М. Горький
Пять лет
ПРИМЕЧАНИЯ
ПЯТЬ ЛЕТ
Пять лет, Горький Максим, Год: 1934
Время на прочтение: 6 минут(ы)
М. Горький. Собрание сочинений в тридцати томах
М., ГИХЛ, 1953
Том 27. Статьи, доклады, речи, приветствия (1933—1936)
Время измеряется скоростями движения и обилием впечатлений, обусловленных движением, которое, в существе и смысле своем, есть развитие жизни от простейшего к сложному. Эта истина особенно наглядна и легко освояема у нас, в Союзе Социалистических Советских Республик, — в стране, где высшая и тончайшая из всех энергий природы — разум человека — завоевал себе социально не ограниченную свободу творчества. В неоспоримости этого факта убедились бы даже и закоренелые скептики, даже люди, которые притворяются слепыми и глухими в отношении к действительности, — убедились бы, если б подвели итог всей массе успехов работы разума в деле организации новых, социалистических форм жизни, а особенно — успехов в области науки, которую новая действительность революционизирует все более решительно, предоставив ей широкие условия свободной деятельности.
Истекло пять лет со времени ‘выхода в свет’ первой книжки этого журнала. В пятидесяти четырех его книжках он пытался знакомить читателей с успехами в различных областях их работы, общая цель которой — изменить внешние условия бытия и тем самым перестроить ‘внутренний мир’ людей, воспитанных веками насилия самодержавного гнета и классового общества. Редакция журнала напоминает о своей работе только для того, чтобы рассказать, как она понимает причины недостатков журнала. Читатель относился к нему с явным интересом, об этом свидетельствует тираж, который возвышался до 100 тысяч и, судя по требованиям читателей, мог бы возрасти вдвое больше, но — сокращался по недостатку бумаги.
Отношение читателя резко противоречило отношению критики и литераторов. Критика как бы не замечала работы издания, которое ставило целью своей ознакомление трудовой массы с результатами ее труда. Недостатки журнала критикой не отмечались.
Наиболее талантливые и грамотные очеркисты редко снисходили до публикации своих работ на страницах ‘Наших достижений’. Если они заботились о расширении своей популярности в массе читателей, они гораздо быстрее добились бы ее, печатаясь в журнале, тираж коего превышает тиражи ‘толстых’ — ‘Нового мира’, ‘Красной нови’, ‘Звезды’. Дело, должно быть, не в популярности, а в том ложном эстетизме, который считает очерк ‘низшей’, мелкой формой литературы. Затем, возможно, что очеркисты полагают: печатаясь в толстых журналах, они сопричисляются к литературной ‘головке’ — к аристократии. Если эта догадка моя правильна — она знаменовала бы отсутствие в некоторых литераторах чувства подлинного демократизма, неизбежного и обязательного в стране, где создается ‘государство равных’.
Недостатки и промахи журнала ‘Наши достижения’ частично объясняются тем, что редакция работала и работает с молодежью, которую приходится много и настойчиво учить. Это, разумеется, ‘не очень плохо, но и не совсем хорошо’, ибо, если при этом условии выигрывают единицы, — читатель, в массе, проигрывает. Журнал мало дает материала об успехах и достижениях работы научно-исследовательских институтов и отдельных работников науки. Это объясняется тем, что сами ученые как будто не считают нужным осведомлять миллионы читателей о своих заботах и трудах по защите их жизни и здоровья, о фактах влияния науки на рост техники, об открытиях, которые все более обогащают нашу страну. Кроме того: когда люди науки пишут для широких масс, — они пишут крайне тяжелым языком, перенасыщенным специальной терминологией. Для того, чтобы редактировать их статьи в направлении простоты, удобочитаемости, необходим специалист, а в составе редколлектива такой специалист отсутствует. В коллективе журнала, ведущем очень сложную работу, всего три литературных работника.
Сказанное о работниках науки относится также к изобретателям, роль которых в общей работе страны становится все более видной и значительной. Вообще у журнала очень много недостатков. Устранение их — задача наступающего года. Журнал будет перестроен, реорганизован — это ‘дело чести’ его редколлектива. Чем более ясно будет видеть наш читатель-труженик общий итог разнообразной своей работы, тем более благотворно это будет влиять на рост его энергии и на его культурный рост.
Соглашаясь, что журнал этот слабо отражает культурно-революционный рост Союза Советов, работники его вписывают в свой актив тот факт, что все-таки работа журнала, отражая действительность, портит нервы внутренних и зарубежных врагов пролетариата и тем ускоряет погружение врагов в сень смертную. Особенно ненавистна действительность наша ‘бывшим людям’, эмигрантам всех мастей, которые, проживая в Европе, неуклонно и быстро вымирают, погружаются ‘во ад забвения’ — самый страшный ад для них, людей, которым так страстно хотелось ‘делать историю’ и которые оказались способными делать только пакости и мерзости. Одряхлев, разлагаясь, мучимая старческой жаждой жизни, в судорогах страха пред жизнью, буржуазия снизила свое ‘творчество’ к пополнению обвинительного акта против нее все новыми и все более безумными преступлениями. Она все еще продолжает считать себя ‘солью земли’, хотя давно уже превратилась в грязь и гниль. Отрицая то, чему еще недавно поклонялась, она все еще видит себя ‘духовной аристократией человечества’, вождем его, хотя ею самой правят и командуют все более бездарные авантюристы, вся сила которых в их циническом бесстыдстве и в жестокости бешеных свиней. Пройдя кровавый путь от Наполеона до Гитлера, от Великой революции до гнусности фашизма, она все еще полагает, что создала культуру, хотя честная история культуры рассказала бы нам, что культуру создавали отщепенцы лавочников Европы, которых она, при жизни их, держала в ‘черном теле’, считая еретиками, а по смерти ставила им дешевенькие памятники — ордена из бронзы и мрамора, которыми она незаконно и лицемерно украшала себя.
Разноплеменных людей царской России она видела дикарями страны, которая должна быть колонией Европы, славянство считала ‘удобрением’, ‘навозом’, великих ученых и художников славянства — случайностями, — такой же случайностью, какою привыкла считать своих крупных людей. Разумеется, она утверждала, что это — ее дети, но почти каждый из этих детей проходил ‘стаж’ ‘блудного сына’.
И вот наступило время, когда ‘дикари Востока’ вдруг выросли в народ свободный, неистощимый в своем творчестве и угрожающий освободить весь мир трудящихся из лап торговцев плотью и кровью народа.
Ненависть выродка истории к юному Союзу Советов растет вместе с ростом разрушения буржуазии. Но она уже не может не признать за нами великих побед в деле технического обогащения страны, реконструкции сельского хозяйства, освобождения деревни из каторги примитивного труда, роста образования, общего для всей страны повышения культуры на почве коллективизации труда, развития количества ископаемых сокровищ, роста боевой мощи, предназначенной для самообороны, изменения психологического типа людей посредством активизации их воли и разума. Еще недавно классово раздробленное, безграмотное и малограмотное трудовое население царской России ныне быстро превращается в грамотный, равноправный, единомыслящий и коллективно действующий народ — в силу, какой никогда не было в мире. Это не может не возбуждать страха буржуазии и все более возбуждает ненависть ее, разрушает ее изнутри.
Но, ненавидя нас, лавочники заключают с нами договора о дружбе для того, чтоб нашей силой пугать друг друга, и чтоб, живя с нами в ‘добром мире’, тихонько готовиться к войне против нас. Они, разумеется, помнят о том, что волки всегда пожирают раненого волка своей стаи, и, если кто-либо из лавочников, напавших на нас, будет ранен — обессилен, — стая пожрет его. Охотно говоря комплименты нашей работе по организации социалистического общества равных, лавочники держат у себя и подкармливают людишек царской России: промышленников, генералов, авантюристов, журналистов и прочих выродков, которые и раньше, живя захребетниками трудового народа, плоховато знали этот народ, а теперь уже совершенно не имеют представления о том, каков он стал.
Не способные понять ничтожного — сравнительно — значения той — иногда постыдной — правды, которую так открыто и мужественно порицает наша пресса, ‘бывшие люди’ обрабатывают ее в ложь и клевету на тот самый народ, который они якобы любят. Это заявление о ‘любви к народу’ является только маленьким противоречием подленькому поведению. Оно уже не возмущает. Врут враги так же бездарно, как это они делали в прошлом, — врут, пытаясь оглушить себе подобных цифрами. На строительстве Беломорско-Балтийского водного пути, где люди, в целях повышения их рабочей энергии, были поставлены в хорошие условия жилища и питания и где смертность не превышала естественного процента, эмигранты уморили на бумаге своих газет несколько десятков тысяч людей за двадцать месяцев. Европейские журналисты сообщают грязную клевету дряхлой царской эмиграции через свою прессу своему мещанству, пытаются отравить ложью классовый инстинкт рабочих. В каждой стране Европы существуют ‘Друзья Союза Советов’, и предполагается, что это — лучшие, наиболее честные и брезгливые к подлости люди каждой страны. Несколько удивляет терпимость этих людей к проповеди эмигрантов, монархистов и фашистов, которые, кроме болезненной склонности ко лжи и клевете, обнаруживают склонность также к террору, но, за неимением Жореса, убивают Думера.
Как все это ничтожно, постыдно и скучно в сравнении с великим процессом возрождения нашей страны, в сравнении с героическим, мудрым и все более единодушным трудом пролетариата-диктатора!
В двадцать седьмой том вошли статьи, доклады, речи, приветствия, написанные и произнесенные М. Горьким в 1933—1936 годах. Некоторые из них входили в авторизованные сборники публицистических и литературно-критических произведений (‘Публицистические статьи’, издание 2-е — 1933, ‘О литературе’, издание 1-е — 1933, издание 2-е — 1935, а также в издание 3-е — 1937, подготавливавшееся к печати при жизни автора) и неоднократно редактировались М. Горьким. Большинство же включенных в том статей, докладов, речей, приветствий были опубликованы в периодический печати и в авторизованные сборники не входили. В собрание сочинений статьи, доклады, речи, приветствия М. Горького включаются впервые.
Впервые напечатано в журнале ‘Наши достижения’, 1934, No 1, январь.
В авторизованные сборники не включалось.
Печатается по тексту журнала ‘Наши достижения’, сверенному с рукописями (Архив А. М. Горького).
Истекло пять лет со времени ‘выхода в свет’ первой книжки этого журнала. — Речь идет о журнале ‘Наши достижения’. — 142.
…за неимением Жореса, убивают Думера.— Жорес Жан (1859—1914) — вождь французской социалистической партии, ревизионист. Вел борьбу против милитаризма, за разоружение. Убит наемным убийцей 31 июля 1914 года. Думер Поль (1857—1932) — французский буржуазный политический деятель. В 1931 году был избран президентом республики, в 1932 году убит белоэмигрантом фашистом Горгуловым с провокационной целью — вызвать войну Франции против СССР.— 146.