‘Последняя жертва’, Беляев Александр Романович, Год: 1913

Время на прочтение: 3 минут(ы)
Неизвестный Александр Беляев. Театральные Заметки.

А. Беляев (под псевдонимом В-la-f)

‘Последняя жертва’

0x01 graphic

Фото Елены Александровны Полевицкой (1881-1973)

Талантливый русский актер недолюбливает техники, всецело полагаясь на пресловутое ‘нутро’.
Обладателями же законченной артистической техники у нас, обычно, являются не только талантливые, сколько умные артисты ‘холодного’ расчета.
Приятное исключение в этом отношении составляет г-жа Полевицкая выступавшая 4 июля впервые в Смоленске.
К природным данным: талантливой натуре, благодарной внешности, прекрасному голосу и большому темпераменту артистка присоединила серьезную и разнообразную технику. Во всем: от тщательно продуманного исполнения и до мелочей туалета (серьги, брошки, прически и т. д.) чувствуется большая любовь к своему искусству.
Техника не отлилась, как это часто бывает, в несколько шаблонов, но чрезвычайно гибка и разнообразна в передаче самых тонких нюансов. Хорошая дикция.
Правда, голос, в своих модуляциях временами переходит в певучесть и речь приобретает ритмичность несколько выходящую за пределы обычного разговорного языка, но, возможно, что причина этого кроется не в артистке, а в языке пьес Ocтpoвcкоro.

0x01 graphic

Сцена из спектакля ‘Последняя жертва’. Юлия Павловна Тугина Е. А. Полевицкая, Михевна Е. П. Шебуева.

Если язык Чехова обладает внутренней музыкальностью, то язык Oстpoвскогo по своему внешнему техническому построению приближается к белым стихам.
Монологи, напр., Катерины из ‘Грозы’, или Любима Торцова обладают стихотворною певучестью, почти переходящею в правильную ритмичность. (‘А вот, ты послушай живая душа’… Из мон[олога] Любима Торцова), что не поддаться этой ритмичности часто значило бы уничтожить характерную музыкальность языка Островского. Поэтические образы и эпитеты (‘сокол мой ясный’ и т. д.) этих монологов сближают их еще больше с белым стихом.
Сцена 2-го акта, с достойным партнером, г-ном Бороздиным, была проведана артисткой художественно. Не только поцелуй Флору Федуловичу, но и вся игра Юлии Павловны ‘от сердца’ и потому ‘дорогого стоит’. Флор Федулович одна из лучших ролей г-на Бороздина.
Не удовлетворял г-н Кручинин в роли Лавра Мироновича. Вина в этом не только артиста, но и режиссера, поручившего эту роль г-ну Кручинину не подходящему по своим природным данным к роли Замоскворецкого Монте-Кристо. Лавр Миронович — фантазер, мечтатель, большой ребенок, мягкий доверчивый, взбалмошный.
В исполнении же г-на Кручинина получилась какая-то сухая бюрократическая фигура, от которой, не смотря на английские бакенбарды отдавало и канцелярией, и прилавком и каким-то скверным aвaнтюристским душком. Нет, не похож Лавр Миронович на Монте-Кристо!
Г-н Ангаров хороший Дульчин.

‘Смоленский вестник’. — Смоленск. — 1913. — No 148. — С.3

Комментарии

Актерской игре Елены Александровны Полевицкой (3 (15) июня 1881, Ташкент — 4 ноября 1973, Москва) А.Беляев посвятил три рецензии:
Беляев А.Р. ‘Последняя жертва’ / А.Р.Беляев // Смоленский вестник, — Смоленск, 1913, — No 148, С.3
Беляев А.Р. Театральные заметки. / А.Р. Беляев // Смоленский вестник, — Смоленск, 1913, — No 151, (11.7), С. 2
Беляев А.Р. ‘Крылья смерти’. / А.Р. Беляев // Смоленский вестник, — Смоленск, 1913, — No 154, С.2.
В первых двух рецензиях он подробно останавливается на акцентах исполнения ролей Юлии Тугиной в ‘Последней жертве’ и Лизы в ‘Дворянском гнезде’, в последней — только упоминает о ее участии в спектакле.
Не смотря на большое количество рецензий посвященных Е.А. Полевицкой, о ее участии в ‘Крыльях смерти’ кроме А.Р. Беляева не пишет больше никто.
Прочитали? Поделиться с друзьями:
Электронная библиотека