Александр Блок
Александр Блок
‘Роза и крест’
‘Роза и крест’
(К постановке в Художественном театре)
КОММЕНТАРИИ
КОММЕНТАРИИ
С. Небольсин
‘Роза и крест’ (К постановке в Художественном театре), Блок Александр Александрович, Год: 1915
Время на прочтение: 4 минут(ы)
Александр Блок. Собрание сочинений в шести томах.
Том четвертый. Драматические произведения.
М., ‘Правда’, 1971
Первое, что я хочу подчеркнуть, это то, что ‘Роза и Крест’ — не историческая драма. Дело не в том, что действие происходит в южной и северной провинции Франции в начале XIII столетия, а в том, что помещичья жизнь и помещичьи нравы любого века и любого народа ничем не отличаются один от другого. Первые планы, чертежи драмы, в тот период творчества, когда художник собирается в один нервный клубок, не позволяет себе разбрасываться, — все это было, так сказать, внеисторично. История и эпоха пришли на помощь только во второй период, когда художник позволяет себе осматриваться, вспоминать, замечать, когда он ‘распускает’ себя.
Вот вкратце содержание и основная мысль драмы ‘Роза и Крест’.
Есть песни, в которых звучит смутный зов к желанному и неизвестному. Можно совсем забыть слова этих песен, могут запомниться лишь несвязные отрывки слов, но самый напев все будет звучать в памяти, призывая и томя призывом.
Одну из таких туманных северных песен спел в южном французском замке заезжий жонглер. Песня говорила о том, что в мире повсюду беда и утраты и что рыцарь должен отметить грудь свою знаком креста, ибо ‘сердцу закон непреложный — Радость-Страданье одно’, эта песня с суровым припевом о море и о снеге запала в душу юной графини Изоры, жены владельца богатого замка, и в душу бедного рыцаря Бертрана, который верно служил графу, не получая наград за трудную службу, и тайно любил графиню Изору, без надежды на взаимность.
Семнадцатилетняя Изора, дочь простой испанки, начитавшаяся романов, поняла песню о Радости-Страдании по-своему: ‘Радость — любить, страданье — не знать любви’. Она затосковала и заболела, стараясь припомнить и понять зовущую песню. Причина ее болезни неизвестна ни старому глупому мужу, ни льстивому и развратному капеллану, ни доктору, ни придворной даме, ни молодому и красивому пошляку — пажу Алискану, с которым Изора еще недавно занималась от скуки легкими любовными играми.
Простой и здравый разум седеющего неудачника Бертрана не умеет постичь туманного смысла песни. Бертран слишком свыкся со страданием, чтобы поверить, что оно может стать Радостью, но сердце его слышит далекий зов, и оно твердит ему, что госпожа, которую он любит, томится этой самой песней.
В то время разгорается на юге Франции восстание альбигойцев, и папа снаряжает против них крестовый поход, войско его движется с севера на выручку сюзеренов Лангедока. Граф, который также боится нападения окрестных крестьян, посылает Бертрана разведать, близко ли папское войско. Изора, узнав, что Бертран отправляется на север, велит ему отыскать создателя непонятной песни по признакам, которые ей приснились, и привести его к ней.
Бертран не отказывается от сумасбродного поручения и решает исполнить его или погибнуть. Поэтому, разузнав все, что ему приказано, о войске папы, он пускается в дальний путь и достигает пределов Бретани. Здесь, на пустынном берегу океана, судьба или случай сталкивают его с высоким, худым рыцарем, в поношенной одежде, с выцветшим крестом на груди. В причудливых рассказах этого старого ребенка, которого зовут Гаэтаном, простой ум Бертрана не может различить правды от вымысла, но, вслушиваясь в рассказы, Бертран исполняется странным предчувствием, сам себе плохо веря, он узнает понемногу в странном старике создателя туманной песни и с торжеством увозит его с собой.
На празднестве, устроенном в первый весенний день, Гаэтан должен выступить после других жонглеров и спеть свою песню, но, взволнованная ожиданием, графиня Изора ждала прекрасного юного певца и не признает его в призрачном старике. Только голос, слышанный ею во сне, потрясает ее так, что она лишается чувств. Придя в себя, она видит, что старик исчез, а рядом с ней влюбленный в нее красивый и молодой Алискан. Тогда все недавнее томление начинает казаться ей сном.
Празднество прервано нападением врагов. Бертран бросается в бой, обращает врагов в бегство и смертельно ранен. Изора, не зная о ране и видя в Бертране единственного преданного слугу, просит его стать ночью на страже, у окна, пока у нее будет Алискан, а в случае опасности подать знак ударом меча о камень.
Бертран, помогая Алискану взобраться в окно госпожи, встает на стражу у окна счастливых любовников. Истекая кровью, он постигает наконец, как Страданье может стать Радостью. В ту минуту, когда Изоре грозит опасность быть застигнутой ревнивым мужем, умирающий Бертран роняет меч на каменные плиты двора. Алискан, услышав звон меча, успевает бежать. Изора, никогда не обращавшая внимания на бедного рыцаря, увидав его мертвым, плачет.
Такова основа драмы ‘Роза и Крест’. Она есть, во-первых, драма человека, Бертрана, он — не герой, но разум и сердце драмы, бедный разум искал примирения Розы никогда не испытанной Радости с Крестом привычного Страдания. Сердце, прошедшее долгий путь испытаний и любви, нашло это примирение лишь в минуту смерти, так что весь жизненный путь бедного рыцаря представлен в драме.
‘Роза и Крест’ есть, во-вторых, драма Изоры, хотя в ней представлена лишь часть ее пути, дальнейшая же судьба неразумной мещанки, сердце которой чисто, потому что юно и страстно, — неизвестна. Изора еще слишком молода для того, чтобы оценить преданную, человеческую только любовь, которая охраняет незаметно и никуда не зовет. Изора прислушивается к нечеловеческим зовам, которые влекут ее на противоположные пути. Если Гаэтан — не человек, призрак и как бы чистый зов, певец, сам не знающий, о чем поет, то и Алискан — не человек, а красивое животное, которое слишком знает, куда зовет.
Естественно, что молодая и красивая женщина предпочла живое — призрачному, было бы странно, если бы темная и страстная испанка забыла южное солнце для северного тумана, но судьба Изоры еще не свершилась, о чем говорят ее слезы над трупом Бертрана. Может быть, они случайны, и она скоро забудет о них, может быть, и она приблизилась к пониманию Радости-Страдания, может быть, наконец, ее судьба совсем не сходна с судьбою человека, который любил ее _христианской_ любовью и умер за нее как _христианин_, открыв для нее своей смертью новые пути.
25 мая 1915
‘Роза и Крест’ (К постановке в Художественном театре). Печатается по тексту газеты ‘Утро России’ за 3 апреля 1916 года (N 94). Написано для композитора Ю. П. Базилевского, работавшего над музыкой к постановке ‘Розы и Креста’.