Русские и японцы на Сахалине, Буссе Николай Васильевич, Год: 1854 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 58 минут(ы)

Русскіе и японцы на Сахалин.

Дневникъ: 10-ое февраля — 11-ое мая 1854 г.

ОТЪ РЕДАКЦІИ.

‘Встникъ Европы’, No 10, 1872

Въ прошедшемъ 1871-мъ году, въ трехъ послднихъ книгахъ нашего журнала {См. выше: 1871 г., окт. 782, ноябр. 161, дек. 648 стр.: ‘Островъ Сахалинъ и экспедиція 1853 года’.} была помщена часть дневника Н. В. Буссе, гд имъ описана первая попытка русскихъ, въ сентябр 1853 года, утвердиться прочно на остров Сахалин, который съ половины прошедшаго столтія не разъ посщался русскими мореходами, а въ начал ныншняго сдлался предметомъ непріязненныхъ отношеній къ Японіи, японцы успли завести на остров богатыя рыбныя факторіи, гд и производили работы почти даровою силою, а именно, руками полудикихъ туземцевъ, аиновъ. Мы цнили эти записки какъ потому, что он были ведены лицомъ, занимавшимъ видное мсто въ самой экспедиціи, такъ и потому, что самое предпріятіе, теперь почти забытое, было собственно замчательнымъ подвигомъ, достойнымъ памяти: для занятія Сахалина была отправлена горсть людей, состоявшая изъ 70-ти человкъ при двухъ офицерахъ:— Н. В. Буссе, какъ старшій офицеръ, командовалъ отрядомъ, Н. В. Рудановскій завдывалъ ученою частью экспедиціи. И эта горсть людей, отрзанная отъ своихъ до 29-го апрля 1854 года, въ теченіи 7-ми мсяцевъ, держалась бокъ-объ-бокъ съ милліоннымъ населеніемъ японской имперіи. Независимо отъ всего этого, мы публиковали дневникъ Буссе также и потому, что въ наше время Сахалинъ обратилъ на себя вниманіе, какъ мсто, гд предназначается устроить боле раціонально каторжныя работы, а потому описаніе острова, сдланное русскимъ офицеромъ и въ недавнее время, появилось бы весьма кстати и представляло почти современный интересъ: намъ слишкомъ часто приходится даже и по своимъ длахъ наводить справки въ иностранной литератур, а потому нельзя было пренебрегать наблюденіями соотечественника, которыя посл его смерти сохранились въ его семейств.

Между тмъ, напечатанная нами часть дневника покойнаго Буссе вызвала возраженія такого свойства, которое не иметъ ничего общаго съ тмъ общественнымъ интересомъ, ради котораго мы публиковали дневникъ. Возражалъ Г. И. Невельской, онъ имлъ главное начальство надъ сахалинской экспедиціей, сопровождалъ въ половин сентября 1853 г. изъ Петровскаго нашъ дессантъ, указалъ мсто на остров, гд дессантъ долженъ былъ укрпиться на зиму, и возвратился въ себ въ Петровское въ конц сентября. Другое возраженіе доставилъ Н. Б. Рудановскій, прошедшій осень, зиму и весну вмст съ г. Буссе въ новомъ Муравьевскомъ пост — такъ названо было первое наше укрпленіе на Сахалин въ честь ген.-губ. Восточной Сибири Муравьева-Амурскаго, оно находилось на берегу залива Анивы, въ самомъ японскомъ селеніи. Оба возражегія напечатаны нами (см. выше: августъ, стр. 907), въ дневник Буссе выражались его личныя мннія о своихъ сотрудникахъ, теперь и сотрудники высказали свое личное мнніе о Буссе, а потому все это дло мы должны считать поконченнымъ. Но для исторіи самой экспедиціи изъ этого личнаго дла является еще новая черта: мы видимъ теперь, что, кром множества затрудненій вншнихъ и матеріальныхъ, сахалинская экспедиція страдала внутреннимъ несогласіемъ, столь сильнымъ, что и теперь, спустя почти 20 лтъ, его эхо довольно громко разразилось между нами. Кром того, оказывается изъ возраженій Невельского, что такой важный, отвтственный постъ, какъ постъ начальника команды, на котораго возложено было притомъ дло государственной важности, г. Невельской — по собственному его сознанію — вручилъ г-ну Буссе ‘единственно потому, что не было тогда въ экспедиціи другого свободнаго офицера’. Какъ бы ни было все это мало лестно для Буссе, но нельзя оправдать и назначавшаго, который теперь сознается, какими отрицательными мотивами руководился онъ въ своемъ выбор лица. Мы думаемъ, что это самообвиненіе сдлано г-номъ Невельскимъ a posteriori, и едва ли онъ ршился бы поставить на такой важный постъ лицо, которому онъ не доврялъ и которое — не уважалъ, а назначилъ только потому, что не было ‘другого свободнаго офицера’, сознавая при этомъ, что назначенное имъ лицо ни къ чему неспособно. Защищая г-на Невельского отъ самого его, мы сошлемся на отзывы Буссе о г-н Невельскомъ: онъ, несмотря на то, что расходился съ нимъ въ томъ или другомъ мнніи, постоянно называетъ его ‘человкомъ благородныхъ чувствъ, дятельнаго и энергическаго характера’. Назначеніе на важный постъ лица, завдомо неспособнаго и недостойнаго, не могло бы быть оправдано ничмъ. Мы думаемъ вообще, что весь этотъ споръ по поводу дневника Буссе возникъ отъ непривычки у насъ публично обсуждать дйствія лицъ, поставленныхъ въ оффиціальное положеніе, даже наши почтенные моряки, имвшіе боле насъ случай знакомиться съ обычаями и нравами прессы другихъ странъ, раздляютъ однако общую всмъ намъ чувствительность, когда о нашей оффиціальной дятельности говорятъ публично. И эта болзненная боязнь печатнаго слова встрчается у насъ на каждомъ шагу: на печатное слово смотрятъ какъ на опасный бичъ, который для безопасности и слдуетъ держать постоянно въ футляр и подъ замкомъ, какъ въ средніе вка не знали противъ зла, называемаго огнемъ, другого средства, какъ извстное ouvre-feu, и посл заката солнца запрещалось строжайше держать огонь.

Но кром изданной уже нами части дневника Буссе, породившей вышеупомянутыя пренія, сохранилось еще нсколько тетрадей, которыя теперь приведены въ порядокъ и почеркъ ихъ разобранъ. Эти тетради оставляютъ, по нашему мннію, весьма важный интересъ въ политическомъ отношеніи. Въ первой части, обнимающей осень и зиму на Сахалин съ 1853-го на 1854-й годъ, автору приходилось описывать работы своей команды и отношенія русскихъ къ однимъ туземцамъ, такъ какъ японцы большею частью удалились. Но весною 1854-го года долженъ былъ ршиться вопросъ: кто поспетъ раньше на Сахалинъ — японцы ли съ Мацмая, или русскіе съ материка? Вь первомъ случа положеніе дессанта въ 70 человкъ, изъ которыхъ боле сорока заболло цингою, было бы крайне затруднительно, а именно это и случилось. Вотъ потому въ новой части дневника мы видимъ въ первый разъ русскихъ и японцевъ (не рыбаковъ, а военныхъ) лицомъ къ лицу. Неизвстно, чмъ-бы кончилась эта драма, если бы наша Восточная война съ Франціею и Англіею не измнила ходъ дла и не вынудила бы насъ свезти дессантъ съ Сахалина на материкъ. Къ сожалнію, дневникъ Буссе обрывается на 19-мъ мая, когда ожидали прибытія гр. Путятина изъ Японіи, чтобы окончательно ршить вопросъ о судьб нашего занятія Сахалина. Какъ извстно, мы оставили Сахалинъ и дессанть возвратили на материкъ, степень затаенной вражды къ намъ японцевъ обнаружилась тогда въ томъ, что они немедленно сожгли вс наши постройки, еще въ виду удалявшагося гарнизона нашей крепостцы. Дальнйшее наше упорство могло бы послужить для Франціи и Англіи поводомъ къ занятію Сахалина, чего не случилось именно благодаря благоразумію военнаго совта на Сахалин подъ предсдательствомъ прибывшаго туда К. Н. Поссьета, изъ эскадры гр. Путятина.

Только около половины апрля начали появляться на Сахалин японскіе офицеры съ вооруженными солдатами, а до того времени авторъ проводилъ конецъ зимы въ экскурсіяхъ по острову. Описаніемъ одной изъ этихъ экскурсій начинаются послднія тетради дневника Буссе, эта экскурсія была предпринята 8-го февраля 1854-го года.

10-го февраля.— Третьяго дня, въ 6-ть часовъ утра, я похалъ въ Туотогу, находящуюся отъ нашего поста (Муравьевскаго) верстахъ въ 25-ти. Я отдлилъ отъ рабочихъ собакъ семь лучшихъ для легковой зды. Изъ нихъ 6-ть собакъ запрягли въ мою нарту, а одну отдали аину (туземцу), который провожалъ меня и везъ урядника Томскаго, назначеннаго мною сопровождать меня. Они выхали на 10-ти собакахъ. Я взялъ съ собою провизіи на двое сутокъ, такъ что почти все уложилось въ мой погребецъ. Какъ жаль, что мн не удалось вывезти изъ Петербурга погребецъ, подаренный мн Карломъ. Я хоть не видалъ его, но увренъ, что онъ устроенъ съ большими удобствами. Духовая подушка, подаренная мн Иваномъ Богдановичемъ (?) сопровождаетъ меня во всхъ моихъ путешествіяхъ. Этотъ разъ, въ отношеніи скорости зды, моя поздка была очень удачна. Я понесся съ необычайною быстротою, такъ что, пріхавъ въ селеніе Сусую, находящееся отъ насъ верстахъ въ 10-ти, я остановился, привязалъ собакъ и зашелъ въ юрту дожидаться отставшихъ отъ меня проводниковъ. Отдохнувшія собаки мои прекрасно везутъ, и я надюсь боле не отставать отъ аиновъ. Отъ селенія Сусуи дорога идетъ по замерзшему заливу. Подъхавъ къ устью рки, я увидлъ множество аиновъ, ловящихъ камбалу. Я остановился посмотрть. Для ловли этой прорубаются небольшія проруби въ томъ мст, гд рка, вливаясь въ заливъ, иметъ отмели. Ловецъ иметъ свою особенную прорубь и палку, у которой въ одинъ конецъ вбиты два гвоздя, въ расходящемся направленіи. Эту палку онъ опускаетъ въ прорубь и, закрывшись отъ свта ивовыми втками, пристально смотритъ въ воду. Скоро глазъ, привыкнувъ въ темнот, различаетъ ясно плавающихъ рыбъ, когда широкая и плоская камбала подойдетъ подъ прорубь, ловецъ пронзаетъ ее гвоздями, придавливая къ дну рки. Расходящіеся гвозди крпко удерживаютъ рыбу въ то время, когда ее вытаскиваютъ на ледъ. Въ настоящее время все населеніе Анивы питается камбалою, добываемою на Сусу. Прохавъ дале версты дв, я выхалъ на берегъ, потому что заливъ отъ Сусуи до мыса Крильона не покрывается льдомъ. Берегъ отъ рки Сусуи до Туотоги низкій и покрытъ небольшимъ лсомъ, низкій берегъ продолжается и дале Туотоги, не знаю только до которыхъ мстъ. Пріхавъ въ селеніе Туотогу, я остановился въ юрт проводника моего, называющагося джанчиномъ Туотоги.

Селеніе это, какъ я увидлъ, состоитъ изъ трехъ юртъ. Юрта моего проводника принадлежитъ къ числу самыхъ небольшихъ и потому наиболе удобныхъ, потому что маленькія юрты всегда мене дымны. зда на собакахъ прекрасно возбуждаетъ аппетитъ, и потому я тотчасъ же по прізд веллъ сготовить на скорую руку мой дорожный обдъ — кусокъ оленины, рисъ и чай. Кончивъ обдъ, я пошелъ, въ сопровожденіи казака Томскаго и хозяина аина, осматривать рку Туотогу. Дойдя по берегу залива до устья рки, мы надли лыжи. Я довольно хорошо научился ходить на лыжахъ. Рка была покрыта льдомъ до самаго устья, но заливъ былъ чистъ отъ льда. Одинъ аинъ пріхалъ на лодк изъ селенія Мауки на Татарскомъ берегу, вокругъ мыса Крильона до самой рки Сиретоки. Это пространство всегда чисто, рдко только отдльныя льдины приносятся къ нему на короткое время. Поэтому судно, въ особенности паровое, зимуя въ Маук или Тахмак, можетъ имть круглый годъ открытую навигацію.— Мы пошли вверхъ по рк. Я имлъ съ собою карманный компасъ, съ помощью котораго и обозначалъ направленіе теченія. Мы поднялись верстъ 6-ть по рк, когда солнце уже стало низко опускаться. Мы пошли обратно въ селеніе, но уже не по рк, а по кратчайшему пути, черезъ лсъ. Рка Туотога иметъ въ усть саженъ до 70-ти ширины, но скоро она съуживается и на протяженіи, которое я прошелъ, ширину ея можно положить въ разныхъ мстахъ отъ 15 до 30 саженъ. По словамъ аина, глубина фарватера моря при усть рки до 4-хъ саженъ (ручныхъ), устье рки 3 сажени, выше — отъ 2-хъ до 3-хъ саж. Итакъ, рка эта вполн удобна для судоходства судовъ малаго ранга. Японскія джонки ходятъ въ рку для ловли рыбы. Но къ сожалнію теченіе рки очень извилисто. Правда, что это неудобство уменьшается тмъ, что сильныхъ втровъ почти никогда не бываетъ въ этой части острова, что видно по прямизн деревьевъ, верхушки которыхъ даже при усть рки нисколько не склонились, какъ это бываетъ на деревьяхъ, растущихъ по берегамъ моря въ тхъ мстахъ, гд господствуютъ сильные втры. Наши охотники, жившіе полтора мсяца на Туотог, сказывали, что у нихъ почти не было втряной погоды, между тмъ какъ у насъ, въ Томари, не проходило трехъ дней безъ втру. Берега Туотоги не высоки и покрыты хорошимъ лсомъ (кром устья). Дубъ, береза, кедръ, ель и пихта составляютъ главнйшіе роды его. На одномъ мысу, образуемомъ колномъ рки, а видлъ сплошную рощу дуба, но нельзя сказать, чтобы ростъ его былъ хорошъ. Хребетъ горъ, тянущійся нсколько верстъ, вдоль берега Анивы отъ мыса Крильона, поворачиваетъ, не доходя до рки Туотоги, во внутрь острова, куда онъ тянется сопровождая Туотогу, то приближаясь къ ней версты на три, то опять отходя. Во время осмотра рки, мн удалось съ одного мста ея ясно усмотрть, что хребетъ этотъ очень близко подходитъ къ хребту, тянущемуся по лвому берегу рки Сусуи, отъ устья ея съ берега залива, точно такъ же какъ и горы западнаго берега Анивы и р. Туотоги, такъ что дв эти рки, находясь въ равнин между двумя хребтами, какъ я сказалъ, близко сходящимися, должны непремнно, тоже въ одномъ мст, течь въ очень близкомъ разстояніи другъ отъ друга. На разспросы мои у аина, онъ подтвердилъ мое убжденіе, сказавъ, что у ближайшаго селенія есть короткій перевозъ по Сусую. Во время ходьбы нашей по Туотог, разгоряченные уже сильно нагрвающимъ солнцемъ и скоростью ходьбы, мы почувствовали вс трое большую жажду. Аинъ намъ сказалъ, что близко находится ручей, впадающій въ рку, вода котораго считается японцами цлительною. Придя къ этому ручью, мы напились изъ него. Не знаю, цлительна ли вода, но очень хороша на вкусъ, и чиста. Мы воротились въ юрту порядочно усталые. Аинъ намъ все повторялъ: русскій много ходитъ! Вообще, любящіе покой аины очень удивляются нашимъ обычаямъ и образу жизни. Поздки въ дурную погоду, по дурнымъ дорогамъ большими разстояніями, безъ отдыховъ, во время осмотра страны, всегда казались имъ удивительными. Напившись чаю съ невыразимымъ удовольствіемъ, я началъ свои наблюденія надъ собравшимся обществомъ аиновъ. Хозяинъ юрты — трудолюбивый аинъ (значитъ рдкій), жена его, молодая женщина довольно пріятнаго вида и очень веселаго нрава. Познакомившись хорошо съ казакомъ Томскимъ, она шутила съ нимъ и много смялась, когда онъ, отвчая ей, длалъ ошибки въ словахъ. Въ этой же юрт живетъ старуха, должно быть мать жены хозяина, или его самого. Анны почему-то не объясняютъ охотно родство свое и потому имъ нельзя въ этомъ врить. Впрочемъ, и во всемъ они безсовстно лгутъ. Старуха очень уродлива, въ особенности отвисшія толстыя губы, намазанныя синею краскою, даютъ ей страшное и отвратительное выраженіе. Я недавно узналъ, какъ аинки даютъ губамъ своимъ синій цвтъ. Он надрзаютъ ихъ ножемъ во многихъ мстахъ, а потомъ натираютъ углемъ или сажею. Кожа принимаетъ тотчасъ синій цвтъ. Когда помазаны собственно одн только губы, то это еще не такъ гадко, но большею частью и часть лицевой кожи, окружающей губы, тоже окрашена, и очень неровно и неправильно. Старуха эта удивила меня стоическимъ молчаніемъ и неподвижностью, и что удивительно, что при отсутствіи всякаго движенія она могла почти все время сть. Это есть общая привычка аиновъ,— они вдругъ не дятъ много, но почти каждый часъ возобновляютъ ду. При способ ихъ жизни, т.-е. бездйствіи, подобная привычка есть необходимость имть какое-нибудь занятіе, оттого и безпрерывное куреніе табаку такъ распространено между ними.

Я легъ спать очень рано, и потому проснулся ночью и не могъ боле заснуть. Поправивъ костеръ, я придвинулся въ нему, чтобы согрться. Не имя часовъ, я не зналъ, сколько осталось времени до разсвта. Наскучивъ сидть ничего не длая, я разбудилъ своего казака и веллъ готовить чай. Аинъ тоже проснулся. Мы напились чаю, но разсвтать не начинало. Томскій спросилъ аина, сколько осталось до разсвта, тотъ вышелъ изъ юрты посмотрть небо, и возвратившись показалъ руками семь саженъ, какъ они мряютъ дабу и проч. Меня очень позабавилъ этотъ способъ измренія времени, въ которомъ я конечно ничего не понялъ. Посл чаю сонъ началъ клонить меня, и я снова уснулъ. Скоро посл разсвта, я всталъ и тотчасъ снарядился въ дорогу. Въ 10-мъ часу утра я пріхалъ въ Томари. Во время пребыванія моего въ Туотоги, я снова разспрашивалъ про русскихъ, бывшихъ на Сахалин. Аинъ разсказалъ мн, что передъ прошедшее лто пріхали на лодк четверо русскихъ, такъ же одтыхъ, какъ наши матросы, что никто не знаетъ откуда они пріхали, что японцы ихъ отвезли на Мацмай. Этотъ разсказъ навелъ меня на мысль, что можетъ быть это были матросы, бжавшіе изъ Петровскаго, постараюсь разъяснить это дло.

Еще разсказалъ мн тотъ же аинъ про дурной поступокъ съ нимъ Хойры (также аинъ). Когда онъ пріхалъ въ Томари съ тмъ, чтобы на другое утро хать со мною въ Туотогу, онъ остановился, какъ и прежде длывалъ, ночевать у насъ въ 3-й казарм. Хойра тамъ же спалъ. Послдній легъ спать, а пріхавшій аинъ разговаривалъ еще съ казакомъ Крупенннымъ. Увидвъ на стн казацкія сабли, онъ попросилъ показать ихъ и спросилъ, когда и какъ Крупенинъ надваетъ ее на себя. Тотъ довольно глупо привелъ въ примръ, что если бы джанчинъ приказалъ воевать съ японцами, то онъ бы надлъ саблю и пошелъ бы сражаться. На другой день Хойра пошелъ въ домъ японцевъ и разсказалъ, что аинъ изъ Туотоги говорилъ въ русской казарм, что хорошо бы ихъ саблями перебить японцевъ. Японцы, всегда принимавшіе хорошо этого трудолюбиваго аина, услыхавъ этотъ разсказъ, приняли его холодно, когда онъ зашелъ къ нимъ, онъ спросилъ аиновъ, не знаютъ ли они причину, и т передали ему, что Хойра виновникъ этому. Разсказавъ мн это, онъ просилъ меня, чтобы я принялъ участіе въ его дл. Возвратившись домой, я тотчасъ послалъ Дьячкова къ японцамъ разсказать какъ было дло, а Хойру, сознавшагосч въ своей вин, выгналъ изъ своего дома, не велвъ приходить ко мн, но давъ впрочемъ ему въ вид жалованья за февраль мсяцъ (онъ ежемсячно получалъ отъ меня одинъ рубль серебра, кром гривенниковъ, которые выпрашиваетъ у меня какъ увидитъ) табаку. Японцы, казалось, поврили Дьячкову и относясь съ похвалами объ аин, общали по прежнему хорошо принимать его. Аинъ этотъ мн нравится тмъ, что онъ прямо высказываетъ, что онъ желаетъ работать и служить и русскимъ и японцамъ, что дйствительно и длаетъ.

18-го числа, я далъ шабашъ людямъ по случаю масляницы. Самъ же я въ этотъ день отправился прогуляться на рку Пуруанку, впадающую въ сосднюю бухту Пуруанъ Томари. Я отправился на лыжахъ съ Томскимъ, съ полнымъ охотничьимъ приборомъ и съ подрастающей моею собакою Соболькою. Мы пошли прямо черезъ горы и посл крутыхъ и высокихъ спусковъ и подъемовъ, гд я нсколько разъ упалъ, достигли наконецъ рки и пошли вверхъ по ней. Она течетъ по долин, въ нкоторыхъ мстахъ открытой отъ лсу, около версты шириной. Въ верстахъ 4-хъ отъ устья она такъ съуживается, что образуетъ только ручей. По долин ростетъ лсъ довольно хорошій. Направленіе долины къ NO. Слды лисицъ, россомахъ, кабарги, блокъ, зайцевъ видны по всмъ направленіямъ. Во 2-мъ часу я воротился домой. Посл обда я вспомнилъ, что наканун былъ день рожденія брата Владиміра. Да проститъ меня онъ, что, не имя интереса слдить за временемъ и числами, я позабылъ и о дн его рожденія. Вспомнивъ это, я веллъ подать вино, выпилъ за здоровье его рюмку вина, и выдалъ по рюмк вина служащимъ у меня въ дом.

19-го.— Сегодня пріхали въ Томари 5 самогировъ. Они привезли изъ Петровскаго зимовья отъ Г. И. Невельского записку въ нсколько строчекъ, въ которыхъ сказано, чтобы принять ихъ хорошо и угостить. Вотъ все, что я получилъ съ такъ нетерпливо ожидаемою почтою, которую мн Невельской общалъ непремнно послать изъ Петровскаго зимовья. Кром Невельского, никто не писалъ. Самогиры эти встртили въ Сар-Моук Самарина, который благополучно выхалъ оттуда дале и не далъ о себ никакого письменнаго извстія. Самогиры, судя по ихъ наружности, должны принадлежать въ монгольскому племени. Живутъ они по Амуру и его притокамъ. Одинъ изъ нихъ говоритъ немного по-аински. Они прізжаютъ обыкновенно торговать въ Сирануси. Въ Кусунъ-Катан (берегъ Анивы) они, разумется, въ первый разъ, потому что сюда имъ не позволено было здить. Самогиры заплетаютъ волосы въ косы, какъ гиляки, носятъ серьги и манжурскіе кафтаны. Одинъ только изъ нихъ былъ одтъ въ собачью шубу. Они пріхали на 45-ти собакахъ. Я ихъ помстилъ жить въ казарм, расположивъ ихъ около чувала у огня, ихъ божества. Кормить ихъ не затруднительно, но съ собаками ихъ не знаю, что длать. Они ходили въ японцамъ, которые сначала-было очень недружелюбно приняли ихъ, имя запрещеніе принимать вообще ихъ, но прочитавъ письмо отъ японца Яма-Мадо, встртившагося на дорог съ самогирами, Мару-Яма выслалъ къ нимъ Асаную, и тотъ обласкалъ ихъ и сказалъ въ извиненіе, что джанчинъ японцевъ не приказываетъ принимать ихъ зимою въ Кусунъ-Катан для того, чтобы они здили лтомъ въ Сирануси торговать съ нимъ.

23-го.— Вчера ухали самогиры обратно въ Петровское. Я послалъ съ ними карты всхъ осмотрнныхъ береговъ и карту заливовъ Невельского-Идунка и письмо на имя Невельского. Я спрашивалъ самогировъ о времени очищенія отъ льда ‘Императорской гавани’. Они говорятъ, что въ 1-й половин марта уже гавань будетъ чиста, только по берегамъ останутся промои. Если это правда, то суда стоящія тамъ могутъ придти въ одно время съ японскими, если капитаны ихъ не упустятъ времени, что было бы непростительно. Но я думаю, что показаніе самогировъ несправедливо — не можетъ быть, чтобы подъ 49 град. и на азіатскомъ восточномъ берегу ледъ расходился въ одно время какъ въ бухт залива Анивы. У насъ уже началась весна. Солнце сильно гретъ и снгъ быстро сходитъ.

Когда я пишу эти строки — 6 час., изъ моего окошка видно, какъ блестящее, яркое солнце тихо спускается за горы западнаго берега залива, освтивъ тысячью цвтами тихія неподвижныя воды моря. Прекрасное зрлище!

24 числа ухалъ Рудановскій для осмотра Ю.-В. берега Сахалина. Если погода дозволитъ ему составить хорошую карту тхъ береговъ, то это будетъ очень пріятно, потому что мы тогда будемъ имть большую карту всего Айну-Катава. Но какъ эту новую опись уже я не успю сообщить къ Невельскому, то ее можно бы было безвредно оставить до прихода судовъ, когда у насъ будетъ боле средствъ, и даже это сдлать было бы полезно, потому что тогда у насъ было бы еще 8 собакъ свободныхъ, которыхъ хоть я назначилъ собственно для разъздовъ и легкой зды, но при необходимости поспшить работами, въ особенности доставкою льда, я конечно употребилъ бы ихъ въ работу.

Наконецъ я получилъ письма отъ Самарина и даже три вдругъ. Онъ благополучно дохалъ до гилякскаго селенія Тамо, откуда по перезд черезъ Татарскій проливъ осталось только 5 сутокъ зды. Изъ Тамо онъ писалъ отъ 5-го февраля и потому надо полагать, что въ половин февраля онъ прідетъ въ Петровское, а если его тамъ не задержатъ, то онъ еще можетъ возвратиться по зимнему пути.

Посщенія аиновъ ршительно вывели меня изъ терпнія, съ ранняго утра до вечера, одинъ за другимъ приходятъ ко мн и для чего — для того, чтобы ссть на полу и глазть на меня и на комнату. Не умя обращаться съ дверьми, они оставляютъ ихъ растворенными, не понимая того, что простудить комнату есть какое-нибудь неудобство. Двери у перегородки сдланы съ ручками и задвижками. Не умя отворить ихъ, они долго возятся, наконецъ волею неволею приходится вставать, чтобы открыть дверь. Прошу покорно заняться чмъ-нибудь. Вотъ и теперь два дурака сидятъ на полу и глазютъ. Я, конечно, не обращаю вниманія на нихъ, потому что если со всякимъ разговаривать, такъ не достанетъ ни силъ, ни терпнія. Единственное средство отдлаться отъ нихъ, это уходить изъ дому и бродить безъ цли по двору. Необходимо надо имть домъ въ нсколько комнатъ, изъ которыхъ одну назначить собственно для этихъ несносныхъ гостей, устроивъ въ ней камины, которые бы вытягивли вонь махорки.

Сетокуреро провожалъ Самарина до Тарайки и теперь пріхалъ сюда, чтобы получить подарки и привезти письмо. Въ этотъ разъ съ нимъ пріхало мене аиновъ. Но на то ихъ много собралось для работъ у японцевъ, ихъ-то визиты и докучаютъ мн.

4-е марта. — Вчерашній день опять прошелъ въ пріем прізжающихъ и отъзжающихъ аиновъ. Первые являются съ словами: ‘чокой огнанъ, чокой котанъ, орики джанче мекура!’ вторые — ‘чокой танто арики, джанче нукора, човой орики джанче сарамна!’ Эти прощанія и поклоны имютъ всегда одну и ту же цль,— выпросить рюмку вина или папушу табаку. Скоро ли Богъ поможетъ мн оставить отечество несноснйшихъ аиновъ.

5-го или 6-го числа Рудановскій возвратился съ поздки на берегъ Охотскаго моря (Арутора). Онъ разсказываетъ, что въ селеніяхъ въ Аруторо у аиновъ голодъ. Отъ японцевъ я узналъ, что въ Сирануси и Малу тоже голодъ. Японцы отправили туда своего эконома для выдачи аинамъ рису изъ маукинскихъ магазиновъ. Когда разойдется ледъ, они хотятъ послать изъ Томари на лодкахъ ероки (сушеная рыба) и рисъ. Въ Аруторо похалъ аинъ Испонку разузнать о состояніи тамошнихъ селеній. Я приказалъ ему сказать аинамъ, которые не имютъ пищи, пріхать къ русскимъ, и что мы имъ даромъ выдадимъ крупы и гороху. Анны говорятъ, что у нихъ бываетъ ежегодно голодъ потому, что лтомъ японцы ихъ сгоняютъ на работы, такъ какъ для собственнаго запаса рыбы на зиму некому работать. А платы же за лтнюю работу даютъ только по одному халату, по дв малыхъ чашки рису и 2 папуши табаку да боченокъ водки. Зимою же, табакъ и вино они покупаютъ отъ японцевъ за пушной товаръ. Если это справедливо, то обращеніе японцевъ безчеловчно. Къ сожалнію, нельзя положиться на слова аиновъ, и потому узнать вполн, какъ именно японцы дйствуютъ, можно только изъ собственныхъ наблюденіи. Сирибенусь говорилъ мн, что когда японцевъ еще не было на Сахалин, то аины промышляли китовъ, но что теперь японцы считаютъ китовъ своею собственностью и не даютъ промышлять ихъ лтомъ аинамъ, осенью, когда выбрасываетъ иногда убитыхъ китобоями китовъ, они берутъ все себ, ничего не давая аинамъ.

Съ японцами мы теперь все боле и боле сближаемся. Они совершенно убдились въ томъ, что мы не хотимъ отнимать у нихъ ихъ промышленности на Сахалин и что присутствіе наше только иметъ вліяніе на ихъ отношенія къ аинамъ. Еслибы правительство ихъ не вмшалось въ дйствія японцевъ на Сахалин, то вроятно они скоро сдружились бы съ русскими и оставили въ поко аиновъ, производя работы только своими работниками съ Мацмая. Конечно, имъ было бы жаль потерять свое господство надъ землею и жителями, но выгоды торговли съ русскими вознаградили бы позже эту потерю. Я полагаю, что еслибы русскіе пришли въ качеств рыболововъ на Сахалинъ, объявивъ японцамъ, что, имя нужду въ рыб и считая Сахалинъ непринадлежащимъ Японіи, они будутъ заниматься рыбными промыслами такъ же, какъ японцы, то это не такъ испугало бы ихъ правительство. Но занятіе военное страны, угрожая ихъ другимъ колоніямъ на Итуруп и Кунамар, уже должно быть для Японіи слишкомъ важнымъ происшествіемъ, чтобы правительство ея не приняло серьезно участія въ немъ. — На этихъ дняхъ у меня былъ въ гостяхъ Яма-Мадо и Асануя и мы разсказывали другъ другу объ обычаяхъ вашихъ краевъ. Я спросилъ ихъ, видли ли они своего императора, они отвтили, что нтъ, что если простой человкъ на него посмотритъ, то потеряетъ зрніе. Императора носятъ въ закрытыхъ носилкахъ, окружаютъ стражами, которые разгоняютъ народъ. Вельможи имютъ доступъ къ императору. Императоръ иметъ нсколько женъ. Въ жены онъ беретъ дочерей вельможъ своихъ. Сыновья его женятся на дочеряхъ то же знатныхъ людей, а дочери выходятъ замужъ за владтельныхъ князей.— На этихъ-же дняхъ я опять выслушалъ разсказъ о русскихъ пришельцахъ на Сахалинъ и о разбившемся американскомъ китоловномъ судн около Сирануси, въ 1848-мъ году. Съ послдняго спаслись десять человкъ, между которыми были и негры. Нужно будетъ сообщить объ этомъ американцамъ, чтобы они выручили своихъ соотечественниковъ, которыхъ, по словамъ аиновъ, японцы увезли на Мацмай. Про русскихъ, кажется, можно врно сказать, что они пришли на Сахалинъ лтомъ, въ 1849-мъ году. Въ которомъ году пропалъ безъ всти ‘Курилъ’ — можетъ быть, это были спасшіеся съ него люди.

8-го марта.— Сегодня утромъ, въ 9-мъ часу, произошелъ несчастный случай у насъ на работахъ. При установк тына между моимъ домомъ и 3-ей казармой, упало четыре бревна на урядника Томскаго и сильно ушибло его. Благодаря Бога, кажется ушибъ не опасенъ. Я хотлъ во вторникъ ухать въ Тунойчу посмотрть на озеро, но отложилъ до середы, чтобы выждать первыя слдствія ушиба Томскаго. Ему лучше и потому я выхалъ въ среду, въ 5-мъ часу утра. Я взялъ съ собою Дьячкова. Въ дв наши нарты запрягли мы десять собакъ, по пяти въ каждую. Моя нарта, составленная изъ выбранныхъ лучшихъ собакъ, неслась съ необычайною быстротою. Дьячковъ постоянно отставалъ. Въ Бусунъ-Катан я зашелъ въ знакомому аину Омаска. Выкуривъ сигару, похалъ дале. Дорога отъ Кусунъ-Катана до Гинесота очень дурна, она идетъ по разломавшемуся льду на взморь. Приходится безпрестанно перепрыгивать съ нартою съ льдины на льдину. Длина нартъ очень способствуетъ къ этого рода зд. Въ Гинесотъ пріхалъ въ 8-мъ часу. Остановился обдать въ юрт у слпого старика. Пообдавъ, выхалъ дале въ сопровожденіи аина, напросившагося провожать меня. Дорога поворачиваетъ у Гинесота къ сверу и идетъ сначала черезъ лсъ, а потомъ выходитъ къ озеру Гинесото, перехавъ его, мы опять въхали въ лсъ, а изъ него снова на озеро, которое гораздо боле озера Гинесото, за этимъ озеромъ дорога опять углубляется въ лсъ, изъ котораго уже выходитъ на большое озеро Тунайго. Это озеро иметъ верстъ 40 въ окружности и лтомъ должно быть чрезвычайно живописно. Высокія горы, небольшія долинки лса окружаютъ его цпью прекрасныхъ видовъ, перездъ съ озера къ берегу моря очень короткій. Я подъхалъ къ юртамъ селенія Тунайго при закат солнца. Сдлавъ перездъ около 70-ти верстъ, я порядочно замучилъ и себя и собакъ. зда на собачьей нарт, по дурной дорог, не многимъ спокойне верховой. Землянка, въ которой я остановился, очень душная и дымная, расположена въ лсу. Тутъ я узналъ, что по всему охотскому берегу аины голодуютъ, но однако голодъ не такъ силенъ, какъ въ Сирануси, тутъ, по крайней мр, еще есть немного собачьяго корму, который аины дятъ вмст съ собаками. Я велелъ сварить каши и чаю на всхъ аиновъ, бывшихъ въ юрт. На другой день, рано утромъ, пока запрягали собакъ, я выхалъ на берегъ моря. Все пространство его, какое обниметъ глазъ, покрыто было льдомъ. Селеніе Тунайго расположено у Мордвинова залива. Вообще климатъ восточнаго берега Сахалина гораздо холодне западнаго и, разумется, южнаго. Къ вечеру я воротился домой.

17-го марта.— Сегодня пришли ко мн японцы Мару-Яма, Яма-Мадо и Асануя, чтобы сказать мн, что они хотятъ послать большую лодку (конкась) на Мацмай, въ Сою, съ бумагами и письмами, но что если это мн не нравится, то они не пошлютъ. Я имъ объяснилъ, что ни теперь, ни посл русскіе никогда не будутъ мшаться въ подобныя распоряженія японцевъ, что они могутъ свободно посылать лодки свой куда хотятъ Я угостилъ ихъ любимою ими сато-саки (экстрактъ-пуншъ) и чаемъ. Я полагаю, что намъ очень полезно, что на Мацма получаютъ извстія о нашихъ дйствіяхъ на Сахалин: такъ, ужъ тамъ знаютъ съ осени о прибытіи русскихъ и числ ихъ.

23-го марта.— Сегодня ушла японская лодка въ Сою, на Мацмай, съ двумя японцами и 15-ю аинами. Въ прошедшую субботу я послалъ съ Хойро и другимъ аиномъ собачій кормъ на встрчу Самарину. Я поручилъ имъ развезти его по селеніямъ гд придется ночевать Самарину, оставляя во всякомъ такомъ селеніи на 35 собакъ корму. Я веллъ Хойр прохать дале.

Цынга опять усилилась. Невыходящихъ на работу больныхъ цынгою 19 чел., считающихся здоровыми, но тоже подверженныхъ цынг трое. Всего же больныхъ, съ другими болзнями, 37 чел., изъ нихъ 9 человкъ трудно больныхъ, которые не могутъ подняться съ кровати. На работу выходятъ 20 человкъ

Вторая башня еще не кончена, соломенныя крыши еще не сняты, досокъ не напилено. Если японцы захотятъ насъ застать врасплохъ, то это имъ не трудно будетъ сдлать.

7-го апрля.— Японцы прислали мн сказать, что пять ихъ судовъ пришли въ Сирануси и что завтра они будутъ въ Томари. На нихъ пріхали рабочіе для промысловъ. Итакъ, кажется, японцы ршились продолжать свои промыслы, желательно, чтобы это было такъ. Число больныхъ достигло до 40 человкъ. Хорошо, что не много осталось работы: башня и крыши на 1-й и 3-й казармахъ окончены, остается покрыть кухню крышею.

9-го апрля.— Вчера пріхалъ на лодк изъ Сирануси одинъ изъ японцевъ, прибывшихъ съ Мацмая. Японецъ этотъ считается старше Мару-Ямы. Онъ говорилъ рчь собравшимся аинамъ, убждая ихъ по прежнему продолжать работать для японцевъ, объясняя, что приходъ русскихъ не касается до нихъ, что японцы не знаютъ, зачмъ пришли они, и что ни японцы, ни аины ничего не имютъ общаго съ этимъ народомъ. Казакъ Дьячковъ присутствовалъ при этой рчи. Сегодня, вновь пріхавшій японецъ пришелъ ко мн съ Мару-Яма и Асануей. Я принялъ ихъ ласково и угостилъ. Изъ поведенія этого японца надо полагать, что японцы думаютъ не совсмъ дружно повести дла съ нами. Въ настоящее время пришло 1 большое судно и 5 малыхъ въ Сирануси. Въ Со, по словамъ аиновъ, собралось много солдатъ и офицеровъ. Я перевелъ ночевать два капральства въ крпость и усилилъ караулъ. Днемъ длалъ тревогу для указанія мстъ людямъ. Орудія заряжены картечью. По ночамъ я поочереди чередуюсь дежурствомъ по крпости съ Рудановскимъ.

II.

13-го апрля.— Наконецъ, наступило время, когда ясно должны были выказаться вс предсказанныя мною невыгоды занятія японскаго селенія Томари. Вотъ уже 9-я сутки, какъ японцы высадились въ Сирануси, и давно должны были бы у нихъ начаться работы приготовительныя для рыбныхъ промысловъ съ помощью аиновъ. Но японцы нейдутъ, аины разбжались — несмотря на вс ласки ваши и уговариванія тхъ и другихъ, чтобы безбоязненно начинали свои работы.

Сколько дйствительно пріхало судовъ и японцевъ, съ какими намреніями они пріхали — мы ршительно не можемъ знать. Анны говорятъ розно — японцы говорятъ розно — отъ Березкина, посланнаго разузнавать, нтъ извстій. Одни говорятъ, что пришло однихъ джанчиновъ 15 ч., другіе говорятъ — трое, третьи — одинъ. Аины толкуютъ, что пушки привезены, японцы отрицаютъ это. Обращеніе съ нами какъ японцевъ, такъ и аиновъ оставшихся при нихъ, тоже измнилось. Японцы приходятъ къ намъ, но во всхъ ихъ словахъ видно, что они что-то скрываютъ. Аины рдко показываются, можетъ быть потому, что японцы настращали ихъ. Я хотлъ послать записку къ Березкину, но не нашлось ни одного аина, который бы согласился доставить ее. Видя необходимость выдти изъ этого положенія, я призвалъ къ себ японца Асануя и сказалъ ему обо всемъ, что я замтилъ и что я изъ этого вывожу — или японцы, не довряя русскимъ, нейдутъ на работы, боясь, что мы ихъ встртимъ враждебно, или японцы хотятъ драться съ нами, и поэтому скрываютъ въ какомъ числ пришли. Въ первомъ случа они худо длаютъ, потому что должны были убдиться изъ обращенія русскихъ съ ними, какъ мы хотимъ дружно жить съ ними. Если же хотятъ драться съ нами, то пусть идутъ, мы готовы, а обманывать насъ и лгать не къ чему, потому что это нисколько не поможетъ имъ. Бдный Асануя совершенно былъ ошеломленъ моею рчью и началъ говорить, что японцы не хотятъ драться съ русскими, потому что драться худо. Я на это ему замтилъ, что дйствительно это худо, потому что тогда наврно японцамъ придется уходить съ Сахалина, между тмъ если они будутъ дружны съ нами, то будутъ по прежнему свободно продолжать рыбные промыслы. Потомъ я ему сказалъ, что я слышалъ, какъ японцы худо обращались съ Березкинымъ, и хотя я знаю, что аины много врутъ, но такъ какъ и японцы послднее время розно говорили, то чтобы увриться, что Березкинъ свободенъ, я требую, чтобы японцы свезли ему письмо отъ меня и чтобы онъ не позже какъ черезъ шесть сутокъ или пріхалъ самъ или написалъ записку. Асануя съ робостью взялся исполнить мое порученіе. Съ тмъ мы разстались.

На другой день утромъ въ 5 часовъ онъ пришелъ ко мн въ сопровожденіи аиновъ Пенкуфнари и Испонку и сказалъ мн, что послдній былъ посланъ отвезти Березкину мою записку и встртилъ на пути Пенкуфнари, хавшаго изъ Тіотомій отъ японскаго начальника съ извстіемъ во мн, что онъ упросилъ Березкина хать съ нимъ на судн въ Томари, чтобы быть увреннымъ, что русскіе не будутъ стрлять въ ихъ суда, что суда эти въ этотъ же день надются прибыть къ нашему селенію. Какъ ни странно было это объясненіе, но я ршился удовольствоваться имъ, такъ какъ развязка дла должна была скоро наступить. Въ часъ пополудни, когда я обдалъ, часовыя дали знать, что въ направленіи въ Тіотомари показалось четыре паруса. Я взошелъ на башню и довольно ясно разсмотрлъ въ подзорную трубу одинъ большой и три малыхъ конкаса. Конкасъ, это — большая палубная лодка, въ род тхъ, на которыя финляндскіе крестьяне привозятъ дрова въ Петербургъ. Ясно было, что на подобныхъ четырехъ судахъ (одно изъ нихъ немного боле было другихъ) нельзя перевезти больше 200 или 250-ти человкъ, а еще ясне, что японцамъ и въ голову не можетъ придти, чтобы съ подобнымъ числомъ можно было аттаковать 60 русскихъ матросовъ съ 8-ю пушками. Поэтому приказавъ дать мн знать, когда можно будетъ различать людей на судахъ, я пошелъ отдохнуть. Въ 5 часовъ мн дали знать, что видны люди на судахъ. Я поднялся на башню съ Рудановскимъ. Я принялся разсматривать пріхавшихъ гостей. Съ башни нами былъ виднъ и пріемъ приготовленный японцамъ на берегу. Храмы ихъ были разцвчены флагами съ надписями. Отъ того мста, гд должны пристать суда, была огорожена съ двухъ сторонъ аллея посредствомъ матовъ, поддерживаемыхъ кольями. Человкъ 30 аиновъ помстились на колняхъ, — до приходя русскихъ, по 300 человкъ встрчало японскаго джанчина, но теперь аины разбжались, боясь, что будетъ сраженіе. Я приказалъ выдти псенникамъ, чтобы встртить японцевъ не пушками, какъ они полагали, а веселою русскою пснею. Суда приблизились, такъ что видно было людей простымъ глазомъ. Тогда отчалила гребная лодка съ 2-мя японцами и 12-ю или 14-ю аинами гребцами. Большой конвасъ обогналъ другихъ и первымъ прошелъ мимо нашей крпости. Псенники взошли на нижнюю башню — и ‘Ахъ вы, сни, мои сни, сни новыя мои’ раздалось по заливу. Видно было, какъ на конвас японцы съ напряженнымъ вниманіемъ смотрли на насъ. Ихъ было на судн не боле 20-ти человкъ, а на маленькихъ конвасахъ человкъ по 10-ти. На первомъ изъ малыхъ конвасовъ пріхалъ младшій офицеръ. Когда онъ сошелъ на берегъ, вс аины и японцы встали на колни и преклонили головы, онъ отвчалъ на ходу легкимъ поднятіемъ рукъ. За нимъ шло пять человкъ, изъ которыхъ только трое, кажется, были солдаты — и изъ нихъ двое держали ружья вольно на правомъ плеч, въ чехлахъ, а третій несъ высокую пику, остальные двое, кажется, имли за поясами сабли,— я хорошенько не могъ разсмотрть въ зрительную трубу. Въ слдующемъ конкас пріхалъ старшій офицеръ — сдой старичокъ. За нимъ шло 8 человкъ — двое съ ружьями, одинъ съ пикой, одинъ со щитомъ, одинъ съ подушкой и трое съ саблями. Прежде вышедшій на берегъ дажанчинъ пошелъ на встрчу къ старику и потомъ направился къ дому впереди его, какъ бы указывая дорогу. Оба они вошли черезъ особенныя входъ въ домъ, которымъ никто кром ихъ не иметъ права ходить. Только конвой слдовалъ тоже за ними. На послднемъ конкас пріхали казаки (Березкинъ и матросъ Алексевъ). Второй по старшинству джанчинъ тотчасъ же пошелъ съ ними ко мн, взявъ съ собою двухъ японскихъ солдатъ, японца Яма-Мадо и одного работника тоже японца, который несъ за нимъ ящикъ, а также и аина Пенкуфнари. Я спустился съ башни въ свою комнату, чтобы принять японцевъ. Посл обычныхъ привтствій услись и начались увренія во взаимной дружб. Въ это время изъ принесеннаго ящика они вынули чайникъ и чашки и начали готовить чай. Странное обыкновеніе ходить въ гости съ своимъ чаемъ. Я веллъ подать нашего чаю,черносливъ и экстрактъ пуншу, единственныя угощенія, которыя мы имемъ на Сахалин. Японскій офицеръ объяснилъ по-аински, что онъ здшній мстный начальникъ надъ промышленными заведеніями. Онъ былъ одтъ въ довольно богатую шелковую одежду и имлъ за поясомъ дв сабли, одну большую, другую малую, об заткнутыми у лваго бедра. Отъ меня онъ зашелъ къ Рудановскому. Простившись съ нами, онъ сказалъ, что старшій начальникъ еще не пріхалъ, а когда прідетъ, то придетъ ко мн. Онъ насъ обманывалъ, но для какой цли? Можетъ быть, онъ хотлъ зазвать меня къ себ отдать визитъ и завести къ старшему офицеру, заставивъ меня такимъ образомъ сдлать первымъ ему визитъ. Мн не хотлось даться въ обманъ, потому, что мое поведеніе въ настоящемъ случа имло бы большое значеніе и для японцевъ и для аиновъ. Въ шесть часовъ вечера я послалъ съ гостинцами къ постившему меня офицеру — фельдфебеля Телепова и казака Дьячкова. Они отнесли голову сахару и нсколько фунтовъ черносливу и изюму. Ихъ приняли съ большими ласками и угощали чаемъ. Гостинцы отнесли въ комнату офицера. Бывшій у меня офицеръ вышелъ и сказалъ, что его начальникъ (онъ вроятно уже ршился признаться, что онъ здсь) еще не видлъ русскаго начальника и потому не можетъ принять гостинецъ. Сидвшій тутъ Мару-Яма что-то сказалъ ему, и онъ возвратился опять въ комнату, откуда вышелъ снова, объявивъ, что джанчинъ принялъ гостинецъ и благодаритъ. Телеповъ и Дьяковъ возвратились домой. Между тмъ я разспросилъ казака Березкина про встрчу его съ японцами на зап. берегу Анивы. Казакъ Березкинъ и матросъ Алексевъ были посланы мной къ мысу Сирапуси съ приказаніемъ караулить приходъ японскихъ судовъ и нашихъ, съ тмъ, что если японцы придутъ въ силахъ и съ оружіемъ, то тотчасъ же возвратиться самимъ, съ извстіемъ объ этомъ, если же придутъ, на Сахалинъ собственно только рабочіе и въ небольшомъ числ, то оставаться тамъ, не обращая вниманія на японцевъ. Вмст съ тмъ они были мною предупреждены, что такъ какъ неизвстно, съ какимъ намреніемъ придутъ японцы на Сахалинъ, то чтобы они были осторожны и въ случа нужды пошли бы обратно горами, нисколько не полагаясь на аиновъ.

III.

Вотъ разсказъ Березкина о случившемся съ нимъ:

‘5-го апрля, я и матросъ Алексевъ вышли изъ Муравьевскаго поста съ провизіей на 10 сутокъ и съ ружьями. Того же числа мы дошли до р. Туотоги, гд и ночевали въ аинской юрт. На другой день пошли дале на нанятой лодк съ двумя аинами и встртили у села Тананай одного японца съ 7-ю аинами на лодк, хавшихъ въ Томари. Отъ нихъ мы услышали, что пришло 4 япон. судна съ 50-ю чел. рабочихъ, изъ которыхъ десять ушли въ Мауну, а прочіе остались въ Странуси Написавъ извстіе это, мы похали дале и дошли до р. Несуторо, гд и остановились ночевать въ пустой аинской юрт. Аины, провожавшіе насъ, хотли оставить насъ, боясь провожать русскихъ къ мсту высадки японцевъ. Мы уговорили ихъ перевезти еще насъ черезъ небольшую рчку, которую намъ иначе пришлось бы переходить въ бродъ. Они согласились. На другой день, только что мы выхали, встртили 2-хъ японцевъ съ 7-ю аинами, хавшими на лодк въ Томари. Одинъ изъ японцевъ былъ нашъ знакомый Яма-Мадо. Онъ спросилъ меня, зачмъ я иду въ Сирануси, я отвчалъ что меня послали стеречь русскія суда. На кто онъ мн сказалъ, чтобы я воротился, потому что японцы пріхали съ Мацмая, и чтобы мн не было худо повстрчаться съ ними. На кто я отвчалъ что не знаю, будетъ ли мн худо или хорошо, но что возвратиться не могу, потому что мой начальникъ приказалъ идти. Яма-Мадо не переставалъ уговаривать меня воротиться, говоря, что онъ вмст придетъ со мною къ намъ, чтобы объяснить, почему вернулись и что тогда вы не будете на меня сердиться. Я не соглашался. Онъ погрозилъ, что возьметь силою насъ, тогда мы съ Алексевымъ взялись за ружья и сказали ему, что пусть попробуетъ.

— ‘Такъ вы не боитесь идти въ Сирануси, гд теперь много японцевъ и гд они могутъ васъ убить’. — Не боимся, отвтилъ я. — ‘Ну такъ я съ вами поду, чтобы поговорить объ васъ съ джанчиномъ’. Мы похали, товарищъ же Яма-Мадо продолжалъ путь въ Томари. Къ ночи мы пріхали въ Тіатомари, гд застали одного японца, работавшаго въ японскомъ дом. Яма-Мадо звалъ меня ночевать въ этотъ домъ, но я отказался, сказавъ, что мн не приказано занимать подъ ночлеги японскіе дома. Утромъ мы пошли пшкомъ дале и посл двухъ часовъ пути, у небольшой рчки встртили 3-хъ японцевъ шедшихъ пшкомъ (на залив былъ ледъ). Двое изъ нихъ молодые — имли за поясомъ по одной сабл и по одному кинжалу,— третій былъ работникъ. Встртившіе насъ японцы, изъ которыхъ одинъ отозвался сыномъ японскаго начальника, тоже стали уговаривать насъ воротиться хотя до Тіатомари, говоря, что туда придутъ въ тотъ же день ихъ суда и старшій начальникъ. Услышавъ это, мы согласились вернуться въ Тіатомари. Пришедъ туда, я пошелъ въ аинскую юрту. Японцы тоже вошли туда и мы сли у огня. Когда стало смеркаться, послышался шумъ, и мы узнали отъ аина, что суда подошли къ берегу. Японцы ушли изъ юрты. Я тоже вышелъ. Пришло два судна. Изъ нихъ японцы стали выходить поодиночк, спускаясь по доск. Я пересчиталъ: ихъ 94 чел., изъ нихъ человкъ 15 были съ саблями, а другіе безъ оружія. Черезъ четверть часа времени прибжалъ Яма-Мадо съ коврами, а нсколько японцевъ съ чайнымъ приборомъ, и на ними вошелъ младшій японскій офицеръ. Онъ началъ угощать насъ, потомъ сказалъ намъ, что старшій начальникъ еще не пріхалъ изъ Сирануси, и чтобы мы лучше воротились обратно. Мы отвчали, что нашъ начальникъ будетъ сердиться, если мы воротимся безъ причини. Онъ сказалъ тогда намъ, что японцевъ пришло много и что мы должны бояться, а потому лучше вернуться. Мы на это ему сказали, что начальникъ нашъ не приметъ эту отговорку, да мыи не боимся японцевъ. Онъ тогда сталъ просить еще подождать въ Тіатомари, пока не прідетъ старшій офицеръ. Мы согласились, тогда онъ ушелъ. Аинъ, который былъ проводникомъ у меня отъ Туотоги, зашелъ ко мн и сказалъ, что японцы приказали ему остаться въ Тіатомари, но что онъ хочетъ убжать. Когда наступила ночь, ко мн пришелъ аинъ, служащій при кухн японской и понимающій немного японскій языкъ. Онъ сказалъ мн, чтобы я не боялся, потому что японцы сами боятся русскихъ, что онъ слышалъ, какъ они говорили, что у русскихъ поставлены такъ пушки, что откуда ни подойдешь, всюду они смотрятъ, пушки эти такія сердитыя, что какъ изъ нихъ выстрлятъ, то они кувыркаются назадъ {Зимою я длалъ пробу боевымъ зарядамъ. Орудіе не было приготовлено. Порохъ у насъ винтовочный, и потому дйствительно отъ такого заряда орудіе перевернулось. Вслдствіе этого я уменьшилъ заряды, разсчитанные на силу пушечнаго пороха. Не думалъ я, что неудобство это такъ устрашитъ японцевъ.}, а когда изъ ружей стрляютъ, то они тоже такъ сердито бьютъ, что отталкиваютъ плечо у солдата. Узнавъ, что онъ поставленъ караулить пришедшіе суда, я попросилъ его повести меня показать ихъ. Онъ сначала отговаривался, но потомъ согласился.

‘Мы пошли къ судамъ, ихъ было три. Зажегши фонарь, я осмотрлъ ихъ и увидлъ, что въ нихъ, кром кулей съ рисомъ и съ табакомъ, ничего нтъ. Когда мы хотли уже вернуться изъ-за послдняго судна аинъ увидлъ шедшаго къ судамъ японца. Тогда онъ тотчасъ погасилъ фонарь и сказалъ мн, чтобы я убжалъ. Я соскочилъ съ судна и побжалъ по берега къ юрт. Японецъ же подошелъ къ аину и спросилъ, кто пріходилъ къ судну, тотъ отвчалъ, что аинъ, но японецъ веллъ ему идти съ нимъ. Они вошли въ юрту, гд я уже усплъ уссться у огня и закурить трубку, японецъ посидлъ немного и потомъ ушелъ’ Аинъ передъ утромъ опять пришелъ и сказалъ, что четвертое судно пришло, что теперь собралось всхъ 15 джанчиновъ. Въ то время, когда онъ мн разсказывалъ объ этомъ, другой аинъ прибжалъ сказать, что японцы идутъ въ юрту. Аинъ спрятался подъ кипу рогожъ. Японцы вошли, спросили, не видли ли мы его, но мы отвчали, что нтъ, они начали звать его около юрты. Когда они отошли далеко отъ нашей юрты, мы выпустили его, и онъ убжалъ. Скоро опять поднялся шумъ — пришло еще два судна, и аины намъ сказали, что самый старшій джанчинъ пріхалъ. Солнце уже взошло. Посл того прошло около часу времени, когда къ намъ пришелъ младшій офицеръ и сказалъ по-аински, что старшій начальникъ зоветъ насъ, чтобы мы съ нимъ пошли, оставивъ ружья въ юрт. Я отвчалъ, что къ джанчину я готовъ пойти, но что ружья не оставлю, онъ сталъ просить, я отказалъ, и мы пошли съ ружьями на нимъ. У входа въ домъ было поставлено много значковъ и флаговъ и постланы были соломенные маты. Мы вошли въ длинную валу. Вдоль ея сидли въ два ряда, одинъ противъ другого около 40-ка японцевъ съ саблями, на ними стояло множество другихъ безъ сабель. На конц ряда сидвшихъ японцевъ стояло три кресла, а противъ нихъ два ставчика, выкрашенные подъ черный лакъ. Мы остановились, поднявшись на ступеньку пола, на которомъ сидли японцы. Офицеръ, приведшій насъ, прошелъ въ комнату въ конц залы. Оттуда скоро вышло съ нимъ двое стариковъ въ богатыхъ одеждахъ, имя по дв сабли на поясомъ. Посреди шедшій старикъ и былъ старшій начальникъ, по правую его руку, старичокъ офицеръ, по лвую младшій, говорящій по-аински, за нимъ шелъ еще одинъ офицеръ и нсколько солдатъ съ пиками и саблями. Они подошли къ кресламъ — вс бывшіе въ зал японцы наклонили головы и положили руки на колни, а начальникъ осмотрлъ насъ и приложилъ руку къ голов, какъ наши офицеры берутъ подъ козырекъ. Мы стоимъ и смотримъ, что будетъ, и не знаемъ, что намъ длать, японецъ не перестаетъ руку держать у головы. Наконецъ, Яма-Мадо подбгаетъ къ намъ и говрттъ, чтобы мы подошли въ ставчикамъ, мы и подошли, — Яма-Мадо говоритъ намъ по-русски: ‘Говорить садись, здравствуй’. Я понялъ, что японецъ ждетъ, чтобы я поздоровался съ нимъ, я и сказалъ ему: здравствуй, садись, онъ слъ, а съ нимъ сли и другіе. Мы тоже помстились на ставчикахъ, опершись на ружья. Тогда японецъ началъ по-своему говорить долго, другіе еще боле наклонили головы и слушаютъ. Потомъ вс выпрямились, значило, что онъ пересталъ и все сказалъ что было нужно. Офицеръ, говорившій по-аински, объяснилъ намъ, что его начальникъ объясняетъ намъ, что насъ встртилъ на дорог японецъ Яма-Мадо и сказалъ намъ, что японцевъ съ Мацмая пришло много, и чтобы мы воротились, но мы не покорились и вдвоемъ пошли навстрчу къ нимъ, что мы въ этомъ слушались своего начальника, и что видно, что я не простой человкъ. Я на это сказалъ, что я и Алексевъ оба солдаты простые. Японецъ отвчалъ, что нтъ, потому что меня постоянно видли здившимъ при джанчин, а Алексевъ работаетъ прочую работу. Потомъ онъ сказалъ, что начальникъ еще объявилъ, что потомъ онъ послалъ къ намъ на встрчу сына офицера просить насъ воротиться, но что мы и его не хотли послушаться, а только тогда воротились, какъ намъ сказали, что ихъ суда придутъ въ Тіатомари. Потомъ онъ послалъ офицера сказать намъ, чтобы пришли безъ ружей, но мы не хотли этого сдлать, значитъ, нашъ начальникъ приказалъ вамъ такъ поступить, а своего начальника надо слушать, слд., мы хорошо поступали. Но теперь онъ насъ проситъ хать въ Томари вмст съ японцами на судахъ. Онъ слышалъ, что у русскихъ стоятъ сердитыя пушки, которыя, когда изъ нихъ выстрлятъ отбрасываются назадъ, а ихъ суда маленькія и потому, если начальникъ прикажетъ стрлять, то съ разу можетъ перевернуть ихъ судно, а когда русскій начальникъ узнаетъ, что мы оба вмст съ японцами демъ, то не будетъ стрлять. Выслушавъ это, я отвчалъ, что мы согласны хать съ ними. Японцы очень обрадовались, и тотчасъ поднесли намъ въ подарокъ табаку, чаю, японскую трубку, джанчинъ просилъ насъ принять это, говоря, что онъ будетъ просить насъ не сердиться за это на насъ, потому, сказавъ, что русскіе добро обращались съ японцами зимою, и что онъ надется, что и теперь они ласково ихъ примутъ. Мы на это сказали, что нашъ начальникъ любитъ японцевъ, и что русскіе хотятъ быть съ ними друзьями. Японскій начальникъ поклонился и ушелъ въ свою комнату, мы пошли къ себ въ юрту. Втеръ въ тотъ день былъ противный, и потому остались ожидать попутнаго. На другой день задулъ западный. Четыре конкася пошли на Мацмай съ большимъ числомъ японцевъ. Я спросилъ, куда они идутъ — джанчинъ мн отвтилъ, что много людей для настоящихъ работъ не надо, и потому онъ возвращаетъ лишнихъ обратно. Мы тоже стали усаживаться. Старшій начальникъ похалъ съ нами, сказавъ, что онъ посл прідетъ. Когда и конкаси начали подходить къ крпости, то японцы опять стали бояться, чтобы русскій джанчинъ не приказалъ стрлять. Я имъ сказалъ, что джанчинъ русскій смотритъ въ трубу, которая далеко видитъ, и теперь видитъ насъ, а потому онъ наврно уже не станетъ стрлять. Скоро услышали мы, какъ наши пли псни на башн. Между псенниками стоялъ часовой съ ружьемъ. Японцы спрашивали меня, что это значитъ, что русскіе кричатъ и что они съ ружьями. Я объяснилъ имъ, что русскіе встрчаютъ ихъ пснями, значитъ, рады приходу ихъ, а съ ружьемъ стоитъ только одинъ солдатъ — часовой. Японцы очень обрадовались, что русскіе поютъ и сами стали пть и хлопать въ ладоши. Выйдя на берегъ, мы увидли, что младшій офицеръ ждетъ насъ съ ящиками. Мы и повели ихъ къ вашему высокоблагородію’.

IV.

Слушая разсказъ этотъ, я невольно вспоминалъ описанія у Головнина его плна у японцевъ. Безъ всякаго сомннія, мы должны теперь боле всего совтоваться съ этими описаніями, для успшной завязки дружескихъ сношеній съ японцами.

На другой день, 15-го апрля, Яма-Мадо прибжалъ ко мн въ 9-мъ часу, въ праздничной одежд, спросить, могу ли я принять старшаго начальника. Я отвчалъ, что съ охотою приму его. Попросивъ меня, чтобы я призвалъ Рудановскаго присутствовать при свиданіи, онъ убжалъ. Я надлъ сюртукъ и пошелъ за Рудановскимъ. Отворились ворота крпости, и мы увидли черезъ окошко шествіе джанчина. Впереди шелъ младшій офицеръ, за нимъ двое и наконецъ старшій. Сзади шли солдаты съ пиками и саблями, всего человкъ 12-ть съ двумя аинами, Испонку и Пенкуфнари, одтыми въ пестрые халаты. Я вышелъ на крыльцо принять гостей, и помогъ рукой взойти на лстницу сдому старику, который и былъ старшій офицеръ. Войдя въ комнату, я посадилъ его на диванъ и хотлъ-было ссть подл него у другого угла, но второй офицеръ, впрочемъ также пожилой человкъ, очень торопливо слъ тоже на диванъ,— я взялъ табуретъ и слъ подл дивана. Солдаты размстились, кто гд могъ въ моей тсной изб. Аины сли на полъ. Старикъ подозвалъ Яма-Мадо, долженствовавшаго служить переводчикомъ. Тотъ всталъ на колни, преклонилъ голову и положилъ руки на колни. Старикъ сказалъ ему нсколько словъ, тотъ всталъ, отошелъ шага два назадъ, опустился на колени и обратившись въ казаку Дьячкову, моему переводчику, сказалъ ему, что японскій начальникъ благодаритъ русскаго начальника на то, что онъ дружески принялъ ихъ. Я веллъ Дьячкову отвтить, что я съ своей стороны благодарю его, что онъ доврился моей дружб и пріхалъ съ рабочими промышлять рыбу, и я надюсь, что когда мы поживемъ немного вмст, то полюбимъ другъ друга. Выслушавъ мой отвтъ, онъ поклонился. Потомъ сказалъ нсколько словъ, и мн поднесли въ двухъ чисто отдланныхъ ящикахъ гостинцы. Яма-Мадо раскрылъ ихъ — въ одномъ были конфекты, въ другомъ — пастила. И то и другое довольно хорошо приготовлено, только въ конфекты было положено много муки. Я приказалъ подать экстрактъ пуншу, кофе, черносливъ и изюмъ. Экстрактъ пунша очень имъ понравился. Рюмки ходили по рукамъ всхъ офицеровъ и солдатъ. Не могу довольно надивиться вжливости и благородному обращенію солдатъ японскихъ — конечно, всякаго изъ нихъ можно ввести въ любую гостинную. Видно, съ какимъ любопытствомъ японцы разсматривали различныя вещи, находившіяся у меня, я началъ съ Рудановскимъ имъ показывать часы, зрительныя трубки и разныя картинки изъ книгъ. Осторожность и ловкость, съ какою они осматривали вещи, замчательны въ людяхъ, носящихъ званіе солдатъ. Большая часть изъ нихъ ли молодые и многіе очень красивые и статные, но роста вообще ниже средняго. Разсматривая часы и другія вещи, они, обращаясь ко мн, часто повторяли — ‘пороторика’ (очень хорошо), боле изъ вжливости, чмъ изъ удивленія, потому что вещи наши были простой работы и не должны были удивлять японцевъ.

Просидвъ часа полтора у меня, джанчинъ простился мною и пошелъ въ казарму. Копьеносцы провожали его, но при вход поставили свои прекрасно обдланныя пики. Изъ казармы онъ пошелъ въ квартиру Рудановскаго, и просидвъ у него съ четверть часа, пошелъ обратно домой. Я приказалъ Дьячкову сказать Яма-Мадо, что я на другой день полагаю отдать визитъ японскимъ начальникамъ. Яма-Мадо просилъ дать знать передъ тмъ, что я выйду изъ дому. Утромъ я всталъ съ сильно распухшею вкою надъ правымъ глазамъ. Наканун я чувствовалъ нарываніе ячменя, который я вроятно застудилъ во время пріема японцевъ. Я послалъ тотчасъ за Яма-Мадо и поручилъ ему передать своему начальнику, что я не могу придти къ нему, но что дня черезъ три я надюсь выздоровть и тогда тотчасъ же посщу его. Посл обда пришелъ младшій офицеръ и опять со всмъ чайнымъ препаратомъ. Вроятно, ему хотлось убдиться, дйствительно ли я боленъ. Въ этотъ визитъ онъ мн сказалъ, что при первомъ попутномъ втр пойдутъ три канкася въ Тіатомари за старшимъ джанчиномъ. На другой день, 17-го апрля я послалъ Дьячкова съ матросомъ Ефимовымъ искать удобной земли подъ огороды, въ сосднемъ селеніи Поруонъ-Томари. Возвращаясь, онъ встртился съ молодыми офицерами, и они вмст пошли къ нашему посту. На дорог они разговаривали на счетъ настоящихъ обстоятельствъ, и японецъ разсказалъ ему, что онъ знаетъ, что Путятинъ адъютантъ государя, показалъ, какъ русскіе длаютъ пріемы ружьемъ, и прибавилъ, будто Путятинъ не зналъ, что русскіе пришли на Сахалинъ и что онъ хотлъ послать два судна туда и что эти суда придутъ раньше японцевъ, но японцы безбоязненно шли, увренные, что русскіе ихъ не тронутъ. Когда пришло время рабочимъ хать, то они спросили губернатора Мацмая, можно ли отправляться на Сахалинъ, и губернаторъ послалъ приказаніе хать, а если они боятся, то приказалъ имъ взять солдатъ. Пріхавъ въ Сирануси, они узнали, что суда отъ Путятина не пришли, и потому не зная, какъ приметъ ихъ русскій начальникъ, боялись идти. Разсказъ этотъ иметъ много правдоподобія. Какое-то вліяніе имло занятіе Томари на переговоры Путятина съ японскимъ правительствомъ, но какое приказаніе онъ дастъ намъ? Я все считаю, что хорошаго тутъ ничего нтъ, и что мы должны будемъ оставить Аниву. Офицеръ японскій между прочимъ сказалъ фамиліи своихъ офицеровъ, но просилъ Дьячкова, чтобы не говорилъ объ этомъ его начальнику,— старика зовутъ Мивасама, второго офицера Уди-Сама, а его самого — Сумеди-Сама.

Разсказъ Дьячкова объ этомъ свиданіи съ японскимъ офицеромъ невольно заставилъ меня подумать: ‘Счастливъ Невельской’! и дйствительно — насъ 60 человкъ очутилось въ главномъ японскомъ селеніи, безъ увренности, что суда придутъ вовремя къ намъ на помощь въ случа нужды, и въ настоящее время онъ долженъ быть въ большомъ безпокойств. Но дла наши съ японцами идутъ пока какъ нельзя лучше при сложныхъ обстоятельствахъ, въ которыхъ мы находимся. Это еще не значитъ, чтобы я оправдывалъ или находилъ безполезнымъ занятіе Томари, я по прежнему увренъ, что послдствія покажутъ справедливость моихъ доводовъ по этому предмету. Я никакъ не могу согласиться съ мыслью, что японцы пришли сюда по одному дозволенію промышлять рыбу, живя вмст съ русскими. Вліяніе Путятина ясно — но какъ онъ договорится съ японскимъ правительствомъ на счетъ занятія Сахалина русскими, трудно отгадать, во всякомъ случа мы обязаны Путятину, что не дошло у насъ дло до пушекъ. Въ этомъ случа, я не могу сказать, чтобы шансы успха были на нашей сторон.

Когда получено было извстіе о приход японскихъ судовъ, принялъ вс нужныя мры къ защит поста. Второе капральство перешло ночевать въ ограду. Орудія заряжены были картечью. Кром часовыхъ, стоявшихъ на башняхъ, поставлены были внутри башенъ при орудіяхъ. Ограда освщалась на ночь фонарями. Людямъ указаны были мста въ случа тревоги, которая должна была даваться выстрлами часовыхъ. Но все это недостаточно было бы для сопротивленія нсколькимъ тысячамъ японцевъ, которыхъ правительство ихъ могло, конечно не затрудняясь, прислать на Сахалинъ. Въ особенности ночное нападеніе могло быть опасно, потому что ограда окружена въ 15-ти шагахъ разстоянія съ трехъ сторонъ закрытыми мстами, и потому мы не успли бы еще встать къ орудіямъ, когда бы непріятель могъ быть у стнъ. Нападенія малаго числа японцевъ нельзя было ожидать,— они слишкомъ трусливы для этого. У насъ въ настоящее время изъ 64-хъ человкъ 47 больныхъ — большая часть цынгою.

18-ое число.— Я сдлалъ вс нужныя приготовленія для визита японцамъ, т.-е. сварили кофе и налили его въ самоваръ, наложили на тарелки и блюда — сахару, черносливу и изюму и завернули все это въ шелковые платки. Когда все это было готово, я послалъ казака Березкина спросить японскаго старшаго офицера, можетъ ли онъ меня принять. Къ сожалнію Дьяковъ былъ усланъ мною на р. Лютогу съ 4-мя матросами за травами для больныхъ цынгою. Березкинъ воротился съ отвтомъ, что младшій офицеръ ухалъ на р. Сусую, и что такимъ образомъ старикъ лишенъ теперь своего переводчика, и не зная о моемъ приход, онъ не приготовилъ ничего для моя пріема, вслдствіе сихъ важныхъ для японцевъ обстоятельствъ онъ проситъ меня пожаловать на другой день. Очень досадно было получить этотъ отвтъ, потому что я зналъ, что три конкася ушло въ Тіатомари, чтобы перевезти оттуда японскаго начальника старшаго между всми, которые пріхали на Сахалинъ. Этотъ начальникъ далъ знать, что онъ не можетъ постить русскаго начальника, на что я отвчалъ, что это его добрая воля знакомиться со мною или нтъ, но зная, какъ японцы считаютъ важнымъ вс наружныя церемоніи, и что они готовы употребить всевозможныя хитрости, чтобы заставить меня первымъ явиться къ ихъ старшему офицеру, я боялся, что длая визитъ знакомымъ уже мн японскимъ офицерамъ тогда, когда уже старшій прідетъ изъ Тіатомари, они устроять такъ дло, что меня приметъ онъ.

Дйствительно, во 2-мъ часу мн дали знать что показалось три паруса — это были конкаси, посланныя наканун въ Тіатомари. Яма-Мадо пришелъ сказать, что идутъ японскія суда. Я спросилъ его, что это, идетъ ли старшій ихъ офицеръ, онъ отвчалъ, что нтъ: понъ-джанче такой же, какъ уже пріхавшій сюда старикъ. Съ этимъ я его отпустилъ, сказавъ, что когда суда подойдутъ ближе, я посмотрю съ башни на пріздъ новаго офицера. Часа въ три пополудни мн дали знать, что конкась подходитъ въ берегу и что младшій офицеръ и Яма-Мадо идутъ ко мн съ чайнымъ приборомъ. Ясно было, что они хотли удержать меня дома, пока будутъ выходить японцы съ судовъ. Я тотчасъ же вышелъ съ трубою на башню. Суда еще были въ саженяхъ 200 отъ берега, когда мн доложили что японскій офицеръ пришелъ въ комнату и проситъ видться со мною. Я сошелъ внизъ, поздоровался съ Сумеди-Сама и Яма-Мадо, и сказалъ имъ, что я хочу видть встрчу японскаго начальника, и пригласилъ ихъ выйти вмст со мною на башню. Отказываться было нельзя, лукавые японцы видли, что я ихъ понялъ. Взошедъ на башню, я началъ разсматривать море, а бдные японцы въ своихъ легкихъ одеждахъ не знали куда скрыться отъ холоднаго втра, который сильно дулъ на высот башни. Наконецъ, они спустились внизъ, приглашая и меня пойти съ ними въ комнату,— я общался тотчасъ придти, какъ кончится церемонія прізда офицера ихъ. Съ двухъ первыхъ конкасей, подошедшихъ къ берегу, вышло человкъ 20 солдатъ и встали толпою на берегу. Третій конкась сталъ подходить и потомъ вдругъ убралъ парусъ и остановился: къ нему подошли лодки съ двумя японцами, которые стали переговариваться съ находящимися на конкас. Замтно было какое-то смятеніе, причиною которому, разумется, была зрительная труба, наведенная мною на нихъ. Наконецъ начали притягивать конкась къ берегу, но не у того мста, гд приготовлена была сходня и огорожено мсто, а дале къ средней высот бухты. Аины наскоро набрасывали мостки на избранномъ мст для схода на берегъ офицера. На конкас я нашелъ до 20-ти чел. японцевъ въ разныхъ одеждахъ, съ саблями, съ ружьями, съ пиками. Вс они поднялись на берегъ и стали въ кучу. Кое-гд сидли на земл, склонивъ голову, японскіе и аинскіе работники. Наконецъ вышедъ старшій, вс преклонилсь и потомъ начали строиться для шествія, которое и двинулось въ слдующемъ порядк: впереди два японца о двухъ сабляхъ, одинъ на другимъ, за ними, два японца несли на плечахъ полосато-украшенный шестъ, длиною въ дв сажени, за ними, одинъ конецъ о двухъ сабляхъ, дале японецъ въ остроконечной черной шапк съ круглыми полями, на нимъ шесть солдатъ въ два ряда о три, съ правой и лвой руки японцы въ шляп, за ними два офицера въ шляпкахъ, дале солдаты въ томъ же порядк какъ предыдущіе. За солдатами опять офицеры, потомъ солдаты, сзади ихъ одинъ офицеръ, а за нимъ двое офицеровъ безъ шляпъ. Офицеры въ шляпахъ имли на спин мдныя выточенныя бляхи съ чайное блюдечко величиною и разныхъ формъ. Солдаты имли за плечами ружья, а нкоторые пики. Гд именно шелъ старшій офицеръ я не могъ разобрать. Процессія эта, пройдя нижній японскій домъ, начала подниматься по алле къ дому выстроенному на гор, гд скоро она и скрылась за воротами. Я спустился внизъ и сказалъ Самеди-Сама, что удивляюсь, какъ пріхало такъ много офицеровъ, вмсто одного, о которомъ они мн говорили прежде. Онъ отвчалъ, что это младшіе все офицеры. Напившись чаю, они ушли.

Въ сумерки возвратился Дьячковъ съ Лютоги, не доставъ травъ. Я его послалъ къ японцамъ сказать Сумеди-Сам, что хочу на другой день придти къ нимъ, но я желаю, чтобъ меня приняли только т офицеры, которые были у меня съ визитомъ. Дьячковъ воротился, пробывъ боле часа у японцевъ. Онъ передалъ мн, что Сумеди-Сами, принявъ дружески его, сказалъ ему, что они такъ и хотли сдлать, какъ я желаю. Во время ихъ разговора собралось много аиновъ. Старшины ихъ сли на возвышенномъ полу въ ряды, остальные на земляномъ полу. Сумеди слъ на табуретъ лицомъ къ аинамъ, посадивъ на другой табуретъ Дьячкова. Усвшись и поклонившись аинамъ, Сухеди началъ говорить рчь, время отъ времени будучи прерываемъ стукомъ палочекъ, по которому онъ тотчасъ уходилъ въ комнату старика для полученія приказанія. Вотъ содержаніе его рчи.

‘Прошедшую осень русское судно пришло къ здшней земл и высадило на берегъ офицеровъ, солдатъ и пушки. Русскіе начали строить дома. Японцы изъ боязни разбжались, половина ушла на Мацмай объявить о происшедшемъ и оплакивать оставшихся японцевъ, которые разбжались по разныхъ японскимъ селеніямъ на Сахалин, въ это время аины себя худо вели, воровали изъ амбаровъ крупу и пьянствовали. Но это еще простительно, а худо то, что и зимою аины вели себя дурно. Японцы убжавшіе, по счастію своему встртили русскихъ, шедшихъ изъ земли гиляковъ. Эти русскіе успокоили ихъ, сказавъ имъ, что русскіе хотятъ дружно жить съ ними и просятъ воротиться въ Томари. Японцы возвратились, были ласково приняты русскимъ начальникомъ и его солдатами. Стали они дружно жить, но тутъ-то аины и начали стараться поссорить ихъ. Къ русскимъ вы приходили говорить, что японцы хотятъ перерзать русскихъ, когда т будутъ спать. Японцамъ вы говорили, что русскіе хотятъ японцевъ убить. Несмотря на это русскіе жили съ японцами дружно и теперь они также будутъ жить дружно. Останутся ли русскіе жить здсь или уйдутъ, я не могу вамъ сказать, потому что не знаю. Отъ ихъ большого начальника, бывшаго въ Нангасаки, будетъ бумага, и тогда будетъ извстно объ этомъ. Пока же вы работайте, какъ работали прежде, за что попрежнему получите плату. Прошедшіе года прізжало мало солдатъ сюда, этотъ годъ ихъ пріхало много,— но не думайте чтобыдля сраженія съ русскими, это только для охраненія нашихъ офицеровъ’. Кончивъ рчь, онъ поклонился, аины преклонили головы ‘ подняли руки ему, а потомъ и Дьячкову. Прощаясь съ Сумеди-Сами, Дьячковъ спросилъ, сколько офицеровъ пріхало. Сумеди-Сама отвчалъ — 6 старшихъ и 4 младшихъ, и въ Тіатомари осталось еще 12. Дьячковъ высказалъ удивленіе, почему много пріхало офицеровъ съ Мацмая. Сумеди отвчалъ, что такъ приказалъ мацмайскій губернаторъ.

Выслушавъ этотъ разсказъ, я приказалъ Дьячкову сходить на другой день къ Сумеди-Сама и попросить его придти ко мн. Я намренъ былъ съ нимъ поговорить на счетъ назда офицеровъ и солдатъ на Сахалинъ. Наздъ этотъ можетъ имть одну изъ изъ цлей. Первое — если мацмайскому губернатору дано знать, что русскій посланникъ Путятинъ прідетъ на Сахалинъ по поводу занятія нами селенія Томари, и тогда мацмайскій губернаторъ почелъ нужнымъ устроить обычный церемоніалъ пріема, к котораго и понадобилось собрать на Сахалин большое число офицеровъ. Второе — что японцы, просто труся русскихъ, не ршались жить безъ прикрытія солдатъ, но тогда странно, зачмъ пріхало такъ много офицеровъ — разв только для того, чтобы подъ видомъ свиты ихъ собрать большое число солдатъ, не давая подозрнія намъ. Наконецъ — дйствительно японцы, можетъ быть по случаю льдовъ не имя достаточнаго количества судовъ въ Со для перевозки, ршились мало-по-малу собрать столько войска на Сахалин, чтобы поддержать въ случа нужды свои требованія силою. Но правду сказать послднее предположеніе очень невроятно. Какъ бы они ршились, придя съ мыслью воевать, жить подъ нашими выстрлами въ такомъ маломъ числ? Надо постараться разъяснить это дло.

На другой день, 20-го апрля, во 2-мъ часу я послалъ казака Березкина сказать, что иду съ визитомъ въ Мив-Сам. Онъ отвчалъ, что меня ожидаютъ. Я и Рудановскій одли новые сюртуки безъ шпагъ. Людямъ, назначеннымъ нести гостинцы, я приказалъ надть мундиры: ихъ было пять. Войдя въ японскій домъ, мы увидли, что насъ примутъ въ входной же зал, потому что возвышенное мсто съ очагомъ, находившееся у оконъ, было застановлено раскрашенными ширмами. Отдльныя же комнаты были вс закрыты. Насъ встртили Сумеди-Сама и Яма-Мадо. Снявъ шинели и галоши, мы вошли въ огороженное ширмами мсто. Посереди его стоялъ столъ покрытый краснымъ {Японцы не употребляютъ краснаго цвта матерій для одежды, но для украшенія комнатъ этотъ цвтъ считается наряднымъ.} войлокомъ. Около этого стола стояли два складныхъ стула и скамья, покрытая краснымъ войлокомъ, съ лвой стороны сидло 5 на солдатъ на полу на матахъ. У ширмъ, по лвую руку отъ входа, что приходилось прямо противъ стола и стульевъ, поставлена была скамья ничмъ непокрытая. На стол стояла свча въ высокомъ мдномъ подсвчник {У японцевъ свчи приготовляютъ изъ жиру морскихъ животныхъ и рыбъ, и имютъ желтоватый цвтъ. Фитильки толсты, но мало нагораютъ. У того конца, укотораго зажигается свча, она толще, другимъ же тонкимъ концемъ свча не вставляется въ подсвчникъ, а натыкается на желзный шпиль, вдланный въ вершину его. Свчи толще и больше нашихъ.}. Я сказалъ, что при вход нашемъ стулья были не заняты, вроятно, по японскому этикету хозяинъ долженъ выходить къ мсту пріема позже гостей. Солдаты, уже знакомые намъ, вжливо поклонились, а Сумеди провелъ насъ къ покрытой скамь и посадилъ на нее. Тотчасъ же вошли и Мива-Сама и Уди-Сама, и раскланявшись съ нами сли на стулья. Сумеди помстился ниже васъ на ставчик. На непокрытой скамь усадили нашихъ матросовъ и казаковъ. У входа на полу помстились два аина — Испонку и другой старикъ — оба въ пестрыхъ шелковыхъ халатахъ. Аины эти, въ особенности Испонку, невольно возбуждали презрніе къ себ униженностью своихъ движеній и раболпнымъ выраженіемъ глазъ. Я замтилъ, что во всхъ церемоніальныхъ визитахъ японцы помщали двухъ аиновъ — почти всегда Испонку и Пенкунари. Началось угощеніе. Японцы внесли чай и разныя печенья. Наши люди — самоваръ съ готовымъ кофеемъ, мелкій сахаръ на блюд, черносливъ и изюмъ. Все это было внесено завернутымъ въ шелковые платки, фрукты на тарелкахъ, сахаръ на блюд, для кофе нашихъ 6-ть чашекъ съ блюдцами. Я хотлъ вещи принесенныя нами оставить въ подарокъ Мив-Саму разсчитывая на то, что если онъ и не приметъ ихъ, то это не будетъ имть значенія, потому что когда онъ приходилъ ко мн съ визитомъ, то тоже унесъ обратно всю посуду, служившую для угощенія, оставивъ только въ подарокъ сласти. Всего боле непріятно въ этомъ визит было невольное сравненіе, которое пришлось сдлать, чистоты и богатства одежды и ловкости и благородства пріемовъ у японскихъ солдатъ, съ грубыми мундирами нашихъ матросовъ и неловкостью пріемовъ ихъ, еще боле увеличившейся отъ непривычки сидть при офицерахъ. Они не звали куда дть свои руки и ноги, несмотря на частыя повторенія отъ меня, чтобы были свободне и не думали о томъ, что сидятъ въ моемъ присутствіи. Японцы очень охотно пили кофе. Разговоръ не могъ быть живъ, потому что проводился черезъ переводчиковъ. Просидя около часу времени, поднялся съ своего мста, чтобы дать тмъ знакъ концу засданія. Я просилъ Сумеди предложить отъ меня Мив-Сам подарокъ вс вещи, принесенныя нами. Мива-Сама отказался съ большимъ смущеніемъ, видно было, что онъ боялся обидть меня. Замтивъ это, я сказалъ съ веселымъ видомъ, что нисколько не обижаюсь отказомъ, который вовсе не измнитъ нашихъ дружескихъ отношеній, а потому и не настаиваю. Я веллъ высыпать сахаръ, черносливъ и изюмъ на японскіе подносы и, уложивъ нашу посуду, взять ее обратно домой. Японцы очень обрадовались, что обстоятельство, казавшееся имъ чрезвычайно щекотливымъ, кончилось благополучно. Когда все было уложено, я всталъ и простившись съ японцами возвратился съ Рудановскимъ домой. Около этого времени мои отношенія къ Рудановскому совершенно измнились, посл бывшаго между нами объясненія за нсколько дней передъ приходомъ японскихъ судовъ. Принимая еще зимою вс мры на случай осады нашей крпостцы и не нуждаясь для этого въ помощи Рудановскаго, я ограничивалъ по прежнему {Авторъ подробно говоритъ о прежнихъ своихъ отношеніяхъ къ г. Рудановскому въ той частиДневника, которая была напечатана въ трехъ послднихъ книгахъ ‘Встн. Евр.’ за 1871 годъ и вызвала возраженіе со стороны г. Рудановскаго въ августовской книг текущаго года. — Ред.} наши сношенія вжливыми поклонами при встрчахъ и разспросами о его картографическихъ работахъ. Въ конц марта я уже замтилъ, что Рудановскій сводилъ иногда разговоръ на тему о нашемъ положеніи на остров, на поздній вроятно приходъ судовъ нашихъ и на другія распоряженія, сдланныя Невельскимъ, и которыя по моему мннію были неудобны. Помня очень хорошо, что Рудановскій былъ одинъ изъ тхъ, который поддерживалъ Невельсвого, когда дло шло о занятіи Томари, и что когда зимою я строилъ башню, то онъ говорилъ, что вроятно намъ придется защищаться противъ какихъ-нибудь духовъ, я по прежнему предполагалъ, что Рудановскій продолжаетъ одобрять все, что Невельской говорилъ и длалъ, и потому оставлялъ его намеки безъ вниманія, отвчая коротко, что безъ сомннія Невельской длалъ такія распоряженія, которыя совершенно обезпечатъ насъ. Между тмъ Рудановскій все чаще и чаще сходился со мною на прогулкахъ и постоянно сводилъ разговоръ на японцевъ. Разъ случилось ему проводить меня, мн неловко было не пригласить его войти, и онъ остался у меня пить чай. Ему было извстно, что я послалъ четырехъ человкъ въ Сирануси и Сиретоку для развдыванія о японцахъ, и что со стороны Странуси получено извстіе отъ казака Березкина, что пять японскихъ судовъ пришло въ Сирануси. Онъ спросилъ меня, что я думаю объ этихъ судахъ. Я сказалъ, что ихъ такъ мало еще, что опасаться пока нечего.— ‘Однако надо быть готовымъ на все’, замтилъ онъ мн. Я этого и ждалъ и тотчасъ спросилъ его разв онъ перемнилъ свое мнніе о томъ, что занятіе русскими Томари не можетъ имть никакого вліянія на японцевъ и что они попрежнему мирно придутъ работать на Сахалин. Онъ отвчалъ мн, что онъ дйствительно прежде такъ думали, вполн полагаясь на то, что если Невельской былъ такъ увренъ въ своихъ планахъ, значитъ они были на чемъ-нибудь основаны. Я замтилъ ему, что въ такомъ случа не слдовало, такъ настойчиво поддерживать мнніе Невельского. Съ этого мы перешли вообще на вс дйствія какъ мои, такъ его на Сахалин. Рудановскій хотя и упрекалъ себя, но упрекалъ и меня въ томъ, что я вообще обращался съ нимъ какъ съ человкомъ, котораго не любятъ и потому безъ церемоніи устраняютъ отъ общества и дла. Я старался ему доказать, что принявъ роту въ непосредственную свою команду, я не могъ терпть, чтобы онъ, не стсняясь моимъ присутствіемъ, хозяйничалъ, а во время первыхъ построекъ это случалось не разъ, а потому, выведенный изъ терпнія, я ршился устранить его совершенно отъ внутренней жизни въ посту, предоставивъ ему исключительно заниматься съемкой страны. Къ сожалнію моему я не могъ его убдить въ томъ, что для него нтъ ничего унизительнаго служить младшимъ въ рот, которою онъ командовалъ въ Камчатк. Кончивъ этотъ споръ, онъ все-таки призналъ себя отчасти неправымъ и опять возвратился къ вопросу, что я думаю на счетъ нашего положенія. Видно было, что онъ опасался, чтобы наша экспедиція не кончилась катастрофой, такъ какъ увренія Невельского на счетъ ранняго прихода нашихъ судовъ не сбились. Онъ спрашивалъ меня, что мы будемъ длать, если японцы вздумаютъ осадить насъ, между тмъ какъ въ крпости нтъ даже воды, и перенесенъ ли провіантъ? Я съ усмшкою замтилъ, что хотя онъ полагалъ, что надо ледникъ устраивать подъ горою и набить его льдомъ съ моря, а работа, которую я назначилъ, очень трудна и ни къ чему не служитъ,— я все-таки устроилъ ледникъ въ крпости и набилъ его прснымъ льдомъ, слдовательно, вода у насъ есть. Муки и соли запасено на мсяцъ, сухарей на 20 сутокъ. Орудія стоятъ наготов, люди разсчитаны на случай боя. Рудановскій видимо былъ доволенъ, что все было мною предусмотрно, такъ какъ былъ увренъ,^: что японцы затваютъ что нибудь худое противъ насъ. Онъ просилъ меня, чтобы я назначилъ ему мсто на случай тревоги. Я ему сказалъ, что когда будетъ нужно принять послднія уже мры, то я самъ скажу кому что длать. Дйствительно, когда отъ Березкина прекратились извстія, и я считалъ его въ плну, то Рудановскому я поручилъ наблюдать за нижнею башнею и пріучить людей въ дйствію орудіями. Посл того скоро я усилилъ караулъ и назначилъ очередное ночное дежурство себ съ Рудановскимъ. Съ того времени мы стали ежедневно видться и ходить другъ къ другу.

На другой день посл моего визита японцамъ, Сумеди-Сама и Яма-Мадо пришли ко мн, вслдствіе моего приглашенія. Я намренъ былъ поговорить съ ними на счетъ того, съ какою цлью назжаетъ такъ много ихъ офицеровъ въ селеніе Томари. Какъ я уже сказалъ, всего вроятне надо полагать, что это длается потому, что Путятинъ можетъ быть объявилъ въ Нангасаки, что онъ пойдетъ на Сахалинъ, и для пріема его Мацмаісий губернаторъ считалъ нужнымъ собрать поболе своихъ чиновныхъ лицъ. Но такъ какъ положеніе наше, при 40-ка ч. больныхъ изъ 60-ти могло быть не безопасно въ присутствіи большого числа японцевъ, то я находилъ нужнымъ ограничить число японцевъ, которое я могу допустить собраться подл насъ.

Поздоровавшись со мною, Сумеди-Сама сказалъ, что онъ былъ радъ тому, что я приходилъ вчера повидаться съ японцами. Я отвчалъ на это увреніемъ, что когда мы больше познакомимся, то полюбимъ другъ друга. Посл этого я тотчасъ же приступилъ къ длу, по которому призвалъ ихъ, и сообщилъ имъ, что я слышалъ, будто пріхало третьяго дня 10 офицеровъ, что въ Тіатомари находится еще 12 офицеровъ, кром того и въ Со есть ихъ начальники, которые тоже прідутъ на Сахалинъ, но я не понимаю, дли чего нахало столько ихъ, и потому прошу мн сказать врно, сколько пріхало офицеровъ и солдатъ и сколько еще прідетъ. Сумеди-Сама вынулъ клочокъ бумаги, исписанный по-японски и началъ переводить на аинскій счетъ записанное число по-японски на означенной бумажк. Я подалъ ему мой японскій лексиконъ, въ которомъ написанъ японскими цифрами счетъ, и просилъ по этому счету показать мн числа. Онъ мн указалъ слдующія числа: въ Томари находится офицеровъ старшихъ и младшихъ 13 и 23 солдата. Въ Тіатомари: стар. офиц. — 1, младш. офиц. — 4, солдатъ — 8, конвойныхъ — 9. Въ Со солдатъ 77, а офицеровъ онъ не знаетъ сколько. Слд., всего военныхъ собрано на Сахалин и въ Со 135 человкъ, а рабочихъ пріхало не боле 50-ти ч. Число это слишкомъ незначительно, при трусости японцевъ, чтобы опасаться отъ нихъ враждебнаго дйствія, а не позволивъ ихъ офицерамъ прізжать въ Томари, можно испортить все дло и возбудить въ нихъ опасенія на своихъ рабочихъ. Поэтому я сказалъ Сумеди-Сам, что хотя мн предписано моимъ начальствомъ не допускать японскаго войска и пушекъ на Сахалинъ, но считая, что число японскихъ солдатъ, назначенное прибыть въ Томари при 20-ти ихъ офицерахъ, нельзя считать войскомъ, а только прислугою офицеровъ, то я и не буду противиться прізду этого числа солдатъ, но и боле не могу дозволить. Что же касается до офицеровъ, то хотя меня очень удивляетъ, что ихъ пріхало такъ много и что они не знаютъ, зачмъ они присланы, но вря японцамъ, будто адмиралъ Путятинъ объявилъ въ Нангасаки, что онъ пошлетъ на Сахалинъ два судна, я предполагаю, что японскіе офицеры прибыли собственно для составленія парадной свиты старшему начальнику, которому поручено переговариваться съ посланными отъ Путятина, а можетъ быть и съ нимъ самимъ. Вслдствіе этого, я не противлюсь назду японскихъ офицеровъ въ томъ числ, которое они мн сказали, т.-е. 20-ти. Кончивъ это объясненіе, мы начали толковать о торговл Сумеди-Сама, разспросивъ цны разныхъ товаровъ нашихъ, сказалъ, что онъ былъ бы очень радъ, если бы японцамъ дозволено было жить съ русскими на Сахалин, что они могли бы тогда выпросить позволеніе отъ своего правительства торговать съ нами. Боле всего ему нравилось — сукно красное и въ особенности черное, и потомъ разныя металлическія вещи — часы, зрительныя трубы, термометры. Сапоги онъ тоже хотлъ имть. Я ему предложилъ выбрать пару по своимъ ногамъ, и онъ общалъ спросить дозволенія у своего начальника, но кажется не получилъ. Русскій сахаръ въ головахъ очень по вкус имъ, а шафранъ они считаютъ драгоцнностью, и потому были очень удивлены, когда я имъ, указавъ на ящикъ, который могъ вмстить около 2-хъ зол. шафрану, сказалъ, что три такихъ ящика шафрану они могутъ получить отъ русскихъ за одного хорошаго соболя. Отъ торговли разговоръ перешелъ на военныя силы Россіи. Они были очень поражены, когда я имъ сказалъ, что въ Россіи есть милліонъ войскъ. Они спросили, сколько кораблей, я отозвался незнаніемъ и спросилъ бывшаго тутъ Рудановскаго, онъ сказалъ: 500. Мн показалось, что онъ уже слишкомъ увеличиваетъ, и потому я указалъ имъ въ лексикон число 400, объяснивъ, что въ этомъ числ находятся суда всхъ величинъ. Они попросили нарисовать имъ разныхъ величинъ корабли. Я сдлалъ это, какъ умлъ. Объясненіе, что на большихъ корабляхъ 100 пушекъ стоятъ въ четыре яруса, ихъ очень поразило. Потомъ спрашивали о русскомъ оружіи и знаменахъ. Я показалъ имъ солдатское ружье со штыкомъ и дйствіе имъ. А про знамена сказалъ, какъ они уважаются у насъ и защищаются на войн. Они замтили, что у ихъ войскъ есть также знамена. Много изъ того, что я имъ говорилъ, они записывали.

22-го апрля. — Сегодня японскіе караульные дали знать, что сельди (хероки) идутъ съ моря къ бухтамъ. Извстіе это чрезвычайно оживило японцевъ. Даже офицеры ихъ вышли изъ домовъ своихъ смотрть на ходъ рыбы. Рабочіе японцы и аины носили невода, готовили лодки — однимъ словомъ, все было въ движеніи. Я веллъ дать знать мн, когда забросятъ японцы неводъ. Во второмъ часу, лодки съ неводами отчалили. Я вышелъ посмотрть на ловлю. Японскіе неводы часты и чрезвычайно велики. Одинъ неводъ окружаетъ пространство саженъ на 70 отъ берега. Но каково было мое удивленіе, когда, не дотащивъ неводъ саженъ на 10 до берега, японцы оставили его въ вод, потому что эти 10 саженъ неводъ до того былъ наполненъ сельдями, что несмотря на вс усилія человкъ 60-ти работниковъ, они не могли боле притянуть неводъ въ берегу. Я выхалъ на шлюпк къ тому мсту бухты, гд вода возмутилась отъ хода рыбы. Гребцы, закладывая весла для гребки, выбрасывали ими по нскольку сельдей и жаловались, что они мшаютъ грести хуже чмъ морская капуста. Можно представить себ теперь, какъ дорогъ Сахалинъ, т.-е. берегъ Анивы для японцевъ. Японцы и теперь уже много терпятъ въ промысл, отъ того что аины восточнаго и западнаго береговъ не пришли на работу, говоря, что они боятся войны между русскими и японцами. Они никому не хотятъ врить, чтобы возможно было, что русскіе будутъ жить въ Аин съ японцами безъ драки. Я предлагалъ японцамъ послать казака Березкина собрать аиновъ, но они просили, чтобы я этого не длалъ, что они уже послали 10 человкъ въ Аруторо (восточный берегъ). Теперь у японцевъ работаютъ только аинскіе аины, и то большею частью женщины. Для продовольствія команды свжею рыбою, я посылаю вечеромъ трехъ человкъ на маленькой лодк съ саками, чмъ на садкахъ вынимаютъ рыбу изъ барокъ. Люди наши вынимаютъ, такъ сказать изъ природнаго садка, т.-е. прямо изъ бухты Томари, по 300 рыбъ въ полчаса. Я закидывалъ нашъ неводъ и вытащилъ столько рыбы, что мы не знали куда двать ее, и потеряли только время на уборку ея.

23-го апрля.— Сегодня, опять пришелъ ко мн Сумеди-Сама съ Яма-Мадо. Кажется, цль его прихода была выпросить у меня карту Россіи. Печатной я не имлъ, и потому согласился взяться не за свое дло — начертить карту всей россійской имперіи, со всми владніями ея въ Европ, Азіи и Америк. Я нарисовалъ по просьб Сумеди и пограничныя съ ней владнія Китая и Японіи. При этомъ я не провелъ границы между Сибирью и Китаемъ въ Приамускомъ кра. Можетъ быть, работа моя отправится къ японскому императору на показъ, хорошо что онъ не съуметъ подмтить неврность карты. Толковали мы съ Сумеди и о торговл. Я веллъ принести красное и черное сукно. Мн хочется заставить какъ-нибудь японцевъ начать съ нами мну. Вольность отзывовъ Сумеди о своихъ начальникахъ и о другихъ предметахъ, относящихся до Японіи и Россіи, подавала мн надежду, что онъ согласится скрытно мняться съ нами товарами, на первый разъ и это было бы хорошо. Къ сожалнію, надежда моя не сбывается, и я подозрваю, что хитрые японцы, поручивъ Сумеди вывдывать отъ меня что ихъ интересуетъ, позволили Сумеди вести себя такъ, чтобы я думалъ, что онъ отъ себя говоритъ и дйствуетъ для своей собственной пользы, между тмъ какъ онъ только исполняетъ задаваемые ему уроки старшимъ начальникомъ. Я длаю видъ, что будто ничего не подозрваю, и думаю, что дйствительно Сумеди скрытно дйствуетъ отъ своихъ начальниковъ и всегда серьезно общаю ему, что ничего не скажу имъ про то, что онъ говорилъ со мною. Разъ я попросилъ у него, чтобы онъ мн промнялъ обдланную раковину на хрустальную тарелку. Онъ согласился, отдалъ раковину и взялъ тарелку.

24-ое апрля. — Многіе аины говорили Дьячкову, что они слышали отъ другихъ аиновъ, будто у Сиретоку (Анива) ходятъ два русскихъ судна. Кажется, это уже 10-й разъ съ марта мсяца, что видятъ судно у Сиретоку. Ловля идетъ у японцев очень лниво, хотя съ тмъ числомъ работниковъ, которое они имютъ въ Томари (около 100 чел. япон., аиновъ и аннокъ) можно бы гораздо боле дла сдлать. Они не убрали еще и одного невода, а нсколько ихъ стоитъ въ вод съ рыбою невытащенными еще на берегъ.

25-ое апрля. — Сегодня вновь пришедшій аинъ потвердилъ, что два судна ходятъ у мыса Анивы, и что даже нсколько человкъ съзжали на берегъ. Если это русскія суда, то непонятно, отчего они нейдутъ внутрь залива Анивы. Надо полагать, что это китобои. Однако я ршился похать на шлюпк за мысъ Эндоморо, закрывающій отъ насъ м. Аниву, въ надежд, что если горизонтъ будетъ ясный, то я увижу въ трубу, если же туманный, то пошлю двухъ казаковъ въ Сиротоку разузнать, правда ли, что жители видли суда, и если правда, то ожидать пока сами не увидятъ и тогда подать знать на судно, если оно русское, выстрлами изъ ружей. Въ 9-мь часу пришелъ Сумеди-Сама съ Яма-Мадо и спросилъ слышалъ ли я, что русскія суда пришли. Я сказалъ, что слышалъ. Тогда онъ спросилъ, поду ли я самъ, или пошлю кого-нибудь къ нимъ. Я сказалъ, что я поду къ мысу Эндоморо посмотрть въ зрительную трубу, когда марево пройдетъ. Онъ просидлъ у меня до того времени, когда мн дали знать, что люди готовы на молитву (это было въ воскресенье). Я началъ собираться, а Сумеди пошелъ къ Рудановскому. Между разговоромъ Сумеди сказалъ мн, что ихъ начальникъ запретилъ, чтобы не пугать рыбу, бить въ барабанъ, какъ это прежде длалось для сигнала идти въ обду и на работу. Я ему сказалъ на это, что вроятно они не полагаютъ, чтобы нашъ маленькій колокольчикъ, въ который бьютъ часы и рынду, могъ бы пугать рыбу.— ‘Колоколъ не мшаетъ, но выстрлы изъ пушекъ могутъ прогнать рыбу, а я слышалъ что русскіе палятъ, когда приходятъ суда’, отвтилъ мн Сумеди. Я ему общалъ, что буду просить свое начальство позволить не салютовать кораблямъ. Дйствительно, надо будетъ это сдлать. Посл молитвы, въ 1-мъ часу, я выхалъ на шлюпк. Обогнувъ м. Эндоморо, я увидлъ, что горизонтъ закрытъ туманомъ и м. Анивы нельзя видть. Я однако похалъ дале, чтобы высадить двухъ казаковъ. Втеръ, бывшій отъ м. Эндомора совершенно противный, пошелъ немного въ западу, и мы поставили паруса. Прозжая с. Хукуй-Катанъ, я увидлъ въ зрительную трубу, что и въ этомъ селеніи уже поймано много сельдей, он лежали большими кучами на берегу. Скоро мы обогнули мысъ Хукуй-Катана и пошли мимо озера Отосамъ къ слдующему мысу, гд и пристали въ берегу. Я отправился съ каз. Дьячковымъ и Березкинымъ вокругъ мыса, чтобы выдти на открытое мсто. Обогнувъ его, мы увидли, что слдующій мысъ опять закрываетъ намъ Аниву. Было уже часовъ пять, и надо было думать о возвращеніи домой. Мы вернулись къ шлюпк, взойдя по дорог на вершину берега посмотрть въ трубу. Идучи мы замтили на песк свжій слдъ медвдя. Я смрилъ величину слда — вышло дв четверти: это лапа огромнаго медвдя, какихъ въ Россіи кажется нтъ {На Сахалин водятся только черные медвди, имющіе по клочку блыхъ волосъ съ обихъ сторонъ шеи, они считаются самыми свирпыми. Вообще медвди очень злы и бросаются на людей.}. У меня естьшкура чернаго медвдя, убитаго въ Хукуй-Катан: она иметъ длины отъ шеи до хвоста 11 четв., т.-е. 1 с. безъ четв., придя къ мсту, гд вытащена была шлюпка, я засталъ готовый чай. Назначивъ казаковъ Березкина и Монакова идти къ м. Анив, чтобы разузнать о виднныхъ судахъ, и отправилъ ихъ съ провіантомъ на недлю, а съ остальными 3-мя гребцами отвалили отъ берега. Втеръ былъ попутный, потому мы тотчасъ же поставили парусъ. Проходя не боле какъ въ полуверст отъ берега, гд находится оз. Отосамъ, мы увидли въ саженяхъ 20-и отъ насъ, между берегомъ и шлюпкой, фонтанъ, пущенный китомъ. Скоро показалось туловище, а потомъ хвостъ чудовища. Не прошло получаса, какъ матросъ на рул замтилъ, что-то лежитъ поверхъ воды передъ носомъ шлюпки. Мы приняли сначала это за плавающее дерево, но приблизясь саженей на 5 къ нему, я увидлъ, что не можетъ быть такое толстое дерево и тотчасъ веллъ взять лво руля, чтобы отойти, едва мы отвернули, какъ вода съ шумомъ и брызгами раздалась и хвостъ ныряющаго кита поднялся во всю величину свою. Мы чуть-чуть не натолкнулись на спящаго кита. Судя по хвосту онъ былъ изъ маленькихъ китовъ, т.-е. сажени четыре длины. Киты бываютъ въ 12 и даже 13 саженъ. Ужасное множество сивучей постоянно окружало насъ. Сивучи, выныряя изъ воды, вытягиваютъ къ верху голову и такъ держатся совершенно вертикально, выказывая боле аршина изъ своего туловища. Они имютъ около одной сажени длины. Ревъ ихъ похожъ на бычачій. Говорятъ, что ихъ опасно стрлять лежащихъ на берегу потому, что раненые они съ яростью бросаются на стрлка и чрезвычайно быстро бгутъ опираясь на свои лапы и хвостъ. Подъзжая къ посту, я увидлъ, что пришли дв японскія джонки, находившіяся въ Тіатонари, за японцами. Ихъ пріхало всего около 20-ти человкъ.

26-го апрля. — О судахъ нтъ никакого извстія. Сегодня я смотрлъ на рыбную ловлю японцевъ, и теперь не удивляюсь, что они нуждаются въ аинахъ. Способъ вытаскиванія невода такъ дуренъ, что дйствительно необходимо не мене 70-ти ч. на неводъ. У нихъ нтъ тоней, какія длаютъ у насъ, гд 10 рыбаковъ легко повертываютъ канатъ. У нихъ тянутъ канатъ рабочіе отъ начала до конца руками. Одинъ конецъ впрочемъ наворочивали на вертящуюся тумбу, но она такъ тонка и канатъ длаетъ столь малый оборотъ, что эта работа еще медленне, чмъ просто руками тянуть. Необычайно количество рыбы,дешевизна найма аиновъ, или лучше сказать малость подачки, отпускаемой имъ.

27-го апрля. — Сегодня ночью пришли аины сел. Найпучи на работу къ японцамъ. Одинъ изъ нихъ, узнавъ въ часовомъ у южной казармы казака Дьячкова, подошелъ къ нему и сказалъ, чтобы онъ вошелъ съ нимъ въ казарму. Дьячковъ вызвалъ смну пошелъ съ аиномъ. Тотъ ему далъ травъ, сказавъ, чтобы онъ не говорилъ японцамъ, потому что тогда они убьютъ его. Дьячковъ ему старался объяснить, что хотя русскіе дружно живутъ съ японцами, но это не значитъ, чтобы они позволили японцамъ убить аина за то, что онъ служилъ имъ. Аинъ отвтилъ на это, что если русскіе посылаютъ аиновъ на работу къ японцамъ, то значитъ они оставляютъ ихъ беззащитными подъ начальствомъ японцевъ {Лтнія работа у японцевъ отнимаетъ у аиновъ возможность сдлать достаточный запасъ рыбы на зиму,— вслдствіе чего у нихъ бываетъ почти ежегодно голодъ въ март и даже въ феврал мсяц. Аины признаются, что они воруютъ отъ японцевъ рыбу, потому что иначе они остались бы совершенно безъ рыбы.}, сказавъ это, онъ попросилъ за траву табаку, и потихоньку ушелъ къ аинскимъ юртамъ. Вотъ отвтъ всхъ аиновъ на наши убжденія, чтобы они не боялись янонцевъ. Они не врятъ и совершенно справедливо, я вмст съ ними не могу понять возможности, чтобы русскіе и японцы вмст жили въ Анив, и при этомъ чтобы аины оставались въ прежнемъ отношеніи къ японцамъ, т.-е. въ рабств. Это вещь невозможная, слд. или японцы должны признать Кусунъ-Катанъ (Анива) русскою землею, и на этомъ основаніи измнивъ законъ свой придти на русскую землю промышлять рыбою, уговариваясь съ аинами насчетъ найма къ нимъ въ работники по вольной съ обихъ сторонъ цн, или русскіе должны перейти жить изъ Кусунъ-Катана въ другое мсто, предоставя аинамъ оставаться работниками у японцевъ или перейти къ русскимъ поселеніямъ для занятія пушными промыслами. Въ положеніи же, въ которомъ мы теперь находимся, оставаться дале ныншняго лта нельзя. Я уже выше сказалъ, что аины дальнихъ селеній до сихъ поръ нейдутъ въ японцамъ на работу, отговариваясь тмъ, что они не могутъ врить тому, японцы съ русскими будутъ мирно жить въ Кусунъ-Катан. Чтобы собрать ихъ, слдуетъ послать партію русскихъ. Во-первыхъ, теперь это невозможно, потому что вся команда больна цингою, а во-вторыхъ, странно, если мы не только будемъ оказывать послабленіе японцамъ, оставляя аиновъ въ ихъ вол, но еще будемъ силою собирать ихъ для отдачи въ рабство къ ненавистнымъ для нихъ господамъ. Поэтому не слдовало,— ршившись разъ занять Аниву и встать въ главное японское селеніе, употреблять увертливыхъ приказаній,— стараться сдружиться съ японцами и аинами и отнюдь не тревожить первыхъ въ ихъ рыбныхъ промыслахъ, не дозволяя только имъ привозить войска и пушки. Это возможно только тогда, мы встали бы сверне японскихъ заселеній. Объявивъ тогда японцамъ, чтобы они не привозили войска и пушекъ и доставили аинамъ свободно наниматься служить кому они хотятъ, мы могли бы разсчитывать на то, что хотя японцы вслдствіе этого и лишились бы въ большой части аинскихъ работниковъ, но однако, дорожа своими промыслами и не имя надъ головами русскихъ строеній, они прізжали бы на Сахалинъ и не строили бы крпостей, лишь бы только не прогнали ихъ.

Сегодня Сумеди-Сама пришелъ ко мн въ 5-мъ часу, по обыкновенію съ чаемъ. Я ему подарилъ или лучше сказать заплатилъ шестью фунтами сахару за рисъ, который онъ прислалъ наканун. Онъ пришелъ собственно для того, сказать, что если завтра будетъ попутный втеръ, то четыре конвася пойдутъ въ Сирануси для того, чтобы перевезти оттуда офицеровъ и солдатъ, всего 77 челов. Это же самое число онъ говорилъ при первомъ объясненіи со мною насчетъ того сколькимъ солдатамъ я могу дозволитъ пріхать на Сахалинъ. Отсюда надо заключить, что или вслдствіе этого объявленія японцы послали съ ушедшими тремя конвасями извщеніе о числ солдатъ, которое я могу допустить, или Сумеди обманываетъ. Мн еще то было подозрительно, что Сумеди хитритъ, онъ между разговоромъ сказалъ, будто слышалъ, что японское большое судно видли въ мор аины изъ Сирануси, что это вроятно судно съ провіантомъ и товаромъ. Потомъ онъ сказалъ, что онъ тоже слышалъ, что изъ Мацмая прідетъ императорскаго войска офицеръ и солдаты. Подозрвая, что онъ испытываетъ, какъ я смотрю на это обстоятельство, я ему сказалъ: ‘Сумеди-Сама, скажи своему старшему начальнику, что если прідетъ на Сахалинъ солдатъ и офицеровъ боле того числа, въ которомъ мы условились, то я приму это за враждебныя дйствія и потому употреблю силу, чтобы не допустить японцевъ увеличивать числа вооруженныхъ людей’. Сумеди началъ клясться, что японцы не хотятъ вести войну съ русскими, что онъ не знаетъ хорошо, сколько назначено всего солдатъ на Сахалинъ, а говоритъ такъ только, что же касается до него самого, то его главная забота о томъ, чтобы рыбные промыслы были успшны, что онъ отсовтовалъ своему начальнику поставить у своего дома пушки, боясь, что аины разбгутся. Я сказалъ ему, что онъ хорошо сдлалъ, что отсовтовалъ ставить пушки, потому что если бы я ихъ увидлъ, то потребовалъ бы ихъ, и я ему поручаю сказать старшему начальнику японцевъ, чтобы я ни пушекъ, ни больше условленнаго числа солдатъ не видлъ у японцевъ, если они дйствительно не хотятъ воевать съ нами, что я не хочу да мн и не приказано драться съ японцами, а если я разъ это говорю, то это правда, потому что русскій офицеръ знаетъ, что Богъ слышитъ что онъ говоритъ, позволить же японцамъ вмсто работниковъ наводить войска,— не могу. Сумеди на это сказалъ, что японцы боятся нападеній Хвостова и потому привезли солдатъ себ въ защиту. Я на это возразилъ ему, что Хвостовъ былъ съ купеческимъ судномъ и разбойничалъ, а я пришелъ отъ императора русскаго. Прощаясь онъ сказалъ мн, что подетъ въ Усунной и Унду сказать аинамъ, чтобы они не боялись и не убжали, если услышатъ пушечные выстрлы, потому что это будетъ салютъ русскимъ. Я ему замтилъ, что намренъ по прибытіи русскихъ судовъ послать шлюпку просить, чтобы не салютовали, потому что это можетъ отогнать рыбу, а потому онъ можетъ надяться, что стрльбы не будетъ, если только не придется подать ночью сигналъ, когда судно будетъ искать насъ, и то я постараюсь дать знать огнемъ фальшфейеровъ. Сумеди очень обрадовался этому извстію и довольный ушелъ отъ меня. Я приказалъ Дьячкову завтра постараться свидться съ нимъ или съ Яма-Мадо, чтобы еще пересказать о нашемъ разговор, потому что я худо говорю и можетъ быть Сумеди не все понялъ. Аинамъ же я веллъ отвчать на вопросы, останутся ли русскіе, что никто не можетъ теперь ихъ вывести изъ Аину-Катанъ, потому что русскіе пришли туда по повелнію своего императора, но что можетъ быть перенесенъ постъ на другое боле удобное мсто.

29-го апрля.— Ура! русское судно пришло. Въ 1-мъ часу пополудни часовой увидлъ на горизонт парусъ. Я тотчасъ же вошелъ на башню и удостоврился въ зрительную трубу, что часовой не ошибся. Видно было два судна, одно изъ нихъ большое, и по виду парусовъ ясно отличалось отъ меньшаго, которое я тотчасъ принялъ за японское. Рудановскій былъ моего мннія, а когда большое судно подошло ближе, то онъ уврялъ, что это должно быть военное. Скоро уже судно подошло такъ близко, что я, желая, чтобы оно не вздумало салютовать, послалъ ему извщеніе объ этомъ на японской лодк,— шлюпка была командирована къ озеру Отосамъ. Но еще вдали съ судна сдлали выстрлъ. Сумеди-Сама прибжалъ ко мн, узнавъ, что идетъ русское судно. Лодки наши подплыли къ судну, передали бумагу и скоро извстили насъ, что корветъ ‘Оливуца’ пришелъ изъ ‘Императорской гавани’. Затмъ пришелъ вельботъ съ подпоручикомъ Орловымъ, присланнымъ изъ Петровскаго для поступленія въ распоряженіе адмирала Путятина. Онъ привезъ мн большой пакетъ дловыхъ бумагъ и частныхъ писемъ. Трудно представить жителю многолюднаго города радость, которую чувствуетъ человкъ, прожившій около года безъ всякихъ извстій изъ родной стороны. Невольно я распечаталъ первыми частныя письма отъ сестры моей и другихъ родственниковъ. Быстро пробжавъ ихъ и уврившись, что вс здоровы и счастливы, я принялся читать дловыя бумаги. Первая бумага была та, въ которой генералъ-губернаторъ утверждалъ меня правителемъ острова Сахалина, до прибытія правителя отъ компаніи, и выражалъ ему только свойственнымъ слогомъ свое довольство моими дйствіями. Частное письмо Николая Николаевича по этому же предмету еще ласкове и, можно сказать, дружественне. Самое важное извстіе было о разрыв съ Турціею и о вроятности разрыва съ Англіею и Франціею. Послднее обстоятельство еще боле можетъ затруднить наше положеніе, если японцы узнаютъ о разрыв нашемъ съ сильными морскими державами, съ которыми намъ трудно будетъ бороться въ Тихомъ океан. Хорошо еще, если посланные изъ балтійскаго флота 2 фрег., 1 корветъ и 1 транспортъ успютъ пробраться къ намъ между англійскими эскадрами. Я думаю, что трудно будетъ имъ это сдлать, если разрывъ дйствительно произойдетъ. Ихъ приказано дожидать въ началу апрля, а теперь уже начало мая, а ихъ нтъ. Пришедшій къ намъ корветъ ‘Оливуца’ долженъ идти въ Петропавловскій портъ для защиты Камчатки. Между непріятными извстіями конечно самое важное и грустное было извстіе, что судно компанейское ‘Николай’ и камчатскій транспортъ ‘Иртышъ’ не могутъ выдти изъ ‘Императорской гавани’ ране второй половины мая, потому что въ командахъ ихъ свирпствуетъ цынга, отъ которой уже умерло 30 человкъ изъ 80-ти. Мстоположеніе и недостатокъ свжей пищи и хорошаго жилья были, какъ и всегда, причиною сильнаго развитія болзни. Получилъ я письма отъ Невельского и Корсакова. Первый, будучи обезпокоенъ положеніемъ поста, совтуетъ мн вести дло такъ, чтобы не имть столкновенія съ японцами, стараясь совершенно не вмшиваться въ ихъ дла. Второй поздравлялъ меня съ успхомъ распоряженій моихъ и извщаетъ, что губернаторъ очень доволенъ мною, и надется, что съ будущею почтою поздравитъ меня съ чиномъ подполковника. Приходъ корвета оживилъ наше поселеніе. Больные наши стали веселе, и по словамъ доктора корветскаго ни одного изъ нихъ нтъ опасно больного. На аиновъ приходъ русскаго корабля конечно имлъ хорошее вліяніе, но я продолжалъ такъ держать себя, чтобы они не возъимли мысли оставить работы у японцевъ. Горестно, но необходимо! Пріхавшіе офицеры на корвет, постивъ нашъ постъ, удивлялись, что мы успли такъ хорошо и удобно обстроиться.

1-ое мая. — Я снова перечиталъ письма родныхъ. Неужели этотъ годъ не увижусь я съ ними. Право страшно подумать объ этомъ.

Сегодня неожиданно пошелъ снгъ. Поздненько для 46 широты. Климатъ Анивы немногимъ мягче петербургскаго, конечно хорошей погоды больше, да и солнце посильне.

Сегодня командиръ корвета Назимовъ пригласилъ на корветъ, по предложенію моему, японскихъ офицеровъ знакомыхъ мн. Я довезъ Мива-Сама и Сумеди-Сама на капитанскомъ вельбот, на нашей шлюпк похалъ Рудановскій съ Уди-Сама, а на восьмерк усажены были японскіе солдаты, составлявшіе свиту японскихъ офицеровъ и 3 старшины изъ аиновъ. Шелъ небольшой дождь, когда мы пристали къ корвету и потому, почти не осматривая его, вошли въ капитанскую каюту. Красивая комната, хорошій обдъ, огромность размровъ всхъ частей военнаго судна сдлали впечатлніе на японцевъ. За обдомъ пили за здоровье государя, при чемъ пвчіе спли ‘Боже царя храни’. Посл обда капитанъ Назимовъ показалъ примрное ученье на парусахъ и при орудіяхъ. Послдніе были 18-ти фун. кал. пушки-каронады. Величина ихъ поражала японцевъ, и я посл узналъ отъ казака Дьячкова, что одинъ изъ японскихъ солдатъ, не вря, что он сдланы изъ металла, началъ скоблить ножемъ, чтобы убдиться, не изъ дерева ли пушка. Въ Японіи длаютъ очень много деревянныхъ орудій, чтобы придать баттареямъ боле грозный видъ. Одинъ изъ офицеровъ корвета видлъ, какъ въ Нанкин рубили во время штурма японское судно и нсколько пушекъ плавали вокругъ его.

2-го мая.— Сегодня капитанъ Назимовъ предполагаетъ сняться съ якоря и идти въ Камчатку, подойдя на пути къ мысу Ерильону, а оттуда къ Мацмайскому берегу. Маневръ этотъ долженъ былъ быть сдланъ вслдствіе моего предложенія. Цль его была заставить японцевъ предполагать, что корвету поручено лавировать у острововъ, занимаемыхъ ихъ промышленными заселеніями. Я приготовилъ письма къ губернатору, Завойк, Корсакову и роднымъ. Въ седьмомъ часу утра я похалъ на корветъ. Назимовъ предложилъ мн идти съ нимъ на корвет осмотрть, есть ли якорное мсто у устья р. Туотоги. Я съ удовольствіемъ принялъ его предложеніе, и мы тотчасъ послали шлюпку за Рудановскимъ. Онъ привезъ съ собою Сумеди-Сама, неотступно просившаго его взять на корветъ. Мы снялись съ якоря и пошли къ ясно обозначившемуся устью рки. Втеръ намъ былъ совершенно противный и потому мы принуждены были лавировать. Прекрасный обдъ сократилъ намъ продолжительное время, которое пришлось употребить для подхода къ рк. Когда берегъ сталъ ясно обозначаться, мы вышли на палубу. Глубина измнялась очень равномрно. Подойдя на 10 саженъ глубины мы убрали часть парусовъ, но глубина такъ долго не измнялась, что Назимовъ, наскучивъ тихимъ ходокъ корвета, опять поставилъ вс паруса. Когда мы пришли на 8 саж., то бросили якорь, а потомъ спустили вельботъ, на которомъ Назимовъ, я, Рудановскій и Сумеди-Сама похали къ рк. Подойдя довольно близко къ устью рки, мы находились еще на большой глубин — вблизи отъ насъ плавалъ китъ и пускалъ фонтанъ. Скоро замтили мы, что вельботъ идетъ прямо на гряду каменьевъ. Гряда эта была отъ W къ O, заграживая такимъ образомъ устье рки отъ S. Поднявшись вдоль этой гряды, мы завернули за нее и пошли по фарватеру рки. Онъ открытъ къ отмелямъ р. Сусуи и за ней вблизи находящимся гористымъ берегамъ. Фарватеръ, шириною саженъ 50, идетъ, какъ я сказалъ, между отмелями съ NO стороны и грядою каменьевъ съ S стороны. У насъ былъ втеръ отъ W. Фарватеръ былъ совершенно спокоенъ — волны разбивались на гряд каменьевъ. Къ сожалнію глубина начала быстро уменьшаться и скоро дошла до 3-хъ футовъ (на малой вод). У входа въ рку теченіе быстро. На веслахъ трудно было идти и потому, вошедъ на берегъ, мы повели вельботъ бичевою. Рка круто заворачиваетъ съ моря къ NO. Зайдя за этотъ заворотъ, мы сли опять въ вельботъ, потому что теченіе было уже значительно слабе. Скоро мы поставили парусъ и подъ нимъ пошли вверхъ по рк. Я уже прежде описывалъ берегъ рки Туотоги и потому здсь скажу только, что глубина ея въ малую воду въ усть 3 ф., выше по рк 6 и боле футовъ. Ширина до 30-ти саж. Поэтому р. Туотога можетъ считаться судоходною для плоскодонныхъ рчныхъ парусныхъ судовъ и пароходовъ. Входъ въ все удобенъ. Судно большого ранга подходитъ ближе къ берегу, чмъ у Муравьевскаго поста. Грунтъ — илъ. Якорное мсто совершенно защищено отъ N, W и O втровъ, наиболе сильныхъ въ залив Анив (W втеръ самый сильный). Осматривая зимою р. Туотогу, а узналъ отъ аина и казаковъ, жившихъ на этой рк для охоты, что она, заворачивая къ NO, подходитъ близко, версты на 1 ¹/₂ русскихъ, къ морскому берегу. Поставивъ на этомъ изгиб селеніе, можно легко провести черезъ лсъ дорогу къ заливу и такимъ образомъ устроить двойное сообщеніе — по рк для большихъ тяжестей и по сухопутной дорог для легкихъ грузовъ и прозжающихъ пассажировъ. У устья рки слдуетъ держать лтомъ человкъ 10 рабочихъ для добыванія рыбы и караула судовъ.

На обратномъ пути Назимовъ показалъ мн ученье при орудіяхъ и вызовъ къ бою абордажныхъ партій. Эволюціи эти очень поразили Сумеди-Сама порядкомъ, точностью и быстротою исполненія. Когда мы встали на якорь, пріхалъ японецъ Яма-Мадо за Сумеди-Сама. Послдній сказалъ мн, что старикъ Мива-Сама безпокоится о немъ, не увезли ли его русскіе. Мы много смялись предположенію японцевъ, будто намъ такъ важно имть въ плну Сумеди-Сама.

На другое утро, 3-го числа, корветъ снялся съ якоря и пошелъ къ мысу Крильону.

Пріздъ Орлова очень оживилъ уединенную жизнь мою. Я не знаю еще близко его, но онъ умный и пріятный собесдникъ. Разсуждая между прочимъ о положеніи нашемъ въ Муравьевскомъ посту и о его мстности, Орловъ согласился съ моимъ мнніемъ. Я не знаю мысли Невельского, которую онъ имлъ, посылая Орлова ко мн. Онъ пишетъ мн, чтобы я обратилъ особенное вниманіе на этого человка и доврялъ бы ему въ дйствіяхъ съ японцами и аинами, потому что онъ хорошо знаетъ оба народа эти и говоритъ по-аински. Оказалось, что г. Орлову пришлось у меня учиться аинскому языку и узнавать объ японцахъ. Быть можетъ, намреніе Невельского поставить подл меня человка, который бы могъ слдить за моими дйствіями съ тмъ, чтобы посл передать ихъ ему, такъ-какъ Невельскому извстно, что я другого съ нимъ мннія на счетъ экспедиціи. Но, впрочемъ, это только мое предположеніе и я не имю никакихъ данныхъ, подтверждающихъ его.

7-го мая. — Утромъ часовые увидли парусъ. Зная, что фрегатъ ‘Аврора’ и корветъ ‘Наваринъ’ — должны зайти въ Аниву, я полагалъ, что это должно быть одно изъ этихъ судовъ. Скоро я увидлъ свою ошибку, пришедшее судно было корветъ ‘Оливуца’. Вскор г. Назимовъ съхалъ на берегъ. Отъ него я узналъ, что къ сверу отъ мыса Анивы море покрыто сплошнымъ льдомъ. Онъ встртилъ тамъ одно китобойное американское судно, которое, по словамъ капитана его, уже давно лавируетъ тамъ, отъискивая проходъ въ Охотское море. Другое китобойное же судно виднлось на горизонт къ востоку. Эти-то суда и видли японцы и аины съ мыса Анивы. Назимовъ хотлъ на другое утро сняться съ якоря и идти Японскимъ моремъ въ Камчатку. На другой день, 8-го, онъ снялся съ якоря.

Погода наступила у насъ совершенно лтняя. Я раскинулъ палатку въ ближайшей отъ насъ рощ и провожу тамъ большую часть дня.

11-ое мая. — Сумеди-Сама пришелъ ко мн съ извстіемъ, что въ Сою пріхалъ отъ императора офицеръ и долженъ скоро прибыть на Сахалинъ. Я спросилъ: детъ ли онъ одинъ или со свитою. Сумеди сказалъ, что при немъ будетъ 100 ч. солдатъ. Услышавъ это, я веллъ Сумеди-Сама передать своимъ начальникамъ, что я не могу позволить прізжать имъ съ войскомь, и потому прошу офицера, пріхавшаго отъ императора, если онъ хочетъ явиться на Сахалинъ, то только съ одними прислужниками, а иначе я его не пущу. Сумеди сказалъ, что онъ передастъ мои слова Мив-Сам, который долженъ былъ хать въ Сирануси на встрчу пріхавшему изъ столицы офицеру. Мн необходимо было дйствовать такимъ образомъ потому, что позволивъ разъ собраться большому числу солдатъ японскихъ на Сахалинъ, я этимъ призналъ бы островъ ихъ владніемъ, кром того это имло бы дурное вліяніе на аиновъ. Наконецъ, я все еще не зналъ, придутъ ли суда наши въ Аниву, узнавъ о разрыв съ Англіею, и потому не хотлъ стать въ положеніе весьма невыгодное, если у меня подъ бокомъ очутится въ десять разъ больше японцевъ, чмъ я имю (хромоногихъ) солдатъ {На этомъ мст прерывается текстъ дневника, оставшаяся за тмъ чистая бумага тетради доказываетъ, что авторъ больше не возвращался къ дневнику, но, видно, имлъ намреніе, такъ какъ на поляхъ слдующей страницы помчены дни тхъ фактовъ, которые должны были войти въ послдующій разсказъ, отъ 13-го до 19-го мая. Изд.}…..

13-го мая. Увидли судно.

15-го ‘ Подошелъ ‘Байкалъ’.

17-го ‘ Пріхало 46 японцевъ.

18-го ‘ Обдъ въ лсу съ японцами.

19-го ‘ ‘Байкалъ’ снялся съ моря.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Н. В. Буссе.

Читайте также: