РАЗВАЛИНЫ АЛЬМОДАВАРСКІЯ.
аддей Булгаринъ.
‘Сверные цвты на 1827 годъ’
Развалины Альмодаварские, Булгарин Фаддей Венедиктович, Год: 1827
Время на прочтение: 6 минут(ы)
Пламя войны и раздоровъ опустошало Испанію, народъ Испанскій боролся съ могуществомъ Наполеона. Кровавый слдъ среди пепелищъ знаменовалъ путь побды, сопровождаемой местію и отчаяніемъ. Тысячи иноплеменниковъ изъ всхъ концевъ Европы толпились на семъ поприщ славы и гибели: немногіе участвовали сердцемъ въ великомъ замысл порабощенія великодушнаго народа — и сражались. Званіе воина требуетъ одного повиновенія.
Небольшой отрядъ Французовъ находился въ Альмодавар, на пути изъ Сарагоссы въ Мадритъ. При каждомъ пристанищ чужеземныхъ войскъ, окрестные жители собирались вооруженными толпами, какъ пчелы вокругъ разоряемыхъ ульевъ, и старались всми средствами вредить нарушителямъ своего спокойствія. Въ то время слышно было, что отчаянные Гверильясы, изъ отряда жестокаго Эмпесинадо, бродили вокругъ Альмодовара и выжидали кровавой добычи. Надлежало остерегаться, мы были вооружены день и ночь, бдительная стража охраняла вс входы въ городъ, подзорные отряды конницы безпрестанно разъзжали по окрестностямъ.
Въ одинъ изъ ночныхъ разъздовъ, я остановился отдохнуть у подножія утеса, на которомъ возвышались развалины древняго замка, разрушеннаго, по преданіямъ, Маврами. Любопытство повлекло меня на вершину утеса. Ночь была тихая: луна ярко свтилась на темномъ неб и серебрила оконечности сдаго зданія, которое съ противоположной стороны бросало длинныя, черныя тни. Если бъ я былъ поэтомъ, то эти срые камни назвалъ бы остовомъ событій. Густыя каштановыя деревья осняли одну сторону замка, у подножія утеса протекалъ ручей, а за нимъ простиралась необозримая равнина, которая при свт луны зеленлась на близкомъ разстояніи и вдали скрывалась во мрак ночи, какъ скрываются прелести Испанскихъ красавицъ подъ ихъ черными мантильями. Мои уланы отдыхали на мурав, завернувшись въ плащи и держа лошадей за повода. Флюгера пикъ, воткнутыхъ въ землю, не шевелились отъ втра. Я въ задумчивости побрелъ къ развалинамъ. Въ моемъ воображеніи мелькали тысячи образовъ, и воспоминанія старины оживлялись въ присутствіи безмолвныхъ ея свидтелей. Протекло шесть вковъ, думалъ я, какъ Испанская кровь лилась на этой равнин, какъ Мавры дикими воплями торжествовали побду, и Испанцы оплакивали смерть мужественнаго Альфонса VII и короля Аррагонскаго. Можетъ быть, во время кровавой счи, прелестныя обитательницы этаго замка, съ ужасомъ взирали изъ ршетчатыхъ оконъ на погибель своихъ рыцарей и съ отчаяніемъ ожидали смерти или плна. Несчастная страна! И теперь чужеземецъ съ презрніемъ попираетъ ногами остатки твоей священной старины: неутомимые кони сверныхъ степей пасутся на ароматныхъ твоихъ лугахъ, и гибельная пика изъ мрачныхъ и хладныхъ лсовъ надвислянскихъ водружена въ землю, произращающую лимонъ и оливу, твой шелкъ разввается на ея древк.
Внезапный шумъ прервалъ мою думу: груды песку и щебня посыпались съ вершины полуразрушеннаго свода, я оглянулся — и вижу женщину, въ черномъ плать, съ распущенными волосами, она стоитъ надъ моею головою и держитъ въ рукахъ огромый камень, готовый поразить меня. Взоры наши встртились, и дикій взглядъ ея произвелъ во мн такое ощущеніе, какъ блескъ кинжала надъ сердцемъ человка, внезапно пробужденнаго отъ сна. Невольный трепетъ пробжалъ по всмъ моимъ жиламъ, кровь охладла и сердце сжалось. ‘Ты ли убилъ его?’ воскликнула она грознымъ голосомъ и подняла камень надъ своею годовою. Минута была ршительная, но какое-то вдохновеніе спасло меня. ‘Нтъ, не я!’ отвчалъ я громкимъ ц твердымъ голосомъ, но все не постигая вопроса. ‘Не ты?’ сказала незнакомка, понизивъ голосъ, медленно опустила камень, сла на обломк и устремила на меня свои черные, блестящіе глаза. Въ это время я пришелъ нсколько въ себя и съ любопытствомъ смотрлъ на незнакомку. Она была молода и прекрасна, но правильныя черты ея лица выражали суровость, неподвижные взоры внушали ужасъ. Суверныя воспоминанія дтства вспорхнули въ моей памяти, воображеніе мое воспламенилось, и я мечталъ, что вижу предъ собою грозное привидніе изъ-за предловъ гроба. — ‘Не ты убилъ его,’— повторила незнакомка, — ‘но ты врно зналъ его! Онъ былъ издалека, а теперь еще дале! Онъ теперь тамъ!’ сказала она, поднявъ руку въ верхъ и очертивъ въ воздух полукругъ: ‘онъ теперь тамъ: я часто вижу его по ночамъ, въ этомъ зеркал,’ примолвила она, указывая на луну. Настало краткое молчаніе. ‘Что ты смотришь на меня?’ сказала она, — я теперь не могу боле плакать: днемъ въ глазахъ моихъ жгучій лесокъ, ночью горный снгъ — а слезъ вовсе нтъ! ‘ —
Она закрыла лице руками, я слышалъ ея всхлипыванія и тяжкіе стоны, которые раздирали мое сердце. Состраданіе заступило въ душ моей мсто ужаса. Любопытство мучило меня, но я не смлъ и даже почиталъ безполезнымъ обременять ее вопросами.
Вдругъ она привстала, отбросила покрывало, и я увидлъ, что лицо ея пылало румянцемъ, глаза налились кровью. ‘Ты не Французъ?’— спросила она грозно, и я видлъ, что вс члены ея трепетали въ судорожныхъ движеніяхъ ‘Нтъ!’ сказалъ я хладнокровно. ‘Слава Богу!’ воскликнула незнакомка, ‘Французъ убилъ его на моей груди и хладное желзо осталось въ моемъ сердц.’ При сихъ словахъ незнакомка обнажила кинжалъ. ‘Вотъ онъ! — Видишь ли его, я должна согрть его въ крови убійцы’ О, я найду его, я найду его! ‘ —
Незнакомка удалилась во внутренность развалинъ и скрылась за обломкомъ разрушенной стны, эхо повторяло звуки ея медленныхъ шаговъ и вскор затихло. Эта необыкновенная встрча произвела во мн сильное впечатлніе, я нсколько времени сидлъ въ раздумь на камн, наконецъ всталъ, чтобы возвратиться къ моему отряду и увидлъ Фернанда, моего врнаго проводника, который стоялъ въ нсколькихъ шагахъ отъ меня. ‘Я все видлъ и слышалъ,’ сказалъ онъ, ‘но не смлъ показаться, чтобъ не испугать ея.’ — Не слыхалъ ли чего объ этой несчастной?—‘Ее вс знаютъ’, отвчалъ Фернандо: это Агнеса, дочь Гидальгоса, котораго участокъ земли находится въ горахъ, недалеко отсюда. Окрестные жители боятся Агнесы и уважаютъ ее. Одни называютъ ее сумасшедшею, другіе вдохновенною, иные волшебницею. Ее не смютъ удерживать дома, и она по большой части живетъ въ развалинахъ, куда набожные люди доставляютъ ей пищу. Говорятъ, будто она предсказываетъ будущее. Агнеса возвстила паденіе Сарагоссы и теперь предсказываетъ’…. Фернандо замолчалъ. ‘Говори, что такое,’ возразилъ я съ нетерпніемъ. ‘Она предсказываетъ скорое возвращеніе нашего Короля, и изгнаніе Французовъ изъ Испаніи.’— ‘Пустое,’ сказалъ я, притворно улыбаясь, ‘вы, Испанцы, во всемъ видите то, чего вамъ хочется. Но разскажи мн исторію этой прорицательницы.’
Мы сли на камн, и Фернандо началъ свое повствованіе:
‘Отецъ Агнесы сражался противу Французовъ, въ отряд Гверильясовь стараго Мины, онъ былъ взятъ въ плнъ съ оружіемъ въ рукахъ и приговоренъ къ позорной смерти. Одинъ Французскій офицеръ тронулся его лтами и благородными чувствами, и освободилъ его отъ смерти. Вскор случай доставилъ Гидальгосу средство воздать тмъ же своему благодтелю. Офицеръ былъ раненъ и взятъ въ плиъ, близъ селенія, въ которомъ жилъ Гидальгосъ. Онъ спасъ его отъ ярости черни и взялъ къ себ въ домъ, прилагая попеченіе какъ о родномъ сын, Агнеса ухаживала за больнымъ, они проводили дни вмст и вскор полюбили другъ друга. Отецъ благословилъ ихъ любовь, и къ заключенію брака ожидали только полнаго выздоровленія офицера. Онъ былъ не Французъ, но усердный католикъ, родомъ изъ страны покоренной Наполеономъ, и не охотно слдовалъ за его знаменами.
Наканун свадьбы Агнесы, толпа Французовъ напала въ расплохъ на селеніе: это были солдаты, отставшіе отъ войска для грабежа и безчинства. Большая часть поселянъ занята была полевыми работами, оставались старики, жены и дти. Грабители вторгнулись въ домы и распространили ужасъ въ беззащитныхъ семействахъ. Нсколько гренадеровъ, какъ бшеные вбгаютъ въ домъ отца Агнесы. ‘Вина!’ кричитъ одинъ, замахнувшись прикладомъ на старую служанку. ‘Денегъ!’ восклицаетъ другой, прицлившись ружьемъ въ хозяина. Между тмъ древній шкафъ разрушается въ дребезги подъ ударами скиры сапера. Хищники бросаются на серебряную утварь, и одинъ изъ нихъ, не довольствуясь сею добычею, простеръ святотатственную руку на золотое изображеніе Спасителя, висвшее на стн. Тогда Гидальгосъ не былъ въ силахъ владть собою: въ порыв справедливаго гнва, онъ бросается на святотатца и сильною рукою повергаетъ его на землю. Нсколько штыковъ устремлено на великодушнаго защитника святыни, и злоди готовы нанесть уже удары, но вдругъ дверь отворяется, и является офицеръ въ полномъ Французскомъ мундир, съ обнаженною шпагою: это былъ женихъ Аглесы. ‘Стойте, варвары!’ восклицаетъ онъ. Солдаты невольно опустили ружья и въ смятеніи поглядывали другъ на друга, ‘За чмъ вы здсь?’ спросилъ офицеръ. ‘Мы ищемъ състныхъ припасовъ для войска’ отвчалъ гренадеръ. ‘Разбойники!’ сказалъ офицеръ въ негодованіи, — ‘такъ-то вы безчинствомъ своимъ вооружаете жителей противу своего государя и своего благороднаго народа. Прочь отсюда, или первый, кто дерзнетъ противиться, падетъ на мст.’ Видно, что солдаты догадались по произношенію офицера о томъ, что онъ чужеземецъ, и дерзость ихъ превратилась въ изступленіе. ‘Но кто ты таковъ, и по какому праву смешь повелвать нами?’ возразилъ старой гренадеръ. ‘Разв ты не видишь этой кокарды?’ отвчалъ офицеръ. ‘Онъ переметчикъ, онъ измнникъ!’ закричали со всхъ сторонъ грабители и бросились на офицера. Въ сію минуту Агнеса вбжала въ комнату, и видя возлюбленнаго своего на краю гибели, устремилась къ нему, прижала его къ груди своей, и отчаянными воплями умоляла о пощад. Но уже офицеръ пролилъ кровь одного изъ хищниковъ, злоди забыли долгъ чести и закололи благороднаго юношу на груди Агнесы: хладная сталь скользнула по груди ея — злополучная упала безъ чувствъ на трупъ своего жениха.
Изверги получили достойную казнь за свое преступленіе. Грозный набатъ призвалъ жителей къ защит своихъ семействъ: ужасная сча между хищниками и мстителями кончилась побдою справедливой стороны. Вс Французскіе солдаты или пали на мст, или достались въ плнъ и погибли мучительною смертію. Тла ихъ брошены были на съденіе хищнымъ птицамъ.
Съ той минуты, какъ кровь жениха обагрила грудь Агнессы, она потеряла разсудокъ. Ей кажется, что хладное желзо погружено въ ея сердц, и что ей должно согрть его въ крови убійцы. Она не вритъ, что вс хищники погибли и безпрестанно ищетъ своей жертвы. Многіе Французы уже пали подъ ея ударами, но месть ея не насытилась. Невинная кровь падетъ на зачинщиковъ….’ Фернандо не смлъ продолжать и кончилъ свой разсказъ. Я въ безмолвіи возвратился къ отряду и во всю дорогу грустилъ, помышляя о несчастной. Развалины Альмодаварскія остались въ моей памяти.
О люди, думалъ я, зачмъ вы терзаете другъ друга, когда, длая добро, можете быть счастливыми!