М.Н. Катков
М.Н. Катков
Русское народное движение минувшего года
Русское народное движение минувшего года
Русское народное движение минувшего года, Катков Михаил Никифорович, Год: 1877
Время на прочтение: 8 минут(ы)
Повсюду в Европе внимание было поглощено восточным кризисом, но в России не просто внимание общества, а вся душа народа была захвачена поднявшейся на Востоке борьбой. Для русского народа эти события были его внутренним делом.
Минуты, подобные пережитым в минувшем году, нечасто встречаются в жизни народов, и благо народу, который в массах своих способен к таким чистым и христианским движениям: ему, бесспорно, принадлежит будущее. Пока христианское чувство милосердия живет в народных массах и поднимает их, как у нас в минувшем году, народ может спокойно ожидать всяких испытаний…
Чувство милосердия и живая вера были чистым источником движения, могучей волной охватившего русский народ и двинувшего его на помощь пострадавшим от ужасных неистовств братьям его во Христе, — движения, не только поразившего иностранцев, но смутившего многих и в самой России своею неожиданностью. Племенное родство и близость по языку были делом второстепенным. Для миллионов, из лепт коих составилась главная доля пожертвований, для тысяч добровольцев — простых солдат и крестьян, положивших жизнь на полях Сербии, доселе самое имя сербов и болгар едва было известно. Первым возбуждением движения были послания митрополитов — Сербского и Черногорского. ‘Эти послания духовных лиц, — свидетельствует вице-президент московского Славянского комитета И.С. Аксаков в речи, произнесенной им в заседании 24 октября, — были через русское духовенство доведены до сведения народа — только доведены до его сведения, не больше, — и пожертвования уже тогда приняли размеры небывалые’. А когда ‘началась страшная эпопея резни, грабежей, насилий и всех турецких неистовств в Болгарии, тут уже не нужно было никаких особенных усилий для возбуждения сочувствия и сострадания’.
Мы слышали, как германский канцлер провозглашал, что дело, защищаемое Россией, столь же ‘свято и дорого’ для Германии, и, однако, он признал, что Германия не имеет в нем прямого интереса. В Англии созывались митинги, произносились пылкие речи, чему подобного ничего у нас не было, собирались даже маленькие пожертвования. Но при этом платоническом сочувствии некоторой части общества сила действия была на стороне противной, и оттуда раздавались яростные осуждения христиан в их борьбе с притеснителями, духовные лица превозносили ислам, английские офицеры подвизалась в рядах турецких армий, герцог Садерландский основал комитет для пособия нуждам турецкой армии. Сочувствие христианам было на словах, содействие туркам было отлично организовано.
Русская помощь христианам не имела организации. Обратимся еще раз к речи г-на Аксакова: »Когда сербские войска испытали первую неудачу, когда на почву возбужденного народного сочувствия пала первая капля русской крови, когда совершился первый подвиг любви и принеслась первая чистая жертва во имя России от русского за веру и братьев, тогда дрогнула совесть всей Русской земли… Известие о смерти Киреева, первого русского, павшего в этой войне, разом двинуло сотни охотников, да и впоследствии этот факт постоянно повторялся: стоило только огласиться новым смертям в среде русских добровольцев — на место каждого умершего являлись десять живых с готовностью заступить его место, смерть не отпугивала, а как бы привлекала’. Что же заставляло идти на смерть этих простых людей, которые ‘со смиренной настойчивостью, как бы испрашивая милости, со слезами, на коленях молили об отправлении их на поле битвы’? Не корысть, не личная выгода, а высокое в своем смирении чувство. Их предваряли о суровости предстоящего жребия и получали в ответ: ‘положил себе помереть за веру’, ‘сердце кипит’, ‘не терпится’, ‘хочу послужить нашим’, ‘наших бьют’, ‘к нашим, заодно постоять’ — вот краткие ответы, звучавшие спокойной искренностью и такою душевной простотой, в которой слышалась неодолимая мощь. Чувствовалось, что пред вами в смиренном облике, без горделивой самодовольной осанки стояли герои, — скажу больше: люди того закала, из какого выходили мученики первых веков христианства. Да, нам приходилось сподобиться узреть самое душу народную!’
Такова исповедь русского народного движения минувшего года. Что удивительного, что его не могут или не хотят понять на Западе? Исходя из народного чувства, оно в самом происхождении своем, в этой неприготовленности своей, в этой своей неорганизованности-то и дорого, в этом его внутренняя сила, его живая правда, но тут и причина слабости его результатов. Будь малейшее руководство со стороны правительства, малейшее пособие государственной организации — этой силой народного чувства можно было бы совершить дела великие. Но правительство наше, оставаясь верным своим международным обязательствам, не принимало никакого участия в направлении добровольного движения русских людей на личные жертвы. Оно только не препятствовало ему, потому что никто же не мог ожидать чтобы русское правительство, единое со своим народом, шло против лучших и святейших его стремлений.
Но и помимо правительства никакой предварительной организации не было. Славянский благотворительный комитет явился главным каналом пожертвований и снарядителем добровольцев. Но он был вовсе не приготовлен для представившейся ему деятельности. Организация его совершенно не соответствовала расширявшейся с каждым днем цели. Его даже упрекали в том, что у него ‘Россия, так сказать, выбилась из рук, что он не сумел покрыть ее сетью стройной организации, что не воспользовался в должной мере народной готовностью жертвовать и оставлял множество мест без указаний и руководства’. Дело в том, что Комитет столь же мало приготовлен был к происходившему, как и все русское общество. Вначале деятельность его была, согласно с прямой целью его задач, чисто благотворительной и ограничивалась распределением пособий голодающим выходцам Боснии, Герцеговины и потом Болгарии. Благотворительный характер имели и пособия отправлявшимся добровольцам, коим выдавалось едва достаточное пособие на проезд. Потом уже, когда составились целые отряды добровольцев в Сербии, которые, так же как и русский штаб там, не получали никакого содержания от бедного княжеского правительства, пришлось входить в их нужды, посылать для них не только денежные средства, но озаботиться изготовлением, покупкой и отправкой шинелей, сапогов, полушубков, а также продовольствия, чая, отправлять в Черногорию хлеб, устраивать в Сербии военно-походный телеграф, военно-походные церкви (на этот предмет были, впрочем, специальные пожертвования). Словом, немногим людям, вовсе к тому не готовившимся, пришлось волей-неволей исправлять должность интендантства, комиссариата, инспекторского департамента, военно-медицинского, артиллерийского и провиантского ведомства. Возникло то удивительное явление, на которое мы обращали внимание в свое время и которое следует помнить при суждении о результате, что война против обширной империи велась добровольными усилиями и на частные средства, собираемые пожертвованиями без всякой организации. Даже в сборе пожертвований не было организации. Пожертвования были велики, особенно ввиду того, что две трети их внесены теми, что зовутся простым народом, они составлялись из мелких приношений, шли в разные места, к разным лицам, через разные каналы. Главными были оба отдела Славянского комитета — Петербургский и Московский, через которые прошло с лишком полтора миллиона рублей, потом через Главное общество попечения о раненых и больных воинах — с лишком полмиллиона, затем много пересылалось через редакции газет, через одну нашу послано более 80 000 рублей. Посылались суммы и совершенно отдельно, например, Петербургское городское кредитное общество отправило прямо 100 000 в распоряжение генерала Черняева. Отдельно разными обществами и частными лицами снаряжались санитарные отряды. В снаряжении их соперничали города и общества в одном городе. Многие пожертвования специально обозначались на тот или другой предмет. Чувство проявляется, по замечанию г-на Аксакова, своеобразно и разнообразно и не любит стеснений, и ‘всему этому разнообразию и, если хотите, непорядку так и подобало быть, ибо самое дело было диковинно, не имело прецедентов, а потому и опыта не было’. Но как не подумать, что если бы все можно было предвидеть и устроить, то при усердии жертвователей сборы были бы несравненно значительнее, а отряды добровольцев — гораздо многочисленнее.
Но, повторим, в этой неподготовленности движения была его внутренняя сила, свидетельствовавшая о его неподдельности и чистоте. Это проявление народного духа не только способствовало закреплению исторической связи России с христианским Востоком, но еще более нам самим принесло пользу. Такой нравственный подъем не останется без последствий для народа. С какой неудержимой силой вызвали отклик всей Русской земли слова, сказанные Государем Императором в Кремле! В этом отклике, конечно, сказалось всегдашнее чувство народа к своему Царю. Всегда народ был готов идти по первому зову своих державных вождей на всякое трудное дело, требуемое для его же пользы, для его земли. Но теперь отозвалась готовностью двинуться Русская земля с полным сознанием важности и трудности подвига. Нелегко правительству объявить, что оно в случае нужды принуждено будет действовать самостоятельно в деле, возбуждающем тревожное беспокойство всей Европы. Самое возвещение о том указывает тягость положения России и те напряжения, какие могут понадобиться, чтобы выйти из него. И народ, в глубоком сознании правоты дела, защищаемого Россией, в беспредельном уповании готов нести всякое бремя. Возвещенная вслед за этим мобилизация была встречена всеми с радостью.
Мобилизация дала пробу некоторым нашим еще юным учреждениям, не успевшим получить полное развитие. Наша армия находится в переходном положении с введением всеобщей воинской повинности, наши железные дороги не были приспособлены к военным целям, и большая часть построена в один путь. Притом мобилизация происходила в зимнее время, когда движение по дорогам и без того замедляется снежными заносами. Однако мобилизация двинутых частей войск совершилась исправно в две недели, несмотря на то, что в то же время пришлось передвигать громадные транспорты для снабжения вооружением наших южных открытых портов. Эти порты приведены в короткое время в надежное оборонительное положение. Наша Кавказская армия столь же быстро поставлена в совершенно готовое боевое положение. В Бессарабии давно сосредоточена значительная армия, которая вскоре же может быть подкреплена другими войсками, остающимися в резерве. Все это было исполнено в самый короткий срок, между тем как до того никаких приготовлений не было. При всеобщем одушевлении русского народа России нетрудно было приступить к действию, и совершенно ошибочно объясняли ее умеренность и выжидание будто бы неготовностью ее. Ежедневное содержание приведенной на военное положение армии стоит едва ли немногим менее похода, и не русскому солдату была бы трудна зимняя кампания ввиду турецких войск, приведенных из Азии и Африки. Недостаток подножного корма в зимнее время? Но на миллионы, которые тратятся для содержания мобилизованной армии, остающейся в бездействии, можно было бы скупить сено с целого света и выписать хоть слонов, чтобы возить его за армией. Выжидательное положение России составляет для нее в течение уже двух месяцев весьма тяжкую жертву, вынужденную, как теперь начинает обозначаться, двоедушием тех, с кем как будто заодно пришлось ей действовать на конференции, тем, что она этим квазидружным собранием, в сущности, и поставлена в неизвестность, против кого ей, может быть, пришлось бы действовать! Но это должно же будет вскоре разъясниться…
Столь же несправедливы были и предположения, что финансовые затруднения были причиной сдержанности России. Мы видели, что заем, заключаемый в самую минуту нужды в нем, был покрыт успешно при тех вовсе не невыгодных для правительства условиях, какие были им предложены подписчикам. Из отчетов Государственного контроля мы на днях познакомили наших читателей с данными, доказывающими, что при наступлении восточного кризиса финансовое положение России было гораздо благоприятнее, чем когда-либо прежде.
В прошлом году к Империи окончательно присоединено бывшее Кокандское ханство, теперь Ферганская область. При покорении этого ханства русские войска встретили со стороны собственно кочевого населения, кипчаков и кара-киргизов, упорное сопротивление, какого до сих пор нам не доводилось испытывать в Средней Азии. Некоторые занятые кочевниками города приходилось брать штурмом несколько раз. Уже после присоединения ханства к Империи вспыхнуло последнее восстание кара-киргизов. Тем энергичнее были действия наших войск: восстание было подавлено, и русские отряды вошли даже в летние кочевки кара-киргизов на Алае, западной части Памира, где еще не бывала нога европейца. Эта часть ‘Крыши мира’ покорена теперь русской власти, что открыло нам новые сообщения с Кашгаром, поставило нас на верховья Аму-Дарьи и много приблизило ко владениям императрицы индийской. Есть ли путь в Индию через Памир? Этот вопрос немало занимал и нашу, и иностранную печать. Опубликованные до сих пор сведения об Алайской экспедиции не дают полного ответа на этот вопрос. Памир оказывается самым высоким плоскогорьем на земле, озера там замерзают в июле, воздух так редок, что кровь выступает из пор, это пустыня, в которой кое-где летом пробивается трава. Дорога на Памир чрез Алайские горы идет по карнизам утесов, откуда лошади срываются в пропасть. Но все-таки это не Сен-Готард. Главный предводитель последнего восстания кара-киргизов с немногими приверженцами все-таки через Памир удрал от наших войск к Индии.
Все новейшие сведения о Ферганской области, от занятия которой мы так долго уклонялись, подтверждают, что это богатейший в Средней Азии оазис. Если даже при хищном правлении Худояра Коканд в голодные годы снабжал хлебом наши войска в Ташкенте, то можно вполне надеяться, что при лучшем управлении Фергана много уменьшит наши дефициты по Туркестанскому краю, хотя занятие Ферганы заставило увеличить число русских войск в Туркестане. Увеличение нашей боевой силы тут будет нам полезно, если только не ляжет новым бременем на казну. Сельское хозяйство, промышленность и торговля быстро возрождаются теперь в Фергане. Ужасное правительство Худояра и беспрестанные междоусобные войны много уменьшили население области, и можно надеяться, что в ней найдутся теперь земли для русских населений, столь необходимых в Средней Азии.
Небольшое владение Каратегин беспрестанно переходило от Коканда к Бухаре и находилось в вассальных к ним отношениях. Мы не присоединили Каратегин к своим владениям, но возложили на правителя его разные обязательства и поставили его вассалом Бухары. Русское влияние высоко поднялось теперь в Средней Азии, и Бухарское посольство явилось в Ташкент с поздравлениями по поводу покорения Коканда. Еще более торжественное посольство, с сыном эмира во главе, отправилось в Петербург и отвезло младшего сына эмира в Пажеский корпус.
В прошлом году сделан наконец решительный шаг по другому, чуть ли не важнейшему в Средней Азии делу — по исследованию старого течения Аму-Дарьи. Экспедиция генерала Ломакина отправилась из Красноводска к Сары-Камышу и начала оттуда нивелировку старого русла вверх до Куня-Ургенча. Результаты нивелировки еще неизвестны, они должны указать, какие следует предпринять работы, чтобы отвести часть вод теперешней Аму-Дарьи в прежнее ложе. В возможности же такого отвода нет сомнения: все данные подтверждают, что еще недавно воды Аму прорывались до Сары-Камыша.
Во время экспедиции к Куня-Ургенчу произошел съезд генералов Ломакина, Иванова (начальника нашего амударьинского отдела) и хана Хивинского. По слухам, хан подтвердил на этом съезде свою просьбу принять ханство в подданство России и назначить ему, хану, пожизненный пенсион. Он заявил о своем бессилии справляться с разноплеменным, вечно враждующим между собой населением ханства. Некоторые племена туркмен-теке приняли персидское подданство и с тех пор усилили свои набеги на Хиву, а у хана нет достаточных сил для отражения этих набегов. Наши торговые сношения в Азии вообще сделали в прошлом году немалые успехи. Устранены затруднения для русской торговли в Кашгаре, куда отправилось наше посольство вместе с торговыми караванами. Экспедиция Сосновского открыла сибирскому хлебу сбыт в Китай. Вторая экспедиция профессора Норденшельда к северным берегам Сибири также удалась.
Менее хорошо шли наши дела на крайнем Востоке, на Великом океане. В прошлом году окончательно присоединена к России южная часть Сахалина, выменянная нами у Японии на шестнадцать Курильских островов. Эти острова считались никуда негодными, а между тем японцы, как слышно, нашли там богатейшие руды. Такова уж, видно, наша судьба с владениями на Великом океане. То же было и с Калифорнией, отчасти и с другими недавно уступленными нами владениями в Америке. Наконец, и в прошлом году мы ничего не сделали для упрочения русского флота на Океане. Понятно, однако, что, чем дальше подвигаемся мы в глубь Азии, тем необходимее нам сильный флот на Океане.
Впервые опубликовано: Московские ведомости. 1877. No 4, 5 января.