САМАЯ СВОБОДНАЯ В МИРЕ СТРАНА
САМАЯ СВОБОДНАЯ В МИРЕ СТРАНА
* * *
КОММЕНТАРИИ
КОММЕНТАРИИ
Самая свободная в мире страна, Аверченко Аркадий Тимофеевич, Год: 1921
Время на прочтение: 3 минут(ы)
Аверченко А.Т. Собрание сочинений: В 14 т. Т. 11. Салат из булавок
М.: Изд-во ‘Дмитрий Сечин’, 2015.
Если граждане разбегаются из Петербурга и Москвы во все стороны, как соленые зайцы, то — ясное дело — надо их чем-нибудь привязать к месту жительства.
Как же это сделать?
Другой бы кто никогда и не придумал, а советская власть — сидела, сидела — глядь — и придумала!
Издан был декрет:
‘Всякий, кто уезжает временно за границу, должен оставить вместо себя заложника, как гарантию своего возвращения’.
А совсем на днях мы наткнулись в газетах на такой декрет: ‘Система оставления вместо себя заложников распространяется не только на отъезд за границу, но и при передвижении внутри России’.
И верно. Кто сказал ‘А’ — должен сказать и ‘Б’. Как известно, всякий декрет вызывает практические приемы его применения:
— Здравствуйте, Егор Егорыч! А я к вам по делу.
— Представьте, и я к вам тоже собираюсь сейчас по делу!
— По какому?
— Нет, вы раньше скажите, какое ваше дело?
— Вы же хозяин, вы и говорите!
— А вы — гость, вам первая очередь. Так в чем же ваше Дело?
— Не соизволите ли вместо меня заложиться? Я в Тулу за хлебом хочу смотаться.
— Смотрите-ка! Я тоже за таким же делом к вам собирался. В Клин решил прокатиться за картошкой. Можно вас заложить на сей предмет?
— Ну, что вы! У меня голодная семья ждет муки, как манны небесной, а я к вам в заложники полезу?
— А меня, небось, подбиваете заложиться за вас?
— Так ведь вы холостой.
— Это-то и хуже. Возьмут меня, повертят-повертят: ‘Что, скажут, его зря в тюрьме кормить! Человек он одинокий, никому не нужный — израсходуем-ка его’.
— А так, не в тюрьме, вы думаете — гарантированы?
— Положим что. Но в тюрьме, говорят, голодом морят.
— А на свободе вы какие-такие разносолы кушаете?
— Положим что. Послушайте! А почему вам не заложить кого-нибудь из семьи?
— Кого-о? Жена уже заложена за брата, уехавшего в Берлин, свояченица сидит за дядю Владю, тетка Варвара — за своего возлюбленного Притыкина, удравшего в Опочку, а дети — такая мелочь, что их ни одна чрезвычайка не берет. ‘Это, говорят, такая мелкая рыбешка, что из нее никакой ухи не сваришь’. Егор Егорыч, голубчик, согласитесь!
— Послушайте… Ну а если я сяду за вас, а вы вдруг вместо Тулы, да в какое-нибудь Монте-Карло? Что тогда?
— Ничего особенного. Ну, расстреляют вас, только и всего.
— Да, положим. Это такой пустяк, что и говорить не стоит. Когда закладываться?
— Послезавтра.
— Готово. Только вы мне, когда вернетесь — мучицы полфунта.
— Откуда же, голубчик? Сам только на полтора фунта рассчитываю.
Камень, брошенный в воду, дает от себя круги по поверхности.
Первый круг — резкий, сильный, потом следующие — все незаметнее, но шире, шире, шире…
Шваркнули камень в болото — ‘отъезжающие за границу — оставляйте заложников!’ — и от камня пошли круги — все шире и шире:
‘Отъезжающие в любой из городов России — оставляйте вместо себя заложников!’
Поплывет еще круг:
‘Все, уезжающие в дачные места на лето — хотя бы за 20 верст — оставляют заложников!’
И еще:
‘Все, уходящие на рынок, должны оставлять дома вместо себя заложников’.
И венец этого стройного архитектурного сооружения такой.
В передней буржуазной квартиры топчется красноармеец, поставленный на тот предмет, чтобы помешать бегству хозяев из Советского Рая.
Из спальни выходит хозяин дома в халате.
— Вы куда, товарищ?
— Да вот сюда. Вот в эту дверь.
— А там что такое?
Хозяин шепчет что-то на ухо.
— Оставьте заложника, что вернетесь.
— Куда ж я денусь? Там и выхода другого нет.
— Знаем мы вас. А окно?
— Да ведь я в халате.
— Мало что вы в халате. Русский человек такая сволочь, что с третьего этажа из окна уборной голым убежит из Советской России за границу!
Впервые: Presse du soir, 1921, 10 февраля, No 33. Печатается по тексту газеты.
…’Все, уезжающие в дачные места на лето — хотя бы за 20 верст — оставляют заложников!’ — Возможно, Аверченко вдохновила на создание фельетона заметка ‘Жизнь на Севере (Письмо из Архангельска)’, опубликованная в пражской газете ‘Воля России’ в январе 1921 г.: ‘Характерные штрихи в системе режима: напр<,имер>,, если гражданин (все равно кто, женщина или мужчина) теперь захочет съездить хотя бы за 20 верст от своего города, нужно писать прошение об отпуске в особую комиссию, которая произведет медицинское освидетельствование просителя, затем требуется разрешение ‘Че-Ка’ всех категорий, причем обычно гражданину заявляют: ‘Не время теперь шляться’…’.