Пыпин А. Н, Венгеров Семен Афанасьевич, Год: 1903
Время на прочтение: 6 минут(ы)
Оригинал здесь — http://www.rulex.ru/01160762.htm
Пыпин (Александр Николаевич) — известный исследователь русской литературы и общественности. Родился в 1833 году в Саратове, в дворянской семье. Учился в саратовской гимназии, в Казанском (первый курс) и Санкт-Петербургском университетах, где окончил курс в 1853 году кандидатом историко-филологического факультета. Еще студентом напечатал свой первый труд — ‘Словарь к новгородской летописи’, в ‘Сборнике Академии Наук’ (1852, No 3). Это было участие в работе над словарем древнего русского языка, предпринятой И.И. Срезневским, и где другими участниками были Н.Г. Чернышевский, П.А. Лавровский и др. Первой журнальной статьей Пыпина было исследование о драматурге XVIII века Лукине (‘Отечественные Записки’, 1853 год, повторено при собрании соч. Лукина и Ельчанинова , Санкт-Петербург, 1868), это был отрывок из его кандидатской диссертации. С тех пор он принимал довольно деятельное участие в ‘Отечественных Записках’ рецензиями и статьями по истории литературы. Сосредоточив свои занятия на древней русской повести, Пыпин в 1857 году защитил магистерскую диссертацию ‘Очерк литературной истории старинных повестей и сказок русских’. Здесь впервые дана история русской повести, начиная с заимствований из византийских и южнославянских источников и кончая повестями, сложившимися под западным влиянием, и первыми попытками оригинальной бытовой повести XVII века. Автор пользовался рукописными сборниками Публичной библиотеки и Румянцевского музея, в то время еще мало известными. Некоторые старинные повести впервые исследованы Пыпиным, а некоторые (‘Девгениево Деяние’, ‘Повесть о Горе-злосчастии’) даже впервые открыты им при изучении сборников. ‘Очерк’ Пыпина составил эпоху в области разработки истории русский повести. Дальнейшие работы в этой области весьма расширили изучение предмета, но труд Пыпина был исходным пунктом для новых исследователей. В 1858 году Пыпин был послан на два года за границу для приготовление к кафедре истории европейских литератур. Во время этого путешествия он побывал, между прочим, и в славянских землях (2 путевых очерка — ‘Из Венеции’ и ‘Из Флоренции’ появились в ‘Современнике’ в 1859 году). По возвращении он был назначен исполняющим должность экстраординарного профессора и в 1860/61 учебном году читал лекции по истории провансальской и средневековой французской литературы. В ноябре 1861 года он подал в отставку (одновременно с Кавелиным, Спасовичем, Стасюлевичем и Борисом Утиным), вследствие нарушения нормальной жизни университета после студенческих волнений, вызванных введением новых правил (матрикул) и обязательного для всех студентов взноса за слушание лекций. С 1863 года Пыпин принял ближайшее участие в ‘Современнике’. Он был членом редакции журнала, а несколько позднее (с 1865 года до приостановки в 1866 году) — ответственным редактором его (вместе с Некрасовым). К началу 60-х годов относятся работы Пыпина над апокрифами, на которые он один из первых русских ученых обратил внимание. Плодом изучения их явилось издание ‘Ложных и отреченных книг русской старины’ (1861), в III т. ‘Памятников старинной русской литературы’. Объяснение к изданию помещены в ‘Русском Слове’ 1862 года, а исследование о древней статье о книгах истинных и ложных напечатаны в ‘Летописи занятий Археографической Комиссии’ (1862, вып. 1). Этим закончились научные работы Пыпина в области старой русской письменности, к которым он только мимоходом вернулся в 80-х годах, издав книжки: ‘Сводный старообрядческий Синодик’ (Санкт-Петербург, 1883), ‘Из истории народной повести’ (Санкт-Петербург, 1887), ‘Для любителей книжной старины’ (Москва, 1888) и ‘Подделки рукописей и народных песен’ (Санкт-Петербург, 1898). С середины 60-х годов, и особенно после закрытия ‘Современника’, Пыпин некоторое время усердно занялся переводческой деятельностью. Частью под его редакцией, частью в его переводе появились историко-литературные и исторические сочинения Шерра, Геттнера, Дрэпера, Лекки, Тэна, Рохау, Бентама. Вместе с М.А. Антоновичем он перевел ‘Историю индуктивных наук’ Уэвеля. В 90-х годах под редакцией Пыпина вышли ‘История немецкой литературы’ Шерера и ‘Искусство с точки зрения социологии’ Гюйо. В 1865 году вышел первоначально составлявший дополнение к ‘Всеобщей истории литературы’ Шерра, совместный труд Пыпина и В.Д. Спасовича (последнему принадлежит очерк истории польской литературы), ‘Обзор истории славянских литератур’. В 1874-1881 гг. эта книга появилась 2-м изданием в значительно переработанном и расширенном виде, под заглавием ‘История славянских литератур’. Этот капитальный труд (переведен на немецкий, чешский и французский языки), представляющий собой единственное до сих пор обстоятельное изложение судеб тысячелетней истории литературы западных и южных славян, чрезвычайно замечателен не только как свод того, что сделано в области изучения духовной жизни славянства, но и по истинно научному методу своему. В то время как значительная часть наших славистов, охотно называя себя в теории славянофилами, в действительности впадает в русофильство и крайне одностороннее навязывание всему славянству одной веры и одного ‘общеславянского’ (а на самом деле византийского) миросозерцания, Пыпин относится с величайшим уважением и с полной терпимостью к духовному складу каждой из отдельных славянских народностей. Он является решительным противником поглощения одной народности другой и исходит из идеала совместного развития общечеловеческой культуры и национальных индивидуальностей. С основанием ‘Вестника Европы’ Пыпин (с 1867 года) становится одним из главнейших и виднейших деятелей его, и как член редакции журнала, и как самый плодовитый сотрудник журнала. В редкой книжке, на всем протяжении более чем 30-летнего существования ‘Вестника Европы’, нет одной или нескольких статей Пыпина. Значительная часть этих статей, в переработанном виде, вошла в состав отдельно изданных сочинений Пыпина: ‘Общественное движение в России при Александре I’ (Санкт-Петербург, 1871, 2-е изд., 1885), ‘Характеристики литературных мнений от 1820 до 50-х годов’ (Санкт-Петербург, 2-е изд., 1890), ‘Белинский, его жизнь и переписка’ (Санкт-Петербург, 1876), ‘История русской этнографии’ (4 т., Санкт-Петербург, 1890-91), ‘История русской литературы’ (Санкт-Петербург, 1898, пока вышло 3 т., всех будет 4). Особо издан, в виде рукописи и в небольшом числе экземпляров, ‘Хронологический указатель русских лож, от первого введения масонства до запрещения его’ (Санкт-Петербург, 1873). Из статей Пыпина в ‘Вестнике Европы’, не вошедших в отдельные сочинения, более замечательны: ‘Русское масонство в XVIII веке’ (1867, т. II — IV), ‘Русское масонство до Новикова’ (1868, No 6 и 7), ‘Крылов и Радищев’ (1868, No 5), ‘Феофан Прокопович и его противники’ (1869, Љ 6), ‘Панславизм в прошлом и настоящем’ (1878, No 9-12), ‘Литературный панславизм’ (1879, No 6, 8, 9), ‘Польский вопрос в русской литературе’ (1880, No 2, 4, 5, 10, 11), ‘История текста сочинений Пушкина’ (1887, No 2), ‘Новые объяснения Пушкина’ (1887, No 8, 9), ‘Обзор русских изучений славянства’ (1889, No 4-6), ‘Идеализм М.Е. Салтыкова’ (1889, No 6), ‘Русское славяноведение в XIX ст.’ (1889, No 7-9), ‘Журнальная деятельность М.Е. Салтыкова’ (1889, No 10-12), ‘Литературные воспоминания’ и ‘Переписка’ (1890, No 10-12), ‘Гердер’ (1890, No 3 и 4), ‘Новые данные о славянских делах’ (1893, No 6-8). Ряд статей и заметок по поводу текущих явлений литературной жизни напечатан Пыпиным в литературных обозрениях ‘Вестника Европы’. Все перечисленные труды Пыпина являются ценным вкладом в нашу литературу. ‘Общественное движение при Александре I’ богато новыми материалами и впервые дало цельную картину эпохи, до того известной по отрывочным данным и официально-безличным документам. Здесь ярко обрисована смена светлых надежд начала Александровского времени реакционно-пиэтическими стремлениями эпохи баронессы Крюденер, князя Голицына и Аракчеева . В начале 1870-х годов Академия Наук избрала Пыпина своим сочленом по кафедре русской истории. Но вследствие энергического противодействия тогдашнего министра народного просвещения графа Д.А. Толстого — противодействия, доведенного до высших сфер, — утверждение замедлилось, и Пыпин, чтобы прекратить неловкое положение учреждения, отказался от избрания. ‘Характеристики литературных мнений от двадцатых до пятидесятых годов’ представляют собой историю русских литературно-общественных направлений. Поэтому здесь рассмотрены, главным образом, представители нашей теоретической мысли: безусловные апологеты русского государственного уклада, затем Чаадаев, славянофилы, Белинский. Из художников автор анализирует только деятельность Жуковского, Пушкина и Гоголя, но не с точки зрения эстетической, а со стороны их общественно-политических взглядов. Заслугой ‘Характеристик’ является систематизация славянофильского учения и освещение теории ‘официальной народности’. Этот термин создан Пыпиным и утвердился в нашей исторической литературе для определения ведущей свое начало от министра народного просвещения Уварова теории полной обособленности России, составляющей как бы особую часть света, к которой совершенно неприложимы требования и стремления европейской жизни и которая сильна неподвижностью основ своего государственного строя. Главное возражение, которое автор противопоставляет односторонностям славянофильства и теории ‘официальной народности’, заключается в том, что ‘национальность, как стихия историческая, способна к видоизменению и усовершенствованию, и в этом именно возможность и надежда национального успеха’. При неподвижности основ Россия не заимствовала бы из Византии христианства, а московское самодержавие не сменило бы собой удельно-вечевой быт. Биография Белинского, по частям печатавшаяся в ‘Вестнике Европы’ 1874-1875 гг., в свое время привлекла к себе чрезвычайное внимание. Она дает подробные и совершенно новые сведения не только о самом Белинском, но и друзьях его — Станкевиче, Вас. Боткине, Герцене, Бакунине и многих других, извлеченные из их переписки, впервые здесь обнародованной. Разыскание и систематизация переписки Белинского составляют крупную заслугу перед историей русской литературы. Письма Белинского, разысканные Пыпиным, вводили в мир небывалой душевной красоты и произвели сильное впечатление. Все знали до сих пор Белинского-критика, теперь же вырисовался такой лучезарный образ человека-борца за свои идеи, который нельзя было не полюбить даже больше Белинского-писателя. Создалось мнение, что Белинский разысканных Пыпиным писем, свободно отразившийся здесь во всей чистоте и идеальности своего высокого духа, едва ли не ценнее, чем в своих статьях, где его стесняли условия печати того времени. — ‘История русской этнографии’ дает гораздо больше своего специального заглавия. Автор включает в свой поражающий эрудицией труд не только этнографов в узком смысле этого слова, но и всех исследователей русского народного творчества — Сахарова, Буслаева, Афанасьева, Веселовского и др., и даже всех теоретиков вопроса о народности, вплоть до публицистов-‘народников’ 80-х и 90-х годов, вроде покойного Каблица-Юзова . В соединении с тем, что здесь даны обстоятельные биографии и характеристики длинного ряда русских ученых и публицистов, труд Пыпина является одним из самых капитальных историко-литературных пособий наших. В ‘Истории русской литературы’ нет обычного в сочинениях подобного рода повествовательного элемента. Краткие биографические данные приведены только в примечаниях к отдельным главам. Задача сочинения — отметить главные литературные течения. Заслуга его в том, что это первый свод огромного количества специальных исследований последних 20 — 30 лет, часто не приходящих ни к каким общим выводам. Пыпин интересуется только общими контурами, общей картиной хода русской литературы, впервые здесь представленной с такой рельефностью. Многое, ускользавшее от внимания специальных исследований, углублявшихся в детали, здесь выдвинуто на первый план. Такова, например, в III т. картина умственного возбуждения в Москве накануне Петровской реформы, показывающая, что эта реформа вовсе не была резким переломом, что она представляет собой только эффектное завершение целого ряда подготовительных попыток. Каждого из 7 капитальных сочинений Пыпина, в совокупности составляющих 15 томов (собранные вместе журнальные статьи Пыпина составят не меньшее количество томов), было бы совершенно достаточно, чтобы обеспечить ему очень видное место в истории русской учености. Принадлежность же всех этих сочинений, столь высоко авторитетных, одному лицу представляет собой явление почти беспримерное в нашем ученом мире. Вот почему общественное мнение, без различия направлений, с особым сочувствием встретило в конце 1897 года известие, что Академия Наук, по прошествии 26 лет, снова избрала Пыпина своим сочленом. На этот раз избрание Пыпина ординарным академиком (отделение русского языка и словесности) получило утверждение. Умер в 1904 году. С. Венгеров.