Предварительное объявление к 'Краткому очерку основных начал системы Фурье', Петрашевский Михаил Васильевич, Год: 1849 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 16 минут(ы)

Скачать в PDF

Скачать в FB2

ПЕТРАШЕВЦЫ

СБОРНИК МАТЕРИАЛОВ

РЕДАКЦИЯ П. Е. ЩЕГОЛЕВА

ТОМ ВТОРОЙ

СТАТЬИ, ДОКЛАДЫ, ПОКАЗАНИЯ

ГОСУДАРСТВЕННОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО МОСКВА * 1927 * ЛЕНИНГРАД

М. В. ПЕТРАШЕВСКИЙ.

ПРЕДВАРИТЕЛЬНОЕ ОБЪЯВЛЕНИЕ К ‘КРАТКОМУ ОЧЕРКУ ОСНОВНЫХ НАЧАЛ СИСТЕМЫ ФУРЬЕ’ ¹).

¹) Предварительное объявление Петрашевского к ‘Краткому очерку основных начал системы Фурье’, энергично утверждает позицию правоты и законности, занятую Петрашевским по отношению к суду. Дело No 55, ч. 5-я, т. I, л. 255—256. Ред.

Мною было объявлено, что признаюсь в том, что признаю систему Фурье лучшею изо всех мне поныне известных социальных учений и что говорил о тех идеях Фурье, которые считал истинными.

В дополнение к сему честь имею объявить, что истинными и справедливыми идеями я считал идеи, не противные основным началам быта общественного. После того мне было объявлено, что фурьеризм нельзя принимать в том значении, как это было до февральской революции 1848 г. На таковом утверждении одном, удостоверение виновности г.г. фурьеристов не может быть принято ни в какое уважение, а именно на следующих основаниях:

1. Система Фурье излагается во многих сочинениях, не только не запрещенных, но положительно дозволенных иностранною цензурою. Так полное изложение этой системы, писанное самим Фурье и вышедшее в Париже, около 1828 г. 1-м изданием под названием ‘Trait de l’association domestique agricole’ {Ch. Fourrier. ‘Trait de l’association domestique agricole’. Besanon 1822. T. II. В собрании сочинений т. т. II, III, IV и V. ‘Theorie de l’unit universelle’. Paris 1841. Ред.} (в других изданиях оно известно под именем ‘Trait de l’unit universelle’), поименовано в каталоге книг Бемуара {Такого каталога не имеется в публичной библиотеке. Ред.}, вышедших с 1828 г. и разрешенных иностранною цензурою. Кроме того, соч. Jules le Chevalier ‘Etudes sur la science sociale’ {Jules le Chevalier ‘Etudes sur la scieifce sociale. Theorie de, Ch. Fourrier. T. II, 1831—1834. Ред.} тоже разрешено. Кроме сего, в каталоге дозволенных книг с 1828 г. по 1845 г. еще можно отыскать много других сочинений, изданных школою фурьеристов.

2. Система Фурье, как это можно усмотреть ниже, даже из одного краткого изложения ее начал, не говорю — из прочтения оригинального сочинения,— есть не что иное, как изложение способов соединения выгод частного хозяйства (mnage morcel) с выгодами хозяйства в складчину, общего (mnage associ), или указания способов и выгод соединения всех отраслей промышленности, удобств жизни особняком (своим отдельным хозяйством) с удобствами жизни в складчину — общиною. Положим, есть некто в России помещик нескольких тысяч душ {Говорю ‘несколько тысяч’ потому, что в фаланстере должно быть около 2.000 чел. разного пола и возраста (см. ниже ‘Краткое изложение основных начал системы Фурье’).}, к тому же имеющий капитал для заведения фаланстера. Спрошу себя, вправе ли он завести фаланстер? Я скажу,— положительно вправе, даже нисколько не спрашивая о сем предмете никакого разрешения у правительства, в силу существующих законов, до собственности и пользования его относящихся, а именно в X т. Св. Гражд. Зак., в ст. о собственности, говорится: ‘Всякий имеет полное право располагать своим имуществом не во вред другим, т.-е. продавать, закладывать, делать постройки, изменения в нем такие, какие сочтет нужными’. В другой статье того же X т. Св. Гражд. Зак. говорится, что ‘под недвижимыми имуществами разумеются ненаселенные и населенные земли, дома и т. п.’. В IX т. Св. Гражд. Зак., в зак. о дворянстве, и в дворянской грамоте говорится, что ‘всякий помещик имеет право заводить в своем имении фабрики, заводы, переселять крестьян, продать их с землею или без земли’ и вообще — пользоваться работой крестьян, не доводя их до разорения.

Руководствуясь этими законами, такой помещик вправе завести фаланстер, и как значительная экономизация труда не только не доведет его крестьян до разорения, но, напротив того, должна улучшить их быт, то на основании законов правительство не вправе вмешиваться в его действия.

Это же может сделать богач, купец, облекши все отношения лиц, вздумавших вступить в фаланстер, в форму договора, коим определялась бы и его часть в общем барыше и часть других участников, как трудом одним, так и капиталом.

Это может сделать столь же законно всякая компания на акциях. Объявлять дворянина, не имеющего двух тысяч душ, государственным преступником за то только, что он рассуждал о способах пользования правильно собственностью, значит: нарушать право собственности, уничтожать право договора, разрывать дворянскую грамоту.

3. Система Фурье есть не что иное как философия быта общественного (почти то же, что энциклопедия законоведения или естественное право, только потолковее обоих), одна из составных частей философии природы и философии вообще. Мне неизвестно закона, запрещающего заниматься философией вообще или философией природы, либо какой-либо ее частью и даже обнаруживать свое расположение к какому-либо философу, например, Канту, Гегелю, Платону и т. п., и стараться других убедить при случае в справедливости такого уважения. Отвечая на эту статью обвинения, скажешь: ‘Ну, можно ли после этого наукам процветать в России?’ — и спросишь себя: ‘Неужели ты в Европе принадлежишь к кавказскому племени и живешь в средине XIX века?’.

Это обвинение в нашем веке чуднее обвинения в прежние времена всякого занимавшегося естественными науками и т. п. в чернокнижии, волшебстве и т. п.

Приняв во внимание эти обстоятельства, делается очевидным, что поставление в вину последования этим идеям и распространения тех из них, которые не противны основным началам общежития, есть со стороны г.г. обвинителей дело прямо противузаконное.

4. Поставление же в доказательство того, что кто-либо умышляет бунт, то, что кто-либо разделяет идеи многие системы Фурье, показывает в этом человеке совершенное неведение этой системы. Эта система есть не только прямо система антиреволюционерная, т.-е. противная всякому ‘ перевороту посредством насилия, но такая, которая вообще реформам политическим, т.-е. перестановкам властей всякого рода, не придает почти вовсе никакого значения, ибо одна перестановка власти не может сама собой увеличить массы благосостояния общественного. В доказательство таковой ее антиреволюционерности, а следовательно, и стремления ее сохранить всякий существующий порядок — можно привести множество мест из всех сочинений Фурье, как, например, ‘Theorie de l’unit universelle’, ‘Le nouveau monde industriel’, ‘La fausse industrie’ {Сh. Fourier. ‘Thorie des quatre mouvements et des destins gnrales’. Lyon 1808. В собр. соч. т. I, Paris 1841. ‘Le nouveau monde industriel et socitaire’, Besanon 1828. В собр. соч. т. VI, Paris 1848. ‘La fausse industrie, morcele, rpugnante, mensonge et l’antidote, l’industie naturelle, combine, attrayante, veridique, donnant quadruple produit’, 2 т. Paris 1835.}. Эти сочинения мною давно читаны. Г. Ханыков, недавно их читавший, на места соответственные без труда может указать. Я же укажу на соч. Considrant: ‘De la politique nouvelle convenant aux intrts de la socit moderne’ {V. Considrant. ‘De la politique nouvelle convenant aux intrts actuels de la socit’, 2-е изд., 1844.}. В этом сочинении есть глава под названием: ‘De l’esprit rvolutionnaire dans la socit moderne et des moyens srs pour son anantissement’ (в точности не помню названия сочинения, но по каталогу подробному, у меня в бумагах имеющемуся, могу легко на него указать).

Таким образом поставление признания идей Фурье многих хорошими в число доказательств преступного злоумышления есть, с одной стороны, дело противузаконное, с другой стороны — это обнаруживает еще совершенное невежество обвинителя. Вычурность, даже странность языка, которым написаны все сочинения Фурье, оригинальность взгляда, непоследование в изложении своих мнений обыкновенно принятым формам систематического или ученого изложения, резкость или даже пренебрежение, с которым везде отзывается Фурье о философах, политиках, моралистах, филантропах, политико-экономах, необходимость для того, чтобы понимать хорошо его, быть многосторонне и основательно образованным и иметь философское воззрение,— все это было причиною того, что его оригинальные сочинения читались немногими, а система его могла быть хорошо понята еще меньшим количеством людей, и того, что система эта вошла во всеобщую известность только в последнее шестилетие. Вот почему против нее в общем мнении, в людях, незнакомых с нею по самым сочинениям, признанным школою фурьеристскою хорошими, остаются до сих пор несправедливые против нее предубеждения.

Чтоб в г.г. следователях последние остатки предубеждений противу фурьеристов исчезли, считаю нужным сделать:

КРАТКИЙ ОЧЕРК ОСНОВНЫХ НАЧАЛ СИСТЕМЫ (УЧЕНИЯ) ФУРЬЕ.

Два обстоятельства сильно поразили Фурье в его молодости и сделали его тем, чем он впоследствии явился,— гением из гениев. Первое — потеря имущества во время первой французской революции и ужасы терроризма,— это заставило его ненавидеть всякое революционное движение. А неисполнение французской большой революцией ее блистательных обещаний для благосостояния общественного внушило ему пренебрежение ко всем политическим переворотам и реформам вообще. Другое обстоятельство, не менее сего его поразившее, была выброска в море целого груза корицы (canelle) с целью этим возвысить ее цену,— это сделано было в глазах его в бытность его приказчиком в одном из приморских городов,— это, как и вообще необходимость обманывать, в которую поставлен всякий купец, чтоб не обанкротиться,— убедила, что эта промышленность, эта торговля ведется неправильно, и что купцы по большей части (⁹/₁₀) sont des tres parasites,— живущие на чужой счет. Что все искусство торговли состоит в умении во-время прижать производителя и потребителя. Что они, собственно,— сводники, за свое сводничество чересчур много берущие.

Это направило ум его на рассмотрение явлений жизни общественной и внушило ему желание отыскать способы для устранения таких удручительных явлений из общежития.

Зная всю бесплодность нравоучения перед голосом страсти и внутреннего влечения, видя неосуществление у христианских народов после 1800-летнего проповедывания обязанности ‘любви к ближнему, как к самому себе’ в жизни практической, удостоверяем будучи всем, что всякий человек пребывает под влиянием необходимости, обстоятельств, и что главным образом причина преступности человека лежит, так сказать, вне его, что она заключается часто в бедности, силе страстей, противоречии интересов одного лица с интересами другого, выгод семьи — с выгодами общими и т. п., что человеку хоть уже проповедуют о пользе добродетелей 5.000 лет, но^, он от этого лучше не сделался, страстей от советов не унял, что лучше не пытаться более переиначивать или искажать природу человеческую, чтоб ее приспособить к каким-либо формам быта общественного, что большая часть страданий людей происходит от неправильности их развития, и что поэтому источника всего худого не следует искать в природе человеческой, но в самом устройстве житейских отношений, и что чрез сделание этих отношений правильными могут быть устранены все вредные явления. Чтобы это сделать, надо:

1. Чтобы выгоды всех были между собою тесно связаны.

2. Чтобы было довольство — материальное обилие средств удовлетворения потребностей.

3. Чтобы все в людях способности были правильно развиты, употреблены и направлены.

Разумеется, разрешение таких вопросов важных и сложных требовало методы новой и оригинальной. Надо было отбросить с пренебрежением всю прежнюю книжную мудрость. Решась на этот великий труд, он взял себе в руководители le doute absolu (недоверие ко всему, до него сделанному) и начал, как он выражается, заново разрабатывать область человеческого ведения и природу… Все подверг своему критическому анализу, нашел противоречие и нелепость в тех явлениях жизни общественной, которые существовали рядом тысячелетие,— и этого в них противоречия до него никто не заметил.

Прочесть его критический разбор жизни общественной, указание ее несообразностей, даже для человека без предрассудков, с хорошим философским образованием,— все равно, что заново родиться…

Когда я в первый раз прочитал его сочинения, я как бы заново родился, благоговел пред величием его гения, будь я не христианин, а язычник, я б разбил всех моих других богов, ..сделал бы его единым моим божеством…

Когда им такой разбор был сделан, ему уже нетрудно было притти к мысли о фаланстере, т.-е. общине, в которой соединялись бы все удобства частного отдельного хозяйства с удобствами хозяйства в складчину (общинного), все отрасли промышленности, как земледельческой, так и ремесленной и мануфактурной, все отрасли человеческой деятельности без различия (будет ли это деятельность, сопряженная с неудовольствием некоторым, т.-е. труд, как это обыкновенно понимают, или прямое удовольствие) нашли надлежащее применение и оценку, все способности человеческие получили правильное развитие и употребление {Все в природе имеет свое специальное назначение. Человек хотя сравнительно с прочими животными кажется менее специальным, но в кругу человеческой деятельности всякий человек имеет свою специальность, к которой он призван самым устройством его организма. Впрочем это не противоречит тому, что иной человек может чувствовать влечение к двадцати, тридцати разным занятиям. Одинаковое развитие многих способностей, а тем более всех, есть одно из редких явлений. Человека, имеющего в равной силе все стремления и способности от природы, едва ли можно найти одного в десятках миллионов. Все в деятельности человека определяется известным развитием его организма. Спросите об этом либо физиолога или доктора хорошего,— он подтвердит мое мнение и скажет, что, напр., известное развитие органа зрения определяет талант живописца, темперамент его — род его живописи, так сказать внутреннее освещение зрачка его глаза — колорит его живописи.}, все потребности естественные возымели соответственное удовлетворение, а тесная связь интересов всех между собою — всех членов общины — удалила всякую враждебность между ними, а обилие средств жизни дало всем возможность благоденствовать.

Определив таким образом то, что должен был выполнить фаланстер, ему оставалось устроить его, соответственно с таковым его назначением.

Первое, чем ему следовало заняться и чем он занялся, это было определение объема величины его. Так как промышленность земледельческая есть основа всех прочих промышленностей, то очевидно, что на нее следовало обратить внимание первоначально, чтоб определить величину фаланстера. При этом взгляде определение объема фаланстера, так сказать, само собой дается. Есть пределы, за которыми и при большом хозяйстве выгоднее становится завести новый центр земледельческий. Вот это наибольшее пространство земли, которое с выгодою может быть обрабатываемо из одного общего центра при большом земледельческом хозяйстве, и взял Фурье, для. определения пространства земли, потребного под фаланстер, кроме сего, ему нужно было обратить внимание на то, при каком количестве людей может быть сделана: а) достаточная экономизация непроизводительного труда, б) можно надеяться найти в их способностях достаточное количество средств для удовлетворения полного всех важнейших потребностей таковой общины, в) соединены могут быть выгодно почти все отрасли промышленности, г) устранен может быть труд, не только непроизводительный, но прямо разрушительный, имеющий место при частном отдельном хозяйстве (mnage morcel) и поглощающий большую часть сил в настоящем обществе, при раздробленности на частные хозяйства.

Таковые соображения привели его к заключению, что около квадратной мили должно составлять, так сказать, территорию фаланстера, а около 2.000 человек должны составлять его население.

Не буду распространяться о выгодах, которые должны произойти от этого, от применения ко всему всех усовершенствований новейшей механики для облегчения труда человеческого и соделания всего дешевым. Если вычислить в деньгах огромность такой экономизации труда, она превзошла всякий вымысел… {Возьмем, что эти 2 тысячи чел. помещаются в 300 домах (по 7 чел. на дом), не говорю уже о том, как велика была б экономия, если б из материала, на такую постройку употребленного, устроить толково здание в несколько этажей, разместить сообразно с целями комнаты, но просто сдвинуть эти 300 домов вместе,— экономия, происходящая от одних смежных стен, даст возможность еще выстроить такие триста крестьянских домов. Взглянем на быт крестьянский,— мы найдем, что в каждой избе У₂ дня хозяйка стряпает. Пища почти одна у всех, разве не может успеть то же состряпать 1 женщина на Юдомов? Такимобразом ежедневно будет экономия 135 женских дней, считая рабочий день женский по 10 коп. с., будет в экономии труда на 4.927 руб., сверх того, еще сохранится топливо и т. п., от одного этого будет экономия до 7.000 руб. в год. Если эту методу экономизации распространить на все, …выгоды неисчислимы. Если теперь в детских приютах ребенок окупает своей работою кушанье, то в фаланстере, при правильном развитии и направлении способностей, 10-летниЙ ребенок не только окупит своим трудом все свое содержание, но даже может быть и излишек от сего,— во всех отношениях 10-летниЙ фаланстериец будет развитее 15-летнего дитяти нашего общественного устройства.

Склонность детей в грязи пачкаться может быть употреблена для очищения огородов и т. п. Только надо возжечь охоту. Переборка фрукт, ягод может быть ими совершаема и т. п.}.

Прочтите об этом у Фурье — в его ‘Trait de l’unit universelle’, вам там все это было доказано математически, …вы бы глядели… удивлялись… не верили глазам, что оно так именно… Тогда бы вы сами поверили, что это не мечта, не утопия, …и согласились с тем, что самый последний из обитателей, или работников, в фаланстере будет счастливее… сильнейшего из властителей мира… Если прочтете, осудите нас, последователей Фурье, …— не за пламенность, не за увлечение других к последованию этому учению, …но, может быть, удивитесь нашей холодностью не по летам, нашему недостатку рвения, ..осудите за то, что мало было в нас увлекательной силы… Такое осуждение будет и законно, и справедливо…

Так вы видите, г.г. следователи, что Фурье нашел, сколько земли нужно под фаланстер, и сколько людей должно быть в него помещено…

Это не разрешение, вопроса или задачи, но только подавление ее к разрешению.

Когда есть земля, капиталы и люди, готовые вступить в фаланстсрийскую общину — тогда является новый вопрос: как распределить их занятия, как установить вознаграждение каждому за труд и какое вознаграждение давать труду, накопленному предшествующими поколениями капиталу (le capital — ce n’est que du travail accumul).

Естественный метод — которому как-то никто не хочет следовать — и дал Фурье способы разрешить этот, повидимому, неразрешимый вопрос.

Вот наблюдения, которые, я думаю, и вам случалось самим сделать, которые были для Фурье руководством для разрешения этого вопроса, а именно: 1) что если занимаешься не тем, к чему имеешь естественную склонность, то. занимаешься этим лениво — и дело идет плохо, 2) что если занимаешься долго и постоянно одним и тем же делом,— если это будет занятие умственное, то приобретаешь настроение ума односторонне, если будет это труд механический, то будет одностороннее развитие известных органов или членов тела на счет других, например, у кузнецов руки развиты на счет других органов, у ткачей ноги и т. п., 3) что занятие уединенно от других не так весело идет, как в компании, 4) надежда заслужить одобрение за дела свои от других есть один из важнейших (stimulant) подстрекателей к деятельности и т. д., 5) что никто во всех частях какого-либо занятия — не бывает равносилен, совершенен и тому подобное.

Поэтому при распределении занятий Фурье следовало их распределить так, чтобы всякий 1) мог заниматься тем, к чему склонен, 2) переходить от одного занятия к другому, как только к сему почувствует потребность (каждые 1Уз или 2 часа эта потребность к перемене занятий во всяком обнаруживается), 3) заниматься вместе с другими и даже теми, к которым он имеет более, так сказать, естественной симпатии, 4) быть уверенным, что его талантливость или достоинства справедливо оценятся и вознаградятся, 5) и чтоб распределение занятий было до-нельзя дробное.

Вот основание распределения всех занятий по сериям и по группам {Серией Фурье называет целый ряд занятий, например, садоводство, группой — вид этого занятия, например, воспитание вишен, груш.} относительно всех родов человеческой деятельности.

Положим, что фаланстер учредился и жизнь фаланстерийская приняла должное течение, что распределение по способностям установилось, что всякий избрал себе соответственный род занятий. Теперь является вопрос о распределении вознаграждения за труд и за капитал, внесенный в общину фаланстерийскую. Вот как это совершается. Все занятия советом общины по выбору распределяются по степени их относительной важности и полезности. Определяется их отношение одного к другому. Так, за работы отвратительные, но необходимые (travaux immondes), чищенье отхожих мест, уборку навоза и т. п. полагается наибольшее вознаграждение. Совет же каждой отрасли занятий определяет то, какое вознаграждение следует положить за какую-либо ветвь занятий, и то, чего кто стоит по его талантливости… {При этом должен быть предварительно сделан расчет, именно определен минимум, т.-е. сколько необходимо употребить разного рода ценностей (содержание) для удовлетворения последнего рабочего в фаланстере…

Этот минимум будет равен содержанию человека посредственного состояния.

Потом определится стоимость содержания среднего состояния людей — и, наконец, которых богатство допускает роскошь. Соответственно с этой расценкой вся ценность содержания фаланстерийцев должна определиться. Как это сделается, слишком много надо говорить и входить во множество мелочей, чтоб все это имело точность и неопровержимость аксиомы.}. Время работы сосчитывается с каждого из принимавших участие в работе. Потом в конце года все произведенное в фаланстере сосчитывается и разделяется на три части, из которых ⁴/₁₂ отделяются тем, которые вложили свои капиталы, ⁵/₁₂ тем, кто работою одною участвовал, ³/₁₂ тем, кто по талантам заслужил дивиденд.

Потом сосчитывается все потребленное каждым фаланстерийцем в течение года. С оставшеюся затем массою ценностей (капиталов), им произведенной, он может поступить по своему произволу. Всякий может принимать участие в сотне разных занятий и как участник в них — получать вознаграждение — получать дивиденд с капитала.

Таким образом устраняется противоречие интересов, источник вражды и преступлений в обществе. Сношение же все, относящееся до удовлетворения потребностей членов фаланстера, управлением общим само производится.

Всякий в фаланстере вправе вести жизнь как ему угодно. Если он обладает капиталом достаточным, что может без труда обходиться, совершенно никто его не приневоливает чем-нибудь заниматься.

Капиталист, если его средства позволяют, может занимать несколько комнат и т. п. Хотите — вы можете обедать за общим столом. Нет — en petit comit — на это есть особые залы — или у себя в комнате одни: это все исполнится.

Если бы далее описать один день фаланстерийской жизни, то это превзошло бы рассказ тысячи одной ночи.

Заводя теперь фаланстер, пришлось бы несколько отступиться от этой программы. Ибо вступившие в него люди уже искажены предшествующею жизнью, так, например, первоначально работников для тяжелых работ пришлось бы нанять и дать им не дивиденд, а плату и т. п. Хорошее распределение занятий по способностям не могло бы иметь места.

Метода воспитания, означающая глубокое знание природы человеческой в Фурье, может быть применена и в первоначальном фаланстере.

По истечении пяти лет, а может быть, и скорее, (после заведения первоначального фаланстера должно необходимо само собою установиться лучшее распределение занятий, ибо в течение этого времени могут во многих развиться способности, до того оставшиеся неразвитыми, по недостатку к сему способов. Между тем трудно полагать, чтоб в течение этого времени ‘е завелись другие фаланстеры, и тогда могло бы, чрез перемещение лиц из одного фаланстера в другой, установиться распределение всех лиц по их способностям и их занятиям лучшее.

Еслиб у нас сделать испытание над методою воспитания по Фурье, воспитательные дома к сему представляют достаточно материалов, но людей к сему годных нет.

Так что наши воспитатели скорее уродуют детей, даже лиц высокопоставленных, нежели их развивают.

Вот в кратких словах изображение фаланстера — организации труда в общине по Фурье, вот та часть, за которую одну он заслуживает названия гения из гениев.

Всякому отцу, который желает, чтоб его дети не сделались нравственными уродами, я советую прочесть сочин. Considrant: ‘Education attrayante ddi aux m&egrave,res de familles’ (это 3-я часть его ‘Destine sociale’ {V. Considrant ‘Destine sociale, exposition lmentaire et compl&egrave,te de la thorie socitaire’. Paris 1837—1838. 3 части в 2-х томах. Другое изд: ‘Theorie de l’ducation naturelle et attrayante’.} и следовать этой методе воспитания. Результаты ее превзойдут ожидание. Этого сочинения прочесть достаточно, чтоб оставить тысячу предубеждений противу Фурье,— или прочесть ‘Trait de la science de l’homme’ par Gbet {G. Gbet. ‘Trait lmentaire de la science de l’homme, considre sous tous ses rapports’. Paris 1842. T. II.} в 3 ч., если это сочинение по величине его читать покажется утомительно, то взамен этого можно прочесть брошюрку Brian со иг t’а, изд. в 1848 или 1849 г. ‘De l’organisation du travail’ или ‘Fou du Palais Royal’ {V. Considrant ‘ducation attrayanteddi aux m&egrave,res’. 1845. Его же ‘Immoralit de la doctrine de Fourrier’.}, оба эти сочинения: в форме разговора излагают систему Фурье.

В ком существует ложное мнение о безнравственности этой системы, тот пусть прочтет ‘De l’immoralit de la doctrine de Fourier’ {F. Саntаgrel. ‘Le fou de Palais Royal, dialogue sur la thorie phalanstrieue’. 1845.}, изданное и отдельной брошюрой и в виде предисловия у второго издания полных сочинений Фурье при его сочинении ‘De l’unit universelle’.

Те, кто обвиняют эту систему в безнравственности и т. п.— ясно сими утверждениями обнаруживают, что им неизвестна система ни из одного’ настоящего изложения этой системы — или знают ее из тех несчастных опровержений этой системы, которые в г. г. опровергателях обнаруживают отсутствие знания предмета, смысла или прямо в высочайшей степени недобросовестность.

Так, например, не следует никакой веры давать соч. Rеybаud ‘Les socialistes modernes’ {L. Reybaud. ‘Etudes sur les rformateurs modernes’. Ред.}, соч. Сherbulеt, соч. Franc, статьям об этой системе, всем без исключения помещенным в ‘Revue de deux mondes’ — особенно — статьям Ferraire, статьям ‘Journale des Dbats’ — даже соч. Proudhon, который взвел много небылиц на эту систему, чтоб скрыть свои покражи из нее.

Впрочем, не одна организация работ или занятий в фаланстере даст Фурье право на название гения из гениев — взгляд его глубокий на природу человеческую, разбор естественных склонностей человека, страстей — вот в этом он пре. восходит всех философов.

Взгляд его на историю, кратко очерченный, хорошо разработанный, может объяснить множество явлений из прошедшей истории человечества — и даже будущей. Так, например, то явление в промышленности — именно господство больших капиталов и капитала вообще — под именем Fodalit industrielle — им было предсказано еще в 1800 году, когда еще оно вовсе не обнаружилось.

Так, им ясно определено, что наш век есть эпоха гарантизма, т.-е. стремления ко взаимному обеспечению.

Читать его сочинения и их перечитывать всегда наставительно — в его сочинениях разбросаны тысячи мер, общеполезных предложений — по всем отраслям промышленности — по части кредита… это — сокровище, поднесь еще не начатое,— Chambres d’asile — его мысль, комнаты ночлега тоже… Это — источник живительной жизни общественной — всякому, кто только желает быть полезным гражданином, изучай его… и кто думает быть государственным человеком в настоящем смысле этого слова… прочти… отдай должное уважение этому великому уму, уметь чтить достойное почитания не малого требует — это значит самое одержать самую трудную победу — победить гордость своего разума, поддавить в себе чувство самолюбия своего ума… и проникнуться нелицеприятным чувством любви и уважения к истине… это дело не громкое, скромное… но великое…

Не знаю, удовлетворительно ли изъяснил это высокое учение… Если что неясно, поставьте вопросительный знак: разъясню это подробнее.

Позвольте мне еще сказать несколько слов о себе… Не осудите этот невольный вопль… всем глубоко растерзанного сердца… Если я виновен тем, что сообщал эти идеи ‘душам благородным, нашел в них сочувствие — не я возбуждал его… свойство истины таково, что она, как острый клин в мягкое тело, проницает во всякий светлый ум… Если то потрясение, которое испытал я, когда пред мной открылась гнусная провокация, и много в перспективе, о чем думать страшно… если тысяча мыслей, столкнувшись вдруг, привели меня в беспамятство… если волнение от негодования… чуть не произведшее разрыва в сердце… лишившее меня слова… было принято вами за запирательство… если неосторожное выражение радости, что вы не сомневаетесь в моей невинности,— если в ней твердая уверенность… смешно было бы мне быть в ней неуверенным — и вы чуть не решились поддавить ее наложением на меня оков…

Все это за увлечение других… Но где уже эти мои преступления… преступления друзей, мною увлеченных… Не забудьте, что, быть может, не одно это пагубное влияние устранено было моею личностью… и, если мне невинному за все это… суждено в будущем надеть оковы… Сократ своей рукой поднес чашу смертной отравы… Дайте же мне — я вас прошу сам надеть мои оковы… чтоб ознакомиться поскорее… с этим будущим членом моего организма, с этим дорогим ожерельем, которое выработала мне мудрость Запада, отыскал мой любознательный ум, принес дух века, всюду проницающий — а надела на меня торжественно любовь к человечеству… У меня нет силы исполинской,— к труду механическому не привык… дозвольте прошу вас, как милости… к ним попривыкнуть, чтоб, идя по пыльному пути, не тяготить своею слабостью своего спутника… Быть может, судьба… поместит меня рядом с закоренелым злодеем, на душе которого лежит 10 убийств… Сидя на привале и полдничая куском черствого хлеба, мы поразговоримся, я расскажу ему, как и за что меня постигло несчастье… Расскажу ему про Фурье… про фаланстер — что и за чем там и как объясню, отчего люди злодеями делаются… и он, глубоко вздохнув, расскажет мне свою биографию. Из рассказа его я увижу, что много великого сгубили в этом человеке обстоятельства, душа сильная пала под гнетом несчастий… Быть может, в заключении рассказа он скажет: ‘Да, еслиб было по-твоему, если так бы жили люди, не быть бы мне злодеем’… и я, если только тяжесть цепи позволит, протяну ему руку — и скажу: ‘Будем братьями’ — и, разломив кусок хлеба, ему подам его, говоря: ‘Есть много я не привык — тебе более нужно, возьми и ешь’.— При этом на его загрубелой щеке мелькнет слеза и… подле меня явится… не злодей, но равный мне несчастный, быть может, тоже вначале худо понятый человек… Акт очеловечения совершится, и злодея не будет… Так увлекать нигде не буду, я лишен возможности… надо быть добрым, чтоб быть полезным и любимым… Если кто изранит ногу в дороге, если кого поразит болезнь, некоторые знания в медицине, что я имею, послужат в пользу товарищам моего несчастия. Я перевяжу его гнойные язвы… уврачую их… и между мною и собратьями по страданиям установится союз любви священной…

И тут я буду виновен в увлечении… Если мне на пути придется умереть от истощения… Партия осужденных остановится… ближайший ко мне колодник-злодей, мною очеловеченный, с грустью преклонится к моему бездыханному телу… думая, что это легкое головокружение, желая разогнать его, потянет меня за руку… и скажет уныло: ‘Вставай, мы тебя с соседом подведем’… но, видя мою безответность, к сердцу приложит ухо, станет ждать его биения… Встревоженный остановкою начальник партии… подойдет… спросит, в чем дело… и чтоб удостовериться в действительности смерти… кольнет хорошо самое мое тело шпагою… или испробовать меня штыком солдату… увидя бесполезность таких мер, призвания к жизни… велит отвязать от цепи и зарыть в пустой степи…— Меня зароют… несколько колодников бросят пригоршень несколько земли… несколько очеловеченных мною злодеев надо мной прольют слезы искреннего участия… широкая степь… слезы колодников-злодеев, мною очеловеченных, над трупом моим… это лучше церемониального марша — мавзолея… этого, надеюсь, никто у меня не отнимет… Позвольте надеть цепи, чтоб с ними заранее свыкнуться.

Уверенность в совершенной моей невинности — во мне не подавима… осудить меня можно, но не сделать виновнымков злодеев хитер… но бог — не в силе, а в правде.

Жду всего спокойно… слова спасителя, на кресте умирающего, раздаются в ушах моих… и спокойствие предсмертное нисходит в мою душу…

М. В. ПЕТРАШЕВСКИЙ.

ПРЕДВАРИТЕЛЬНОЕ ОБЪЯВЛЕНИЕ К ‘КРАТКОМУ ОЧЕРКУ ОСНОВНЫХ НАЧАЛ СИСТЕМЫ ФУРЬЕ’ 1).

КРАТКИЙ ОЧЕРК ОСНОВНЫХ НАЧАЛ СИСТЕМЫ (УЧЕНИЯ) ФУРЬЕ.

Читайте также:

ПРЕДВАРИТЕЛЬНОЕ ОБЪЯВЛЕНИЕ К ‘КРАТКОМУ ОЧЕРКУ ОСНОВНЫХ НАЧАЛ СИСТЕМЫ ФУРЬЕ’ ¹).