Русскій Туркестанъ.
Русскій Туркестанъ.
‘Сила территоріальнаго расширеній Россіи всегда
была больше усвоенія присоединенныхъ народностей’.
Wallace: ‘Russia’.
В.—ъ.
‘Русская Мысль’, кн.XI, 1890
Русский Туркестан, В-ъ, Год: 1890
Время на прочтение: 33 минут(ы)
За послдніе тридцать лтъ и безъ того огромная территорія Россійской имперіи получила значительное приращеніе путемъ присоединенія обширныхъ земель, лежащихъ къ востоку отъ Каспійскаго моря, въ предлахъ такъ называемаго Арало-Каспійскаго или Туркестанскаго бассейна. Правда, что далеко еще не вс части этого бассейна вошли въ состав нашего государства, такъ какъ Хива и Бухара, по крайней мр, по вншности, считаются самостоятельными, а многочисленныя ханства Афганскаго Туркестана и южная часть Туркменіи пока подчинены Афганистану.
Однако, такое положеніе длъ на нашей среднеазіатской окраин чрезвычайно непрочно. Хивинское и бухарское ханства, въ сущности, надежды ея въ полнйшей фактической зависимости отъ Россіи. Окончательное присоединеніе ихъ къ составу Россійской имперіи есть вопросъ времени и, по всей вроятности, весьма недалекаго. Съ присоединеніемъ же Бухары, Россія завладетъ также и нкоторыми ханствами, нын входящими въ составъ ея и лежащими въ верховьяхъ р. Аму-Дарьи, на Памир, и по правому берегу ея, каковы: Каратигенъ, Дарвазъ, Рошанъ и Шигнанъ. Овладвъ ими, Россія войдетъ въ естественныя границы съ Китаемъ, которыя пройдутъ здсь по восточной окраин Памира. Что же касается Афганскаго Туркестана, то его составляютъ слдующія ханства, лежащія между Аму-Дарьей и горами Гиндукушъ: Ваханъ, Бадахшанъ, Кундузъ, Балгъ, Анхой, Шибирханъ, Сарипуль, Меймене и др. Какъ по природ, такъ и по населенію, вс эти ханства имютъ гораздо боле общаго съ Бухарой, чмъ съ Афганистаномъ, отъ котораго они отдлены высокими и труднопроходимыми горами. Въ виду этого, они только условно подчинены Афганистану, на самомъ же дл замтно тяготютъ къ Бухар и господствующей надъ ней Россіи. То же самое слдуетъ сказать и про южную часть Туркменіи, составляющей афганскую оборонительную линію во направленію къ Герату.
Такимъ образомъ, вся обширная территорія только что перечисленныхъ емкихъ среднеазіатскихъ ханствъ, лежащихъ по верхнему теченію Амударьи, къ сверу отъ Гиндукуша и древняго Парапомиза, представляетъ область неустойчиваго политическаго равновсія, испытывающую на себ борьбу двухъ могучихъ ваяній,— съ одной стороны, Бухары и, главнымъ образомъ, стоящей за нею Россіи, а съ другой — Афганистана, сильно поддерживаемаго Англіей. При такомъ положеніи длъ, едва ли возкожно сомнваться, что рано или поздно об великія европейскія державы, поглотивъ въ себя нын посредствующія государства, Бухару и Афганистанъ, сойдутся на Гиндукуш, какъ на единственной естественной ели, по выраженію Биконсфидьда, научной границ, которая въ будущемъ должна раздлять азіатскія владнія Россіи и Англіи. Во всякомъ случа, при наличномъ порядк вещей, положеніе Россіи къ сверу отъ Гиндукуша и Парапомиза достаточно прочно, и нужно думать, что не далеко то время, когда, безъ борьбы и кровопролитія, границы нашихъ обширныхъ среднеазіатскихъ владній совпадутъ съ естественными предлами Арало-Каспійскаго бассейна, который и теперь уже съ полнымъ правомъ можетъ быть названъ ‘Русскимъ Туркестаномъ’.
Какъ географическій терминъ, Русскій Туркестанъ обнимаетъ собою довольно значительную площадь азіатскаго материка, простирающуюся отъ Мугоджарскихъ горъ и восточныхъ побережій Каспійскаго моря на запад до Джунгарскаго Ала-Тау, Тянь-Шаня и Памира на восток, отъ горъ Колетъ-Дага, Парапомиза и Гиндукуша на юг до Тарбагатая, Чингизъ-Тау и Арало-Иртышскаго водораздла на свер. Эта вполн замкнутая и обособленная площадь, лишенная естественныхъ стоковъ къ океану, представляетъ собою неправильный многоугольникъ, замтно вытянутый съ югозапада на сверо-востокъ. Поверхность его иметъ до 3.500,000 квадр. верстъ. Для боле нагляднаго представленія всей обширности нашихъ среднеазіатскихъ владній, достаточно сказать, что поверхность Русскаго Туркестана, ограниченнаго только что указанными предлами, составляетъ % поверхности Европейской Россіи и почти въ 7 разъ превосходитъ поверхность Франціи.
Впрочемъ, не въ обширности нашихъ среднеазіатскихъ владній съ ихъ довольно скуднымъ населеніемъ заключается важное значеніе этихъ новыхъ пріобртеній Россіи, а въ совокупности тхъ многочисленныхъ особенностей, которыя со временъ глубокой древности длали этотъ край предметомъ особеннаго вниманія для всего человчества. Здсь мы имемъ область, которая, по всей справедливости, можетъ быть названа гигантскою гекатомбой человческаго рода, здсь же, во время хаотическаго движенія народныхъ массъ, извстнаго подъ именемъ великаго переселенія народовъ, совершались т кровавыя столкновенія, отъ которыхъ гибли цвтущія монархіи, сюда направляли свои походы міровые завоеватели. Но не одни боевыя столкновенія видимъ мы въ этомъ кра,— въ немъ процвтало и мирное развитіе: отсюда, по преданіямъ произошло разселеніе человческаго рода по лицу земли, здсь совершилась смна нсколькихъ культуръ, которыя и донын приводятъ насъ въ изумленіе, отсюда же, изъ Согдіаны, этой священной земли Востока, впервые распространилась кроткая религія Зороастра, наконецъ, тутъ же, въ долинахъ Тянь-Шаня и Гиндукуша, загорлся тотъ тихій и ясный сви арійской цивилизаціи, который разлился потомъ по всему міру. Вдоль древняго Окса (Аму-Дарьи) и Яксарта (Сыръ-Дарьи) долгое время направлялась торговля изъ Внутренней Азіи къ Каспійскому морю, и даже посл открытія морскаго торговаго пути рынки Европы все еще снабжались отсюда индійскими товарами. Не меньшій интересъ представляетъ этотъ край и въ физико-географическомъ отношеніи. На каждомъ шагу мы встрчаемъ здсь цлый рядъ рзкихъ противуположностей: заоблачныя выси горъ, поднимающихся до 25,000 футовъ надъ уровнемъ моря, смняются равнинами, поверхность которыхъ лежитъ ниже уровня воды въ океан, всеоживляющая влажность въ горахъ противуполагается мертвящей сухости воздуха въ пустыняхъ, ужасающій зной чередуется съ леденящею стужей, изумительное плодородіе лёссовой почвы проявляется рядомъ съ ея мертвеннымъ безплодіемъ и т. п. ‘Но интересъ, представляемый прошедшимъ этой страны,— говоритъ нашъ уважаемый ученый, Р. Э. Ленцъ,— и преобразованіями, совершившимися въ ней въ настоящее время, еще боле увеличивается естественно представляющимся вопросомъ объ ея будущности. Сюда должны мы направить наше вниманіе ради будущаго, отсюда предстоитъ намъ распространять наiе вліяніе на дальній Востокъ’ здсь открывается для нашей торговли съ Внутреннею Азіей наиболе легкій и удобный путь,— путь, которымъ пользовались уже тысячи лтъ тому назадъ, который затмъ пришлось оставить, вслдствіе упадка культуры въ стран и послдовавшаго за этимъ одичанія ея обитателей, но который можетъ быть возвращенъ намъ путемъ цивилизаціи и мира’ {Наши свднія о нижнемъ теченіи Аму-Дарьи. Зап. Импер. Русск. Геогр. Общества (по общей географіи), т. IV, 1871 г., стр. 86.}.
Несмотря, однако, на глубокій интересъ, представляемый этимъ краемъ для всего образованнаго міра, и важное значеніе его для Россіи, значительное большинство русской публики до самаго послдняго времени относилось къ нашимъ среднеазіатскимъ владніямъ съ изумительнымъ равнодушіемъ, представлявшимъ полную противуположность тому серьезному оживленію, какое было вызвано въ Англіи и другихъ странахъ Западной Европы нашими военными и мирными успхами на Восток. Равнодушія этого не чужды были и наши дловыя сферы, удлявшія чрезвычайно слабое вниманіе нашимъ восточнымъ окраинамъ. Русскіе промышленники и торговцы вели свои сношенія съ Среднею Азіей по старой рутин и въ прямой ущербъ какъ производства, такъ и потребленія. Между тмъ, западно-европейскіе капиталисты и предприниматели давно уже соблазняются разработкой, естественныхъ богатствъ Русскаго Туркестана и въ то же время, всячески стараются овладть нашими среднеазіатскими рынками.
Только русская наука не раздляла этого равнодушнаго и почти пренебрежительнаго отношенія къ новымъ пріобртеніямъ Россіи въ Средней Азіи и въ цломъ ряд многочисленныхъ изслдованій, изъ которыхъ многія носятъ характеръ научныхъ подвиговъ, достойныхъ глубокаго удивленія, дала обширные матеріалы для всесторонняго познанія Русскаго Туркестана. Опираясь на труды русскихъ и иностранныхъ ученыхъ, посвятившихъ свои работы этому предмету, мы и ршаемся остановить вниманіе читателей какъ на оцнк политическихъ и научныхъ успховъ, достигнутыхъ нами въ Средней Азіи, такъ и на выясненіи основныхъ задачъ культурной миссіи Россіи въ томъ кра, въ которомъ ей предстоитъ играть чрезвычайно важную историческую роль.
Сношенія нашего отечества съ Среднею Азіей очень древни. Многочисленныя находки азіатскихъ монетъ VII—X вка въ предлахъ средней и восточной Россіи, особенно на пространств отъ тхъ частей Поволжья, гд жили волжскіе болгары, и до побережій Балтійскаго моря, служатъ достаточнымъ вещественнымъ доказательствомъ существованія дятельныхъ торговыхъ сношеній славянъ съ народами Средней Азіи. По свидтельству Йбнъ-Хордадъ-Бека, писавшаго въ середин IX вка, наши предки появлялись частью для грабежа, частью для торговли даже по ту сторону Каспійскаго моря. Несторъ также указываетъ путь, какимъ можно ‘идти въ Болгары и въ Хвалисы (Каспійское море), на востокъ, дойти въ жребій Симовъ’. Съ половины же XIII вка къ нашимъ торговымъ сношеніямъ съ Среднею Азіей присоединились еще и политическія, явившіяся слдствіемъ почти трехвковаго владычества татаръ надъ Русью. Посл монгольскаго погрома, потрясшаго почти всю Азію и восточную Европу, русскіе князья и простые люди волей-неволей должны были познакомиться съ самыми отдаленными странами, входившими въ составъ огромной имперіи Чингизидовъ.
Благодаря всмъ этимъ какъ добровольнымъ, такъ и вынужденнымъ сношеніямъ, въ русскомъ народ постоянно поддерживались обстоятельныя свднія о Туркестан, занесенныя даже и въ лтописи. Такъ, о мст рожденія Тамерлана Никоновская лтопись говоритъ, что ‘страна нкая есть между яко быти Индйкъ сверными странами и восточными, именемъ Араръ, нарицаетъ же ея междорчье, занеже двоимъ источникамъ, окружающимъ ю, и въ той стран сынъ нкоего Мста старйшины, именемъ Тамеръ, свирпъ зло’, и дале, что ‘о семъ убо Темиръ-Аксац повдаша нцыи, яко отъ Заяцкихъ Татаръ отъ Самарханскія отъ Синія орды, иже б за желзными враты’. Зная многое о Туркестан, Русскіе люди XIII, XIV и XV вковъ знали также и дороги, ведущія къ нему, изъ которыхъ одна — сверная — шла мимо Аральскаго моря, а другая — южная — направлялась черезъ Астрахань, восточную окраину Кавказа и дале въ обходъ Каспійскаго моря.
По мр освобожденія Руси отъ монгольскаго ига, въ ней все ясне и ясне стало обнаруживаться сильное стремленіе къ расширенію на востокъ и юго-востокъ, причемъ починъ въ этомъ движеніи всегда принадлежалъ народу. Со второй же половины XVI вка въ это дло вмшалась и государственная власть. Въ 1552 г. Іоаннъ Грозный окончательно покорилъ Казанское царство, овладвъ, такимъ образомъ, ключомъ къ обладанію Волгой. Вскор посл этого пало Астраханское царство и, вмст съ нимъ, подчинились русской власти Башкирія и Ногайская орда. Волга, сдлавшись русскою ркой, быстро заселялась и въ короткое время вернула себ свое прежнее значеніе главнаго торговаго пути для сношеній съ Среднею Азіей. Событіе это тотчасъ же было оцнено иностранцами, которые неоднократно являлись въ Москву съ ходатайствомъ о дозволеніи вести черезъ Русь торговыя сношенія съ Востокомъ.
Одновременно съ этимъ Волга, особенно въ своихъ низовьяхъ, стала театромъ грабежей и разбоевъ со стороны козачества, быстро усилившагося наплывомъ бглаго и бродячаго населенія изъ разныхъ концовъ Россіи. Іоаннъ Грозный въ 1577 году выслалъ войска противъ ‘воровскихъ Козаковъ’, которые были разбиты и разбрелись въ разныя стороны. Одна изъ нихъ, подъ предводительствомъ знаменитаго Ермака, пошли по Кам и Чусовой къ Строгановымъ и впослдствіи поклонились царю Сибирскимъ царствомъ, другіе ушли на Донъ и Терекъ и, наконецъ, третьи поселялись на Вик (Урал). Эти послдніе, окруженные со всхъ сторонъ ордами кочевниковъ и сильно нуждаясь во вншней опор, также должны были подчиниться московскому царю, что, однако, нисколько не мшало имъ производить самовольные набги на Хиву, относящіеся къ началу XVII столтія. Такихъ набговъ было сдлано два: одинъ подъ начальствомъ Нечая, а другой — Шамая, и оба они кончились полнйшимъ пораженіемъ смлыхъ авантюристовъ.
Покореніемъ Казанскаго, Астраханскаго и Сибирскаго царствъ и занятіемъ Яика Россія не уничтожила, а только загнала въ наши ныншнія среднеазіатскія владнія т подвижныя народныя массы, которыя столь долго тяготли надъ нею и задерживали ея развитіе. Хотя и побжденные, но все еще свободные кочевники среднеазіатскихъ степей, поддерживаемые независимыми ханствами Туркестана, до такой степени безпокоили и даже громили наши, прилегающія къ нимъ, окраины, что борьба съ ними русской заволжской и сибирской колонизаціи обратилась въ борьбу за существованіе, продолжавшуюся около двухсотъ лтъ борьба эта совершалась здсь почти безъ всякой поддержки государственной власти и вообще наше движеніе на юго-востокъ въ теченіе XVII и XVIII столтій велось безъ всякаго опредленнаго плана, подъ вліяніемъ различныхъ случайностей, всецло являясь дломъ безотчетнаго народнаго стремленія.
Правда, московскіе цари не переставали поддерживать дятельныхъ сношеній съ Хивою и Бухарою путемъ довольно частыхъ посольствъ какъ съ той, такъ и съ другой стороны, но главною цлью этихъ сношеній были, однако, не завоевательныя стремленія, для которыхъ Московское государство было еще слишкомъ слабо, а забота о развитіи торговыхъ связей не только съ Туркестанскимъ краемъ, но и съ далекою Индіей. Особенно частыми стали наши посольства въ XVII вк. Очевидно, что при такихъ сношеніяхъ русскія географическія свднія о Средней Азіи должны были значительно пополниться. Дйствительно, еще Іоаннъ Грозный ‘въ 1552 году веллъ землю измрить и чертежъ государства сдлать’. При Борис Годунов онъ былъ дополненъ, а при Михаил едорович, около 1627 года, старый чертежъ ‘избился весь и развалился, такъ что впредь по немъ урочищъ смотрть не можно’, и потому необходимо было ‘примрися къ старому чертежу въ туежь мру сдлать новый чертежъ всему Московскому государству по вс окрестныя государства’. Тогда же была составлена къ нему и Книга Большаго Чертежа — этотъ важный историческій документъ, позволяющій судить о полнот русскихъ географическихъ свдній въ XVI и XVII вкахъ какъ относительно Московскаго государства, такъ и относительно странъ, сопредльныхъ съ нимъ. Самый чертежъ до насъ не дошелъ, но книга была напечатана нсколько разъ.
Характеризуя допетровскій періодъ движенія Россіи въ глубь Азіи, мы не можемъ не отмтить, что московское правительство закрпляло только то, что было достигаемо путемъ стихійнаго стремленія народныхъ массъ, причемъ оно чаще всего довольствовалось оборонительными мрами. Совершенно иначе отнесся къ этому длу Петръ Великій, который, по фигуральному выраженію одной анонимной брошюры {Аму и Узбой. Самара, 1879 г., стр. 7.}, ‘прорубая окно въ Европу на моряхъ Черномъ и Балтійскомъ, въ то же время, искалъ ключъ и врата ко всмъ азіатскимъ странамъ со стороны Киргизскихъ и Туркменскихъ степей’. Исходя изъ сложныхъ политическихъ и экономическихъ соображеній, онъ не находилъ полезнымъ ограничиваться мрами пассивной обороны Россіи со стороны Средней Азіи и предпочелъ имъ дйствія активныя и наступательныя. Моряку Соймонову онъ самъ говорилъ: ‘Отъ Астрабада до Балха и Бадакшана только 12 дней ходу, а тамъ, во всей Бухаріи, середина всхъ восточныхъ комерцій и тому пути никто помшать не можетъ’, а другой, близкій къ Петру человкъ, Кириловъ, свидтельствуетъ, что ‘отворенія свободнаго съ товарами пути въ Бухару, Бадакшанъ, въ Балхъ и Индію императоръ Петръ Великій весьма домогался, не жаля ни казны, ни людей’. Вотъ почему и были снаряжены имъ дв военныя экспедиціи: одна отъ р. Иртыша къ Эркети (Яркенду) въ Восточный или Китайскій Туркестанъ, подъ командой Бухгольца, а другая отъ Каспійскаго моря къ Хив въ Западный Туркестанъ, подъ начальствомъ князя Александра Бековняа Черкасскаго. Въ конц наказа этому послднему государь собственноручно приписалъ: ‘По симъ пунктамъ господамъ сенату съ лутчаю ревностью сіе дло, какъ наискоряя, отправить, понеже зло нужно’. Какъ извстно, об эти экспедиціи окончились полнйшею неудачей, за которую Петръ вознаградилъ себя блестящими побдами надъ Персіей и подчиненіемъ себ побережій Каспійскаго моря.
Какъ ни неудачны были эти первые опыты наступательныхъ дйствій Россіи въ Туркестанскій край, однако, они имли довольно важныя послдствія какъ въ военномъ, такъ и въ научномъ отношеніяхъ. Прежде всего, они невольно приведи русскихъ къ необходимости занять новыя пограничныя линіи и къ устройству крпостей по ркамъ Иртышу и Яику, причемъ иртышская линія подучила начало въ 1716 году во время экспедиціи Бухгольца, а уральская была основана только въ 1735 году, посл принятія киргизъ-козаками подданства Россіи. Затмъ, съ научной стороны наступательныя предпріятія Петра Великаго, всегда интересовавшагося Каспійскимъ моремъ и странами, лежащими къ востоку отъ него, далъ весьма цнные географическіе матеріалы. ‘Результатомъ всхъ этихъ стремленій Петра,— говоритъ профессоръ Мушкетовъ,— помимо различныхъ свдній о Туркестан и въ особенности объ Аму-Дарь, появилась первая, боле точная карта Арало-Каспійской страны, которая въ свое время на, длала много шуму и имла настолько важное значеніе, что французская академія выбрала Петра Великаго, представившаго ей эту карту, своимъ почетнымъ членомъ’ {Туркестанъ, т. I. Спб., 1886 г., стр. 71.}.
Дятельное стремленіе Петра расширить предлы своей имперіи на юго-востокъ возбудило въ англичанахъ сильныя опасенія, и они поспшили внушить Порт мысль о необходимости силою оружія остановить успхъ русскихъ на Каспійскомъ мор, общая на случай войны денежную помощь не только отъ короля, но и отъ всего англійскаго народа.
Событія, происходившія на нашей среднеазіатской окраин въ теченіе прошлаго столтія, были крайне маловажны, хотя уже къ половин его об вышеупомянутыя оборонительныя линіи, уральская и иртышская, сомкнулись другъ съ другомъ, и, такимъ образомъ, составилась одна не’ прерывная, пограничная съ киргизъ-козаками, линія крпостей отъ устья р. Яика до Усть-Каменогорска и дале, на протяженіи 3,500 верстъ. Лінія эта получила названіе оренбургско-сибирской и впослдствіи послужила ‘операціоннымъ базисомъ для дальнйшаго наступательнаго движенія русскихъ въ Туркестанскій край. Подъ прикрытіемъ этой же линіи явилась ‘возможность боле тщательнаго изученія тогдашнихъ среднеазіатскихъ окраинъ Россіи, что и было исполнено въ конц прошлаго столтія соединеннымъ трудомъ нсколькихъ ученыхъ, которые, по иниціатив Екатерины II, совершили рядъ научныхъ поздокъ по различнымъ частямъ Россіи. Въ числ ихъ назовемъ: Гмелина, Фалька, Палласа, Гюльденштедта, Георги, Лепехина, Рычкова, Соколова, Зуева и друг. Хотя вс они только коснулись сверныхъ окраинъ Туркестана и ни одинъ изъ нихъ не проникалъ въ глубь его, тмъ не мене, труды ихъ значительно расширили географическія свднія о немъ.
Несмотря на довольно сильное боевое снаряженіе оренбургско-сибиркой линіи, она почти совершенно не достигала своего назначенія даже въ смысл пассивной обороны нашей границы, не говоря уже объ активномъ сліяніи на залинейныхъ русскихъ подданныхъ. Киргизы и другіе кочевники, сильно поддерживаемые хивинскими ханами и бухарскими эмирами, безнаказанно производили набги на линію, легко прорывались черезъ нее, угоняли скотъ, захватывали въ плнъ людей и продавали ихъ въ туркестанскія ханства рабами, и даже открыто нападали на русскія поселенія. Чтобы положить конецъ такому порядку вещей, необходимо было окончательно овладть Киргизскою степью, такъ какъ только этимъ путемъ было возможно навсегда обуздать хищничество не только киргизовъ, но и вообще среднеазіатскихъ кочевниковъ. Необходимость этого шага сознавалъ еще Петръ Великій, который, по свидтельству мурзы Тевкелева, будучи въ Астрахани, ‘чрезъ многихъ изволилъ увдомиться, что хотя де Киргизъ-Кайсацкая орда — степной и легкомысленный народъ, токмо-де ко всмъ азіатскимъ странамъ оная орда ключъ и врата’.
Задача эта была выполнена въ теченіе первой половины ныншняго столтія, для чего, помимо сильныхъ военныхъ и научныхъ рекогносцировокъ, потребовалось выдвинуть въ оба отдла Киргизской степи, оренбургскій и сибирскій, достаточное число русскихъ укрпленій и поселеній, опиравшихся на значительную военную силу. Результатомъ этого движенія было то, что къ исходу сороковыхъ годовъ русское господство окончательно упрочилось на всемъ пространств къ сверу отъ линіи, проходящей отъ полуострова Мангишлака, на восточномъ берегу Каспійскаго моря, черезъ Аральское море до озеръ Балхаша и Ала-Куля. Вмст съ этимъ былъ предпринятъ цлый рядъ научныхъ изслдованій, положившихъ начало изученію природы и населенія Туркестана, продолжающемуся и по настоящее время. Вмст’ съ русскими славу первыхъ піонеровъ науки въ этомъ кра раздляютъ и англичане. Было бы слишкомъ долго перечислять всхъ ученыхъ дятелей, посвятившихъ за это время свои силы изученію Туркестана, а потому остановимся только на важнйшихъ изъ нихъ. Еще въ 1819 году Н. Муравьевъ предпринялъ весьма трудное и опасное путешествіе съ восточнаго берега Каспія черезъ Туркменскія степи въ Хиву и тмъ значительно пополнилъ географическія свднія о нихъ. Въ слдующемъ же году снаряжается посольство Негри въ Бухару, въ которомъ принимаютъ участіе Мейендорфъ, Пандеръ, Эверсманъ и др. Благодаря участію въ немъ названныхъ натуралистовъ, результаты этого посольства были весьма почтенны какъ въ географическомъ, такъ и въ естественно-историческомъ отношеніяхъ. Въ 1825 году была снаряжена военно-ученая экспедиція подъ начальствомъ Берга, въ состав боле 2,000 человкъ и при участіи Эверсмана, Лемма и др. Экспедиція эта, произведшая сильное впечатлніе на Хиву, впервые занялась подробнымъ изслдованіемъ Усть-Урта, лежащаго между Араломъ и Каспіемъ, и посредствомъ барометрической нивеллировки доказала, что уровень перваго лежитъ выше уровня втораго. Особенно много потрудился въ дл изученія Арало-Каспійскаго бассейна Г. С. Карелинъ, пріобртшій почетную извстность свояки путешествіями не только у насъ, но и за границей. Въ 1824 году Карелинъ былъ сосланъ, по приказанію Аракчеева, неизвстно за что, въ Оренбургъ и зачисленъ въ тамошній гарнизонъ. Быть можетъ, благодаря этой грустной случайности, русская наука и пріобрла въ немъ одного изъ лучшихъ своихъ дятелей, столь много содйствовавшаго ея успхамъ своими многосторонними занятіями. Онъ умеръ въ 1872 году въ Гурьев. Къ сожалнію, большая часть изслдованій Карелина, отчасти благодаря пожару, случившемуся въ годъ его смерти, отчасти же благодаря невниманію близкихъ дъ нему людей, навсегда потеряны для науки. Не мене достойна сожалнія судьба другаго талантливаго изслдователя Туркестана — Вяткевича. Дятельность этого предпріимчиваго и ловкаго путешественника тсно связана съ началомъ политической борьбы Россіи съ среднеазіатскими ханствами. Сосланный въ 1823 году рядовымъ въ Орскую крпость, Виткевичъ обратилъ на себя вниманіе знаменитаго Ал. Гумбольдта, который въ 1829 году совершалъ свое въ высшей степей плодотворное путешествіе по Уралу, Алтаю и Прикаспійскимъ степямъ. Рекомендація геніальнаго ученаго сильно выдвинула Виткевича, который уже въ 1836 году въ азіатскомъ костюм ходилъ съ торговымъ караваномъ въ Бухару, а на слдующій годъ былъ отправленъ съ полическимъ порученіемъ въ Афганистанъ къ тогдашнему эмиру Достъ-Магомету. Порученіе это Виткевичъ выполнилъ блестяще, чмъ сильно смутилъ англичанъ, но, возвратившись въ Петербургъ въ конц апрля 1839 года, онъ сжегъ вс свои бумаги и застрлился. Между изслдователями Арало-Каспійскихъ странъ назовемъ еще А. Левшина, Ханыкова, Лемана, Богословскаго, Данилевскаго, Базинера, Шренка и др. Изъ англійскихъ путешественниковъ особенно смлыми и замчательными были изслдованія Муркрафта, Бёрнса и Вуда. Нельзя не упомянуть также о двухъ другихъ отважныхъ англійскихъ путешественникахъ, Конопли и Стодарт, которые были казнены въ Бухар въ 1841 году. Большая часть всхъ вышеперечисленныхъ изслдованій пришлась на долю низменной части Туркестанскаго бассейна, что же касается горныхъ частей его, то туда проникало только немногіе, преимущественно англійскіе путешественники. Вполн же доступными он стали только тогда, когда русская власть окончательно утвердилась въ этомъ кра, т.-е. за послднія тридцать лтъ.
Водвореніе русскихъ въ Киргизскихъ степяхъ имло самыя благотворныя послдствія. Оно сразу достигло полнаго умиротворенія этого обширнаго края, причемъ киргизы оказались вовсе не такимъ безпокойнымъ народомъ, какимъ они представлялись раньше. Но съ упорядоченіемъ длъ въ степи явилась необходимость охраненія самихъ киргизовъ отъ насилій и хищничества хивинцевъ, коканцевъ и поддерживаемыхъ ими туркменовъ, господствовавшихъ по теченію Сыръ-Дарьи. Военныя дйствія съ хивинцами начались еще въ 1839 году неудачнымъ походомъ на Хиву генерала Перовскаго. Затмъ, съ укрпленіемъ русскихъ на низовьяхъ Сыръ-Дарьи, дйствія ага возобновились въ 1847 году, а черезъ три года послдовалъ цлый рядъ столкновеній съ коканцами, имвшій результатомъ занятіе русскими войсками Заилійскаго края и коканской крпости Акъ-Мечети (теперешній Неровенъ). Послднее событіе, совершившееся въ 1853 году, имло чрезвычайно важныя послдствія и потому съ полнымъ правомъ можетъ считаться исходнымъ моментамъ нашего теперешняго господства въ Туркестан.
Съ этого времени цлью нашихъ дальнйшихъ завоевательныхъ стремленій стало Коканское ханство, на которое русскія войска надвигались какъ со стороны Семирчинской области, такъ и по Сыръ-Дарь. Такъ, уже въ 1863 году возникло предположеніе сомкнуть сыръ-дарьинскую Ливію съ Семирчьемъ, вмсто кружной, боле короткою пограничною линіей. Мысль эта и вызвала новыя военныя экспедиціи, такъ какъ провести такую пограничную линію безъ военныхъ столкновеній съ Коканкимъ ханствомъ было совершенно невозможно. Предпріятіе это блестяще осуществилось занятіемъ въ 1864 году крпостей Ауліе-Ата и Туркестана, а въ слдующемъ году генералъ Черняевъ взялъ Чемкентъ и Ташкентъ.
Успхи русскаго оружіявъ Средней Азіи въ свое время сильно встревожили англичанъ, такъ что князь Горчаковъ счелъ долгомъ успокоить ихъ правительство особымъ циркуляромъ, въ которомъ онъ выяснялъ, что одна только крайняя необходимость оградить свои владнія побуждаетъ Россію къ подчиненію своей власти новыхъ областей, указавъ при этомъ на Сырь-Дарью, какъ на естественную границу съ среднеазіатскими ханствами. Однако, вопреки всмъ этимъ успокоительнымъ завреніямъ и дипломатическимъ попыткамъ остановить дальнйшее движеніе русскихъ войскъ, завоеванія наши продолжались. Неизбжное для насъ взятіе Ходжента, послдовавшее въ 1866 году, совершенно замкнуло Коканское ханство въ Ферганской долин. Въ то же время, непріязненныя выходки подстрекаемаго англичанами бухарскаго эмира, не постснявшагося даже заарестовать русское посольство, привели къ полному пораженію его и къ занятію въ 1868 году генераломъ Кауфманомъ Самарканда, а вмст съ нимъ и плодородной Зеравшанской долины, что поставило Бухарское ханство въ политическую и матеріальную зависимость отъ Россіи.
Оставалось только свести старые счеты съ Хивою. Въ поводахъ для этого недостатка не было. Не говоря уже о постоянныхъ набгахъ хивинцевъ и покровительствуемыхъ ими туркменовъ на наши пограничныя владнія, хивинскій ханъ, съ гордостью насчитывавшій подъ своею властью до 750,000 туркменовъ, киргизовъ и каракалпаковъ, и слишкомъ увренно положившійся на безпредльность и недоступность пустынь, окружающихъ его оазисъ, отказался удовлетворить предъявленное къ нему въ 1872 году требованіе освободить русскихъ плнниковъ, въ большомъ числ находившихся въ его ханств. Чтобы положить конецъ его самоувренной надменности, ршено было организовать большую военную экспедицію, которая и закончилась занятіемъ Хивы въ 1873 году русскими войсками подъ начальствомъ генерала Кауфмана. Часть оазиса, по правому берегу Аму-Дарьи, тогда же была присоединена къ Россіи и по договору, которымъ окончилась хивинская война, за ханомъ была оставлена только именная верховная власть и права верховнаго судьи. Въ вознагражденіе за снаряженіе экспедиціи ханъ обязался уплатить 2.200,000 рублей, съ разсрочкою на 20 лтъ, и сверхъ этого уничтожить рабство и признать надъ собою верховную власть русскаго императора.
Одновременно съ этими событіями состоялось дипломатическое соглашеніе съ Англіей относительно Средней Азіи. Еще въ начал 1869 года англійское правительство, для успокоенія общественнаго мннія въ Англіи, сильно встревоженнаго успхами русскаго оружія въ Туркестан, предложило русскому правительству оставить между владніями двухъ имперій. въ Азіи нейтральный поясъ, который предохранялъ бы ихъ отъ взаимнаго столкновенія. Принятое въ принцип, предложеніе это послужило предметомъ дальнйшихъ переговоровъ, на основаніи которыхъ такой нейтральный поясъ долженъ былъ составлять Афганистанъ. Однако, англичане, желая включить это независимое государство въ сферу своего непосредственнаго вліянія, не остановились на этомъ и повели переговоры уже не о нейтральномъ пояс, а о черт раздленія сферъ вліянія Англіи и Россіи по р. Аму-Дарь или, по крайней мр, по сверной границ Афганистана. Границу же эту англичане опредляли предломъ земель, не только состоявшихъ въ дйствительномъ владніи афганскаго эмира, Ширъ-Алихана, но и тхъ, которыя нкогда находились подъ властью его отца, Достъ-Магомета, таковы, напримръ, Бадахшанъ и Баханъ. Все это значительно измняло первоначальную основу переговоровъ, однако, въ начал 1873 года князь Горчаковъ согласился на присоединеніе Бахана и Бадахшана къ Афганистану, съ тмъ, чтобы, съ другой стороны, остальныя ханства, лежащія въ верховьяхъ Аму-Дарьи, т.-е. Шигнанъ, Рошанъ, Дарвазъ и Каратигенъ, вошли въ составъ Бухарскаго ханства. Такимъ образомъ, вс эти ханства, помимо всякаго ихъ участія, были подлены, а за черту, раздляющую вліянія Россіи и Англіи, признана рка Пйнджъ и составляющаяся изъ нея Аму-Дарья до урочища Ходжа-Сале, въ какомъ положеніи это дло остается и по настоящее время.
Черезъ два года посл окончанія хивинскаго похода туркестанскимъ войскамъ пришлось снова взяться за оружіе, вслдствіе вспыхнувшаго въ Коканскомъ ханств возстанія противъ нелюбимаго народомъ Худояръ-хана съ провозглашеніемъ священной войны (газавата) противъ русскихъ. Быстро развившіяся военныя дйствія противъ возставшихъ коканцевъ привели къ занятію Еоканскаго ханства, которое, согласно высочайшей вол, 5 февраля 1876 г. вошло въ составъ Россійской имперіи, подъ именемъ Ферганской области.
По окончаніи борьбы съ Бухарою, Хивою, Коканомъ и распространеніи непосредственнаго вліянія почти на весь Туркестанъ, оставалось только покончить съ другимъ не мене безпокойнымъ и самонадяннымъ врагомъ — туркменами, кочевавшими въ обширныхъ песчаныхъ равнинахъ между Каспійскимъ моремъ и Аму-Дарьей. Военныя дйствія противъ этихъ степныхъ грабителей все время шли съ восточныхъ береговъ Каспійскаго моря, на которыхъ еще въ 1834 году оренбургскимъ вдомствомъ было устроено Ново-Александровское укрпленіе, которое въ 1846 году было перенесено на полуостровъ Мангишлакъ и переименовано потомъ въ фортъ Александровскій. Затмъ, въ конц 1869 года, кавказскія войска, подъ начальствомъ полковника Столтова, переправясь изъ Петровска черезъ Каспійское море, высадились въ Муравьевской бухт и основали г. Красноводскъ. При основаніи этого города имлось въ виду создать на восточномъ берегу Каспія опорный пунктъ какъ для большаго обезпеченія кавказскими войсками господства, пріобртеннаго русскими въ Киргизскихъ степяхъ и Туркестан, такъ и для открытія кратчайшихъ и дешевйшихъ торговыхъ путей въ туркестанскія ханства. По отношенію же къ туркменамъ предполагалось всячески избгать такихъ мръ и предпріятій, которыя могли бы имть послдствіемъ вооруженное сопротивленіе съ ихъ стороны. Нечего и говорить, что столкновенія съ туркменами были неизбжны, и, въ конц-концовъ, русскія военныя власти были вынуждены произвести цлый рядъ рекогносцировокъ и занять Чекишдяръ при усть рки Атрека. За этими рекогносцировками послдовали другія, иногда и не совсмъ удачныя, что чрезвычайно ободряло туркменъ, отчасти подстрекаемыхъ англійскими агентами. Приходилось думать не о томъ, чтобы избжать столкновеній, а о томъ, чтобы серьезно дать имъ почувствовать силу русской власти. Первая попытка этого рода была сдлана въ 1879 года экспедиціей генерала Ламакина, имвшаго цлью овладть Геокъ-Тепе. Какъ извстно, она окончилась полнйшею неудачей, сильно компрометировавшею русское вліяніе въ Средней Азіи. Въ виду этого, необходимо было возможно скоре и полне ослабить дйствіе этой неудачи, для чего въ 1880—1881 годахъ была организована новая военная экспедиція въ Геокъ-Тепе, подъ начальствомъ генерала Скобелева, по настоянію котораго тогда же было положено начало постройки закаспійской желзной дороги. Побда Скобелева привела къ неизбжному подчиненію русской власти почти всхъ туркменскихъ племенъ, изъ которыхъ многіе, какъ, напримръ, жители Мервскаго оазиса, приняли русское подданство добровольно. Наконецъ, закаспійская желзная дорога, доведенная 15 мая 1888 г. до Самарканда, окончательно упрочила господство Россіи въ этой части нашихъ среднеазіатскихъ видній.
Вс эти событія снова встревожили англійскую печать и правительство. Такъ, когда русскій инженеръ, нын русскій дипломатическій агентъ въ Бухар, Лессаръ, доказалъ своими изслдованіями полную возможность постройки желзной дороги отъ Асхабада къ Герату, генералъ Раулинсонъ въ своемъ Доклад, сдланномъ по этому поводу 27 ноября 1882 г. въ лондонскомъ географическомъ обществ, слдующими словами характеризовалъ практическую важность изысканій Лессара: ‘Въ наетоящее время мы знаемъ, что вещественная горная-цпь, которая, согласно взглядамъ оптимистовъ, должна служить ‘Палладіумомъ’ для Индіи, есть ничто иное, такъ незначительная серія холмовъ до 1000 метровъ высоты, которая, какъ показалъ Лессаръ, легко исчезнетъ подъ рельсами желзной дороги, проложенной русскими инженерами. Если бы г. Лессаръ не сдлалъ ничего другаго, кром лученія этого пугала, Парапомиза, о которомъ говорили, что онъ поднимается до высоты 20,000 футовъ къ сверу и западу отъ Кабула, то онъ, все-таки, имлъ бы большую заслугу. Но онъ сдлалъ боле: онъ показалъ, что, въ отношеніи физическихъ трудностей, нтъ никакихъ препятствій для того, чтобы въ любое время, при работ въ теченіе нсколькихъ мсяцевъ, проложить желзный путь до Герата’. Воздавъ затмъ похвалу цивилизаторской дятельности Россіи въ Средней Азіи, генералъ продолжалъ: ‘Какъ ни привлекательна и удовлетворительна подобная перспектива, она нисколько не убждаетъ меня въ необходимости простирать до Индіи сферу благодтельнаго вліянія Россіи и облегчать съ нашей стороны проведеніе желзной дороги до Герата. Я не хочу врить, чтобы, при настоящемъ положеніи нашихъ сношеній съ Востокомъ, Англія равнодушно или даже съ удовольствіемъ смотрла на предпріятіе, которое, если только оно осуществится, должно сильно ослабить нашъ престижъ въ Центральной Азіи’. Еще большую тревогу возбудило въ Англіи занятіе Мерва русскими войсками. По мннію такихъ англійскихъ публицистовъ, какъ Марвинъ, О’Донованъ и друг., покореніе Мерва есть не простой захватъ пустыннаго края, а нчто гораздо важне. Прежде всего, имъ достигается окончательное соединеніе боевыхъ силъ Кавказа и Туркестана, что уже само по себ чрезвычайно важно, затмъ, событіемъ этимъ не только завершается завоеваніе среднеазіатскихъ пустынь, но и полагается начало обладанію великою плодоносною горною областью Персіи и Афганистана, наконецъ, Мервъ составляетъ передовой постъ по направленію къ Герату, до котораго, русскія войска легко могутъ достигнуть въ теченіе 12 дней.
Въ виду такого настроенія общества, англійское правительство ршило дйствовать, и хотя Мервъ никогда не принадлежалъ Афганистану, надъ которымъ англичане успли уже пріобрсти исключительное политическое вліяніе, тмъ не мене, въ присоединеніи его къ Россіи англійскіе государственные люди усмотрли нарушеніе договора, заключеннаго въ 1873 году. Чтобы покончить съ этимъ вопросомъ, русское министерство иностранныхъ длъ предложило англійскому правительству провести точную границу между Россіей и Афанистаномъ отъ Ходжа-Сале на Аму-Дарь до персидской границы, составивъ для этого смшанную коммиссію изъ уполномоченныхъ Россіи и Англіи. Дйствія этой коммиссіи сопровождались цлымъ рядомъ демонстративныхъ выходокъ со стороны афганцевъ, которые присмирли только тогда, когда генералъ Комаровъ нанесъ имъ силъ мое пораженіе на берегу р. Кушки 18 марта 1885 года. Посл этого дла дипломатическіе переговоры Россіи съ Англіей значительно обострить, но, тмъ не мене, соглашеніе состоялось и проведеніе границы было окончено въ 1887 году. Этимъ актомъ и завершился рядъ событій, которыя роковымъ образомъ привели къ подчиненію русской власти почти всю западную часть Средней Азіи.
Рука объ руку съ военными успхами шли и научныя завоеванія въ этомъ обширномъ кра, чему много способствовало основанное въ 1845 г. Императорское русское географическое общество, а также дятельное содйствіе научнымъ изслдованіямъ со стороны такихъ просвщенныхъ администраторовъ, какимъ былъ покойный туркестанскій генералъ губернаторъ Е. П. Фонъ-Кауфманъ. Со времени утвержденія русскихъ по СыръДарь, т.-е. съ пятидесятыхъ годовъ, завтною цлью научныхъ стремленій русскихъ путешественниковъ становится изученіе загадочнаго Тянь-Шаньскаго нагорья, съ перваго же раза представившее очень серьезныя затрудненія. ‘Изъ трехъ путешественниковъ,— говоритъ одинъ изъ первыхъ изслдователей Тянь-Шаня, П. Семеновъ,— одновременно и, можно сказать, по взаимному соглашенію поставившихъ себ задачею проникнуть въ глубь Азіи до Тянь-Шаня, только мн одному изъ Сибири удалось проникнуть въ завтныя долины величественнаго хребта до ледниковъ Ханъ-Тенгри и верховьевъ ркъ Сыръ-Дарьинской системы. Отважно пробравшійся изъ Индіи въ Китайскій Туркестанъ д-ръ Шлагинтвейтъ, въ виду Тянь-Шаньскаго нагорья, сложилъ свою голову на площади Кашгара, а Н. А. Сверцовъ, достигшій до западной оконечности Тянь-Шаньской системы изъ форта Перовскаго, увидлъ ея снжныя вершины только издали, изъ Ташкента, куда посл кровопролитной схватки съ коканцами былъ привлеченъ израненнымъ плнникомъ на аркан’ {Туркестанъ и Закаспійскій край въ 1888 г. Изв. Импер. Русск. Геогр. Общ. т. XXIV, вып. 5, 1889 г., стр. 290.}. Вскор, однако, Николай Алексевичъ Сверцовъ возвратился изъ плна и, начиная съ 1864 г., онъ всецло посвящаетъ себя систематическому изученію Туркестана. Судьба помогла ему изслдовать не только Тянь-Шань, но и сказочный Памиръ — эту обширную горную страну, площадь которой составляетъ около 70,000 кв. верстъ. Вообще, можно сказать, горшій Туркестанъ былъ такъ же хорошо извстенъ ему, какъ его родная Воронежская губернія. Къ сожалнію, въ ночь съ 27 на 28 января 1885 г. онъ неожиданно скончался въ самомъ разгар обработки обширныхъ научныхъ матеріаловъ, вывезенныхъ имъ изъ его многократныхъ путешествій въ Туркестанъ.
Съ легкой руки Н. А. Сверцова, всестороннее изученіе этого края развивается съ изумительною быстротой. ‘Уже одно движеніе русскихъ войскъ,— говоритъ профессоръ Мушкетовъ,— доставило множество разнообразныхъ и совершенно новыхъ свдній о самыхъ отдаленныхъ и малоизвстныхъ, частяхъ Туркестана, постоянно длаются новыя съемки, собираются любопытныя данныя о городахъ, населеніи и проч., литература о Туркестан, особенно съ 1867 года, такъ быстро разростается, что услдить за нею представляется дломъ далеко не легкимъ, а разбирать ее значило бы писать подробную исторію русскаго управленія’ {Туркестанъ, стр. 180.}, что, само собою понятно, не можетъ входить въ нашу задачу. Но мы не можемъ не упомянуть, по крайней мр, о нкоторыхъ наиболе выдающихся дятеляхъ, посвятившихъ свои силы изученію Туркестана. Такъ, нельзя не вспомнить о Валиханов, очень талантливомъ и образованномъ киргиз, совершившемъ нсколько чрезвычайно интересныхъ путешествій. Но жизнь и этого человка, полнаго силъ и дарованій, окончилась раньше, чмъ этого можно было ожидать,— Валихановъ умеръ на тридцатомъ году жизни отъ чахотки, не успвъ сообщить въ печати своихъ богатыхъ свдній. Чрезвычайно много и въ высшей степени плодотворно потрудился надъ изученіемъ Туркестана и въ частности Коканскаго ханства Алексй Павловичъ Федченко, которому всегда дятельно и вполн самоотверженно помогала его жена, Ольга Александровна Федченко. Къ сожалнію, и ему не суждено было обработать своихъ обширныхъ матеріаловъ,— А. П. Федченко погибъ во время одной несчастной экскурсіи въ 1874 году въ долин Шамуни. За этими тремя именами можно было бы назвать цлый рядъ не мене достойныхъ ученыхъ дятелей, каковы: Борщевъ, Куропаткинъ, Романовскій, Мушкетовъ, Миддендорфъ и др., но подробная характеристика ихъ трудовъ и высокихъ научныхъ заслугъ далеко бы вышла изъ предловъ нашего короткаго очерка. Скажемъ только, что плодотворные труды русскихъ ученыхъ за послднія двадцать] лтъ раздляли и англичане, особенно члены кашгарской экспедиціи Форсайта, снаряженной въ 1873 году, а въ послдніе годы къ нимъ присоединились и французы, изъ числа которыхъ мы назовемъ Бонвало и Капю.
Соединенные труды этой арміи ученыхъ съ величайшею подробностью разъяснили вс особенности природы и населенія Русскаго Туркестана. Такъ, по орографіи горныхъ частей Туркестана, въ настоящее время окончательно выясненъ грядовой характеръ такихъ гигантскихъ возвышенностей, какъ Тянь-Шань и Памиръ, причемъ хребты, составляющіе ихъ, имютъ приблизительно широтное направленіе, такъ что меридіональный Болоръ-Тагъ Гумбольдта оказался несуществующимъ. Точно также предположенное имъ соединеніе Арало-Каспійскаго бассейна съ Ледовитымъ океаномъ посредствомъ еще сравнительно недавно существовавшаго АралоИртышскаго пролива боле, чмъ сомнительно, по крайней мр, геологическія данныя говорятъ скоре противъ, чмъ за это предположеніе. Дале, посл тщательныхъ геологическихъ изслдованій такъ называемыхъ старыхъ руслъ Аму-Дарьи и особенно знаменитаго Узбоя приходится признать, что Аму-Дарья никогда не впадала въ Каспійское море и что на мст Узбоя былъ только проливъ, соединявшій нкогда Аралъ съ Каспіемъ. Впрочемъ, съ проведеніемъ закаспійской желзной дороги, этотъ жгучій вопросъ потерялъ всякое практическое значеніе. Нельзя не отмтятъ также несомннно удостовреннаго факта замтнаго усыханія поверхностныхъ водъ не только въ низменной, пустынной, но даже и въ горной части Туркестана, что представляетъ чрезвычайную важность для будущности этой страны..Геологическими изслдованіями, преимущественно послдняго времени, выясненъ вопросъ и о происхожденіи летучихъ песковъ, покрывающихъ такія громадныя пространства, какъ Низы лъ-Ку мы, большіе Кара-Кумы и др., оказалось, что только на ограниченныхъ пространствахъ пески эти морскаго происхожденія, чаще же всего они представляютъ типичныя наземныя образованія, возникающія путемъ разрушенія отъ вывтриванія подстилающихъ песчаныхъ породъ. Рядомъ съ этимъ было удостоврено чрезвычайно обширное распространеніе, особенно въ области предгорій, лёсса или желтозема, представляющаго одну изъ плодороднйшихъ почвъ, по только подъ условіемъ обильнаго орошенія. Чрезвычайно важное значеніе воды въ этомъ почти безводномъ кра, количество ея запасовъ и условія пользованія ею были разъяснены также съ величайшею подробностью. Собраны подробныя свднія о минеральныхъ богатствахъ Туркестана, которыя, за исключеніемъ каменнаго угля, нефти, каменной соли и желза, оказались далеко не столь значительными, какъ это предполагалось раньше. Выяснены многія особенности растительнаго и животнаго міра этого края, а равно и этнографическій составъ его населенія, очень рдкаго въ пустыняхъ и чрезвычайно скученнаго въ оазисахъ и такихъ плодородныхъ долинахъ, какъ Ферганская, Зеравшанская и др. Не оставленъ безъ вниманія характеръ землевладнія и условія земледльческой культуры. Изучены нравы и промыслы населенія, выяснены его религіозные и умственные интересы. Короче сказать, весь край подвергся всестороннему изслдованію, позволившему не только узнать его во всхъ подробностяхъ, но и намтить также цлый рядъ новыхъ вопросовъ, требующихъ столь хе тщательнаго изученія, которое далеко еще нельзя считать вполн законченнымъ. Въ окончательномъ же результат мы, мало того, что завоевали, но и изучили Русскій Туркестантъ, т.-е. пріобрли все то, что только необходимо для быстраго развитія богатыхъ производительныхъ силъ его природы и населенія.
Въ этомъ отношеніи Россіи предстоитъ въ высшей степени важная и чрезвычайно благородная культурная миссія въ Средней Азіи, успшное выполненіе которой составитъ ея несомннную заслугу передъ всмъ человчествомъ. Было бы, конечно, крупною ошибкой мечтать о томъ, чтобы создать изъ Русскаго Туркестана вторую Индію. Задача наша гораздо скромне,— обезпечивъ какъ вншнее, такъ и внутреннее спокойствіе въ немъ, мы должны создать здсь такой порядокъ вещей, при которомъ, безъ обремененія государственнаго бюджета и расхищенія естественныхъ богатствъ края, благоденствіе его населенія было бы вполн упрочено, а производительныя силы его достигли возможно высшаго процвтанія. Короче сказать, мы должны возвратить цивилизаціи т области Средней Азіи, которыя служили нкогда ея колыбелью.
Обращаясь къ разъясненію нкоторыхъ частностей вышенамченной задачи, мы, прежде всего, остановимся на характеристик вншней политической обстановки, въ которой въ настоящее время находится Русскій Туркестанъ. Если не принимать во вниманіе такихъ ничтожныхъ по своему значенію и полунезависимыхъ государствъ, какъ Бухара и Афганистанъ, то остается только признать, что, подчинивъ себ Туркестанъ, Россія затронула интересы слдующихъ трехъ государствъ: Персіи, Китая и Англіи.
Что касается перваго изъ названныхъ государствъ, то нашу границу съ нимъ на большемъ ея протяженіи составляютъ довольно высокія (6,000— 9,000 футовъ) горы Копетъ-Дага, прорзанныя нсколькими горными проходами, по которымъ проложены боле или мене удобныя дороги. Только дале къ югу, около Мешхеда и Серахса, русская граница съ Персіей боле открыта и всегда можетъ быть перейдена безъ особыхъ затрудненій. Но, принимая во вниманіе прекрасныя отношенія, существующія между Персіей и Россіей, и, главное, то плачевное состояніе, въ какомъ находится персидская армія, можно съ увренностью сказать, что съ этой стороны едва ли возможно ожидать какого-либо столкновенія. Правда, Россія подчинила себ почти вс туркменскія племена, на обладаніе которыми могла претендовать Персія, но, въ сущности говоря, персидское населеніе только выиграло отъ замиренія Туркменіи, которое, прежде всего, избавило его отъ постоянной опасности увода въ плнъ и обращенія въ позорное рабство, а затмъ замтно оживило промышленность и торговыя сношенія. Если же къ этому прибавить, что о какихъ-либо наступательныхъ по отношенію къ Персіи дйствіяхъ со стороны Россіи не можетъ быть и рчи, то для насъ станетъ вполн очевиднымъ, что эта часть вашей среднеазіатской границы надолго можетъ быть названа вполн прочной и обезпеченной.
По отношенію къ Китаю дло представляется нсколько иначе. Не говоря уже о совершенно условныхъ границахъ съ нимъ въ области Памира, въ предлахъ Средней Азіи есть еще одна мстность, занимающая нсколько щекотливое положеніе. Такова Кульджа, совершенно открытая со стороны Россіи и замкнутая со стороны Китая высокими горами. Еще въ 1871 году, въ связи съ дунганскимъ возстаніемъ, охватившимъ весь западный Китай, русскія войска, для обезпеченія спокойствія въ русскихъ предлахъ, заняли Кульджинскую область, которую черезъ десять лтъ русское правительство возвратило китайцамъ, хотя населеніе ея и сейчасъ замтно тяготетъ къ Россіи. Этою уступкой мы значительно успокоили китайцевъ, но возможность столкновенія съ ними вовсе не устранена ею, особенно при томъ значительномъ протяженіи, какое имютъ наши границы съ Китаемъ. Несомннно, что китайское правительство иметъ свои виды на пограничныя владнія Россіи и ради этого всячески старается упрочить свою власть среди все еще враждебно-настроеннаго магометанскаго населенія западнаго Китая. Съ этою цлью оно, при помощи европейскихъ инженеровъ, строитъ здсь укрпленія, улучшаетъ пути сообщенія, обезпечиваетъ продовольствіе и боевое снаряженіе своихъ войскъ и т. п. Впрочемъ, до вооруженнаго столкновенія Китая съ Россіей, повидимому, еще далеко,— первый пока не достаточно силенъ для этого, а послдняя не иметъ поводовъ искать его.
Несравненно боле натянутыя отношенія существуютъ на афганской границ, особенно между рками Герирудомъ и Мургабомъ, гд она ближе всего подходитъ къ Герату. Нтъ ни малйшаго сомннія, что теперешняя наша граница съ Афганистаномъ даетъ не дйствительное, а только дипломатическое удовлетвореніе тхъ интересовъ, какіе заявляютъ раздленныя ею государства. Съ одной стороны, Россія стремится войти здсь въ т естественные предлы Арало-Каспійскаго бассейна, какіе проходятъ по Гиндукушу и горамъ, лежащимъ къ сверо-западу отъ Кабула, а съ другой — Англія постоянно тревожится за цлость не столько Афганистана, сколько своихъ владній въ Индіи. При такомъ положеніи ддъ, какъ бы ни были мирно настроены руководители политики въ Петербург и Лондон, никто, однако, не можетъ поручиться за будущее. Отношенія на нашей афганской границ настолько натянуты, что достаточно доваго инцидента, подобнаго столкновенію на Кушк, или народнаго возмущенія въ Афганистан, чтобы самые мирные планы русскихъ военныхъ мастей были нарушены и войска двинулись въ предлы Афганистана, чего Англія, какъ она уже сама объявила, ни въ какомъ случа не потерпитъ.
И такъ, Россія находится подъ постоянною угрозой столкновенія съ Англіей на афганской границ. ‘И не тамъ ли, — спрашиваетъ по этому поводу извстный географъ Элизе Реклю,— въ центр тяжести азіатскаго континента, должна гораздо больше, чмъ въ Константинопол, разршиться, наконецъ, великая проблема политическаго равновсія между Европой и Азіей, извстная подъ именемъ восточнаго вопроса?’ {L’Asie russe. Nouv. Gorg. univer. T. VI, Paris, 1881 г., стр. 469.}. Конечно, трудно сказать, произойдетъ ли здсь военное столкновеніе этихъ двухъ великихъ европейскихъ націй, столь различныхъ по нравамъ и учрежденіямъ, владющихъ огромными колоніями, которыя сами по себ могутъ составить цлыя имперіи, и раздленныхъ только узкою полосой земли, или, наоборотъ, он мирно будутъ продолжать развиваться одна на свер, а другая на юг отъ Гиндукуша, каждая сохранивъ за собою совершенна различныя сферы дятельности? Какъ бы то ни было, но Россія должна быть ко всему готовой, возможно полне обезпечивъ себя въ своихъ среднеазіатскихъ владніяхъ, гд ей, помимо политическихъ и военныхъ задачъ, предстоитъ гораздо боле важная мирная работа.
Обращаясь, затмъ, къ мрамъ по обезпеченію порядка и спокойствія внутри завоеванныхъ странъ, мы должны замтить, что достигнутые въ этомъ отношеніи результаты поистин изумительны. Тамъ, гд 10—15 лтъ тому немыслимо было прохать безъ прикрытія значительной военной силы, въ настоящее время для прозжающихъ является такая же степень опасности, какъ на любомъ русскомъ проселк. Достаточно сказать, что какъ за время постройки, такъ и при эксплуатаціи закаспійской желзной дороги, которую сами туркмены называютъ желзными цпями, приковавшими ихъ къ Россіи, не было ни одного случая злонамренной порчи рельсоваго пути со стороны туземцевъ. Благодаря утвержденію русской власти въ Туркестанскомъ кра, такіе исконные враги, какъ персы и туркмены, теперь мирно работаютъ рядомъ другъ съ другомъ, совершенно забывъ про то, что еще такъ недавно они безъ ненависти не могли смотрть другъ на друга. Благодтельность такой перемны оцнена даже, хотя и въ довольно сдержанной форм, однимъ изъ нашихъ политическихъ противниковъ, генераломъ Раулинсономъ, по словамъ котораго, ‘никто не станетъ отрицать, что успхи русскаго оружія на востокъ отъ Каспія въ послднее двадцатилтіе принесли громадную пользу краю: отвратительный торгъ невольниками со всми сопутствующими ему ужасами уничтоженъ, разбои прекращены, магометанскій фанатизмъ и жестокость его ослаблены и сдержаны. Торговля стала боле безопасною, мстное искусство и промышленность поощряются, и на нужды населенія обращается боле вниманія, нежели это длалось при азіатскихъ правителяхъ’.
Понятно, что новыя условія общежитія, водворенныя русскими въ ихъ теперешнихъ владніяхъ, кажутся чрезвычайно заманчивыми для обитателей пока еще независимыхъ ханствъ Средней Азіи, что значительно способствуетъ укрпленію въ нихъ русскаго вліянія. ‘Спокойствіе и порядокъ въ русскихъ областяхъ Туркестана, несравненно мене отяготительныя податныя обязательства, которымъ подчиненъ здсь туземецъ, русскій подданный, въ сравненіи съ коканскими, бухарскими и прочими сартами, при всхъ другихъ облегченіяхъ, матеріальныхъ и нравственныхъ, длаютъ край весьма привлекательнымъ для всхъ, кто по собственному опыту или по слухамъ усплъ ознакомиться въ смежныхъ владніяхъ съ новыми условіями жизни народной, подъ русскимъ владычествомъ. Земледльца манитъ сюда обезпеченная жатва, половина которой не будетъ отнята изъ его рукъ ханскими серверами (сборщиками-откупщиками податей), амлякдарами и привилегированными собственниками земли. Безземельнаго чернорабочаго ждетъ врный и хорошій заработокъ, а съ тмъ вмст прочная надежда на возможность устроить хозяйство самостоятельное, вмсто тяжелой бдности и постоянной работы за скудную плату, яри той дурной экономической организаціи, которая въ ханствахъ держитъ трудящуюся массу въ безвыходной бдности, подъ постояннымъ гнетомъ злоупотребленій административныхъ, податныхъ и владльческихъ. Наконецъ, торговцу въ кра гарантированы свободныя отъ зякетныхъ стсненій и произвольныхъ поборовъ коммерческія предпріятія, обставленныя такими важными льготами, которыя даютъ несравненныя преимущества и прибыли туземцамъ, нашимъ подданнымъ, на ряду съ туземцами въ ханствахъ. Какъ могущественны и неотразимы, по вліянію на умы населенія, вс обозначенныя обстоятельства, всего лучше доказывается существованіемъ въ каждомъ изъ этихъ владній сильной и опирающейся на живое сочувствіе народныхъ массъ партіи, стремящейся положить конецъ послднимъ признакамъ политической самобытности ханствъ, чтобы достигнуть для нихъ тхъ же благодяній мира и порядка гражданственности, какими пользуется нын туземное населеніе Русскаго Туркестана’ {Проектъ всеподанн. отчета туркест. ген.-губернатора фонъ-Кауфмана. Спб. 1885 г., стр. 133—134.}.
И такъ, первые шаги наши въ Туркестан были несомннно успшны. Остается только обезпечить дальнйшій успхъ нашей культурной работы. Громадную услугу въ этомъ отношеній оказало проведеніе сплошнаго желзно-дорожнаго сообщенія на протяженіи 1,360 верстъ, отъ береговъ Каспія до Самарканда. Самыя простыя соображенія заставляютъ желать, чтобы этотъ грандіозный путь былъ продолженъ до Ташкента, до котораго отъ Самарканда около 350 верстъ. Этимъ будетъ достигнуто не только соединеніе съ главнымъ городомъ всего края, но и, въ то же время, будетъ открытъ необходимый сбытъ богатымъ и разнообразнымъ произведеніямъ плодородной Ферганской области. Нужно думать, что посл недавней поздки въ Туркестанъ министра финансовъ осуществленіе этого предпріятія и вообще улучшеніе путей сообщенія не заставятъ долго ждать себя. Во всякомъ случа, постройка не только ташкентскаго участка закаспійской желзной дороги, но и еще нсколькихъ рельсовыхъ путей будетъ несравненно плодотворне, чмъ вс многолтнія и безуспшныя попытки учрежденія пароходства по среднеазіатскимъ ркамъ. Конечно, въ ограниченныхъ размрахъ оно несомннно возможно и развитіе его крайне желательно, но при этомъ, однако, все-таки, не слдуетъ забывать, что въ Средней Азіи вода иметъ другое, несравненно боле важное назначеніе, какъ элементъ, оживляющій почву, которая только до тхъ поръ даетъ обильные урожаи, пока пользуется достаточнымъ орошеніемъ.
Когда русскіе впервые водворились въ Туркестанскомъ кра, они, какъ люди свера, богатаго водою, мало или даже совсмъ не цнили столь благодтельнаго значенія воды, пробуя пользоваться ею или для судоходства, или для рыболовства. То и другое прививалось крайне плохо. Въ то же время, искусственная поливка полей и луговъ, какъ дло новое и совершенно непривычное, почти не примнялась ими. Мало того, забрасывались и даже совсмъ разрушались оросительныя сооруженія, устроенныя руками прежнихъ обитателей этихъ мстъ. Наконецъ, только въ недавнее время на этотъ предметъ было обращено необходимое вниманіе и устройство правильной ирригаціи введено въ кругъ неотложныхъ нуждъ края. При этомъ, однако, почти съ первыхъ же шаговъ возникъ цлый рядъ затрудненій какъ съ технической, такъ и съ юридической стороны, что при нашей неподготовленности значительно затормазило дло. Для устраненія техническихъ затрудненій пришлось даже обратиться къ опыту иностранцевъ, какъ это случилось недавно съ ирригаціонными сооруженіями въ Мервскомъ оазис по теченію р. Мургаба. Что же касается юридическихъ затрудненій, то здсь участіе иностранцевъ совершенно безполезно и намъ приходится устранять ихъ своими собственными силами. Все дло въ отношеніи этихъ затрудненій сводится къ тому, чтобы, не ограничиваясь частными Мропріятіями, выработать общій сводъ правилъ, утвержденныхъ законодательнымъ порядкомъ, о правахъ владнія и пользованія водами, предназначенными для орошенія. Какъ извстно, наше законодательство въ этомъ отношеніи крайне неполно, между тмъ какъ для такихъ частей Россіи, какъ Крымъ, Кавказъ и Туркестанъ, это одинъ изъ насущнйшихъ вопросовъ, посл того, какъ, войдя въ составъ Россійской имперіи, они подчинились общимъ законамъ, дйствующимъ въ ней. Вотъ почему вопросы водовладнія и ирригаціи должны быть безотлагательно поставлены на очередь и разршены съ полнйшимъ вниманіемъ и осмотрительностью. Вмст съ этимъ должны быть употреблены вс зависящія средства для расширенія оросительной сти и при этомъ въ интересахъ не столько крупной, какъ о томъ мечтаютъ нкоторые загребистые предприниматели, сколько мелкой собственности. Недостатка въ вод для этого не будетъ, такъ какъ только въ трехъ большихъ ркахъ Туркестана: Аму-Дарь, Сыръ-Дарь и Или, по приблизительному разсчету, имется свободное количество воды, совершенно достаточное для орошенія пространства не мене 100,000 кв. верстъ или боле 10.000,000 десятинъ. Такимъ образомъ, только путемъ разумнаго пользованія водою и достаточнаго орошенія мы будемъ въ состояніи отнять у пустыни и возвратить культур обширнйшія пространства земли, способной прокормить многочисленно’ населеніе.
Вообще энергичная борьба съ мертвящимъ вліяніемъ пустыни составляетъ одну изъ основныхъ задачъ нашей дятельности въ Туркестан. Между тмъ, мы пока не только ничего не сдлали въ интересахъ успха этой борьбы, а, наоборотъ, даже способствовали тому, чтобы пустыня съ ея летучими песками еще дальше продвинулась внутрь культурныхъ земель. Прежде всего, этому сильно способствовало безпощадное истребленіе лсовъ въ горахъ и кустарниковой растительности въ песчаныхъ пустыняхъ. Въ послднее время дло дошло даже до того, что истребленію подвергается не только всякая надземная поросль, но даже и корни, чмъ окончательно разрушается защитный растительный покровъ песковъ, которые посл этого уже свободно развиваются втромъ. Длается все это, конечно, по нужд въ топлив, а отчасти и вслдствіе неразумнаго хищничества. Во всякомъ случа, необходимо возможно скоре положить этому предлъ, а для снабженія населенія достаточнымъ топливомъ безотлагательно приступить къ разработк каменноугольныхъ и нефтяныхъ мсторожденій, въ которыхъ нтъ недостатка въ Туркестанскомъ кра.
Что касается вопроса о его заселеніи, то не слдуетъ забывать, что при разршеніи его приходится считаться, прежде всего, съ размрами площадей, достаточно орошенныхъ и годныхъ подъ культуру. При наличномъ порядк вещей, вс такія земли на-перечетъ извстны и он едва ли будутъ въ состояніи вмстить большее населеніе, которое и безъ того довольно густо размщено на нихъ. Поля же безъ искусственнаго орошенія или ‘ляльми’ могутъ удовлетворить не осдлаго жителя, а только такого полукочевника, какъ киргизъ, такъ какъ урожай на нихъ и невеликъ, и мало обезпеченъ. Впрочемъ, на боле или мене значительныхъ высотахъ земледліе возможно и безъ искусственнаго орошенія, но поля въ этомъ случа должны быть расположены на высотахъ не мене какъ въ 3—4,000 футовъ, а такихъ земель не можетъ быть особенно много.
Вотъ почему колонизація края русскими поселенцами должна быть ведена съ крайнею осторожностью, дабы не было никакихъ поводовъ къ неудовольствіямъ какъ со стороны поселенцевъ, такъ и со стороны мстнаго населенія. Въ этомъ случа мы имемъ уже опытъ козачьей колонизаціи въ Туркестан, который далъ чрезвычайно поучительные результаты. Козаки были поселены не по принужденію, а по охот на бывшихъ киргизскихъ земляхъ въ Семирченской области, причемъ имъ были отведены въ надлъ лучшія земли въ количеств 100 десятинъ на хозяйство и, сверхъ этого, оказана и денежная помощь. Въ результат же оказалось, что спустя 8 лтъ посл водворенія Козаковъ на новомъ мст изъ 22,376 десятинъ, отобранныхъ въ надлъ имъ отъ киргизовъ, подъ пашней было всего лишь 1,526 десятинъ. Сверхъ этого, козаки совершенно истребили лса въ занятомъ ими район, запустили ирригаціонныя сооруженія и т. п. ‘Экспропріація лучшихъ киргизскихъ пашень и кочевокъ (подъ выгонъ и покосы), систематическая эксплуатація киргизъ, замнившая для станичниковъ правильное трудовое хозяйство, ихъ притсненія, вымогательства, поборы, нарушавшіе грубо наиболе священные изъ обычныхъ правъ и исконныхъ вольностей туземнаго киргизскаго населенія,— все это вносило, въ то же время, неизбжное развращеніе въ среду самого козачьяго населенія’ {Проектъ всеп. отчета турк. г.-губер. Фонъ-Кауфмана, стр. 151.}. Насколько жутко приходилось отъ нихъ киргизамъ, можно судить по слдующимъ характернымъ выраженіямъ жалобы киргизовъ Каптай-Матаевской волости, принесенной ими на Козаковъ въ 1864 году: ‘По направленію къ Балхашу, если покочевать въ пески, мало травъ, волости не помстятся и скотъ можетъ выпасть… На воздухъ летть — крыльевъ не имемъ, и на сохраненіе скота — мстъ также не имемъ’. Боле удачною мрой было привлеченіе въ Семирченскую область переселенцевъ изъ крестьянъ, но и они почти забросили земледліе и занялись другими промыслами и мелкою торговлей. Въ Сыръ-Дарьинской области дло было еще хуже. ‘Попытки водворить русскихъ крестьянъ,— говоритъ академикъ Миддендорфъ,— не удались тамъ по Сыръ-Дарь, гд киргизы съ энергіей и успхомъ занимались земледліемъ, напримръ, близъ Казалинска и форта Перовскаго, или между Джулекомъ и Туркестаномъ. Переселенцы не могли сладить съ орошеніемъ: оросительныя воды то изсякали, то разливались, уничтожая все на своемъ пути’… ‘Поселеніе крестьянъ на этихъ земляхъ,— говоритъ онъ дале,— совершенно не удалось, хотя они были осмотрны и облюблены ходоками. Они не могли приспособиться къ уже готовымъ ирригаціямъ: то Сыръ-Дарьи имъ не хватало, то она затопляла ихъ посвы, то объявляли они, что земля выпахана, т.-е. истощена… Короче, дло кончилось тмъ, что они, наконецъ, пораспродали свой скотъ и занялись мелкою торговлей, только нкоторымъ посчастливилось въ извоз, тогда какъ другіе ушли на рыбныя ловли, открывшіяся въ устьяхъ Арала’ {Очерки Ферганской долины, Спб., 1882 г., стр. 348.}.
Конечно, не слдуетъ обобщать столь плачевныхъ результатовъ русской колонизаціи въ Туркестан, но, во всякомъ случа, успхи ея незначительны. Тмъ не мене, мы вполн признаемъ и возможность, и необходимость такой колонизаціи, но организована она должна быть съ большимъ знаніемъ дла и полнйшею осторожностью. Полезное указаніе для этого даетъ нашъ знаменитый знатокъ Туркестана, Н. А. Сверцовъ, по мннію котораго для успшнаго поселенія выходцевъ изъ Россіи и удачнаго выбора мстъ для нихъ необходимы два условія: 1) ‘чтобы эти мста были свободны, и колонизація произошла бы безъ стсненія кореннаго мстнаго населенія, и 2) чтобы эти мста соотвтствовали русскимъ хозяйственнымъ привычкамъ, т.-е. были бы обезпечены лсами и дождемъ для земледлія, съ орошеніемъ и насажденіемъ лсовъ наши поселенцы плохо справляются, а боле умютъ запускать существующіе арыки, истреблять лсъ и просить, затмъ, объ отвод земли на новыхъ мстахъ’ {Путешествіе по Туркестанскому краю. Спб., 1873 г., стр. 93.}.
Большое значеніе въ смысл боле прочнаго заселенія Туркестана иметъ годъ отъ года увеличивающееся обращеніе кочевниковъ, туркменовъ и киргизовъ, къ осдлой жизни и земледльческой культур. Не нужно fr мать, чтобы это достигалось примненіемъ какихъ-либо принудительныхъ мръ,— наоборотъ, это совершенно естественный процессъ, который русскимъ властямъ остается только регулировать. Эти новые земледльцы или, какъ ихъ называютъ здсь, ‘игеньчи’, не только охотно ‘садятся’ на землю, но и примняютъ на ней пріемы высшей земледльческой культуры, т. е. орошеніе, травосяніе и т. п., предпринимая для этого нердко грандіозныя ирригаціонныя сооруженія. Такъ, въ 1883 году, киргизы Джулекской волости, Перовскаго узда, просили разршить имъ возобновитъ древній, совершенно заброшенный оросительный каналъ Чіели и, подучивъ разршеніе на это, такъ быстро повели дло, что уже черезъ два года изъ этого канала было орошено и засяно до 7,000 десятинъ земли, ране того бывшей совершенно безплодной. Разумное руководство этимъ процессомъ осданія кочевниковъ можетъ имть для края не меньшее значеніе, чмъ колонизація его пришельцами со стороны. Трудъ этотъ значительно облегчается тмъ обстоятельствомъ, что въ Туркестан есть обширный контингентъ прекрасныхъ туземныхъ мелкихъ хозяевъ-собственниковъ, который можетъ представить отличную школу для этихъ новыхъ ‘прозелитовъ’ земледлія. Таковы сарты и таджики, представляющіе исконное арійское населеніе, прочно привязанное къ земл.
Дйствительно, это природные земледльцы, для которыхъ земледліе, и, притомъ, крайне интензивное, составляетъ своего рода культъ. Насколько оно идеализировано въ глазахъ мстнаго мусульманскаго населенія, можно судить уже по тому факту, что народная литература выработала даже особый земледльческій катихизисъ или Ресайлъ. Вотъ нкоторыя общанія, какія даются въ этомъ Ресайл земледльцу: ‘Послднее дыханіе человка, изнурившаго себя постомъ, потъ земледльца или сажателя деревьевъ и кровь мученика представляютъ равную заслугу передъ Богомъ. Богъ не только приравнялъ земледльца книжникамъ, воинамъ и богомольцамъ, но и поставилъ перваго превыше другихъ, ибо безъ земледльца ни книжникъ не можетъ посвятить себя изученію Корана, ни воинъ вести войны, ни богомолецъ ходить въ Мекку… Истинно великій Богъ, за каждое посянное земледльцами зерно, вычеркиваетъ изъ книги грховъ десять прегршеній, содянныхъ имъ, заноситъ въ нее десять награжденій и возвышаетъ его мсто въ раю на десять ступеней. Если зерно всходитъ и зеленетъ — это равнозначуще съ воскрешеніемъ врующаго земледльцемъ, зеленющая нива молитъ Бога о прощеніи грховъ сятеля’ {Очерки Ферганской долины, стр. 354.}. Патрономъ земледлія въ этомъ Ресайл считается самъ Адамъ, который избралъ себ земледліе, какъ благороднйшій изъ промысловъ. Любопытне всего, что Ресайль замледльца очень древняго происхожденія — составленіе его относятъ къ XIV вку. Неудивительно, что при такомъ вковомъ воспитаніи интереса къ земледлію, мстное земледльческое населеніе достигло изумительнаго совершенства, представляя прекраснйшій обращикъ могучаго значенія этой дйствительно благороднйшей отрасли народнаго труда. Обладая крайне незначительными участками земли, они съ необыкновенною тщательностью обрабатываютъ ее, употребляя при этомъ самыя утонченные, вками выработанные пріемы янтензивной земледльческой культуры, и получаютъ при этомъ баснословные урожаи, о которыхъ наши земледльцы и понятія не имютъ. Помимо земледлія, таджики и сарты охотно занимаются также огородничествомъ и садоводствомъ. Вообще, это чрезвычайно дятельный и богато одаренный элементъ туркестанскаго населенія, хотя и не чуждый недостатковъ и пороковъ, привитыхъ ему вковымъ рабствомъ.
Благодаря своему превосходству въ духовномъ отношеніи, неоднократно порабощаемые, таджики, однако, всегда представляли господствующій интеллигентный слой въ народ, выдвигая изъ своей среды учителей, ученыхъ знатоковъ Корана, духовенство, старшинъ (аксакаловъ) и даже столь важныхъ по своему значенію ‘кази’, т.-е. судей и законодателей. При новомъ, русскомъ, господств они вполн удержали свое прежнее положеніе и, несмотря на недовріе къ нимъ русскихъ властей, они были охотно назначаемы на должность старшинъ. Какъ землемры, собиратели статистическимъ данныхъ, какъ фельдшера и наблюдатели метеорологическихъ явленій, они въ короткое время успли зарекомендовать себя съ самой выгодной стороны. Нтъ ни малйшаго сомннія, что въ дл распространенія новыхъ полезныхъ свдній, занятій, отраслей производства таджики будутъ очень полезны намъ, такъ какъ ои чрезвычайно воспріимчивы ко всякаго рода удачнымъ нововведеніяхъ. ли этого только необходимо отвлечь ихъ отъ торгашества и расширить ихъ умственный кругозоръ, открывая для нихъ низшія и среднія школы, въ которыхъ на первое время сообщались бы свднія чисто-прикладнаго характера, распространяя между ними учебники и книжки на ихъ родномъ язык, съ изложеніемъ научно практическихъ свдній, имющихъ отношеніе къ повседневному обиходу жизни, и т. п. Вс эти мры совершенно примнимы, такъ какъ грамотность здсь повсемстно распространена въ народ. Во всякомъ случа, намъ нельзя не считаться съ этимъ сильнымъ культурнымъ элементомъ, такъ какъ сарты и таджики не удовольствуются уже скромною ролью послушныхъ подданныхъ, а стремятся къ большему. Если еще до русскаго господства они успли ассимилировать узбекскую народность, то въ настоящее время они съ неменьшею энергіей стараются о томъ же по отношенію къ киргизскому населенію, далеко вдвигаясь въ него своими мелкими хуторами, лавочками и т. п. ‘Нельзя не остановиться на роли этихъ мелкихъ осдлостей, на важности ихъ для киргизскаго населенія. Особенную важность представляетъ то, что съ самаго возникновенія своего степные хутора сартовъ естественно становятся здсь не только центрами и разсадниками земледлія, но и культурными школами перевоспитанія кочевниковъ въ дух общемусульманской сартовской гражданственности. Во всхъ этихъ отношеніяхъ нельзя не отдать справедливости особой энергіи, искусству и практическимъ пріемамъ сартовъ-колонизаторовъ, оставляющихъ далеко за собою нашихъ русскихъ крестьянъ, поселенныхъ въ Семирченской степи. Земледльческія и торговыя способности сартовъ, неустанное и упорное трудолюбіе ихъ, въ соединеніи съ бережливостью и умренностью въ потребностяхъ, ихъ практическая опытность въ искусственномъ орошеніи, садоводств и огородничеств создаютъ въ немного лтъ тамъ, гд они селятся, цвтущіе благоустроенные оазисы, на мстахъ, служившихъ до нихъ пастбищами или убогими пашнями, эксплоатировавшихся кочевниками грубйшими первобытными способами’ {Проектъ всепод. отчета турк. ген.-ъубер, фонъ-Кауфмана, стр. 142.}. Оставляя въ сторон дурную сторону вліянія ихъ, какъ ограниченныхъ фанатиковъ или суеврныхъ ханжей, все-таки, мы не можемъ игнорировать эту громадную культурную силу, всячески стараясь направить ее въ интересахъ высшей европейской культуры. Единственнымъ средствомъ для этого можетъ служить не сила ‘приказа’ или ‘распоряженія за No 000’, а возможно широкое распространеніе просвщенія и принявъ на наши окраины людей образованныхъ и чуткихъ къ запросамъ мстной жизни. При ихъ участіи могли бы возникать на мст общества, имющія цлью искорененіе предразсудковъ, вредныхъ обычаевъ, дурныхъ іравовъ, ослабленіе фанатизма, возрожденіе духовныхъ интересовъ народа і т. п. При участіи этихъ же силъ могла бы возникнуть мстная періодическая печать, которой почти совсмъ нтъ въ этомъ кра.
Между тмъ, практика нашего культурнаго воздйствія на народы Средней Азіи шла пока по совершенно иной дорог. Мы охотно устраиваемъ всю вншнюю, показную сторону культурной обстановки, начиная желзными дорогами, электрическимъ освщеніемъ, мостовыми и т. д. и кончая извощиками, городовыми и другими атрибутами вншняго благополучія, мы поддерживаемъ всякаго рода торговыя и промышленныя предпріятія, организуемыя на американскій манеръ, держимъ себя за панибрата съ туземцами, строимъ для нихъ мечети, организуемъ благотворительныя учрежденія и т. д.,— все это, конечно, очень хорошо, но хорошо постольку, поскольку за этимъ стоитъ другое, боле важное дло, сущность котораго по отношенію къ Средней Азіи прекрасно формулирована въ слдующихъ глубоко симпатичныхъ словахъ уважаемаго изслдователя Ферганы, академика Миддендорфа: ‘Часто подъ непонятными для насъ формами все еще существующей культуры мы встрчаемъ тамъ такія условія, которыя должны быть тщательно изслдованы и надлежаще признаны, прежде чмъ европеецъ сочтетъ себя вправ ворваться въ эту своеобразную жизнь для измненія ея къ лучшему. Съ неотвратимою естественною необходимостью развилось, при существовавшихъ тамъ условіяхъ, оригинальное своеобразіе, которое должно быть сохранено, подобно своеобразію каждаго комплекса среди безчисленныхъ другихъ членовъ нашего неизмримаго государства, вмщающаго въ себ разнообразнйшія мстныя особенности. Наши сотоварищи по подданству могутъ быть приведены къ цли — достиженію высшаго совершенства развитія — лишь тогда, когда будетъ обращено должное вниманіе на каждую историческую, т.-е. порожденную естественною необходимостью, особенность. Правда, на бумаг быстро достигается формальная однородность, но дйствительные успхи являются плодомъ лишь терпливой, выносливой и добросовстной работы. Впрочемъ, и такая работа можетъ оказывать совершенствующее вліяніе на судьбы какой-либо страны лишь постольку, поскольку она поддерживается высшею культурой и цивилизаціей, равно какъ и практическимъ направленіемъ ума’ {Очерки Ферганской долины, стр. 451.}.