Путешествия по Туркестанскому краю, Северцов Николай Алексеевич, Год: 1873 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 15 минут(ы)

Скачать в PDF

Скачать в FB2

Н. А. Северцов

Путешествия по Туркестанскому краю

М., ОГИЗ, Государственное издательство географической литературы, 1947

Второе издание. Под редакцией и со вступительной статьёй Р. Л. Золотницкой

OCR Бычков М. Н.

СОДЕРЖАНИЕ

От редактора

Р. Золотницкая. Николай Алексеевич Северцов

Предисловие автора

I

I. Экспедиция 1857—1858 гг. на низовья Сыр-дарьи

Задача и начало экспедиции. Восточный берег Аральского. моря, следы усыхания. Поход по Джаны-дарье. Зимние и весенние наблюдения на нижнем Сыре и в Кара-куме. Экскурсия на Дарьялык и в Голодную степь. Обратный путь по Сыру, возвращение в Оренбург. Результаты экспедиции

II. Экскурсия при походах генерала Черняева между Чу и Сыр-дарьёй в 1864 г.

Выход из Кастека. Кастекское ущелье, перевал, растительность. Следы древних ледников. Каракиргизы, Александровский хребет (Киргизнын Алатау). Экскурсия на Иссык-аты. Изменения высоты Александровского хребта от Пишпека до Аулие-ата. Экскурсия в горы из укрепления Мерке. Южный склон Александровского хребта (Киргизнын Ала-тау). Горы Ча-арча. Продольная долина Кара-кыштака. Северная подошва Киргизнын Ала-тау, восточные следы древних ледников. Водораздел Чу и Таласа, долина Таласа. Путь из Аулие-ата в Кара-буре. Пределы разных деревьев в Уртак-тау. Карабуринский перевал и долина Кара-кыспака. Снеговые мосты, красный снег. Летние дожди на высотах. Верхняя долина Чаткала. Наманганский хребет. Дорога в Чимкент. Аса. Куюк. Древний Мын-булак Сюань-цзана. Река: Терса. Долина Арыса. Дол ина Бугуни и горы Кара-тау. Каменный уголь у Кумыр-таса. Горы Казыкурт. Хлопок к югу от Арыса. Рельеф степей у левых притоков Арыса и по Келесу. Окрестности Ташкента. Общий вид туркестанских городов

III. Туркестанская учёная экспедиция 1865—1868 гг.

Цель и состав экспедиции. Переезд через киргизскую степь. Зоологический сбор в Чимкенте и Джулеке. Экскурсия на Кара-тау. Каменный уголь, руды, окаменелости у Батпак-су и Турланского прохода. Верховья Бугуни, каменный уголь. Углистые сланцы у Боролдая. Золотоносная формация на р. Курку реу и у Чирчика. Следы ледникового периода. Дикая рожь на Кара-тау. Зооло-гическийсбор в Кара-тау, в Верном и у Чатыр-куля. Поездка на верхний Нарын, Атбаши. и Аксзй. Экскурсии и наблюдения в Ташкенте и Ходженте. Коллекции экспедиции: геологические, ботанические, зоологические

II

Глава I. От Верного до Ак-су. Заилийскпй Ала-тау

Снег в горах. Казачьи поселения у Заилийского Ала-тау, казачий быт и нравы. Птицы и растительность ущелья Тургени. Порфировый хребет Каран-штык-джатасы, следы прежних ледников. Долина Ассы. Перевал Карагай-булак. Марал. Бородачи и куман. Улар. Железная руда. Долина Джанышке. Киргизский аул. Кулики-серпоклювы. Река Чилик. Плоскогорье Джаланаш. Уч-Мерке. Долина Кегена. Перевал Санташ, грифы и их нравы. Кызыл-кия, Джиргалан. Аксуйский пост, орнитологический сбор

Глава II. От Ак-су до перевала Барскаун, Иссык-куль и Терскей Ала-тау

Следы прежних ледников на Ак-су. Терскей Ала-тау. Ургачар, признаки каменного угля. Кызыл-су, киргизское железное производство, пашни. Иссык-кульский климат. Фазаны у Иссык-куля. Скопления валунов и озёрные осадки. Река Барскаун, начало съёмки, ущелье, зоологическое открытие

Глава III. Верхненарынский сырт

Топография вершин Нарына. Малоснежность сырта, высота вечных снегов. Вид сырта. Тяньшанский медведь. Сыртовые птицы. Долина Нарына и прибрежные хребты. Кабаны. Верхняя граница ели и можжевельник у Нарына. Значение сырта для каракиргизов, зависимость их междоусобий от постоянных топографических условий. Подъём на перевал к Атбаши. Первые следы качкара

Глава IV. Атбаши и Аксай

Ущелье южного Улана. Большие проталины у вечных снегов. Трудный овраг Байбиче-сай. Озёрные осадки. Медведи, их распространение на Тянь-шане. Верхняя долина Атбаши. Тас-асу, перевал к Аксаю. Вид аксайского сырта. Качкар, его нравы и распространение. Первый добытый качкар, охота за ними. Река Аксай. Горы Кок-кия. Горы Бос-адыр. Аксайские рыбы и птицы. Обратный путь, горы Уюрмень-чеку, ошибочность присвоения собственно им названия Тянь-шаня. Вид с аксайского сырта на Теректы и Чатыр-куль. Тэки с гор Кок-кия

Глава V. Долина Чон-бурунды

Ущелье Атбаши. Потеря верблюда. Следы кочёвок Умбет-алы. Вид долины. Ельники и их фауна. Клесты. Кабаны. Рыбы. Горы Мышат. Горы Уюрмень-чеку. Ущелье Чар-карытма. Известие о конце бунта Умбет-алы. Рекогносцировка к Малому Нарыну

Глава VI. Средний Нарын и Оттук

Земледелие у Нарына и Атбаши, удобство долины последней для русского населения. Долина Нарына у бывшего китайского моста. Озёрные осадки у Нарына, Атбаши и Аксая. Броды на Нарыне. Бывший китайский мост и возможность его возобновления. Луговая долина Сары-булака. Хребет между Атбаши и Нарыном. Степные животные у Нарына. Путь к Оттуку, следы бывших озёр. Посольство от Умбет-алы. Восстановление спокойствия на Тянь-шане. Дувана. Торговля Кашгара с каракиргизами. Орография хребтов у Оттука и Он-арчи. Горная долина Оттука. Встреча с Умбет-алой. Яки на Тянь-шане

Глава VII. От вершины Оттука до Токмака, через Джуванарыкское и Вуамское ущелья

Перевал Долон-бель. Дорога к Караходжуру. Общие условия распределения снега и роста ели на Тянь-шане. Условия возобновления вырубленного леса. Вид караходжурской долины. Её удобства для каракиргизов. Замечательный геологический разрез по Оттуку, Караходжуру и Джуван-арыку. Ущелье Джуван-арыка, следы прежних ледников. Охота за тэками. Аулы в ущелье. Поперечный ряд седловин на всех тяньшанских хребтах близ меридиана западного конца Иссык-куля. Горы между долиной Качкары и Иссык-кулем, первые прорывы Чу. Дорога по Буамскому ущелью. Занятия в Токмаке, зоологические наблюдения. Научные результаты путешествия

Комментарии и примечания к книге ‘Путешествия по Туркестанскому краю’

Указатель латинских названий животных и растений, упоминаемых Н. А. Северцовым в тексте книги

Список трудов Н. А. Северцова

ОТ РЕДАКТОРА

В своём предисловии к книге Н. А. Северцова ‘Путешествия по Туркестанскому краю…’ известный географ П. П. Семёнов-Тян-Шанский писал, что Н. А. Северцов был ‘…одним из первых русских путешественников, занявшихся исследованием столь интересной колоссальной, горной системы Тянь-шаня, одним из пионеров географической науки в странах неведомых и в течение стольких веков не поддававшихся научным исследованиям’.

Книга ‘Путешествия по Туркестанскому краю и исследования горной страны Тянь-шаня’ была издана Русским Географическим обществом в Петербурге в 1873 г., т. е. 74 года назад. С тех пор, в течение трёх четвертей века, этот замечательный труд ни разу не переиздавался и стал в наше время малодоступным даже для научных работников, не говоря о широких кругах читателей. Хотя некоторые наблюдения и выводы Северцова несомненно устарели, однако книга до сих пор не утратила своего значения и интереса. Энциклопедически образованный учёный, Николай Алексеевич Северцов приводит в этой книге множество данных, основанных на собственных многолетних наблюдениях. Его сведения по общей географии включают в себя громадный фактический материал по климатологии, почвоведению, гидрологии, гидрографии, орографии и лимнологии Средней Азии. Кроме того, мы находим здесь подробное описание геологического строения Средней Азии, а главным образом её животного и растительного мира.

В этой книге становится ясной роль Северцова как одного из крупнейших русских зоогеографов и основоположника русской экологии. Но книга интересна и ценна не только для естественников. Историки, этнографы и экономисты могут также найти в ней чрезвычайно полезные для себя сведения.

Северцов своими научными воззрениями и идеями во многих вопросах опередил свой век и в ряде случаев вполне современен нам.

Книга изложена в форме дневника путешествий. В ней описаны три экспедиции из семи, проделанных Северцовым в течение 23 лет.

Первая из них — поездка на низовья Сыр-дарьи — является начальным этапом исследований Северцова в Средней Азии. Две другие экспедиции относятся ко второму этапу исследований Северцова — изучению Тянь-шанской горной системы. Особый раздел книги (вторая часть) посвящен подробному описанию одной из наиболее значительных экскурсий, предпринятой Северцовым во время экспедиции 1865—1868 гг. — поездки на рр. Нарын и Аксай. Описанию этой шестинедельной экскурсии уделено три четверти книги. Изложена она с большими подробностями, очень ярко и сочно рисует природу Тянь-Шаня, способы и средства полевой работы того времени и методику исследований Северцова.

Вслед за этой книгой Северцовым было задумано издать ещё две другие, в которых он предполагал подробно развить вопросы, затронутые в этой книге лишь вскользь, дать, как он говорил в своём предисловии, ‘систематическую научную обработку’ всех собранных им материалов. Вторую книгу предполагалось целиком посвятить физической географии Средней Азии. В третьей книге Северцов предполагал дать геологическое описание Средней Азии.

Обе эти книги Северцов намеревался издать в том же 1873 г. В своём предисловии (см. ‘Предисловие автора’) он сообщает, что орографическая часть второй книги была им в рукописи закончена. Однако в свет эти книги не вышли. Известно, что Северцов остался недоволен плохим исполнением карт, отлитографированных в его отсутствии, и отказался их подписать. Мы ничего не знаем о судьбе рукописей. Следы их утеряны. В архиве Географического общества в Ленинграде хранится лишь небольшая рукописная часть этих материалов — список измеренных и приблизительно определённых высот Внутренней Азии {Уч. Арх. ВГО. раз. 87, оп. No 1, д. No 7.}.

Настоящее издание книги ‘Путешествий по Туркестанскому краю’ является сокращённым. При редактировании мы неукоснительно стремились сохранить стиль автора, колорит книги и своеобразную прелесть языка Северцова. Из текста исключены в основном петрографические и стратиграфические описания.

Подобные сокращения признаны целесообразными, так как геологические сведения, приводимые Северцовым в этой части, значительно устарели.

Во всех случаях, когда допускались более или менее существенные сокращения, мы оговаривали их либо в комментариях, либо в тексте — в примечаниях редактора.

В ряде случаев Северцов допускает сокращения слов и названий, мы сочли возможным многие из них сохранить, например, Podoces вместо Podoces Panderi, Арал — вместо Аральское море, Джаны и Куван вместо Джаны-дарья и Куван-дарья и т. д., но при первом упоминании названия оно даётся непременно полностью.

Названия населённых пунктов и вообще имена собственные, как правило, сохранены в транскрипции Северцова. Для крупных географических объектов при первом их упоминании приводится современное название в редакторских скобках или же, в случае надобности, к ним, как и к другим устаревшим местам, даны комментарии, вынесенные, по техническим соображениям, в конец книги под номерами, соответствующими номерам в тексте, заключённым в круглые скобки.

Некоторые названия и термины, ставшие архаичными, приводятся в современной транскрипции, например: Тянь-шань вместо Тянь-шан у Северцова, Терскей Ала-тау и Кунгей Ала-тау вместо Тереке и Кунге Ала-тау, ледниковый вместо ледяной период и некоторые другие.

В книге Северцова содержатся многочисленные данные о расстояниях и высотах. Следует иметь в виду, что Северцов часто производил съёмку расстояний и даже высот глазомерно, в лучшем случае — барометрически. Поэтому не всегда можно принимать на веру эти данные.

В отдельных случаях, когда измерения высот или расстояний особенно важны для нашего читателя или интересны по сравнению с современными измерениями, мы приводим в комментариях новейшие данные.

Примечания редактора в тексте заключены в прямые скобки. Примечания Северцова, вынесенные им подстрочно, в основном сохранены и отмечаются в тексте цифрами. Круглые скобки в тексте соответствуют скобкам Северцова.

Все даты приводятся в старом стиле.

Меры длины и веса, употребляемые Северцовым, оставлены без изменений. Для удобства читателей в конце книги дана таблица перевода старых мер в метрические.

В книге полностью сохранены употребляемые Северцовым латинские названия животных и растений.

Соответствующие им современные названия приводятся в указателе, приложенном в конце книги.

Маршруты сводной карты, так же как и маршруты отдельных экспедиций Северцова, помещённые в книге, впервые составлены в полном виде по архивным материалам редактором настоящего издания.

Все рисунки, приведенные в книге, выполнены самим Северцовым. Некоторые из них, хранящиеся в коллекции проф. Ленинградского университета Л. А. Портенко, публикуются здесь впервые.

Литература о Северцове до сих пор очень невелика. Наиболее известные из имеющихся печатных работ о нём принадлежит М. А. Мензбиру (1886), С. И. Огневу (1938) и Г. П. Дементьеву (1940). В нижеследующей вступительной статье, помимо печатных трудов, использованы рукописные материалы о Северцове, хранящиеся в архивах Москвы, Ленинграда, Воронежа, Чкалова и Ташкента {Уже после сдачи в набор настоящего издания вышла в свет интересная книга Л. Б. Северцовой ‘А. Н. Северцов’, Л., 1946. В этой книге впервые опубликованы некоторые рукописные материалы, ссылки на которые приводятся в нашей статье как на неопубликованные (рукописные воспоминания акад. А. Н. Северцова и некоторые другие) [Р. З.].}.

В процессе работы над книгой Северцова в связи с множеством затронутых в ней вопросов, пришлось обращаться за справками и консультациями, в частности по поводу обновления латинских названий животных и растений, к ряду учёных Академии наук и Ленинградского университета, за что приношу этим лицам, в особенности акад. Л. С. Бергу и проф. Л. А. Портенко, глубокую благодарность.

Р. Л. Золотницкая

НИКОЛАЙ АЛЕКСЕЕВИЧ СЕВЕРЦОВ

‘Северцев был выдающийся зоолог, талантливый географ и один из самых умных людей, которых я когда-либо встречал’.

П. А. Кропоткин.

Николай Алексеевич Северцов родился 24 октября 1827 г. в г. Воронеже. Отец его, Алексей Петрович, во время Отечественной войны 1812 г. отличился своей отвагой. В Бородинском сражении он потерял руку и вышел в отставку в чине подполковника гвардии. До старости служил по ведомству народного просвещения, затем поселился в одном из своих имений — селе Хвощеватом, Землянского уезда, Воронежской губернии, и занялся хозяйством.

Мать Северцова, Маргарита Александровна, урождённая Семёнова, была домовитой хозяйкой и нежной матерью. А. П. Семёнов-Тян-Шанский в личной беседе с автором настоящей статьи высказывал предположение, что М. А. Северцова приходилась родственницей семье Семёновых и что с родственных отношений, может быть, и началась дальнейшая многолетняя дружба Николая Алексеевича с семьёй Петра Петровича Семёнова-Тян-Шанского.

У Северцовых было пять сыновей и две дочери: старшим был Николай Алексеевич.

Младшие три брата его не получили законченного высшего образования. Это были светские молодые люди, которых не интересовали науки. Кроме Николая Алексеевича, только один из всех братьев, Александр, окончил университет (по историко-филологическому отделению). Николай Алексеевич любил брата и особенно дружил с ним. За свойственную обоим рассеянность и неловкость в семье подшучивали над ними и считали ‘Николеньку и Сашу чудаками, с которых нечего спрашивать манер…’

После смерти Алексея Петровича и Маргариты Александровны родовые имения Северцовых в Воронежской губернии наследовали дети. Николай и Александр получили село Петровское (близ г. Боброва, где остаток жизни провёл и сам Алексей Петрович).

Александр Алексеевич рано умер и своё имение завещал старшему брату. Ему же поручил он и заботу о своём единственном сыне — А. А. Борзове {А. А. Борзов — известный советский географ, скончался в 1939 г.}.

Большая семья Северновых была очень дружной, хотя все были разные. Детей не баловали, но любили и заботились о них, предоставляя относительную свободу в развитии их вкуса и наклонностей.

Среднее образование все дети получили домашнее. Для этого приглашались хорошие гувернёры и лучшие учителя. В доме была довольно большая библиотека русской и иностранной литературы. Преподавание языков было поставлено превосходно: все Северцовы свободно говорили и писали по-английски, по-немецки и по-французски, а Николай Алексеевич, кроме того, в совершенстве изучил латынь.

Ещё в детстве у него зародились интерес и любовь к природе. В десятилетнем возрасте он научился записывать свои наблюдения и делал это так тщательно, что сумел использовать эти записи, будучи уже взрослым, при работе над своей магистерской диссертацией.

Во время длительных прогулок, когда все дети были увлечены играми, Николай, уединившись с карандашом и бумагой, внимательно зарисовывал то растения, то животных, проявляя при этом большие способности рисовальщика.

Он рано пристрастился к книгам. В пасмурные дни, забравшись в какой-нибудь угол библиотеки, он часами просиживал над иллюстрированными изданиями и альбомами, разглядывая изображения животных и читая объяснения к ним. А когда он подрос, любимым занятием его стала охота. Стрелял Северцов ‘на редкость мегко’. Бродя по лесам и полям всю жизнь интересовавшей его Воронежской губернии, он до тонкости изучил ‘нравы’, ‘повадки’ их обитателей, ‘узнавая каждую птицу по полёту, по голосу, различая малейшие оттенки, крики’ {Из рукописных воспоминаний акад. А. Н. Северцова, любезно предоставленных в числе других материалов автору данной статьи проф. Моск. университета С. А. Северцовым — внуком Николая Алексеевича.}.

Поступление в университет рано стало мечтой юноши. Он серьёзно и упорно готовился к этому большому для него событию. Пятнадцати лет он был хорошо подготовлен по зоологии, истории и математике, имел большой литературный багаж и тщательно изучил естественную историю Бюффона. Однако его стремление поступить в Московский университет неожиданно встретило формальные препятствия.

На старательно написанном прошении Северцова от 6 июля 1843 г. лаконичная резолюция: ‘Бумаг достаточно, но 16-летие просителю исполнится 24 октября сего 1843 года’{Московский областной исторический архив. Дела Совета Московского университета, 1850, д. No 146.}. Исход дела решили блестяще выдержанные вступительные экзамены, и после некоторых хлопот 16-летний Северцов был зачислен на естественное отделение физико-математического факультета Московского университета.

С первого курса Северцов обнаружил разносторонние интересы. Кроме обязательных занятий и работ в специальных лабораториях, он, пользуясь правом студентов свободно посещать лекции на других факультетах, часто слушал наиболее популярных и любимых студентами профессоров. А возможности в этом отношении были тогда для одаренных студентов университета очень широкие. Известно, что в 40-е и 50-е годы XIX в. Московский университет переживал период расцвета. В нем читали такие корифеи науки, как историки Грановский и Кудрявцев, физик и географ Спасский, зоолог Рулье и др.

Больше других лекций привлекали Северцова блестящие лекции проф. Рулье. Карл Францевич Рулье (1814—1858) — один из основоположников экологии, талантливый педагог, блестящий лектор и, по воспоминаниям современников, обаятельный человек. Его лекции, как пишет А. Н. Северцов, поражали слушателей новизной идей, обширностью кругозора и глубоко философской постановкой специальных вопросов. Обилие биологических фактов, приводимых в лекциях, он мастерски обобщал в критически проверенные выводы. Оригинальность метода и блестящее изложение неизбежно оставляли глубокое впечатление у слушателей. Студенты, которых на естественном факультете было мало, любили Рулье, ‘…иногда они, собравшись на лекцию Рулье, не находили его в аудитории и, посоветовавшись друг с другом, шли отыскивать профессора в кофейной Печкина (на Тверском бульваре), где находили Карла Францевича за кружкой пива и с трубкой. Рулье объявлял, что так как аудитория в сборе, то нечего итти в университет, и начинал свою очередную лекцию-беседу, всегда живую и талантливую’{Из вышеназванных воспоминаний акад. А. Н. Северцова.}.

Молодой Северцов, ставший впоследствии отцом русской экологии, страстно привязался к своему учителю. Пытливость, выдающаяся склонность к исследованиям, любовь к природе и достаточно глубокая подготовленность его — всё находило живой отклик у талантливого и тонкого лектора, который вскоре стал не только руководителем, но и другом Николая Алексеевича. Северцов в течение всей жизни с глубокой благодарностью вспоминал о своём учителе и в предисловии к своей магистерской диссертации, названной ниже, писал:

‘В слышанном нами курсе общей зоологии профессор обращал особое внимание на важность и современное положение исследований о связи жизненных явлений между собой и зависимости их от внешних условий, от среды и обстановки, в которой живёт животное. С тех пор эти исследования окончательно сделались главным предметом моих занятий, и моё любопытство относительно жизни животных приняло научный характер…’

Хотя Рулье умер совсем еще молодым человеком и не оставил почти никакого литературного наследства, его многочисленные ученики и последователи надолго сохранили о нём светлую память. И долго еще короткий период педагогической деятельности Рулье в Московском университете называли ‘временем Рулье’.

Университет для Северцова стал школой для последующей практической деятельности. Уже на студенческой скамье он понимал, что для глубокого изучения явлений природы во всём их многообразии и взаимосвязи необходима разносторонняя образованность и полная осведомлённость в частных вопросах естественных наук.

В этой связи его особенно заинтересовали лекции проф. Спасского.

Михаил Федорович Спасский (1809—1859), физик и метеоролог по образованию, под влиянием идей Гумбольдта и Риттера заинтересовался географией и самостоятельно разработал университетский курс физической географии. В университете его лекции пользовались большим успехом, он был хорошим методистом и имевшийся в его распоряжении материал излагал последовательно и интересно. Некоторые явления природы он подтверждал опытами, которые ставил тут же по ходу чтения.

Лекции проф. Спасского развили у Северцова вкус к географии и ввели в новые для него области науки: геологию и климатологию. Об этих лекциях, поставивших перед ним ряд географических проблем, сам Северцов пишет: ‘они обратили меня к изучению трудов Гумбольдта и его последователей’.

Так в Северцове формировался географ. Он пристрастился к экскурсиям, иногда целые дни в одиночестве бродил за городскими стенами, изучая природу окрестностей Москвы. Обычно эти экскурсии он совершал один. Из студентов в университетские годы он близко сошёлся только с Я. А. Борзенковым и С. А. Усовым, дружеские отношения с которыми сохранил на всю жизнь.

После напряжённого учебного года Северцов уезжал на всё лето в имение к родителям и там продолжал свою работу в лесу и поле. Владея теперь методом научного исследования, он аккуратно фиксировал результаты своих экологических наблюдений.

В 1847 г. Северцов закончил университет со степенью кандидата. Началась полоса самостоятельной серьёзной научной работы. Теперь было достаточно времени для систематических наблюдений над явлениями природы и жизнью животных в разные времена года.

Северцов много работал и много читал, готовясь к магистерским экзаменам. В результате исследований этого периода им была написана небольшая, но очень интересная статья ‘Astur brevipes’.

Эта первая печатная работа Николая Алексеевича была помещена в бюллетене Московского общества испытателей природы{В том же 1850 г. Северцов был избран действительным членом Общества испытателей природы.}.

В семье не поощряли стремление Северцова посвятить себя науке. Алексею Петровичу, видимо, жаль было расстаться с мечтой о военной карьере для старшего сына. Он был бы, вероятно, также больше удовлетворён, найдя в нём задатки образованного ‘разумного’ помещика. В среде родовитого поместного дворянства, к которому принадлежала и семья Николая Алексеевича, в то время научная деятельность не только не поощрялась, а, напротив, скорее осуждалась как занятие ‘неблагородное’, идущее вразрез с сословными дворянскими традициями.

Но Николай Алексеевич не мог уже отказаться от научных занятий. Они являлись для него содержанием всей жизни.

Девять лет самостоятельной полевой практической работы в Воронежской губернии еще укрепили его в решении посвятить себя науке. Работа велась для магистерской диссертации и носила, главным образом, экологический и частично фенологический характер.

5 ноября 1855 г. в стенах Московского университета состоялась публичная защита магистерской диссертации кандидата естественных наук Н. А. Северцова.

Диссертация называлась: ‘Периодические явления в жизни зверей, птиц и гад Воронежской губернии. Рассуждение, написанное для получения степени магистра зоологии, по наблюдениям, сделанным в 1844—1853 годах’.

Теперь работа эта стала библиографической редкостью и очень устарела. Однако она ‘не потеряла своего значения до сих пор’{Л. С. Берг. Памяти Николая Алексеевича Северцова. Известия ГГО, No 1, 1940.} и нередко используется биологами.

Современные ученые высоко оценивают роль работы Северцова для развития экологического направления в русской зоологической науке. Так, известный советский зоолог, проф. Московского университета С. И. Огнев пишет: ‘В этой работе через головы следующих поколений были предвосхищены многие идеи, которые теперь только развиваются в работах новейших экологов’.

Связь животных с определенными условиями существования (зависимость от биоценоза, как сказали бы теперь), анализ периодических явлений, размещение животных в течение различных фаз этих явлений, анализ перелётов птиц, их линьки (в зависимости от состояния организма, пола, возраста), влияние линьки на окраску и многие другие — вот те вопросы, какие нашли себе яркое и оригинальное освещение и отражение в этом труде’ {С. И. Огнев. Бюллетень Моск. общ. исп. прир., отд. биологии, 1938, т. XVII (5-6).}.

М. А. Мензбир {Михаил Александрович Мензбир {1855—1935) — известный русский орнитолог и дарвинист, профессор Московского университета. Он был учеником, последователем и большим другом Николая Алексеевича.} говорил, что Николай Алексеевич при жизни отказался от некоторых положений, выдвинутых в этой книге. Но в 50-е годы XIX в. она законно привлекла внимание передовых учёных мира не только в России, но и за границей новизной и оригинальностью поставленных в ней вопросов и разрешением их. Это, по существу, была первая экологическая работа в России. Сам Северцов при всей своей скромности должен был признать это: в предисловии он пишет, что ‘в литературе науки мы не читали до самого печатания этого труда никаких теорий периодических явлений, а одни факты’.

Оппонентом на защите был проф. Рулье, давший глубокий анализ и высокую оценку работе.

Вообще К. Ф. Рулье играл в этой работе роль вдохновителя: он первый подал мысль студенту Северцову еще в 1844 г. заняться экологическими наблюдениями: он следил за его работой, ему принадлежат слова эпиграфа к диссертации Северцова, слова, которые прошли красной нитью через всю научную жизнь последнего. ‘Полагаем задачею, достойной первого из первых учёных обществ, назначить следующую тему для труда первейших учёных: исследовать три вершка ближайшего к исследователю болота относительно растений и животных и исследовать их в постепенном взаимном развитии организации и образа жизни, посреди определённых условий (курсив мой. — Р. З.).

Акад. А. Ф. Миддендорф писал об этой работе: ‘…Сочинение г. Северцова написано на степень магистра, и, следовательно, оно есть труд-первенец молодого автора, но со всем тем оно представляет собой совершенно новое явление в русской литературе. Содержание его имеет основание самостоятельное. Приступая к рассмотрению столь замечательной книги, мы ожидали от неё чего-то необыкновенного и на этот раз не ошиблись в своих ожиданиях. Чтение её не только вполне удовлетворило наше любопытство, но и доставило нам самим не мало поучения и удовольствия…’{Миддендорф. Разбор сочинения г. Северцова под заглавием: ‘Периодические явления в жизни зверей, птиц и гад Воронежской губернии’, М., 1855.}

Миддендорф горячо рекомендует далее издание книги Северцова за границей, ‘потому что чрезвычайно много зависит от той методы, по которой производятся наблюдения: она как бы открывает новую колею, по которой можно дойти до важных открытий, я с своей стороны тщетно искал такого труда, который бы хотя приблизительно столь пристально удерживал в виду одну из конечных целей зоологической географии, как разбираемое здесь сочинение…’

Диссертация была издана в 1855 г. в Москве. За свой труд автор её получил малую Демидовскую премию Академии наук.

Каждый из биографов Северцова считает своим непременным долгом упомянуть, что Николай Алексеевич отказался от кафедры ради путешествий. Это справедливо лишь отчасти: Северцов действительно в 1859 и 1864 гг. пожертвовал университетскими кафедрами ради научных экспедиций. Но сохранился материал, говорящий о том, что отказ этот дался ему ценою внутренней борьбы. В Московском областном архиве имеется ряд документов о попытке Николая Алексеевича получить место штатного доцента при кафедре зоологии в Московском университете.

Первое прошение об этом в совет факультета датировано 17 ноября 1855 г., т. е. сразу после защиты диссертации. Трудно было предположить отказ, тем более, что попечитель университета возражений не имел, а на физико-математическом факультете работали профессора Рулье, Спасский и другие, хорошо знавшие и ценившие Северцова.

Совет факультета выразил единодушно своё глубокое уважение к учёным достоинствам Северцова: ‘…г. Северцов всегда отличался необыкновенным трудолюбием и наклонностью к глубокому и полному изучению избранного им предмета’. Однако относительно педагогических способностей Северцова члены факультета выразили некоторые сомнения. Надо полагать, что для колебаний тут были серьёзные основания, так как Северцов не только по призванию своему не был педагогом, но и по другим данным не подходил для преподавательской работы: говорил он очень медленно, глухим голосом и сильно картавил.

Совет факультета окончательного решения не вынес, но предложил Северцову предварительно представить и защитить дополнительную диссертацию pro venia legendi.

Дело затянулось, вызвав вмешательство министерства народного просвещения, куда Северцов обратился с просьбой ускорить решение.

И для самого Николая Алексеевича вопрос о педагогической деятельности был в конфликте с его давнишним стремлением к полевой работе. Представившаяся в это время возможность принять участие в экспедиции на Сыр-дарью разрешила этот конфликт.

Несмотря на заключение министра о предоставлении Северцову должности доцента, он прекратил дальнейшие хлопоты, которые, со свойственной ему настойчивостью и привычкой доводить начатое дело до конца, вёл в течение почти целого года, и уехал за границу для подготовки к предстоявшей экспедиции.

Вопрос о выборе научного пути был решён…

Теперь для Северцова настало желанное время свободы и возможности новых исследований. Известные с детства места родной ему Воронежской губернии больше не удовлетворяли его пытливости. Северцова тянуло в незнакомые земли, дальние поездки.

В июле 1856 г. Северцов выехал за границу.

Несколько месяцев он изучал зоологические коллекции в столичных музеях Западной Европы, но стремление к живой природе и надежды на экспедицию в Среднюю Азию неуд

I