БИБЛИОТЕКА для рабочих и крестьян
СКАЗКА о ЗАКОЛДОВАННОМ КЛАДЕ
1924
ГОСУДАРСТВЕННОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО
Посвящается В. И. Ленину.
В тридевятом славном царстве,
В тридесятом государстве,
За полями, за лугами,
За крутыми берегами,
У болота на земле
Жил старик в одном селе.
У старинушки Липата
В два окна глядела хата,
Во дворе на сеновале
Ветры песни распевали,
И кресты гнилых стропил
Дождь заботливый кропил.
Сколько лет весной и летом
Старина вставал с рассветом
И до самой темной ночки
Проводил труды-денечки
Вместе с матушкой-сохой
Над песчаной лемехой.
У старинушки Липата
Три сынка, три родных брата.
Старший ловок, да приветлив,
Средний сын умен, да сметлив,
А последний сын Пахом
Уродился дураком.
Испокон Липат трудился,
Карасем о льдину бился —
И веками понемножку
Черствый хлебец да картошку
В ключевой воде мокал,
Да в уме себе мекал:
‘На нужду, на нашу долю
Хорошо б землицы в волю,
Да в сарае б для начала
Животинка замычала,—
Вот тогда б старик Липат
стал бы важен и богат!’
Лет десяток миновало…
Мелюзга отцами стала…
Подбодрился двор плетневый,
А все также бестолково,
Ни вперед и ни назад,
Тянет лямку дед Липат.
Старший сын работал боле
На большом господском поле,
Средний сметливый Ерема
Заправлял хозяйством дома,
А Пахом мякину вил
Да на печке мух ловил.
Годы шли, плелись неловко,
Как дурацкая веревка:
День от дня житье не слаще,
Год от году голод чаще,
А в последний черный год
Приключился недород.
Дум, заботушки да горя
У Липата будто море:
Двор ли правит, плаху ль тешет,
То и знай в затылке чешет:
Только осень, не зима,
А уж пусты закрома.
‘Ну, ребята, слухай, ну-ка,
Значит, вот какая штука:
Поневоле, аль охотой,
А приходится работой
Промышлять по сторонам!’
Говорит Липат сынам.
Старший сын на подоконник
Положил табак да донник,
Опустил в карман огниво
И сказал неторопливо:
‘Мне в губернии с руки
Принаняться в батраки!’.
Средний — брови сдвинул строго,
Призадумался немного,
И, разгладив кудри пряди,
Тихо молвил, в землю глядя:
‘Я нигде не пропаду —
В город плотничать пойду!’.
А Пахом, на печке лежа,
Грыз кирпич, да строил ролей:
‘Что веревка, что мочало,
Начинай, робя, сначала,
А теперь скажу ешшо
Мне и здеся хорошо!’.
Братья дурню улыбнулись,
Меж собой переглянулись,
А Липат с досады крякнул,
По столу уздечкой брякнул,
Оперся плечом о печь
И повел такую речь:
‘Эх, Пахомушка, отрада,
Шевелить мозгами надо:
Взяться хлебушку отколе,
Как с веснянкою, к Миколе,
Мы с тобой в родимый дом
Кралю-Дуню приведем?’.
У Пахомушки лукаво
Растянулся рот направо,
А в душе от Дуни-крали
Что жалейки заиграли.
Он помешкал, посвистал,
Отвечать Липату стал:
‘Не туда вы, робя, гнете,
Не за тот конец берете!
Вы бы спину не ломали,
А коня за хвост пымали!
Слухай, старый хрен, Липат,
Я тебе достану клад!’.
С огорченьем, да тоскою
Старина махнул рукою:
‘Глуп, Пахомушка, что печка,
Эко вымолвил словечко?
Да по совести сказать,
С дурака чего и взять?’.
День от дня теплей и жарче,
День от дня на небе ярче.
По полям, лугам, да нивам,
Но промоинам, извивам,
К водам вздувшейся реки
Побежали ручейки.
Пашни, дол, березы, ели
В блеске дня зазеленели,
И на бархат луг за горкой
Вышли греться Красной горкой
В тихий теплый вешний день
Хаты сел и деревень.
У старинушки Липата
В стороне чужой ребята…
От самой Кузьмы Демьяны
До погодушки румяной
Нет ни строчки от ребят:
Видно денежки копят.
До Егорья еле-еле
Протянул, проканителил
Старина с семьей оравой,
А теперь гуляет браво,
Глазом ухом не ведет,
Сыновьев до дому ждет.
Время тянется лениво,
Без конца, без перерыва,
Как у бабушки Парахи
Волокно от самопряхи…
Наконец, как нов алтын,
Воротился старший сын.
Ранней зорькою к Липату
Постучал он тихо в хату,
Обождал, вошел, разделся,
Возле печи обогрелся,
С табаком кисет достал
И старинушке сказал:
‘Ну, родитель благоверный,
Побатрачил я примерно.
Не с прохладцей, а в охоту,
До семнадцатого поту.
С Покрова до февраля
Заработал три рубля!’.
‘Ты Петрунька, молодчина!—
Старина утешил сына,—
Хоть намял хребет, да холку,
Да зато добился толку.
Три рубля — не медный грош:
На дороге не найдешь!
За старанье, за терпенье
От отца тебе почтенье.
Про усердную работу
Расскажу попу Федоту.
Вот тебе моя рука:
Ты уважил старика!’
Время тянется лениво,
Без конца, без перерыва,
Что под осень в небе тучи,
Что Пахомовы онучи…
Наконец из-за степей
Воротился Еремей.
Будто день осенний хмурый,
Недовольный да понурый,
Опустив уныло плечи,
Еремей в углу у печи
Битый час сидел, молчал,
А потом отцу сказал:
‘Я заботился, старался,
За три дела сразу брался,
Поднимался до рассвета.
Исходил пешой полсвета,
И достал за двести дней
Пару липовых лаптей’.
‘Ты, Ерема, молодчага,
Дома квас, а в людях брага,
Как ни шел — пришел до дому,—
Похвалил Липат Ерему,—
Лапти, брат, не чехарда,
Пригодятся завсегда’.
Время тянется лениво,
Без конца, без перерыва,
Что холсты лужайкой стежкой,
Зеленеющей дорожкой…
Дни плывут друг другу вслед,
А Пахома нет и нет.
Братья хлебушко убрали,
Урожай сам-друг собрали,
Старший брат уже со Спаса
В батраках у дьяка Власа,
А Ерема с Покрова
В лес задумал по дрова.
Сам Липат зимой холодной
Смотрит курицей голодной,
А Пахом — вот год уж минул,
Как пропал, что камень сгинул
В океане-глубине,
В чужедальней стороне.
‘Ах, Пахомушка, прекрасный,
