Быв в хорошем состоянии, но вдруг разными и чудными обстоятельствами доведенный до крайности, в 1800 году я с семейством своим находился в С. Петербурге. Заимодавцы угнетали меня, а всех более прежний мой интендант, некогда бедный, а после разбогатевший. Ни слезы жены моей, ни плач шестерых детей не могли его тронуть, хотя он лучше других знал жалкое наше положение и причину его. Мне надобно было или заплатить 3000 рублей или идти в тюрьму, первое казалось невозможным, а второе необходимым. Уже я прощался с моим отчаянным семейством… но вдруг является молодой человек, сказывается слугой одного из моих знакомых, вручает мне большой пакет, и пользуясь моим замешательством, уходит. С несказанным изумлением нашел я в пакете 3000 рублей и следующую записку: Je n’ignore pas les tristes Иvenemens gui vous ont rИduit Ю la pauvretИ. Votre situation actuelle me touche , elle doit toucher tous. Heureux , si le put service que je viens de vous rendre , peut l’amИliorer ! Agreez la fomme cijointe, elle ne me dИrange pas. Ne me pourfuivez pas de votre reconnoiflance, la tranquillitИ de votre famille en fera le tИmoignage. Soyez heureux, si l’on peut l’etre ici, mais plus heureux que moi ! С. K. Ce 13 Mars 1800, Petersbourg. (‘Знаю горестные случаи, которые довели вас до бедности. Ваше состояние меня трогает, оно должно тронуть всякого. Счастлив буду, если неважная услуга моя может его поправить. Вот деньги, эта сумма не расстраивает меня. Не хочу другой благодарности, кроме спокойствия вашего семейства. Будьте счастливы, если можно, по крайней мере счастливее меня! К. К. 13 марта 1800, Петербург’.) Благородный и скромный вид вручителя посылки, замешательство и чувствительность, написанные на его лице, уверили меня, что он был не слуга. Напрасно я бегал по улицам, желая с ним встретиться, но, проходя однажды мимо Вахтпарадного места, увидел его в гусарском мундире (с иностранной лентой через плечо), и следуя движению сердца, хотел броситься к нему на шею, но он, приметив меня, спешил уйти в зимний дворец. Мне не удалось видеть его в другой раз, только я узнал наконец, что он был действительно мой благодетель, и что, имея состояние очень посредственное, сам занял эту сумму у господина полковника Ф. М. Р. Скоро сей великодушный человек сделался несчастлив и несколько времени, в царствование покойного императора, содержался в Нарвской крепости, наконец, оправдавшись, получил свободу и вступил в гусарский полк графа Зубова третьего полковником. Наслаждаясь теперь удовольствием видеть семейство мое счастливым, я сердечно желаю изъявить ему торжественно мною благодарность, и прошу вас, м. г. мой, напечатать это письмо в Вестнике Европы. Да простит благотворитель мой, что оскорбляю милую ему скромность, объявляя почтенное имя его: он есть Минской губернии дворянин, барон Киприан Креиц. Не знаю, где теперь находится, но небо да ниспошлет ему все благие дары свои! Ежели он несчастлив, то видно, что в здешнем свете нет счастья для добрых! — Имею часть и проч.
И. Н.
——
Скромное благодеяние [барона К.А.Крейца]: Письмо к издателю Вестника [Европы] из Киева / И.Н. // Вестн. Европы. — 1803. — Ч.9, N 12. — С.291-294.