Нашему эпизоду 90-х годов о ‘Не-делании’ Толстого, возникшему в противоположность позитивистической защите бесцельного труда или делания Эмилем Золя <,<,*1>,>, соответствует в Германии 70-х годов разрыв Фридриха Ницше с учением Шопенгауэра и с эстетикой Рихарда Вагнера и переход автора ‘Заратуштры’ к позитивизму. То, что он называл вакхическим началом и несвоевременным культом гения, он заменил началом сократическим, ограничивающим высокие полеты, страстное самозабвение в упоении, энтузиазме, экстазе, вдохновении и восхищении художественного творчества он заменил бесстрастным, холодным, сухим, бесчувственным, бездушным рассудочным знанием, пассивным, не-деятельным, — наукою, отрицающею всякую цель жизни.
Во-вторых, заменил он ‘несвоевременное’, или жизнь с дальними предками, современным, жизнью с потомками ‘с ближайшими добрыми соседями ближайших вещей’. И такого ограничения жизни он не счел падением, ‘dИcadence»ом хотя и признавал, что, быть может, эта страсть к познаванию (позитивизм) и ‘приведет человечество к погибели’. Однако он предпочитал ‘гибель человечества регрессу познания’ и полагал, что в пожертвовании даже жизнью ради мысли (ради лишь мыслимого, мнимого и бездельного!) ‘есть что-то необъяснимо высокое, благородное’, есть, словом, какая-то аристократическая пошлость.
Но ни в вакхическом или мистическом, ни в позитивистическом или сократическом нет истины! Ограничиваться ‘позитивным’ — значит принять средства за цель, ограничиваться мистическим — значит принять цель за средства.
*1 Статья Л. Н. Толстого о ‘Не-делании’ стояла в связи с речью Эм. Золя к парижским студентам о значении труда. На это и намекает здесь Н. Ф., имея в виду также и появившуюся по тому же поводу мою брошюру ‘Бесцельный труд, не-делание или дело?’ Москва, 1-е издание, 1893 г., 2-е — 1894 г. (В. А. К.)