и холодъ,

Которые навяла на насъ

Императрица.

СПОРЪ.

Гарпія,— хотлъ ты

Сказать, мой другъ?

ЭПАФРОДИТЪ.

Горгона.

ФАОНЪ.

Какъ она

За ужиномъ глядла на Париса:

Вы не замтили?

ЭПАФРОДИТЪ.

А что?

ФАОНЪ.

Да такъ…

Клянусь я Полуксомъ, мн показалось,

Что между ними что-то есть. Парисъ

Старался избгать привтныхъ взглядовъ,

Она жъ его глазами просто ла,

Какъ будто не актеръ былъ передъ ней,

А блюдо устрицъ вкусныхъ.

Смются.

ЭПАФРОДИТЪ.

Если врно

Замтилъ ты, то жалко, что она

Не проглотила нашего красавца.

СПОРЪ.

И имъ не подавилась.

Въ это время выходитъ Ватиній, они не замчаютъ его.

ЭПАФРОДИТЪ.

Не люблю

Я этого холоднаго фигляра…

СПОРЪ.

Теперь есть сотоварищъ у него:

Ватиній. На пиру онъ нестерпимо

Дурачился, смялся надъ гостями…

ФАОНЪ.

Да, этотъ новый шутъ — какъ вс шуты.

Съ запасомъ старыхъ глупостей…

ВАТИНЙ, подходя.

Которымъ,

Однако же, смялся очень ты

И гости вс смялись хоромъ.

ФАОНЪ.

Надъ глупостями дурака

Смяться на пиру — прилично,

А все же честь тому не велика,

Кто глупостью смшитъ публично.

ВАТИНЙ.

Согласенъ. Но замть, Фаонъ,

Какъ странны глупости бываютъ:

Коль ими восхищается Неронъ,—

Он другихъ тотчасъ же восхищаютъ!

Обычай что ли здсь таковъ,

Иль цезарь — богъ, но только разомъ

Онъ возвышаетъ дураковъ

И признавать въ нихъ заставляетъ разумъ.

Вотъ хоть бы ты, Эпафродитъ и Споръ,—

Я говорю, конечно, для примра…

ЭПАФРОДИТЪ, перебивая.

И по привычк говоришь ты вздоръ…

СПОРЪ, сердито.

Оставь насъ, шутъ.

Ватиній отходитъ, смясь.

Смотрите, вонъ галера

Для Агриппины.

ФАОНЪ.

Старый Аницетъ,

Я вижу, постарался.

ЭПАФРОДИТЪ.

Да, не дурно…

СПОРЪ.

Какъ чудно отливаетъ лунный свтъ

На ткани парусовъ пурпурной.

За сценой музыка.

Что это: цезарь съ Агриппиной?

ЭПАФРОДИТЪ.

Да,

Они подходятъ.

ФАОНЪ.

Часъ насталъ отплытья…

СПОРЪ, комически вздымая руки къ небу.

Теперь примусь боговъ молить я

О томъ, чтобъ Агриппина… никогда

Не возвращалась боле сюда.

СЦЕНА VI.

Неронъ, Агриппина, Поппея, Тигилинъ, Парисъ, Аницетъ, Ацерронія, толпа гостей Нерона.

Неронъ выходитъ съ Агриппиной на авансцену, остальные располагаются въ глубин сцены.

НЕРОНЪ.

Напрасно, матушка, спшишь. Дозавтра

Твое отплытье можно отложить.

Ужъ поздно. Отдохни-ка посл пира

Въ опочивальн.

АГРИППИНА.

Нтъ, мой милый сынъ,

Я отдохну въ пути. Благопріятна

Для плаванья погода: ночь тиха,

Діана свтитъ въ неб…

Увидвъ галеру.

Ахъ, какая

Прекрасная галера! Паруса

Пурпурные сіяютъ, точно крылья

У лебедя, когда онъ по волнамъ

Скользитъ, облитый розовымъ сіяньемъ

Авроры восходящей.

НЕРОНЪ.

Я веллъ

Галеру разукрасить, чтобъ достойна

Она была императрицы Рима.

Мы примирилися: пусть видятъ вс,

Какъ чту тебя.

АГРИППИНА.

Благодарю… Однако жъ,

Меня ты удаляешь, а Поппея…

Она съ тобою остается здсь…

НЕРОНЪ.

Не упрекай -меня. Пойми: разлука

Короткая необходима намъ.

Будь снисходительна. Ты знаешь, скоро

Проходятъ увлеченія мои…

Когда вернешься ты,— я общаю,—

Не будетъ никого между тобой

И сыномъ втрянымъ твоимъ.

АГРИППИНА.

Пусть боги

Тебя въ ршень добромъ укрпятъ!

Поврь, Неронъ, ничья любовь не можетъ

Сравниться съ материнскою любовью…

НЕРОНЪ.

Я это знаю.

АГРИППИНА.

Даже самый гнвъ

Такой любви — тревожная забота

О дтищ родномъ… Скажи, кому

Доврилъ ты галеру?

НЕРОНЪ.

Аницету.

АГРИППИНА.

Какъ Аницету? Этотъ человкъ

Всегда ко мн былъ полонъ непріязнью.

НЕРОНЪ.

Я порученіемъ такимъ ему

Хотлъ дать случай непріязнь былую

Услугой новою загладить. Онъ

Немного грубъ, но опытенъ на мор,

Ты имъ довольна будешь въ этотъ разъ.

АГРИППИНА.

Не знаю почему, но я внезапно

Почувствовала слабость…

НЕРОНЪ, смотритъ пристально ей въ глаза.

Если такъ,

То отложи отплытіе до завтра.

АГРИППИНА.

Нтъ, нтъ… къ чему… Не надо поддаваться

Капризу нервовъ… Что хотла я?..

Да…

Оглядывается и подзываетъ Ацерронію знакомъ.

Ацерронія, ты говорила

Мн поутру, что мой любимый дроздъ

Тревожно бился въ клтк?

АЦЕРРОНЯ.

И кричалъ онъ:

‘Не узжай! не узжай!’ такъ долго,

Какъ прежде не случалось. Никогда

Въ такомъ волнень странномъ эту птичку

Я не видала.

АГРИППИНА.

Бдная, она

Предчувствовала долгую разлуку

Съ своей хозяйкой…

АЦЕРРОНЯ.

Августа, позволь

Поправить твой внокъ: онъ распустился.

АГРИППИНА, снимаетъ внокъ.

Пора и снять его… Ахъ, этихъ розъ

Пріятенъ ароматъ и блескъ ихъ нженъ…

НЕРОНЪ.

То розы Пестума.

АГРИППИНА.

Он цвтутъ

Два раза въ годъ,— не правда ли?

НЕРОНЪ.

Два раза.

АГРИППИНА.

Подумаешь: какъ любятъ жизнь он!..

Отдаетъ внокъ Ацерроніи.

Ну, дорогой мой сынъ, простимся. Время.

НЕРОНЪ, съ внезапнымъ порывомъ.

Прощай, о матушка!

Обнимаетъ Агриппину и нсколько разъ цлуетъ ее въ лобъ, грудь и губы.

АГРИППИНА.

Прощай, Неронъ.

Неронъ подаетъ руку Агриппин и ведетъ ее въ глубину сцены къ галер, за ними слдуютъ вс остальные. Рабы съ факелами сопровождаютъ шествіе, Аницетъ и Тигилинъ отстаютъ отъ прочихъ.

ТИГИЛИНЪ, торопливо, шопотомъ.

Такъ помнишь уговоръ: лишь то свершится…

АНИЦЕТЪ, также.

Я тотчасъ въ лодку — и плыву сюда.

ТИГИЛИНЪ.

Ты цезарю доставить самъ извстье:

Тогда врнй награда. Ну, смотри,

Ршительне и умне дйствуй,

И да помогутъ, Аницетъ, теб

Вс боги Тартара! Идемъ скоре…

Уходятъ за другими. Вс группируются около галеры, въ глубин сцены. Агриппина еще разъ прощается съ Нерономъ, съ Поппеей и прочими и всходитъ на галеру въ сопровожденіи Ацерроній и Аницета. Музыка. Крики: ‘Счастливый путь, божественная Августа’! Галера медленно уплываетъ.

ЗАНАВСЪ.

ДЙСТВЕ ПЯТОЕ.

СЦЕНА I.

Терраса надъ моремъ, огражденная баллюстрадой. Налво часть лстницы, ведущей внизъ. Направо колоннада. Посредин столы и ложи съ шелковыми подушками. На столахъ кубки, чаши, фрукты и проч. Зажженные канделябры и курильницы.— Ночь. Яркое лунное освщеніе.

Неронъ, Поппея, Тигилинъ, Парисъ, Споръ, Эпафродитъ, Фаонъ, гости.

Вс возвращаются по лстниц на террасу, въ сопровожденіи рабовъ съ факелами. Рабы уходятъ. Неронъ ложится на ложе, ближайшее къ авансцен, рядомъ съ нимъ Поппея, остальные располагаются на другихъ ложахъ. Тигилинъ стоитъ у баллюстрады террасы и всматривается въ даль.

НЕРОНЪ, блдный, снимаетъ внокъ съ головы.

Какъ я усталъ… Что, Тигилинъ, галера

Еще видна?

ТИГИЛИНЪ.

Она летитъ впередъ,

Пурпурными сверкая парусами,

Какъ будто призракъ.

НЕРОНЪ, вздрогнувъ.

Что, что ты сказалъ?

Гд призракъ, гд?

ТИГИЛИНЪ.

Я говорю, властитель,

Галера скрылась въ сумрак ночномъ,

Подобно призраку.

НЕРОНЪ.

Да, съ нею скрылась…

Поппе, шопотомъ.

Теперь ее ужъ больше никогда

Я въ жизни не увижу. Океаномъ

Межъ мной и матерью моей легло

Пространство узкое воды, что могъ бы

Легко пловецъ хорошій переплыть…

Я дорого бы далъ, чтобы скоре

Все кончилось.

ПОППЕЯ.

Зачмъ себя терзать

Тревогою о томъ, что неизбжно

Должно случиться?

НЕРОНЪ.

Ахъ, мой гнвъ погасъ

И ненависть прошла. Остались муки

Воспоминанья горькаго о томъ,

Какъ я въ послдній разъ припалъ къ груди,

Къ челу ея, къ устамъ. Ребенкомъ я

Когда-то также цловалъ… О, нтъ,

Не такъ я цловалъ тогда… Ужасно

Объ этомъ думать.

Закрываетъ лицо руками.

ПОППЕЯ.

Перестань, очнись…

На насъ глядятъ.

ТИГИЛИНЪ, подходитъ къ Нерону, тихо.

Не падай, цезарь, духомъ.

НЕРОНЪ.

Дай мн вина… и пусть вс гости пьютъ,

Пусть звукъ веселыхъ псенъ заглушаетъ

Мою тоску…

Тигилинъ даетъ внялъ рабамъ, они подносятъ чаши цезарю и гостямъ. Общее оживленіе. Изъ колоннады выходитъ хоръ и располагается въ глубин сцены.

ХОРЪ.

Молодая, золотая

Прилетла къ намъ весна,—

Подъ веселымъ солнцемъ мая

Вся природа, расцвтая,

Пробудилася отъ сна.

На коврахъ луговъ зеленыхъ

Взорамъ нжный шлютъ привтъ

Розы юныя въ коронахъ

И нарцисъ, и первоцвтъ.

Изумрудною листвою

Вязъ покрылся и, обвитъ

Виноградною лозою.

Клонитъ втви надъ ркою,

Что сверкаетъ и журчитъ…

Воздухъ полонъ ароматомъ

И среди густыхъ втвей

Несмолкаемымъ раскатомъ

Трель заводитъ соловей.

Молодая, золотая

Прилетла къ намъ весна,

Подъ веселымъ солнцемъ мая

Вся природа, расцвтая,

Пробудилася отъ сна!

По знаку Нерона, хоръ смолкаетъ.

НЕРОНЪ, знакомъ подозвавъ Тигилина, тихо.

Какъ думаешь, теперь

Окончилося все?

ТИГИЛИНЪ.

Властитель…

НЕРОНЪ, вскочивъ съ ложа.

Что ты

Глядишь, какъ на убійцу, на меня?

Зачмъ ты поблднлъ? Не я убійца,

А ты!..

ПОППЕЯ.

Неронъ, опомнись… Тише…

НЕРОНЪ.

Да, тише, тише… Пусть теперь настанетъ

Такая тишина, чтобъ ночь могла

Услышать звукъ малйшій… тамъ, на мор.

Подходитъ къ краю террасы, Поппея слдуетъ за нимъ. Онъ долго всматривается въ даль. Общее смущеніе. Гости слдятъ за цезаремъ и перешоптываются.

ПОППЕЯ, трогая его за руку.

Любуешься ты, цезарь, видомъ моря?

НЕРОНЪ, шопотомъ.

Прислушайся… какъ страшно ночь молчитъ…

Нмая тьма… и больше ничего!

О, если бы я могъ услышать смерти

Ужасный крикъ! Онъ для моихъ ушей

Отрадой будетъ, онъ смиритъ біенье

Изнемогающаго въ мукахъ сердца!

ПОППЕЯ.

Дай руку, цезарь. Успокойся. Ты

Дрожишь. Будь тверже. Гд жъ твоя ршимость?

НЕРОНЪ.

Я все готовъ снести: услышать шопотъ

Безчувственныхъ убійцъ, послдній вопль

Молящей жертвы, плескъ волны холодной,

Влекущей въ бездну роковую трупъ,—

Все это было бы мн легче пытки

Такого ожиданья…

ПОППЕЯ.

Долженъ ты

Взять власть надъ сердцемъ, затаить волненье…

НЕРОНЪ.

Да, затаить, похоронить я долженъ

И сердце самое въ груди, смотрть

Спокойно всмъ въ глаза, не понимая

Пытливаго ихъ взгляда: ‘ты убійца?’.

ПОППЕЯ.

Безумными мечтами самъ себя

Пугаешь ты напрасно.

НЕРОНЪ.

Тамъ, во мрак,

Простершемся надъ моремъ,— тамъ теперь

Моя судьба… Что если вдругъ обманетъ

Соленая волна и возвратитъ

Мн снова мать?..

ПОППЕЯ.

Не бойся, дло будетъ

Исполнено: ручался Аницетъ…

Забудь объ этомъ, возвратись къ гостямъ.

Ты на себя вниманье обращаешь

Рчами странными. Пойдемъ. Развлечься

Теб весельемъ надо.

НЕРОНЪ.

Ты права.

Возвращается на ложе.

Простите мн, друзья, что пиръ веселый

На мигъ смутилъ я мрачностью своей:

Разстроенъ нынче я… недугъ какой-то

Меня томитъ. Прошу васъ, оживите

Нашъ праздникъ въ часъ недолгій передъ сномъ

Пріятною бесдой и виномъ…

Рабы! цвтовъ, цвтовъ намъ принесите:

Разсыпьте ихъ узорчатымъ ковромъ

У нашихъ ногъ: пусть нжныхъ розъ дыханье

Льетъ въ воздух ночномъ благоуханье!..

Рабы разсыпаютъ цвты, другіе разносятъ чаши гостямъ. Неронъ поднимаетъ чашу.

Пью за здоровье дорогихъ гостей!

Пьетъ.

ТИГИЛИНЪ.

Здоровье цезаря!

ВС, поднимая чаши.

Виватъ! виватъ!

Да здравствуетъ божественный нашъ цезарь!

ТИГИЛИНЪ, подойдя къ Фаону. тихо.

Неронъ не веселъ что-то. Попроси

Его съиграть трагедію: быть можетъ,

Онъ этимъ развлечется.

ФАОНЪ.

Хорошо.

Подходитъ къ Нерону и преклоняетя передъ нимъ.

Чтобъ праздникъ этой ночи увнчать,

Доставь намъ удовольствіе, властитель,

Изъ устъ твоихъ божественныхъ услышать

Трагедію: ее недавно ты

Такъ дивно декламировалъ…

НЕРОНЪ, разсянно.

Какую

Трагедію, Фаонъ?..

ФАОНЪ.

Ты сочинилъ

Ее для состязанія съ Парисомъ

И выразилъ съ искусствомъ страшнымъ въ ней

Мученія, гонимаго богами,

Убійцы матери Ореста…

НЕРОНЪ, въ ужас поднимается съ ложа, глухимъ шопотомъ.

Рабъ,

Что говоришь ты?— матери убійца!..

ГОЛОСА ГОСТЕЙ.

Цезарь, осчастливь своихъ гостей —

Дай насладиться намъ плодомъ чудеснымъ

Поэзіи твоей. Дай намъ увидть

Высокій, несравненный твой талантъ

Въ трагедіи.

НЕРОНЪ, съ еще большимъ ужасомъ.

И вы? Вы сговорились!..

Проклятіе!.. Но кто жъ вамъ право далъ

Пытать меня?.. Пусть сдлалъ я злодйство,

Но я вдь цезарь вашъ…

ПОППЕЯ, взявъ его за руку.

Неронъ! Неронъ!..

НЕРОНЪ, приходя въ себя.

А? что сказала ты?

ПОППЕЯ, настойчиво.

Гостей желанье

Исполнить долженъ ты…

Тихо.

Коль ты совсмъ

Разсудка не лишился…

НЕРОНЪ.

Да, я долженъ…

Ты правду говоришь.

Съ внезапнымъ порывомъ отчаянія.

Подайте лиру!

Фаонъ подаетъ диру. Неронъ играетъ мрачную прелюдію. Потомъ начинаетъ декламировать.

‘Да нанесенъ ударъ! Да, я убійца,

Убійца матери! Я отнялъ жизнь

У той, кто жизни даръ мн подарила,

Я погасилъ свтильникъ, чей огонь

Зажегъ во мн существованья пламень!

Нтъ большаго злодйства!.. Осужденъ

Я буду въ памяти временъ грядущихъ

Проклятьемъ страшнымъ: матери убійца!

Меня клеймить имъ будутъ вчно, вчно’!

Рыдаетъ, закрывъ лицо руками.

ГОЛОСА ГОСТЕЙ.

Какое дивное искусство!— Слава

Поэту — цезарю!

Апплодируютъ.

НЕРОНЪ, продолжаетъ декламацію.

‘Я мать убилъ… Но вдь она убійцей

Была сама. Вкругъ трона моего

Катились волны крови. Преступленья

Ужасный путь судьбой указанъ мн…

За что жъ меня караютъ двы мщенья,

Зачмъ меня преслдуютъ он?

О мать моя! тебя я умоляю:

Не вызывай ужасныхъ эвменидъ!

Толпа ихъ изступленная летитъ

Ко мн, ко мн… Я вопли ихъ внимаю,

Я вижу ихъ, мертвящій душу, взглядъ,

Ихъ волоса съ шипящими зміями!

Он, схвативъ меня костлявыми руками,

Низвергнуть въ бездну тартара хотятъ’!

Блдный въ ужас, упадаетъ на ложе.

ГОЛОСА ГОСТЕЙ.

Чудесно!— Несравненно!— Цезарь — богъ

Трагедіи!

ПОППЕЯ, Тигилину тихо.

Какъ поблднлъ онъ: будто

Его схватилъ недугъ. Боюсь я,

Чтобъ въ обморокъ онъ не упалъ.

ТИГИЛИНЪ, тихо.

Не бойся:

Смотри, опять къ нему вернулись силы.

НЕРОНЪ.

‘О, боги! чья рыдающая тнь

Выходитъ изъ ужасной бездны Стикса?

Какъ страшенъ этотъ помертвлый ликъ

И неподвижный взоръ съ нмымъ укоромъ!

Тнь матери моей! Она идетъ

Судить меня, судить убійцу-сына’!..

Въ это время на ступеняхъ лстницы показывается Агриппина, она медленно приближается, закутанная въ темную палу. Неронъ, внезапно увидвъ ее, съ дикимъ крикомъ ужаса бросается къ Поппе.

Смотри, смотри! Ты видишь… тамъ?… Она

Изъ волнъ морскихъ возстала!.. Защитите,

Спасите цезаря!.. Я умираю…

Падаетъ безъ чувствъ. Общее смятеніе. Вс окружаютъ упавшаго цезаря.

СЦЕНА II.

Т же, Агриппина.

АГРИППИНА, подходитъ къ Нерону, лежащему въ обморок. Вс разступаются передъ нею.

А, ты не ждалъ, что возвращусь я снова

На твой чудовищный, преступный пиръ.

Что я твое нарушу ликованье

О смерти матери! Ты думалъ, я

Лежу теперь холоднымъ трупомъ въ мор?

Нтъ, я избгла подлой западни,

Меня спасли отъ страшной смерти боги,—

И ты валяешься у ногъ моихъ,

Какъ жалкій трусъ, испуганный видньемъ

Нечистой совсти!.. Меня ты принялъ

За тнь могильную? Ошибся ты:

Передъ тобой живая Немезида,

Грозящая теб отмщеньемъ мать!

Къ окружающимъ.

И вы, рабы, сообщники Нерона,

Шептавшіе ему и день, и ночь:

‘Сгуби ее, сгуби!’ — и вы не ждали,

Что выйду я изъ темной бездны волнъ,

Куда столкнуть задумали вы тайно

Императрицу вашу… Предо мной

Стоите вы теперь, дрожа отъ страха,

И ждете казни…

ТИГИЛИНЪ.

Августа…

АГРИППИНА.

Молчи,

Коварный песъ, злодй! Ты это дло

Ужасное внушилъ Нерону, ты —

Вотъ съ этой хитрой лицемркой вмст!

Указываетъ на Поппею и въ ярости грозитъ ей и Тигилину.

Но и теб. и ей недолго ждать

Возмездія за умыселъ преступный:

Я передъ цлымъ Римомъ обнаружу,

Какъ извести меня хотли вы,

Проклятые и подлые убійцы!..

Внезапно ослабвшимъ голосомъ.

Мн силы измняютъ… я слабю…

Гд Ацерронія?.. Ахъ, вдь они

Ее убили въ голову баграми —

Я видла…

Содрогается.

Ужасно!.. Неужель

Нтъ никого теперь близь Агриппины,

Кто былъ бы другомъ ей?..

Замтивъ среди окружающихъ Париса, бросается къ нему.

Парисъ! Парисъ!

Дай руку мн… Укрой меня, укрой

Отъ злобы ихъ… молю тебя…

Уходитъ, опираясь на руку Париса. Вс стоятъ пораженные. Короткое молчаніе. Поппея, опомнившись, даетъ гостямъ знакъ удалиться, они уходятъ.

СЦЕНА III.

Неронъ, Поппея, Тигилинъ, потомъ Аницетъ.

НЕРОНЪ, очнувшись, дико озирается.

Гд я? Что было тутъ? Чей страшный голосъ

Я слышалъ?

ПОППЕЯ.

Успокойся, цезарь: ты,

Трагедію играя, взволновался

И въ обморокъ упалъ.

НЕРОНЪ.

Я видлъ призракъ

Ужасный Агриппины…

ТИГИЛИНЪ.

Повелитель,

То былъ не призракъ: то была сама

Императрица.

НЕРОНЪ, въ испуг вскакиваетъ съ ложа.

Что? Императрица?!

ТИГИЛИНЪ.

Она жива… Вотъ Аницетъ идетъ —

Онъ намъ разскажетъ, какъ случилось это

Входитъ Аницетъ.

НЕРОНЪ, Аницету.

Она спаслась?

АНИЦЕТЪ.

Властитель…

НЕРОНЪ.

Отвчай:

Она спаслась?

АНИЦЕТЪ.

Спаслась…

НЕРОНЪ, садится, по нкоторомъ молчаніи.

Какъ это было?

АНИЦЕТЪ.

Отплыли мы отъ берега. Луна

Свтила ясно. Тихо шла галера.

На шелковыхъ подушкахъ Агриппина

Покоилась, любуясь блескомъ моря.

Задумчиво у ногъ императрицы

Сидла Ацерронія… Какъ вдругъ

Діаны лучъ померкъ подъ облаками,

Я подалъ знакъ — и палуба раскрылась:

Он упали въ море…

Неронъ содрогается.

Но тотчасъ же,

Изъ черной бездны вынырнувъ, одна

На помощь стала звать, крича: ‘спасите

Императрицу вашу’! Мы ее

Прикончили скорй…

НЕРОНЪ.

О, ужасъ, ужасъ!..

АНИЦЕТЪ.

То Ацерронія была…

НЕРОНЪ.

А та?

АНИЦЕТЪ.

Отъ нашихъ глазъ сокрыта темной ночью,

Она спаслась на берегъ.

За сценой шумъ и крики народа.

НЕРОНЪ, вскочивъ съ ложа.

Негодяи

Трусливые! я вижу вашъ обманъ!

Она спаслась… Вы это злое дло

Устроили и вы мн за него

Отвтите!

Аницетъ въ ужас отступаетъ передъ взглядомъ Нерона. Въ это время входитъ трибунъ и говоритъ въ глубин сцены съ Тигилиномъ. Шумъ и крики за сценой усиливаются.

ТИГИЛИНЪ, подходитъ къ Нерону.

Ты гнваешься, цезарь,

На врныхъ слугъ за нашу неудачу?

Что жъ, если ты находишь это нужнымъ —

Пожертвуй нами, но спши: теперь

Не мы одни — и ты рискуешь жизнью!

Вотъ выслушай, что говоритъ трибунъ.

Длаетъ трибуну знакъ, тотъ подходитъ.

ТРИБУНЪ.

Народъ толпою къ берегу сбжался.

Едва я могъ пробраться сквозь ряды

Собравшихся людей… Они узнали,

Что волею боговъ императрица

Избгла гибели въ пучин моря…

Ты слышишь, цезарь, шумъ и крикъ: они

Привтствуютъ спасенье Агриппины

И осуждаютъ тхъ, кто былъ виной

Крушенія галеры, угрожаютъ

Возстаніемъ теб…

НЕРОНЪ, гнвно.

Ты былъ обязанъ

Смирить мятежныхъ крикуновъ…

Входитъ поспшно центуріонъ.

ЦЕНТУРОНЪ.

Властитель,

Народъ, волнуясь, окружилъ дворецъ,

Императрицу онъ желаетъ видть,

Съ ней говорить, ей выразить привтъ

И радость…

НЕРОНЪ, еще съ большимъ гнвомъ.

Разогнать толпу оружьемъ!

Трибунъ и центуріонъ уходятъ. За сценой усиленный шумъ, затмъ все стихаетъ. Неронъ прислушивается, лотомъ обращается къ Тигилину.

Гд Агриппина?

ТИГИЛИНЪ.

Въ свой покой она

Ушла сейчасъ…

ПОППЕЯ.

Она грозила смертью

И мн, и Тигилину, и теб!

Она сказала, что предъ цлымъ Римомъ

Насъ обвинитъ въ преступномъ покушень…

НЕРОНЪ, блдный, бросается на ложе и хватается за голову.

А, я погибъ! погибъ!

ПОППЕЯ.

Да, если ты

Не примешь мръ спасти себя.

ТИГИЛИНЪ.

Властитель,

Напрасно ты тревожишься: скажи

Одно лишь слово, знакъ подай безмолвный…

НЕРОНЪ, съ отчаяніемъ.

Вы это дло начали и вы

Должны окончить…

Входитъ Парисъ.

СЦЕНА IV.

Т же, Парисъ.

ПАРИСЪ.

Цезарь, Агриппина

Меня послала…

НЕРОНЪ.

Какъ! ты отъ нея

Посломъ пришелъ?!

ПАРИСЪ.

Прости мн, повелитель.

Чужую волю исполняю я.

Императрица проситъ снисхожденья:

Она теперь къ теб прійдти не можетъ:

Ей нездоровится, покой и сонъ

Необходимы ей, и умоляетъ

Она свиданье отложить до завтра.

НЕРОНЪ, близко подходитъ къ Парису, пристально смотритъ ему въ глаза и вдругъ роняетъ изъ-подъ одежды кинжалъ.

Что это выронилъ ты изъ-подъ тоги?

Быстро наклоняется и поднимаетъ кинжалъ.

Оружіе!… Предатель! ты подосланъ

Убить меня! Ты Агриппины другъ,

Ты въ заговор съ нею!

ПАРИСЪ, потерявшись отъ страха.

Цезарь, я…

НЕРОНЪ.

А, подлый рабъ! Нерона продалъ ты

За ласки матери еге и думалъ

Съ ней власть длить… Не вренъ твой разсчетъ:

Для цезаря готовилъ ты кинжалъ,

Но онъ вонзится въ грудь твою, предатель.

Закалываетъ его. Парисъ падаетъ.

ПОППЕЯ, съ крикомъ ужаса бросается къ Нерону и хватаетъ его за руку.

Неронъ, о, что ты сдлалъ?!

НЕРОНЪ.

Ничего.

Убилъ предателя.

Тихо ей.

Онъ былъ ея

Любовникомъ. Я это знаю.

ПОППЕЯ.

Боги!

НЕРОНЪ.

Она ему тронъ цезаря сулила,

И если бы онъ трупомъ не лежалъ

Теперь передо мной, какъ знать, быть можетъ,

Онъ снялъ бы съ трупа моего внецъ

И на себя надлъ…

Подходитъ къ тлу Париса, увлекая за собой Поппею, наклоняется и внимательно разсматриваетъ его.

Онъ былъ красавецъ,

Не правда ли, Поппея, и артистъ?

Смотри жъ теперь, какъ смерти дикій ужасъ

Его лицо прекрасное и взоръ

Обезобразилъ вдругъ… Ужель она

Его любила?… Ты дрожишь, блднешь?…

Да, смерть ужасна, и кругомъ себя

Я чувствую теперь ея дыханье

Холодное… Сказала правду ты:

Чтобъ не погибнуть самому, я долженъ

Свершить велнье грозное судьбы!

Обращаясь къ Тигилину и Аницету.

Вы видли: подосланъ былъ убійца

Отъ матери моей. Я цезарь вашъ:

Вы защищать меня должны. Объ этомъ

Подумайте. И если жизнь моя

Для васъ священна, если дорожите

Вы собственною жизнью,— то врнй

Теперь ударъ направите.

ТИГИЛИНЪ, обнажая мечъ.

Властитель!

Вотъ видишь этотъ мечъ: я имъ клянусь,

Еще на неб блдный ликъ Діаны

Угаснуть не успетъ,— ты вздохнешь

Свободне!…

НЕРОНЪ.

Довольно. Словъ не надо:

Я дла жду отъ васъ… Идемъ, Поппея.

Уходитъ съ Поппеей.

ТИГИЛИНЪ.

Ну, Аницетъ, теперь для насъ съ тобой

Нтъ выбора. Покончить съ Агриппиной

Необходимо, чтобы насъ самихъ

На утро цезарь не покончилъ. Видишь,

Расправа у Нерона коротка

Становится.

Указываетъ на трупъ Париса.

Онъ былъ любимцемъ, другомъ —

И вотъ теперь…

АНИЦЕТЪ.

Ужасно!… Не могу

Я видть этотъ ликъ и взглядъ застывшій…

Набрасываетъ на тло свою тогу.

ТИГИЛИНЪ.

Оставь его, не до него теперь.

Онъ былъ актеромъ въ жизни и предъ смертью

Гримасу сдлалъ цезарю, чтобъ тотъ

При этомъ оцнилъ его искусство…

Не будемъ медлить больше: цезарь ждетъ

Услуги нашей.

Хочетъ идти.

АНИЦЕТЪ, удерживая его.

Стой! смотри, смотри:

Кто тамъ идетъ?

ТИГИЛИНЪ.

Она! Тсс… тише!

Укроемся.

Прячутся за одну изъ колоннъ.

СЦЕНА V.

АГРИППИНА, медленно входитъ съ зажженной луцерною.

Нтъ сна… Какъ въ гроб темномъ.

Мн душно, тсно въ комнатахъ дворца,

Хочу дохнуть я воздухомъ…

Ставитъ луцерну на столъ.

Какъ долго

Ночь эта тянется. Я никогда

Разсвта не ждала съ такой тревогой…

Мн страшно… но чего жъ боюся я?

Они теперь, терзаясь преступленьемъ.

Должны въ невольномъ страх трепетать:

Они въ моихъ рукахъ и не посмютъ

На новое злодйство покуситься…

А все мн страшно и тоскливо сердце

Предчувствіемъ томится роковымъ,

И каждый шорохъ, звукъ въ ночномъ молчань

Мн кажется ужаснымъ, и во тьм

Мерещутся убійцы…

Подходитъ къ краю террасы.

Какъ спокойно

И молчаливо море…

Содрогается.

Надо мной

Оно бы также было молчаливо

И неподвижно, если бъ тамъ, на дн.

Лежала я холоднымъ, блднымъ трупомъ.

Ужасное воспоминанье! Дрожь

Невольно въ душу проникаетъ… Боги!

Ужели вы спасли меня затмъ,

Чтобы отдать Поппе и Нерону

На жертву снова?.. Эта мысль опять

Ко мн вернулася, она, какъ демонъ,

Меня терзаетъ. Нуженъ мн покой.

Я вся измучилась, я истомилась

И тломъ, и душой…

Подходитъ къ ложу.

Быть можетъ, здсь

Я задремлю подъ ласковымъ дыханьемъ

Ночной прохлады…

Склоняется на ложе.

Богъ привтный сна!

Молю тебя: о, дай хоть на мгновенье

Забыться мн, услышь мою мольбу:

Закрой мои пылающія вки

И утоли тревоги тайной боль…

Засыпаетъ. Долгая пауза. Тигилинъ и Аницетъ показываются изъ-за колонны и осторожно крадутся къ ложу. Вся сцена шопотомъ.

ТИГИЛИНЪ.

Она заснула… вотъ удобный мигъ.

АНИЦЕТЪ.

Какъ — сонную?..

ТИГИЛИНЪ.

Такъ что же? Меньше будетъ

Хлопотъ и крика…

АНИЦЕТЪ, удерживая его.

Подожди. Ужель

Ршишься ты?

ТИГИЛИНЪ.

Чего же больше ждать…

Пусти меня…

АНИЦЕТЪ.

Молчи, молчи!.. Ты слышишь.

Она пошевелилась… застонала…

Оба замираютъ на мст и прислушиваются.

АГРИППИНА, во сн.

О, не смотри померкшими глазами…

Не проклинай… Тебя убила я

Для сына… Прочь!.. Ты, блдный, мертвый призракъ,

А сынъ мой живъ… Онъ цезарь… Не сжимай

Моей руки холодною рукою…

Оставь меня… Оставь…

Съ крикомъ просыпается, вскакиваетъ съ ложа и въ ужас оглядывается крутомъ.

Ахъ, это сонъ…

Какъ бьется сердце… О, когда же, боги,

Меня покинетъ страждущая тнь

Загубленнаго Клавдія?.. Иль вчно

Меня и мертвый будетъ мучить онъ

Своимъ безумнымъ взглядомъ, какъ при жизни?

Онъ каждой ночью къ ложу моему

Приходитъ проклинать и въ темный тартаръ

Зоветъ онъ за собою…

ТИГИЛИНЪ.

Въ эту ночь

Туда за нимъ сойдешь ты, Агриппина!

АГРИППИНА, съ ужасомъ.

Убійцы! О, спасите, помогите!

ТИГИЛИНЪ.

Напрасный зовъ: твой смертный часъ насталъ.

АГРИППИНА, узнавъ его.

А, это ты злодй! Ужели рокомъ

Мн отъ тебя погибнуть суждено…

Иль нтъ здсь никого, кто бъ Агриппину

Могъ защитить…

Какъ бы внезапно вспомнивъ, въ отчаяніи.

Парисъ!.. Парисъ!..

ТИГИЛИНЪ.

Къ чему

Кричишь ты громко такъ: онъ не услышитъ,

Хоть онъ и близко отъ тебя… Смотри —

Вотъ онъ лежитъ!..

Открываетъ труппъ Париса.

АГРИППИНА, бросается къ трупу.

О, ужасъ! ужасъ!

Они тебя убили… да… Злоди!..

Убили!.. Ахъ, теперь и мн осталось

Одно лишь въ этомъ мір — умереть.

ТИГИЛИНЪ.

Да, это правда,— умереть должна ты:

Такъ цезарь повеллъ.

АГРИППИНА.

Ты лжешь, ты лжешь!

Неронъ мой сынъ: онъ повелть не могъ

Убійства матери.

ТИГИЛИНЪ, хватаетъ ее за руку.

Теб докажетъ

Ударъ меча, что правду я сказалъ.

АГРИППИНА, вырывается, отступаетъ и въ отчаяніи подставляетъ грудь.

Такъ бей же въ грудь, вскормившую Нерона!

Тигилинъ закалываетъ ее. Агриппина падаетъ.

ТИГИЛИНЪ, отирая кровь съ меча.

Окончена работа… Аницетъ,

Что жъ ты стоишь? Иди сюда…

Аницетъ подходитъ.

Однако,

Ты струсилъ, другъ, порядкомъ!

АНИЦЕТЪ.

Я не могъ…

Она вдь дочь Германика…

ТИГИЛИНЪ.

Любезный,

Совсмъ не кстати вздумалъ вспоминать

Объ этомъ ты… Ну, все равно!… теперь

Одно осталось: отнести Нерону

Желанное извстіе. Идемъ.

Уходятъ.

СЦЕНА VI.

Неронъ, Поппея, Тигилинъ.

ПОППЕЯ, удерживая Нерона.

Неронъ, остановись!…

НЕРОНЪ.

Нтъ, нтъ, ее

Хочу я видть… Успокоить это

Моей души волненье.

Подходитъ къ трупу матери.

Вотъ она

Лежитъ безмолвная… Богини мщенья!

Вы знаете, что вынужденъ былъ я

На это дло страшное…

Наклоняется, разглядывая трупъ.

Желзо

Пронзило грудь ей, острое желзо…

А этой грудью вдь она меня

Вскормила, я склонялся къ этой груди

Съ любовью…

Упадаетъ передъ трупомъ на колни.

Мать! прости меня, прости!

Молчишь ты и глядишь померкшимъ взоромъ

Въ мои глаза… изъ раны кровь течетъ…

Та кровь, что и во мн… О, горе, горе

Теб, Неронъ! ты собственную кровь

Въ безумь пролилъ!… Какъ зіяетъ рана!

Какъ будто бы отверзтыя уста.

Что вопіютъ о мщень и взываютъ

Къ неумолимымъ, страшнымъ судіямъ

Подземнаго, невдомаго міра!..

Я слышу: приближаются они

И взорами сверкаютъ роковыми

И грознымъ голосомъ гремятъ: ‘Гд онъ,

Убійца матери своей?’ — и люди

Указываютъ мстителямъ: ‘Онъ здсь’!..

Рыдаетъ.

Да, горе мн! Въ безумь я низвергъ

Природы строй, возсталъ я противъ чувства,

Что свойственно ничтожной твари даже,

Какъ жизнь сама. Мной пролитая кровь

Огонь любви священной загасила —

Любви къ источнику существованья,

И тьма теперь кругомъ меня легла,

И все въ душ угасло, кром муки

Отчаянья и роковаго страха

Предъ Немезидою, грозящей мн!

Я сдлалъ то. что сдлать не ршалось

Донын человческое сердце:

Ни на земл, ни у боговъ небесныхъ

Прощенія-такому длу нтъ!

Съ плачемъ припадаетъ къ трупу матери.

ЗАНАВСЪ.

СМЕРТЬ АГРИППИНЫ

ДЙСТВЕ ПЕРВОЕ.

ДЙСТВЕ ВТОРОЕ.

ДЙСТВЕ ТРЕТЬЕ.

ДЙСТВЕ ЧЕТВЕРТОЕ.

ДЙСТВЕ ПЯТОЕ.

Читайте также: