Разсказъ Н. В. Кукольника о кончин М. И. Глинки.
Разсказъ Н. В. Кукольника о кончин М. И. Глинки.
Сообщ. И. А. Пузыревскій.
‘Русская Старина’, No 2, 1871
Рассказ Н. В. Кукольника о кончине М. И. Глинки, Кукольник Нестор Васильевич, Год: 1871
Время на прочтение: 3 минут(ы)
Вотъ что мы находимъ въ неизданныхъ запискахъ покойнаго Нeстора Васильевича Кукольника по поводу полученія въ Петербург извстія о смерти Глинки… ‘Въ Петербургъ всть о смерти Глинки прилетла чуть не на крыльяхъ. Я зналъ моихъ русскихъ патріотовъ, я помнилъ какъ равнодушно потеряли они Брюлова, такъ что, кром газетъ, никто и не замтилъ, что умеръ Карлъ Великій въ живописи. Никакого публичнаго изъявленія, соболзнованія. Неужели и съ Глинкой будетъ тоже? Никакого сомннія, если ихъ не заставить насильно исполнить долгъ свой. Я написалъ къ А. . Львову довольно теплое письмо, въ которомъ требовалъ почтить память Глинки торжественною панихидою въ Казанскомъ собор, давая разумть, что если онъ откажетъ, то пойду другимъ путемъ. Львовъ принялъ мой вызовъ и рапортъ министру былъ написанъ. Колебались дать разршеніе, однако-жъ дали, но не въ Казанскомъ собор, о чемъ Львовъ и не просилъ, а въ придворной Конюшенной церкви. Написали объявленіе, въ которомъ сказано, что ‘гг. придворные пвчіе, увдомясь о кончин своего сослуживца, вознамрились отслужить панихиду’, и пр. Я уничтожилъ это нелпое объявленіе, написалъ другое, тепленькое, и послалъ Львову, а тотъ въ подлинник къ Владиміру Панаеву. Несчастный идилликъ двадцатыхъ годовъ, подъ гнетомъ звздъ, честей и лтъ, нашелъ невозможнымъ говорить о музыкант съ увлеченіемъ и объявленіе напечатали въ примирительномъ тон, т. е. тже пвчіе служили панихиду, но Глинку дозволено назвать ‘знаменитымъ композиторомъ’, и 23-го февраля, въ 2 часа пополудни, Конюшенная церковь наполнилась почитателями таланта покойнаго. Изъ высшаго міра было нсколько дамъ, баронъ М. А. Корфъ и кн. П. А. Вяземскій…… Случайно въ Петербургъ пріхалъ изъ Берлина от. Полисадовъ, еще 10-го января бесдовавшій съ Глинкой, онъ сказалъ надгробную рчь, довольно приличную и занимательную, но крайней мр кстати, хоръ придворныхъ пвчихъ прогремлъ: со святыми упокой, великолпно, и я, получивъ нкоторое удовлетвореніе, воротился домой успокоенный, что, волей-неволей, заставилъ отдать покойному публичную честь. Между тмъ младшее поколніе друзей Глинки, желая дйствовать и съ своей стороны независимо, устроили музыкальную панихиду. Филармоническое общество согласилось одинъ изъ своихъ концертовъ обратить въ память Глинки. Это со стороны нмцевъ было истинное пожертвованіе. На филармоническіе концерты перестали ходить, а тутъ такая врная и выгодная приманка. Программу концерта разъ десять передлывали {Что не помшало, однако, концерту 15-го марта 1857 г. быть весьма интереснымъ и удачнымъ. Вотъ его программа: I отд. Увертюра и интродукція изъ ‘Руслана и Людмилы’, арія Руслана, молитва съ хоромъ, арія Людмилы, арія Фарлафа, хоръ двъ, маршъ Черномора, Лезгинка. II отд. Хота, дуетъ: ‘Вы не придете вновь’, Valse fantaisie, арія Гориславы, Камаринская, хоръ ‘Славься’ изъ ‘Жизни за Царя’. Въ поясненіе этой программы необходимо прибавить, что ‘Русланъ’ не давался до того времени на сцен съ 1844 или, 1845 г., слдовательно, въ теченіе 12—13 лтъ. Хота же исполняласъ до того времени раза два или три, такъ что для значительной части публики эти произведенія Глинки были почти совершенною новостью. Сообщ. В. В. Никольскій.}… Публики собралось на концертъ много, но изъ высшихъ слоевъ общества тотъ же кн. Вяземскій былъ представителемъ аристократовъ… Бжать отъ нихъ! Бжать хоть на время, потому что обстоятельства приковали мои ноги къ этой земл, на которой есть жители, но нтъ еще гражданъ. Бдные люди! Бдная Россія!….’
‘Я надялся собрать о Глинк свднія въ Берлин, въ особенности отъ Дена. Но этотъ красный нмецъ неохотно говорилъ о Глинк, и то, что говорилъ, не утшало меня. День, вмсто разсказовъ, ссылался на подробное письмо къ В. П. Энгельгардту, гд онъ (см. выше) въ подробности.описалъ послдніе дни жизни Глинки. Только и узналъ я, что за дв недли до смерти Глинка взялъ слово съ Дена, если умретъ, непремнно его анатомировать, что Деномъ и исполнено. Нашли печень чрезъ мру отолщенную, а желудокъ крошечный. Глинка умеръ съ голоду: дв недли не могъ принимать пищи. При самомъ момент смерти Дена не было. Не знаю, почему похоронили его далеко, больно далеко, на Троицкомъ кладбищ, въ рядахъ какъ рядоваго, и то осьмымъ. На похоронахъ былъ и Мейерберъ и какой-то знаменитый берлинскій музыкальный критикъ. И это выдавалъ мн День, какъ за великую честь, оказанную Глинк. Другой почетъ, — что въ библіотек у него хранится экземпляръ quasi-полныхъ сочиненій Глинки, въ грошевомъ переплет, на который онъ не опустилъ обратить моего особеннаго вниманія. Я догадался, что этотъ переплетъ составилъ третью честь, оказанную Глинк. Жаль Глинка! такой другъ не могъ спасти его, хотя смертельная необходимость его болзни подозрительна. Отолщеніе печени — успшно лечитъ Карльсбадъ, что доктора и совтывали…’