А. И. Тургенев
Речь в дружеском литературном обществе
Примечания
Примечания
Речь в дружеском литературном обществе, Тургенев Александр Иванович, Год: 1801
Время на прочтение: 4 минут(ы)
Тургенев А. И. Политическая проза
М., ‘Советская Россия’, 1989.— (Б-ка рус. худож. публицистики).
Я уверен, что главная цель всех словесных наук есть образование нравственного характера, следовательно, также цель и нашего собрания. Какой легчайший способ для достижения сей цели? По моему мнению, подражание людям отменной добродетели. Это самое побудило меня представить вам живую картину. Я не возьму ее из пространной галереи протекших веков, я не стану описывать ни Сократов, ни Тимолеонов, ни Фокионов, ни Аристидов: на что нам представлять отдаленные предметы, если, к счастию нашего отечества, и теперь, когда пороки господствуют повсюду, и теперь есть мужи, достойные пера Плутархова! Не восхищает ли это каждого верного сына отечества? Но прежде, нежели я выговорю имя, приносящее столько чести нашему времени, позвольте сказать мне несколько слов о том, что есть истинное величие великого? Вселенная из опыта многих веков подтверждает, что оно познается из преодоления бесчисленных препятствий, из мужественных перенесений гонений и бедствий, производимых злобою, из презрения всякой награды, богатства и почестей. Теперь посмотрим на прошедшие и нынешние времена с сей точки. Фокионы и Милтиады были в республиках, каждый шаг их виден был народу, в руках которого награда и триумфы, они делали все для его благоденствия и в ту же самую минуту наслаждались уже плодами трудов своих, они делали все для своего счастия, потому что они сами имели те же права, то же состояние, такую же нужду в помощи другого, как и все. Нынешний Милтиад трудится для одного человека, который самую добродетель хочет иметь в плену своем и думает, что она сотворена быть его рабою. Прежде дарования скрывались публично, теперь нужен особенный благоприятный свет, чтоб их увидеть, прежде судила их народная польза, теперь каприз сильнейших. Прежде великие поддерживаемы были всеобщим благоговением, теперь убиваются они завистью.
Из этой параллели видно, что ныне быть великим человеком гораздо труднее, нежели прежде, что строгость и постоянство добродетели гораздо простительнее и свободнее в республиках, нежели в самодержавных государствах, и, следовательно, наш Суворов, жертвовавший столько раз своею жизнию, сохранивший в самых изгнаниях своих этот удивительный патриотизм, более всех Фемистоклов и Аннибалов, сии последние также претерпевали гонения, но терпеть гонения от всего непостоянного народа гораздо сноснее, нежели от одного человека, то же можно сказать и о других великих людях, прославившихся мирными добродетелями.
Я намерен описать вам Лопухина, хвалить его я не буду, я опишу добро деятельного, похвалю любовь к человечеству, и это составит похвалу Лопухина.
Главные отличия добродетельного человека: справедливость, кротость, любовь к отечеству. Один пример его справедливости послужит для нас убедительным великим уроком1.
Кротость состоит в том, чтобы мы, не чувствуя собственных своих достоинств, не только отдавали каждому должное, но и были бы снисходительны к благим намерениям, или поднять упадающего или ободрить тех, которые открывают нам ревность и любовь свою к добру, но, будучи отягчены тяжкими оковами или несчастия или даже обстоятельств, не в силах сбросить их. Под кротостью разумеется и скромность. Кто этого не видит в Лопухине? В обхождении со всеми он весел, приятен, забавен, самый безумный похвалит его, и похвала безумного не очернит его в глазах всех мудрецов света. Любовь к человечеству состоит во всем и вся, тайно и явно, благодарить людям, то есть исполняя верно возложенные на нас звания отечества, все свои мысли, старания устремлять к счастию людей. Любить их значит быть к ним справедливу, быть к себе справедливу, быть справедливу в рассуждении обязанностей к Богу! Кто этого не видит в его сочинениях, в проектах, подаваемых им покойному государю, в которых вместе блистает любовь к человечеству, прозорливость и твердость мужа, не устрашающегося царей.
Великость души своей показал он в то время, когда жил в забвении, жил с девяностолетним отцом своим, подозреваем, оклеветан, жил и не жаловался на судьбу свою, но благословлял десницу, карающую его!2
Будучи в случае, пользуясь отличными милостями покойного государя, не только не искал почестей и обогащения, но еще отвергал их, а принимал на себя важные должности единственно для того, чтоб больше иметь случаю, больше иметь средств делать добро людям.
Описывать благие, великие дела его я не буду, не протекло еще двух недель, как он оправдал в глазах государя, в глазах целого Сената, невинного, исторгнул его из мрачной темницы, в которую вверен он был рукою сильного невежды, и тем спас драгоценнейшее — честь его и целое его семейство.
Из великого множества других примеров его человеколюбия представил я вам этот не потому, что он выразительнее прочих, но потому, что новее.
Но на что много говорить о его благодениях. Есть ли один из нас, который бы не был лично одолжен им?
Если взять всю его жизнь с младых лет до нынешнего времени, не найдем ни одного дня, в который бы он не сделал доброго дела, и все это по большей части тайно, словом, жизнь его есть цепь благодеяний! Душа его, кажется, дышит только для счастия своих ближних, когда ты лишаешься бодрости, и дом твой унывает при виде стольких несправедливостей и ужасов, унижающих человечество, когда ты готов роптать на небо и на себя самого,— тогда проведи с ним несколько минут, и ты будешь спокойнее и добрее!
Вот легкий отпечаток добродетелей Лопухина.— Какую кисть надобно иметь, чтоб написать портрет его!
Когда дух Лопухина воспарит к предвечному отцу своему, то осиротевшие друзья его напишут на камне, который будет покрывать почтенный прах его:
Tout citoyen perdit un dfenseur,
Tout malheureux un frre,
Tout honnte homme un ami*.
* Всякий гражданин потерял защитника,
Всякий несчастный — брата,
Всякий честный человек — друга (фр.).
Что принадлежит до меня: Tout ее que je veux dire aprs ma mort, c’est que sur la pierre qui couvrira ma tombe, on grave profondment ces mots: Il obtint les bonts de Lopouchine {Я хочу лишь, чтобы после моей смерти на моем надгробном камне были глубоко высечены слова: ‘Он удостоился благосклонности Лопухина’ (фр.).}.
23 марта 1801
На заседаниях Дружеского Литературного Общества, собиравшегося в первой половине 1801 г. в Москве (см.: Лотман Ю. М. А. С. Кайсаров и литературно-общественная борьба его времени. Тарту, 1958, с. 12—79), Т. произнес две речи: первая из них была посвящена И. В. Лопухину — живому воплощению ‘добродетели’, вторая называлась: ‘О том, что люди по большей части сами виновники своих несчастий и неудовольствий, случающихся с ними’. Исследователи, обращавшиеся к текстам этих речей, цитировали отрывки из них (см.: Истрин, с. 6—7, Резанов В. И. Из разысканий о сочинениях В. А. Жуковского. Спб., 1916. Вып. II. С. 163—165), но полностью они не публиковались.
Речь Т., произнесенная 23 марта 1801 г., печатается по тетради с записями речей в Дружеском Литературном Обществе: Ф. 309, No 618, л. 64-67об.
1 И. В. Лопухин, ближайший друг и советчик И. Н. Тургенева, входивший вместе с ним в круг московских розенкрейцеров, был кумиром его детей. Служивший в 1775—1786 гг. советником, а затем председателем Московской уголовной палаты, Лопухин стяжал репутацию неподкупного, но милосердного судьи, эти же качества он проявил в 1797—1801 гг. в должности сенатора московского департамента, ведавшего уголовными делами.
2 Имеется в виду опала, которой подвергся Лопухин в 1792 г. в связи с арестом Н. И. Новикова и гонениями на масонов. Однако, в отличие от ряда своих друзей (и, в частности, от И. Н. Тургенева, отправленного Екатериной II в его симбирское имение), Лопухин избежал ссылки, в последние годы екатерининского царствования он усердно стремился доказать свою благонамеренность. Ср. разд. II, No 52.