Речь швейцарского ландмана д’Аффри при открытии сейма
(Депутаты собрались в церкви, и заняли места свои в амфитеатре, за ними сидели их секретари, а в третьей линии так называемые придверники депутации, в мантиях, которые изображали цвета разных кантонов. Перед ландманом лежал экземпляр конституции, врученный ему самим Бонапарте, с печатью в золотой коробке. Он открыл заседание сею речью.)
Государи мои!
Посредство великого консула вручило мне на время власть чрезвычайную. Смею думать, что прозорливость его в сем случае не обманулась, и что я оправдал его выбор и доверенность, приготовляя, сообразно с намерением консула, благоденствие Швейцарии и восстановляя в сей земле, утомленной революцией, то спокойствие, которого она ею лишилась. Власть опасна, но она в руках моих сохранилась чистой. Мудрость предвидела ее необходимость и пользу. Ныне слагаю с себя чрезвычайную должность в присутствии союзных кантонов, и счастье мое велико, если диктаторство, мне вверенное, заслужит их одобрение, оно может быть для меня тем драгоценнее, что будет согласно с одобрением нашего великого посредника, который благоволил мне изъявить его.
Политическая система Европы переменилась: страны, нас окружающие, управляются иными властями. Политика Швейцарии должна быть новая, но правительство добродетельное имеет только одну: она существует в характере народа нашего, который хочет, чтобы мы были справедливы и великодушны: таковым издревле признавалось швейцарское правительство, его слово считалось клятвой.
Союз девятнадцати кантонов есть эпоха новая для нашего отечества: она оставляет за собой воспоминания славы, благоденствия и несчастий. Забудем претерпенные бедствия, особенно же те, которых мы избежать могли, вспомним единственно славу и добродетели свои, за которые Европа уважала швейцарцев.
Время, кажется, все вокруг нас истребило, кажется, что мы окружены только развалинами. Выйдем из сего заблуждения, прибегнем к уставам новым, возвратимся к обычаям древним, будем управлять, как управляли. Исправим недостатки, произведенные временем в наших разных установлениях, и верно исполняя законы союза, найдем в самом различии правлений лучшее средство обратить их ко благу общему.
Посредник рассудил, что кантоны древние должны остаться на древнем своем основании, но что новые могут иметь правление сообразнейшее с разумом века: он угадал желание каждого, и своим посредством утвердил оное. Дело его совершилось: наше теперь начинается. Призываю в помощь Бога отцов наших: один Бог для всей Швейцарии. Мы все дети его. Только образ служения нашего различен. Будем чтить провидение, исполнять законы нравственные, и все удостоимся его благоволения…
Уже совершенное спокойствие царствует во всех частях Швейцарии. Кантоны чувствуют нужду в добром соседстве и выгоды услуг взаимных, которых они могут ожидать друг от друга. Власть закона действует везде, где закон нужен, самовластие, сей опасный враг обществ гражданских, исчезает. Чиновники сильны доверенностью народа: народ силен повиновением чиновникам. Все классы граждан уже менее занимаются тем, что не входит в их особенную сферу. Наконец, государи мои, вы сами увидите, что желания кантонов почти во всем согласны, и что для сейма нет никаких дел затруднительных или неприятных.
Отношения Швейцарии к иностранным державам представляют нам новые виды надежды…
(Здесь ландман уведомляет сейм, что Бонапарте готов вывести французское войско из Швейцарии, и хочет искренне ее независимости, что двор венский, король испанский, прусский, республики Итальянская и Голландская, дружественно признали новое политическое учреждение кантонов.)
Теперь дозвольте мне, государи мои, обратиться собственно к отечеству нашему и предложить мысли, занимающие душу мою в сию минуту, когда сейм берет в руки свои жребий Швейцарии.
Мир есть главная потребность нового правительства. История наших отцов, история наших дней да не будет для нас бесполезна! Согласие было силой первого союза. В конце 18 века узы братства ослабели: несчастная революция легко прервала их. Гельветическое правительство исчезло единственно оттого, что оно не хотело согласия. Одно согласие может утвердить нашу конституцию и заслужить почтение, дружбу государств иностранных. Удалим, государи мои, удалим всякую мысль раздора. Каждое слово, в сей священной ограде произносимое, да будет сказано с намерением утвердить мир в отечестве, и да примется в сем духе! В каждом из вас, государи мои, вижу не только депутата кантонного, но и сына Швейцарии. Посредство консула да будет для нас священно вместе с хартией нового устава, без него нет твердости и законного основания. Не забудем, что ему обязаны миром, порядком, который снова рождается в нашем отечестве, и семенами народной доверенности, которых видим теперь первые плоды зрелые. Не забудем, что оно воскресило народ швейцарский, и что опровергать его ныне есть бросить оружие в первую минуту сражения.
Народ, которого благо нам вверено, прост своими нравами: будем таковы же в нашем деле! Постараемся избежать заблуждения, столь обыкновенного во всех новых республиках, заблуждения, что издавать много законов есть править. Некоторые идеи зрелой мудрости часто содержат в себе более законодательства, нежели целый кодекс. Но должно утвердить их надежно, исполнять верно — и во всяких обстоятельствах они спасут отечество. Будем тверды, умеренны и справедливы: сии добродетели нераздельны в хорошем правлении. Слабость есть обыкновенное следствие несправедливости, дела самовластия всегда показывают боязнь и робость, одна умеренность возвышает достоинство власти без ужаса и всякую мысль, ей противиться, удаляет от народа. Но если откроется сопротивление, тогда всеми силами должно отразить его. Чиновник, унижаясь перед народом, делается врагом отечества.
Но напрасно, государи мои, напрасно правительства Швейцарии старались бы достигнуть совершенства человеческой мудрости, когда бы они не хотели основать его на религии. Религия, сей источник сердечного блаженства, есть и главная причина гражданского счастья. Хвала и слава провидению, сии идеи спасительные еще драгоценны жителям страны нашей. Общая нравственность зависит от частных нравов. Уважайте религию народа своим примером, и вы заградите обыкновенный источник народных бедствий!
Знайте, государи мои, политические мнения вашего согражданина… Я искренне сказал древним кантонам: ‘В нынешней Швейцарии не ищите уже той, о которой вы справедливо жалели во время революции’. Столь же искренне сказал я правительствам новых кантонов: ‘Не думайте искать в ней сходства с Швейцарией революционной, его нет’. Безрассудно будет на берегах Лемана предпочтительно избирать людей, ненавистных на берегах Лиматы и Ары. Посредство консула не есть торжество партии и не хочет никаких жертв. В сем отношении политика наша должна быть справедливой, беспристрастной, должна удаляться от двух крайностей, уважать честность, достоинство, таланты, заслуги человека, а не только его мнения, ибо всякий, кто честен, взяв на себя должность в каком бы то ни было правлении, обязывается действовать согласно с его духом, а если он не знает чести, то будет ему вреден.
Что касается до внешней политики, то Швейцария, находясь в центре Европы, и спокойная среди бурь, возбуждаемых соперничеством держав сильных, сохранит сию выгоду уважением ко всем правительствам, совершенным беспристрастием в раздорах, нам чуждых, и старанием избегать всего, что могло бы потревожить наших соседей. Народ честный, мирный, простой и счастливый должен быть предметом удивления, а иногда и зависти.
Я читаю изумление в глазах ваших, государи мои: вы удивляетесь слову беспристрастия. Навык многих веков и воспоминание величайшего благодеяния заставляют вас преимущественно любить то государство, которое издревле было нашим союзником. Франция, столь поспешно загладив зло, сделанное швейцарцам ее недостойными властителями, видит нас, подобно ей самой, нетерпеливо желающих забыть его. Сохрани Бог, чтобы я вздумал удерживать благородное стремление ваших сердец! Я говорил о беспристрастии, а не холодности, и с удовольствием объявляю, что нынешнее французское правительство, будучи первым благодетелем Швейцарии, есть главный предмет моего внимания и надежды. Консул должен быть защитником конституции, введенной по его совету. Удивляюсь его величию столь же, сколь люблю землю, им управляемую, и радуюсь душевно в приятном уверении, что мое особенное чувство не противно мудрой политике наших предков.
Сии мысли, государи мои, надлежало мне сообщить вам. Теперь должность моя исполнена. Обтекаю взором страны отечества: везде вижу спокойствие и возрождение благоденствия. Смотрю вокруг себя, и вижу собрание чиновников достойных народной доверенности. — Призываю сейм к делам, порученным ему конституцией, и в присутствии Бога вездесущего открываю здесь его первое собрание…
Речь швейцарскаго ландмана д’Аффри при открытии сейма: [Из ‘Moniteur Universel’. N 305] / [Пер. Н.М.Карамзина] // Вестн. Европы. — 1803. — Ч.11, N 17. — С.60-68.
Прочитали? Поделиться с друзьями:
