Руководство к познанию средней истории для средних учебных заведений, сочиненное С. Смарагдовым, Белинский Виссарион Григорьевич, Год: 1841
Время на прочтение: 7 минут(ы)
В. Г. Белинский. Полное собрание сочинений.
Том пятый. Статьи и рецензии (1841-1844)
М., Издательство Академии Наук СССР, 1954
51. Руководство к познанию средней истории для средних учебных заведений, сочиненное С. Смарагдовым, учителем истории и географии при Сиротском институте императорского Гатчинского воспитательного дома. Напечатано иждивением Санкт-Петербургского воспитательного дома. Санкт-Петербург. В типографии Штаба военно-учебных заведений. 1841. В 8-ю д. л. 408 и XI стр.1
Русская литература, как известно всякому, очень бедна даже переводными историческими сочинениями, не только оригинальными. У нас переведен только Роллен и Милот, первый — Тредьяковским, следовательно, хуже, чем совсем не переведен, не говоря уже о том, что и хороший перевод такой книги не был бы дорогим подарком. Потом у нас очень дурно переведен Тацит и довольно сносно Плутарх, а из новых историков — одна часть Гиббона.2 В прошлом году вышел перевод истории ‘Карла V’ Робертсона,3 но где он продается и где существует — бог весть. Еще переведена ‘История Тридцатилетней войны’ Шиллера’.4 Кажется, и всё тут… Из оригинальных опытов можно упомянуть только об опытах г. Ертова: ‘Всеобщая история древних просвещенных народов, от основания царств до летосчисления христианского’ (СПб., 1825) и ‘Всеобщая история о разрушении Западной и ослаблении Восточной римской империи, о переселении народов и образовании новых государств в Европе, Азии и Африке, до основания государства Российского’ (СПб., 1830). По самому заглавию этих книг можно судить, что они писаны человеком неученым, чуждым даже литературного образования. Их язык неправилен, воззрения довольно ограниченны. Но если возьмем в соображение, что они написаны человеком простым, не знающим, как видно, ни одного иностранного языка, по русским источникам, и что, при всем этом, они изложены толковито, не без смысла, богаты фактами, помещенными не без разбора и соображения, и что притом они — единственный опыт в этом роде на русском языке,— то и согласимся признать их очень примечательным явлением. Чтение их весьма полезно для людей, не знающих иностранных языков.5
Более богата русская литература учебными руководствами к истории, но и это относительное богатство состоит в количестве, а не в качестве. Что бы ни говорили об истории г. Кайданова, но — не в похвальбу русской литературе — должно сознаться, что не только переделка древней и новой истории Геерена, но и собственное изделие г. Кайданова — средняя история, были несравненно лучше всех исторических учебников на русском языке.
Но наша литература во всех отношениях и всегда останется верна своему характеру — противоречию и случайности, ей как будто на роду написано удивлять законы возможности и внезапно разрождаться явлениями, не имеющими ничего общего с ее же собственным ходом, развитием и состоянием. Мы уже не раз замечали, что в русской литературе нет исторической последовательности и соответственности в явлениях. В ней есть горы, которых вершины теряются в облаках, но эти горы одиноко стоят на плоской поверхности, не окруженные множеством гор низшей высоты и даже лишенные соседства холмов и холмиков. Гора и плоскость — характер нашей литературы. Это явление недавно повторилось и в учебной русской литературе. В 1840 году вышло учебное руководство к древней истории для средних училищ, сочинение г. Смарагдова. Мы принялись за эту книгу с явным предубеждением не в ее пользу, но с первых же страниц были изумлены строгою отчетливостию в системе, наукообразным изложением, богатством истинно исторического содержания и наконец духом новой жизни, веющим в этом учебном очерке истории древнего мира.6 Теперь вышла ‘Средняя история’ г. Смарагдова,— мы принялись за нее уже с ожиданием чего-то хорошего, но нашли в ней еще больше, нежели сколько надеялись. Надо заметить, что для древней и новой истории наша учебная литература имела, по крайней мере, переделку, хотя и довольно жалкую, Геереновой истории г. Кайдановым, для средней же истории на русском языке почти ничего не было. И потому заслуга г. Смарагдова была бы велика даже и тогда, если б его ‘Средняя история’ была относительно хороша, но это такое учебное руководство, каких немного и на немецком языке и каких едва ли можно найти на французском. Ясность, простота изложения, запечатлевающаяся в памяти искусная группировка и расположение событий, умение всему дать свое место, указать на существенное, остановиться на важнейшем и вскользь заметить о менее важном, современный взгляд на историю, дух жизни, которым оживляется сжатый рассказ,— вот достоинства истории г. Смарагдова. Нельзя удовлетворительнее и яснее расчистить дикую чащу средней истории, загроможденную таким множеством беспрестанно являющихся и исчезающих народов, таким множеством имен и лиц. Из истории г. Смарагдова ученик не только легко запомнит факты и события в частностях и подробностях, но и будет владеть стройною картиною полного и целого здания истории средних веков, будет знать причины, источник и последствия всех важнейших явлений — происхождение римской иерархии, Западной (римско-немецкой) империи, рыцарства, крестовых походов, тайных судилищ, аристократии, среднего сословия, или городов, всего величественного здания феодальных монархий. В учебной книге, систематически написанной, оглавление содержания имеет важное значение, оно есть конспект целого сочинения, по нем, как по конспекту, можно судить о самом сочинении,— и потому мы почитаем нужным выписать здесь оглавление книги г. Смарагдова, как факт, по которому читатели могут судить о справедливости нашего суждения:
Период первый. Отделение первое. История германского быта и образования германских государств. Устройство Римской империи. Германцы. Первые движения германцев и изменение вида самой Германии. Великое переселение народов. Аттила. Падение Западной римской империи. Устройство новых германских государств. Христианство. История ост-готского государства. История лангобардского государства. История франкского государства. Карл Великий.— Отделение второе. История Восточной римской империи.— Отделение третье. История аравитян.— Период второй. Отделение первое. История государств, составлявших Западную римскую империю. История франкского государства. Ленная система. История Франции. История Германии и проч.— Отделение второе. Государства, не входившие в состав Карловой монархии. История Англии. История Скандинавии. История Венгрии.— Отделение третье. История Восточной римской империи.— Отделение четвертое. История Пиренейского полуострова.— Отделение пятое. История мухаммеданских царств в Азии и Африке.— Период третий. Отделение первое. Крестовые пеходы. Причины крестовых походов. Первый крестовый поход. Рыцарство. Монашество. Духовные рыцарские ордена. Второй крестовый поход. Третий крестовый поход. Четвертый крестовый поход. Пятый крестовый поход. Крестовые походы Лудовика Святого. Следствия крестовых походов.— Отделение второе. Частная история государств в III периоде. Западные государства. Франция. Англия. Пиренейский полуостров, Германия и проч. Италия. Венгрия. Польша.— Отделение третье. Скандинавия.— Отделение четвертое. Византийская империя и Азия. Общее заключение о судьбе и развитии человечества в средние веки. Состояние наук и искусств в средние веки. Изобретения и открытия средних веков. Хронологическая таблица.
Учебная книга имеет свои особенности, отличающие ее от ученой книги: первая есть как бы конспект в отношении к последней. И потому, без основательного изучения во-время первой, бесполезно чтение ученых сочинений исторических, равно как и художественных историй, частных или всеобщих. Можно знать много фактов и не знать, к чему их отнести и в какой связи они с прочими, а это почти то же, что ничего не знать. И потому одно из главнейших достоинств учебника — краткость при полноте. Вот почему г. Смарагдов многие факты совсем пропускает, только упоминая о них, как уже об известных. Так, например, у него часто встречаются отрывистые фразы, вроде следующих: ‘Гроб Аттилы’. — ‘Рассказ о железной короне лангобардских королей’.— ‘Рассказ об убиении Гуссейна, второго сына Алиева’.— ‘Его (Гаруна аль-Рашида) сношения с Карлом Великим’.— ‘Ученый Scotus Erigena, друг Альфреда’.— ‘Истребление волков в Англии в царствование Альфреда’ и т.п.
Касательно недостатков мы укажем только на неполноту очерка характера германцев. А здесь автору мог бы дать богатые материалы Тацит. Характеристика галлов, сделанная Юлием Цезарем и приведенная автором кстати, могла бы служить превосходным объяснением тайны духа нынешнего французского народа. Мы здесь требуем от автора не лишнего, но того, что он сам превосходно сделал в отношении к норманнам.
Вот его краткий, но схватывающий сущность дела очерк характера норманнов:
Как в пустыне Аравии, так в глубоком скандинавском севере образ жизни и мыслей народов совершенно зависит от природы. Борьба с хладною природою, скудные дары которой приобретаются только с величайшим трудом, дает в Скандинавии человеку характер настойчивый и своенравный: суровый, как ледяные горы и дремучие леса, мрачный, как темные пропасти, его окружающие, неукротимый, как бушующее море, дробящееся о берега его родины,— он не знает препон, которые бы могли остановить волю его, презирает опасностями и гордится именем берзеркера, т. е. одержимого бешенством храбрости. Вот сын скандинавский, с одной стороны! С другой стороны, принужденный в зиму и непогоду проводить жизнь в бездействии среди семейства, скандинав сокращал длинные досуги любовию и рассказом: посему любовь и поэзия, конечно, дикая и исступленная, суть также неотъемлемые стихии его характера.
После такого очерка характера норманнов ученику памятна будет роль, которую играло это племя в европейской истории средних веков и потом в позднейшее время, явившись в Германии с своим рыцарственным королем, благородным Густавом Адольфом, защитою и оплотом протестантизма против иезуитского католицизма…
Еще одно замечание: в предисловии к своей средней истории г. Смарагдов, между прочим, говорит: ‘В одном журнале {Т. е. в ‘Отечественных записках’ 1840 года.} меня упрекали за то, что я совершенно выпустил из виду историю Китая и Индии.7 Признаю справедливость этого упрека: действительно, можно б было наговорить многое как о Китае, так и об Индии. Но спрашивается: какое влияние история Китая обнаружила на историческое человечество, решено ли то, что китайцы древнейший народ в мире, что государство их представляет собою первообраз гражданского общества?’ — Отвечается: решено, что китайцы осуществили не первообраз государства, а момент государственной жизни прежде других народов. Какой народ древнейший в мире — это вопрос пустой и неразрешимый, но что китайцы первое (по времени) государство в мире,— это ясно из их государственного устройства, возникшего и оцепеневшего в состоянии оцепенелости. В сравнении с государственным и общественным устройством китайцев, все другие азиатские народы — дикие и нестройные орды, разумеется, исключая Японию, которая не без основания почитается выродившеюся китайскою колониею. Китайская государственность, если можно так выразиться, явно есть первый момент государства, и в этом отношении самый церемониал и церемонность тамошняя имеет глубокое значение. Азия есть страна начинания, так же как Европа — страна развития и повершения. На азиатской почве возникли все начатки всемирной истории, но с тем, чтоб и остаться начатками, оцепенеть. О китайской истории многого сказать нельзя, но дело совсем не в истории, а в гражданском и общественном устройстве этой дивной страны. Китай требует себе места, в истории не по войнам и династиям, а по своей идее первого государства в мире. Касательно этого г. Смарагдову ничего не нужно было бы наговаривать, а стоило бы только заглянуть в ‘Философию истории’ Гегеля: тогда бы он знал, что сказать о Китае и об Индии, да и обо многом другом, о чем он не сказал в своей ‘Древней истории’.
Радуемся за русские средние учебные заведения: у них теперь есть руководство к истории, лучше какого пока и требовать нельзя. Желательно, чтобы г. Смарагдов скорее издал новую историю и тем навсегда освободил наше несчастное юношество от безобразных и бессмысленных компиляций, представив им руководство, отличающееся европейскими достоинствами.
1. ‘Отеч. записки’ 1841, т. XIX, No 11 (ценз. разр. 31/Х), отд. VI, стр. 17—21. Без подписи.
Принадлежность рецензии Белинскому установлена В. С. Спиридоновым (см. ПссБ, т. XII, стр. 297—301, примеч. 24).
2. Э. Гиббон. История упадка и разрушения Римской империи. Пер. с франц. П. Черевина. М., 1824.
3. Вильям Робертсон. История государствования императора Карла V, с описанием устроения гражданских обществ в Европе от разрушения римской империи до начала XVI столетия. Пер. с англ. Ивана Барышова. Томы 1—4. М., 1839.
4. Фридрих Шиллер. История Тридцатилетней войны. Переводе немецкого. Части 1—4. СПб., 1815.
5. Имеется в виду И. Д. Ертов, указатель трудов которого приведен
B. С. Сопиковым в его ‘Опыте российской библиографии’ (ч. III, СПб., 1904, NoNo 5118, 6363, 6364, 6371 и 6759).
6. Отзыв Белинского о ‘Руководстве к познанию древней истории’
C. Смарагдова см. в И АН, т. IV, No 52.
7. ‘Упрекал’ С. Смарагдова за упущение из виду истории Китая и Индии сам Белинский в рецензии на ‘Руководство к познанию древней истории’ С. Смарагдова (ИАН, т. IV, No 52, стр. 294).