САЛАТ ИЗ БУЛАВОК (1)
САЛАТ ИЗ БУЛАВОК (1)
I
Логический вывод.
II
Уничтожение классовых перегородок.
III
Сознательные граждане.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
——
КОММЕНТАРИИ
КОММЕНТАРИИ
Салат из булавок (1), Аверченко Аркадий Тимофеевич, Год: 1917
Время на прочтение: 4 минут(ы)
Аверченко А.Т. Собрание сочинений: В 13 т.
Т. 10. В дни Содома и Гоморры
М.: Изд-во ‘Дмитрий Сечин’, 2017.
На один митинг, устроенный большевиками, явился скромный господин с интеллигентным приятным лицом и сдержанными манерами.
Это был я.
Когда я приблизился к председателю митинга, он спросил меня:
— Чего вам?
— Хочу говорить. Запишите меня оратором в очередь.
— Хорошо. Как ваша фамилия?
— Виктор Гюго.
Он был ошеломлен.
— Что-о-о?!!
Я приятно улыбнулся ему и твердо повторил:
— Моя фамилия — Виктор Гюго.
— Но… ведь… Виктор Гюго… давно уже умер.
— Разве? Какой удар. Впрочем, я что-то такое слышал об этом. Да-а… Не живут на свете талантливые люди.
— Как же вас записать?
— Виктор Гюго.
Председатель с расширенными от удивления глазами и суеверным ужасом на лице встал и дрожащим голосом обратился к аудитории:
— Товарищи! Происходит что-то странное: явился человек и говорит, что его зовут Виктор Гюго.
Сотни глаз впились в меня, и вдруг среди тишины прозвучал чей-то голос:
— Да позвольте: я его знаю. Это — Аркадий Аверченко.
Председатель бросил на меня взгляд, полный упрека:
— Как же вы говорите, что вы — Виктор Гюго, когда вас зовут Аркадий Аверченко?
— О, могильные черви! — завопил я. — У вас не хватает даже крохотного, микроскопического мужества — быть справедливым!! Если ваш Бронштейн называет себя Троцким, Андельбаум — Зиновьевым, Розенфельд — Каменевым, Нахамкес — Стекловым, Гиммер — Сухановым, Гольдман — Горевым, Гольденберг — Мешковским и Лурье — Лезиным, если все вы изменили свои немецкие фамилии на русские, то почему же мне не изменить свою малороссийскую фамилию на французскую!? Только вкуса-то у меня будет побольше, чем у вас! Виктор Гюго!! Разве плохо?
Я пожал плечами и повернулся, чтобы уйти… И услышал за своей спиной:
— Меняет фамилию… Гм! Наверное, провокатор. Трудно быть справедливым в революционной России.
— Здравствуйте, голубушка. Вы кто?
— А я горничная новая. Вы ведь публиковали.
— Как же, как же… Присядьте. Наши условия вот какие…
— Может быть, вы раньше выслушали бы мои условия?..
— Сделайте одолжение.
— Вот: жалованье — 120 рублей в месяц, служба от 9 до 5 часов, отдельная комната, пища ваша, праздники свободные, ежегодно месячный отпуск, наградные на Рождество и Пасху. Нравятся вам эти условия?
— Очень.
— Подходят?
— Очень подходят. Я от них в восторге.
— Ну вот и хорошо.
— Я от них настолько в восторге, что хочу даже предложить вам одну комбинацию.
— Ну-с?
— Не возьмете ли вы меня в горничные на этих условиях?
— То есть?!!
— Сделаем обратное: вы переходите в барыни, а я с удовольствием поступлю к вам на ваших же условиях — в горничные.
Шесть русских граждан явились в ресторан поужинать.
Посмотрев карточку, один из компании предложил:
— В меню есть целое седло молодого барашка. Давайте закажем на всех целое седло.
Другой из компании поморщился:
— Ну, какая теперь баранина! Черствый сухарь с сальным запахом. Давайте закажем лучше на всех целого гуся.
— Гуся? Да что вы, батенька! Ведь гуси мороженые!!
— В июне-то?
— И очень просто. Из холодильников. А седло барашка…
— К черту ваше седло! Вы бы еще подпругу предложили.
— Вы думаете, это очень остроумно?..
— Во всяком случае, остроумнее, чем…
— Ну, поехали! Господа! Я предлагаю поставить вопрос о седле или гусе на голосование. Кто за седло — поднимите руку!
— Идет… Извольте… Получается — три руки за седло, три — за гуся!..
— Голоса разбились! Давайте выберем председателя и посчитаем его голос за два. Я предлагаю выбрать Кумекина.
— Ишь ты, ловкий какой. Они оба с Кумекиным за седло, так он предлагает Кумекина, чтобы иметь перевес за седло. А я предлагаю Чертобатькова…
— Гусевика-то? Не менее ловко. Нет уж, если по справедливости, — предлагаю выбрать председателя закрытой баллотировкой.
— Принимаю! Но только имею заявление по вопросу голосования…
— Ну-с?
— Считаю, что прения еще недостаточно осветили то или иное содержание нашего ужина, и поэтому предлагаю прения продолжать…
— А я предлагаю выделить из нашей среды комиссию и командировать ее для ознакомления на месте, на кухне, с качеством как гуся, так и седла.
— Да, но если в комиссию попадет большинство гусевиков — они будут тянуть в свою сторону и провалят седлистов…
— Ну так пусть в комиссии будут равномерно представлены гусевики и седлисты.
— Но ведь тогда опять голоса разобьются.
— Прошу слова! Господин председатель…
— Какой председатель? У нас нет председателя.
— Так выберем! Закрытой баллотировкой. Вот вам бумажки — пишите же…
— Итак, господа, большинство получил Чертобатьков.
— Гусевик! Долой его!
— Позвольте, господа! Ввиду того, что при голосовании были допущены правонарушения…
— Прошу слова!
— И я! Меня запишите за ним.
— И я прошу слова… А вот идет официант… Он хочет что-то сказать… Вы тоже просите слова, товарищ ресторанный служащий…
— Да… я…
— Господа! Предлагаю предоставить слово товарищу ресторанному служащему вне очереди.
— С какой стати? Пусть запишется!
— Поставим на голосование!
— Говорите, товарищ ресторанный служащий!
— Слушаем, слушаем! Браво!
— Я… я только хочу сказать, что ресторан сейчас закрывается, и вы…
— Позвольте, товарищ! Мы есть хотим…
— Надо было заказывать раньше. Кухню только сейчас закрыли.
— А все гусевики, черт бы их драл…
— И вы, седлисты, тоже хороши. Вот и иди домой, не солоно хлебавши.
Много, очень много у нас говорят. Так много, что, боюсь я, останется Россия в конце концов и без седла, и без гуся…
Впервые: Новый Сатирикон. 1917. No 22.
…Андельбаум — Зиновьевым… — не совсем так: он — Апфельбаум, но это по матери, а по отцу Григория Евсеевича Зиновьева звали — Овсей-Герш Аронович Радомысльский.
Прочие персонажи соответствуют псевдонимам.