Марк Твен
Марк Твен
Роджерсъ.
Роджерсъ.
—————————————————————————
Роджерс, Твен Марк, Год: 1898
Время на прочтение: 6 минут(ы)
Этотъ Роджерсъ попался и представился мн въ город — на юг Англіи, гд я нкоторое время жилъ. Его отчимъ женился на моей дальней родственниц (впослдствіи повшенной) и онъ воображалъ поэтому, что между нами существуетъ кровное родство. Онъ являлся ко мн каждый день, садился и разговаривалъ. Изъ всхъ виднныхъ мною когда-либо человческихъ рдкостей, онъ, мн кажется, былъ самою рдкою. Онъ пожелалъ видть мою новую шляпу. Я былъ не прочь отъ этого, такъ какъ надялся, что онъ замтитъ имя извстнаго шляпочника съ Оксфордской улицы и соотвтственно этому будетъ питать ко мн уваженіе. Но онъ повертлъ ее въ рукахъ съ глубокимъ сожалніемъ, указалъ на два, три изъяна и сказалъ, что я недавно пріхалъ, что нельзя было и ожидать, чтобы я зналъ, гд нужно покупать вещи. Сказалъ, что пришлетъ мн адресъ своего шляпочника. Затмъ онъ сказалъ: ‘Извините меня’ и началъ вырзывать маленькій кружокъ изъ красной шелковой бумаги, съ красивыми зубцами, взялъ, послюнилъ клею и приклеилъ къ моей шляп, закрывъ фамилію фабриканта. ‘Теперь, — сказалъ онъ, — никто не узнаетъ, гд вы купили ее. Я пришлю вамъ ярлычекъ отъ своего шляпочника и вы можете приклеить его на этотъ кусочекъ’. И все это съ самымъ спокойнымъ, хладнокровнымъ видомъ! Никогда еще я не любовался такъ на человка въ моей жизни. Замтьте, что, когда онъ продлывалъ все это, его собственная шляпа лежала тутъ же на стол, въ оскорбительной близости къ нашимъ носамъ, что-то врод стариннаго гасилыцика ‘тяжелаго’ образца, скособоченная и обезображенная отъ времени, потерявшая всякій цвтъ вслдствіе превратностей погоды и перевязанная ‘экваторомъ’ изъ медвжьяго сала, пропитавшаго ее насквозь.
Другой разъ онъ осмотрлъ мое платье. Я ничего не боялся, потому что на двери моего портного была надпись: ‘Спеціальный поставщикъ его королевскаго высочества принца Уэльскаго’. Я еще не зналъ тогда, что почти вс портные вывшиваютъ такую надпись и что для того, чтобы одть обыкновеннаго человка нужно девять портныхъ, а для принца полтораста. Онъ былъ полонъ состраданія къ моему платью. Написалъ мн адресъ своего портного. Сказалъ мн, чтобы я не упоминалъ своего nom de plume, въ надежд что портной поставитъ мн лучшій матеріалъ, какъ длаютъ многіе любезные люди, сказалъ, что врядъ ли портной станетъ безпокоиться изъ-за неизвстной личности (неизвстная личность! А я-то думалъ, что мое имя прославилось по всей Англіи, это былъ самый жестокій ударъ съ его стороны) и посовтовалъ сказать его имя, и тогда все будетъ прекрасно.
— Но онъ тогда проработаетъ цлую ночь и разстроитъ свое здоровье, — сказалъ я, думая, что шучу.
— Пусть себ, — отвчалъ Роджерсъ, — я достаточно сдлалъ для него, чтобы онъ могъ выказать благодарность за это.
Легче было моей шуткой сбитъ съ толку мумію. Роджерсъ продолжалъ: ‘Я заказываю тамъ все свое платье, это единственное платье, въ которомъ можно показаться’.
Я сдлалъ еще попытку.
— Мн бы хотлось, — сказалъ я, — чтобы вы принесли съ собой хоть пару, мн бы хотлось взглянуть…
— Богъ съ вами, разв вы не видите, что на мн? Это вещь — работы Моргана.
Я осмотрлъ вещь. Платье безспорно было куплено готовымъ у еврея съ Чатгамской улицы въ 1848 году. Новое, оно, вроятно, стоило четыре доллара. Оно было обтрепано, зашаркано, изорвано и засалено. Я не могъ устоять противъ соблазна показать ему дыры. Онъ такъ огорчился, что я почти сожаллъ, что сдлалъ это. Сначала онъ казался погруженнымъ въ безысходное горе. Потомъ вдругъ всталъ, махнулъ рукой, какъ будто отгоняя отъ себя сожалніе къ цлому народу и сказалъ съ притворнымъ волненіемъ: ‘Все равно, все равно, не судите по мн, не удивляйтесь. Я могу надть другое’.
Когда онъ совсмъ оправился и могъ спокойно осмотрть дыры, онъ сказалъ: ‘Ахъ, — теперь онъ понимаетъ, — это его лакей сдлалъ это сегодня утромъ, одвая его’.
Его лакей! Въ такомъ нахальств было что-то внушающее уваженіе.
Почти каждый день онъ интересовался какою-нибудь частью моей одежды. Трудно было ожидать такой придирчивости отъ человка, всегда ходившаго въ одномъ и томъ же костюм, да еще въ костюм, казавшемся съ виду современнымъ Вильгельму Завоевателю.
Можетъ быть, это было недостойнымъ тщеславіемъ, но мн непремнно хотлось заставить этого человка полюбоваться чмъ-нибудь моимъ или какимъ-нибудь моимъ дйствіемъ, вы бы, вроятно, почувствовали ту же самую потребность. Наконецъ, я нашелъ случай: я собирался возвратиться въ Лондонъ и записывалъ свое грязное блье, отдавая его въ стирку. Оно представляло весьма импонирующую гору въ углу комнаты — пятьдесятъ четыре штуки. Я надялся, онъ вообразитъ, что все это набралось за одну только недлю. Я взялъ въ руки записку, какъ будто для того, чтобы удостовриться все ди врно, и оставилъ ее на стол, съ притворной забывчивостью. Само собою разумется, что онъ взялъ ее и пробжалъ глазами до самаго итога. Тогда онъ сказалъ: ‘Вы немногимъ обходитесь’ и положилъ назадъ записку.
Перчатки его были самою печальною развалиною, но онъ сказалъ мн, гд я могу достать такія же. Въ башмакахъ его едва могли удержаться и не вывалиться грецкіе орхи, но онъ любилъ ставить свои ноги на каминную подставку и любоваться ими. Онъ носилъ на груди тусклую, стеклянную булавку, которую называлъ ‘морфилитическимъ’ брилліантомъ, не заботясь о значеніи этого слова, и сказалъ, что существуетъ только дв такихъ — другая находится у китайскаго императора.
Впослдствіи, въ Лондон, я съ большимъ удовольствіемъ смотрлъ, какъ этотъ фантастическій бродяга входилъ въ переднюю гостинницы съ своими великокняжескими манерами, такъ какъ онъ всегда выдумывалъ себ новыя виды величія, въ немъ ничего не было стараго, кром его платья. Когда онъ обращался ко мн въ присутствіи незнакомцевъ, онъ всегда немного повышалъ голосъ и называлъ меня ‘сэръ Ричардъ’ или ‘генералъ’ или ‘ваша милость’ и когда окружающіе начинали обращать на насъ почтительное вниманіе, онъ спрашивалъ меня небрежнымъ тономъ, какъ бы случайно, зачмъ я вчера обманулъ герцога Аргильскаго и напоминалъ мн о томъ, что мы приглашены на слдующій день къ герцогу Уэстминстерскому, я думаю, что въ то время эти вещи казались реально существующими для него. Разъ онъ пришелъ и пригласилъ меня пойти посидть вечеромъ у графа Уорвика. Я сказалъ, что не получилъ формальнаго приглашенія. Онъ сказалъ, что это не важно, такъ какъ графъ не церемонился съ нимъ и съ его друзьями. Я спросилъ, могу ли я идти въ томъ, въ чемъ я былъ. Онъ сказалъ, нтъ, едва ли это возможно: въ дом всякаго джентльмэна вечеромъ требуется вечерній костюмъ. Онъ сказалъ, что подождетъ, пока я однусь, и затмъ отправимся въ его аппартаменты и тамъ я могу выпить бутылку шампанскаго и выкурить сигару, пока онъ однется. Мн ужасно хотлось посмотрть, что выйдетъ изъ всего этого, и потому я одлся и мы отправились въ его квартиру. Онъ сказалъ, что если мн все равно, мы пройдемся пшкомъ. И вотъ мы прошагали мили четыре по туману и грязи и, наконецъ, нашли ‘аппартаменты’. Они состояли изъ одной комнаты надъ лавкой цирюльника, во двор. Два стула, маленькій столъ, старый чемоданъ, умывальный тазъ и кувшинъ (оба на полу, въ углу комнаты), неубранная кровать, обломокъ зеркала и горшокъ съ маленькой, погибающей розовой геранью, которую онъ называлъ столтнимъ растеніемъ и говорилъ, что она не цвла уже боле двухъ вковъ, подарена ему покойнымъ лордомъ Пальмерстономъ (ему предлагали за нее огромную сумму денегъ), вотъ все убранство комнаты. Былъ еще мдный подсвчникъ, съ огаркомъ свчки. Роджерсъ зажегъ свчу и просилъ меня садиться и расположиться, какъ дома. Онъ высказалъ надежду, что мн хочется пить, такъ какъ онъ желаетъ угостить меня бутылкой удивительнаго шампанскаго, которое рдко можно найти у обыкновенныхъ продавцовъ, или, можетъ быть, я предпочитаю хересъ или портвейнъ? Онъ сказалъ, что у него есть портвейнъ въ бутылкахъ, настолько заросшихъ слоями паутины, что каждый слой приросталъ въ продолженіе цлаго поколнія. Что же касается его сигаръ — ну, пусть я самъ сужу о нихъ. Затмъ онъ высунулъ голову въ дверь и крикнулъ:
— Саквилль! — отвта, не было.
— Эй, Саквилль! — отвта не было.
— Кой чортъ случился съ дворецкимъ? Я никогда не позволяю прислуг… О, будь онъ проклятъ! Этотъ идіотъ унесъ ключи. Не могу попасть въ остальныя комнаты безъ ключей.
(Я изумлялся мужеству, съ которымъ онъ перенесъ пораженіе съ шампанскимъ и старался придумать, какимъ образомъ онъ выйдетъ изъ затрудненія).
Онъ пересталъ звать Саквилля и началъ звать ‘Англези’. Іо и Англези не приходилъ. Онъ сказалъ: ‘Вотъ уже второй разъ, какъ этотъ берейторъ уходитъ безъ спросу. Завтра я его разсчитаю’. Теперъ онъ началъ взывать къ ‘Томасу’, но Томасъ не отвчалъ, затмъ къ ‘Теодору’, но ни одинъ Теодоръ не откликнулся.
— Что же, приходится покориться, — сказалъ Роджерсъ, — прислуга никакъ не ожидала меня въ этотъ часъ и вся разбжалась, воспользовавшись свободой. Можно обойтись безъ берейтора и безъ пажа, но безъ дворецкаго невозможно достать вина и сигаръ, а безъ лакея я не могу одться.
Я предложилъ помочь ему одться, но онъ и слышать объ этомъ не хотлъ, кром того, онъ чувствуетъ себя хорошо только тогда, когда одтъ привычной рукой. Впрочемъ, онъ въ конц концовъ ршилъ, что они такіе друзья съ графомъ, что совершенно безразлично, какъ онъ будетъ одтъ. Такъ какъ мы наняли кэбъ, онъ далъ кучеру адресъ и мы отправились. Скоро мы остановились у большого дома и вышли. Я прежде никогда не видлъ воротничка на этомъ человк. Теперь онъ сталъ около фонаря и, вытащивъ изъ кармана почтенный бумажный воротникъ и срый галстухъ, надлъ ихъ на себя. Онъ взошелъ на лстницу и исчезъ за дверью. Тотчасъ появившись снова, онъ быстро сбжалъ съ лстницы и сказалъ:
— Подемъ скорй!
Мы поспшили выйти и обогнули уголъ улицы.
— Теперь мы спасены, — сказалъ онъ, и снявъ свой воротничокъ, и галстухъ сунулъ ихъ обратно въ карманъ.
— Чуть-чуть не попался, — сказалъ онъ.
— Какимъ образомъ? — спросилъ я.
— Клянусь св. Георгомъ, тамъ была графиня!
— Ну, такъ что жь такое? Разв она ваеъ не знаетъ?
— Не знаетъ меня? Безусловно обожаетъ меня. Мн удалось увидть, какъ она промелькнула, прежде чмъ она меня замтила, и я сбжалъ. Не видлъ ее мсяца два. Войти туда, упасть ей, какъ снгъ на голову, безъ всякаго предупрежденія, было бы опасно. Она бы не могла этого выдержать. Я не зналъ, что она въ город, думалъ, что она въ замк. Позвольте мн опереться на васъ, только на одну минуту, вотъ, теперь мн лучше, благодарю васъ, очень, очень благодарю васъ. Боже мой, какъ это мн удалось увернуться!
Посл этого меня больше никогда не приглашали къ графу, но замтилъ его домъ на будущее время. Онъ оказался обыкновенной гостинницей, съ живущими въ ней до тысячи плебеевъ.
Роджерсъ, безъ сомннія, былъ сумасшедшій. Въ нкоторыхъ случаяхъ это оказывалось довольно яснымъ, но онъ, конечно, не зналъ этого. Онъ самымъ серьезнйшимъ образомъ игралъ свои роли и входилъ въ нихъ. Онъ умеръ прошлымъ лтомъ, въ мор, въ качеств ‘Графа Рамегэтскаго’.
Источник текста: Собрание сочинений Марка Твэна — Санкт-Петербург: Типография бр. Пантелеевых, 1898. — Том 8.
Оригинал здесь: Викитека.