Слюна
Слюна
Фельетон Л. Аркадского
Слюна, Яблоновский Александр Александрович, Год: 1923
Время на прочтение: 3 минут(ы)
Знаменитый враль барон Мюнхгаузен уверяет — вспомните его замечательные ‘Приключения’ — что если лису очень сильно бить плеткой, она вылезет из собственной шкуры.
Для лисы даже и то очень малопочтенное занятие — вылезать из собственной шкуры, но когда этим занимаются литераторы, да еще с хорошим именем, а к тому же и люди талантливые — получается из рук вон плохое занятие.
На таком вылезании из шкуры сейчас занялся фельетонист (да будет ему немного не по себе — и талантливый фельетонист) Александр Яблоновский.
Яблоновского обидели большевики. Обидели как человека, гражданина и писателя. Ему стало очень обидно и он рассердился.
Так и следовало ожидать. Каждого мало-мальски независимого литератора большевики в свое время заплевали и заплевали густо. Это им зачтется, и зачтется уже потому, что пока гонения на литераторов не прекратятся, ни одна живая душа не поверит в большевистские желания (как бы они ни афишировались) сохранить человеческую культуру вместо зверообразия.
Но рассердившись на большевиков, Александр Яблоновский еженедельно требует за обиду ‘фунт мяса’ с социалистов. В роли белого Шейлока он доходит до бесконечных абсурдов. Вот, например, опираясь на Ницше, как он определяет социалистов:
— ‘Социалисты, — говорит философ, — возненавидели Моисея за то, что он сказала: ‘Не укради!»
Социалисты прежде всего воры, жулики, мошенники и мерзавцы. Единственно, чего в них мало — это тяготения к убийству. Но и то, кажется, больше всего потому, что они не у власти — вот основной тон фельетонов А. Яблоновского.
Но и этого мало.
В советском быту его сейчас больше всего возмущает вот что:
— ‘Войдешь к мужику в хату, а на столе у него огромная мраморная чернильница и на ней надпись ‘Нашему дорогому юбиляру’.
— А на мужицкой этажерке с инкрустацией теперь граммофон поет: ‘Средь шумного бала, случайно’.
— И ест нынешний мужик не из щербатой миски, а на хороших помещичьих тарелках.
И одевается не в посконные порты, а в крепкие, хорошего сукна, помещичьи штаны и в теплый ушастый картуз, доставшийся от прежнего управляющего’.
Мы вполне согласны с А. Яблоновским, что хватать вещи из горящей помещичьей усадьбы — свинство, ходить в содранных с помещика штанах тоже нельзя, но А. Яблоновскому это не нравится в принципе:
— Мужик в штанах? Раздевайся. Какое твое право ходить в штанах, ежели ты по обычаю должен без порток быть? Граммофон слушаешь. В холодную! Гармошки с тебя хватит. С тарелок лопаешь? А с голого стола жрать не можешь? Я тебе покажу эти порядки!
И А. Яблоновскому кажется, что в его, Яблоновского, личных неудобствах виноваты все: и воры-социалисты, не удержавшие для него фельетонного подвала в ‘Киевской Мысли’, и мужики, которые хотят ходить в суконных портах, и все, все — так что для большевиков остается только маленькая роль потатчиков, или просто мелких свидетелей в судебном процессе между революцией и г. Яблоновским.
Фельетоны Яблоновского все написаны очень ярко и талантливо. Но у них есть большой минус: самым активным успехом они пользуются в Москве.
Какой-нибудь спец от литературной чрезвычайки ежедневно составляет доклады о ‘настроениях эмиграции по А. Яблоновскому’.
Нечто вроде классной работы для четвероклассников:
— Быт древних славян по ‘Песне о Вещем Олеге’:
— Древние славяне любили ходить на базар, выслушивать предсказания кудесников и умирать от змей. Очень опасны для них были лошадиные головы.
И здесь тоже самое:
— Эмигранты считают социалистов врагами, очень хотят, чтобы мужики ходили без порток и вообще не знают кому излить верноподданнические чувства.
Когда детки из врангелевского лагеря начинают менять вехи и теперь удивляются, как это они могли когда то работать в ‘Освагах’ — зрелище это весьма недвусмысленно неприятное. Но еще неприятнее, когда великовозрастные фельетонисты из левых газет начинают изливать негодование по методу мышления участкового пристава насчет социалистов и мужиков.
У таланта — говорят — широкая дорога — к чему же ее суживать до размеров полицейского свистка?
Источник: Л. Аркадский [А. С. Бухов]. Слюна. Фельетон // Эхо. 1923. No 28 (704), 1 февраля.