ЛИТЕРАТУРНЫЕ ПОРТРЕТЫ И КРИТИЧЕСКІЕ ОЧЕРКИ,
СЪ ПРИЛОЖЕНІЕМЪ
автобіографіи Г. Брандеса и его характеристики.
Изданіе журнала ‘Пантеонъ Литературы’.
С.-ПЕТЕРБУРГЪ
Типографія Н. А. Лебедева, Невскій просп., д. No 8.
1889.
Въ начал настоящаго столтія, нсколько датчанъ пытались пріобрсти право гражданства въ нмецкой литератур, но съ тхъ поръ, эта попытка не возобновлялась боле со стороны какого-либо датскаго писателя. Объясняется это, независимо отъ натянутости политическихъ отношеній между Германіей и Даніей, тмъ, что примры эти не заключали въ себ ничего привлекательнаго и не могли вызвать подражаній. Великій преобразователь датскаго языка Эленшлегеръ, писалъ для германской публики на такомъ нмецкомъ язык, который представлялъ собою весьма мало привлекательнаго для нмца, и отсюда весьма понятно, почему онъ въ Германіи никогда не считался чмъ-либо инымъ, какъ третьестепеннымъ поэтомъ. Успхи же, достигнутые въ Германіи писателями гораздо мене выдающимися, какъ напр. Баггезеномъ и Стеффенсомъ, объясняются, относительно перваго, его по-истин хамелеоновской натурой и отличавшею его способностью къ усвоенію себ чужихъ языковъ, а относительно второго — полнйшимъ отреченіемъ его отъ своего родного языка.
Авторъ этой книги, — который отнюдь не хамелеонъ и никоимъ образомъ не отрекся отъ своего родного языка, а напротивъ, весь охваченъ литературнымъ движеніемъ, проявившимся за послднее время въ скандинавскихъ странахъ, — прекрасно сознаетъ, что каждый человкъ можетъ пользоваться сколько-нибудь значительнымъ вліяніемъ лишь въ той стран, въ которой онъ родился, воспитался и для служенія которой онъ предназначенъ самой природою. Поэтому онъ весьма далекъ отъ честолюбивыхъ притязаній сдлаться германскимъ писателемъ въ тсномъ смысл слова. Въ настоящемъ своемъ сочиненіи, какъ и въ другихъ, онъ руководился единственною цлью писать на нмецкомъ язык для нмецкой публики, т. е. обработывать свой матеріалъ нсколько иначе, чмъ онъ сдлалъ бы то для исключительно скандинавской публики. Онъ безконечно многимъ обязанъ поэзіи, философіи и систематической эстетик Германіи, но сознавая себя собственно критикомъ, а не ученикомъ исторіи нмецкой литературы, онъ льститъ себя надеждою, что ему настоящимъ его трудомъ удастся уплатить хотя-бы незначительную часть его долга Германіи.
Но на отдльныя статьи, которыя собраны въ настоящемъ том и изъ которыхъ даже напечатанныя раньше въ періодическихъ изданіяхъ подверглись передлк, слдуетъ смотрть не какъ на ‘стружки, вышедшія изъ мастерской критика’: — это тщательно отдланные литературные портреты, связанные общей умственною связью. Понятно, что продолжающее еще жить настоящее не подлежитъ общему обзору, какъ эпоха миновавшая, законченная, но автору, быть можетъ, удастся представить общую картину настоящаго и схватить существенныя черты его физіономіи, если онъ съуметъ по возможности врно и жизненно охарактеризовать нкоторыя изъ наиболе типическихъ фигуръ этого настоящаго.
Авторъ прибгалъ, въ настоящихъ своихъ очеркахъ, къ самымъ разнообразнымъ пріемамъ. Въ однихъ онъ по возможности обстоятельно останавливается на личности писателя, въ другихъ онъ длаетъ лишь попытку представить читателю общій обликъ писателя, одни очерки исключительно психологическаго, другіе эстетическаго, третьи, наконецъ, преимущественно біографическаго и историческаго характера. Но во всхъ въ основу характеристики отдльной личности положены общія идеи.
Разсматриваемыя личности также весьма разнообразны. Принадлежатъ он не мене, какъ къ шести національностямъ. Но всмъ имъ обще нчто такое, что скоре ощущается, чмъ поддается опредленію, вс они представители новыхъ вяній. Я не желаю сказать этимъ, что вс они, безъ исключенія, вполн сознательно и отъ всего сердца, подчинялись этимъ вяніямъ въ своихъ идеяхъ и въ своемъ художественномъ творчеств, я разумю лишь, что они, хотя и въ неравной мр, — что еще привлекательне для сторонняго наблюдателя, — являются представителями этихъ вяній.
Прочитали? Поделиться с друзьями:
