Шарлотта Корде, Герцен Александр Иванович, Год: 1850 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 12 минут(ы)

Скачать в PDF

Скачать в FB2

А. И. Герцен

<Шарлотта Корде>

А. И. Герцен. Собрание сочинений в тридцати томах

Том шестой. С того берега. Статьи. Долг прежде всего (1847-1851)

М., Издательство Академии наук СССР, 1955

Дополнение:

Том тридцатый. Книга вторая. Письма 1869—1870 годов.

Дополнения к изданию.

М., Издательство Академии Наук СССР, 1965

THTRE DE LA RPUBLIQUE: Premire reprsentation de Charlotte Corday, drame en vers, en cinq actes et en huit tableaux, par M. Ponsard. — Coup d’il gnral.

Il n’appartient vraiment qu’aux races dgrades

D’avoir lchement peur des faits et des ides.

Ponsard. Prologue de Charlotte Ctrday

C’est une pense bien sombre qui a dict ces vers au pote! Comment! S’excuser, devant un public parisien, d’avoir eu assez d’audace pour ressusciter un pisode de cette pope immense qui s’appelle la Rvolution franaise… universelle, voulais-je dire… Oui! C’est de l’audace, mais dans un sens tout fait oppos celui o l’entend le prologue.

La Rvolution franaise! Mais savez-vous bien que l’humanit se repose des sicles, aprs avoir enfant une pareille poque? Les faits et les hommes de ces journes solennelles de l’histoire restent comme des phares destins clairer la route de l’humanit, ils accompagnent l’homme de gnration en gnration, lui servant de guide, d’exemple, de conseil, de consolation, le soutenant dans l’adversit, et plus encore dans le bonheur

Il n’y a que les hros homriques, les grands hommes de l’antiquit et les individualits pures et sublimes des premiers sicles de la chrtient qui puissent partager un tel droit avec les hros de la Rvolution.

Nous avons presque oubli les vnements du dernier demi-sicle, mais les souvenirs de la Rvolution sont vivants dans notre mmoire. Nous lisons, nous relisons les annales de ces temps, et l’intrt pour nous s’accrot chaque lecture. Tel est le magntisme de la force, qu’elle l’exerce du fond d’un tombeau, en passant par les gnrations dbiles, qui disparaissent, dit Dante, ‘comme la fume, sans aucune trace’.

La lutte de ces Titans tait ardente, acharne, des souvenirs terribles se dressent dans notre imagination chaque fois que nous pensons eux, et pourtant la vrit de cette lutte retrempe et relve l’me.

L’orage aussi est terrible, mais qui donc lui dispute son caractre de beaut sublime? N’allez pas dans une faible nacelle admirer la grandeur du spectacle d’une mer dchane, vous seriez engloutis prs du bord. De mme, en voquant ces temps hroques et lugubres n’apportez pas pour les juger un petit code moral bon pour tous les jours, insuffisant pour ces cataclysmes, qui purent l’air au milieu de la foudre, qui crent au milieu des ruines. Les poques ne suivent point les prceptes d’une moralit quelconque, ils en dcrtent une nouvelle.

C’est ce que le pote a compris parfaitement. Sa pice le prouve. Mais alors, pourquoi ce doute au dbut? Pourquoi a-ti-il voulu s’excuser?

Pourtant, peut-tre il avait raison!.. M. Ponsard a soulev avec noblesse et dsintressement la pierre de cette tombe rcente. Il a ddaign le moyen trop facile d’agir sur le public par des allusions. Il n’a pas voulu fausser le pass et profaner les morts, en s’en servant comme des masques pour les questions du jour. Si la pice est un peu froide, si elle ne renferme point une action vritablement dramatique, il faut rechercher la cause de tous ces manquements ailleurs que dans la politique. La politique n’y entre pour rien, nous pensons que le choix mme de l’hrone a contribu cette froideur et cette absence d’action. Mais nous nous rservons de parler plus au long de la pice de M. Ponsard dans un des articles prochains. C’est une uvre trop srieuse pour qu’on ait le droit de- la juger la hte, aprs une seule reprsentation. Pour le moment nous avons voulu nous tenir dans les gnralits.

Eh bien! Nous le rptons, nous savons gr l’auteur d’avoir trait son sujet objectivement, comme disent les Allemands, Ne cherchez dans la pice de M. Ponsard ni] anathme contre Marat, iii apologie pour Charlotte Corday. Non, l’auteur s’est plac un point de vue plus potique et plus lev, il a voulu vivre, sentir et penser dans la peau de ses hros.

Comment vivre dans la peau de Marat, cet ogre rvolutionnaire qu’on montre aux petits enfants cheveux blancs, pour les rejeter dans la raction? Et il le fallait pourtant

Remarquez que toute l’immensit du gnie de Shakespeare repose sur cette nature de Prote: Shakespeare ne raconte pas, n’accuse pas, il ne distribue pas de prix Monthyon, mais il est lui-mme Shylock, Iago, il est la fois et Falstaff et Hamlet. Le pote n’est pas un juge d’instruction, ni un procureur du roi, il n’accuse pas, il ne dnonce pas, surtout dans un drame. Encore une fois le pote vit de la vie de ses hros, il tche de comprendre et de dire ce qui est humain mme dans le crime. Que le pote tche d’tre vrai, et les faits feront plus de morale que les sentences et les maximes. Il faut avoir quelque confiance dans la nature humaine et dans notre intelligence.

Nous louons l’auteur d’avoir eu le soin de ne pas rappeler de la tombe Marat pour lui faire jouer le rle d’un chacal-enrag,— de cet homme-loup, dpeint par la tante de Charlotte, de ce maniaque sanguinaire dpeint par Barbaroux. Non, Marat est reprsent, comme nous le connaissons, aigri, maladif, atrabilaire, fanatique, souponneux, le grand inquisiteur de la Rvolution, ‘le Lazare maudit qui a souffert avec le Peuple et qui a pous sa haine, sa vengeance!’

C’est bien dommage que l’auteur ait dvi de cette route dans la dernire scne, o Danton et Charlotte Corday mettent, pour ainsi dire, les points sur les i. Quelle froideur dans cette scne! Qu’elle est peu naturelle! Qu’elle est longue! La pice pouvait trs bien finir par la rponse de Danton Charlotte questionn sur l’effet produit par la mort de Marat: ‘Vous avez prpar son apothose!’ Le spectateur aurait pu achever l’ironie, en pensant que, de l’autre ct, la fin tragique de Marat, son tour, avait lev le pidestal d’une autre divinit — Charlotte Corday, pauvre fille enthousiaste! Elle tait atteinte de cette fivre gnrale, qui embrasait cette poque ardente le sang de tous les hommes, le sang de Marat comme le sien. Elle s’est dvoue au crime comme Karl Sand, sans avoir pour excuse dix-neuf ans et une obissance aveugle. On en a fait un ‘ange de l’assassinat’, lorsqu’elle n’tait qu’une sombre fanatique. Sa haine contre Marat est une monomanie. Pourquoi veut-elle le mer, lui et non Robespierre, qui tait plus dangereux pour ses amis, les girondins. Une monomanie ne peut intresser que sous le point de vue pathologique.

Le peu d’intrt vritable qui s’attachait la personne de Chariottej Gorday a beaucoup influ sur la pice, un assassin peut trs bien tre le hros d’une tragdie, mais pour cela il faut qu’il ait t encore quelque autre chose. L’existence de Charlotte Corday n’a t intressante qu’un seul instant: c’est celui o elle a plong le fer dans la poitrine d’un homme qu’elle connaissait peine.— Et encore un autre, lorsque sa jeune tte tomba sous la hache.

L’auteur a cr une Charlotte, une Charlotte qui parle beaucoup et comme un livre. On ne commence s’intresser elle que lorsqu’elle entre dans la chambre de Marat, et pourtant on frissonne la pense que l, derrire ce rideau, se commet un crime.

Il y avait mme quelque chose de pnible dans ces bouquets qui sont tombs aux pieds de M-lle Judith au moment o elle sortait couverte de sang. M-lle Judith a certainement mrit ces bouquets. Dieu nous garde de penser crue ce n’est pas l’artiste, mais l’acte mme que s’adressaient ces marques de sympathie, mais elles auraient t certainement mieux places au dernier acte.

Nous rservons tous les dtails pour un second article. En parlant de la pice de M. Ponsard, nous ferons connatre nos lecteurs une tragdie pleine de grandes beauts qui a paru il y a cinq ou six ans en Allemagne, intitule Dantons Tod et compltement inconnue en France. L’auteur, jeune pote, Buckner, est mort quelques mois aprs avoir crit ce pome.

Le talent avec lequel les artistes ont ressuscit les hommes qu’ils reprsentaient, ne laisse rien dsirer. Geoffroy t terrible de vrit, il a t encore plus vrai si c’est possible que ses collgues qui reprsentaient Danton et Robespierre avec une connaissance profonde de ces grandes figures de l’histoire.

Перевод

<Шарлотта Корде>

ТЕАТР РЕСПУБЛИКИ: первое представление ‘Шарлотты Корде’, драмы в стихах, в пяти действиях и восьми картинах, соч. г. Понсара. — Общий взгляд.

Да! Свойственна лишь жалким поколеньям

Позорная боязнь событий и идей.

(Понсар. Пролог к ‘Шарлотте Корде’)

Что за мрачная мысль подсказала поэту эти стихи! Как! Просить извинения, у парижской публики, за то, что у тебя нашлось достаточно смелости воскресить эпизод из великой эпопеи, называемой Французской (всеобщей, хотел я сказать) революцией… Да! Это смелость, но смелость совершенно иного рода, чем та, которая подразумевается прологом.

Французская революция! Да знаете ли вы, что, породив такую эпоху, человечество отдыхает целые столетия? Дела и люди этих торжественных дней истории остаются подобно маякам, предназначенным освещать дорогу человечеству: они сопровождают человека из поколения в поколение, служа ему наставлением, примером, советом, утешением, поддерживая его в бедствиях и еще более в счастии.

Одни лишь гомеровские герои, великие люди древности да чистые и прекрасные личности первых веков христианства достойны разделить это право с героями Революции.

Мы почти позабыли события минувшей половины века, но воспоминания о Революции живут в нашей памяти. Мы читаем, мы перечитываем летописи тех времен, и интерес наш к ним все возрастает при каждом чтении. Таков магнетизм силы Революции, которая и из глубины могилы влияет на хилые поколения, исчезающие, как говорил Данте, ‘подобно дыму, не оставляя никакого следа’*.

Борьба этих Титанов была неистовой, ожесточенной, всякий раз, когда мы о них думаем, страшные воспоминания возникают в нашем воображении, и тем не менее справедливость этой борьбы закаляет и возвышает душу.

И буря страшна, но кто же станет оспаривать свойственную ей величественную красоту? Не выезжайте на утлом челне любоваться грозным зрелищем разбушевавшегося моря — вас поглотит пучина у самого берега*. Точно так же, вызывая в памяти эти героические и мрачные времена, не пользуйтесь, чтобы судить о них, маленьким кодексом будничной морали, совершенно недостаточным для этих катаклизмов, очищающих воздух во время грозы, созидающих среди развалин. Подобные эпохи не следуют предписаниям какой-либо морали — они сами предписывают новую мораль.

Поэт это превосходно понял. Доказательство тому — его пьеса. Но, в таком случае, что значит это сомнение, высказанное в самом ее начале? Что заставило поэта прибегнуть к самооправданиям?

Быть может, он все-таки был прав!.. Г-н Понсар, сохраняя благородство и беспристрастие, приподнял камень над свежей могилой. Он пренебрег слишком легким средством воздействия на публику при помощи намеков. Он не захотел искажать прошлое и совершать надругательство над мертвыми, пользуясь ими как масками для решения современных вопросов. Если пьеса его несколько холодна, если в ней не заключается подлинно драматического действия, то причину этих недостатков следует искать в чем угодно, но только не в политике. Политика, ее вовсе не коснулась, мы боимся даже. что самый выбор героини еще более способствовал холодности пьесы и отсутствию действия. Но мы позволим себе поговорить о пьесе г. Понсара подробнее в одной из будущих статей*. Это слишком серьезное произведение, чтоб иметь право вынести о нем поспешное суждение после одного лишь представления. Пока же нам хотелось бы придерживаться только общих положений.

Итак, повторяем, мы очень благодарны автору за то, что он трактует свой предмет объективно, как говорят немцы. Не ищите в пьесе Понсара ни проклятий Марату, ни восхваления Шарлотты Корде. Нет, автор стал на более поэтическую и более возвышенную точку зрения, ему захотелось жить, чувствовать и думать, воплотившись в своих героев.

Как же жить, воплотившись в Марата, этого революционера-людоеда, которого показывают седовласым детям, чтобы толкнуть их в лоно реакции? И все же это было необходимо.

Заметьте, что вся необъятность гения Шекспира заключена в его натуре Протея: Шекспир не рассказывает, не обвиняет, он не распределяет Монтионовских премий, но сам является Шейлоком, Яго, он одновременно и Фальстаф и Гамлет. Поэт вовсе не судебный следователь, не королевский прокурор, он не обвиняет, он не обличает, особенно — в драме. Повторяем, поэт живет жизнью своих героев, он старается понять, объяснить все, что есть человечного даже в преступлении. Пусть поэт старается быть правдивым, а факты сами представят больше нравственных выводов, чем все сентенции и афоризмы. Надобно питать некоторое доверие к человеческой природе и к нашему уму.

Мы одобряем автора, который счел нужным вызвать Марата из могилы не для того, чтобы заставить его играть роль бешеного шакала, человека-волка, описанного теткой Шарлотты*, кровожадного маньяка, описанного Барбару*. Нет, Марат изображен таким, каким мы его знаем*, — раздражительным, болезненным, желчным, фанатичным, подозрительным, великим инквизитором революции, ‘проклятым Лазарем, страдавшим о народом и проникшимся его ненавистью, его местью!’

Как жаль, что автор отклонился от этого пути в последней сцене, в которой Дантон и Шарлотта Корде ставят, если позволено так выразиться, точки над i. Как холодна эта сцена! Как мало в ней естественности! Как она длинна! Пьесу можно было бы превосходно завершить словами Дантона, который на вопрос Шарлотты о впечатлении, произведенном смертью Марата, ответил: ‘Вы подготовили ему апофеоз!’ Зритель мог бы развить этот иронический ответ, сознавая, что трагическая гибель Марата, в свою очередь, послужила пьедесталом другому божеству — Шарлотте Корде, бедной восторженной девушке! Она была охвачена общей лихорадкой, воспламенявшей в ту страстную эпоху кровь всех людей, кровь Марата, как и кровь Шарлотты. Как и Карл Занд, она обрекла себя на преступление даже без такого оправдания, как девятнадцать лет и слепое повиновение. Ее превратили в ‘ангела убийства’, тогда как она была только мрачной фанатичкой. Ее ненависть к Марату — мономания. Почему хочет она убить его, — именно его, а не Робеспьера, более опасного для ее друзей, жирондистов? Мономания может возбуждать интерес лишь с точки зрения патологической.

Незначительность подлинного интереса, возбуждаемого личностью Шарлотты Корде, оказала сильное воздействие на пьесу. Убийца вполне может стать героем трагедии, но он должен быть при этом и еще чем-нибудь. Одно лишь мгновение в жизни Шарлотты Корде представляло интерес: когда она вонзала кинжал в грудь человека, которого едва знала. И еще одно — когда ее юная голова пала под топором.

Автор создал Шарлотту, такую Шарлотту, которая много говорит, и говорит, как книга. Ею начинаешь интересоваться лишь тогда, когда она входит в комнату Марата, и все же трепет охватывает при мысли, что там, за занавесом, совершается преступление.

Было даже что-то неприятное в этих букетах, падавших к ногам м-ль Юдифь в ту минуту, когда она выходила, покрытая кровью. М-ль Юдифь без сомнения заслужила эти букеты. Избави нас бог от мысли, что не артистка, а само представление вызвало эти знаки одобрения, но они, тем не менее, были бы, конечно, более уместны в последнем акте.

Мы оставляем все подробности для второй статьи. Говоря о пьесе г. Понсара, мы познакомим наших читателей с трагедией, исполненной великих красот*, которая появилась пять или шесть лет тому назад в Германии, она озаглавлена ‘Dantons Tod’ и совершенно неизвестна во Франции. Автор, молодой поэт Вюхнер, умер через несколько месяцев после того, как написал эту поэму.

Талантливость, с которой артисты вокресили изображаемых ими людей, не оставляет желать ничего лучшего. Жоффруа был ужасающе верен истине, он был еще более верен истине, если это только возможно, чем его коллеги, игравшие Дантона и Робеспьера с глубоким постижением характера этих великих исторических личностей.

ВАРИАНТЫ

ПРИНЯТЫЕ СОКРАЩЕНИЯ

В разделах ‘Варианты’ и ‘Комментарии’ приняты следующие условные сокращения:

1. Архивохранилища

ЛБ — Отдел рукописей Государственной библиотеки СССР имени В. И. Ленина. Москва.

ГИМ — Государственный исторический музей. Москва.

ПД — Рукописный отдел Института русской литературы (Пушкинский Дом) Академии наук СССР. Ленинград.

ЦГАЛИ — Центральный Государственный архив литературы и искусства. Москва.

ЦГАОР — Центральный Государственный архив Октябрьской (революции и социалистического строительства. Москва.

2. Печатные источники

Л (в сопровождении римской цифры, обозначающей номер тома) — А. И. Герцен. Полное собрание сочинений и писем под редакцией М. К. Лемке. П., 1919—1925, тт. I—XXII.

ЛН — сборники ‘Литературное наследство’.

КОММЕНТАРИИ

Шестой том собрания сочинений А. И. Герцена содержит произведения 1847—1851 годов, за исключением ‘Писем из Франции и Италии’, составляющих V том настоящего издания.

Центральное место в томе принадлежит книге ‘С того берега’ (1847 — 1850).

Впервые публикуются (в разделе ‘Другие редакции’) ранние редакции некоторых глав ‘С того берега’: ‘Прощайте!’ (‘Addio!’), ‘Перед грозой’, ‘После грозы’, ‘Донозо Кортес…’, источниками которых по большей части являются авторизованные и современные Герцену авторитетные копии. Эти редакции, а также варианты других списков, первого (немецкого) издания ‘С того берега’ (1850) и журнальных публикаций отдельных глав на иностранных языках по-новому освещают существенные моменты идейного развития и деятельности Герцена и весьма важны для творческой истории этой книги.

Заметка ‘Вместо предисловия или объяснения к сборнику’ посвящена вопросу о создании вольной русской печати за границей.

Статьи ‘La Russie’ (‘Россия’) и ‘Lettre d’un Russe Mazzini’ (‘Письмо русского к Маццини’), опубликованные автором в 1849 г. на французском, немецком и итальянском языках, представляют собою первые сочинения Герцена о России, обращенные к западноевропейскому читателю.

Впервые публикуется в настоящем томе ранее неизвестная театральная рецензия Герцена на пьесу Ф. Понсара ‘Шарлотта Корде’, появившаяся в парижской газете ‘La Voix du Peuple’ 26 марта 1850 г. Обоснование ее авторства явилось итогом разысканий, производившихся Л. Р. Ланским для ‘Литературного наследства’.

Заключает том повесть ‘Долг прежде всего’ (1847—1851). Из статей Герцена, относящихся к 1847—1851 годам, остаются неразысканными шутливый набросок ‘На пароходе’ (см. письмо Герцена из Ниццы к Г. И. Ключареву от 20 ноября 1847 г.), который иногда совершенно неосновательно смешивают с ‘Перед грозой’ (см. об этом ЛН, т. 39-40, стр. 203), и неоконченный памфлет ‘Эмиль Жирарден и Эммануил Кант’, о работе над которым Герцен сообщал Гервегу весной 1850 г.

Печатается по тексту газеты ‘La Voix du Peuple’, No 175 от 26, марта 1850 г., где опубликовано впервые за подписью R…. Автограф неизвестен.

Принадлежность Герцену этой рецензии устанавливается на основании следующих фактов.

23 марта 1850 года в парижском Театре Республики (‘Комеди франсез’) состоялась премьера драмы Ф. Понсара ‘Шарлотта Корде’. На этом представлении присутствовал Герцен. В письме к Г. Гервегу, написанном на следующий день, Герцен сообщил свои впечатления от пьесы, которую назвал неплохой, но несколько холодной. При этом Герцен одобрительно отозвался об авторе, ‘у которого хватило ума, чтобы не изобразить Марата тигром, принимающим кровавую ванну и ежедневно поедающим отбивные из аристократов и священников, поджаренные на слезах монашек’. Через два дня, снова упоминая о ‘Шарлотте Корде’, Герцен написал Гервегу: ‘Кстати, прочти фельетон сегодняшнего ‘Voix du Peuple’, не обращая внимания на отвратительные типографские опечатки’ {Обе цитаты приведены здесь в переводе с французского.— Ред.}.

Форма этого совета наводит на мысль, что речь здесь идет о фельетоне самого Герцена. Не обращать внимания на опечатки в статье мог рекомендовать, вероятнее всего, сам автор.

И действительно, среди личных бумаг Герцена в ‘пражской коллекции’ (ЦГАОР) нами недавно обнаружен собственноручно составленный Герценом список его статей, в котором фигурирует и ‘Шарлотта Корде’.

Фельетон, указанный Герценом, помещен в No 175 ‘La Voix du Peuple’ от 26 марта в виде ‘подвала’ на первой странице газеты, под рубрикой ‘Фельетон ‘Voix du Peuple’ от 26 марта 1850 г.— Театральное обозрение’ и представляет собою рецензию на постановку ‘Шарлотты Корде’.

Эта рецензия содержит строки, очень близкие к отзыву Герцена, изложенному в письме к Гервегу. Имеются в нем и совпадения с уже известными высказываниями Герцена (см., напр., т. V наст. изд., стр. 185, 418— 419 и 426—427).

И по содержанию и по стилю рецензия на ‘Шарлотту Корде’, в которой содержатся яркие и глубокие высказывания о французской революции, о ее деятелях, о законах драматического искусства, о Шекспире,— заметно отличается от остальных рецензий в ‘La Voix du Peuple’, представляющих собой главным образом бесцветные пересказы сюжета разбираемых пьес и беглую оценку игры актеров. Рецензий, в которых ставились бы какие-либо вопросы общего характера и содержалась бы оценка исторических явлений и их философское осмысление, в ‘La Voix du Peuple’ нет.

Инициал R…., которым подписана рецензия на ‘Шарлотту Корде’, под другими рецензиями в ‘La Voix du Peuple’ больше не встречается. Вполне вероятно, что инициал этот обозначает начало слова ‘Russe’ (‘Русский’). Это тем более правдоподобно, что число точек здесь полностью соответствует числу пропущенных букв в этом слове. Как известно, статьи ‘La Russie’ и ‘Lettre d’un Russe Mazzini’, напечатанные в это время в ‘La Voix du Peuple’, также подписаны Un Russe

Фельетон в No 175 ‘La Voix du Peuple’ являлся лишь началом рецензии на ‘Шарлотту Корде’. Обещанное продолжение не появилось на страницах этой газеты — возможно, что оно так и не было написано.

В текст ‘La Voix du Peuple’ и в перевод внесено следующее исправление:

Стр. 240, строка 11 (перевод: стр. 244, строка 8): prs du bord <у самого берега> вместо: ou trop prs du bord <или слишком у самого берега> (см. примечание к стр. 244).

——

Стр. 243….’подобно дыму, не оставляя никакого следа’.— Герцен, имеет в виду XXIV песнь ‘Ада’ Данте (терцины 16—17).

Стр. 244. …у самого берега.— В этом месте текст газетной публикации неясен: перед словами ‘у самого берега’ стоит: ‘ou trop <или слишком>‘. Вероятно, именно здесь имела место одна из тех ‘отвратительных типографских опечаток’, на которые жаловался Гервегу Герцен. Из других грубых опечаток отметим несколько раз повторенное бессмысленное quelle вместо qu’elle.

…в одной из будущих статей.— Вторая рецензия на ‘Шарлотту Корде’ в ‘La Voix du Peuple’ не появлялась

Стр. 245. …человека-волка, описанного теткой Шарлотты…— Герцен ошибочно приписывает сравнение Марата с волком тетке Шарлотты Корде — г-же де-Бретвилль, в пьесе это сравнение вложено в уста другого персонажа — ‘старой дамы’, восклицающей по поводу Марата: ‘А правда ли, как говорят, что у него глаза багрового цвета, которые, подобно волчьим, сверкают во мраке?’ (Акт II, сцена 1).

…маньяка, описанного Барбару.— Жирондист Ш.-Ж.-М. Барбару (историческое лицо) в пьесе Понсара осыпает грязными поношениями Марата, называя его ‘бандитом, купающимся в крови’, ‘чудовищем’, ‘сухой и ненавидящей душой’ и т. п.

…Марат изображен таким, каким мы его знаем…— Ср. аналогичную характеристику Марата в ‘Былом и думах’ (часть III, глава XXII).

Стр. 246. …с трагедией, исполненной великих красот…— Историческая драма Георга Бюхнера ‘Смерть Дантона’ была написана в 1835 г. Умер Бюхяер в 1837 г. Других упоминаний о Бюхнере в переписке Герцена и его сочинениях не встречается.

Читайте также: