В.В. Розанов
В.В. Розанов
Розовая повязка на глазах
(К съезду для борьбы с проституциею)
Розовая повязка на глазах
(К съезду для борьбы с проституциею)
Розовая повязка на глазах, Розанов Василий Васильевич, Год: 1910
Время на прочтение: 5 минут(ы)
Мне стало жаль Анрепа…
Мне стало грустно за Анрепа…
Речь которого в Г. Думе о национальности в русской школе я слушал когда-то с таким уважением…
Теперь, в качестве председателя ‘съезда’ — первого, всероссийского — ‘по борьбе с проституцией’, он вдруг начал повторять слова красного попугая… красного с зеленым. ‘Зеленый цвет’ — это цвет надежды, а красный — ‘известно какой’…
— Нужда и голод, — говорил он, — вот естественные поставщики проституции.
А Тарновская в Киеве, Венеции, Вене, везде?.. С Прилуковым, Наумовым, Комаровским… и… Но пусть доскажет Пушкин: ‘О каких любовниках здесь идет речь, — perche la grande regina haveva molto?..’
Пушкин говорит о Клеопатре, исторически проституировавшей. Но ведь не все же с таким устройством темперамента суть непременно царицы… И тогда как распорядится г. Анреп с ‘Клеопатрами’ из прачек, кухарок и так ‘баб’ просто… и ‘девиц’ просто. Если, положим, из 1000 исторически царствовавших женщин 999 были добродетельны, как Дездемона, а одна все-таки… ‘называлась Клеопатрой’, то ведь нужно предположить, что из 1000 и других сословий, классов и положений одна тоже есть Клеопатра, а из 1 000 000 их — тысяча, а со всей России — 140 000! Почти ‘весь состав’ или близко к этому, ну, половина состава. Мы должны твердо установиться в этом факте, что по крайней мере половина проституток суть ‘своеохотные’, отнюдь не ‘жертвы сострадания’, взывающие к нам о слезах, помощи и съездном красноречии.
‘И бороться с нею, — продолжал Анреп, — нужно теми же способами, как борются с вырождением и другими социальными бедствиями: широким развитием народного образования, поднятием экономических сил страны… Улучшение быта рабочих, подъем заработной платы, всемерное содействие со стороны правительства устройству рабочих кооперативов и организаций’… и проч., и проч. …
Но, Боже мой, где же тут специальное такого важного съезда, как этот. Бедная проститутка, жалкая проститутка: она забыта во вводной речи председателя первого съезда по борьбе за лучшие условия ее существования…
Мне кажется, самый съезд, собравшись ‘на тему’, заработал с первого же шага ‘не на тему’. Это ужасно, потому что может случиться, что весь съезд ‘пролетит мимо цели’, даже не задев ее. И речи Плансона и академика Бехтерева… Ну, что такое говорит де-Плансон о ‘дорогах, по которым провозят’ из России их на Восток и в Америку. Об этом все читали, и не раз читали, в журналах: он сказал бы что-нибудь новенькое. Съезд продлится дней пять: разве же можно его драгоценные часы тратить на устный пересказ напечатанных статей?.. Напечатанных и слушателями прочитанных: ибо кто же из ‘заинтересованных’, т.е. всех участников съезда, не читает естественно всего, что в журналах на эту тему печатается…
Или Бехтерев: ‘Нужно (мужчинам) сохранять невинность до брака’. Вот удивил новизной. Представьте, никто об этом до речи Бехтерева не догадывался. И хоть бы профессор ‘по-академическому’ связал такой силлогизм:
— Средства жизни добывать трудно…
Приобретаются они устойчиво годам к сорока. В 40 и женится такой-то % населения (вот эту цифру важно было бы точно знать, и именно в связи со средствами жизни).
— А до сорока лет…
Тут я представляю себе поседелого и многоопытного, притом же члена стольких академий, профессора, который говорит с интонацией классной дамы Смольного института:
— Хотя от двадцатилетнего до сорокалетнего возраста человека осаждают девицы… певички… натурщицы… на Невском… в садах… везде… И девиц сих больше, чем в ‘Искушении св. Антония’: но все мужчины, от 20 до 40 лет, во всей России столько-то миллионов, могут пребыть крепче св. Антония и служить — как говорится в молитве перед учением — ‘церкви и отечеству на пользу’, а Бехтереву и всему съезду ‘на утешение’.
Наивность… или (конечно) притворная наивность… Но для чего же она в таком жгучем, болящем, в таком омертвелом деле, которое, вот, как ‘антонов огонь’, все подымается по тканям больного организма и убивает все на пути своем, все, до чего ‘дошло’, до чего ‘коснулось уже’…
И тут… реторика, пышность речей… и вид, как у ‘классных дам’, которые ‘ничего не понимают’.
Проституция ‘хлещет через борт корабля’ и может все затопить… Все можем захлебнуться в ее мутных водах.
Тут вопрос не в том, чтобы ‘победить океан’ (‘Съезд для борьбы с проституциею’), а чтобы хоть сколько-нибудь ограничить его, отграничиться от него… Я произнес два выражения, в которых, кажется, содержится некоторая новая мысль:
— Не хотим!
Этим резким ответом 50 проц. проституток отвергают и навсегда отвергнут филантропическую помощь себе, которую им, по-видимому, готов предложить съезд ценою отказа от образа жизни и ремесла. Пусть съезд сделает ‘анкету’: в Петербурге, где все ‘зарегистрированы’, это так легко исполнить. Но съезд, наверное, анкеты не произведет, боясь потерять главную тему речей своих и сладкого существования, как это ни странно выговорить, потому что ‘заботиться о погибающих’ — это, конечно, не трудно и для сердца сладко…
Но проституция… это именно гангрена социального организма, и нужно ли говорить, что съезд затеняет, вуалирует ее страшную угрозу…
‘Вот собрался съезд и что-нибудь сделает‘, — подумает каждый про себя и несколько успокоится. Между тем как съезд наверное ничего не сделает, да с приготовления к ‘ничемунеделанью’, в сущности, и начались зеленые и красные речи, эти шаблоны и шаблоны, закрывающие специальное мучительного вопроса.
Проституция своеохотна — это раз. Ведь мужчины почти все ею пользуются. Ведь не ведут же ‘на аркане’ ‘несчастных юношей’ к проституткам: так точно и им выходят навстречу девушки с этою же охотою, никак не ‘утирая глаз от слез’ ‘в таком несчастном положении’.
Нет! Снимите розовую повязку с глаз и наденьте черную.
Проституция есть порок или, точнее, порочный образ жизни, порочный быт, совершенно одинаковый с обеих сторон.
Почему это о юношах до сорока лет проф. Бехтерев сказал, что они ‘до брака должны быть невинны’: а вот о девушках-проститутках этого не говорит! Образовалась у самих членов и, наконец, вождей съезда странная мысль, но с перегибом теперь в сторону, противоположную прежней:
‘Юноша — не смей! Но девушке — ничего‘. Мысль, что проституционный акт не есть порок девушки-проститутки, каким-то странным образом проскользнула в сознание общества и со страшной силою укрепилась в нем. Между тем это не так.
Проституция есть жадный порок обеих сторон, расползающийся со всею силою этой жадности, зовущий к себе новых участников, вот этих ‘невинненьких’, защищающийся, готовый наступать и биться.
Со своею ‘головой’. У солитера, безглазого и элементарного, есть ‘головка’, которой пока вы не выгоните из тела больного, вы не уничтожите в нем и солитера, сколько бы ‘члеников’ его ни убили. Вот об этой ‘головке’ проституции нужно бы подумать. Где она? В чем?
Победить проституцию, конечно, никогда не удастся, раз она имеет защитницу и защиту себе в каждой проституирующей особи и в ее ‘госте’, гуляющем и зашедшем к ней. Их миллионы: кто же победит их? Разбежавшись из ‘домов’, они станут одиночками, гонимые — из явных станут тайными.
Непобедимость проституции — хотя о ней все догадываются и втайне знают — есть для печати и громких, открытых речей такой новый факт, что, если бы съезд утвердил только его, он совершил бы огромную услугу. Ибо это страшно далеко продвинуло бы вперед начало ‘речей’, отправную их точку. Оставили бы пустые слова, декорации, ширмы… и, напр., съезд назвался бы не ‘для борьбы с проституцией)’, а для выработки лучших условий ее существования.
Совсем другая тема…
Например, отнимающие у жалких, темных и действительно в этом отношении несчастных проституток все деньги, их хозяйки? Вот, чем ‘бороться с проституцией’, что ни для кого не посильно, задайтесь лучше задачею ‘победить хозяек’ их, что возможно и достижимо. Результат ‘в пользу улучшения и даже уменьшения проституции’ сейчас получится огромный: ведь теперь несчастная захлебывается в ‘работе’, чтобы насытить алчность ‘хозяйки’. ‘Нужно работать, больше, больше’… т.е. нужно звать, умолять ‘зайти к себе’ еще и еще человека, до упада… Через что ‘жертв’ проституции, уже не девушек, а мужчин, естественно становится больше. ‘Гангрена растет’… Какой благодетель (может быть съезд? его делегатки?) подорвал бы для проституток необходимость в хозяйках, тот разом на 1/4, а может, и на 1/2 уменьшил бы ужасную практику и болезнь эту? Но кто за это возьмется? Нет такого самоотверженного человека, и перед этою задачею побледнела бы героиня и ‘святая’, покойная княгиня Дондукова-Корсакова.
А между тем пока не порвана связь, не перерезана ‘пуповина’ между проституткою и ее ‘хозяином’ или ‘хозяйкою’, до тех пор эта ужасная гнилая яма будет издавать то же заражающее, оглушающее зловоние на всю страну, во всяком городе.
Впервые опубликовано: Новое время. 1910. 23 апр. No 12252.