Иван Лукаш
Иван Лукаш
Рок империи
Рок империи
ПРИМЕЧАНИЯ
ПРИМЕЧАНИЯ
Рок империи, Лукаш Иван Созонтович, Год: 1928
Время на прочтение: 3 минут(ы)
Париж-Москва, YMCA-PRESS, 1995
Составление и вступительная статья — А. Н. Богословский.
Трагическим роком запечатлено царствование императора Николая II, и слова эти о роке — не сегодняшняя горечь наших душ, потрясенных испытаниями национальной катастрофы, ужасающей революции и гибели империи.
Образы рока проносились перед ликами властителей империи: они — и на царевиче Алексее Петровиче, и на царевиче Иоанне, они — и на Петре III, и на Павле I, и на Александре II.
Образы рока сквозят и в вековой тревоге пророческой русской мысли — не только Достоевского, но и Гоголя, Лермонтова, Тютчева, Леонтьева, Пирогова и фельдмаршала Суворова, который на самой вершине победоносной империи в вещем предвидении времен ее падения исступленно молился: ‘Боже, избави Россию ране ста лет…’
От восхода и до заката империи, под блеском ее слышалось это страшное содрогание — движение рока.
‘Уже с давних пор, — писал Тютчев еще в 1855 году,— в Европе только две действительные силы, две истинные державы: Россия и революция. Они теперь сошлись лицом к лицу, а завтра, быть может, схватятся…’
И они схватились. И в крови, и в разгроме все утверждения империи были опрокинуты всеми отрицаниями революции — революции, зародившейся задолго до Тютчева, предугадывавшейся многими российскими императорами. И Екатерина II, и Александр I, и Николай I, и Александр II слышали устрашающее стремление ее…
Задолго до наших дней имперская власть стала искать выхода из рокового потока империи, и — в эпохи реализма и реформ — не раз подходила вплотную к разрешению революции конституционным путем, самой империи, с опорой на всю силу закона и власти, и — после реакции — становясь в положение борющейся стороны, в роковом страхе перед революцией, загоняла ее в подполье, вбивала в русское тело, впитывало в русскую мысль, в то же время ‘подмораживая Россию’.
Государю Николаю II, по духовному облику и складу характера не императору бурных исторических эпох, а мирному царю тишайших времен царства Московского, суждено было принять все трагическое наследство предков. Не война и не пресловутый 1917 год, а вековечные причины, самый роковой ход империи — вызвали несчастное царствование императора Николая II и трагедию царствующей династии.
Поймем ли мы всю глубину, да и достанет ли наших сил, чтобы коснуться всей глубины человеческой трагедии государя, когда за себя и за сына отрекался он от престола Российского?..
И вот — перед государем и его семьей так же, как и перед всей Россией, перед всеми нами, мертвыми и живыми, с его отречением открылась иная судьба. С этого страшного часа понес император Николай II мученическую русскую судьбу, открывшуюся всем нам в революции. Живым символом, средоточием всех русских терзаний в революцию стал тогда Государь.
Со всей терзаемой Россией государь и его семья, шаг за шагом по всем кругам русского ада, понесли тот мученический венец, который суждено было принять в революции и миллионам русских душ, и миллионам русских семей.
Государь шел по кругам ада со всей Россией. Претерпевал издевательства, как Россия. И голод — как Россия. И тюрьмы, и заключения — как Россия.
Как Россия, он принял и венец мученический, последний, который приняли и принимают теперь вместе с ним тысячи новых мучеников России…
Не достанет у современников сил, чтобы судить злодеяние екатеринбургское. Но кто бы ни был виновником его, наша совесть, наша живая человеческая совесть, как и совесть всех будущих российских поколений, теперь уже никуда и никогда не уйдет от общей нашей ответственности за него. Тени мучеников, тени государя и его семьи на века помутят лик России. Помутнел уже, исказился лик ее, и не сестры ли великих княжон, царевен, русские девушки и русские женщины замучены и затоптаны революцией, и не братья ли царевича Алексея, раздавленные революцией, бродят теперь стадами беспризорных полузверенышей?
Государю и с ним всей России суждено было принять роковое наследство и роковую развязку. Национальная катастрофа разразилась над нашими головами и над нашими душами. И лишь теперь, после крушения, после обвала, мы вполне испытали относительность того самодержавия, которое почиталось тогда чуть ли не единственным существом имперской власти, хотя такое самодержавие византийско-московского идеала было и враждебно, и чуждо империи Петра и всероссийской имперской нации.
Мы испытали относительность всех форм власти, и теперь идет борьба не за формы будущей российской власти, не за монархию или республику, а за самое абсолютное существо власти — возродительницы России и российской нации в полном творчестве, в полной силе и в полном мире, за национальную власть восстановления в отечестве истинного Бога и истинной свободы, за власть России против власти революции…
Есть волнующая легенда о том, как ходит по России отреченный император в старой солдатской шинели со споротыми погонами. Так тень императора в шинели простого солдата идет теперь со всеми живыми и мертвыми воинами России в неумолкаемой борьбе за отечество. Так государь отрекся от престола и причастился новой судьбе России. Какой будет она, не знал ни он, ни миллионы мертвецов за нее, но все они знали, что Россия будет… И, как равный среди равных, идет государь в новой русской судьбе — в русской борьбе…
Революцией разверзся рок над Россией. Революция заключила роковой круг российской истории, но не кончаются революциями истории великих народов и наций.
‘Две действительные силы, две истинные державы, — писал в 1855 году Тютчев, — Россия и революция сошлись лицом к лицу…’
Россия и революция сошлись лицом к лицу. Но революция неминуемо несет в себе свое поражение.
Россия победит.
Рок Империи. Впервые: Возрождение. 1928. No 1141. 17 июля. Без подписи. Републикация, Северо-Восток. 1991. No 2.