‘Русское слово’, Дорошевич Влас Михайлович, Год: 1916

Мемуары
Время на прочтение: 21 минут(ы)
Скачать в PDF
Дорошевич В.М. Воспоминания
М., ‘Новое литературное обозрение’, 2008.

‘РУССКОЕ СЛОВО’

I

Комнату редакционных совещаний ‘Русского слова’ украшает большой портрет А.П. Чехова.
Это долг благодарности писателю за само существование ‘Русского слова’.
Мысль об издании И.Д. Сытиным газеты принадлежала А.П. Чехову1.
Те, кто близко знал этого очаровательного человека, знали милую черту его характера.
Когда Чехову нравилась какая-нибудь мысль, он проводил ее не с настойчивостью — с упрямством.
С упрямством, даже капризным! Так ему хотелось поставить на своем. Это было прелестно, потому что в этом было что-то детское.
— Сытин должен издавать газету.
Эта мысль, придя в голову Антону Павловичу, ему очень понравилась. С Иваном Дмитриевичем Сытиным они были старыми друзьями. Где бы они ни встретились — в Москве, в Ялте, — Чехов со своим милым упрямством повторял Сытину:
— Вам надо издавать газету!
— Почему вы не издаете газеты?
— Издавайте газету!
Сытин отшучивался от чеховских ‘приставаний’, отнекивался, отговаривался:
— Я газетного дела не знаю. Я в газетном издательстве ничего не понимаю.
Чехов однажды в Ялте пригласил к себе Сытина и А.С. Суворина.
— Вот, Алексей Сергеевич, Иван Дмитриевич хочет издавать газету!
— Позвольте, Антон Павлович, я совсем не хочу издавать газеты!
— Ну, Иван Дмитриевич не хочет издавать газеты, а я ему советую. Скажите вы, Алексей Сергеевич, как надо издавать газету?
— Газету? Прежде всего нужны таланты. Где бы то ни было берите таланты, таланты, таланты.
И.Д. Сытин любит талант и верит таланту. Он поверил Чехову, что ему следует издавать газету. Чехов убедил его в этом.
И по мысли Чехова И.Д. Сытин стал издавать газету. К чеховской мысли он внес одно добавление.
Тот же мотив, который проходит через всю его издательскую деятельность.
Газету он стал издавать — дешевую, общедоступную.

II

Легких для печати времен в России еще не было. Но то были времена особенно трудные. Такой ‘свободы’ издавать газету — заявил и издавай, пока не прихлопнут! — тогда и не снилось. Право на издание газеты было актом:
— Личного доверия — правительства к известному лицу.
Правительства — вернее, Министерства внутренних дел.
Доверие оказывалось главным образом тем, кто впоследствии стал носить название черносотенцев.
Появилась:
— Торговля газетным правом.
— Барышничество газетным правом.
‘Благонадежные’ люди, пользовавшиеся ‘доверием’, это доверие перепродавали.
И, получив право на издание газеты, этим правом барышничали и продавали его людям, желающим издавать газету.
Человеку с репутацией, мало-мальски ‘замаранной либерализмом’, оставалось только купить газетное право у какого-нибудь ‘благонадежного’ человека.
Сытин занимался таким ‘ненравившимся’ делом, как издание народных книжек.
Над ним тяготело обвинение:
— Толстого в народ пускает!
Чтоб Сытину да разрешили газету, да еще дешевую…
Об этом тогда нечего было и думать.
Оставалось купить ‘право’ у какого-нибудь ‘благонадежного’ человека, как покупают театральный билет у барышника, достающего билеты по случаю, по знакомству с кассирами.
Тогда в Москве отцветала, не успевши расцвести, плохая газета с хорошим названием ‘Русское слово’2.
Внимание Сытина она остановила на себе потому, что подписная цена была ей разрешена:
— Пять рублей в год, — как газете:
— Народной.
‘Дешевая и народная’.
Это была одна из бесчисленных попыток провести в ‘широкие народные массы’ черносотенную газету.
Попыток с негодными средствами.
Но ни широкие, ни узкие — никакие массы на газетку никакого внимания не обращали.
Она умирала от всеобщего невнимания, без подписки, без розницы, без объявлений, съевши казенную субсидию, задыхаясь от злости и ругательски ругая либералов, которые ее не замечали3.
Одна из тех газет, про которые рассказывается известный анекдот:
В контору приходит человек и говорит:
— Я ваш подписчик.
Вся редакция радостно кидается к нему:
— Так это вы, наш дорогой?
Купить такое ‘право’ был нетрудно.
‘Благонадежные’ люди — народ, по части ассигнаций сговорчивый.
Но, купив ‘право’, надо было его и сохранить.
Время было тяжкое.
Если бы Сытин, купив ‘право’, сейчас же повернул газету по-своему, — ее ‘хлопнули бы’ немедленно.
А потому, купив такую драгоценность, такую редкость, как ‘право’ на издание дешевой газеты, надо было позаботиться:
— Сохранить это ‘право’ до немножко лучших времен.
И Сытин оставил пока ту же редакцию, газету первое время не издавал. А просто давал на нее деньги.
— Печатайте что хотите — все равно вас никто не читает. Но пусть газета выходит и мое ‘право’ сохраняется.
Редакция кормилась, печатала свою черносотенную галиматью и тем сохранила ‘право’.
Между тем времена чуть-чуть прояснились. До сих пор Сытин только:
— Давал деньги на газету.
Теперь он решил, что пора ее:
— Издавать.
Мало-помалу, постепенно, потихоньку, чтоб не раздражать Петербурга, он освободил газету от всей прежней черносотенной редакции. И начались поиски:
— Талантов.
Сытин начал искать руководителей газеты.
Он летел везде, где слышал, что есть способный, талантливый редактор.
Сменилось их немало.
Сытин искал их в Москве, в Петербурге, услышав, что есть талантливый Редактор в Одессе, — ехал в Одессу, обращался в Ростов-на-Дону.
В 1902 году прекратила свое существование прожившая недолгую жизнь, но имевшая большой успех газета ‘Россия’.
На развалинах этой ‘России’ и создалось теперешнее ‘Русское слово’.
К редактированию ‘Русского слова’ были привлечены силы из ‘России’.
И, собственно, с 1902 года начинается настоящая история ‘Русского слова’, теперешнего ‘Русского слова’.

III

Как разделить:
— Редакцию и издательство? Конечно, мысль принадлежит редакции.
Но без санкции издателя как привести мысль в исполнение? С 1902 года, в течение 14 лет, редакция и И. Д. Сытин работали рука об руку над ‘Русским словом’.
То, что сделано, они сделали вместе.
Что же сделано?
Что такое ‘Русское слово’?
Ответ на этот вопрос очень важен.
Ведь это самая распространенная русская газета!
Когда говорят о газете, первым является вопрос:
— О направлении.
Какое направление ‘Русского слова’?
‘Русское слово’ не принадлежит ни к одной из существующих политических партий.
Оно не является органом ни одной партии4.
Хотя сколько наскоков в этом отношении ей пришлось выдержать.
Сколько было попыток залучить ‘Русское слово’ то в ту, то в другую партию.
Превратить ее в:
— Орган своей партии.
Скольким хотелось превратить самую распространенную русскую газету в свою кафедру.
В подмостки, с которых партия могла бы действительно проводить в широкие массы то, что ей надо.
Сколько было попыток обратить ‘Русское слово’ в свою веру5.
Сколько было ‘штурмов’.
Но ‘Русское слово’ никогда не хотело быть ничьим слугой.
Оно не разделяет целиком программы ни одной партии.
Из каждой программы сочувствуя тому, что кажется редакции отвечающим интересам России, справедливым, разумным, практичным, осуществимым, возможным и достижимым в данный момент.
Это:
— Газета здравого русского смысла.
Справедливого и практичного.
Газета здравого смысла неизбежно должна быть газетой прогрессивной. Здравый смысл не может быть иным6. Потому что не в прошлом, а в будущем — все лучшее. Газета здравого смысла должна быть практична. Много на свете прекрасных вещей.
Но когда речь идет о благе миллионов людей, первым долгом приходится задаться вопросом:
— Возможно ли? Достижимо ли? Осуществимо ли это сейчас? Прекрасно быть мечтателем. Как прекрасно быть поэтом.
Но рецепты больным пишутся не в стихах.
Там, где речь идет о бытии народа, быть практичным — долг.
Чтоб не было бесплодных жертв, разочарований и тяжких реакций.
Вот путь, по которому идет ‘Русское слово’.
На этом пути сколько приставало и сколько отставало от него литераторов!
Какие разнообразные имена не украшали страниц ‘Русского слова’!
В нем было честь и место всякому прогрессивно мыслящему, честному русскому писателю.
Но одни уходили от ‘Русского слова’ вправо, другие — влево.
И ‘Русское слово’ прощалось с ними не с легким сердцем, благодаря за пройденный вместе путь:
— А теперь нам не по дороге. Желаем успеха, но мы в него не верим.
‘Русское слово’ не знает ни ‘фильств’, ни ‘фобств’.
Оно хотело бы справедливости для всех народов, населяющих русскую землю, хотело бы видеть все эти народы любящими и любимыми детьми одной семьи, которой великое имя:
— Россия.
Но оно желает добиваться этого:
— Русскими устами.
Мы, русские, должны требовать справедливого разрешения этих вопросов.
Ведь издаются же газеты финские, татарские, польские, грузинские, арийские. Почему не издаваться русской газете? Не быть русской редакции?
Является вопрос.
Решив, что Сытин должен издавать газету, какой завет дал писатель этой газете?
Дал же он какой-нибудь завет?
Один.
Он говорил:
— Главное, Иван Дмитриевич, чтоб у вас редакция была русская.
И этот завет соблюдается.
Не то важно, что кто пишет. Важно, что печатают.
В газете, имеющей сотни сотрудников, не могут не быть, должны быть люди разных национальностей.
В числе сотрудников ‘Русского слова’ одно время — во время переворота в Китае — было даже двое корреспондентов-китайцев.
Но та воронка, через которую проходит все, что написано сотнями людей различных национальностей, редакция, которая определяет, что печатать и чего не печатать, и как печатать, в ‘Русском слове’ должна быть русская.
И все, что пишется сотнями сотрудников газеты, в ‘Русском слове’ проходит через фильтр русской редакции.
Чеховский завет исполняется нерушимо.

IV

Газета…
Представьте себе площадь, что-нибудь вроде афинской агоры.
Рынок, на котором каждый выкрикивает товар, который он продает.
Моряки, вернувшиеся из дальних плаваний. Черные нубийцы. С матовыми лицами, с задумчивыми глазами жители финикийских берегов. Огромные скифы из гиперборейских стран. Оживленные, жестикулирующие испанцы. С быстро загорающимися взглядами загорелые, оливковые жители Италии.
Все это рассказывает только что привезенные новости о далеких странах, о чудесах, которые они видели.
Оратор в красивой, увлекательной политической речи старается захват тить, завоевать толпу, язвить и клеймить своих соперников. И толпа жадно внимает мастерской речи.
Отсюда видны Акрополь и спускающееся по Пропилеям священное шествие. Видны камни, на которых ночью будет заседать грозный ареопаг. И темница в скале, где умер Сократ. Театр Диониса, где хохот гремит над комедиями Аристофана.
А в стороне, под портиками академии, в тени, мудрецы, окруженные учениками, тихо и спокойно ведут беседы, углубляя жизнь.
И если все это залить солнцем т&чанта!
Вот что такое газета.
Газета…
Утром вы садитесь за чай. И к вам входит ваш добрый знакомый. Он занимательный, он интересный человек.
Он должен быть приличен, воспитан, приятен, если он к тому же еще и остроумен.
Он рассказывает вам, что нового на свете.
Рассказывает интересно, рассказывает увлекательно.
Он ни на минуту не даст вам скучать.
Вы с интересом слушаете о самых сухих, но важных предметах.
Высказывает вам свои взгляды на вещи.
Вовсе нет надобности, чтоб вы с ним во всем соглашались.
Но то, что он говорит, должно быть основательно, продуманно, веско.
Вы иногда не соглашаетесь, но выслушиваете его со вниманием, интересом, как умного и приятного противника.
Он заставляет вас несколько раз улыбнуться меткому слову.
И уходит, оставляя впечатление с удовольствием проведенного получаса.
Вот что такое газета.
Газета…
Вы сидите у себя дома.
К вам приходит человек, для которого не существует расстояний, для которого составляет все:
— Чужая жизнь.
Он говорит вам:
— Бросьте на минутку заниматься своей жизнью. Займемся чужой. Жизнью всего мира.
Он берет вас за руку и ведет туда:
— Где сейчас интересно.
Война, парламент, празднества, катастрофа, уголовный процесс, театр, Ученое заседание.
— Там-то происходит то-то!
Он ведет вас туда, показывает вам, как это происходит, делает вас очевидцем.
И вы сами присутствуете, видите, как где что происходит.
И, полчаса поживши мировою жизнью, остаетесь полный мыслей, волнений и чувств.
Вот что такое газета.

V

Газета должна сообщать факты и давать обсуждение фактов. Но на первом плане стоят:
— Факты.
‘Чтобы приготовить зайца по-фламандски, надо прежде всего иметь зайца’.
Факты — это корреспонденции, телеграммы, репортаж. То, что на газетном языке называется:
— Информация.
Обсуждение фактов — это дело фельетона и статей.
Информация, фельетоны, статьи.
Вот та тройка, на которой едет ‘Русское слово’.
‘В корне’, — если позволите продолжить это сравнение, — идет:
— Информация.
‘Русское слово’ поставило себе первой задачей:
— Быть самой осведомленной из русских газет.
Старая ‘корреспонденция почтой’ почти совсем отменена.
Это не соответствует темпу жизни.
Нельзя ждать известия даже один лишний день.
Завтра может случиться нечто такое, что сегодняшнее важное событие пред ним потускнеет, потеряет всякий интерес.
Почта заменена телеграммой. Для большей скорости — срочной.
Но и срочная телеграмма — это недостаточно быстро.
Из тех городов, с которыми Москва соединена телефонами, известия получаются по телефону.
И телеграмма заменяется телефонограммой.
Телеграммы Петроградского агентства7, кстати сказать, играют для ‘Русского слова’ незначительную, вспомогательную роль.
— Это то, чем могут пользоваться все газеты. Значит, для ‘Русского слова’ это не годится.
Журналист ценит тот материал, который на газетном языке называется:
— Оригинальным.
Для него ценно только то, что появится в одной его газете. То, что есть у всех, для него теряет половину интереса. Из телеграмм агентства ‘Русское слово’ берет только официальные сведения.
В остальном они служат для него только страховкой:
— На случай, если свой корреспондент почему-нибудь пропустил известие.
Инструкция корреспондентам проста:
— Давайте строго проверенные факты. Если вы не могли опередить другие газеты, делайте сообщение, во всяком случае, более подробное.
В деле информации на первом плане стоит, конечно:
— Россия.
Газета издается в Москве.
Но с тех пор, как существуют законодательные учреждения, Москва — это только:
— Самый большой губернский город в России.
Все сосредоточилось в Петрограде.
В Москве случаются только происшествия.
События происходят в Петрограде.
Это заставило ‘Русское слово’ иметь петроградское отделение редакции со штатом сотрудников около ста человек.
Гордость ‘Русского слова’ — и, думаем, законная гордость — его ‘провинциальная информация’.
Она потребовала действительно колоссального труда.
В каждом городе России найти человека, чуткого к общественным вопросам, внимательного и осторожного к верности сообщаемых фактов, способного к журнальной работе, живого, отзывчивого, умеющего загораться, что необходимо при спешке ‘огневой’ газетной работы, и притом человека, на которого редакция могла бы вполне положиться, за которого могла бы принять на себя полную ответственность, — задача неимоверно трудная.
Сколько лиц пришлось сменить, пока выработался наконец теперешний Штат бесчисленных провинциальных корреспондентов ‘Русского слова’.
Сеть корреспондентов, покрывающая действительно всю Россию.
‘Русское слово’ может быть уверено, что, где бы что бы ни случилось, оно будет об этом знать.
Первым — по большей части.
Подробнее, чем другие газеты, — во всяком случае.
Когда где-нибудь происходит что-нибудь особенно выдающееся:
— Что читатель должен видеть собственными глазами, — ‘Русское слово’ посылает специального корреспондента для подробного, детального описания события.
И мы с чувством большого удовлетворения можем вспомнить то удивление, которое вызывали у покойного графа С.Ю. Витте телеграфные всероссийские ‘анкеты’ по различным общественным вопросам, которые производило ‘Русское слово’8.
— Но такой быстроты в собирании сведений нет даже и у правительства! — говорил гр. Витте.
— На то мы и газета!
В тех случаях, когда требуется особая защита общественных интересов, редакция кроме посылки специальных корреспондентов поручает еще одному из публицистов съездить на место и познакомиться с вопросом.
Таким образом достигается то, что редакция, а с ней и читатель как бы постоянно присутствуют там, где происходят события большого общественного интереса.
В заграничной информации подробная телеграмма также заменила прежнюю, добрую старую почтовую корреспонденцию.
По мере роста ‘Русского слова’ менялся и состав и, так сказать, калибр ее иностранных корреспондентов.
Теперь ‘Русское слово’ имеет в крупных центрах Европы не просто корреспондентов, а своих:
— Представителей редакции.
‘Русское слово’ вошло в семью больших политических газет Европы. Сведения и суждения ‘Русского слова’ — выдержки из статей — передаются по телеграфу представителями крупных органов иностранной печати, и ‘Русское слово’ часто входит с крупнейшими политическими газетами, главным образом английскими, в соглашение относительно обмена сведениями.

VI

Обсуждение событий делается в фельетонах и статьях. Одно и то же можно высказать, одни и те же мысли можно провести и в виде фельетона, и в виде так называемой передовой статьи.
Тут разница только в форме.
Передовая статья — это то, что в старинных учебниках словесности называлось:
— Форма рассуждения.
Фельетон мыслит образами.
Фельетон проще, понятнее, всем доступнее, занимательнее и легче усваивается.
Фельетон вовсе не должен отличаться острословием. Если оно есть, если есть для него повод — хорошо. Острое слово иногда не вредит.
Но избави Боже от непременного острословия. Нет ничего более тяжелого и надоедливого, как непременное желание острить во что бы то ни стало.
Острословие вовсе не необходимая составная часть фельетона. Это только приправа. Есть — хорошо. Нет — Бог с ней.
Непременное условие фельетона:
— Остроумие мысли. Самой мысли, а не слова.
Очень ловкая, яркая, выпуклая ее постановка. Одна и та же мысль, повторяем, может быть высказана в любой форме. В форме фельетона или в форме передовой статьи. Но в фельетоне она прочтется гораздо большим числом читателей. Произведет больше впечатления. И легче будет усвоена.
Это заставляет редакцию ‘Русского слова’ отдавать большое место общественному и политическому фельетону.
Русская публика находится еще на первых ступенях гражданственности.
Обыватель только еще превращается в гражданина.
У него надо еще развить вкус к общественным делам и вопросам.
Приучить его ими заниматься.
Обыватель веками воспитывался в правилах:
— Это дело не наше. Моя хата с краю. Знай сверчок свой шесток.
Подрастающему гражданину надо неустанно повторять:
— Restus agitur9.
О тебе идет дело. Твое дело. А не казны, не правительства.
И чтоб приучить его к этим ‘далеким’ вопросам, привить вкус к ним, ему надо трактовать эти вопросы в форме, не только легкой для его понимания, но интересной и по возможности даже увлекательной.
Вот почему ‘Русское слово’ отводит такое большое место в деле воспитания читателя и гражданина общественному и политическому фельетону.
И часто, вместо сухой передовой статьи, те же мысли и те же взгляды предпочитает проводить в фельетоне.
Предоставляя деловые статьи специалистам, когда надо высказаться по какому-нибудь специальному вопросу.

VII

Когда составляется номер ‘Русского слова’?
Днем и ночью, в любую минуту вы можете позвонить в редакцию, вам ответит дежурный секретарь.
Секретариат ‘Русского слова’ не прекращает работы круглые сутки.
Круглые сутки в редакцию поступают телеграммы, письма, сообщения, которые надо рассортировать и передать каждое в соответствующий отдел.
В 2 часа дня редактор и сотрудники собираются на редакционное совещание.
Тут происходит обмен мнений по поводу текущих событий.
Вырабатывается взгляд газеты на то или другое общественное явление.
Вырабатывается программа:
— Как разработать, развернуть тот или другой вопрос?
Какие инструкции должно телеграфировать местным корреспондентам. Кого, с какими заданиями отправить в качестве специального корреспондента. Кому и какими статьями отозваться на явление.
Здесь намечается общий абрис завтрашнего номера.
Но только общий абрис.
Потому что самая работа начнется только с десяти часов вечера.
И номер наметится только к двум часам ночи.
Весь почти материал ‘Русского слова’ поступает по телеграфу и телефону.
И работа в ‘Русском слове’ совсем не похожа на работу редакций других газет.
Бывало не раз, что старые, опытные газетные работники, вступая в ‘Русское слово’, через несколько недель отказывались:
— Я лишился сна. Измучен нервным напряжением. Это интересное, живое, увлекательное, захватывающее дело. Но требует сверхчеловеческого напряжения. Никогда, нигде ничего подобного я не видел. Это какая-то Ниагара10 телеграмм.
С 10 часов вечера до 4 часов утра — в течение шести часов — надо получить, отредактировать и сдать в печать всю эту уйму самых разнообразных известий.
С 10 часов вечера начинается дождь телеграмм и телефонограмм и к 12-ти — их ливень.
Телеграммы ‘Русского слова’ имеют даже свою комическую историю.
Сначала телеграммы получались на главном почтамте и доставлялись, как все, обычными рассыльными.
Но число телеграмм росло и росло.
Рассыльные сбились с ног.
Они уже не могли доставлять других телеграмм, бегали только между почтамтом и редакцией.
Тогда почтамт решил завести для ‘Русского слова’ особого верхового рассыльного.
Купили ему белую лошадь.
И по ночам эта бедная, линючая лошадь устилала своими белыми волосами путь между почтамтом и редакцией.
‘Всадник без головы’11 мчался взад и вперед, все-таки не успевая перевозить телеграммы.
Наконец и лошадь загнали.
А число телеграмм все росло и росло.
В ужасе почтамт стал передавать телеграммы в ближайшее к редакции отделение.
Но там взмолились:
— Мы от публики телеграмм не имеем возможности принимать. Завалены одними редакционными.
Когда какой-нибудь несчастный приходил ночью подать телеграмму, на него смотрели полубезумные глаза измученного телеграфиста:
— Идите куда-нибудь в другое отделение. Здесь неизвестно, когда пойдет телеграмма. Все люди, все аппараты завалены телеграммами ‘Русского слова’.
Почтамт открыл отделение специально для ‘Русского слова’ поблизости от редакции.
Но и там рассыльных не хватало. Осталось одно:
— Открыть для ‘Русского слова’ отделение в самом здании газеты. Что и сделали.
Телеграммы поступают пачками.
Стенографистки часто до обморока от утомления, до истерического припадка принимают по телефону из Петрограда, Харькова, Нижнего Новгорода, Курска, Орла, Твери, Костромы, Казани, Ярославля, Тулы, Иваново-Вознесенска, Рыбинска, Владимира.
Все эти телеграммы, телефонограммы передиктовываются переписчицам-машинисткам и поступают к редакторам отделов.
Газета разбита на несколько отделов:
военный,
иностранной политики,
Петроград,
провинция,
Москва,
статей и фельетонов.
Во главе каждого отдела стоит свой редактор.
Главному редактору каждый из редакторов сообщает только самое важное, что получено в его отделе.
И тот уже по внутреннему редакционному телефону решает совместно с ними:
— Как печатать это известие? Разверстать ли его на две колонки? Не разбить ли на шпоны? Не набрать ли крупным шрифтом? Какой поставить заголовок? Как сделать, чтобы обратить на него особое внимание читателя?
— Не написать ли по этому поводу статьи? Кому поручить писать? Когда? Сегодня ли? Завтра?
Все эти вопросы должны быть разрешены в несколько минут. Звонят звонки бесчисленных городских, междугородных телефонов. В обоих этажах редакции трещат машины переписчиц. По бесконечным коридорам раздаются крики:
— Петроград вызывает!
— С Харьковом готово.
— Нижний Новгород у телефона.
Мечутся рассыльные с материалом в типографию, с гранками из типографии.
Иногда известие:
— Со стенографисткой обморок.
А в кабинетах редакторов тишина.
Заваленные гранками, они со своими помощниками редактируют поступающий материал.
Каторжная работа!
Часто к трем часам все, кажется, готово.
А в три поступает телеграмма, которая все переворачивает вверх дном.
Известие, перед которым меркнет все остальное в отделе.
То, что казалось важным без четверти три, в три часа, с получением этого известия, потеряло всякое значение.
И все надо переделывать сначала.
То, чему было отдано 100 строк, надо сделать на десять.
Главный редактор с двух часов не сводит глаз с циферблата.
На учете каждая минута.
Чтобы везде поспеть и разлететься сегодня по всей России, газета не должна опоздать ни на минуту.
Опоздание на минуту — опоздание на поезд.
А на поезде опоздать на минуту или на сутки — не все ли равно?
Внутренние редакционные телефоны работают.
Выпускающий газету из типографии сообщает главному редактору о ходе работ:
— Набора слишком много.
— Петроград прислал еще 400 строк.
— Из провинции прислали мало материала.
— Война будет 2000 строк.
Главный редактор отдает телеграфные распоряжения по отделам:
— Господа, сжимайте материал. Материала слишком много.
— Сдавайте только самое главное.
И наконец:
— Через столько-то минут прием материала будет прекращен.
— Сдача материала окончена.
Кроме, конечно, самых важных известий. Для них нет ни сроков, ни законов. Есть одно:
— Надо напечатать.
В четыре часа утра из типографии раздается:
— Строк в номере столько-то. Набора сделано столько-то. Отложить столько-то.
Каждый день откладывать приходится около 2000 строк.
Интересный материал, но есть еще интереснее.
Отложено — похоронено. Завтра нахлынет новый материал.
Главный редактор сообщает по отделам:
— В общем отложить надо столько-то. По сколько откладываете?
Происходят трагикомические сцены.
Каждый редактор — патриот своего отдела. У каждого:
— Все самое важное.
— Я могу отложить 100 строк. И то с трудом.
— В нашем отделе нужно 200.
— Невозможно.
— Надо.
Несколько минут торга по телефону.
И разметка сделана.
Посланы в типографию гранки, которые печатать и которые надо отложить.
Ад окончен.
Замолкли звонки телефонов.
Больше не мечутся рассыльные.
По лестнице быстро бегут стенографистки, переписчицы, помощники редакторов отделов, хроникеры.
В коридорах живая человеческая речь.
Редакторы отделов сходятся в кабинет главного редактора.
И вот около половины пятого звонок из типографии.
— Сошлось! Номер сверстан.
Нет ни пробела, ни ‘хвоста’ — лишнего материала.
Строчка в строчку.
Каторга окончена12. До завтра.
Все расходятся. Остается только выпускающий на случай:
— Вдруг получится какое-нибудь колоссальной важности известие.
Работа, огромная, колоссальная, идет ровно, мерно, точно.
Как заведенные часы.
В такой организации большая заслуга редакции и издательства. Ведь издавать газету с таким колоссальным тиражом, такого нового для России типа — дело совершенно новое.
Его поставить стоило большого, очень большого труда.

VIII

Вот вам душа и техника газеты.
Вернемся к ее истории.
Каким образом ‘Русское слово’ из маленькой газетки превратилось не только в самую распространенную русскую газету, но и в один из больших органов европейской печати?
Газета здравого смысла может верить только в эволюцию.
Здравый смысл не допускает чудесного — внезапных, неожиданных полных перемен.
Он верит только в сравнительно медленный, но глубокий, органический прогресс.
Так в области политической, экономической.
Так и по отношению к самой газете.
Было большое искушение в 1902 году с новой редакцией:
Начать совсем новую газету.
Но это значило бы, в надежде на новых, распугать старых читателей.
‘Русское слово’ предпочло:
— Переводить их из класса в класс.
И, все расширяя и расширяя круг своих читателей, сохранило и старых, постепенно приучая их к газете нового типа.
Было бы длинно рассказывать, как это проводилось изо дня в день.
Иллюстрируем одним примером.
‘Русское слово’ 1902 года не могло обходиться без романа-фельетона.
Его читатель требовал этого.
В газете печатались бесхитростные, наивные исторические романы Д.С. Дмитриева13.
Некоторое время новая редакция продолжала их печатать.
Но они уже звучали диссонансом с остальным текстом газеты.
Тогда решено было:
— Перевести читателя в следующий класс.
Романы Дмитриева были заменены историческим романом кн. Волконского, присяжного романиста ‘Нивы’14.
Это было уже ‘рангом повыше’.
Роман князя Волконского был заменен уже настоящим, в полном смысле слова, литературным произведением — романом А.Н. Будищева.
И вслед за ним появился роман корифея русской беллетристики — маститого П.Д. Боборыкина.
Так, постепенно читатель ‘перешел из класса в класс’.
И к этому времени ‘подрос’ настолько, что не стал требовать от своей газеты непременно романа-фельетона.
Так, работая над собой, сама переходя из класса в класс, газета повышала уровень своего читателя, повышала его требования к газете.

IX

Задача И.Д. Сытина, как мы говорили в самом начале, была издавать:
— Дешевую общедоступную газету.
Доступную и по цене, и по ясности изложения всякому.
Подписная цена — 5 рублей в год — была очень соблазнительна.
Что общедоступнее?
Но от нее пришлось сразу же отказаться.
По цензурным соображениям.
При 5 рублях в год нельзя было издавать настоящей газеты.
Пятирублевая газета трактовалась как ‘народная’ газета.
И для нее, как для народного театра, для народной книжки, были свои особые цензурные требования.
‘Народная’ газета — газета ценою ниже 6 рублей в год — не имела права затрагивать целой массы вопросов.
Общественных и политических.
И пришлось за рубль купить себе право касаться важнейших вопросов.
Но за 6 рублей издавать такую газету, как хотелось, настоящую европейскую газету, с колоссальной, огромных денег стоящей информацией, было невозможно.
Предстояло одно из двух:
— Или издавать газету так себе, второго разбора. Или повышать цену.
Скрепя сердце шли на второе.
Опыт показал, что газета привилась, что повышение цены не играет никакой роли в смысле распространения, что число подписчиков не только не уменьшается, но продолжает расти в обычной, нормальной прогрессии.
Тем не менее каждый раз редакция и издательство — только в силу крайней необходимости, только из желания еще улучшить газету — шли на прибавку.
Принципов было два:
— Мы должны поднять вкус читателя и уровень его требований к газете. До сих пор в дешевой газете он имел и сведения и литературу второго сорта. Мы должны приучить его читать и требовать себе настоящей газеты.
— Наша газета должна быть общедоступной.
Из массы читательских писем самыми радостными для редакции были письма с укоризнами:
— В ‘Новом времени’ есть такое-то сведение, а у вас нет.
Читатель забывал, что ‘Новое время’ стоит 17 рублей в год, а ‘Русское слово’ — восемь.
Наша первая цель была достигнута. Читатель стал требователен. Он требовал:
— Настоящей газеты.
Что касается второй задачи, то ‘Русское слово’ перед войной оставалось самой дешевой, т.е. самой доступной, из больших политических газет в России.
Военное время, с огромным вздорожанием, главным образом бумаги, заставило поднять цену на газету.
Но явление это, надеемся, временное.
И ‘Русское слово’ переносит это временное тяжелое положение, все-таки оставаясь верной своей задаче:
— Быть по возможности дешевой и общедоступной газетой.

X

Кажется, все?
Остается отношение газеты к обществу и — щекотливая тема — отношение к правительству.
‘Русское слово’ никогда не стремилось играть влиятельную роль.
Вся его сила — в его распространении.
Оно служит обществу, говорит только с обществом, обращается только к обществу.
Его задача:
— Быть обществу слугой.
Но не лакеем.
Служить интересам общества.
Не служить никаким увлечениям, хотя бы самым модным, хотя бы самим распространенным, если, по убеждению ‘Русского слова’, эти увлечения пагубны, неосновательны или невыполнимы.
Иметь смелость сказать обществу, что оно ошибается, — если оно, по убеждению газеты, ошибается.
В этом гордость ‘Русского слова’.
И ‘Русское слово’ лучше перенесет временное одиночество, чем будет валяться в общей толпе в ногах у модного увлечения.
По отношению к правительству — кто бы из любящих Россию людей не хотел работать с правительством рука об руку и душа в душу, действительно на общее благо!
И если такой совместной работы общества и правительства до сих пор нет — вина не общества.
Правительственные программы зависят от лиц. А лица так часто меняются.
И журналист, который захотел бы быть рупором правительства, превратился бы в жалкий и забавный флюгер.
Из самой природы вещей вытекает, что общественная газета ‘Русское слово’ часто бывает в оппозиции к правительству.
Это оппозиция противников, а не врагов.
Она вытекает из той же заботы об интересах Родины, только понимаемых иначе, чем понимает их данное правительство.
Правительства меняются.
Интересы России остаются все те же.
И, служа только этим интересам, ‘Русское слово’ остается всегда независимым органом.
Независимым и от сменяющихся правительственных программ, и от сменяющихся общественных увлечений.

XI

Остается сказать об отношении общества к газете. Нужна ли России такая газета? Удовлетворяет ли она общество?
Пусть на это ответят цифры тиража.
‘Русское слово’ расходится до 750 тыс. экземпляров15.
Газету читают целыми семьями. У нас часто две семьи подписаны на две разные газеты и обмениваются ими.
Газету читают в библиотеках, читальнях, газету получают коллегиальные учреждения: суды, земские, городские управы, канцелярии.
В России еще очень распространена просьба:
— Одолжите почитать газетку,
У нас на каждый экземпляр газеты надо считать minimum десять читателей.
‘Русское слово’ имеет перед собой ежедневную аудиторию самое меньшее в семь с половиной миллионов людей.
‘Русское слово’ гордится этой неслыханной для русской газеты аудиторией.
Благодарно ей за внимание.
И старается быть её достойной.

КОММЕНТАРИИ

Впервые: Полвека для книги: Литературно-художественный сборник, посвященный издательской деятельности И.Д. Сытина. 1866—1916. М., 1916.
1 В своих воспоминаниях И.Д. Сытин пишет: ‘Но Чехов, которого я безгранично уважал и сердечно любил, почти при каждой встрече говорил мне: ‘Сытин должен издавать газету’. И не какую-нибудь, а дешевую, народную, общедоступную. Вначале я, как умел, отшучивался. Но Чехов был так настойчив и так соблазнительно рисовал передо мной широкие газетные перспективы, что в конце концов он не только убедил, но положительно зажег меня’ (Сытин И.Д. Страницы пережитого // Жизнь для книги. М, 1978. С. 120-121).
2 Сытин не перекупил право на издание газеты ‘Русское слово’, а был инициатором ее создания и одним из основных пайщиков (вместе с Ф.Н. Плевако). Право же на издание ‘Русского слова’ в самом конце 1894 г. получил близкий к обер-прокурору Синода К.П. Победоносцеву приват-доцент Московского университета А.А. Александров, редактор журнала ‘Русское обозрение’. Сытин выкупил его у Александрова в августе 1897 г., а в декабре того же года получил официальное свидетельство, разрешающее ему издавать газету. Подробнее об истории создания газеты см.: Сытин И.Д. Указ. соч. С. 120—134, Рууд Ч. Русский предприниматель московский издатель Иван Сытин. М., 1996. С. 56—65.
3 В первые годы своего существования ‘Русское слово’ было консервативно-монархическим. В объявлении о новой газете, помещенном во всех епархиальных ведомостях, говорилось: ‘Знамя ‘Русского слова’ — ‘Православие’, ‘Самодержавие’, ‘Народность». В поддержку газете и журналу выделялись солидные субсидии. 19 апреля 1896 г. Николай II писал министру финансов С.Ю. Витте: ‘Я желаю помочь Александрову и тем спасти оба его издания. На первый раз ему можно выдать 10 т. р.’ (цит. по: Букчин С.В. Судьба фельетониста. С. 165).
4 В ‘Русское слово’ пришли печатавшиеся в ‘России’ А.В. Амфитеатров, И.Н. Потапенко, В.А. Гиляровский, С.А. Яблоновский и др. Описывая в своих воспоминаниях поиски редактора газеты, Сытин рассказывает о том, как приезжал в Одессу приглашать работавшего там Дорошевича. ‘В тот раз разговор почти ничем не кончился’, но вот после того, как была закрыта ‘Россия’, Сытин ‘возобновил наш старый разговор’, в результате которого Дорошевич ‘сделался фактическим редактором ‘Русского слова’ и приступил к тем реформам, которые открыли перед газетой безграничные горизонты’ (Сытин И.Д. Указ. соч. С. 140—141). На самом же деле договор между Дорошевичем и Сытиным, предусматривавший помимо регулярных выступлений Дорошевича в газете (52 воскресных фельетона в год, а также ‘отдельные статьи по текущим вопросам общественной жизни, числом не менее 52-х в год’) и ‘общее наблюдение за редактированием ‘Русского слова», был заключен 26 июля 1901 г., за полгода до закрытия ‘России’. Впервые в истории русской журналистики наряду с очень высоким гонораром издатель обязывался платить журналисту ‘ежегодно по 20% из чистой прибыли от издания газеты’ (Букчин С.В. Судьба фельетониста. С. 165—166).
5 2 февраля 1911 г. в ‘Русском слове’ появилась заметка без подписи под названием »Русское слово’ и октябристы’, в которой процитировано приведенное в ‘Дневнике’ князя Мещерского в ‘Гражданине’ заявление лидеров октябристской партии о своих шансах и действиях накануне выборов в IV Государственную думу: ‘Уже более двух лет как мы приобрели в свое полное распоряжение ‘Новое время’, орган буржуазии, чиновников и блуждающего общественного мнения. А затем мы предвидим приобретение в свои органы московского ‘Русского слова’ и его 200 тысяч подписчиков, которое не найдет больших препятствий превратить себя из органа либералов в орган октябристов’. Комментируя это высказывание, редакция ‘Русского слова’ заявила: ‘Октябристы — партия компромисса. &lt,…&gt, А.И. Гучков — герой не нашего романа. И его партия — не наша партия. ‘Русского слова’ октябристам не видать как своих ушей’. По неподтвержденным сведениям, содержащимся в воспоминаниях дочери Дорошевича Натальи Власьевны, ‘Русское слово’ в 1910 г. хотела приобрести кадетская партия, и это якобы послужило основой острого конфликта между Сытиным и Дорошевичем (РГБ. Ф. 218. Ед. хр. 211).
6 Эта декларация перекликается с ‘манифестом’ молодого Дорошевича, с которым он выступил в журнале ‘Волна’ в 1884 г., объявив ‘себя стоящим вне всяких партий’, что давало ему возможность ‘с большей свободой, основываясь только на здравом смысле, присущем всякому русскому человеку &lt,…&gt, судить о всех событиях общественной жизни…’ (Волна. 1884. No 44). Революция 1905 г. повлияла на формирование либерально-демократической программы газеты: ‘Открываются новые пути жизни и новые горизонты. Видится возможность мирного сближения всех времен и народов, братского единения граждан и постепенного перехода обостренной борьбы в тесное сотрудничество. Во имя этого общего братства и взаимного примирения ‘Русское слово’ и будет постоянным сторонником и горячим защитником свободного труда в его святых стремлениях к равному всеобщему благу. &lt,…&gt, Нужды крестьянства, нужды фабричного рабочего, нужды всех трудящихся классов будут предметом особого внимания нашей газеты. &lt,…&gt, На знамени нашей газеты: братство, мир, свободный труд, общее благо’ (Рус. слово. 1905. 18 ноября).
Февральские события 1917 г. вынудили редакцию приступить к более четкому определению своей политической позиции, сутью которой стали ‘Распоряжения редакции ‘Русского слова», сохранившиеся в редакционном архиве под названием ‘Завет Дорошевича’: ‘Не повторять ошибок 1905 г., чтобы революционное вино не бросилось в голову &lt,…&gt,. Передовые статьи газеты должны призывать к единению с Думой, к благоразумию, к охране порядка и организации &lt,…&gt,. Нам нельзя становиться на дорогу ‘товарищей’ ни в тоне, ни в содержании, а исключительно только считаться с комитетом Государственной Думы &lt,…&gt,. Не прозевывать распоряжений нового правительства и подробностей событий, избегая всякого сочувствия или выражения сожаления по адресу членов бывщ. царской фамилии и арестованных сановников &lt,…&gt,. Статьи должны быть, главным образом, в смысле поддержки думского правительства &lt,…&gt,. Не повиноваться и не кланяться в ноги Совету раб. депутатов. Налево отнюдь не сбиваться. На очереди вопрос об учредит, собрании’ (РГБ. Ф. 259. К. 14. Ед. хр. 13, частично опубл.: Букчин С.В. Судьба фельетониста. С. 211).
7 Петроградское телеграфное агентство было основано в 1904 г. под названием ‘Санкт-Петербургское телеграфное агентство’. Имело своих корреспондентов во многих городах России и за рубежом, снабжало российские газеты разнообразной информацией.
8 После Манифеста 17 октября 1905 г. некоторые либеральные периодические издания стали практиковать опросы земских деятелей, политиков, литераторов, юристов, ученых по разным общественным проблемам. Редакция ‘Русского слова’ высылала свои ‘анкеты’ по телеграфу и полученные ответы затем публиковала.
9 О тебе речь (лат.).
10 Имеется в виду Ниагарский водопад.
11 Образ связан с романом американского писателя Томаса Майн Рида ‘Всадник без головы’ (1866).
12 Сотрудник ‘Русского слова’ писатель П. Мурашев вспоминал: ‘В ‘Русском слове’ платили сравнительно хорошо, но и требования к сотрудникам предъявляли большие. Рабочий день начинался в 12 часов дня с редакционного заседания, после которого часть сотрудников (репортеры в заседании не участвовали) уходила для выполнения задания, злободневные фельетонисты и передовик писали статьи на заданные темы, часть ответственных сотрудников оставалась на дежурство в отделах, часть уходила на отдых до вечерней работы. &lt,…&gt,
Дорошевич считался гением газетного дела, он умел выделить событие, которое могло заинтересовать широкие круги. Это событие муссировалось, интерес к нему подогревался, и читатель с напряжением начинал следить из номера в номер за развитием его. К моменту, когда событие так или иначе кончалось, выдвигалась новая сенсация. &lt,…&gt,
Рядовые сотрудники зарабатывали не так уж много, но газета из них высасывала всю мозговую энергию. Напряженная работа начиналась с 6—7 вечера, когда начинали поступать в редакцию в большом количестве информационные материалы (телеграфные, телефонные, от репортеров). Несмотря на то, что сотрудники были безусловно грамотные и умеющие писать, каждая заметка и статья тщательно редактировалась заведующими отделами и их помощниками.
В типографии распоряжался бессменный выпускающий, бывший военный, пожилой, не утративший военной выправки. Редактор или заведующий редакцией просматривал материал в гранках и в случае шероховатостей в стиле или какого-нибудь ляпсуса по внутреннему телефону вызывал к себе заведующего отделом.
Дорошевич не церемонился и обкладывал заведующих непечатными словами. В свою очередь заведующие обкладывали своих помощников, сваливая перед Дорошевичем свои грехи на них. &lt,…&gt,
Работа в редакции продолжалась до 4, иногда до 5—6 утра. Работа напряженная, нервная, требовавшая большой быстроты и отчетливости’ (Мурашев П. До шести утра // Журналист. 1980. No 10. С. 80).
13 См. очерк ‘Дмитрий Савватеевич Дмитриев’. Сын Д.В. Дмитриева Н.Д. Дмитриев, знавший Дорошевича, вспоминал: ‘Своей острой тематикой, своими новаторскими приемами письма он отодвинул на задний план не только романистов, но и самых модных журналистов того времени. ‘Русское слово’ с его статьями расходилось более значительным тиражом, чем с историческими фельетонами моего отца’ (Дмитриев Н.Д. Тени прошлого. Воспоминания московского писателя // Альманах библиофила. М., 1980. Вып. 9. С. 271).
14 В конце XIX — начале XX в. М.Н. Волконский опубликовал более двадцати исторических романов и повестей, печатавшихся в основном в журналах ‘Нива’ и ‘Родина’.
15 ‘Русское слово’ накануне октябрьского переворота 1917 г. было самой распространенной российской газетой.
Дорошевич Влас Михайлович
Прочитали? Поделиться с друзьями:

Читайте также:

  1. Адвокат нашего времени, Дорошевич Влас Михайлович, Год: 1905
  2. A.A. Рассказов, Дорошевич Влас Михайлович, Год: 1902
  3. Друг актера, Дорошевич Влас Михайлович, Год: 1914
  4. Актер Рахимов, Дорошевич Влас Михайлович, Год: 1904
  5. Памяти А.Г. Рубинштейна, Дорошевич Влас Михайлович, Год: 1898
  6. Профессор Маркевич, Дорошевич Влас Михайлович, Год: 1903
  7. ‘Сам Николай Хрисанфович Рыбаков’, Дорошевич Влас Михайлович, Год: 1901
  8. Подвысоцкий, Дорошевич Влас Михайлович, Год: 1913
Электронная библиотека