Анри Барбюс.
Скверная шутка
Анри Барбюс.
Скверная шутка
Перевод с французского Д. И. Выгодского
———————————————————————————
Скверная шутка, Барбюс Анри, Год: 1926
Время на прочтение: 4 минут(ы)
Жизнь войск Его Милостивого Величества в гарнизоне Дорсахабада своей однообразной мрачностью напоминала монастырскую. Округ находился далеко на северо-западе, на границе огромного индийского материка. Он представлял собой одно сплошное болото, своим зеленым цветом походившее на призрак луга.
Посреди этой страны, которая в Европе была бы морем, а здесь сводилась к болоту, была граница империи, линия, которая связывала английский мир с Азией.
Это пограничное положение придавало нашему посту большое значение. Как ни невзрачно выглядывал он из болот среди груд камней, походивших на кладбище, но игравших роль города, наш пост все же был вехой на пороге мира. Понятным это становилось изредка, внезапно, когда далеко-далеко на севере нам удавалось разглядеть всадника в высокой шапке.
Вот почему нас так тщательно выбирали и держали в таком количестве в этой далекой северной казарме.
Вот почему именно у нас, в нашем полку в течение года имели место эти ужасные покушения, эти три бомбы.
Бомбы эти бросили люди в солдатской форме, которые вмешались в нашу среду. Это было анархистское или фенианское покушение: анархисты — это развенчанные социологи, а фенианцы — прогнившие ирландцы. Их комитет, скрывавшийся где-то в Соединенных Штатах и располагающий несметными богатствами изменников, решил уничтожить пограничный индусский гарнизон, чтоб устроить скандал на весь мир.
Комитету удалось своими длинными руками устроить своих эмиссаров на севере. Неизвестно, какими дьявольскими уловками, проникнув в казармы под видом старых солдат, эти бунтари решили взорвать нас мятежом и динамитом.
С мятежом ничего не вышло. С бомбами же к сожалению, кое-что вышло. Впрочем, они только ранили нескольких человек, которых мало-помалу удалось вылечить. Что касается изменников, то троих из них тоже вылечили самым радикальным образом. Остальным дали приют на всю жизнь.
Комитет переменил свое местопребывание, пообещав не оставить нас в покое. Правду сказать, никто не знал этого: где, когда и каким образом комитет дал свое обещание.
Несмотря на капитальную чистку, последовавшую за этим, мы все, весь гарнизон насторожился, начал смотреть, наблюдать, наблюдать…
Несколько поздно, стыдясь того, что мы не разоблачили своевременно этих мерзавцев лжесолдат, мы стали считать своей обязанностью и необходимостью следить друг за другом. И уверяю вас, что нужно было чудо, чтобы изменнические покушения повторились снова.
Пат не отставал от других.
Пат был добрым гением военных изгнанников Дорсахабада: в течение ряда лет их единственным развлечением здесь было потешаться над ним.
Честное слово, я никогда не встречал более добродушного ‘дога’! Это был ирландец из хорошего и крепкого корня: как две капли воды, он походил на корень своими угловатыми плечами, своей серенькой, одновременно тонкой и выпуклой, фигурой. Чтобы исправить это впечатление слишком сухой внешности, природа одарила его такой рыжей шевелюрой, которая напоминала клоунский парик.
Это настоящее рыжее пятно делало его всюду заметным, словно человека, несущего фонарь. Оно было, так сказать, неотъемлемою принадлежностью его физиономии, посвящало его в великие национальные шуты.
И действительно, Пат никогда — вы понимаете: никогда (я произношу это многозначительное слово без колебаний) — не упустил случая сказать или сделать какую-нибудь шутку, жестикулируя при этом, как паяц, своими деревянными руками и ногами и разражаясь бурным смехом.
Несмотря однако на это вечное паясничество и даже на бенгальский огонь, которого не могла загасить его фуражка, Пат был, по существу, отличными солдатом и, выворачивая наизнанку все военные теории, обладал неоднократно испытанной храбростью.
Точно также я теперь, в критический период наших неустанных наблюдений друг за другом, самоконтролирования, если можно так выразиться, он был активнее многих других, доказывая нам это целым рядом фактов.
Вы думаете, что он отказал себе в удовольствии пародировать эти истории с анархистами, с подкопами и тому подобными штуками? Не тут-то было: он передразнивал их насколько мог.
Нередко, ослепляя своей шевелюрой, он появлялся окруженный толпой, в кружке унтер-офицеров, завернувшись в большой черный плащ, весь обвешенный оружием, и скользил вдоль стен с видом настоящего мелодраматического злодея. Он доползал до ворот, не обращая внимания на хохот, с серьезным лицом, с неподвижно устремленными голубыми глазами.
Вы отлично понимаете: тот факт, что мы ему разрешали шутить и издеваться над такого рода воспоминаниями, в достаточной мере говорит о размерах его популярности и таланта, во всяком случае больше, чем мои слабые комментарии и посредственные описания — ведь я умею писать только служебные рапорты да этикетки.
Однажды он пошел дальше и действительно зашел слишком далеко. Мы все сидели в караульном помещении, ожидая офицеров, которые сдавали рапорт.
Вдруг в амбразуре двери показался черный и взлохмаченный силуэт Пата.
— Вот бомба! — заорал он благим матом.
Он вошел с огромной миской, из которой свешивался конец курившегося фитиля. Этот бес всячески выражал неимоверный ужас. Он делал вид, что вот-вот бросает миску, умудряясь подхватывать ее с ловкостью заправского фокусника, и хихикал как хорошенькая женщина. Будь в этой миске простой суп, он бы уже десять раз разлился по полу. К счастью, в ней ничего не было, и он нас не испачкал.
Потом он сжал миску обеими руками, прижал ее к груди. Затем мелкими шажками, комично вытягиваясь, он подошел к стене и поставил миску на пол, подмигивая нам растерянными и испуганными взорами.
После этого он вздохнул, отер лоб, посмотрел на нас. Его лицо в ответ на наши улыбки тоже заиграло улыбкой. И снова гримасы, ужимки. Он затрясся на своих длинных тонких ногах и вдруг, притворившись, что он охвачен безумным страхом, вскочил, зажал уши, и бомбой вылетел в дверь.
Я был в этот день на посту у двери в караульное помещение и, просунувшись туда, чтоб полюбоваться на нашего придворного шута, я теперь вернулся на свое место. Я сделал несколько шагов по двору, чтобы следить глазами за шутом, который бежал необычайными прыжками, точь-в-точь как карикатурист рисует бегущего человека.
И только этой случайности я обязан тем, что не был изодран в клочья как остальные, когда раздался невероятный взрыв, превративший пограничный пост в поле сражения.
Источник текста: Анри Барбюс. ‘Орден’ и другие рассказы. Пер. с фр. Д. И. Выгодского. — Ленинград: Прибой, 1926. — 60 с., 15 см.. — (Библиотека для всех , [No 196-197])
Подготовка текста — Лукьян Поворотов — http://lukianpovorotov.narod.ru/barbusse_titul.html