Речи и реплики на втором съезде заграничной Лиги русской революционной социал-демократии, Плеханов Георгий Валентинович, Год: 1903 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 12 минут(ы)

Скачать в PDF

Скачать в FB2

Г. В. ПЛЕХАНОВ

СОЧИНЕНИЯ

ТОМ XIII

ПОД РЕДАКЦИЕЙ Д. РЯЗАНОВА

ГОСУДАРСТВЕННОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО

МОСКВА * 1926 * ЛЕНИНГРАД

Речи и реплики на втором съезде заграничной Лиги русской революционной социал-демократии
(‘Протоколы 2-го очередного съезда заграничной Лиги рус. рев. соц.-дем.’ под ред. И. Лесенко и Ф. Дана, изд. загр. Лиги рус. рев. соц.-дем.)

(Октябрь 1903)

Председательствующий голосует предложение тов. Мартова о составе президиума: ‘За — 17 голосов, кто против’?

Плеханов. Не имеет смысла: очевидно, кто против.

Голоса не считаются. Троцкий вносит предложение о порядке выборов.

Плеханов. Это все равно, можно и так.

Избранная в вице-председатели Засулич отказывается в пользу Ортодокс, что вызывает недоумение последней.

Плеханов. Мне кажется, что отказываться в чью-нибудь пользу здесь неудобно. Если вы отказываетесь, то тов. Ортодокс вступает в бюро по праву, так как она — следующий кандидат по большинству голосов, а не потому, что вы отказываетесь в ее пользу.

(Голоса: Ну да!.. Конечно!)

На попытку Дейча разъяснить устав Лиги в том смысле, что члены Лиги, находящиеся в России, не пользуются правом голоса в заграничной организации,

Плеханов замечает: Устав партии этого не запрещает.

По этому вопросу, после двух ораторов (Литвинова и Мартова), поступает в бюро предложение прекратить прения.

Плеханов. Слишком спешите, товарищи!

Председатель ставит предложение на голосование — ‘за’ не подает голоса никто.

Плеханов. Прошу секретарей отметить в протоколе: никто!

В порядке прений.

Плеханов. Дейч указывает, что администрация ни о каких делах Лиги членов, находящихся в России, не уведомляет и с их мнением не считается. Но съезд — явление исключительное, и потому прежние прецеденты иметь значения не могут. Далее допустим, что администрация не сделала всего, от нее зависящего, для уведомления всех членов, находящихся теперь в России. Это касается только администрации, и ей можно высказать строгое порицание. Но нельзя же из-за справедливости, для утешения заключенных товарищей, лишать права голоса других. Не понимаю, какие могут быть коллизии при одновременном участии одного лица в двух организациях. Устав нам этого не запрещает, и в уставе нет также того, чтобы люди, переехавшие границу, лишались права голоса.

По окончании прений 17 голосами против 15 мандаты присланных из России признаются недействительными.

Плеханов просит занести в протокол энергичный протест.

Груздев. А партийная дисциплина?

Плеханов. Вы об этом скажете в речи или напишете об этом.

Мартов иронически говорит о партийной дисциплине по поводу протеста Плеханова.

Плеханов. Протестовать всякий имеет право, и потому в данном случае нет нарушения партийной дисциплины, — я не следую дурным примерам.

Во время речи Дейча, когда тот, мотивируя свое предложение, сослался на себя, говоря, что ни на каторге, ни в ссылке к нему ни с какими делами не обращались.

Плеханов (с места). А как же вы нас ругали в каждом письме по всяким поводам?..

Этот свой возглас он и разъяснил перед голосованием.

Плеханов. Если я упомянул относительно того, что Дейч ругал нас в письмах, то только для того, чтобы показать, что Дейч знал о наших делах и что мы считались с его голосом.

Т. Эмануилов пытается внести поправки к принятой резолюции о лишении мандата. Председатель разъясняет, что, ‘раз резолюция принята, поправки вноситься не могут’.

Плеханов (с места). Вы забыли регламент.

После прений по вопросу о том, можно ли внести поправки, председатель пытается окончить этот спор без вотума, перейдя просто к порядку дня. Н. Ленин протестует.

Плеханов просит занести протест тов. Ленина в протокол.

Петербуржец пытается доказать, что поправки ‘всюду и всегда голосуются перед голосованием предложения’.

Плеханов. Нет!

‘Всюду и всегда. (Верно! Конечно!) Всюду и всегда!’

Плеханов. На международных конгрессах бывает иначе.

Предложение и поправки отвергаются. После доклада Дейча и Шарко — первый пункт порядка дня, ‘Доклад администрации’.

Плеханов. У Дейча значится 43 члена. Это — с лишенными прав или без ‘лишенных прав’?

Председатель отвечает: ‘Без уехавших в Россию’.

После короткого диспута по докладу съезд переходит к обсуждению второго пункта порядка дня: ‘Доклад делегата Лиги на партийном съезде’.

Мартов требует себе слова содокладчика, ибо он был также делегирован от Лиги на съезд: ‘На самом съезде мне пришлось передать свой голос тов. Ленину. Но… мы с Лениным оказались на разных полюсах’.

Плеханов. Тов. Мартов сам нам говорит, что он сложил свои полномочия как представитель Лиги. Слушатели же все равно будут ознакомлены со съездом из доклада Ленина и из дебатов по поводу доклада, и так как время не ограничено для этого пункта порядка дня, то тов. Мартов может в качестве оппонента сказать все, что он хочет, по поводу съезда партии. Сделать же законными те права, которые перестали быть законными, не имеет смысла.

Старовер возражает, ссылаясь на германскую социал-демократию.

Плеханов. Ленин находится в положении подсудимого. Если члены Лиги будут им, как делегатом, недовольны, то они могут ему это высказать. Следовательно, невозможно его лишить заключительного слова, как невозможно лишить заключительного слова всякого обвиняемого.

За предложение Мартова продолжают высказываться Троцкий, Рудников, против — Ортодокс, Ленин.

Плеханов. Я говорю одно, что Мартов будет говорить не как делегат. Про английский парламент говорят, что он может сделать все, но не может превратить мужчину в женщину. Наш съезд может сделать все в своей сфере, но не может отменить законы логики. Вы сложили свои полномочия, и нет такой силы, которая бы восстановила вашу делегатскую невинность. Здесь были указания по поводу вопроса Ортодокс. Но и я слышал, если мне слух не изменяет, что вначале говорили, будто Лига представляет одно целое, теперь же оказывается, что существуют ‘большинство’ и ‘меньшинство’. Можно требовать многого, но съезд, повторяю, не может отменить законы логики.

Председатель разъясняет, что Мартов хочет выступить не как делегат, а лишь как корреспондент. Съезд соглашается с этим. Перед тем, как приступить к докладу, происходит обмен мнений по вопросу о том, докладывать ли только то, что было на официальных заседаниях, или также и о частных совещаниях групп. Мартов поддерживает первое, Ленин и Плеханов — второе.

Плеханов. В речи тов. Мартова я нашел удивительный метод исследования истины, метод усечения способов узнания оной.

Мартов выражает опасение, что будут затронуты факты, вокруг которых создастся атмосфера сплетен.

Плеханов протестует против слов Мартова. Лига была частью организации ‘Искры’, теперь же рекомендуется не говорить о том, что происходило на ее заседаниях. В интересах истины я предлагаю не отклонять предложения тов. Ленина говорить о частных заседаниях ‘Искры’. Троцкий заявляет, что ‘относительно частных заседаний ‘Искры’ важно выяснить самый смысл съезда, и вовсе незачем знать все, что происходило за съездом… Например, знать биографические сведения о всех делегатах было бы также интересно для выяснения истины’.

Плеханов. Совершенно верно! Но это приходится устранить. Если я верно понимаю тов. Мартова, то он лишь выражал надежду, что частные собрания будут использованы минимально, так как всякие неточности вызовут контр-заявления, и такие пререкания могут завести нас слишком далеко.

Мартов говорит: ‘Заявление тов. Плеханова, что я таким образом хочу усечь истину, развязывает мне руки’…

Плеханов. Ого!

Мартов снимает с себя всякую ответственность и обещает коснуться противоречий, бывших в ‘поведении’ тов. Плеханова: ‘на частных заседаниях ‘Искры’ он говорил одно, а на съезде другое’.

Плеханов. Это неверно!

Дан предлагает выслушать эти сведения, но не на заседании Лиги, ибо Лига не суд.

Плеханов. Однако судьи — судят!

Съезд принимает резолюцию: ‘Съезд просит тов. Ленина касаться всего, что он найдет нужным, не исключая и заседаний ‘Искры’.

Плеханов. На мой взгляд съезд должен просить не только тов. Ленина, но также специально и тов. Мартова высказать все, что он знает, ввиду тех неясных намеков, которые были здесь сделаны на мое, якобы противоречивое, поведение.

Съезд соглашается. Мартов разъясняет, что он инкриминирует Плеханову то, что ‘на частных заседаниях организации ‘Искры’ вы были солидарны со мной, голосовали же на съезде не со мной’.

Плеханов снова протестует против слов Мартова, повторяя несколько раз, что его утверждение неверно.

‘Я, — продолжает Мартов, — не думаю касаться нравственной личности тов. Плеханова. Я говорю исключительно о его политическом поведении’.

Плеханов. Тов. Мартов говорит, что он не касается моей нравственной личности, но я утверждаю, что вопрос о моем личном повелении совершенно здесь неуместен.

Мартов разъясняет, что его указание на противоречивость поведения Плеханова — указание политическое, а не моральное.

Плеханов. Я совершенно не удовлетворен объяснением тов. Мартова. Если в понедельник я был с ним солидарен, а в четверг убедился и стал переходить на сторону других, то это еще нельзя назвать противоречивым поведением.

Далее съезд приступил к выслушиванию двух докладов. Мартов в своем докладе, передав содержание речи Плеханова об относительной ценности демократических принципов, прибавляет: ‘Эти слова вызвали негодование части делегатов, которого легко было бы избежать, если бы тов. Плеханов добавил, что, разумеется, нельзя себе представить такого трагического положения дел, при котором пролетариату для упрочения своей победы приходилось бы попирать такие политические права, как свободу печати’…

Плеханов. Merci!

После доклада Мартова, который носил личный характер, Ленин подает заявление с протестом, а

Плеханов заявляет, что он собирался отвечать Мартову на его так называемый корреферат длинной речью принципиального характера и полагает, что все видели, как он делал с этой целью отметки в своей тетради, но происшедшая сцена не дает ему возможности отвечать и потому он ограничивается констатированием того, что, вопреки своему заявлению на первом заседании съезда Лиги, Мартов в своем реферате ни о каких противоречиях в поведении его, Плеханова, на заседаниях организации ‘Искры’ и на заседаниях съезда не упоминал {Из письма, посланного по этому поводу Плехановым в редакцию ‘Протоколов 2-го очередного съезда Лиги’

‘Итак, между тем, что я говорил на заседаниях организации ‘Искры’, и тем, что говорилось мной на заседаниях съезда, противоречия не было. Значит, опасение указать на это не существовавшее противоречие не могло никому помешать ссылаться на заседания ‘Искры’. Quod erat demonstrandum.

‘Что же касается заявлений, сделанных мной в частных разговорах, то тов. Мартов упоминает только об одной фразе в одном разговоре с одним человеком. Если бы была возможность точно воспроизвести эту фразу, то я показал бы, что и она ничему не противоречит в моем поведении. Но такая полемика не поведет ни к чему. Верно то, что я уже давно высказывался против узости, которую замечал в некоторых действиях и отношениях ‘искровцев’. Напомню тов. Мартову свои письма большинству редакции по поводу происшествий 1902 г. в Петербургском Комитете. Но тогда тов. Мартов не был солидарен со мной, энергично отстаивая то, что мне представлялось и было на самом деле непозволительной узостью. Я очень рад был видеть на съезде, что он как будто готов согласиться со мной. Но эта радость была непродолжительна: предложенная им формулировка параграфа первого устава казалась и кажется мне очень ошибочной. Я увидел, что в некоторых отношениях мы все-таки различно смотрим на вещи и что в этих отношениях ко мне ближе подходят другие люди. Вот только и всего. Это — жаль, но своими действиями я не противоречил не только тому, что я говорил на заседаниях ‘Искры’, и не только своим частным разговором, но даже своим сновидениям.

‘Еще два слова. Протоколы заставляют меня говорить: ‘Я не перешел на сторону других’. Я не помню, как именно я выразился, но так выражаться я не имею привычки’.}.

Слово предоставляется Троцкому. Плеханов и многие другие в это время выходят из залы заседания. В обсуждении второго пункта они более не принимают участия. Съезд переходит к обсуждению третьего пункта порядка дня — об уставе Лиги. Троцкий докладывает устав. В прениях после Мартова выступает

Плеханов. Мы собрались на съезд не затем, чтобы обмениваться такими выражениями, как бюрократизм, помпадурский централизм и т. д. В интересах достоинства съезда, которое может быть нарушено, я обращаюсь к председателю с предложением высказать порицание предыдущему оратору и поддерживать больший порядок. Председатель предоставляет нам в этой области слишком большую автономию.

Председатель и Мартов не соглашаются с Плехановым.

Плеханов. Мы слишком расходимся с председателем в определении того, что нарушает порядок и что, задевая личности, недопустимо в заседаниях. Не желая говорить что-нибудь обидное, я прошу не переносить дебатов на личную почву, я предлагаю избегать всяких намеков на личности. Тут целое направление характеризуется как помпадурское. Ясно, что тов. Ленин, занимая известный общественный пост, оказывается, в таком случае, помпадуром. Мы собрались сюда, чтобы серьезно обсудить устав, а ‘не для того, чтобы усиливать раскол. Если последовать моему совету, — можно избежать беспорядков.

В порядке прений выступает

Плеханов. Прения, которые начались, должны привести к важным решениям. И прежде всего необходимо выяснить вопрос, как понимаем мы автономию организации и кто может определить пределы этой автономии. Параграф 8 партийного устава говорит следующее: ‘Все организации, входящие в состав партии, ведают автономно все дела, относящиеся специально и исключительно к той области партийной деятельности, для заведования которой они созданы’. Всякий комитет, вырабатывающий себе устав, должен выяснить, как понимает он этот пункт. Может быть, я не понял докладчика, но мне показалось так: если все организации ведают свои дела автономно, то мы автономны в выработке своего устава. Такое рассуждение неправильно. Параграф 6 говорит, что комитеты создаются высшими инстанциями, значит, они не могут быть автономны в создании своей организации, в выработке своего устава. Если бы это было так, то они были бы автономны по отношению к целому, к партии. Это уже не бундистская точка зрения, а прямо анархическая. В самом деле, анархисты рассуждают так: права индивидуумов неограниченны: они могут прийти в столкновение, каждый индивидуум сам определяет пределы своих прав. Пределы автономии должны быть определены не самой группой, а тем целым, частью которого она является. Наглядным примером нарушения этого принципа может служить ‘Бунд’. Значит, пределы автономии определяет или съезд, или та высшая инстанция, которую создал съезд. ‘Власть центрального учреждения должна основываться на нравственном и умственном авторитете’. С этим я, конечно, согласен. Всякий представитель организации должен позаботиться, чтобы учреждение имело нравственный авторитет. Но из этого не следует, что если нужен авторитет, то не нужно власти. Если бы тов. Ленин, которого называют представителем помпадурского централизма, смотрел так, он был бы не более как анархист. Противопоставлять авторитету идей авторитет власти, это — анархическая фраза, которой не должно быть здесь места. Мне говорят, будто этот параграф надо понимать так, что ЦК организует комитеты там, где их нет. Будто бы это так? А как же понимать параграф об объединении и направлении их деятельности? Это что? Теперь, когда началось царство единства… (Громкий смех) Вам это смешно? Нас этот смех не удивляет. Мы отвечаем на него презрительным пожиманием плеч. ЦК имеет право и обязанность, если не организовать наново там, где уже что-нибудь есть, то реорганизовать эти учреждения таким образом, чтобы их деятельность не вредила деятельности целого.

Выступает затем ряд ораторов (Ортодокс, Троцкий, Мартов, Дейч), после которых вновь берет слово

Плеханов. Тов. Троцкий советует не злоупотреблять такими словами, как ‘анархизм’, ‘оппортунизм’ и т. д. Этот совет может быть плох или хорош, но, следуя ему, пришлось бы избегать и таких выражений, как помпадурский централизм, бюрократизм и т. д. Скорее эти выражения неуместны, чем те, которые я употребил. Я не понимаю, почему ‘анархизм’ не употреблять, а ‘бюрократизм’ и ‘помпадурство’ употреблять можно. Какие выражения хуже, резче? В данном случае невольно вспоминается тот дикарь, который на вопрос, хорошо ли съесть чью-нибудь жену, ответил: мою жену съесть плохо, а чужую — хорошо. Это относительно формы речей… Теперь перехожу к содержанию. На вопрос тов. Дейча я отвечу вопросом же. Он спрашивает: если не утвердят устава, будет ли Лига считаться существующей? Я же его спрошу: можно или нет продолжать существовать, если устав не получит утверждения? (‘Можно! Конечно, можно!’). На основании какого же устава? На основании того устава, который ЦК находит не соответствующим интересам партии? Если бы я так поступал, я бы поступал не как член партии.

С ответом ему выступают Мартов и Дейч, который в конце своей речи обращается к Плеханову: ‘Вы не обижайтесь на меня, тов. Плеханов’.

Плеханов. Я на вас никогда не обижаюсь.

Далее слово берет

Плеханов. Я не сомневаюсь, что тов. Дейч умеет читать, хотя он никогда не злоупотреблял этим умением. Но что он умеет читать в сердцах, я этого не знал. Во всяком случае, данные, добытые таким путем, не поддаются проверке, и я не буду даже разбирать, прав ли он, или нет. ‘Жоресизм’ и ‘анархизм’ употреблять неудобно, a ‘lХse-majestИ’ и ‘помпадурство’ — удобно. Приходится сказать: ‘Чем кумушек считать трудиться, не лучше ли кума…’ и т. д. Несомненно, резолюция тов. Конягина (‘Устав Лиги вступает в силу лишь с момента утверждения его ЦК’) представляет большие неудобства, и я, при других обстоятельствах, был бы против нее. Но я был бы против нее только потому, что она представляет из себя аксиому и что странно ставить на голосование аксиому. Но в настоящее время понятия так спутались, что многие аксиомы подвергаются сомнению. Поэтому я нахожу, что резолюцию тов. Конягина принять необходимо. Резолюция же тов. Мартова, насколько я понял, гласит так: ‘Мы должны выработать устав и готовы представить его на рассмотрение ЦК’. Если смысл этого предложения таков, что мы выработаем устав и будем держаться его даже в том случае, если он будет забракован, то я категорически против такого предложения, и целый лексикон щедринских слов не мог бы убедить меня в противоположном. Нельзя иначе поступить, как голосовать за предложение тов. Конягина. Но раз мы признаем апелляцию, как говорит тов. Мартов, то тем самым мы признаем, что устав должен быть утвержден. Тов. Мартов сказал, что, когда я говорил об единстве, то он засмеялся горьким смехом, и указал на то, что мы сидим с самого начала за двумя разными столами. Таким образом вы становитесь на точку зрения чисто механического единства, и, пожалуй, можно видеть нарушение единства и в том, что у членов партии носы разные. Я нахожу, что такого разногласия в точках зрения нет, чтобы нарушилось единство, и что царство единства, действительно, существует, несмотря на обнаружившиеся разногласия. Вероятно, горький смех был вызван воспоминаниями о вчерашних сценах, но это были инциденты чисто личного характера, а не политические. Единство должно существовать. Партия должна быть единой и нераздельной, и если эта мысль, в моих устах, удивляет тов. Дейча, то это свидетельствует о том, что он плохо читает в сердцах. Я настаиваю на принятии резолюции тов. Конягина, дабы она еще раз подтвердила наше единство. Для выражения нашего единства, мы и должны подтвердить, что мы, как часть, подчиняемся целому.

После выступления Троцкого и Ленина слово опять берет

Плеханов. Я вижу важное недоразумение, а не разногласие. Во внутренних делах мы автономны, это так. А во внешних? Кто определяет пределы, рамки автономности каждой организации? (‘Съезд! Параграф 13!’) Параграф 13 надо истолковать. Дать право интерпретировать закон — значит дать право отменять его. Кто будет интерпретировать этот закон? Относительно определения своих внешних отношений мы не можем быть автономными. Это — точка зрения Бунда, которая с треском провалилась, а вы становитесь на нее. Вот почему резолюция тов. Конягина должна быть принята. А резолюция тов. Мартова, если в ней — тот смысл, который я вкладывал, может быть тоже принята. Преклоняться перед партией — необходимо.

Отвечая Плеханову, Мартов говорит, что интерпретирует устав тот ‘кто будет делать это наиболее толково’.

Плеханов. А кто решит, кто толков?

‘Борьба решит. (‘Ага!’). Да, решит борьба, идейная борьба…’

Голосование дает 18 за резолюцию Конягина, в том числе и Плеханов, 2 воздержалось и 22 против, за резолюцию Мартова — обратное соотношение.

При пунктовом обсуждении устава, к параграфу 10 Мартов вносит поправку: ‘Изменения в уставе Лиги принимаются лишь на очередных съездах Лиги’.

Плеханов. В принципе нельзя согласиться на такую поправку, так как предполагается, что ЦК может изменить устав Лиги. Вношу к предложению тов. Мартова следующую поправку: ‘за исключением тех случаев, когда изменения вносятся ЦК’.

Начинается спор по поправке.

Плеханов. Я считаю прения по поводу моей поправки совершенно излиш-ними, — до такой степени она очевидна для всякого.

Поправка голосуется и отклоняется. По пункту 12-му — о приеме новых членов в Лигу — происходят длительные споры.

Плеханов. Здесь часто кстати и некстати говорили о бюрократии, о централизме бюрократическом и т. п., но лучшая иллюстрация бюрократизма — предлагаемый пункт устава. Во Франции, например, никто не может быть профессором, если он определенное время не прослужит по министерству народного просвещения. Тов. Мартов рекомендует нам лучше изучить устав. Я был бы ему очень благодарен, если бы он явился нам на помощь при изучении устава. Но, насколько я знаю устав, он говорит прямо и ясно в пользу предложения тов. Конягина (о праве ЦК ввести в Лигу новых членов).

В самом деле, параграф 6 партийного устава ясно говорит: ‘ЦК организует комитеты… распределяет силы…’. Если ЦК организует комитеты, то он их также и реорганизует, а как он может их реорганизовать, если он не может вводить новых членов? То же самое относится и к распределению сил. Далее параграф 9 говорит: ‘Все постановления ЦК обязательны для всех партийных организаций’. И так как все постановления… (Все постановления? И незаконные также?) обязательны для всех партийных организаций, то я нисколько не сомневаюсь, что если ЦК постановит ввести в нашу организацию новых членов, то мы и обязаны их принять. Я говорю это в присутствии ЦК И очень может быть, что, — всякие теперь обвинения в ходу, — навлеку на себя этим обвинение в сервилизме.

Ему отвечают Троцкий, Дейч, Мартов, последний заканчивает выражением уверенности, что поправка тов. Конягина ‘будет отвергнута единогласно’.

Плеханов. Единогласие может быть достигнуто путем взаимного понимания. Я хочу знать, как именно вы это интерпретируете. ЦК предлагает кандидата, Лига его отвергает, тогда ЦК переносит в Совет. А дальше?

Троцкий разъясняет, что решение Совета окончательное. Мартов соглашается с этим.

Плеханов. Предложение тов. Конягина будет соответствовать уставу, если после его поправки вставить: ‘в случае непринятия Лигой такого кандидата, ЦК апеллирует в Совет’. Но после данных здесь объяснений ясно, что лишь по постановлению Совета могут быть введены отвергнутые Лигой кандидаты.

Поправка Конягина отвергается. Устав в целом принимается 22 голосами против 14 при 4 воздержавшихся. Тогда член ЦК, тов. X., делает заявление, что устав должен быть безусловно утвержден ЦК, что всякие действия Лиги на основании утвержденного устава — недействительны и противоречат уставу партии, и вносит ряд поправок в устав Лиги. Председатель отказывается голосовать и ставить на обсуждение и предлагает обжаловать действия члена ЦК, как не соответствующие уставу партии. Тогда член ЦК тов. X. объявляет это собрание незаконным, как не исполнившее распоряжения ЦК: ‘Удаляюсь с него и предлагаю желающим последовать за мной’.

(Один за другим при общем возбуждении оставляют зал заседания член ЦК тов. X., Таг, Конягин, С. Сарафский, Бонч-Бруевич, Перова, Плеханов, Исакович, Ортодокс, Эммануилов.)

Редакция ‘Протоколов’ пишет по поводу речей:

‘Протоколы не стенографические, но редакция за точную передачу смысла ручается’.

ТОМ XIII

Читайте также: