ИНСТИТУТ К. МАРКСА и Ф. ЭНГЕЛЬСА
Пролетарии всех стран, соединяйтесь!
БИБЛИОТЕКА НАУЧНОГО СОЦИАЛИЗМА
ПОД ОБЩЕЙ РЕДАКЦИЕЙ Д. РЯЗАНОВА
ГОСУДАРСТВЕННОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО
МОСКВА * 1928 * ЛЕНИНГРАД
Предисловие к переводу письма К. Маркса к И. Б. фон-Швейцеру
(‘Звезда’ 1911 г. No 5)
(О лассальянстве и о профессиональных союзах рабочих)
(От переводчика)
Предлагаемое здесь письмо Маркса к И. Б. фон — Швейцеру, насколько я знаю, до сих пор не было переведено на русский язык. Во всяком случае оно очень мало известно в России, и я считаю крайне полезным обратить на него внимание читателей ‘Звезды’.
Но не мешает сказать предварительно несколько слов о тех обстоятельствах, при которых оно было написано. В то время, — в 1868 г., — в движении сознательного германского пролетариата было два резко враждебных одно другому течения: во-первых, то, которое вело свое начало от Лассаля и еще при жизни этого последнего привело к возникновению ‘Всеобщего германского рабочего союза’, во-вторых, то, во главе которого стояли Бебель и Либкнехт и которое тогда еще не отделилось от мелкобуржуазной ‘Немецкой народной партии’, хотя на V съезде союза примыкавших к этому течению немецких рабочих союзов, состоявшемся в Нюренберге осенью 1868 г., уже приняты были в качестве программы главные положения устава Международного товарищества рабочих {Положения эти приняты были при оппозиции весьма значительного меньшинства съезда. Говоря в своем письме о нюренбергском большинстве, Маркс имеет в виду большинство, принявшее на только что названном съезде прогрaмму Интернационала.}. Течение, во главе которого стояли Бебель и Либкнехт, было гораздо ближе к Марксу, нежели лассальянское течение, руководимое И. Б. Швейцером. Тем не менее, Маркс, как это видно из предлагаемого здесь письма его, старался тогда ограничиться ролью беспристрастного в дуэли и твердил о необходимости примирения между враждующими братьями. Его примирительные советы не приносили непосредственной практической пользы, — враждовавшие между собою братья помирились значительно позже, — но они интересны для историка, как свидетельство о том, что Маркс умел быть ‘примиренцем’ (пусть простит мне читатель это неуклюжее, но ходячее у нас теперь выражение), когда этого требовали интересы пролетариата.
Гамбургский съезд, о котором говорится в письме, происходил 22—26 августа 1868 года {На нем были представлены 36-ю делегатами 83 местности с 7724 членами, правильно уплачивавшими взносы. (См. Меринг, История германской социал-демократии, т. III, стр. 169). Правда, 50—60 местностей, примкнувших к союзу в течение предшествовавшего года, не имели представительства на съезде, правда и то, что, как сказано выше, лассальянцы представляли собою только одно из двух течений германского рабочего движения, но все-таки как далеко это от тех сотен тысяч, о которых мечтал Лассаль и которые, действительно, входят теперь в состав германской социал-демократической рабочей партии!}. На одном из его закрытых заседании рассматривался вопрос о стачках. Фрицше предложил проект решения, в котором говорилось, что хотя стачки не могут устранить современного (капиталистического) способа производства, однако они представляют собою средство, ведущее к развитию классового сознания работников и (при условии правильной их организации) к устранению самых вопиющих общественных зол, напр., чрезмерного удлинения рабочего дня, детского труда и т. д. {См. Меринг, назван. сочинение, т. III, стр. 340. Ср. также J. Schmole, Die sozial-demokratischen Gewerkschaften in Deutschland seit dem Erlasse des Sozialistengesetzes. I Theil, Iena. 1896. Стр. 34.
Примечание. — Если память меня не обманывает, есть русский перевод этого сочинения.}. Это предложение было принято после оживленных прений. Но съезд отверг, большинством 3255 голосов против 3044, предложение того же Фрицше о созыве общегерманского рабочего съезда для организации профессиональных союзов. Тогда Фрицше и Швейцер заявили, что они созовут рабочий съезд в своем качестве членов рейхстага, а не в качестве членов Всеобщего германского союза. Маркс намекает на это в своем письме, говоря, что Швейцер принужден был ‘раздвоить свою особу’, объявить, что в одном месте он действует как глава секты, а в другом как орган классового движения. Это ‘раздвоение особы’ Швейцера вызвало бурные прения по вопросу о том, не представляет ли оно собою нарушение партийной дисциплины. Швейцер сказал, что если ему запретят созыв рабочего съезда, то он должен будет выйти в отставку {Он, как известно, был председателем Всеобщего германского рабочего союза.}. Эта угроза подействовала: гамбургский съезд почти единогласно объявил, что его решение не означает запрета Швейцеру и Фрицше созывать рабочий съезд в своем качестве депутатов {Меринг, там же, стр. 340 и 341.}. Пользуясь этим, названные лица тотчас же после лассальянского съезда обратились к рабочим Германии с воззванием, в котором приглашали на общегерманский рабочий съезд 26 сентября того же 1868 года, имеющий собраться в Берлине. ‘Здесь, — говорит Меринг, — предполагалось обсудить все, что имеет отношение к забастовкам, и основать обширную, самостоятельную организацию всего рабочего населения Германии для общих действий путем забастовок {Там же, стр. 341.}. Швейцер выработал для этого нового съезда проект организации профессиональных союзов и послал его Марксу. Печатаемое здесь письмо содержит в высшей степени поучительную критику этого проекта {О том, как вредно отразился централизм Швейцера настолько, что начинавшемся германском профессиональном движении, см. в интересной книге Густава Майера, Johann Baptist von Schweitzer und die Sozialdemokratie. Iena 1909. О берлинском рабочем съезде говорится в 3-м томе названного сочинения Меринга, стр. 351 и 352.}.
По поводу письма Маркса к Швейцеру историк германской социал-демократии говорит:
‘Маркс порицал Швейцера за то, что он ставит классовому движению требование занять подчиненную роль по отношению к сектантскому движению. Этот упрек был вполне справедлив, поскольку Швейцер хотел отвести профессиональному движению роль второстепенного средства для политической организации. Но он был несправедлив, поскольку Маркс говорил в этом письме о Лассале, как об основателе секты, и о Всеобщем германском рабочем союзе, как о сектантском движении’ {Меринг, там же, стр. 353—354.}.
Я не могу рассматривать здесь взгляды Меринга на Лассаля и на Всеобщий германский рабочий союз. Замечу лишь вот что: если Швейцер вполне заслуживал упрека за то, что хотел отвести профессиональному движению роль второстепенного вспомогательного средства для политической организации, то еще более (если это возможно) заслуживал упрека Всеобщий германский рабочий союз, едва не запретивший Швейцеру браться за организацию профессионального движения. И если бы нужно было характеризовать ошибку, сделанную в этом случае названным союзом, то пришлось бы заметить, что он погрешил именно значительной склонностью к сектантству.
Что касается Лассаля, то разумеется он обладал слишком большим умом для того, чтобы быть сектантом в полном смысле этого слова Вопрос можно поставить только следующим образом: не сделал ли Лассаль таких ошибок, благодаря которым возник и временно упрочился дух сектантства в том направлении германского рабочего движения, которое справедливо связывается с его именем? А на этот вопрос приходится ответить утвердительно: да, некоторые ошибки этого рода были сделаны Лассалем. И эти ошибки, несомненно, стояли в тесной причинной связи с теми слабыми сторонами Лассалевской агитации, в которые указывает Маркс в своем письме: слишком сильные уступки непосредственным влияниям времени и т. п. Конечно, мы теперь как нельзя более далеки от того скептицизма по отношению к ‘чартистском’ кличу: всеобщее избирательное право’, какой виден в письме Маркса. Но это все-таки частность, главное все-таки то, что, как говори. Маркс, у Лассаля, вследствие неудовлетворительности исходной точки его агитации, ‘государство’ превращалась в ‘прусское государство’ и что он ‘вынужден был делать уступки прусской королевской власти, прусской реакции (феодальной партии) и даже клерикалам’.
Наконец, для русских читателей настоящего времени вопрос о том, заслуживает ли или не заслуживает Лассаль названия основателя секты, интересен лишь в историческом смысле, вопрос же о том, каковы вообще отличительные признаки сектантства, представляет огромный практический интерес. Маркс прекрасно определяет эти признаки, и его письмо служит для нас, русских, как бы предостережением.
Еще одно. Маркс упрекает Швейцера в том, что он слишком поспешил с созывом берлинского рабочего съезда. Меринг, как видно, не признает и этого упрека правильным. Он пишет:
‘Однако, Швейцер и Фрицше имели основательные причины ковать железо, пока горячо. Они хотели, чтобы полки их были уже организованы и боевая касса полна, прежде чем раздастся сигнал к борьбе. Затем им чрезвычайно важно было возможно скорее создать ‘бесповоротный факт’ ввиду противодействия в рядах собственной партии… Но в особенности важно было расстроить хитрую игру прогрессистской партии, готовившейся как раз в тот момент овладеть пролетарским стачечным движением и направить его на ложные пути’ {Меринг, там же, стр. 349.}.
Железо надо ковать, пока оно горячо. Это неоспоримо, тут Меринг совершенно прав. Но, спрашивается, не следовало ли взяться за ковку железа, столковавшись предварительно с теми деятелями германского рабочего движения, которые принадлежали к направлению Бебеля — Либкнехта? Маркс думал, что, да. ‘Вы должны были, — пишет он Швейцеру, — столковаться с вожаками вне лассальянского круга, выработать вместе с ними план и создать конгресс. Вместо этого, вы поставили только альтернативу, — или открыто примкнуть к вам, или выступить против вас. Самый конгресс явился лишь дополненным изданием гамбургского конгресса’. Я не знаю, что можно возразить против этого.
Письмо Маркса впервые напечатано было в ‘Neue Zeit‘ (No I, XV Jahrgang, I Band. 1896—1897) Эдуардом Бернштейном, снабдившим его своим предисловием и примечаниями. Некоторые из этих последних воспроизведены мною, как ‘примечания издателя’.
Теперь перейдем к письму.
Прочитали? Поделиться с друзьями:
