СКОВАННЫЙ ГИГАНТ
СКОВАННЫЙ ГИГАНТ
Скованный гигант, Радек Карл Бернгардович, Год: 1922
Время на прочтение: 8 минут(ы)
Карл Радек. Портреты и памфлеты. Том первый
Государственное издательство ‘Художественная литература’, 1934
Английское правительство предало гласности протокол свидания делегации английских трэд-юнионов, которая 21 сентября явилась в министерство иностранных дел к Ллойд-Джорджу для того, чтобы известить его об отношении рабочего класса к опасности войны на Ближнем Востоке. Документ этот, равно как и история его появления, является замечательным материалом для характеристики английского рабочего движения и политики господствующих классов Англии.
Делегация состояла не только из таких предателей рабочего класса, как член парламента Томас, но и из целого ряда трэд-юнионистов, которые, как Роберт Смайли, Бен Тилет, Тернер и Бонфильд, принадлежат не к самым худшим элементам английского рабочего движения. Бен Тилет заявил Ллойд-Джорджу, что рабочие против войны и что они требуют организации борьбы против опасности войны. Он заявил Ллойд-Джорджу, что рабочий класс будет бороться против войны всеми средствами. Мисс Бонфильд от имени работниц заявила, что рабочий класс, несмотря на всю разницу мнений по другим вопросам, в этом вопросе абсолютно одного и того же мнения и что разница состоит только в том, что работницы еще более энергично будут бороться против войны. После них говорил Томас. Он заявил, что уже в феврале 1918 г. рабочий класс Англии высказался за нейтрализацию проливов и свободу пользования ими всеми под контролем Лиги наций. Ллойд-Джордж спокойно выслушал все эти заявления и ответил, что он абсолютно согласен с политикой лейбористской партии, что он тоже за нейтрализацию проливов и тоже за свободу проливов под контролем Лиги наций. Он добавил, что он не в состоянии провести всю программу лейбористской партии. Ведь эта партия требовала в 1918 г. не более, не менее как освобождения Армении, Месопбтамии и Аравии от тирании султана и передачи этих стран, если бы они сами не могли: собою управлять, под контроль Лиги наций, но что, к сожалению, этого нельзя провести, ибо Америка не приняла мандата в Армении, французы убрали свои войска из Киликии, итальянцы — из Адалии, и Англия не была в состоянии одна проводить политику освобождения порабощенных Турцией народов. Но что касается проливов, то он, Ллойд-Джордж, как раз и борется за программу лейбористской партии.
Английские трэд-юнионисты хлопали ушами, не знали,, что ответить. Наконец, они обратили внимание Ллойд-Джорджа на то, что ведь он — не Лига наций, а он посылает английские военные корабли в проливы. ‘Что же делать,— ответил Ллойд-Джордж,— Лига наций еще слаба, она сама справиться не может, кто-то должен для нее оккупировать проливы, если она должна ими владеть’. Делегаты профессиональных союзов сидели, разинув рот, и спросили, наконец, как же он представляет себе свободу проливов. На это Ллойд-Джордж ответил: ‘Свобода проливов состоит в том, чтобы они, как все другие, международные морские пути, были открыты для кораблей всех наций, чтобы они могли свободно входить и выходить из Черного моря и чтобы существовала гарантия более крепкая, чем одни слова и обещания Турции. Контроль Лиги наций должен обеспечить свободу проливов’. Бен Тилет даже не спросил, почему Ллойд-Джордж не отдает Гибралтар и Суэцкий канал под контроль Лиги наций, он только запросил, построит ли Лига наций укрепления на побережий проливов. ‘Эта она сама установит,— ответил ему Ллойд-Джордж,— если она сама будет считать нужным укрепить берега проливов, то она это и сделает. Не наше дело это решать’. Тогда Бен Тилет спросив еще, будут ли иметь Россия, Турция и Румыния некоторое влияние (some voice) на решение этого вопроса? На это Ллойд-Джордж ответил, что он очень поддерживает румын, но что касается русских, то это дело международной конференции Лиги наций. Тернер и Бен Тилет спросили тогда Ллойд-Джорджа, будет ли он поддерживать Россию, но их перебил вождь консерваторов Чемберлен, присутствовавший при разговоре, заявляя, что нельзя задавать такие вопросы правительству в момент, когда ведутся переговоры. Нельзя-де теперь решать деталей. Ллойд-Джордж, считаясь с симпатиями рабочего класса к Советской России, заявил с милейшим видом, что если кто и известен своим мирным отношением к России, так это именно он.
После этого разговора, когда на очереди стал вопрос, печатать или не печатать протокол этого свидания, Ллойд-Джордж спросил представителей трэд-юнионов: ‘Вы хотите мира. А что вы думаете, усилит ли это или ослабит стремление Кемаль-паши выгнать нас из проливов, если он узнает, что вы, представители рабочего класса, угрожаете английскому правительству самой решительной борьбой против войны? Ведь он тогда будет переть со всей силой’. Тогда трэд-юнионисты покорно опустили головы и согласились не печатать протокол. Протокол появляется теперь в печати только потому, что лейбористская партия требует отставки Ллойд-Джорджа, и он печатает протокол, чтобы доказать, что представители трэд-юнионов согласились 21 сентября с его политикой военных угроз.
Если бы Бен Тилет, Тернер и Бонфильд были политиканами, проходимцами, как Томас, то это была бы комедия, в которой трэд-юнионисты сознательно играли роль дураков, но они субъективно честные люди, они субъективно враги империалистической войны. Здесь доподлинная трагедия.
Представители самого сильного рабочего класса в мире, представители пролетариата страны, в которой рабочие фабрик и деревень представляют громадное большинство населения, представители класса, потенциальная сила которого так велика, что капиталистическая олигархия, господствующая в этой стране, принуждена с ним считаться, принуждена играть комедию либерализма и пацифизма, эти представители приходят к главе правительства, которое руководило империалистической войной четыре года, которое гнало английских рабочих во Фландрию и Месопотамию, которое уложило на скалах Галли-поли десятки тысяч их братьев и сыновей,— они приходят к нему заявить ему о том, что рабочий класс против войны, что он хочет бороться против войны. Тогда представитель империалистической олигархии вынимает из кармана бумажку, читает их собственную военную программу, списанную с военных программ буржуазии, и, издеваясь над ними, высмеивая их, начинает связывать им руки и ноги паутиной их собственных понятий, взятых напрокат у буржуазии. ‘Вы за свободу Армении, Месопотамии, Аравии, проливов и, вообще, за свободу? Для того вы и англичане, чтобы быть за ‘либерти’. Но вот мы ничего больше и не делаем, как заботимся о свободе. Хотел я помочь всяким христианским народам в Турции, которые так же, как и вы, ходят по воскресеньям в церковь — не вышло. Осталась только эта бедная свобода проливов. Разве мы чего-нибудь для себя хотим! Ведь мы эти проливы отдаем Лиге наций, пусть она делает, что хочет и что надо, но у нее нет еще кораблей и солдат, а кто-то должен эту свободу завоевать. Я — Ллойд-Джордж — могу это завоевать военными угрозами. Если вы мне в этом помешаете, Кемаль-паша обнаглеет, и придется воевать с оружием в руках. Поэтому не мешайте! Если вы не помешаете, то я не только спасу свободу проливов, но я охраню Константинополь и Европу от кровопролития, которое происходит в Смирне. Вы — за Советскую Россию,— но разве у России есть лучший друг, чем Англия и я — Ллойд-Джордж?’ Представитель английского империализма, человек, который с железной энергией во время войны боролся за победу английского капитализма, говорит с рабочими, как хороший учитель при помощи индуктивного метода, исходя из знакомых им звуков, приводит школьников к тому, что хочет, и после этого говорит: ‘Ну, не шалите, дети’. И рабочие, которые десятки лет работали на заводах, которые видели класс, представляемый Ллойд-Джорджем, на работе, представители рабочего класса, которые пережили только-что четыре года войны, которые слышали все обещания, что когда они вернутся домой, то дом этот будет достоин вернувшихся с поля брани героев, и которых загнали на каторгу капиталистического труда, представители этого рабочего класса, выслушав сказку Ллойд-Джорджа, пошли домой и согласились не мешать ему.
Английская буржуазия сковывает рабочий класс не только цепями экономического рабства, не только своим военным аппаратом, но в тысячу раз больше своей идеологией, которую она сумела ему внушать на протяжении веков. Она сковывает его изнутри. В Англии господствует так называемая ‘демократия’. Всякий может печатать, что хочет, но буржуазия имеет громаднейшую печать, а рабочий класс — одну жалкую ежедневную газету и несколько еженедельных журналов, которых он не читает и не принимает всерьез.
Когда умер лорд Нордклиф, король английской печати, ему посвящено было очень много некрологов, но больше всего в мою память врезалась фраза одного из бывших его сотрудников, который очень метко определил источник силы лорда Нордклифа. Нордклиф появился в момент, когда после ряда законов, демократизирующих избирательное право, широчайшие массы народа были втянуты в политику. Все думали, что спрос на дешевую печать, вызванный этой ‘демократизацией’ английской политической жизни, вызовет потребность в печати, которая более популярно будет говорить обо всех насущных проблемах Англии. Но лорд Нордклиф понял, что масса, втянутая демократизацией Англии в общественную жизнь, имеет мелкие интересы, интересы обихода, и поэтому он приспособил свой ‘Дэйли-Мэйль’ и другие подобные газеты к обслуживанию этих интересов и этих инстинктов. Он посвятил громадную часть своей газеты спорту, велосипедам, автомобилям, фотографии и завоевал массу. А между прочим, среди всего того хлама, которым он напихивал головы читателей своей газеты, он в маленьких статейках пичкал рабочую массу всеми идеями, нужными буржуазии. Эти идеи настолько засорили головы английского рабочего класса, что даже, когда пролетариат Англии хочет бороться против буржуазии, то он думает ее терминами и ее понятиями. Что такое Лига наций? В Цюрихе издается мелкобуржуазный сатирический журнал ‘Небельшпальтер’. Он на-днях напечатал по поводу дебатов в Лиге наций о разоружении маленькую картинку. Цирк: с арены уезжает в конюшню на лошади дама ‘Большая политика’. В это время на сцене веселит публику клоун, это — Лига наций. Это знает швейцарский филистер, но этого не знает рабочий класс Англии, ибо английской буржуазии выгоден клоун, за которым она может в случае надобности прятаться. И когда рабочий класс Англии хочет выразить свое стремление к международной организации жизни на справедливых началах, без господства одной нации над другой, то он, ища форму дли этой своей честной мысли, хватается за шутов из Лиги наций, которая, если бы ей суждено было перестать быть шутовской организацией, была бы организацией разбойников.
‘Свобода’ — это слово вошло в мозг и кровь английского рабочего. Когда гнали детей рабочих в копи и шахты и когда против этого протестовало человеческое чувство рабочих, то им говорили: ‘Этого требует свобода труда’. И 60 лет продолжалась борьба, пока дети были вырваны из ада самой безграничной капиталистической эксплоатации. Когда английские текстильные бароны боялись, что уничтожение рабства в Южных Штатах Америки вызовет сокращение производства хлопка, они поддерживали рабство во имя свободы плантаторов. Когда английский империализм, который вырос на уничтожении свободы всех наций, которые ему хотелось поработить, когда он еще не смыл со своих рук крови буров и решил убить своего конкурента — германский империализм,— то он защищал ‘свободу’ малой Бельгии. Когда английский капитализм хотел уничтожить обязательства, принятые по отношению к царской России насчет Константинополя и раздела Персии, когда он решил уничтожить Советскую Россию, первое государство рабочих, то он выступил на защиту ‘политической свободы’ в России. Он насаждал эту ‘свободу’ пытками в Архангельске. Все, все делалось им во имя свободы. Нет более поруганного слова, чем эта английская ‘свобода’. Но английские рабочие этого не видят, они искренно считают, что мы, разогнав шутовскую учредилку, уничтожили свободу.
Но когда Ллойд-Джордж, не спрашивая парламента, угрожает войною и расходует в два дня двести миллионов золотых рублей на посылку военных судов и войск в Турцию, то Рамзей Макдональд пишет несколько иронических слов: Ленин уничтожил силою учредилку, наше правительство уничтожило парламент более мягкими методами, т. е. делая вид, что он не существует. В этом единственная разница между большевиками из Москвы и ‘конституционалистами’ из нашего правительства. Так пишет гражданин Рамзей Макдональд в первом номере журнала, называемом, очевидно в шутку, ‘Нью Лидер’ (Новый вождь). Оставим в стороне ‘единственную разницу’ между диктатурой Ллойд-Джорджа и советской диктатурой и согласимся на момент, что этой единственной разницей являются более мягкие диктаторские методы Ллойд-Джорджа. Но, ведь, Макдональд пишет, что, по существу, Ллойд-Джордж уничтожил английскую свободу. Что же делают Макдональд и его друзья, чтобы забить тревогу и позвать рабочих на бой? Макдональд пишет несколько иронических слов, которые не могут внушить его читателям никакого убеждения в том, что он сам верит в то, что пишет. И рабочие верят ему потому, что в Англии, стране капиталистической олигархии, господствует свобода.
В книге ‘Английское правительство’, работе, предназначенной для ученых людей, консервативный писатель Сидней Ло пишет, что внешняя политика Англии руководится не менее абсолютистски, чем царская политика. Но и рабочий класс этого не знает, он идет доверчиво к главе абсолютистской олигархии, к Ллойд-Джорджу. Он воспитан вождями, которые выросли на объедках мыслей буржуазии, вождями, которые не смеют противопоставить ему честной мысли даже тогда, когда он догадывается, эту правду не смеют сказать рабочему классу его вожди, что она существует. Он является игрушкой в руках буржуазии.
Когда читаешь эти шутовские доказательства трагедии английского пролетариата, то с глубокой тревогой думаешь о его судьбах. Не минует его гроза революции, ибо мировое землетрясение, удары которого слышны и в Англии, сметет с лица земли и этот остров эксплоататоров мира и уничтожит благополучие рабов английского капитала. Но рабочий класс Англии, который дает своей буржуазии свободу делать все, что она хочет, который не имеет сил бороться против ее хищнической политики, окажется в момент, когда ему придется бороться или погибнуть от голода, с пустою головою, в этот момент он окажется без друзей, ибо он не был помощью и защитой тому, кто страдал. Он не борется против английского режима в Индии, в Египте, в Турции, почему же должен будет индийский, египетский и турецкий рабочий давать хлеб ему, когда наступит революция в этой промышленной стране, которая только на семь недель в году имеет собственный хлеб? Он об этом теперь не думает, он считает себя благородным, образованным рабочим классом, который может смотреть на рабочих других стран, как на бедные жертвы своих плохих правительств. Но придет день, когда он проснется и когда ему стыдно будет за свое прошлое. Это будет очень тяжелый день.
19 октября 1922 г.