ИНСТИТУТ К. МАРКСА и Ф. ЭНГЕЛЬСА
Пролетарии всех стран, соединяйтесь!
БИБЛИОТЕКА НАУЧНОГО СОЦИАЛИЗМА
ПОД ОБЩЕЙ РЕДАКЦИЕЙ Д. РЯЗАНОВА
ГОСУДАРСТВЕННОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО
МОСКВА * 1928 * ЛЕНИНГРАД
Предисловие к брошюре О. Ланга ‘Социализм в Швейцарии’
(‘Социализм в Швейцарии’, изд. ‘Общ. Польза’)
Предлагаемый краткий очерк социалистического движения в Швейцарии принадлежит перу одного из самых выдающихся представителей этого движения. Всякий, кто интересуется социализмом, прочтет его с интересом и с пользой. Но этому очерку не мешает предпослать некоторые предварительные замечания.
Начнем с частностей. На странице 18-й автор говорит, что организации швейцарских рабочих, занятых в текстильной промышленности, значительно препятствует обстоятельство, что между этими рабочими иного женщин. То же говорит он дальше о рабочих, занятых производством платья, уборов и предметов потребления. И это, конечно, справедливо. По многим и весьма понятным причинам женская половина пролетариата с гораздо большим трудом проникается сознанием своих классовых интересов, чем мужская. Это было замечено не только в Швейцарии, но решительно везде, где начиналось рабочее движение. Не нужно думать, однако, что трудности, существующие с этой стороны, непреодолимы. Нет, несмотря на многочисленные препятствия, затрудняющие развитие их самосознания, женщины-работницы все-таки не остаются недоступными для социалистического влияния. Они начинают организовываться. Это мы видим везде, — видим также и в Швейцарии. Уже в конце шестидесятых годов женщины, — именно женщины, работающие в текстильной промышленности, — принимают участие в стачках. И уже на первом швейцарском рабочем съезде, — в июне 1873 года, — было представлено несколько женских организаций, существовавших в Женеве. В 1880 году в Цюрихе образовался ‘Союз портних и швей’ (Verein von Schneiderinnen und NДherinnen), который скоро превратился, впрочем, в производительную ассоциацию. В 1885 г. возникло несколько профессиональных союзов в разных местах Швейцарии, а в 1890 году эти союзы объединены были взаимной организационной связью. И, как всегда бывает в таких случаях, организация увеличила силу сопротивления рабочих гнету капиталистической эксплуатации в девяностых годах швейцарским работницам удалось одержать победу в нескольких стачках (в 1898 г. в Бургдорфе, в 1900 г. в Киассо, в 1901 г. в Гонге и т. д.).
Само собою разумеется, что женские рабочие организации примыкают к более многочисленным, сильным и опытным организациям мужчин. Они входят в швейцарский ‘Рабочий союз’. Не чуждаются они также и собственно социалистического движения. Так, они были представлены на Цюрихском международном социалистическом съезде 1893 г.
В настоящее время женские рабочие организации существуют в Базеле, Берне, Бургдорфе, Фрауэнфельде, Горгене, Гонге, Кринсе, Шаффгаузене, С.-Галлене, Цивилле, Винтертуре и Цюрихе. К ним примыкают женщины, занятые в шелковом и часовом производствах, в башмачном, вязальном и красильном промыслах, в шитье платья и т. д. Но несомненно то, что до сих пор женщины несравненно хуже организованы, чем мужчины. По словам В. Концет, состоящей секретарем ‘Центрального сок sa швейцарских женских организаций’, эти организации охватывают теперь едва ли более одной сотой части всего числа женщин, занятых в швейцарской промышленности {См. его статью ‘Arbeiterinnenvereine’ в ‘HandwЖrterbuch der schweizerischen Volkswirtschaft, Sozialpolitik und Verwaltung’, herausgegeben von D-r. N. Reichesberg, Band I, S. 101.}. Это очень мало, и швейцарской социал-демократии необходимо сделать энергичное усилие для того, чтобы сообщить более широкий размах освободительному движению женщин-работниц. Тут ей надо будет обнаружить много такта. Чем менее благоприятно для умственного развития женщины то положение неполноправного существа, на которое она осуждена в нынешнем обществе, тем затруднительнее непосредственное влияние на нее широких освободительных идей нашего времени. Чтобы она заинтересовалась этими широкими идеями, надо связать их с ее узкими, но зато чувствительными для нее повседневными нуждами.
Когда-то наши народники говорили, что воздействовать на крестьян в освободительном смысле сможет лишь тот, кто сумеет опереться на их ближайшие требования. Это положение повторяли впоследствии, — изменив его сообразно своей пролетарской точке зрения, — наши марксисты так называемого экономического направления. Эти последние говорили, что социал-демократия должна внести политическое содержание в экономическую борьбу рабочих. Им жестоко ‘влетало’ за то с разных сторон. Но, взятое само по себе, это положение неоспоримо. По содержанию своему оно имеет очень много общего с тем, что имел в виду Лассаль, говоря: ‘Там, где юридические отношения, переходя в область частного права, теряют, по-видимому, всякую связь с политикой, в них оказывается гораздо более политического, чем в самой политике, потому что они представляют собою тогда элемент социальный’ {См. System der erworbenen Rechte’, Leipzig 1880, erster Theil, Vorrede, S. VII.}. Наши ‘экономисты’ очень грешили тем, что не умели надлежащим образом связать экономику с политикой. Но в руках того, кто умеет найти эту связь, в руках того, кто умеет внести в экономическую борьбу свет политического сознания, конфликты, ‘переходящие в область частного права’, могут послужить могучим орудием развития самосознания в пролетариате. И это хорошо понимают вожаки западноевропейских рабочих.
В. Концет упрекает швейцарских пролетариев в том, что они сами недостаточно понимают важность женского движения в пролетарской среде. Нам кажется, что этот упрек не лишен основания. В отношении к женщине швейцарский рабочий нередко разделяет почти все предрассудки мелкой буржуазии. Это, конечно, чрезвычайно большое зло, очень вредно отзывающееся на интересах всего движения. Каким образом можно было бы устранить его? Для этого нет и не может быть другого средства, кроме распространения более правильного взгляда на ‘женский вопрос’ между швейцарскими рабочими. Но здесь мы наталкиваемся на одно весьма серьезное препятствие.
Наш автор говорит (стр. 30): ‘Вообще, приходится отметить тот факт, что в идейном мире рабочего ‘государство будущего’ играет гораздо менее значительную роль, чем это принято думать… Это во всяком случае всецело относится к швейцарскому рабочему. ‘Конечная цель’ — к сожалению — не имеет для него большого значения. Мысль о катастрофе, о внезапном перевороте весьма далека от него, и в словаре его обычных выражений не нашло себе места красивое и многозначительное слово: ‘диктатура пролетариата’. Поскольку его интересует ‘государство будущего’, он может его себе представить лишь как результат органического развития. Но вопрос о том, какую форму примет более отдаленное будущее, теряет для него почти всякий интерес рядом с вопросом дня’.
В применении к Швейцарии это справедливо, хотя, — как мы увидим это сейчас, — выражение этой справедливой мысли приняло у нашего автора не совсем правильный вид. Швейцарский рабочий в самом деле мало интересуется ‘конечной целью’, ‘диктатурой’ и т. д., но Отто Ланг ошибается, думая, что вопрос об этой цели равносилен вопросу о том, какую форму примет более отдаленное будущее. О какой конечной цели идет здесь речь? О конечной цели чего? О конечной цели рабочего движения. А что такое это движение? Представляет ли оно собою такое общественное явление, которое будет иметь место лишь в ‘более отдаленном будущем’, или же оно имеет место теперь, относится к настоящему времени? На этот вопрос всякий ответит без малейшего колебания: рабочее движение есть дело настоящего времени. А если это так, то ясно, что и вопрос о конечной цели этого движения имеет огромную важность уже в настоящее время. Пока рабочему классу не ясна конечная цель его собственного движения, до тех пор это движение остается бессознательным в весьма значительной степени. А бессознательное движение обречено на многие и жестокие ошибки, оно не может иметь ту силу, которую обнаруживает движение пролетариата, совершающееся при полном свете сознания. Вот почему пролетариат уже теперь должен выяснить себе свою конечную цель, и вот почему там, где ему, по той или другой причине, не удается сделать это, его движение уже теперь обнаруживает такие недостатки, которые уже теперь замедляют его дальнейшие успехи. К числу этих недостатков относится, между прочим, и плохое понимание рабочими важности освободительного движения работниц.
Чтобы распространить между швейцарскими рабочими более правильный взгляд на ‘женский вопрос’, нужно вообще приучить их к более широкому способу мышления. А когда они привыкнут к такому способу мышления, тогда и к ‘конечной цели’ они станут относиться уже не с тем равнодушием, на которое указывает Отто Ланг.
Заметим кстати, что этот последний сам не очень хорошо уяснил себе вопрос о ‘конечной цели’. Мы уже видели, что у него выходит, будто этот вопрос приобретает практическое значение, но только в отдаленном будущем. Мы видели также, что это ошибка. Теперь укажем на другую ошибку нашего автора.
Он говорит, что ‘мысль о катастрофе’, о ‘внезапном перевороте’, весьма далека от швейцарского рабочего, который представляет себе государство будущего лишь как результат органического развития. Но кто же из сколько-нибудь серьезных представителей современного международного движения пролетариата говорит о ‘внезапном перевороте’? Кто из них мечтает о такой ‘катастрофе’, которая не была бы результатом органического развития? И, наконец, на каком основании Отто Ланг противопоставляет ‘катастрофы’ органическому развитию? На все эти вопросы наш автор не дает удовлетворительного ответа, да, к сожалению, и не мог бы дать его, потому что он сам еще не совсем разобрался в этой области.
В природе, равно и в истории, органическое развитие нисколько не исключает и ‘катастроф’, т. е. скачков, напротив, оно подготовляет их. И если противники рабочего движения приписывают его теоретикам такое представление о ‘катастрофах’, по смыслу которого они являются чем-то противоположным ‘органическому развитию’, то это не более как злая и нелепая напраслина. Отто Лангу следовало бы оценить ее по достоинству, а между тем он сам как будто верит ей, по крайней мере до некоторой степени. Это большой промах. И этот большой промах его объясняется тем, что в Швейцарии даже вожаки рабочего движения, в огромнейшем большинстве своем, слишком мало занимаются практикой, ошибочно считая ее чем-то излишним. И если эти вожаки серьезно захотят расширить взгляды швейцарских пролетариев, то им необходимо будет предварительно изменить свое собственное отношение к теории.
Еще одна ошибка О. Ланга, стоящая в теснейшей связи с неясностью его теоретических взглядов. В самом начале своей брошюры, рассуждая о том, в какой мере швейцарский политический строй способствует или препятствует успехам ее рабочего движения, он делает следующую оговорку:
‘Но прежде, чем подробнее остановиться на этом вопросе, следует отметить некоторые внешние причины, определяющие течение и направление партийной жизни и классовой борьбы’. И затем он переходит к рассмотрению этих ‘внешних причин’. Они сводятся у него к общему характеру экономических отношений Швейцарии. Но разве же экономические отношения могут быть отнесены к числу внешних причин там, где речь идет о влиянии политического строя на ход общественных движений? Ни в каком случае. Эти будто бы внешние причины и разрешают весь вопрос. В самом деле, посмотрите, что выходит у Ланга.
По его словам, демократическая конституция создает благоприятные объективные условия для развития сильного социалистического движения, но с другой стороны она неблагоприятно отражается на субъективных условиях, необходимых для такого движения. В каком же смысле влияет она на эти субъективные условия? Она располагает людей к слишком умеренному образу мыслей и действий, поглощая все их внимание мелочными вопросами житейских будней. Но почему же она вызывает в них такое расположение? В этом весь вопрос. А на этот вопрос дают удовлетворительный ответ именно только ‘внешние причины’ Ланга. Из очерка экономических отношений Швейцарии, делаемого им в самом начале его брошюры, видно, что Швейцария есть классическая страна мелкобуржуазного хозяйственного строя. Известно, что при таком строе отсутствуют резкие противоречия классовых интересов, известно также, что в обществе, разделенном на классы, именно противоречие классовых интересов и служит тем ‘фактором прогресс’, который двигает его вперед, расширяет общественную мысль и возбуждает общественные страсти. Понятно, стало быть, почему жители мелкобуржуазных стран отличаются спокойным, умеренным, а иногда и прямо ‘филистерским’ образом мыслей и действий. Тайна швейцарского ‘темперамента’ лежит не в политическом строе Швейцарии, а в ее экономике. О. Ланг упустил это из виду. Поэтому экономика и представилась ему в виде ‘внешней причины’.
То правда, что в Швейцарии политический строй, с своей стороны, способствует притуплению, — как выразился бы г. П. Струве, — и без того небольших общественных противоречий. Но это уже второстепенная причина, главная же заключается именно в отсутствии глубокого разделения швейцарского общества на классы, в его мелкобуржуазном характере.
Когда появится в Швейцарии такое глубокое разделение, тома ее демократизм нисколько не помешает ее пролетариату отделаться от той умственной дремоты, которая характеризует его теперь. Напротив, тогда демократическая конституция будет очень сильно содействовать его окончательному пробуждению. Поэтому надо признать, что О. Ланг ошибается, когда говорит, что демократический строй всегда неблагоприятно отражается на ‘субъективных условиях’, необходимых для роста рабочего движения. На самом деле все зависит здесь от того, свойственны ли данному обществу глубокие экономические противоречия. Если свойственны, то ‘политика’ ‘неизбежно’ действует в одном направлении с экономикой. Это полезно помнить.
Вот те замечания, которые мы хотели предпослать брошюре О. Ланга. Сделав их, мы еще раз рекомендуем эту брошюру вниманию читателя. Он найдет в ней много интересного.
Прочитали? Поделиться с друзьями:
