Предисловие в ‘Вестнике Европы’:
Предисловие в ‘Вестнике Европы’:
Варианты текста по BE:
* * *
Предисловие к ‘Антигоне’, Мережковский Дмитрий Сергеевич, Год: 1892
Время на прочтение: 11 минут(ы)
BE, 1892, No 4, с. 457—458 (предисл., впоследствии не перепечатывавшееся), 459—510. С изменениями при последующих публикациях. Отд. изд.— СПб.: Изд. Т-ва ‘Знание’, 1902. ПСС 1912, т. 14, с. 207—265. Печ. по ПСС 1914, т. 21, с. 3—64, с уточнением ремарок по BE.
‘Антигона’ — заключительная часть трилогии Софокла, связанной последовательным развитием драматического действия.
В первой части, ‘Эдип-Царь’, — изображается судьба отца Антигоны, властителя Фив. В городе свирепствует моровая язва. Дельфийский оракул, обещая народу избавление от заразы, требует немедленной казни неизвестных убийц Лайя, предшественника Эдипа на престоле Фив. Прорицатель Тиресий, после долгих колебаний, объявляет, что убийство совершено самим царем Эдипом. Царь в негодовании и ужасе отвергает страшное подозрение. Но, желая оправдаться перед народом и уличить истинного преступника, он мало-помалу с неотразимою для себя ясностью убеждается в своем невольном преступлении, сначала из слов вестника, — потом из рассказа старого пастуха, который спас Эдипа, в младенчестве покинутого отцом. Иокаста, жена покойного царя и вместе с тем жена своего собственного сына, Эдипа, кончает жизнь самоубийством. Сам он в отчаянии вырывает себе глаза пряжками хитона и слепой, лишенный престола, умоляет об изгнании, как о милости. Таково содержание первой части трилогии.
Во второй части: ‘Эдип в Колоне’, — изгнанный царь фиванский со своей дочерью Антигоной, которая не покидает отца в несчастии, приходит в Колон, местечко близ Афин, в заповедную рощу Эвменид, богинь мщения. Тесей, царь Афин, принимает Эдипа благосклонно. Изгнанник сообщает ему новое предсказание дельфийского оракула: боги даруют счастие и победу над врагами тому народу, в чьей земле будет жить Эдип или будут покоиться его кости. Креон, желающий овладеть Фивами и воспользоваться милостью богов, обещанной оракулом, приходит к Эдипу во время отсутствия Тесея и пытается силою увлечь изгнанника обратно в Фивы. Но Тесей, вернувшись, принуждает Креона удалиться. Тогда к Эдипу приступает с мольбами его сын Полиник. Между ним и братом Этеоклом возгорелась непримиримая ненависть из-за обладания Фивами. Полиник, покинувший родину и объявивший своим тестем аргосского царя, Адраста, ведет на Фивы семь союзных вождей во главе семи отрядов. Он умоляет отца присоединиться к ним, зная, что победа, согласно с предсказанием оракула, должна принадлежать тому из двух враждебных войск, на чьей стороне будет Эдип, живой или мертвый. Отец отвергает его мольбы, и Полиник убегает в решимости или погибнуть, или умертвить Этеокла и овладеть Фивами. Эдип уходит в глубину заповедной рощи и умирает, примиренный с богами.
В ‘Антигоне’, последней части трилогии, изображается гибель самоотверженной дочери Эдипа. Семь вождей, осаждавших Фивы, потерпели поражение. Этеокл и Полиник пали оба, умертвив друг друга в единоборстве. Креон овладел престолом и объявил народу, что труп Полиника, врага отечества, будет предан позору и лишен погребения, того же, кто дерзнет нарушить волю царя, ожидает смертная казнь. С этого момента и начинается действие в последней части трилогии, открывающейся сценою между двумя сестрами, дочерьми Эдипа, Антигоною и Исменою. Антигона сообщает сестре повеление нового правителя Фив, — Креона.
233, 1: О, дай обнять главу твою, Исмена!
234, 18—19: На площади побит камнями. Теперь / Ты знаешь все. О, покажи скорее,
234, 25: Скажи, какой ты замысел питаешь?
234, 25—26: Похоронить мне брата помоги.
234, 26—27: Ужель дерзнешь закон царя нарушить?
235, 1—2: О, если ты боишься, я одна / Похороню возлюбленного брата!
235, 4: Не может царь отнять меня у тех,
235, 27: Нет! Делай ты, что хочешь. Тело брата
235, 29—30: Желанною. Презрев закон, исполню / Мой вечный долг и лягу рядом с ним,
236, 3: Я чту богов в душе, но силы нет
236, 6: Воздвигнуть холм могильный Полинику.
236, 7: О, бедная, мне страшно за тебя!
236, 8: Спасай себя лишь, — за меня не бойся.
236, 11: О, нет, иди к врагам, открой им все:
236, 13: Каким огнем душа твоя полна!
236, 15: Но ты достичь не можешь…
237, 1—6: О, нет, молчи, Исмена, / Не то врагом ты будешь мне навек / И снизойдешь в могилу ненавистной / Родным теням. О, дай исполнить мне / Мой замысел безумный и погибнуть! / Что б ни было, я верю, — будет смерть / Прекрасною!..
237, 6: Иди, сестра моя.
239, 6—13: И я призвал избранников моих. / Вы чтили скиптр и трон священный Лайя, / И верными остались до конца / Вы при царе Эдипе и при детях / Умершего владыки. И теперь, / Когда они, друг друга убивая / Преступною рукой в одном бою, / Разящие, сраженные, погибли, —
239, 15: Я власть от них законную приемлю.
239, 20—31: О благе всех, кто истину таит / В груди своей, открыть ее не смея, / И для кого не выше всех друзей / Отечество, — тот для меня ничтожный, / Презренный человек! Свидетель бог / Всевидящий: молчал ли я из страха, / Когда-нибудь скрывал ли я беду / Грозящую, и был ли враг отчизны / Среди моих друзей? Я думал так: / О, только бы спасти родную землю, — / Друзей всегда довольно мы найдем. / И в этих мыслях я вовек пребуду, — /И благо тем отчизне принесу. / Так ныне всем я повелел: да будет
239, 40—42: Я повелел, да будет Полиник / Лишен в земле родной могильной сени, / Да будет труп злодея, страшный людям,
240, 2: Я так хочу: чтоб не был нечестивый
240, 9: Повелевать и мертвым, и живым.
240, 10: Я вас избрал хранить мои веленья.
240, 12, Уж я давно приставил к телу стражу.
241, 6: Тебе, мой царь, всю правду расскажу.
241, 9: Какую весть принес ты, полный страха?
241, 15: Должно быть, весть тревожна…
241, 15—16: Страх великий / Внушает нам предчувствие беды.
241, 27: Но говори скорей, чтоб быть свободным.
241, 31: Что говоришь ты? Кто дерзнул?
242, 1: И не нашли мы никаких улик
242, 5—6: Недоброе! Невидим был мертвец, / Непогребен, но скрыт могильным прахом,
242, 8: И никаких следов мы не открыли:
242, 12: В несчастии друг друга упрекали,
242, 14—16: Никто не мог нас помирить, и каждый / Виновником казался для других, / А верного мы ничего не знали.
242, 19—20: Каленое готовы были все, / Чтоб доказать, что раньше не слыхали
242, 22: Ни помыслом, ни делом неповинны.
242, 25: Что голову склонили мы к земле
242, 33—34: И вот я здесь — наперекор моей / И вашей воле: ненавидят люди
243, 5: Чтоб грабить, жечь, законы ниспровергуть
243, 7: Не пощадив многоколонных храмов?
243, 9: Бессмертные? Но, нет — не их, а граждан
243, 11: Мятежники, главами помавая,
243, 23: Нет! Если тех, кто труп похоронил,
243, 28: Я не убью, я вас живых повешу
243, 36: Но мне в словах твоих отрады мало…
244, 1: Зачем тебе об этом знать?..
244, 1—3: Подумай: / Кто весть принес, тот слух твой оскорбил, / А душу — тот, кто совершил деянье.
244, 4: Без умолку умеешь ты болтать!..
244, 7: О, как и чем разубедить того,
244, 9: Нет, говори, что хочешь, о своей
245, 1: По волнам седого Понта,
246, 24: Пришел опять и деву я привел
247, 2: И заслужил прощение твое!..
247, 2—3: Как ты нашел ее?
247, 3—4: Она воздвигла / Могильный холм…
247, 4: Но правда ли?..
247, 16: Мы бранными словами. В этот час,
248, 10: И мы ее схватили, и она,
248, 20: Оправданный от обвинений тяжких.
248, 23: И наш закон нарушить
252, 22: Я не стыжусь в страданьях для тебя
257, 12: Я весь тебе принадлежу: давая
257, 20: Его друзей он также почитает,
257, 30: Коварных? Нет, изменницу отвергни,—
257, 33: Единую в народе уличив,
258, 10—11: Нет! Волю чтить владыки должно в малом / И в праведном, и в тягостном. Поверь,
258, 22: Пред женами не отступлю вовеки!
258, 27: Я не скажу, сказать я не осмелюсь,
258, 31: Что говорит народ, что порицает,
258, 34—35: Ему не льстят. А я подслушать мог, / Как втайне все невинную жалеют
259, 26—27: А если ум столь редкий дар,— пускай / Хоть мудрому совету люди внемлют.
259, 30—32: Чтобы я, / В моих годах, выслушивал советы / От юношей!..
259, 35: В моих речах,— ты рассуди.
260, 1—3: О том / Вся речь твоя, что должно беззаконным / Потворствовать.
260, 6: Преступной Антигону?
260, 9: Не может мне предписывать законов.
260, 12: Я властвую один в моей земле.
260, 13: Нет, никому принадлежать не может
260, 14—15: Земля тому / Принадлежит, кто в ней повелевает.
261, 5—6: Когда хотел, чтоб люди уважали / Закон и власть мою?
261, 6—7: Ты был неправ, / Когда закон божественный нарушил.
261, 11: Вся речь твоя лишь за нее…
261, 11 —12: Неправда!.. / Я говорил, отец, и за себя,
261, 14: Мне слов пустых довольно… Жалок тот,
261, 15: Нет, не хочешь
262, 2: Я так решил:
262, 4: Еще один погибнет с ней!
262, 4: Ты смеешь / Грозить?
262, 5: Ужель ответ пустым речам — / Угроза?
262, 6—7: Знай, что собственные речи, / Оплакав их, ты скоро назовешь
262, 9: Я назвал бы тебя безумцем!
262, 9—10: Я — / Безумец! О, клянусь Олимпом вечным,
262, 12—14: Обиды! Нет!.. Рабы, сюда ведите / Преступницу. Она умрет сейчас / Близ жениха, перед его очами!
262, 14—16: Не предо мной: меня не будет здесь… / Не встретимся мы больше в этом мире. / Я ухожу, и с этих пор один,
263, 2—3: Хотя б он больше мог, чем может смертный,— / От гибели ничем их не спасет.
263, 4: Но разве ты предашь обеих смерти?
263, 17: В загробный мир и мертвых почитать!
264, 18: К смертному ложу грядет.
264, 29: Ты грядешь в жилище мертвых,
267, 19: Наперекор законам, ни супруга,
267, 38—39: Виновною, но если вы преступны, / Враги мои,— нет, не желаю вам
268, 3: Так ведите ж ее, горе вам, о, рабы,
269, 27: Меж тем она царственным родом была
269, 29: Меж тем ее в дальних пещерах Борей,
270, 8—9: И счастливо доныне управлял / Ты городом.
270, 12: Старик, от слов твоих я трепещу.
272, 2: Когда, пленен корыстью, изрекает
273, 5: Слова твои подкупными не будут!
273, 6: Всегда правдив был вещий мой глагол.
273, 18—19: Ни боги,— нет, ты преступил закон / И совершил насилье. Духи мщенья,
275, 15: Ты, Дионисий, царящий
275, 17: И на полях Элевзиса,
276, 31: Он некогда был зависти достоин.
277,10—11: Увы, пророк, / Исполнился глагол твой вещий!..
278, 22: В подземную гробницу мы пошли.
278, 25: Сказал царю. Приблизился владыка,
281, 21: Поднять зениц, покрытых тенью смертной,
233, 11: …ждет друзей твоих судьба врагов — не совсем точно: Антигона говорит, что любимым (т. е. Полинику) грозит беда, идущая от врагов.
233, 14: …брат убил в сраженьи брата — Этеокл и Полиник убили друг друга в поединке.
233, 16: …войска аргосцев — войско семерых вождей, приведенное Полиником из Аргоса (см. ‘Эдип в Колоне’, ст. 1359—1375).
234, 9: А между тем останки Полиника — решение Креонта не просто жестокость по отношению к погибшему и его родственникам. По представлениям древних, не оплаканный должным образом и не похороненный мертвец не найдет посмертного успокоения, его душа не сможет спуститься в Аид. Для города же присутствие непохороненного тела и неоплаканной души может стать источником скверны.
234, 21: Бесчестной ли от честных родилась — еще греческий поэт Феогнид считал, что сама природа велит благородным порождать благородных, а низким — низких (Феогнид, ст. 183—185, 537—538).
235, 21: У мертвеца я вымолю прощенье — в подлиннике: ‘у подземных’, т. е. у подземных богов — Аида и Персефоны, оскорбленных тем, что у них отнят принадлежащий им по праву мертвец, может быть, также и у Эринний, богинь кровной мести, ведь Исмена отказывается похоронить родного брата. Исмена видит свое оправдание в том, что, нарушая божественный, она выполняет человеческий закон — приказ старшего в роде и главы государства, причем не добровольно, а подчиняясь силе.
237, 11: Над Диркейской волной — Дирке, река в Фивах.
237, 30: Как чудовище — в подлиннике войско фиванцев сравнивается с драконом, т. к. фиванцы возводили свой род к воинам, выросшим из посеянных Кадмом драконовых зубов. Врагом дракона считался орел, поэтому он символизирует войско Полиника.
238, 9—10: …во прах Сбросил молнией — имеется в виду Капаней, царь Аргоса, один из семи вождей, известный своей надменностью и презрением к богам. Штурмуя стены Фив, он кричал, что его не удержит сам Зевс — и Зевс поразил его молнией. В последующей литературной традиции — символ дерзкого богоборчества, Данте в ‘Божественной комедии’ поместил его в 7-й круг ада, среди богохульников (XIV, 46—72).
238, 19—20: …покинув Богу медные трофеи — медные доспехи побежденных (павших и бежавших с поля боя) посвящались как трофей Зевсу. Только доспехи Этеокла и Полиника не могли быть посвящены богу, т. к. они оба победители — каждый убил своего противника.
238, 28: С громкою славой богиня Победа — Ника, в подлиннике названная » — ‘с великим именем’.
238, 36: Менойкид — Креонт, сын Менойка (Менекея), брат Иокасты, дядя Антигоны и Исмены.
239, 21—22: И для кого не выше всех друзей Отечество — пример трагической иронии: Креонт готов ради отчизны отречься и от друзей, и от родных, думая, что это принесет ей благо. Он еще не знает, что ему придется пожертвовать всеми близкими, и это принесет городу лишь гнев богов.
242, 18: Пройти огонь и в руки взять железо — согласно древним представлениям, невиновному ни огонь, ни раскаленное железо не причинят вреда — и тем засвидетельствуют его невиновность.
243, 25—26: …отца Крониона — т. е. Зевса.
244, 19—20: В мире много сил великих, Но сильнее человека — в подлиннике о человеке сказано: ‘ ‘ — ‘нет ничего ужаснее, сильнее, удивительнее человека’ — и эту многозначность слова затруднительно передать при переводе. Для Софокла важно и то, как могуч человек, и то, как удивительным образом в нем сочетается сила — и слабая, смертная природа, ум — и ограниченность человеческого знания.
248, 25—26: Закона твоего Не начертал ни бог — в подлиннике: Зевс.
252, 9—10: И на прекрасных ланитах — Жаркий румянец от слез — в подлиннике: ‘туча над бровями омрачает окровавленное лицо, прекрасные щеки орошены слезами’. Комментаторы считают, что Исмена появляется уже не в той маске, что в начале трагедии: на щеках у нее красные полосы, знак того, что она в скорби раздирала себе ногтями лицо.
252, 11: Ехидна — змея.
255, 4: О, бедный, милый Гемон — в рукописи эти слова принадлежали Исмене, но, начиная с первого печатного издания Альда Мануция, многие издатели отдают их Антигоне, руководствуясь представлением о ее любви к Гемону.
256, 11: О, последняя жертва безумия — в подлиннике хор поет, что Антигону привели к гибели ‘губительное безумие речи и помраченный ум’.
256, 36—37: Если тебя небожители, Смертный, ведут к преступлению — возможно, эту мысль Софокл также почерпнул у Геродота (см., например, рассказ о подготовке похода Ксеркса на Грецию: боги решают покарать его и посылают ему губительные ложные сны, заставляющие принять роковое решение воевать с греками — VII, 12—18).
258, 11: Не только в легком, но и трудном — в подлиннике иная мысль: ‘правителю надлежит повиноваться и в малом и в справедливом и в противоположном’ — т. е. и в несправедливом.
259, 16—17: Так дерево, поникшее ветвями, Не падает — имеется в виду, что деревья, которые гнутся под бушующими зимними потоками, сохраняют ветви, те же, что противостоят — погибают.
263, 12: Чтоб города не осквернить убийством — убийство свободного гражданина, тем более царской дочери, могло навлечь на город скверну. Чтобы избежать этого, Креонт решает не проливать кровь Антигоны — т. е. им движет не жестокость, а своеобразная забота о благе города.
263, 16—17: …как бесполезно верить В загробный мир и мертвых чтить — в подлиннике: ‘труд напрасный — почитать Аид’. При всем нечестии, Креонт не мог сомневаться в наличии Аида.
264, 23: Ахерон (Ахеронт) — река в подземном царстве.
265, 2: Ниобея (Ниоба) — мифологическая фиванская царица, дочь фригийского царя Тантала, внучка Зевса, имела семь сыновей и семь дочерей и хвасталась ими перед Латоной, имевшей только двоих — могущественных Аполлона и Артемиду. Дети Латоны, мстя за обиду матери, убили всех детей Ниобы и она от горя превратилась в камень, стоящий на горе Сепил (Сипил) в Малой Азии. Даже окаменев, Ниоба тоскует по детям, и по камню текут слезы.
265, 27—29: Ты устремилась… К подножью Правды — не очень ясное место, в подлиннике: ‘Ты тяжко обрушилась, дитя, на высокий алтарь Правды’. Некоторые исследователи видели в этих словах хора признание, что Антигона нарушила заветы Правды. Можно понять и так, что она припала к алтарю Правды в поисках справедливости.
266, 10: Полиник мой возлюбленный — в подлиннике говорится о несчастном браке Полиника — причине гибели и его и Антигоны. Действительно, брак с аргосской царевной Аргеей, дочерью Адраста, дал ему возможность собрать войско и выступить против родного города.
267, 19—20: …ни супруга, Ни сыновей не погребла бы — эти рассуждения вызывали у ряда исследователей сомнения в подлинности. Антигона до сих пор ссылалась на вечные законы божественной Правды, а эти объяснения кажутся приземленно-прагматическими, к тому же и бесполезными — она уже приговорена к смерти. С другой стороны, для Антигоны важно, что она чтит не только закон богов, но и древние установления предков. Возможно, эти строки возникли под влиянием Геродота, где жена знатного перса Интафрена рассуждает точно таким же образом (III, 119).
268, 15: Даная — дочь царя Аргоса Акрисия, которому было предсказано, что его убьет собственный внук. Чтобы избежать его рождения, Данаю заточили в медную башню, куда Зевс проник в виде золотого дождя и таким образом родился герой Персей.
269, 2: Дриантова буйного сына — речь идет о фракийском царе Ликурге, отказавшемся чтить Диониса, он был заключен в расселину скалы, с которой сросся.
269,17: …беспощадный Арес — в подлиннике: ‘обитающий неподалеку’ Арес.
269, 18: …два сына Финея — Финей, царь Сальмидесса (западный берег Босфора), имел двух сыновей от первой жены Клеопатры, которую он вскоре заточил в темницу, вторая жена ослепила пасынков и заключила их в склеп. По Диодору Сицилийскому, Финей сам ослепил сыновей, подстрекаемый второй женой (IV, 43).
269, 28: Из древней семьи Эрехтидов — Клеопатра была внучкой аттического героя Эрехтея, ее мать похитил бог северного ветра Борей.
275, 12: Многоименный потомок — у Диониса было много имен: Вакх, Лией, Бромий, Бассарей, Сабасий.
275, 13: Тяжкогремящего бога — Зевса.
275, 14: Девы Кадмейской — Семелы, дочери фиванского царя Кадма, матери Диониса.
275, 18: …таинств Деметры — см. примеч. к ст. 206, 18, 19.
275, 28: …корикийские нимфы — обитали в Корикийской пещере на горе Парнас, были спутницами Диониса.
275, 30: …кастальские воды — источник около горы Парнас.
276, 3—4: …как мать… громом Пораженную — Семела по совету Геры, желавшей смерти сопернице, попросила своего возлюбленного, Зевса, явиться во всем блеске могущества и, сожженная небесным огнем, погибла. Зевс спас нерожденного Диониса, зашив себе в бедро и доносив до положенного срока.
276, 10: …чрез волны морские — возможно, Диониса ждут с горы Ниса, находящейся на острове Эвбея, за проливом.
276, 21: Амфион — сын Зевса и фиванской царевны Антиопы, один из строителей фиванской крепости.
278, 16: …помолясь Гекате и Плутону — Геката — богиня Ночи и Луны, подательница урожая и богатства, ее жертвеники стояли на перекрестках дорог и были осквернены кусками мертвой плоти Полиника, разносимыми птицами и зверями. Плутон, владыка подземного царства, оскорблен тем, что принадлежащий ему мертвец не был погребен.
281, 19: Мегарей — старший сын Креонта, погибший при защите Фив, упоминается у Эсхила (‘Семеро против Фив’). В ‘Финикиянках’ Еврипида его зовут Менекей, он добровольно приносит себя в жертву Аресу, т. к. это единственный способ спасти Фивы.