Сафар-бей, владетель Абхазии, Ашхацава Семен Михайлович, Год: 1912 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 19 минут(ы)

Скачать в PDF

Скачать в FB2

Сафаръ-бей
владтель Абхазіи.

Историческая драма въ 4-хъ дйствіяхъ

Изв. изъ ром. Д. Л._Мордовцева ‘Промет. nom.’

С. М. Ашхацава.

Сухумъ,
‘Электро-моторная типографія ‘Сухумскаго Листка’.
1912 г.

Дйствующія лица:

Килишъ-бей, владтельный князь Абхазіи (высокій, стройный старикъ, лтъ 60.)

Баталъ-бей, сынъ Келишъ-бея, лтъ 15.

Сафаръ-бей, наслдный сынъ Келишъ-бея, 28 лтъ. Манучаръ, князь изъ владтельной фамиліи ‘Шервашидзе’, лтъ 40, средняго роста, полный.

Асланъ-бей, сынъ Келишъ-бея, лтъ 26, роста выше средняго, худой, смуглый, въ движеніяхъ ршительный.

Няня старуха.

Бежанъ, младшій братъ кн. Манучара.

Гр. Гудовичъ, Намстникъ Кавказа.

Матлевскій, главный чиновникъ канцеляріи гр. Гудовича. Орбеліани, князь грузинскій въ чин генерала.

Кучукъ-бей, владтель г. Поти, старикъ съ длинной бородой, въ турецкой одежд, въ чалм.

Эсма-Ханумъ, дочь Кучукъ-бея, красавица.

Лида, молочная сестра Асланъ-бея.

Два мичмана.

Старикъ.

Докторъ флотскій.

Княгиня, супруга Сафаръ-бея.

Димитріи, старшій сынъ Сафаръ-бея.

Священникъ, духовникъ Сафаръ-бея.

Морское и сухопутное войско и абхазская милиція.

Донтъ, капитанъ морского корпуса

Офицеръ пхотинецъ

Капитанъ милиціи-адъютантъ Орбеліани.

Дйствіе 1-е.

Первое явленіе.

Келишъ-беи, Баталъ-бей и часовой.

Дйствіе происходитъ въ лтней резиденціи владтельнаго князя Абхазіи Келишъ-бея, въ Соуксу (Литы).

Келишъ-бей. Я радъ, что Асланъ-бей. наконецъ, исправился. Хвала Аллаху!

Баталъ-бей. Да. отецъ, онъ много причинилъ намъ горя своимъ неповиновеніемъ и злобой.

Келишъ-бей. Ну, мой милый Баталъ, забудемъ старое, пусть оно покроется пепломъ забвенія. Теперь я свободно могу управлять своимъ народомъ, не боясь нашествій кубанцевъ и турокъ. Въ союз съ Россіей. Абхазіи не страшенъ и самъ падишахъ. Посмотри, какъ храбрые слуги благо Даря урзываютъ полы бешметовъ и въ Турціи, и въ Персіи. Я еще помню. когда Крымъ былъ подъ властью пятаго падишаха, а теперь Крымъ-баштанъ благо Царя. Изъ Крыма къ берегамъ дорогой нашей Абхазіи плывутъ корабль за кораблемъ, и уже на мачтахъ у нихъ не полумсяцъ треплется на полотнищахъ, оттуда глядитъ наша горная птица орелъ, да еще съ двумя головами.

Баталъ-бей (съ улыбкой). Да, отецъ, одну отрубишь — другая останется.

Келишъ-бей. Скоро, пожалуй, и Анапу, эта птица заклюетъ. Да. Поти, думаю, скоро прикроютъ урусы своей шапкой, а то. чего добраго, и нашъ Кучукъ-бей самъ протянетъ руку за этой шапкой, за желтыми круглянками. Вотъ у падишаха и съ этой стороны будутъ отрзаны полы бешмета. А Персія? Разв съ Бабыхана, повелителя Ирана, урусы не снимаютъ съ ногъ чувяки? Какъ ни реви его левъ, а съ двухголовой птицей ему не сравниться: она высоко летаетъ и смло смотритъ на солнце. А у благо Даря, говорятъ, и солнце никогда не заходитъ.

Баталъ-бей (съ удивленіемъ)- Какъ такъ, отецъ, какъ не заходитъ солнце?

Келишъ-бей. Такъ и не заходитъ, мой милый Баталъ: у благо Даря столько земли, что когда онъ въ Петербург ложится спать, то за Сибирью встаетъ уже солнце, тутъ одни вечерній намазъ творятъ, а тамъ другіе-утренній.

Баталъ-бей. Значитъ, у урусовъ и теперь день?

Келишъ-бей. У однихъ день, а у другихъ ночь. Теперь одни урусы видятъ мсяцъ, а другіе солнце.

Баталъ-бей (съ удивленіемъ). Аллахъ, Аллахъ!

Келишъ-бей. Вотъ и Наполеонъ не могъ сдлать ничего блому Дарю. Пришелъ, постоялъ у порога его сакли, а черезъ порогъ ее посмлъ переступить — двухголовая птица глаза бы ему выколола. (Подзываетъ часового и спрашиваетъ) Асланъ воротился?

Часовой. Воротился, ваша свтлость. (Уходитъ).

Баталъ-бей. Зачмъ Асланъ здилъ въ Сухумъ, отецъ?

Келгтъ-бей. Я посылалъ его за княземъ Бежаномъ.

Баталъ-бей. А разв онъ воротился изъ Мингреліи?

Калишъ-бей. Воротился, когда ты былъ въ Кодор.

Баталъ-бей. А въ Поти, когда ты пошлешь Кучукъ-бею и кого?

Келишъ-бей. Асланъ-бея съ Бежаномъ. Но отчего у нихъ кони не разсдланы? Ни одного нукера не видно. Куда они пропали? спятъ что ли? (Баталъ встаетъ и идетъ черезъ парадную дверь на балконъ и только поровнялся съ окномъ, раздается выстрлъ. Онъ падаетъ мертвымъ, Келгтъ-бей соскакиваетъ съ мста, поспшно направляется на балконъ).

Келишъ-бей. Злодй! Кто здсь?

2-е явленіе

Асланъ-бей, ежанъ. братья-сыновья Келишъ-бея.

(Послдовалъ выстрлъ и Келишъ-бей падаетъ мертвымъ).

Келишъ-бей (простоналъ) Аллахъ! Сынъ мой!

Асланъ-бей. Да. это я — сынъ твой! Только блудный сынъ! А вотъ теб сыновній поцлуй! (Асланъ съ Бежаномъ вскакиваютъ на сцену).

Асланъ-бей. Гд же они. братцы — зменыши любимчики?

Бежанъ. Должно быть въ другихъ покояхъ (показываетъ пальцемъ на боковую дверъ. Асланъ влетаетъ туда, съ Бежаномъ. Въ это время на шумъ отъ выстрла прибгаютъ изъ своихъ покоевъ два брата, сыновья Келишъ-бея).

Братья. (Безсвязное бормотанье). Отецъ… братъ… О, Аллахъ, Аллахъ..!

(Изъ другихъ дверей вбгаютъ Асланъ съ Бежаномъ).

Асланъ-бей. Вотъ они гд! Бей, Бежанъ! Докончимъ этихъ зменышей — мстителей. (Два выстрла убиваютъ ихъ обоихъ).

Асланъ-бей. Теперь айда. Сдлано все. что нужно (убгаютъ. На мсто происшествія прибгаютъ люди съ крикомъ, шумомъ, плачемъ. Уносятъ убитыхъ въ ихъ покои, оттуда слышны плачъ и рыданіе. На сцен являются Манучаръ и Сафаръ-бей).

Явленіе 3.

Манучаръ. Сафаръ-бей и няня.

Манучаръ. Ты что намренъ длать, бдный Сафаръ-бей?

Сафаръ-бей. Я самъ не знаю, милый Манучаръ. Я совсмъ потерялъ голову.

Манучаръ. Помни, убійца не будетъ медлить, участь твоего отца ожидаетъ и тебя и все твое семейство.

Сафаръ-бей. Знаю… что же мн длать.

Манучаръ. Я слышалъ, что покойный отецъ твой, да будетъ священна его память, назначилъ тебя помимо Асланъ-бея. наслдникомъ и владтельнымъ княземъ Абхазіи.

Сафаръ-бей. Да меня.

Манучаръ. Гд же духовное завщаніе?

Сафаръ-бей. Оно здсь, въ этомъ стол (показываетъ ящикъ стола)

Манучаръ. Хорошо… Надо тотчасъ же прочитать публично и показать собравшимся здсь князьямъ и дворянамъ и всмъ абхазцамъ это завщаніе. Я прочитаю его самъ на галлере, а потомъ Мулла прочитаетъ въ мечети. Но этого мало. Асланъ-бей уже сносился тайно съ владтелемъ Поти Кучукъ-беемъ,— мн эту тайну продали. Асланъ-бей заручится помощью Кучукъ-бея и турокъ и тогда мы вс пропали съ нашей бдной Абхазіей.

Сафаръ-бей. Что же намъ длать, какъ спастись?

Манучаръ. Одно спасенье — Россія.

Сафаръ-бей. Мн отецъ объ этомъ говорилъ.

Манучаръ. Нужно скоре приступить отъ слова къ длу, нужно возможно скоре отправить просительную грамоту русскому Императору.

Сафаръ-бей. Позовите духовника, онъ напишетъ. (Манучаръ встаетъ, даетъ приказаніе часовому позвать духовника. Въ это время на сцен является старая няня Келишъ-бея. охая, стоная, ломая руки съ саблею, повшенной на ше).

Няня. О, господинъ. Возьми саблю, руби мою старую голову. О.— о!.

Сафаръ-бей. Что съ тобою, Кана?

Няня. 0. руби мою недостойную голову.

Манучаръ. (встаетъ и подходитъ къ ней). Да, что случилось, скажи толкомъ?

Няня. О, я потеряла мою проклятую голову… Когда господина моего и двухъ мальчиковъ не стало. О, всели ихъ Аллахъ, въ раю пророка и когда ихъ не стало, я потеряла голову… Да будетъ она проклята.

Сафаръ-бей. (нетерпливо останавливаетъ ее и спрашиваетъ). Ну что же?!

Няня. Я забыла, господинъ, опоясать домъ… О горе.

Манучаръ. Какъ опоясать домъ, зачмъ?

Няня. О, господинъ, ты врно выросъ въ чуткой стран, не знаешь, что домъ нужно было опоясать.

Манучаръ. Чмъ опоясать, для чего?

Няня. Тесьмою шелковою опоясать, господинъ. Это всегда надо длать, чтобы ангелъ смерти не унесъ еще кого либо въ подземное царство.

Сафаръ-бей. (встревоженно). Что же еще разв кто нибудь умеръ?.

Няня. Хуже, господинъ. О — о…

Сафаръ-бен. Убитъ?!.

Няня. Хуже, господинъ, о — о. хуже… Твоя любимая сестра Роста Ханумъ наше сокровище, роза Абхазіи, жемчужина востока. наша Роста Ханумъ утонула.

Сафаръ-бей, Манучаръ, (вмст воскликнули). Утонула?!

Няня Она услыхала о смерти отца въ замк Илоры у Эхта-Ханума и какъ безумная поскакала сюда съ нукерами. О, Аллахъ, Аллахъ… Ея лошадь выбилась изъ силъ… Въ горахъ пошелъ сильный дождь, вода въ Гумистахъ сильно поднялась, и ревла какъ бшенная. Ханумъ погнала лошадь въ рку. О, лошадь споткнулась, вода унесла Роста Ханумъ. О, я виновата, руби мн голову — вотъ сабля, я не опоясала домъ моего господина.

Манучаръ. Но она была вн дома.

Няня. Все равно… Ангелъ смерти не видлъ опояски и унесъ наше сокровище, нашу блую лилію. О, моя проклятая голова. (Сафаръ-бей плачетъ).

Манучаръ. Что же, нашли ея тло?

Няня. Нашли, господинъ, сейчасъ же принесли къ отцу положили.

Манучаръ. А скоро отыскали ея тло.?

Няня. Скоро… Но души уже не нашли въ ней, душа утонула, надо душеньку ея теперь вызвать изъ воды. Я пойду звать ее, а потомъ рубите мн голову (няня уходитъ черезъ парадную дверь).

Сафаръ-бей. (придя въ себя) Пойду взгляну на нее. О, моя чистая лилія за отцемъ и братомъ ушла, оставила насъ (Сафаръ-бей уходитъ черезъ боковую дверь, за нимъ въ раздумьи слдуетъ Манучаръ).

Дйствіе II.

Первое явленіе

Графъ Гудовичъ, Магилевскій.

Дйствіе происходитъ въ Канцеляріи Намстника Кавказа — Гр. Гудовича, въ Тифлис. Графъ сидитъ за письменнымъ столомъ, разсматриваетъ бумаги, изъ другой комнаты канцеляріи приходитъ Магилевскій съ бумагой.

Магилевскій. Знаете, Вате Сіятельство, оказывается Сафаръ-бей проситъ у Его Величества Государя Императора покровительства.

Гудовичъ. (Протяжно) Та-акъ… (Графъ беретъ грамоту отъ Магилевскаго и громко читаетъ)

‘Всеавгустйшему и Всемилостивйшему Монарху нашему Всеподданнйшее прошеніе и преданіе себя съ владніемъ моимъ черезъ сіе мое письмо, слдующимъ образомъ.

1) Я, Сафаръ-бей. наслдникъ и владтельный князь Абхазіи: Дала, Цабала, Самурзакани и внутреннихъ мстъ по своему доброму желанію отнын вступаю въ подданство и службу Всемилостивйшаго Самодержавна всея Россіи и прочихъ Императора Александра Павловича.

2) Отнын, письмомъ симъ передаю себя и Абхазію и все находящееся въ ней въ наслдственное подданство престолу Его Императорскаго Величества и также преемникамъ Его престола съ прежней нашей православной врой.

3) Обязываюсь давать лсъ для кораблей и золотыя и серебрянныя руды, кои будутъ находиться въ моемъ владніи съ дачею нкоторой части мн, по щедрой милости Всемилостивйшаго и Самодержавнйшаго Государя нашего.

4) Обязуюсь вмст съ моими подданными безпрекословно повиноваться распоряженіямъ Главноуправляющаго Грузіей.

5) По благости и человколюбіямъ (Самодержавнйшаго Государя нашего Императора, я не льщусь тми выгодами, которыхъ общаетъ мн Порта-Оттоманская ежегодными жалованьями и прочими многими выгодами.

6) За все мое врноподданническое усердіе Всеавгустйшій Самодержавецъ да соизволитъ оградить мое владніе отъ вторженія вншнихъ враговъ и внутреннихъ смутъ своими побдоносными войсками,

7) . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

По священнйшему благоволенію отъ Его Императорскаго Величества да будетъ мн грамота, утверждающая меня и мое потомство въ вчное потомственное управленіе страной, ненарушимо вчно, докол Императорскій Престолъ пребудетъ счастливымъ и сильнымъ и да будетъ эта грамота утверждена Монаршей непосредственной подписью.

Съ такимъ искреннйшимъ врноподданническимъ усердіемъ предаю себя и подвластное мн владніе Престолу Всероссійской Имперіи объ усерднйшемъ исполненіи вс эти пункты утверждаю общаніемъ и присягой.

Въ чемъ подписуемся. (Прочитавши кладетъ грамоту на столъ и стучитъ пальцемъ по бумаг).

— Много будетъ намъ хлопотъ съ этой Абхазіей. Уже на что Имеретинцы сравнительно смирный народъ. Но и эта Имеретія много у насъ крови испортила, а Абхазія — да это все равно, что крапивы накласть себ за пазуху.

Магилевскій (съ улыбкой). Но Ваше Сіятельство, весною щи изъ крапивы объяденіе.

Гудовичъ. Такъ то такъ, да какъ изъ Абхазіи сварить. Трудно, хоть теперь и весна.

Магилевскій. Сваримъ, Ваше Сіятельство, крапива ужасно любитъ собственное свое смя… Такъ мы у крапивы возьмемъ малую толику ея смячекъ.

Гудовичъ. Какъ такъ? Вдь у насъ крапивнымъ сменемъ называютъ чиновниковъ.

Магилевскій (съ улыбкой). И меня въ томъ числ. Чтобъ абхазская крапива не обжигала намъ ни рукъ, ни ногъ, мы возьмемъ у Сафаръ-бея его сыновей въ аманаты… Вотъ вамъ, Ваше Сіятельство щи изъ крапивы. Я хорошо изучилъ этихъ азіатовъ.

Гудовичъ. Отлично, я согласенъ.

Магилевскій. Вмст съ тмъ мы потребуемъ отъ Сафаръ-бея просительныхъ пунктовъ по которымъ онъ обязуется поступить со своей стороной въ вчное и потомственное владніе Россіи.

Гудовичъ. Отлично, такъ и будемъ дйствовать. А чтобы Асланъ-бей не усплъ натворить тамъ бдъ, вы приготовите теперь же предписаніе генералъ-майору Рикгофу вступить съ войскомъ въ Абхазію на помощь Сафаръ-бею и предложеніе правительниц Мингреліи, княгин Нин Дадіани, чтобы ея милиція была отправлена немедленно туда, для изгнанія изъ Сухума Асланъ-бея. А еще бы лучше поймать этого разбойника

Магилевскій. Поймать его. Ваше Сіятельство, трудно будетъ. Если мы его даже прижмемъ на всхъ пунктахъ Абхазіи если, выгнавъ изъ Сухума, тоже отржемъ ему отступленіе на югъ и на сверъ, то-есть и за рку Ріонъ въ Турцію и за рку Бзыбъ, тоже въ Турцію, къ Анап, то у него еще остается отпертою дверь, которую мы запереть не въ силахъ. Другое дло, если бы мы укрпились на этомъ берегу. Но какъ? Надо добыть этотъ ключъ Ваше Сіятельство.

Гудовичъ. Отлично, я догадываюсь о какомъ ключ вы говорите.

Магилевскій. Да, Ваше Сіятельство, знаю, но только объ этомъ ключ надо говорить шопотомъ.

Гудовичъ. Что же. Мы шопотомъ переговоримъ съ тмъ, у кого этотъ ключъ теперь въ карман.

Магилевскій. Съ Кучукъ-беемъ?

Гудовичъ. Да… объ этомъ давно думалъ. Пока Поти и устья Ріона въ рукахъ у Турокъ, мы безсильны упрочить нашу власть не только въ Абхазіи, но и въ Имеретіи. Турки всегда будутъ грозить этимъ странамъ. Пока взаперти устья Ріона ключемъ Кучукъ-бея, мы не можемъ доставлять въ Ріонъ изъ Крыма ни продовольствія, ни вспомогательнаго войска, ни боевыхъ припасовъ: все это нужно добывать изъ за хребта. Но вдь черезъ хребетъ только орлы безопасно летаютъ, а не наши обозы и отряды.

Магилевскій. Для этого, Ваше Сіятельство, нужно переговорить общепринятымъ языкомъ.

Гудовичъ. Какимъ это?

Магилевскій. Золотомъ-съ.

Гудовичъ. Отлично….

Магилевскій. А теперь надо бы и поговорить.

Гудовичъ. Отлично, у меня золотой словарь уже готовъ. Вотъ смотрите (Графъ отдернулъ со стола легкое покрывало изъ зеленой тафты, гд лежали драгоцнные кинжалы, шашки, украшенныя дорогими камнями и брилліантами, пистолеты серебромъ и золотомъ отдланные, золотыя и серебрянныя медали. Графъ беретъ саблю и показываетъ). Вотъ этой сабл цна 1500 рублей, а эти дв но 100 руб, а одинъ этотъ кинжалъ съ камнями въ 750 рублей.

Магилевскій. Да, у дикаря глаза разбгутся при вид такихъ сокровищъ. За такое оружіе, Кучукъ-бей и отца родного продастъ. А кому же эти медали?

Гудовичъ. Ему и его приближеннымъ.

Могилевскій. На кого. Ваше Сіятельство, думаете возложить порученіе переговорить съ Кучукъ-беемъ?

Гудовичъ. Мой выборъ останавливается пока на его родственникахъ. преданныхъ Россіи. Я полагаю, что въ этомъ дл будутъ полезны Вахтанъ Гуріели, двоюродный братъ Кучукъ-бея, также подполковникъ князь Эрнстовъ, генералъ-майоръ князь Орбеліани и князь Манучаръ Шервашидзе.

Могилевскій. Князь Манучаръ. какъ я слышалъ, очень друженъ съ Сафаръ-беемъ.

Гудовичъ. Кто ихъ разберетъ, этихъ азіатовъ.Вдь братъ же этого Манучара, Бежанъ участвовалъ въ убійствъ Келишъ-бея и его сыновей. Все это у нихъ зависитъ отъ минуты, отъ темперамента: сейчасъ они обнимаются, цлуются, а черезъ минуту кинжалъ въ сердц, и все это изъ за пустяковъ.

Магилевскій. Да, удивительный народъ. Мн объ этомъ же Асланъ-вс разсказывали, можетъ быть, это и анекдотъ, но очень характерный. Фетъ онъ гороховую похлебку, сълъ почти всю, но замтилъ въ жижиц одну горошину, не выловленную ложкой, старается ее выловить. Горошина все ускользаетъ изъ ложки, а у него уже глаза горятъ отъ злости на эту непокорную горошину. А говоритъ, подлая, не поддаешься, такъ вотъ же теб,— выхватываетъ изъ за пояса пистолетъ и бацъ въ миску.

Гудовичъ. (Смется).

Гудовичъ. Да, это похоже на него.

Магилевскій. И на всякаго абхазца. У нихъ и женщины такія же отчаянныя. У этого Асланъ-бея есть молочная сестра, по имени Дида, такъ эта двочка, длаетъ съ ними вс набги на наши станицы: на Кубань, Кисловодскъ и теперь, говорятъ, пробралась къ нему въ Сухумъ и находится при немъ въ вид пажа.

Гудовичъ. Да, мн говорили о ней, и прехорошенькій, говорятъ чертенокъ.

Матлевскій. Ваше Сіятельство, теперь я ухожу, у меня срочныя бумаги, нужно окончить.

Гудовичъ. Пока, до свиданія. (Магилевскій уходитъ).

Дйствіе 3.

Первое явленіе

Орбеліани, Кучукь-бей, Эсма Ханумъ.

(Дйствіе происходитъ въ дом владтеля Поти, Кучукъ-бея оружіе, принесенное Орбеліани, лежитъ на особомъ стол).

Орбеліани. Ханумъ, весело вамъ живется въ Поти? Не скучаете ли вы въ такомъ маленькомъ городк?

Кучукъ-бей. Она теперь немножко скучаетъ по своей пріятельниц.

Орбеліани. Въ Тифлис вы бы не скучали, тамъ такое обширное общество, столько развлеченій.

Эсма-Ханумъ (тихо). Мн и здсь хорошо, катаюсь въ горахъ, зжу съ отцомъ на охоту, плаваемъ по морю, иногда здимъ въ Батумъ, Трапезондъ.

Орбеліани. О. это далеко не то, что въ Тифлис (съ улыбкой), а еще лучше Петербургъ: вы были бы приняты ко Двору Императора, вы посщали бы придворные балы, оперу, театры. концерты, въ Эрмитаж и въ академіи художествъ вы бы видли столько произведеній искусствъ.

Эсма-Ханумъ (съ милой, наивной улыбкой). Это такъ много, что не поймешь всего.

Орбеліани (съ улыбкой). Вы бы все скоро узнали.

Эсма-Ханумъ. Но гамъ, говорятъ, лтомъ ночей не бываетъ,

Орбеліани. Нтъ, бываютъ ночи, но только свтлыя.

Эсма-Ханумъ. А какъ же мн говорили, что тамъ какое то ледяное море, а лтомъ, ночью, солнце никогда не можетъ скрыться въ мор, а все ходитъ кругомъ, какъ потерянное и отъ этого люди съума сходятъ.

Орбеліани (весело смется). Это вамъ, врно, говорили о Ледовитомъ океан, туда къ полюсу, гд, дйствительно, лтомъ нсколько мсяцевъ не заходитъ солнце, но это такъ далеко отъ Петербурга.

Эсма-Ханумъ. А все же страшно.

Кучукь-бей (шутя). Вотъ я тебя и отвезу въ Петербургъ, туда, гд солнце ходитъ какъ потерянное.

Эсма-Ханумъ (капризно). Нтъ отецъ, ты лучше повези меня въ Стамбулъ — ты же общалъ это и мн и Дид.

Бучукъ-бей (улыбаясь). Подожди, повезу.

Эсма-Ханумъ. Тамъ такіе мечети, дворцы, караванъ-сараи, Босфоръ, Золотой Рогъ, самъ падишахъ.

Орбеліани. Въ Петербург дворцы, храмы, красавица Нева, Острова, сады какіе, Петергофъ, Павловскъ. Куда вашъ Стамбулъ!

Эсма-Ханумъ. Но тамъ такіе снга, такіе морозы, такая зима.

Орбеліани. А у васъ здсь разв не вчные снга на горахъ, не вчные морозы, не вчная зима?

Эсма-Ханумъ. Но то на горахъ только, а здсь въ Поти, въ Сухум почти вчная весна.

Орбеліани. Но вы не знаете, Ханумъ, какъ хороши зимы въ Петербург, какъ тамъ весело живется зимой. Вы любите танцевать?

Эсма-Ханумъ. О, да, мы съ Дидой въ аул Чичи всегда были побдительницами въ танцахъ. Я такъ люблю танцы.

Орбеліани. Въ Стамбул, вдь, не танцуютъ, за то въ Петербург всю зиму танцуютъ, то въ Дворянскомъ Собраніи, то на балахъ у знатныхъ вельможъ, то на придворныхъ балахъ, гд танцуетъ самъ Государь Императоръ. Вотъ, гд бы вы показали свое искусство.

Эсма-Ханумъ. Самъ блый царь танцуетъ передъ своими подданными, передъ рабами?!

Орбеліани. Да. такъ принято во всей Европ, у всхъ Государей, обыкновенно, государи и государыни сами открываютъ танцы. Ныншнюю зиму нашъ великій повелитель Императоръ Александръ Павловичъ, милостиво танцевалъ съ моей сестрой. Эта честь могла бы выпасть на вашу долю, если бы вы съ вашимъ почтеннымъ родителемъ, явились бы въ Петербургъ и были бы представлены къ Высочайшему Двору,

Эсма-Ханумъ. А падишахъ не танцуетъ?

Кучукъ-бей. Нтъ, дитя, падишахъ не танцуетъ.

Орбеліани. При томъ турецкія женщины и двушки живутъ точно въ тюрьм, ихъ никто не видитъ.— А театры?

Эсма-Ханумъ. Да, я слышала о театрахъ: тамъ хитро представляютъ то чего не было,— и спорятъ нарочно и показываютъ видъ, что убиваютъ, а убитые потомъ встаютъ.

Орбеліани. (невольный смхъ). Не совсмъ такъ, Ханумъ. Въ театр вы не думаете, что все виднное неправда, что что нарочно. Вы расплачетесь ее разъ, такъ будетъ хорошо.

Эсма-Ханумъ. Зачмъ же плакать, когда хорошо?

Орбеліани. Когда хорошо представляютъ въ театр, то отъ этого хорошаго можно расплакаться сладкими слезами,— понимаете вы это?

Эсма-Ханумъ. Понимаю… Когда я долго посл аула Чичи не видла Диды, а потомъ, когда она пріхала съ Бежаномъ Шервашидзе, чтобы просить у отца помощи Асланъ-бею, то когда я увидла Диду, такъ отъ радости расплакалась.

Орбеліани. А вы знаете Асланъ-бея, Ханумъ?

Эсма-Ханумъ. Какъ же, мы воспитывались съ ними въ одномъ аул — Чичи. Ахъ какой онъ былъ уже тогда делибашъ, еще мальчишкой (общее молчаніе).

Орбеліани. Такъ хотите въ Петербургъ, Ханумъ?

Эсма-Ханумъ. Хочу… Мн бы хотлось.

Кучукъ-бей (передразнивая). Потанцевать съ самимъ блымъ царемъ!

Эсма-Ханумъ (съ смущенной улыбкой). Да, отецъ.

(Орбеліани смотритъ на часы).

Орбеліани. Какъ ни пріятно мн съ вами говорить, прекрасная Ханумъ. но служба требуетъ, чтобы я ушелъ (встаетъ обращается къ Эсма Ханумъ). Надюсь скоро видть васъ, въ Петербург, танцующей съ блымъ царемъ (длаетъ почтительный поклонъ, уходитъ, его провожаетъ Кучукъ-бей. Эсма-Ханумъ остается и надумываете я глубоко),

(На сцену являются Асланъ-бей въ Дидоір двицы цлуются.

Второе явленіе

Эсма-Ханумъ, Дида, Кучукъ-бей.

Эсма-Ханумъ. Ахъ, вы еще здсь, не похали?

Дида. Нтъ, мы здили въ Сухумъ, но какъ понадобилось, опять пріхали.

Эсма-Ханумъ. Знаешь, Дида, мы подемъ въ Петербургъ.

Дида (изумленно). Въ Петербургъ? Зачмъ? Ты съума сошла?

Эсма-Ханумъ, Нтъ, Дида. Тамъ, говорятъ, такъ хорошо… Театръ, блый царь…

(Кучукъ-бей приходитъ).

Асланъ-бей. Паша ты идешь прямо къ погибели и тащишь за собой въ пропасть Абхазію. Посмотри, что сталось съ Имеретіей. Ея Цяръ Положенъ, выгнанный изъ своего дворца. изъ своей столицы, бродитъ теперь по горамъ и болотамъ своего царства, оспаривая у дикихъ кабановъ и козъ ночлегъ для себя и своего семейства. Вдь ему негд голову преклонить дворецъ его превращенъ въ конюшни для казацкихъ лошадей, А Мингрелія и Гурія? Въ кого превратились владльцы этихъ странъ? Имъ ли принадлежатъ ихъ города? Нтъ, тамъ правятъ всмъ гарнизонные начальники. Зачмъ это гарнизонные? А это,— говорятъ, для безопасности владтелей. Это — почетная тюрьма. Поврь, Паша, они и къ теб, въ Поти поставятъ гарнизонъ — почетную стражу, для чего? Охранять особу Кучукъ-бея. Вотъ ужъ къ моему братцу — баб Сафаръ-бею, приставили почетный караулъ, а старшаго сына его, княжича Димитрія, отправятъ въ Петербургъ аманатомъ. Разв падишахъ беретъ у насъ аманатовъ? Поврь, паша и у тебя возьмутъ твое сокровище, свтъ очей твоихъ.

Кучукъ-бей. Кого?

Асланъ-бей. Твою жемчужину, розу садовъ Абхазіи, звзду востока — твою Эсма-Ханумъ.

Кучукъ-бей (вскричалъ). Какъ, зачмъ?

Асланъ-бен. Показать театры, дворцы, а потомъ засадить въ тюрьму, которую они называютъ Смольнымъ институтомъ. Я это знаю отъ врныхъ людей… Тамъ уже зачахла не одна грузинка, не достаетъ, чтобы тамъ завяла прекраснйшая изъ всхъ розъ Абхазіи… Не даромъ такъ прельщалъ ее Князь Орбеліани, собака, потянувшаяся за чужимъ кускомъ, когда подъ носомъ есть гораздо лучшій.

Кучукъ-бей (закричалъ₎ хватаясь за рукоятку кинжала). Этому не быть, клянусь бородой Пророка?

Асланъ-бей. Погляди на море (протягиваетъ руку по направленію къ морю). Оно теперь наше… Слышишь крикъ чаекъ, что вольно носятся надъ водой, ища себ добычу. Это мы — сыны горъ, такіе же вольные какъ птицы небесныя. Этотъ воздухъ, это море, эти корабли, это небо — все это наше, Они, какъ воры пробираются къ намъ, ихъ корабли, какъ шакалы ночью подкрадываются къ нашимъ берегамъ изъ Крыма. Какое имъ дло до насъ? Мы не лземъ къ нимъ въ Петербургъ, а они къ намъ лзутъ,— зачмъ? Намъ Аллахъ далъ эту землю, это море, а они хотятъ отнять у насъ.

Кучукъ-бей. Никогда. Если насъ мало, а ихъ много, то за насъ самъ падишахъ и тнь Аллаха на земл. Эта тнь прикроетъ насъ.

Асланъ-бей. Но мы должны дйствовать.

Кучукъ-бей. Аллахъ Керимъ! Мы будемъ дйствовать, Трапезондъ недалеко.

Асланъ-бей. А кто есть тамъ у тебя?

Кучукъ-бей. Самъ Сераскиръ Шерифъ паша. Онъ до самой Мекки готовъ идти, если скажу, что онъ однимъ глазомъ монетъ увидть мою жемчужину.

Асланъ-бей. Это Эсма-Ханумъ?

Кучукъ-бей. Да, дитя моей души, лучшую кровь моего сердца.

Асланъ-бей. А разв Шерифъ паша уже видлъ ее?

Кучукъ-бей. Видлъ, когда она не носила еще покрывало стыдливости.

Асланъ-бей И ты отдаешь ее Сераскиру?

Кучукъ-бей. Не знаю… Не знаю, можно ли вырзать кусокъ сердца и остаться живымъ?

Асланъ-бей. Пообщай — помани льва овечкой.

Кучукъ-бей. Попробую.

Асланъ-бей. Паша, намъ медлить нельзя. Мои кунаки сообщили мн, изъ Редутъ-Кале, что эта собака, которая пла здсь соловьемъ, думая соблазнитъ Эсма-Ханумъ Петербургомъ, его театрами, готовится уже къ осад Поти, чтобы отнять у тебя назадъ т драгоцнныя сабли и кинжалы, которые подарены теб*

Кучукъ-бей (нсколько задорно). А это тоже кунаки сообщили?

Асланъ-бей Кунаки… Однако, паша, намъ съ тобой ссориться не выгодно.

Кучукъ-бей. Правда, князь… И орлы ссорятся изъ-за добычи, но когда къ ихъ гнзду подбирается охотникъ за орлятами то они несутъ свои когти и клювы на общаго врага.

Асланъ-бей. Сама мудрость говоритъ твоими устами. Когда же ты думаешь поманить Шерифъ-паша своей овечкой?

Кучукъ-бей. Сейчасъ я пошлю гонца (Уходитъ, Асланъ-бей остается, встаетъ съ мста).

Асланъ-бей (въ отчаяніи). Полагая спасти отъ гибели возлюбленную родину и право династіи, я убилъ отца родного и братьевъ и дале не останавливался ни передъ чмъ. Но нтъ, не суждено мн спасти Абхазію. Владтельница Мингреліи и сынъ ея всегда будутъ держать сторону Сафаръ-бея, какъ мужа Тамары, изъ рода тхъ же Дадіани. Но что-же мы вдвоемъ можемъ сдлать противъ трехъ силъ: русской, мингрельской и абхазской. Да и гурійцы, особенно ихъ владтельный князь, Мамія, давно принявшій христіанство, тоже можетъ присоединиться къ нимъ. Какъ быть? Гд спасенье? У турокъ? нтъ! Они не могутъ быть опорой, русскіе побдятъ ихъ… Но я буду защищаться, я не пощажу себя и преданныхъ мн людей, буду продолжать борьбу до послдней возможности. Но нтъ спасенія Абхазіи. Этотъ Мафусаилъ видлъ Эсма-Ханумъ и мечтаетъ взять ее себ въ жены. Будь онъ проклятъ!.. Никогда! Лучше потерять жизнь. (Асланъ-бей падаетъ въ кресло. Входитъ Эсма-Ханумъ, съ удивленіемъ смотритъ на Асланъ-бея, свсившагося съ кресла безъ чувствъ. Она нагибается и цлуетъ ему руки, онъ вздрогнувъ, открываетъ глаза, блеснувшіе безумной радостью).

Асланъ-бей. Эсма, два рая! (онъ приподнялся обвилъ ее руками). О моя жизнь, душа души моей. Я увезу тебя къ себ въ Абхазію въ горы, я спрячу тебя въ своемъ сердц. Я не позволю отдать тебя въ его гаремъ (Эсма освобождается из^гь его объятій).

Эсма-Ханумъ. (съ испугомъ) Меня отдать? Кому?

Асланъ-бей. Разв ты не знаешь, дитя мое, что отецъ твой общалъ отдать тебя Шерифу-паш?

Эсма-Ханумъ. (съ ужасомъ). Шерифу-паш? Аллахъ!

Асланъ-бей. Да, дитя мое, поэтому Сераскиръ идетъ съ войскомъ къ Поти, Онъ скоро придетъ, знаю отъ лазутчиковъ. Но я не отдамъ тебя никому, дитя души моей. Я похищу тебя и ты уйдешь въ Сухумъ, въ Абхазію, ты будешь моей женой, моей владычицей-владычицей Абхазіи. Я одну золотой царскій внецъ на твою головку, посажу тебя на тронъ и будешь ты царицею Абхазіи, моею царицею.

Эсма-Ханумъ, (робко). Какъ же мы уйдемъ изъ крпости, когда кругомъ русскіе и мингрельцы.Асланъ-бей. Объ этомъ не безпокойся, дитя мое. Я уже заране все приготовилъ. Прости меня, чистая жемчужина, я давно ршилъ похитить тебя силою, но ты теперь сама согласна, да? Говори, пусть, сіяютъ твои глаза передо мной, пусть сверкаютъ твои перламутровые зубы, играй твоимъ голоскомъ на струнахъ моей души. Ты для меня все (въ это время раздается пушечный выстрлъ). Слышишь, дитя мое, если Шерифъ паша не успетъ явиться къ Поти, все равно русскіе возьмутъ крпость и ты будешь плнницей какого нибудь русскаго казака или Шерифъ паши, если онъ явится раньше.

Эсма-ХануМъ. О, нтъ, нтъ (съ испугомъ). Но какъ мы выйдемъ отсюда?

Асланъ-бей (тихо, торопливо). Слушай, пока никто не пришелъ, я все разскажу теб. Изъ крпости есть тайный ходъ. Объ этомъ только знаетъ твой отецъ, да я. Въ задней стн мечети налво отъ минарета есть тайная дверь, которая отворяется. если нажать одинъ мдный гвоздь у самаго пола, дверь идетъ въ подземный коридоръ, что выходитъ прямо къ морю. Выходъ изъ него заваленъ большимъ камнемъ, который легко сдвигается въ сторону тоже особой пружиной. Камень этотъ прикрытъ большимъ кустомъ боярышника. Я уже посылалъ своего врнаго Тамшуга въ Сухумъ къ князю Бежану, чтобы онъ ночью съ лодкой и гребцами явился у стнъ Поти въ условленномъ мст. Лодка эта приметъ насъ.

Эсма-Ханумъ. Дида съ нами подетъ?

Аслапъ-бгй. Да, она вернется въ свой аулъ (встаетъ, бережно беретъ ее за талію). Ну уйдемъ, часть моей души (уходятъ).

Дйствіе 4.

Явленіе первое.

Первый и второй мичманы, старикъ, докторъ.

Побдители русскіе съ распущенными знаменами, съ музыкой вступили въ осиротвшую Сухумскую крпость. Везд видны слды разрушеній: на стнахъ крпости опрокинутое и поврежденное орудіе, полуразрушенные дома, Мертвыя тла. За мечетью на толстомъ бруск лежитъ совсмъ голый, привязанный къ нему по рукамъ и по ногамъ, молодой абхазецъ. Около него стоитъ старикъ, къ которому подходитъ молодой мичманъ.

Мичманъ 1. Что такое, старичекъ?

Старикъ. Этотъ человкъ, господинъ, оказался измнникомъ и господинъ нашъ Асланъ-бей приказалъ вчера подвергнуть его публичному наказанію, черезъ собакъ, пока не покроетъ его собою тнь минарета, а потомъ отвязать и привести къ бею для казни. А такъ какъ Асланъ-бей и его воины оставили городъ еще ночью, а тнь отъ минарета уже покрыла половину тла измнника, то я жду пока не покроетъ его Аллахъ своей тнью, и тогда развяжу его.

Мичманъ 2-й. Да, онъ весь облитъ, кажется кислымъ молокомъ?

Мичманъ 1-й. Это такой обычай у нихъ. Виновному обливаютъ лицо и бороду кислымъ молокомъ, сажаютъ на осла или лошадь лицомъ къ хвосту и водятъ по городу. Это считается публичнымъ поруганіемъ, а высшее поруганіе это раздваютъ виновнаго до-нага, обливаютъ все тло кислымъ молокомъ, привязываютъ къ брусу или тяжелой доск и предоставляютъ собакамъ лизать его.

Мичманъ 2-й. Фу, какая гадость! Отвяжи его скорй, старикъ! Аллахъ покрылъ его уже своей тнью.

(Старикъ отвязываетъ несчастнаго).

Мичманъ 1-й. Чмъ же провинился этотъ несчастный передъ Асланъ-беемъ?

Старикъ. Да онъ, господинъ, тайно далъ знать вчера вечеромъ старшему брату нашего господина Асланъ-бея Сафаръ-бею, что русскіе бомбардируютъ Сухумъ и, вроятно, скоро возьмутъ его.

Мичманъ 2-й. О, такъ онъ нашъ союзникъ. Его не казнить надо, а наградить.

Докторъ. Правда, юноша, правда. А какъ онъ теб приходится старикъ?

Старикъ. Онъ мой сынъ, господинъ!

Мичманъ 2-й. Такъ вы оба наши друзья — союзники, (Хлопаетъ по плечу старика, который торопливо отвязываетъ несчастнаго. Несчастный съ помощью отца поднимается и садится на брусъ) Что же ты его раньше не развязалъ, старикъ, разъ Асланъ-бея давно уже нтъ въ Сухум?

Старикъ. По закону, господинъ, по корану: Мулла говоритъ, что пока тнь Аллаха отъ минарета не покроетъ собою осужденнаго, до тхъ поръ его нельзя отвязать, а то Аллахъ убьетъ его солнечною стрлою.

Докторъ. Старикъ, веди его за мной, я ему дамъ во что одться, (,уходитъ въ сторону. Раздаются звуки рожковъ, призывающіе команду къ сдеру, матросы выстраиваются, мичманы поспшно занимаютъ свои м&#1123,ста между войсками).

Доитъ (громко протяжно). На кр-р-аулъ! (Морское войско выстраивается въ ожиданіи сухопутнаго войска. За кулисами слышны таги приближающагося войска).

Сухопутный офицеръ. Стопъ! На кр-раулъ! (Сухопутное войско на сцен выстраивается. Вызовъ морского отряда).

Орбеліани (обращается къ войскамъ). Русское доблестное войско и наши союзники! Поздравляю васъ съ побдой. Благодарю васъ за честное и храброе исполненіе своего долга предъ Государемъ Императоромъ и отечествомъ.

Войско. Рады стараться, Ваше Сіятельство!

Орбеліани (обращается къ близко стоящему мичману. Господинъ мичманъ! прикажите принести два большихъ турецкихъ барабана, (мичманъ съ помощью одного матроса приноситъ и кладетъ барабаны. Орбеліани беретъ у своего адъютанта Высочайшую грамоту, орденъ Анны 1-й степени и кладетъ ихъ на верхъ сложенныхъ барабановъ.

Орбеліани (обращается къ своему адъютанту).

Попросите батюшку сюда. (Адъютантъ поспшно уходитъ).

(Въ это время старикъ — священникъ въ полномъ облаченіи съ крестомъ и Евангеліемъ отдляется отъ свиты, кладетъ священные предметы на Высочайшую грамоту и орденскую ленту),

Орбеліани.— Ваша Свтлость! приступайте къ присяг священнодйствію, (Сафаръ-бей подходитъ къ аналою, поднимаетъ правую руку съ крестнымъ сложеніемъ).

Священникъ, (старческимъ голосомъ). Я — Сафаръ-бей, владтельный князь Абхазіи, въ святомъ крещеніи Георгій князь Шервашидзе, предъ Всемогущимъ Богомъ и святымъ Его Евангеліемъ общаюсь и клянусь, что Всепресвтлйпіему Державнйшему, Великому Государю Императору Александру Павловичу Самодержцу Всероссійскому и прочая, и прочая, и прочая и Его Императорскаго Величества Всероссійскаго Престола Наслднику, Его Императорскому Высочеству Государю Цесаревичу и Великому Князю (такому то) хочу быть врнымъ, добрымъ и послушнымъ и вчно подданнымъ и не вступать въ союзы съ другими державами и никуда безъ Высочайшаго Его Императорскаго Величества соизволенія и указа за-границу не отъзжать и въ чужестранную службу не вступать, такожъ съ непріятелями Его Императорскаго Величества вредительной откровенности не имть, ниже такую заповдную корреспонденцію внутрь и вн Россійскаго Государства содержать и никакимъ образомъ противудолжности врнаго подданнаго Его Иператорскаг о Величества не поступать и вс къ Высокому Его Императорскаго Величества Самодержавству, сил и власти принадлежащія права и преимущества, узаконенныя и впредь узаконяемыя, но крайнему разумнію. сил и возможности предостерегать и оборонять, и въ томъ, во всемъ живота своего въ потребномъ случа не щадить и при томъ старатися споспшествовать все, что къ Его Императорскаго Величества врной служб и польз государственной во всякихъ случаяхъ касаться можетъ. О ущерб же Его Величества интереса, вред и убытк, какъ скоро о томъ увдаю, не токмо благовременно объявлять, но и всякими мрами отвращать и не допущать тщатися буду, когда же къ служб и польз Его Величества какое тайное дло, или какое бы оно ни было, которое приказано будетъ тайно содержать, и то содержатъ въ совершенной тайн и никому не объявлять, кому о томъ вдать не надлежитъ и не будетъ повелно объявлять. Сіе долженъ и хощу врно содержать, елико Всемогущій Господь Богъ душевно и тлесно да поможетъ, Въ заключеніе сей клятвы цлую Слова и Крестъ Спасителя Аминь.

(Эти слова за нимъ повторяетъ Сафаръ-бей. По окончаніи присяги Орбеліани подходитъ къ аналою, беретъ Евангеліе и крестъ, передаетъ ихъ священнику, а самъ, развернувъ Высочайшую грамоту, громко читаетъ).

(Орбеліани вручаетъ Сафаръ-бею грамоту, тотъ цлуетъ собственноручную подпись Государя).

Орбеліани подходитъ къ Сафаръ-бею). Поздравляю Васъ, Ваша Свтлость, съ Монаршею милостью (возлагаетъ на него орденскую ленту Анны -й степени). Съ сего момента Вы не Сафаръ-бей, а свтлйшій князь Георгій Шервашидзе (они цлуются, войско кричитъ ‘ура’, раздаются нсколько пушечныхъ выстрловъ, затмъ музыка играетъ тушъ. Въ это время на сцену являются старики съ низко опущенными головами, на ше у каждаго виситъ обнаженная сабля).

Сафаръ-бей. Что это такое князь?

Орбеліани. Догадываюсь, Ваша Свтлость! Это почетнйшіе старйшины Сухума и сосднихъ селъ несутъ Вамъ повинную. Сабля на ше — это величайшій позоръ, величайшее униженіе и глубочайшая покорность. Этимъ они заявляютъ Вашей Свтлости, что заслужили смертную казнь, этими саблями Вы можете ихъ казнить, но въ вашей власти ихъ помиловать.

Сафаръ-бей. Ваше Сіятельство! я полагаю что нужно помиловать.

Орбеліани. Да, слдуетъ. Пожалуйте, Ваша Свтлость, къ нимъ навстрчу (Сафаръ-бей и Орбеліани выходятъ навстрчу старикамъ).

Орбеліани. Здравствуйте, старики! (Старйшины молча низко кланяются). Признаете вы себя виновными передъ Его Императорскимъ Величествомъ и передъ законнымъ владтелемъ всей Абхазіи, Его Свтлостью, княземъ Сафаръ-беемъ? (Старики кланяются низко). Слушайте, почтенные старйшины! Его Свтлость князь Сафаръ-бей и я, князь Орбеліани, данною намъ отъ Государя Императора властью объявляемъ вамъ помилованіе и прощеніе всего сидяннаго вами въ ослпленіи и невдніи. Поднимите же головы и приведите ваши сабли въ порядокъ, мы возвращаемъ ихъ вамъ съ прежнею честью (Старйшины выправляются и приводятъ сабли въ порядокъ).

Орбеліани. Слушайте, почтенные старйшины! Отправляйтесь теперь въ ваши аулы, оповстите всхъ о священной вол Государя Императора и разошлите гонцовъ по всей Абхазіи со слдующимъ нашимъ приказаніемъ: пусть вс абхазскіе князья и дворяне и духовенство, а равно вс способные носить оружіе, пусть вс явятся въ Соуксу къ 30 ноября сего 1810 года. Тамъ будетъ прочитана Высочайшая грамота, и вс будутъ приведены къ присяг на врность Государю Императору и законному владтелю страны. Слышали, поняли?

Старйшины. Слышали и поняли (длаютъ поклонъ и уходятъ. Орбеліани подходитъ къ малолтнему Дмитрію).

Орбеліани. Теперь, мой милый мальчикъ, подойди, поздравь папу съ Монаршей милостью и простись съ нимъ (Дмитрій подходитъ къ отцу, тотъ нжно его обнимаетъ, нсколько разъ цлуетъ и три раза осняетъ крестнымъ знаменіемъ)

Сафаръ-бей. Иди къ мам (Дмитрій подходитъ къ матери). Княгиня. Мой дорогой крошечка! (Страстно обхватываетъ мальчика и съ воплемъ цлуетъ его),

(Конецъ).

Сафаръ-бейвладтель Абхазіи.