Руководство к сравнительной статистике Г. Ф. Кольба. Переведено и дополнено под редакцией) А. Корсака, Чернышевский Николай Гаврилович, Год: 1862 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 32 минут(ы)

H. Г. Чернышевский. Полное собрание сочинений в пятнадцати томах. Том X

М., ГИХЛ, 1951

Руководство к сравнительной статистике Г. Ф. Кольба. Переведено и дополнено под редакцией) А. Корсака. Издание Николая Тиблена. Том I. Спб. 1862 г.¹

В последние годы стали являться у нас издатели, каких прежде не было: люди, по своим знаниям могущие вполне судить о достоинстве издаваемых ими книг, и притом совершенно добросовестные в выборе книг для издания. Первого из таких издателей нашла литература в г. Тиблене. Нет надобности говорить, какую пользу книжному делу приносит издательская предприимчивость, когда находится в соединении с такими качествами. Например, достаточно просмотреть список изданий г. Тиблена, чтобы убедиться в серьезности и дельности книг, на которых останавливается его выбор. Он напечатал или печатает: ‘Историю цивилизации’ Гизо, ‘Курсы политической экономии’ Молинари и Курсель Сенёлля, ‘Полное собрание сочинений’ Маколея, биографию Маколея г. Вызинского, ‘Гражданское право’ Мейера, ‘Повести’ Марка Вовчка на малорусском языке, ‘Очерк торговли Московского государства’ г. Костомарова, ‘Историю новой философии’ Куно Фишера, он готовит к печати ‘Историю французской литературы’ Юлиана Шмидта, ‘О представительном правлении’ Милля², ‘Историю цивилизации в Англии’ Бокля. За исключением одного Молинари, да еще Куно Фишера, тут нет ни одной книги, о которой не следовало бы сказать, что она принадлежит к числу сочинений, издание которых заслуживает безусловного одобрения. Некоторые из них имеют бесспорное классическое достоинство, другие все-таки — самые лучшие по своей части из сочинений, могущих быть издаваемыми у нас. В свое время мы высказывали недостатки некоторых книг, издаваемых г. Тибленом, например указывали односторонность исторических и политических убеждений Гизо³ и Маколея, — но, как бы ни думал кто о направлении таких писателей, всякий понимает, как нужно и полезно существовать им в русском переводе. Вообще же в тех случаях, где может, г. Тиблен выбирает для издания такие книги, которые заслуживают полного одобрения не только по достоинству своего изложения или по фактическому богатству своего содержания, но и по истинности своего направления.

К этому последнему разряду принадлежит ‘Статистика’ Кольба, смотрящего на вещи с самой верной точки зрения⁴. Г. Корсак, известный своими добросовестными трудами по части политической экономии и статистики⁵, приняв на себя редакцию перевода, значительно увеличил достоинство книги тем, что присоединил к статье Кольба о России свой собственный статистический очерк, гораздо более обширный. В немецком оригинале Кольба статья о России занимает только 27 страниц, при столь значительном ее расширении в русском издании г. Тиблен должен был разделить на два тома книгу, составляющую в немецком издании один том. В первой вышедшей теперь части русского издания находится статистика пяти европейских великих держав. Но мало того, что статья г. Корсака обширна: она очень дельна, так что этот труд г. Корсака надобно назвать самым лучшим и полным сборником общих статистических сведений о России.

Свой добросовестный и обширный труд г. Корсак начинает замечанием, что ‘статистика России представляет самые шаткие данные. Одни из ее фактов не определены пока даже приблизительно верно, другие недоступны для науки. К числу первых можно отнести даже сведения о пространстве и населении’. Неудивительна была бы неточность сведений о пространстве азиатских пустынь, считающихся нашими владениями, но даже пространство Европейской России определяется разными источниками очень неодинаково. В перечислениях населения точно так же находится очень большая разница между сведениями, изданными от министерства финансов и от Центрального статистического комитета, который насчитывает в Русской империи на 1 826 000 человек больше, чем министерство финансов⁶.

Но каково бы ни было неизвестное нам с точностью пространство нашей империи и число ее населения, мы можем весьма основательно радоваться тому, что со второй половины прошлого века чрезвычайно расширили свои границы на западе. Вот очень любопытная таблица расстояния наших границ от некоторых городов Западной Европы ныне и 90 лет тому назад⁷:

	1772 г.	ныне
От Стокгольма	32 мили	18 миль
‘ Кенигсберга	50 ‘	20 ‘
‘ Берлина	202 ‘	43 ‘
‘ Бреславля	174 ‘	11 ‘
‘ Дрездена	207 ‘	44 ‘
‘ Праги	208 ‘	45 ‘
‘ Вены	228 ‘	64 ‘
‘ Мюнхена	252 ‘	89 ‘
‘ Франкфурта	268 ‘	105 ‘
‘ Парижа	337 ‘	174 ‘
‘ Лондона	330 ‘	171 ‘

Неудивительно, что при сличении этих цифр западные державы чувствуют беспокойство и недоверие. Ведь если бы дело продолжало итти таким же путем, то через 20 лет наша граница достигла бы Праги, через 30 — Вены, через 35 — Мюнхена, через 40 — Франкфурта, а еще через 20 или 30 лет даже Парижа и самого Лондона. Та партия рьяных славянофилов, которая вместе с г. В. Ламанским хлопочет об отыскании нам вотчинных прав на Севилью и Кордову⁸, исконные славянские города, — и вообще о ‘приискании новых землиц’ вдобавок к нынешним нашим землям, — эта партия имеет за себя и факты истории последнего столетия точно так же, как находит аргументы для себя в первых временах средних веков, когда, по свидетельству покойного Савельева-Ростиславича⁹, мы, русские, под именем вандалов и готов завоевали Италию, под именем саксов завоевали Британию.

Но кроме шуток. Политика России до недавнего времени была более всего обращена на расширение границ, и дело это, шедшее с большим успехом, развлекало силы нашего коренного русского населения. Мы не могли обзавестись у себя ни образованностью, ни даже хотя бы порядочным частным хозяйством, потому что некогда нам было ни о чем своем домашнем подумать, да и не оставалось у нас никаких средств на домашние дела: мы постоянно исполняли в обратном смысле знаменитое предсказание, которым всегда характеризовалась возможность благосостояния: ‘перекуют мечи в плуги и копья в серпы’, у нас постоянно ковались мечи и копья из железа, которому следовало бы итти на плуги и серпы ¹⁰, потому-то нам до сих пор нечем пахать землю.

Это прежнее направление всех наших общественных мыслей и сил к расширению границ напрасно было бы приписывать исключительно или преимущественно прежним правительствам в отдельности от общества. Само общество вызывало и поддерживало такое направление правительственной деятельности. Нечего говорить о старых временах, когда общество было заражено этим завоевательством еще больше нынешнего. Вспомним, как при начале восточной войны из ста так называемых образованных людей девяносто девять ликовали при мысли, что мы скоро овладеем Константинополем. Зачем им нужен был Константинополь? Квартальными надзирателями, что ли, рассчитывали они быть в нем, получить исправнические должности в Румелии, Фессалии, Албании? Сделаться пашами адрианопольскими, филиппопольскими, салоникскими, янинскими? Хоть бы этот расчет был у них, ликовавших господ, — оно было бы понятно, хотя и низко было бы желать нового обременения отечеству для получения выгодных должностей себе. Но нет, они ликовали совершенно бескорыстно, идеально, так сказать, научно: их просто восхищала мысль, что вот на ландкартах весь турецкий полуостров будет обведен тою же краскою, которая идет от Торнео через Поланген, Калиш, Броды и т. д., что в академическом месяцеслове¹¹ к прежним двум страницам в списке губерний прибавится третья с неслыханными именами каких-нибудь губерний Шумлянской, Шистовской, Кирк-Килиссейской, Ушкубской, Ларисской, Елбассанской и т. д. О том, что надобно будет и по окончании войны содержать на Балканском полуострове лишних двести тысяч войска, о том, что на содержание этого войска нужно будет лишних 50 мил., — о том, что заботы о сохранении нашей власти над Балканским полуостровом еще меньше прежнего оставят нам времени устроивать свои дела, — о том, что мы обеднеем от нового завоевания, — об этом наше общество и не думало. Помилуйте, мы будем владеть Константинополем, Босфором, Дарданеллами, Балканами, чуть ли не Парнасом и Олимпом, Адриатическим прибрежьем, быть может, островом Теаки, древнею Итакою, отечеством Улисса¹², — восторг, восторг! Подумайте только: тогда Вена будет с трех сторон окружена нашими владениями, наша флотилия будет плавать по Саве и всегда готова войти в Драву и Мораву, — ведь это восхитительно. Я вас спрошу: что тогда будет делать Вена? чуть что-нибудь не по-нашему, — собираются пять корпусов русской армии в Белграде и двигаются они вверх по долине Дуная прямо на Вену, а тут с другой стороны собираются пять корпусов русской армии около Вислицы и Стобницы и двигаются с другой стороны тоже на Вену. Обе армии соединяются между Веною и Пресбургом. Вена отрезана от восточной половины Австрийской империи. Под Люксембургом происходит решительная битва: австрийцы вывели 200 тыс. человек, а мы 400 тысяч, австрийцы обойдены с правого фланга, оттеснены от Вены, хотят отступать к Грецу, но Сенрингские дефиле уже заняты нашими войсками и — остатки австрийской армии кладут оружие, — в том роде, помните, как было под Арадом с венграми, — а Вена уже за два дня перед тем, на утро после битвы, выслала ключи победителям и т. д…. Словом, сказать, ‘жизнь наша течет в эмпиреях, музыка играет, штандарт скачет’¹³, и… ‘и в ту же минуту по улицам (покоренной Вены) курьеры, курьеры (из Берлина, Гааги, Брюсселя, Парижа, Мадрида, Лиссабона), курьеры… можете представить себе, тридцать тысяч одних курьеров! Каково положение, я спрашиваю? — Иван Александрович¹⁴, — то бишь, Владимир Иванович¹⁵ с товарищами — ступайте управлять департаментом, — то бишь, всею Европою’. Бедный г. В. Ламанский, милый бывший наш собеседник, за что мы нападаем на вас, человека невинного и неважного, ученого и почтенного? Вы с не менее почтенным г. И. Аксаковым не больше многих любезных наших соотечественников наклонны к завоевательной хлестаковщине, — то есть они наклонны к ней не меньше вас, — а мы выводим на посмешище только вас двоих, не смягчаясь даже тем, что вы, при всей географической свирепости, добродушнейшие люди в мире, благонамереннейшие сыны отечества… Но ведь и то сказать: если смягчаться над вами за то, что вы говорите вздор только по крайней наивности, а не по злому умыслу, так ведь и ни на кого из сынов нашего отечества нельзя претендовать за то, что Россия была двести лет занята исканием ‘новых землиц’. А надобно же на ком-нибудь сорвать злобу, и мы срываем ее на вас, добродушнейший из смертных.

О государственных доходах и расходах помещена в этой книжке ‘Современника’ отдельная статья, в которой мы много пользовались цифрами, представленными в исследовании г. Корсака. А здесь мы приведем из его очерка статью о государственном долге. Сказав, что к 1 января 1860 г. консолидированный государственный долг считался в 555 012 127 р. сер., и что увеличение этой цифры перед долгом, бывшим в 1858 году, равняется 39 024 115 о. сер., г. Корсак продолжает¹⁶:

‘Кроме консолидированного долга, существует долг, не внесенный в государственную долговую книгу и соответствующий тому, что во Франции называют dette flottante (текущий долг), к 1 января 1859 года он был в следующем виде:

Долги срочные:

Разные серии билетов государств, казначейства 93 000 000

Долг заемному банку 325 000 000

Долг бессрочный:

Кредитные билеты (ассигнации) 644 648 719

Итог 1062 648 719

А с консолидированным долгом 515 988 012

Составится 1 578 636 731

За вычетом же резерва, обеспечивающего ассигнации, и сумм, назначенных для уплаты долгов, всего 115 028 197

Останется к 1 января 1859 г. всего долга 1 463 608 534

В 1860 г., как мы уже видели, консолидированный долг умножился в 39 024 115 р. Что же касается до текущего долга, то определить его довольно трудно, можно только сказать, насколько умножилась к этому времени сумма кредитных билетов: она возросла на 35 299 134 руб. Все приращение долга этих двух разрядов составляло, следовательно, 74 253 249 руб., которые увеличат последний итог до 1537 861783 руб., или, круглым числом, до 17г миллиардов’.

Происхождение государственного долга и состояние его в последнее время. Главное основание государственному долгу положено было ассигнациями, военные и другие потребности заставили прибегнуть к ним в царствование Екатерины II, с тех пор они сделались обыкновенным способом покрывать расходы. По смерти Екатерины ассигнаций находилось в обращении около 200 мил. руб., и курс ассигнационного рубля еще не падал значительно. Впоследствии, с умножением расходов, особенно во время войн французской революции, русское правительство все чаще и чаще прибегало к выпуску бумажных денег. Отсюда — постоянный и быстрый упадок их курса, так что, наконец, серебряный рубль стал равняться 4 руб. ассигнациями. Медная монета имела одинаковую ценность с бумагой, служа для ее размена. В 1810 г. русские финансы находились в чрезвычайно расстроенном состоянии. Бюджет представлял дефицит более чем в 105 мил. руб., и ассигнационный рубль утратил ³/₄ своей первоначальной ценности. Новые выпуски ассигнаций казались уже невозможными, правительство решилось прекратить их. Устроена была комиссия погашения, которая постановила продать часть государственных имуществ и с помощью вырученной суммы уменьшить массу ассигнаций. С этих пор правительство было намерено сделать серебряную монету главным орудием мены. Но наступила война 1812 г., и исполнение реформы приостановлено. С 1812 г. до исхода 1814 г. курс ассигнаций все более и более падал, так что в 1815 г. серебряный рубль равнялся 4 р. 18 коп. ассигн.

После всеобщего мира внесенный в государственную долговую книгу долг России не превышал 125 мил. руб. сер. Правительство постановило правилом не делать новых выпусков ассигнаций и принялось затем уменьшать их количество. Для этого оно предпочло сделать заем и на соответствующую ему сумму сжечь ассигнаций. Это был первый заграничный заем (подписка открыта в Амстердаме). Таким образом в 1819 г. 118 мил. ассигнаций было извлечено из обращения, в то же время монетный двор приготовил на 26 мил. звонкой монеты.

В 1820 г. открыт новый заем в 40 мил. руб. в Англии и Голландии, при посредстве Беринга и Гоппе. Ассигнации продолжали извлекаться из обращения, но курс их поднимался медленно. С 418 коп. (в 1815 г.) он постепенно доходил до 403 (1816), 383 (1817), 379 (1818) и 373 к. (в 1819 и 1820 гг.). В 1821 г. ассигнаций находилось в обращении на 639 460 220 руб. Однако, с извлечением старых, на покрытие государственных расходов делались постоянно новые выпуски.

Процентный долг также увеличился, и в 1821 г. его было до 49 100 000 голландск. гульденами, до 25 мил. руб. звонкою монетою и 286 624 121 банковыми билетами. Долг этот разделялся на три категории: 1) долги, предшествовавшие 1817 г., 2) долги, сделанные для уменьшения массы бумажных денег, 3) долги для расходов по разным отраслям управления.

Комиссия погашения долгов, основанная в 1817 г., действовала энергически: по прошествии нескольких лет процентный долг (в 1822 г.) оказался на 62 мил. менее. В то же время уничтожено ассигнаций на 236 мил. и в обращении их находилось только на 596 мнл. Хотя, по отчету министра финансов Гурьева, положение кредитных учреждений было очень удовлетворительно, однако через несколько недель после этого отчета был заключен новый заем в 35 мил. в Лондоне, при посредстве дома Ротшильда.

В 1823 г. в управление министерством финансов вступил граф Канкрин. Курс ассигнаций значительно улучшился, серебряный рубль стоил 3 р. 60 к. ассигн., тем не менее, масса ассигнаций оставалась на прежней цифре 596 мил. Займы, сделанные до сих пор для извлечения бумажных денег, соединялись с жертвами, не соответствовавшими цели, из обращения извлечено было, правда, на 236 мил. ассигнаций, но взамен этого прибавилась значительная масса долгов, на 5 и 6% и по низким курсам. Кредиторы сверх того выговорили условия, чтобы первоначальные проценты никогда не понижались. Улучшение курса ассигнаций не выкупалось этой жертвой, и, вместо беспроцентного долга, явился другой долг, обременяющий государство процентами. Бумажные деньги и мелкая разменная монета оставались единственными орудиями обращения. Совет государственных кредитных учреждений, по внушению графа Канкрина, решил в 1824 г. приостановить уничтожение ассигнаций. Суммы, которые назначались до сих пор на этот предмет, положено обратить на погашение консолидированного долга. Эта операция погашения быстро подняла русские фонды. Долг, внесенный в государственную долговую книгу, простирался круглым числом до 175 мил. руб. сер. Канкрин употреблял при этом все средства, чтобы ввести экономию и порядок в финансы. Действительно, в течение 1823—1826 гг. не было сделано ни одного займа, а уменьшение расходов дало экономии 160 300 000 тогдашних рублей (49 933 750 р. с).

Финансы, казалось, находились в цветущем состоянии. Несмотря на содержание больших военных сил, правительство не прибегало к новым налогам, оно заключило только заем с домом Гоппе в Амстердаме в 42 мил. флоринов и еще на 24 мил. к концу 1829 г., между тем как Адрианопольский трактат доставил казначейству обильный источник военной контрибуцией. Сумма процентного государственного долга простиралась до 22172 мил., а ассигнации в обращении находилось на 186 мил. (всего 40772 мил. р. с.).

С 1830 по 1832 год холера, неурожаи и польская революция потребовали больших расходов, новый заем в 20 мил. р. заключен был с домом Гоппе.

Наконец 1 июля 1839 г. правительство объявило, что отныне основной монетой государства становится серебряная, и что курс серебряного рубля принимается постоянный в 350 к. ассигн., что все расчеты производятся на серебро, но платежи делаются безразлично — звонкой монетой и ассигнациями по постоянному курсу, принимая рубль золотом 3-мя процентами выше серебряного рубля.

Вслед за этим при коммерческом банке учрежден депозитный банк, который должен был принимать на сохранение от частных лиц суммы серебряною монетою. Серебро, принимаемое на сохранение, служило разменным фондом билетов. Вместо вкладов банк выдавал вкладчикам билеты, называемые билетами депозитного банка. Они были в 3, 5, 10 и 25 р. с. Впоследствии банку разрешено было выпускать билеты в 50 и 100 р. с. Билеты депозитного банка ходили наравне с серебряною монетою во всей империи и разменивались по предъявлении на звонкую монету.

Цель этой меры была та, чтобы устранить колебание курса ассигнаций. Новые бумаги, как разменные знаки, не подвергались колебаниям курса и ходили наравне с звонкой монетой.

С тех пор правительство занялось составлением достаточного резерва драгоценными металлами для обеспечения бумажных денег. Этому содействовала особенно разработка уральских рудников, которая год от году усиливалась. Так, в 1884 г. в Петропавловскую крепость доставлено было 70 750 000 р. с. резерва.

В сентябре 1845 г. умер граф Канкрин. Финансовое положение России было недурно. На Западе между тем (в 1847 г.) свирепствовали неурожай, монетный и коммерческий кризисы. Вследствие неурожая Франция, Англия и Германия должны были покупать огромные количества хлеба в других странах. На уплату этих покупок звонкая монета утекала с необыкновенной быстротой, так что было время, когда во французском банке находилось только 71 мил. франков монетного резерва, между тем как уплаты достигали 368 мил. Возвышение учета не помогало.

В этих обстоятельствах русское правительство предложило французскому банку продать ему рент государственного долга на 50 мил. франков, с поставкой в Петербург. Банк охотно принял это предложение. Вследствие такой меры, звонкая монета притекла к Петербургу, так что резерв крепости увеличился до 115 мил. р. с. Кроме того, французская торговля была поставлена в необходимость делать свои закупки хлеба преимущественно в России. Французский банк, как кредитор 50 мил. франков, делал до этой суммы переводы на казенные банки России, и большая часть его переводов служила средством расплаты за хлеб, купленный на счет французских негоциантов.

Вскоре после покупки рент у французского банка, 21 марта 1847 г., вышел у нас указ об обращении 30 мил. руб. с. в английские консоли, голландские фонды и проч. Правительство доставило таким образом обширный сбыт произведениям почвы, оно само должно было уплачивать переводы по закупкам этих произведений.

Департамент экономии государственного совета одобрил покупки рент, с условием, чтобы происходящие отсюда выгоды обращаемы были на погашение разных долгов государства. Выгоды эти состояли в том, что если металлический запас несколько уменьшился, то исчезнувшая часть заменилась солидными бумагами, которые давали постоянный доход, усиливали кредит государства и, в случае нужды, могли быть обращены в звонкую монету, между тем оставшийся запас был все еще достаточен для безостановочного размена кредитных билетов. Вследствие этой меры, приток металлических денег в государственное казначейство был так велик, что (1 июня 1847 г.) в кладовые Петропавловской крепости перенесено золотой и серебряной монеты на 12 650 054 р. с.

Таким образом, в течение 30 лет (1817—1847) финансы России постоянно улучшались, с 1848 года положение их начало изменяться.

Февральская революция заставила увеличить военные силы, это стоило 15 мил. р. с, которыми расходы 1848 г. превышали расходы предыдущего года. Издержки 1849 г. были на 30 мил. выше издержек 1848 г. Причина заключалась в венгерской войне, в занятии Дунайских княжеств, в сосредоточении войск в Польше. К этому присоединился скотский падеж, сделавший большие опустошения на юге России.

На покрытие расходов венгерской кампании надо было выпустить несколько серий билетов казначейства, и их выпущано на сумму более 13 мил. р. с.

С другой стороны, на окончание железной дороги от Москвы до Петербурга был заключен 4 ¹/₂ процентный заем в 5 500 000 ф. стер, через посредство петербургского дома Штиглица и лондонского Беринга, с 2% погашения.

В начале 1850 г. в обращении находилось кредитных билетов на 300 мил. руб., в кладовых крепости было монетою и слитками 99 763 361 р. с. Правительство разрешило вывоз звонкой монеты, запрещенный в 1848 г. В 1851 г. расходы опять превышали доходы, дефицит увеличивался. Восточный вопрос еще более затруднил финансовое положение. Уже в 1853 г. стали делаться приготовления к войне, а вместе с этим последовали новые выпуски кредитных билетов. В 1853 г. в обращении их находилось более 368 мил. р., билетов казначейства на 60 мил. С объявлением войны с Францией и Англией масса бумажных денег дошла до 450 мил. руб. сер. При одном известии об объявлении войны курс на Париж упал в Петербурге до 308, то есть рубль, стоящий при нормальном курсе 4 франка, стоил только 3 фр. и 8 сант. Правительство сочло нужным запретить вывоз золота. Военные расходы были громадны. Надо было прибегнуть к новым займам, и указом в ноябре 1855 г. разрешен заем в 50 мил. руб., который заключен был за границей при посредстве Штиглица и реализован на биржах Берлина, Гамбурга и Амстердама. Расходы увеличивались, долги и масса ассигнаций росли: кредитных билетов к 1 января 1858 г. находилось в обращении на 735 297 006 р., а с 1858 г. размен их на звонкую монету прекращен.

Но в то же время (указом 18 апреля 1858 г.) 60 мил. руб., различными фондами, принадлежащими государственному казначейству, назначены на погашение равной суммы кредитных билетов, которые и были преданы сожжению. Кроме того, в течение 1858 г. из обращения извлечено их разменом на звонкую монету 41 312 790 р., вновь выпущено на 11 671 503 р., и к 1 января 1859 года было в обращении на 644 648 719 р. сер. кредитных билетов.

В кассе было резерва: 1 января 1858 г.— 119 140 921 р. монетой и слитками и 21 319 850 р. фондами, в течение 1858 г. поступило 24 009 453 р. монетой, но израсходовано 43 811 631 руб. монетой и слитками и 10 846 110 фондами, так что к 1 января 1859 г. оставалось в кассе 99 338 743 р. монетой и слитками и 11 473 740 р. фондами, — всего 110,8 мил. Колебание валюты было чрезвычайно сильное: 16 января 1859 г. фунт стерлингов стоил в Петербурге (по курсу 36 ¹⁵/₁₆ пенса за рубль) 6 р. 49 коп., а 1 мая (по курсу 31 ¹/₄ пенса) — 7 руб. 68 к., другими словами: кто 16 января получил из Лондона 10 000 фунт, стер., стоивших тогда 64 974 руб., тот 1 мая должен был уплатить за них 76 800 р., то есть терял 11 826 руб. В одной только Австрии можно найти пример такого колебания валюты. В 1859 г. ценность наших ассигнаций составляла не более 81% серебряного рубля {‘В Берлине 4/16 мая 1859 г. 100 руб. стоили только 87 талеров, из коих каждый заключал серебра около 93 к., так что 100 р. ассигн. = 87 талеров = 87 X 93 = 80,91 руб. сер. Такой курс бумажные деньги имели в 1781 и 1803 гг.’.}.

Чтобы помочь затруднительному финансовому положению, в марте

1859 г. правительство заключило с английским домом Томсон, Бонар и К^одоговор о займе в 12 мил. ф. стер., по которому предполагалось выпустить 3-процентные облигации по курсу 66 ¹/₂. Но так как итальянская война (единственное влияние которой в этом случае оспаривается, впрочем, некоторыми) уронила курс бумаг ниже определенной цифры, то договор был уничтожен, а уплаченные уже 15% займа возвращены. По заключении Виллафранкского мира¹⁷, заем удался и помещен по 68, считая проценты с 1 мая 1859 г., что понизило его до 66 ¹/₂. Известное Французское общество Socit gnrale du crdit industriel et commercial {‘Генеральное общество промышленного и коммерческого кредита’.— Ред.} взялось поместить 40 мил. фр. во Франции, в чем и успело. Этим займом русский долг увеличился в течение 1859 г. на 7 мил. ф. стер, а по внесении всего займа он должен умножиться на 75 мнл. рублей¹⁸.

В то же время текущий долг государственным кредитным установлениям начал превращаться в срочный консолидированный. Приступая к преобразованию этих учреждений, правительство сначала уменьшило платимые ими на вклады проценты с 4 на 3%, на том основании, что, составляя непроизводительный капитал, процентные вклады отягощают собою кредитные учреждения. Между тем понижение процентов объявлено было тотчас после основания Главного общества железных дорог, акциям которого правительство гарантировало 5%. Вероятно, это имелось в виду при вытеснении капиталов из банков. Вследствие такой меры, из кредитных учреждений деньги потекли на заграничные биржи, а так как при предстоявшем займе 12 мил. ф. стер, можно было ожидать еще большего отлива, то их старались удержать 4% непрерывно-доходными билетами {Отлив действительно был огромный:

Количество вложенных вкладов

1855 г. 223 695 926 р.

1856 ‘ 286 685 983 ‘

Итого 510 381909 р.

1857 г. 288 650 735 р.

1858 ‘ 302 807 044 ‘

Итого 591 457 779 р.

Взятых обратно

1855 г. 191 475 357 р.

1856 ‘ 239 182 889 ‘

Итого 430 658 246 р.

1857 г. 299 950 425 р.

1858 ‘ 355 615 293 ‘

Итого 655 565 718 р.

В 1855—1856 гг. вложено более, чем взято, на 79 723 663 р. В 1857—1858 гг. взято более, чем вложено, на 64 107 939 р.}, которые и были выпущены в апреле 1859 г., на них же обменены капиталы, внесенные на вечное время в разные кредитные учреждения. Но эти бумаги не были так выгодны, как прежние, напр. 4% облигации и т. п., вследствие того они и не имели большого успеха. Вслед за тем 10 сентября 1859 г. учреждены государственные 5% банковые билеты, также с целью консолидировать банковые вклады, они предложены в обмен на прежние билеты государственных банков и на 4% непрерывно-доходные — и погашаются с 1861 г. в течение 37 лет по тиражу. Вместе с тем вкладчикам предложено на выбор: или оставить свои вклады в кредитных учреждениях, или получить их обратно, но с 1 января 1860 г. им выдается вместо 3% только 2%, а начисление сложных процентов прекращается, то же применено и к будущим вкладам, которые поступят к 1 января 1860 г. Капиталы, внесенные частными лицами на вечное время, дозволено обращать в 4% непрерывно-доходные билеты, в противном случае они остаются на 2%. В течение 1859 г. в государственную долговую книгу было внесено таким образом из текущего долга 22 863 658 р. 4-процентными непрерывно-доходными билетами. Консолидированный долг увеличился с 515,6 мил. до 555 мил., а масса кредитных билетов с 644,6 мил. до 679 877 853 р. (разменный фонд уменьшился с 110 812 483 до 96 241 618 р.) {Ассигнаций находилось в обращении:

С 1828 по 1839 г. 170 221828

К 1 января 1850 г. 301 578 170

‘ ‘ ‘ 1853 ‘ 333 443 008

‘ ‘ ‘ 1854 ‘ 356 337 021

‘ ‘ ‘ 1855 ‘ 509181397

‘ ‘ ‘ 1856 ‘ 686 276 844

‘ ‘ ‘ 1857 ‘ 735 297 006}.

В 1860 г., при учреждении государственного банка, вместо прежних кредитных учреждений определено передать ему все вклады, принятые этими учреждениями, все счеты по 4% непрерывно-доходным билетам, суммы вкладов, обращенных на 5% государственные банковые билеты, счеты экспедиции государственных кредитных билетов н суммы, выданные из кредитных учреждений государственному казначейству. Это центральное учреждение сделалось, таким образом, главным органом по операциям консолидирования текущего долга. Из его отчета за 1860 г. мы можем определить отчасти и величину самого долга к началу 1861 г. Из его отчета видно:

1) Что к 1 января 1861 г. кредитных билетов находилось в обращении на 712 976 569 р., а разменный фонд 92 884 431 р., следовательно, беспроцентного долга по кредитным билетам оставалось 620 092 137 р.

2) Что сумма 5% билетов, причитавшаяся взамен процентных вкладов, составляла 276 578 500 р.

3) Что сумма 4% непрерывно-доходных билетов, отчасти уже занесенная в государственную долговую книгу, отчасти еще не занесенная, простиралась до 168 922 827 р.

4) Что долги государственного казначейства по займам из кредитных установлений, за вычетом уплаченных вкладными билетами, принадлежащими казенным местам (более 14 мил. руб.) и обращенных на 4% беспрерывно-доходные билеты, составляли 103 898 428 р.

Кроме того, в течение 1860 г. сделано было несколько новых займов, отчасти уже употребленных на расходы. Указ 14 июня уполномочил министра финансов не только объявить подписку на остальную сумму из займа 12 мил. ф. стер., заключенного в 1859 г., но и увеличить этот остаток с 5 до 8 мил., превратив первоначальные 3 ¹/₂% облигации в 4% ренты. Этот заем действительно состоялся в Лондоне в июле, и подписано было 5 мил. ф. стер. (Подписчики, братья Беринг в Лондоне, Гоппе и К^о в Амстердаме, получили разрешение остальные 3 мил. выпустить до конца года. Неизвестно, воспользовались ли они этим дозволением, или срок был продолжен.) Возьмем 5 мил. ф. стер.31250 000 р.

Через несколько дней после предыдущего, другой указ (17 июня) разрешил выпуск пяти новых серий билетов казначейства (LVI—LX), в 3 мил. руб. каждая, — всего 15 мил., с процентами по 4,32 на 100. Каждый билет в 50 р. приносит 2 р. 16 к. в год процентов. До исхода 1860 г. было два выпуска, которые дали {Подписка на первый выпуск в 4 мил. р. (30 сент.) простиралась до 36 674 700 р., так что надо было уменьшить до 8 ¹/₂% суммы, подписанные лицами, требовавшими более 20 билетов (1 000 р.). Вторая подписка на 5 мил. руб. окончена 15 декабря и дошла до огромной цифры 306 760 600 р., для удовлетворения, по возможности, подписчиков государственный банк, с разрешения министра финансов, увеличил выпускную сумму на 1 791 700 р. Подписавшиеся на 16 билетов и менее получали полную сумму, все же те, которые подписались на большее количество билетов, получили 17.} 10 791700 р.

Прибавим сюда прежние выпуски билетов казначейства, которые к 1 января 1859 г. простирались до 93 000 000 р.

И консолидированный долг, к 1860 г. составлявший 555 012 127 ‘

Итого 1 859 545 709 р.

К 1860 г. состояло в капитале выкупа 60 262 009 р., предполагая, что вся эта сумма уйдет по назначению 60 262 009 мил.

Получим общую сумму госуд. долга к 1861 г. 1799 283 700 р.

Наконец в исходе 1860 г. (16 декабря) государственному банку разрешено выпустить на 100 мил. р. 4% металлических билетов, в 300 р. каждый, погашая их в течение 41 года. Как проценты, так и погашение платятся звонкой монетой, на погашение назначен 1%. Два выпуска этих билетов уже состоялись (в 1861 г.), каждый в 12 мил. р.

В вышеприведенном итоге 1 799 283 700 р. заключается:

Долгов процентных 1 179 191 563 ‘

‘ беспроцентных 620 092 137 ‘

В 1859 г. по процентному долгу в 580 686 622 р. на погашение употреблено 30 113 295 р. и на уплату процентов положено 28 069 082 р., всего 58 182 377 p.. не считая текущих долгов. На новые долги 1860 г. одних процентов можно считать 26 750 000 р., да на прежние билеты казначейства около 4 мил., итого процентов 54,8 мил., из них около 14 мил. по 5% банковым билетам обеспечены платежами дебиторов бывших кредитных учреждений.

Считая только консолидированные долги собственно России с ассигнациями, находим, что эти две категории долгов возрастали следующим образом:

	1847	1853	1856	1860
Рубли¹⁹	571 251 789	778 917 692	1 142 455 179	1 234 889 980.

За этим следует у г. Корсака статья о финансах и государственных долгах Царства польского²⁰, но до них нам нет дела. Говоря затем о военных силах нашего отечества, г. Корсак между прочим замечает:

‘Так называемые инспекторские смотры лежат на обязанности начальников дивизий и корпусных командиров, инспектирующих полки в установленное время, а между тем эти лица суть прямые начальники инспектируемых ими войск, следовательно, совмещают в себе и распорядительную власть, и контроль над этими войсками.

В 1858 г. по сметам на содержании провиантного ведомства находилось:

Людей 1 099 305

Лошадей 159 950

На них к ‘непременному’ отпуску назначено было 39 474 141 р. Средним числом причиталось на одного человека 24 р. 56 к., а на одну лошадь — 64 р. 51 к. На довольствии комиссариата в 1858 г. было 990 817 чел., в том числе солдат 959 806, а расходов ассигновано 28 217 783 р., или 28 р. 47 к. на человека. Вообще, продовольствие войска на 1858 г. требовало: заготовки муки 2 088 843, круп 167 10772, овса 402 702 четвертей, всего на 10 353 225 р.

Сила войск. Войска разделяются на регулярные и иррегулярные, первые— на действующие и резервные. К 1858 г. находилось по спискам в регулярных войсках:

	Генералов, штаб- и об.-офицеров	Нижних чинов
Действующих	29 289 2 655
Резервных	841 521 85570
Итог	31 944	927 091

За изменениями, последовавшими в составе их в 1858 г., числительная сила регулярных войск к 1859 г. была по спискам:

	Генералов	Штаб- и об.-оф.	Нижних чинов	Орудий
Действующих	334	26 997	783 352	744
Резервных	23	3 054	66 873	88
Итог	357	30 051	850 225	832
Иррегулярных	30	4 665	421 435	248
Всего	387	34 716	1 271 660	1030

Немедленно по окончании Крымской войны в войсках сделаны были многие сокращения: из рядов регулярных, иррегулярных войск и государственного ополчения уволено до миллиона человек, но и с этим сокращением армия представляла еще громадную цифру, превышающую миллион. Поэтому сделаны были новые ограничения, и регулярная армия, до войны представлявшая круглую цифру 1 140 000, уменьшилась к 1859 г. на 290 000 и состояла только из 850 000 человек. Между прочим, в 1858 г. уволено из регулярных войск в бессрочный отпуск около 19 500 человек и во временный — 20 000. Вообще, к 1 января 1859 г. находилось в губерниях в бессрочном и временном отпуску нижних чинов 503 335 человек, в этом числе было отпускных сверхкомплектных, предназначенных на пополнение обыкновенной убыли в действующих и резервных войсках, в течение льготного времени от рекрутских наборов — 259 101, н ожидалось к прибытию в губернии еще 4 989, так что весь фонд для пополнения обыкновенной убыли простирался до 264 090 человек. Остальные 239 245 человек назначены для укомплектования действующих и для сформирования резервных войск на случай военного времени. Кроме временных отпусков, сокращению военного сословия содействовали следующие важные меры: указом 25 декабря 1856 г. велено исключить из военного ведомства и обратить в свободные податные сословия всех солдатских детей (военных кантонистов), и возвращено таким образом до 378 000 малолетних в их семейства. Но с целью пристроить солдатских детей, оставшихся без приюта, заведения военных кантонистов и учебных стрелковых полков преобразованы в училища военного ведомства, число которых предполагается сократить с развитием народных школ и с распространением в войсках грамотности. Во всех этих кантонистских заведениях к 1 января 1858 г. воспитанников было 19 617 человек, а к 1 января 1859 г. оставалось уже только 12 451 человек.

В то же время последовало упразднение военных поселений, не имевших никакого значения в составе военных сил, а между тем парализовавших производительность и промышленность значительной части южного и юго-западного края и губерний: Новгородской, Витебской и Могилевской ²¹.

Далее начата замена казенной прислуги (нестроевых команд, комплектуемых неспособными нижними чинами) вольнонаемными людьми. Эта мера избавит от обязательной службы до 62 000 человек. Сокращено число караульных нарядов, вследствие чего число постов уменьшилось до 2 000, а ежедневный расход людей сократился на 6 000. Кроме того, отменен наряд часовых в разных заведениях, присутственных местах и заставах, что также сократило число постов на 1 500. Следствием сокращения армии предвидится уменьшение на 25% числа призываемых на службу рекрут, оно уменьшило уже на ¹/₅ квартирную и подводную повинность. Но взамен того сформированы на совершенно новых основаниях резервные части армии, из которых могут пополняться действующие войска. Увеличено число стрелковых частей в армии учреждением стрелковых рот в каждом батальоне и присоединением к составу каждой пехотной дивизии по одному стрелковому батальону. Вводится усовершенствованное огнестрельное оружие (к 1 января 1860 г. предполагалось иметь в войсках 80 554 шестилинейных винтовок, вся пехота будет окончательно вооружена ими к 1864 г.). Для обучения стрельбе учреждены три стрелковые школы с учебными стрелковыми ротами, для кавалерии — кавалерийское училище в Елисаветграде.

По хозяйственной части готовятся также некоторые преобразования. Между прочим, составлены проекты новых табелей или расписаний разных потребностей для войска. Не касаясь устарелых форм провиантской администрации, замедляющей ход дел лишними инстанциями (вообще по военному министерству в течение 1858 г. было бумаг: входящих 440 122 и исходящих 305 922, всего 746 044), сократили покуда провиантский штат на 286 человек чиновников и 870 нижних чинов. Содержание солдат улучшено прибавкою так называемых приварочных денег (стоимость содержания каждого солдата обошлась в 1858 г. в 72 р. 40 к., а в 1859 г. — 74 р. 39 к.), для офицеров учреждена эмеритальная {Закрытая, ведомственная. — Ред.} касса и усилены оклады. Утвержденное уже изменение в гражданском и полицейском законодательстве тех постановлений, в силу которых армия наша считалась как бы местом ссылки, и готовящийся новый уголовный устав, в котором значительно смягчены наказания (высшая мера телесного наказания за обыкновенные преступления — 1 500 ударов вместо 6 000!) должны оказать полезное влияние на нравственное состояние войск. В заключение всего с 1857 г. обращено внимание на обучение солдат грамоте’.

Этих реформ нельзя не одобрить и есть основания полагать, что готовятся новые преобразования в том же духе, от которых улучшится положение солдат, армия приобретет большую действительную боевую силу, число бесполезных в боевом отношении частей ее уменьшится, и поэтому рекрутская повинность облегчится, а с тем вместе будет равномернее распределено ее отправление. Если мы не ошибаемся, нынешний военный министр делает все зависящее от него для осуществления широких и действительно полезных реформ по своей части. Вот извлечение из истории русского войска, сообщаемой г. Корсаком:

‘Исторические заметки. Русское войско при Петре I, в 1712 г., состояло из 108 000 чел., в год его смерти (1725) уже считалось 196 000 чел. В Семилетнюю войну, когда России в первый раз пришлось сражаться в Средней Европе у нее было регулярных войск 162 750 чел., а именно: 30 полков кавалерии (6 кирасирских, 6 гренадерских, 18 драгунских) — 31950 чел., и 50 полков пехоты (4 гренадерских и 46 мушкетерских) — 130 800. К этому можно бы причислить несколько милиционных полков. Императрица Екатерина II значительно увеличила армию. В 1785 г. считалось уже до 360 000 чел. По подробному расчету 1794 г. значилось:

53 полка и 19 бригад кавалерии 81 200

72 ‘ ‘ 32 батальона пехоты 203 900

5 ‘ ‘ 2 роты артиллерии 27 700

130 полков и проч. регулярных войск 312 800

Сверх того, иррегулярные войска:

Казаки, башкирцы и пр. 69 200

Гарнизон 60 000

Всего 442 000 ²²

Один список, относящийся к концу 1763 г., представляет следующие данные:

1) Гвардия:

Кавалерии… 3 300 } 19 600

Пехоты 9 300 }

Полевые полки: Кавалерия.

49 700 }

Пехота 219 100 } 382 600

Артиллерия 42 900 }

Гарнизон 70 900}

Всего 395200

Со включением инвалидов и иррегулярных войск вся масса военных сил (на бумаге) простиралась до 506 700 чел.

В оба похода 1805 и 1807 гг. русские выставили в Германию не более 80—90 000 человек.

Под Аустерлицем действительные силы союзников не составляли и 80 000, из них 15 700 австрийцев. (Французы противопоставили им равное число.)

Что касается до великой войны 1812 г., то по поводу ее составлялись о числе войск ведомости, из которых приводим следующее краткое извлечение:

Регулярных войск (в том числе 98 000 гарнизонных солдат и инвалидов) 539 400

Иррегулярных войск 100 000

Народного ополчения 851 100

Всего 1 490 500

В начале войны русская армия численностью далеко уступала французской, в состав ее входили²³:

Войска первой линии

Первая западная армия 104 150 чел.

Вторая западная армия 35 000 ‘

Резервная армия 36 000 ‘

Всего в первой линии по большей мере 175 150 чел.²⁴

регулярного войска и 938 орудий, не считая казаков, в которых в начале кампании мало представлялось надобности. Против этого сравнительно слабого войска Наполеон выступил более чем с 400 000 человек.

Во второй линии у Сакена было 42 500 чел.

Из третьей линии действующая армия всегда могла получить в подкрепление 46 000 пехоты, 9 300 конницы и рекрут. Сверх того в Финляндии стояло 30 000 под начальством Штейнгеля и 53 000 на Дунае²⁵.

Трудности похода привели русское войско почти в такое же расстройство, как и французское, и отозвались не много меньшим ущербом. В некоторых частях истреблены были целые роты, от некоторых батальонов осталось по 2—3 человека (по удостоверению Бутурлина, адъютанта императора Александра),²⁶ из 120 000 главной армии, под начальством Кутузова, осталось 35 000, у Витгенштейна из 50 000 — всего 15 000, от 10 000 посланных из внутренних губерний на подкрепление армии, только 1 700 достигли театра войны у Вильно (по уверению английского комиссара, сэра Роберта Вильсона). В записках Толя находим следующий расчет:

Обе западные армии (за вычетом 21-тысячного корпуса Витгенштейна):

первая — 83 000, вторая — 35 000, составляли 118 000

Подкреплений они получили 91 800

Всего 209 800

В половине декабря в Вильно еще было в строю 40 290

Следовательно, с конца июня до половины декабря убыло 169 510

В лазаретах лежало 48 335 чел. Если бы большая часть этих больных выздоровела, — чего, впрочем, как достоверно известно, не было, — то и тогда число убитых людей превышало бы первоначальное число войска. Русская армия, преследовавшая Наполеона в январе 1813 г., составляла только 15 000 чел. (Толь).

В походы 1813 и 1814 гг. сила русских войск никогда не превышала 150 000²⁷.

В оба турецкие похода 1828 и 1829 гг. русские явились на Пруте в числе 80 000, к которым в следующем году выслано было еще около 40 000. Когда главный корпус прибыл к Адрианополю, в нем считалось едва 15 000 способных носить оружие. Из 115 000 русских, вступивших в 1828 и 1829 годах в Европейскую Турцию, едва 10—15 000 перешли обратно Прут²⁸. Жомини говорит, что русская армия в эти два похода потеряла 115 000 чел., из коих 100 000 погибло от болезней. Уже первый поход уничтожил 40 000 солдат. С мая 1828 до февраля 1829 г. 201 108 чел. лежало в госпиталях, с особенною силою свирепствовала чума. Борьба с Польшей в 1831 г. снова требовала значительных усилий. С тех пор сознана была необходимость основательных преобразований, из них многие уже сделаны, другие остались еще неисполненными. В венгерском походе 1849 г. русская вспомогательная армия явилась к австрийцам в числе около 120 000 чел. Крымская война разом открыла существование многих злоупотреблений, особенно в продовольствии. Если уже до войны по официальным сведениям у нас считалось 1 200 000 войска (в том числе 200 000 кантонистов), то тем замечательнее незначительность сил, двинувшихся в Дунайские княжества. Для продолжения борьбы требовались необыкновенные усилия. Правда, что России надо было заботиться и о защите многих, весьма отдаленных пунктов, но на главном театре войны никогда не было в действии зараз и 200 000 чел. В течение 20 месяцев объявлены были следующие наборы:

Указом 10 февраля 1854 г., 9 чел. с 1000 в западных губерниях

‘ 9 мая ‘ ‘ 9 ‘ ‘ ‘ восточных ‘

‘ 7 сентября ‘ ‘ 10 ‘ ‘ ‘ западных ‘

‘ 13 декабря ‘ ‘ 10 ‘ ‘ ‘ восточных ‘

‘ 10 февраля 1855 г., 13 ‘ ‘ ‘ 18 губерн.— Ополчение

‘ 31 мая ‘ ‘

‘ 12 августа ‘ ‘ 13 ‘ ‘ прочих губерниях

‘ 7 октября ‘ ‘

‘ 6 мая ‘ ‘ 12 ‘ ‘ ‘ западных губерниях

‘ 15 октября ‘ ‘ 10 ‘ ‘ ‘ во всех губ., искл. 7

Ополчение дало 372 000, оно было разделено на 337 дружин, старые солдаты, поступившие в резервные батальоны, и новые наборы составили 367 000, — всего, следовательно, 739 000 (по отчету министра внутренних дел) — число огромное, но все-таки вдвое меньше того, какое можно набрать в прочей Европе. В официальных списках число войск в Крыму в начале 1855 г. показывалось в 250 000 с 100 000 лошадей. Общее число солдат во всем государстве, состоящих на попечении комиссариата, простиралось в 1855 г. до 845 000 с 187 360 лошадьми, а в 1856 г. — до 796 975 и 183 570. Таким образом, в последний год было уже трудно держать военные силы на прежней высоте. Потеря увеличивалась. По одному вычислению, русская армия до конца 1854 г. лишилась 111 132 человека, из коих 29 204 убитыми, 55 304 ранеными, 6 460 контуженными, 16 156 умершими от болезней (последняя цифра очень низка, вероятно, здесь считаются только солдаты, умершие в ближайших к месту действия лазаретах), тут не приняты в расчет потери кавказской армии и иррегулярных войск, казаков и пр. В одном Симферополе, главном госпитале Севастополя, с апреля 1855 до июля 1856 г. умерло более 40 000 человек, кроме того, отсюда пошло до 300 транспортов почти с 100 000 больных в другие соседние места. Почти то же можно сказать о Бахчисарае и Перекопе, бывших также сборными местами для больных. Парижский ‘Pays’ {‘Страна’. — Ред.} вычислял потерю русской армии в 277 000 человек, сверх того, черноморский флот из 38 400 человек потерял 23 000. — Приведем еще один замечательный факт: по сведению министерства внутренних дел, после удаления из Крыма неприятеля, убрано и зарыто было в землю, для очищения воздуха, около 200 000 остовов скота, служившего для перевозки тяжестей’.

Из отдела об ‘общественных, промышленных и торговых отношениях’ мы извлечем следующие отрывки. Вот, по справедливым словам г. Корсака ²⁹. —

‘Цифры, которые могут служить указателем того, в каком положении находятся государственные крестьяне и в чем они особенно нуждаются. В 1858 г. средним числом у государственных крестьян приходилось:

1 питейное заведение на… 1 409 ч. об. п.

1 административное или судебное место 2 348 ‘ ‘ ‘

1 школа 7 994 ‘ ‘ ‘

1 вспомогательная касса 15 258 ‘ ‘ ‘

1 церковь 17 722 ‘ ‘ ‘

1 сберегательная касса 35 191 ‘ ‘ ‘

1 богадельня 54 037 ‘ ‘ ‘

1 больница 1 010 000 ‘ ‘ ‘

1 учащийся на 130 ‘ ‘ ‘

1 должностное лицо 218 ‘ ‘ ‘

1 духовное лицо или церковно-служитель 378 ‘ ‘ ‘

1 повивальная бабка 1 830 ‘ ‘ ‘

1 наставник или наставница 6 987 ‘ ‘ ‘

1 фельдшер 30 606 ‘ ‘ ‘

1 врач 101 508 ‘ ‘ ‘

Далее г. Корсак говорит о промышленном и торговом законодательстве ³⁰:

‘Промышленная и торговая деятельность связана множеством стеснительных учреждений, которые, в последнее время, обратили на себя внимание правительства и составляют предмет рассуждений специальных комиссий. Из постановлений, не прямо касающихся промышленности и торговли, особенно тяжело отзываются на той и другой круговая порука при отправлении рекрутской повинности и уплате подушной и паспортная система. Круговая порука, которая нисколько не предотвращает недоборов в податях и не может заменить хорошей системы налогов, служит только к ограничению свободы передвижения и свободы приложения труда к производству. Паспортная система соединена с огромной тратой времени и денег и дает только бесчисленные поводы к бесполезной переписке, к вмешательству чиновников в дела промышленника, к штрафам, арестам и т. п. Об откупной системе и влиянии ее на промышленность было уже сказано. Здесь мы сделаем некоторые замечания о цехах, гильдиях, о таможенном тарифе, как о предметах, прямо относящихся к промышленному и торговому законодательству.

Ремесленные постановления в России (за исключением Остзейских и отчасти западных губерний) не имели исторической основы, а были почти целиком заимствованы у западных государств еще в прошлом столетии. Это учреждение имело, может быть (что, впрочем, весьма сомнительно), в свое время полезное влияние на наши ремесленные сословия, но с тех пор как фабрично-ремесленное производство сделало у нас некоторые успехи, цеховые учреждения обратились прямо в стеснения для промыслов. На основании действующих постановлений, различие между фабриками и ремеслами сопровождается важными различиями в значении и правах фабричных и ремесленных заведений. Содержатели фабрик и заводов должны быть записаны в гильдии, но лица’ вновь учреждающие фабрики и заводы, должны записываться в известный цех и обязаны подчиняться цеховым постановлениям. К этим двум главным родам заведений следует причислить так называемые домашние заведения, содержатели которых (мещане и крестьяне) освобождаются и от гильдейских платежей и от записки в цехи. При таком различии прав и обязанностей этих заведений, законодательство не определяет точно их взаимных границ, единственным разграничением ремесл от фабрик он признает ручную работу. Ремесленные управы, для усиления ремесленных сборов, простирали свои требования о записке в цехи не только на домашние заведения или малые фабрики, содержатели которых вовсе освобождены от взятия гильдейских свидетельств, но и на фабричные и заводские заведения, снабженные льготными свидетельствами, и даже на признанные фабрики, под тем предлогом, что на них работа производится ручным способом и что есть цехи одинакового с ними названия. Они произвольно размножали число цехов и без разбора применяли к ним нисколько не сходные производства {В 1850 г. в числе 35 цехов, состоявших при Санкт-петербургской ремесленной управе между прочим поименован цех ситцепечатный, с причислением к нему производств: шпалерного, клееночного и резиновых вещей, в цех малярный занесены табачное и сургучное производства: в цех колбасный — помадное, горчичное и ваксильное производства, в цех шорный — ватное и прядильное. В 1857 г. в числе 24 цехов, состоявших при Московской ремесленной управе, были: цех ленточный, к которому отнесены заведения красильные и ткацкие, кумачный — с крашением и чищением сукон и материй и ткачеством, в цех медный причислено делание оптических инструментов, производство жестяное и оловянное, к цеху каретному причислены: выделка обручей, бочек, четвериков, к цеху кузнечному — делание физических и математических инструментов. Примеч. г. Корсака.}, не только ремесленные, но и фабричные, стараясь включить в круг своего ведения всю мелкую фабричную и заводскую промышленность. Мелкий фабрикант, попавший однажды в цех, с трудом уже может выбраться из него и поступить на фабричное положение, расширив производство, тем более, что получение свидетельства на звание фабриканта или заводчика сопряжено с сложными формальностями и потерею времени. Притом цеховые формальности, отвлекая рабочих от дела, затрудняя хозяев, служат поводом к явным неудовольствиям и спорам. Комиссия, назначенная в 1860 г. для исследования этого вопроса, убедилась в необходимости коренного изменения промышленных постановлений, признавая вместе с тем необходимым и уничтожение цехов.

Гильдии имеют не только материальное, но и нравственно вредное влияние на торговлю и на торговцев^3|. По крайней неравномерности налога, они стесняют чрезмерно мелких торговцев и чрезмерно облегчают больших ко вреду малых. Этот вопрос также занимает правительство. Какими стеснениями для торговли должен отзываться тариф, можно видеть уже из того, что из 311 статей его, обложенных привозною пошлиной, 99 дали в 1859 г. 19 425 000 р. дохода, или 87% (всего получено по европейской торговле 22 358 000), а 212 статей — 2 933 000, то есть 13%. Есть десятки статей, которые доставляют дохода лишь по нескольку копеек в год. Провоз товаров через таможни обставлен не менее стеснительными формальностями. Таможенное законодательство также преобразовывается.

Наконец нельзя не обратить внимания на многие сословные и личные привилегии, на слабость и шаткость кредитного законодательства, которое делает чрезвычайно затруднительным взыскание по разным обязательствам и этим сильно подрывает кредит, — и на бесчисленные поводы к вмешательству полиции в промышленные и торговые дела, которое уничтожает возможность правильных расчетов в предприятиях, а многих лиц совершенно удерживает от промышленной деятельности. Эти поводы порождаются, впрочем, не одним только торговым и промышленным законодательством, но общим характером администрации, которая дает слишком мало простора для частной деятельности. В этом случае упрек, делаемый Франции за ее чрезмерную централизацию, чуть ли не в большей степени прилагается к нам, особенно, если принять в расчет различие в степени развития и добросовестности исполнителей’.

Из этих выписок читатель может видеть, каких трудов и хлопот должно было стоить собирание и обнародование статистических данных, сообщаемых русской публике г. Корсаком, и как важна ‘Статистика’ Кольба в русском переводе.

ПРИМЕЧАНИЯ

¹ Книга представляет перевод с немецкого языка известного труда Кольба ‘Handbuch der vergleichenden Statistik’.

Обозначение в заголовке — том I — неточно. Как видно из дальнейшего в русском переводе два тома. Распределение работы Кольба по двум томам сделано вследствие разросшегося объема книги, увеличившегося за счет вставки Корсаком обширного очерка о России (больше 120 страниц — от 164 до 287).

В I томе помещена статистика Великобритании, Австрии, Пруссии и России, во II томе — остальные европейские страны и Америка. Кроме того, во II томе есть глава ‘Общее обозрение’, где дается суммированная статистика стран и глава ‘Общечеловеческие отношения’, содержанием которой является сравнительная статистика движения народонаселения.

² Молинари Густав (1819—1912) — вульгарный экономист. С 1856 г.— постоянный сотрудник ‘Русского вестника’ и ‘Московских ведомостей’, где был напечатан ряд его статей (‘О свободе труда’ — в 1860 г. ‘Международные интересы’ — 1861 г. и др.). — Курсель-Сенель Жан Густав (1813 — 1892) — французский буржуазный экономист, профессор политической экономии в Сент-Яго (Чили). — Вызинский Генрих Викентьевич (1821—1827) — историк, профессор Московского университета. — Мейер Д. И. — либеральный профессор, юрист. — Марко-Вовчок (псевдоним Маркович Марии Александровны) (1834—1907) — украинская писательница. Украинское название упоминаемой здесь книги: ‘Народні оповидання Марко Вовчок’, впервые издана в 1858 г. — Костомаров Николай Иванович (1817—1885) — с 1846 г. профессор русской истории Киевского университета, член тайного ‘Кирилло-Мефодиевского братства’, в 1847 г. по делу этого братства был арестован и выслан в Саратов, в 1859—1862 гг. — профессор Петербургского университета.— Фишер Куно (1824—1907) — немецкий историк философии, профессор Иенского и Гейдельбергского университетов, идеалист-гегельянец. Об его ‘Истории новой философии’ был напечатан отрицательный отзыв в No 2 ‘Современника’ за 1862 г.— Шмидт Генрих-Юлиан (1818—1886) — немецкий публицист, историк литературы.— Миллъ Джон-Стюарт (1806—1873) — английский экономист и философ.

³ Отзыв Чернышевского о соч. Гизо ‘История цивилизации в Европе от падения Римской империи до французской революции’ (см. в т. VII наст. изд.).

⁴ Свою точку зрения, то есть ‘основной взгляд на статистику’ Кольб излагает в ‘Предисловии автора’ (III—VIII). Остальное содержание книги представляет собою статистические данные с пояснительным текстом, если не считать последнего раздела ‘Общечеловеческие отношения’ (т. 2, стр. 277— 314). где автор полемизирует с Мальтусом (‘Вопрос о чрезмерном народонаселении’, стр. 309 и ел.), опираясь на статистику, а также отдельных заголовков к статистическим данным, например: ‘Чем ниже цивилизация и сильнее нищета, тем ужаснее смертность’, ‘С благосостоянием и культурой увеличивается средняя жизни’ и др.

⁵ Из сочинений Корсака следует отметить ‘О формах промышленности в Западной Европе и России’, М., 1861 г.

⁶ У Корсака-Кольба (стр. 169): ‘За исключением Польши и Финляндии по ведомости о 10-ревизии (1858 г. — С. Б.), изданной министерством финансов, народонаселение империи исчислено в 62 601 832 д. об. пола. Сюда надо прибавить не вошедшие вовсе в перечень регулярные войска и бессрочно-отпускных с их семействами, примерно до 1 600 000 д., киргизов оренбургского ведомства до 800 000 и подвластных кавказских племен до 300 000 д., что увеличит цифру народонаселения до 65 300 000. По сведениям же Центрального статистического комитета (который получает их от губернских комитетов), без Польши и Финляндии в империи считается 67 126 000. то есть на 1 826 000 более (курсив Корсака) против приведенного сейчас вычисления’.

По данным Корсака, народонаселение Европейской России в 1858 г. составляло (включая Польшу и Финляндию) 66 570 226 человек, в Азиатской (включая часть принадлежавшей России Американской Аляски) — 6 961 716, а всего в России, таким образом, населения — 73 551 842 человека.

⁷ Расширение пространства России произошло за счет присоединения царства Польского и Финляндии.

⁸ Насмешка Чернышевского над панславистскими вожделениями В. И. Ламанского и других славянофилов.

⁹ Савельев-Ростиславич Николай Васильевич (ум. в 1854 г.) — славянофил, сотрудничавший в ‘Сыне отечества’ и ‘Журнале министерства народного просвещения’.

¹⁰ Потому что, — недоговаривает Чернышевский, — русскому народу в течение многих столетий приходилось выдерживать натиск монголов, отражать притязания немецких, польских, шведских, французских интервентов.

¹¹ Календарь, издававшийся с 1728 г. по 1869 г. Академией наук. Месяцеслов заключал в себе разные сведения календарного характера, а также географические, статистические и другие справочные материалы. Кроме того, в месяцеслове иногда помещались статьи научного содержания из области астрономии, метеорологии, физики и проч.

¹² Латинское название Одиссея, основного персонажа поэмы Гомера ‘Илиада’.

¹³ Из ‘Ревизора’ Гоголя.

¹⁴ Хлестаков — главный герой комедии ‘Ревизор’.

¹⁵ Ламанский Владимир Иванович (1833—1914) — славянофил, профессор Петербургского университета, один из идейных противников Чернышевского.

¹⁶ У Корсака-Кольба до итоговой суммы консолидированного долга, здесь приведенной, идет перечень всех государственных долгов России на 1 января 1859 г. и на 1 января 1860 г.

¹⁷ Виллафранкский мир был заключен Наполеоном III в июле 1859 г. с австрийским императором Францем-Иосифом без ведома Пьемонта. По этому миру к Пьемонту отошла только Ломбардия, Венеция же осталась за Австрией.

¹⁸ Здесь Чернышевским опущено примечание: ‘Замечательно, что Россия в этом займе поместила свои облигации на 8 франков дороже, чем французское правительство в своем последнем военном займе в 500 млн. франков, который, правда, заключен был в военное время’.

¹⁹ У Корсака-Кольба есть еще сведения: в 1857 г.— 1 211 267 654, в 1859 г. 1 160 636 731.

²⁰ До этих данных о финансах Царства Польского у Корсака-Кольба имеются еще сведения о городском хозяйстве.

²¹ Здесь Чернышевским опущено примечание об обязательных работах поселян в связи с упразднением военных поселений.

²² После этого Чернышевским опущены сведения об увеличении Павлом I пехоты за счет конницы.

²³ После этого у Корсака-Кольба ссылка на источник, откуда почерпнуты дальнейшие сведения (см. ‘Denkwiidigkeiten des Generals Friedrich Grafen von Toll’ — ‘Достопамятные мысли генерала графа Фридриха Толя’).

²⁴ У Корсака-Кольба по каждому слагаемому дается еще наименование начальствующего лица армий и состав последних.

²⁵ После этого у Корсака-Кольба следуют разные сведения, в том числе о количестве войск и орудий, участвовавших в Бородинском бою на стороне русских. — Штейнгель Вячеслав Владимирович (1823—1897) — русский генерал, редактор ‘Российской военной хроники’.

²⁶ Бутурлин Дмитрий Петрович (1790—1849) — впоследствии сенатор и военный писатель, председатель так называемого ‘бутурлинского комитета’, по поручению правительства Николая I выработавшего правила по усилению цензурного гнета. — Витгенштейн Петр Христианович (1768—1842) — русский фельдмаршал, участник войн с Наполеоном I. — Вильсон Роберт-Томас (1777—1849) — английский генерал, в 1806—1807 гг., будучи волонтером русских войск, принимал участие в войне против Наполеона.

²⁷ После этого у Корсака-Кольба в скобках число русских и французских войск под Бауценом.

²⁸ У Корсака здесь ссылка на Мольтке. — Ж о мини Анри (1779— 1869) — военный писатель, швейцарец, служивший во французских войсках, после поражения Наполеона перешел на русскую службу.

²⁹ Отрывок ‘Цифры, которые…’ помещен у Корсака-Кольба в примечании к абзацу, где говорится о формальном освобождении без земли остзейских крестьян. Примечание начинается словами ‘Сообщаем здесь цифры, которые…’ Дальше, как у Чернышевского.

³⁰ Перед разделом о промышленной и торговой деятельности у Корсака-Кольба есть раздел, не цитированный Чернышевским, ‘Поземельная собственность и общинное владение землею’.

³¹ Здесь Чернышевским опущен отрывок, в котором Корсак-Кольб показывают различные стороны вредного влияния гильдий на торговлю. Чернышевский приводит только одну сторону этого влияния, и в связи с этим перередактировал дальнейший текст.

ТЕКСТОЛОГИЧЕСКИЕ И БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЕ КОММЕНТАРИИ

Впервые напечатано в ‘Современнике’ 1862 г., кн. II, отдел ‘Современное обозрение. Новые книги’, стр. 292—314. Перепечатано в полном собрании сочинений 1906 г., т. IX, стр. 82—99. Печатается по тексту ‘Современника’.

Руководство к сравнительной статистике Г. Ф. Кольба. Переведено и дополнено под редакцией) А. Корсака. Издание Николая Тиблена. Том I. Спб. 1862 г.1

ПРИМЕЧАНИЯ

ТЕКСТОЛОГИЧЕСКИЕ И БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЕ КОММЕНТАРИИ

Читайте также:

Руководство к сравнительной статистике Г. Ф. Кольба. Переведено и дополнено под редакцией) А. Корсака. Издание Николая Тиблена. Том I. Спб. 1862 г.¹