Русская наука в последние двадцать пять лет, Модестов Василий Иванович, Год: 1890 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 24 минут(ы)

**Русская наука въ послднія двадцать пять лтъ *).**

*) Лекція, прочитанная въ Одесс 17 апрля по случаю приближенія дня двадцатипятилтія Новороссійскаго университета, открытаго 1 мая 1865 г. Она напечатана здсь безъ вступленія, заключавшаго въ себ обращеніе къ одесской публик.

Съ первыхъ же словъ моей бесды съ вами, милостивые государи, мн хочется заявить мысль, которую вы, безъ сомннія, встртите съ удовольствіемъ и которая, спшу прибавить, будетъ господствующею мыслью моей лекціи. Вотъ эта мысль: Какъ бы мы были велики недочеты нашей жизни вообще,— жизни матеріальной, общественной и нравственной,— несомннно то, что русская наука въ послднія двадцать пятъ лтъ сдлала большіе успхи. Успхи эти, насколько доступно-моему пониманію, въ той или въ другой степени сдланы ею во всхъ областяхъ знанія, но въ нкоторыхъ областяхъ они, въ сравненіи съ предъидущимъ временемъ, громадны. Происходившій въ послдніе дни прошлаго и въ первые дни ныншняго года въ Петербург създъ естествоиспытателей, на которомъ присутствовало боле двухъ тысячъ ученыхъ (2,200), показалъ, какъ стали многочисленны наши силы въ области естествознанія и какъ он быстро увеличиваются. Ровно десять лтъ тому назадъ происходилъ также създъ естествоиспытателей, и происходилъ онъ также въ Петербург. Тогда явилось на него, какъ въ то время сообщали газеты, тысяча двсти членовъ (впослдствіи оказалось записавшихся членовъ боле 1,400), и эта цифра отечественныхъ спеціалистовъ намъ казалась чмъ-то колоссальнымъ, приводившимъ многихъ изъ насъ въ высокое патріотическое настроеніе. ‘Тысяча двсти представителей науки!— писалъ я по этому поводу 29 декабря 1879 года въ одной газет.— Да это цлая армія, стоящая на страж нашего національнаго могущества, это — сила, которую можно не замчать разв только тогда, когда она дйствуетъ въ разсыпную, но которая въ совокупности представляется поистин громадною. Чтобы создать такую умственную силу, такое количество людей, занимающихся изслдованіемъ природы, ея явленій и законовъ, для этого требуется упорное и продолжительное стремленіе народа къ образованію, цлая исторія напряженія въ стран умственной жизни, огромная затрата силъ общественныхъ и индивидуальныхъ, бездна труда, страданій, самоотверженія’… ‘Появленіе передъ лицомъ столичнаго общества боле тысячи спеціалистовъ по разнымъ отраслямъ естествовднія, которые, вдобавокъ, составляютъ лишь извстную долю всей массы ученыхъ, преданныхъ въ нашей стран изученію природы, показываетъ, что условія, необходимыя для развитія у насъ науки, существуютъ, что мы достигли той степени гражданственности, когда наука не только составляетъ потребность въ государственной жизни, но и пользуется общественнымъ сочувствіемъ, когда она уже даетъ зрлые плоды и становится общественною силой, всми признаваемою, когда дальнйшее преуспяніе умственной жизни нашего отечества не можетъ быть существенно поколеблено случайными препятствіями, когда, наконецъ, мы, видимо, приближаемся къ періоду зрлаго національнаго самосознанія, готовые въ ближайшемъ будущемъ помриться во весь ростъ умственными силами съ другими народами’.

Если такъ намъ отрадно было видть собравшуюся въ одномъ мст тысячу русскихъ ученыхъ, и мы исполнялись, при взгляд на столь значительную массу отечественныхъ дятелей на поприщ науки, радостными патріотическими чувствами, то что сказать намъ въ виду того факта, что эта масса съзжающихся для взаимнаго обмна мыслей русскихъ натуралистовъ въ теченіе десятилтія увеличилась почти на цлую тысячу? А если мы вспомнимъ, что двадцать два года назадъ на первый създъ русскихъ естествоиспытателей, происходившій также въ Петербург (1867 г.), явилось только 465 человкъ, то наше удивленіе и удовольствіе при вид этихъ двухъ тысячъ двухсотъ членовъ послдняго създа натуралистовъ естественно должны быть еще больше. Передъ нами несомннный фактъ, что дятели русской науки быстро возростаютъ въ числ, по крайней мр, въ той области, которой въ нашемъ столтіи суждено было занять первое мсто въ умственномъ движеніи человчества. Мн нтъ нужды пояснять вамъ, что, коль скоро увеличилось число дятелей, увеличилась въ въ соотвтственной степени и дятельность, и слдуетъ думать, что она не только увеличилась количественно, но и совершенствуется качественно. Вы сами знаете, что нкоторые изъ русскихъ ученыхъ успли за это время пріобрсти первостепенное значеніе среди ученыхъ всхъ странъ, сдлались общепризнанными столпами науки, другіе пріобрли громкую извстность у насъ, въ Россіи, изслдованіями въ области того или другаго царства природы внутри нашего отечества, третьи прославились экспедиціями въ отдаленныя страны. Вс мы если не видимъ, то чувствуемъ, что наука естествовднія въ Россіи не только иметъ многочисленныхъ представителей, но и живетъ дятельною жизнью.

Обратимся теперь къ другой научной сфер.

Въ начал ныншняго года, вслдъ за окончаніемъ създа естествоиспытателей въ Петербург, происходилъ създъ археологовъ въ Москв. На археологическіе създы у насъ здятъ не только археологи въ собственномъ смысл, но отчасти также филологи, историки, антропологи, такъ какъ и для тхъ, ни для другихъ, ни для третьихъ у насъ спеціальныхъ създовъ не устроено. Несмотря на присутствіе этихъ боле или мене стороннихъ для археологическихъ създовъ элементовъ, създы эти не бываютъ такъ многолюдны, какъ създы натуралистовъ, но и на нихъ русскіе ученые съзжаются, все-таки, сотнями, если только приходится хать не въ такіе отдаленные города, какъ Тифлисъ и Казань. Статистика этихъ създовъ не говоритъ, чтобы количество членовъ ихъ прогрессивно увеличивалось, и даже нельзя сказать, чтобъ на послднемъ московскомъ създ было въ дйствительности больше ученыхъ, чмъ сколько ихъ было на одесскомъ създ, въ 1884 году (тутъ было 372 записавшихся члена), который представлялъ большой шагъ впередъ сравнительно съ происходившимъ десятью годами раньше (1874 г.) кіевскимъ създомъ (204 члена), но несомннно, что и на археологическихъ създахъ, хотя и потерявшихъ своего основателя и опытнаго руководителя въ лиц графа А. С. Уварова, есть жизнь и движеніе, и количество представляемыхъ къ обсужденію ученыхъ работъ на нихъ не уменьшается, а скоре увеличивается. О научной же важности работъ археологическихъ създовъ ясно свидтельствуетъ то обстоятельство, что они обратили на себя значительное вниманіе европейскихъ ученыхъ и скоро стали привлекать къ себ представителей изъ разныхъ странъ Европы, людей съ извстными именами въ наук.

Я указалъ вамъ на два, хотя и далеко не соизмримыхъ, но за то одинаково наглядныхъ, рельефныхъ факта жизни русской науки. Факты эти говорятъ, что русская наука въ наше время считаетъ своихъ представителей въ области естествознанія тысячами, а въ области наукъ историческихъ сотнями, что русская наука не только существуетъ, но и проявляетъ свою жизнь видимымъ и осязательнымъ для всхъ образомъ, что, наконецъ, дятельность ея замтна не только въ Россіи, но и въ Европ, которая уже не считаетъ себя вправ отказывать этой дятельности въ своемъ признаніи.

Такъ теперь. Но если мы взглянемъ на положеніе русской науки двадцать пять лтъ назадъ, то намъ представится нсколько иная картина. Ученыхъ създовъ никакихъ, въ университетахъ, только что получившихъ новый уставъ (1863 года), множество незанятыхъ каедръ, ничтожное количество ученыхъ обществъ. Но уже замтно проявленіе начинающейся жизни: на каедрахъ появляются новые люди, которые вносятъ въ преподаваніе новый научный матеріалъ, новые взгляды, новые методы, тамъ и сямъ заговариваютъ о необходимости образованія новыхъ ученыхъ обществъ, въ Журнал Министерства Народнаго Просвщенія то и дло появляются статьи и замтки о томъ, какъ наука живетъ въ другихъ странахъ, и что нужно намъ для ея поднятія въ нашемъ отечеств, въ ученой литератур стали обозначаться имена талантливыхъ дятелей, которые потомъ пріобрли громкую или почетную извстность въ европейскомъ ученомъ мір.

Такимъ образомъ, двадцать пять лтъ назадъ мы видимъ только начало того научнаго движенія, которое теперь наблюдаемъ въ значительномъ развитіи. Перенесшись мыслью въ 1865 годъ, когда открытъ былъ Новороссійскій университетъ, мы только предчувствуемъ возможность того, что теперь стало совершившимся фактомъ и что уже вошло въ общее сознаніе, какъ нчто необходимое, и безъ чего наука жить не можетъ.

Если теперь мы заглянемъ еще нсколько назадъ, заглянемъ за предлы только что истекшаго двадцатипятилтія, посмотримъ на русскую науку пятидесятыхъ и даже начала шестидесятыхъ годовъ, то увидимъ такое ея состояніе, которое не давало и идеи о томъ, что въ наше время будутъ собираться на създы естествоиспытателей дв тысячи членовъ и боле того, а на създы археологовъ триста и боле представителей русской науки въ области историческаго знанія. Въ естественныхъ наукахъ, которыя такъ развились въ послднія двадцать пять лтъ, въ то время авторитетными дятелями были почти везд у насъ приглашенные изъ-за границы или дерптскіе ученые: такъ было въ академіи наукъ, такъ было въ университетахъ, такъ было въ медико-хирургической академіи. Въ области классической филологіи дйствовали въ академіи наукъ исключительно нмцы, въ университетахъ большею частью тоже нмцы, да и въ другихъ наукахъ, если исключить русскую исторію, русскую словесность съ славянскими нарчіями, пожалуй еще русское право, русскіе элементы мало выдвигались. Въ главномъ педагогическомъ институт, поставлявшемъ гимназическихъ учителей на всю Россію, всеобщая исторія читалась даже на нмецкомъ язык, такъ какъ читавшій ее ученый, солидный и талантливый Лоренцъ, не владлъ русскимъ. Въ Западной Европ тогда укоренилось мнніе, что русскіе неспособны къ высшей наук, и что вся наука, какая у насъ есть, за исключеніемъ математики, гд русскія имена (Лобачевскаго, Остроградскаго, Чебышева) кое-что говорили о русскомъ ум, находится въ рукахъ иностранцевъ, по преимуществу нмцевъ. Какъ это ни странно, многіе изъ ученыхъ Германіи были даже убждены, что и лекціи въ нашихъ университетахъ читаются на нмецкомъ язык. Отголоски этихъ мнній мн привелось слышать еще въ 1867 г. отъ одного гейдельбергскаго профессора, который- меня спрашивалъ,— на нмецкомъ, или на другомъ язык я читаю лекціи въ Новороссійскомъ университет (я былъ тогда доцентомъ этого университета). Такое представленіе, независимо отъ того, что нкоторые нмецкіе ученые, дйствительно, читали у насъ лекціи на нмецкомъ язык, прямо оправдывалось, во-первыхъ, тмъ, что наши академики, за исключеніемъ втораго, русскаго отдленія, печатали свои статьи въ академическихъ изданіяхъ (какъ и теперь печатаютъ) на иностранныхъ языкахъ, т.-е. почти исключительно на нмецкомъ, во-вторыхъ, тмъ, что русскихъ ученыхъ изданій у насъ почти совсмъ не было, а т, какія были, рдко доходили до западныхъ ученыхъ. Въ университетахъ нашихъ, правда, было не мало профессоровъ съ русскими фамиліями, но самые университеты, дйствовавшіе тогда на основаніи крайне стснительнаго устава 1835 г., были въ полномъ упадк. Въ начал шестидесятыхъ годовъ этотъ упадокъ, казавшійся раньше нормальнымъ ихъ состояніемъ, былъ признанъ оффиціально. Въ числ причинъ этого упадка въ одной оффиціальной стать Журнала Минист. Народа. Просв. 1863 года указывается, съ одной стороны, на недостатокъ хорошихъ профессоровъ, происшедшій отъ стсненія молодыхъ ученыхъ въ возможности довершать свое образованіе за границей и отъ излишней сложности экзаменовъ на высшія ученыя степени, что, вмст взятое, привело къ опустнію каедръ, съ другой — на равнодушіе профессоровъ къ интересамъ университетовъ и науки вообще. Въ объясненіе послдняго факта говорится въ указанной стать слдующее:

‘Такое равнодушіе вызвано отчасти устраненіемъ ученыхъ коллегій отъ сужденія и распоряженія по дламъ, относящимся къ вопросамъ, связаннымъ съ жизнью университетовъ, отчасти-равнодушіемъ самого общества къ интересамъ науки, отчасти и матеріальными заботами, обременявшими профессоровъ, и, наконецъ, не всегда удовлетворительнымъ составомъ ученыхъ коллегій. Не неся,— говорится дале въ стать,— никакой отвтственности за внутреннее управленіе университетомъ, возложенное на попечителя, правленіе и инспектора студентовъ, университетскій совтъ, вмсто нравственнаго, воздерживающаго и подвигающаго начала, являлся иногда, наоборотъ, страдающимъ научнымъ застоемъ и незрлымъ увлеченіемъ’ (Журн. Мин. Нар. Нросв., СХХ, стр. 345—346).

Представленіе, какое наканун періода, подлежащаго разсмотрнію въ нашей лекціи, существовало въ оффиціальной сред относительно русскихъ университетовъ, для насъ очень интересно. Поэтому я позволю себ сдлать еще выписку изъ той же статьи, чтобы для васъ была ясне картина, какую представляли собой главные разсадники нашей науки передъ началомъ ихъ возрожденія.

‘Недостатки нашихъ университетовъ,— говоритъ оффиціальный авторъ,— въ послднее время начали обнаруживаться особенно рзко. Ихъ научная дятельность, видимо, падала, многія каедры, за отсутствіемъ системы правильнаго и постояннаго приготовленія профессоровъ, оставались вакантными, другія замщались лицами, не имвшими требуемыхъ по уставу ученыхъ степеней, наконецъ, самая академическая жизнь студентовъ, неврно поставленная въ отношеніи къ университету, заключала въ себ элементы безпорядковъ, обнаружившіеся въ еще недавнее время прискорбными событіями почти во всхъ русскихъ университетахъ. Очевидно, что причины этихъ ненормальныхъ явленій, особенно рзко проявившихся въ послдніе годы, отчасти коренились въ тхъ законоположеніяхъ, подъ вліяніемъ которыхъ наши университеты развивались’ (ibid., стр. 333—4).

Строки эти, рисующія съ такою откровенностью печальное состояніе нашихъ университетовъ, главныхъ носителей науки въ нашемъ отечеств, были писаны во второй половин 1863 года, значитъ, какъ разъ передъ началомъ того двадцатипятилтія, къ которому относится новый періодъ русской науки, производящій на всякаго безпристрастнаго наблюдателя совсмъ иное, несравненно боле пріятное впечатлніе. Спрашивается: что же породило этотъ новый періодъ русской науки, въ которомъ мы не только не видимъ застоя, но, напротивъ, замчаемъ прогрессивное движеніе? Откуда взялось это движеніе? Откуда взялись т многочисленныя силы, какія мы видимъ на ученыхъ създахъ — естествоиспытателей, медиковъ и археологовъ?

Этотъ новый періодъ, это движеніе, эти новыя силы породило новое время, начавшееся на Руси въ эпоху реформъ, произведшее обновленіе всей жизни въ нашемъ отечеств и вызвавшее движеніе во всхъ сферахъ государственной и національной дятельности. Этому обновленію русской жизни не могла оставаться чуждою и русская наука. Я считаю даже позволительнымъ сказать, что ни въ одной сфер нашей жизни обновленіе это не высказалось такъ ясно и такъ прочно, какъ именно въ сфер науки. Мы знаемъ, что въ теченіе этого послдняго двадцатипятилтія создалась русская наука, которая начинаетъ получать то въ той, то въ другой области себ признаніе, чего прежде не было.

Какъ же создалась эта наука?

Чтобы устранить напередъ всякое недоразумніе, я считаю нужнымъ, милостивые государи, заявить вамъ, что наука въ строгомъ смысл, какъ мы ее теперь вс понимаемъ, по существу своему одна, и двухъ разныхъ наукъ быть не можетъ. Она — одна въ томъ смысл, что ея истины имютъ всемірное значеніе, и не можетъ быть особыхъ научныхъ истинъ для христіанъ, особыхъ для мусульманъ, особыхъ для евреевъ, особыхъ для нмцевъ и французовъ и особыхъ для русскихъ. Но обработка научныхъ положеній, пріемы изслдованія, точки зрнія, съ какихъ разсматривается научный матеріалъ, могутъ быть очень разнообразны, какъ могутъ быть разнообразны и формы изложенія добытыхъ наукою истинъ или свдній. Въ этомъ послднемъ смысл употребляются и имютъ свое полное оправданіе выраженія: французская наука, англійская наука, нмецкая паука и т. п. Бываетъ и такъ, что въ одной стран больше разрабатываются одн области науки, въ другой — другія: это также даетъ научному движенію страны особую окраску, которая и получаетъ какъ бы національную печать, такъ что и съ этой стороны выраженія: французская наука, нмецкая наука и т. п. не суть выраженія, лишенныя смысла, какъ это нкоторые у насъ себ представляютъ, а имютъ значеніе реальное, всми понимаемое. Дале, когда я употребляю выраженіе русская наука, то не имю въ виду сказать этимъ, что паука наша въ настоящемъ ея развитіи достигла уже равноправности, какую несомннно имютъ одна по отношенію къ другой указанныя мною науки трехъ передовыхъ странъ Европы: Франціи, Англіи и Германіи. До этой равноправности нашей юной наук, взятой въ совокупности, съ многовковою наукою французскою, нмецкою и англійскою еще очень далеко. Но, тмъ не мене, русская наука представляетъ собой уже реальный фактъ въ томъ смысл, что въ настоящее время множество русскихъ людей принимаетъ участіе въ общемъ движеніи европейской науки, что уже не въ одной математик, а во многихъ областяхъ выдвинулись на сцену чисто-русскія имена, какъ несомннные вкладчики въ общую сокровищницу науки, что больше и больше выясняются, по крайней мр, въ нкоторыхъ областяхъ, пріемы изслдованія, свойственныя ученымъ русской національности, и что во многихъ областяхъ уже образовались свои русскія школы, которыя ведутъ свое начало или отъ ученыхъ русской національности, или отъ дйствовавшихъ на русской почв ученыхъ не-русскаго происхожденія (такъ, есть русская медицинская школа, есть русская химическая школа и т. п.), а въ нкоторыхъ областяхъ школы эти, видимо, образуются (въ исторіи, въ филологіи). Такимъ образомъ, безспорно существуетъ въ настоящее время явленіе, которое мы считаемъ себя вправ наименовать русскою наукой.

Научное движеніе, изъ котораго стала вырабатываться и къ нашему времени мало-по-малу образовалась русская наука, было порождено двумя фактами, которыми ознаменовалась первая половина шестидесятыхъ годовъ, вообще очень знаменательная въ нашей культурной исторіи: во-первыхъ, посылкой многихъ десятковъ молодыхъ людей въ 1862 и 1863 гг. за границу для довершенія своего научнаго образованія, въ видахъ приготовленія къ профессорскому званію, во-вторыхъ, новымъ университетскимъ уставомъ, высочайше утвержденнымъ 18 іюня 1863 и вступившимъ въ силу съ 1864 года.

Мы видли, что одною изъ главныхъ причинъ упадка русскихъ университетовъ въ пятидесятыхъ и въ начал шестидесятыхъ годовъ было опустніе многихъ каедръ. Опустніе это стояло въ очевидной связи съ наступившимъ посл французской революціи 1848 года ограниченіемъ и затмъ совершеннымъ прекращеніемъ командировки молодыхъ ученыхъ въ Западную Европу для довершенія ихъ научнаго образованія. Наука въ Россіи того времени была сама но себ еще очень слаба, преподаваніе въ университетахъ, совершавшееся по установленнымъ программамъ и обязанное придерживаться извстныхъ руководствъ, было лишено жизни и научной глубины, русскихъ ученыхъ журналовъ, которые бы знакомили съ научнымъ движеніемъ въ Европ, почти не существовало, а иностранныя книги приходили въ рдкіе и очень неправильные промежутки. При такихъ условіяхъ длаться ученымъ на отечественной почв становилось очень трудно, и возстановленіе живаго общенія съ тми научными центрами, гд наука жила широкою жизнью, было для молодыхъ русскихъ ученыхъ дломъ безусловной необходимости. Это было сразу сознано вступившимъ въ 1862 г. въ управленіе министерствомъ народнаго просвщенія А. В. Головнинымъ, и онъ въ первые же мсяцы своего министерскаго управленія организовалъ на широкую ногу посылку молодыхъ ученыхъ за границу прямо съ цлью приготовленія къ профессорскому званію. Посылка эта началась съ мая 1862 года, и уже осеннія книжки Журнала Мин. Нар. Просв. стали наполняться отчетами, число которыхъ все возростало и возростало. Въ 1863 году мы уже видимъ отчеты, принадлежащіе 59-ти лицамъ. Ее и эта цифра далеко не исчерпывала собой количества лицъ, отправленныхъ въ 1862—1864 гг. за границу для приготовленія къ занятію профессорскихъ каедръ по всевозможнымъ спеціальностямъ. Отчеты, которые отправленными за границу молодыми учеными писались каждые три мсяца и которые посылались въ министерство изъ разныхъ странъ Европы, всего же больше изъ университетскихъ городовъ Германіи, въ настоящее время представляютъ огромный интересъ. Они являются, быть можетъ, самымъ живымъ матеріаломъ для знакомства съ вопросами, какими жила въ то время западная наука, съ ученою и преподавательскою дятельностью лицъ, стоявшихъ тогда во глав научнаго движенія, съ методами университетскаго преподаванія, съ явленіями ученой литературы, обращавшими на себя наибольшее вниманіе. Русскіе молодые люди занимались наукой у самыхъ ея источниковъ, усвоивали себ современныя теоріи, новйшіе пріемы изслдованія, вникали въ жгучіе вопросы, волновавшіе ученыхъ въ разныхъ областяхъ знанія. Черезъ два-три года, проведенныхъ въ живйшемъ общеніи съ современною наукой, молодые люди возвращались въ Россію. Составляя диссертаціи, вступая на каедры, они естественно вносили и въ свои ученые труды, и въ университетское преподаваніе новые взгляды и иные пріемы обращенія съ наукой, пріемы ея изслдованія и преподаванія. Это почувствовалось сряду и не могло не вызвать и на нашей почв университетскаго обновленія и научнаго движенія. Я назову вамъ хоть нсколько лицъ, которыя въ 1862—1863 гг. принадлежали къ этому контигенту молодыхъ ученыхъ, вступившихъ затмъ на каедры, и вы поймете, какъ много, въ самомъ дл, значила для русской науки организованная Головнинымъ посылка молодыхъ людей за границу,— посылка, встрченная въ свое время рзкими нападками въ московской печати: Авенаріусъ (физикъ), Алексевъ (химикъ), Васильевскій (историкъ), Вериго (химикъ), Веселовскій (А. Н., спеціалистъ по романо-германской филологіи), Вольскій (экономистъ), Герье (историкъ), Головкинскій (геологъ), Имшенецкій (математикъ), Коркинъ (математикъ), Лебедевъ (финансистъ), Миллеръ (Орестъ, словесникъ), Потебня (спеціалистъ по славяно-русской филологіи), Сергевичъ (юристъ), Троицкій (философъ). Сколько, милостивые государи, тутъ, среди этихъ, взятыхъ мною почти на удачу, именъ, сколько именъ, привычныхъ для слуха каждаго изъ васъ, и сколько между ними такихъ, которыя ближайшимъ образомъ связаны съ процвтаніемъ у насъ той или другой каедры! Эти знакомыя вамъ имена принадлежатъ къ посылк, такъ сказать, перваго періода, къ которому,— позвольте мн маленькую нескромность,— относилось время и моего пребыванія за границей съ цлью довершенія своего филологическаго образованія. Впослдствіи и самимъ Головнинымъ, къ несчастію, такъ недолго управлявшимъ министерствомъ народнаго просвщенія, и затмъ графомъ Дм. Толстымъ было отправлено много новыхъ лицъ за границу съ тою же цлью, и изъ ихъ среды вышло также не мало почтенныхъ дятелей науки, но имена тхъ вышеупомянутыхъ ученыхъ, моихъ сверстниковъ, мн пріятне, и я радъ, что принадлежу къ ихъ поколнію, къ поколнію первыхъ піонеровъ обновленія русской науки новымъ духомъ, новыми методами, новымъ знаніемъ.

Когда довершившіе свое научное образованіе въ разныхъ центрахъ научной дятельности молодые ученые стали возвращаться въ Россію, то они увидли, что съ университетомъ, т.-е. съ его организаціей, произошла большая перемна: уставъ 1835 г., подъ дйствіемъ котораго университетская наука пришла въ застой и упадокъ, уже не существовалъ и замненъ былъ уставомъ 1863 г., которымъ возвращена была университетамъ автономія, количество каедръ было увеличено, денежныя средства на учебныя пособія и учрежденія значительно усилены, содержаніе, получаемое профессорами, вдвое, а для провинціальныхъ университетовъ,— гд оно было меньше, чмъ въ столичныхъ,— боле чмъ вдвое повышено.

Этотъ новый уставъ есть также дло иниціативы Л. В. Головнина. Первоначальный проектъ его, составленный, по предложенію министра, Петербургскимъ университетомъ и подвергнутый обсужденію Московскаго университета, былъ затмъ разработанъ особою коммиссіей подъ предсдательствомъ бывшаго кіевскаго и дерптскаго попечителя фонъ-Брадке. Изъ этой коммиссіи онъ поступилъ на разсмотрніе ученаго комитета. Посл сдланныхъ въ комитет замчаній, былъ составленъ новый проектъ, который былъ разсмотрнъ главнымъ правленіемъ училищъ и затмъ переданъ на разсмотрніе комитета изъ слдующихъ лицъ, назначенныхъ по высочайшему повелнію: графа Строганова 1-го, барона Корфа, барона Мейендорфа, князя Долгорукова и двухъ министровъ — внутреннихъ ддъ, Валуева, и народнаго просвщенія, Головнина. По разсмотрніи въ этомъ комитет, онъ былъ внесенъ въ государственный совтъ, гд былъ разсмотрнъ и исправленъ въ соединенныхъ департаментахъ законовъ и экономіи и въ общемъ собраніи, и тогда только поступилъ на высочайшее утвержденіе, которое и состоялось въ Царскомъ Сел 18 іюня 1863 года. Вы видите, какую длинную дорогу разсмотрній и исправленій прошелъ первоначальный проектъ этого замчательнаго устава. Но я не упомянулъ еще объ одной инстанціи, компетентность которой также кое-что значила. Переведенный на французскій, нмецкій и англійскій языки, проектъ этого устава былъ подвергнутъ еще разсмотрнію выдающихся иностранныхъ ученыхъ. Рдкій законодательный актъ былъ разработанъ съ такою тщательностью и съ столь разныхъ точекъ зрнія, и нечего удивляться, что въ сферахъ, для которыхъ этотъ законодательный актъ, одинъ изъ важнйшихъ памятниковъ законодательной дятельности прошлаго царствованія, былъ назначенъ, онъ былъ принятъ съ самымъ живымъ и единодушнымъ одобреніемъ. Конечно, какъ и всякое дло рукъ человческихъ, онъ имлъ свои недостатки, но надо сказать правду, что уставъ, о которомъ идетъ рчь, чрезвычайно много содйствовалъ подъему русской науки, и та научная жизнь, какая вскор проявилась въ русскихъ университетахъ и какую мы теперь имемъ, создалась подъ его вліяніемъ.

Какъ наглядное выраженіе дятельной научной жизни, начавшейся въ университетахъ съ введеніемъ устава 1863 года, является быстрое возникновеніе и развитіе при университетахъ ученыхъ обществъ, оказавшихъ на оживленіе и поднятіе русской науки огромное вліяніе. Особенно широко воспользовались правомъ составленія ученыхъ обществъ физико-математическіе факультеты, открывая у себя общества естествоиспытателей, какъ подъ этимъ общимъ, такъ и подъ частными названіями (физическое, химическое, физико-химическое, минералогическое и т. п. общества). Смнившій Головнина на пост министра народнаго просвщенія графъ Дмитрій Толстой уже въ первыхъ своихъ всеподаннйшихъ отчетахъ особенно налегаетъ на пользу, приносимую заводимыми при университетахъ обществами естествоиспытателей. Такъ, говоря въ отчет за 1869 годъ объ оживленіи ученой дятельности университетовъ подъ вліяніемъ новаго устава, графъ Толстой заявляетъ:

‘Оживленію ученой дятельности университетовъ значительно способствуютъ существующія при нихъ, на основаніи устава, разныя ученыя общества… Дятельность старйшаго изъ этихъ обществъ, существующаго при Московскомъ университет, общества любителей естествознанія, антропологіи и этнографіи, обращена была въ 1869 году преимущественно на фаунистическое изученіе нкоторыхъ мстностей въ Россіи и на обогащеніе нашихъ музеевъ русскими естественно-историческими предметами. Съ этою цлью обществомъ снаряжены были экспедиціи въ Туркестанъ, къ морямъ Балтійскому, Черному, Блому и къ Блоозеру для изученія преимущественно мстныхъ животныхъ, плодами этихъ экспедицій было появленіе новыхъ замчательныхъ изслдованій, частью уже обнародованныхъ и частью приготовляемыхъ къ изданію, и коллекція боле чмъ въ 40 тысячъ экземпляровъ, обнимающихъ собою вс классы животнаго царства и собранныхъ въ мало изслдованныхъ и въ мало извстныхъ мстностяхъ, въ томъ числ до 25 тысячъ экземпляровъ доставлены изъ Туркестанской области и Самарканда’.

Переходя къ другимъ университетамъ, министръ продолжаетъ:

‘Обществомъ естествоиспытателей при С.-Петербургскомъ университет также снаряжена была экспедиція къ Блому морю, представившая, кром собранія богатыхъ коллекцій, много новыхъ данныхъ, относящихся къ зоологіи, ботаник, минералогіи и геологіи Благо моря. Съ будущаго года общество предположило издавать свои изслдованія въ особомъ журнал подъ названіемъ: Труды С.-Петербургскаго Общества Естествоиспытателей.

Общества естествоиспытателей въ провинціальныхъ университетахъ, по отчету министра за тотъ же 1869 годъ, тоже не сидли сложа руки, а также снаряжали экспедиціи или организовали экскурсіи въ ближайшіе къ нимъ и важные въ томъ или другомъ естественно-историческомъ отношеніи районы. Такъ, члены харьковскаго общества длали экскурсіи въ окрестности Блгорода для изслдованія мстной флоры, въ окрестности Зміева и Зміевскаго лимана, а также славянскихъ озеръ ‘для изслдованія тамошнихъ водъ и изученія населяющихъ ихъ животныхъ и растеній, а также наскомыхъ, причиняющихъ вредъ растительности края’. Были предпринимаемы членами этого общества также и геогностическія изслдованія въ Екатеринославской губерніи. Кіевское общество направило свои изслдованія въ область фауны Чернаго и Каспійскаго морей.

Такимъ образомъ, въ одинъ годъ была сдлана русскими университетами не только масса изслдованій, но и масса пріобртеній для университетскихъ музеевъ и кабинетовъ, которые съ этого времени стали быстро обогащаться коллекціями естественно-историческихъ предметовъ. Нужно замтить, что уставы обществъ естествоиспытателей провинціальныхъ университетовъ утверждены были только въ этомъ 1869 году (кіевскаго — 15 февраля, казанскаго — 25 апрля, харьковскаго — 25 мая, новороссійскаго — 31 мая).

Дятельность этихъ обществъ естествоиспытателей, въ которыхъ такъ нуждалась Россія, до тхъ поръ очень мало изслдованная въ естественно-историческомъ отношеніи, получила затмъ огромное развитіе. Уже на слдующій годъ министръ въ своемъ отчет указываетъ на массу экспедицій и экскурсій какъ внутрь Россіи, такъ и на ея окраины. Такъ, мы видимъ, что петербургское общество въ 1870 г. снарядило три экспедиціи, изъ которыхъ одна (зоологическая) отправилась къ Блому морю и Ледовитому океану, другая (геологическая) изслдовала мстность между Блымъ моремъ и Онежскимъ озеромъ, третья (ботаническая) отправилась въ сверовосточную часть Петербургской губерніи, московское общество любителей естествознанія, антропологіи и этнографіи, крон экспедиціи (зоологической) къ Блому морю, отправило экспедицію въ Туркестанъ, къ верховьямъ Зарявшана и въ Шахрисябскія владнія и дв экскурсіи въ Рязанскую, Владимірскую, Нижегородскую и Казанскую губерніи для новыхъ. развдокъ каменнаго угля и для антропологическихъ и этнографическихъ изысканій. Казанское общество снарядило пять экспедицій или экскурсій, главнымъ образомъ, въ области Волги и Уральскихъ горъ, харьковское — пять экскурсій въ среднюю и южную полосу Россіи, кіевское длало экскурсіи въ Кіевскую, Подольскую и Полтавскую губерніи, одесское совершило шесть экскурсій къ Черному морю и въ Крымъ для геологическихъ, ботаническихъ и химическихъ изслдованій.

Я нарочно отмчаю вс эти подробности, чтобы вамъ можно было видть, какъ организованныя, на основаніи новаго университетскаго устава 1863 г., общества естествоиспытателей дружно и энергически двинулись на изученіе органической и неорганической природы Россіи, и какъ, вслдствіе того, широко и плодотворно развилась наука естествознанія въ нашемъ отечеств.

Прошло какихъ-нибудь восемь лтъ посл введенія въ дйствіе новаго университетскаго устава, и тотъ же министръ народнаго просвщенія въ своемъ отчетъ за 1871 годъ такъ характеризуетъ дятельность нашихъ университетовъ:

‘Ученая дятельность профессоровъ нашихъ университетовъ, независимо отъ чтенія лекцій, выразилась въ теченіе 1871 года въ изданіи значительнаго числа ученыхъ трудовъ, въ публичныхъ лекціяхъ, которыя читались 68-ю профессорами во всхъ университетахъ, и премущественно въ Петербург, Дерпт и Кіев, и, наконецъ, въ томъ живомъ участіи, которое принимали университетскія корпораціи въ развитіи и распространеніи круга дйствій ученыхъ обществъ, состоящихъ при всхъ университетахъ’.

Вы видите теперь, что въ нашихъ университетахъ посл возвращенія изъ-за границы большаго количества молодыхъ ученыхъ и вслдъ за новою организаціей дйствительно началась научная жизнь. Жизнь эта ярко отражается и въ дух министерскихъ отчетовъ, которые не могли не указывать на возростающее процвтаніе русскихъ университетовъ, о какомъ въ прежнее время и не думали. Вмст съ тмъ, вы хотя отчасти видите, теперь, какимъ образомъ созидалась русская наука. Она созидалась новыми людьми, новою жизнью въ университетахъ, учеными при нихъ обществами, наконецъ, учеными създами. Въ 1871 году, относительно котораго министръ народнаго просвщенія констатировалъ такое развитіе ученой дятельности, происходилъ третій създъ естествоиспытателей, въ Кіев (первый происходилъ въ 1867 въ Петербург, второй — въ 1869 г. въ Москв). Какимъ могущественнымъ двигателемъ научнаго движенія являются періодическіе създы спеціалистовъ, это теперь знаютъ вс, но тогда ученые създы были внов и въ первое время даже внушали въ нкоторыхъ сферахъ опасеніе. Однако, уже посл перваго създа естествоиспытателей министръ народнаго просвщенія, въ своемъ отчет за 1867 годъ, долженъ былъ засвидтельствовать передъ Государемъ, что взаимное сближеніе ученыхъ ‘несомннно служитъ самымъ могущественнымъ средствомъ къ зрлой и всесторонней обработк каждой отрасли науки’.

Я остановился на университетскихъ обществахъ естествоиспытателей, организованныхъ на основаніи устава 1863 года, потому, что въ этихъ обществахъ особенно сильно и рельефно выражалась новая жизнь русской науки, равно какъ и потому, что въ шестидесятыхъ годахъ наши успхи въ естествознаніи дйствительно были самыми видными и самыми неоспоримыми научными успхами. Первая честь энергическаго движенія къ созданію русской науки безспорно принадлежитъ нашимъ спеціалистамъ въ области наукъ естественныхъ. Историческія, филологическія, юридическія и соціальныя науки двинулись посл, но почва, на которой произошло у насъ обновленіе этихъ областей знанія, была та же самая. И здсь, какъ и тамъ, явились на каедрахъ новые люди, ознакомившіеся съ современнымъ состояніемъ наукъ продолжительнымъ пребываніемъ въ главныхъ европейскихъ центрахъ научной дятельности, и здсь, какъ и тамъ, сказалось живительное дйствіе новаго университетскаго устава, давшаго академическому преподаванію необходимый просторъ и самостоятельность, и здсь, какъ и тамъ, научная дятельность поддерживалась учеными обществами я находила въ нихъ для себя возбужденіе. Только здсь научное движеніе проявилось въ первые годы дйствія новаго университетскаго устава, т.-е. во второй половин шестидесятыхъ годовъ, далеко не такъ замтно, какъ то было въ отношеніи къ наукамъ физико-математическаго порядка. Это происходило, конечно, отъ разныхъ причинъ, между прочимъ, отъ ограниченнаго числа ученыхъ спеціалистовъ по юридическимъ и въ особенности по историко-филологическимъ наукамъ. Открытіе новаго суда поглотило массу юридическихъ силъ для судебной и адвокатской дятельности, такъ что даже замщеніе каедръ по юридическому факультету много лтъ сряду было дломъ затруднительнымъ. Что касается наукъ историко-филологическихъ, то русская молодежь никогда не чувствовала къ спеціальному занятію ими большого влеченія и потому количество юношей, посвящавшихъ себя этимъ спеціальностямъ, у насъ долгое время было совершенно ничтожно, сравнительно съ количествомъ молодыхъ людей, начавшихъ посвящать себя естественнымъ наукамъ съ конца пятидесятыхъ годовъ, когда во всей Западной Европ господствовало особенное движеніе въ этой области и когда влеченіе къ знакомству съ фактами и выводами естествознанія охватило огромную часть нашего образованнаго общества. На этомъ основаніи и ученыя общества по наукамъ историко-филологическимъ (какъ и юридическимъ) основывались гораздо медленне, чмъ по наукамъ точнымъ, и въ первое время основывались больше вн университетовъ, чмъ при самихъ университетахъ. Такъ, въ 1864 году были основаны въ Москв, помимо университета, два археологическихъ общества: московское археологическое общество, недавно праздновавшее свое двадцатипятилтіе, и общество древне-русскаго искусства при московскомъ публичномъ музе. Въ Петербург въ 1866 г. основалось русское историческое общество, которое затмъ изданіемъ важныхъ архивныхъ матеріаловъ (вышло уже боле 70 томовъ) по исторіи восемнадцатаго столтія пріобрло громкую извстность и большое значеніе. Въ томъ же году (3 декабря) получило новый уставъ Императорское русское археологическое общество въ Петербург. Что же касается университетскихъ обществъ, то первымъ изъ нихъ, въ разсматриваемой нами періодъ, не въ области физико-математическихъ и медицинскихъ наукъ, было юридическое общество при Московскомъ университет, уставъ котораго былъ утвержденъ 17 февраля 1865 года. Затмъ мы видимъ открытіе въ 1869 г. въ Петербург, при университет, филологическаго общества (уставъ 25 февраля).

Оживленіе въ наукахъ историко-филологическихъ и юридическихъ стало замтно лишь въ семидесятыхъ годахъ. Начинаютъ пополняться университетскія каедры на историко-филологическомъ и юридическомъ факультетахъ, пустовавшія въ нсколькихъ университетахъ въ шестидесятыхъ годахъ даже по такимъ предметамъ, какъ русская исторія, не говоря о классической филологіи, и занимавшіяся доцентами, даже приватъ-доцентами, или, наконецъ, не имвшія вовсе никакихъ представителей, ученая литература по всмъ предметамъ историко-филологическихъ и юридическихъ знаній замтно увеличивается, появляется и распространяется стремленіе участвовать въ ученыхъ създахъ, не только русскихъ, но и иностранныхъ, наконецъ, открываются новыя ученыя общества и учрежденія. Такъ, въ конц 1872 года учреждается въ Кіев историческое общество Нестора Лтописца, которое вскор сливается съ образовавшимся было, но не получившимъ утвержденія, университетскимъ историческимъ обществомъ и затмъ длается замтнымъ въ Россіи органомъ ученой дятельности въ области наукъ историческихъ и филологическихъ, въ 1873 году обновляется новымъ уставомъ одесское общество исторіи и древностей, въ 1874 г. открывается въ Петербург общество классической филологіи и педагогики, отдленія котораго открываются въ Москв, Кіев и Харьков, въ конц 1876 г. учреждается историко-филологическое общество при’Харьковскомъ университет, въ начал 1877 г. открывается юридическое общество при Петербургскомъ университет, въ ма того же года утверждается уставъ петербургскаго общества древней письменности, обнаружившаго потомъ весьма замтную дятельность, въ 1878 г. открывается общество археологіи, исторіи и этнографіи при Казанскомъ университет, въ томъ же году появляется на свтъ юридическое общество при означенномъ университет и археологическій институтъ въ Петербург, высочайшее положеніе объ открытіи котораго состоялось 23 іюля 1877 года. Ридомъ съ этимъ въ семидесятыхъ годахъ состоялись три археологическихъ създа, въ которыхъ принимали участіе не только археологи въ собственномъ смысл, но и историки съ филологами, какъ объ этомъ было раньше мною упомянуто, и даже юристы. Это были: създъ петербургскій въ 1872 г., кіевскій въ 1874 г. и казанскій въ 1877 г. Въ 1875 г. состоялся въ Москв первый и единственный покуда създъ русскихъ юристовъ.

Фактъ усиленія ученой дятельности въ сред нашихъ историковъ, филологовъ и юристовъ въ семидесятыхъ годахъ сталъ замтенъ и въ оффиціальной сред, такъ что, начиная съ отчета министра народнаго просвщенія за 1872 годъ, онъ отмчается такъ или иначе уже во всхъ его слдующихъ отчетахъ. Въ отчет за 1872 годъ министръ указываетъ на значительное число ученыхъ трудовъ, ‘внесшихъ,— по его словамъ,— цнные вклады въ сокровищницу науки по всмъ ея отраслямъ‘, и при этомъ замчаетъ, что ученые труды русскихъ профессоровъ ‘съ каждымъ годомъ все боле и боле пріобртаютъ, кром общаго научнаго интереса, еще особое для насъ значеніе, касаясь всхъ сторонъ нашей внутренней и вншней жизни и примняя научныя изслдованія какъ къ юридическому и государственному строю нашей жизни, такъ и къ физическимъ условіямъ различныхъ мстностей нашего отечества’. Это значитъ, что оффиціальному обозрвателю ученой дятельности нашихъ университетовъ въ начал семидесятыхъ годовъ русская наука казалась уже въ разныхъ ея областяхъ пріобрвшею общественное значеніе, тснымъ образомъ связанною съ жизнью народа и государства и отвчающею на разные запросы этой жизни. При этомъ министръ уже прямо указываетъ, какъ на одинъ изъ главныхъ двигателей ‘такого плодотворнаго направленія’ дятельности нашихъ представителей науки, на ученыя общества: ‘Филологическія, историческія, юридическія’, прибавляя къ нимъ ‘математическія и естествоиспытательныя’.

Новые признаки усиливающагося научнаго движенія открываются въ это время въ участіи русскихъ ученыхъ всякихъ спеціальностей на международныхъ създахъ. Такъ, въ 1874 г. русскіе ученые принимаютъ участіе въ международномъ ботаническомъ създ, происходившемъ во Флоренціи, присутствуютъ на създ оріенталистовъ въ Лондон, на създ антропологовъ въ Стокгольм, въ 1875 г. на географическомъ конгресс въ Париж, въ 1876 г. они принимаютъ участіе въ международномъ статистическомъ създ въ Пешт, въ швейцарскомъ създ членовъ института международнаго права, въ международномъ създ оріенталистовъ въ Петербург, отправляются на лондонскую выставку научныхъ пособій и аппаратовъ, въ 1877 г. нкоторые представители русской науки здили въ Швецію для принятія участія въ 400-лтнемъ юбиле Упсальскаго университета, на амстердамскій създъ ботаниковъ и зоологовъ, на създъ членовъ института международнаго права въ Цюрихъ и т. д.

Вы видите, такимъ образомъ, что русская наука въ разныхъ областяхъ, а не только въ области естественныхъ наукъ, начинаетъ принимать непосредственное участіе въ общеевропейской наук. Она существуетъ уже не въ иде, не въ воображеніи патріотовъ, а есть нчто реальное, что не только существуетъ, но и даетъ себя чувствовать, не только у себя дома, но и за предлами нашего государства. И дйствительно, имена русскихъ ученыхъ въ семидесятыхъ годахъ встрчаются все чаще и чаще на международномъ форум, съ другой стороны, начинаютъ появляться одинъ за другимъ иностранные ученые, считающіе нужнымъ знакомиться съ русскимъ языкомъ, и это стремленіе, сначала казавшееся чмъ-то исключительнымъ, начинаетъ серьезно распространяться во Франціи, въ Англіи, въ Германіи. Въ спеціальныхъ европейскихъ журналахъ начинаютъ появляться рецензіи на русскія книги по разнымъ наукамъ, и, между прочимъ, даже по наукамъ историческимъ и филологическимъ, и это явленіе становится уже не исключительнымъ, какъ было прежде, а довольно обыкновеннымъ, что неоспоримо указываетъ не только на признаніе въ Западной Европ существованія русской науки, но и на признаніе въ ней движенія, возростающей силы.

Съ этимъ активомъ русская наука вступила въ восьмидесятые годы. Что завоеванія, сдланныя ею въ первыя пятнадцать лтъ разсматриваемаго двадцатипятилтія, не были въ остальныя десять лтъ потеряны, а были, напротивъ, расширены и упрочены, это вамъ ясно показалъ собравшійся къ началу текущаго года въ Петербург блестящій създъ естествоиспытателей, на который одинъ Петербургъ выставилъ не мене 1,200 спеціалистовъ, тогда какъ десять лтъ назадъ такую или немногимъ большую цифру могла поставить лишь вся Россія. Но этотъ създъ естествоиспытателей совпалъ со създомъ въ Петербург же спеціалистовъ по вопросамъ техническаго образованія, на который явилось, по газетнымъ свдніямъ, до тысячи человкъ. На другой день посл закрытія създа естествоиспытателей въ Петербург открылся въ Москв также упоминавшійся уже нами създъ археологовъ, на который записалось до 380 членовъ, и на немъ было прочтено столько рефератовъ, сколько ихъ не было прочтено ни на одномъ предшедствовавшемъ археологическомъ създ (136). Это — простая статистика, но она говоритъ громко и въ своемъ род краснорчиво. Есть факты и другаго рода, подтверждающіе мое положеніе, что успхи русской науки не остановились передъ восьмидесятыми годами, а продолжали обнаруживаться все больше и больше. Къ восьмидесятымъ годамъ относится наибольшій почетъ, возданный европейскими учеными корпораціями русской наук въ лиц нкоторыхъ ученыхъ, особенно въ лиц нашего знаменитаго химика Менделева, къ восьмидесятымъ годамъ относится фактъ приглашенія одного русскаго ученаго (М. М. Ковалевскаго) къ чтенію лекцій въ европейскихъ ученыхъ центрахъ,— явленіе, до того времени небывалое. Позвольте мн къ несомнннымъ фактамъ расширенія и упроченія русской науки въ 80-хъ годахъ причислить и значительные успхи, сдланные въ моей спеціальности, въ классической филологіи. Только въ это послднее десятилтіе наука о классической древности стала у насъ нсколько на ноги, тогда какъ еще въ конц 70-хъ годовъ можно было сильно сомнваться въ самой скромной ея будущности. Появилось много мелкихъ монографій, не мало большихъ трудовъ, частью оригинальныхъ, частью переводныхъ, сдланъ цлый рядъ переводовъ греческихъ и латинскихъ авторовъ настоящими спеціалистами, не считая разныхъ добровольцевъ, бросающихся на чуждое ихъ образованію дло только ‘сквернаго ради прибытка’. Имена нсколькихъ русскихъ ученыхъ по классической филологіи теперь составляютъ уже неизбжную часть ученой библіографіи по этому предмету, появленіе ихъ сочиненій непремнно отмчается за границей, а самыя сочиненія подвергаются разбору, встрчая обыкновенно благопріятную оцнку. Посмотримъ и на нкоторыя другія науки. Въ исторіи развилась и упрочилась за это время на русской почв новая спеціальность, имющая уже нсколькихъ солидныхъ представителей, также получившихъ извстность въ Европ, именно изученіе Византіи въ ея исторіи, быт, литератур и искусств. Нсколько раньше поднялась на ноги и стала заявлять себя солидными трудами область романо-германской филологіи, имющая теперь въ Петербург особую школу спеціалистовъ. Въ наук права русскіе ученые заявили себя, кром трудовъ по исторіи русскаго права и изысканій въ области обычнаго права, работами по составленію гражданскаго и уголовнаго уложенія, которыя обратили на себя вниманіе и въ сред европейскихъ юристовъ. Насколько доступно моему пониманію, въ 80-хъ годахъ не произошло упадка ни въ медицин, начавшей быстро подниматься на ноги у насъ въ 60-хъ годахъ я въ послдніе годы усилившейся спеціалистами по бактеріологіи, ни въ математик, какъ чистой, давно уже стоящей у насъ на высокомъ уровн, такъ и прикладной, развитіе которой недавно усилено основаніемъ (1885 г.) технологическаго института въ Харьков, ни въ философіи, въ которой, напротивъ, именно въ 80-хъ годахъ произошло замтное движеніе, увлекшее до нкоторой степени и часть публики, охотно покупающей философскія книги и оказавшей видимое вниманіе къ недавно основанному въ Москв философскому журналу, ни, наконецъ, въ богословскихъ наукахъ, гд въ послднее время все чаще и чаще выдвигаются ученые, не только стоящіе на уровн современнаго европейскаго движенія въ разработк религіозныхъ вопросовъ на исторической почв, но и заявляющіе себя самостоятельными изслдованіями первостепеннаго качества въ области религіозной литературы, церковнаго права и археологіи.

Обозрвая по отношенію къ росту русской науки весь двадцатипятилтній періодъ, о которомъ идетъ у насъ рчь, мы замчаемъ, что весь этотъ періодъ, обнаружившій столько колебаній въ другихъ сферахъ нашей жизни, въ научной сфер является постояннымъ движеніемъ впередъ, несмотря ни на какія, встрчавшіяся на пути, препятствія. Шестидесятые годы были временемъ, когда развитію русской науки были положены хорошія начала, и когда она, получивъ массу новыхъ дятелей, прошедшихъ настоящую европейскую школу, нашла себ широкіе пути въ положеніяхъ университетскаго устава 1863 года и усилилась открытіемъ двухъ новыхъ университетовъ, Новороссійскаго (1865 г.) и Варшавскаго (1869 г.), и петербургскаго историко-филологическаго института (1867 г.). Въ семидесятыхъ годахъ русская наука, нашедшая себ живительнаго двигателя въ ученыхъ обществахъ, открывавшихся, благодаря содйствію университетскаго устава 1863 г., во всхъ направленіяхъ, и въ ученыхъ създахъ, сдлала большія усилія, подготовляя почву къ самостоятельному развитію и въ такихъ ооластяхъ, гд прежде замчалось его очень мало или даже совсмъ не замчалось. Такимъ образомъ, восьмидесятые годы представляются до нкоторой степени годами жатвы, въ теченіе которыхъ прямо пожиналось то, что было посяно въ шестидесятыхъ и заботливо выращено въ семидесятыхъ годахъ. Сами по себ восьмидесятые годы создали не много новыхъ средствъ къ усиленію или къ расширенію научнаго движенія въ Россіи. На эти годы падаетъ открытіе Томскаго университета (1888 г.), но университетъ этотъ явился на свтъ въ лиц лишь одного (медицинскаго) факультета. Они создали также новый университетскій уставъ (1884 г.). По понятнымъ для моихъ слушателей причинамъ я не могу пуститься въ критику этого устава…

Наше время, безъ сомннія, иметъ не мало печальныхъ сторонъ, которыя такъ или иначе и отражаются на общественномъ настроеніи, но вы можете остановиться съ удовольствіемъ на успхахъ русской науки. Находясь въ водоворот ежедневной жизни, мы обыкновенно становимся лицомъ къ лицу лишь съ единичными явленіями, къ которымъ относимся то съ равнодушіемъ, то съ личными пристрастіями, и намъ кажется мелкимъ и ничтожнымъ многое такое, что не таково въ дйствительности. Но когда, ставши на минуту въ сторону отъ этого водоворота, мы разсматриваемъ т же явленія въ ихъ совокупности, или въ ихъ исторической послдовательности, то нердко приходимъ къ другому взгляду на эти явленія. Посмотрите, въ самомъ дл, безпристрастно на массу ученыхъ обществъ, образовавшихся въ послднее двадцатипятилтіе, посмотрите на груды ученыхъ изданій, коллективныхъ и единичныхъ, по разнымъ наукамъ, посмотрите на цлый рядъ русскихъ именъ, сдлавшихся за это время извстными въ европейской наук, посмотрите на эти многолюдныя собранія на ученыхъ създахъ, посмотрите на живой интересъ, съ какимъ выслушиваются сообщенія на създахъ и въ засданіяхъ ученыхъ обществъ, и на всегда обртающуюся среди присутствующихъ способность сдлать мткое и полное знакомства съ предметомъ возраженіе, посмотрите на т богатыя научныя пособія, какія собраны за этотъ періодъ времени въ музеяхъ, въ кабинетахъ, въ лабораторіяхъ, какія заключаются въ масс печатныхъ руководствъ, недостатокъ которыхъ въ прежнее время длалъ столь трудными научныя занятія для начинающихъ, посмотрите на многое другое, между прочимъ, на научную ревность множества учащихся юношей, и вы будете поражены огромными шагами, сдланными въ теченіе двадцати пяти лтъ русскою наукой. По крайней мр, я, начавшій ученую жизнь около тридцати лтъ тому назадъ и всегда внимательно присматривавшійся къ русской ученой дятельности, стою теперь передъ вами пораженный успхами во всхъ областяхъ знанія, какіе на моихъ глазахъ въ нашей стран достигнуты. Выступивъ на поприще научной дятельности еще въ то время, когда вспомогательныя средства къ образованію въ Россіи были еще до крайности слабы, когда на русскомъ язык не было никакихъ руководствъ по множеству спеціальностей, когда и элементарныя пособія, какія существовали, были большею частью переводными, когда занимающемуся юнош почти нечего было прочесть на отечественномъ язык по своей наук, я дожилъ до момента, когда, наконецъ, могу съ полнымъ сознаніемъ публично произнести, что существуетъ русская наука,— та русская наука, о созданіи которой мы во дни нашей юности могли говорить только какъ о мечт или, если хотите, какъ о далекомъ идеал.

Да, она существуетъ, еще юная, пожалуй, еще слабая, нуждающаяся постоянно въ чужой помощи, но, все-таки, существуетъ. Epur si innove! Въ странахъ, гд университетская жизнь насчитываетъ пять, шесть, семь столтій своего существованія, въ странахъ, которыя въ XT и въ XVI вкахъ пережили огромный и спасительный для европейской культуры переворотъ, извстный подъ именемъ эпохи Возрожденія,— въ этихъ странахъ наука, разумется, живетъ въ настоящее время несравненно боле, чмъ у насъ, широкою и могущественною жизнью. Мы и не сравниваемъ нашу науку съ французскою, англійскою, германскою, съ наукою странъ, стоящихъ во глав образованнаго міра. Во многихъ отношеніяхъ намъ далеко и до Италіи, и до Испаніи, которыя кажутся многимъ изъ насъ отсталыми, далеко и до Скандинавскихъ странъ, несмотря на ихъ географическую, а въ настоящее время и политическую незначительность. Вообще намъ еще трудно тягаться съ западно-европейскими странами въ напряженности научной жизни,— въ напряженности, о которой у насъ немногіе имютъ и понятіе. Но мы уже далеки отъ того времени, когда наши университетскія каедры сплошь-да-рядомъ были занимаемы людьми пришлыми: въ послднее время мы стали наполнять и академію наукъ своими отечественными силами, что еще недавно многимъ казалось немыслимымъ. Мы еще не обнаруживаемъ большаго научнаго творчества, не проявляемъ большой иниціативы въ научномъ движеніи, мы примыкаемъ въ этомъ движеніи почти во всхъ случаяхъ къ Европ, но мы уже передъ нею не школьники, выслушивающіе только ея уроки, а сами участвуемъ въ ея научной жизни, какъ младшіе товарищи своихъ европейскихъ учителей, производя время отъ времени работы и высказывая мысли, которыми интересуются старшіе двигатели науки и оказываютъ нашей молодой наук, въ лиц наиболе выдающихся ея представителей, почетъ и вниманіе. Признаніе русской науки, какъ и нсколько раньше и полне совершившееся признаніе русской литературы, есть культурный фактъ большой важности, культурный фактъ столько же нашей жизни, сколько и жизни общеевропейской. Фактъ этотъ совершился на нашихъ глазахъ, такъ сказать, наканун двадцатипятилтія Новороссійскаго университета.

Будущее принадлежитъ наук, которая и теперь уже производитъ чудеса, прежде неслыханныя, невоображаемыя. Вы хотите, чтобъ въ Россіи жилось шире, лучше, пріятне, полне: ищите путеводной звзды къ такой жизни въ наук. Она внесетъ свтъ туда, гд теперь тьма, она внесетъ жизнь туда, гд теперь одно прозябаніе. Она указываетъ новые пути всему человчеству: она же укажетъ ихъ и намъ. Наше государственное и національное процвтаніе въ будущемъ обезпечено за нами настолько, насколько пойдетъ впередъ развитіе нашей науки. А что этому развитію трудами послдняго двадцатипятилтія открыта широкая дорога, кто изъ васъ въ этомъ сомнвается?

В. Модестовъ.

‘Русская Мысль’, кн.V, 1890

Русская наука въ послднія двадцать пять лтъ *).

Читайте также:

**Русская наука въ послднія двадцать пять лтъ *).**