А. А. Носок
Слепцов В. А.: биобиблиографическая справка, Слепцов Василий Алексеевич, Год: 1990
Время на прочтение: 7 минут(ы)
СЛЕПЦОВ, Василий Алексеевич [19(31).VII.1836, Воронеж — 23.III(4.IV).1878, Сердобск Саратовской губ.] — прозаик, публицист. Принадлежал к древнему дворянскому роду: отец — драгунский офицер, мать (урожденная Вельбутоич-Паплонская) происходила из родовитой польской шляхты. Учился в 1-й Московской гимназии, затем, с переездом родителей в свое имение в Саратовскую губ. (1849),— в Пензенском дворянском институте, но курса не кончил. Там впервые начал писать стихи, о которых позже не любил вспоминать. В ранней юности был глубоко религиозен: прислуживал в алтаре и даже носил вериги, позднее в его мировоззрении произошел резкий перелом, и он отошел от религии и церкви. Готовился к военной карьере, но изменил решение и поступил на медицинский факультет Московского университета (1853). Проучившись около года, С. увлекся театром и уехал в Ярославль, где играл в сезон 1854/55 г. (актерский псевдоним — Лунин). Возвратившись в Москву, женился на кордебалетной танцовщице Е. А. Цукановой.
В 1857—1858 гг. С. жил в Москве, состоял на службе в канцелярии московского гражданского генерал-губернатора, тогда же начал посещать литературный салон графини Салиас-де-Турнемир (писавшей под псевдонимом Евгения Тур). Осенью 1860 г. по поручению этнографического отдела Географического общества (и по инициативе В. И. Даля) отправился в путешествие с целью сбора народных пословиц, песен и сказок. Дорожные впечатления послужили основой очеркового цикла ‘Владимирка и Клязьма’, в 1861 г. очерки печатались сначала в газете ‘Московский вестник’ (No 1, 2), затем — в газете ‘Русская речь’ (издававшейся Евгенией Тур), а завершилась публикация в издании, объединившем обе названные газеты. Написанные в форме отрывков из записной книжки прохожего, очерки воссоздают жизнь и быт рабочих ткацких фабрик, строителей Московско-Нижегородской железной дороги, значительное место занимают рассказы о случайных встречах, беседах с жителями и т. д. В ранних произведениях С. ощутимы традиции физиологического очерка с присущим этому жанру вниманием к бытовой стороне жизни. В то же время занимаемая С.-художником позиция объективного наблюдателя, бесстрастно фиксирующего свои впечатления, приближала их к своеобразным ‘прозаическим сценам’, как определили этот жанр исследователи. В очерках ‘На железной дороге’, ‘Уличные сцены’, ‘Вечер’ (‘Северная пчела’, 1862) различные эпизоды, ‘наблюдаемые’ автором, вводятся без внешних сюжетных мотивировок и не связаны между собой никакими переходами: ‘картинки’ быстро мелькают, случайные персонажи обмениваются малозначительными репликами. Впоследствии С. очень часто вводил определение ‘сцены’ в заглавия своих произведений: ‘Сцены в больнице’ (1863) и др., или же использовал его в подзаголовках (‘Деревенские сцены’, ‘Подгородные сцены’), позднее он перешел к драматической форме ‘сцен’ (‘Сцены в полиции’, 1867, и др.).
Продав брату полученное в наследство имение, С. женился вторично — на Е. Н. Языковой (1858) и тут же уехал в Петербург. Там он сблизился с кружком ‘Современника’ и стал деятельным сотрудником журнала. Редакций командировала С. в уездный город Осташков. ‘Письма об Осташкове’ (1862.— No 5, 1863.— No 1—2, No 6), ‘Письмо в редакцию ‘Современника’ (1863.— No 4), написанные в виде писем в редакцию в привычной форме путевых заметок, призваны были показать несоответствие между обликом процветающего уездного города, возникавшим из многочисленных корреспонденции прессы, и реальным положением дел. Слепцовские ‘письма’ написаны в русле т. н. ‘обличительной литературы’,, особенно популярной в пред- и первые пореформенные годы. М. Е. Салтыков-Щедрин не случайно отметил ‘Письма об Осташкове’ в статье ‘Несколько полемических предположений’ (Современник.— 1863.— No 3), особо подчеркивая вскрытое С. противоречие между ‘официальной приглаженностью и внутреннею неумытостью’ жизни целого города (Салтыков-Щедрин М. Е. Собр. соч.: В 20 т.— М., 1966.— Т. 5.— С. 265). Близость очеркового цикла С. ‘Губернским очеркам’ Щедрина несомненна.
В 1863 г. в ‘Современнике’ (No 7) появился рассказ С. ‘Питомка’, обративший внимание Тургенева (см.: Полн. собр. соч.: В 28 т. Письма.— М., Л., 1963.— Т. 5.— С. 159). Его сюжет — поиски матерью-крестьянкой своего внебрачного ребенка, отданного на воспитание в неизвестную ей деревню,— воспринимался в перспективе ‘женского вопроса’ (бесправное положение русской женщины в деревне), выдвинувшегося в 60 гг. в ряд ведущих тем демократической журналистики. Позднее Л. Н. Толстой назвал этот рассказ С. ‘превосходной вещью’ и рекомендовал его для издания в ‘Посреднике’ (Толстой Л. Н. Полн. собр. соч.— М., 1937.— Т. 86.— С. 177). Вероятно, в героине С. Толстой увидел столь ценимые им черты народного характера, смиренного и целомудренного. В том же году С. пробует свои силы в публицистике: в ‘Современнике’ публикуются его статьи ‘Попытки народной журналистики’ (No 3), ‘Петербургские заметки’ (No 4), для десятой книжки журнала С. подготовил статью о ‘Доходном месте’ А. Н. Островского, которая в печати не появилась: по одним источникам, ее отверг Н. А. Некрасов (Жуковская.— С. 185), по другим — запрещена цензурой (Чуковский К. И. — С. 18). Позднее С. опубликовал статью ‘Скромные упражнения’ (1865.— No 9). Публицистика С. отражает идейную позицию ‘Современника’ тех лет: критика ‘слева’ проводимых реформ, стремление убедить читателя, что либерализация общественной жизни — всего лишь тактический маневр правительства, призывы к борьбе за радикальное преобразование общественного строя. Необходимость преодоления цензурных препятствий вынуждала С. обращаться к ‘эзопову языку’, понятному современникам, но труднодоступному сегодняшнему читателю.
Широкую известность С. приобрел как организатор и идейный вдохновитель коммуны, получившей название Знаменской (по улице в Петербурге, на которой размещалась) или Слепцовской. Коммуна просуществовала с сентября 1863 по июнь 1864 г. (Литературное наследство.— Т. 71. — С. 461), прообразом послужил популярный благодаря роману Н. Г. Чернышевского фаланстер. Состав ее был непостоянен, мемуаристы обычно называют шесть (помимо С.) человек: А. Ф. Головачев, В. Н. Языков (брат жены С), Е. И. Ценина (впоследствии Жуковская), А. Г. Маркелова, М. А. Коптева и княжна Е. А. Макулова. О Знаменской коммуне написано множество воспоминаний, ее изобразили в своих романах Н. С. Лесков (‘Некуда’), Вс. В. Крестовский (‘Панургово стадо’), гр. Е. С. Салиас в рассказе ‘Двенадцать часов — воскресенье’. В персонажах этих произведений современники без труда угадывали реальные прототипы. Мемуаристы, как правило, отрицают какую-либо политическую подоплеку коммуны, ‘Задумана она была на экономической подкладке,— писала А. Г. Маркелова,— с целью показать пример, как надо соединять свои средства небогатым людям, выгоднее и не давая себя эксплуатировать’ (Там же.— С. 444, экономический характер коммуны подчеркивает и Е. И. Жуковская). Хотя за членами коммуны было установлено негласное наблюдение полиции, в донесении обер-полицмейстера говорится лишь о ‘безнравственном и вредном направлении’ кружка молодежи и указывается, что в нем ‘не видно теперь ничего политического’ (Там же.— С. 449—450). Распалась коммуна по организационно-финансовым причинам.
С. был одним из энтузиастов ‘женского вопроса’. Он принимал участие в организации переплетных мастерских и переводческих контор, призванных предоставить женщинам финансовую независимость, курсов общеобразовательных лекций и т. п. Активная деятельность С. способствовала его широкой популярности. ‘…Он не искал популярности — она сама пришла к нему и была результатом той неутомимой деятельности, с которой он проводил в жизнь идеи шестидесятых годов и особенно идеи женской эмансипации’ (Водовозова Е. Н. На заре жизни.— М., 1987.— Т. 2.— С. 436). С. обладал яркой внешностью и пользовался исключительным успехом у женщин. ‘Он производил поразительный эффект,— вспоминал В. И. Танеев.— Женщины были от него без ума и просто толпами бежали его слушать и всячески старались, <,..>, склонить его на любовь’ (Литературное наследство.— Т. 71.— С. 522). Невольно он оказался в роли конфидента многих женщин: получал письма с просьбой о жизненном наставничестве (Водовозова Е. Н. — С. 444), многие приходили за советом лично (Литературное наследство.— Т. 71.— С. 525).
Литературная репутация С. связана прежде всего с повестью ‘Трудное время’ (Современник.— 1865.— No 4, 5, 7, 8, заглавие перекликается со строками из стихотворения Н. А. Некрасова ‘Рыцарь на час’: ‘Захватило вас трудное время неготовыми к трудной борьбе’). Ее герои (Щетинин и Рязанов) воплощают два типа русской пореформенной интеллигенции: либерального землевладельца, пытающегося вести хозяйственную деятельность в новых экономических условиях и строить отношения с крестьянами на основе правовых норм, и ‘нигилиста’, ‘блестящего представителя базаровского типа’, по выражению Д. И. Писарева (Писарев Д. И. Литературная критика: В 3 т.— Л., 1978.— Т. 3.— С. 9), разночинца-радикала, убежденного в том, что социальные проблемы могут быть разрешены только путем революции и передачи помещичьей земли крестьянам. Последнему типу всецело принадлежат симпатии автора. Повесть вызвала широкий резонанс. Д. И. Писарев откликнулся на нее обширной статьей ‘Подрастающая гуманность’ (Русское слово.— 1865.— No 12), в которой назвал повесть ‘замечательной’. Основное внимание критик уделил развенчанию либеральной политической программы, обнаружившей в типе Щетинина, по мнению Писарева, свою историческую несостоятельность.
После успеха ‘Трудного времени’ С. пишет мало, хотя он и полон творческих замыслов, их реализация оказывается ему не под силу. Когда в 1871 г. в журнале ‘Отечественные записки’ появились первые главы давно ожидавшегося романа ‘Хороший человек’ (No 2), стало очевидно, что автора постигла неудача, роман остался незаконченным.
В 1866 г., после покушения Д. В. Каракозова, С. был арестован и провел в заключении более трех месяцев, 18 июня он был освобожден на поруки матери. С этого времени за ним было установлено негласное наблюдение. В нач. 70 гг. С. тяжело заболел и вынужден был уехать на Кавказ лечиться. Пришлось оставить, должность секретаря журнала ‘Отечественные, записки’, служившую С. единственным источником существования. Долгое время финансовую поддержку ему оказывал Некрасов (см. письма С. Некрасову // Литературное наследство.— М., 1949.— Т. 51—52.— С. 497—498). Последние годы С. провел в бедности: в 1877 г. он сообщал Салтыкову-Щедрину, что ‘пролечил и прожил все средства, бывшие в его распоряжении’, хлопотами Щедрина ему было выдано пособие от Литературного фонда в 300 рублей (см.: Салтыков-Щедрин М. Е. Собр. соч.: В 20 т.— Т. 19.— С. 56). По временам болезнь отступала, и С. даже выступил на сцене в Тифлисе, исполнив роль в водевиле собственного сочинения (Марков.— С. 971). В 1875—1876 гг. принимал эпизодическое участие в ‘Ремесленной газете’ (Москва). Тогда же С. познакомился с Л. Ф. Маклаковой — беллетристкой, печатавшей свои произведения под псевдонимом Нелидова, ставшей его спутницей до последних дней. Ей принадлежит роман ‘На малой земле’, в основу которого положен жизненный путь С. Роман создавался в течение долгого времени, но оказался художественно несостоятельным и потому не увидел света, однако он представляет интерес как источник биографии С. (ЦГАЛИ.— Ф. 331.—Оп. 1.—Е. хр. 12—15).
После смерти С. быстро оказался в числе ‘забытых’ писателей: лишь повесть ‘Трудное время’ долго привлекала внимание критики. В изменившейся общественной ситуации в либеральных кругах будущее России связывалось с типом культурного землевладельца, соответственно смещались и оценки героев повести. Роль таких людей, как Щетинин, — писал М. А. Протопопов,— ‘велика и плодотворна. <,…>, Добрые намерения Щетининых <,…>, переходят в добрые дела <,…>,. Надо это понимать и пора это оценить’ (Северный вестник.— 1888.— No 5.— Отд. 2.— С. 8), обзор главных критических откликов на ‘Трудное время’ см. в комментарии К. И. Чуковского к повести (Слепцов В. А. Соч.— Т. 2. — С. 396—402). Кроме того, беспристрастность его художественной позиции была неприемлема для критиков народнической ориентации, упрекавших С. в искажении образа русского крестьянина (см.: Скабичевский А. М. История новейшей русской литературы. 1848—1898 гг.— Спб., 1900.— С. 213). И все же творчество С. оказало заметное влияние на последующее движение русской литературы. Такие особенности слепцовской прозы, как ‘случайность’ изображаемых событий, повышенное внимание к детали и др., предвосхитили некоторые элементы поэтики А. П. Чехова (см.: Чудаков А. П. Мир Чехова: возникновение и утверждение.— М., 1986.— С. 97 и далее).
Соч., Соч.: В 2 т.— Спб., 1866, Полн. собр. соч.— Спб., 1888, Соч., В 2 т. / Вступ. ст., подгот. текста, коммент. К. И. Чуковского.— М., 1957, Василий Слепцов. Неизвестные страницы // Литературное наследство. — М., 1963.— Т. 71.
Лит.: Успенский Н. В. Из прошлого. Воспоминания.— М., 1889, Слепцова Ж. А. Василий Слепцов в воспоминаниях его матери // Русская старина.— 1890.- No 1, Марков В. С. Василий Алексеевич Слепцов // Исторический вестник.— 1903.— No 3, Жуковская Е. И. Записки.— М., 1930, Горький М. О Василии Слепцове // Собр. соч.: В 30 т.— М., 1953.— Т. 24, Чуковский К. И. Люди и книги шестидесятых годов.— Л., 1934, Он же. Люди и книги.— М., 1960.
Источник: ‘Русские писатели’. Биобиблиографический словарь.
Том 2. М—Я. Под редакцией П. А. Николаева.
М., ‘Просвещение’, 1990